Отменяя пространство

Глава первая.

Лето ударило в голову, снесло подчистую крышу, и пустило туда даже не ветер, ураган! А сердце…  просто сорвалось с цепи, от такого частого биения.

Солнце шпарило во все лопатки, опаляя свежую траву, и столбик термометра полз все выше и выше, переваливая уже за отметку 20. Теплооо!

Поискав свежую футболку, в сотый раз решив твердо себе, что пора бы прибраться, я двинула на кухню.

Везет мне последнее время: почти не застаю никого дома: вот и сегодня, ни свет, ни заря, сестренка свалила в школу, родители – на работу, а бабушка схватила свежую газету, и сбежала во двор, греть косточки под солнышком.

-  Помой посуда, нерадивая! – отцепила я записку от холодильника. Ха-ха, самой уже лень, меня впрягает. Ну да ладно, велик труд…

Холодильник порадовал наличием съедобного, даже отыскалась початая коробка любимого какао.

Заварив себе напиток королей, и сварганив парочку бутербродов, я вернулась к себе в комнату, и села на кровать, за ноутбук.

Включив его, я сразу заметила иконку нового сообщения в левом нижнем углу экрана.

- Привет, подруга. Как будешь в он-лайне, пиши!

Отправитель: Костик.

Он он-лайн! О, мне ему столько надо рассказать!

Как-то раз, два года назад, еще учась девятом классе, идя по улице Пушкина, точнее бесцельно шатаясь по центру города, я наткнулась на двух веселых парней, играющих на гитаре и поющих.

На просьбу помочь музыкантам я не откликнулась – в нескольких метрах стоял старший школьный товарищ Толька, сейчас уже второкурсник, и я побежала к нему навстречу. Мы долго болтали,   даже собирались выпить, но в итоге ему позвонили с работы, по срочному делу, и он, попрощавшись, отчалил.

Зайдя в ближайшую кафешку перехватить чашку кофе, я опять наткнулась на этих ребят.

- Привет, парни. Извините, что не помогла деньгами, друга увидела. Отлично поете! – сказала я, и протянула им стольник.

- Спасибо, девушка! Но сейчас мы уже не работаем! – улыбнулся один из них, - мы не возьмем у тебя денег!

- Тогда давайте я вас угощу пивом, а вы мне сыграете что-нибудь! – парировала я, и те охотно согласились. Один из них и был Костя, ставший сейчас одним из моих самых лучших друзей. Он живет в общаге с мамой, сам нигде и никогда не работал, даже не учится, а поет в переходах или на улице под гитару, чем и зарабатывает на жизнь. С его красотой можно было бы идти в модельное агентство, но все эти его принципы…

- Привет! Какие новости? Мы скоро встретимся?

Сердце словно взвыло в груди, и застучало сильнее прежнего: со вкусом отхлебнув какао, я принялась строчить ответ.

- Давай сегодня! Выходной же! Знаешь, мне столько надо тебе рассказать!

Да, Павел Дуров удружил, создав социальную сеть Вконтакте. ру. даже на встречу можно пригласить, всего-то изменив несколько параметров и вбив нужные слова; всем можно показать, что ты любишь слушать из музыки, смотреть из фильмов, какие у тебя фоты… вообще, показать свою поверхность, оболочку, виртуальную проекцию.

Я зарегистрировалась здесь только ради Костика. Интересно, а ради кого зарегистрировался он? Да и большинство юзеров Вконтакте? Что они пытаються здесь найти? Что вообще люди находят в виртуальном общении? Наверное, друг друга... Но тут уж как повезет.

- О, у меня тоже новостей много. Одна из – я собираюсь через недельку махнуть в Питер, на своей машине. Ищу попутчиков, которые могут меня сменить, то есть машину вести, ну и веселить всякими байками. Брата, наверное, возьму, и еще кого-нибудь.

- Ты сейчас очень занят, или время есть? - Сразу перешла в наступление я.

- Свободен я, к сожалению. Клиентов нет совсем. Или к счастью, даже не знаю... Ты дома одна значит, как я понял? – ответил он. Я занесла пальцы над клавишами в раздумье.

- Да, одна. – коротко ответила я. – Нам по-любому нужно встретится до твоего отъезда!

- М, интересно... Я заеду сейчас тогда, поболтаем. Заказов все равно нет, так что ловить нечего! Ну как, согласна?

Любопытство волнами било в голову, сердце пошло на разгон. А я решила пойти вразнос. Тем более именно этой фразы я и дожидалась.

А почему бы и нет? Давно же мы не виделись, черт его дери!

- Адрес я помню. Жди. – пришло сообщение, и значок он-лайн пропал из-под аватара друга. Выехал, значит. Я захлопнула ноутбук, и побежала одеваться, взглянула грустно на просьбу мамы, или бабушки – почерк у них уж больно похож, и застыдилась. Быстро намылив губку, перемыла за несколько минут всю посуду, и оглядела квартиру, как бы прощаясь. В последний момент, уже у порога, метнулась за кошельком с неприкосновенным запасом в размере пятнадцати тысяч деревянных, еще пять минут повозилась с замком ботинка. Если гора не идет к Вере, Вера сломя голову сама понесется на гору. А это значит, приключения на мою задницу, я бегу к вам!

- Привет, красавица! Прокатимся с ветерком? - выглянула из окна черноволосая голова. Наконец-то, а то я уж было подумала, что он позабыл, или пошутил, и я зря топчусь тут, около подъезда. Благо погода выдалась на редкость благоприятная, ветерок ласково перекидывал в разные стороны мою челку, по дорожкам бегали дети и собаки, шпарило во все лопатки огромное полуденное, высокое и горячее, солнце. Дверца машины распахнулась, и я опустилась в кресло.

За неделю я решила сменить все планы, и тоже поехать с ним в Питер.

- Привет! Чудесный день сегодня. Твой брат где? - поинтересовалась я, нащупывая ремень безопасности. Рюкзак закинула на заднее сидение, и посмотрела на свой дом сквозь стекло автомобиля, мысленно сделала ему ручкой, и удовлетворенно хмыкнув, уставилась на Костика. Тот возился в бардачке. Гудел мотор. Дорога предстоит дальняя. крутанула руль, и мы плавно тронулись с места. Чмокнув по-отечески в щечку, он принялся болтать.

- Поехали, по пути его захватим. Ты, я вижу, собралась, ничего не забыла? Верка – путешественница! – все улыбался он, потом достал из бардачка пачку и зажигалку, и закурил. Нажал плавно на педаль, и мы тронулись.

Ну, все! Назад дороги нет! Я тоже попросила сигарету, опустила стекло, и принялась дымить. Дым струйками летел в голубое небо, ветер ласкал высунутую в окно ладонь.

- Пристегнулась? – я кивнула. Он подмигнул: - Отлично! Ну, поехали! – и мы тронулись.

И мы летели по почти пустой автостраде, навстречу новому дню. И никаких мыслей в голове, никаких страхов - только встречный, влажный теплый ветер, скорость, и мелькание бликов солнца на ветровом стекле.

- А вот и он! – констатировал парень, и резко затормозил. На обочине стоял, слегка поеживаясь, высокий парень в белой майке и коричневых зауженных брюках, с большой синей сумкой через плечо, обутый в остроносые ботинки, немного не по погоде. Взъерошенный светлый ежик волос, серые глаза с легким прищуром, и пухлые губы выдавали его фамильное сходство с Костиком. Увидев машину, он встрепенулся, и помахал рукой. Костя тормознул, и опустил стекло.

- Куда вам, молодой человек? -  игриво сказал он, и подмигнул ему.

- Хватит дурачится, Костян! Как ты думаешь, куда мне? - улыбнулся он в ответ, дернул ручку, и заглянул внутрь. Увидев меня, он слегка изменился в лице, но сел рядом, и слегка сконфуженно поинтересовался у Кости:

- У тебя пассажирка? – Костя хмыкнул.

- Пассажирка, да. Подруга моя, Вера. С нами поедет! У нее полно свободного времени до начала учебы, экзамены она все сдала, сейчас же каникулы, вот мы и решили, что ей можно съездить с нами... А ты что, против? – насупился он, в шутку, и тихонько подмигнул мне. Рома отрицательно покачал головой.

- Нет, конечно! Эээ... Привет! Я Роман! - задумчиво протянул парень, и пожал мою ладонь. Костя тем временем газанул, и мы плавно тронулись с места, и поехали - втроем. Я пожала ладонь Ромы. Руки у него были ледяные, как и глаза - как будто и сердце у него изо льда. Но это только первое впечатление, что ж...

- Приятно познакомится!

Разговор почему-то не склеился сразу - то ли Рома был слегка удивлен моим присутствием, то ли я сама не очень-то была рада знакомству... Один лишь Костик болтал без умолку. Всю дорогу травил разные байки из  того, что происходило в дороге.

- У нас брат есть, Антон, живет в Екатеринбурге, у него есть жена, Вера, твоя тезка, кстати, и маленький сынок Коля. И как-то раз, лет семь назад, я и его семья поехали к нашей тете, ну ты, Ром, знаешь, Зине, в Харьков. Из Екатеринбурга. Ехали по трассе через какое-то поле, по обочине сплошь утыканное оповещениями о злых собаках, и тому подобное. На третьем повороте мы просто перестали обращать внимание на эти таблички. Машин, почему-то, было много, хотя я в здравом уме в такую духотень сидел бы безвылазно в речке! За рулем жена брата сидела - импозантная такая дама, конечно уж! Все ругалась, что дорога неровная, да и жарко... Впрочем, в чем-то она права была - жара стояла убийственная, а окна открывать было нельзя - опасная зона. Только вот чем она опасна - не знал никто. И вот на следующем повороте пред нашими глазами простерлась бескрайняя, а точнее, бесконечная пробка.

Мы попали...

Но самое веселое было впереди.

Летели часы. Дело близилось к вечеру, а трасса все стояла - за несколько часов мы продвинулись буквально на километр. Настроившись на радиоволну, мой брат сделал уверенный вывод, что на разъезде, к которому мы, собственно и направляемся, случилась авария. Или еще что-нибудь. Авария, не авария... – Костя внимательно посмотрел назад, на нас с Ромой. Тот уже дремал, сладко посапывая, мои веки тоже дрожали. Но я вся внимание слушала продолжение рассказа парня. И он продолжил.

- А ведь так сильно хочется в туалет! Но полно людей, а с обеих сторон дороги - поле! И никто из машин не выходит. Стесняются люди! Ну и я потерплю.

Вскоре все уснули, а я проголодался, и залез в сумку с провиантом. Недолго думая, достал бутылку сока, батон, и мед, на батон намазать. Сделал бутерброд, съел. Проснулся Коля, тоже бутерброд потребовал, но разбаловался, и весь перепачкался в меде. И меня испачкал. А через несколько минут заскандалил снова, Теперь уже по поводу того, что ему срочно надо пи-пи. Ну я, что бы не разбудить его родителей, решил сам его сводить в кустики. И открыл дверь.

Нет, если бы Гитлер в свое время так же молниеносно влетел в Россию, как эти пчелы в нашу машину, сейчас мы по-другому бы говорили Доброе утро.

Их была добрая сотня: маленькие, черно-желтые жалящие капельки - они были повсюду - по всей машине. Видать, мед учуяли.

Первым проснулся мой брат, от моего истошного крика, следом за ним и Вера. А Коля, не поняв вероятно опасности пчел, точнее их укусов, махал ладошками, и смеялся.

Но это было даже не то что бы страшно - ну покусают, бог с ним! Это выглядело смешно со стороны: Антон шлепал насекомых картой Екатеринбурга, Вера разбрызгивала на них дезодорант (да уж, его запах кого угодно отпугнет, ну, кроме Антона, конечно), Коля попросту веселился. А я, еле сдерживая мочевой пузырь, в голос матерился на тупые дорожные знаки, на эту пробку, и на то, что эти пчелы не дали мне покурить спокойно. Вы уснули? - вдруг резко тормознул Костик. Повисла минуты молчания, точнее перехода сопения в бормотание.

- Не спим! - наигранно бодрым голосом ответил Рома, и зевнул.

Леха закурил, и выглянул в окно.

- Какая красивая ночь! Огни сияют! Ребят, спите уж, а? - Рома хмыкнул. У меня зачесался язык сказать, что благодаря нему мы, собственно, и задремали, но я сдержалась.

Глава вторая.

- А я расскажу, как я потерял девственность. - Хмуро хмыкнул Рома. Шел второй день нашего путешествия, а, если быть точным, ночь. Всю дорогу мы рассказывали друг другу различные истории, точнее, рассказывали Рома и Костя, по очереди, рассказывал всегда тот, кто был за рулем. А я слушала.

- Я знаю эту историю! – перебил парня Костик, но я воспротивилась:

- Я хочу послушать!

Костик хмыкнул, покачал головой, а Рома, однако, продолжил.

- Так вот, слушай, Вер. Полтора года назад я, мой близкий друг Дамир и еще пара ребят, три дня обретались на огромной даче Дениса, друга Дамира. Сначала мы снарядились в клуб, откуда нас выперли - слишком юные, мол.   Но нас это не остановило, и мы решили устроить мини-пати дома, у Дениса. Только парни. Только кола, виски и сигары.

Всем, включая меня, на тот момент было шестнадцать, вроде уже взрослые парни… Но в реале – обычные пафосные сопляки. В крови бушевал тестостерон, и содержание алкоголя тоже зашкаливало за форватор, организм бунтовал.

В общем, эти все инстинкты слились в один единый позыв. Трахаться.

Из всей компании я один был девственником. Не потому, что не нравился девочкам, или у меня не стоял – нет. Я был скромный. Черт, слишком скромный.

Алкоголь развязывал руки, тело обмякало и становилось податливым. Похоть стучала по области пупка маленькими железными молоточками, сталью наливался пенис.

С добавлением в этот коктейль алкоголя мозг полностью отрубался. Я мог полностью отдаться инстинкту. Но какая девушка захочет спать с малолетним, неопытным, да к тому же в говно бухим подростком?

- Давайте закажем проститутку. Я хочу, что бы ты, наконец-то, стал мужчиной! – говорит Дамир, и достает мобильник. Набирает номер телефона.

Перед глазами летают радужные круги. Дима, один из парней, что были с нами, шатаясь, уходит блевать. Остальные ребята уже разбрелись по комнатам, и спят. Так всегда бывает. Ну и хрен с ними.

Через пол часа в дверь звонят.

- Я открою! – скорее вскакиваю, и бегу открывать.

Замок, ключ, два поворота…

Сухой осенний ветер с улицы врывается в прихожую. Она стоит, слегка озябшая, раскинутые по плечам вьющиеся крашенные черные волосы оттеняют бледное лицо. Из-за спины ее видно припаркованную синюю ауди, на которой она приехала. Стоит и смотрит на меня. До сих пор я не могу забыть этот взгляд..

Зеленые глаза. ****ские зеленые глаза.

- Может, впустишь меня, а? Я Женя, кстати. Милый мальчик ты, – констатирует девушка, переступая порог. – Ты так и будешь стоять, как вкопанный? Или ты просто так меня заказал? Полюбоваться?

Улыбка. Любоваться было чем. Маленькая цветная татуировка на плече, оголенном спадающим фиолетово – синим топиком, маленький красный, словно окровавленный, знак женского начала, знак Венеры.

Легкое касание моей ладони. Закусанная в кровь губа. Безумно красивая девушка.

Через пять минут мы были в постели. Она даже не спросила, девственник я, или нет.

Она лишь отказалась от презерватива.

Её мраморное тело освещали полосы света сквозь незакрытые жалюзи. Ей не пришлось брать в рот, что бы у меня встал.

Мы летели далеко, и радужные круги перед моими глазами завивались в огромные воронки. К горлу подступал крик. А она смотрит сквозь круги, сквозь мои иллюзии, мне прямо в душу. И совсем легонько стонет. В какой-то момент мне показалось, что она попросту притворяется.

- Ты девственник. Был, ха. А ты хорош. – говорит, сидя в кресле, и курит. Руки у нее дрожат. Только сейчас она начала говорить. Она совсем не на много старше меня - лет дявятнадцать, может и меньше.

Я, молча, лежу, и комкаю простынь. Смотрю в оранжевый потолок, по которому расплывается облако только что выпущенного ею дыма, и думаю. Думаю, почему, из-за чего такая красивая девушка попала на панель?

Наутро она ушла.

Рома замолк.

- Грустно. – подытожила я, и уставилась в окно.

- Почему грустно?

- Потому что на ее месте могла бы быть любая девушка. Даже я.

- Но ты же не на ее месте! – улыбнулся парень, и все мы трое замолчали, поглощаемые, вместе с машиной, полуосвещенной, с редкими желтыми бликми фонарей, дорогой, и таким же темным, неизвестным будущим..

- И не будешь! Тебя это не коснется! – ободряюще улыбнулся он. - Обещаю.

Два дня в дороге пролетели спокойно и незаметно - погода стояла расчудесная. И только сухой горячий ветер и каждый день увеличивающееся количество желтых, опаленных солнцем, листьев на деревьях говорили о приходе лета. Костя и Рома менялись местами, спали по очереди.

Гудел мотор, и события раскрывались, словно лепестки розы с шипами ядовитого плюща.

У меня никак не выходила из головы эта история, история Ромы. Уже виднелись огни Питера, и мокрый асфальт автострады, по которой летела наша машина, зеркально отражал их, казалось, будто это миллионы светлячков, бегущих по дороге. Пролетали мимо деревья, ликовали неоновые вывески придорожных кафешек и киосков, короче, последняя ночь нашей поездки  тонула в свете и в бликах фонарей, словно в огненном зареве.

Еще с утра что то не заладилось. Посмотрев на календарь, я мрачно констатировала, что сегодня самый, наверное, поганый день в году, день пограничника.

За рулем сидел Костик, Ромка рядом спал на откинутом назад кресле, а я смотрела в окно.

– Я, конечно, не суеверный, и для меня это скорее наоборот, удача, но все равно как то неуютно на душе. – сказал Костик, проехав мимо черной кошки.

Мобильник я утопила в общественном туалете, поэтому связь со внешним миром, с Казанью, в частности, была потеряна для меня отныне. В одной кафешке разбила стакан, поэтому пришлось бежать оттуда со всех ног. Нет, конечно, было весело, но потом обнаружилось, что я оставила там сумку. Ладно, тоже не так уж страшно: содержимое ее составляло ключи, предметы гигиены и колоду карт. Деньги я спрятала во внутренний карман куртки, так что даже сразу их и не найдешь. Ближе к вечеру мы ехали уже без видимых приключений.

Веки дрожали. Наверное, нервы.

Внезапно Костя нажал на тормоз, и матюгнулся. Ромка разлепил веки, встряхнулся воробышком, огляделся и тотчас вознегодовал:

- Какого черта? Почему встали?

Но сразу же, взглянув вперед, понял, почему. Я подтянулась, и заглянула за их плечи, в лобовое стекло, и ироничная улыбка тронула губы. В нескольких метрах от нас сиротливо покачивалась бело-красная ленточка, за которой громоздились строительные леса, увенчанные знаком «кирпич». Для особо одаренных люминесцентной краской с подтеками было намалевано, причем с ошибкой, слово «Обьезд». И стрелочка налево. Взглянув по направлению стрелочки в окно, я поняла, чему так не обрадовался Рома. Указанный маршрут пролегал через поселок, за которым виднелся лес, ведущий куда, не известно даже Ивану Сусанину. В душе противно, липко шевельнулся ледяной комочек страха.

- Я протестую! – прочистив горло, печально буркнул Рома, и резко дернул ручку двери. В салон ворвался свежий воздух. Парень поежился, и уставился во тьму.

- Ты куда собрался? – поинтересовалась я, на что он мотнул головой, и буркнул:

- Пойду, разберусь, че это за хрень такая тут стоит!

Через пару минут от его решимости не осталось и следа – за ограждениями никого не было, даже поругаться было не с кем.

- Садись! – потребовал Костя, и он подчинился. – И пристегнитесь, дети мои! Сейчас начнется бешеная тряска! Мы в пригороде же!

И это начало давать о себе знать – свернув с трассы, мы полетели мимо разномастных домов и домиков, по колдобинам и выбоинам.

- Какого хрена… - сокрушался Рома, кусочничая чипсами, даже не угощая. Меня безумно сильно клонило в сон.

Проснувшись через пару мгновений от этой дремы, я огляделась. За рулем сидел Рома, а Костик спал, неудобно согнув шею. Рома гнал по колдобинам, и курил в окошко. Решив не отвлекать парня, я принялась любоваться видом из окна. Мимо пролетали уже последние дома, и раскрывал свои зеленые хищные челюсти лес, густой лес, сквозь который пролегала молния дороги, как сквозь сизые тучи.

Я не знаю, отчего, но мне стало жутко. Дорога была узкая, и вихляла из стороны в сторону, освещенные фарами кусты казались монстрами, затаившимися в ожидании, и вот-вот готовыми набросится на тебя. Все-таки отвлекла я Рому, попросив у него сигарету. Тот услужливо, не оборачиваясь, протянул мне пачку и зажигалку, и открыл окно. Ему тоже было не по себе, как, наверное, и любому городскому жителю, накормленному байками про злых волков и разбойников.

- Бля. - буркнул внезапно парень. Я поинтересовалась:

- Что такое?

- Фары гаснут. Давно надо было менять лампы. Черт, ну ничего, ведь? Дорога пустая.

- Не волнуйся, Ром. Уже светает, доедем до Питера  - поменяем.

- Вер. – провел ладонью по волосам Рома. – Вер, а расскажи что-нибудь из своей жизни?

- Извини, Рома. В следующий раз. Я спать хочу. – зевнула я в ответ. - Да и не было в моей жизни ничего интересного никогда. У меня есть  компьютер, книжки, но у меня совсем нет друзей. Ну, кроме Костика. Любящая семья, отличная учеба… скука смертная. Всегда завидовала тем, у кого все иначе.

- Ладно. Сладких снов! Все еще будет! – с подбадривающей улыбкой ответил парень, и я растянулась на заднем сидении. Но я не могла уснуть еще долго. В голове копошились мысли, мысли неприятного характера.

Внезапно занялся дождь. Сначала капли, еще мелкие и звонкие, легонько разбивались о крышу автомобиля,   но вскоре, уже окрепнув, с грохотом барабанили по ней. Рома включил дворники, но ленты воды растекались по стеклу, и видимость была ужасная. Фары блекло мигали, серебря капли дождя, было слегка холодно.

Завтра новый день, завтра будем уже в Питере!

Глава третья.

Утро было влажным. Роса, дрожа на кончиках травы, серебрилась в слабом свете луны.

Рано же мы остановились. Еще и шести нет. Пощупав щеку, я про себя подумала - опять отлежала. В машине было темно, и тихо. Слегка кружилась голова, наверное, укачало. Костик спал, откинув голову на сидение, и даже не храпел. На водительском кресле было пусто – Рома куда-то ушел. Я залезла к парню в карман, незаметно стащила пачку сигарет, дабы не разбудить его, и вылезла из машины, едва разлепляя веки.   Голова безбожно гудела, и кружилась.

Местность была не то что бы сказать глубинкой, но явно не городом. Мы в пригороде, констатировала я, но довольно странно припаркованы. На мокрой земле, буквально под откосом. Закурив, я огляделась.

Только по неровным бороздам грязи, по застрявшей в щелках дворниках траве и довольно далеком расстоянии от дороги я с ужасом осознала, что именно послужила причиной нашей остановки.

Нас занесло на мокром асфальте. Мы попали в аварию, а я даже не заметила этого.

Накатила гулкой волной паника. Загудело в ушах, и страшная догадка мелькнула в голове.

Едва передвигая ноги, я подошла к машине,   распахнула дверцу, и в ужасе отшатнулась. Лицо Костика было бледным, даже в свете луны, сияло бледностью. И контрастными струйками выделялись на нем капли застывшей крови, залепившей глаза, вытекшей  из пробитого лба. Он был мертв. Он не был пристегнут, а я делала это всегда, даже когда ехала лежа на заднем сидении. И меня это спасло.

Только вот где Рома?

Земля медленно уходила из-под ног, и я сползла вниз, и потеряла сознание…

*****

Еще раз зажмурившись, я предприняла попытку, пошевелится. Открыла глаза, поднесла ладони к лицу, вгляделась, пытаясь понять, какого я пола, для начала.

Знаете, есть такое выражение - табула раса. В тот момент я себя ощущала ничуть не иначе.

Обнаружив, что я все еще девушка, я успокоилась, и прислушалась, сделала повторную попытку встать, и опять потерпела провал. Нижние конечности затекли и упорно не желали слушаться свою хозяйку. Ну ничего... Полегонечку.. Через несколько минут прогресс был налицо - радостно болтая в воздухе ногами, я приготовилась на раз, два..

Ступни ощутили холод деревянного пола. Голова слегка кружилась, но что-то внутри подсказывало, что надо торопиться. Только куда?

Напротив потертого, обитого твидом дивана, на котором я лежала, находилось окно. По привычке потрогала рукой лицо, и обнаружила, что оно совершенно не болит и не саднит. О, значит, это все был лишь дурной сон, констатировала я, и принялась искать тапочки. В комнате было душно, и я даже толком не понимала, где нахожусь. Не найдя тапочки, я босиком побрела искать ванную.

- Кто-нибудь! – позвала я. Никто не ответил. Не найдя, к своему удивлению, выключатель, я подошла к двери, поскребла ее ногтями, и толкнула. Но  к моему огромному удивлению, та была заперта. Что-то здесь не так…

И тут меня как током ударило. Мгновенно прошиб холодный пот, и я поняла, что – я в запертом помещении, причем совсем одна, и что это, сука, неправильно!

Господи, а где я вообще?

Я нащупала занавеску, глаза резанул яркий солнечный свет, и изображение слилось в сплошное белое пятно. Какого черта вообще происходит?

Стены в комнате оказались желтые, выкрашенные дешевой краской, кое-где облупившейся. Картинка прыгала, словно была изображением старого телевизора с неисправной трубкой. Звуки - шипение, помехи. И безумно давит виски...

Из предметов мебели удалось отыскать глазами только диван, рядом стоящий комод и в довершении всего - треногий стул.

На подоконнике сиротливо лежала пачка сигарет. Инстинктивно дернув руку, я схватила ее, и открыла. Так и знала, зажигалка внутри пачки! Откуда знала? Не знаю. Оглядевшись в поисках пепельницы, и не найдя ее, я дернула шпингалет окна, и высунулась на улицу с зажженной сигаретой. На окне стояла решетка, этаж был третий, и, похоже, последний в этом доме. Вид из окна поражал своим однообразием – кусты, зеленая трава, забор, а за ним – лес. Брр...

Отсутствие прохожих я объяснила тем, что еще слишком рано. Но так как часов у меня не было, точно я не знала, но солнце шпарило во все лопатки. Исходя из этого, я рискнула предположить, что уже полдень, а время года лето. Интересно, какого черта я тут делаю? Даже ничего не помня, я прекрасно понимала, что не моя это обстановка, не мой город. Но где я находилась, понятия я не имела, поэтому с интересом продолжала смотреть в окно, выдувать серый дымок, но тут за дверью послышался скрип, и я обернулась на звук.

- Эй, откройте! Лююдии!!!! Я хочу кушать! – начала я кричать, стуча кулаками по двери.

Скрип прекратился, и опять все затихло. Страх липкими пальцами заелозил по дыхалке, сдавливая все сильнее, подступая к горлу. Но никто, ровным счетом никто не откликнулся.

Прошло несколько часов. Безумно сосало под ложечкой.

Пачку сигарет я выкурила, совершила уже несколько тщетных попыток поломки оконной решетки, даже немного поспала. Уже начало темнеть.

Стараясь придержать начинающийся приступ клаустрофобии, я пошарила под столом рядом с кроватью, и к своему счастью нашарила чей-то мобильник, ткнула на кнопочку, и в глаза мне ударил белесый свет – заставка на экране была картинкой с надписью Don’t worry! Самое то, особенно в данный момент. Схватив трубку, я лихорадочно принялась набирать единственный номер, что помнила. 02. Но никто не ответил, более того, сети попросту не было. Чертыхнувшись,   села обратно на кровать, и, поджав ноги, уставилась на экран мобильника с этой дебильной заставкой. Тут до меня дошло проверить список контактов на этом мобильнике, и я защелкала по кнопочкам. Итак, что у нас здесь…

- Собирайся, дорогуша! Клиент ждет! - ворвался в мой сон неприятный, с характерной хрипотцой, мужской голос. В глаза ударил безумно яркий свет электрической лампы, и потянуло сквозняком.

Дверь была открыта настежь, а на пороге стояла фигура мужчины.

На мужчине была одета красная холщовая рубашка и темно-синие, в жирных, уже несвежих каплях грязи, джинсы. Волосатые руки, покрытые синими татуировками, испещренные вздувшимися венами внушали страх. Покрытое синеватой щетиной бледное лицо, неприятный, колючий взгляд серых глаз, ежик светлых волос - при взгляде на него казалось, что по глазам проводят наждачной бумагой - так неприятен был он.

- Какой клиент? - искренне удивилась я, стараясь не ловить его взгляд глазами. Он пожал плечами, и ухмыльнулся.

- Какой? Богатый, вот какой!

- Что вы имеете ввиду? - попыталась я прояснить ситуацию, но он уже вцепился своей ручищей в мое запястье.

- Эй, ты, дорогуша, без вопросов давай-ка! Пойдем! - и дернул меня в сторону двери.

Я запаниковала, и в какой-то момент мне в голову пришла ассоциация с тем, как курицу вытаскивает сильными, бесчувственными руками, мясник из клетки, и, как бы она не кудахтала, не сопротивлялась, вытаскивает, и на месте, сразу, сворачивает шею.

Нет, нет, я же не курица, все-таки! Этого не произойдет.

Меня передернуло, и я постаралась прийти в себя.

Он вел меня по длинному коридору, и деревянные половицы скрипели под его ногами. Из-за дверей доносились различные голоса, но все они были неразличимы, и сливались в однородный гул и шум, как тот, что исходит из ненастроенного приемника.

Приглушенный желтоватый свет освещал непонятного, темного и грязного цвета стены, деревянный пол, и вытягивал наши тени вдоль коридора.

- Где мы находимся? - в ужасе произнесла я, на что получила короткое - в здании старой балетной школы на отшибе города.

Мать твою, пронеслось у меня в голове.

- Какого города? - спросила, было, я, но он уже толкнул меня в дверной проем.

- В переводного или как? - спросил в лоб он у меня, когда открылась дверь.

Он сидел на сером в розовую полоску матрасе, и тасовал карты, зажав краем рта папиросу Беломора. Рядом, на белой, с потрескавшейся красой, тумбочке стояла початая поллитровка дешевой водки, соседствуя с двумя пустыми, заветренное нарезанное яблоко на закуску, и пара вяленых рыбок на надтреснутой тарелке - амбре, к слову, ужасное. Тусклый свет лампочки освещал его лицо, волнистые волосы, карие, с легким прищуром, глаза. На вид ему было лет двадцать, и одет более чем прилично, из-за чего в этой обстановке выглядел он довольно абсурдно.

Я застыла на пороге комнаты, и не знала, что ответить.

Он привстал, и повторил:

- Так в какого - переводного или как?

Дверь за мной захлопнулась, заскрипел ключ в замочной скважине. Нас заперли.

- Не стесняйся, заходи! Тебя как зовут? - поинтересовался он, и принялся раскладывать карты на двоих. Я подошла ближе, и, все еще не понимая суть происходящего, села на тотчас обиженно заскрипевшую кровать.

- Наверно, Катя или Женя. - проговорила я. - Честно говоря, я не особо помню свое имя. Да и какое это имеет значение?

Улыбка тронула его губы.

- Да, и правда, без разницы! Будешь Соней! Знаешь, такая была, Сонечка Мармеладова?- засмеялся он, и протянул мне стакан с прозрачной жидкостью. Водка, констатировала я, взяла стакан, и покачала головой.

- Я не знаю такую.

- А зря! - заметил он, и с глотка осушил стакан, закусив яблоком.

- Козырь - черви. У меня девятка, а у тебя? - поинтересовался он. Я взглянула на карты. Козырей нет.

- Ну, если не нравится имя Соня, тогда будешь Вероникой. Как тебе нравится это имя? - продолжил размышлять он, и положил на стол две девятки.

- Ты ведь не будешь против, если я буду так тебя называть?

Я задумалась. Я ведь и впрямь не помню, кто я, откуда, и как меня зовут.

- Да, пожалуй. Зовите меня так.

- Ну, похоже, у нас игра не заладилась... Раздевайся, Вероника! - улыбнулся он, опрокинул в себя стопку водки.

Играй, как можешь, играй. Закрой глаза и вернись...

Я последовала его примеру.

В голове крутился веселенький мотивчик, в глазах двоилось.

Глава четвертая.

Первая неделя прошла в слезах. Толстый, кабаноподобный охранник изредка заглядывал обновить мне сигареты, носил еду, и называл деткой. Тот мужчина с картами, Шурик Шулер, был здесь главным. Он осмотрел меня, как профессиональный доктор, констатировал, что я здорова, и в отличной форме, и отправил в отдельную комнату, приказав беречь меня для какого-то особого случая. И только тогда я поняла, что я девственница. Ну хоть что-то прояснилось.

С остальными девушками я познакомилась позже.

Мой первый выход "в люди" забыть будет сложно.

- Девочки, познакомьтесь, это Вероника! Она у нас новенькая, поэтому ей нужна помощь и поддержка! - улыбаясь, выдал Шурик, раскинув руки. В мою сторону мгновенно были обернуты порядка дюжины голов и двух дюжин глаз. И выражение лиц приветливым я бы не рискнула назвать. Скорее, безразличными. Разве что парочки три-две. Я сделала в уме заметку, улыбнулась, а Шурик тем временем продолжил:

- Она еще совсем молоденькая, поэтому... вообще, ты поняла! - сказал он в толпу, но та, кому это было предназначено, похоже, поняла прекрасно, так как мгновенно зашептались. После он вертанулся на каблуках, сделал ручкой, и поспешно удалился, оставив меня наедине, как я подсчитала, с двенадцатью девушками.

На вид всем было от восемнадцати до тридцати лет, совершенно разномастные и непохожие, их что-то объединяло.

Робко улыбнувшись, и поймав еще пару взглядов, я прочистила горло, и сразу решила прояснить обстановку.

- Я - Вероника. Я совершенно ничего не помню о своем прошлом, поэтому вопросы задавать бесполезно.

Никто даже не отреагировал на мое высказывание, меня попросту разглядывали.

И только одна, невысокая зеленоглазая брюнетка, улыбнулась, и подошла ко мне.

- Меня зовут Женя. - она обернулась, окинула взглядом остальных, и пояснила:

- Тут не особо все общительные.

Толпа зашепталась, затем одна высокая блондинка, ухмыльнувшись, выдала:

- Не приставай к ней, лесба! Тебя уже предупредили. Пойдем с нами, Вероник. Мы тебе все расскажем, покажем...

И они увели меня в сторонку. Женя же села на кресло, взяла с полки потрепанную книгу, тряхнула волосами, и принялась читать.

- На первых порах тебе будет сложно, так как это совсем не весело. Но ты привыкнешь. - продолжала блондинка. - Я, кстати, Аня. Вот это Люда, Карина, Настя, Оксана...

У меня закружилась голова уже на седьмой минуте - Аня говорила без умолку, как и вся эта шелестящая короткими юбками толпа.

- А почему она назвала тебя лесбиянкой? - спросила я Женю, когда все потихоньку стали разбредаться по комнатам. Та улыбнулась.

- Тут все с небольшими отклонениями. Или ты считаешь, это так плохо?

Я задумалась. Почему-то мое сознание не реагировало негативно, и я покачала головой. Она улыбнулась.

- Ну а ты то, насчет тебя, ты и правда лесбиянка? – уточнила еще раз я, а она, приложив палец к губам, улыбнулась.

- Да, только это огромный секрет... Который, увы, теперь знают все.

Колечки сизого дыма улетали вверх, и растворяются на фоне сизого пасмурного неба.

Когда перебираешь в голове какие-то события, невольно начинаешь припоминать некоторые незамеченные нюансы. И задумываешься, что, как в одной присказке, из-за незабитого гвоздя потеряли подкову, из-за подковы потеряли коня, и так далее, то понимаешь, что самая на первый взгляд неуловимая деталька является ключом к разгадке причины глобальных катастроф, а одно слово может стоить жизни.

И я совершенно не помнила, как попала в этот притон.

В притоне ход времени замедляется. Это сравнимо с тем, как текущая из крана струей вода внезапно иссякла, и поток превратился в мелкие капли, но каждая капля - как свинцовая пуля, пронзающая насквозь все: мысли, чувства, желания.

Остается только пустота, и изредка - гулкий шлепок капли о стенку раковины, с характерным хлюпом.

Глава пятая.

После месяца пребывания здесь я уже имела несколько постоянных клиентов, а если быть точной, они имели меня. Свой первый раз я даже вспоминать не хочу, но, по крайей мере, страху у меня поубавилось. И, пусть это не вызвало одобрение всех, включая Шурика, невзирая на все обстоятельства, я очень подружилась с Женей.

- Слушай, а ты никогда не пыталась сбежать отсюда? - спросила я ее, получив лишь удивленный взгляд в ответ.

- Конечно, пыталась! Мне, в отличие от этих куриц - оглянулась она на девушек, тоже стоящих в курилке, - в отличие от них мне есть куда бежать.

- И что же тебя мешало каждый раз? - недоуменно спросила я.

- Как тебе объяснить то...

Она задумалась.

- А я хочу сбежать, найти свой дом, и жить нормально... - проговорила я, и поникла головой. Женя затормошила меня.

- Эй, опомнись! Здесь же не детский сад! Нас убить могут. Да и вообще, кто мы теперь?

- Нас? Так ты вместе со мной?

- Ты же знаешь, что это невозможно!

- Нет ничего невозможного. - твердо сказала я, и взяла девушку за руку.

Месяц пребывания в публичном доме нехорошо сказался на моей психике: я начала тихо ненавидеть мужчин. Засыпая каждую ночь в своей одноместной комнате, я думала только о том, как бы сбежать отсюда.

Этой ночью мне стало скучно, и сон никак не хотел приходить. Докурив последнюю сигарету, я пару минут поворочалась, и решила пройтись - навестить Женю, точнее, ее пачку сигарет.

Коридор был свободен: Кабан, мило прислонившись к стеночке, стоя спал. Точно, копытное.

Дверь в ее комнату была не заперта, и я свободно зашла туда, прикрыла за собой дверь, и окинула комнату взглядом.

Увидев искомое на тумбочке около кровати я, тихими осторожными шагами, приблизилась к ней. И вздрогнула, увидев смотрящие в упор широко распахнутые карие глаза.

- Ну и что ты пялишься на меня. А? - неожиданно громко сказала девушка.

Я думала, она разозлится, но ее взгляд оказался вовсе не злым, как я предполагала. Напротив, озорные и даже ласковые, глаза слегка удивленно и спросонья оглядывали гостью.

- Просто за сигаретами заглянула. - не стала лукавить я.

- Не только, я полагаю? – поинтересовалась Женя, взяла сигарету, затянулась, и продолжила:

- Ты хочешь сбежать отсюда, так?

О черт, так вот оно что!

- Конечно, хочу. А что, у тебя есть какой-то план? – поинтересовалась я, а та лишь кивнула в ответ, и обняла меня.

- Мы сделаем это, поверь мне. Мы будем свободны.

Потолок заливала светом луна, ветер трепыхал занавесками, а рядом со мной сидело и пыхтело сигаретой самое дорогое сокровище, которое я умудрилась отыскать в таком месте.  

Она была довольно хорошенькая, не красотка, но довольно миловидная - веснушки, не слишком яркие, но по всему лицу, оттеняли рыжие блестящие волосы до плеч. Слегка покусанные, правильной формы губы часто трогала чуть легкая, флиртующая улыбка, при которой вздрагивал кончик аккуратного носа. Колец она не носила, уши у нее были не проколоты. И она было моей ровесницей. Только вот как она сюда попала, она мне не хотела говорить.

- А у тебя есть татуировки? - сорвался сам собой вопрос с моих губ.

Она удивленно на меня уставилась, и одни ее глаза уже говорили: ты вообще в своем уме? Но ответ ее меня, как ни странно, даже не особо удивил, более того, я ожидала его от этого так называемого "тихого омута".

- Есть, а у тебя?

У меня, разумеется, такой роскоши не было. Само собой, напрашивался вопрос.

- А где? Мне покажешь?

- Я думаю, не стоит. - одарила меня она скептическим взглядом. Я замялась, и промямлила как-то по-детски:

- Ну плииз...

- Ну раз у нас сегодня такой вечер откровений.. Я ее, правда, уже давно собираюсь сводить. Только смотри не говори никому! - заговорщически прошептала она, и подмигнула мне. Я в ответ кивнула, состроила мину, типа "Слово пацана, братан", уставилась на Женю, и замерла в ожидании.

Она медленно расстегнула верхнюю пуговицу рубашки, и я вдруг почувствовала легкую испарину над верхней губой. Она расстегнула вторую пуговицу, обнажив аккуратные ключицы и часть легкой, тоненькой золотой цепочки, при этом посмотрела мне прямо в глаза, слегка смущенно попросив:

- Правда, не говори никому. Это ошибка молодости.

Я отчаянно закивала, и нетерпеливо потерла ладони. Она аккуратно зацепила ногтем третью пуговицу, и, бросив мне сконфуженный взгляд, отодвинула влево ворот рубашки, оголив плечо.

- Какая хорошенькая татушка!

- Символ женского начала, Венера. Мне друг наколол, перед тем, как отец сюда отправил, два года назад.

Я замерла в шоке. Женя грустно улыбнулась, и продолжила:

- Мой отец задолжал Шурику денег. А когда он узнал, что я люблю девушек, вообще озверел, и на предложение Шурика взять меня в счет погашения долга согласился.

- Сволочь.

- Оба сволочи. Все мужики – сволочи. – уверенно сказала Женя, и прижала меня к груди. От нее пахло тюльпанами, сигаретами и молоком.

- Мы отомстим им, да, Вероник? Ты ведь мне поможешь отсюда выбраться?

- Да. – сказала я, и она чмокнула меня в макушку.

- Я тебя обожаю, Ник. Жаль, что ты не лесбиянка. А не то не скучать тебе на этом самом месте! – смеясь, сказала она. А я даже пожалела о том, что это так, но ей не сказала.

Хотя я и сама не была уверена на сто процентов в этом.

В тот вечер все произошло очень быстро.

У Шурика был день рождения, и он решил закатить по этому поводу грандиозную тусовку.

Девочки привели себя в порядок, накрасились, принарядились, и пошли встречать гостей. Терраса рядом с нашим зданием сверкала: блестки, шарики, мишура… Шурик был просто мастером – мы жили, спали и ели в полном отсутствии комфорта, зато внешне – Потемкинские деревни – отремонтированный холл, фасад и терраса, и, конечно же, «комнаты для приема гостей» - блестели новизной. Лгун, гадкий мерзкий лгун, которому еще не стукнуло и тридцати, горстка дур, которым не хочется жить нормальной жизнью, и десятки похотливых самцов, готовых платить деньги за то, чего не сделает им жена.

И все довольны. Все, кроме меня. И, пожалуй, Жени.

- Е-Гей, Вероника, здравствуй! – подлетел ко мне, потирая потные ладошки, один из моих клиентов, Антон Петренко, владелец маленькой фирмочки. – Ты как? Красивая ты сегодня!

- Я всегда такая, Антон Семенович. – без лишней скромности ответила я, тем временем ища в толпе Женю.

- Девочка моя, дай я тебя обниму! – раскинул он грабли в стороны. Ну уж нет.

- Я в туалет. – бросила я, и смылась в толпу.

Черт, где же она ходит?

Поздоровавшись с десятками десятков мужиков, построив гримаски и повертя попкой, я устремилась в здание.

В холле было тихо.

- Жень! – позвала я. Но никто не откликнулся. Она как сквозь землю провалилась.

Взбежав вверх по лестнице, я остановилась у кабинета Шурика, и в ужасе чуть не заорала: эта дурочка без опаски вскрывала сейф, точнее, подбирала код.

- Я же сказала: жди. – буркнула она, и продолжила тыкать кнопочки.

- Но охрана… ты что, если еще кто зайдет?

- Не зайдет. Я Шуру знаю, он наивный веник, охранников отпустил. Тут все, кроме нас с тобой, по собственной воле, бежать никто  планирует. А мы с тобой ему не кажемся опасными, вот и все! Да, камеры я залепила, так что там ощущение, будто в комнате просто кромешная темень. – она ткнула еще одну кнопочку, и дверца сейфа приоткрылась. Определенно, она гений.

- Бинго! – шепотом восхитилась она, и стащила десять стяжек банкнот.

- Я возьму только то, что принадлежит мне. Как компенсация. – и, протянув несколько мне, произнесла: - А это – твое.

Стяжки, общей суммой на сто тысяч долларов, были рассованы по мыслимым и немыслимым местам, а когда все было закончено, Женя лишь хо ухмыльнулась, и прошептала мне, слегка коснувшись щеки губами.

- А теперь бежим, любимая.

Дрожа от волнения, мы вышли на террасу. Народ, уже пьяный, облепил столы с едой, кто-то облапил девушку, кто-то нюхал кокаин, и внимания на нас совсем никто не обратил. Разве что сам Шурик.

Взяв в руки микрофон, он радостно сообщил:

-  А у меня теперь есть своя жемчужина! Кому она понравилась, приходите, и узнаете, что она за фрукт! Вот она, Вероника, прекрасная девочка, нежная, словно цветок лилии!

Ага, и наивная, как дама червей.

Толпа обернулась на меня, мужики расплылись в улыбке, а Антон Семенович аж подпрыгнул, и поднял бокал, как бы за меня. Сделав ручкой, и нервно улыбнувшись, я отвернулась, и дернула Женю за руку:

- Все, теперь все на меня пялятся.

- Ничего страшного. Сейчас, придумаем что-нибудь. Ты умеешь водить?

Вопрос поставил меня в тупик.

- Я не помню, вроде нет. – засомневалась я, на что Женя улыбнулась:

- Зато я умею. Сейчас проверим мои актерские способности в деле.

- Да, Шурик прав, Вероника - самая лучшая из всех, с кем я спала. - громко выкрикнула Женя, и легонько шлепнула меня под попу, кивнув в направлении парковки, мол, беги туда, я тебя догоню. Прожектор перевели на нее, а я нырнула в темноту, и побежала в ту сторону, предоставив все ей.

Толпа ахнула, мужики аж поперхнулись кто едой, кто шампанским, а Антон Семенович, сплюнул.

- Шурик, развел сад лесбиянок!

Пьяные голоса остались где-то вдали, и вот уже, блуждая среди кустов, я приближалась к парковке.

Прошло уже не менее десяти минут, а ее все не было. Меня заколотило от страха.

Тут из темноты вынырнула знакомая фигура.

- Наконец-то! - выдохнула я, и бросилась к ней на встречу. Глаза у нее горели.

- Он послал меня найти тебя, они решили, что у тебя истерика, раз ты так внезапно свалила. Ой Шурик, ну идиот! Ты машину без сигналки нашла?

Я кивнула, и ткнула пальцем в синюю Ниву.

Да-да, Петренко, старый похотливый жлоб, даже на сигналку денег пожалел.

- Так что стоишь, побежали, пока время есть!

Ворота забора, опоясывающего территорию Шуриковского притона, оказались сконструированы наиглупейшим образом - в резном узоре образовывались пространства, через которые вполне могли перелезть маленькие дети, и мы с Женей, довольно миниатюрного телосложения, тоже.

Не придумав другого выхода, кроме как разбить окно туфлей, мы за несколько минут оказались в машине.

- Ай! - вскрикнула я, порезав палец осколком. Женя посмотрела на меня, но, ничего не сказав, принялась судорожно копатся в проводках.

- Кто тебя этому научил? - спросила я, когда мы уже ехали по дороге в сторону Москвы, подальше от этого места.

- Жизнь научила. - грустно улыбнувшись, сказала она.

- А ведь у нас получилось! - добавила я, и посмотрела вперед.

Дорога несла нас прямо к свободе.

- А вот теперь нас ищут. - констатировала девушка, когда музыка, доносившаяся издали, притихла.

- И бензин у нас скоро кончится.

- Что же нам делать?

Мы ехали уже почти час, но погони пока не было слышно. Я нашла в салоне просторную спотривную сумк и мы выгрузили из платьев деньги. Стало намного удобнее.

- Что будем делать, когда кончится бензин? - спросила я. В ответ получила лишь долгий взгляд, и ответ.

- Идти пешком.

И, оставив машину на обочине, мы пошли вдоль дороги - две красивые молодые девушки в шикарных платьях, со спортивной сумкой и желанием стать свободными ото всех, кроме друг друга.

- Спасибо тебе. Знаешь, если бы не ты, торчать бы мне до восемнадцати в этом гадюшнике... - протянула Женя. Я изумилась.

- Тебе что, меньше, чем восемнадцать?

- Ну да, еще три месяца.

- И ты не могла подождать?

- Не могла же я упустить такой шанс.

Она остановилась, и внимательно посмотрела на меня.

- Вероник, я не хочу возвращатся к отцу, не хочу всей этой роскоши, гламура, черных денег, грязи... Я хочу быть всегда с тобой. Пусть даже просто другом, если на другое можно не расчитывать.

Я замерла, и сморгнула.

- Ты хочешь сказать, ты пошла на такой риск только ради меня?

- Скорее ради себя. Это ведь чистейшей воды эгоизм. Я же не спросила...

И тут я внезапно осознала, насколько сильно я ее хочу.

- Знаешь, заткнись! - прошептала я, и притянула ее к себе. - Другом я тебе явно не буду.

И я поцеловала ее, страстно и жадно, вложив в этот неистовый поцелуй всю свою искренность, всю нежность, все, что я не растеряла в том жутком месте, которое мне подарило самое дорогое сокровище на свете - любовь этой девушки.

И словно в меня вдохнули жизнь. Едва оторвавшись от ее губ, я решительно дернула ее за руку, и мы пошли вперед, уже  останавливаясь, не разговаривая. Тишину разсеивало лишь пение птиц, шелестение веток деревьев, и громкий аккомпанемент наших сердец. Женя только молча улыбалась, и оглядывалась изредка назад.

Сзади послышался шелест шин по асфальту. Женя вытянула руку, перед приближающейся красной Маздой. Та затормозила, и без лишних вопросов мы залетели в салон на задние сидения.

- Гони, гони! - заорала девушка.

- Сначала деньги, потом поеду! - заявил мужик. Он был явно не из Шуриковских, иначе нас бы узнал. Женя насупилась.

- Я сказала: поехали!.

Я посмотрела назад. Шума погони так и не наблюдалось. Странно, нас что, так просто отпустили? И тут случилось неожиданное.

Женя достала пистолет из-за резинки чулка, направила его в висок парню, и еще раз повторила:

- Гони, сука.

И мы полетели вперед.

- Куда ехать? - голос парня дрожал.

- В город. В город, я сказала! - опять повысила голос девушка. Тут я вспомнила, что перед тем, как покинуть машину Петровского, она пошарила у него в бардачке.

- Жень. - шепнула я. - Что же будет дальше? Нас ведь найдут, и убьют. А этот парень? Он ведь в милицию подаст заявление. Мне страшно.

- Не бойся, девочка моя. - коротко ответила Женя, но почему-то меня это успокоило.

Мы летели на бешенной скорости по трассе, и уже было видно далекие огни городских фонарей.

Вдруг парень молча нажал на тормоз. Выражение лица у него было уже отнюдь не испуганное.

- Думала, обманешь меня, сучка? Я же вижу, пистолет у тебя - плюшка! Теперь слушай сюда. Сейчас...

Но Женя дальше слушать не стала.

Только когда он задергался в конвульсиях, захлебываясь кровью, я поняла, что она выстрелила в упор, ему в живот.

-  Ты что натворила?! - заорала я. Она побледнела, но только на миг.

- Надо что-то сделать. Можно инсценировать ДТП?

Я испугалась. Честно, в этот момент она выглядела, словно сумасшедшая - бледное, с испариной на лбу лицо, огромные зеленые глаза и дрожащие кончики губ.

- Ну уж нет, Жень. Выкидывай его, и поехали дальше! - сказала я, и от своих же слов меня передернуло. Поехали.

- Вероник, мы свободны.

Мимо пролетали уже затухающие фонари, а впереди сияло низкое рассветное солнце.

- Этот кошмар скоро кончится. Можешь пока поспать. - прошептала Женя, заметив, как у меня трясутся веки.

- Спасибо. Жаль, конечно, мужика. Но он сам виноват. Пока.

- Пока, Вероника. Самое главное - ты и я. На остальных мне наплевать.

- Просыпайся, приехали! Подождешь в машине, я спрошу, есть ли места.

Оглянувшись по сторонам, я поняла, что мы около придорожного мотеля. На дворе был уже вечер, а значит, я проспала почти 12 часов, если не больше.

Припарковав машину, Женя вышла, осмотрелась, и пошла в сторону здания. Я вылезла, прихватив с собой сумку, и пошла следом.

- Двухместный люкс с одной кроватью, на одну ночь. - распорядилась девушка. Ресепшн оглядела нас, двух перепачканных в крови, лохматых и в платьях, девушек, но ничего, кроме суммы, не сказала. Женя протянула ей четыре сто долларовые купюры.

- На сдачу найди нам что нибудь одеть. Размеры 36 и 38. А то так ходить нельзя.

Ресепшн удивленно кивнула, но деньги взяла, дала нам ключ, и отправила наверх.

- Вещи будут через 10 минут. Приятного отдыха. - бросила она, когда Женя уже тянула меня за руку по лестнице наверх.

- Ну ты даешь! - изумилась я, на что Женя лишь устало вздохнула.

- Нам обеим срочно нужно в душ. И боюсь, я не хочу туда в одиночку.

Ловкие пальцы девушки потянули молнию на моем платье, и руки обвили обнаженную талию.

- Никогда тебя не отпущу. - пообещала она.

- А я никуда и не собираюсь! - улыбнулась я, и дернула молнию на ее платье.

Почувствовав спиной холодную стену, губами - ее губы, а ладонями - ее тело, я поняла, что это я запомню на всю жизнь.

Едва оторвавшись от моих губ, Женя поманила меня пальцем, открыла дверь в душевую, и открыла воду.

Ее каштановые волосы липли ко лбу, на губах блестели капли влаги, и, казалось, все ее тело окутывала пелена воды. И она увлекла меня за собой, и обняла, так крепко, что аж перехватило дыхание, и сердце забилось в бешенном темпе.

- Чувствуешь? Ты живая. Ты теплая. Ты моя. Правда ведь?

Ее ладонь легко скользнула мне с линии талии на линию пупка, и тонкие пальцы принялись вышагивать все ниже и ниже. Я прикусила губу, и выдохнула:

- Чувствую, Женя... Твоя до кончиков ресниц...

И наши влажные от воды губы соединились в страстном поцелуе.

Упав на кровать, взъерошив короткие волосы, и ухмыльнувшись, Женя привлекла меня к себе, мягко, как кошечка, развернулась, и положила на лопатки.

Когда ее горячий язычок скользнул по моему клитору раз, а затем другой, на мгновение мне показалось, что через меня пустили заряд в 12В. Но спустя несколько минут я была готова поклясться, что это были все 220В.

- Знаешь выражение - чем выше любовь, тем ниже поцелуи?

Она лежала и курила, тем временем как я полусидела, и любовалась ею.

- Знаю. Поэтому и целую тебя туда.

- Мне очень хорошо с тобой. Кстати, я делала это впервые тебе, сегодня.

- Никогда бы не сказала, честно. Не знай я тебя, Вер, подумала бы, что ты лесбиянка со стажем. - улыбнулась Женя, и чмокнула меня в пятку. Я взвизгнула от щекотки.

- Я люблю тебя, Вероник. - ткнув сигарету в прозрачную мотельную пепельницу, изрекла Женя, и откинулась на подушку.

- А я - тебя, Жень. Давай спать.

На следующее утро нам в номер занесли новую одежду: две пары джинс, футболки, куртки и туфли.

После легкого завтрака мы уже собрались уезжать, залезли в машину, Женя завела машину, и тут впомнила, что оставила в номере пистолет.

Я сидела в машине, и ждала прихода Жени, но громкий вой милицейских сирен сразу привел меня в чувство. Я выскочила из машины, и побежала в сторону мотеля. Женя стояла на ресепшн, сдавала ключи. Пистолет торчал из под футболки.

- Жень, там милиция! И, по-видимому, за нами!

Девушка замерла на месте, обернулась, и прошептала сдавленно:

- Бежим.

Выбежав из мотеля, мы почти лоб в лоб столкнулись с представителем закона.

- Стойте, руки вверх! - завопил он. Со всех сторон к нам бежали люди - с оружием, кричащие. Волна страха холодным потом накрыла меня с головой.

- Иди к черту! - крикнула девушка, и запрыгнула в машину.

- Огонь на поражение! - гаркнул, в свою очередь, судя по всему, главный.

Заведя машину, Женя на мгновение моргнула, и коснулась моих губ своими губами.

- Все будут хорошо, обещаю, мы выберемся!

И мы тронулись. Пара пуль попала в бак, поэтому ехать было крайне опасно, и сзади, за капотом, цепочкой ехали милицейские машины.

- Им нужна я. Это я убила того парня, украла деньги у Шурика. Нам нужно разделится.

Удерживая одной рукой руль, Женя второй переложила свою сумку мне на колени.

- Тебе они нужнее. Спасибо за все, и прости меня. Я тебя люблю.

И, больше ни говоря ни слова, зажала мне рот тряпкой, пропитанной  какой-то гадостью.

Глава десятая.

Очнувшись, я поняла только, что я одна, с сумкой в руках, и попыталась подняться с пыльной земли. Я в парке. Как я сюда попала, я не знала. Встав, я осознала, что до сих пор нахожусь словно в забытьи. Я шла, различая по дороге лишь тонкие длинные сизые тени домов, отброшенные тусклым светом фонарей, окружающих меня. Город

словно вымер, или у меня такая пустота в душе, что притупилось восприятимира? Я не знала.

Через пару минут ходьбы вдоль трамвайной линии я заметила красноватый свет по другую сторону улицы. Сфокусировавшись, я поняла, что это надпись - мигающие буковки: 24 часа. Круглосуточный магазин. То, что нужно, подумала я, и уже было навострила лыжи к нему, перешла дорогу, как осознала вдруг, что сил, преодолеть его крутые ступеньки, у меня уже нет. Нет, так не пойдет.

Полностью разбитая, я только и смогла, что сесть на серую от грязи ступеньку магазина. Анализировать события предыдущих дней, да чего там дней, всей моей жизни, показалось мне плохой затеей. Становится так страшно, когда понимаешь, что это замкнутый круг. Тупик. А мне всего восемнадцать.

- Лучше бы я умерла сегодня. – сказала я сама себе, взглянула на небо, и, поморщившись от боли, закрыла глаза. Неслабый толчок двери вывел меня из оцепенения. Из магазина кто-то выходил, но мне было настолько противно в этот момент, что я даже не удосужилась поднять голову. На меня, похоже, посмотрели, и женский высокий, чуть с хрипотцой, голос предложил кому-то дать мне денег, полагая, что я – бомжиха. или шлюха. Ну да, вид у меня соответствующий – джинсы все в грязи, сломанный каблук на туфле, скорее всего размазанные глаза... На голове такое, что даже хаосом назвать стыдно - взъерошенные, грязными патлами висящие волосы, с запутывавшимися кусочками мусора, и в довершении сего натюрморта - накрепко зажатая в пальцах сумка, доверху набитая деньгами.

Бомжиха, ага. В ответ девушке презрительно хмыкнули, и только. После же две пары модных остроносых мужских ботинок, серого и коричневого цвета, и одна пара женских лакированных черных сапожек, пронеслись перед моими глазами. Кому-то не спиться, констатировала я, и уперлась взглядом в пол. По-прежнему было темно, и я, вне времени и не особо представляя свое местонахождение, просто сидела, изредка утирая рукавом хлюпающий нос, и позволяла телу окоченеть, а мыслям – стать окончательно сумбурными – в общем, я находилась в состоянии коматоза. Жить совершенно не хотелось. Уловив запах табачного дыма, я поняла, что эти трое никуда не ушли, а остановились покурить. Немного отвлекшись от своих мыслей, я начала прислушиваться к обрывкам их разговора. Говорящие стояли в тени. Поэтому видела я только дым, переливающийся клубами в лучах света фонарей, и больше ровным счетом ничего.

- Вообще, если дело так дальше пойдет, то тебя, Кирюха, отец твой тебя повесит на твоих же подтяжках! – злобно и слегка картаво говорил мужской баритон. Шумно вздохнул:

- А ты еще и играть надумал. Дурак ты, что с тебя взять. – расстраивался и злился обладатель баритона. Явно своенравный молодой человек, небось родители в шишках высоких... я постепенно начала приходить в себя, отвлекаясь от своих гнетущих мыслей на разговор, плавно перешедший в спор.

Баритон опять что-то буркнул, и в ответ ему затараторил бойкий, но слегка неуверенный альт:

- Знаешь что? Он мне не хозяин! Я уже большой, и самостоятельно могу решать, чем мне заниматься, а от чего воздержаться. – с каждым словом парень становился все увереннее, но в речи проскальзывали нотки беспокойства. В ответ баритон промычал нечто невразумительное, а альт принялся с ним жарко спорить, о чем только, я так и не поняла, разве что то, что тема разговора заключалась в какой-то игре, но никакого значения не придавала этому. Хотелось курить, но встать, подойти к ним, и попросить сигарету мне было лень, да и пошевелиться, почему-то, я была не в силах. Спор продолжался еще минут,   наверное, пять, после чего в него вмешался приятный женский голос, обладательница которого приняла меня за человека без крова и дома, и даже намеревалась дать милостыню. Ох, докатилась... И ведь она была отчасти права: я не знаю, где мой дом, где Женя, где я... Кто я. Сама виновата, захотела свободы, теперь и расхлебываю. Жизнь же в притоне была... равносильна жизни в золотой клетке, на сухом пайке из говна. А теперь мне просто некуда идти. И без нее просто не хотелось.

И я совершенно не понимала, как так вышло, что я здесь, живая, а ее нет, и где она, мне было совершенно неизвестно.

- Миша, Кирилл, да что вы как дети то, Бог мой! Во-первых, о таких делах на улице не кричат, мало ли кто что услышит или увидит! Да, Кирилл, не смотри на меня как Ленин на буржуазию, тебе-то вот как раз и стоит язык за зубами держать. – размеренно и вовсе не истерично, в отличии от баритона, полилось женское, приятное сопрано. В ответ ей заговорил баритон:

- Если ты не возражаешь, Алис, я просто забью на все, и разгребайтесь со своим мальчишкой сами. Спуталась со своенравным подростком, и еще помощи от меня хочешь! Нет уж, я не одобряю его желание вступить в игру, тем более он все равно струхнет, и улепетнет. Ты знаешь, что на кону? – уже чуть ли не вскрикнул он, и тут его взгляд упал на меня. Сделав шаг вперед, ко мне, сидящей на ступеньке, он вышел из тени, и фонарь осветил его с ног до головы. Я подняла глаза, слегка прищурился, и разглядела в свете фонаря обладателя баритона - сутулого, коренастого парня лет двадцати трех. Он был азиатской внешности, с близко посаженными карими глазами – буравчиками, вскинутыми удивленно бровями, прилизанными черными волосами, и губами, искривленными в гримасе злобы. Лицо его показалось мне смутно знакомым. Одет он был в бежевый, до колена, плащ, на шее повязан зеленый шарф, а через плечо – сумка. Вполне презентабельный мальчик, он стоял и сжимал кулаки с побелевшими от злости костяшками, и ел меня глазами. Я, молча, сморгнула, и снова уперлась в пол глазами.

- Это что за уши у нас? – злобно зашипел он, обращаясь ко мне, и я вздрогнул. – Ты кто? Что ты тут делаешь? Алиса, что она тут делает? – повернулся Михаил к девушке. Лицо его залило краской, он был очень разозлен. Она покачала головой, мол, не знаю, и тронула его за ладонь.

– Не кипятись, Казанов! Ну, девушка сидит. Вероятно, наркоманка? Смотри, какой у нее взгляд. Ей явно кажется, что мы – парочка розовых кроликов.   – предположила она, и улыбнулась, вскинув ресницы. Парень не отреагировал, продолжая пялится на меня. Я с силой зевнула, и принялась разглядывать свои туфли, девушка же тем временем продолжила:

– Какое ей дело до нас? Посмотри на нее поближе.

Миша послушно подошел ко мне. Наклонился, присел на корточки. И как только он уже вплотную подсел, и я почувствовала его сдавленное, с нотками табачного дыма, дыхание, я подняла лицо, и посмотрела ему прямо в глаза. Точно, я с ним раньше пересекалась где-то... Даже фамилия у него говорящая и запоминающаяся: Казанов. О господи. Я помню... Я закончила школу, и мы подавали документы в один вуз...

На первый взгляд он мог показаться всего-навсего милым, скромным, но себе на уме парнишкой, а в данный момент удивленным, раздосадованным, и, вдобавок перепуганным до чертиков.   Меня слегка качнуло, и я снова вперилась взглядом в туфли.

Перехватив мой взгляд, он вдруг переменился в лице, сглотнул, повернулся к двум остальным, и как-то испуганно, даже слегка ошарашенно сказал:

- Люди, это не бомжиха. Я видел уже не раз по телику сообщение насчет этой девочки. Она уже несколько месяцев объявлена мертвой. И постойте... Мы с ней должны были учится в одной группе в ВуЗе. – голос его слегка дрожал.

И теперь даже некому сообщить. Ее родители уехали в Штаты. Он шмыгнул носом, чертыхнулся в голос, и уже совсем в отчаянии прошептал:

– Ребят. Посмотрите, что у нее с лицом! Это не грязь. Это кровь!

А что у меня с лицом? Вроде все нормально. Пара синяков, разбитая губа, да и все, вроде. Но, постойте, с чего это объявлена мертвой?

Из тени вынырнуло две фигуры, и я их наконец-то разглядела. Одна из них, девушка, с темно-каштановыми волосами, карими тусклыми, словно подернутыми пеленой, глазами, в короткой желтой куртке и джинсах была мне незнакома, да и второго парня по имени Кирилл я видела впервые в жизни. Высокий, худосочный, светловолосый и сероглазый парень держался настороженно. Он напоминал подростка, не по погоде одетого в тонкий коричневый, в тон ботинкам, свитер, и серый брючный однотонный костюм.   Из-за спины у него виднелся школьный рюкзак, и на вид ему лет семнадцать - наверное, еще учиться в школе. Посмотрев на меня, он дернулся, и слегка сдавленно выдав:

- Господи, какая красивая девочка! – подошел ближе. Я перекинула взгляд с ошарашенного Миши на него, и попыталась что-то сказать, но вместо этого, напрягая рот, лишь выдавала нечленораздельное мычание. Похоже, забыла, как общаются. Докатились... Ну и черт его дери. Господи, как кружиться голова…

Внезапно мальчик опустился передо мной на ступеньку, посмотрел на мое лицо, и констатировал:

-Жить будет. Повреждений нет, просто она очень измотана, похоже, не спала уже несколько суток.

Я попробовала что-либо ответить, но не смогла, ибо каждая попытка шевельнутся отзывалась тупой, сдавленной болью. Я попыталась сплюнуть. Девушка дернулась мне навстречу, но Миша отстранил ее, что-то шепнул на ухо. Она мотнула головой, и посмотрела на меня, сложив руки замочком. Мне внезапно стало стыдно, и глаза увлажнились. Миша тем временем завозился рукой в кармане, и принялся тыкать в кнопки извлеченного оттуда мобильника. Девушка зашла в магазин, и по велению мальчика купила бутыль воды. Меня принялись поить.

Я уже смутно понимала, что происходит, ведь после слов мальчика осознала, что и впрямь, как я села сюда, на эти ступеньки, точнее, упала, так и не могу пошевелиться.

- Я отвезу ее к себе. - сказала девушка, и меня приподняли. Сумку я так и не выпустила из уже затекших пальцев.

Глава одиннадцатая.

Пробуждение было ужасно. Тело ломило, будто по нему проехал асфальтоукладчик. Виски обрамлял обруч невыносимой боли. В вене торчала трубка капельницы.   Рядом сидела девушка. Но не Алиса.

-  Где Женя? – внезапно осенило меня. Она молчала.

-  Что…

- Где Женя? – повторила я вопрос, и попыталась привстать. Голова нещадно гудела.

- Я не знаю. -  Она закрыла глаза. Мне стало страшно.

- Как я сюда попала?

- Случилась авария, Вер. Костя и Рома погибли.

- Авария? – не поняла я. А она с горечью изрекла:

- Вера... Мы тебя искали два месяца. Девушка, которая тебя нашла, Алиса, моя коллега по работе. Она сегодня не пошла навещать тебя, ее срочно вызвали по работе. Вместо нее пошла я. И я узнала тебя. А ты, меня, похоже, не помнишь. Я - Настя, твоя девушка.

- Что ты такое говоришь?   События никак не хотели складываться в мозаику. А она, похоже, все поняла.

- Вер, после сдачи документов на поступление в ВуЗ ты со своим другом Костей и его братом поехала в Питер, никого особо не предупредив. И по дороге вы попали в аварию. Костя был за рулем. Вас несколько раз перевернуло. Ты просто чудом осталась жива. В машине тебя не обнаружили, ты пропала, но, как видишь, опять вылезла сухой из воды. Твои родители решили, что не смогут больше жить в России, и уехали в США. Они еще не знают, что ты жива, но мы им сообщим.

- Но...

- Вера, это правда. - Я посмотрела ей в глаза, и поняла: она не врет. – Я очень рада, что ты в порядке. Через неделю тебя выпишут, будь спокойна. –сказала она, морща лоб, и схватила мою руку.

Я уже понимала суть случившегося, но события накипали со скоростью блевотины к небу, и давили горло.  

Оглядевшись, я поняла, что нахожусь в больнице. Выкрашенные голубой краской стены, белые, в мелкий катышек, простыни на постели, и зарешеченное окно. Как мило!

Попытка пошевелиться увенчалась успехом - похоже, я себе ничего не сломала. С трудом сдерживая тошноту, я встала. Господи, как же голова кружится!

Найдя взглядом тумбочку, и на ней свою сумку, я почувствовала, что еще не все потеряно.

Нащупав пачку, я с усилием встала, подошла к окну, и дернула за шпингалет. Свежий воздух ворвался в палату, взъерошил мне волосы.

Так, я на втором этаже.

Ненавижу больницы. Тем более, ненавижу приходить в себя в незнакомом месте. Но по странному стечению обстоятельств, именно так всегда и происходит.

- Значит, ты Моя девушка, говоришь... - задумчиво протянула я.

- Да, мы с тобой встречались год, пока ты не пропала. Ты не помнишь... - грустно констатировала Настя.

И самое печальное, что я вспомнила все, вспомнила, что я уже до Жени была лесбиянкой.

- Чудно. Ну, давай меня лечить! - полуулыбнувшись сквозь грусть, ответила я, и обрадованная Настя ласково поцеловала меня в лоб.

Самое обидное, что она солгала: на восстановление реальности и прямоты цепочки событий в моей голове ушла даже не неделя, а месяц. У меня была систематизированная амнезия.

Меня обкалывали лекарствами, психологи и психиатры занимали каждый сантиметр моего пространства своими расспросами.

Настя навещала меня каждый день, и была единственной, кому я была рада, хоть совсем ее не помнила.

Алиса тоже изредка приходила, но работа и собственные заботы мешали ей делать это часто.

Я никогда не забуду доброты этой девушки.

Колечки дыма таяли в разряженном ночном воздухе, а мысли мои кружились, собираясь в длинную цепочку...

Ударяясь в ностальгию, в воспоминания, зачастую открываешь для себя то, чему раньше не придавал особого значения.

Я не знаю, была ли наша с Женей встреча судьбой, или тот этап моей жизни - определенное испытание в моей жизни, но это было необходимо для меня.

Деньги у меня были, и, наверное, я вскоре вернусь к нормальной жизни. Женю я больше никогда не видела, и даже не слышала ничего о ней.

Докурив, я легла спать.

Маленьким комочком сидела я на корточках около двери в палату, и ждала доктора. Не хотелось разговаривать ни с кем. Говорила только приветы подгребающим из столовой соседям по палате. Скучно..

Я решила начать новую жизнь. Тем более, средства у меня на это были. Найти бы теперь силы.

В плеере надрывался Мэрилин Мэнсон, и было даже слегка холодно. Вибрирующий мобильник попросил посмотреть, кто там звонит. Мне даже неудивительно, что это была Настя.

- Привет! Ты как? - сказала я  стандартную фразу, сделав последний затяг, и снайперски пульнув бычок в нутро урны.

- Привет! Холодно сегодня. И после вчерашнего голова болит. Вроде нормально. Я соскучилась. Приду сегодня. - ответила в своей любимой манере, коротко и ясно, девушка. Не любит человек по телефону разговаривать, ну что с нее взять?  

- Я тоже соскучилась. Жду тебя. - сказала в ответ я, повесила трубку, и, втыкая в уши шишки наушников, пошла обратно в палату.

Интересно, люди задают вопросы типа Как дела, чем занимаешься, Как настроение и т. п. из-за того, что им искренне интересно, или что бы самому рассказать о своем настроении, делах и все такое? Эгоизм или интерес? Я сама не разобралась еще...

Чертов день! Опять опоздала на лечения, вышла во двор покурить. Погода оставляла желать лучшего, пальцы пустились в карман в поисках зажигалки.

- Вроде бы все наладилось, правда?   - спросила девушка, белозубо улыбаясь, и гладя мои спутавшиеся волосы. Мы сидели на скамейке в парке, уже вечерело и так быстро темнело, дуел свежий ветер, пели птицы...

– Да, все хорошо. Отныне и навсегда. Только я не полностью уверена в своих словах. Что-то, какое-то предчувствие... Я не могла спокойно спать, меня мучали кошмары. Меня преследовало прошлое. Каждый раз, когда даешь себе обещание все стереть и начать сначала, оказывается, что воспоминания не сотрешь – они написаны не карандашом, но выжжены в мозгу изнутри. И раны эти, эти ожоги, болят постоянно.

Мои воспоминания - как одеяло в стиле печворк - из рассказов Насти, моего дневника, и настоящих воспоминаний, которые и именно их я бы с радостью не помнила. Ничего бы не помнила, кроме Жени.

- Дай сигарету. – попросила я, и она протянула пачку. Чирк зажигалкой – на мгновение её лицо озарилось желтоватым светом, и горьковатый запах потек по моим венам.

Я начала чаще гулять вечерами. Я не хотела ходить по клубам, я боялась встретить там знакомых девушек из борделя, боялась быть узнанной.  

Родители не вернулись в Россию, они лишь приехали навестить меня, и продать квартиру, чтобы купить мне новую.

Я перекрасила и постригла волосы, и сменила стиль. Переехала в свою новую квартиру. Устроилась на работу.

Начала новую жизнь.

И вроде бы все, уже конец этой истории…

Но это не было концом.

Глава двенадцатая.

Нет, что бы они ни говорили, но быть взрослой очень даже интересно! Хотя иногда так хочется почувствовать себя маленькой девочкой…

Сегодня, чуть свет, раздался телефонный звонок, разбудивший меня. В пустой квартире было не то чтобы одиноко, но как – то жутковато находиться одной, и звонок телефона тоже с непривычки пугал. Ткнув ступни в мягкие тапочки, я встала, подошла к шкафу, на который вчера после тусовки закинула телефон, пошарила рукой, схватила, посмотрела сонно мигающими глазами на дисплей. Определитель сообщил, что на другом конце провода висит моя теперь только подруга Настя, с которой мы не виделись уже несколько месяцев, с того момента как я поступила в Мгу, на первый курс, одним словом, начала новую жизнь с чистого листа, а она уехала в Питер, на продолжение учебы, и устроилась там в одно из ведущих рекламных агенств секретарем-референтом, как это сейчас называлось.

- Привет, какими судьбами, ты в городе? – радостно воскликнула я, подняв трубку.

- Здравствуй, Вер! Да, я тут ненадолго! Снимаю номер в отеле Космос. Я здесь случайно, проездом, на несколько дней, отдохнуть, да и тебя повидать! Потом в Китай самолетом, у нас новый проект! – радостно верещала девушка. Я парировала:

– А я все никак до вас не доеду! Заглянешь на ленч сегодня-завтра? Можем в суши сходить!

- Не сегодня, сегодня я занята, а вот завтра с удовольствием! – улыбнулась она. - Надо многое тебе рассказать! Обо всем! О Денисе, в конце концов! – выпалила она.

- Кто такой Денис?- недоуменно спросила я.

– Это мой новый бой-френд! – смутилась Настя.

– В общем, мы приедем, и я все тебе расскажу. – Сказала она, попрощалась, и повесила трубку.

Интересные новости! Настя нашла себе парня! Хотя она всегда говорила, что после того, как я пропала, она больше не хотела встречатся с девушками. Хм, я-то думала, чем дольше живешь, тем страшнее, блин. Но нет, кто-то находит правильный путь. Может, и я найду... Даже не пытаясь бороться со сном, я подошла к кровати, и с ногами забралась на нее поверх покрывала. Хм… хочется еще кому-нибудь позвонить…

Сегодня понедельник, день воистину тяжелый – в носу отчаянно хлюпало, настроение откровенно на нуле, и совершенно ни о какой учебе мыслей не было … Мне уже двадцать, скоро третий десяток, а ветер все еще в голове бушевал ураганом, как в первое лето после окончания школы.

Погода совсем потеплела, по голубому небу плыли кораблики облаков, а по асфальту бежали тонкие струйки ручейков; даже в воздухе, вместо звенящей зимней тишины появился режущий воздух стрекот, чириканье, и шелестение уже раскрывающихся клейких молоденьких листочков на деревьях.

Снег уже совсем сошел и растаял - весна приняла эстафету. Компостные ямы, нарытые за вчерашний вечер, заполнялись прошлогодней чахлой гнилой листвой, а на деревьях распускались им на смену свежие, зелененькие почки.. Ежегодно. Одно и то же. Мы кремируем листья, хороним людей, перерабатываем мусор - все превратилось в одинаковое удаление, очищение, расхищение места на голубой планете, опаленной звездой по имени Солнце. И даже наше общество, как и все живое, стало органической массой, переживающей стадии возрастания, расцвета и упадка, и заново до бесконечности. Интересно, в какой стадии находится наш мир сейчас? Когда ждать нового конца света? Безумно хотелось спать.

С чего это меня вдруг потянуло на философию? Раньше я так мало задумывалась о жизни, о ее смысле, а сегодня наступила новая эра меня. Ох, и за что мне это, а?

Блеклый свет заливал комнату. Вставать с постели не хотелось совершенно. После недолгих раздумий я все же пересилила лень, приняла душ,   и пошла на кухню, готовить себе завтрак. Еще один обычный день начался, как говорится.

Недокуренная сигарета снайперски пролетела бачок, догоняемая плевком. Тучки серенькими овечками набежали на небо, но я напрочь забыла о наличии зонта, и совершенно безоружная перед наступающей стихией, отправилась на остановку. Вроде синоптики обещали морось… ну что ж, проверим удачу!

Подошел мой. Села в троллейбус. Единственное свободное сидячее место соседствовало с потрепанным парнем. Что ж, ведь надо сесть.

А тот сидел, буравил взглядом, проскальзывая по мне глазами, словно металлоискатель, и ждал, что я на него посмотрю. Как бы ни так! Насмотрелась я на вас, по горло! Кондуктор сказал:

- Оплатите проезд. - дала стольник.

Забрав сдачу, застегнула сумку, а он все пялился. На такие откровенные провокации способен только идиот.

Он мне не показался красивым. Какое-то маньячное выражение осунувшегося лица, мешки под глазами, чуть синее остальной бледной кожи лица, пальцы, вертящие серебристая зажигалку ЗИП, белая толстовка и торчащая небрежно из-под нее красная футболка, темные волосы с рваной стрижкой прикрывала сползающая набок шапочка гондончиком грязно-лимонного противного цвета. Странно, как такие личности могут вызывать восторг? Но интуиция упрямо твердила, что я не зря села в этот троллейбус, и я покорно сидела, и ждала то ли у моря погоды, то ли и впрямь бури. Скрип тормозов и объявление остановки спасли меня от этих глаз – буравчиков, мальчик резво выбежал, оставив меня в полном одиночестве с еще добрым десятком таких же людей. Сеточками капельки ползли по стеклу, и какая-то меланхолия окутала душу. Надвинув поглубже на нос очки, вздохнув свободнее, я уставилась в окно.

Объявили Садовое, и всех пассажиров как ветром сдуло. Нехотя оторвав бампер от сидения, я выпорхнула на улицу.

На улице безбожно лил дождь, хотя буквально недавно было солнечно.

Дождь – это как слезы. Всегда не вовремя.

Вот жил, например, человек, жил и никто его не любил, ни у кого он не вызывал улыбку. И в один прекрасный день он перепутал, и вышел на улицу вместо двери через окно десятого этажа. И после этого все лили слезы над ним, вспоминая, каким же, оказывается, хорошим он был, но неужели он это почувствует? И неужели есть какой-то смысл в этом барабанной дробью по асфальту стучащем дождике?

Упорно бежала за отдаляющимся уже красным автобусом – а им хоть бы хны, никогда не остановяться ведь! Поэтому после учебы домой я ехала в метро, уставшая до безобразия, а потом еще на работу. Это уже превратилось в стандартную схему - дом - универ - работа - дом.

Хочется чего - то нового... Но чего?   Уже на одних граблях потанцевала - хватило, на всю жизнь! Пролетало  время, проходил день за днем, минутами, улетая в кювет воспоминаний, копящихся ненужным мусором в голове. А я так ничего существенного и не совершила, кроме горы неисправимых ошибок. Быстренько забежав домой, покушала, и на работу. Я любила свою работу в фотостудии. Обнаженные эмоции, стриптиз чувств... И никакой пошлости.

Странно.. Все в голос твердят о свободе, о независимости... А все же зависят, и я завишу, от денег, от общественного  мнения, от привычек и потребностей. И так будет всегда.

Достала сигарету, сделала затяг. Вот она, моя продажная любовь. Уж она-то точно не покинет меня.

Ночь спустилась на город позже прежнего - настала весна. Небо синее - синее, как будто нарисованное маслом на холсте вечера. И на душе такая же тягучая, чистая синь, засасывающая, поглощающая тоска. И каждый вечер я думала о ней. Я до сих пор не понимала, как она могла меня оставить тогда одну.

Заключение.

Вот я и на месте. Ничего вроде не оставила. Охранник с кислой миной взглянул на меня, что-то пробурчал про внешний вид, и пропустил.

Наш руководитель задумал что-то странное, мелькнуло у меня в голове, когда я переступила порог аудитории. Предчувствие.

- Привет! – послышалось справа. Я обернулась, махнула рукой окликнувшему меня одногруппнику, и, повернувшись обратно, нашла рядом с собой девушку, да, причем ту, которую встретить не ожидала.    

Когда встретились наши глаза, я не поняла, что было написано во взгляде у нее, потому что отвлек меня голос нашего руководителя:

- Всем внимание, первый курс! Тест важный. На оценки он не повлияет, но пойдет в Министерство образования – там проводится статистика. А сегодня что б ни расслаблялись! Тем более на носу сессия!

Либо она меня  не узнала, или подумала, что ошиблась, но совсем не обращала на меня внимания, отвернувшись.

Конечно. Я сама себя не узнала бы - в очках, с другой стрижкой, и старше.

- Нет, это даже не нагло. Это просто низко и подло - сажать меня за этот тест. Я же не дубина стоеросовая! Катитесь к черту! - обиженно бурчало нечто косматое с соседней парты. А она, Женя, только молча закусила губу, и уставилась в тест.

- Время пошло! - отрезал препод, ткнул указкой в доску, и без лишних слов уселся на стул - бдеть. Все несколько десятков человек в аудитории разом склонили головы, и заскрипели по бумаге шариковые и гелиевые ручки - началось.

Нет, вроде даже не страшно – все-таки не впервой, уже сколько Егэ понаписала, да и зачетов с экзаменами… Но коленки не переставали дрожать. А соседке моей хоть бы хны.

Что бы ей сказать-то такого, как разговор начать? Время уже близилось к концу, минутная стрелочка мерно отсчитывала последние полчаса, а она все еще сидела. Глянув ей через плечо, я удивленно обнаружила, что у нее выполнены уже все задания. А вот бланк – не заполнен.

А может, это опять зрительная галлюцинация? Может, эта девушка вовсе не моя Женя? Осторожно коснувшись ее плеча, я обратила ее внимание к своей персоне, и прошептала:

- Бланк. Что у тебя с заполнением? Может, я смогу чем-то помочь? – она, молча, смущенно кивнула, и так же шепотом ответила:

- Ручку дай, пожалуйста. У меня у последней ручки паста закончилась.

- Бери, Жень.

- Спасибо.

- Не за что.

Вроде такой незатейливый диалог. Она отвернулась, и продолжила писать, а я только вздохнула. И вдруг она повернулась, и удивленно воззрилась сначала на меня, потом по сторонам, на меня, словно мучительно пытаясь понять, откуда я знаю, как ее зовут.

- Вероника?

- Да. – ответила я. - Была когда то. Привет.

- Привет...

И просто заплакала, сначала я, потом она.

И тогда я поняла, что наша планета и впрямь круглая, и если и есть судьба - от нее не скроешься нигде.

- Я тебя все-таки нашла... - улыбнулась она, и я кивнула в ответ.

- И ты обещала никогда меня не отпускать. И я тебе больше этого уже не позволю. - ответила я, и наши голоса утонули в шуме аудитории.