Монстр с душой падшего ангела

Артер: Alizeya

Автор: ХитроЖопый Катце

Пейринг: Дин/Кастиэль

Рейтинг: NC-17

Размер:~ 7000 слов

Саммари: Здесь все является не тем, чем кажется. Сумеешь ли ты разобраться до того, как сложится мозаика?

Предупреждения 1 : зеркало к одноименному фанфику  La_Vie_en_Blond

Предупреждения 2 : Non-consensual sexual intercourse, описание пыток, мат, возможно ООС, возможно авторское видение персонажей, возможно и не NC, так как те, кто читали до выкладки, передрались и не достигли договоренности. Детям, нервным, впечатлительным и беременным – читать не стоит.

Дисклаймер: Все - Крипке, наша только трава.

Благодарность: Невероятной  Alizeya, за ее работы, вдохновившие меня на неудержимый полет фантазии. Организаторам – за то, что все мы здесь сегодня собрались. И La_Vie_en_Blond за сверхъестественную синхронность в мыслях!!!

Слово автора:: Я хотел извиниться за многое, забыл с чего начать и потерял мысль. Но главное из того, что сказать надо обязательно: простите за то, что история взяла надо мной верх!

Глава первая.

Если бы Дин мог он бы выматерился. Крепко, так, как иногда ругался отец в особо хреновых ситуациях. Но сил не было даже на классическое fuck.

- Мда, - потрясенно выдал Сэм, кивая судмедэксперту. Пластиковый мешок застегивался с трудом, тело - если это можно было назвать телом - распухло.

- Что это, бля, было? - высказал общую на двоих мысль Дин.

- Поехали в мотель, меня уже мутит от этих...

Договаривать от чего его замутило, Сэму не стоило. Все и так было понятно, хотя бы в этом вопросе.

Все началось где-то с три недели назад. По крайней мере, первое упоминание о почти полностью выпотрошенном трупе было ровно 19 дней назад.

- Джеймс ... 20 лет, студент кафедры английской литературы Гарвардского университета. Судмедэксперт так и не назвал точную причину смерти. За заключение о том, что причиной смерти стало изъятие большинства органов, его, скорее всего, турнули бы с работы. Обнаружен любопытным бомжом в паре кварталов от своего дома, в закутке за баром "Крикетс". Нареканий не имел, был одним из лучших студентов на курсе. Друзья в один голос утверждали, что у Джейми не могло быть врагов.

- Конечно, если не считать того, что он - вервульф. Враги у таких обычно очень плохо и главное быстро кончают, - Дин перебивает Сэма, открывая очередную бутылку пива.

Пока их мозговой штурм не приносил ничего кроме изрядной головной боли.

- Вот и сам Джейми быстро и плохо кончил.

Дин хмыкает и тянется за следующей пухлой папкой.

- Никки Родригес. Мда, с имечком девушке не повезло. Умница, красавица, отличница. Йельский университет кафедра актерского мастерства. Пару лет спустя по ней или плакал бы плейбой или Голливуд, но вот незадача - нашу красивую суккубку кто-то выел.

- Угу. Арнольд Вирман-Хеджекс. Владелец сети закусочных в Бостоне. 32 года…

Дин подавил желание зажмурить глаза, как он это делал в детстве, когда видел что-либо неприятное. В руках у Сэма была очередная невзрачная синяя папка, которую он наверняка незаконным путем пронес из офиса местных копов.

- Опять?

Сэм только устало кивает, бегло просматривая сводки по штату.

- Еще один, снова Бостон. Найден вчера поздно вечером, поэтому в вечернюю сводку не попал. Личность убитого пока не установлена, но я нашел еще кое-что. Вчера родственники некоего Стива Андерса всю ночь обрывали телефон у местного шерифа, ибо...

- Мальчик не пришел домой.

- В точку, - продолжает Сэм. - Заявление они написали сразу же, и оно опять не попало в вечернюю сводку.

- Ставлю бутылку, что наш очаровательный труп это Стив. Что на него есть?

- Ничего особенного: классическая картинка. Студент филиала Масачусетского технологического колледжа, кафедра биополимеризации, приводов в полицию не имел. Жил с семьей в северном пригороде Бостона.

- А что с трупом?

- Порезы как под копирку...

- И нет внутренностей, - заканчивает Дин.

- И нет внутренностей. Однозначно наш клиент, - кивает Сэм.

- Поехали в морг. Пока тело снова не распухло.

В этом деле были десятки странностей: убитые не были связаны между собой, не имели общих интересов, жили в разных городах, учились в разных колледжах, работали в не смежных профессиях. Ничего общего.

Кроме того, что все уже на том свете.

Морг, как и полагается в старых зданиях, располагался в подвале, благодаря чему начальство экономило на отоплении, освещении и вентиляции. Одним словом ароматы бродили самые возбуждающие. Особенно возбуждался пустой желудок, пытающийся познакомиться с интерьером лично. Подавив очередной приступ тошноты, Дин плечом толкнул дверь и оказался в большом и слабо освещенном помещении.

Несколько тел в черных пластиковых мешках лежали на столах в дальнем конце зала.

- Что-то нужно? - Басовито спросил тощий, как палка судмедэксперт. Винчестеры привычным жестом полезли во внутренние карманы за документами.

- Агент Фокс.

- Агент Ричардс, ФБР, – Дин кивнул на черные мешки. - Нам передали дело найденного вчера молодого мужчины, предположительно Стива Андерса. Опознание уже проводили?

- Понятно, - хмыкнул мужчина и молча направился к холодильным камерам. Выдвинув вперед одну из ячеек, откинул простыню.

- Вот ваш Стив Андерсен, господа, - тоном, полным самого искреннего желания сотрудничества, произнес он.

Оба «федерала» непроизвольно передернулись - тело было в ужасающем состоянии. Казалось, что оно гнило несколько дней, а не было найдено всего 10 часов назад.

- Скажите, у вас уже есть предположения касательно причины смерти? - Сэм внимательно осматривал то, что еще пару дней назад было здоровым молодым человеком и, казалось, мысленно составлял список вопросов.

- А какие тут предположения? У парня нет органов...

- Но вы, же еще не делали вскрытия, - тихо замечает Дин, вглядываясь в мгновенно изменившееся лицо эксперта с почерневшими глазами.

- Опять облажался, - глухо отозвался демон, глядя на появившийся в руках Дина, нож.

Тишина в морге – обычное дело. Но не тогда, когда она щедро приправлена мексиканской специей ожидания драки.

- Что, в аду стукнул кризис, и вы полезли на подработки наверх? – Дин старается просчитать все варианты успешного завершения схватки, но поведение демона сбивает с толку. Обычно от них не приходится ждать нападения так долго…

- Мне кажется, что мы немного друг-друга не поняли, агенты, – глаза нечисти вновь вернулись в обычное состояние, но тот по-прежнему не шевелился. – Я абсолютно точно дал понять своему руководству, что к смерти этого молодого одержимого мой собрат не имеет никакого отношения. Мало того, я утверждаю, что если бы не этот факт, мистер Андерс сейчас бы наслаждался обществом своей семьи, а не… нашим.

- Ты хочешь сказать… - Это влез Сэм - … что охотились именно на демона, а не на человека?

- Спасибо, Капитан Очевидность, - ехидно произнес демон и скрестил руки на груди.

- Заткнулся быстро, – приказал Дин, которого раздражали всякие умники, считающие, что могут хамить его брату. Это была исключительно его прерогатива, и он не собирался делить свою монополию на нее в ближайшие… никогда.

- Так, - спустя минуту неловкого молчания, произнес Сэм, - а, что насчет остальных тел?

- Каких это "остальных"? – Вполне естественно удивился черноглазый. – Больше наши в этом городке не пропадали.

- В этом и может быть, – Сэм жестко усмехнулся. – А как насчет Бостона? Йеля? Да хоть всей Северной Каролины? Только мы раскопали двадцать тел со странными признаками смерти, а что говорить о полноценном расследовании полиции? И, как, по-твоему, скоро они начнут задавать вопросы и выходить на правду? Пока только мы знаем, что все трупы объединяет то, что они нечисть. Но это очень скоро всплывет под полноценной экспертизой ФБР. И ты хочешь мне сказать, что Ничего. Вообще. Об этом. Не. Слышал?

Дин хмыкнул. Роль плохого копа Сэму давалась легче, чем ему. За этими щенячьими глазками скрывались стальные яйца, что в большинстве случаев давало нехилый бонус в виде фактора внезапности.

- А кто назначил вас главными? – Демон практически зеркально скопировал позу Сэма, но ему явно не хватало роста и массивности, чтобы выглядеть хоть немного угрожающе.

- Если есть кто-то, кто имеет больше информации по этому делу, либо начал заниматься им раньше нас, то сообщи мне их координаты, – Сэм чуть наклонился к демону и понизил тон голоса. – Я вышлю им архив.

- Достаточно, мальчики, – к сожалению обоих братьев Винчестеров, голос, раздавшийся от входных дверей, был им хорошо знаком. – Дальше, я думаю, мой выход.

- Кроули, – Дин не мог выбрать из всех эпитетов, что крутились у него на языке, тот, который наиболее полно отразит и его отношение к появлению короля ада в пределах полета одной пули. Он подозревал, что без согласования с верхушкой ни одно дело обойтись не может – он лично наблюдал, к чему привело не соблюдение подобного правила в предыдущий раз. И он давал руку на отсечение, что Кроули не рискнет пустить все на самотек, учитывая, что в прошлый раз все едва не закончилось Апокалипсисом.

- Мальчики, как же я рад вас видеть! – Демон улыбнулся и жестом радушного хозяина указал на парочку кресел напротив огромного письменного стола. Для абсолютно полного совпадения их первой встречи не хватало амбалов за спинами.

Вообще - же, как отметил про себя Дин, Кроули стал намного лучше выглядеть с последней их встречи в знаменательном подвале. Более уверенно. Более вальяжно. Не то, чтобы это злило, но хотелось нахамить просто потому, что от всего этого меда в его улыбке сводило челюсти.

Несколькими часами назад Сэм с пеной у рта доказывал ему, что ничего хорошего эта встреча им не принесет. Зацепок они нарыли достаточно для того, чтобы хотя бы начать распутывать клубок странных смертей без обращения к тому, кто наверняка станет использовать их втемную. К тому же, опыт неоднократного заключения сделок у обоих Винчестеров просто-таки вопил о том, что сделки с Кроули всегда отличились особой… хитрожопостью.

- А мы тебя нет, – отрезал Дин, игнорируя кресло и подходя на расстоянии удара ножом к столу. – И давай ближе к делу. Ты знаешь, зачем мы здесь.

- Всегда так прямолинеен, Дин, – Кроули вздохнул, по губам зазмеилась улыбка, но глаза у него оставались серьёзными. – Хорошо… Все-таки, присаживайтесь, мальчики. Разговор будет долгим.

- Кроули, давай ты просто ответишь на пару наших вопросов, – Сэм словно прислушался к чему-то, слышимому одному ему и холодно улыбнулся. – И без своей обычной практики увиливания, договорились?

Демон равнодушно пожал плечами, но Дин явно разглядел его нервозность и слегка удивился. Что могло довести до такого состояния этого хлыща?

- Я всегда готов к сотрудничеству, господа. Вы же меня знаете.

- Именно, что знаем, – Саманта решила за сегодня перевыполнить план по стервозности, отметил Дин, но промолчал. Сначала дело, а потом он спросит у мелочи, какая муха его укусила.

- Много жмуриков из этого города закопал на заднем дворике за последний месяц? – Поинтересовался он у Кроули и добавил, не особо стараясь скрыть в голосе язвительность. – И много ли среди них твоих мальчиков на побегушках?

- Ты имеешь в виду моих родственников? Дай подумать… - Слева раздался тщательно замаскированный под кашель смех, а Кроули притворно нахмурился и сделал вид, что вспомнил. – Ну, конечно! Все.

- А что насчет точного количества? – Сэм даже на минуту потерял свой самоуверенный вид.

- Я не счел нужным считать всех, но за время, которое вас интересует, около трех – четырех тысяч, – Кроули пожал плечами. – Мы грешили на личную вендетту фанатиков, но со временем эта версия была отброшена.

- Потому, что люди, конечно, больные на голову, но у них нет возможности настолько крупно вам поднасрать.

- Верно, Дин, – Кроули чуть поморщился от грубости, прозвучавшей от охотника. – Никто не может в одиночку охватить весь северо-запад за такой короткий срок, каким бы наглым выскочкой он не был. Разумеется, мы вычислим тех, кто за этим стоит…

- Тех? – Уточнил Сэм – Ты уверен?

Кроули посмотрел на младшего Винчестера с такой снисходительностью, что Дин в очередной раз подавил желание познакомить свой нож с внутренним миром этого демона.

Они еще не закончили здесь.

- Уточни границы… - хмуро бросил он и чуть не вздрогнул, когда на его коленях оказалась стопка из папок, оббитых… - Серьезно? Красный бархат?

- Хороший вкус, мальчики, должен быть во всем. Даже в мелочах, - выражение лица Кроули могло бы быть оскорбленным, но скорее всего, он просто издевался. – Здесь все наши материалы и все, что удалось раскопать на настоящий момент. Можете забрать с собой и рассчитывать на полное мое сотрудничество, если что-то покажется интересным…

- Ты же это не серьезно?

Дин поднял голову и уставился на своего брата. Что?

- Что? Сэмми, ты бы выражался конкретней, что именно тебе кажется неправильным?

- Ты всерьез решил расследовать случаи смерти нечисти, Дин. Вот, что мне кажется неправильным, – Сэм раздраженно махнул рукой на стену за спиной Дина, на которой висела карта северо-восточных штатов. – Ты, наверное, забыл, но мы охотимся на этих тварей и то, что кто-то основательно проредил их популяцию, мы должны отмечать, как день Благодарения!

Некоторое время в номере мотеля царила тишина. Дин обдумывал то, что сказал ему брат, а Сэм… кажется, Сэм искренне жалел о своей вспышке.

- Я не забыл, Сэмми, кто мы такие и чем занимаемся всю жизнь, - Дин очень старался не повышать голос. – Но никто не станет отнимать у меня право охотится на тварей. Даже другая тварь.

Глава вторая

Дороги штата Северная Каролина были в большинстве своем прямыми, без особых выкрутасов или неожиданных поворотов. Дин после третьего часа сдался и прекратил так напряженно вглядываться в темноту, рассекаемую светом фар Импалы. Ему и без того было о чем подумать.

Разговор с братом закончился более, чем странно. С одной стороны Сэм сучился, поджимал губы и вообще всячески демонстрировал старшему брату, что не одобряет его решение. А с другой закопался в папки Кроули по ноздри и только периодически хмыкал, выдавая комментарии, когда натыкался на что-то стоящее среди потока той чуши, что им выдал демон. Эти-то комментарии и заставили Дина сорваться с места: большинство зацепок можно было представить, как круги на воде, пересекающихся и накрывающих карту в узнаваемом рисунке. Но одно местечко оставалось чистым при всех вариантах.

Дентон.

Дин с шумом втянул воздух сквозь зубы, стараясь отвлечься от того, что в этот штат его доставили «люди» Кроули. Как демон узнал, что они что-то нарыли, Дин не знал, и предпочитал не задумываться. Как и над тем фактом, что до его детки дотрагивались грязные лапы, пахнущие серой. Но он не мог не признать тот факт, что без них он бы добирался до места гораздо дольше. Особенно, если учесть, что он по-прежнему наотрез отказывался летать, игнорируя добродушные подколки Сэма. Плевать. Саманта вон до сих пор боится клоунов!

Дорога круто завернула направо и перед охотником показались первые дома, огороженные аккуратными белыми заборчиками возле которых стояли не менее аккуратные иномарки. Дин хмыкнул. Если в этом городе и есть нечисть, то найти ее будет проще, чем ему казалось: достаточно поинтересоваться у местных, кто внезапно стал выбиваться из привычного пригородного ритуала поведения.

- Добрый день агент Коулсон, – пожилой главврач энергично пожал широкую ладонь Дина и поинтересовался – Кофе?

- Не откажусь, – Дин оглядел кабинет, сплошь в наградах и грамотах, и покачал головой. Либо у этого мужика мания величия, либо он извращенец и с нормальными людьми не общается в принципе. От желания плюнуть и сбежать останавливало только чувство, что он напал на след… Ну, и восхитительный запах кофе, который, как по волшебству появился спустя минуту после его просьбы.

- Простите меня, агент, - доктор профессионально демонстрировал все тридцать два зуба, - но я не понимаю интереса к моему заведению. Происшествий у нас не случалось, крупных жалоб к местным вашим коллегам тоже не поступало. Я просто не могу представить, чем вам помочь?

«Какого хрена ты тут делаешь? » - перевел для себя Дин и кивнул головой, показывая и доказывая, что его оскал ничуть не хуже, чем у доктора.

- Дело в том, мистер Ридмарк, что я сейчас расследую один инцидент, и мне требуется небольшая консультация.

– О, сравнительный анализ? Понимаю, – доктор бормочет еще какую-то чепуху и в его улыбке проскальзывает облегчение. – А почему именно мы?

- Вы лучшие, – Дин соврал так убедительно, что врач расплылся в довольной улыбке и уверил, что «Конечно же, нет», и «Есть еще несколько подобных заведений, гораздо именитей нашей клиники», и «Разумеется, мы не станет отказываться сотрудничать, агент Коулсон»

Клиника тихая, уютная и совершенно не похожа на место, где держат психов. Но Дин знает, что зацепки четырех последних смертей ведут в этот город и в это заведение. Странность последних убийств еще и в том, что, на взгляд охотника, они менее жестоки, чем остальные. Органы на месте, кожа тоже. Просто тела страшно искалечены, словно нечто развлекалось тем, что подбрасывая человека в воздух, не всегда успевало его ловить.

Дин шел по коридорам, задавая вопросы, в нужных местах поддакивая или хмыкая, а сам тщательно осматривал палаты, коридоры, персонал и самих пациентов. На последнем месте преступления был обнаружен клочок ткани, на котором когда-то стоял штамп. С течением времени штамп стерся, но кое-какие следы остались – кусок адреса, который и привел Винчестера в это заведение.

Улику он, разумеется, спрятал. Если этот след ведет к твари, то копам там делать явно нечего. Если же нет, то он пришлет его им по почте с извинениями.

- Вообще-то, место у нас тихое, – врач рядом, голос монотонный и Дин против обыкновения отвлекается от мыслей. – Поэтому клиника заполнена, в лучшем случае, на треть. Но это может только порадовать, не так ли?

- Именно. А за последний месяц кто-нибудь поступал? – Дин краем глаза отмечает количество санитаров и слегка мрачнеет. Он не любит, когда приходится обманывать честных людей.

- Двое, – кивает головой Ридмарк и снова улыбается во все тридцать два. – Мужчина и женщина, и такие интересные случаи! Особенно у женщины - острой сердечная недостаточность, выраженная синдромом нарушенного сознания. Её галлюцинаторные переживания в первое время причиняли много хлопот, но теперь мы перешли на…

Дин уже не слушал.

Потому, что в очередной палате он увидел знакомый профиль. Мужчина сидел на постели, сложив руки на коленях и устремив свой взгляд на противоположную стену. И с места, откуда Дин смотрел было четко виден профиль с острым абрисом. Это было что-то из разряда нереального.

Это был Кас.

На часах без четверти одиннадцать и Дин негромко матерится – можно игнорировать плохое предчувствие до бесконечности, но если в графе «профессия» стоит «охотник за нечистью», это может закончиться плохо. Действительно плохо, а не как обычно. И ему давным-давно пора быть в номере мотеля и звонить Сэму с последними новостями, а вместо этого он играет в Дика Трейси.

Улица напоминает декорации к дешевому фильму ужасов: плохое освещение, разбитые стекла витрин, где-то неподалеку – примерно в паре кварталов – вой полицейских сирен. Ветра практически нет, но это не мешает мусору подобно перекати-поле, разлетаться под ногами причудливой мозаикой. И над всем этим стоит запах присутствия человека – приторно-сладкий от фаст-фуда, приторно-острый от машин, приторно-холодный от страха…

Дин смотрит на смятое тело у ног хорошо знакомой фигуры и надеется про себя на то, что там, в больнице, ему показалось. Он действительно видел не Каса.

- Ты пришел потому, что соскучился, Дин, или потому, что у тебя план по истреблению нечисти в этом месяце не сделан?

«Надежда - глупое чувство» однажды процитировал ему Сэм. Мелкий, как никогда, был прав.

Мурлыкающие нотки в таком родном хрипловатом голосе – это, как обнаружить в любимом мороженом кусок острой скорлупы от ореха. С размаху, неожиданно вспороть щеку так глубоко, что идет кровь.

Дин думает, что убив это существо, он сможет, наконец, избавиться от кошмаров. Он думает, что это несправедливо заставлять его видеть смерть друга в очередной раз. Он думает, что, если бы Захария был жив, он бы уже вовсю хохотал над жестокой иронией этой ситуации. Он вообще много о чем думает, стараясь отвлечься от скулящего куска мяса, того, кто еще недавно был человеком, у ног того, кто еще недавно был Кастиелем.

- Тебе лучше знать, сволочь, – Дин гордится тем, что его голос прозвучал ровно и без истерических нот. Черт его возьми, может же, когда хочет! – А ты здесь потому, что устал от пережеванной больничной мерзости, или потому, что у меня нет косичек, за которые ты мог бы подергать?

Тварь хохочет. Запрокидывая голову и открывая заросший темной щетиной подбородок. Чувство дежавю накрывает с головой и Дин чувствует, как темнеет в глазах. Нет, это не 2014 год. Это куда, как хуже.

- Ты забавный, Дин. Мне нравится, – отсмеявшись, левиафан чуть наклоняет голову к плечу и легко отшвыривает тело от себя. Глухой звук заставляет охотника внутренне вздрогнуть и покрепче перехватить пистолет. Он прекрасно знает, что в борьбе с этими тварями свинец поможет мало, но общаться вообще без оружия это явный признак самоубийственных планов.

- Рад, что повеселил, - Дин хотел было продолжить, но монстр оказывается рядом настолько быстро, что он даже не успевает достойно отреагировать. Все, на что хватает его рефлексов – это инстинктивно защитить локтем горло в тот момент, когда его совершенно не нежным способом впечатывают в стену.

- А я рад, что это тебе нравится, – знакомое лицо так близко, что можно рассмотреть каждую морщинку в уголках глаз. – Но не кажется ли тебе, что вмешиваться в тот момент, когда кто-то ест – невежливо?

- У меня всегда был неуд по этикету… - Дин хрипит, пытаясь хоть немного высвободить руку с зажатым между телами пистолетом. – Все претензии можешь засунуть себе в...

- Все ёрничаешь? Все шутишь, да Дин? – Тварь хмыкает и вдруг склоняется совсем близко, практически шепчет на ухо – Такой правильный и неустрашимый, готовый пожертвовать всем ради семьи. Что ты почувствовал, когда увидел меня там, среди ходячих кусков мяса?

- Я захотел прострелить тебе голову, чтобы, когда она заросла, тебя отдали бы на опыты, – охотник буквально с боем отвоевывает себе каждый глоток воздуха. - Потому, что паразитирующие твари, как ты, вызывают у меня только чувство брезгливости.

- Тебе так дорого это тело? – Кажется, он сумел вызвать искреннее удивление. И что-то в животе Дина екает, когда он видит в глубине глаз мелькнувшую вспышку знакомого света…

- Если я скажу «да» – это что-то изменит? – Дин не хотел развивать эту тему. Но иногда он сначала говорит, а потом думает. В некоторых случаях – вот, как сейчас – это страшно неудобно.

Левиафан внимательно смотрит на Дина, и уголки его губ приподнимаются в насмешливой улыбке.

- Все пытаешься искупить свою вину? А, что если я дам тебе такую возможность?

- Ты немного ошибся, скотина. Я больше не заключаю сделок с тварями, – Дин дергается, как от электрического тока, когда левиафан слизывает струйку крови, стекающую от его затылка по шее. Перед глазами все расплывается, и дыхание, пахнущее кровью и мятным желе, становится единственным ориентиром, за которое он может уцепиться…

… а может, и нет

- А мне кажется, что тебе понравится условия. Да, Дин?

Глава третья

Номер в отеле не походил ни на один из тех, в котором ему пришлось побывать за всю его жизнь. Да же тот самый, прелесть которого вспоминалась и спустя месяц. Этот же словно был предназначен для нескромного нефтяного магната. Или скромного царька небольшого, но ужасно богатого государства.

Дин прошелся по ковру, мягкость ворса которого наводила на мысли о редких пушистых хищниках, и небрежно щелкнул по крышке стола из красного дерева.

- Вот на что тратятся налоги честных жителей Соединенных Штатов Америки. На то, чтобы монстрам было комфортно на сто из десяти! – Он не хотел, чтобы его слова прозвучали с таким ощутимым сарказмом, но все равно не смог удержаться.

С противоположного конца залы раздался довольный голос.

- Ты же понимаешь, что чем толще кошелек, тем меньше вопросов, Дин. А для того, чем мы с тобой собираемся здесь заняться, посторонние не требуются.

Дина слегка передергивает от этого тона. Там, в переулке, соглашаясь на условия твари, он думал только об одном – что мелькнувший на мгновение свет в глазах левиафана ему не померещился. Потому, что иначе – он дважды идиот.

- Ты собираешься начинать или решил до утра языком трепать? – Огрызнулся он и скрестил руки на груди. – Мне уже скучно.

Тварь молчит и лениво перебирает стопку писем. Его движения небрежные, но в то же время аккуратные.

- Знаешь, Дин, мне очень непросто было принять решение о сделке с тобой, – серо-синие глаза цепко пробежались по комнате и остановились на замершей фигуре охотника. – И, если говорить честно, я и сам не понимаю, что именно вынудило меня это сделать. Но игра есть игра, а я всегда играю по правилам. Ты же не против?

- Будь, как дома, – Дин широко разводит руками и старается, чтобы в его голосе не чувствовался страх. Слишком явно чувствуется – потому, что, чем дольше он находится в одном помещении с этим существом, тем больше понимает, что влип.

- Для начала, простое уточнение: мы с тобой будем развлекаться только до утра, – тварь смотрит на большие настенные часы в виде осколков зеркала и довольно хмыкает. – Семь часов, Дин. Нам хватит за глаза.

Дин оказался на полу быстрее, чем успел вздохнуть. Затылок начинает ныть сильнее, хотя мягкий ковер явно смягчил удар. Горло охватывают горячие ладони, перекрывая доступ воздуху, и охотник понимает, что он немного – самую малость – переоценил свои силы.

- Правило номер один: я называю причину, ты предлагаешь решение. Правило номер два: никаких вторых шансов.

- Правило номер три включает в себя стоп-слово? – Прохрипел Дин и, не выдержав, раскашлялся, когда ему разрешили сделать глубокий вздох.

- Почему бы и нет. Специально для тебя, Дин, это слово будет «Сдаюсь»

- Моя первая причина: гордыня.

Дин с трудом заставил себя отвлечься от разглядывания рисунка на обоях и перевел взгляд на тварь напротив него, нахмурившись.

- Ты должно быть шутишь? – Поинтересовался он, впрочем, не особо надеясь на положительный ответ. – Серьезно? Ты хочешь сказать, что убиваешь из-за гордыни?

- Именно, Дин, – монстр довольно облизнулся. – Мне нравится осознавать, что жизнь расплодившихся, как тараканы, людишек, зависит от меня. От того, какое у меня будет настроение. От степени моего голода. Жаль только, что тела настолько быстро ломаются, и приходится искать себе другой объект развлечения. Из-за этого мне пришлось научиться растягивать удовольствие, потому что мне нравится слышать, как они умоляют меня перестать… остановиться…

Голос левиафана оседает по комнате тонким слоем яда. Охотник смотрит на мужчину напротив себя и верит в то, что где-то есть на свете причина, почему происходящее в этом номере происходит именно с ним. Он верит в то, что есть те, кому небезразлична его судьба, и судьба того, кому он обязан вторым рождением. И эта вера удерживает его от желания высказать все, что он думает о твари ей в лицо.

- Хватит…

Дин закрыл глаза. Понять, чего именно от него хотят было нетрудно. Труднее оказалось на это согласиться.

- Пожалуйста, не надо. То, как ты поступаешь с людьми и то, что ты хочешь сделать со мной, я могу просто не выдержать.

Монстр довольно склоняет голову и наблюдает, как Дин опускается на колени. Охотник давит в себе все возражения, все инстинкты, заставляет мышцы, гудящие в готовности к драке, расслабиться. Здесь и сейчас от него ждут не боя, а смирения.

- Я прошу тебя не причинять мне боли… Кас.

Последние слова он произносит словно через жгучий комок в горле. И, кажется, твари это нравится.

- Тебе страшно, Дин? – Он совсем близко. Так, что Дин чувствует тепло его кожи. – Скажи мне?

- Да.

- Ты сдаешься, Дин?

Дин подумал о том, что он идиот. О том, что он гоняется за химерой. О том, что он пожалеет в любом случае, что бы он ни выбрал.

- Нет.

И тогда приходит боль.

- Моя вторая причина: чревоугодие.

Иногда Дин думает, что стоит научиться молиться по-настоящему, а не так, как это делает он – вперемешку с угрозами и просьбами. Иногда он думает о том, что Касу было бы это приятно. Пернатый всегда ощутимо расслаблялся, когда Дин искренне извинялся за свое очередное богохульство.

Но, как это всегда бывает с хорошими идеями – они постоянно откладываются из-за каждодневных дел, обладающих большим приоритетом. Спасти мир, например, куда важнее, чем выучить пару молитв. Ну, по-крайней мере, ему так изначально казалось. А когда очередной Апокалипсис плавно трансформировался в кулуарные интриги, стало вообще трудно что-либо удерживать в памяти дольше, чем того требовали постоянно меняющиеся обстоятельства. Дин не знает, можно ли считать его сделку с тварью – очередную сделку с очередной тварью – обыденностью, но то, что в его жизни это стало регулярностью, портит ему настроение.

- Дин, ты же не станешь меня разочаровывать и терять сознание, правда?

Голос мягок и нежен, нотки заботы в нем настолько явные, что это даже не кажется издевкой. И – нет. Голос не причиняет боли – ни смыслом слов, ни интонациями, ни двусмысленностью фраз. Это просто накатывает холодными волнами, облизывает спину и растворяется где-то в висках быстрым пульсом.

Но как, же ему хочется, чтобы тварь заткнулась!

Скальпель настолько остр, что его прикосновения неощутимы. И сейчас металл нагрелся от держащей его ладони так, что стал одной температуры с человеческой кровью. Простой факт, но мысли несутся по ассоциациям, как по водяным горкам и взгляд цепляется за пятно от пролитого когда-то кофе, на дорогом ковре. Дин не может рассмотреть форму – взгляд то и дело теряет фокусировку - и это его нестерпимо бесит.

А еще Дин не может глубоко вздохнуть из-за шнура, перехватывающего горло. «Не туго, но достаточно. Это для того, чтобы ты не потерял сознание. Ты слишком глубоко дышишь – это может тебе навредить» Охотник рассмеялся бы такой заботе, но он слишком занят, стараясь не сойти с ума от боли, в то время как с его спины вырезают кусок за куском.

- Кричи, если хочется. Я не стану считать тебя слабым. Крик – это всего лишь физиологическая потребность.

Сначала Дин думает, что это будет просто – стиснуть зубы и вытерпеть. Потому, что это будет невыносимо – не сорваться и дождаться окончания этой пытки. А потом, что он, как обычно, недооценил фантазию твари.

- Ну, же, Дин, - негромкий голос наполнен презрительными интонациями. – Ты же можешь громче, я знаю. Я помню.

Дина передергивает от этого тона, но он молчит. Правила таковы, что сегодня главный не он.

Охотник устало закрывает глаза – может, это действительно была плохая идея: предложить себя на закуску. Ну, какой он, к чертовой матери, мученик? Разве то, что он сейчас сдохнет от потери крови, поможет хоть кому-нибудь?

- Может, да, а может, и нет. Но ты сам согласился побыть этим «кем-нибудь» чтобы мы посмотрели, что из этого выйдет.

Дин думает, что сможет пережить это. Или не сможет. Или не думает, а знает, что…

Голос твари захлебывается и ввинчивается в уши, не позволяя проигнорировать, ревнуя к гулкой пустоте, в которую загоняет себя Дин, чтобы отвлечься от того, что сейчас происходит в номере очередного мотеля.

- Я ненавижу демонов за то, что они думают, что самые умные. За то, что якобы могут любого сломать под свои нужды, стоит лишь только захотеть. Но это не так – тварь в теле Каса хихикает, и охотник вздрагивает от очередного рывка. - Для меня, именно вы, люди – те, кто изначально раскрасил боль в яркие цвета, короновал её, вознес на недосягаемую высоту поклонения. Это вы научились предлагать её, как величайший дар. Разве это не прекрасно, скажи мне?

- А тебя не учили, что разговаривать во время еды не принято? – Хрипит Дин и ждет, когда же этой сволочи надоест изображать из себя великосветского гурмана. – Не отвлекайся, а то еще подавишься.

Горло саднит. Дин не видит, что именно происходит за его спиной, но звуки… Звуки рассказывают ему все в подробностях, даже против его воли.

Тварь нас-лаж-да-ет-ся.

- Ты вкусный, Дин. И так пахнешь… так невероятно пахнешь!

Дин не знает, какой именно запах чувствует тварь. На его взгляд пахнет парным мясом и железом, но, видимо, в этом аромате для твари есть еще что-то, от чего та просто урчит от удовольствия. И широким движением языка слизывает дорожки крови, стекающие со спины на широкую постель.

- Тебя даже не нужно смешивать с чем-либо, для лучшего оттенка вкуса…

- А может, ты заткнешься? – Дин дергается в широких наручниках – практически оковах - хотя понимает, что это бесполезно. Сложно не дергаться, когда ты слышишь, как ломаются твои ребра. – Сука, почему не позвоночник?

- Потому, что тогда ты перестал бы чувствовать. А мы договаривались не на это.

Дин орет. Дин срывает голос и хрипит. Дин стирает запястья в мясо, когда его ребра прекращают методично обсасывать и раскладывать в одной твари видимому порядке…

- Я раскрою твои крылья, и ты полетишь, Дин… Дин… Дин…

Темнота накрывает не сразу, но так своевременно, что Винчестер не может сдержать благодарного вздоха. Он знает, что ему больше не нужно следить за тем, что происходит рядом с ним и это так здорово!

- ДИН!

Веки поднимаются очень медленно и ощущение такое, будто в глаза насыпали песок. Каждый вздох режет изнутри грудную клетку и Дину хочется надышаться сразу, про запас, но он просто не успевает…

- Смотри на меня, Дин. Сейчас я все исправлю.

Для чего? Взгляд напротив наполнен синевой и, кажется, тревогой за него. Все хорошо, Кас, разве ты не видишь? Все хорошо…

Когда Дин открывает глаза, то не сразу вспоминает о том, где он находится. И только когда взгляд его падает на фигуру напротив, воспоминания включают память тела, и он непроизвольно вздрагивает.

- Очнулась, спящая красавица? – Монстр опирается бедром о стол и пристально рассматривает Винчестера. Так пристально, что становится явно заметно, что она с трудом сдерживает ярость.

Дин не хочет думать о том, что является её причиной.

- Почему я все еще жив? - Осторожно интересуется он и пытается понять, что не так? Ну, помимо того, что он цел и относительно невредим, после целых четырех часов наедине с тварью, которая до этого момента не страдала альтруизмом.

- Мне понравилось то, как ты кричишь, – Улыбка полна искренности. – И я вспомнил третью причину, Дин. Знаешь, очень редко, практически никогда, но я желаю тело передо мной. И со всех сторон, что оно может мне дать.

То, как тварь облизывает губы и окидывает его цепким взглядом, кажется невероятной пошлостью и Дин понимает, что именно сейчас предстоит ему сделать еще раньше, чем это озвучено.

- Нет!

- Моя третья причина, Дин: похоть.

Глава четвертая

- Ну же, Дин. Не заставляй меня бегать за тобой по всей комнате – от такого моциона мой аппетит только возрастет.

Левиафан смеется и легко перехватывает неуклюжее тело при попытке встать с постели. Дин не замечает, что рычит, пока его губы не накрывает сухая ладонь.

- Тише. Из нас двоих только мне разрешается вести себя как нелюдь!

Прикосновения к коже обжигают холодом. Тварь не церемонится, не тратит время на уговоры: рука, заломленная за спину, уже начинает ныть. Дин резко запрокидывает голову, со всего размаха ударяя затылком что-то, что позволяет вывернуться и рывком вскочить с постели.

- Не думал, что ты сдашься так быстро, Дин, – Ехидная усмешка на разбитых губах твари смотрится до ужаса нелепо. Впрочем, губы приходят в порядок быстрее, чем на то можно было рассчитывать и Дин морщится.

- Если тебе необходимо потешить свое либидо, то я тебе не помощник, – Винчестер осознает, что сжал кулаки только тогда, когда ладони стали ощутимо болеть от впившихся в них ногтей. – Играй в эти игры с кем-нибудь другим.

На этот раз, мелькнувший в серо-синих глазах свет, нельзя было списать на видение – он был виден четко, хотя и продержался долю секунд. И непонятно почему, но тварь довольно улыбнулась.

- А кто играет, Дин? Это тело и в самом деле тебя хочет и вполне готово к любому сценарию, предложенному тобой. И мне без разницы, каким образом ты решишь этот вопрос.

Дин в каком-то оцепенении наблюдает за тем, как левиафан стягивает пропитанное кровью покрывало на пол, избавляется от одежды и залезает на кровать, умудряясь при этом не отрывать взгляда от охотника. Никакой пошлости или наигранности. Никакой агрессии. Да и с места, где он сейчас стоит Дин прекрасно видит, что тварь была абсолютно серьёзна, когда говорила о готовности «этого тела». Вот только готов ли он сам?

Винчестер резко взъерошивает волосы и оглядывается – кажется, ему нужно выпить.

Бар находится совсем рядом. Зеркальные дверцы, зеркальные стеллажи… Тот, кто написал сценарий этого часа ему абсолютно не помогает, потому, что, как бы Дин не старался отвести взгляд – не получается. Матовая поверхность зеркала дробит на десятки кусков обнаженное тело за его спиной. Сильное. Поджарое. С ярко выраженной полоской темных волос к паху…

Дин схватил первый попавшийся бокал – на ножке в виде двух сплетенных ветвей – и щедро плеснул в него из самой крайней бутылки. Пара капель алой жидкости попала на его руку, и он слизнул их, не задумываясь о том, как это выглядит со стороны.

- Прекрасный выбор, - таким тоном можно было читать лекции с кафедры какого-нибудь университета, а не кровати. - Мутон Ротшильд, урожай сорок пятого года...

Дин ловит в зеркале взгляд потемневших глаз и в горле мгновенно пересыхает. Вино ударяет в голову быстрее, чем он того ожидал и в сочетании с бушующим в крови адреналином дает странный эффект: еще не возбуждение, уже не равнодушие.

С кровати смотрят на него голодным взглядом, а в его памяти пока слишком свежи воспоминания о том, какими именно способами этот голод можно утолять.

Охотник молча подходит к постели и опирается на нее коленом. Он знает, что от него ждут инициативы, но пересилить себя невероятно трудно. Вместо этого, он вертит бокал в руке, рассматривая его, и ладонь, скользнувшая по внутренней стороне его бедер, застает его врасплох.

Тварь очень близко от него. Смотрит снизу вверх. И облизывает пересохшие губы в характерном Касовском жесте.

- Я, наверное, чокнутый, - Дин грубо перехватывает запястье, находящееся в опасной близости от паха. – Кас, если ты там, останови меня.

Его шепот, похоже, слышит только он. А потом тварь его целует.

Когда Дину случалось посещать сайты вполне определенного содержания, там, разумеется, встречались и реклама гей-порно. Обычно, ничего кроме отвращения у него это не вызывало, поэтому он мог утверждать, что на все сто процентов гетеросексуален. Но то, что он испытывал, когда его поцеловал Кас, пусть и, не будучи Касом, не описать просто одним словом. Это было так, словно все эмоции взбесились и ударили его под дых.

Так по-хозяйски. Так сильно. Так солоно. Дин вдыхал запах их тел и не мог различить, где начинается чужой – это пугало до чертиков и, одновременно, заставляло поджиматься пальцы ног.

Дин не знал, сколько они так целовались. В себя он пришел в тот момент, когда его больно укусили за шею и заставили откинуться на подушки. Тогда-то он и понял, что каким-то образом умудрился раздеться и нехило возбудиться. В голове мелькнула паническая мысль, что надо бы возмутиться, но тут тварь оседлала его бедра и потерлась о его стояк.

- Кххха! – Всхлипнул Дин. Тварь осклабилась и продолжила тереться всем телом. И целовать. И стонать хриплым тоном, когда Дин углубил в совершенно неприличный статус поцелуй.

Все. Взрыв.

Дин сжал бедра твари - наверняка до боли - и рывком перевернул ее на спину. Может быть, ему это и аукнется, но сейчас он не намерен, что-либо доказывать. Сейчас он намерен предложить решение проблемы. Как там тварь сказала? Похоть? Ну-ну…

Движения стары и проверены тысячелетиями. Дину нет нужды «трахать» – он и без того прекрасно знает, что бы понравилось телу, лежащему под ним. Не задумываясь, откуда это знание, он гладит, целует, двигается в ритме сердцебиения. Стоны и хрипы смешивались в жесткий коктейль из крови, странной бережности, острой похоти и неловкости, за которой пряталась сила. Дин вминается в тело Каса и видит, как тот закатывает глаза, все сильней и сильней расставляя ноги, позволяя плыть и плавиться, полосовать спину и кусаться, не думая о том, на что это похоже.

И когда мир вокруг размазывается в тонкую пленку, обжигающую невыносимо горячим между их телами, хочется только одного – чтобы это было не настолько правильно, когда он придет в себя …

Второй раз за этот вечер Дин открывает глаза с четким чувством удивления тому, что у него это получилось. Та же комната. Те же декорации. Только персонажи немного другие.

- Здравствуй, Дин, – Кас склоняет голову на бок и смотрит так, словно ждет обвинений, истерики или, на крайний случай, хука справа. – Как ты себя чувствуешь?

Охотник приподнимется на постели, отмечая тот факт, что все тело хоть и ноет, словно после длительного марафона, но в целом он чувствует себя просто отлично.

- Все путем, Кас. Как ты?

Дин про себя чертыхается и испытывает жгучее желание побиться пару раз об стену. «Как ты? » - глупее вопроса он просто не мог придумать! Он бы еще этого бывшего пернатого, бывшего бога, бывшую нечисть за ручку взял, как в дешевых ситкомах!

- Прости, я несу всякую чушь, - он глубоко вздыхает и начинает снова. – Кас, я очень рад тебя видеть, но у меня три вопроса. Первый: где тот, что нацепил твое тело, как костюмчик? Второй: кстати об одежде - где мои штаны? И третий: что вообще происходит?

Выражение глаз Кастиеля чуть меняется.

- Наверное, мне стоит ответить все же не порядку, Дин... – Отвечает он ровным голосом, так непохожим на истеричный тон твари, что Дин против обыкновения расплывается в улыбке. И, кажется, это сбивает Каса с толку.

- Что? – Переспрашивает он, нахмурив брови.

- Ничего, Кас, продолжай, – Дин приподнимается на постели, прикрываясь простынею. Не то, чтобы он стеснялся после всего, что тут с ним было, но сверкать голой задницей перед своим, кхм… другом, как-то не хотелось.

И Дин старается не думать о том, что определение «друг» в отношении Каса звучит сейчас, по меньшей мере, странно.

- Твоя одежда находится возле кровати в кресле. И если ты повернешь голову направо, ты ее увидишь. Про левиафана можешь не беспокоиться, а что происходит сейчас, я надеялся, что расскажешь мне ты.

- Обалдеть просто, – Дин всегда одевался в рекордные сроки, но на этот раз он побил даже личный в четырнадцать секунд. – Твоё «можешь не беспокоиться» между прочим, вызывает у меня просто целый список вопросов. И мне очень хочется услышать на них полноценный ответ, Кас.

Кас открывает рот, но его перебивает раздавшаяся мелодия сотового. Дин лезет в карман джинс, чувствуя, что настроение стремительно начинает портиться – к своему огорчению, он прекрасно знает, кто ему сейчас звонит.

- Чего тебе Сэм? – Отрывисто бросает он. – Мы же договорились, что ты даешь мне неделю.

- Никогда бы не подумал, что скажу тебе эту вещь, – голос младшего полон искреннего веселья, которое, как помнит Дин, наступал только после глобальной встряски, наподобие Армагеддона. – Но тут у нас повальное истребление всего сверхъестественного во всем мире. Кажется, ты был прав насчет развернувшейся охоты, только не имел понятия о её размерах.

Дин хмурит брови. Во что они влезли на этот раз?

- Хорошо, Саманта, не реви. Ты сейчас где?

В трубке слышится какой-то шум, словно младший прикрыл динамик рукой, а затем вновь раздается его голос - Штат Мериленд, неподалеку от городка Вестминстера. Если ты в течение часа будешь на перекрестке, тебя перенесут.

- Не беспокойся об этом, Сэмми, – Дин бросает короткий взгляд на Кастиеля, по-прежнему сидящего на постели и пристально рассматривающего номер. – Все, до связи.

Некоторое время Дин покусывает нижнюю губу, размышляя над тем, что вообще происходит, а затем садится рядом со своим ангелом и вздыхает.

- Знаешь, Кас, на зацепки, которые привели нас к делу, которое мы сейчас ведем с Сэмом, мы наткнулись около месяца назад…

Эпилог

Свет слабо дышал, разгоняя мрак ровно до начала ступенек матово сияющей лестницы. Лестницы, ведущей к Богине.

Тихий шорох, похожий на шлепанье капель дождя по земле, наполнял храм. Пахло фруктами и металлом и где-то, на грани слуха, пела свирель. Это была нежная мелодия, совсем не похожая на призывы барабанов, что сотрясали храм до этого и напоминавшие ритм человеческого сердца. Напротив, мелодия скользила плавно, не торопясь, исчезая в танцующих тенях на покрытых мозаикой стенах, почему-то, вызывая ощущение смеха, переходящего во всхлипы.

- Моя очередь.

Голос старшего Жреца мгновенно рассек зал, словно обсидиановым лезвием. Темнота задвигалась, отступая в сторону и переплавляясь в фигуры закутанных в перьевые накидки мужчин. Негромко позвякивали золотые украшения на их запястьях и лодыжках, шарики серег стукались друг о друга, тихое дыхание вплеталось в напряжение ритуала.

Мелодия свирели становилась громче. Она словно акомпанимировала движению ножа – своеобразной дирижерской палочки в оркестре, исполняющего гимн боли. Музыка, то, нарастая, то вновь опадая к ногам жрецов, рассказывала о выборе, который запомнится многим семьям. О чести, которую оказала Богиня, избрав жертвой именно её. О дарах, которые передадут её народу, благодаря её избранности.

Сухая рука уверенно снимала полосами нежную кожу и аккуратно передавала её своим помощникам. Как плату. Как нечто настолько ценное, что рядом с ним обесценивалась даже человеческая жизнь. И уже очень скоро тело стало напоминать сплошную кровоточащую рану, с подергивающимися венами и оголенными мышцами. Однако искусство Старшего Жреца было таковым, что, несмотря на ужасный вид, жертва по-прежнему была в сознании.

Но с побелевших губ не доносилось, ни звука.

Жрец в последний раз провел лезвием по бедрам, вызывая мокрый звук, и внезапно, вогнал нож в тело прямо под ребра. Девушка дернулась, но по-прежнему молча смотря перед собой – пустой взгляд был направлен вверх, туда, где сейчас светили, перемигиваясь, гроздья созвездий. Лезвие резануло поперек, вгрызаясь в мясо, расширяя дыру. Тело задергалось вокруг раны и вместе с ней, но жертва по-прежнему не проронила, ни звука. Бледную кожу залила кровь. Потекла по специальным желобкам вдоль алтаря. Закапала на темно-зеленые плиты. Жрец сунул руку в рану почти по локоть, и его лицо исказила хищная усмешка.

И тут девушка закричала…

Её сердце вытаскивалось неохотно, с влажным мясистым звуком, и с каждым движением тело дергалось, словно пыталось догнать то, что у него отнимали. Четверо служителей напряглись, удерживая жертву на алтаре, прижимая её изо всех своих сил, но все равно – агония придала умирающей сверхчеловеческие силы.

Которых все равно оказалось слишком мало, чтобы убежать от смерти.

Кровь лилась потоком, брызгала на лица и руки, стоящих вокруг алтаря жрецов, но очень скоро ее поток стал ослабевать. И последний выдох затерялся во мраке храма.

Одновременно с этим на плечи Старшему Жрецу легла накидка, большая часть которой была украшена свежесодранной кожей несчастной. Кровавые узоры раскрасили страшную одежду в причудливые узоры, напоминающие утерянные во времени письмена уже давным-давно исчезнувших народов. Жрец воздел руки вверх, затягивая сильным голосом молитву своей Богине, рассказывая о тех её детях, которые всё еще помнят и чтут её уроки и заветы. Дарят ей самых лучших жертв, защищают её имя от хулительного забвения и ревностно охраняют её тайны. Он молил указать на её врагов, дабы он мог уничтожить их, и принести их головы на её алтари, вновь воскрешая старые легенды…

Где-то вдалеке смеялась женщина…

Конец этой истории.