Ловушка... Пять лет спустя

Коллаж автора из фотографий, найденных в Интернете.

Развлекательный рассказ для тех читателей, которым в моем романе не хватает юмора и эротики. Конечно же, на самом деле у моих героев все сложится иначе.  

*****

Стоял прохладный лондонский вечер. Настя вернулась с работы пораньше, припарковала у дома свой крохотный мотороллер и с двумя тяжелыми сумками в руках поднялась наверх. Аккуратно поставила свои ботинки на высокой шнуровке в угол. По тому, что там уже стояли  такие же ботинки, только на несколько размеров больше, Настя поняла, что Натх дома. Позвала его по имени, но в ответ – тишина. Неужели он снова погружается в глубины своего сознания, а что творится вокруг, не замечает?

Кряхтя и чертыхаясь, Настя доволокла сумки на кухню и стала выгружать их содержимое в холодильник. Свиные антрекоты, ящик куриных окорочков, связка сарделек и трехкилограммовая говяжья вырезка. Настя устало присела на табуретку и стянула с себя с хиджаб.   Дома Натх разрешал ей ходить с непокрытым лицом, если только гостей мужского пола на тот момент не было.

- Индуист недоделанный, - вырвалось невольно. – Просветленный, иди тебе налево…

А говядину трескает с удовольствием, со специями и без, жареную и в супах, сопровождая смачное поедание рассказами о похождениях индийских богов и просто нравоучительными беседами.

Из второй сумки Настя достала связку бананов – напоминание, откуда Натх слез незадолго до того, как впервые приехал в Лондон. Вынула также пачку эротических журналов, предназначенных для мужчин, с грудастыми красотками на обложках. Журналы Настя постоянно подсовывала Натху: оставляла на постели, подавала к завтраку вместо утренних газет, а иногда, по настроению, и вместо овсянки с отбивной. Запихивала журналы Натху в рюкзак, заменив ими ноутбук. А после собирала их с пола такими же свежими и нетронутыми и складывала в тумбочку под телевизором. Самые старые журналы она периодически выбрасывала, потому у их дома со стороны мусорных баков постоянно вертелись подростки.  

Вот и сейчас она взяла журналы и решительно направилась в комнату.

В прихожей с потолка свисали закрепленные на леске клееные модели самолетов, в основном времен второй мировой войны. На столе были разбросаны чертежи с теми же моделями. Натх сидел на диване с ноутбуком, поджав под себя ноги. Из одежды на нем были только семейные трусы в цветочек. Черные волосы разметались по мощным плечам, а широкая грудь то и дело волнительно вздымалась. Сегодня он погружался в транс иного рода, доступный не одним лишь просветленным. Настя сглотнула слюну и мысленно выругалась.

- Леди не пристало употреблять такие слова, - Натх оторвался от своего ноутбука и посмотрел на нее громадными глазами самой невинности.

«Отвали» - подумала Настя.   Она и другие слова подумала, но вовремя остановилась - скандалить не хотелось.          

Настя была злой, какой только может быть женщина, которой уже пять лет с периодичностью три раза в день обещают нежную и страстную первую брачную ночь, иногда расписывая планируемые ласки в деталях.   Время от времени дело доходило до раздевания, но каждый раз Натху либо удавалось сбежать, либо он сладко засыпал, так и не договорив о том, насколько Насте будет хорошо заниматься любовью в позе номер триста сорок два из иллюстрированной  Камасутры.

Настя давно уже испробовала аромасвечи, зажженные у постели, соблазнительное нижнее белье из специальных магазинов, совместные просмотры порнофильнов - под страстные стони и вздохи Натх засыпал еще быстрее. По этой же причине пришлось отказаться от использования спиртных и расслабляющих напитков для решения столь деликатной проблемы. В ход пошли виагра, шпанская мушка и прочие химикаты, подсыпанные Натху в еду в тройной дозе. Как результат -  он провел прошлое рождество в больнице, где ему промывали желудок. Настя тогда день и ночь дежурила у его постели, с радостью отмечая, что эрекция все-таки наступила. Правда, Натх ее, эту самую эрекцию вообще не заметил, только спрашивал: «За что? » и, как последний мракобес, рассуждал о женском коварстве. Насте даже медсестра тогда посочувствовала.

Этой самой медсестре Настя тогда ее рыжие волосы повыдергивала да смазливое личико подпортила, чтобы не заходила в палату к ее Натху, одетая только в коротенький белый халат поверх кружевного нижнего белья красного цвета. Таким же образом она расправилась и со всеми подругами, у которых при виде двухметрового мускулистого мужчины цвета молочного шоколада, Натха то есть, челюсти отвисали.   Из всех подруг Настя пощадила только Долли, нескладную толстушку с лошадиной улыбкой, к тому же страшно близорукую. И постоянно демонстрировала Натху себя на фоне страшненькой Долли, смотри, мол, как тебе повезло, а ты нос воротишь, негодник.

Несколько раз, доведенная до отчаяния его равнодушием и предменструальным синдромом, она пыталась взять Натха силой. Силы оказались неравными. Натху каждый раз удавалось вырваться и убежать. Однажды даже в окно сиганул. Третий этаж… Настя тогда предвкушала, как она будет ухаживать за ним, загипсованным, неподвижным и покорным. Но, кроме розовых кустов  миссис Фрестер в палисаднике под окнами, ничего не пострадало.   Натх потом шарахался от Насти, близко не подходил, в угол забивался и смотрел оттуда красивыми черными глазищами в пол-лица.

И на работе, с первого же дня, как только Настя туда устроилась, коллеги достали ее вопросами, когда же они с Натхом малыша делать планируют и каков все-таки граф Вексхемский в постели.

- Не знаю,   не пробовала, - бурчала Настя и куталась в свой хиджаб.

В тот вечер Настя приготовила для Натха романтический ужин. Украсила комнату свечами, выключила электричество, разделась, оставив лишь маленькую полоску шелковых трусиков на бедрах, чулки с подвязками и туфли на каблуках умопомрачительной высоты. С трудом отобрала у Натха его ноутбук, едва сдерживаясь, чтобы не вышвырнуть его в окно. Расставила на столике перед диваном только приготовленные деликатесы: ребрышки под абрикосовым соусом, притрушенные сельдереем, фрукты, нарезанные кусочками, и баночку икры из русского магазина – говорят, потенцию улучшает. Разлила в бокалы старое красное вино из погребов Вексхемского замка. Двести лет назад Натх его сам делал. Правда, управляющий  говорил, что винодел из тогдашнего сэра Присли был никакой, но, со временем, вино созрело, настоялось в дубовых бочках и приобрело довольно изысканный вкус.

Настя ласково прижалась к Натху, так, чтобы ее отвердевшие соски могли касаться его груди. Он распутал е кудряшки и припал губами к ее устам. «Чувствую, что я не засну этой ночью, - подумала Настя, жадно наслаждаясь моментом, когда нега расходится от низа живота до самих кончиков пальцев на ногах. – Он опять всю ночь будет философствовать о своем просветлении».

И тогда ей в голову пришла странная на первый взгляд идея:   Натха должна соблазнить опытная женщина! Настя же после подберет то, что, не выдержало осады и пало наконец. Таким образом слабые военной силой государства прибегают к помощи наемников.

Кандидатуру на роль соблазнительницы долго выбирать не пришлось. После недолгих колебаний сию роль Настя решила отвести Виктории, с которой дружила еще в колледже и которая почему-то игнорировала Натха как мужчину вообще, хотя остальные встреченные ею особи мужского пола скоро оказывались в ее постели. Преподаватели-мужчины на занятиях в колледже при виде Виктории робко опускали глаза и краснели как мальчишки, дорожные инспектора вместо того, чтобы выписать ей штраф за быструю езду, глупо улыбались и просили ее номер телефона. В дорогих  блестящих лимузинах Викторию катали киноактеры, которых Настя раньше видела только на экране, члены британской королевской семьи мужского пола, женатые и нагловатые арабские шейхи  и прочие миллионеры, имена которых печатаются в  «Forbs»…

Уже следующим вечером Настя угощала Долли чаем с бутербродами и очередной раз жаловалась на жизнь.

- С этим надо что-то делать! Мы заставим твоего мужа исполнять свои обязанности, – решительно заявила Долли, дожевывая пятый бутерброд с красной икрой. – Не понимаю, как вы, русские, едите эти рыбьи яйца.

- Может винца красного? – предложила Настя.

Долли согласно кивнула.

- Натан из Вексхема недавно привез, - проговорилась Настя.

Лицо Долли мигом скривилось, будто Настя ей что-то неприличное предложила.

Долли была на три года старше Насти и уже успела пережить два развода, потому часто пичкала ее советами, как следует обращаться с Натхом, в том числе и в постели. Настя  познакомилась с ней в первый же свой рабочий день в редакции. Вначале после окончания колледжа Настя планировала работать учителем математики в школе, но ей неожиданно позвонили из редакции модного глянцевого журнала, рассказали, какие замечательные рекомендации о ней слышали, и как им не хватает именно такого сотрудника. В редакции работало много людей, которых Настя знала по колледжу, и все – из старых аристократических семей. Поначалу  Настя занималась переводами русскоязычных статей на английский, но скоро ей было поручено вести рубрику о борьбе женщин за равноправие и вообще против мужчин.   Вверху каждой статьи помещалась фотография Насти  в хиджабе, но с таким блеском в глазах, что никто бы не усомнился в ее непримиримой позиции относительно мужского шовинизма.   Долли же вела рубрику о диетах и, при своих сотне с лишним килограмм, давала читателям советы, как надо правильно питаться.

Викторию удалось найти не сразу. После недавней свадьбы принца Гарри она впала в депрессию, решила покончить с мирской жизнью и удалилась в монастырь, затерянный среди пиренейских перевалов. Настя и Долли туда три дня добирались верхом на ослах в сопровождении испанского гида, который то и дело бросал страстные взгляды сначала на Настю, но, узнав от Долли, что она до сих пор девственница и у нее имеется муж внушительных габаритов, переключил свое внимание на Долли. Эта парочка часто уединялась в зарослях придорожного кустарника, и оттуда слышались стоны, вздохи и пыхтение. Потому-то дорога в несколько миль и оказалась настолько долгой.

- Ты шутишь? – рассмеялась Виктория, когда Настя предложила ей соблазнить собственного мужа.   Она запрокинула голову в монашеском чепце назад и долго хохотала, дрыгая худыми и невероятно длинными ногами.  

- Не буду я соблазнять твоего мужа, - произнесла она наконец, немного успокоившись. – Я терпеть не могу цветных.

Долли с Настей переглянулись. Виктория была мулаткой, роскошной, изысканной и знойной настолько, насколько может хватить разыгравшейся мужской  фантазии. Обладала миндалевидными зелеными глазами с хищным разрезом, соблазнительными пухлыми губами и высветленными до снежной белизны волосами. А рядом с ее силиконовыми прелестями Настя со своим четвертым размером, теряющимся в недрах хиджаба,   чувствовала себя неоформившимся  подростком. Виктория утверждала, что ее бабушкой по  отцовской линии являлась русская аристократка, родственница самих Романовых, сбежавшая из России от  большевистского террора.   Эта бабушка и научила Викторию готовить русский чай с лимоном и нескольким русским словам, которые Настя даже после десятикратного повтора оных  так и не смогла распознать. Встречалась Виктория только с белыми мужчинами.

Настя поставила на стол бархатную коробочку, открыла ее и продемонстрировала Виктории свое колье с фамильными бриллиантами Присли.

- Оно будет твоим…

- Натан не так уж и черномаз, - сказала Виктория, немного подумав, а потом, повертев ожерелье и рассмотрев камешки на свет, призналась, что давно мечтала переспать именно с таким мужчиной, блестящим и многогранным.    

Соблазнять Натха они единогласно решили в Вексхеме, в замке, где людей поменьше.   Для этих целей Настя предварительно стащила из музея в башне кандалы для узников и прикрепила их к тяжелой кровати, на какой в средние века было принято спать всей семьей – с детьми, слугами, гостями и домашними животными. Тим, сын управляющего, помог ей дотащить кандалы на верхний этаж, к дверям спальни, и пожелал удачи.  

Вечером Настя стала привычно ластиться к Натху, разделась догола, чем ускорила его засыпание. Потом, сонного, она приковала за руку к спинке кровати.

- Помни, при виде обнаженного тела он сразу засыпает, - предупредила она Викторию, и, когда та продефилировала в комнату, укрытая лишь соблазнительным пеньюаром нежнейшего сиреневого шелка, закрыла за ней дверь на ключ.

И уже утром из спальни послышались вопли Натха о помощи. А еще через пару часов – его монотонный голос, и о помощи уже молила Виктория.

- Что это? – спрашивал Патрика, управляющего имением, редкий постоялец, заслышав ужасные крики, многократно отраженные древними стенами. – Не уж-то расшалилось родовое приведение замка?

- Нет, - отвечал Патрик с почтением и степенностью.   – Это леди Анастасия лишает сэра Натаниэля девственности.

А потом вздыхал в сторону, с хитрецой:

- Я поставил на кон двести фунтов стерлингов, что ей удастся это сделать еще до шестидесятилетия Натаниэля Присли.    

- Свершилось? – нетерпеливо спрашивала Настя, заглядывая в дверь собственной семейной спальни. Натх, сидя на постели, что-то показывал Виктории в своем ноутбуке и рассуждал о форме крыла истребителя в неевклидовых координатах. Виктория многозначительно указала глазами на Натха, потом отрицательно замотала головой и зевнула, подпирая рукою подбородок.

На следующий день Виктория колотила в запертую дверь ногами и просила избавить ее от общества «этого ненормального, которого язык не поворачивается назвать мужчиной». А спустя еще три дня из комнаты донесся ее испуганный визг:

- Выпустите меня отсюда! Этот ненормальный, кажется, откинулся. Но я не виновата! Я проснулась, а он уже не дышит, и холодный такой стал…

- Это саматха, - догадалась Настя.

Виктория уже не колотила в дверь, а только всхлипывала.

Еще через неделю Виктория призналась, что ни одна из ее бабушек русской не была, и вообще она родом из Пуэрто-Рико. А потом и вовсе перестала подавать признаки жизни.

Когда Настя отперла наконец дверь, Виктория, заплаканная и подурневшая, пулей вылетела из комнаты, швырнув Насте в лицо ее колье с бриллиантами. А потом, так и не дождавшись такси, рысцой по проселочной дороге добралась до ближайшего города в двадцати милях от замка.

Натх сидел на постели в позе лотоса, неподвижный и с недельной щетиной на лице. Настя повисла у него на шее, расцеловала всего, а затем приковала к кровати и вторую его руку.

- Я знала, что ты будешь мне верен, любимый.    

Натх был холоден, как батарея в неотапливаемом доме, и даже не шевельнулся. Настя протиснула ему между зубами трубочку и вдула в него таблетку виагры, а затем аккуратно разрезала на нем трусы и футболку. Результата, какого следовало ожидать, не последовало. Настя вдула еще одну таблетку, потом поместила в трубочку еще… В этот раз Натх дунул первым.   Очнулся, герой-любовник. Но через миг самодовольная улыбка на его лице сменилась ужасом. Настя взгромоздилась на него, ощущая, как по телу разливается нега, и ее бросило в жар. Никогда она еще не была так возбуждена. Натх посмотрел вниз, где двойная доза препарата уже начинала творить с ним свое дело. Рванулся бежать, но пара кандалов надежно зафиксировала его  на постели.    

- Я сам, - сказал он тихо и с такой печалью в глазах, что Настя из жалости чуть было не выпустила его на волю.

Через полгода, когда Настя испробовала с ним все мыслимые позы и способы любви, она проснулась рано утром оттого, что локоны Натха щекотали ее нагую грудь.

- Я тебя люблю, - Натх целовал ее в подбородок, ласково сжимая ее упругие ягодицы. Черные глаза смотрели на нее со страстью и обожанием.  

-  Не сейчас, - Настя чмокнула его в нос и вальяжно отстранилась. – Сегодня мы едем за город навестить Викторию в больнице. Врачи сказали, что ей стало лучше, и она уже перестала кричать по ночам. Ей даже прекратили колоть успокоительное…  Но мужчин она все еще панически боится,   – ладонью Настя провела по волнительно вздымающееся груди Натха, впитывая пальцами тепло его кожи, а потом зевнула, потягиваясь на шелковых простынях, еще не остывших после страстной ночи.