Как Пантелеймон Невинный играл в кенгуру. Глава Играли на раздевание рассказ

(история вторая)

Перед тем, как рассказать досточтимой публике вторую из несчислимого множества бывших со мной историй, коснусь одного неприятного момента. Некоторые недоброжелатели не верят моим рассказам. Мало того: детали моих приключений, будто бы, кажутся им слишком неправдоподобными, отчего гнуснейшие из них пустили слух, будто бы я лгу, а фамилия моя говорит ни о чем другом, как о полном отсутствии у меня опыта общения с женским полом. Гнусная клевета! Еще дед мой, работавший в Публичной библиотеке, помнится, говорил: «Не бойся клеветников, своим неверием да посрамлены будут». То, дорогие мои, истинная правда, ибо клевещут они из зависти, ведь не дает им покоя вопрос, от сотворения мира гложущий низкие души: почему одним все, а другим ничего?

Ну да довольно об этом.

В тот ясный и теплый день ранней осени, само общепринятое название которой благоволит случайным знакомствам, я сидел в дальнем уголке парка и, широко ее развернув, читал газету. Смех внутренний, а то, порой, и наружный, разбирал меня: ну что за глупостей не напишут в этих эротических газетах! Сразу видно, что пишут все это люди, ни разу в жизни даже не нюхавшие ничего, пахнущего столь же сладко, как слегка подзалежавшиеся в холодильнике открытые рыбные консервы.

Только я начал представлять, как с величайшим удовольствием растолковал бы всем этим ребятам, как нужно сочинять подобные истории, - как вдруг, совершенно неожиданно напротив меня как из-под земли выросла красивая моложавая женщина чуть за сорок.

-Свободно? – спросила она, указав на место рядом со мной.

Женщина была миленькая, хотя и старше вашего покорного слуги лет на десять, блондинка, с заплетенными в французскую косу тонкими волосами. Одета она была в длинный сарафан, едва прикрывавший ей щиколотки, и в самые обычные, ничем не примечательные туфли. Лицо у незнакомки было приятное, в ширину никак не меньше чем в высоту, с озорным курносым носом и добрыми глазами.

-Садитесь, - отвечал я, сняв особую панаму на резинках, которые нужны, чтобы она не потерялась, и положив ее рядом с собой, заодно незаметно поправив модный болониевый плащ. – Только сначала не хотите ли познакомиться с Федей?

С этими словами я свернул газету, давая стоявшей передо мной женщине возможность увидеть, что ширинка на брюках у меня не застегнута, и из нее глядит, свесив голову и чуть грустно ухмыляясь, мой маленький добрый друг.

Женщина ничуть не растерялась, и уже тем более не испугалась, а лишь слегка удивленно рассмеялась, заставив Федора чуть заметно пошевелиться.

-Федя? Отчего же именно Федя? – с любопытством уточнила она, опустив на мгновение взгляд, чтобы снова поднять его на меня.

Я как ни в чем не бывало принялся объяснять:

-О, это слишком долгая история. А главное, ответ на этот вопрос вам ведь ничего не даст. Потому не лучше ли рассказать что-нибудь о нем самом?

Я подмигнул Феде, тот пошевелился куда заметнее – и продолжил:

-Федор работает в офисе, и потому – а ведь именно это в первую очередь интересует женщин – человек вполне обеспеченный. Регулярно, точно по расписанию, он приходит в офис, закрывается в кабинете – и трудится, трудится изо всех сил. Так, что голова пухнет. От работы, которую ему приходится выполнять, его, разумеется, тошнит – но тут уж ничего не поделаешь: кому сейчас легко, жизнь такая. Зато как приятно потом бывает отдохнуть после работы – полежать, поваляться просто так, ни о чем не беспокоясь. Федя – очень ответственный сотрудник: на работе всегда собранный, будто из стали – и ведь откуда что берется, как ему удается собраться? Секрет… Так-то, в обычной жизни, он очень мягкий, нерешительный даже человек. Иные, правда, говорят, что в офисе он пыжится, раздувается, сроит из себя черт знает что. Но стоит ли слушать, что говорят завистники? Как и у любого офисного сотрудника, у Феди есть одна отрада – дождаться отпуска. Тут-то, летом, он отрывается на славу. Конечно, он не упускает случая подзаработать и в отпуске – но это уже не главное. Ведь летом наконец-то наступает подлинное блаженство: легкий бриз веет, даже когда ты дома, из всегда приоткрытой форточки, а от обилия проходящих красавиц мышцы так и напрягаются, так что, хочешь-не хочешь, приходится то и дело обливаться потом. Вы ему, кстати, тоже понравились: глядите, как подтянулся. –Действительно, к концу моего рассказа Федя весь неестественно напрягся, словно вытянувшись на караул. –Мне кажется, он не прочь навестить вашу Наташу. Присаживайтесь, - я недвусмысленно похлопал по коленке. - Трусы можете передать мне, я уберу их в карман.

Хитро глядя прямо мне в глаза, незнакомка звонко рассмеялась, и нежно протянула приятным бархатным голосом:

-Спасибо, я не ношу трусов.

После чего подобрала подол сарафана, шагнула ко мне навстречу и уселась на меня сверху, упершись коленями в скамейку.

-Оо-ох, - только и сказал я. – Федя утверждает, что ваша Наташа просто красотка. А как, кстати, зовут вас?

-Наталья.

Вблизи ее лицо оказалось еще симпатичнее, и даже наметившиеся морщины его не портили.

-Вот дела! – обрадовался я неожиданной удаче. –Так я между двух Наташ! Что ж – коль так, загадаю желание. – Я на мгновение задумался. – А вы расскажите, как вы выглядите под одеждой. Какая у вас грудь? Зад? Ведь интересно же.

Наталья послушно выполнила мою просьбу, одновременно начав немного раскачиваться и, слегка приподнимаясь, опускаться – снова и снова:

-Грудь у меня большая, мягкая. Если тронуть, задрожит, как кусочек апельсинового желе. Попа – толстая, с мягким переходом в талию, если поставить меня на четвереньки и посмотреть сверху, очень красивая.

-Да! – тоже начал я двигаться ей навстречу. – А теперь расскажите, как бы, вы мечтали, мы жили с вами вместе, - я нагнулся и провел носом у нее по груди между ключиц. Из-под сарафана моих ноздрей достиг волнующий запах.

-Я думаю, я не погрешу против правды, если скажу, что моя мечта совпадает с мечтой почти любой женщины, - откликнулась на мою просьбу Наталья. –Во-первых, сын бы мой уже вырос и жил отдельно – сейчас ему еще только четырнадцать. Вот тогда бы мы с тобой зажили! В отдельной роскошной пятикомнатной квартире, ни в чем не нуждаясь… Как сейчас вижу: мы уже пообедали и пьем на кухне чай; две служанки, только что убравшие остатки обеда и переменившие стол, стоят тут же, ожидая, не понадобится ли их помощь. Доев пирожное, я вытираю губы салфеткой и, смяв ее, кидаю на пол. Служанка тотчас подбирает ее. Наконец, можно отправиться в спальню. У нас с тобой выходит небольшой спор: ты хочешь, чтобы служанки, пока мы предаемся любви, стояли у кровати с канделябрами в руках и освещали нашу любовную схватку мягким живым светом восковых свечей. Я возражаю, что это уже было, и не один раз. Сколько можно: пора и честь знать. Нехотя ты все-таки соглашаешься. Сгорая от нетерпения, мы идем в спальню, ложимся на черные шелковые простыни…

-Что тебе, мальчик? – недовольный тем, что нас отвлекают, спросил я.

Подруга моя замолчала.

Рядом со скамейкой, с любопытством глядя на нас огромными светлыми глазами, стоял мальчик лет шести.

-А что это вы тут делаете, а? – спросил он.

-В кенгуру играем, разве не видно? Я – кенгуру-мама, а это мой маленький сыночек, он сидит у меня в сумке. Как и положено кенгуру, мы скачем. Вместе. Вот, так, - я показал, как, продолжая при этом по-прежнему сидеть на скамейке.

-А почему твой сын такой большой, и к тому же в юбке? – не унимался малец.

-Почему, да почему… На-ка лучше конфет возьми, - сунув руку в карман плаща, я достал оттуда и протянул мальчику надорванный пакетик жевательных конфет.

Мальчик охотно взял конфеты, развернул одну, сунул в рот, и заметил:

-Кенгуру сидя не скачут!

-Знаешь что? – сказал я. – Что-то я тебе слишком много конфет дал. А ну-ка верни половину.

Мальчику мое предложение не понравилось. Он сунул нос в пакетик, словно пытаясь сосчитать количество конфет, хитро посмотрел на нас, крикнул: «А вот фигушки! » - развернулся и побежал прочь, только подошвы засверкали.

-Вы, кажется, не договорили, - напомнил я.

-Да, верно, - бесстрастно спохватилась Наталья. – И вот, испытав серию сладких содроганий, я встаю (ты остаешься, измученный, лежать), достою из-под кровати золотой горшок и с наслаждением писаю в него…

Понимая, что мальчишка может вот-вот вернуться, причем с родителями, я в несколько резких движений завершаю скачку.

-Ну вот и все, - объявляю я.

-Все? – удивляется Наталья. –А я хотела еще кое-что…

-Боюсь, в другой раз, - прерываю я ее и помогаю встать, поднимаясь тоже. Беру панаму, газету, застегиваю ширинку и перед тем как уйти, небрежно бросаю: - Я бы с радостью увиделся с вами снова, обычно я так и делаю. Но вы слишком стары для меня – секс с женщинами в возрасте, неся легкий привкус порочности, приятен, но желания повторения такие приключения обычно не вызывают. Прощайте.

Развернувшись, я не оборачиваясь удаляюсь из парка.

История эта требует пояснения: читатель наверняка помнит, что я загадал желание, и его (то есть, вас) теперь гложет любопытство. Желание это таково: пусть всех, кто не верит, не поверил, не поверит мне хоть раз, постигнет страшная болезнь: да не донесут они хрен свой до предмета вожделения своего, не излившись (всякий раз!) мимо цели. Что же касается женщин, то пусть они покроются зеленой дурно пахнущей коростой.

Еще раз повторю: все было точно так, как я и рассказал. Клянусь ночным колпаком!

Пантелеймон Невинный