Наваждение

Господи, что же со мной такое? Задыхаюсь… Нечем дышать... Просто наваждение…

Так не бывает. Нет-нет! Это сумасшествие. Точно, это болезнь. Я больна и срочно должна вылечиться. Но как? Ни один врач не в силах мне помочь.

Это искушение. Оно преследует меня везде. Накатывает волнами, сносит мои крепости и бастионы, завоевывая разум, разбивая сердце.

И, главное, никто ведь не поймет. Боже, как рассказать маме, что будет думать после этого обо мне отец. Друзья? Поймут ли? Поддержат? Черт, черт, черт.

В одном из журналов прочитала душещипательную статью о том, что церковь «спасет» заблудшую душу дочери и вернет её в лоно истинной семьи. Ха! Я пыталась вскользь обмолвиться о моей ПРОБЛЕМЕ на исповеди. Да… Хорошо, хватило ума обратиться в приход за несколько кварталов от дома, где меня никто не знал. Иначе бы, я не знаю, чтобы тогда произошло. И это при том, что вот уже пять лет как я покинула родной город и перебралась в столицу.

Стоит успокоиться и все обдумать. Ни единая душа, ни о чем не догадывается, и даже Бен, хотя, мне все время кажется, что он обо всем знает и вот-вот, когда мы будем идти по улице или же сидеть в кафе, он укажет на меня пальцем и громко крикнет, чтобы слышали все, даже мои родители, живущие в нескольких часах езды отсюда: «Смотрите! Она – ЛГУНЬЯ! Она…». И все, абсолютно все, посмотрят на меня, на жалкую и никчемную, встанут в едином порыве и отойдут от меня на несколько метров, словно я заразная.

Я боюсь. Боюсь потерять Бена, потерять друзей, не хочу быть ИНОЙ.

Это не было мечтой всей моей жизни. Не об этом грезили мы с подружкой Кэтти, сидя вечером в домике на дереве, разливая чай по фарфоровым чашечкам. Ах, как же все просто казалось тогда. Вырасти, выйти замуж, нарожать детей, прикупить в пригороде домик с белым забором и заниматься разведением цветов. Смешно.

Что же ты сейчас поделываешь, Кэтти? М-м-м, вроде бы вышла замуж за какого-то байкера и укатила в восемнадцать лет из родного городка. Интересно, ты счастлива? Даст бог, еще свидимся. Но даже ты не сумела бы мне помочь.

Ну, что? Что еще сделать? Пулю в лоб? Вскрыть вены? Смалодушничать и уйти от выбора, который должна сделать я и только я?

Психологи. Это отдельная тема. Двести долларов за сеанс и: «Это детские страхи. Нам предстоит с Вами долгая работа. Запишитесь у моего помощника на следующий сеанс». Ха! Иди к черту! У меня не было никаких комплексов до визита к тебе, чертова кукла.

Господи! Избавь от лукавого! Это грех, грех. Мне тяжело, душа мечется, я лечу на свет, который сгубит меня, опалив своим огнем раз и навсегда. Я умру? Да, я исчезну.

Я улыбаюсь, бегаю по утрам, занимаюсь сексом с Беном, хожу на работу и чувствую, что таю. Меня нет, осталась лишь дымка, фантом. Я – фантом. Мираж в пустыни, в огромном сером мегаполисе, который поглощает тело и душу.

Губы пересыхают, сердце бьется двести ударов в минуту, по всему телу озноб, мысли лихорадочно мелькают, я словно хищник перед прыжком, все мышцы натянуты до предела. Еще чуть-чуть. Вот-вот, и наступит конец. Да-да. Наступит конец моим мучениям и я…

Почему в столь огромном городе из стекла и бетона, низкокалорийных йогуртов, круглосуточных магазинов и стрип-баров нет одной единственной группы анонимной поддержки, где бы меня поняли и выслушали?

«Привет всем! Меня зовут Сара Мидлер и я, кажется, возжелала… женщину! »

Аплодисменты. Занавес. Конец.

Все должно было быть по-другому. Абсолютно все.

В школе я была влюблена в капитана футбольной команды Томаса Джеферсона, по которому сохли все девчонки, и именно с ним в шестнадцать лет на озере одной звездной ночью я лишилась невинности. В колледже у меня бы роман со Стивом Тимунсом. В конце концов, я живу с Беном вот уже два года, и секс с ним меня устраивал, даже вполне. Но все изменилось полгода назад.

Мне тридцать три года и я работаю в одной известной нью-йоркской газете. На семнадцатом этаже. Это кое о чем говорит. Мы не принадлежим к высшей касте, но и не встречаемся за ланчом с теми, кто обитает на втором или на третьем. Хотя эти условности иерархии крупной компании немного смущают.

У нас строгий дресс код. Темная юбка, белоснежная блузка, в кабинет к начальству следует надевать темный пиджак. Полное подобострастие.

Я пытаюсь делать карьеру. Глупо, Вы не находите? Работать без сна и отдыха, пахать из последних сил, надеясь, что тебя заметят и пригласят на этаж повыше. Но я приехала из маленького провинциального городка и возвращаться обратно никак не желала, поэтому приходилось работать, стиснув зубы, надеясь или даже нет, не так, уповая на удачу.

С Беном мы познакомились случайно в одном из баров, устраивающем в тот вечер какую-то вечеринку. Он угостил меня выпивкой, мы немного поболтали, обменялись телефонами, а наутро он позвонил, пригласил прогуляться. Благо, в тот день у меня был выходной. Мы бродили по парку, съели по хот-догу, повалялись на траве, а позже повалялись на кровати у Бена. Ужасно. Считаете меня глупой, на первом же свидание переспать с парнем. Но, видит бог, я этого не хотела. Как-то само собой вышло. Он поцеловал меня в первый раз на прощание нежно и немного робко, я не противилась. Этого было не достаточно. Бен покрепче прижал меня к себе, и я поняла, что поцелуями здесь не обойдешься. Желание пробежало холодком по позвоночнику, обдав жаром все тело, и дальше я уже не могла контролировать ситуацию.

Мы поймали такси и целовались на заднем сиденье как два подростка-переростка, жадно и неистово, словно за нами была погоня. Еле добрались до его квартиры. Дверь все никак не хотела открываться, поэтому, когда мы все-таки попали в квартиру, до кровати так и не добрались.

Бен целовал меня как сумасшедший, прижав спиной к стене. Раздвинув коленкой мои ноги, он сжал посильнее меня в своих объятьях, судорожно пытаясь расстегнуть непослушное платье, скрывающее от него мои груди. Когда с ненавистной застежкой было покончено, Бен, не переставая изводить меня своими поцелуями, запустил одну руку ко мне в трусики, а другой накрыл левую грудь. Господи, что он делает?  

Доведя почти до полуобморочного состояния, Бен приподнял меня и усадил на свой член. Вот черт… Еще… Еще… Господи…

Вы знаете, что 30% всех женщин симулируют оргазм? Так вот в тот день это было не про меня. И как же сладко трахаются нью-йоркские пожарные. Оказалось, что Бен служил в пожарной команде.

Вот так, как-то само собой получилось, что мы стали жить вместе. Два года вместе в одной квартире, в одной ванне и в одной постели. Секс по утрам, ночной секс после дежурства. Все вошло в свой привычный ритм, и я даже познакомилась с его родителями. Где-то на горизонте замаячил пригородный домик с белым резным забором, и я даже чувствовала аромат цветов, смешанный с запахом свежевыпеченных воскресных булочек с корицей.

У нас были свои друзья, свои планы на это лето, мы мечтали о том, как отправимся на море, снимем домик, поваляемся на пляже, займемся любовью при полной луне под шепот волн на теплом песке. И прочее, прочее, прочее.

Куда все это делось? Как так получилось? Как можно было все это вычеркнуть из своей жизни?

И мне кажется, я только что смыла всю свою жизнь в унитаз.

Всё началось внезапно.

Это был обычный вторник. Я опаздывала на работу, долго не могла поймать такси. Лифт как назло медленно полз, и я поторапливала его, постукивая ножкой по полу.

И вот, когда уже на табло появились заветные цифры «17» и я, было, собралась незаметно прошмыгнуть на рабочее место, произошло то, что навсегда изменило мою жизнь. Изменило меня.

Дверцы лифта распахнулись и я вместо того, чтобы  выйти, осталась внутри. «Добрый день», - произнесла ОНА и нажала на цифру «25».

Кларисса Иордан. Ведущий пиар-менеджер нашей газеты. Отдельный кабинет, очаровательная секретарша, лимузин, пентхаус, домик на Ривьере и многое другое, о чем шептались в коридорах.

Я видела её сотню раз по телевизору, о ней ходили легенды, но никогда бы я не подумала, что вот так запросто во вторник утром буду спешить на работу вместе с САМОЙ Клариссой.

Ей было около тридцати пяти лет, и она… любила женщин. Модели, модели, актрисы, модели и снова модели. Еще ни одна вечеринка в городе не проходила без присутствия мисс Иордан и её очередной длинноногой подружки.

Кларисса была миниатюрной брюнеткой, но рядом со своими длинноногими пассиями выглядела на все сто. Она знала, чего хочет от жизни, и поверьте мне на слово, она это всегда получала.

Она была моим идеалом. Не в смысле любви к женщине, о нет. Она очень долго и упорно работала и сама достигла всего того, что имеет сейчас. Я грезила, что однажды, как и Кларисса Иордан, стану известной личностью в нью-йоркских кругах. Господи, какая же я была дура.

Так получилось, что по мере подъема вверх лифт опустел, и остались лишь мы. Кларисса читала свежие новости в своем наладоннике, а я изображала из себя интерьер, короче старалась быть незаметной. Лифт тряхнуло, и мы не удержались на ногах.

- Черт, -  выругалась госпожа Иордан. – Когда они уже его поменяют?

Я что-то пробурчала в ответ нечленораздельное, и Кларисса удивленно повернулась ко мне, неожиданно обнаружив, что она не одна.

Она задержала на мне взгляд, и мне было этого достаточно, чтобы одна маленькая, такая крошечная мысль возникла в моей ТУПОЙ голове: «Интересно, какие её губы на вкус? ».

У Вас когда-нибудь возникали такие мысли? Нет-нет, я не прошу мужчин ответить мне. Дамы, мои милые дамы, ответьте. В колледже мы многое вытворяли, и порой я видела, как соседки по комнате целуются, когда сильно выпьют на вечеринках. Но это так, маленькие шалости, которые позже забываются. Из них получаются примерные жены, отличные матери.

Что-то со мной в тот день было не так. Определенно. Её запах, темно-серые глаза, манящие губы, провоцировали меня на определенный шаг. Поэтому я едва дождалась, когда я спущусь вниз к себе на этаж, и я выберусь из этого плена. В прямом смысле. И нет, я уже не спешила на работу. Для начала мне следовало посетить дамскую комнату. Слава богу, там никого не было, и я могла спокойно посмотреть себе в глаза и вынести вердикт: «Ты влипла, дорогуша». При одном воспоминании об этой женщине, меня обдала волна такого желания, что пришлось вцепиться обеими руками в умывальник и включить холодную воду на полную мощность.

Запретный плод сладок, не правда ли? Сейчас, стоя в сортире одной из известнейших американских газет, опоздав на работу, я могла думать только об одном. Только об одной.

Всё последующее время после той встречи в лифте я старалась не пересекаться с мисс Иордан. Никаких встреч, никаких журналов с её фотографиями на обложке, никаких статей, никаких интервью. Ничего.

Это не спало меня. Я видела её везде, стоило закрыть глаза. Секс с Беном стал для меня рутиной, домашним заданием и я задыхалась, а он считал, что это от страсти. Я раздирала его спину, мне хотелось его сбросить с себя, принять душ и забыться. Но что обо мне подумает моя семья?

Тот священник спросил меня: «Вы лесбиянка? ». Мне нечего было ему сказать тогда. Я долго думала и теперь знала ответ: «Нет. Остальные женщины меня не привлекают. Мне нужна лишь одна, та, которая даже и не подозревает о моем существовании».

Мне хочется умереть…

…я кое-как дожила до Рождества. Это были самые мучительные месяцы в моей жизни. Мы с Беном расстались. Как-то так…

Он кричал, что я – фригидная, ненормальная сука, даже не подозревая, насколько был прав.

Смешно. Что бы он сказал, узнай правду? Думаю, не простил. Пожарный, не сумевший «разогреть» женщину. Да-да, понимаю, дурацкий каламбур.

Тут еще эта корпоративная вечеринка по поводу Рождества. Посещение мероприятия было обязательным. Именно тогда «боги» спускались со своего Олимпа, чтобы отпить пунша с простыми смертными.

…речь вице-президента, официальная часть, небольшие подарки с символикой компании, фуршет. Все чинно и благородно. Стоило только правлению отбыть, как началась настоящая вечеринка. Танцы, выпивка, уединяющиеся в ксероксной или где-нибудь еще, парочки. Конечно же, компания не одобряет служебных романов, но кто собственно тут говорит о долгих чувствах. Сегодняшний вечер и все. Большая текучка кадров позволяла безболезненно расставаться и встречаться в коридорах здания.

Я собиралась домой. Выпито достаточно, но недостаточно для того, чтобы принять недвусмысленное предложение моего коллеги Стюарта. Он особо не расстроился, через несколько минут его мысли были заняты новой пассией.

Зайдя в лифт, я неожиданно нажала кнопку «25» и поднялась наверх, где обитала она. Я не знала, зачем все это делаю. Быть может, мне хотелось пройти по тому же коридору, увидеть мир её глазами.

На пути мне никто не попался. Ясное дело, все были на вечеринке. Я не торопясь дошла до её кабинета, посидела на месте помощницы, не касаясь, провела по бумагам, записках, представляя, что живу с ней одной жизнью.

Из окна открывался великолепный вид на ночной город. Я улыбнулась. Как хорошо, что есть на свете человек, который тебе дорог.

И вот тут.

Дверь кабинета распахнулась и, оказалось, что на этаже я была не одна. На меня в упор смотрела Кларисса Иордан, и мне нечего было сказать.

- Вы… М-м-м, - было видно, как тщетно она старается вспомнить, кто я и мое имя.

- Я – Сара. Сара Мидлер, с семнадцатого.

- Ах, да. Конечно же. Я Вас помню, - ответила она, и я поняла, что ни черта она меня не помнит.

- Вы не могли бы мне помочь? – попросила Кларисса, и кем была бы я, чтобы отказаться.

- Да-да.

- Пойдемте, я Вам покажу, - пригласила она меня в свой кабинет.

Она шла впереди меня, а я плелась сзади, благодаря и проклиная этот момент. На ней было одето облегающее платье персикового цвета, и я могла бы поклясться, что белье госпожа Иордан презирает. Черт, черт, черт.

Её бедра плавно покачивались, она что-то говорила мне, но сквозь пелену наваждения мне ничего не было слышно.

Если бы я не пила сегодня, если бы вообще не потащилась на это отвратительную вечеринку, то я бы никогда бы этого не сделала. Я молча подошла к Клариссе, развернула к себе лицом, прижала к столу, быстрым движением завела руки за спину и поцеловала…

…м-м-м. Это не был робкий первый поцелуй. Не-а. Он был требовательным. Я требовала, чтобы она прекратила то, что торилось со мной все это время. Уняла эту ноющую боль от желания внизу живота, прекратила мне сниться, оставила в покои мои мысли, и… вернула мою любовь к мужчинам.

- Ну как? – спросила она меня, спустя несколько минут. Она даже не была удивлена. Я в шоке.

А еще больше я была удивлена, когда я чужим, осипшим от желания голосом, сказала:

- Я хочу тебя.

И испугалась. Вдруг она меня оттолкнет, будет смеяться и я больше никогда…

Кларисса высвободила свои руки, притянула к себе и поцеловала. Я едва устояла на ногах. Её маленький язычок бродил у меня во рту, вытворяя черт знает что, забавляясь с моим языком, дразня и покусывая. Её руки бродили по моему телу, спускаясь все ниже и ниже, и…

- Так не пойдет, - простонала я, высвобождаясь из её объятий.

- Вот как? – удивилась Кларисса. – И что же ты хочешь?

Я посмотрела в её глаза, и желание захлестнуло меня. Я повернула её спиной ко мне, так чтобы мои груди упирались в её голую спину, расстегнула платье Клариссы, высвобождая прелестные груди правильной формы, отвела волосы назад, так чтобы добраться до нежной шейки. Левая рука была занята грудью, а моя правая скользила по телу, спускаясь к бедру, приподнимая краешек платья. Белье все-таки она не носила. Никакой растительности. То, что надо. Мои пальчики нырнули в потайной грот, чтобы найти спрятанную там жемчужину. Она застонала, и я укусила её за мочку ушка. Я чувствовала, как обретаю власть над ней здесь и сейчас, и я хотела владеть этой женщиной, как владеют мужчины, которых мы любим и ненавидим.

Мы стали двигаться ритмично. Кларисса пыталась перехватить инициативу, но сегодня «парень с членом» - это я. «Я буду тебя трахать тебя до умопомрачения, моя девочка», - думала я, и мои пальчики двигались все быстрее и быстрее, в такт с её дыханием.

Я целовала её плечи, сжимала до боли соски, то замедляясь, то ускоряясь, стараясь свести её с ума. И мне это удалось. На последнем толчке, на последнем вздохе, на последнем крике прозвучало: «Сара! ».

Я кончила вместе с ней, не прибегая ни к каким уловкам. Такого оргазма у меня еще не было.

После этого Кларисса повернулась ко мне и сказала: «Теперь моя очередь».

…я умерла. Господи, умерла и попала на небеса. Я не знала и даже не подозревала, что ТАКОЕ может сделать со мной эта женщина. Она любила меня, ласкала там, где еще никто и никогда, и это было великолепно. Её губы исследовали каждый сантиметр моего тела, пальчики миниатюрной женщины заставляли меня извиваться, просить пощады, умирать и воскрешать вновь и вновь.

…мы покинули здание, поймали такси и отправились к ней домой. Там в душе, под горячими струями воды, или же на шелковых простынях в её спальне и даже на кухонном столе, разбросав посуду, мы занимались любовью, изводя изощренными ласками друг друга.

…в тот день я снова опоздала на работу, но мне было наплевать. «Ты что влюбилась? » - спрашивали девчонки, всматриваясь в мое, уставшее от ночного приключения, лицо.

Тело горело огнем. Мне было мало. Я хотела еще и еще. Но утром, перед тем как уйти, я сказала ей: «Прости, это временное помешательство. Думаю, пройдет». Кларисса пожала плечами и ушла в ванную, давая возможность мне собраться и покинуть дом.

Вот так. А чего я еще ожидала? Что она остановит меня? Предложит продолжить?

…«У вас одно электронное сообщение». Отправитель мне не знаком и я уже хотела отправить его в корзину, но вместо этого кликнула кнопку «Открыть».

«Предлагаю Новый Год встретить в моем загородном доме».

Ни подписи, ни каких-либо других пояснений. Но по слухам, госпожа Иордан должна была встретить Новый Год где-то на островах с очередной моделью в суперзвездном отеле? Так как же?

…я согласилась. А Вы бы нет? После обеда, тридцать первого числа за мной заехала машина, которая доставила меня в уютный загородный домик, укрытый снегами от посторонних глаз. Дверь была открыта и я, оставив сумку, отправилась на поиски. Клариссу я нашла в гостиной, где была уже наряжена елка, в камине потрескивали дрова, а она сама ждала свою гостью с бокалом мартини в руках.

Первые минуты были скомканные. Разговор не клеился. Я чувствовала себя, словно на первом свидании, хотя после всего того, что между нами было, глупо строить из себя того, кем ты на самом деле не являешься.

В доме мы были одни. Приходящая прислуга приготовила ужин, накрыла стол и покинула этот дом еще до моего приезда. В полной тишине мы отужинали. «Боже, зачем я сюда приехала? », - подумала я.

- Ты думаешь, зачем я это сделала? – усмехнулась Кларисса. Она не смотрела на меня, но я чувствовала кожей, её желание и боялась заглянуть в её глаза. – Я не держу тебя.

- Я хочу знать, зачем ТЫ это сделала? Все это. Мой приезд сюда, ужин.

- Ты мне нравишься, - просто сказала она и посмотрела на меня.

Я забыла всё, всё на свете.

…Новый Год мы встретили лежа на большой кровати, абсолютно голые и абсолютно счастливые.

…мы не выходим вместе в свет. Я пока не готова. На мероприятия мы прибываем на разных такси, блуждаем в разноцветной толпе и я порой не вижу её, но чувствую обжигающий взгляд на своих плечах. Взгляд собственницы. Со мной пытаются познакомиться, завязывают беседу, но стоит кому-нибудь положить руку мне на талию, как на телефон приходит сообщение, и я могу его не доставать, чтобы прочитать. Я и так знаю. «КАКОГО ХЕРА ОН ДЕЛАЕТ???? Поехали домой». И там мне наглядно объясняют, что я была плохой девочкой. Очень плохой…

…я встречаюсь с женщиной! Я её трахаю, и я её… люблю!

…черт, черт, черт.

…когда я это осознала, то испугалась. Нет-нет, только не это. Желание, наваждение – да, но не любовь. Это ранимое слово, очень зависимое, связывающее нас по рукам и ногам, не дающее дышать и жить. Оно губит нас, и я не хочу этого.

…я себя презираю. Кларисса просит переехать к ней, бросить работу и стать семьей. Ха! Я ждала всю жизнь, чтобы кто-то произнес эти слова. Но чтобы это была ЖЕНЩИНА?!

«Мам, пап, знакомьтесь. Это мой муж – Кларисса». Сердечный приступ, нет, даже два, проклятия, слезы, мольбы.

И скрываться я не хочу. Я представляю её чувства, если своим друзьям и родителям буду представлять как подружку. «Это моя лучшая подруга Кларисса. Что? Да, она тоже не замужем». Ни поцелуев, ни объятий, спим в разных комнатах, чтобы родные не догадались. Сколько мы так протянем? Год? Не думаю. Она любит меня, дарит всю себя, а я – последняя сволочь, которая боится разрушить свой придуманный мирок.

…я уволилась. Кларисса еще об этом не знает. Она на пару дней отлучилась и в это время я должна все успеть. Мне надо подумать. Что же я все-таки делаю со своей жизнью? Скатываюсь по наклонной вниз или же обретаю долгожданную свободу?

Я собрала вещи, сменила номер телефона, написала короткую прощальную записку и за несколько часов до прибытия самолета Клариссы, села в пригородный автобус и отправилась далеко-далеко.

…я знаю, что поступила жестоко, но… Было бы еще хуже лицемерить и врать себе и ей. Она этого не достойна.

У меня было достаточно денег, чтобы на пару месяцев снять небольшую комнатку в одном из южных городков и привести свои мысли в порядок.

…всю жизнь я жила как предписано нам обществом. Не нарушать закон, получить достойное образование, не расстраивать родителей, встречаться с парнями и быть такой, как все. Мне казалось, что я свободна, а оказалось, что я – узник. Узник чужих принципов, догм, условностей, слухов.

«Это моя жизнь? », - спросила я себя, и ответ мне не понравился. – «Нет».

Тогда, может быть, стоит начать жить?

…я позвонила в дверь, надеясь застать её дома. И пока я ожидала, что мне откроют, я представила, что сейчас там, в квартире, она не одна. Скорее всего, позабыла о той дурочке, что бросила её, и пьет мартини со сногсшибательной моделью.

Дверь отворила сама Кларисса. Самая знаменитая, самая элегантная женщина Нью-Йорка стояла предо мной в футболке и бриджах с потухшим взглядом.

- Ты?! Да как ты смела? Как ты вообще смела явиться сюда? – расплакалась она и попыталась закрыть дверь.

Я втащила её вовнутрь, ногой захлопнула дверь, прижала к стене, для чего мне понадобились все мои силы, ибо Кларисса брыкалась, и прежде чем поцеловать её я сказала:

- Ты моя. И всегда ею будешь. Прости, что поздно это поняла.

Я целовала её лицо, стараясь собрать все слезинки, тело трепетно отзывалось на мои ласки, и мы, словно впервые познали друг друга.

…она красивая деловая леди. К её мнению прислушиваются, уважают и боятся. И никто не знает, что эта дама, переступив порог спальни становиться МОЕЙ. Моей любимой, моей любовницей, моей игрушкой, моей Вселенной. Она таит в моих руках, и мое имя шепчет, словно в бреду.

Это моя девочка.