Часть 5 Гл 1. Чернокнижник в монастыре

Предисловие к английским эротическим новеллам 5 Гл 1-2 Чернокнижник в монастыре

Алекс Новиков 2

От переводчика-компилятора

События, о которых я хочу рассказать, решившись на весьма вольный перевод эротических английских новелл, охватывают довольно большой период царствования двух английских королей Генриха VII, 1485 — 1509,   и Генриха VIII, 1509 — 1547. В те далекие времена, новеллы о которых собраны в этой книге, на территории доблестной старой Англии были в ходу множество языков и наречий.   Еще не было забыто обращение на «вы». Не случайно мною оставлены ссылки на французские, итальянские слова и латынь.   Читателя, не знакомого с бытом и нравами того времени могут шокировать жестокость, царившая в обществе, но тогда такое обращение было в порядке вещей!

«Возможно, холодный климат первоначально был толчком к развитию у англичан приверженности к порке». «Нигде в мире мы не находим такой глубокой привязанности к розгам» [B. J. Hurwood, The Golden Age of Erotica, Tandem, 1968, p. 105.]Что касается описаний будней монастыря, я позволю себе сослаться на Густава Шульца 1872 г

«Главным злом в монастырях, особенно женских английских, является наказание розгами или плетью провинившихся монахинь и послушниц по обнаженному телу; это, как заметили врачи, в сильной степени возбуждает половой аппетит, который, не находя удовлетворения нормальным способом, толкает в монастырях на онанизм или гомосексуальный порок молодых девушек, а частенько и монахинь-учительниц со своими воспитанницами. Это вовсе не клевета на монастыри. Многочисленные воспоминания, дневники, записки и словесные рассказы после выхода замуж целого ряда дам, получивших воспитание в различных монастырях, подтверждают все вышеизложенное».

** Глава 1. Роковая охота чернокнижника

Катрина, юная монашка, отправленная своим отцом в монастырь, занималась своим послущанием - цыплятами и перебирала четки.

Подобно удару волны к ней вернулись воспоминания о юности в отчем доме, о мечтах о замужестве, заливая ее невыразимым горем.

Правда, глубоко внутри ее души ворочался червячок беспокойства, навязчивый страх, что приведшие девушку в монастырь события  происходят только в ее воображении. Завтра утром она проснется снова в отчем доме!

Но тут в монастыре появился новый гость. Отец Гай.

– Кар-р! – ворон, живущей на чердаке страшной Девичьей башни, облетал монастырь в поисках добычи. – Кар-кар-р!

Он увидел нового мужчину, спешившегося с коня, но не испугался.

– Опять раскаркался, разбойник! – матушка Изольда, настоятельница монастыря, показала отцу Гаю на гадкую птицу. – Никто пристрелить его не может!

– Почему не может? – удивился гость. – Я не всю жизнь ношу монашеское одеяние. И плащ с крестом на спине заслужил по праву! Арбалет в руках держать умею. Ставлю бочку пива!

Участь разбойника, таскавшего цыплят из курятника и не раз предвещавшего монастырю и его обитательницам беду, была решена!

Короткая стрела, пушенная из страшного метательного инструмента, оборвала жизнь черного ворона на лету. На прощание он успел каркнуть в последний раз, предвещая несчастье своему убийце.

"Стрелок, черт бы тебя побрал, подумал Инкуб, враг роди человеческого, мою птичку убил! Отмщу!" - Инкуб пока не мог приблизиться к монастырю.

Пиво отец Гай распил вместе с монашками во время вечерней трапезы.

"Эх, монашек, ты сам погубил свою душу! - думал Инкуб, - А мне остается только довершить начатое тобою!! За своего любимого ворона я тебе отмщу!"

Как известно, Инкуб, враг рода человеческого слов на ветер не бросал.

– А это что за цветок? – спросил он матушку-настоятельницу, показав на Катрину, грустную молодую монашку.

– Это Катрина, – ответила та. – Второй год в монастыре живет. Насколько я понимаю, ее планы на будущее не включали монастырской жизни. К сожалению, она страдает черной меланхолией, и мне никак не удается ее вылечить!

– Ну, так и в этом я могу помочь! – отец Гай посмотрел на девушку. – Мой метод стар, прост и очень эффективен.

– А лекарства очень дорогие? – поинтересовалась матушка Изольда. – Наш монастырь не богат, хотя знавал и лучшие времена! Авраам, наш аптекарь, совсем совесть потерял, такие цены заламывает…

– Думаю, ваша обитель не разорится! Это старинное и очень дешевое средство было разработано язычниками в Египте за три тысячи лет до прихода Спасителя! Завтра в полдень начнем лечение. Мне понадобится одна помощница и кое-какие приготовления. И еще, всем надо помолиться о хорошей погоде! Солнышко нам поможет.

Утром монашки выстроились в круг на монастырском дворе, чтобы своими молитвами помочь отцу Гаю в лечении Катрины, а заодно и оценить врачебные таланты гостя. Погода стояла отличная, как раз для того, чтобы заняться лечением на свежем воздухе. Свежий ветерок разогнал облака, и на монастырь светило солнце.

Катрина стояла посереди круга, опустив глаза. «Пусть делают со мной все, что хотят, – решила она – мне все равно! »

– Сними с себя все монашеское одеяние! – приказал отец Гай.

Против воли, у несчастной Катрины стало чаще биться сердце. «Мне, и раздеваться при всех, мужчина увидит меня! » – подумала она, но тут же покорилась.

Еще год назад никакая сила не заставила бы ее раздеваться перед мужчиной, но сейчас душа была сломлена.

«Вот это красота живет здесь, в монастыре. – Подумал отец Гай, увидев юное тело, теперь уже не прикрытое бесформенным одеянием. – Такую бы, да ко мне в постельку! Насколько я успел узнать местные нравы, больших проблем у меня с этим не будет! »

Катрина посмотрела на святого отца, и все же скромность победила меланхолию: она прикрыла руками грудь и низ живота.

– Садись на корточки, – приказал отец Гай, и встал позади пациентки. – Всем молиться! – добавил он, и сделал знак Линде.

Та уже приготовила несколько ведер свежей колодезной воды.

Молитвы сестер прервал отчаянный визг девушки. Холодный поток пролился на голову, сразу придав красок всему окружающему миру.

– Ой! – взвизгнула она и подпрыгнула как зайчик на месте, но отец Гай ударил ее ногой под колено, она упала и получила второй ушат.

Визг Катрины был слышен за монастырскими стенами. Монашки, прервав молитвы, шушукались и краснели от удовольствия. Холодная вода оказалась куда круче розог! Способ оказался весьма эффективным, но отец Гай привык доводить лечение до конца.

– Не надо! – только и успела вскрикнуть Катрина перед тем, как Линда вылила не нее третий ушат.

Меланхолию как рукой сняло: когда отец Гай растирал ее грубой льняной тканью, она вела себя как обычная девушка, которая против воли должна была показать свое тело мужчине и дать себя бесстыдно ощупать.

– Не надо! Не трогайте меня! – кричала Катрина, но отец Гай не слушал ее и растирал тканью, не пропуская ни кусочка.

«Как он смеет, – тело Катрины раскраснелось как после бани, – так нельзя! »

Безразличие после холодного купания сменилось негодованием, унижением от собственного бессилия дать отпор и стыдом от бесстыдства врача: отец Гай пролез везде, даже в местечко между ног, не говоря уже о грудях и попке.

«До чего же хороша эта девочка, мокрые рыжие волосы, веснушки и горящие ненавистью голубые глаза, в которых светится ужас, смешанный с покорной обреченностью! Она будет моей! »

После удачной охоты на черного ворона и исцеления молоденькой монашки отец Гай решил купить Катрину у матушки настоятельницы для ночных удовольствий.

«Нет ничего лучше постоянного дарителя! – думала матушка Изольда, из женского любопытства перерывшая багаж гостя в тот момент, пока тот охотился, – я с удовольствием вложила бы деньги в устройство лаборатории, чтобы превращать свинец в золото, не говоря уже о том, чтобы подложить под него любую из сестер! » Перед ужином отец Гай сказал матушке Изольде, что для закрепления эффекта Катрине лучше всего переселиться в его келью.

– Ну, это нельзя! – матушка сделала вид, что категорически возражает.

На самом деле она была готова на все, лишь бы задержать отца Гая в монастыре подольше: ведь тогда монетки из кошельков гостя перекочуют к монашкам.

– Лечение может затянуться! – отец Гай стал выкладывать на стол французские золотые монеты. – Ну, в интересах здоровья Катрины, и всех сестер, надо купить французского вина, голландского сыра, английской ветчины и шотландского виски – вот тогда монашки меланхолии предаваться не будут!

Глаза матушки-настоятельницы светились алчностью. Даже в мечтах она не думала выручить за девушку столько денег сразу.

– Думаю, наши совместные всенощные бдения пойдут девушке только на пользу! – отец Гай перекрестился и подлил матушке настоятельнице пива.

Разумеется, все проблемы были улажены. Оставалось только подготовить Катрину к нелегкому испытанию: первой ночи с мужчиной. Для этого матушка уединилась с Катриной в келье и для начала сама попользовалась ее телом. «Что-то матушка сегодня больно ласковая, – думала Катрина, покорно раздвигая ножки, – не к добру каркал ворон перед смертью! »

– Сегодня после вечерней молитвы ты придешь к отцу Гаю, – строго сказала матушка девушке, распластав ее на  широкой кровати. – Вы вдвоем будете всю ночь молиться о спасении твоей души! – с этими словами она разложила девушку на своей кровати, заставила согнуть ноги в коленях и широко развести их в стороны.

– А сейчас мы проведем маленькую операцию! – матушка положила на стол огромный острый нож и лимон.

От этих жутких приготовлений у Катрины заныло под ложечкой. «Неужели она меня зарежет? – мелькнула мысль. – А зачем же тогда лимон? »

Матушка засунула во влагалище три своих пальца, пошерудила ими там и удовлетворенно хмыкнула.

– Смотри и запоминай, в другой раз будешь делать сама! – матушка разрезала лимон поперек, выкроив круглую дольку, и, к великому ужасу Катрины ввела ее в самую глубину!

– Ой, зачем? – Катрина захотела свести ноги, но матушка не позволила ей этого сделать.

[По сообщению «The Nation», ряд ученых считают, что высокий уровень концентрации лимонной кислоты [низкий уровень рН -] могут убить сперматозоиды в течение 30 секунд, но повторять эксперимент со староанглийской контрацепцией не рекомендуется. Эффективность этого метода составляет примерно 60%. Лимон, конечно, не опасен для здоровья. Самое плохое, что может случиться, – это раздражение слизистой, как у женщины, так и у мужчины. Вам просто будет неприятен половой акт. – Прим. переводчика]

– Когда мужчины хотят нас, грешниц, то думают только о себе, – матушка осталась довольна результатом проведенной работы и принялась натирать Катрину половинкой лимона. – А нам, грешным, надо думать, как не забеременеть! Этот фрукт не только спасает наших моряков от цинги, но и от беременности предохранит. Главное, чтобы долька плотно закрыла вход в матку! А лимонное растирание убьет с твоей кожи посторонние запахи и прибавит обаяние твоей милой физиономии! Впрочем, чтобы по-настоящему познать мужчину, этого мало! – монашка открыла коробочку с драгоценной мазью, составленной мудрым аптекарем Авраамом и намазала ею горошинку Катрины. [Современный улучшенный аналог мази Авраама – «Vigorelle» крем – предназначен для увеличения сексуального возбуждения у женщин. – Прим. переводчика]

«Ну, моя меланхолическая девочка, сейчас ты познаешь огонь страсти, один из ингредиентов этого зелья, как говорил Авраам – африканский черный перец! Хорошее средство для скучающих и холодных монашек! Сама им пользуюсь, время от времени! »

– Ну, моя кошечка, теперь можешь идти молиться! – настоятельница помогла Катрине одеться и отправила девушку в келью, перекрестив на прощание.

«Меня, дочь рыцаря, продали как скотину! – думала Катрина, стоя перед отцом Гаем с гордо поднятой головой и глядя на своего покупателя полными ненависти глазами. – И почему он выбрал именно меня? »

Жжение между ног от чудо-мази не позволяло сосредоточиться. Кровь против воли быстрее текла по венам, от чего злость в душе Катрины на отца Гая только накапливалась.

– Катрина, – отец Гай стал зажигать свечи, – история знает немало примеров нарушения заповедей во время крестовых походов, а в мирное время женские монастыри помогали гостям пережить трудные времена. Ваша Крейцбергская женская обитель не исключение. Ведь в каноническом праве признаком проститутки считается доступность ее всем и продажность. А католическое нравоучительное богословие называет проституткой женщину, которая продается всякому встречному и публично предлагает себя. Как видишь, к тебе это никоим образом не относится! Мы же будем молиться о спасении твоей души и изгнании болезни из твоего тела! – отец Гай зажег все свечи на подсвечнике, и в келье стало гораздо уютнее. В мерцающем пламени Катрина казалась античной богиней, волею случая запертой в монашеской келье.

– Конечно, если твоя молитва не этом алтаре, – он показал на кровать, – не будет искренней, матушка Изольда займется твоим воспитанием! Линда уже замочила в рассоле от салаки порцию розог. А сейчас сними монашеское одеяние, сама знаешь, голой я тебя уже видел!

«Матушка Изольда запорет, если я не подчинюсь, – думала монашка, – но не так, совсем не так я представляла свою первую ночь с мужчиной! »

Девушка разделась и с ненавистью посмотрела на своего мучителя. Клитор, намазанный мазью, уже начал зудеть. Нестерпимо захотелось прикоснуться к нему рукой и сотворить юношеский грех.

– Правильно вас матушка сечет! – чернокнижник принялся разрисовывать девушку пентаграммами и другими непонятными знаками. – Я знаю, чем вы, грешницы, занимаетесь в кельях! В суре «Нур» Всевышний говорит: «Прелюбодейку и прелюбодея – каждого из них высеките сто раз. Пусть не овладевает вами жалость к ним ради религии Аллаха, если вы веруете в Аллаха и в Последний день. А свидетелями их наказания пусть будет группа верующих. Воистину Аллах – Прощающий, Милосердный». [Коран, 24:2-4 – прим. переводчика]

– Вы, святой отец, читали Коран? – удивилась монашка.

– В Святой земле, где я воевал, – рассказывал отец Гай, поглаживая Катрину по волосам, – мои спутники искали золото, а я искал знания! Я изучил и Библию, и Коран, и еще много разных книг, и мне удалось то, что не удалось ни одному смертному! Я постиг тайну жизни и смерти! – тут монах прервал разглагольствования и продемонстрировал член, давно уже бывший в боевом положении. – Сегодня я поделюсь с тобой крупицей своих знаний!

«Да-а-а, сломить ее невозможно, – подумал отец Гай, любуясь прекрасным телом, – но можно в себя влюбить! »

– Ты красивая! – отец Гай был очарован ее красотой. – Твое тело создано для любви и для подчинения мужчине! А теперь ложись на кровать! Апостол Павел,   обосновывая подчиненное  положение  женщины,   ссылается  на   порядок   сотворения мужского  и женского  полов  и на  грехопадение человека:   «Прежде создан Адам,   а  затем  Ева;   И  не Адам прельщен, но жена, прельстившись, впала в преступление» [I Тим.   2:13—14].

«Буду лежать как то распятие, – думала девушка, – буду смотреть в потолок и читать молитвы! Монашки говорили, что мужику хватает несколько минут! Вытерплю, как монастырскую порку! »

Осмысление того, что она впервые познает мужчину, сначала пугала. Однако понимание того, что горящий огнем клитор требует этого, распаляло Катрину, и она с каждой минутой все больше желала познать все. Она, сама не понимая, зачем это делает, протянула свою руку вдоль тела и, найдя член, подвела его в нужное место.

– Прости меня грешную! – шептала она, лежа под тяжестью, чувствуя, как ласкают тело снаружи руки и губы, а внутри член скользит по стенкам влагалища, иногда проникая глубоко до самой матки, причиняя ей мучительно-сладостные ощущения.

– Давненько я так не лакомился! – отец Гай навалился на упругое тело.

В этот момент у Катрины, подогретой аптекарской мазью, начался первый оргазм. В пике она с силой выгнулась вперед, прижимая руками ягодицы отца Гая к себе.

«Я совершила смертный грех! – думала она, вздрагивая под тяжелым телом отца Гая. – Призрак был прав! Теперь мне не искупить греха никакими постами и молитвами! Но до чего же грех сладкий! И зачем папа не выдал меня замуж? » Прежняя обида дала знать о себе. Внезапно тяжелый стон вырвался из переполненного сердца Катрины. Она взглянула в окно, и звезда, в этот миг ярко горевшая над горизонтом, напомнила ужасную сцену, свидетелем которой она стала в башне.

– Ну вот, моя вкусная, – отец Гай сладко улыбался. – Как говорил великий учитель Имхотеп, уши девушки на ее попе. Она слушает только тогда, когда ее бьют! [Чернокнижник извратил слова мыслителя из древнего Египта. В оригинале было упоминание о мальчиках-школьниках, и их спинах – прим. переводчика] Рука чернокнижника стала бесстыдно блуждать вокруг сжатой шоколадной дырочки. «Что он себе позволяет, – подумала Катрина, но зудящий от мази клитор не хотел униматься, требуя себе мужчину.

Не думай Катрина, чтобы я долго оставался слеп к бессмысленной глупости монашеского начальства, которые предписали нам, грешникам отказаться от всех наслаждений жизни! Во имя радости принять мученичество, умирать от голода, от жажды, не собираюсь! Мы живем для того, чтобы любить и наслаждаться жизнью! Расслабься, моя сладкая, сейчас я покажу тебе кое-что интересное!

– Вот так-то лучше, – отец Гай вынул руку и обвел пальцем вокруг клитора. – Какой нежный букет из набухших губок и упругая горошинка между ними! Сейчас я поцелую многострадальную попку, а там – посмотрим!

Под утро, проваливаясь в забытье, Катрина чувствовала, сэр Гай, его голос, его тело стало для нее чем-то особенным, невероятно близким, родным.

Казалось, сэр Гай поселился внутри нее, стал частью ее самой. Он успокаивал, придавал сил и уверенности в том, что   все действительно будет хорошо. Так Катрина стала женщиной еще раз, теперь уже в объятиях опытного мужчины. Утром матушка Изольда и все сестры заметили в Катрине глубокую перемену: вчера еще замкнутая, и молчаливая, она была весела и оживлена.

** Глава 2. Последняя ночь чернокнижника

Отец Гай решил задержаться в монастыре, к великой радости матушки Изольды, и взялся за воспитание монашки со всем усердием. И не только искусству любви он обучал Катрину. Время от времени он доставал из сундука книги и показывал такое, от чего у монашки сладко сосало под ложечкой от ощущения смертного греха. Когда он встречался с девушкой в присутствии монашек, то был почтителен и смиренен, и лишь наедине с ней снимал маску учтивости.

Теперь Линда скучала своей келье, Катрина каждую ночь отправлялась к гостю под завистливые взгляды других монашек, а матушка-настоятельница подсчитывала доходы: отец Гай ел и пил за троих, а платил за шестерых. Надо сказать, что чернокнижник ни разу не говорил с Катриной о чувствах, зарождавшихся в его душе, но монашка, в которой наконец-то проснулась настоящая женщина, видела любовь в речах, в поведении, в проникновенных нотках голоса и убаюкивающей мягкости улыбки. С Катриной случилось то же, что и с любой другой девушкой, впервые по-настоящему близко познакомившейся с мужчиной, хоть и против воли. Она влюбилась!

Когда отец Гай обнаружил, упорным трудом он сумел влюбить в себя глупую монашку, на его лице появилась самая, что ни на есть дьявольская усмешка.

– Может, повторим лечение водой? – спросил отец Гай, увидев тоску в глазах Катрины. – Или лучше матушкины розги?

– Нет, лучше возьми меня еще раз! – глаза Катрины заискрились безумным блеском. – Я готова! – помолившись, монашка задрала подол. Как говорится в книге  «В день шестой Бог создал человека по своему образу и подобию и сделал человека  мужским  и  женским»  [Быт. 5:2]. Никакого намека на разные права нет.

Она уже знала, что отец Гай обожал начинать играть, полностью не снимая одежд. Монашеское одеяние придавало играм особую пикантность.

Он, ощущая под собой тело девушки, с огромным наслаждением вводил и выводил член из влажной щели. Ей казалось, что она находится в сказочном сне. Каждое введение отца Гая приближало второй оргазм. И когда чернокнижник, заохав, сильно сжал тело, Катрина ощутила, как член задергался в внутри влагалища, изливая семя.

– Ах! – Катрина вздрогнула, как от удара прутом.

"Что  это со мной? Такого никогда не было!"

Второй оргазм был менее острый, чем первый, но продолжительней. (В те времена слово оргазм еще не знали, но удовольствие от близости было не менее сильным, чем сейчас прим. перев.)

Ласками и поцелуями монах сумел довести Катрину почти до обморочного состояния.

Несколько минут они лежали неподвижно, наслаждаясь пережитым наслаждением.

– Какая ты нежная! – он стал ласково поглаживать и мять упругую плоть груди Катрины, перебирая пальцами то один, то другой крепкий налитый сосок.

Катрина очень любила, когда отец Гай ласкал груди, но как любил это делать он, трудно было представить.

– Хватит лежать, раздвинув ножки, – приказал он, – ты будешь делать то, что я прикажу, и все будет хорошо! Тебе понравится! Для начала, развернись ко мне задом и садись ко мне на колени.

Чернокнижник взял ее руками за попку, раздвинул пальцами губки, и плавно опустил на член. На несколько секунд они замерли, наслаждаясь новизной ощущений. Потом она начала медленно подниматься и попускаться. Мужчина помогал ей, поддерживая за попку.

«Оказывается, можно и так! – думала Катрина. – И все же с мужчиной приятнее, чем с женщиной! Но сразу после порки это, наверное, больно! »

– Я так устала! – простонала девушка. – Давай как обычно!

Была прелестная лунная ночь. Сердца влюбленных были полны чувств, колдовской дух этого часа вошел всей своей прелестью в их души.

– Нет, – отец Гай решил преподать Катрине еще один урок. – Становись на четвереньки!

«Меня сейчас отгуляют, как корову! » – Катрина встала на четвереньки и попыталась вставить в себя уже обмякший член. Но ничего из этого не получалась.

Чернокнижнику было неловко перед Катриной, и он чувствовал свою вину в том, что не смог доставить ей удовольствие.

– Позволь, я поцелую тебя! – он положил девушку на кровать и начал целовать живот, постепенно пробираясь к киске, тщательно выбритой по монастырскому обычаю. Она в это время взяла в руку поникший член и поглаживала его.

«До таланта Линды ему далеко, однако старается! – подумала девушка. – А не побаловать ли его так, как научил меня папа? »

Катрина взяла член в рот и начала сосать, а он лизал губки и клитор. Не удивительно, что через пять минут таких упражнений член снова встал, и девушка заняла позу на четвереньках. Как оказалось, в этой позиции отец Гай проник очень глубоко. Катрине было так сладко, словно рухнул подъемный мост крепости. Ворвавшиеся силы неистового желания пронеслись через тело ее и душу – как орды захватчиков по павшему замку – разоряя все на своем пути, опустошая каждую клеточку, и сделав беспомощной и растоптанной, словно плененную рабыню. Катрина кончила, кусая себе губы, чтобы не закричать.

– Любимый! – монашка решила, что судьба дает последний шанс покинуть монастырские стены. – Я буду скитаться с тобой по всему свету, если захочешь, буду твоей служанкой, твоей рабыней! Только увези меня отсюда! Помнишь, ты же сам цитировал мне Коран! Прелюбодей женится только на прелюбодейке или многобожнице. Верующим же это запретно. Тех, которые обвиняют целомудренных женщин и не приведут четырех свидетелей, высеките восемьдесят раз, и никогда не принимайте их свидетельства, ибо они являются нечестивцами, кроме тех из них, которые после этого раскаялись и стали поступать праведно [Коран, 24:2-4 – прим. переводчика].

Она умолкла. Ее голубые глаза были полны слез, когда она со страстью повернулась к чернокнижнику. Он уклонился от взгляда, а по его изящному лицу пробежала презрительная усмешка самой темной, самой смертельной злобы. Через мгновение это выражение исчезло. В неподвижных, остекленевших глазах опять появился неземной холод.

– Час заката, – воскликнул он. – Нежный, прекрасный час, когда сердца влюбленных счастливы, а природа улыбается их чувствам. Но мне не суждено жить долго! У инквизиции длинные руки! Они идут по следу как ищейки, и я не могу долго жить в этой тихой обители! Милая моя Катрина, когда наступит завтра, я буду далеко, очень далеко на пути в вечное блаженство, но, скорее всего в чистилище. Должен ли я брать тебя, прелестнейший цветок, с собой в могилу?

– Нет, – глаза Катрины стали круглыми как пуговки, а из глаз потекли слезы. – Отец Гай, вы молоды, сильны. Вам ли думать о смерти?

Перевернувшись на спину, чернокнижник положил ногу на ногу, а сверху на бедро посадил Катрину в позу наездницы. Катрина придвинулась ближе, и мужчина почувствовал нежное прикосновение горячей плоти, невыразимо приятное прикосновение влажных губок к своему бедру. Несколько легких движений пальцами, и Катрина привела член в боевое положение.

Еще несколько движений промежностью вперед, и красавица оказалась рядом с членом, коснулась его пупком и посмотрела на чернокнижника.

«Я многому успел ее научить, – подумал он, – жаль, что это у нас последняя ночка! »

– Все в руках божьих, – вздохнул отец Гай, и стал бросать книги из сундука в камин, – прощай, Катрина! Возьми вот эту книгу, и спрячь подальше! Это тебе на память! Она написана на понятном тебе языке. Молись за меня, грешного!

Глубокой ночью, когда монастырь погрузился в сон, на серой башне уныло раскачивается из стороны в сторону тяжелый колокол, хотя ни одно дуновение ветра не тревожило деревья в лесу. Они с безумием приговоренных к смерти отдавались друг другу.

Ей снова захотелось взять его член глубоко в рот и ласкать, ласкать, ласкать… Отец Гай, словно почувствовав это, проник в ее рот, и через минуту, не выдержав жадных ласк, излился в нее. Обняв ее, он уснул.

Ночь подходила к концу, утро освещало холмы, но оно принесло отцу Гаю душевное спокойствие.

– Теперь я могу идти на смерть! – он оставил Катрину на рассвете. – Pax vobiscum! Да будет над тобой благословение святого Дениса, святого Дютока и всех святых! Прощай и помни обо мне!

Предчувствие чернокнижника о неминуемой смерти сбылось.

Утром утомленный отец Гай щедро расплатился с матушкой за постой и собрался по делам в Лондон. Как оказалось, на дороге его уже ждали разбойники.

Власти поймали и повесили несколько бродяг. В них матушка Изольда признала разбойников, напавших на нее по дороге, и лишь Катрина догадывалась, что инквизиция настигла свою жертву.

После исчезновения чужестранца, который действительно очаровал ее, настроение Катрины явно изменилось. Она полюбила гулять ранним утром и поздним вечером по тропинкам вокруг монастыря, вспоминая его последние слова, представляя его милую улыбку, и заканчивала прогулку на том месте, где был вход в склеп.

Ночами Катрине часто снилось нечто странное — то проносились перед внутренним взором сцены из прошлой жизни, ее братья, отец со страшным ремнем в руках, или призрак дедушки Максимилиана пытался учить ее жизни, а  бывало так, что после молитвы она проваливалась в темноту, тоску и безнадежность. Иногда, не смотря на теплую погоду ее, окутывал смертельный холод.

Катрина была одинока и несчастна.

Катрина старалась избегать общества монашек, и, похоже, была счастлива лишь тогда, когда оставалась одна в своей келье: матушка Изольда, довольная прибылью, согласилась выделить ей отдельное жилье. Только там она давала выход своей печали в слезах, молясь за душу покойного отца Гая, а скорбь, которую она благопристойно скрывала на людях, вырывалась наружу. Так прекрасна и в то же время так смиренна была прелестная скорбящая, что она уже казалась ангелом, освободившимся от пут этого мира и готовившимся к полету на небеса. На самом деле в душу ее вселились совсем не те мысли, которые должны посещать монашек.

Единственным утешением была книга, подаренная сэром Гаем.

«Только за чтение таких трудов меня ждет в лучшем случае костер», – думала Катрина, рассматривая пентаграммы и прочие изображения. Но искушение было слишком большим, и монашка долгими ночами изучала текст и заклинания.

- Читай, читай, грешница! - Инкуб, враг рода человеческого скрывался в дальнем углу кельи. - Пока ты читаешь, и потом я могу заходить в эту обитель! И своего не упущу! Иногда он подходил к монашки так близко, что от перепончатых крыльев пламя свечи начинало мерцать.

и только молитва гнала его вон.

Она понимала, что делает тяжкий грех, изучая книгу, но отказать себе в этом грехе не могла.

Но, одним чтением девушка не ограничилась. К чему это привело - расскажу в следующей главе.