Весна в Аду, или Любовь Ангела и Ведьмы или Истории про любовь

Виктория Васильевна Малинина, закончив работу в белоснежном  здании,   что расположился на перекрестке  Каланчевской улицы и нового проспекта, проходя мимо скверика возле платформы Каланчевская, остановилась. Лицо её царапала снежная сечка. Очень метельный выдался март, но он шел уже к концу. Неделя-другая и появятся золотые пуговички цветов мать и мачехи. Но в этот вечер вьюга лютовала так, что люди в панике разбегались.

И Вика стремилась оказаться быстрее дома, в своей уютной, расположившейся в кирпичном «престижном» доме, у метро Проспект Мира, квартире. Но её слух привлекли какие-то странные звуки, словно плачет, нет скулит ребенок… Она прошла мимо скверика несколько раз – мал он был, размером с пары мужских носовых платков. И уже хотела уходить, как снова услышала эти звуки, она обернулась и поняла, что доносятся они из сугроба, что намела вьюга за лавочкой.

Вика быстро стала разгребать снег, она уже поняла, что метель замела какое-то живое, пока, существо. Показалась голова подростка и ужаснула мужественную Вику. Лицо было превращено в месиво. Эта маска смерти стонала тихонько-тихонько. Почти что попискивала.

Почувствовав в себе невероятную силу; ведь спасала почти ребенка; она схватила его за руки. И выдернув из сугроба, уложила мальчика (это, как она подумала, мальчик лет двенадцати), на скамейку.

- Что делать, что же  делать, - метались в панике её мысли, - надо бежать, надо вызвать милицию. Но пока они приедут. Пока протокол, пока то да сё, мальчик сто раз успеет умереть…

Вика выскочила на проезжую часть и чуть ли не бросилась под   колеса какого-то автомобиля. Шофер, едва успев затормозить, выскочил и заорал. Что он кричал, Вике некогда было выслушивать, она подлетела к водиле и, вцепившись в него обеими руками, страшным тоном прямо в лицо сказала:

- Там, - она кивнула на скверик, - умирает мальчик!

Они сидели на кухне, и пили чай. Вика внимательно наблюдала за Дмитрием, Димкой. За пареньком, которого она спасла от смерти в тот вьюжный вечер конца марта. Синяки и раны, при её материнском уходе, зажили довольно быстро. А когда она увидела его лицо, то просто оторопела.

Перед ней сидел Ангел. Серо-зеленые прозрачные глаза, светло-русые, с легким золотистым отливом волосы.   Прямой нос. Прекрасно  обрисованные губы. Безукоризненные зубы.

А улыбка?

За такую улыбку можно жизнь отдать.

В общем, ничего прекраснее лица этого мальчика она в своей жизни не видела.

И ласков был этот ребенок невероятно. Мог подойти сзади и быстро поцеловать её в шею. Одно тревожило - мальчик  отказывался  рассказывать, что-либо о себе. Назвал только имя – Дмитрий.

Виктория была женщина не бедная – возможностями Перестройки воспользовалась отлично, и денег на мальчика не жалела, но… Но. Это же чей-то ребенок.

Сегодня, в субботнее утро, она решила поговорить с ним серьезно. Завершив завтрак, она потянулась к сигаретам, но мальчик взглянул на неё и тихо сказал.

- Не кури.

Она невольно отдернула руку. Странно, но с появлением в её доме этого мальчика, она перестала курить. И выпивать рюмку конька с кофе на завтрак. А после работы три рюмки!

И тут она разозлилась. Что происходит? Что, вообще, происходит? Она ему спасла жизнь, вылечила, кров предоставила. Кормит, наконец, а он  уже ею руководит.

Быстро, однако, взял власть.

- Ты скажешь, наконец,   кто ты и откуда взялся на мою голову?   – Она демонстративно затянулась ароматной «дамской» сигареткой.

Мальчик  внезапно улетел из нашего мира.   Глаза его стали пусты – из них исчезла мысль.   Он замер, глядя в одну точку.

Вика впервые заметила за ним эту странность и испугалась. Она  бросила в пепельницу сигарету и сказала примиряюще.

- Не злись.   Видишь.   Не курю я уже. И курить не хочу! – Повысила она голос.  

Но Ангел порхал в других мирах.

Женщина подскочила к мальчику и стала трясти его за плечи.

Но Ангел пребывал в иных Вселенных.

Тогда женщина испугалась по-настоящему!  

- Дима, - тихо прошептала она, – я никогда не  буду больше курить.

Мальчик улыбнулся ей своей особой улыбкой, от которой сладко замирало сердце.

Он повернул к ней свое лицо. Губы его приблизились к её губам,   и он поцеловал женщину поцелуем мужчины.

- Что ты делаешь, - Вика с удивлением и страхом взглянула на него, - ты как меня поцеловал? Ты – ребенок.

- Я не ребенок, - пристально глядя ей в глаза, отозвался он. – Мне  шестнадцать лет.

- Сколько? – пролепетала Вика.

- Шестнадцать.

Вика была высокого роста – 174 см. Мальчик едва доставал ей до подбородка. И только сейчас она, внимательно оглядев его, поняла, что он не лжет.

- Новый поворот сюжета! Я забочусь о ребенке, а в моем доме, значит живет юноша?

- Да.

- Это в программу не входило!

- Но я здесь, -  глядя пристально на неё, с вызовом сказал он.

- Тем более, - резче, чем хотела, произнесла Вика, - выздоровел, оправился, пора и честь знать.

- Я уйду, хоть ты этого и не хочешь. -  Он поднялся с дивана, роскошного, замечу, дивана. Из серо-голубого велюра, с подушками, подушечками, и совсем уж крошечными подушатами. Вика отхватила его у какой-то отбывавшей на родину предков семьи. Почти новый, почти итальянский.

Но Ангел покинул этот роскошный диван.

И пошел к двери. Вика резко соскочила с того же самого дивана и бросилась за ним.

Он надевал в прихожей куртенку из болоньи, цвет которой определялся словам – неопределенный.

- Дима, я не хочу, чтобы ты уходил от меня.

Он обернулся к ней и, притянув к себе, стал нежно-нежно, как Ангел, целовать женщину. Как целуют в первый раз.

Она пыталась вырваться, но он держал её крепко. Потом отстранился, и снова улыбнулся своей загадочной улыбкой.

- А как я-то не хочу уходить от тебя.

- Но тогда оставайся и живи.

Через некоторое время, Вика заметила еще одну странность в мальчике.   Он никогда не задавал вопросов, и не отвечал, если задавали ему.

Он был умный и эрудированный.   Вика отметила, что он много читает и далеко не подростковую литературу.

Он читал Гомера. Это открытие настолько её потрясло, что однажды весь вечер она не смотрела телевизор, а наблюдала из-под тишка за Димой.   Он читал эту книгу с упоением!

- Дима. – Позвала она.

Он не отозвался.   На своих незримых крыльях он улетел туда, во времена, когда караваны судов подплыли к берегам Трои.

… Бессонница, Гомер, тугие паруса…

Я список кораблей прочел до середины… - Вдруг произнес подросток.

Вика любила поэзию и знала эти стихи Осипа Мандельштама. Но то, что их знает вот этот подросток, потрясло её.

Она в шоке встала с кресла, в котором наблюдала за страданиями Изауры и прошла в ванную.

В ванной она уставилась на себя в зеркало. Ей этим летом исполнится 27, она зрелая, она умная, она много пережившая женщина. И она влюбилась в мальчишку?

- Почему тогда, в то заснеженное утро не завелся ее автомобиль? И она решила пробежаться до работы пешком, благо дворами идти было 15 минут. Почему выйдя из здания вечером, она не поймала частника и не доехала до подъезда?   Что привело её в тот скверик? – Задавала она себе вопросы. И отвечала. – С этим мальчиком никакого будущего нет у тебя!

Её  ванная была великолепна. Лоснился дорогой испанский кафель цвета светлой бирюзы – его она подобрала в тон к своим глазам. Огромное зеркало, хрустальные флаконы, наполненные импортными гелями для душа, пенами для ванн,   жидкими мылами с самыми изысканными запахами. Шарики с маслом для ванн. Несколько разнокалиберных  флакончиков с французскими духами – вот легкие утренние ароматы, вот более тяжелые вечерние. Вот уточка-шкатулочка из туманного чешского стекла. В неё Вика клала свои недешовенькие украшения, когда собиралась принимать ванну.

Все было изысканно и элегантно. Это был её мир! Мир без мужчин, их она не любила более. А как любить, если через них приходили к ней страдания?

Конечно она живой человек, молодая женщина и были у неё любовники, но в свою душу, она их не допускала.

Один был очень не глуп. Приятен ей чисто физически, влюблен в неё и предложил руку и сердце.

Но она отвергла его. Мужчины не выносят отказа. Он потом долго преследовал её. Поджидал в машине у работы. А когда она вышла и отказалась сесть в его машину, внезапно ударил её по лицу.

Вот удивил! С ней бывало хуже. Гораздо хуже…

Она создала свой собственный мир – мир, полный комфорта и красоты. В этом мире не было места мужикам! Они были нужны только исключительно для секса.

И вот в этот мир ворвался Ангел. Неземной красоты юноша и неземного поведения. И это настолько потрясло Вику, что она поняла: НИКТО НИКОГДА ЕЙ БОЛЬШЕ НЕ БУДЕТ НУЖЕН, и пусть весь мир смеется на ней. Или осуждает.

Вот здесь, в её душе, больше нет правил.

А вы как думали?

Она случайно оказалась вьюжным вечером там, где умирал Ангел?

Раздевшись, она встала под душ.   Пошли в ход гели. Выбрила подмышки. Прошлась пальцем по коже ноги – эпиляция была сделана вчера в салоне. И весьма качественно! Вымыла волосы – они спускались чуть ниже шеи.   А цветом были немного темнее волос Ангела. Она мысленно стала называть его так. Провела пемзой по пяткам, но это так для очистки совести – педикюр был сделан в том же салоне и просто пальчики оближешь. Ухоженные руки с длинными красивыми ногтями. Старалась маникюрша, еще как старалась, за такие-то денежки!

Стройное тело, конечно, есть кое какие изъяны, но  хороша! Одно плохо, что она собиралась сейчас соблазнить мальчика…

Выйдя из ванной, она прошла к себе в спальню. Он уже лежал в её кровати.

- Какая наглость…

- А разве не об этом ты мечтаешь?

Вика остолбенела. Мысли он что ли читает?

- Ты кто? – вырвалось у неё. – Я тебя просто боюсь…

- Не бойся, я нежен. Я буду с тобой так нежен, так ласков, так страстен…

- Ты уже делал это? – у Вики  округлились глаза.

- Нет!

Она подошла и робко прилегла с краю. Дима перекатился к ней и стал ласково целовать её губы, он делал все так нежно и деликатно, не засовывая язык в рот, а только слегка прикасаясь к губам, но это возбуждало сильнее всякой грубой страсти.

Потом они лежали, обнявшись. Мальчик оказался неутомимым, страстным, великолепным любовником. Она не понимала, как это может быть, но было!  

Никаких запретов, никакого насилия. Только ласка и страсть.

- Пропала, - сказала она себе,   - пропала ты, девка. Без его ласк как будешь жить? Или ты решила, что всю оставшуюся жизнь проведешь с ним? Он моложе тебя на 12 лет! И ему нужен весь мир, а не только твоя кровать.

- Нет, - ответил он, - я счастлив только здесь и с тобой! И не нужен мне мир. Мне нужна женщина, которая спасла мне жизнь, когда я, избитый на вокзале несколькими уголовниками, умирал за лавочкой. Которая ухаживала за мной, совершенно не зная, кто я. Которая ходила на работу, оставляя чужого человека в квартире.

Которая, черт возьми, только что стонала в моих объятиях!

Вика смотрела на него со все возрастающим изумлением. Такую длинную фразу  он произнес впервые.

- И все же мне придется тебя отпустить!

Три ночи они провели не смыкая глаз, они любили друг друга, они упивались друг другом. Ничего прекраснее в жизни Вики не было. И эти ночи не были наполнены похотью. Похоть, срам, сладострастие, все эти слова не подходили – от них несло зловонием.

Это были цветы!   Это были пчелы и бабочки. Это были летящие в облаках лебеди. Это были панды!   Весь живой, безгрешный мир – вот кем были они.

Сверкающий, наполненный любовью мир. Такой, каким его создал Бог.

А после проведенной ими третьей и самой прекрасной ночи; Вика стала свободной ото всех предрассудков, всех ограничений, выдуманных людьми, а Дима им не следовал с самого начала, словно и не знал об этих запретах; он исчез.

Вышел на улицу и не вернулся.

Но мальчик услышал Зов. Противостоять было невозможно, потому что этот Зов исходил не из внешнего мира, он был в его душе, и противится ему Дима  не мог.   Никогда не мог.

Он позвонил из автомата, и цепные псы его отца прилетели через десять минут – врубили на крышках своих джипяр  сирену скорой помощи.