Часть 3 гл 6 Охота на охотников

Предисловие к английским эротическим новеллам

В книге будет достаточно много жестоких сцен: женщинам приходилось платить очень дорогую цену за свою любовь и свои прегрешения. Кому читать такое не нравится – просьба нажать на крестик в верхнем правом углу экрана.

Начало приключений Лжейн здесь:

В предыдущих главах рассказывалось, как силой обстоятельств юная красавица Джейн стала игрушкой в руках Инкуба, врага рода человеческого.

** Глава шестая. Охота на охотников

O fortuna! Vesunt Luna [Лик Фортуны! Тайный лунный]

Statu variabilis, [Вечно изменяясь,]

Septer crestis aut decrestis… [Либо прибывает, либо убывает…]

“Кармина Бурана”

***

“Итак, трагедия разыгрывается как в плохом театре. Вот-вот  мою Джейн настигнут охотники в окрестностях хамка! Однако я не хочу, чтобы моя любимая Джейн отправлялась в Ад так быстро, – подумал Инкуб, враг рода человеческого, раправляя перепончатые крылья, – она должна родить мне наследника, а потом поможет мне совратить не одну невинную душу! Как говорят в Лондоне, автору пора на сцену! А вот то, что мне надо!”

На цепи сидел и выл на Луну огромный лохматый и к тому же голодный замковый пес.

– Etiam, Domine, miserere mei! (Да помилует меня Господь! - лат.) – Привратник решил, что перепил крепкого эля, полученного от кухарки в качестве платы за выход из замка в неурочный час, когда увидел, с какой легкостью пес порвал тяжелую цепь и бросился к воротам.

- Открывай ворота! - Приказал пес человеческим голосом.

Глаза зверя горели адским пламенем, а из пасти капала на землю слюна. Из головы стражника сразу выветрился весь выпитый накануне хмель.

–  Domine, propitius esto mihi peccatori; (Господи, прости меня грешного! - лат.)  – Стражник безропотно открыл ворота и осенил себя крестным знамением. – Не трогай меня, собачка! Ну, съел я твое мясо! Но что поделать, надо же было заесть этот проклятый эль, а я не привык к постной пище!

Псу не захотелось сводить со стражником счеты: впереди было слишком много дел, а он итак слишком задержался, с мастером Джоном и мавританкой, которых надо было  ввести в смертный грех.

– Чует сердце мое, эта ночь не доведет до добра! – Стражник покинул пост, чтобы срочно облегчиться. – Экое чудо побежало в лес, наших охотников догонять! Впрочем, хозяин уехал, управляющий вместе с ним, а инициатива в нашем королевстве наказуема. Да спасут меня святые угодники! Никому сообщать не буду!

«А теперь главное успеть, – думал Инкуб, вселившись в тело собаки. – Не впервой мне вселяться в этих четвероногих! Сейчас мы сыграем еще один акт пьесы suadente Diabolo! [по наущению дьявола – лат.]

Надеюсь, что эти флегматичные англичане не столь скоры на расправу, как испанцы! Да и Джейн слишком вкусна для того, чтобы ее сразу убить! Мне сегодня предстоит веселая ночка! »

Впрочем, молитва стражника сыграла с ним злую шутку. В лапу заколдованного пса впилась колючка, и Инкубу пришлось с ней долго возиться.

“Надо было кончать стражника! – Думал он, зализывая рану от занозы. – Ненавижу богомольцев! Ничего, успею! А вот и их лошадки. Как говорят театралы, автору пора на сцену!”

А на лесной поляне над беглой колдуньей готовилась расправа. Охотники веселились во всю: не каждый день удается поймать ведьму, и всласть над ней покуражиться.

– Ну что, отродье Сатаны, помогли тебе темные силы? – веселились охотники, глядя, как вздрагивает в путах несчастная жертва. – А у нас все веселье впереди! Даром, что ли, сэр Стаффорд свил петельку? В Англии ведьм вешают!

То, что ведьма беременна, их ничуть не смущало.

И тут всей компании стало не до смеха. Лошади, привязанные на краю поляны, порвали ремни и словно взбесились: не глядя под копыта, они понеслись в лес, растоптав одного из охотников.

Из темноты к костру выскочил огромный пес. В глазах его светилось адское пламя. Тут же его челюсти сомкнулись на шее сэра Шелли. В миг установившейся тишине было слышно, как хрустнули позвонки. Шелли упал на землю, не успев произнести ни одной молитвы, и умер без покаяния и отпущения грехов.

«Вот оно, родовое проклятие! – поняла ведьма. – Все мужчины в роду умирают страшной смертью! »

Инкуб не без удовольствия посмотрел, как дежурные черти прибрали в Ад грешную душу хозяина замка.

«Вот и пришел мой звездный час! – подумал Инкуб. – Я знал, что красавица Джейн поможет пополнить преисподнюю душами грешников! Ради этого ее можно подложить под кого угодно! Цель оправдывает средства, а я к тому же абсолютно не ревнив! »

Пес посмотрел на остальных и облизнулся. Насильников парализовало от ужаса: с клыков чудовища капала кровь, а глаза светились так, что на лесной поляне стала рассеиваться ночная темнота. На залитой кровью поляне лежало уже два изуродованных трупа: из черепа охотника, расколотого конским копытом, вытекали мозги, а голова сэра Шелли почти отделилась от тела.

«И без плахи лишился головы! – Сэр Стаффорд понял, что проклятие ведьмы вступило в силу, и теперь вслед за хозяином должна наступить его очередь. – Боже, спаси меня грешного! »

Молитва черную душу грешника не спасла: тот пытался спасти свою жизнь, но мысль о покаянии даже не пришла в голову, поэтому вместо серьезного вреда. Инкуб почувствовал только укус блохи. Пес переступил труп и повернулся ко второму охотнику. Задние лапы, как пружины, бросили его через пламя костра на шею врага. Рывок мордой, и кровь брызнула фонтаном.

– Святые угодники, помилуйте нас! – Третий застыл на месте. – Изыди, порождение тьмы!

Пес, не обращая внимания на блох, медленно сделал два шага к нему, улыбаясь до ушей окровавленной пастью.

«Этого не может быть, – подумала ведьма и хотела зажмуриться, но боль в животе заставила ее снова открыть глаза. – Такого не бывает! »

Мужчина опомнился и схватил арбалет. Он так и не успел понять, что не попал: зубы страшной собаки сделали свое дело.

К сэру Стаффорду вернулась способность говорить. До его сознания стало доходить, что из охотника он стал жертвой, но покаяться он не собирался.

– Pythonissam! (Ведьма! - лат.) – заорал сэр Стаффорд. – Mori bastardus! (Умри гадина! - лат.)

Он, успел поднять арбалет, пустить стрелу в Джейн, но промахнулся. Короткая стрела угодила ведьме в левую подмышку, лишь слегка оцарапав кожу.

– Diabolus! (Дьявол! - лат.) – нервы сэра Стаффорда сдали.

Он забыл про кинжал на поясе, и бросился на утек. Джейн все еще растянутая на колышках, услышала хруст веток, раздававшийся под ногами бегущего человека, а потом сдавленный крик.

«Похоже, сэр Стаффорд не смог убежать от разъяренной собаки, – подумала она, напрягая мышцы живота. Предсказание деда и мое проклятие сбылось! »

Больше Джейн не могла ни о чем думать: Луна вдруг стала красной и начала выписывать на небе кренделя, а звезды посыпались дождем на землю. Начались роды. В перерыве между схватками Джейн повернула голову на бок и увидела спины убегающих мучителей. В прыжке пес ударил отставшего всем телом. Мужчина упал, страшные клыки впились в загривок. Все закончилось очень быстро.

Что случилось с последним, убежавшим в лес охотником, Джейн не знала, но пес вскоре вернулся, облизывая окровавленную пасть.

«Настал мой черед! – поняла она. – Он меня съест! »

Будто почитав ее мысли, пес вильнул хвостом, и подошел к ведьме. Похоже, на счет женщины у собаки были совсем другие намерения.

– Нет! – живот судорожно сжался, как только язык собаки принялся зализывать раны от ударов, а потом пошел вниз, к жестким волосикам на лобке.

«По крайней мере, съесть меня не входит в его ближние планы, – Джейн напрягла живот, – вот уж не думала, что рожать придется таким образом! »

Собака стала вылизывать Джейн между ног как раз в тот момент, когда ребенок окончательно решил покинуть утробу. Между схватками Джейн напрягала живот, помогая ребенку родиться. Теперь ей по большому счету все равно, что с ней, где она и что будет в самом недалеком будущем. Главное – родить!

Пес, как будто поняв, что сейчас произойдет, торопился.

“Как бы не замерзла! – Подумал Инкуб. Впрочем, я знаю великолепное propter necessitatem!” [для защиты от холода – лат.].

Для начала он накрыл замерзшую женщину горячим лохматым телом, красный собачий член напрягся и вошел внутрь.

Джейн пришлось рожать под теплым живым одеялом, за одно удовлетворяя собачью похоть.

Впрочем, думать о всей противоестественности того, что с ней происходит, было некогда: тело рожало, и этому были отданы все силы. Пес мелко и быстро входил в нее, а потом, задрав окровавленную пасть к пляшущей кровавой Луне, завыл так, что душа Джейн провалилась в пятки.

«Он съест и меня и моего ребенка! » – успела подумать она.

В этот момент пес слез с ее тела, разорвал зубами веревки, связывающие лодыжки, сел на задние лапы и с интересом начал смотреть, как прорезывается головка.

– Обхвати руками лодыжки, – приказала собака. – Так рожать будет легче! А теперь прекрати тужиться. Все в порядке! Сейчас будет легче.

Пес облизал женщине половые губы и улыбнулся.

То, что собака умеет разговаривать и улыбаться, Джейн уже не удивляло. Она механически выполняла все требования страшного животного.

Вот на полянке раздался детский крик.

Собака схватила ребенка поперек туловища и уложила его на живот матери.

– Мальчик! – Поняла Джейн. – Ребенок медленно пополз по животу, и сам нашел грудь.

Матка от веса младенца сократилась, и вскоре родился послед [детское место или, проще говоря, плацента]

Осмотрев послед, пес тут же его съел, перекусив за одно пуповину.

– Вот и все, точнее почти все! – Пес облизнулся, порвал веревки на руках и сладко потянулся. – Надо одеться и завернуть ребенка.

Только сейчас Джейн почувствовала, что начинает замерзать. Одежды на ней не осталось, а костер, зажженный охотниками, почти погас. Преодолевая отвращение, она бросили в костер хворост, сняла с трупов наименее испачканные кровью одежду и сапоги. Не побрезговала Джейн и золотыми украшениями покойного сэра Шелли и сэра Стаффорда и монетами их кошельков.

В это время в темноте зажглись десятки волчьих глаз. Стая волков кольцом окружила поляну. [Последних волков, более мелких, чем их европейские собраться, англичане уничтожили в начале 20 века. В те времена их было еще много. – Прим. переводчика]

Джейн спиной отошла к догорающему костру. Вожак стаи вышел вперед. Навстречу ему пес. Они смотрели друг другу в глаза и тихо рычали. Остальные волки в нетерпении роняли на землю слюну.

– Джейн, прижимающей к груди ребенка, показалось, что время остановилось. Вожак, поняв, кто сидит в теле собаки, капитулировал: вокруг и так было слишком много еды. Стая бросилась на окровавленные тела, оставив живых в покое.

– И куда ты теперь? – спросил пес.

Она смогла подняться, но все тело ныло, а голова кружилась от потери крови и от боли.

– Буду просить в монастыре зашиты и справедливости! – Джейн горько заплакала. – По крайней мере, если я и не спасу свою бессмертную душу, то найду там покой и утешение!

– Делай, как знаешь, но я своего сына в монастырь не отдам. Да и не возьмут тебя туда с младенцем! Vale tandem, non immemor mei! [Прощай, но не забывай меня – лат.]. Собака взяла ребенка, прыгнула с ним в костер и… Исчезла! ***

– Нет! – Джейн, обезумев от горя, бросилась в огонь следом, но вместо адской преисподней оказалась рядом с монастырем.

Это была Крейцбергская обитель, с матушкой Изольдой во главе. Джейн быа много наслышана от этом месте. Матушку почитала вся округа, но к лику сятых и не собиралась причислять.

– Говорил же дед, в свое время, что за этими стенами я могу найти кров и утешение! Вот уж не думала, что мне уготована жизнь в монастыреф! Но, значит так угодно Богу!   – Джейн села на землю и в последний раз в жизни горько заплакала. – Значит, так тому и быть!

Перекрестившись она встала и пошла к воротам, навстречу новой судьбе новым приключениям.

(продолжение следует)