Разница во времени

1

Я забираюсь на верхнюю полку купе. Надо мной – радиоприемник. Звучит незнакомая, неожиданно прекрасная инструментальная музыка. Рыдания сдавливают горло. Отворачиваюсь к стенке, пытаюсь не двигать плечами, чтобы тело не выдавало меня.

Перед глазами – его лицо, склонившееся надо мной. Подпирая голову рукой, он смотрит на меня так, как никто никогда не смотрел и не посмотрит больше. Он смотрел на меня, когда я засыпала. Он смотрел на меня, когда я проснулась. Будто и не отходил от меня вовсе…

Со мной ли это было?..

После трех месяцев электронной переписки и телефонных разговоров я приехала к нему в Москву. Официально – на консультацию по докторской диссертации и за отзывом на автореферат.

В переписке было все – от научных споров до бурных признаний в любви, от душевных воспоминаний до страстных заверений в уникальности чувств, от психологических копаний до сексуальных откровений, от безобидных анекдотов до рассуждений о Лингам и Йони – санскрит помог остаться в рамках эстетики.  

Сначала на уровне флирта. Отдавая дань уважения, понимала, что влюбляться нельзя. Это ответственность. Зачем мне лишняя ответственность перед защитой? Потом впустила его в себя, не задумываясь, прислушавшись к сердцу. Многие стучались, но я не открыла. А ему – настежь!

Смущала только разница в возрасте. Разница во времени. Как у Рождественского:

Между стуком двух сердец,

между мною и тобой

есть –

помимо расстояний –

просто разница во времени.

Сказала себе: «Пусть все идет, как идет». Одно ясно: он – та духовная глыба, которая уничтожает возраст. У него просто нет возраста.

В переписке он двоился. Да и что в этом удивительного? Любой человек в какой-то мере двойственен, в нем живут двое: один – для социума, другой – какой он есть – для себя самого и тех, с кем он себя отождествляет – для самых родных. Счастье, когда такие люди есть. У меня таких, по большому счету, нет. Сын и родители – это другое. Только поэтому приняла и поняла его позыв.

Я привыкла ощущать его социального: как Божество, перед которым хочется упасть ниц. Великий ученый, по трудам которого я постигала основы науки.

И вдруг он повернулся ко мне другой стороной – как Мужчина, ниспосланный мне свыше, чтобы развивать во мне Женщину. Он дал мне то, что другие не состоянии были дать и о чем я уже и не мечтала – проникновение в меня как Женщину.

Он меня видит так, как я себя вижу. А я вижу в нем сильного, умнейшего, глубокого, нравственного Мужчину. Мне не надо выискивать, выдумывать в нем положительное – он излучает позитив, и не только в моем направлении. А то, что идет в моем направлении, – превзошло все мои чаяния и помыслы.

Я приехала рано утром. Настроилась на деловую встречу, была готова к разочарованию. А он оказался таким же, как в письмах, – любящим. Правда, о лирике не говорили. Днем – научные дискуссии, поход за продуктами, мои кулинарные старания. Чувствовала себя женой при любимом и любящем муже – необычное ощущение.

Лишь один раз посреди разговора он прикоснулся к моей груди и сразу же отвел руку. Тело мое потеплело…

К ночи он постелил мне в комнате внука. Когда я уже лежала, вошел в комнату, сел рядом:

– Ты не бойся, я только посмотрю на тебя.

Он понимал, что не смеет претендовать ни на что большее! Наверное, считал слова любви в переписке вздором, флиртом, бредом… Я первая обняла его:

– Я хочу спать с тобой!

Это была неповторимая ночь. Он целовал меня благоговейно – всю, не оставив нецелованным ни сантиметра…

Поцелуям надоело быть виртуальными! Они ожили и затанцевали в счастливом танце вместе с объятиями и нежными словами.

Но Лингам спал. Он был необычайно красив и спящий – большой, ровного, смуглого цвета, правильной формы. Я попыталась его разбудить – рукой, губами. Он не реагировал. Когда-то он был живым, многоликим, своенравным зверьком, живущим на мужском теле. А теперь – уставший, безразличный, отстраненный.

– Я уже не мужчина… – сколько боли было в его голосе!

– Ты самый лучший мужчина в мире! Целуй же меня!

Чтобы поддержать его мужское самолюбие, я сохраняла акцент на себе, всячески утрируя удовольствие.

Йони требовала заполнить ее. Она возобладала надо мной, я стала ее рабой, хотелось ублажить ее после многих лет невнимания и забвения. Так вот почему «... ягодка опять»!

Я взяла его руку, поднесла к ней. Он все понял! Рука мужчины может многое.

– Я хочу, чтобы ты кончила, – прошептал он.

Я должна была кончить. Я не имела права не кончить. Он должен почувствовать себя мужчиной.

Я помогла ему своей рукой…

И это произошло! Пусть не так остро, как бывало, пусть не совсем естественно – главное, с ним. Теплые волны неги разлились по телу и остались в каждой его клеточке сладкой энергией.

Он любовался Йони, ласкал ее счастливым взглядом. Прикоснулся к ней рукой – она сжалась, приподнялась, и выпустила новые волны неги.

Третий раз волны были совсем слабые…

– Я никогда в жизни не видел ничего более красивого, чем ты сейчас!

– Это благодаря тебе!

В открытое окно ворвался шум машин с ночного проспекта…

После завтрака я сходила в университет заверить его подпись на отзыве.

Взяв отзыв в руки, он, будто шутя, произнес:

– Теперь я тебе не нужен.

Неужели он не верил в серьезность моих чувств!

– Да, ты мне НЕ НУЖЕН. Ты – не вещь, которая может быть полезной. ТЫ НЕОБХОДИМ. Мне. Как воздух. Я тобой дышу.

– Я деспот.

– Это почему же?

– Я поймал на крючок Золотую рыбку и единолично решаю, отпустить ее в синие воды или положить на сковородку для медленного поджаривания до своего столетнего юбилея. Что больше устроит твоего сына?

– Есть еще третий вариант: Золотая рыбка будет время от времени приплывать, чтобы выполнять твои самые сокровенные желания. По-моему, это устроит всех идеально.

Выйдя из подъезда, я увидела его на балконе, помахала. Мне показалось, он заметил. Но я пошла не в том направлении, в котором он смотрел. Мне хотелось опоздать на поезд…

Мелодия проникает в поры – туда, где еще несколько часов назад был он…

Сейчас, когда заканчивается докторантура, когда надо все силы бросить на сдачу главного экзамена в жизни, я буду думать о его глазах, прикосновениях…

Что произошло? Не знаю, если копать так глубоко, как делает он. И кто МЫ, не знаю. И это копание в себе мне наконец-то надоело. Я забросила лопату, упала на зеленую траву и с легкостью взглянула в небеса. Засмотрелась…

Солнце встало на пути.

Ветры встали на пути.

Напугать меня хотят

высотою

горы-вредины.

Не смотри на телефон.

И немного подожди.

Я приду,

перешагнув

через разницу во времени.             

2

Она уехала… Прочитана еще одна страница жизни. Книга толстая-толстая, а читать осталось всего несколько листов.

Как хочется забыть о возрасте, о Боли и Слабости, и насладиться счастьем обладания любимой женщиной!

Я был счастлив эти два дня так, как невозможно быть счастливым в юности. Каждый взгляд ее, каждое движение, каждое слово я ловил, как последнюю милость богини, спустившейся с небе ко мне, старому грешнику.

О, как молил я мою теперешнюю жену, Боль, перед приездом любимой оставить меня! Оставить всего на два дня! Я клялся любить и лелеять ее, Боль, с упоением мазохиста. Кормить ее из ложечки микстурами, смиренно молчать, когда она исступленно вгрызается в мое тело.

От брака с Болью у меня есть дочь – Слабость. Она терзает не плоть мою – плоть мою она обескровила. Она терзает мою душу своей властной прихотью. Старение – очень нелегкий труд!..

Боль вняла моим мольбам и затаилась далеко на задворках. И даже Слабость утихла, забыла о своих капризах, предоставив мне возможность эти два дня побыть самим собой.  

Я сажусь за компьютер. С рабочего стола фоновым рисунком смотрит ее портрет – улыбка уже не далекая, виртуальная, надуманная, а знакомая, привычная, родная. Как эта девочка сумела вернуть мне крылья?

Я много лет не знал женской ласки, женской откровенности, женского тела. Даже стал забывать, каково оно в физической реальности. Расплата за мои перекосы! Жил по-своему, о смысле в глобальном плане думал. Сделал многое. Еще больше не сделал. Слишком отдавал себя интеллектуальному началу в ущерб другой, сексуальной составляющей.

Ее диссертация, ее письма вернули мне молодость, жажду любить. Наука и любовь, две страсти, слились в одно море – море надежды!

Жажда знаний привела ее на мою территорию, на материк, открытый и исследованный мною, исхоженный вдоль и поперек. Она задавала вопросы с неуемным интересом такого же, как и я, следопыта.

Во время переписки я был потрясен глубиной, силой ее ума, ее величием как Женщины. Мой флирт, скользкий юмор, мои двусмысленные комплименты, анекдоты на грани приличия и даже нахальные рассуждения о сакральных смыслах гендера, о первичности Лингам и Йони она приняла и поняла с легкостью и грацией богини. Она оказалась ВО ВСЕМ намного сильнее меня! А я привык считать себя умнее и мудрее других. Легко ли это выдержать?

Желание обладать ею тут же напоролось на риф моей старости, заставило и Боль, и Слабость ревновать меня к ней. Комплекс неполноценности, забытый в далекой юности, вдруг навалился на мои плечи мешком с мукой, и стал моей мукой.

Меня никто не держит, кроме возрастных запятых. «Тридцать лет – разве много? », постоянно звучит во мне заклинанием.

Между стуком двух сердец,

между мною и тобой

есть –

помимо расстояний –

просто разница во времени.

Помимо расстояний! Как точно Роберт описал нашу ситуацию. Тысяча километров плюс тридцать лет – невеселая арифметика для счастья.

Она приехала ранним утром. Говорили о делах. Она робела пред моим научным авторитетом, а я – пред ее женской красотой.

Потом она хлопотала на кухне, а я мешал, рассуждая о высоком. Чувствовал себя любящим мужем и забыл о страхах и сомнениях. Боль иногда возвращала меня на землю, давая о себе знать ненароком. Но я не подавал вида, дабы моя любимая девочка ничего не заметила. И Боль снова гордо удалялась, вероятно, вспомнив об уговоре…

На ярком фоне окна мерещится тонкая фигура… Вот сейчас подойдет и что-нибудь ласковое скажет…

Уже не Боль – а стыд за состояние моего белкового тела сковывал мои движения. Я понимал, что видеть меня сейчас не интересно, но как хотелось смотреть в ее глаза, гладить ее тело, испытывать ее ласки. В разговоре я прикоснулся к ее груди, нечаянно будто…

Она была так же тактична и мудра, как и в письмах…

К ночи я постелил ей в комнате внука. Когда она легла, вошел в комнату, сел рядом:

– Ты не бойся, я только посмотрю на тебя.

Достоин ли я большего? На мгновение показалось, что ее слова любви в переписке – дань вежливости, уважительное смирение перед моим возрастом и авторитетом.  

Но она потянулась ко мне:

– Я хочу спать с тобой!

Ложусь. Целую пустоту рядом с собой. Вот здесь я ласкал ее и целовал, каждая клеточка моего тела трепетала, благоговея пред ее наготой… Слова из переписки ожили и обрели тело. А губы и руки любимой превратились в сплав нежности и страсти, в стихию, способную воздвигать башни...

Но Лингам спал. Это Слабость не спала, она мстила мне капризами ребенка-эгоиста – низвергла меня с заоблачной вершины на твердую землю:

– Я уже не мужчина… – прозвучало приговором себе.

– Ты самый лучший мужчина в мире! Целуй же меня!

И стихия охватила меня, направляя мое желание в одно русло – дать ей наслаждение!

– Я хочу, чтобы ты кончила, – прошептал я.

Я не помню, что я делал для этого… Она помогла мне своей рукой… Волны неги заполнили ее лоно, живот, грудь, всколыхнули меня!

– Я никогда в жизни не видел ничего более красивого, чем ты сейчас! – хотелось говорить приятные глупости, глупости правдивые, которые отметаешь в повседневной жизни, наполненной ложью и отравляющей любые проявления искренности нарочитым пафосом.

– Это благодаря тебе! –улыбнулась она.

Ночью, когда любимая уснула, Боль вернулась и с наслаждением принялась грызть и колоть меня, упиваясь своей силой и безнаказанностью. Я принял муку с благодарностью.

Когда утром она ушла в университет, я накормил Боль ее любимым лакомством-лекарством, и она, удовлетворенная, утихомирилась…

Я счастлив ею обладать и несчастен, что это пришло так поздно. Я – солнце на кромке западного неба. А она в зените…

– Теперь я тебе не нужен, – сказал я ей, по-детски горько ощущая близкое расставание.

– Да, ты мне НЕ НУЖЕН. Ты – не вещь, которая может быть полезной. ТЫ НЕОБХОДИМ. Мне. Как воздух. Я тобой дышу.

– Я деспот.

– Это почему же?

– Я поймал на крючок Золотую рыбку и единолично решаю, отпустить ли ее в синие воды или положить на сковородку для медленного поджаривания до своего столетнего юбилея. Что больше устроит твоего сына?

– Есть еще третий вариант: Золотая рыбка будет время от времени приплывать, чтобы выполнять твои самые сокровенные желания. По-моему, это устроит всех идеально.

Выхожу на балкон. В этом направлении, к вокзалу, она ушла. А я так и не смог из-за яркого солнца ее рассмотреть…

Смотрю на часы. Стрелка медленно переползает отметину отправления поезда…

На долго ли мне хватит счастья обладания ею? Жизнь обрела смысл ожидания ее следующего приезда...

Солнце встало на пути.

Ветры встали на пути.

Напугать меня хотят

высотою

горы-вредины.

Не смотри на телефон.

И немного подожди.

Я приду,

перешагнув

через разницу во времени.