Автобус Хантсвилла

Хантсвилл, Сердце Юга

20 августа, 2012

Кажется здесь в 60-х годах прошлого века целый междугородний автобус попал в аварию и теперь духи его пассажиров застряли на этой дороге. Мы свернули на каменистую обочину, пробуксовав колесами старого угловатого седана и остановились, вглядываясь в марево над трассой. Было как то охристо-ало, как на Марсе, я видел очертания перевернутого автобуса на краю и черные шевелящиеся тени погибших – старики, женщины с детьми которые ехали на выходные, молодые девушки, какие-то работяги и совсем неясные, истлевшие силуэты. Том глушит мотор.

- Здесь?

Он их не видит, только чувствует, так сильно, что дальше нам не проехать. Я киваю и снимаю очки, щурясь от солнца в зените. На белесом, пыльном небе ни облака. Сучий штат, дыра просто, даже сандвичей нет нормальных, только такие, в которых к зубам липнет тостовый хлеб и теплая кола. Я убираю с приборной панели бумагу из-под обеда и скомкав ее кидаю на сиденье раздолбанной, взятой напрокат машины. Расстегиваю куртку и выхожу. Пыльно так и тихо, только оголтелые сверчки, где-то недалеко завод по переработке мусора и поля заваленные отходами. Том только в выгоревшей растянутой футболке и угвазданных джинсах, очки не снимает, крутит в руках мел и кривит губы, рассматривая проклятое место, от которого разит сильней чем от помойки.

- Начнем? - он подходит к месту аварии и я иду за ним, мне уже не зябко, мне никак, я вхожу в транс и все сильнее чувствую Их, толпящихся здесь как на остановке, застрявших на ебучую кучу лет. Я останавливаюсь и опускаюсь на колени, спиной к автобусу, уже давно сгнившему и истлевшему, оставившему только свое призрачное, неосязаемое тело, пока Том чертит вкруг меня мелом несколько штрихов – ворот. Я медиум, я это проход в другой мир, я пропущу этих духов через себя и они выйдут туда, где смогут успокоится. Воздух сгущается и на горизонте видна тяжелая черная масса тучи. На ее фоне ко мне стягиваются тени, а я смотрю сквозь них, пока кто-то не разгоняется и не бросается прямо в меня, чуя выход, проходя насквозь, задевая своим сгущенным толчком энергии мои внутренности, потом еще один и еще, почти я не дышу, с трудом глотая, чувствуя как они проскакивают, наконец-то вырываются в другой мир, уничтожая мое тело. Мне уже хочется кричать когда проходит какой-то десятый по счету, я стискиваю зубы и смотрю вдаль, раскинув руки, чувствуя рядом готового кинутся оттаскивать меня Тома и на девятнадцатом просто кричу от боли и падаю на выставленные руки, хрипя, закрыв глаза, ощущая как Том стер одну из меловых полос и ворота закрылись, оставив перед нами одного пассажира того рейса.

Я открываю глаза уже в машине, пристегнутый, мы едем куда-то прочь от того места. Я смотрю на свою белую в красных разводах майку и прижатую к ней ладонь. Как мрамор с прожилками. Один из пассажиров, значит, спасся, он уехал далеко от того места, сбежал от смерти, но навсегда какой-то частью застрял там, и эта часть рванулась в меня, тогда как остальное было на месте, где умер тот девятнадцатый пассажир. Теперь мы не сможем отпустить последнего пока не найдем этого. Е***ь, отлично...

Я откидываюсь головой на сиденье чувствуя слабость и возбуждение как обычно после такого. Мы подъезжаем к какому-то полуразрушенному зданию с выбитыми стеклами, на первом этаже был бар, а теперь вывеска с округлыми, модными в начале неоновых реклам буквами наполовину оторвана и лежит одним краем на крыльце. Том выходит из машины и открыв мою дверь помогает мне выбраться, говоря что меня надо подлатать и тащит в это здание. На втором этаже квартиры, есть даже какие-то остатками мебели. Он затаскивает меня в ванную одной из них и усаживает на стул, сосредоточенно осматривая меня, задрав мне майку. Вся грудная клетка покрыта трещинами. Они паутиной расходятся от моего дыхания и кровят. Том снимает свою майку и осторожно прижимает ее к моей израненной коже, крутит краны, пропуская ржавую воду и я думаю, закрывая глаза, что у него красивая спина. Сознание отключается и я смотрю закрытыми глазами как прорывает какую-то трубу и ванная заливается водой. Том матерится, а у меня тяжелеет голова и я просыпаюсь.