Вступление первое. Teil 3. Из книги Истории девушек о первом сексе

Нежно любимым Ульяне и Николаю.

На диалогах о различиях занятия любовью и сексом, строятся

взаимоотношения особей одинакового пола.

«Теория любви» Хицуки Героина в пяти томах.

Вольф Астес – один из тех, кто умело дергает этот мир за ниточки, оставаясь в тени; один из тех, кому уже давно пора сдохнуть; один из тех, кто побывал на грани между жизнью и смертью. И выбрал Ад. Один из немногих осмелившихся.

Вольф Астес – шлюха; самая настоящая продажная шлюха, которая готова ради собственного удовольствия позволить трахать себя до умопомрачения на полу. До одурения медленно, сгорая вместе с партнером от бешеного биения пульса в висках. А потом он убивает оппонента на одну ночь и уходит туда, где его действительно ждут – в свой Личный Ад. И там он мерзнет ровно столько, сколько ему позволяет статус аристократа.

Вольф Астес готов на все, лишь бы увидеть страдания других. И он будет причинять эти страдания руками других этим другим. И не важно, что все грехи потом все равно лягут на его плечи.

Именно поэтому, он сейчас равнодушно наблюдает за Чарли, одновременно забавляясь с того. Мазохист и любитель эрогуро, которые тщательно скрывают свои пристрастия. Это более чем смешно. Шлюха и убийца в одной комнате, более того, на одном кожаном диване, это очень весело. До слез.

И все доходит до банальной игры в «Правду или действие».

- Действие, - Вольф тихо смеется, ожидая пока убийца ему ответит.

Секунды напряженного молчания идут как-то слишком медленно, но он этого не замечает – он с предвкушением ожидает того, что ему прикажут делать. И слышит то, что услышать не ожидал.

Тихо матерясь, он отправляется на кухню и долго шарится по холодильнику, пока все же не отыскивает треклятые роллы с огурцом. «Яду насыпать ему что ли? » Но он ничего не делает, лишь возвращаясь в комнату, отдает коробочку Чарли.

- Вот. Совершенно случайно обнаружились в холодильнике.

- Сойдет.

Холодный ответ еще больше бесит Астеса, но он не показывает этого, лишь снова полулежа обустраивается на диване.

- Правда или…

- Действие.

Вольф готов начать смеяться и хлопать в ладоши. И заставить жертву как минимум отсосать ему. Как же это мило.

- Раздевайтесь.

И Чарли раздевается – снимает пальто и свитер, оставаясь в брюках. Вольф даже не смотрит.

- Правда или действие? – Но он замечает хищную улыбку на лице убийцы. Значит, его ждет маленькая месть. Игра постепенно начинает ему нравится, и он тихо смеется.

Вообще Астес, со своим тихим смехом, больными улыбками и ехидными ухмылками сейчас больше всего напоминает психа.

- Я выберу действие.

- Нарядитесь в милое платье и станцуйте мне! На столе! -  Чарли закидывает ногу на ногу и убирает прядь волос за ухо.

Сдерживая смех, Вольф все же пошел искать в этом доме платье. И нашел: красивое такое, бледно-сиреневое с рюшами, чуть выше колена. Даже чулки в сеточку где-то смог откопать.

Вернувшись, парень усаживается на журнальном столике у дивана.

- И что танцевать?

- Канкан.

До него не сразу доходит, что именно нужно станцевать на столе. А потом Вольф забирается на столик. И начинает отплясывать канкан, почти как положено. А потом сгибается пополам от хохота.

- Сойдет.

И милая улыбка на губах убийцы. Астесу невыносимо сильно хочется поцеловать эту улыбку, искусать чужие губы в кровь, но он лишь спокойно возвращается на диван, продолжая тихо хихикать.

- Действие. – Чарли зевает и даже не смотрит на шлюху. А зачем? Он не видит в этом смысла.

- Разденьтесь до конца... - Вольф тихо смеется. - А потом, так уж и быть, разрешаю прикрыться покрывалом.

Он замечает появление двух новых лиц, одно из которых он почти игнорирует – вполне симпатичную длинноногую блондинку, а второе тут же ловит за запястье и тянет на себя – такую же шлюху, как он сам. Но чистую и непорочную, не смотря ни на что. Вольф Астес его почти любит. И он разрешает этому молодому «Принцу», вернее, главе якудза, тискать и лапать себя. Потому, что почти любит его.

- Довольны? – Только сейчас он обращает внимание на абсолютно голого убийцу, прикрывающего пах тонким покрывалом.

- Очень, - Вольф Астес смеется, обнимая своего Принца. – Кано-сан, поиграешь с нами? А вы, Беатриче-сама?

- А во что? – Кано обнимает его, прижимая к себе. Близко и горячо, но чертовски хорошо. Вольфу тепло, за это он и любит своего Принца. Он расправляет рюши на переднике платья, словно невзначай приподнимая юбку выше, обнажая ноги в чулках еще больше, почти показывая ту незащищенную часть бедра между кружевным краем чулок  и нижним бельем. И ловит на себя похотливый взгляд Принца. – Так во что играем?

- С удовольствием сыграла бы с вами, - Астес видит милую улыбку Беатриче и улыбается точно так в ответ. Но ее улыбка – настоящая, искренняя. Его – лживая. Ад не умеет улыбаться, он только скалиться из Тьмы, тянет липкие ледяные щупальца к тем, кто хоть раз видел этот звериный оскал.

- Правда или действие?

- Действие.

- Удивите меня.

Вольф Астес тихо смеется, понимая, что сейчас можно немного поиздеваться над убийцей. Такие шансы упускать ни в коем случает нельзя.

- Простите, удавить? – Он продолжает тихо смеяться, слышит, как утыкаясь лбом ему в плечо, беззвучно смеется его Принц. И гладит его по черным волосам, не понимая, почему они черные, ведь два дня назад Принц был блондином.   Но потом он видит лицо Чарли и слышит его ответ: «Удивить! » и смеется пуще прежнего, начиная откровенно лапать Рюгамине. А тот урчит и прижимается, еще больше распаляя Вольфа одними лишь прикосновениями. И он видит, как Беатриче целует Чарли. И ему снова хочется смеяться. Но вместо этого, он стаскивает с Кано футболку и ногтями скользит по плечу, оставляя глубокие царапины. И ему невыносимо сильно хочется прикоснуться так, чтобы довести Принца одними только губами и языком, можно еще кончиками пальцев.

- Такой милый, - он слышит слова Кано, но почему-то пропускает их, ловя жаркое дыхание на шее, резко вздрагивая от этого. Принцу нравится изводить прикосновениями и словами, обжигая губами. И Вольф его за это почти любит.

Астес где-то на периферии замечает, как Чарли выходит на балкон, но не обращает на это должного внимания. Убийца ему уже не интересен. И Вольф тут же задыхается хриплым полустоном, чувствуя, как руки Принца гладят чувствительную кожу на внутренней стороне бедер, почти осторожно сжимают ягодицы. И тут же чуть царапают, заставляя выгнуться и перевернуться на живот, подставляясь больше. А Кано лишь улыбается, стаскивая с парня кружевные дамские шортики.

- Лисенок, а это что такое?

- Н… Ничего…

Вольф Астес прикрывает глаза, оборачиваясь и обнимая Принца, целуя того со всей нежностью, на какую способен. А потом, негромко извиняясь, подскакивает с дивана и уходит.

Вольф Астес торопливо стаскивает с себя одежду, нисколько не заботясь о том, насколько эстетично это выглядит. О таких вещах надо думать, когда перед тобой клиент, которого нужно развлечь. А сейчас он просто хочет поскорее избавиться от одежды. Когда Вольф уже тянется к боксерам, его ловят за запястья, опрокидывая на диван и прижимая к кожаной поверхности. Он даже успевает подумать о том, насколько комично смотрится в боксерах и кружевных чулках.

- Кано-сан? – Жалобно, словно жертва. Эта роль у него получается лучше всех.

- Я хотел сам раздеть тебя.

И оба тихо смеются, зная, что доминировать над Вольфом Астесом равносильно самоубийству. Поэтому, наверное, это и доставляет Кано такое безумно-сладкое удовольствие – Вольф Астес с готовностью ему подчиняется.

Вольф обнимает Принца, целуя. И чувствует его руки на уже обнаженной собственной заднице. Теперь на нем только чулки. Мило, более чем мило. Он стаскивает с Принца брюки, словно ненароком задевая пах, когда расстегивает ширинку. И чувствует жадные поцелуи-укусы на шее и ключицах – позже, наверное, следы останутся. Метки. И ловит на себе пристальный взгляд Кано.

- Что ты?

- Я ничего, я просто рад.

Вольф натягивает на себя плед, прикрываясь, изображая из себя невинность. И оба прекрасно понимают, что он лжет. Целомудренная шлюха это уже слишком. Такого не бывает. Плед с него тут же сдергивают, тут же заводя руки за голову, еще сильнее прижимая к прохладной черной коже дивана. Вольф Астес любит насилие в отношении себя. И он тихо шипит, выгибаясь, сильнее прижимаясь к оседлавшему его Кано, что бы тут же опрокинуть Принца на диван, оказываясь сверху и окончательно стаскивая с парня брюки. Так намного лучше. Теперь они почти на равных. Кано притягивает Вольфа к себе, целуя. А Астес уже замечает вошедшего в комнату убийцу.

- Чарли? – И выходит не урчание, а какой-то ****ский стон. Ему плевать.

- Да не мешаю я, не мешаю!

- Я не хочу групповуху, - Кано снова целует Вольфа, и тот забывает о том, что хотел сказать минуту назад. Он лишь выдыхает в губы Принца «И я не хочу… Я не умею».

- Чарли, а присоединяйтесь к нам. – Вольф ловит руки Кано, тянущиеся к его паху, и прижимается к его ладоням щеками. Это редкое проявление нежности. Вопрос состоит только в одном: чьей? Дальше Вольф не слушает, увлеченно царапая живот Принца, постепенно спускаясь в паху. И жадно наблюдает, как тот выгибается и тихо стонет. А затем он усаживает Принца на себя, чуть подталкивая снизу, все также продолжая наблюдать за его реакцией. И понимает, что Чарли отказывается.

- Воздерживаться вредно.

- Думаю, что лишним буду.

Вольф царапает спину Кано и сам прижимается к нему, целуя в ключицу. Ему тут же упираются руками в плечи, не позволяя получить все и сразу. Это тоже одно из правил игры. Он внимательно смотрит на Принца, сжимая пальцами сосок, а потом начиная осторожно его лизать. И с удовольствием слушает стоны, разрешая царапать собственные плечи и грудь.

- Да ладно Вам, Чарли, присоединяйтесь быстрее, я же знаю, что вам хочется, - Вольф не видит лица Принца, но ему от чего-то кажется, что у того сейчас лукавый взгляд и ехидная улыбка на лице. Он поднимает глаза. Да, так и есть.

- Кано-сан, а я хочу ледик… Трахните меня ледиком?

- А, может, лучше традиционным?

- Ледик хочу. – Больше всего Вольф Астес напоминает капризного ребенка. Но Кано пока что прощает ему это.

- Тогда, может, Чарли нам его принесет.

- У меня чай остынет. – И взгляд у убийцы такой, словно он действительно возмущен этим.

«Он думает, что мы приняли его за служанку», - слышит Вольф тихий шепот Принца, но больше ощущается горячее дыхание и легкий укус за мочку  уха.

- Придется отложить, - Астес смотрит на часы.

- Великий обломщик! Воздержание вредит здоровому  организму! - Кано целует Лиса, кусая за губу. - Я тебе ещё припомню, хороший мой.

Дальше обращение идет уже к убийце.

- Не забывайте, милейший, что я читаю мысли, - похабно улыбается, - Было бы неплохо нацепить на вас развратный фартучек служанки.

Чарли лезет за пистолетом, а Вольф тихо интересуется о том, что припомнят ли ему это в особо извращенной форме. И получает положительный кивок. И почему-то пропускает остальной диалог парней, отвлекаясь на поиски своей одежды и на то, чтобы выбраться из-под Принца. Быстро одеваясь, он успевает тихо пожелать всем спокойной ночи и уйти десятком минут раньше, чем это сделает Кано.

Сонный Вольф Астес – явление нередкое, можно даже сказать, что весьма частое. Только поэтому он почти безвольно валиться на диван, прикрывая лицо руками, позволяя себе расслабиться. И он слышит, как хлопает входная дверь, потом несколько секунд спустя раздается пахабное хихиканье, присущее только Принцу.

- Мы с тобой вчера не закончили.

- Знаю.

Несколько обманчиво-нежных поцелуев, руки на плечах, спине, ребрах царапают и гладят, забираются под одежду, постепенно стаскивая ее совсем. Именно так, никак иначе. Это именно их стиль. И нежные поцелуи постепенно переходят в борьбу за доминирование: кто выиграет сейчас, тот и хозяин весь остаток дня. Правило, неизвестное уже по счету, в игре. Если Кано целует шею и ключицы, оставляя засосы, то Вольф исцарапает ему спину. Равноправие здесь лишь слово, о смысле которого оба смутно догадываются. Если Кано кусает, то Вольф царапает еще сильнее, чтобы затем слизывать кровь с кончиков пальцев. И вытаскивая ремень из брюк Принца, Астес с неудовольствием отмечает, что связать таким невозможно.

И снова в комнату кто-то входит. Это норма для этой квартиры: пусть в центре комнаты кого-то насилуют, остальные же будут спокойно вести светскую  беседу, потягивать дорогой алкоголь и смеяться. Это нормально. Кажется, вошедшего зовут Эрик. И он, кажется, действительно принц. Вольфа это не впечатляет, ведь у него есть его единственный Принц.

- Ой, кажется, я не во время. – Эрик уже собирается выйти, когда Вольф его окликает:

- Почему же? – Астес тихо смеется, подмигивая Кано. – Вы вполне могли бы к нам присоединиться.

К тому моменту, когда он заканчивает свою фразу, Эрик успевает скрыться на кухне. Но это не мешает ему ответить.

- Мог бы, но, боюсь, я воспитан не так. – И смех.

- Для принца секс втроем – слишком низко? – Вольф тихо смеется. – А для потомственных герцогов – нет.

- Нет-нет, что вы, я не в этом смысле! Я не имел в виду, что это низко. – И складывается ощущение, что принц с той стороны двери стоит, облокотившись о дверной косяк. Вольф не знает почему. - Я просто довольно стеснительный. И секс с человеком, с которым у меня нет почти никаких отношений... Возможно, что я просто не смогу так, - и слышно как Эрик хмыкнул.

Вольф не успевает что-либо еще сказать – он давится стоном после того, как Кано начинает на нем ерзать. И упускает тот момент, когда ему связывают руки собственным ремнем. Это даже не смешно, это просто вызывает желание. Вольф упускает и тот момент, когда Эрик уходит, а мимо, на балкон, проходит Чарли. Он даже упускает, когда в комнате появляется персонаж и вовсе ему незнакомый, но довольно необычный.

Звонок мобильного отвлекает, и Вольф чертыхается, отталкивая Принца от себя ногой.

- Найди его.

Кажется, Кано немного обижается, ибо это далеко не первый раз, когда продолжить им не дают. Казалось бы, все условия для того, что вести себя развратно и не задумываться об этом, но все же ничего не выходит.

- Лисенок ведет себя плохо, - произносит раздосадованный Принц, протягивая Вольфу мобильный. Звонок пропущен, но Вольф перезванивает. Кано наблюдает, как тот облизывает губы, как одевается, попутно споря с кем-то неизвестным. В Вольфе привлекает многое, но больше всего его сущность, сокрытая так глубоко внутри, запечатанная лучшими жнецами-хранителями, запечатанная одним из богов. И это привлекает Кано. – Знаешь…

- Без понятия, - как-то слишком уж грубо отвечает Вольф, тут же жалея об этом. Он не любит Принца, но и не испытывает к нему простого сексуального влечения; с Принцем ему интересно проводить свободное время. Без секса, без бесед о работе, просто бродить по улицам постапокалиптического Берлина, избегая встреч с охотниками. С Принцем интересно беседовать о своем мире. С Принцем комфортно.

- Нас пригласили на банкет… А еще… Мне предлагают побыть моделью, представляешь.

- Кто? – Немного удивленно тянет Кано. И непонятно, к чему относиться вопрос.

- Нойн, кто еще.

«То ли звери, то ли псы, то ли демоны

Мы стоим над сердцами разбитыми

И хохочем вместе с гиенами

Над своими мечтами забытыми…»

Autumn – Когда наши глаза…

- Предлагаю спор, - Ашиль внимательно смотрит на Вольфа и Кано, ожидая проявления хоть какой-то реакции на смазливых мордашках. Реакции почти нет,   лишь жнец начинает довольно улыбаться.

- Какой спор, мой милый брат? – Негромко, но так чтобы Ашиль и Принц услышали, спрашивает Вольф. Споры он недолюбливает.

- Унизить кого-нибудь гордого, заставить его валяться у тебя в ногах и умолять.

- Сломать?

- Ни в коем случае, только заставить страдать, - Ашиль с удовольствием, впрочем, на лице его никак не проявляющимся, наблюдает за Вольфом – кажется, ему вполне понравилась задумка демона, если судить по тому, что улыбка стала еще более довольной.

- Кого, демон? – Тихий смех падшего ангела вызывает и у жнеца, и у демона нервную дрожь. Вольфу хочется тут же обнять и заткнуть Принца, Ашилю хочется испепелить обоих. – Так как?

- Его, например. – Ашиль едва заметно кивает в сторону молодого мужчины, стоящего неподалёку; все трое с интересом на него смотрят, а потом один из них – жнец – начинает тихо хихикать, постепенно начиная негромко смеяться. Юдеса это раздражает ещё больше. – Успокойся, мусорная дрянь.

- Он же всего лишь человек, - Вольфу становится еще смешнее, но он сдерживает хохот, лишь довольная улыбка становится ещё шире.

- И что? В Управлении о нём не слышали, а я изучил его почти до малейших деталей поведения. Вольф, милый мой брат, он понравится тебе. Только не ломай его – меня Габи за такое по голове не погладит, - а просто устрой весёлую жизнь…

Дальше все трое молчат: один просто устал терпеть жнеца и  ангела, двоим другим просто не нравятся светские приёмы двадцать первого века – выпивка, наркотики, продажные девки, прячущиеся под масками смазливых молоденьких красавиц.

- Только, Астес, пусть это сделает твой подопечный.

- Кто? Алиса? Адольф или Сариель?

- Я сказал «подопечный», а не «подопечная». Нет. Сара.

- Но он же…

- И?

Вольф почти с негодованием смотрит на Ашиля, прекрасно зная, что таких людей, как Сариель возбуждает одна только мысль о том, что есть возможность втоптать чью-то гордость в грязь. И нет ничего, что могло бы остановить этого мальчишку. Хотя, так выйдет даже намного интересней, чем за дело бы взялся сам жнец.

Не проходит и десяти минут, а Вольфу уже хочется познакомиться с жертвой спора поближе, поэтому он с интересом за ним наблюдает. Интерес возрастает, когда к мужчине начинает клеиться какая-то девица лет двадцати. И видит, как её отшивают. Девица фурией пролетает мимо их небольшой компании, Астес слышит её злобное шипение и начинает уже откровенно потешаться над ней.

Ашиль с интересом наблюдает то за Вольфом, то за своим подопечным. Умолчать это факт не входило в его планы, но ведь не спрашивают. Да и информация эта не для всякого.

- Брат мой.

- Заткнись, мы уходим.

Ашиль почти с изумлением смотрит на Кано, начиная беситься от одной его улыбки – по-прежнему чистой и невинной, словно он до сих пор ангел, а не пал столь бесстыдно со жнецом. Юдес шутливо салютует вслед Рюгамине и Астесу, а потом с ленцой и скукой продолжает наблюдать за своим подопечным.   И делает вывод, что Уильям слишком хорош для такой шавки, как Вольф Астес.   Но это даже интересней, ведь ни тот, ни другой не будут знать о друг друге всей правды. Ашиль тихо смеется, проходя мимо своего подопечного, отвешивает шутовской поклон хозяйке вечера и покидает мероприятие с вполне хорошим настроением.

- Уильям Сноббиш, американец. Папка со всей информацией у вас на столе, Драхе Астес.

- Да-да, спасибо.

Вольф с интересом начинает изучать личное дело жертвы, впрочем, не пытаясь вникать в мельчайшие подробности, лишь отмечает приоритеты этого человека, отличные черты характера и любимые вещи.

«Хранитель: Ашиль Юдес, демон второго ранга, стихийный».

Этот пункт удивляет, но ровно настолько, чтобы Астес изумился на пару секунд, а потом довольно расхохотался и вприпрыжку, прихватив с собой личное дело Уильяма, отправился на большую землю, чтобы поскорее обрадовать своего подопечного.

Уильям Сноббиш -  тот, кому посчастливилось стать жертвой спора скучающих жнеца и демона, один из тех, кого хочется, как минимум, придушить после первых же слов, даже не за слова, а за одно только выражение лица, холод и презрение в глазах.

Многие его ненавидят, многие завидуют, многие хотят оказать либо просто рядом с ним, либо более того – в его постели. Он неизменно отшивает тех, кто просто напрашивается, бесстыдно предлагая своё тело. Он презирает таких людей, ибо они ниже него хотя бы тем, что могут продать себя за красивые тряпки, украшения и прочий хлам, так ценимый жадными людьми. Но он с удовольствием, почти садистическим, берёт тех, кого захотел сам. Правда, такие люди не задерживаются в его жизни больше, чем на несколько дней – подобные игрушки быстро надоедают мужчине.

Уильям скучает, хотя таким как он не пристало просто лежать в гостиничном номере на диване, пусть и роскошном. Такие, как он, должны как минимум что-то делать, хотя бы заниматься сексом.   Но девушка, та самая, которую он сначала отшил, уже успела благополучно свалить.  

Вольф наблюдает за каждым спокойным и неторопливым движением Уильяма, пока тот одевается. Наблюдает, пока взгляд внимательных серых глаз не упирается в него самого. И долго пытается понять, что же такое видит этот человек, попутно изучая его лицо.

- Прислуга не должна показываться на глаза постояльцев, - спокойный, с морем ледяного равнодушия, голос выводит Астеса из задумчивости.

На лице юноши в течение минуты сменяется буря эмоций, но в итоге остаётся лишь едва заметная улыбка. Уильям же со вполне определённым интересом рассматривает девушку перед собой, стараясь понять, что же именно не так с её внешними данными. И понимает: перед ним стоит мальчишка, притом ещё и ребёнок совсем. – Я не трахаю пацанов, изыди приведение.

- Ох, я не прислуга. У меня несколько, - Вольф делает шаг, вплотную подходя к Уильяму. – Иная профессия, и вслух-то не назовешь.

Равнодушное презрение к собственной персоне в чужих глазах несколько выводит жнеца из себя, но это никоим образом не проявляется на его лице.

- Не нуждаюсь.

- Тогда я, пожалуй, пойду.

Вольф, не дожидаясь ответа и понимая, что его и не последует, спокойно покидает гостиничный номер. И, только стоя в пустом коридоре, он начинает тихо смеяться.

Уильям  смотрит на закрывшуюся за мальчишкой дверь, не понимая как тот смог попасть в номер. И делает вывод, что это чья-то неумелая шутка – подослать ему пацанёнка-шлюху. Он бросает взгляд на часы, отмечает, что пора собираться на открытие фотовыставки «давнего друга» и отбрасывает прочь все мысли о мальчишке.

Уильям рассматривает поочерёдно несколько фотографий, где основную часть композиции занимают весьма примечательные татуировки в стиле якудза – мифические создания драконы во всю спину каждой модели. И отмечает, что именно при работе с этими девятью фото проявился истинный талант Сиджи.

- Сара, я хотел бы познакомить тебя со своим давним другом, - в глазах Сиджи загораются искорки смеха. – Это Уильям, мой хороший приятель. А это Сариель. Одна из моих моделей.

И тут же фотограф куда-то сбегает, видя среди гостей кого-то из своих знакомых. Сариель  успевает заметить, что это Ашиль в сопровождении своих «телохранителей».

Уильям с некой долей интереса смотрит на модель, стараясь понять, что же именно в мальчишке не так. И решает, что лишь одна вещь – плавные, слишком женственные, движения. Остальное же вполне соответствует мечте малолетних девиц: не очень высокий, стройный, да еще и блондин, глаза только иссиня-чёрные. Мужчине не нравится, что парень настолько пристально смотрит ему в глаза.

Сариелю не нравится собственное фото, но тело и татуировку он обожает, поэтому тихо хмыкает и отворачивается, начиная придирчиво изучать того, чьё личное дело увидел буквально утром. Больше всего во внешности Уильяма ему нравятся глаза – глубокого серого цвета с зеленоватыми вкраплениями. Подобный цвет он видел лишь однажды у друга своего хранителя. Но глаза этого человека ему нравятся больше, в них нет той многовековой скуки, что есть у жнецов. Он замечает в толпе гостей того, с кем давно хотел встретиться, поэтому, отвешивая Уильяму шутовской поклон, покидает его.

- Чудной паренёк, ненормальный немного, но тебе он понравится, - тут же, словно из ниоткуда, рядом вырисовывается Сиджи. И, видя легкое раздражение на лице «друга», смеясь, добавляет. – Готов с тобой поспорить, что не пройдет и месяца…

- Не будет ничего подобного, ты же знаешь.

Сиджи молчит, понимая, что это и есть спор. На что они спорят, он пока не спрашивает, да и не нуждается в подобном – интересней узнавать условия спора, только проиграв его.

Уильям доволен мероприятием и вечером в целом лишь частично. Слишком низкий процент девушек, да и те с кавалерами – проводить ночь один он практически не привык. И ведь почти поймал одну представительницу прекрасного пола, оставалось только отвезти её к себе, как тут же появился тот малолетний блондин и с ангельской улыбкой увел девушку. Позже оказалось, что она его кузина, но этот факт Уильяма не удовлетворяет ни морально, ни уж тем более физически. Мужчина хмурится,   больше нужного задерживаясь перед зеркалом. Да как эта девица смогла просто так уйти от него?!

Он недоволен тем, что девушка смогла так запросто он него уйти, не сказав почти ни слова. И не согласилась на то, чтобы он её подождал до конца вечера. Уильям передёргивает плечами и отбрасывает мысли о девушке. Больше занимает этот мальчишка, Сариель. Сиджи, кажется, сказал, что он итальянец по происхождению. Но в его внешности нет ничего от людей южной Европы. Он больше похож на северянина. Только глаза сбивают с толку, Уильяму они понравились. Да и если бы Сариель оказался девушкой... Мужчина зло усмехается, чувствуя неприятную дрожь.

- Сара, это было не очень красиво с твоей стороны, ты же понимаешь, - на лице девушки отражается неподдельная обида, но Сариель не верит ни одному её слову.

- Понимаю. Но ты же слышала условия... Да и сомневаюсь я, что Рейну было бы приятно узнать, что его ненаглядная сестрица спит со всеми подряд. И, более того, сомневаюсь, что потом бы он выдавал тебе деньги на твои... Развлечения. Так что, милая, прикрой свой рот и не мешай мне.

Всё это Сариель произносит, не отрывая взгляда от глаз девушки, прекрасно зная, что подобные вещи та не любит. Ему хотелось сейчас скандала, а Алиса единственная из окружения, кто умел довести его до состояния, когда в итоге становилось плевать на всё.

- Не смей, слышишь, - и видно, что девушка вот-вот вспылит, но она как-то неожиданно расслабленно и спокойно улыбается. -  Да ну тебя…

Она порывисто поднимается с дивана и уходит в комнату к брату. Сариелю ничего не остаётся, кроме как судорожно сжимать подлокотники кресла, лишь бы не встать и не устроить полный разнос вконец обнаглевшей Алисе.

- И снова мы с вами встретились, - Сариель едва заметно улыбается, тут же отворачиваясь от мужчины и делая вид, что выискивает кого-то среди десятка посетителей ресторана. И, естественно не находя, устраивается за столиком Уильяма.

- Я тебя не приглашал.

- И что? Мне же можно просто посидеть с вами за одним столиком.

- Дети не должны расхаживать без сопровождения по злачным местам этого города. Дети вообще не должны ходить по подобным местам, - Уильям почти с удовольствием отмечает, что на скулах мальчишки проступает неровный румянец. И, по еще больше потемневшим глазам, видно, что далеко не смущения. – Так что, кыш отсюда, ребёнок.

Сариель пропускает последние слова Уильяма, отвлекаясь на весьма странную пару, устраивающуюся за столиком неподалёку.

- Вы что-то сказали, Уильям?

- Нет.   Дети не должны ходить в рестораны при борделях.

- Мне можно. - Фиаммо внимательно смотрит на мужчину напротив, пристально изучая его глаза. Сколько же в них холода и презрения, словно вот-вот тебя убьют. Мальчишка тихо усмехается. – Не смотрите на меня так, мне становится не по себе.

Уильям не отвечает, делая вид, что вообще не замечает надоедливого ребёнка, тот, кажется, словно и не замечает этого.

- Но я не ожидал, что встречу вас здесь. Не думал, что такой человек, как вы, может посещать подобные места.

- А сам?

- К матери в гости заходил, она владеет этим местом…

- Здравствуй, Сара, - чья-то рука легко ложится на плечо Сариелю и легонько его сжимает. По вкрадчивому и спокойному голосу парень догадывается, кто именно стоит за его спиной. – Не мог бы ты отойти? У меня есть важный разговор к господину Сноббишу.

Сариель ничего не отвечает, лишь улыбается Сёну холодно и с ненавистью, Уильям, впрочем, этого не видит. Мальчишка уходит.

- Итак, вот документы…

- Ты знаешь его?

- Сару многие знают. И не смотри, что выглядит он так, - Сён делает небольшую паузу, провожая Сариеля взглядом. -  По-детски. Он захотел тебя, это видно, поэтому ни перед чем не остановится, чтобы заполучить. И я говорю это не из дружеского чувства к тебе, Уильям, а просто предупреждаю.

- Меня это не волнует.

- Зря.

- Я его убью. Заставлю со мной переспать и убью. Астес, а потом я убью тебя за то, что из-за тебя он попался мне на глаза. Ты же знаешь, что такие люди… Таких людей… Астес, твою мать! Ты слушаешь меня?!

Вольф бросает короткий взгляд на своего подопечного, лишь на пару секунд отрываясь от заполнения документов. Кажется, что Сариель действительно взбешен. Причем настолько, что пытаться заткнуть его сейчас бесполезно, лучше молча выслушать каждый вопль негодования, а потом уже что-то ему говорить.

- Ты меня не слушаешь, я же вижу. Астес, паскуда такая, я же могу устроить тебе весёлую жизнь…

- Меня бесполезно шантажировать, - Вольф откладывает законченный отчет в сторону. – И ты это прекрасно знаешь. Это первое. Второе. Если ты сейчас не заткнёшься, то в дальнейшем путь в Амт тебе заказан. В охотники отправлю. И третье. Весёлую жизнь устраивай не мне, а этому американцу самовлюблённому. Ты же это любишь.

- Астес, я тебя…

- Молчать. Я не закончил. А сейчас ты покидаешь не то что мой кабинет, а Управление в целом. И отправляешься исполнять свою часть договора. Или отправлю к Ашилю лично.

Сариеля охватывает та бессильная злоба, которую он в себе ненавидит больше всего, но он спокойно покидает кабинет своего хранителя.

Уильям чувствует, что реальность перед глазами начинает постепенно становиться все размытее, её словно туманом заволакивает. Он искренне удивляется этому обстоятельству перед тем, как отключиться окончательно.

- Ну вот, я же говорил. – Сён смотрит на потерявшего из-за наркотика сознание Уильяма. – Жнецы часто дело говорят.

Он подзывает охрану борделя.

- Вы знаете, куда его отправить необходимо.

Сариелю скучно смотреть на собственного пленника, пока тот валяется без сознания под действием наркотика. «Неужели этот идиот дал ему слишком большую дозу? » Он рывком поднимается с дивана, подходя к телу мужчины. Проверяет пульс, дыхание. И удовлетворенно улыбается, отмечая, что сердцебиение немного быстрее обычного, значит, Ульям скоро должен прийти в сознание.

- Привяжите его к трубе и пошли отсюда вон!

Короткий приказ двум телохранителям, Сариель наблюдает внимательно, внимательней нужного за тем, как руки мужчины привязывают к одной из труб, проходящих под невысоким потолком подвала. «Слишком грубая веревка, следы, наверное, останутся…» Мальчишка морщиться, дожидаясь, пока охрана закончит.

- Все готово.

- Идите.

Он вздрагивает, когда захлопывается тяжелая металлическая дверь. Сариель предельно внимательно смотрит на Уильяма, отмечая каждую деталь. Подходит близко, вплотную. Кончиками пальцев скользит по губам мужчины, очерчивает скулы, осторожно касается длинных ресниц. И начинает злиться, понимая, что ему это никогда не будет принадлежать. Чуть прохладные пальцы замирают у виска мужчины, касаясь волос.

- Убери руки, - тихий хрипловатый голос заставляет Сариеля вздрогнуть. Он встречается взглядом с Уильямом, стараясь как можно сильнее запомнить его глаза, рассматривая их вблизи.

Сноббишу не понравилось приходить в себя в каком-то полуподвале, не понравилась неприятная влажная прохлада, словно обволакивающая все тело. Не нравится то, что ноют все кости и кружится голова. Словно сквозь пелену, он слышит голос мальчишки.

- ... наркотика может немного болеть...

Дальше Уильям не слышит, ибо перед глазами всё начинает плыть еще сильнее, тут же лица касаются прохладные ладошки, что приносит хоть немного облегчения. Сариель злиться на себя за то, что не рассчитал дозу наркотика. «Рик ведь предупреждал! Черт подери его с его паленой наркотой! »

- Знаешь, - Уильям понимает, что мальчишка где-то за спиной, но не имеет возможности обернуться к нему. Это раздражает. – Знаешь, Уилли, это так обидно – желать того, чего никогда не получишь.

- И чего же ты желаешь?

Сариель не отвечает, лишь смотрит на спину Уильяма, оценивая свои возможности и вес кнута. Воздух рассекает негромкий свистящий звук и следующий за ним негромкий удар, словно что-то на пол шлёпнулось, но после него мужчина начинает тихо шипеть, а мальчишка довольно улыбаться. И ещё. Ещё. Ещё. Сариель постепенно входит во вкус и каждый последующий удар кнута оказывается немного сильнее предыдущего.

- Спой мне, - голос мальчишки чуть с придыханием, срывающийся. Ему нравится смотреть на спину Уильяма в крови и с рассеченной кнутом кожей. Это возбуждает. Он замечает, что мужчина, кажется, потерял сознание. Чтобы отвязать его от труб, приходится притащить стул и сделать это, взобравшись на него, - собственного роста не хватает. Сариеля тут же грубо сдёргивают на пол, больно заламывая обе руки и связывая их. Грубая верёвка врезается в кожу. Не очень приятно.

- Как видишь, со взрослыми лучше в подобные игры не играть, - Уильям тащит мальчишку в угол, швыряет  его на какой-то матрас. Подбирает с пола кнут, долго и предельно внимательно рассматривает его. Снова подходит к Сариелю, тут же ставя его на колени и заставляя уткнуться носом в пыльный матрас.

- Что ты собираешься делать?!

- Заставить тебя спеть мне…

Сдёрнуть с мальчишки джинсы не составляет особого труда. Ладонью мягко очертить округлые ягодицы, чуть смять. Уильяму становится даже жаль, что перед ним не девушка. А Сариель начинает догадываться, каким именно образом его заставят петь. Становится страшно и одновременно до безобразия жалко себя.   Рукояткой кнута Уильям раздвигает ему ягодицы, чуть надавливает – Сариель тут же начинает тихо скулить.

- В чём дело? Неужели наш милый мальчик ещё не успел переспать с мужчиной? Какая жалось, неправда ли.

В словах ни тени сочувствия или сожаления, лишь презрение. Уильям не любит детей, капризных тем более. А именно этого он готов почти убить, лишь бы отвязаться от него. Он переворачивает Сариеля на спину, широко разводит ему ноги, наслаждается испугом в его глазах.

- Значит, это твой первый раз? Я бы стал твоим первым мужчиной, - на губах Уильяма появляется холодная улыбка. – Но ты же знаешь, меня интересуют исключительно девушки.

Сариель продолжает молча наблюдать за мужчиной, ничего не говорит. Он не боится, во всяком случае, не хочет признавать своего страха. Это некрасиво. Он терпит, прикусив губу, не замечает, что по щекам начинают бежать слёзы. Когда рукоятка кнута без смазки начинает медленно входить, он не выдерживает, тихо вскрикивает, в ужасе широко распахивая глаза, начинает как в бреде шептать:

- Не надо... Хватит, - Уильям надавливает чуть сильнее, рукоятка входит ещё глубже, причиняя невыносимую боль. - Хватит...

Сариель дёргается из чужого захвата, тут же выгибается со стоном, крепко зажмуривается. И чувствует, как уха касается чужое горячее дыхание, слушает насмешливый шёпот.

- Тебе хорошо? Так спой мне...

Уильяма кто-то оттаскивает в сторону, почти сразу же вкалывая снотворное. Уже затуманивающимся взглядом он наблюдает, как мальчишку развязывают, замечает валяющийся в стороне кнут и слышит тихие всхлипывания, а потом всё же засыпает.

Просыпается Уильям уже в собственном номере в отеле, некоторое время пытаясь сообразить, как он здесь оказался. Он был чёрти где, а теперь здесь — это странно, ведь не может же каждый встречный знать, где он живёт. Но он один, значит, Сариеля либо тоже отвезли куда-то, либо он остался в том подвале. Уильям зло улыбается: и поделом мальчишке, нечего со взрослыми играть. Он не испытывает ни жалости, ни сочувствия. Начинает подниматься с дивана и замирает, когда слышит недовольный вопль из соседней комнаты. Тут же заглядывает туда и долго смотрит на мальчишку, стоящего у окна и разговаривающего по мобильному телефону.

- Сариель?

Мальчишка оборачивается и действительно оказывается тем, кого Уильям хотел бы видеть меньше всего.

- Что такое? - Сариель смотрит на Сноббиша с нескрываемым удивлением, не понимая как он оказался в его номере. Последнее, что он помнит, это как он занимался сексом с Рейном. Он отворачивается обратно к окну, принимаясь рассматривать вечерний город. - Я не буду просить прощения. Не буду ожидать от тебя раскаяния. Это бессмысленно, бесполезные слова.

Уильям рассматривает мальчишку. На запястьях — синяки и свежие ранки, на лице — надменная улыбка. Он бы заглянул в тёмные глаза, но они стоят на противоположных концах комнаты. Он собирается что-то сказать, но лишь хмурится и уходит из комнаты. В след ему тихий смех звучит, как оскорбление.

И холодный душ не помогает упорядочить и привести мысли в порядок. Ни душ, ни кофе, сваренный мальчишкой для них обоих. Уильям видит, что с ним что-то не то — он спокоен, послушен, но словно надломлен. И ему это не нравится. Он знает, что в этом есть и его вина, поэтому начинает сначала злиться — мальчишка сам его спровоцировал, а потом чувствует отвращение к самому себе — повёлся на провокацию.

- Сариель, - и замолкает. Говорить нечего, не о чем и незачем. В чужих тёмных глазах — смех, на губах — издевательская улыбка, которую Уильям предпочёл бы не видеть.

- Знаешь, Уилл, - тихим шелестящим голосом начинает Сара. Встаёт из-за стола и подходит к мужчине, приобнимая его со спины за плечи.   Губами почти касаясь уха, обдавая горячим дыханием. - Знаешь... Я бы продолжил. Но немного... Ммм, не так.

- А я нет, - голос жёсткий, не терпящий пререканий.

Во взгляде Сары ясно читается ответ: «Твои проблемы», но юноша ничего не говорит, лишь аккуратно касается кончиками пальцев плеча Уильяма, затем губами. И, не получая никакой реакции в ответ, отходит, рассматривая повернувшегося к нему лицом мужчину. Собирается уже что-то сказать, но в последний момент меняет решение. Лишь пододвигает к себе стул и усаживается на него, складывая руки на груди.

- Я предлагаю пойти прогуляться. Грех сидеть дома в такую погоду.

И, не дожидаясь ответа, лишь видя раздражение на лице мужчины, Сариель поднимается со стула, выходя в прихожую. Затем слышен звук захлопнувшейся двери. Уильям раздраженно смотрит в ту сторону, куда ушел мальчишка. Он бы придушил его, если бы можно было это сделать.

Сариель раздражен. Нет, не так. Он взбешен. Его выводит из себя сложившаяся ситуация, его мучает то, что Уильям не хочет играть по его правилам. Сару раздражает тот факт, что Сноббишь видит его насквозь. Слишком уж хорошо видит.

- Вольф, забери его, - шипит Сариель, стоя в кабинете своего хранителя. Смотрит поочередно то на Вольфа, то на Ашиля. Останавливает взгляд на последнем, зло щурясь. – Или ты его забери.

- Жнец, ты проиграл, - демон вскакивает с кресла, чуть ли не приплясывая на месте – ему в подопечные переходит чудный юноша, за которым он охотился до того момента, пока не узнал, что тот – подопечный Вольфа.