Троеродовъ

(из "Мистерии. Ключ бессмертия")

ТРОЕРОДОВЪ

ОБ ОДНОЗНАЧНО НЕУЛОВИМОМ

ИЛИ ГРЕЗА О ГЕРОЕ.

ПРЕЛЮДИЯ

Его внутренняя драма в пору его молодости затем принесла недюжинные духовные плоды. Была в нем совесть, но не здешняя. Глаза умные из-под ближних темноватых бровей. Зрачки и брови – такие вот черты выхватывались при первой встрече с ним, мимоходом. Был он высокого роста, но не излишне высокого, неопределенного возраста и с худобою вечного мальчика.

Жизнь вел неуловимую, состоящую из внезапных появлений на публике, которая раздваивалась в своей оценке личности Троеродова из-за полного незнания или только лишь знания мифа о нем. Толпа, изголодавшаяся по испорченной духовности /ибо приспособленная только к псевдодуховности/ жаждала потрясений и потому распахивалась бездною, в которую должна была быть пролита духовность вождя. Истерическая масса среди звона завитков блестящей лжи требовала еще и жирных комплиментов ей, массе, в руках вождя и мужа принимающей ту или иную, но не равнодушную – упаси Боже! – форму.

В его речах, интонациях, раскатах громовых тонов, молниями выхваченных позах и жестах, как если б, в дорогой помпезной раме представала огненная живопись зажженных сердец толпы и это была масса, теперь поднятая на крылах экстаза уже на другой уровень – не прозябания аморфного, но взволнованного разбуженного внимания, восприятия чуткого, болезненно-сладостного. А в ритме марша Ей казалось, что она воссоединилась, наконец, с героическим началом вождя.

И уходил он прочь от похотливой любви народа; и тогда душа его выпрямлялась свободною чистою, одинокой.

Был ли медиумом Троеродовъ, теософом, оккультистом, язычником ли, христианином, наконец? В марафоне разнообразных претендентов на мировое господство какой-либо одной расы Троеродовъ, как раз, был ставленником белой, и угнаться за ним на беговой олимпийской дорожке было не так легко.

— О, ЧТО ЗА СТРАННАЯ ГРЕЗА ПРИВИДЕЛАСЬ МНЕ И ЧТО ЗА ДУХ СТУЧИТСЯ В МОЙ ВИСОК И МЕШАЕТ БЕЗМЯТЕЖНО ВИТАТЬ В ВЫСОКИХ ПРОСТРАНСТВАХ? – воскликнул, восстав от своей обычной послеполуденной дремы Поэт, дремавший в своем уютном кресле у грандиозного холста, установленного на мольберте.

Так начиналась новая глава Книги Поэта!

I. МіРЪ ТРОЕРОДОВА

I

Туманные очертания парка, прямой уходящей аллеи. Каменный стол. На нем две чаши, в которых курятся зажженные веточки. Вокруг – оранжево-красный ковер опавших листьев. И кое-где листья собраны в кучи, которые тоже дымятся, полыхают…

На фоне туманных крон дубов и лип, затылок девочки с подобранными кверху волосами как у взрослой дамы. Она смотрит в парк в напряжении ожидания. Как будто выглядывая кого-то.

Доносится шорох листьев, и мы видим шею и голову оленя. Его рога сверкают золотом. Видение оленя исчезает и вместо него проступает образ мужчины, одетого в багряный костюм. Он улыбается, машет рукою, идет навстречу.

Девочка с высокой прической встрепенулась. И белая лебедка взмахнула крыльями и вытянутой шеей устремилась навстречу возлюбленному, над багряным покровом опавшей листвы.

Девочка бежит навстречу мужчине. Прыгает на шею. Обнимаются. Он кружит ее. Потом берет за руку и уводит в чащу парка.

В высокой гостиной стынет чашка кофе. И дама лет сорока с чертами увядшей красавицы и затуманенным взором, обращенным к парку. Она подходит к бюро, берет с него фото в раме – той самой девочки и… с размаху бросает на пол. Стекло звенит, дробится, медленно-медленно разлетаясь на переливающиеся в солнечном свете осколки. И заливается зловещим смехом дама, которая кажется на миг холодной статуей. И трещины пролегли по лицу, шее, бюсту и побежали дальше к торсу, устремились к ступням. И трещины побежали по стенам и потолку помпезной залы.

Мужчина в багряном костюме и девочка в белом – на багряной листве. Их объятия жарки и жгучи их поцелуи.

Дама выбегает из гостиной по аллее.

Сворачивает в чащу. Ветви хлещут ее по лицу и плечах. Раздевают на ходу, тянутся к ней. И вот уже грудь ее открыта и платье изорвано. Следы хлестких ударов веток проступают то бледно, то ало на обнаженной груди. Она стремится рыдая и… останавливается, видя пред собою обнявшихся двух на павшей листве. Звонко и леденяще раздается ее смех. Но пылкие любовники ничего не слышат.

И устремляется прочь и на ходу, уже на аллее, оборачивается на миг назад, и… бросает платок.

Девочка встрепенулась.

— Я видела ее – произнесла испуганно и отстранила мужчину.

— Кого? Тебе показалось – говорит он и вновь притягивает ее к себе.

— А знаешь, за что мы тебя любим с мамой?

— За что же?

— Да за твои истории, которые ты придумываешь на ходу…Пожалуйста, расскажи мне историю о…

— О ком же, или о чем?

— А можешь, о Глупом и Умном?

— Хм, попробую…

— Попробуй, попробуй, пожалуйста!.. (девчонка запрыгала на одном месте, прихлопывая в ладоши).

— Ну, слушай:

Об Умном, о Глупом и просто… Человеке

Люди бывают умные, глупые и просто люди. Умный с Глупым не сочетается. А вот Просто Человек может сочетаться как с Умным, так и с Глупым. Вот на нем, на Просто Человеке держится весь мир.

Однажды Просто Человек вышел погулять. У него была собака, друг его прогулок. Тотчас подскочил очевидно Глупый и пнул его собаку ногой. Собака была не дура и цапнула за ногу Глупого. Собака была бульдогом, а потому повисла мертвою хваткой на ноге Глупого. Глупый от боли повалился наземь и понял, наконец, что животных зря лучше не беспокоить, а тем более – бить. Но было уже поздно.

Его нога валялась подле него. Тогда он схватил свою откушенную сердитым бульдогом ногу и поскакал домой уже на одной ноге. Просто Человек от удивления просто разинул рот.

Умный был доктором-анатомом. Он шел к своим студентам читать лекцию. Вдруг он увидал Глупого со своей ногою под мышкой, куда-то скачущего на одной ноге. Тогда он предложил Глупому продать его откушенную сердитым бульдогом ногу. Глупый обрадовался и продал ее за рубль. Умному же нога Глупого подходила как нельзя кстати.

Глупый зашел в магазин и купил за рубль выпить; выпил – и свалился как мертвый. В это время мимо проезжал тяжеловоз и… отдавил единственную ногу Глупому. Тот проснулся, когда было уже поздно. Тогда он пополз на одних руках домой.

Умный возвращался довольный после своей лекции и как всегда – в хорошем настроении и вот, заприметив Глупого, пожалел его. Забрал к себе на кафедру и приделал Глупому сразу два показательных протеза. Все, в конечном счете, оказались супер-довольными: Умный – благодаря столь удачному опыту защитил докторскую, студенты само собой, фирма, поставлявшая протезы – благодаря сногсшибательной рекламе их изделий, ну а Глупый – само собою…

— Я тебя обожаю. Эта история поучительна! – лицо девочки в этот миг было серьезным. И чистая непосредственная улыбка тронула уста:

— Ты умудрился эту трагикомедию развернуть столь весело!.. А можешь рассказать мне о Красавице?

— Нет.

— Почему, Троеродовъ?

— Потому, что не хочу о Красавице…

Личико девочки приняло самое разочарованное выражение.

Троеродовъ внимательно поглядел на нее и протянул…

— Ну хорошо, расскажу просто о Красивой.

— Да, просто о Красивой — согласилась она.

Но только, пожалуйста, необычную историю… Хочу с сальностями, пошлостями и так далее!

— Ну и задачка! – подивился Троеродовъ.

Не хочу рассказывать тебе с «пошлостями». Что за странное желание у тебя? Тебе еще рано… – и осекся.

— А-а-а! – так мне еще рано – возмутилась девочка.

Пожалуйста, исполняй мой каприз, а не то…

— Что не то? – спросил Троеродовъ.

— Р-р-разлюблю! Вот что… – воскликнула она и топнула ногой.

—Хм. Так быстро я тебе наскучил? Или ты начинаешь вить из меня веревки? Деваться некуда. Ну, слушай:

Красотка и Урод

Она была красивой. В нее влюблялись один через одного. Она была высокого мнения о себе. Однажды ей повстречался Урод. Ей, пресытившейся обожанием многих, стало вдруг любопытно: «А как это — быть с Уродом вместе? »

Урод вначале был шокирован и раздосадован неожиданным проявлением внимания со стороны Красотки: «Надо ж тебе! »

Она разделась перед ним, улучив момент. У этого Урода оказался большой елдак. Он, не долго думая, заехал этим вот елдаком промеж нежно-колеблющиеся телес. Х-хор-ро-ш-шо то ей было. Х-хор-ро-ш-шо!

Очень полюбился ей Урод. Да, Урод был парень ничего. Елдак его дубовый был просто молодец.

(В этот момент Троеродовъ посмотрел на девочку, которая слушала его приоткрыв рот и затаив дыхание).

Так и стали они жить-поживать. Но однажды Красотка изменила Уроду с каким-то залетным красавчиком-лицедеем из сферы шоу-бизнеса. Урод возмутился страшно, и в жижу разворотил своими сапогами совершенно жутко… личико Красотки.

С тех пор стала и она Уродиной. Пара хоть куда! Подчас доставалось этому Уроду и от нее. Недаром ведь говорят – два сапога – пара!

А гордости у нее как не бывало! При виде ее стали отворачиваться. Зато Урод почувствовал вкус к хорошим бабам и вскоре свою Уродину бросил.

— Фу! Какая пошлая история. Как ты мог такие скабрезности мне рассказывать! Вот, расскажу все маме! – произнесла эту тираду вся раскрасневшаяся девочка и вдруг чмокнула Троеродова в щеку.

Ты исполнил мой каприз; теперь исполню и я твой любой каприз, но только… в отношении меня одной! Вот так, любимый.

Между тем, они миновали уже охотничий домик, и впереди заискрилась гладь озерца; из-за зелени виднелись, зияли белым фигуры древнегреческих статуй. Это озерко скрывалось в самой глубине гигантского парка. На берегу стояли на своих четырех шарах два небольших темно серых, в основном покрытых трещинами небольших обелиска. Череда зияющих белых статуй освящала сие укромное озерко. Поодаль виднелись руины храма; по фрагментам, заросшим кустарником, можно было прочитать ясно этрускианский стиль, запечатленный в древних камнях. Седоватые лишайники покрывали плоскости их с северной стороны.

— Хочу купаться – воскликнула девочка.

Хочу быть дикой и свободной.

Она стала скидывать с себя свое светло-зеленое платьице. Совершенно нагою ступила в воду озера, оказавшегося глубоким сразу же у берега – по грудь. Лебедь загоготал, покидая озерко, за ним – два пеликана и стая уток; все ретировались на противоположный берег, поглядывая на незнакомку и всполошено обсуждая прибывших нежданных гостей. Где-то вдали послышался резкий крик павлина.

Она вошла почти на середину озерца и оглянулась с улыбкою. Поплыла в сторону птиц. …Вот она выходит на берег; на ее шейке светится бледно ожерелье жемчужин; юная упругая грудь двигается навстречу двумя чарующе-розовыми выпукло стоящими сосками страсти Девы.

— Хочу быть верной только тебе.

Хочу быть твоею и только твоею. О, милый!

Хочу вечно слушать твои истории и гладить этот ежик, твою упрямую голову.

Дама с высокой прической, мать девочки, совсем обнажена и в ванной. Из пены вынырнуло годмише. Она вскрикнула.

Взявшись за руки, любовники возвращаются. И вскрикнула девочка, видя белеющий платок. Она подымает его.

— Это ее. Она все видела. Была там и все видела.

Мужчина берет платок и подносит к близоруким глазам. И видит вензель на платке дамы и точно такой же – на фасаде дома, куда сейчас бредут они.

У парадного входа замка лакеи открывают дверцы машин, на которых подъезжают гости. Шведский стол. Звонкий смех дам и кавалеров. Сверкают брильянтами ордена псевдо-героев. Икра, водка.

— Аделаида Петровна! – какой-то господин с зияющей лысиной пробирается меж кучек гостей.

Дама, хозяйка дома, с учтивою усмешкою устремляет взор навстречу лысоватому коротышке. В то же время она наблюдает за своею дочерью, той самою девчушкой, которая нынче стоит ни жива, ни мертва, безучастно-отрешенно слушая лепет приятельницы. В другом конце зала она наблюдает и за тем самым мужчиной, который в этот момент опрокидывает рюмку водки после дружеского почокивания. Солидный мужчина в мундире генерала рассказывает анекдот и поглядывает искоса в сторону Аделаиды Петровны. Браво подкручивает усы. Продолжает рассказывать и вот – дружный взрыв хохота.

— Барон Унгерн!

— Да – поворачивает голову генерал.

— А вы не слышали анекдота о хромом жуке, который… В это время взгляды мужчины, который теперь одет как все по преимуществу в черно-белое и той девочки – сходятся. И она смотрит на него почему-то с ненавистью. Он переводит взгляд на Аделаиду Петровну. И та неотступно смотрит на него остекленевшим взглядом. (Девочке, дочери Аделаиды Петровны, не более пятнадцати лет). Вдруг Аделаида Петровна идет резко к мужчине и начинает ладонями хлестать его истерически по лицу и плечам.

Ты о многом лепетала мне на ложе

но не слушал я тебя, наложница!

Я дремал и, выждав паузу в твоем рассказе

Громоздяся, на тебя  залазил.

Душу-тело тряс и так и сяк.

Холодела, возгораясь на рысях.

А потом мы захрапели, словно, после бани.

Ночью снилось – Павловском катились сани, сани.

3 апреля, 1994 г.

У всех недоумение на лицах. Девочка выскакивает из зала. Мужчина вырывается из цепких рук обезумевшей. Она протягивает исступленно руки вослед.

— Родной мой… Родной… – захлебывается в рыданиях. Вдруг начинаются танцы, и уже кто-то кружит Аделаиду Петровну. Это бравый генерал.

А мужчина и девочка бегут в парк с тем, чтобы предаваться безумным поцелуям.

— Скажи, почему ты не застрелил моего папу четырнадцать лет тому?

— Глупенькая, тогда не было бы и тебя. И сильнее тебя я не любил даже твою маму. Тогда она бросила меня, потом отыскала… И я смеялся только когда говорила она что любит и любила только меня. Тогда-то я и хотел отомстить ей… тобою. Ты видишь – это была месть. А теперь это уже другое.

— Почему я ее тоже ненавижу, мою мать? Как странно! – вопрошает девочка.

— Потому что вместо тебя должна была родиться моя дочь, но родилась так… на скорую руку – ты от твоего случайного папы, которого твоя мать не любила. А теперь она ревнивая ханжа. Старая и злая.

— Да. Да. Она нас обоих ненавидит и не только потому, что ты целуешь и любишь меня.

— Но я тебя тоже ненавижу и… люблю – говорит она словно думая вслух.

— М-да. Злосчастная семейка. Словно клубок змей – говорит он.

— А змеи жалят друг друга? – вопрошает она.

— Для них кусать и жалить друг друга это как для нас поцелуи любви – говорит мужчина.

Доносятся шаги. Кто-то запыхавшийся орет…

— Троеродовъ! Куда ж ты запропастился?

А…ты тут со своею питомицей. Ну не буду мешать… Я так…

И лысый коротышка удалился.

— Ужасно. Она все узнает – говорит девочке.

— Она ничего нового не узнает. Всего лишь исполнение рока, а там нам всем была ни была.

— Уедем, любимый – лепечет.

— Уедем, я знаю.

— Когда? – вопрошает.

— Когда… исполнится все.

— Ты ее так ненавидишь, мою мать?

— Нет. Я давно ее не ненавижу. Она ведь подарила мне тебя – говорит он.

— Нет. Ты видишь, еще не подарила. Я чувствую, она решится еще на что-то.

— Я не боюсь ее пощечин.

— Зачем ждать развязки? Уедем.

— Уедем, решено.

Захлопываются дверцы отъезжающих машин. Девочка бредет по коридору к своей комнате. Она скидывает бальное платье на пол и валится на кровать, засыпая. В углу белое пятно сдвинулось с места. Это Аделаида Петровна. Она начинает душить дочь.

Троеродовъ спит у себя. Ему снится, что Аделаида – вампир.

Просыпается дочь Аделаиды и начинает кричать в ужасе. Аделаида Петровна отходит, заливаясь смехом. Дверь тихо закрывается за нею. Мелькнула белою тенью.

Девочка срывается к двери и защелкивает щеколду.

Аделаида склоняется над спящим Троеродовым. Она будто бы целует его в шею. Ее глаза странно фосфоресцируют. Троеродовъ открывает глаза. Он смотрит на Аделаиду.

Та начинает жадно дышать, словно от страсти.

— Уходи – говорит ей.

— Прости, родной. Побудь со мной.

Начинает целовать его плечи, грудь. Он невольно отвечает, привлекает к себе и внезапно ему является образ Аделаиды-пантеры, которая обнимает его… когтями. Вскрикнув, яростно отталкивает ее от себя. Аделаида подымается и хохочет раскатисто… Кажется, это приснилось ему. Его широко открытые глаза. Никого вокруг…

Веки его смежаются, дрожат, и он… засыпает, повернувшись набок. Аделаида является вновь и смотрит на возлюбленного; из ее глаз льются слезы. Она покидает возлюбленного и сейчас у двери комнаты дочери. Пробует запертую дверь и, пуще свирепея, заливается жутким безумным смехом. Уходит, словно обессилев – по темному коридору. В ее руке канделябр.

Глаза девочки открываются. Она встает и бредет к комнате мужчины. Тихо открывается дверь. Приподымает край одеяла и ящеркою проскальзывает к нему. Жаркие объятия… Он ждал.

Мужчина и девочка едут далеко-далеко.

Страстные ночи и дорога днем. Они купаются в лесном озере. Она с зелеными космами-косами и зелеными глазами – нагая русалка. Она, юная красавица - на белой лошади по полю рос средь стелющихся туманов. Они влезают на раскидистое дерево, где у них устроен дом – громадное гнездо.

Аделаида белым привидением скитается по опустевшему замку. И вот Аделаиде надоело. Она, сговорившись с приятельницей, вызывает эскорт – мальчуганов, которые продают любовь. Она заставляет их скинуть одежды. Затем они ее втроем обнимают и целуют всю и... снова танцуют для нее. Но все это мы видим будто сквозь полупрозрачный занавес. И зовы Аделаиды... не то кукушки... теряются в шуме ветвей, звоне капель о стекла готических окон, вое ветра.

Приятельница в ужасе от Аделаиды.

Та хлыстом уж хлещет почему-то связанных мальчиков, скорчившихся от мук на коврах ее спальни. А потом хватает со стены турецкий нож и замахивается то на одного, то на другого. Отбрасывает нож и начинает целовать возбуждающихся тотчас продажных юношей.

А затем с ликом мраморной статуи холодно выписывает чеки и бросает им в уже развязанные их ладони.

На каменном столе, кое-где растрескавшемся – две чаши. С них свешивается нечто густое, кровавое. Внизу, на траве недоразделанная туша ягненка. Псы-далматинцы разгрызают тушу и с кусками мяса в зубах удаляются. Удаляется по аллее в туман светлеющая фигурка Аделаиды Петровны. А вечером у нее новые юноши-проститутки, которых она теперь заточает в казематы, надевая кандалы, и так же хлыстом бьет их – извивающихся рабов-наложников; насытившись похотью, велит слуге кидать вместо пищи сырое мясо им, истощенным безумными оргиями. Они не сомневаются что она – сумасшедшая и в ужасе пятятся от нее. И уже смех у нее как у ночного филина. Он с болью раздается в ушах истомленного закованного юноши.

Аделаида дает прием в римском духе. Гости ее — в туниках и тогах возлегают вокруг стола пира. Из отверстий в потолке сыплются лепестки роз и сизые дымы воскурений сползают вереницами.

Юноши-наложники вокруг Аделаиды, у которой теперь новая жизнь. Она делает знак рукою и слуги хватают изнеженных и полупьяных. Напяливают с угрозами на них какие-то доспехи и… посреди зала вырастает клетка, в пределах которой они принуждены сражаться меж собою секирами и трезубцами. Гости в восторге и о «правах человека» никому из них в голову не приходит идея даже заводить разговоров… На почве ревности взбесившаяся барыня – в агонии. И ничто ее не остановит. Полицейских она велела вывалять в меду и пуху, вручив им также трезубцы и щиты на потеху гостям.

Хороводы юных нагих дев и юношей. И ложе Аделаиды средь хороводов их. Она открывает глаза в своей спальне. Никого нет. Это был сон.

Пришла почта – письмо от дочери и Троеродова.

— Возвращаются?.. Теперь все равно.

Аделаида смотрит в парк. Является золоторогий олень и на нем нагая русалка-дочь, счастливо улыбающаяся ей. Аделаида улыбается тоже и бежит навстречу.

Чаши на каменном столе опрокинуты. Капли от снежинок расползаются чернилами на письме дочери. Троеродовъ целует Аделаиду. И все они вместе целуют друг друга. Они – нагие застывшие фигуры на снегу, посреди парка деревьев без листьев. Рядом полыхает костер. Идет снег. Белое и красное. Они в ложе втроем и с тремя кубками под балдахином.

— Будем любить друг друга вечно, а ревновать друг друга преступно…

— Так восторжествуем же над природою низкой эгоистичной.

— Так восторжествуем.

— Хотя бы на миг…

— Но миг этот будет длиться вечно для нас!

— Да, вечно.

— О, да.

— Зачем быть несчастными, одинокими? Зачем друг друга бросать? Зачем мучиться?

— Да.

Олень шагает к отворенным настежь дверям замка. По одну сторону – изваяние девочки, словно улитки выползающей из-под своего спиралевидного домика, по другую – изваяние матери, также пытающейся высвободиться из-под своего спиралевидного плена. У них – симметрично – джокондовские улыбки сфинксов и глаза, сверкающие чувством, обведенные темным: зрачки, выступающие из глазниц мерцанием жемчужин на черном бархате. Подобно звездам из мрака…

II. ВОЙНА ТРОЕРОДОВА

Дни и ночи Троеродова пролетали в обожании друг друга троих сердец.

Аделаида Петровна почувствовала себя в положении. И в том же положении, почти одновременно с матерью, оказалась ее дочь. Два месяца страстной любви троих сменились для Троеродова более сосредоточенным состоянием. Он подивился своему сумасбродству! Он вернулся к науке. Пропадал в лаборатории. Понимал, что сейчас у него родятся двое. И их станет пятеро. Кого произведет на свет Аделаида? Сына…дочь? А кого – девочка?

Мать и дочь все чаще испытывали слабость, и им легче было вверяться друг другу. Иногда смотрели друг на друга виновато и на Троеродова (так они называли его) многозначительно или иронически, но с любовью, к которой подмешивался известный ужас перед мужчиной. Балов вестимо не устраивали, но к ним зачастил лысый коротышка (с чего бы это?), осведомитель или журналист. Он питал слухами круг известных друг другу лиц. Троеродовъ избегал встреч с ним. А тот все вынюхивал и вынюхивал.

Приезжал Унгерн, безнадежно влюбленный в Аделаиду Петровну, но всегда неуклонно симпатизирующий Троеродову. Тот же развлекался балагуром Унгерном и все подливал да подливал ему. Унгерн нес чепуху, мило развлекая дам и нужен был с этой точки зрения. Как-то, коротышке довелось застать Унгерна у Аделаиды в салоне, кажется, он тогда ей рассказывал свежий анекдот и прямо у всех на глазах разгорелся пьяный скандал. Унгерн и коротышка схватились словно мальчуганы и Троеродову пришлось разнимать неистовых бойцов. Надо сказать, что и коротышка и Унгерн были влюблены в Аделаиду и, думая, что Троеродову теперь не до Аделаиды «из-за девчонки», имели серьезные виды на богатую «одинокую» даму, хотя с причудами, но не потерявшую еще красоты. От того разгорелся спор двух ревнивцев не на шутку. Все увещевания Троеродова не имели ровно никакого успеха. Аделаида и дочь удалились по распоряжению Троеродова. Коротышка потребовал дуэли, тотчас же испросив Троеродова быть секундантом за двоих. В доме, кроме старинного охотничьего ружья, порядочного огнестрельного оружия не оказалось, зато все видели на стене висевшие два арбалета. Решено было стреляться в лабиринте сада. В этом лабиринте был с одной стороны вход, который с другой стороны после известных петляний мог послужить выходом и наоборот. Дуэлянты могли войти в лабиринт каждый со своей стороны и стреляться до смерти в месте их встречи.

Мать и дочь вышли на балкон. Троеродовъ взглянул на свои архаические золотые карманные часы с толстою золотою цепью. Дуэлянты с арбалетами наперевес каждый со своей стороны углублялись в лабиринт. Этот лабиринт разросся и был слегка запущен.

Коротышка был журналистом, задирой и забиякой из-за комплексов роста и было ясно, что именно эта его надуманная «честь писателя» настоятельно толкает в объятия смерти. Отстреливать дуэлянтам друг друга позволялось не долее часа. В конце концов, послышался поросячий визг, кажется, коротышки. Потом еще раздался рев, пожалуй, генерала. Казалось, что пока не спустят все свои стрелы друг на друга, то не разминутся вовсе. Тщетно Троеродовъ пытался спровадить возлюбленных своих, остерегаясь их деликатного положения.

Час минул незаметно и Троеродову предстояло сыскать поверженного. Никто из лабиринта не показывал и носу.

У самого входа Троеродовъ споткнулся о тело генерала. В его заду торчала сломанная стрела. Он истекал кровью. Напомаженные, с румянами и нарисованными мушками, лакеи в париках и треуголках тотчас же оттащили генерала в дом. Коротышке тоже не поздоровилось; он нашел его на волосок от смерти со стрелою в ушном отверстии. Его также оттащили. Их обоих отвезли в госпиталь оперировать и на следующей неделе они глушили уже вместе с Троеродовым водку как ни в чем ни бывало да резались в карты напропалую.

Тихо текли дни. Мысли Троеродова постепенно переключались на грядущее потомство, и на душе становилось тепло и ясно.

Между тем, лысый коротышка-журналист все пытался проникнуть в лабораторию Троеродова. Ему было хорошо известно, что Троеродовъ является крупным ученым в области генетики.

Как-то они гуляли все вместе с Аделаидой Петровной и ее дочерью; случайно наткнулись на одну из вынесенных из фермы на солнце – клеток, в которой сидело громадное усатое чудовище, напоминавшее крысу. Аделаида пошутила тогда, что Троеродовъ волен кого угодно увеличить или уменьшить. Этими опытами он закрепил за собой как гений место в истории цивилизаций. Коротышка пошутил тогда, что ему то стоило бы, как раз подрасти, а уменьшиться до размеров суслика ему бы не хотелось.

— Это зависит от вашего поведения – глубокомысленно заметила Аделаида. А дочь добавила:

— Если вы ему понравитесь – он готов придать вам размеры слона и, наоборот, уменьшить до пределов насекомого. Журналист-коротышка вначале ужаснулся могуществу великого ученого. А затем стал, как и любая посредственность, ужасно завидовать ему.

В один из своих визитов в дом Аделаиды, коротышка, решив, что Троеродов изрядно выпил, все-таки, непостижимым образом проник в лабораторию Троеродова. Эта лаборатория была ангаром. По одну сторону располагались клетки со всевозможными животными, на которых производились опыты. Журналист-шпион переходил завороженный от клетки к клетке, разглядывая из полумрака выхваченные наведенным фонариком лики чудовищ. Шум в ангаре царил, как если б в зоопарке, и, казалось, усиливался. Из рода тушканчиков новоявленный монстр потряс его величиною двух передних коричневатых зубов, двинувшихся навстречу. В стене состоявшей из мелких клетушек, таились существа поменьше – слоники, уменьшенные до пределов мышек, жирафы и страусы, размером с человечью ладонь.

Коротышка не успел всего рассмотреть, как вдруг раздался громовый голос Троеродова. Под сердцем у коротышки похолодело. За спиной Троеродова стояли два охранника.

— Неужели вы не понимаете, что моя лаборатория – ловушка. Кто зашел сюда в одном виде, никогда не возвращается таким, каким он был прежде. Боюсь нам не разминуться в моей лаборатории.

— Но позвольте – завизжал коротышка.

— Не перебивайте homo sapiens.

Берите же его – обратился Троеродовъ к охранникам лаборатории. Итак, мы приступаем впервые к опытам на этом зазнайке и наглеце. Или вы полагаете, что для вас в конце ХХ-ст. не может быть никаких тайн.

Везде виден ваш паршивый нос с требованием пресловутой гласности.

— Господин Троеродовъ – не будьте так жестоки ко мне – завопил коротышка.

— А кто сказал, что я буду жестоким. Просто я слегка улучшу вас, и вы скажете мне спасибо, как если б дваждырожденный второму отцу.

— Что вы собираетесь сделать со мной – прошептал коротышка.

— Вы подрастете не более чем на метров пять.

— О-о-о, какой ужас – застонал коротышка.

— Садист!

— Хм – слишком мягко сказано, промолвил Троеродовъ.

— Вы пугаете меня – произнес словно захлебываясь коротышка.

— Этот опыт покажется вам самым увлекательным и полезным.

Приступим немедленно, и уже через несколько часов вы станете больше чем вы есть. Вы вырастите в собственных глазах.

— Вы чудовище, Троеродовъ – воскликнул коротышка.

— Да, я отец многих чудовищ.

— Зачем вам это?

— Меня влечет тайна познания. Я просто ученый, а вы – подходящий случай для опыта века.

— Вы не имеете права вторгаться в чужую человеческую жизнь – воскликнул коротышка.

— Кто сказал? А разве вы имели право вторгаться в мою лабораторию, которая есть святая святых за пазухой Бога.

— Ваш Бог – Дьявол – завопил коротышка.

— Дьявол сотворен Богом. Он нужен как тень оттеняющая блистание божественного творческого начала. Он провоцирует борьбу духа. Знаете, Дьявол и Бог это такая алхимия… Впрочем нам не до рассуждений. Раздеть homo sapiens – обратился к охранникам.

Коротышка стал вырываться, кусаться, брыкаться…

— Хорошо, если вы так сопротивляетесь, тогда отправить в топку его.

Коротышку стали прикручивать стальною проволокою к носилкам.

— В топку же этого шпиона – приказал Троеродовъ.

Коротышку на носилках внесли в странный круглый зал с полыхающим громадным зевом крематория посредине. К этой печи вели ступени и рельсы, ведущие прямо к полыхающему отверстию. Носилки поставили на рельсы.

— Здесь мы сжигаем отработанный материал. Вы списаны в качестве отбросов – убедительно произнес Троеродовъ.

Коротышка, извиваясь на носилках и дергаясь со стороны в сторону, орал уже не своим голосом.

Троеродовъ махнул рукой. Охранник нажал кнопку, и носилки медленно двинулись к жерлу печи.

— Нет. Нет. Только не это – орал коротышка.

— Так что же тогда, эксперименты? – вопрошал его Троеродовъ.

— Да… Да… только не убивайте меня.

— Хорошо. Отставить и перевести в зал А.

В зале «А» на стерильно белом ему делают укол и белая ширма скрывает на какое-то время коротышку…

В ложе под балдахином Аделаида и дочь. Троеродовъ целует Аделаиду и дочь – своих возлюбленных.

— Где ты был? – спрашивает дочь Аделаиды.

— Я поставил коротышку на эксперимент.

— Как… ты решился?

Это ужасно – говорит Аделаида.

— Я знаю. Но завтра вы увидите его не таким, каким он был.

Утро. Отодвигается ширма. В клетке громадный 8-ми метровый «коротышка». Он еще спит. И растет…

— Каким будет в конце? – вопрошает девочка.

— Да, это монстр – говорит воздыхая Аделаида.

— Я верну ему его прежние размеры, да и отпущу с Богом.

— Если бы так, вздыхают женщины.

— Не сомневайтесь. Это возможно.

И вот, 9-ти метрового роста коротышка дает интервью Троеродову.

— Мое зрение изменилось. Я вижу мир другим.

— Вы узнаете меня – вопрошает Троеродовъ.

— Да, я узнаю тебя, гнусный комар, говорит журналист.

— Вы теперь монумент, сваянный мною всей вашей пишущей братии.

— Сделай меня нормальным, иначе, я разрушу клетку и раздавлю тебя, комар.

— Однако ты — зазнался! На сегодня хватит – говорит Троеродовъ и удаляется.

Ночь. 9-ти метровый монстр пытается разогнуть прутья. Ему это удается. Как если б Кинг-Конг он выходит наружу. Животные взвыли, ужасаясь оказавшемуся среди них, пожалуй, наиболее опасному чудовищу. Журналист начинает крушить громадные двери, пытаясь выйти наружу. Животные в ужасе и мечутся с воем. Какая-то огромная крыса вот вот-вот разгрызет прутья. Она бежит. Ее увеличивающаяся усатая рожа. Журналист заметил ее и вовремя отбросил. Она шмякнулась и, снова встав на четвереньки, отряхнулась и ринулась на журналиста. Журналист легко поднял металлический стол и заслонился им как щитом. Этим столом он отбил второе нападение крысиного монстра. Журналист заметил, что нечто громадное еще шевельнулось в углу. Это был петух-гигант. Он полетел на журналиста, размахивая крыльями, словно ихтиозавр. Журналист оказался проворней и ухватил петуха на лету за горло.

— Прекрасный обед. Ха-ха.

Шея была скручена в мгновенье ока, и он потащил тушу петушиного монстра к печи. И вот уже пожирает громадные куски петушиного монстра. Поев, он идет к двери и высаживает одним ударом. Идет через парк, бредет через озеро. Выворачивает дубы с корнями, и швыряет их далеко. Он делает себе дубину из целого дерева и шагает к замку Аделаиды и Троеродова. Троеродовъ на балконе и видит его. За ним Аделаида, охранники. Один из них поднимает ружье, выстреливающее капсулой. Журналист все ближе. Вдруг – хлопок; он обмякнул и… стих. Троеродовъ и охранники у тела журналиста. Тот храпит как титан.

— Переносная лаборатория готова – кто-то из обслуживающего персонала докладывает.

— Прекрасно. Произвести опыт. Журналист обычных размеров в кабинете у Троеродова.

— Ваши ощущения вы н е  б у д е т е публиковать… пока! – говорит ему Троеродовъ. Это уговор. Согласны? Если вы солжете, возведете клеветы на эксперимент – я вас найду.

— И что сделаете тогда? – вызывающе говорит журналист.

— Придется вас уменьшить в таком случае.

— Но если я скроюсь в лабиринтах Пентагона?

— Тогда придется уменьшить все тотально до пределов всех и Вся мышей в зоне Пентагона.

— Вы обладаете страшным оружием. Скажите, вы хотите стать диктатором мира?

Троеродовъ поднимается с кресел молча – давая понять, что аудиенция окончена.

На следующий день на первых страницах газет сенсация – «Исповедь человека из-под опыта!!! » Пестрят заголовки газет – «По ту сторону гуманизма», «Ученый террорист или новый Мессия», «Бич Божий – воздаяние за грехи? », или «Троеродовъ наказывает американцев за то, что мы непротив венчания однополых», «Троеродовъ объявлен врагом человечества», «Нашей демократии угрожает выскочка», «Кто он такой? », «Полная иллюстрированная биография жизни и дела Троеродова», «Эксклюзивное интервью Троеродова», «Откуда, из какой галактики прилетел инопланетянин Троеродовъ? » «Троеродовъ — насекомое! »… И на следующий день: «Секретный доклад секретного агента Усамы Бен Ладена американскому Президенту по Интернету», «Что не договорил и что утаил Усама Бен Ладен? », «Бен Ладен называет Троеродова своим учеником», «Исламский фундаментализм и клонирование», «Цивилизация абсурда в коме», «Несколько знаменитых футбольных команд переименовываются, желая носить имя Троеродова», «Семья Бушей рекомендует, как поступать с Троеродовым», «Троеродов – незаконный восставший сын Президента», «Белые фермеры, негры и индейцы симпатизируют Троеродову», «Реинкарнация Чингисхана»…

Над парком Аделаиды и Троеродова проносятся вертолеты.

Они, пролетев совсем недалеко от парка, вдруг сваливаются вниз.

Кольцо обступивших полицейских машин не может продвинуться и, почему-то, полицейские машины наползают друг на друга. Люди исчезают почти на глазах, обращаясь в никчемных гномов, разбегающихся в ужасе. Вертолетами и автомобилями не могут управлять гномы.

Троеродова вопрошают, ему угрожают бомбами. Троеродовъ пригрозил обратить США в страну лилипутов, тем самым, оскорбив амбиции США, как «супердержавы». Троеродовъ обещает выпустить громадных крыс, охотящихся за лилипутами, ныне суть американскими гражданами. Бермудский треугольник теперь район замка Аделаиды. Самолеты падают на двор усадьбы крошечными самолетиками, из которых выбегают какие-то сморщенные серенькие существа. Никто не сомневается что они – отнюдь не инопланетяне.

Паника распространяется волнами: мощное излучающее устройство может расширить зону влияния, и тогда миллионы американцев окажутся под волнами воздействия.

Президент США пытается связаться с Троеродовым. Делегация президента в кабинете Троеродова. В основном ведет переговоры журналист, уполномоченный Президентом. На лице журналиста странная ухмылка.

— Вы должны прекратить это перерождение страны – заявляет журналист.

— Почему же? – вопрошает Троеродовъ.

Один из маршалов величаво выступая вперед, бросает Троеродову:

— Президент США может уничтожить вас ядерным ударом.

— Президент США уже, может быть, стал мышью, микроскопическим человечком.

— Что? – выдохнул маршал, и все переглянулись.

Я сейчас же свяжусь с Президентом. Я уверен, он слушает наш разговор, так или иначе.

— Я не уверен – говорит Троеродовъ.

— Ваши чудовищные машины заведены до конца – уныло говорит маршал.

— Кстати, Президент на связи. Он хочет говорить с Вами, господин Троеродовъ – говорит маршал.

— Абсолютно некстати – ухмыляется Троеродоъ.

— Это Президент. Господин террорист? Вы намерены тоже и меня сделать мышью?

— Почему нет? Вы думаете, что этого отнюдь не заслужили? Что это вам не грозит! Если вы не уберетесь за пределы США… — я вас уменьшу до пределов комара и вправлю в свой перстень, или…

— Мой долг Президента обратиться к Вам, опаснейшему террористу…

Троеродовъ передает mobile phone маршалу.

— Я ему не верю. Он вас всех бросит первым. Ведущие банкиры уже за пределами США.

— Это ужасно – вырвалось у журналиста. Вы просто чудовище!

— Что-о-о? – удивился Троеродовъ.

Он вынимает прибор наподобие фонарика и нацеливает его на обнаглевшего коротышку.

— Ой-ой-ой. Кажется, меня стало меньше! Что за странный масштаб? Что-то делается со мной – завопил тот.

У всех на глазах коротышка стал стремительно уменьшаться. Его костюм свалился. Но зоркий глаз Троеродова уследил журналиста в виде червяка сидящего на ремне брюк. В миг тот оказался поднятым вверх между большим и указательным пальцем экспериментатора. Он приподнял камешек перстня и в открывшуюся полость сунул журналиста ловким движением ногтей. Прикрыл карбункулом.

— У него есть шансы стать нормальным? – спросил маршал.

— Не задавайте лишних вопросов – произнес Троеродовъ.

— Слушаюсь и повинуюсь, Ваше Величество. Народ Америки был бы счастлив видеть Вас своим императором. Вы величайший ученый всех времен и народов.

— Что ж, мы еще вернемся к этому вопросу – лениво произнес Троеродовъ и шагнул за дверь.

Делегация растерянно озирается…

А в это время из-под небоскребов бегут полки мышей – бывших клерков. Корпуса сил обороны превращаются в оловянных солдатиков.

— Троеродовъ – венец прогресса науки – выступает по телевидению маршал.

Только он один может вернуть жителям США прежний рост… при условии коронования его! Придется отменить институт демократии, увы. И мы, генералитет, не видим другого выхода.

Далее на экранах телевизоров реклама – император Троеродовъ, подобно Ивану Грозному в сафьяновых сапогах, в шапке Мономаха… Трескает икру и запивает водкой «Smirnoff» а затем как Распутин пускается в пляс.

Девочка коронована яко императрица. Счастливый народ США, возвращенный в прежнее состояние и даже более справедливое.

Барон Унгерн стал министром обороны.

Журналист покоится в перстне Троеродова.

Аделаида и ее дочь – императрица разродились почти одновременно. Аделаида родила Троеродову дочь, а девочка-императрица – сына. Что и сказать, вот это пополнение в доме новоявленного Фауста!

Но все растворяется в дымке грез полуденного сна Поэта. Был ли не был Троеродовъ со всеми своими перипетиями – нам предстоит узнать из истории установления ступеней сознания сверхчеловека…

III. СТУПЕНИ СТАНОВЛЕНИЯ

БЕЛОГО ПЛАМЕНИ СОЗНАНИЯ

НАТУРАЛЬНОГО СВЕРХЧЕЛОВЕКА

В пространной сфере его интересов мы открываем некие узлы спряжения, катастрофические соответствия Переплетения Времен. Из записей неслучайно выуженной им биографии римского императора ли, а то известного негодяя и провокатора, ради партизанской маскировки своей убравшегося в ризы, к примеру, классической немецкой философии, представала цельная картина явления, вторгающегося в Будущность тучами не то здоровых, не то зараженных семян.

Итак, начнем листать страницы… «Даже либерал Л. Фон Вестфален, отец Женни – будущей жены Маркса, относившийся к Марксу с дружеским участием, был против брака своей дочери с евреем…». И тут же совсем иное: «Ведь краски, пятна, линии – это еще материализация зауми. Дальше всего ушла музыка. Но она – тоже еще не заумь, а вспышки безумия… Когда-нибудь достукаемся…» ВЕЛИМИР ХЛЕБНИКОВ

И еще: «Вдохновение поэта это – путь и семена будущего». ВЕЛИМИР ХЛЕБНИКОВ

И затем: «Очень часто бывает, что люди, неспособные к кропотливой работе, оказываются прекрасными вожаками. В то же время теоретики чистой воды редко бывают хорошими вождями. Хорошим вождем скорее может сделаться агитатор, умеющий бросать идею в массы, хотя бы она была демагогической. Агитатор может скорее изучить психологию массы, чем теоретик. Но, если в одном человеке соединен теоретик, организатор и агитатор, то он даст идеального вождя. » АДОЛЬФ ГИТЛЕР

«Хотя отец Женни был против брака своей дочери с евреем, пусть даже и крещеным, однако в апреле 1843 г. Маркс вступил в брак с Женни фон Вестфален против воли большей части ее семьи». Женни /как и многие англичанки теперь – в 90-е годы XX-го ст. – по отношению к неграм, когда-то отчасти перемешивались с евреями и тем усилив свою тягу к черноте/ ступив уже по ту сторону Закона в пределы Кромешного, тянулась к черноте ее Мавра, ее Отелло, как мнилось то, по-видимому, ей. Вот строки из ее письма, написанного перед свадьбой: «До свидания, мой первый и единственный возлюбленный, милый, черный, маленький муженек…»

далее следует пространный отрывок из мемуаров действительного вождя народной революции на Украине – батьки Нестора Махно, жизнью и практикою вытравлявшего первоначальное юдофильство свое, самоубийственное левачество из идеологии Земли и Воли.

«Со слезами на глазах они рассказали мне о гнусной измене нашего групповика Льва Шнейдера и вообще еврейской роты…» БАТЬКО МАХНО

«Еврей знает прекрасно, что после тысячи лет своего паразитического существования, он в состоянии взорвать существующие европейские государства и превратить народы Европы в каких-то незаконных детей без рода и племени. » АДОЛЬФ ГИТЛЕР

…Мы перебираем страницы в черном вылинявшем кожаном переплете и вот на глаза попадается прелюбопытнейшая характеристика, когда-то данная русским человеком, революционером-анархистом М. А. Бакуниным тому самому Марксу, который затем уже на целое столетие охватил повсеместно необъятные пространства сломанной великой России, маяча бесовским ликом словно наваждением, помутнением коллективного разума, ибо народ, желая справедливой революции, меж тем, своими очами разбежался средь партий зазывавших, соблазнявших напропалую.

«Нервный, как говорят иные, до трусости, он чрезвычайно честолюбив и тщеславен, сварлив, нетерпим и абсолютен как Иегова, Господь Бог его предков и, как он, мстителен до безумия. Нет такой лжи, клеветы, которой бы он не был способен выдумать и распространять против того, кто имел несчастье возбудить его ревность или, что все равно, его ненависть. И нет такой гнусной интриги, перед которой он остановился бы, если только, по его мнению, впрочем, большею частью ошибочному, эта интрига может служить к усилению его положения, его влияния или к распространению его силы» М. БАКУНИН

«Маркс сделал своим божеством «Историческую необходимость» вместо Иеговы, сделал своим избранным народом пролетариат западных стран вместо еврейства, его мессианское царство понималось как диктатура пролетариата, но характерные черты еврейского апокалипсиса проступают через эту ветхую личину» А. ТОЙНБИ

Троеродовъ размышляет на страницах своей черной книжицы: «…это он, Маркс, словно вызванная из небытия заклинаниями каббалистов со дна самого кромешного Ада некая оболочка, наспех принявшая, как будто бы, человеческие черты с нелепым париком косматой черной шевелюры и бороды и суровым опухшим взглядом демона».

И далее у Троеродова мы находим нижеследующее откровение леденящего ужаса: «По ту сторону Божьего и человеческого Закона – они – сбившиеся с основной дороги истории, однако мнят себя избранными во Инцесте. На деле же, жалкие полуумные болезненные выродки на х-образных коротких ножках с длинными туловищами червей с волосатыми обрубками пальчиков, картавые, тщедушные, фанатичные по своей болезненной жесткости и дьявольскому желанию мстить всему остальному человечеству из-за зависти именно к человеческому облику этого самого человечества, которое, как им кажется, инстинктивно, даже невзирая на привитое христианство, презирает их. Но если человечество и презирает евреев, то лишь за то, что они посмели нагло объявить себя «избранною расою».

Чтобы выхватить окончательный, характерный штрих к портрету Троеродова как исследователя в череде цитат, перемежаемых его, Троеродова, комментариями, развлечемся-ка, внимательнейший читатель мой, еще какой-нибудь цитаткою, хотя бы и пространною /но видит Бог не избежать сего!/ в силу настоятельной необходимости высказать то, что дополнило бы твое представление о круге поисков его… фанатика ли, диктатора, экзистенциалиста.

«Товарищи разъехались по району, а я с председателем профсоюза тов. Антоновым, Серегиным, Коростылевым /пред. Совета/ и другими членами группы пошел на всеобщий сход-собрание крестьян и рабочих. – Это было собрание настоящей Запорожской Сечи, той, о которой мы теперь только читаем. Правда, оно не было таким невежественным, каким были запорожцы. Оно собралось разрешать вопрос не о «вірі» и «церкві» – нет, оно собралось решать вопрос о поругании своих прав какой-то кучкой нанятых правительственных чиновников: собралось оно совершенно сознательно.

Тов. Серегин выступил и сказал свое слово, встреченное несмолкаемыми криками благодарности за его инициативу и протесты против действия Александровска по отношению к Гуляй Полю.

После тов. Серегина выступил целый ряд товарищей, от Совета, Револ. Комитета, профсоюза и Группы Анархо-Коммунистов.

Население требовало немедленного похода на город /чем не прообраз грядущего похода на Рим под водительством Муссолини! О. М./, чтобы разогнать засевших там, ненужных, вредных для дела трудящихся, правителей. Требование крестьян не было пустой фразой: трудящиеся в это время имели в своем распоряжении выделенные из своей среды кадры рев. молодежи, вполне достаточные для того, чтобы с боем взять гор. Александровск и разогнать, если не перестрелять совсем, всех правительственных чиновников.

— Революция провозгласила принципы свободы, равенства и вольного труда, — говорили трудящиеся подневольной деревни Гуляйпольского района в это время, — и мы желаем видеть эти принципы в жизни, по этому убьем всякого, кто попытается мешать нам. Правительство большевистско-лево-эсеровского блока, несмотря на свою революционность, оказывается тоже вредным явлением в творческом развитии революции… Мы готовим смерть и для него, или сами умрем в этой борьбе, но не потерпим над нашими правами на свободное совершенствование и развитие наших общественных отношений – того угнетения, которое правительством намечается и которое его агенты стремятся воплотить в жизнь, чтобы восторжествовать и покорить революцию.

Да, трудовое население Гуляй Поля в этот же день готово выступить против правителей города Александровска. И кто бы из нас противился этому? Никто. Все, находившиеся в рев. рядах с первых дней революции, не отступили бы от этого по одному тому, что мы революционеры не по партийной карточке. Мы революционеры по той идее торжества справедливости, которая избрала революцию своим средством. Мы не могли допустить, чтобы идея трудящихся была загрязнена властническими комбинациями. Мы считали своим долгом очистить ее от грязи, которую на нее набросали господствовавшие в это время две властнические партии – большевиков и левых социалистов-революционеров. » Батька МАХНО.

Надеемся же, что перед читателем уже встает политический портрет грядущего новатора Троеродова и даже в пестром наборе вырванных без разбору цитат из Черной книжицы, проступает таки облик правого анархо-индивидуалиста, свершителя ненасильственной, но – путем завоевания сердец православной, ибо славящей Правь, Справедливости, той божественной искры, живущей во всяком сердце живом, истинной революции, наконец-таки! в пространствах «СНГ».

Народ, семья, человек, который позволяет чужим людям расы иной

руководить собой

исчезнет.

Народ, семья, человек без культуры собственной – исчезнет.

Народ, семья, человек, который не уверен твердо в своей неповторимости ценности,

САМОДОСТАТОЧНОСТИ,

будет стерт

с лица Земли.

Правда не требует долгого разъяснения. Итак, избегайте многословных

доктрин.

Разрастание законодательных систем, и как результат, потеря воли

верный знак того

Что Дух Нации слабеет.

Но тонкое изощренное напористое вездесущее всегда повелевает более

грубым: вот почему

Примитивная культура древней Индии, известная из раскопок

в Мохенджо-Даро

и Хараппы, была взорвана

И сметена нашествием арийцев, и на ее месте явилась новая

высокоразвитая

Культура Аратты, связанная с плавкой железа, приручением лошади

алфавитом – брахми

И языком санскритом.

IV. ЗАВЕТ РУСОВ-АРИЙЦЕВ – НА ДНЕ ОЗЕРА СЕВАН!

Само название ВЕДЫ происходит от русского «ведать», ибо проторусы или этруски (по-армянски – «это русские») жили когда-то в древней Ариане.

Прямым подтверждением этой идеи – явилось восстановление образов жителей Лчашена (у озера Севан, Армянское нагорье) по костным останкам из захоронений с осушенного дна озера. Итак, русы являются выходцами из Северной Армении, англосаксы же – из Западной Армении, из области Ангх-тун провинции Агдзник края Великая Армения и из провинции Гамирк края Малая Армения (центр Мажак или Кесария). Грузины же не являются народом индоевропейской языковой группы.

В погребениях, где были захоронены русы и хайасцы, ОБНАРУЖЕНА УНИКАЛЬНАЯ БРОНЗОВАЯ МОДЕЛЬ ВСЕЛЕННОЙ, НА КОТОРОЙ ИЗОБРАЖЕНЫ (в нижней части) ЗЕМЛЯ СО СФЕРАМИ – ВОДНОЙ И ВОЗДУШНОЙ; В ВЕРХНЕЙ ЧАСТИ – СОЛНЦЕ; ВОКРУГ РАСПОЛАГАЮТСЯ ВИДИМЫЕ НЕВООРУЖЕННЫМ ГЛАЗОМ ПЛАНЕТЫ – СВЕТИЛА: МЕРКУРИЙ, ВЕНЕРА, МАРС, ЮПИТЕР И САТУРН, А ТАКЖЕ ЛУНА. ЗЕМЛЯ, СОЛНЦЕ И СВЕТИЛА ВРАЩАЮТСЯ ВОКРУГ НЕБЕСНОГООГНЯ, ПРЕДСТАВЛЕННОГО В ВИДЕ РОМБОВИДНЫХ СФЕР.

Представление о Центральном Небесном Огне, вокруг которого вращаются все планеты, Солнце и Земля относится к школе пифагорейцев (VI-IV вв до н. э.) и характеризуется числовым соотношением (3, 4, 5), выражающим гармонию космоса; при этом каждая из небесных сфер имеет свою правильную комбинацию геометрических форм. Представление о Центральном Небесном Огне, и сама теорема Пифагора («правило веревки») у арийцев равенство квадрата гипотенузы сумме квадратов катетов в прямоугольном треугольнике – восходят к культуре русов и хайясцев начала II тысячелетия до н. э. и были затем переняты древними греками с Востока, как они сами об этом добросовестно сообщают.

Индийские Веды (точнее было бы сказать – Арийские Веды) и особенно древнейшая из них РИГВЕДА – сборник гимнов в честь завоевателей – Ариев – сохранили описание арийцев; это высокорослые, голубоглазые и светло-каштановолосые рыцари, закованные в стальные кольчуги и латы, блещущие стальными мечами на быстрокрылых легких колесницах, запряженных прирученными конями. Они подобны Солнцу и светилам, и как пред богами им нет преград в безудержном натиске их /по Сурену Айвазяну/.

Идеи безвластничества, т. е. внеправительственного самоуправления народа в городах и селах, непосредственного натурального товарообмена между городом и селом как это имело место когда гуляйпольцы поставив московским рабочим вагоны муки, дожидались от этих рабочих продукцию их – материи и прочее – по пути же перехваченную анонимными чиновниками – распределителями, наставленными большевистским режимом везде и всюду и которые уже были плоть от плоти того, еще Л. Толстым предрекаемого наступившего нового паразитического класса – были подхвачены Троеродовым и вынесены на рубежи его, Троеродова правящей Правь, славящей Справедливость и поэтому Великой Правой Революции ибо Мистерии. Эти идеи были подхвачены новым вождем из опыта бесценного Гуляйпольской последней крестьянской революции и Махно почетно становится в один ряд с атаманами Пугачевым и Разиным. Но еще тогда, просидев долгие годы на каторге, Махно – последний крестьянский вождь, еще не шибко-то догадывался о приводных ремнях Русской Революции, тянущихся из-за океана…

Но то было время усиленно раздуваемых из-за океана в рев. России разнообразных юдофильских иллюзий, лопавшихся, надо сказать, на практике – в пыли боев, подобно мыльным пузырям. Хотя и стоили эти эксперименты народу русичей весьма дорого – десятки миллионов истраченных жизней – в ответ на – миллиарды долларов инвестированного Террора и того Геноцида, перед которым погромы и Холокост естественным образом бледнеют!

Цитаты же эти, написанные рукою Озириса Силыча Троеродова, представляют для нас интерес вдвойне, поскольку отсюда открываются истоки Нила, Рейна, Днепра духовного, истоки того вдохновения последующих Троеродовских свершений подобных чуду – вначале в Царском Селе и одновременно на Дону и Кубани, на Украине, Урале и в Сибири.

А далее следовал триумф десятимильными шагами – по жалким обломкам так и не признанной народом некогда сфабрикованной, а не естественно вылившейся из народной Души пресловутой президентской конституции… А далее следовал триумф теократического, основанного на принципах Веды – Прави Славной, того самого кодекса совести всех и каждого, поверяемого под дубами вековыми на сходах и вечах. И утверждался в душах все глубже аристократизм поведения сограждан, потомков славных запорожцев, выраженный в этике сводов скрижалей Новейшей Ведической Всероссийско-Гуляй-Польской цивилизации. И восстанавливался – через полторы тысячи лет! – порядок /или уряд/ выборов князей, вожаков, вождей, царей на определенные сроки, не превышающие 15-20 лет ненаследованной и несамодержавной власти, но пребывающей под надзором круга старейшин и Веча /или громады/.

И мы вспоминаем теперь как обрушил слова ненависти и презрения по адресу поработителей и душителей народа русичей, необольшевиствующих анонимных чиновников Ельцынских властнических структур, сомкнувшихся с мафиозными гангстерскими заодно.

И какое новое дал Армии дыхание, и как повел казаков на Москву хазарскую за неньку-маты самоуправную Великую Арату-Русь – без агентов жидовского беспредела и произвола, за Отчизну вольную – без амбициозных проходимцев типа Жириновского ли, Явлинского и Неявленского еще…, поддерживаемых еврейским лобби Нью-Йорка с целью удушения воли к свободе русского народа да и всех русичей.

И о том, как сомкнулся Троеродовъ таки с рядами национал-соборников, отшвырнувших косную и лживую в изначалье, истраченную молью идеологию евробольшевиков-массовиков-градостроителей, неистовых полицаев-ментов, и о том, как вместе с бравыми баркашатами да с ветеранами взятия Берлина — пенсионерами-лишенцами — водрузил на башнях Кремля Ведические свастики справа налево и слева направо, своим вращеньем извечно приносящих – духовное процветание народу и врагам его – ужас и трепет. И о том как заковал правительствовавших бандитов на позор всему народу в стенах мавзолея, где они сидели то позвякивая, а то громыхая кандалами вкруг чучела своего любимого Учителя Тиранства – Ленина, такого мстительного и жадного до власти… с которым сравниться мог разве что ученик его – Сталин. И очереди к «мавзолею-острогу» все росли и росли; народ тянулся со всей матушки-Рассеи поглазеть на былых земных богов.

Однако был ли Троеродовъ соблазнителем женщин яко и аудитории?

О, да!

А был ли он их жертвою?

Да. И жрецом и жертвой в ритуале едином исполнения долга Призвания.

V. ТАЙНАЯ ЖИЗНЬ ТРОЕРОДОВА

Ходили слухи, что он тантрист и с головою уходит в оргии. Будто бы, составлял в гирлянды, скручивая гибкие женские тела в узлы с целью единственною – достижения садистического наслаждения своего. Говорили и о жертвах, издержках, так сказать, на троне магического эксперимента над Природою, от которого веяло зловещим, вселяющим ужас Произволом.

И когда доходили слухи такого толка до самого Троеродова – он только посмеивался, дивясь премного фальсификаторскому ремеслу журналистов, блуждающих по необъятным пространствам Беспредела человеческой фантазии… И вот, видите ли, посмеивался да и только и сердце его отнюдь не закипало гневом по адресу жидовских провокаторов как у приснопамятного фюрера случалось не раз. Но Троеродовъ по-своему трактовал и неудачи Рейха И НЕСДЕРЖАННОСТЬ, импульсивность порывов так же как и неестественная чрезвычайно жесткая воля Адольфа Гитлера объяснялась с т. з. мага как раз преобладанием импульсивного существа над разумом. В случае вождя германского Рейха эмоции-кони подчас вырывали поводья у разума-ездока и неслись куда им заблагорассудится. Эти факты, по-видимому, свидетельствуют и подтверждают квартеронство последнего, т. е. наличие в жилах австрийца четверти вырожденческой жидовской крови. Железная воля выковывалась в непрестанной борьбе с этою грязною кровью, текущею мутным потоком. Внутренняя борьба с отравленною кровью проецировалась сознанием Гитлера на внешний мир мирового еврейства, которое, конечно же, представляло и никогда не переставало представлять опасность для мировой цивилизации подобно бациллам холеры. Чего стоит только одно из заявлений Теодора Герцля: «Все народы, среди которых мы живем – явные или тайные антисемиты». Однако же, безумный стратег арийского Рейха и, по-видимому, все ж таки, квартерон Адольф Гитлер нанес больше ущерба своею судорожною политикою тотальной войны столь любимому им — арийскому миру на просторах Европы, нежели идеолог сионизма Теодор Герцль со всеми его сионистскими конгрессами и тайными происками…. Если действительно в жилах фюрера текла кровь евреев Франкенбергов из Граца – в таком случае рецессивный ген ветхозаветно-талмудического богоизбранничества и надменного отношения к неевреям /гоям/ как к «скотам с человеческими лицами» мог быть ответственен /в сознании мутанта перелицевавшийся/ в его нетерпимость и патологическую ненависть к славянам – народам арийского корня, почему-то, противопоставленным германо-арийцам.

Адольф Гитлер почти как еврей Карл Маркс, отказывая русским и вообще славянам в праве на достойную историю и жизнь, тем самым шел против нашего расового индоевропейского братства.

Будучи рожденным под знаком Овна /планета Марс/ Гитлер как баран в слепой храбрости шел непрестанно всею своею политикою – на каменную стену, конечно же, сокрушавшей немедля его лоб. Это был лидер, имевший слабое представление о том, что мирные средства политической борьбы и наука дипломатии могут порой большего достигнуть нежели методы прямой кровавой войны.

Здесь же, в Черной книжице мы находим еще одну прелюбопытнейшую запись рукой Троеродова из заявления именитого израильского раввина Элицера Шаха по радио: «Всемогущий поддерживает чистоту в мире и когда грехов слишком много, Он прибегает к уничтожению. Мы не можем знать насколько ему хватит терпения: на двадцать лет или десять, может быть только на год. В конце концов Он уничтожает. Происходит Холокост за грехи. Возможно, Всемогущий готовит новый Холокост против нас, и, возможно, это начнется завтра. »

Далее Троеродовъ комментирует Нострадамуса: «Два великих лидера станут друзьями»… Упоминание о новом союзе между Америкой и Россией предвещает и «человека крови». Нострадамус упоминает «третьего Антихриста». И придет он со стороны Черного моря и Китая. С кровавым мечем пронесется он по югу России /кто он?.. Дудаев? Грачев? Ельцин? Троеродовъ?/. печально звучит и предсказание о том, что в конце нашего столетия или начале следующего произойдет война между Востоком и Западом. Что силы Востока, дважды побежденные Западом, после многих сражений все же одержат победу. Наступит время и придет «великий король устрашения». Произойдет ли это в 1999-м году, в 2003-м, в 2010-м? Но вслед за этим последует время мира и спокойствия».

И здесь же – ниже – мы находим выписки предсказаний и пророчеств Адольфа Гитлера.

«Если я выиграю эту войну, я положу конец еврейскому мировому могуществу и нанесу им такой удар, от которого они не оправятся. Но ежели я проиграю войну, это не будет означать, что их успех обеспечен, ибо в итоге они потеряют благоразумие.

Они станут столь надменными, что неизбежно вызовут резкую реакцию против себя. Они станут требовать различных прав и привилегий в разных странах, оставаясь в то же время верными своей «избранной расе». Исчезнет вертлявый, ласковый и скромный еврейчик, ему на смену явится напыщенный и хвастливый жид…»

«Британцы вроде бы все еще обладают имперской силой, но у них уже нет тех моральных качеств, которые необходимы для сохранения империи. Казалось, они господствовали в мире, а на самом деле ими управляли евреи. ».

«В мире, который становится все более извращенным в результате воздействия еврейского вируса, народ, выработавший иммунитет против этого вируса, в конечном счете, оказывается наверху».

Троеродову было позволено многое…, так же и то, что записано было над статутами морали.

Да, с женщинами к удовольствию последних – так и быть, он проделывал самые невероятные штуки. А как же в наш «просвещенный» век относился Троеродовъ, скажем, к однополой любви – мужеложцам, которых год от году несть числа? Ответим – самым губительным образом. В пору, правда, излишне короткую в одном поначалу небольшом, но затем запредельно могущественном всегосударстве Троеродову представлялось важным преподавать вопросы морали пола самым наглядным образом – рядами маньяков однополой любви усаженных на… осиновые колья. Этот акт правителя вызвал стихийную популярность в народе, который его полюбил. Да, народ воздавал ему самоотверженною любовью. И прекрасные девы дрались на смерть между собою вокруг ложа их кумира. Кому-то из них удавалось вплотную подступиться, придвинуться к телу его. По-прежнему Троеродовъ слыл достаточно не заангажированным версификатором, иногда дарившим стихи любимой. Поистине, извечно единственной Любимой его была та самая Белая Богиня.

Лик над містом

На перехрестя доль, надій – прямуй!

Туди, де снага, кров, вихор бажань

Де розпач, жаль і щастя є

Бери – то все твоє!

Де жар і тлін – там знову гімн кохань бринить

За сурмами життя-буття гримить.

Де хмарочосів погляд у безодню – ніч вогнів…

Дивись-но, хтось наче Зевс – ось!

душу міста запалив…

О горе їм! – без каяття затятим

клонам механічним

прямуй, не озирнись в сім вирі хибно

поетичнім!

Глянь, над усім – твій вибір, правда є твоя

Кохана Леда, блідо-місячна богиня

Поетові дарує відчуттів рої

акордів

Над галасом народжених, над зойками

старих – не гине

Палає білим полум’ям прекрасно-гордий

її лик

Безсмертно-сяйно понад мерехтливим

містом лине.

11 листопада 2002 року,   Лондон

* * *

Гіпотетичні змови в багні офіційнім

Я крізь йду тріумфи столиць амбіційних

Париж чи то Рим, чи то Лондон комічний

Неонові лови та жести тремтливі вогнів блискавичних.

В Чикаго ж веде наша доля вкраїнська…

Прощайте повстаньте з колін – та до війська

Величних звитяжних героїв хоробрих

Нащо ж вас родили – на подих голодних?

Згуртуймося – бачте і я повернувся

В обійми багаття бажань обернувся

Свої понесем смолоскипи завзято

Мечем сполохнемо до тями, що свято.

Підіймемо чари шляхетної долі

Доволі, доволі… до волі, до волі!

Облудно та й нудно плекати надії

Огидно обридно чекати повії

Хтось знов в млявий танець шурхнув натщесерце

Кому те все треба – до біса, до перця!

10 листопада 2002 року, Лондон

БЕЛОЙ БОГИНЕ

I.

Добрая донна, о, добрая донна

В мареве города Барселона

Сердцем навстречу приди

Море бушует чутких глубин впереди

Светом оранжевым лета бездонна

Светлая клятва безбрежного чувства из Лона.

Нам ли вдвоем прорости! зацвести!

Страсти подводный цветок вознести…

тебе подарил этот берег златой

Звонко жарко кипит под твоею пятой

Верно то, что я предан богине одной,

согрей! Странник молит забытой душой…

Ярче жарче будь, не отринь словно шепоты ветра

Мерно моря колышутся темные томные недра…

Кубок зелия — беладонна!

В мареве города Барселона.

II.

О, Лада Ра

О, Лада Лель

По воздуху плыла и въявь

Промолвила – остановись, Художник – это я!

Твоя богиня

Навь отодвинув и поправ

Чертог воздвигнув в граде Правь.

Там за колоннами мой трон

Косматым демонам урон.

Мой сын – твой Лель – услады и любви дитя

За руку взяв тебя

Увенчан княжить на Руси

И прародителей богов хоругви возносить!

Вдали ж – дубрав блаженные редеют кроны

Излучина реки сияся мчится – к Сваргу – ввысь.

Не Ирий ль здесь? – где неба край, ДОМОВ БОГОВ КОЛОННЫ…

То Рай – подать рукою!

Стремится мысль стрелою.

Отзовись!

О, витязи-мужи и жены наши

Кристальнохладной глыбы времени растаял крест!

Проснись, Художник – это я с небес!

Навь отодвинув и поправ

Крылом и просто смехом

Чертог воздвигнув в граде Правь!

И раскатилось эхом эхом

Ура! На храм, на ель

Поутру катит Солнце Ра

На Велеса, на весь лохматый лес

И это в жизни есть

И лиет по холмам, звеня колоколами

Аминь! Аминь!

В ладонях шар держа хрустальный

Державы рек, лесов в тумане зыбком

На троне солнцеглавая БОГИНЯ

Дарит нас лучезарною улыбкой.

Январь, 2001 г.

VI. ИСПОВЕДЬ МЕЖПЛАНЕТНОГО ИМПЕРАТОРА

ИЛИ ВЕЛИКОГО КОРОЛЯ УСТРАШЕНИЯ

За пеленою Майи этих перемежающихся в пространстве сгустков иллюзорной энергии перед сознанием Троеродова вставал в своей истинной красоте неподдельной захватывающей блеском и согласием форм – Идеал, который ему представилась счастливая возможность осуществить в жизни.

…Это государство затерялось в самом центре Европы и состояло из народа славянского корня, расселившегося меж гор. Спартанский дух, еще не затронутый губительнейшим тлетворным дыханием цивилизации американского типа, будоражил соседние племена и народы и, пройдя череду очистительных войн, Волею Судеб эти народы сплотились вокруг Цезариата. Так прозвали народы близлежащих стран сие безкомпромисное безвластническое и равноправное государство новоявленных спартанцев. Германия и Франция, прежде разыгрывавшие карту патронов и высших арбитров, нелепо восседающих на то и дело возникающих там и сям новых обломках пограничных столбов, вскоре предпочли новый опыт приобщения учеников, восседающих на корточках у ступеней трона Учителя Троеродова. Трона, разумеется, в переносном смысле, ибо трона никакого у Троеродова не было – у этого вождя, крайне подозрительно относившегося к льстецам, отчасти справедливо видя в них не то вымогателей, не то проходимцев-провокаторов. Итак, у этого учителя народов, находящегося в зените славы и мощи, никакого такого трона не было, так же и вызывающих одежд, рассчитанных на то, чтобы выделить как-то его, приподнять над толпою.

В то время уже наметился окончательный раскол в альянсе богатейших государств когда обожженные континентальные страны шарахнулись назад – к корням, почве и крови – из горнила атлантической мутантократии, в котором перековывался оселок воли этих народов – в плуг подъяремного раба, хотя бы сытого и успокоенного.

Оцивилизованные германцы, французы, итальянцы стали скрупулезно учиться величайшей и утонченнейшей науке ДИКОСТИ – по Ясе /своду законов/ Чингисхана, преподанной Самим потомком из рода Чингисидов – Троеродовым – как есть, как Дао. И так стали учиться они свежести и открытости ПОРЫВА мужественной души, готовой жертвовать собою во имя ИДЕАЛА и готовой принести в жертву своих оппонентов – тут же, тотчас и не расшаркиваясь излишне. Они стали учится так называемому грубому нраву, коего так не доставало как поголовным полу-педерастам так и дегенератам законченным, различного рода транс-сексуалам и травести, этим зловонным отрыжкам жирной и глупой атлантической цивилизации.

Как-то на пиру у Троеродова обнаглевший бельгийский дипломат заявил что Троеродова за пределами его государства мгновенно упекут за решетку как преступника против «человечности» и нарушителя «прав человека», дескать, всему миру «цивилизованных» /понимай, ожидовленных/ стран вовсе не улыбается образ мыслей и тот тип правления, культивируемый здесь Троеродовым.

Троеродову было ясно, что за речью наглеца как бы подвыпившего, у которого сам собою развязался язык, и которого как бы понесло… и это, позвольте – дипломата при том! – скрывается план, тщательно скоординированная провокация. Тогда Троеродовъ ответил, что эти речи являются неслыханнейшей еще на свете дерзостью, и приказал тотчас же отрезать язык болтуну. Этого дерзкого болтуна и провокатора, конечно же, объявили героем в королевствах Бельгии и Англии, запустив на полную катушку пропагандистскую мощь еврейских печати и телевидения /кстати, изобретенного русским человеком/, объявили героем, конечно же, и в США. Эти их органы потребовали у Троеродова вернуть сего новоявленного героя на родину. Тогда Троеродовъ… самым натуральным образом… запустил пресловутого дипломата на орбиту Луны, заявив, что орбита Луны и есть истинная родина этого сына Луны.

Когда задекорировавшиеся голубыми касками ООН /цветом масонской цивилизации/ наемники НАТО вторглись в пределы Цезариата, тогда, несказанно обрадовавшись, Троеродовъ приказал применить новейшее бактериологическое оружие, убивающее только мутантов и «гомосеков».

…Нахлынывавшие с земли и воздуха блудные волны из-за океана были уничтожаемы во мгновение ока. Очищение земли началось и Троеродовъ возглавил этот процесс на новом витке Эволюции.

В то время как Америка бесконечно продолжала уличать Россию в будто бы угрожающе возросшем русском национализме, Троеродовъ объявил, между тем, свою Средиземноморскую конфедерацию – как раз, пространством арийцев-русов-славян, а Русь и – того глубже – древнейшую прародину Ариану /находившуюся по авторитетным источникам вокруг внезапно наполнившегося в следствии землетрясения озера Севан/ – своею Землею-праматерью. И в который раз подписал и утвердил вечный и нерушимый договор между Цезариатом и Россиею. Вся мощь Руси стояла теперь за плечами Цезаря.

И Цезарь порешил освободить новоявленную Атлантиду – британские острова от полу-тысячелетнего жидо-масонского Ига, мутантов обратить в рабов, а негров отправить на земли предков на перевоспитание под предводительством чернокожих жрецов, блюдущих связь с традицией, в том числе знанием магии Вуду. И это было началом планетарной политики.

И совсем как когда-то Гитлер обратился к народу Австрии, объявив ее воссоединенною навеки с великим Германским Рейхом, Троеродовъ теперь уже на чистом украинском языке обратился к народу Украины с новостью о том, что узколобое марионеточное, кое-как поддерживаемое Англиею и Америкою псевдо-национальное правительство-мафия бежало за границу, туда – поближе к похищенным этими злодеями у народа национальными сокровищами, но рука Правосудия Межпланетного Императора уже занесена и ищет их по свету. Тогда возликовала Украина, когда рухнули пресловутые границы, препоны и заслоны вокруг страны, превращенной в гигантский концентрационный лагерь полуголодных и бесправных людей, когда пали рассеянные рои таможен, отгораживавших 48-ми миллионный народ от всего света и, прежде всего, от колоссальных богатств Сибири – нефти и газа – по праву принадлежавшим также и украинским потомкам освоителей и покорителей пространств Сибири – казаков.

Какие только козни не строили масоны всевозможной расцветки! Инцестианское лобби Москвы не на шутку всполошилось и вместе со своими ставленниками «олигархами» судорожно принялось паковать чемоданы…

Они пытались подкупить соратников, они то и дело посылали наемных убийц, но все их попытки были тщетными, и Час последний их был уже на носу. Как задыхались они, разбухшие от накопленного яда! Как скрежетали их челюсти!

Но впереди была неминуемая Божья кара за неисчислимые грехи их.

Тою весною Англию наводнил десант. Шотландия, между тем, с радостью «капитулировала», пользуясь удобным случаем определиться самостоятельно.

Старосветские масоны оказались заложниками в руках Цезаря и ново-светские масоны, конечно же, не в силах были обрушить ядерный удар немедленно. Предстояло же гигантское сражение в Атлантическом океане. Ирландия оказалась естественной союзницей континентального Цезариата, помня геноцид и колониальную политику соседей-протестантов, увы, не пощадивших ни одного ирландского поэта, предпочитавших же украшать этими боговдохновенными дарованиями английские виселицы, рассеянные везде и всюду по вечнозеленым просторам Ирландии в тумане ее истории.

И казалось было что не избежать уже по началу как минимум сражения ядерных подлодок, наводнивших подводные глубины Атлантического, но вдруг в самом сердце Америки вспыхнул заговор проконтинентальных сил. Выходцы или же потомки выходцев из Европы, а значит из арийских просторов, заседавшие в конгрессе, однако сами дожидались своего часа – до этого заклейменные инцестианским лобби «неисправимыми расистами», «маньяками» и «потенциальными антисемитами»!

Впервые изначально масонский институт президентства был сломан одним из вождей континенталистов, кстати сказать, германского происхождения – правнуком гениального американца Генри Форда. Инцестиане, засевшие в высших эшелонах, были напуганы до смерти да так, что жизнь некоторых из них оборвалась сама собою из-за страха.

В Америке спонтанно разразилась черная правая революция. Ее возглавили белые американцы под наблюдением цезаристских инструкторов, наводнивших Аргентину. Эта страна явилась тылом всеамериканской революции.

В эти же дни Троеродовъ принимал у себя Святейшего Патриарха, прибывшего из Руси. Троеродовъ придавал огромное значение визиту Его Святейшества и, находясь по сути в самом пике, развязанной им Священной войны, нашел время для пира в честь Его Святейшества и, конечно же, для задушевной беседы с ним.

Для всего мира было ясно, что этим своим визитом Его Святейшество недвусмысленным образом благословляет поход Цезаря на масонов. Между прочим, Его Святейшество заинтересовался как часто Троеродовъ посещает храм…

Троеродовъ улыбнулся в ответ и признался что не часто, увы, и поведал прелюбопытнейшие для Его Святейшества вещи относительно его троеродовского отношения к православию.

— Ваше Святейшество, Вы, наверное, заметили что мой дом имеет форму пирамиды. Классический пятиглавый собор представляет на плане собою правильный крест, ориентированный по сторонам света. Именно такой должна быть пирамида, чтобы проявлялось ее благотворное чудесное воздействие. Именно поэтому я проживаю в Пирамиде. Строгий пятиглавый храм и есть Пирамида. Удивительное спокойствие я испытываю, пребывая в своем пирамидальном доме. Знаете, здесь остановилось время…, даже повернулось назад! В этом смысле я традиционен. Храмы древнерусского бога времени – Колывана сооружались из дерева. Чудесное свойство Пирамиды использовалось для приготовления живой – исцеляющей и мертвой – антисептической воды. Были они хранилищами непортящихся продовольственных запасов, «скатертью-самобранкой». Устраивали в них кладенцы оружия, так что их лезвия самозатачивались и на них исчезали щербины. Вспомним наш знаменитый меч-кладенец или меч Зигфрида. Секрет все тот же!

Очень важно чтобы Пирамида тщательно была сориентирована четырьмя гранями по четырем сторонам света. Измерения этих четырех граней должны быть строго пропорциональны высоте пирамиды. Если высота ее h, то длина бокового ребра должна быть h = 1,4945. А длина стороны основания h = 1,57075.

— Я убежден подобные сооружения создают вокруг себя зону благоприятного воздействия, радиус которого в зависимости от размеров сооружения может превышать несколько километров. Незримая пирамида, заданная крестами православного храма, – особенная. Он бесплотна и приподнята над землей. Все это сообщает древнему символу (а пирамида – это символ устройства, иерархии человеческого общества: от бесчисленных масс внизу до единого владыки наверху) еще и новое содержание. Сокрытая (зеркально отраженная) пирамида храма – также знак иерархии, но только уже не земной, а небесной. Ни в одной другой мировой религии архитектура храма не намечает пирамиду навершиями своих куполов. И в этом смысле христианский зодческий канон – единственный наследник наидревнейшей сакральной архитектурной формы.

Его Святейшество весьма подивился такому ответу и посоветовал таки посещать службу чаще, поскольку и крещен Троеродовъ православным да и надобно причащаться святых Божиих Тайн и исповедоваться…

Тогда Троеродовъ ответил следующим образом…

— После паломничества моего к верховьям Памира и Гималаев, после посещения незримых храмов-пещер в горах – в храмах долины я уже ничего подобного не испытываю, а исповедоваться желаю только у одного отшельника преклонных лет, проживающего в сомнамбулическом состоянии в потаенной пещере, доступ к которой преграждает кордон чистоты, который экзаменует меня всякий раз. К разнообразным версиям христианства на Западе отношусь с предубеждением из-за их претензий на монополию над истиной.

С чувством сыновнего уважения отношусь я к вере православной – душевной и глубоко мистичной, но, увы, отнюдь не магической.

Под магичностью я понимаю силу духа и воли, слитых воедино.

В православной традиции же одно качество – ясной девственно чистой Души Руси слитой с Духом в ее вечном устремлении к Духу – заступает и отодвигает иные градации – как раз более мужественной духовности, необходимой для беспощадной войны с темными силами.

Сейчас те немногие арийцы-служители нашей православной ибо славящей Правь, Правое Дело – церкви – должны быть магами и иерофантами, а они таковыми не являются. Я уже не имею ввиду интернационалистов-космополитов-инцестиан, оккупировавших Лоно Церкви. Вот и приходится подчас выполнять работу невразумленных сбитых с толку священников, замороченных богословской казуистикой да схоластикой, но ведь надо еще думать и о защите православной цивилизации, усвоившей однако язычество и слышащей еще тот дальний гул закона расы… Быть солдатом!

Однако, внимательнейший читатель мой, возвратимся к перипетиям на американском континенте…

Италия, Варезе (северная провинция), Коммабио, 1995 год.

VII. ПОЭТ ВСЕГО ЛИШЬ НА ОДИН ВЕЧЕР УБЕГАЕТ

ИЗ МИРА ТРОЕРОДОВА В МИР НАСЕКОМЫХ

ИБО ТЕОРИЯ ДАРВИНА СПРАВЕДЛИВА ТОЛЬКО НАОБОРОТ.

КТО ОСВЕТИТ ПУТЬ ТВОЕМУ ИНТЕЛЛЕКТУ ВО МРАКЕ

СЕГО ДНЯ?

ИБО МИР НЕВОЗВРАТНО УВЯЗ В ПУЧИНАХ РАЗУМА,

ОТКАЗАВШЕГОСЯ ОТ СВЕТА ПРОВИДЕНИЯ.

МЫ ЗАБЫЛИ ДАВНО, В КАКУЮ СТОРОНУ БРЕСТИ…

НО НЕТУ СИЛ ПЕРЕВЕСТИ ДЫХАНЬЕ В НАРАСТАЮЩЕМ

СТРЕМЛЕНЬИ РОЯЩИХСЯ ТОЛП.

ВЕДЬ МЫ ДАВНО ПЕРЕШАГНУЛИ ПИК ЭВОЛЮЦИИ

И ВОЗВРАЩАЕМСЯ ВСПЯТЬ.

ИБО ВСЕ НАШЕ СТРЕМЛЕНИЕ ЭТО ВСЕГО ЛИШЬ

СТРЕМЛЕНЬЕ ПОД ЗНАКОМ ЗМЕИ, СВЕРНУВШЕЙСЯ

В ЗНАК БЕСКОНЕЧНОСТИ, КУСАЮЩЕЙ ХВОСТ.

ОРФЕЙ СЕГО ДНЯ

Навязчивый сон о политизированном и деятельном типе, этом Троеродове, казался Поэту – невольному медиуму – уже каким-то наваждением, перешагивающем все рамки и условности. ТАК И НЕ НАЧАТЫЙ БЕЛЫЙ ХОЛСТ, ОСОБЕННО ЯРКО ВЫСВЕЧИВАЛ КАРТИНЫ БЕЗУДЕРЖНОЙ СТРАСТИ КАКОГО-ТО ГЕРОЯ-СВЕРХЧЕЛОВЕКА. Поэт, оторопев, едва мог отдышаться после лицезрения столь захватывающих картин чужой любви, политической и духовной ориентации, да и всей той бредовой войны Одного со Всем почти миром.

— Что за катавасия? Нет-нет-нет. Хотя…, это уже захватывает не одного меня только. Ведь неизбежно поэтическое сознание будет экранировать и дух  мага Троеродова сознательно избрал мою персону с тем, чтобы озвучить и материализовать некие истины. Мое сознание – всего лишь орудие в руках опытного мага – ничем не лучше, впрочем, обычного телевизора. Кажется, в этом случае рушится возведенная кропотливо на протяжении лет и лет вся та взлеенная мною белая башня из слоновой кости. Кажется, и я сам падаю с этой башни головою вниз… Кстати, чем не иллюстрация одного из Старших Арканов колоды Таро! Ведь когда в положении Духовной Сущности оказывается Башня, ты должен просто стать инициатором и зачинателем новых идей, демонстрируя новый открывающийся путь, даже если он и не пользуется популярностью. Тем лучше. Я никогда не плелся за модой. Но я пытался идти независимо ни от кого. Бывает трудно встряхнуть тех, кто потихоньку опускается и загнивает, потому что перемены, – которые редко бывают приятными, – неизбежны. И без них человечество остановится в своем развитии. Поэтому, донести то, что поведал и поведает мне и чрез меня всем дух Троеродова, может иметь, в конце концов, исключительную важность. Но я уже заинтригован. Я в плену великого духа. Что делать? Мне, которого фантастическими историями никак не удивишь? Что за нелепый Голливуд, что это еще за Сага о Форсайтах?

Не сходить ли мне да не помолиться, не отпустить ли грехи свои вольные и невольные? Ведь ясно же: страсти и предпочтения этого духа – не истинно мои вовсе. Или это наваждение - есть мое наказание за мою свободу через бегство от Цивилизации? Надо сходить таки к батюшке Александру! Видать загордился я в своей твердыне олимпийца.   Ан, не тут то было! И правда, ведь я творю не только для себя. Я не паук, который сам из себя плетет сети. Кстати, о пауках… Не попытаюсь ли я отвлечься, хотя бы, медитируя на этот вот… в углу висящий паучий домик.

Исповедь паука или тайна паучьего дома.

(Confessions of a Thug)

Нахмуря свой лоб, долго сомнамбулическими перебежками бросался со стороны в сторону конуса своего дома. Этот конус, покрытый слоем пыли с там и сям валяющимися остатками изглоданных мух и ос, вздрагивал и поскрипывал.

В эту пору не залетал никто. Уже много дней он не ел. Лишь однажды его несказанно порадовал писк комара, но и то лишь на одно мгновение. Ибо комарик тотчас же улетучился. Зачем он залетал попусту? О мухе паук уже и не смел мечтать…

Но однажды она залетела все ж таки. Была эта муха жирною, удивительной изумрудной окраски. Паук жадно ее разглядывал из своего угла. Муха сидела рядом, на стене.

— «Красота спасет мир» – подумал про себя паук, глядя на нее не переводя взгляда. Она чистила лапки и крылышки с явною беззаботностью, одновременно возбуждая паучью ненасытность… неимоверно! Он даже возмечтал «recevoir dans son lit» (принять на своем ложе) невесть откуда явившуюся возлюбленную.

Лезть просто так в его паутину она не желала. Кажется, она его, даже заприметила, испытывая нечто вроде любопытства.

— А почему бы и нет! — думал себе паук и стал невольно накручивать усик.

Как никак, был он не из последних насекомых. Она все продолжала дразнить его суетливостью своих движений… Лезть в логовище его, впрочем, не собиралась. Вся паучья стратегия летела к черту. Гордость его была особенно задета, когда однажды муха, вдруг повернувшись к нему, серьезно поглядела на него явно изучающим взглядом. Она чересчур долго не отводила от него своего наглого пристально-презрительного взгляда. А что он мог? Она была уверена что силы их в воздушном пространстве – не равны. Да, увы, так было…, пока наглая пришелица не задремала на крашеной масляной краской стене напротив.

-«De admirandis naturae arcanis» (о восхитительной природе небес) сейчас ты поведаешь мне! — подумал про себя глубоко-умный паук. И тихо-тихо вылез из своего логова. Едва-едва перебирая лапами, он приблизился к мухе. Во сне муха сопела через свой смешной хоботок.

«L’illusion comique» (смешное наваждение) – так называл ласково ее паук. Паук ясно осознавал, что сейчас в этот миг он просто обожает ее и не может отвести взгляда от ее прелестных форм. Он долго не решался. Его развитая интеллигентность подчас подавляла волевое начало, погружая в меланхолию раздумий о бренности бытия, но красота влекла навстречу… Муха во сне сексуально почесывала заднею лапой свой тяжеловесный размалеванный круп.

Да! Он любил ее в эту секунду – насколько это было возможно для старого холостяка, одиночки, чуть ли не монаха – именно высшею формою любви, которую обычно вызывает подходящая новая жертва.

Тогда он кинулся на нее спящую, разомлевшую и доступную,…вгрызаясь челюстями в темя ее. Яд брошен был вспышкою отравленного чувства обожания.

Что поделать? Таковы, увы, паучьи чувства. Муха встрепенулась, зажужжала, забилась лапами в смертельном экстазе, отдавая душу последующей своей реинкарнации, несомненно, более возвышенной формы, затарахтела крыльями, впрочем, ненадолго. Ее нервный центр был парализован. Паук победно вздымая лапами над поверженным туловищем, плакал навзрыд слезами от счастья, блаженства. О. что это были за удивительнейшие миги для его истомленной окаянной души!

Предстояла же веселая работа. Перетащить в свою серую нору былую танцовщицу, прелестницу – особенно тогда еще – на крашеной стене!, теперь, увы, инвентаризированную, так сказать! Паук своими увлажненными зенками, исполненными самыми трогательными чувствами, глядел умильно на изумрудную прелестницу свою… – вздрагивающую трясущуюся в конвульсиях.

— Да. Теперь она моя навсегда sub specie aeternitatis (с точки зрения вечности). Налюбуюсь вдоволь, а потом водружу ее на стену моих трофеев; и займет она место в коллекции, достойной истинно культурного паука, поистине благородного происхождения, так сказать. …Коему, впрочем, ничто паучье отнюдь не чуждо!

31-го марта 1995-го г.

— Эта греза-медитация явилась как нельзя кстати – воскликнул Поэт. Хотя настроение его, рефлексировавшего по поводу и без повода, было не многим лучше. Сейчас он думал о контексте его удручавшего бытия. Хм! ПОЭТ НА ДУХУ НЕ ВЫНОСИЛ БЕЗБЛАГОДАРНУЮ ЧЕРНЬ: ХАНЖЕЙ-ЛИЦЕМЕРОВ, НОРОВЯЩИХ ВСЯКИЙ РАЗ ТЕБЯ ПОУЧАТЬ ЖИЗНИ ПО-СВОЕМУ, РАЗНООБРАЗНЫХ КРУЧЕННЫХ И КРУТЫХ, НЕ ЖЕЛАВШИХ ИЗО ВСЕХ СИЛ КАЗАТЬСЯ ПРЯМО И ПРОСТО ТАКОВЫМИ, КАКОВЫМИ ОНИ ЯВЛЯЮТСЯ. ПОЭТУ. ВЕСТИМО, ПРЕТИЛО ОБЩАТЬСЯ С ПАНОКТИКУМОМ ЛЮДСКИМ – «ХАМАМИ», «БЫДЛОМ», ПОДОНКАМИ ВСЕХ МАСТЕЙ, НАПОЛЗАВШИМИ ОТОВСЮДУ МУТНЫМИ ВОЛНАМИ НА, УВЫ, ДЛЯ НИХ НЕДОСТУПНУЮ БАШНЮ-МАЯК, СЛЕПЯЩЕ СВЕРКАЮЩУЮ, ИЗ СЛОНОВОЙ КОСТИ, ЕСЛИ ХОТИТЕ.

Политиканы за челом Поэта высматривали Свет и Сияние Сознания Мессии и – не напрасно!, поверьте. Был все так же далек от них из-за мирской обращенности их, погружения в волнах Зыби морской, суеты сует житейской… Да, он мог позволить себе быть тем, кем они себе не могли позволить ни при какой погоде- так думалось ему, одинокому и мужественному эстету в океане пошлости современности.

Однако, надо бы закрыть окно. Уже вечереет, и на свет слетелись мотыльки и стучатся в мое окно. Что это? Кажется, звенит комар… Бац! Сейчас вот только что дематериализованное его тельце, должно быть, принесло какую-то удивительную информацию. Только на миг уставился взглядом Мага на смятый комочек тельца комара, как вдруг перед очами возникли картины одна за другою…

К вопросу о карпе, комарихе и карме

Все и Вся возникает из воды, в которой одной по преимуществу зашифрованы Начала Жизни. Вглядитесь в рисунки зимы на вашем окне… Сколько причудливых конфигураций растений, трав, цветов распустившихся, подчас, насекомых – уже, увы, не существующих на свете, отыщете документально в сем генетическом архиве, который несет в себе вездесущая вода! О, Да!

Взять к примеру, хотя бы эту комариху; свидетелем каких событий была она за свой кратчайший век?

Она долго летела над болотом, едва трепыхая крыльями. Длинные ноги тянули тощее тельце комарихи – вниз, будто… проваливались. Надоело все. И ностальгия по родному болоту, такому далекому сейчас от нее, надсадно сосала мелкую сущность бытовой вампирши. Крови не хотелось. Все было безразлично. Все было попусту и незачем. Сейчас она философски отрекалась от своего обычного промысла. Иногда представляла самую себя уже не тем, чем она была на самом деле, а несравненно более высоким творением бога, например, ежом. О ежах она слыхивала лишь в том смысле, что если пробраться за иголки его шкурки, то можно налакаться досыта несравненной крови.

Вдруг на ее пути показалась плоскодонка с сидевшим в ней заядлым рыболовом, сосредоточенно глядевшим на поплавок своего удилища. Заядлому рыболову было невдомек – что подчас можно выудить у капризной судьбы этим самым удилищем!

— Кто он, этот король-рыбак, восседающий на волнах Зыби болотной? На сиденье впереди его расклад колоды Таро указывал на конечную карту, обозначавшую Справедливость.

Справедливость часто изображают в виде весов, поэтому карта сия знает, что хорошо, а что – плохо. Собственно говоря, она одаривает вас не только чувством честной игры, но и способностью выбирать правильный маршрут и время суток, всегда находясь на абсолютном распутье, а тем более на весу этой самой лодчонки с рыболовом, восседающем как если б на троне…, впрочем – на колеблющихся тихо волнах глубочайшей озерной тьмы.

У комарихи проснулась жалость к рыбам.

— Бедные рыбешки – подумала комариха вонзая хоботок в поры кожи красного толстого носа рыбаря. В этот же миг поплавок задергался и рыболов тотчас же принялся тянуть своею удочкою глупую рыбину. Вот уже рыбище показалось из воды. Оказалось карпом средней упитанности. Наконец, только сейчас рыболов почувствовал укол комарихи и с размаху въехал себе по носу левой рукою. В этот миг лодка (конечно же!) накренилась на один бок и рыболов стремглав свалился в воду. Ноги его коснулись ила. Руками и ногами он стал судорожно барахтаться меж густых зарослей водорослей, протягивавших везде и всюду свои гнилые отростки. На миг ему удалось оттолкнуться ногами от дна и голова его явилась над водою. Вначале рыболов кричал, затем захрипел и вдруг…, совершенно уже наглотавшись воды с перепугу, исчез под водою из-за тяжести своего плаща и высоких резиновых сапог, неизбывно тянувших ко дну.

Одна только кепка его да редкие карты колоды Таро оставались на поверхности болота. Из двух карт Таро на поверхности воды одна обозначала Смерть, другая – Шута, Непредвиденные Обстоятельства. Где-то на дне реки от предвкушения съесного станет нервно подергиваться крученый ус жирного сома. А сейчас комарихе было досадно. Внезапно происшествие прервало ее трапезу посередине. Однако, надо было лететь дальше, да и сил стало больше, как никак! Наконец, впереди замаячили огоньки окон домов селения. Это был берег, на котором ютились быки, коровы, люди, короче все те – теплокровные.

Комарихе стало веселей ни с того, ни сего. Вероятно, в крови рыболова содержался спирт. Усиливался к вечеру жабий гомон. Здесь надо заметить, что комариха эта оказалась поклонницей жабьих теноров, действовавших на ее слух гипнотически. Ее поминутно охватывала какая-то странная дрожь и хотелось вплотную приблизиться к отверстому горлу, издававшему чарующие звуки, приводящие в трепет. Комариха визжала у входа в отверстую пасть:

— Еще, еще, еще!

Клекот, дурманящий вибрациями, насквозь пронизывал комариное тельце.

Дебелый белый язык жабы, вдруг выскочив, словно плеть из заманчивого розового горла, мог бы увлечь комариху за собою, если бы не порыв ветра, который отнес далеко комариху прочь поближе к селению. Впрочем, эта вероятная смерть (между нами говоря) меж комаров почиталась бы за особо отмеченный Свыше род смерти. Ведь смерть смерти рознь. Сложить целиком всего себя на алтарь искусству пенья жаб – такая смерть стала бы, несомненно, смертью героини ли, героя… Однако (как мы уже знаем) комарихе судилась смерть значительно более возвышенная!

Между тем, тело рыболова явилось, как бы откупным в круговращении Природы всех вещей. Впрочем, рыбарь погиб на своем посту, свалившись вместе со своим троном на дно озера, исполняя таинственный священный кармический долг, яко и комариха чуть позднее…

Раки,   щуки и жирный сом уже копошились над длинным белым телом предсказателя с удочкой и картами Таро, кое-где еще плававшими по озеру… Лицом к Небу являлась карта Отшельника. Лодку прибило к берегу, и уже новый «счастливый» обладатель тащил ее на свою усадьбу. Видать, тащил он на своих плечах и свою новую судьбу. Эта лодка под смешливым названием «Титаник» таки утонет окончательно и бесповоротно вместе со своим новым владельцем.

ГЛУБОКИЙ НАСТОЯЩИЙ СОН СМЕЖИЛ ВЕКИ ПОЭТА, И ДУХ МОГУЧИЙ ГЕРОЯ ЗАСТУЧАЛСЯ У ВИСКА УСНУВШЕГО НАШЕГО МЕДИУМА. ЧТО ЕЩЕ ПОВЕДАЛ СЕЙ ДУХ? РАЗВОРАЧИВАЕМ ЖЕ СВИТОК СНА ПОЭТА!

VIII. СЛОВО ЦЕЗАРЯ:

ЗАВЕТ ТРОЕРОДОВА

I. Духовный социализм. Предпосылки.

Отблески пламени жертвенников отсвечивают среди волн и исчезают в жерле реки забвения, растворяясь в дымящейся тьме отступающих веков.

Отблески пламени жертвенников, пылавших веками – навек запечатлелись в последний миг угасания.

Человек, выпроставшись челом своим из века мыслей – волхв – пророчествует наступление эпохи гроз. Человек-волхв будет убит в своей священной льняной одежде в роще белых берез.

И храм берез будет сожжен.

И разрушен будет до основания холм Богов Рода.

И забытыми станут слова заклинаний на защиту Рода.

Пламя племени – духовный огонь…был раздавлен, рассыпавшийся искрами… И единство Рода было утрачено.

Человек эпохи громов – это безумный брат, поднявший меч на брата своего и за то проклятый матерью. Человек эпохи громов – это изнасиловавший веру отцов, надругавшийся над своею Родиною, разоряющий Землю-мать, из века в век продолжающий насиловать нововведениями.

Являясь ничем иным, как модернизированным вариантом иудаизма, христианство помимо светоносного учения Христа втащило еще нечто совершенно чуждое душе древних славян – Ветхий Завет – на замену Веды! Это как раз и послужило тому чтобы новый человек в конечном счете выпал из живящей бессмертьем его ауры Родины, соборной души народа ушедших праотцев, которые жаждут возродиться.

Разорваны его связи с природой как храмом, как Богом.

Отныне человек замыкается в себе и на себе. Соборная душа народа дробится, подготавливая почву для прорастания мелочного индивидуализма, который, еще не теряя всецело связей с абстрактным Богом, потом уже вовсе отринет его за ненадобностью в вихре гражданской войны, растянувшейся на века…

По свидетельству арабского историка – с принятием христианства – боевые качества русичей, доселе считавшихся непобедимыми, впервые начинают подвергаться сомнению.

Акт принятия иноземной веры разорвал живую цепь преемственности поколений нашего народа. Последствия этого духовного преступления мы ощущаем вплоть до настоящего времени. Именно в них истоки современного кризиса, охватившего Россию и всецело Русь.

Едва сев на престол, Владимир коварно нарушил данное народу обещание править в соответствии с народными обычаями.

Властолюбивым устремлениям Владимира нужна была такая религия, которая бы превратила его народ в покорных рабов своего государя. Самой подходящей для этого религией было христианство…особенно в его наиболее огосударствленной форме греческого православия.

Свободное единство славянства по родству духа было подменено родством по рабству у государя как «наместника Бога на земле». Вече старейшин было упразднено своевольною рукою тирана.

Этот опыт был унаследован самодержцами, в ХХ-ом столетии — модернизированными мужиковствующими самодержцами – генсеками, сейчас рядящимися «президентами», что, впрочем, не мешает им расстреливать парламент, через который /в который-то раз!/ тщились мы возродить Вече отцов.

Но это торжество тиранства, насильственно крестившего киевлян в струях Днепра и таким образом уже распинавшего Святую Русь кудесников и волхвов, знатоков Вед, учителей человечества, было, все же, подготовлено веками узурпаторов княжеской власти.

Ибо Велесова книга свидетельствует нам, что в древности не было системы наследованной княжеской власти – «теперь княжение наследственное, а раньше на княжение выбирали».

Об Аскольде, которому, по-видимому, подражал Владимир, говорится на разных дощечках Велесовой книги: «Асколд злы пренде на ны непрошен князь ». Оба князя /т. е. и Дир/ от гръцех крцена и текоднесеод крьцех осьвещен…» «Варяги суть хищницы… пришел к нам угнетать народ и… захотел свергнуть на Руси могучего Сварога нашего и наших богов…» Аскольд назван злым, потому что он стал христианином, а значит отрекся от веры отцов.

Из Велесовой книги не ясно, к какому веку относятся выборные князья на 10 лет и на повторные сроки. Возможно, что к 6-у веку, но м. б. и к 7-у. Князей с именем Кий могло быть несколько.

«… И Кий умер, 30 лет владея нами, а по нем был Лебедян, называемый Славерь, княжил 20 лет, после него Верен из Велеграда, тоже 20 лет и, наконец, Сережень, 10 лет».

Когда-то духовную сферу российского православия разбило противостояние на иосифлян и последователей Нила Сорского.

Это была война не на жизнь, а на смерть. Последовавшие затем реформы церкви только усугубили состояние кризиса, охватившего российскую духовную жизнь. Святая Русь стала уходить в предание, и миру вскоре явился лик жестокий и страшный – советского атеизма.

Теперь настало время поставить вопрос – насколько же этические своды многажды реформированного российского православия способствуют желанному возрождению Феникса новой России из пепла «левого эксперимента»?

Да и какова реальность наших дней, мира, напирающего на Россию извне?

Люди-роботы, подстриженные под один фасон – в масонских ошейниках-галстуках /кстати, уже на протяжении веков тех самых петлеобразных галстуках, поначалу выделанных из кожи, требующих молчания и слепого повиновения Подвешенного в масонской подпольной иерархии/ шагают мерными рядами закованного в пластик и сталь мирового рынка.

… Россия еще жива и тем что бессознательно не приемлет цивилизации роботов людей-счетчиков, в зрачках которых вспыхивают адским пламенем цифры, цифры… Закованные в стального цвета свои респектабельные униформы, человекомашины наводнили пространства земли сетями контроля и учета во имя единственного их кумира – Комфорта. Еще от рождения их души были проданы, инвентаризированы.

Большевики были провозвестниками нашествия «машин» в России.

Не мудрено, что ряды функционеров, омолаживаясь в ходе «перестройки» входят в новую Россию, в принципе не нарушив строя. Это они вкупе с акулами Запада десятилетиями грабили народы «Советского Союза» – при «социализме» в условиях «рыночной экономики» им дана неслыханная власть грабить еще наглее, уже не нуждаясь в прикрытии идеей, поскольку народ р а з у в е р и л с я в каких бы то ни было идеях. Чтобы войти в элиту доморощенных капиталистов тяжеловесные ряды номенклатуры просеиваются все так же – на ходу сего нелепого механизма и мерилом их отбора – степень отсутствия всякой совести и чести и каких бы то ни было чувств к родной истерзанной земле, в идеале – стерильность их от Совести. Это им – рабам Западного Хозяина – за гроши предстоит все та же работа – дальнейшего разорения и искоренения русского народа и с ним окончательного уничтожения славянства – носителей священных принципов арийства, когда-то распространившихся на весь свет – через порабощение необъятных просторов Руси.

Когда-то гета-русы владели Средней Азией и потом под именем этрусков основали Трою и Рим, составив класс патрициев.

Зороастр говорит о семнадцати выселках арийцев в разные страны из священной Арианы.

Но что же теперь случилось с нами! О, как тяжела глыба своим спудом заскорузлого невежества, нависшего над сознанием Души народа, не желающего подражать древним, да и не в силах на то!

Пифагору не удалось установить теократию надолго; чернь взбунтовалась и разнесла вдребезги хрустальные высшие ступени, венчавшие идеальное теократическое государство. Невежество черни позавидовало мудрости божественного учителя. Как всегда черни было достаточно жестокой устрашающей власти вечно ссорящихся меж собою аристократов, ради власти никогда не гнушающихся слыть за «демократов» и тех самых «слуг народа», готовых морить голодом «любимый свой народ» и роями отправлять на тот свет в условиях беспрестанных войн, вызванных гордостью, местью, обидами друг на друга различных тиранов великих и поменьше…

Еще не так давно красная чернь Китая разрушила своеобразное теократическое государство на Тибете.

Революция в России подобно урагану снесла и плохое и доброе, и поэтому Россия-Русь теперь не есть ни добро ни зло, но по ту сторону добра и зла; Страна ждет «сильной руки» и… последующей беременности Новым. Ибо бессмысленно мнить, что Страна уже зачала в себе Новое… Дичайший капитализм лишь оборотная сторона разнузданного «государственного планирования» – рабского феодального капитализма. Очевидно – те нынешние временщики у руля власти, пока что лишь насилуют Страну и народы России галопом цен, бессмысленно кровопролитными войнами в Чечне, искусственным насаждением вражды между народами… Низкие, дорвавшиеся к власти рабы, насилуют и грабят честных граждан. Лихие чужеземцы-пришельцы у народа из-под носа многими десятилетиями вывозят национальное достояние по смехотворно низким ценам – металлы, газ, нефть, лес, панты оленей и многое другое. Их сподручные – большевики, «демократы» ли - горазды стараться в деле порабощения и геноцида /увы, раскручивающего свои обороты сейчас, в середине 90-х как если б на закате НЭПА/. И как следствие неуклонно падает процент прироста населения в Стране, собственно, прироста как такового последними годами уже не наблюдается, н о  с м е р т н о с т ь всех поколений, групп и классов населения нарастает в прогрессии, за которою поспевает разве что рост преступности. Холливуд заполнил своею мерзопакостною, поистине вурдалацкою продукцией экраны городов бывшей Великой Российской империи. Идет пропаганда насилия, навязывающая мнимые ценности «свободы», понятой в американском смысле – свободы грабить и убивать, пропагандировать мужеложство на экранах телевидения, таким образом, вторгаясь в быт каждого человека в Стране, низвергая ядовитые испражнения извращенства на незащищенное сознание юных граждан разлагающегося государства.

У детей отымают детство, у русских женщин – надежды стать матерью; абортную кровь экспортируют за рубеж за доллары, как сырье для медикаментов, производимых в вампирской цивилизации.

Ученые мужи во Отечестве, составляющие гордость мировой науки, вынуждены скитаться по свету и за кусок хлеба продаваться скрипя сердцем. Закрываются фабрики и заводы, школы и университеты, сбережения, накопленные годами у сотен миллионов населения были отобраны без разъяснений…

Массы безработных слоняются без дела, бездомные замерзают на улицах. Тоннами экспортированного спиртного завалены города и веси.

Мы сейчас в трясине падения национальной валюты, а значит и падения национального достоинства, в жиже бесполезных экспериментов основанных на небольшевистской ненависти и презрении к собственному народу.

Но что явится последним пределом, чертой? Тотальная война всех против всех, ничто…, или из небытия подобно Фениксу восстанет институт монаршей власти – имперской, ибо согласовывающей в симфонии религии, государства и права разнородные части в новом сплаве чувств верноподданных к возродившейся нам на славу славянской империи! Да, это возможно… путем возрождения древнего веча, избиравшего государей без права наследования власти на срок иногда 10 лет, 15, или 20, а иногда и до самой смерти, смотря по заслугам царя.

… Герой на поле брани /а не те, скрывающиеся в стенах Кремля «шудровские»  правители, такие как Ленин, Троцкий, Сталин, Брежнев, Горбачев да Ельцин, отправлявшие-отправляющие тысячи тысяч безголосых, безусых еще воинов в жерло то и дело развязываемых боен с одною целью лишь вурдалацкой ненасытности их/мог становиться царем.

Жрец-отец и учитель нации также мог становиться царем. И все выдающиеся во Отечестве «знатные» граждане могли составлять круг старейшин, тот самый, который венчал собою общенародное вече.

Мы сейчас пока что далеки от такого древнего устройства национальной самоорганизации. В душах народа веками сеялись семена зла – гордыни, страха, зависти, лености, безалаберности.

Надобно пропалывать от сорняков души народные – не лагерями, конечно, не одними только публичными наказаниями /реставрация коих предстоит еще!/, но прежде всего… примером вышестоящих у власти. Предательство вышестоящих втройне непростительно. Вышестоящие разбойники, воры, убийцы должны понести наказание – если они будут уличены – троекратно!!!

Как бы это ни поражало слух современника – публичные казни могут иметь место в новом государстве, следующем своим путем. К примеру, что делать с пойманными бандитами уголовниками /которых преступная физиономия абсолютно установлена/?

… Пожалуй, их следовало бы выставить на ринг – вооруженными примитивными средствами обороны и нападения – трезубцами, щитами, т. п. Обязать их к схватке до смерти как новоявленных гладиаторов. Надобно безотчетную агрессию Марса отливать в формы, упорядоченные законом. У действующих скопом вооруженных злодеев, нападающих на безоружных, пускай теперь хватит мужества отстоять свою жизнь в схватке с им же подобными. В этом гладиаторском театре будет премного страстей жестокости, страха и сострадания, но к а т а р с и с всеобщего очищения наступает через переживание зрителями кроволедянящих страстей на безопасном расстоянии… При этом телевидение безусловно должно быть задействовано.

Что могут испытать скрывающиеся от правосудия уголовники при виде гладиаторских боев, в которых задействованы им же подобные? Увы, ничего кроме страха, парализующего их преступные наклонности. Что могут вызвать такие бои у обычного зрителя, гражданина Страны? … Чувства сострадания и осознание неизбежности Правосудия. А что у женщин, хранительниц Жизни?

Во-первых – отвращения и страха за своих детей, мужей, любимых, ставших на преступный путь. А что у царя на этом ристалище? … Чувство удовлетворения служением, исполнением долга Справедливости.

Таким образом, законченные исступленные марсиане станут поступать на ринг, где у них появится шанс отсрочить смерть за счет применения своего горе-таланта – жестокости и насильничества, которым они не в меру пользовались в миру. Ибо невозможно изгнать Марса вовсе из пантеона богов, а надобно установить зону его действий, к примеру – в театре ристалищ, пополняемом за счет преступников.

Театр ристалищ может находиться под непосредственным наблюдением Цезаря.

… «Мерзопакостный грех педерастии» /Заратустра/ искоренять следовало бы также – публично – на осиновых колах, которые надобно установить в знак предупреждения содомитам… на главных площадях Страны.

И вот сквозь многоголосый шум веча потомков русичей доносится… Позовите меня и мои рати и ваши провидцы, жрецы, священники возгласят России покой на тысячу лет! Доколе терпеть будете собственное невежество, вознесенное вами наверх и вас же бичующее. Почему же, народе русский, не приемлешь собственного пути, указанного Господом – т е о к р а т и и духовного социализма?.. Но голос Цезаря тонет в вихре страстей невежественных толп, голосующих за какого-то болтливого жида в наряде «советского националиста», взвизгивающего резаною свиньей на митингах популизма  «дешевой водки», взываний-взвываний к сомнительной совести «гомосоветикуса» или «гомососа» по выражению замечательного русского публициста Александра Зиновьева.

II. Дух рода и соборная душа родины

Я, автор сих строк, родился в 1959 году – году смерти Даниила Андреева. С творениями приснопамятного Даниила Андреева, отца и учителя новой России /ибо таковым он, по нашему разумению, являлся и является, между прочим, вслед за «председателем земного шара»  Велимиром Хлебниковым в череде великих русских пророков и святых, среди которых в ХХ-м веке еще являлся св. отец Иоанн Кронштадтский, а в конце ХVIII-го века – старец Авель, пророчествовавший императору Павлу о возрождении России из небытия «иудейского ига»/, с восхождением явно их в духовную жизнь 90-х – открывалась иная эпоха…

Всего только четыре года тому познакомился я с творениями Даниила Андреева, хотя слухи о духе творчества его доходили до меня и я не сомневался в том, что и мои изыскания относительно возрождения духовного Страны посредством Мистерии/ свою дипломную работу «Мистерия» я защитил в 1985 году в Литературном институте им. Горького в Москве /вызваны долгом служения пророческого, выпавшего когда-то на творца «Розы Мира».

Вспоминаю, что еще тогда, в начале 80-х, прослышав об этом духовидце, я не торопился познакомиться с его творениями, но больше озабочен был тем, чтобы самому вооружиться тою мощью духовидения – видеть в Духе. Позднее же, совпадение каких-то отдельных идей моих и Даниила Андреева было просто идентичным, что подчас вызывало священный трепет у меня и доказывало еще раз правоту того тихо избранного мною пути, которым следую я и поныне.

Для того чтобы не обидеть такого счастливого в целом для русской истории 19-го века, мимоходом позволю себе заметить, что цепь преемственности пророческого сознания была заполнена такими блестящими именами, как Гоголя, Достоевского и, особенно Толстого – совершенно метафизического поэта-провидца…

По смерти Даниила Андреева 60-е, 70-е годы не зияли дырами в духовном пространстве. Носителем метафизического сознания явился тогда Андрей Тарковский, который языком кино в развернутом им эпосе новейшей и будущей истории цивилизации достиг едва ли возможного в искусстве кино апофеоза духовидения. В конце 70-х, в павильоне «Мосфильма» во время съемок Тарковским его «Сталкера» судьба свела меня лично с автором кинодуховидческого эпоса…

Проникновение в Будущее, носящее на себе черты уже брошенного оставленного мира – это ли не основной императив не одного только «сталкера», но ясновидца, пророка?..

Одним из таких «воинов Будущего», а потому – повелителей Настоящего назову вождя, организованного им же Русского Национального Единства, движения менее прочих соборников склонного на компромиссы…

Александра Баркашова . Знамение Андреевского креста и свастики, описанное им в его воспоминаниях о Дивеевском чуде лета 1991 года, коего свидетелями стали воины Баркашова напрямую указует нам на тех, кто ратями ангельскими пойдет сплошным непобедимым строем на полчища демонов во имя Святой Руси. Вот что описывает сам Баркашов:

«…Предсказал он» /Серафим Саровский/ «…что освободится Россия и засияет на весь мир паче прежнего». «… В 1991 г. Мощи святого отца Серафима были обнаружены – открылись – и переданы Русской православной церкви. Обретение мощей, перенесение и возложение их в Серафимо-Саровский монастырь приурочили к 1 августа 1991 года, когда Православная церковь празднует день этого святого, просиявшего в земле российской. Намечался большой православный праздник при большом скоплении верующих паломников со всей России, с участием патриарха и всех высших иерархов Русской православной церкви. » «… Когда зазвонили колокола, в небе возникло чудесное явление: на совершенно безоблачном, чистом вечернем небе возникли два креста – Андреевский и вращающийся, так называемая «свастика». Они были розового цвета и абсолютно геометрически правильными…»

Остается заметить от себя /безо всяких комментариев/ что, быть может, очень скоро воины-духовидцы – счастливые уставшие жнецы после жатвы новой на Руси в один прекрасный ясный день увидят на башнях Московского Кремля не пентаграммы богоборчества и черной магии, но отсвечивающие ярко золотом свастики власти теократии.

Сейчас Даниил Андреев духовно царствует неспроста…

«… Старинные богослужебные тексты отягощены грузным наследием Ветхого Завета, а ветхозаветность – это как раз тот элемент в христианстве, который ждет своего пересмотра прежде всего. »   Эта мысль Даниила Андреева пронизывает сознание русских ХХ-го столетия. Эта мысль концептуальна…

В силу того факта что Украина-Русь, Россия и Центральная Азия являются прародиной арийства, русское православие издревле продолжает священную войну с западным иудеомасонством. Но в православной традиции дух Христова Нового Завета отягощает бренная плоть Ветхого /как видно этот текст — О. М. – совершенно совпадающий с вышеприведенным текстом Д. А., является духовидческим по существу «выуженного знания» с верхних мета-слоев – Святой Руси, считанный совершенно автономно от Андреевского текста /…По-видимому, скорее было бы уместным воссоединение Нового Завета с Ведическим знанием, которое прарусские народы распространяли по свету и затем утратили на протяжении всей своей истории беспрестанного собою жертвования на благо мировой цивилизации, которая, все же развивалась под знаком арийского закона.

Безбожные коммунисты, между тем, выполнили свою черную работу в создании нации tabula rasa – пластичной и новой, невзирая на страшные жертвы, об избытке которых в процессе борьбы с природой фанатики обычно не задумываются. Фанатики – астральные автоматы, слепые орудия казни, все же, косвенно являются орудиями Промысла Творца. Оттого на их деятельность сквозь призму истории Прошлого и Будущего следует смотреть двояко и видеть за слепой и жертвенной этой деятельностью трансцендентный смысл. Хотя на плане личностном, сугубо субъективном – мы можем становиться даже абсолютными противниками какой-либо данной идеи, проводников, машин-исполнителей, либо же, самих носителей-генераторов воли этой идеи.

Более того, сознание героя не допускает половинчатости, двойственности, а тем паче, безучастности к судьбе Родины, города, деревни, рода, семьи – из всей целокупности складывающемуся образу Сверх-Я. Сознание героя /сознание Сверх-Я/ радуясь на своем субъективном плане всей полноте Божьего Творения, между тем, в силу объективно осознаваемой миссии сопричастности, Следования Долгу, не может при этом не увидеть явственно своего места под солнцем как личности и гражданина. Таким образом, мы приходим к понятию Трансцендентной Дисциплины системы Духовного социализма, реализующейся посредством Теократии. Это, по словам Шпенглера , когда «…Оно преображается в Я, концентрирующее в себе весь пафос средоточия мира, на чем и зиждется таинство личного покаяния». Или же, словами в духе старческого самобичевания Александра Солженицына , по нашему разумению, проповедывающего ныне ничто иное, как идеи все того же духовного социализма  (хотя, писатель может и не согласиться с самою формулою). «…Сегодня – не многие охотно примут этот принцип для себя. Однако: в сложнеющей обстановке нашей современности ограничивать самих себя – это единственно верный спасительный путь, для всех нас. И он помогает вернуть нам сознание Целого и Высшего над нами. И совсем утерянное чувство – смирение перед Ним».

Когда-то гениальный дурак – Адольф Гитлер – проповедовал и насаждал на почве Германии и в душах самих германцев принцип аристократизма. Безусловно, таким образом он являлся последователем Платона в модернизированном (индустриализированном и пролетаризированном) контексте современной цивилизации. Трагедия Гитлера заключалась еще и в том, что он не захотел проложить мост к сердцу славян, будучи слепым приверженцем расовой чистоты германской крови. Переняв идею расового превосходства у иудеев, Гитлер тем самым накинул себе петлю на шею, которая задушила его самого, а начатое им дело борьбы с еврейством как с фантомом (а не с евреями самими по себе!), отбросило далеко назад. И теперь, когда уже давно нацистская Германия повержена в прах, золотые купоны с победы стрижет торжествующий Жидовин. Также Гитлер еще и страдал невероятными иллюзиями насчет США и особенно – Англии, не понимая, что протестантизм в этих странах являлся и является инструментом жидовской экспансии, модернизированным вариантом иудаизма… благодаря тщательнейшему профильтровыванию христианского учения в ложах масонов Англии. Совершенно очевидно то, что грандиозное здание промасоненного насквозь протестантизма покоится на глыбах Ветхого Завета, который в собственно протестантских своих пределах едва-едва терпит Новый Завет, налагая на него ветхозаветную лапу цензуры.

Гитлер справедливо полагал, что когда «… идет борьба арийцев между собой и если арийцы перегрызут друг друга, то торжествовать будет не ариец». Однако его утверждение, что «… в конце концов, для мира совершенно безразлично, победит ли католическая или протестантская церковь» звучит популистки…

Совершенно не безразлично – особенно же в наше время, когда иудаизм шагает нагло по свету, окровенено отшвыривая декоративные ветхие рубища протестантизма.

Требование „политической корректности»  от всех и каждого сначала в США, а затем в странах европейского сообщества, иными словами, слепого послушания Жидовину во всем, поражает теперь не одно лишь только сознание, кстати, уже подготовленного «зомбированного» обывателя, но разит неугодного непокорного человека на всех планах, и прежде всего, на материальном… Неугодный ослушавшийся вдруг теряет работу, его имя в «черных» списках, составленных сохраняемых нынешнею правящею расой – жидами. И здесь по-одесски спросим: «И кто скажет, что это не так? » Глупо не видеть пред собою новоявленных конквистадоров, расовый состав господствующего класса в большинстве стран Европы и Америки. Расовый подход не имел бы никакого смысла, если бы не применялся изначально по отношению ко всем, кто не еврей хотя бы на примере голодомора на Украине, который унес более десяти миллионов жизней украинского народа и который был инспирирован безусловно еврейскими комиссарами, как о том свидетельствуют абсолютно все факты и документы, а не только память народная.

В городах-монстрах, мегаполисах-клоаках, во всеобщей расовой мешанине на сцену новейшей истории выступает человек-гибрид; в нем не то арийские, не то негроидные черты, а то он кажется белокурым японцем; в нем смазаны признаки определенной расы и культуры. Он говорит, словно булькает на своем коверканном английском. Он наркоман и бисексуал, его эмоции крайне примитивны, его запросы о Духовном либо упрощены, либо отсутствуют напрочь; это, безусловно, представитель многомиллионного безликого городского стада. Хотя он – недочеловек, но в нем взлелеяна гордыня сверхчеловека. То, чего так боялся когда-то Гитлер, свершилось, опрокидывая его наиболее жуткие апокалипсического толка прогнозы. А его «германский национал-социализм», вернее, чувства, связанные с ним, были бы невероятно ущемлены. Хотя бы на примере того, что Германия десятилетиями уже платит страшную дань Израилю, а всех и всякого на белом свете теперь припирают к стене насчет того, что он знает или не знает, либо не хочет знать… о раздуваемом мировыми жидами Холокосте, почему-то тщательнейшим образом скрывая тайну о совершенных жидами преступлениях против русского народа. Так или иначе, под иудейским игом в XX-м столетии сгинуло 110 000 000 русских, украинцев и представителей других народов, составляющих население Советского Союза.

110 000 000 павших русичей – их души – не изошли вовсе из России, Украины, Белоруссии; они обитают в пределах священных – Руси Святой, простирающейся своею лучащейся аурой над морозными пространствами.

Сейчас души когда-то умерших русских участвуют в мистерии воссоздания своей Страны и, во-первых, в строительстве тела нации – вопреки кровопролитным усилиям оккупационного прожидовского правительства во Кремле, сеющего раздор между народами.

Души ушедших предков наших воинов Руси Святой готовы воплотиться во имя строительства Руси Новой. Это вместе с духами предков мы, н е р а д и в ы я – возвращаемся…, возвратимся таки на правый наш единый путь, завещанный испокон и этот путь расы героев.

1995 г.

IX. ЗАВЕТ ПОЭТА, ОРФЕЯ СЕГО ВРЕМЕНИ

I. Сон или тысяча лет счастья

Эпоха царственной гармонии наступает, проявляясь в каждом зримо для меня. Неизбежно, импульс, проходя через сердца всех, объединяет их и вырастает в объединенную и созидающую волю как стержень идущий сквозь тысячу лет. Жизнь моя – чистое зеркало времени и глядите на нее!

Отринувшее пестроту, в простых своих одеждах возвышенное человечество возвышается с каждым столетием, идущее в гору, оно побеждает прежде самое себя и тогда уже не страшит ничто и дыханье распирает воздух умопомрачительной высоты – не фиктивной, когда ты как если б в консервной банке в машине своей где-нибудь на орбите, а ощутимой земной высоты. В долинах оставлены нами ржаветь махины уничтожения. На гигантских свалках покончили собой фанатические экспериментаторы. Друг друга они распяли на машинах, предназначенных для смерти. Лишь немногие идут со мною, ведь многие отстали и осели в предгорьях. В этих предгорьях, выбранных ими для дома, они плача прощались с нами и желали Счастливого Пути. И мы, со щемящею в сердце с болью и комком подступившим к горлу покидали их, ведь были среди них наши отцы, матер, братья, сестры, но дети, наши дети шли рядом с нами и были впереди нас.

—  Уже тысячу лет мы идем. Когда будет страна богов?

— Уже вступаем мы в ее пределы. Узнаю я их. Как легко было мне воспарять одному до жилища богов, и как трудно приблизится к нему, взвалив все человечество на плечи! И не обману я вас пустою грезою. Ведь среди вас я вижу истинных богов и боги те, живущие наверху, торжествуя, воспримут в лоно свое равных им. К тому же, подтверждение нашего равенства им – бессмертие идущих в гору. Смешно и мало проживают люди свое в долине. Что успевают сделать они за столь короткий срок? Они мгновенно стареют и становятся дряхлыми, разврат калечит и губит поколения за поколениями в долине. Их справедливость – это гнусный расчет тюрьмы. Их государства – тоталитарные, демократические ли, едва ли различались меж собой с точки зрения горы.

— Ха. Мы смеялись над их склокою и над их всемирными планами. Их звезды и свастики были всего лишь знаками вертепов на мировых дорогах торговли. Но сейчас последние из них задохнулись в собственных испражнениях. И мы подождем еще сто лет, чтобы можно было взглянуть на первые цветы в мертвых долинах. Так что идем. Еще сто лет…

— Да, это счастье подыматься в гору и блаженство ныне раскрывает врата. Когда были мы с тобою в долине – ты поражал нас своим смехом. И недоумевали: откуда такой искрящийся смех? Теперь мы видим как искрятся твоим смехом залитые солнцем вершины.

О, да! На землю спустился я, доселе воспаряя средь вершин, кристаллизовавшихся достоинств моих и через то обретший знание и силу. В здешней жизни замечаю я отдельно представленные достоинства, отдельные глыбы из которых ныне составляю гору, подобную идеальной вершине.

И еще: как цветок дарует аромат всем, так и ты, человек, духом светлым освети мрачные зеницы уродливых душ и несись лучами дальше – в пределы без времени и смерти.

Мир Это – зыбь, океан. Мир То – берег, остров. К нему, наконец-то, должны мы пристать… Здесь нас увлекает падающее время в свою воронку. Там же – нет времени, нет его вовсе. До сих тот берег находился за пределами наших чувств…

В дневных парадах и ночных шествиях, соотносимых с декадами звезд, мы обладаем священными атрибутами, суть посредниками между Это и То. Эйфория облекаясь в формы ритуалов, становится мистерией, ибо энергией масс уже направлена в одно, и это одно в такие миги раскидывает мост соучастия. И тот дирижер масс, путеводитель по мосту соучастия – этим обиталищем горящих вихрей – поет и двигается над умами, направленными только на него, и чарует их, поскольку То отражено в нем как зеркало, как эхо. Итак, я – звучащий танцор, эхо То, я гляжу только на То и вижу себя. Значит, из всего этого следует то, что юла вертится вокруг самой себя. Так танцую я!

Словно Феникс я восстаю из пепла

И мое, всеми цветами мира переливающееся крыло

Шелестит над печальною милой планетой людей.

О чем поведать тебе?

Я знаю страну чудес, которая ближе твоего кончика носа,

Но страшен удел дерзнувшего ее отворить

И любовь – один из ключей.

Но давно ли я был холодным и успокоенным как пепел?..

Я выпью новый огонь без остатка,

Но заставлю выпить его и тебя.

Общим пламенем мы запылаем

И тогда на унылые лбы людей падут отблески прекрасного

Свечения, рождая в окаменевших сердцах тоску по Неизведанному.

Ты постигни смысл изреченного… Слушай:

Истинное единение душ тяготится жизнью людей

И достойно бытия богов.

Позабудь себя и отдай мне свою душу.

И тогда я открою тебе страну чудес:

Снопы настоящего света устремятся

Из этого мгновения – во все стороны: к временам прошедшим

И будущим.

Ты отринешь память как путы…

И боги возликуют и примут за стол пира.

Испив сладость Потустороннего, ты сможешь выбирать

Власть ли на Земле, равенство ль среди богов.

Избрав власть, падешь на Землю

Гнетущийся властью над низким.

Паду за тобою и я, ко своему праху возвращаясь вновь.

Но… вот и воспламенилась твоя кровь!

Беги прочь…

Прочь – страсти богов.

1985-1995

omingalev@rambler. ru