Пленник IV, глава 1 - yaoi, nc21 -

Предупреждение: в рассказе присутствуют сцены насилия и нецензурная лексика

глава 1

Я возвращался домой с очередных переговоров с представителями Новой Империи. Признаюсь, устал. Пусть победители в десятилетней войне и относились к нам, нейтралам, достаточно дружественно, все же слишком много сложных вопросов приходилось решать. Да еще постоянная напряженность, которая не отпускала все то время, пока проходили переговоры. Имперцы известны своей упертостью и несговорчивостью. Но в этот раз моему посольству удалось добиться уступок и я довольный летел домой. Прилетел на Картакан, прошел таможенный терминал и тут же увидел слугу отца, который встречал меня у дверей терминала.

- Привет, рад тебя видеть! Что-то случилось? – Сразу же спросил я, поскольку отец обычно не проявлял такой щедрости и слуг за мной никогда не присылал. Вообще, у меня всю дорогу как-то было неспокойно на душе.

- Приветствую Вас! – Бил как всегда выглядел невозмутимым. – Хозяин приказал Вам сразу же отправляться в загородную резиденцию, он сейчас находится там. Флер ждет на площадке, господин, прошу Вас!

Слово отца – закон, полетели туда, куда он пожелал. Старик скорее всего сгорал от нетерпения узнать, как там обстоят дела по нашим торговым сделкам с Империей. Мы пролетали над Картаканом и я любовался нашими землями, обширными владениями семьи Уинфредов.

- Бил!.. – Обратился я к слуге, оторвавшись от созерцания пейзажа за окном. – Так все-таки, что отец сейчас делает в загородной резиденции, вроде бы еще не время инспектировать плантации?

- Недавно в западных угодьях произошел бунт.

Я вздрогнул, отродясь такого не было, чтобы рабы взбунтовались, подобное происходило впервые.

- Подавили? – Сомнений в этом у меня конечно не было, я спросил скорее по инерции.

-  Естественно. Хозяин сильно разозлился, приказал зачинщиков доставить прямо к нему... Некоторых уже казнили, остальных продолжают пытать, вся округа наполнена их криками.

- И много зачинщиков отловили? – Спросил я, уловив в голосе слуги нотки сочувствия к преступникам.

- Зачинщиков всего пять, но у них были еще соратники, более десяти человек, которые, сбежав, пытались подбить на бунт и рабов c других плантаций. Вот вместе с этими, да еще и с теми, кто поддался на их уговоры, набралось, где-то человек двадцать пять - тридцать.

Я присвистнул. Ничего себе получается история. Да уж, наверное, тяжело отцу пришлось.

Когда мы прилетели на место, уже вечерело, но это не останавливало работу палачей. Даже до взлетной площадки долетали крики и мольбы о милости, а еще ветер разносил запах страха, крови и паленого мяса. Я поморщился.

- А, Клайв, рад тебя видеть! – Отец встретил меня на дорожке, ведущей к дому. – Видишь, что тут творится? Чертовы серты, подсунули некачественный товар, - своих выродков, которых сначала бросили на фронт, а теперь снова пытаются превратить в послушную раб силу.

- Неужели это новички подняли бунт? – Удивился я. – Они же здесь и месяца не пробыли... Что, не успели прибыть на место и тут же подняли восстание?

- Вот то-то и оно, видел бы ты этих новичков, голодные звери и то менее опасны. Какие рабы могут получиться из бывших вояк? Многие попали к нам прямиком из плена, озлобленные, с надорванной психикой, полудикие. Думал, что смогу обломать их со временем, а получил кровавую резню. Они мне лучших надсмотрщиков покалечили, а в западных угодьях управляющего и всю его семью в заложниках держали, пытали безжалостно, - зверье! Хорошо, что я вовремя подоспел с солдатами, спас своих людей.

Я почувствовал неприятный холодок, пробежавший по спине.

- И чего они хотели: свободы, денег, власти, что?

- Да всего сразу, что ж тут непонятного. Под пытками эти сволочи поют у меня как соловьи, сознаются во всех своих грехах! Уж я им этого не спущу. Главарей я уже казнил другим в назидание, но чувствую, на этом не остановлюсь. Как же я зол!

- Да уж, представляю! – Я внутренне содрогнулся. С моим отцом действительно шутки были плохи.

- Кому, как говорится, война, а кому мать родна!.. – Продолжил он сурово. – Кто бунтовал, а кто пытался под шумок сбежать.

Я удивленно взглянул на своего старика, он недобро усмехнулся.

- Восьмерых мерзавцев успели снять с корабля, который они угнать пытались, воспользовавшись всеобщей неразберихой, вот же пронырливые твари, наплачусь я еще с ними.

- Это тоже были рабы из Серты?

- Именно, все новички, бывшие солдаты атцеролитов. Среди беглецов нашелся один умник, пытался сломать код системы... Только невезучим этот «счастливчик» оказался, вовремя его мои ребята остановили, а так кто знает, чем бы дело обернулось.  

- Счастливчик? – Снова удивился я.

- Да кличка у него такая дурацкая. Говорят, что ему подфартило выжить в плену у садиста-офицера, этот самый офицер на его брюхе клеймо в виде подковы поставил, осчастливил на всю жизнь, и нас вместе с ним. Все уже хнычут, ноги мне лижут, чтобы помиловал, а этот не сдается, хоть ты тресни, молчит, ни слова из него вытянуть не могу!.. – Отец махнул рукой. – Да черт с ним, пошли в дом, там потише, поужинаем, расскажешь, как слетал, чего добился, надеюсь, что удачно?..

- Удачно, отец, даже очень!..

Чуть позже, после ужина и долгого разговора с отцом, я вышел на задний двор, где проходили пытки, мне не хотелось смотреть на мучения провинившихся, меня интересовал только один человек. Признаться, я не сразу понял о каком «счастливчике» шла речь, но когда отец упомянул про клеймо в виде подковы, то вспомнил нашу первую встречу месяц назад. Тогда новых рабов только доставили на Картакан и этот новичок как-то сразу приглянулся мне. Несмотря на раны, синяки и кровоподтеки, разбитое и опухшее лицо, - этот невольник не выглядел сломленным, хорошо сложенный, во взгляде горит огонь непримиримой гордости, - редкое качество для раба. Остальные зажатые, потерянные и напуганные жались серой, бесформенной массой друг к другу, а он стоял отдельно: развернутые плечи, высокоподнятая голова, сжатые кулаки.

- Вот с этим проблем будет масса! – Один из служащих отца, сопровождавших груз, недовольно взглянул на новичка. – В полете держали его в отдельной клетке, дерется со всеми, огрызается - дикая зверюга.

Я подошел к новому рабу, осмотрел его сверху донизу.

- Как тебя зовут?

Он криво усмехнулся, так же оценивающе оглядывая меня, сплюнул в сторону, наверное, чтобы у меня не возникло сомнений в том, как он ко мне относится.

- Разве рабу позволено иметь имя? Как тебе вздумается, господин, так и называй! – В голосе ни смирения, ни покорности.

- Ух ты какой гордый! – Я ухватил наглеца за подбородок и он тут же ожег меня взглядом, хотя попыток освободиться не предпринял. На меня смотрели глаза дикого, необузданного зверя, яростные и жестокие, ненавидящие все и вся.

- А ну взгляд опусти, когда с господином разговариваешь, счастливчик! – Надсмотрщик, наблюдавший за нашим разговором, отвесил рабу подзатыльник и невольник в мгновении ока развернулся и нанес обидчику сокрушительный удар, сваливший грузного, здоровенного мужика с ног. Тут же налетели охранники, завалили непокорного раба на землю, принялись избивать, наказывая за неподобающее поведение.

- Сейчас я тебе счастья-то поубавлю! – Взревел оскорбленный надсмотрщик, подлетая к невольнику, с огромным желанием отомстить за унижение.

Тогда я впервые услышал это странное прозвище, но не придал ему особого значения. Чуть позже, на медицинском осмотре, где мне довелось присутствовать, увидел и его клеймо. Подкова – символ удачи и счастья, – изуродовала его золотистую кожу, а так же многочисленные шрамы, швы и следы ожогов, говорили сами за себя и выдавали страшную и жестокую правду о прошлом этого парня, явно незнакомого с таким понятием как счастье.

Я хотел оставить его себе, надеясь, что со временем он остепенится, перестанет дерзить и начнет вести себя подобающим образом. Но у моего отца, оказывается, были совсем другие планы на новых невольников. Он посчитал, что «испорченные» войной рабы с Серты должны пройти жесткое перевоспитание, а поэтому отправил их на западные плантации, где с любых гордецов быстро сбивали спесь и делали их более послушными и покладистыми. Именно в этих угодьях, с тяжелыми климатическими условиями, а поэтому с экстремальным земледелием, работали самые жестокие надсмотрщики, которые создавали для своих подопечных невыносимые условия жизни.

Мне, в принципе, было некогда заниматься укрощением непокорного невольника, поскольку намечалась деловая поездка в Империю, поэтому я и не стал настаивать на том, чтобы выкупить «счастливчика» у отца. Подумал, что мне это как раз даже на руку. Командировка продлится от силы месяц, а там вернусь и успею забрать его с плантации до того, как он превратится в забитое и запуганное животное. Но не успел, и теперь, скорее всего, парня приговорили к смерти, за то, что он осмелился на побег, да еще пытался угнать корабль.

Нужного мне раба я отыскал быстро, он был привязан к коновязи, его спина представляла собой кровавое месиво, на лице не было ни единого живого места, глаза заплыли, но взглянули на меня с нечеловеческой ненавистью. От этого взгляда становилось несколько не по себе.   Несмотря на жаркий, душный вечер, парня знобило так сильно, что я слышал, как стучат его зубы. Увидев меня, он тут же попытался выпрямиться, насколько позволяли его путы, и унять дрожь. Выказывая непримиримую гордость, показывая всем своим видом, что не сломлен и сдаваться на мою милость не собирается, он сжал перебитые пальцы в кулаки, сцепив зубы и сильно побледнев.

Ничего себе сила воли, у меня аж дух захватило, я впервые столкнулся с подобной личностью и еще больше захотел обладать им.

- Так все-таки, как тебя зовут? – Мне хотелось расположить его к себе, заставить говорить.

Он хмыкнул, попытался ухмыльнуться, но лишь скривился от боли в разбитых губах.

- Разве я не ясно высказался раньше, что у раба нет имени, как господин назовет, так его вещь и станет называться... – Даже находясь в таком состоянии, невольник осмеливался дерзить, это меня еще сильнее впечатлило.

Я пропустил колкие замечания мимо ушей, подошел к низкому столику и поднял банку, в которой копошилась черная муравьиная масса.

- Знаешь, что это? – Я потряс банку перед глазами раба.

Он сглотнул и ничего не ответил.

- Это, я полагаю, приготовили для тебя назавтра... Какая страшная казнь...

Парень отвел взгляд, пробубнив что-то невнятное.

- Что ты там сказал? – Переспросил я.

- Да плевать мне! – Повторил он, но на банку не смотрел.

- А тебе рассказали, что сделают с тобой эти букашки?

Раб промолчал, мельком взглянув на меня, но тут же насупился и отвернулся, а я продолжил.

- Тебе в задницу введут трубку, а потом по ней запустят голодных муравьев. Сначала, возможно, ты даже ничего не почувствуешь, а потом эти твари медленно пожрут тебя изнутри, умирать ты будешь мучительно долго. Когда боли станут невыносимыми, ты одумаешься и начнешь умолять сжалиться над тобой, но процесс необратим. Это альзанги, паучьи муравьи, в естественных условиях эти твари неопасны, потому что предпочитают жить глубоко под землей и питаются корнями деревьев и личинками насекомых. Но совсем другое дело, когда они долго голодают, им становится безразлично что жрать, в их слюне находится кислота, разрушающая любые ткани. Твои внутренности будут постепенно разлагаться, превращаясь в вязкую кашу, пригодную для пищи муравьев. Трудно сказать, когда ты сможешь отмучиться и умереть, скорее всего ты из кожи вон вылезешь, чтобы разжалобить своего хозяина, и он из сострадания прикажет прекратить твои мучения. Но не думаю, что все сложится для тебя столь удачно, мой отец не отличается добрым нравом и вряд ли его тронут твои мольбы.

- Я не стану умолять! – Прорычал невольник, дернувшись.

- Станешь, ты даже представить себе не можешь той боли, которая тебя ожидает. Когда в прошлый раз одного из беглых казнили с помощью этих муравьев, раб рвал ногтями свою кожу, отгрыз себе пальцы, бился о стены, разбивая тело в кровь, пытаясь избавиться от мучений. Даже плен у имперского офицера тебе раем покажется, поверь мне!

Парень вздрогнул всем телом, видимо, напоминание о прошлом сильно задело его.

- Что ты от меня хочешь, зачем пугаешь этой банкой? – Спросил он, и в голосе раба я уловил появившиеся нотки страха.

- Покорись мне и я, как твой хозяин, смогу защитить тебя.

«Счастливчик» криво усмехнулся, окинул меня презрительным взглядом и произнес.

- Я однажды уже поверил... Спасибо, больше не хочу!

- Что же, как знаешь!

Я пошел к дому, подозвал одного из палачей, намереваясь переговорить с ним о завтрашней казни.

Утро выдалось пасмурным, но здесь это было благом, поскольку все мы ждали дождя, порядком утомившись от продолжительной засухи, грозившей нарушить все наши планы на будущий урожай.

Я, потягиваясь, спустился с крыльца и тут же услышал ужасные крики, заставившие меня на мгновение оцепенеть. Судя по всему начались казни. Когда я пересек двор и оказался за домом, где проходили пытки, то встретил бледных, напуганных рабов, которых согнали во внутренний двор, чтобы преподать урок, - что бывает за плохое поведение. Невольники жались друг к другу, смотрели с неподдельным страхом, многие отводили глаза, но надзиратели строго следили за тем, чтобы все до единого человека, присутствующего на казни, наблюдали за экзекуцией.  

- Я же приказал казни без меня не начинать! – Напустился я на главного палача, едва сдерживая свою ярость.

- Господин, простите! – Он поклонился мне с абсолютно невозмутимым видом. – Эта казнь началась еще до Вашего приезда...

- Альзанги? – Перебил я.

- Они!.. – Палач кивнул. – Тогда их только отловили, они были сытые, но хозяин все равно распорядился запустить этих тварей в зачинщика побега, а теперь они съедают его заживо.

Он передернулся, но тут же взял себя в руки.

- Сколько он уже мучается?

- Около четырех часов, господин. Оставшиеся букашки все это время голодали, так что остальным приговоренным повезло больше, - мучиться будут меньше, - если, конечно, это можно назвать везением.

Мы вместе подошли к месту казни.

Приговоренный катался по земле, кричал в голос, умоляя убить его, остановить муку, он уже разодрал ногтями тело и лицо, едва не выцарапал себе глаза, бился головой о камни. Кидался к наблюдателям, и если бы не короткая цепь, то вполне мог покалечить кого-нибудь из присутствующих, потому что уже начал терять разум от боли и впадать в бешенство. К сожалению, процесс невозможно было повернуть вспять, никто уже не смог бы помочь человеку, атакованному альзангами, поскольку кислота этих паучьих муравьев медленно проникала во все ткани тела, разрушая даже кости. Мне только осталось сочувствовать бедняге, да злиться на отца, который действовал такими варварскими методами, чтобы наказать провинившихся и припугнуть всех остальных. Он добился желаемого, все кто находились рядом с местом казни, с ужасом наблюдали за происходящим, особенно приговоренные, эти, как только увидели меня, сразу же принялись молить о милости и прощении, слезно просили сжалиться над ними, клялись, что будут покорными и послушными рабами для своего господина и никогда больше не посмеют идти ему наперекор. Единственным исключением оказался «счастливчик», он сохранял гордое молчание, смотрел с холодным равнодушием как на умирающего раба, так и на всех остальных невольников. И только по судорожно-сжатым кулакам, с побелевшими костяшками пальцев, можно было догадаться как ему страшно.  

- Хватит, прекрати это!.. – Я подал знак палачу, он неуверенно посмотрел на меня.

- Господин Уинфред, но ведь хозяин приказал...

- Выполняй! – Перебил я, не собираясь терпеть противоречий. – Я возьму на себя всю ответственность.

Слуга подчинился, вынул из-за пояса короткий нож, подошел к несчастному рабу и задрал его голову, ухватив за волосы.

- Спасибо, господин... – Прохрипел невольник, прежде чем нож прекратил его мучения.

- Следующий! – Закричал палач и указал на «счастливчика».

Пленник непроизвольно дернулся, попытался сопротивляться, лягая помощников палача ногами, но добился только сильного удара в пах, сжался, коротко выдохнув, заскрипел зубами от злости и бессилия. А в это время с него содрали лохмотья, в которые превратились его брюки, после многочасовых пыток.

- Придержи-ка его, чтобы не брыкался! – Крикнул один из помощников, бесцеремонно развел ягодицы парня и мастерски загнал в его анус прозрачную трубку, оканчивающуюся воронкой. – Ну вот и все, он готов, можно запускать!

Он отошел от узника, освобождая место для палача, который уже открыл банку, потряс ее, тормоша и раздражая насекомых. Черные альзанги зашевелились, зашуршали, заскребли по стеклу своими паучьими лапками, пытаясь выбраться на волю поскорее.

Раб непроизвольно сжался, отпрянул от страшной банки, оглянулся на меня и в его взгляде я уловил отчаяние и страх. От меня не укрылось то, что он так тщательно пытался скрыть, - «счастливчик» готов был смирить гордыню и признать меня своим хозяином.

- Стой! – Мой приказ заставил палача застыть, банка зависла над воронкой, муравьи копошились где-то посередине, стремясь поскорее выбраться и получить пищу. Я подошел к невольнику, ухватил за челку, заставив смотреть в глаза.

- Я даю тебе последний шанс, раб!

Он какое-то время молча смотрел на меня, будто боролся сам с собой, решая, какой дать ответ, затем отвел взгляд и, судорожно сглотнув, глухо произнес.

- Я прошу Вас о милости, хозяин...

- Как твое имя?

Он опустил голову, не смея больше артачиться.

- Лейн...

- Освободите его!

Повторять дважды не потребовалось, мой приказ был исполнен мгновенно. Остальные рабы загомонили, заплакали, пытаясь разжалобить мое сердце, взывая к моему милосердию, умоляя меня сжалиться.

- Притормози с казнями, я переговорю с отцом!

Палач поклонился мне, закрывая банку, с видимым облегчением, - даже ему, видавшему многое на своем веку, было невыносимо наблюдать за умирающими в мучениях узниками.

Лейн шел рядом, он хромал, едва переставлял разбитые ноги, но старался не отставать. Я сбавил темп, давая рабу возможность идти медленнее.

- Приготовьте ванну и все принадлежности! – Отдал я распоряжение служанке, которая ждала меня на крыльце. – Хорошенько вымойте этого раба, а потом пусть лекарь осмотрит его и обработает раны.

- Слушаюсь, господин! – Женщина недоверчиво посмотрела на невольника, который только что избежал страшной казни, в ее взгляде легко угадывался испуг перед бывшим бунтовщиком.

- Не переживай, он будет послушным! – Пообещал я и улыбнулся, и тут же получил ответную улыбку, которая выглядела вежливой, но очень натянутой и кислой, вопреки желанию, служанка выказывала свое недовольство тем, что преступника вверяют ее заботам.

- Иди с ней и не заставляй меня пожалеть о том, что я тебя помиловал! – Сказал я и Лейн склонил передо мной голову, показывая, что смирился со своим положением и будет повиноваться моим приказам. Столь быстрые перемены меня удивили и немного насторожили, вообще, с самого первого появления у нас, он проявлял нестандартное поведение, не свойственное рабам системы Серта, в которых изначально вытравливали любое проявление воли и непокорства. Похоже отец был прав, война сильно изменила покорных и безотказных невольников, существующих исключительно для своих господ. Вспомнив об отце, я тяжело вздохнул, ведь я без его разрешения взял и отменил казнь «счастливчика», да еще пообещал, что за других слово замолвлю. Пришлось идти к строгому родителю на поклон, а не то, неровен час, сам получу хорошую взбучку за своевольство.

Старик сидел в кожаном кресле, в своем кабинете, на столе перед ним лежала торговая энциклопедия в темно-вишневом переплете, которую он любил перечитывать время от времени, открывая в совершенно произвольном месте. Я сразу ощутил, что он находится в хорошем расположении духа, а это могло помочь мне в решении проблемы.

- Ну что, как там продвигаются казни?

- Вот как раз об этом, отец... Ты уже казнил основных зачинщиков, сегодня получил по заслугам подстрекатель к побегу, может быть, остальных рабов помиловать, думаю, они оценят твою доброту и больше не позволят себе подобных вольностей?

Старик задумчиво потер переносицу, потом глянул на меня из-под густых, седых бровей, пожевал губами, будто подсчитывал предстоящие убытки, если не согласится с моими доводами.

- А этот несчастливый взломщик кодов?

Меня непроизвольно кинуло в испарину.

- Понимаешь... Тут такое дело, я на время остановил его казнь, хочу выкупить этого раба у тебя...

- Выкупить? – Отец усмехнулся. – Вот значит как...

Он сложил руки на животе и покрутил большими пальцами, будто наматывал на них нитку с невидимой катушки.

- Да, мне как раз нужен смышленый помощник, а он, как мне кажется, обладает живым умом и не без способностей... Вот я и подумал...

- А сладишь ты с ним, ты ведь совсем не в меня пошел, где тебе усмирить этого парня?

Издевательский тон и явное пренебрежение в голосе старика, такие обычные для него, отчего-то в этот раз вызвали во мне обиду. Я насупился и сжал кулаки, подумав про себя: «Плохо же ты меня знаешь, отец! », а вслух произнес, не собираясь ни в чем ему уступать.

- Что гадать, продай и узнаешь!

- Ух ты, такой уверенный, мне прям интересно! – Он снова пожевал губами, взглянул на меня и едко усмехнулся. – Ладно, пожалуй уступлю тебе этого раба, мне его смерть ни к чему!

Неожиданно для меня согласился отец и тут же принял чек, правда, милостиво дав мне небольшую скидку.

- Товар все-таки порченный, не стану же я со своего сына три шкуры драть!

Объяснил он свой нелогичный поступок и приказал мне поскорее убираться из его кабинета и не отнимать драгоценное время отдыха.

Остальных тоже помиловал весьма охотно, не забыв попенять мне в том, что я слишком уж мягкосердечен там, где требуется проявить волю и твердость. На его-то счет никаких сомнений не возникало, он согласился с моими доводами не из жалости, отец бы никогда не пожалел рабов, скорее уж те деньги, которые заплатил за каждого невольника и которые естественно терять не собирался.

Повинуясь моему приказу, новый раб пришел в мою комнату, как только помылся и получил необходимую помощь врача. Уверенно постучался, дождался разрешения, вошел, тихонечко прикрыл дверь, застыл около нее в поклоне, - всем своим поведением показывая, что необходимое дисциплинарное обучение он все-таки получил и умеет быть вежливым и послушным.

- Проходи! – Лейн сделал несколько шагов, остановился у стола, потупив взгляд, как и полагается вышколенному служителю. – Завтра я уезжаю в главную резиденцию, а через день отбываю в колонии, ты теперь везде будешь меня сопровождать. Тебе придется подчиняться моему распорядку и моим правилам, неповиновения или грубости я не потерплю, ты должен это уяснить раз и навсегда.

Раб глубоко вздохнул, метнул на меня взгляд из-под густой челки, затем  произнес мягко и покорно.

- Да, хозяин.

- Раздевайся! – Вообще, у меня не было желания давить на него, но я хотел, чтобы он понял, ему придется выполнить любой мой приказ.

Лейн принялся раздеваться, не промедлил, не стал задавать вопросы, даже в его взгляде не промелькнуло никакого недовольства. Спустя минуту он стоял передо мной абсолютно обнаженный. Я обошел его, разглядывая. Наш семейный лекарь постарался, зашил слишком большие и глубокие раны, меньшие тщательно обработал, вправил выбитые пальцы, перебинтовал руки.

Парень был несколько худощав, но при этом хорошо сложен: подтянутый живот, красивая грудь, широкие плечи, прямая спина и упругие ягодицы, крепкие ноги и сильные руки.

- После войны ты работал в фермерском хозяйстве?

- Да, хозяин!

Тяжелый труд на земле способствовал поддержанию его тела в такой прекрасной форме. Лицо сейчас опухло от синяков, но глаза – бархатные, карие очень выразительные, обрамленные длинными, пышными ресницами. Наверное, именно эти глаза и привлекли мое внимание. Лейн и при первой нашей встрече был сильно избит, поэтому я пока не видел какова его внешность, но в общем, новый раб мне очень нравился.

- Ложись грудью на стол!

Невольник замешкался, сжал губы и покраснел, но его замешательство длилось лишь миг, затем он выполнил мой приказ. Я погладил его по затылку, затем по шее, чувствуя, как Лейн вздрогнул под моей ладонью. Меня разбирало любопытство, позволит ли он мне делать все, что я захочу, не проявит ли сейчас свой характер? Я слегка сдавил его шею пальцами, прижав парня к столу, погладил его по спине, раб и не подумал сопротивляться, только слегка вздрагивал при моих прикосновениях.

- Лежи смирно и не смей шевелиться.

- Слушаюсь, хозяин!

Я отпустил его и взял со стола декодер.

- Я выкупил тебя у отца, так что теперь ты принадлежишь мне, и сейчас я перекодирую твой чип, чтобы окончательно сделать своим.

От меня не укрылось, как он напрягся и сжал край стола перебинтованными пальцами. Процедуру декодирования можно было провести быстро и почти безболезненно, а можно было растянуть пытку и превратить ее в вечность. Видимо раб не доверял мне и боялся, что я пойду вторым путем, чтобы дать ему понять, кто здесь хозяин. Декодер пискнул, красный луч иглой впился между шестым и седьмым шейными позвонками, безошибочно определив местоположение чипа, меняя данные. Мучить парня в мои планы не входило, поэтому все прошло очень быстро, я набрал информацию о себе заранее и не перестраивал декодер по ходу операции.

Лейн расслабился только когда все закончилось.

- Вот и все. – Я отошел от него и отложил декодер, а раб попытался подняться.

- Разве я разрешил тебе встать?

- Простите, хозяин! – Он, с явным разочарованием, снова опустился грудью на стол.  

Подойдя к нему, я вновь погладил его по шее, по плечам, затем медленно повел руку вдоль позвоночника, удивляясь бархату золотистой кожи. Если бы не все эти шрамы, он был бы идеален.    

- Тебя брали сзади? – Спросил я, продолжая гладить, спускаясь ниже к ягодицам.

- Да, хозяин... – Глухо ответил он и в его голосе промелькнули боль и досада. Ягодицы судорожно сжались, когда мои пальцы скользнули между упругих половинок, но это было единственное сопротивление. Раб лежал смирно и с терпеливой покорностью сносил мой осмотр.  

- Тебе нравилось?

- Когда насиловали – нет!.. – Ответ, признаюсь, меня удивил, так значит у моего невольника был не только печальный опыт, полученный в плену, и ему есть с чем сравнивать?

- Одевайся!

Он облегченно вздохнул, сразу сообразив, что хозяин таким своеобразным образом решил проверить послушание своего нового приобретения. Лейн оделся так же быстро, как и разделся, хотя я знал, как ему больно шевелить вправленными пальцами.   Одевшись, он застыл передо мной, снова глаза опущены долу, - просто образчик первоклассного служителя. Я не торопясь подошел к столу, заметив, что Лейн наблюдает за мной, взял нагайку, покрутил ее в руках. Раб ощутимо напрягся и как-то сразу весь подобрался, видимо ожидая, что хозяин стеганет без предупреждения.

- Возьми, эта вещь всегда должна быть при тебе. – Сказал я и протянул ему нагайку. – Знаешь почему?

Он глянул на меня и тут же перевел взгляд на плеть.

- Да, хозяин, она – мое наказание! – Взял нагайку, скрутил ее и тут же заткнул за пояс.

- Прекрасно. – Я улыбнулся, присаживаясь за стол. – Теперь, если я решу, что ты провинился, тебе остается лишь подать мне плеть, чтобы я наказал тебя.  

- Да, хозяин!

- Я знаю, что тебя отправили на фронт совсем юным, так же слышал, что при побеге ты пытался взломать коды системы корабля, скажи-ка, Лейн, что за образование ты получил?

- В питомнике Серты мне дали весь необходимый минимум, дозволенный рабу. Мой код B17.587/С5.789-К – домашняя прислуга и личный помощник. Я обучен грамоте и основам математики, меня обучали этикету и правильной манере речи. Когда началась война, рабов переквалифицировали в солдат, сменилась и программа обучения. До того как попасть на фронт, я прошел подготовку навигаторов межзвездных кораблей. А уже на фронте меня обучили навыкам пилотирования легких судов класса «игла» и обращению с пятью основными видами огнестрельного оружия, включая и тяжелые боевые доспехи. К Вашим услугам, хозяин! – Он склонился передо мной, совсем не напоминая себя прежнего, его будто подменили. Мне понравилось, что этот раб держал свое слово и если уж покорился, то больше не изображал из себя гордеца, по крайней мере сейчас.

- Сегодня ты будешь спать в соседней комнате. – Сказал я. – Она предназначена для слуги и соединена с моими покоями дверью, а так же балконом. Можешь идти отдыхать, завтра на рассвете ты должен быть готов, мне нравятся расторопные рабы.

- Слушаюсь, хозяин!

Коротко ответил он и ушел к себе. А я занялся насущными делами, перебирая отчеты, присланные управляющими владений семьи Уинфред. Позже приехал мой старший брат и мне пришлось битых два часа выслушивать о его неудачных переговорах.

- Этот чертов Арк, как же я его ненавижу! – Рычал Малькольм, наливая себе виски в хрустальный бокал. – Хитрющий гад и злобный, уставится своими холодными зенками, будто обвиняет меня в чем-то, и с такой ехидной улыбочкой отказывает. Всегда так мягко стелет... А еще его этот адъютант, вот же гадкая рожа, много он нам крови попортил, пока мы не узнали, что он на картаканском, почти на всех диалектах говорит. Сидит выродок с равнодушным видом, а сам слушает о чем мы между собой переговариваемся и все своему хозяину докладывает, - так бы и размазал, попади он в мои руки! И ведь похожи друг на друга как братья-близнецы, да и по характеру такие же ублюдки редкостные!

Я улыбнулся про себя, не хотел брата злить еще больше, он всегда возвращался такой с переговоров, в которых принимал участие майор Даниель Арк, мне с ним встречаться не доводилось, но я реально горел желанием хотя бы разочек увидеть того, кто умудрялся так сильно изводить моего брата, обычно спокойного и рассудительного. Поскольку Мальком являлся наследником отцовского состояния, то ему поручали серьезные переговоры, а мне доставались лишь незначительные дела, хотя и за них с имперцами приходилось вести серьезные сражения.

- Отец мне сказал, что ты помиловал бунтовщиков? – Неожиданно сменил тему брат, присел в широкое кресло и, глотнув виски, поморщился.

- Да, стоило им увидеть, как прожорливы альзанги, они сразу же осознали все свои проступки. Отец приказал высечь их прилюдно, забить в кандалы и отправить обратно на плантации, где отныне их будут держать в черном теле.

- Но одному мерзавцу удалось улизнуть, да? – Малькольм усмехнулся. – Что же это за раб, который очаровал моего братца настолько, что он вдруг резко поменял свое отношение и взял личного служителя?

Я помедлил, отошел к окну, взглянул на темнеющее небо, поискал глазами первую звезду. Брат потягивал виски и не торопил меня с ответом.

- Не знаю... Что-то, наверное, есть в этом парне, он не похож на всех тех рабов, к которым я привык с самого детства, гордый и честный, - странно говорить так о невольнике с Серты.

- После войны таких вот гордецов прибавилось, мне многие плантаторы жаловались, смотри, не ослабляй внимания, поговаривают, что им частенько мозги сносит. В Серте сейчас разрабатывают сканер, для снятия части воспоминаний, чтобы сделать из этих «вояк» обычных рабов.

- Ну да!.. – Возмутился я. – Снова начнут выращивать «овощи» для грядок землевладельцев, вялых и инертных...

- Зато покорных! – Перебил меня Малькольм, хотел еще что-то добавить, но, заглянувшая в комнату служанка, позвала нас ужинать.

Мы вышли. Я сразу же увидел Акайну, личную служительницу моего брата. Рабыня слегка поклонилась мне. Жилистая, подтянутая, с выражением вечного недовольства на некрасивом, темном лице. Она была высокой, всего на голову ниже Малькольма и одного роста со мной. Женщина-телохранитель отделилась от стены и тенью последовала за своим хозяином. У меня пробежал холодок по спине, Акайна убивала так легко, будто дышала и никогда не мучилась угрызениями совести. В детстве мне казалось, что она злая колдунья из страшной сказки, я боялся ее, хотя и знал, что она никогда и ни за что не причинит вреда родственникам Малькольма. Мой брат вытащил ее из-под топора палача на одной из планет-колоний, - Акайну поймали во время набега и собирались четвертовать, а перед казнью вырвали язык, чтобы она не могла умолять о пощаде. Не знаю, почему Малькольм пожалел ее и спас, он никогда не рассказывал, но был по-настоящему привязан к своей рабыне, а она души не чаяла в хозяине, наверное, так же вот мать и дитя любят друг друга, честно и бескорыстно. Я никогда не знал материнской любви (мама умерла, рожая меня), поэтому не слишком-то и переживал по этому поводу, а вот Малькольм, видимо, нуждался в тех чувствах, о которых сохранил самые теплые воспоминания. С появлением Акайны, он наконец-то перестал меня ненавидеть и начал видеть во мне не убийцу матери, а своего младшего брата. Ведь до этого я терпел от него лишь насмешки и обидные прозвища, да получал тумаки и зуботычины.

Ужин прошел бурно, брат снова начал возмущаться по поводу переговоров, подспудно понимая, что отец недоволен неудачами своего старшего сына. Я же сидел тихо и старался не вмешиваться в разговор старших, из вежливости только лишь выказывая небольшой интерес к их общим делам. После ужина, облегченно вздохнув, что все закончилось, я ушел к себе, где весь оставшийся вечер занимался с документами. Позже слуга отца, опекавший меня с детства, принес мне горячее молоко, почему-то он считал, что я все еще не смогу уснуть без этого напитка. Я улыбнулся и поблагодарил его, проследил, как Бил разбирает мою постель.

- Вам помочь раздеться? – Спросил он и я отрицательно качнул головой. Бил тут же ретировался, пожелав мне чудесных снов.

Я упал на кровать, не раздеваясь, прикрыл глаза. Ночь выдалась душная, пропитанная сладким запахом цветов, в такие ночи мне всегда плохо спалось. Пришлось встать и открыть балконную дверь, - ни ветерка. Я вышел на балкон, поднял голову к темному небу. Сколько лет я уже мотаюсь с одной планеты на другую, космос избороздил вдоль и поперек, но вот не могу забыть детскую свою восторженную любовь к звездам, они до сих пор кажутся мне загадочными и непознанными, далекими, наполненными множеством тайн, которые ни одному человеку не дано разгадать. Я повернул голову и увидел, что в комнате Лейна горел свет, наверное, и ему не спится. Прошел по балкону и заглянул в окно. Парень лежал на животе, уткнувшись в подушку, полуобнаженный, в одних штанах, он, кажется, все-таки спал. Но вдруг, словно почувствовав мой пристальный взгляд, вздрогнул и поднял голову, встретился со мной глазами, тут же вскочил с кровати и склонился в поклоне.

- Хозяин?!

- Нет, ничего, мне просто не спалось, а у тебя свет в комнате горел...

- Простите, я погашу... Просто!.. – Он склонился еще ниже. – Здесь безлунные, очень темные ночи...

А он, оказывается, боится темноты, кто бы мог подумать. Я усмехнулся про себя, а вслух произнес.

- Можешь спать как хочешь, мне все равно!

Равнодушно развернувшись, я вернулся к себе в комнату, разделся и обнаженным улегся на кровать, задумался: «взрослый, прошедший через войну и плен человек и вдруг боится темноты? Да уж, плен у офицера не скоро ему забудется». За этими мыслями я и не заметил как заснул.

Приснился мне кошмар из моего прошлого, до сих пор леденящий кровь, навеянный душной ночью, наполненной сладкими цветочными ароматами.   Именно от этого кошмара я проснулся, едва не закричав. Меня ощутимо потряхивало, сердце билось как сумасшедшее у самого горла, а на лбу выступила испарина.

- Вы очень неспокойно спали, господин! – Бил поставил поднос на тумбочку. – Увидели во сне что-то страшное?

Я присел на кровати, прикрылся простыней и отер холодный пот со лба, взглянул на слугу отца, ничего не ответив. Он и не нуждался в моем ответе, наверное, мой бледный и немного растерянный вид все сказал за меня.

- Я приготовил Вам омлет и сварил кофе, как Вы любите, господин. Пилот проверяет флер перед полетом, проводит тестирование, поэтому прошу, не торопитесь и позавтракайте спокойно, помните, завтрак – всему голова!

Я кивнул, улыбнувшись. Бил все так же опекал меня, как в детстве, когда взял на себя обязанности моей няньки.

- А как там Лейн?

- Ваш новый раб уже на ногах, я распорядился о его завтраке и проводил на кухню. Но если он нужен здесь, я немедленно пошлю за ним!

- Нет! – Остановил я Била. – Не нужно, я просто хотел узнать, проснулся ли он уже. Пусть придет сюда после того, как позавтракает.

- Я передам, господин! – Слуга поклонился. – Не смею Вас больше отвлекать. Приятного аппетита!

Он вышел, а я с удовольствием позавтракал, затем принял душ, долго и с наслаждением стоял под теплыми водяными струями. Вышел из душевой, обмотав бедра полотенцем, и не сразу заметил Лейна. Он же тут же согнулся в поклоне, приветствуя меня.

- Хозяин! – Я непроизвольно вздрогнул и обернулся на слугу. – Будут ли для меня какие-нибудь распоряжения перед отъездом?

Я присел на кровать, оглядывая покорного раба, склонившего передо мной голову.

- Иди сюда и помоги мне одеться.

Он моментально приступил к выполнению приказа. Немного суетливо, но все-таки очень старательно одевал меня, избегая моего взгляда, как и полагалось вышколенному слуге.

- Ты очень услужлив, Лейн.

- Спасибо, хозяин. – Он смутился и, несмотря на его избитое, опухшее лицо, сделался невероятно очаровательным. Я протянул руку и коснулся его щеки. Раб сжался, словно ждал, что я ударю. Но мне захотелось просто погладить Лейна, поощряя за послушание. Он опустился на колени и принялся обувать меня, кропотливо шнуровал ботинки, стягивая шнурки в самый раз по ноге. Все-таки обучен он был на славу, я в который раз поймал себя на мысли, что зря раньше так настойчиво отказывался от рабов Серты.

Чуть позже мы вылетели в главную резиденцию моей семьи. Вообще-то, мне нужно было лететь в космопорт и возвращаться в колонии, но не заехать в родной дом, пусть даже совершая порядочный крюк, я не мог, меня тянуло туда где я родился и прожил самые радужные и веселые годы своего детства.

Флер только пошел на посадку, а я сразу же узнал Кая в одиноком человеке, стоящем у посадочной площадки. Сердце мгновенно сжалось, а затем подскочило к самому горлу и тут же сорвалось вниз. Я судорожно вздохнул, пытаясь взять себя в руки, и сразу почувствовал на себе внимательный взгляд. Лейн мгновенно отвел глаза, вообще-то он должен был сидеть на полу, как требуют правила поведения раба во флере, но мне совершенно не хотелось унижать его, все-таки он был приближен ко мне и стал моим личным служителем. Поэтому я позволил ему сидеть на откидном месте, которое отводилось вольнонаемному слуге, сопровождающему хозяина.

- Ты хотел что-то спросить? – Поинтересовался я. Раб потряс головой и больше не взглянул на меня. Наверное, ему интересно было наблюдать за мной или он просто хотел получше рассмотреть того, кому теперь принадлежала его жизнь.

Флер устало выдохнул, опускаясь на посадочную площадку, Кай поспешил к кораблю, чтобы встретить меня.

- Здорово! – Приветствовал я слугу.

- Приветствую, господин Уинфред! Я уж волноваться начал, куда Вы запропали, ведь вылетели ранним утром, а Вас все нет и нет...

- Я приказал пилоту сделать круг над плантациями, а потом мы еще приземлились на побережье, - но вода совсем не освежает, в этом году лето просто чудовищно жаркое.

- Стоило ли делать такой крюк, ведь дома Вас ждет прохладная ванна, господин Уинфред! Ее поддерживают в нужном режиме уже несколько часов, ожидая Вашего приезда.

- Что это, я слышу в твоем голосе занудные ноты управляющего? – Усмехнулся я, отметив про себя, как он тщательно избегает смотреть на меня, и первым пошел к дому.

- Вам бы все шутить, господин Уинфред, или Вы забыли, что я и есть управляющий главного дома?!

- Помню! – Резко ответил я и Кай тут же замолчал, лишь продолжал идти рядом, отстав от меня на шаг, как и подобает вышколенному слуге.

Мы дружили с самого детства, я до сих пор помню, как впервые увидел сына отцовского секретаря. Он был самым настоящим задирой и никому в доме спуску не давал. И наше знакомство началось с драки. Кая возмутил тон, которым я разговаривал с ним.

- Я не стану подчиняться тебе! – Выкрикнул незнакомый мальчишка, которого я ошибочно принял за нового раба.

- Как это так? – Мне было непонятно такое поведение, ведь в доме Уинфредов рабы всегда вели себя очень покорно, и вдруг такое открытое неповиновение.

- А вот так! – Он развернулся и врезал мне по уху, заставив упасть. Падая, я ухватил его под колени и с силой рванул на себя и мы, сцепившись и меся друг друга кулаками, покатились по лужайке.

- Мой отец вольнонаемный, и он секретарь господина Уинфреда, а я буду просто здесь жить и все! – Рычал в мое ухо мальчик, угощая меня тумаками и затрещинами.

- Раз твой отец слуга моего отца, значит ты – мой слуга! – Кричал я, доказывая свою правоту, подкрепляя ее своими кулаками. Он укусил меня за ухо, я разбил в кровь его нос, мы порвали одежду и извалялись в грязи.

Мой отец, узнав о произошедшем, разозлился не на шутку. Его секретарь, бледный и испуганный (ведь он только-только получил это место) извинялся за своего отпрыска, обещая наказать его самым строжайшим образом. И ведь наказал, - приказал пороть Кая на конюшне. Мой триумф правда тоже не был долгим, я присоединился к своему сопернику, растянувшись на лавке и получая свою порцию наказания. От души накричавшись под хлесткой плеткой, отпущенные после порки, мы спрятались в моем тайном убежище, в самом дальнем уголке сада, где рос дикий виноградник, создавая естественную беседку, и там помогали друг другу обработать синяки и ссадины. С этого момента и зародилась наша дружба. Хотя и драки время от времени случались, и конюх частенько брался за свою плеть по приказу наших строгих родителей, но все это сближало нас еще сильнее. Мы вместе учились, - отец, сторонник домашнего обучения, оплачивал наших учителей, лето мы проводили в загородных имениях моей семьи, вместе ездили на побережье, даже спали в одной кровати, не желая расставаться ни на миг, боясь этого расставания.

- Когда мы вырастем, ты станешь моим секретарем! – У меня даже сомнений не возникало, что так оно и будет.

- И ты готов терпеть рядом с собой такого наглеца? – Смеялся Кай, прижимаясь ко мне и ласково заглядывая в глаза.

Мне нравилось обниматься с ним, нравилось его тепло и его внимание. По наивности я считал, что это и есть дружба, такой она и должна быть. Откуда я мог знать, какие на самом деле чувства испытывал Кай, что за страсть скрывал он в своем сердце, стук которого я так часто слышал, когда клал голову на грудь верного друга, засыпая в его объятиях.

Эта правда открылась мне после того, как я поступил в университет, Каю отец тоже оплатил обучение, но только в колледже, поскольку простолюдинам не позволялось учиться вместе с аристократами. Мы впервые расстались так надолго. Целый год я жил ожиданием встречи. А когда вернулся домой, то не узнал своего приятеля, он раздался в плечах и опередил меня в росте, его голос сделался низким и чуть хрипловатым, в манерах появилась едва заметная грубость. Он сторонился меня, будто стеснялся случившихся с ним перемен. Но мне было все равно, и я липучкой приставал к нему, не осознавая еще, что время нашей дружбы закончилось.

До сих пор, думая о нем, сразу же вспоминаю тот вечер, душный, пропитанный сладкими ароматами цветов, ни ветерка, ни прохлады. Моя голова запрокинута и рот открыт в немом крике, я мог лишь хрипеть, потому что давно сорвал голос. От сильной боли я то и дело проваливался в небытие и от этой же невозможной боли снова приходил в сознание.

- Не надо... – Я больше не сопротивлялся, не угрожал и ничего не требовал, потому что он сломал меня, превратив в игрушку своей похоти. – Умоляю, хватит... Я прошу тебя... Сжалься!

Кай тогда не был похож на человека, он напугал меня, его хриплый, почти животный рык в самое ухо, склизкий язык и острые зубы, кусающие меня в исступлении, его твердая плоть, разрывающая изнутри, раз за разом вгоняющая в отчаяние, заставляли меня цепенеть и подчиняться. Он не слышал мои мольбы, его взгляд блуждал по моему лицу, но кажется не мог разглядеть его из-за туманящего мозг желания, он забыл о реальности, воплощая свои фантазии, делал мне больно, но даже не понимал, что творит.  

- Я так давно хотел тебя, Клайв, я не могу больше сдерживаться! Не сопротивляйся и прими меня, будь моим, навсегда моим!

Он изнасиловал мое тело, растоптал мою душу, пережег все чувства, надругался над гордостью и волей. Я сам себе казался жалким и ничтожным, сотрясаясь от рыданий, нервно двигаясь в такт его неровным движениям, заливаясь слезами стыда и унижения, я молил его сжалиться надо мной, пощадить и отпустить. Но кошмар продолжался и продолжался, а я потерял всякую надежду на освобождение. А потом вдруг все кончилось, погасло вместе с последними всполохами уходящего за горизонт солнца, и я провалился в блаженное состояние небытия. Я тогда решил, что за мной пришла желанная смерть, способная навсегда избавить от мучений и от этого чудовища, которое я принимал за своего лучшего друга.

Очнулся я от того, что кто-то стонет, с трудом разлепил тяжелые веки, пошевелился и хрипло вскрикнул, схватился за горло, - в нем полыхнул огонь, - закашлялся. В губы ткнулась фляжка и я, почувствовав воду, принялся жадно пить.

- Клайв, ты как?

Ненавистный голос привел меня в чувства, я дернулся, с трудом подавляя крик, отполз подальше от Кая, интуитивно закрылся от него руками. Он полз за мной на коленях, лицо его блестело от слез, а в глазах застыло отчаяние.

- Прости меня! – Взмолился он. – Я... Мне... Клайв, я будто с ума сошел, не знаю, как смог сотворить такое... Прости... Пожалуйста!..

Меня трясло, я с ужасом смотрел на приближающегося Кая и не мог произнести ни слова, он все так же полз за мной на коленях и молил меня о прощении.

- Нет! – Наконец смог выдавить я. – Никогда я не прощу тебя, Кай, никогда, слышишь!

Он застыл в изумлении, потом обнял мои ноги и принялся целовать с таким отчаянием, что мне сделалось жарко.

- Я стану твоим рабом, твоей тенью, лишь бы заслужить прощение, все что захочешь, любое наказание, любую боль, я все приму от тебя, только скажи, что однажды, пусть через тысячу лет, но ты простишь меня, Клайв!

Он молил о прощении и плакал, заливая мои ноги слезами своего раскаяния, но я оттолкнул его.

- Зачем тебе мое прощение? – Я презирал его и ненавидел.

- Потому что сам себя я никогда не прощу... – Он всхлипывал и говорил тихо, я едва различал слова. – Я... Ведь я...

- Не мямли, я не слышу, что ты там бормочешь! – Крикнул я, меня раздражала его слабость, она только подчеркивала мое падение.

- Я не смогу жить без твоего прощения, потому что люблю тебя больше своей жизни! – Четко и громко произнес Кай. – Из-за этой любви...

- Ты предал нашу дружбу! – Закончил я за него и он застонал, снова прижавшись лицом к моим ногам.

- Да, я предал нашу дружбу и не заслуживаю твоей милости, тогда прогони меня с глаз долой, я послушаюсь любого твоего приказа, или лучше убей, потому что без тебя я все равно не смогу жить. Я готов всю свою жизнь вымаливать твое прощение, умоляю, сжалься!

Меня рассмешили его слова, я не поверил Каю, не мог ему верить.  

- Что же, если ты так жаждешь прощения, то возможно я и прощу тебя однажды, но до этого заставлю страдать. Отныне я отбираю твою свободу, твое тело и твоя душа принадлежат мне, - ты согласен с этим?

Он кивнул.

- Не слышу?!

- Да, господин. – Ответил Кай.

- Очень хорошо, ты схватываешь налету. Ты больше никогда не тронешь меня, даже взгляд твой не должен касаться меня, с сегодняшнего дня я для тебя господин Уинфред, и только посмей еще хотя бы раз напомнить мне о нашей бывшей дружбе. Ты слуга этого дома и никогда тебе не подняться выше. Даже к рабам я стану относиться милосерднее, чем к тебе, ты для меня безродная дворняга, которой я просто позволил жить рядом и которая кроме палки ничего больше не заслуживает, как бы ни пыталась выслужиться. Я буду делать с тобой все что пожелаю, ты же должен все это принимать безропотно и покорно.

Он не возражал, слушал молча, склонившись к моим ногам, а я ждал, когда же он начнет возмущаться, когда возразит мне. Но Кай молчал, соглашаясь со всем, чтобы я не пожелал.

- Господин Уинфред?! – Его хрипловатый голос вывел меня из воспоминаний, я взглянул на слугу. – Вы перекусите с дороги или сначала примите ванну?

- Ванну, и отпусти слуг, сам поможешь мне... – С удовольствием наблюдаю, как он бледнеет, но безропотно готов выполнить любой мой приказ. – И да, распорядись, чтобы моего нового помощника разместили в комнате, находящейся рядом с моими покоями.

- Слушаюсь, господин Уинфред. – От меня не укрылось, как Кай взглянул на Лейна, сколько ненависти, ревности и зависти во взгляде. Ведь ему не позволено быть рядом со мной, он никогда не станет секретарем, - только слугой в доме, самым последним рабом, с которым я волен делать все, что пожелаю.

Кай покорен, он четко исполняет мои приказы. Мы заходим в ванную комнату, он помогает мне раздеться, безмолвный, послушный и безотказный, ставший пленником своей любви. Я позволяю ему вымыть себя, знаю какая это для него мука, затем только захожу в ванну, размерами напоминающую бассейн, и с блаженством опускаюсь в прохладную воду.

- Что застыл?

Кай вздрагивает, судорожно раздевается и спускается следом за мной, опускается на колени. Ему хватает знака и он тут же ныряет ко мне между ног, принимается ласкать меня. В прохладной воде возбуждение приходит не сразу и Кай несколько раз выныривает, чтобы набрать воздуха. Наконец я готов. Покорный слуга сам встает в нужную позицию, и я вижу, как он закусывает кулак, готовясь к боли. Раздвигаю его ягодицы, разорванный с прошлого раза анус успел зажить. Вхожу рывком, сильно, чтобы не расслаблялся, я никогда не облегчаю его участь. Кай скулит подо мной, пытается расслабиться, но без смазки ему это не удается. Мне тоже больно, но я ни за что не откажусь от этой экзекуции, она обязательна, как напоминание о том страшном дне, когда он так жестоко изничтожил нашу дружбу.

- Господин Уинфред... – Шепчет Кай, глотая слезы. – Господин...

- Заткнись! – Рычу я, и слуга, всхлипнув, снова вгрызается в свой кулак, скулит и стонет от боли.

Каждый раз, прилетая сюда, я думаю, что больше не увижу его, боюсь узнать, что Кай сбежал от этого невыносимого существования, которое я ему устроил. Но за четыре года, прошедших с того случая, когда бы я не прилетел домой, в любое время дня и ночи, на посадочной площадке я вижу его одинокую фигуру, высматривающую мой флер в небе. Не знаю почему он не сдается, неужели до сих пор ждет моего прощения?

Сердце приятно обрывается от этой мысли, срывается вниз и тут же взлетает вверх, заставляя меня заходиться в экстазе, толкаясь в покорное тело Кая все сильнее, доставляя ему все больше боли. Он уже кричит, ни в силах сдерживаться, сжимает меня словно тисками, дрожит под моими пальцами, оставляющими на его спине глубокие царапины, выгибается, открываясь передо мной, проседает, широко разводя ноги и рискуя поскользнуться на скользком дне ванны, трется грудью о шершавый кафель, послушный моим движениям. Он тоже хочет кончить, но я не разрешаю ему касаться члена и Кай повинуется мне беспрекословно. Но сегодня хочу быть милосердным, только сегодня...

- Ласкай себя! – Чувствую, как он вздрагивает подо мной, оглядывается, забыв, что ему запрещено смотреть на меня. – Разрешаю!

Он опускает руку к своему паху, вымученно, протяжно стонет, выгибаясь навстречу приближающемуся оргазму, и я чувствую его безудержное желание, оно буквально передается мне, заставляет возбуждаться вновь, я беру Кая еще и еще, пока не довожу его до исступления.

- Хозяин... Спасибо! – Он соскальзывает с моего члена и уходит под воду. Подхватываю его и выталкиваю из бассейна на бортик. Прохожу мимо, он слегка цепляется за мою ногу пальцами, но тут же отдергивает руку. Я беру полотенце, начинаю вытираться. Спокойно одеваюсь и выхожу из ванны, даже не взглянув на изнасилованного человека, пусть сам решает свои проблемы, меня они не касаются.

Сегодня был первый раз, когда занимаясь с ним сексом, я позволил Каю кончить, пусть это будет его вознаграждением за годы ожидания и боли.

Кондиционеры не справлялись, и в столовой, как впрочем и во всем доме, было по-настоящему душно, хотя после прохладной ванны, жара уже не казалась такой изматывающей. Я присел за стол, оглядывая разнообразие блюд. Кай расстарался для меня, наверное, поднял поваров спозаранку, чтобы те наготовили всей этой всячины. Он появился чуть позже, бледный, с покрасневшими от слез глазами, но одетый с иголочки, с приглаженными волосами. Подошел к столу, готовый обслуживать меня.

- Не нужно! – Махнул я рукой. – Теперь это обязанность Лейна.

Кай побледнел сильнее, сжал губы и судорожно сглотнул, замешкавшись.

- Ты чем-то недоволен? – Спокойно спросил я, жестом подзывая Лейна, который стоял неподалеку.

- Нет, господин Уинфред, как Вам будет угодно... – Кай покорно отошел к стене, застыл около нее живым изваянием.

Новый раб сразу же сообразил, что нужно делать и справился со своей задачей блестяще, обслуживал меня по первому разряду, подтверждая, что его изначально готовили как домашнюю прислугу.

- Как дела в поместье? – Спросил я у управляющего, отпивая красного вина из высокого хрустального бокала.

Кай прочистил горло и принялся докладывать мне о состоянии дел в имении моего отца. Я видел, как ему обидно, ведь единственной возможностью побыть рядом со мной, кроме конечно изнасилования, он мог только прислуживая мне в качестве обычного слуги, и до поры до времени я делал ему эту маленькую уступку, но с сегодняшнего дня его место занял личный помощник и это выводило Кая из равновесия. Он старательно прятал глаза, а я видел, как он украдкой смаргивает слезы обиды, как все чаще покашливает, прочищая горло, как старается держать себя в руках и вести подобающим образом, как отчаянно ищет предлога выяснить причину по которой я так внезапно наказал его.

Пообедав, я направился в свою комнату и снова не разрешил Каю прислуживать мне, оставив эту привилегию своему личному рабу.

- Да, и не беспокой меня по пустякам! – Сказал я управляющему и захлопнул дверь перед его носом.

- Слушаюсь, господин Уинфред!

Лейн вошел в комнату вместе со мной, он застыл рядом с дверью, ожидая от меня распоряжений.

- Ты можешь быть свободен, если мне что-то понадобиться, я позову тебя!

- Хозяин. – Раб поклонился мне и вышел.

А я присел в кресло, тут же увидев, что мне пришла почта из Империи.

- Вот же, даже отдохнуть не дают, снова какие-то проблемы с закупками? – Пробурчал я и открыл первое письмо.

Разобравшись с многочисленной корреспонденцией, ответив на самые важные письма, я наконец-то смог оторваться от компьютера и прилег. Голова гудела, а глаза слипались, - после сложных переговоров я часто прилетал домой измученным и не выспавшимся. Этот раз не был исключением, летел на Картакан, мечтая как следует отдохнуть в поместье отца, а меня огорошили с проблемами на плантациях. Первую ночь я почти не спал из-за криков невольников, а во вторую долго не мог уснуть из-за духоты, да еще тот кратковременный сон, так некстати закончившийся кошмаром, совсем не принес мне желанного отдыха. Я закрыл глаза и потянулся всем телом, проваливаясь в сладостную истому. На этот раз сон мой был легким и приятным, позволяющим расслабиться и отдохнуть.

Разбудил меня стук в дверь, я машинально глянул на часы, поспал я достаточно долго, но все-таки был недоволен тем, что кто-то осмелился разбудить меня.

- Господин Уинфред, могу я войти?

- Кай, кажется, я приказывал не беспокоить меня?! – Раздраженно проговорил я, присаживаясь на кровати, но все же позволил слуге войти.

Кай внес поднос с легким ужином, деловито принялся сервировать десертный столик.

- Простите меня, но солнце уже на горизонте, если бы Вы проспали дольше, у Вас могла разболеться голова.

Я невольно улыбнулся тому, что он, как и в детстве, продолжает верить в приметы, впрочем, доля истины была в его словах.

- А где мой личный помощник? Вообще-то, теперь это его обязанности. – Я поднялся, подошел к столу и взял ветку винограда с блюда, отошел к окну, принялся есть прохладные, сочные ягоды, всматриваясь в оранжевый закат.

- Господин Уинфред, я позволил себе задействовать его для работы на благо поместья.

Я удивленно уставился на управляющего.

- Не понял, что ты сделал?!

Кай склонился в низком поклоне, напрягся и побледнел.

- Он же слуга дома Уинфредов, значит обязан работать... Так я подумал... – Его голос дрожал, выдавая страх передо мной.

- И что же он делает?

- Чистит наземные водостоки...

Я усмехнулся.

- Других рабов в доме не нашлось для этой работы, да?

Кай промолчал, все так же оставаясь передо мной в поклоне, понимая, что его инициатива вывела меня из себя.

- Это что, ревность твоя что ли так выражается или ты не понял, что этот раб мой личный служитель, а не разнорабочий в этом доме? – Я подошел к нему, больно ухватил за подбородок и вздернул его голову, тут же увидев, как щеки Кая заливаются краской стыда. – Все понятно... В общем так, сейчас ты пойдешь за ним и пришлешь его ко мне, а сам займешься водостоками, лично.

- Господин Уинфред? – Непонимающе переспросил управляющий и тут же получил пощечину.

- Может быть, повторить приказ снова или ты решил окончательно сегодня разозлить меня?!

- Простите, этого больше не повторится, я сейчас же исполню Ваш приказ!

Он пулей вылетел из моей комнаты, а уже через несколько минут в дверь постучался Лейн. Он явился прямо с работы, поэтому выглядел достаточно неопрятно.

- Запоминай, даже если я приказал тебе прийти, ты должен сначала привести себя в порядок. – Жестко проговорил я.

- Слушаюсь, хозяин, позволите удалиться, чтобы переодеться?

- Даю тебе десять минут!

- Спасибо, хозяин!

Ровно через десять минут он явился в мою комнату чистый, благоухающий шампунем, с еще мокрыми, не успевшими высохнуть волосами. Резко склонился в поклоне, выхватил из-за пояса нагайку и протянул ее мне.

- Это еще что такое?

- Я повел себя бестактно, думаю, что заслужил наказание за нерадивость, хозяин! - Напряженно ждет моего решения, во всей позе только покорность и смирение. Он специально опережал события, чтобы смягчить наказание, - так поступали многие рабы, видимо выработали своеобразную защиту за долгие годы общения с жестокими хозяевами. Я понимал причину его рвения, но решил показать слуге, что со мной подобное не сработает, поэтому проговорил даже чересчур строго, чтобы он хорошенько запомнил мои слова.

- Никогда не решай за хозяина, Лейн, если я посчитаю нужным наказать тебя, то сам скажу об этом.

- Простите, хозяин. – Он свернул плетку и быстро заткнул ее обратно за пояс, оставшись в поклоне и не смея взглянуть на меня.

- Иди сюда и садись! – Я указал на стул, поставленный рядом с моим столом. – Хочу, чтобы ты начал учиться работе моего секретаря.  

Раб быстро выполнил приказ, внимательно выслушал все мои инструкции и очень аккуратно принялся сортировать документы, которые я хотел взять с собой в дорогу, чтобы спокойно просмотреть во время долгого полета. После того, как Лейн закончил эту работу, я принялся объяснять ему, как следует составлять мое расписание и показал несколько финансовых сайтов, которые ему придется ежедневно просматривать и составлять по ним простой отчет. На удивление, Лейн схватывал все быстро и уже к вечеру спокойно составил пробное расписание, проверил сроки завтрашнего вылета нашего транспортника и доложил мне о состоянии биржи на момент ее закрытия.

Да, я не прогадал с этим невольником, он прекрасно впишется в работу и станет первоклассным секретарем, теперь я в этом не сомневался. Только к полуночи я отпустил своего помощника отдыхать, предупредив, чтобы он хорошенько выспался, поскольку вставать нам предстоит рано.

Вопреки моим наставлениям, мне самому не спалось. Я вышел на улицу, неторопливо побрел по тропинке, ведущей к парку, обогнул дом и нос к носу столкнулся с Каем.

- Доброй ночи, господин Уинфред!

Он, повинуясь моему приказу, все еще очищал наземные водостоки.

- Смотрю, ты плохо следишь за поместьем. Похоже водостоки слишком сильно забиты, раз ты до сих пор не справился с работой?

Он опустил голову и тяжело вздохнул.

- Простите меня, хозяин.

- Ты же знаешь, что прощения моего ты не дождешься... – Грубо парировал я и пошел обратно к дому, гулять мне резко перехотелось.

- Но я жду уже так долго... – Кай пробубнил это себе под нос и вздрогнул, когда увидел, что я возвращаюсь. Он сжался весь, ссутулился и тут же принялся униженно извиняться за нечаянно оброненную фразу.

- Заткнись! – Кай подавился словами, не смея ни в чем противоречить мне. – Если устал, то можешь уйти в любое время, здесь тебя никто не держит! – Злость клокотала в моем голосе. – Ты вольнонаемный, увольняйся и катись куда захочешь!

Он рухнул на колени, уткнулся лицом мне в ноги.

- Господин, умоляю, пощадите, я был неправ, этого больше никогда!.. – Мои стопы горели под его поцелуями. – Обещаю, этого больше никогда не повторится! Только не гоните меня, позвольте остаться Вашим рабом! Только прикажите, и я сделаю для Вас все, все что пожелаете, смилуйтесь!

Я отпихнул его и, ничего не ответив, пошел к дому, а Кай так и остался стоять на коленях, все еще продолжая вымаливать мое прощение за свои неосторожные слова.