Послевкусие

ПОСЛЕВКУСИЕ | The After-Taste

«Люди находят действительность неудовлетворительной и поэтому живут в мире фантазий, воображая себе исполнение своих желаний. Сильная личность воплощает эти желания в реальность. Слабая -  так и живёт в этом своём мире и её фантазии воплощаются в симптомы различных болезней. »

З. Фрейд.

1.

Музыка становилась все громче и громче, как казалось Моник. На протяжении всей ночи каждая новая порция кокаина смешивалась с алкоголем и давала этакий «бычий кайф», который уносил разум все дальше и дальше от привычного состояния. Моник подлетела к стойке бара, и обернувшись к танцполу, начала судорожно рыскать глазами в поисках своей подруги Жаклин. Но чем больше она напрягала зрение, чтобы разглядеть в густой каше народа подругу, тем больше ее рассудок затуманивался и сбивал с толку. Моник несколько раз по мобильному телефону пыталась дозвониться до подруги, но ответа за звонок не следовало.

- Что-нибудь еще, мадемуазель? – прокричал ни с того, ни с сего ей прямо в ухо бармен.

Моник не сразу осознала, что происходит, но через несколько секунд «вернулась» и крикнула в ответ:

- Да, еще водки с «ред-буллом»! – и полезла в сумочку за кошельком.

В то время, пока бармен готовил коктейль, Моник все так же пыталась разглядеть Жаклин в толпе. Но найти ее так и не удавалось, и Моник сокрушенно повернулась к стойке, на которую бармен только что поставил ее коктейль, и уже приготовилась расплатиться.

- Не беспокойтесь, за вас уже заплатили! – улыбнувшись, прокричал официант и отвернулся к бару.

Моник не удивила эта ситуация. Сегодня в клубе «Персей» было довольно много мужчин, которым она и ее подруга понравились. Их угостили уже 4 раза, после откуда ни возьмись появился кокаин, и они проводили долгое время около унитазов, жадно снюхивая все, что им было предоставлено, после, оказавшись на танцполе или у бара, снова выпивали что-нибудь. Мужчины, которые ожидали от них секса как плату за «угощения», со временем куда-то испарялись, и подруги снова и снова натыкались на кого-то еще нового. Вскоре маленькая стройная блондинка Жаклин куда-то исчезла, Моник потеряла ее на танцполе, отвлекшись на симпатичного испанца и заведя с ним непринужденную беседу. Вскоре испанец исчез, и Моник вспомнила про подругу, но той уже и след простыл.

Моник еще долго стояла около стойки потягивала коктейль, как вдруг справа ее окликнул довольно привлекательный мужчина:

- Простите, вы кого-то ждете?

Голос его был сладкий и в то же время грубый, Моник хотела было промолчать и сделать вид, что не расслышала, но мужчина снова обратился:

- Я могу вас угостить?

Моник провела рукой по своим густым черным волосам и вздохнула:

- Конечно, если хотите. – сказала она.

Короткое легкое платье Моник плотно облегало ее стройное тело, и каждый раз немного поднималось вверх, тем самым увеличив шанс разглядеть ее трусики. Моник лишь взглядом отметила этого мужчину, ну да, симпатичный, но сейчас ее больше волновала Жаклин.

- Одну текилу, пожалуйста. – подняв указательный палец вверх, обратился мужчина к официанту.

Моник посмотрела на него. В этом жесте она разглядела этакое властное, и в то же время изящное нутро этого человека. В темноте сверкали его ярко-голубые глаза, темные волнистые волосы были элегантно зализаны назад. Костюм мужчины Моник оценила практически сразу – качественно пошит и стоимостью не меньше тысячи, а то и полторы, евро. Штаны плотно стянули его красивые ноги, налитые умеренным количеством мышц – то есть не палки, и не перекаченные – именно такими виделись Моник идеальные мужские ноги. Рубашка и пиджак отлично подчеркивали его мощные плечи; сама форма лица заинтриговала Моник – еще никогда она не видела такого идеального сочетания мужественности и, в то же время, с легкой ноткой женственности, овальности в чертах лиц у мужчин.

- Вы кого-то потеряли? – спросил он.

- Да, свою подругу…  - вздохнула Моник. – Мне завтра на работу, нужно домой уже, а я не хочу ее оставлять тут одну.

- Не волнуйтесь, я уверен, что с вашей подругой все будет в порядке. – ласково ответил мужчина.

Они выпили.  

И вот через какое-то время к стойке приковыляла Жаклин, вид ее был потрепанный и усталый.

- Где ты была?! Я повсюду ищу тебя! – накинулась на нее Моник.

- Ты когда-нибудь трахалась под экстази, зай? Попробуй, это… это божественно..! – с улыбкой, пролепетала Жаклин и начала сползать на пол.

- Чертова шлюха… - прорычала в ответ Моник.

Она обхватила рукой подруги свою шею,   попрощалась с незнакомцем и уже приготовилась тащить Жаклин к выходу, как вдруг мужчина сказал:

- Вы знаете, я на машине, могу вас подвезти! Вижу, вашей подруге совсем плохо…

Моник все еще была под кайфом, но дико уставшая, ей хотелось уже скорее домой в теплую ванную, поэтому предложение незнакомца она незамедлительно приняла.

Музыка становилась все громче и быстрее, унося разум далеко за пределы сознания.

…

- И когда ты собираешься переехать? – с тревогой в голосе, отозвалась в трубке мама.

- Я пока еще не решил… - робко ответил Рамон.

Ему уже ничего не хотелось. Мама слишком внезапно вмешалась в его планы, и это уже начало понемногу раздражать его. Однако выслушать ее он все-таки смог.

- Только не Монреаль! – настойчиво предупредила она. – там ужасный климат! Тебе с твоей астмой вообще лучше куда-нибудь к морю…  Наверное, лучше Ниццу! Да и Даяна, я думаю, тоже будет довольна!

Рамон уже хотел ответить, мол в состоянии сам решить свои проблемы переезда и без гениальнейших советов моей мамы, но тут в трубке запикал сигнал о втором вызове, и я быстро произнес:

- Мама, прости, у меня вторая линия, поговорим потом.

Она вздохнула и заявила, что обязательно перезвонит вечером.

Рамон перевел дыхание и нажал на копку принятия вызова.

- Флавьер, не отвлекаю? – послышался в трубке в голос напарника.

- Нет, Марк, ты как раз вовремя. – усмехнулся Рамон.

- У нас двойное, на Бланш, между 15 и 17 домом. Приезжай, ты должен это увидеть.

Рамон вздохнул, лениво потянулся на диване и погрустнел – сегодняшний воскресный день он хотел провести с женой Даяной, уже запланировал место, куда бы они могли сходить на пикник, а вечером их ждал ужин в ресторане… Ладно, подумал он, может быть, быстро управлюсь. Нежно чмокнув в щеку жену, которая смотрела телевизор на том же диване, Флавьер потрусил одеваться.

Новенькая «Тойота» Рамона не спеша подъезжала к месту преступления, в то время как зону уже оцепили и она вся была полна жандармов и следователей. Между домами была маленькая рощица, где как раз и были найдены трупы.

- Смотрю, ты особо не торопился, Рамон. – заметил Марк и пожал ему руку.

- Слушайте, вы вообще тут все что ли охренели? – прорычал Рамон. - У меня выходной день, а вы  тут из-за каких-то двух трупов созвали весь жандарм Парижа. Упаси Боже, Марк, если это не трупы инопланетян!

- Что ж, ты почти угадал! – улыбнулся напарник в ответ. – Ты сходи, посмотри! Уникальные экземпляры.

Флавьер распихал всех, тыча чуть ли не каждому в морду удостоверением, и добрался до самих трупов, лежащих в оцепленной зоне. Когда сняли покрывало, у Рамона невольно подступил рвотный рефлекс – безусловно, проработав 10 лет в Парижской полиции, он видел многое, но чтобы такое…

Лица девушек, даже во время смерти выглядели обворожительно… Не учитывая тот факт, что они лежали отдельно от тела, рядышком вместе с руками и ногами. То есть создавалась видимость того, что конечности будто бы и не были отделены от тела – все лежало на «своём» месте – руки были аккуратно приложены к плечам, ноги – к тазу, головы – к шее. Убийца был жесток и беспощаден, однако аккуратен и креативен. Даже украшения девушек были в идеальном состоянии – будто бы это лежали не трупы, а куклы Барби, которым всего-навсего открутили все конечности и положили рядом.

- Боже… вот чертов сукин сын. – пробормотал Рамон.

- Ты так уверен, что это не могла сделать женщина? – усмехнулся в ответ Марк, подойдя к нему и встав рядом.

Рамон взглянул еще раз на трупы и жестом попросил жандарм обратно их накрыть. Они с Марком  отошли подальше и сели на лавочку, Рамон нервно закурил.

- Удалось установить их личность? – спросил он.

- Да, особо долго не пришлось мучиться. – ответил напарник, - в их сумках лежали паспорта. Вечером будет опознание, но… ты сам видишь – лица в идеальном состоянии, все родинки и морщинки и все такое совпадает с тем, что на паспорте. Вероятно, убийца или очень спешил, что не избавился от их удостоверений личности, или же… наоборот хотел нам облегчить работу..! Хотя, глупо, наверное, так предполагать –  что избавляться от паспортов убийце, что не избавляться – все равно личность установят, рано или поздно…

- Сколько им было лет, как их зовут?

Марк достал из внутреннего кармана протокол, развернул его и нацепил на нос очки, висевшие на цепочке у него на шее.

- Так… Черненькую – Моник Савиньон, 25 лет, работает, то есть работала официанткой в кофейне «Ренэ», кстати тут неподалеку, собственно и проживает не особо далеко отсюда. Не замужем. Вела скромную жизнь, нигде не светилась. Высшего образование нет, жила с матерью. А вот со второй все поинтереснее…

- И что же? – с любопытством взглянул на напарника Рамон.

- Жаклин-Жоли Моризетт, 21 год, нигде не работала, жила от родителей отдельно в южной части Парижа, была в прошлом году отчислена из американского педагогического колледжа Стэфана Гранджа за вульгарное поведение , ну если подробно, то ее застукали в туалете, где она трахалась с уборщиком, причем все это было под воздействием наркотического опьянения, точно установить, под чем конкретно она была, тогда точно не смогли, вероятнее всего это был какой-то мощный сорт кокаин или же что-то пожестче. Несколько месяцев назад была доставлена в наше, кстати, отделение, ее задержали за торговлю легкими наркотическими веществами, и она еще сильно врезала одному из наших ребят, у него нос до сих пор никак до конца не срастется. Однако за нее внес залог какой-то богатый хрен и ее на следующий день отпустили, установив за ней наблюдение.

- Когда предположительно их убили? – спросил Флавьер.

- Эксперты заверяют, что сегодня ночью, где-то между тремя и четырьмя часами. Утром их нашел дворник и вызвал полицию.

- А наблюдение за ней? Разве никого из наших не было поблизости?

Марк закусил губу.

- Понимаешь… За ней уже неделю никто не следил. У нас были дела поважнее, мы решили… дать ей от нас отдохнуть. Но только на неделю, потом снова собирались явиться к ней в дом с внеплановой проверкой, ордер у нас был!

- Можете больше не следить. – рявкнул Флавьер и выкинул сигарету на лужайку. – Однако к ней в дом наведаться стоит.

- Согласен. – ответил Марк. – Сам видишь, девушки расфуфыренные, наверняка возвращались из какой-нибудь тусовки, может даже и из клуба.

- А запястья проверили? – спросил Рамон.

- В смысле?

Рамон вздохнул.

- Марк, ну нельзя же так! Сейчас везде в клубах, ну практически везде, при входе на запястьях ставят печать-невидимку, которую можно разглядеть только под ультрафиолетом. Этим охрана отмечает тех, кого они впустили  и несут за них ответственность, мол, никакого оружия и т. п. с собой не пронесли.

- Скажешь тоже! – усмехнулся Марк. – Можно подумать охрана всех досконально шманает! Есть вещества, которые даже «рамка» не способна засечь. Не думаю, что на проходе проверяют подкладки в куртках и сумках, и тем более, что у них там между ягодиц…

- Дело не в этом! – ответил Флавьер. -  На этих печатях написано, обычно, название клуба, и если они там есть, то можно съездить туда и узнать, как и с кем они отдыхали, может быть мы сможем найти свидетелей.

Марк пристально посмотрел на Рамона.

- Ты возьмешь это дело? – спросил он.

Флавьер уставился куда-то вдаль.

- А у меня есть выбор? – вздохнул он. – Кстати, Гастону уже сообщили?

- Да. Он не смог выехать, но обещал, что будет вечером на экспертизе. По правде говоря, он уже по телефону нас обматерил за Жаклин, мол мы не уследили, теперь решается вопрос, поручат ли нашему отделу это дело..

- Ты сам понимаешь, мы имеем дело с, мягко говоря, не совсем адекватным человеком.

-  Это ты имеешь в виду Гастона или убийцу? – рассмеялся в ответ Марк.

Их начальника, Фредерика Гастона, побаивались абсолютно все без исключения. Он был человек ответственный, но все переносил эмоционально и если что шло не так, то втык получали все. Несмотря на свой маленький рост, его пронзительный грозный голос мог вывести из равновесия любого «закаленного» полицейского. Вот и сейчас Марк ожидал очередного разноса.

- Ладно, как-нибудь прорвемся. А насчет печатей ты все-таки уточни у экспертов, да я, думаю, они сами нам скажут, если что-то найдут. – сказал Рамон.

- Что ж, надеюсь ты прав… - вздохнул Марк. – как там Даяна?

- Прекрасно. – улыбнулся Флавьер. – Наслаждаемся семейным счастьем.

- А дети там не намечаются?

- Да рано еще… Пока поживем для себя. Даяна сама пока не хочет.

- Ну вы молодцы. – усмехнулся Марк. – привет ей от меня.

- Передам. – ответил Рамон. – а что у тебя с Джозефин?

Марк смущенно опустил голову.

- Да не пойми что, на самом деле… - ответил он, вздохнув. – Все время ругаемся, то одно ее не устраивает, то другое. Вот вчера предложила мне сходить к семейному психологу. Ну-ну…

Рамон сочувственно поджал губы.

- А мы тут с Даяной решили переехать, скорее всего в другой город.

Марк окинул напарника удивленным взглядом.

- Да ладно?! То есть ты… уходишь от нас?

Рамон вздохнул.

- Да… скорее всего, это мое последнее дело в полиции. Я планирую переквалифицироваться в юристы, как и хотел тогда... Это все слишком рискованно для семьи, сам понимаешь.

- Мда… неожиданный поворот. А ты думаешь, что справишься? Ты же уже 10 лет только и занимаешься тем, что ловишь бандюков! – заметил Марк.

На его практически лысой головы выступили капельки пота.

- Не знаю, вот и посмотрим. Мы хотим уехать куда-нибудь на юг. Да и в последнее время астма дает о себе знать…

Марк положил руку на плечо Флавьера.

- Я пойму любое твое решение. Но все же я тебе советую не спешить. Ты нам очень нужен, Рамон. Да и как я без тебя тут буду…

- Ладно. – оборвал его Рамон. – пока никто никуда не уезжает. Давай пока что разберемся с этим расчленителем.

- Экспертиза будет вечером, я тогда тебе еще позвоню, если они что-то найдут. – ответил Марк..

Рамон встал с лавки и пошел в сторону толпящейся массы полицейский и врачей, чтобы еще раз посмотреть на трупы.

Покрывало снова сняли, на этот раз Рамону уже не хотелось блевать – он просто сокрушенно посмотрел на девушек, закурил и пошел к машине.

«Вот же чертов ублюдок…» - думал он про убийцу.

2.

Когда Рамон вернулся домой, Даяна стояла у плиты с немного грустным видом и стряпала что-то необычное. Сняв куртку и ботинки, Флавьер подошел к кухонной двери и оперся на косяк.

- Что ты готовишь, милая? – заботливо спросил он.

- Я не знаю, ты представляешь?! – вдруг весело ответило она и улыбка озарила ее прелестное личико. – я уснула у телевизора и мне приснился странный рецепт. Мне кажется, что это должно быть очень вкусно!

- Что хоть взято за основу? – мягко спросил Рамон.

- Курочка… Сыр… и орешки с ананасами… - нежно ответила Даяна, медленно ластясь к нему и целуя в губы.

Флавьер был без ума от своей жены. В свои 37 лет он уже не надеялся, что когда-то будет так счастлив в браке. Даяна была младше его на 8 лет, но они никогда не считали, что есть какая-то большая проблема из-за этого. Маленькая, стройная, утонченная, красивые карие глаза, волнистые светлые волосы… Она была девушкой из фантазий всей его жизни, он уже отчаялся найти человека, который принял бы его таким, каков он есть, с его ворчливым характером и этой грязной и опасной работой.

Они познакомились в парке в прошлом году теплым весенним утром, когда Рамон совершал пробежку, а она ехала ему навстречу на велосипеде. Оба так засмотрелись друг на друга, что Даяна случайно (а может и умышленно) не вписалась в поворот и упала с велосипеда. Рамон жутко перепугался за нее, увидев ее разбитую коленку и разодранный локоть. Он подбежал к ней, помог встать и дружелюбно предложил пройти к нему домой и обработать ранки, благо он жил недалеко. Она, даже не задумываясь, согласилась. Причем что до падения, что после улыбка не сходила с ее лица. Она была образом счастья для Рамона, и с тех пор он не мог не думать о ней. Дружба долго переходила в более серьезные отношения, так как Даяна никак не могла выяснить все вопросы со своим бывшим парнем Мигелем, который принципиально не хотел ее отпускать. И, на самом деле, Рамон его понимал. Он бы и сам ее никуда не отпустил. Даяна говорила, что уже давно не любит Мигеля, так как разочаровалась в нем, но никак не могла решиться от него уйти, и что Рамон удачно подтолкнул ее на этот шаг. Мигель был в ярости, звонил ей домой, угрожал, говорил, что найдет Рамона и убьет его. На эти Даяна с Рамоном только ехидно посмеивались и, ничего не отвечая вешали трубку. Рамон не боялся его, и иногда, конечно, хотелось встретиться с этим сопляком и начистить ему морду, но он боялся, что Даяна после этого тоже в нем разочаруется, дескать, он действует теми же методами, что и Мигель, и тоже покинет его. А ему этого абсолютно не хотелось. Он влюбился в нее в тот же момент, когда первый раз увидел ее улыбку.

Легкая кофточка облегала ее стройное тело, что не могло не возбудить Рамона. Но в тот момент он решил не мешать ей с готовкой и, нежно поцеловав ее, заявил, что собирается в душ.

- Мммм… Возьмешь меня с собой? – с хитрым вызовом спросила Даяна.

Рамон даже немного смутился.

- Если честно, я не хотел бы тебя отвлекать от творческого процесса, детка…

В этот момент улыбка медленно начала сползать с лица Даяны, и она уже была готова повернуться обратно к плите, и Рамон пожалел, что становится причиной того, что ее улыбка исчезла.

- Честно, не хотел бы отвлекать! Но не могу.. Ты так прекрасна!….

И едва улыбка снова воцарилась на ее лице, он подошел к плите выключил ее, взял Даяну на руки и понес ее в ванную.

…

- Я люблю тебя… - прошептала она ему в ухо, вытираясь полотенцем, пока тот еще лежал в ванне.

- Я тебя люблю. – ответил Рамон, взял с раковины пачку сигарет и закурил.

Мысли от счастья и эйфории настолько переполняли его, что он напрочь забыл про сегодняшнее убийство.

- Пойду закончу свой «шедевр»! – весело заявила Даяна, и, одев халат, выпорхнула из ванной.

А Рамон все лежал и нежился в теплой воде с пеной, покуривая свою сигарету. Затем он принял душ, вылез и начал вытираться у большого зеркала.

Он смотрел на себя голого и восхищался в глубине души – насколько хорошо почти к тридцати годам он остался в форме. Он никогда не был толстым, но, начав работать в полиции и не соблюдая правильный режим питания, начал бояться  потолстеть, поэтому старался всяческими способами себя держать в тонусе. Больше всего ему нравились свои кубики пресса и ягодицы – над ними он работал очень усердно, и недавно Диана призналась, что его попка как раз и была одной из причин, почему она тогда в день их знакомства упала с велосипеда.

Недавно, Рамону стало тяжело дышать, и, по настоянию Даяны он сходил к врачу, и тот вынес ему приговор, мол астма,   которая так беспокоила его и его мать  в его детстве, внезапно прекратившаяся, снова дает о себе знать, и утренние пробежки придется отменить. Более того, врач настоятельно рекомендовал ему поменять место жительства, желательно ближе к природе, у моря и подальше от выхлопных газов. Из-за всего этого Рамон расстроился и, принципиально, начал курить, что еще более встревожило Даяну, которая то и дело воровала у него пачки сигарет и смывала все в унитаз. Однако Рамона это не остановило, и он, втихаря, все равно продолжал курить. Вскоре, Даяна поняла, что это бесполезно и смирилась.

- Ты губишь себя еще больше, как ты не понимаешь! – вспыхивала иногда она. – Пожалей меня, я же не переживу, если с тобой что-то случится.

И Рамон обнимал ее и уверял что все будет хорошо.

Вечером, когда Даяна наконец-то приготовила то, рецепт чего ей приснился, и они сидели на ковре у камина, пили вино, кушали и наслаждались друг другом, раздался телефонный звонок.

- Наверное мама! – сказал Рамон, подходя к телефону. – Она собиралась позвонить. Пока все не разузнает, не успокоится.

Но это была не она.

- Флавьер, ты гений! – затараторил Марк. - Медэксперты нашли на запястье брюнетки ту печать, про которую ты говорил. А у блондинки почему-то ее нет…

- Что на этой печати написано?

- Частный клуб «Персей». Он находится около Монмартра, мы связались с хозяином клуба, завтра туда едем. Будь готов к 9ти часам.

- Что сказали эксперты? Это точно «вчерашние» печати?

- Несомненно. И как ты все это угадал? Может это ты их…?   - шутливо отозвался Марк.  

Рамон усмехнулся, попрощался и повесил трубку.

- Что случилось? – тревожно спросила Даяна, тихо подойдя к нему. – Все в порядке?

- Да, с работы это… завтра вызывают.

- Ты сказал Марку, что уходишь? – немного помолчав спросила она.

Рамон вздохнул.

- Да. – ответил он. – но пока придется с переездом повременить, милая…

Лицо Даяны изменилось.

- Как? Почему? Но твоя астма…

- Я сказал, не сейчас. – тихо отрезал Рамон. – у нас осталось вино?

Даяна надула губы и потрясла бутылку.

- Почти нет, можешь открыть вторую.

Рамон взял штопор и сел рядом с женой.

- Прости, солнышко… Но появилось очень серьезное дело, я не могу сейчас всех бросить и уехать.

- Я все понимаю, любимый. – тихо прошептала она и поцеловала его в щеку. – это я так…

Рамон улыбнулся

«Как же я счастлив с ней…» - думал про себя он, когда засыпал в ту ночь, крепко прижимая Даяну к себе.

**

Они сидели в большом красивом кабинете хозяина клуба «Персей» - Марселя Бертрана. В комнате стояли красивые скульптуры различных направлений, а посреди комнаты был большой прямоугольный стол с дорогими кожаными креслами. Во главе стола сидел сам Марсель – мужчина в возрасте, поседевший,   в красивом дорогом костюме, однако, весь бледный и встревоженный. По бокам сидел Рамон, Марк и Мануэль, молодой парнишка, недавно перешедший к ним из другого отдела, которого Гастон пристроил им помогать.

-  Послушайте, господа… Наш клуб уже много лет славится своим престижем и роскошью. Мы головой отвечаем за качество и обслуживание, я могу вам дать стопроцентную гарантию, что в нашем клубе вы ничего, что вам нужно, не найдете. – мямлил Бертран.

- Нас интересуют две девушки, которые вчера у вас были. – сказал Марк.

Бертран побледнел еще больше.

- В нашем клубе много девушек. Среди них есть почетные гости. Кто конкретно вас интересует?

Рамон достал фотографии девушек и положил на стол перед Бертраном.

- Эти девушки считаются у вас почетными? – усмехнулся Флавьер.

Бертран стал рассматривать фотографии, изредка покусывая нижнюю губу.

- Брюнетку я не знаю. А блондинка… по-моему она уже была у нас, вместе с господином Бонне…

- Кто это? – резко спросил Мануэль.

Бертран покосился на него, помолчал чуть-чуть и сказал:

- Это очень известный в наших кругах человек.

- Послушайте, месье Бертран… - начал Рамон. – чем занимаются в ваших кругах, нам уже известно. О вашем клубе мы навели справки, нашли свидетелей, которые готовы дать показания, что в частном клубе «Персей» каждую ночь во время приемов регулярно производится торговля наркотическими веществами, более того, вы позволяете вашим клиентам спокойно их употреблять прямо на танцполах и в чиллаутах. Охрана должна за этим следить. По нашим сведениям, охрана следит лишь за тем, чтобы в ваш клуб не прошел «лишний». Объясните нам, в чем же престиж вашего клуба? То что здесь можно накачаться наркотой и устроить оргию прямо на сцене?

- Кто вам сказал такое? – удивленно выдавил Бертран.

- Так свидетельствуют показания! Свидетелей много, но это к делу сейчас не относится, вы все равно потом за это будете отвечать, но не сейчас. Нас интересует, конкретно, с кем позавчера отдыхали эти девушки и с кем они ушли потом.

Бертран взял в руку мобильник и набрал чей-то номер.

- Алик! Нам нужна вся документация за позавчерашнюю ночь… Я понимаю…. Так отыщи, черт тебя подери!! – вскричал он и повесил трубку.

Марк улыбнулся:

- А вы не нервничайте! – сказал он.   – если мы с вами будем хорошо сотрудничать, то ни у кого проблем не возникнет. Во всяком случае, сейчас.

Рамон обратился к Бертрану.

- А можно посмотреть ваш зал еще раз?

- Да, если вам угодно… - вздохнул Марсель.

С его пожилого лица не сходила бледность, однако он все еще пытался сохранить хотя бы малейшие остатки уверенности.

Они вышли в зал и Рамон еще раз оглядел все вокруг. Красивые кожаные диваны и кресла, стеклянные столы, отлично оформленные стены, обильный бар, начиненный напитками всех известных марок, стойка, потолок… Вдруг Рамон заметил сверху под потолком маленькую черную коробочку в одном углу, а затем и в противоположном.

- Что это? – спросил Рамон у Бертрана, указывая на коробочки .

-  Что? Вы о чем? – замямлил тот, делая вид, что не понимает, о чем речь.

Рамон повысил тон:

- Не придувайтесь, Бертран. – прорычал он. – это камеры ведь, да? Да?!

Марсель опустил глаза.

- Да.

Марк улыбнулся.

- Что ж, это же отлично. О чем вы нам еще не поведали? Можете сказать сейчас.

- Это всего лишь камеры наблюдения! – огрызнулся Бертран. – Во всех приличных заведениях нашего уровня они имеются в наличии.

Рамон положил руку на его плечо:

- Давайте посмотрим, что вы успели отснять за это время.

Бертран возмущенно выпучил глаза:

- Что? За все время работы клуба? Это невозможно, в камере памяти лишь на последние 4 дня, остальное мы стираем – к чему оно нам?

Рамон улыбнувшись, спросил:

- Это значит, что позавчерашнюю ночь вы успели заснять? Давайте посмотрим, месье Бертран. Мне жутко любопытно.

- И мне! – подхватил Марк. – заодно посмотрим, как вы тут веселитесь, может быть когда-нибудь сам к вам зайду оттянуться.

Они вернулись в кабинет. Вскоре помощник Бертрана Алик – плотный, восточного происхождения мужичок –  по просьбе хозяина, принес монитор и подключил все необходимые устройства для просмотра.

- Итак начнем. В углу написано 3 мая, то есть позавчера? – сказал Марк.

- Нет. Это ночь раньше. – заметил Марсель. – видите время? 2 часа ночи, там не сначала. А вам нужен следующий день, вы отмотайте…

- Да нет уж, давайте всё посмотрим, вкратце, но тем не менее.

Убив два часа на «познавательный» просмотр первой ночи, полной бесшабашного разврата и танцев под кайфом, они постепенно перешли ко второй.

- Что ж, месье Бертран. – сказал Рамон. – в присутствии двух свидетелей-полицейских мы только что лицезрели все, что на самом деле  у вас тут происходит. Уверяю вас, что эта информация останется при нас и никуда не уйдет. Однако, мы ждем от вас содействия, сами понимаете.

- Да. – тихо ответил Марсель, опустил глаза. – Алик, включай им уже вторую ночь.

Марк расхохотался.

- Да, месье Бертран, вижу, вам все это самому не очень нравится… Кажется, много чего не хватает в интерьере и организации, не так ли? Ну, ничего, у вас еще будет время над этим подумать.

Бертран покраснел:

- Алик, включай…- прошипел он.

Пошла запись второй ночи. Первые несколько часов, отмотанные в умеренном темпе, показались Рамону самыми долгими в его жизни. Спустя некоторое время, все уже начали зевать, пока Мануэль вдруг не воскликнул:

- У стойки! Смотрите! У стойки! Вроде она. Платье точно ее.

Запись остановили, и Рамон спросил Алика, есть ли возможность сделать картинку больше. Алик заискивающе посмотрел на Марселя, тот лишь коротко кивнул.

Картинка увеличилась, камера была расположена как раз напротив барной стойки, где одиноко стояла красивая брюнетка, развернувшись лицом к танцполу.

Рамон несколько раз глянул на фотографию Моник и на монитор.

- Да, это она. – сказал он. – Смотрим в обычной скорости, ловим каждую секунду, ребята.

Флавьер уставился в монитор, практически не моргая. Моник стоит возле стойки, немного пошатываясь. Достает из сумки мобильник, кому-то звонит. Губы не шевелятся, значит, ответа не следует. Или же она слушает автооператора. Звонит еще раз. Так несколько раз. К ней обращается официант. Она ему что-то говорит, видимо заказывает. Снова поворачивается к танцполу.

- Где же вторая? Или может они только в ту ночь познакомились там? – спросил Марк.

Официант снова что-то говорит ей. Моник открывает сумку, видимо для того, чтобы достать кошелек. Но не достает. Официант снова что-то ей говорит. Она берет стакан, пьет… поворачивается, к мужчине, который сидит за стойкой. Смотрит на него, он смотрит на нее. Но ничего не говорят друг другу.

- Как думаете, чего они пялятся друг на друга? – спросил Мануэль.

- Не знаю, тихо! Смотрите дальше! Ничего сейчас не упускайте! – занервничал Флавьер.

Минут пять-семь они смотрят друг на друга. Странно… Он не спускает с нее взгляда, она с него.

- Может они разговаривают, просто мы не видим? – пробурчал Марк.

- Да нет…  - тихо ответил, не отрываясь от монитора, Рамон. – они молчат… что за херня?

Вдруг к барной стойке, очень сильно шатаясь, подходит блондинка.

- Это она? – спросил Мануэль.

- Вроде да… - сказал Рамон.

Бертран и Алик сидели рядом, уткнувшись в стол, и не смотрели на все это. По виду Марселя можно было понять, что он очень нервничает и готов уже сделать все, чтобы они скорее уже закончили и ушли и ничего больше не «копали».

- Слушайте, - наконец пролепетал Бертран. – Ну даже если эти девушки и были вчера в моем клубе, почему вы решили что убийца тоже был здесь? Ну поймите же, здесь совсем другой контингент людей, здесь богатые и известные люди, никто бы не стал…

- А вот это мы сейчас и узнаем! – отрезал Марк. – Что там дальше?

Моник берет за плечи Жаклин и легонько трясет, что-то приговаривая. Мужчина, смотрящий на Моник, наконец-то что-то говорит, им обеим. Жаклин начинает сползать на пол, мужчина встает из-за стойки, и они, вместе с Моник, девушка хватается за шеи обоих и они ее уносят. Несут через весь танцпол, видимо к выходу, а может в туалет…

Они исчезает из вида.

- Есть ли камера в туалете? – спросил Рамон.

Марсель посмотрел на него и только хмыкнул.

- Скорее всего он помог ей дотащить блондинку к выходу. – сказал Марк. – Камера на выходе есть?

- Есть. – ответил Алик, который, по-видимому, сам уже сильно от всего этого устал и хотел скорее с этим покончить.

Он нажал на пульте управления пару кнопок, и картинка на мониторе поменялась, декорации изменились. Камера находилась прямо над «рамкой» у выхода, и было отчетливо видно лица людей, которые выходят из клуба.

- Перемотай сразу на 3 часа 47 минут. – сказал Рамон, который запомнил на какой времени остановилось прошлое видео.

И вот на мониторе стало отлично видно, как пропихиваясь сквозь толпу, Моник, Жаклин и незнакомый мужчина выходят из клуба. В тот момент, когда они втроем проходили под камерой, Рамон восклинул:

- Стоп! Приблизь!

- Кого? – пробормотал Алик.

- Сиськи ее! А то плохо рассмотрел! – прорычал тот. – Мужика этого приблизь, что тащит ее.

Алик приблизил. На мониторе вырисовался очень красивый мужчина, взор его был четко устремлен в камеру, будто бы он хотел, чтобы его засняли. Его взгляд был холодный и жестокий, волосы были красиво уложены назад, а рот был слегка приоткрыт. Голубые глаза сверлили насквозь, пропитывая страхом и, в то же время, вожделением. Во всяком случае все это так показалось Рамону.

-  Ну ни хрена себе! Как он удачно засветился! Умеет же работать на камеру! – обрадовался Марк.

- Он последний, кто их видел, я более чем уверен! – сказал Рамон. – А на парковке камеры есть?

Марсель не успел ничего ответить, за него сказал Алик.

- Нет, там сломалась камера, уже неделю как мы не наблюдаем за машинами. Только пожалуйста, не говорите об этом никому, мы скоро все починим…

Рамон вздохнул.

- Черт… Теперь два варианта – или же он сам их куда-то повез, или же просто поймал такси и посадил их, а сам с ними не поехал… Давайте досмотрим видео до конца. Алик промотай, по-быстрому, я хочу точно знать, вернулся он в клуб или нет.

Алик промотал до, но на мониторе за все это время  тот мужчина больше не появлялся.

- Мда… - выдохнул Марк. – найти бы этого парня, по большому счету…

Марсель, который, поникший головой, сидел за столом и все это время отмалчивался, вдруг поднял голову, словно собираясь что-то сказать, но как-то резко проглотил свое желание и смолчал.

- А что, месье Бертран? Вы никогда не видели здесь этого молодого человека? – с любопытством спросил Марк.

Бертран снова побледнел и скрестил руки на столе.

- Разумеется, видел. Это один из наших почетных гостей, господа…

Рамон рассердился:

- Что же ты молчал, старый ….? – уже было закричал он на Марселя и привстал со стула, но Марк вовремя охладил его:

- Рамон, Рамон, остынь…У него тут все – почетные гости. - и он обратился к Бертрану. - Так вы говорите, что знаете его? Кто же это?

Бертран поднял глаза на Марка и уверенно заявил:

- Я не имею права вам сообщать такую информацию, поэтому прошу вас…

- Бертран! – прошипел Рамон. – я думаю, сейчас не самое лучшее время вам выеживаться. Того, что мы сейчас увидели, вполне достаточно, чтобы закрыть ваш ****овник-притон,   а лично  вас посадить, лет на 10! Если вас устраивает такой расклад, что ж… можете нам не помогать, мы сами вычислим, кто это, но все же я вам настоятельно рекомендую задуматься обо всем сейчас.

Бертран стиснул зубы и вскоре пролепетал.

- Огюстин Пелье.

- Что? Что вы сказали? – добродушно переспросил Марк.

- Его зовут Огюстин Пелье. Возможно, вы слышали о нем.

Мануэль внезапно вмешался:

- Да-да! Я слышал это имя, кажется, он композитор?

- Нет. –  холодно ответил Марсель.   – он известный парижский художник-сюрреалист.

Рамон не знал этого художника, и сейчас его волновало больше, как он провел ту ночь, нежели его творчество.

- Дайте нам его адрес, Бертран. – сурово сказал Марк.

- У нас нет его адреса. – тихо ответил Марсель и добавил. – Правда, нет.

Рамон вздохнул и сказал Марку:

- Ладно, мы сами пробьем его.   – и обратился к Марселю. - Что ж, месье Бертран, приносим извинения за доставленное беспокойство и благодарим за помощь. До скорой встречи. Пошли ребята.

Они вышли из клуба и сели в «Тойоту» Рамона. Утро выдалось солнечное, и ехать по городу было одно удовольствие. Несмотря на приближение полудня, трасса была на удивление пустая, и они мчались, как ветер. Марк достал мобильник и набрал номер их полицейского участка.

- Огюстин Пелье… - говорил Марк в трубку диспетчеру уголовного отдела Карине. – Да… Нам нужна вся информация о нем, на данный момент необходим его адрес… Да! Спасибо, милая.

И повесил трубку.

- Ну что там? – спросил Рамон, который лихо вел машину.

- Сказала, через 10 минут перезвонит. Представляешь, а она его знает, говорит, мол, он очень известный в Париже. Вы точно ничего не слышали о нем?

- Я – да! – ответил Мануэль.

- Ну ты вообще считал, что он композитор… - усмехнулся Рамон. - А мне вот интересно, разве художники посещают подобного рода заведения?

- Ну ты скажешь тоже, Рамон! – рассмеялся Марк, открывая форточку и закуривая. – что, если он художник, то теперь не человек что ли? Тем более что все профессиональные художники наркоманы, это давно известный факт.

- Ну да… - задумчиво протянул Рамон.

3.

По их возвращению в участок, весь отдел был вызван к начальнику.

- Ну, сейчас начнется. – протянул Марк, когда они шли в кабинет Гастона по коридору.

Гастон нервно ходил по кабинету из стороны в сторону. Губы его то и дело вздрагивали от малейшего шороха, исходившего со стороны сидящих за круглым столом пяти его подчиненных, в числе которых были Рамон, Марк и Мануэль. Остальные двое – упитанный мужчина в возрасте Поль и тонкая, белокурая с острыми чертами лица , молоденькая Линнет, самые кроткие в отделе, сидели молча и старались не шевелиться.

- … как? – наконец громко произнес он. – Как вы могли оставить ее одну? Вы не должны были отходить от нее ни на шаг! Она должна была привести нас к поставщику!

- Фред, слушай, остынь… - мягко произнес Марк. – ты сам понимаешь, что мы не могли за ней следить круглые сутки. Тем более, ты был в курсе, что мы были заняты тем убийством в Лувре…

- Хватит тут оправдываться, Альен! – чуть ли не взвизгнув, произнес Гастон. – Вы должны были установить посменное дежурство, что вы как дети малые, придуриваетесь тут!

Все вздохнули и опустили головы.

- Так. – сказал Гастон. – что там с ними двумя, в итоге?

- Нам удалось установить личность человека, который был, скорее всего, последним, кто видел их перед убийством. – ответил Рамон. – его имя Огюстин Пелье. Адрес находится у Карины. Собственно собирались к нему наведаться.

- А ты, Флавьер, молодец. – ехидно сказал Гастон. – решил нас всех кинуть именно в момент, когда мы находимся в заднице глубже обычного!

- Фред, ну зачем ты так… - пролепетал Рамон. – тем более, я не собираюсь уходить прямо сейчас, я доведу это дело…

- Спасибо, дорогой, удружил, ****ь! – фыркнул тот. – а вот скажи мне такую вещь, почему я это должен узнавать из третьих рук? Неужели не хватает мужества подойти ко мне и сказать это лично?

- А кто тебе сказал? – немного помолчав, спросил Рамон.

Гастон презрительно посмотрел на него.

- А ты подумай, кому ты - естественно, кроме меня! - об этом заикнулся.

Рамон посмотрел на Марка. Тот тут же воскликнул:

- Что! Это не я!

- Да, это не он… - скептично пробурчал Гастон. – ладно, мы потом это обсудим. Что там с этим… Пелье? Что-нибудь удалось о нем узнать?

- Только то, что он художник, и что он часто бывает в том клубе! – ответил Марк.

Гастон поджал губы.

- Что в базе данных?

- Фред, мы еще не успели… - начал было Рамон, но тот прервал его.

- Я не хочу тебя слушать. И вообще я вас всех ненавижу, ленивые ублюдки! – закричал он, густо покраснев. – Вы меня в могилу сведете, как многим бы здесь этого хотелось.

- Ну, что ты, Фред! – рассмеялся Марк. – нам будет вполне достаточно твоего ухода на пенсию!

Гастон печально взглянул на Марка.

- А ты все шутишь, смотрю… - сказал он. – Может ты, как раз, и съездишь к этому Пелье? Уверен, вы оба похохочете, и он тебе все расскажет, вплоть до признания в убийстве!

- Ну уж нет, я боюсь один! – с серьезным лицом ответил Марк. – А вдруг он меня убьет и расчленит, как тех девушек?

Все еле-еле сдержали смех.

- Значит, поедете вместе с Рамоном! – отрезал Гастон, сел за стол и посмотрел на Рамона. – А с тобой мы еще потом поговорим. Всё, двое к Пелье, остальные – по рабочим местам. Завтра утром чтобы все были переполнены информацией и воодушевлением. Копайте глубже, ребята. Свободны!

Все встали с мест. Рамон подождал, пока все уйдут, попутно шепнув Марку, чтобы тот сходил к Карине, навел пока справку о Пелье и подождал его,   а сам сел рядом с Гастоном.

- Послушай, Фред… - начал Рамон. – ты уж прости, ладно?

Гастон добродушно взглянул на него.

- Что же ты, сукин сын, меня так подводишь? – ответил он, закурил и усмехнулся. - После десяти лет ты меня бросаешь с этими клоунами… Скажи честно – переманили?

Рамон рассмеялся:

- Нет, что ты… - сказал он. – у меня снова астма. Доктора говорят, что надо переехать ближе к природе. А все время с ингалятором ходить, сам понимаешь…. в любой момент надо выходить на дело… Да и Даяна…

- Как она?

- Все отлично. Но она переживает за меня. – тихо сказал Рамон. – Ты знаешь, наверно все-таки, я хочу полноценную здоровую семью, в конце концов этого заслуживает Даяна! И скорее всего, я даже переквалифицируюсь.

- И в кого же? Будешь торговать фаллосами? – презрительно улыбнулся Гастон. – учти, это опасно, клиент может захотеть проверить товар на продавце!

Рамон улыбнулся:

- Наверно, в юристы, как и хотел еще тогда… ну ты помнишь…

Гастон вздохнул. Конечно он помнил…

- Что ж, Рамон. – сказал Гастон. – надеюсь, ты понимаешь, что делаешь. Впрочем, искать замену тебе, скажу честно, будет не просто. Ну, ничего, думаю первое время мы с Марком как-нибудь справимся…

Рамон кивнул.

- Или, может, тоже уйти, реально… - задумчиво произнес Гастон. – все-таки скоро седьмой десяток! Надо поберечь себя. Знаешь… наша работа опасна тем, что она, как болото – затягивает все больше и больше. И потом уже не знаешь, как себя из всего этого выудить. От этого и рушатся семьи, у многих… - и он посмотрел на фотографию своей бывшей жены Мэрилин, которая уже давно одиноко стояла у него на столе.

- Ты хоть с сыном общаешься? – робко спросил Рамон.

- да… - протянул тот. – Иногда он с детьми  приезжает ко мне, когда я бываю не занят… Редко правда.

И он вздохнул.

Рамон попрощался с Гастоном и вышел в коридор, где его уже поджидал Марк.

- Поехали. – весело сказал он. – Двигаемся на юг, вот адрес. Тут на этого Пелье такое…

- Что там? – беззаботно спросил тот, пока они шли по коридору к выходу.

- Ну в общем так. – начал Марк, когда они сели в машину к Рамону и пристегнулись. – Звонил сейчас экспертам – как ни странно, на теле девушек ни одного отпечатка пальцев, принадлежащего месье Огюстину Пелье, нет. А что касается его самого, то вот, что Карине удалось нарыть… Огюстин Пелье, 28 лет,   про детство и подростковый возраст ничего не известно, сейчас проживает в южной части побережья Сены , вот адрес, проживает там сравнительно недавно, года три, ранее адреса не известно. Три года назад был выписан из психиатрической лечебницы святой Елены под подписку о ежемесячном наблюдении, однако, когда Карина позвонила в эту больницу и спросила о нем, ей ответили, что Пелье уже давно не наблюдался, и чтобы мы обращались напрямую к его лечащему врачу, Говарду Гольдману. Сегодня его нет на месте, поговорим с ним потом. Интересно то, что выписан он был внезапно, в медицинской документации нет информации о том, что лечение официально закончилось, и он психически вменяем. Его просто выписали  - и всё!

- Почему он там оказался?

- Здесь написано, что почти десять лет назад он был принудительно доставлен в лечебницу после нервного срыва. По неточным данным – он зашел в магазин, достал пистолет и начал орать, что всех нахер перестреляет. Затем выстрелил в воздух, достал из кармана таблетку, которая, как  вскоре выяснилось, оказалась каким-то сомнительным успокоительным препаратом, положил себе в рот и заявил, что берет всех клиентов в заложники, и будет отстреливать каждого, кто попытается сбежать.

- Что за Голливуд? – усмехнулся Рамон.

- Честно, я сам от души поржал.   Но слушай дальше! Спустя какое-то время он положил пистолет на пол и … зарыдал! Он орал, что ненавидит их всех, чтобы они все нахрен валили оттуда и оставили его одного! Все, естественно, не теряя ни минуты, дружно смотались. А он так и сидел там! Вскоре приехала полиция, он почти даже не сопротивлялся. По заочному приговору суда было решено , естественно, отправить его в психиатричку. В лечебнице поставили диагноз – тяжелая шизофрения, на почве нервного срыва!

- Мда – протянул Рамон. – Что там еще есть?

Марк поджал губы и перевернул страницу из распечаток, что у него были.

- В больнице он начал рисовать. Причину, по которой случился нервный срыв, врачам так и не удалось установить! Долгое время он ничего никому не говорил. Только рисовал. Сейчас он известный в узких – подчеркиваю – узких кругах художник-сюрреалист, большинство его лучших произведений были написаны в лечебнице, по мнению многих.

- Чем занимается еще, помимо этого? – с интересом спросил Рамон.

- Не известно. – пробормотал Марк. – однако картины его идут на ура, одно только полотно на аукционах оценивается не менее, чем  в 500 тысяч евро! Так что, сам понимаешь, клиент наш как бы… далеко не бедный! Знакомых у него много, но тесно общается далеко не со многими. В общем, личность своеобразная, «подходить» к нему придется мягко.

- Да пошел он в задницу! – огрызнулся Рамон. – что мы ему – врачи чтоли? Мы полиция, у нас на первом месте закон, а потом все остальные вещи. Давай к каждому убийце, Марк, будем проявлять заботу и трепет?

Марк усмехнулся:

- Ты думаешь – это он их…?

Рамон пожал плечами и вздохнул:

- Да черт его знает… Опять эти психи на мою голову…

Они ехали сравнительно долго, дом находился в гористой местности, и, судя по идеальному состоянию дороги, по ней мало кто ездил, но за ее уходом хорошо следили.

За огромными чугунными воротами перед ними предстал красивый трехэтажный особняк нежно-оливкового цвета, выполненный в современном стиле. На воротах была установлена камера наблюдения и кнопка домофона. Машина подъехала ближе к воротам, и Рамон нажал на кнопку. Спустя недолгое время, послышался мужской голос:

- Я слушаю вас.

- Здравствуйте, это полиция, откройте, пожалуйста, ворота. – ответил Рамон.

Спустя некоторое молчание был дан ответ:

- Я не вызывал полицию. Что вам угодно?

В разговор вмешался Марк:

- Нам необходимо поговорить с месье Огюстином Пелье. Он здесь проживает?

Снова молчание, затем камера медленно задвигалась в их сторону.

- Да, это я. Проезжайте.

Ворота медленно открылись и они заехали во двор. Деревьев почти не было, лишь только пара вишенок по бокам дороги -  в основном на территории преобладал аккуратно покошенный газон.

Они вышли из машины и позвонили в звонок на двери. Спустя несколько секунд, открылась дверь.

Перед ними стоял неописуемой красоты мужчина в коротком пушистом белом халате, чуть выше колен. Аккуратно выбритое лицо его напоминало лицо скульптуры Аполлона, ярко-голубые глаза сверлили мужчин, а его красивые загорелые ноги соблазнительно выглядывали из под халата. Рамон даже похолодел от такой дьявольски привлекательной  внешности этого человека.

- Здравствуйте, вы – Огюстин Пелье? – наконец выдавил Рамон.

- Да, это я. – с легкой и непринужденной улыбкой, отозвался Огюстин.

- Я – комиссар Альен, это – мой напарник Рамон Флавьер. Нам необходимо задать вам несколько вопросов, месье Пелье. – сказал Марк и они оба показали свои удостоверения. – можно нам войти?

- Меня в чем-то обвиняют? – с интересом спросил Огюстин, даже не взглянув на их документы.

- Пока нет. – холодно ответил Рамон. – так мы можем войти?

- Заходите. – пожал плечами Огюстин и впустил их в дом.

Дом был обставлен довольно нескудно и современно. Натяжные потолки, отлично подобранного цвета жидкие обои, дорогая мебель, камин, повсюду на стенах висели картины разных современных и классических авторов, в том числе, висели и работы самого Огюстина… Большой черный кожаный диван, пушистый ковер перед ним и красивый огромный жидкокристаллический телевизор, который занимался значительную часть одной из стен гостиной, куда Огюстин, собственно, и пригласил мужчин.

- Располагайтесь. – мягко сказал Огюстин и указал им на диван. – Хотите что-нибудь выпить? Виски? Водка?

- С радостью… - начал было Марк, но в тот момент Рамон легонько толкнул его в плечо, и тогда Марк добавил. – Но мы на работе.

Огюстин вежливо улыбнулся и сел на ковер перед ними в позу лотоса. В тот момент когда он садился, Рамон заметил, как полы халата Огюстина немного раскрылись на какое-то время показались его гениталии. Не сказать, чтобы это смутило Рамона, однако на несколько секунд все же он немного опешил.

- Итак, господа. – сказал Огюстин и закрыл глаза. – Какие у вас ко мне вопросы?

- Несколько дней назад в городе произошло двойное убийство. – начал Марк. – Возможно, вы уже читали об этом в газетах?

- Я не читаю газеты. – равнодушно ответил Огюстин и добавил. – и новости в Интернете и по телевизору тоже не смотрю.

- Жаль. – сказал ехидно Рамон.   – ну, значит , мы сейчас вам расскажем. Девушки были расчленены и аккуратно «разложены» под деревом. Эксперты установили, что девушки были накануне в клубе «Персей». Когда мы туда съездили и проверили камеры наблюдения в зале, то выяснилось, что девушки там отдыхали вместе с вами. Во всяком случае, перед выходом из клуба, именно вы были вместе с этими девушками – вас опознал Марсель Бертран, уверен это имя вам о чем-то говорит.

Огюстин открыл глаза и пристально посмотрел своим сверлящим взглядом на Рамона, от чего тот, на какую-то долю секунду, даже похолодел.

- Да, конечно, я знаю Марселя. И в его клуб я тоже часто хожу. – сказал Огюстин. – но что конкретно вы хотите от меня узнать?

- На видеозаписи отчетливо видно, как вы вместе с девушками выходите из клуба. – ответил Марк. – нам необходимо выяснить, куда вы поехали и где вы их последний раз видели.

Огюстин лукаво улыбнулся и вздохнул:

- А, кажется, припоминаю. Блондинка и брюнетка, такие, да? Они обе были обдолбаны… - сказал он  и усмехнулся. – одна из них вообще была не в состоянии пошевелить ногами, мы с ее подругой дотащили ее до моей машины.

- И куда вы потом поехали? – с интересом спросил Рамон.

Огюстин томно посмотрел на Рамона и спустя несколько секунд ответил:

- Сюда.

- Значит они всю ночь провели здесь? – немного усмехнувшись, поинтересовался Марк.

Огюстин привстал, снова немного оголив свое роскошное хозяйство, и вышел в студию, где из холодильника достал виски и налил себе немного в бокал.

- Нет. – беззаботно отозвался он. – Они пробыли здесь несколько часов.

- Сколько конкретно часов они здесь пробыли? – грозно спросил Рамон.

Огюстин вернулся в комнату с бокалом и снова сел на ковер.

- Не знаю. У меня нет часов, если вы заметили, я ненавижу точность и никогда не слежу за временем.

- Как же вы так живете? – удивленно спросил Марк.

Огюстин улыбнулся:

- Прекрасно живу, поверьте мне. А насчет девушек…  - Огюстин немного задумался. - мы приехали, с черненькой положили ее подругу как раз на этот диван, чтобы она оклемалась, а сами поднялись в спальню… предварительно начав на кухне… Вскоре блондинка пришла в себя, поднялась наверх и присоединилась к нам.

- Значит у вас был с ними обеими секс? – немного с хрипотцой, спросил Рамон.

Огюстин рассмеялся и отхлебнул глоток виски.

- Да, и еще какой! Они обе были просто бесподобны, такие на отходосах, в душе потерянные и одинокие… люблю таких, они, как правило, божественны в постели.

Рамон немного усомнился в этом, а Марк уточнил:

- Значит на их теле должны присутствовать ваши отпечатки пальцев?

Огюстин посерьезнел.

- Неужели вы думаете, что я  - да и вы, собственно, думаю, тоже - стали бы заниматься сексом с двумя девушками в перчатках, опасаясь, что через несколько часов их могут жестоко убить и ваши отпечатки могут на них остаться, которые напрямую докажут вашу виновность в их убийстве?

- В том то и дело. – ответил Рамон. – на их теле много отпечатков, но ваших почему-то нет…

- Знаете… - Огюстин снова улыбнулся, - некоторые люди имеют такое свойство, как принимать после секса душ. И я вам скажу, эти девушки не были обделены таким качеством. Тем более, что в моей джакузи мы и … закончили. А позже они приняли душ.

И он усмехнулся, и отхлебнул еще виски,   снова пристально взглянув в глаза Рамона.

- Что же потом? – спросил Марк.

- Потом… - немного задумался Огюстин. – так вот, мы сидели в джакузи, выпивали, о чем-то поговорили, уже не помню, о чем. Вскоре, через какое-то время, они мне показались скучными, я начал уставать от их присутствия. Я сказал, что мне рано вставать и вызвал им такси. Они вымылись и оделись. Через какое-то время, за ними приехала машина, и они уехали. Вот и всё! – улыбнулся Марку Огюстин. – Больше я их не видел.

Огюстин встал и снова пошел за добавкой виски. Марк с Рамоном переглянулись.

- Ну что ж, месье Пелье. – пробормотал Марк. – думаю, мы вас больше не смеем беспокоить.

- А вы не записали номер машины? – не сдавался Рамон. – Не разглядели водителя?

Огюстин вернулся в гостиную.

- Я даже не видел саму машину, так как не выходил за ворота, а там как раз их такси и ожидало.   – говорил он. - У меня завалялась визитка с номером частника , который в свое время меня подвозил домой и дал мне ее на прощание, его я тогда девушкам  и вызвал. Не помню марку его машины, тогда я был сильно пьян…. А визитка так и осталась в кошельке. Имени его там не было, только номер… Мне самому это показалось немного странным!   Не знаю, где она сейчас завалялась. Может быть я ее выбросил, не имею привычку хранить мусор… Так что, к большому сожалению, больше не могу вам предоставить никакой информации…

Рамон обреченно вздохнул и они с Марком встали с дивана и направились к выходу.

Огюстин гостеприимно дошел с ними до двери.

- Что ж, месье Пелье… - робко произнес Рамон и протянул Огюстину руку. – благодарим за предоставленные сведения.

Огюстин ответил рукопожатием и сказал:

- Что вы, не за что! Обращайтесь, если понадобиться еще какая-либо моя помощь, месье Флавьер. – и вожделенно посмотрел на Рамона, что в глубине души, очень обескуражило его.

Затем руку протянул Марк и в ответ получил равнодушное пожатие.

- И вам, месье Альен, удачи в расследовании.

Он улыбнулся им обоим и закрыл за ними дверь.

Мужчины прошли к машине.

- Как ты думаешь, - спросил Рамон, садясь за руль. – он мог это сделать?

- Да черт его знает… - пробурчал Марк.   – какой-то он… странный. Никогда еще не общался с психом. Это больше, все-таки, по твоей части, Рамон. А ты как думаешь?

- Ведет себя так спокойно... – загадочно сказал Рамон и посмотрел вперед. – Думаю, не нужно спускать с него глаз.

Марк усмехнулся:

- Ты предлагаешь за ним следить?

Рамон задумался.

- Я не знаю. Потом решим. Мы сегодня с Даяной собрались наконец-то сходить в ресторан, так что я не хочу сейчас об этом думать. Поехали быстрее домой.

Ворота открылись, машина выехала с территории.

И они двинулись в сторону города.

4.

Паулин была подавлена и в отчаянии. Простояв больше часа у памятника, где они договорились встретиться с Клодом, она, легко одетая и расфуфыренная, слегка подмерзла и устала. Телефон Клода был отключен, и она не знала что теперь делать.

Клод был первый в ее жизни парень, с которым она познакомилась на сайте знакомств. Абсолютно отчаявшись в своем реальном окружении, она решила попробовать найти свое счастье в Интернете. И вот теперь, когда телефон ее «счастья» был отключен, и прождав его долгое время, она окончательно разочаровалась в самой себе, и, решив, что она просто полная неудачница, решительно зашагала в сторону парка.

А парень на фотографиях был хорош. Именно о таком она и мечтала, и внешность ее устраивала, и его манера разговора в чате… Но она не учла, что там, на той стороне связи, мог сидеть абсолютно другой человек, который лишь поиздевался над ней, такой невзрачной и бесхарактерной.

Нельзя сказать, что Паулин была уродиной, нет. Она была вполне симпатичной девушкой, просто не умела правильно себя преподнести мужчине. Небольшой рост, красивые волнистые светлые волосы, маленькие зеленые смущенные глазки, худенький стан, среднего размера грудь – она далеко не была дурнушкой. Но, открывая рот, она вводила окружающих мужчин в тоску, так как была тихой и редко могла поддержать какую-либо тему разговора, что очень сильно по жизни ее угнетало. И в свои двадцать семь лет она решила, что хватит, пора что-то уже с этим начать делать. Зарегистрировавшись на популярном парижском сайте знакомств, она хотела начать новую жизнь в новом образе, образе девушки с характером и красотой. Выложив свои самые удачные фотографии, на которых она, по ее мнению, хоть немного создает впечатление эффектной девушки, она начала общаться с разными мужчинами, куча из которых оказывались пожилыми извращенцами. Пока наконец ей не написал Клод, прекрасный принц с мнящими глазами и красивым телом, который в чате так прекрасно общался, предложил в тот же день вечерком встретиться на этом месте и так жестоко ее обманул.

«К черту всех этих, с яйцами… Может стать лесбиянкой? » - думала она, пока, не спеша, шла по тенистой аллее, как вдруг послышались уверенные шаги позади нее.

Паулин обернулась и увидела мужчину в темном плаще, который явно спешил ее догнать. Она не могла разглядеть его лица, лишь силуэт, в освещении вечерних фонарей.

- Простите, вы случайно не Паулин? – робко спросил мужчина, почти догнав ее.

- Да… - ответила она.   – мы знакомы?

И когда мужчина уже приблизился к ней, она разглядела лицо Клода.

- Это ты… - прошептала она, отвернулась и пошла дальше.

- Прости, я стоял в пробке и у меня сел телефон, не мог тебе позвонить! – воскликнул он. – как хорошо, что мы все-таки встретились!

- Я ждала тебя больше часа… - лепетала она, не сбавляя скорость. – думаю, нам больше не о чем говорить.

Клод нежно взял ее за локоть и остановил, пристально посмотрев ей в глаза.

- Паулин, не злись на меня! – ласково произнес он. Затем провел ладонью по ее холодной руки и запричитал: - Господи, ты же вся промерзла! Пойдем скорее куда-нибудь в тепло!

Паулин высвободила свою руку из его ладони и тихо ответила:

- Все нормально, я в порядке. Я хочу домой.

- Позволь мне загладить свою вину, малышка! – весело сказал Клод. – тут неподалеку есть уютное кафе, там подают отличный глинтвейн, согреешься хоть чуть-чуть, не могу смотреть на тебя, такую промерзшую…

Паулин робко посмотрела на него:

- Хорошо. Но только на полчаса. И только согреться.

Очарование и такая галантность этого мужчины растопили всю ее злость, накопившейся к нему за этот час, пока она его ждала.

- Ты такая красивая… В жизни ты гораздо прекрасней, чем на тех фотографиях у тебя на странице… - прошептал он.

Паулин лишь потупила глаза, слегка улыбнулась и ничего не ответила.

Клод улыбнулся, приобнял ее и они пошли дальше по аллее.

***

Ресторан, на этот раз, Рамон выбрал, как ему казалось, отнюдь не дурной. Красивые стулья, столы, сам интерьер в стиле «ретро»… Именно так он и хотел.

В прошлый раз, как он считал, было не так хорошо, как бы ему хотелось –  атмосфера была мрачной, еда была не дожарена и недосолена, блюда несли долго, и того алкоголя, который был по нраву Рамону, в ресторане не было.

- У вас есть шотландский виски? – сразу спросил Рамон у официанта, когда их проводили к столику.

- Да, месье, лучший в Париже… - уверенно и приветливо ответил официант и протянул им обоим по меню.

Рамон облегченно вздохнул. Ему хотелось, чтобы этот вечер Даяне заполнился надолго , и чтобы ничего не смогло испортить ей настроение и впечатление.

- Что могу угостить вас? – спросил официант, достав из кармана фартука ручку и блокнот.

Рамон обратился к Даяне:

- Малыш, ты бы что хотела?

Даяна взглянула на меню и задумчиво ответила:

- Я бы хотела русской икры. У вас есть икра?

Лицо официанта немного дрогнуло, но, ни на секунду не смутившись, он ответив, улыбнувшись:

- Мы постараемся это уточнить. Что-нибудь еще?

Лицо Даяны немного покраснело.

- Хочется фруктов, хотя… - немного раздраженно ответила она. – а у вас есть маринованные корнишоны?

Ее Ответ официанта немного поставил в тупик, обстановка чуть-чуть насторожила Рамона:

- Конечно. – ответил официант. – Вам принести их в чистом виде? Или подать какую-либо закуску, соус, или…

- Принесите уже хотя бы их! – немного вспыльчиво ответила Даяна.

Официант записал что-то в свой блокнот и обратился к Рамону:

- Что будете вы, месье?

Рамон, немного пролистав меню, ответил:

- Мясо с сырной  подливой, картофель по-исландски, и… виски!

Он обратился к Даяне:

- Дорогая, ты хочешь виски?

Даяна побледнела и тихо ответила:

- Нет, лучше просто минералки… хотя нет, лучше апельсинового соку! Хотя нет… лучше грейпфрутового…

Официант кивнул, записал и отошел от них.

Рамон взял Даяну за руку и ласково посмотрел на нее. Сегодня она была особенно ослепительной: красивое черное платье до колен, шелковая накидка, темные волосы, заколотые в пучок китайской палочкой, красивое жемчужное ожерелье, прекрасный аромат парфюма, которым она благоухала… Ни на секунду с момента их знакомства, он не переставал ею восхищаться.

- Ты прекрасна! – прошептал он и поцеловал ей руку.

Она улыбнулась:

- Спасибо, зайчик… - ответила она, смущенно потупив глаза. – Нам нужно очень серьезно поговорить.

Рамон напрягся:

- Что-то случилось?

- Ты заметил, с какой частотой мы занимаемся любовью? – спросила она.

Рамон задумался, отвел глаза в сторону:

- Мне кажется, достаточно часто… - улыбнувшись, сказал он. – ты бы хотела больше? Пойми, малыш, я…

- Нет. – прервала она его. – в этом плане меня все устраивает. Но, как ты сам знаешь, несколько дней в месяце, мы, обычно не занимаемся любовью… А в эти полтора месяца мы не прекращали… Ты понимаешь, о чем я говорю?

Рамон снова напрягся:

- Не очень, милая… Что ты имеешь в виду?

Диана на несколько секунд замолчала, вдохнула и сказала:

- У меня была задержка. Я сходила к врачу…

Глаза Дианы были полны счастья.

- … у нас будет ребенок. – добавила она.

Рамон чуть не подпрыгнул на стуле:

- О, Боже! Милая! Не может быть! Я так рад! … Я люблю тебя!!... – и он подскочил к ней и крепко обнял ее.

По лицу Даяны потекли слезы.

- Уже три недели… Он еще совсем-совсем крошечный… - лепетала она, принимая поцелуи Рамона.

Рамон крепко обнял ее и прошептал ей на ухо:

- Ты подаришь мне самое большое счастье в жизни!

Весь остаток вечера они прекрасно провели в ресторане, Рамон никак не мог нарадоваться такому событию. Вскоре, когда они вернулись домой, Рамон, в первый раз за долгое время, сам позвонил матери.

- Алло… - слабо отозвался в трубке голос Жанетт Флавьер.

- Ты не поверишь… - затараторил Рамон. – кажется, ты скоро станешь бабушкой!

В трубке последовало молчание.

- Поздравляю, мальчик мой… - тихо отозвала мадам Флавьер.

- Мама… - заподозрив что-то неладное, спросил Рамон. – у тебя там все в порядке?

Снова молчание.

- Да… - наконец произнесла мама. – Тут твой отец объявился сегодня.

Рамон потерял дар речи на какое-то время:

- Что ему было нужно? – робко спросил он.

- Он хотел с тобой повидаться.

Рамон разозлился:

- Какого черта он решил через 30 лет со мной вдруг повидаться? Что конкретно ему было нужно, не спросила?

Мама расплакалась:

- Сынок… Он откуда-то узнал про Бонни. Я не знаю, откуда. Но, почему-то, он меня расспрашивал про нее. Я сказала ему, что ничего не знаю, даже не впустила его в квартиру. И, где ты живешь, тоже не сказала…

Рамон похолодел:

- Откуда этот сукин сын про нее узнал?... – спросил он.

- Я не знаю… - тихо отозвалась мама. – ведь это произошло почти десять лет назад, с чего вдруг он решил про нее заговорить, сама не пойму. Могла ли произойти утечка информации из вашего отдела?

- Что за бред…  - бормотал Рамон. – и чего он теперь хочет?

- Я не знаю. Просто хотел с тобой поговорить.

Эта внезапная весть загнала Рамона в тупик. Он не знал, что теперь делать. С этой информацией его аферист-отец мог поступить как угодно… В отделе мало кто знал об этом случае, все старались не вспоминать и не напоминать Рамону о том, что произошло много лет назад. Нельзя, чтобы отец что-то прознал.

- Что теперь он может сделать? – недоумевающее спросил Рамон.

- Я не знаю, сынок… - рыдала мать. – этот ублюдок уже скорее всего пробивает всех, кто с этим был связан… Будь осторожен. Лучше найди его сам и…

- И … что? – воскликнул Рамон. – Ты предлагаешь мне убить собственного отца, если он начнет шантажировать меня?

Мать вздохнула:

- Пойми, сынок, хоть он и биологически твой отец, он все равно никогда тебе не был «отцом». И, честно скажу, твоя жизнь и твое будущее, лично мне, гораздо важнее, чем его… Придумай что-нибудь. Он не должен ничего никому сообщить. Прошу тебя, найди его и сумей разубедить в этой информации.

Рамон вздохнул:

- Как ты себе это представляешь? – нервно спросил он. – Если я найду его теперь сам и начну разубеждать, он подумает, что я беспокоюсь из-за этого, это еще больше заинтересует его. Не нужно ничего делать, остается только ждать, когда он сам объявится. Все данные по Бонни были уничтожены, копий никаких не осталось. Только прямые источники, то есть люди… Что мне теперь – к каждому подходить и спрашивать, не он ли сдал меня?

- Я не знаю, сынок, я не знаю… - вздыхала в трубке мама. – Пожалуйста, родной, будь осторожен… С твоим теперешнем положением ты просто обязан быть осторожен. Переезжай из Парижа как можно скорее, прошу тебя, сынок…

Рамон разозлился:

- Ты хочешь, чтобы я от этого ублюдка еще и прятался? Ну, уж нет. Тем более у меня еще есть дела здесь, я не могу всех бросить сейчас, мне как минимум нужен еще месяц.

- Пиши рапорт уже сейчас, пожалуйста! – взмолилась мать. – Тебе с Дианой скорее нужно уезжать. Будь готов в любой момент выехать, в крайнем случае, приезжайте ко мне.

- Мама, успокойся. – ровным голосом отозвался Рамон. – Все будет хорошо. Он ничего не узнает и никому не успеет рассказать. Не волнуйся.

- Берегите себя… - всхлипнула Жанетт. – Поздравляю еще раз… Будь осторожен.

И  повесила трубку.

Рамон сел на диван и закрыл лицо руками. Диана, которая в то время переодевалась в домашнюю одежду, вышла в гостиную и обняла сзади Рамона.

- Солнышко, что-то случилось? – заботливо спросила она.

- Нет, милая, все в порядке, пошли спать. – натянул на лицо улыбку Рамон и они поднялись в спальню.

В ту ночь Рамон долго не мог уснуть. Как только ему наконец-то удалось погрузиться в сон, ни с того ни с сего зазвонил мобильный. Это был Марк:

- Флавьер… - запыхавшись бормотал тот. – Прости, что разбудил… У нас… Фуф… У нас тут еще одна…

- Что?.. – сонным голосом спросил Рамон.

- Тут еще одна… - никак не мог перевести дух Марк. – На этот раз… Фуф… На этот раз… Она без глаз. Боже… ты бы это видел.

Рамон присел в кровати.

- В смысле - без глаз? Где вообще ее нашли?

- Только что, кто-то вызвал из прохожих полицию… Почти на том же самом месте, где и… тех двух. Только … Боже… меня, сейчас вырвет…

Рамон напрягся:

- Ну что там, не тяни! – сказал он.

Марк немного отдышался и затараторил в трубку:

- Пырнули несколько раз ножом… Ей вырвали глаза! Мы обыскали всю округу, думали, куда-то укатились…

- Очень умно. – усмехнулся Рамон.

- Слушай, слушай!... В общем… по началу решили, что глаза забрал убийца. Типа, трофей там… Только что эксперты в машине осматривали труп и… фуф… нашли  глаза.

Рамон привстал:

- И где же они были? В кармане? – с интересом спросил он.

- Лучше бы они были там, Рамон, лучше бы они … были… фуф… там… Но они были… фуф… Они были в ней, Рамон! – бормотал Марк.

Рамон нахмурился:

- То есть как – в ней? – мягко спросил он.

- В ней – то есть в ней. Внутри нее.

Флавьер пошел на кухню налить себе воды:

- Что значит – внутри? – спросил он, наливая в стакан воду из фильтра. – Она что их – съела?

Спустя некоторое молчание, Марк пояснил.

- Труп раздели и начали осматривать. Глаза нашли… Фуф… В том самом месте, куда обычно люди засовывают, в худшем случае, баклажаны…

- Тфффф….. Марк!... – подавился водой Рамон. – умеешь же ты преподнести все в лучшем виде… Господи, что за херня вокруг происходит…

- Ты там как? Как Даяна? – спросил Марк.

Рамон присел за стол:

- Даяна беременна… - начал он.

- Ооо, поздравляю, сученок! Ну наконец-то вы остепенились! – обрадовался Марк.

Рамон вздохнул:

- Это да… Я сегодня звонил матери, она сказала, что приходил мой отец и искал меня… Хотел поговорить о Бонни…

В трубке зависло молчание:

- Откуда он узнал? – наконец спросил в трубке Марк.

- Не знаю… - ответил Флавьер. – этого сукиного сына надо срочно найти и… я не знаю, что с ним делать. Неизвестно, что он там узнал и как он распорядится этой информацией.

Марк вздохнул:

- Мда… Что-то в последнее время все не слава Богу, прям одна напасть за другой. Ладно, ты ложись спать, я скажу Гастону, что не дозвонился до тебя. Выспись. Все будет нормально, не переживай, дружище… Мы найдем его раньше, чем он успеет что-то растрепать.

- Надеюсь… Спасибо. – улыбнулся Рамон и повесил трубку.

Он подошел к окну, достал из пачки сигарету и закурил. Дул прохладный ночной летний ветер. Воспоминания, которых так долго сторонился Рамон, нахлынули сами собой…

***

Рамону было 8 лет, когда от них ушел отец. Точнее, как – ему было 8 лет, когда он ушел окончательно. До этого, он, периодически, оставлял их с матерью на несколько месяцев, так, как, как он говорил, был занят важным делом – искал себя. Вскоре выяснилось, что себя он нашел в торговле наркотиками, воровстве и других мелких преступлениях, за что, в итоге, сел в тюрьму почти на 10 лет. Воспитанием Рамона он, практически, не занимался – по большей части, Рамон был предоставлен сам себе, так как мать еле сводила концы с концами и вкалывала на трех работах. Рамон рано повзрослел, про отца старался не вспоминать, в тюрьму его навещать они с матерью ни разу не ходили. После освобождения, отец не вернулся домой.

Закончив школу и юридическую академию, Рамон попытался поработать адвокатом, но у него ничего не вышло, и он долгое время был лишь помощником юриста. Занимался он, преимущественно офисной работой, составлял аналитические справки, помогал юристу в заполнении необходимой документации  - словом, занимался нудной и рутинной работой, которую долгое время ненавидел.

Вскоре в его жизни появилась Бонни.  

Даже, наверно, нельзя сказать «появилась» - она ворвалась в его жизнь. Она пленила его своей легкостью и красотой, которая заключалась в ее простоте и странности.

Они познакомились в кинотеатре. Судьба распорядилась так, чтобы они сидели на соседних креслах. Рамон уже не помнил, какой фильм они смотрели, вроде бы, какую-то сопливую нудятину, как ему тогда показалось. И единственное, что заставило его не уйти чуть ли не с первых двадцати минут фильма, так это комментарии Бонни, которая абсолютно не стеснялась их высказывать вслух:

- Нет, ну что за дура? Она отказывается его слушать, а сама пытается ему что-то донести… Как вы считаете – можно ли дать что-то стоящее человеку, если ты даже не знаешь, что ему нужно?

Вопрос был адресован сидящему рядом Рамону, который уже собрался с силами встать с кресла, чтобы уйти. Однако, ее слова, будто бы, парализовали его.

- Сложно сказать… - промямлил он. – порой, мы сами не знаем, что хотим…

Они разговорились. Почти весь фильм они болтали о всякой ерунде, в то время, как остальные зрители с соседних рядов шипели на них, чтобы те вели себя потише.

Маленькая, с короткими темными жиденькими волосами, хитрыми глазками и хрупикм тельцем, Бонни за несколько минут покорила Рамона.

После фильма, Рамон и Бонни обменялись телефонами. На следующий вечер они встретились.

Отношения шли своим чередом. Взаимная симпатия переросла в более возвышенные чувства, в которых долгое время себе не мог признаться Рамон. Вскоре она от мамы переехала в его квартиру.

- Эта старая ведьма меня совсем затрахала… - жаловалась Бонни. – Мне уже давно не 15 лет, а она все пытается мне навязать свою идеологию… Ты представляешь – она до сих пор не знает, что я не девственница?

Рамон был в шоке:

- Ты думаешь, она даже не догадывается? – удивленно спросил он.

Бонни пожала плечами.

- Не знаю… Мне все равно. – ответила она.

Рамон лишь только пожал плечами и усмехнулся. Маме его Бонни очень понравилась, далеко не каждая девушка Рамона приходилась по нраву мадам Джозефин Флавьер.

- Ты смотри, береги ее. – постоянно повторяла она Рамону, которому уже порядком надоели ее причитания.

- Хорошо, мама, не волнуйся. – сухо отмахивался Рамон.

Все уже шло к свадьбе. Рамон уже кольцо и все пытался улучить момент, чтобы сделать Бонни предложение.

Рамон только-только начал работать у Гастона, составлял аналитические справки.

В то время его отдел занимался поимкой серийного маньяка, личность которого уже давно была установлена, вина доказана – оставалось только поймать. Готовилась облава, Рамон тоже должен был ехать, тогда он только-только научился нормально стрелять, регулярно посещая тир. Оружие он держал на всякий случай в кобуре, прицепленной к ремню брюк.

Как-то вечером Рамон и Бонни сидели дома и ужинали. Рамон решил, что тот вечер был самым подходящим для того, чтобы сделать ей предложение.

Он пошел в спальню и достал из шкафа коробочку с кольцом. Открыл ее, нежно посмотрел на него и, немного нервничая, решительно направился в зал, где его ждала Бонни.

Войдя, он увидел, что в своих руках Бонни держит и с интересом рассматривает его пистолет, который он, вернувшись с работы, оставил в кобуре и небрежно бросил  на журнальный столик.

- Супер… - шептала она, гладя его рукоятку и направляя в разные стороны, щуря глаза и прицеливаясь.

Рамон побледнел:

- Милая, он… заряжен, будь осторожна! – пролепетал он, но та его будто не услышала.

Она тщательно рассматривала пистолет, будто бы держала в руках редкое сокровище, и направляла его в разные стороны, делая вид, что целится в кого-то.

- Бонни, - тихо сказал Рамон, аккуратно подходя к ней, - положи его, это не игрушка, он может выстрелить.

Бонни хитро посмотрела на него и прицелилась в его сторону:

- Бросай оружие, сука! – спокойно сказала она и, спустя несколько секунд, расхохоталась.

Рамон в смущении застыл посреди комнаты. И когда Бонни перезарядила пистолет, он в ужасе остолбенел:

- Бонни… - шептал он. – Положи его. Теперь он точно может выстрелить!

Бонни рассмеялась. А затем на какое-то время умолкла и, с серьезным лицом, произнесла:

- Сыграем в рулетку, зай?

- Нет, Бонни, положи… - причитал Рамон и чувствовал, как от страха его лицо наливается холодом.

Бонни снова рассмеялась и надела кольцо с курком себе на палец.

- Ну что, попробуем? – зловеще спросила она и взяла пистолет за рукоятку, чтобы крутануть.

Рамон резко дернулся к ней:

- Нет! – вскричал он, но опоздал…

Крутанув пистолет, палец невольно нажался на курок, и именно в тот момент, когда дуло, проделав несколько кругов, оказалось направлено в ее сторону.

Раздался выстрел… Кровь резко полилась из раны, которая, была чуть ниже сердца. Бонни упала на пол и расхохоталась. Несколько секунд Рамон просто стоял в ступоре и не мог пошевелиться, в то время как его любовь катается по полу, хохочет и умирает.

В конце концов Рамон резко пришел в себя и подскочил к ней с криками:

- Бонни! Боже , что ты наделала!

Он бросился в ванну за полотенцем, намочил его и, вернувшись в комнату, резко приложил к кровоточащей ране.

Смех Бонни становился все тише и тише, в то время, как Рамон, весь в слезах и шоковом состоянии, звонил в службу спасения и вызывал скорую.

- Милый, я проиграла… - прошептала она ему.

Рамон, в полном ужасе и недоумении посмотрел на Бонни:

- Что ты несешь, Бонни?! – воскликнул он. – держись… пожалуйста, держись! Сейчас приедут врачи!

Она только улыбнулась:

- Так бывает… - пролепетала она. – в этом и есть суть….

- Что ты говоришь такое! – кричал Рамон, захлебываясь слезами.

Из глаза Бонни тоже потекли слезы:

- Я люблю тебя… - тихо произнесла Бонни и закрыла глаза.

Через несколько секунд, она выдохнула и… перестала дышать.

- Нет… Нет! НЕТ!! – ревел Рамон, прижимая к себе Бонни и пытаясь делать ей искусственное дыхание.

Бесполезно. Организм уже не принимал жизнь, она ушла…. И, даже осознавая это, Рамон все равно пытался ее вернуть всяческими способами, всеми, которые знал. Скорая приехала только через час. Бонни спасти не удалось.

Полиция не поверила рассказу Рамона, его арестовали в подозрении в убийстве, отвезли в участок и завели на него дело.

Рамон сидел, убитый горем, в темной комнате за железным столом в ожидании адвоката, раздавленный, несчастный. Он до конца не мог поверить в то, что с ним происходило. Ему казалось, что это все был сон, страшный сон…

Однако в комнату вошел не адвокат, а… Гастон. Он сел перед ним за столом и грустно улыбнулся.

- Я верю тебе, - наконец сказал он. – но дело очень запутанное, прокурор готов выступить в суде хоть завтра… Наш отдел готов замять это дело, но мы идем на очень большой риск… Версия самоубийства колоссально прозрачна, сам понимаешь…

- Это было не самоубийство!! – вскричал обезумевший Рамон. – Она не хотела себя убивать!! Она просто…

- Она просто выстрелила сама в себя, играясь с твоим пистолетом. – закончил Гастон.

Рамон опустил голову на стол и заплакал.

Вскоре пришел адвокат, но ничего вразумительного пообещать не сумел.

Рамона перевезли в окружную в тюрьму, на время выяснения всех обстоятельств. Там он пробыл несколько дней, к нему никого не пускали, даже его мать, которая узнав обо всем, немедленно выехала в Париж и всеми силами пыталась прорваться к нему на свидание. Но ее не пустили. В тюрьме Рамону пришлось несладко, сокамерники моментально «полюбили» нового гостя и постоянно пытались над ним поиздеваться, Рамон защищался как мог. Как-то ночью они попытались изнасиловать Рамона, он смог двоих вырубить, остальные лишь притихли и в итоге отстали. Жизнь Рамону казалась адом, он не верил во все происходящее и ждал, когда уже он «проснется».

Вскоре через несколько дней к нему в камеру зашел надзиратель и сказал.

- Флавьер, с вещами на выход.

Рамон вылетел пулей с территории тюрьмы и увидел машину Гастона, который махал ему рукой из окна.

- Как вы это сделали? – запыхавшись, спросил Рамон, садясь в машину.

- Неважно. – сухо сказал Гастон. – главное, ты теперь свободен. На работу можешь выйти, когда захочешь. Бонни вчера похоронили, ее мать не хотела, чтобы ты присутствовал… Мне очень жаль, Рамон.

Из глаз Рамона потекли слезы. Он даже не смог толком с ней попрощаться, все эти дни и ночи в тюрьме его не покидали мысли о ней, на то время вся жизнь стала  похожа  на череду чудовищных неожиданностей, которые поджидали на каждом шагу.

- Что теперь делать? – вслух подумал Рамон.

- Жить. – отозвался Гастон. – ты уже ничего не исправишь…

- Но я мог остановить ее… - всхлипнул Рамон.

- Но не остановил. – обрезал Гастон. – перестань сокрушаться, сынок. Не все в этой жизни в нашей власти. Главное из всего извлечь урок…

Через несколько дней скитания по пустой квартире и пребывания в горе, отчаянии и  одиночестве, Рамон вышел на работу. В тот же день Гастон предложил Рамону закончить курсы полицейской академии и начать работать в его отделе. На тот момент Рамону было все равно, чем заниматься, лишь бы поменьше думать о своих печалях.

Мама его решение не одобрила, расплакалась, заявила, что он загонит и ее в гроб своими необдуманными поступками. Рамон лишь надулся на мать и долгое время с ней не разговаривал. Он блестяще закончил академию и вошел в ряды Гастона. Через несколько месяцев тот серийный маньяк, ради поимки которого Рамону был выдан тот злосчастный пистолет, наконец был повязан. Суд приговорил его к смертной казни, и, в глубине души, Рамон даже ему немного завидовал, считая, что проживая ту жизнь, тот маньяк все равно только мучался. И теперь у него есть отличный шанс уйти в более лучший мир… Новым… Наверное…

И вот прошло много лет. Мама смирилась с новым делом сына, и вскоре жизнь Рамона приобрела, благодаря Даяне, новый смысл. Про Бонни он решил ей не рассказывать. Единственные люди, которые знали о ней – это Марк, который начал работать с Рамоном приблизительно в одно время, Гастон,   мама и теперь еще и… внезано объявившийся из ниоткуда, отец. Что Гастон тогда сделал, до сих пор оставалось тайной. Гастон запретил кому-либо об этом рассказывать и даже вспоминать об этом.

- Вся информация уничтожена. По официальной версии, она совершила самоубийство, а  ты был лишь случайный свидетель. Мать ее недоумевала, но мы это все взяли на свой риск. Ей пришлось в это поверить. И большего тебе незачем знать. – наконец когда-то сказал Рамону Гастон. И больше они к этому никогда не возвращались.

Рамон потушил сигарету, вздохнул, грустно посмотрел на полную луну, которая внезапно вылезла из-за облаков, и пошел спать.

Ночью ему снилась Бонни. И, почему-то, так же, в его сне промелькнул Огюстин Пелье.

5.

Утро выдалось пасмурное. Простояв долго в пробке под проливным дождем, Рамон наконец-таки доехала до участка. Гастон снова собрал всех на совещание. На этот раз в его кабинете, помимо коллег Рамона – Мануэля, Поля и Линнет, сидел еще один, не знакомый никому раннее, мужчина, средних лет, в черном смокинге и с залысинами на седой голове. Глаза его ничего не выражали, а губы были плотно сжаты. Руки спокойно лежали на столе, лишь изредка постукивали по столу его пальцы.

- Итак, господа! – промямлил Гастон, заложа руки за спину и пройдясь по кабинету. – я бы хотел с вами обсудить детально происходящие накануне события. И для подробного изучения проблемы я решил пригласить сегодня к нам на консультацию месье Лорана Камю, частного психиатра, который, возможно, поможет нам разобраться, с кем же мы имеем дело. Что ж, месье Камю, вам слово.

И Гастон сел во главу стола, а тот привстал и тихо произнес:

- Леди и джентельмены, я прошу вас как можно серьезней отнестись к тому, что я сейчас вам скажу. Человек, который совершает эти жестокие убийства, очень опасен…

- Ой! Ну надо же, а мы не заметили! – усмехнулся Марк.

- Альен! – рявкнул на него Гастон и обратился к психиатру – пожалуйста, месье Камю, продолжайте!

Камю немного насупился и робко продолжил:

- Психика этого человека крайне нарушена, если я вам сейчас скажу научное название этой болезни, то вам это, наверняка, мало что скажет…

- Действительно, мы же тут все тупорылые, куда нам… -  тихо пробурчал Марк.

Гастон покраснел, но в этот раз ничего не сказал. Камю продолжал:

- Сложно сказать, с чем конкретно это может быть связано… Есть вероятность того, что это последствия жестокого обращения с ним в его детстве, или же могло произойти нарушение на почве какого-то события, которое сильно его впечатлило или напугало уже в зрелые годы. Точно сказать ничего нельзя, остается лишь предполагать…

Рамон достал сигарету, закурил и небрежно спросил:

- Скажите, доктор, вот вы все время говорите «его», «у него», «с ним»… а как вы думаете, могла ли это сделать женщина? Ну, пусть, крупная, массивная, но… женщина? Ммм?

Психиатр немного замялся с ответом, и вскоре ответил:

- Я полностью исключаю эту возможность. Женщина не способна на такое, для того чтобы совершить подобного рода убийства, в человеке должен бушевать шквал ненависти и хладнокровия. Какова бы женщина ни была, на ПОДОБНОГО рода вещи она не способна…

- Не согласен с вами. – отозвался Рамон. – Вы так смело взяли и поделили человека на мужчину и женщину, и что в итоге? Каждому досталось по ряду присущих ему действий? Кто бы ни был убийца – это человек. И тем более больной. Неужели вы хотите сказать, что психически больные мужчины и психически больные женщины имеют разные мотивации и поведения?

Камю усмехнулся:

- То есть вы хотите сказать, - начал он. – что вы не видите разницу между мозгом мужчины и мозгом женщины?

- Я думаю, все это видят, особенно мужчины! – расхохотался Марк. – ну правда же, Рамон… Есть же женская логика и мужская. Порой многим мужчинам кажется, что слово «женская»  и слово «логика» - два несовместимых понятия!

Рамон не сдавался:

- Мы сейчас говорим про больных людей! – упирался он. – Психически нездоровый мозг, что у мужчины, что у женщины – все это не может иметь никаких точек соприкосновения? Необузданная агрессия у женщины не могла все это сотворить с теми девушками?

Камю хмыкнул:

- По своей природе мужчина всегда был, есть и будет хладнокровней женщины. – сказал он. – с этими девушками расправился мужчина, я более чем в этом уверен.

- Почему? – поинтересовался Гастон.

Камю недолго помолчал. В конечном итоге, собравшись с мыслями, он изрек:

- Женщина никогда бы не засунула вырванные у жертвы глаза ей же во влагалище. Это просто не солидарно.

- Вы бредите. – нервно сказал Рамон. – Какая, к черту солидарность? Человек, как вы утверждаете, болен! Разве ему не чужды все социальные рамки?

Камю с интересом взглянул на Рамона:

- А я смотрю, вы бы очень хотели, чтобы убийцей оказалась женщина! А можно узнать, почему?

Это Рамона разозлило еще больше:

- Я ничего не хочу, - прошипел Рамон. - я просто пытаюсь понять, кого мне нужно искать. А вы тут нам порете какую-то ересь про эти различия и солидарности, вашу мать!

Рамон потушил сигарету об вазу с кактусом на столе у Гастона, встал и вышел из кабинета. Немного постояв за дверью, он все-таки вернулся и сказал:

- Больные люди не имеют половых особенностей, доктор! Вы нас вводите в заблуждение.

- Это ваше право так думать. – спокойно улыбнулся Камю. – так может мы продолжим, или же вы нас покинете?

Рамон всем сердцем возненавидел этого докторишку, сам не понимая, почему он так в этом вопросе уперся. Однако, он ничего не ответил, вопросительно посмотрел на Гастона – тот лишь пожал плечами. Рамон закрыл за собой дверь и поплелся в свой кабинет.

На душе было паршиво. Сев за стол, он взял в руки их общую с Даяной фотографию, где они вместе на пляже, и ему стало немного легче.

Через некоторое время, в кабинет вошел Марк.

- Ну что с тобой? – заботливо спросил он.

- Не знаю… - отозвался Рамон. – Нервы. Может из-за отца?...

Марк похлопал Рамона по плечу:

- Все будет хорошо, я же тебе говорил. Он ничего не узнает и нигде не нароет. Гастон и ребята все тогда уничтожили.

- А если остались какие-то копии, какие-то левые люди? – взволнованно спросил Рамон. – Ведь все бывает….

Марк вздохнул и сказал:

- Рамон, я думаю тебе сейчас нужно сосредоточиться на этих трех убитых девушках, они сейчас куда важнее твоего отца, тебе так не кажется?

Рамон задумался. В глубине души, ему было любопытно, как выглядит сейчас отец и каким он стал. Точнее, стал ли он бОльшим ублюдком, чем был, или остался прежнем?

- Наверно, ты прав. Что мы, не сумеем вовремя взять его за яйца что ли? – воодушевленно произнес Рамон. – Ладно, черт с ним. Что там этот ваш доктор умного вещает?

Марк по привычке усмехнулся:

- Знаешь, мне как-то насрать, по большому счету, мужчина это делает или женщина – это реально опасный человек, и чем скорее мы его найдем, тем меньше девушек может пострадать от его рук.

Рамон достал сигарету, откинулся на спинку кресла и задумчиво спросил:

- А ты думаешь – его жертвы только девушки?

Марк приутих и сел напротив стола Рамона на табуретку и тоже достал сигарету. Оба закурили.

- А хрен знает… -  ответил Марк. – Как думаешь – между первыми двумя девушками и этой новенькой… как ее… Паулин, между ними была какая-то связь?

- Но разве вы не должны были это перво-наперво выяснить? – удивился Рамон и стряхнул пепел в красивую пепельницу в виде женской ладони.

Марк почесал голову и брякнул:

- Да тут вообще какой-то бардак полный… Тело вчера увезли на экспертизу, после нахождения глаза во влагалище, эксперты заявили, что вернут тело после доскональнейшего осмотра всех внутренних органов.

Рамон рассмеялся:

- А что они ожидают там найти? Записку с угрозами или признаниями? Какие-то бытовые приборы? Кстати, помимо того злосчастного глаза у жертвы все остальные органы сохранились на своих местах?

- Сложно сказать… - замялся Марк.

- В смысле? – поинтересовался Рамон.

Марк глубоко затянулся сигаретой и небрежно положил ноги на стол Рамона.

- Лицо было полностью изуродовано. Жертву родные опознали по родинкам, вещам и, в принципе, всему, что располагается ниже шеи. От лица осталось нетронутая только верхняя часть лба. Он как будто ударил ей по лицу включенной бензопилой, а выпавшие глаза, чтобы не валялись без дела, решил спрятать в укромном месте.  

- С каким, однако, фокусником мы имеем дело.

- Носа тоже не было, ото рта тоже мало что осталось. Я тебе тогда позвонил и рассказал, пожалуй, на мой взгляд, САМОЕ неординарное из всего этого убийства.

- Да уж… - протянул Рамон.

Вдруг в кабинет вошел Гастон и хлопнул дверью:

- Ты совсем что ли обнаглел, щенок?! – заорал он на Рамона. – ты кем вообще себя возомнил, а? Дипломированным психиатром?

- Остынь, Гастон, не нужно быть специалистом, чтобы додуматься до тех вещей, о которых я его спросил. – спокойно ответил тот.

- Так нельзя, Рамон! – взвыл Гастон. – человек пытается нам помочь! Мы должны уважать его мнение!

Рамон лишь усмехнулся и потушил сигарету об «ладошку».

- Я просто высказал свое мнение по этому поводу… Что ж, простите, больше не буду. – едва не рассмеявшись, ответил Рамон.

Гастон присел на краешек стола, вздохнул и произнес:

- Камю настоятельно рекомендует нам еще раз допросить того вашего… художника, как его…

- Огюстина Пелье? – с интересом спросил Рамон.

- Да, его самого.

Марк усомнился:

- Но он же чист! У нас нет оснований его подозревать.

Гастон задумчиво изрек:

- Ребятки, по-моему этот ваш Пелье развел вас как школьников, вам так не кажется?

- То есть? – удивленно хором спросили Рамон и Марк.

Гастон улыбнулся:

- Я вам тоже много чего мог рассказать, и как я их отмыл, и как накормил, и как потрахал их обеих, и как такси им вызвал и как отправил домой – и вдруг их, бедняжек, по дороге убивают, - но только кое-чего не достает, вы не находите?

- Ты имеешь ввиду… - протянул Марк.

- Именно. – отрезал Гастон. – КТО это все может нам подтвердить? Где алиби, господа? Где записи на камерах наблюдения на воротах, как за ними приезжает такси, и как они выходят из его дома, мм? По моему вы попались, как доверчивые восьмиклассницы!

- Действительно… - задумался Рамон. – как это мы так… упустили.

- Так что, Рамон, больше ты уж тут не умничай, договорились? – добродушно попросил Гастон и добавил: - сегодня же езжайте к Пелье. А лучше привозите его сюда, в участок – мы вместе его допросим. Я могу вам даже сообразить ордер на арест, по подозрению в убийстве, если потребуется – ну в том случае, если он там начнет качать права и скажет, что вы не имеете право его куда-то увозить.

Рамон несколько секунд подумал и произнес:

- Сомневаюсь, что он будет сопротивляться. Тогда он с нами был очень мил, не думаю что он сейчас откажется с нами ехать...

- А вот вы поезжайте и проверьте. – сухо сказал Гастон.

Рамон и Марк вышли из участка. Погода была слегка ветреная, по ощущениям, ожидался ураган. Мужчины подошли к машине Рамона, Марк почесал свою почти лысую голову и тревожно заявил:

- Рамон, я не еду с тобой…

- Что? Почему? – удивился тот.

- Видишь ли… - замялся Марк. – мы тут с Джозефин вчера посидели на кухне, пообщались, немножко поубивали друг друга и пришли к выводу, что нам все-таки нужно сходить к этому семейному психологу, про которого я тебе говорил…

- Ну.. и что? – спросил Рамон.

Марк поджал губы:

- Джозефин проявила немедленную инициативу и записала нас сегодня утром на два часа дня к нему.   – сказал он и посмотерл на часы на руке. - Это уже через полчаса, я ей обещал, что…

- Понял. – пробормотал Рамон. – Гастон, как я понял, не в курсе?

- Нет.

Рамон вздохнул и сел в машину.

- Ладно, езжайте, удачно вам промыть друг другу мозги.

- Ты же справишься один, правда же? – с надеждой в голосе спросил Марк.

Рамон с усмешкой посмотрел на него:

- Без тебя, конечно, есть бОльшая вероятность того, что, когда я на секунду отвернусь, он воткнет мне в голову топор, но… думаю справлюсь.

И Рамон завел мотор. Марк отошел от машины и улыбнулся.

- Смотри там осторожней с ним, мало ли… - усмехнулся он Рамону в открытое окно.

- Ты о чем? – с интересом спросил Рамон.

Марк расхохотался:

- Ха-ха! Ну, не знаю, такой сладенький этот Пелье, как бы он тебя там не охмурил!

- Пошел ты! – весело цыкнул Рамон и двинулся с парковки в сторону дороги.

**

В этот раз дорога к дому Огюстина Рамону показалась дольше, чем в тот раз. За то время, пока он ехал, начался дождь, и, уже когда Рамон подъехал к воротам дома, дождь залил все сильнее.

Рамон начал на все ту же кнопку вызова у ворот:

- Слушаю вас. – отозвался голос Огюстина.

- Здравствуйте, вас снова беспокоит полиция. – немного нервно ответил Рамон. – можно проехать?

- К сожалению, ворота сегодня почему-то не работают, только калитка… Поэтому, если вас не затруднит, пройдите к дому пешком. Надеюсь, зонт у вас есть.

- Вот черт.. – тихо пробубнил Рамон себе под нос.

Зонта у его не было. Рамон припарковался у забора и выбежал из машины. Дождь тут же залил его с головы до ног, на небе сверкали молнии, ветер беспощадно свистел и сдувал с земли листву. Рамон подбежал к калитке, и подергал ее. Она не поддалась. Дернул еще – так же.

Рамон, мокрый и несчастный, занервничал еще больше, и снова нажал на кнопку вызова, раздался непонятный шорох из динамиков, наконец голос отозвался:

- Да? Почему вы не заходите?

- Брр.. – отозвался уже замерзжий Рамон. – она у вас, по ходу, тоже сломалась…

- Попробуйте еще раз. – ласково сказал голос.

В этот раз калитка открылась и Рамон пулей влетел во двор. Он бежал со всех ног к дому Огюстина, а капли дождя беспощадно хлестали его по щекам. На Рамоне был его привычный деловой костюм – туфли, брюки, рубашка, галстук и пиджак. Все это на тот момент взмокло и отяжелело, поэтому бежать становилось труднее. Наконец, достигнув дома, Рамон облегченно вздохнул и с силой постучал в дверь. Огюстин открыл не сразу, спустя лишь несколько секунд.

- Оу, вы же насквозь промокли! – дружелюбно воскликнул Огюстин, оглядев гостя медленно, с ног до головы. – скорее, заходите в дом.

Рамон, весь дрожа от холода и напряжения, влетел в дом и застыл в коридоре.

На Огюстине был уже не халат, а облегающая тонкая черная майка и эластичные серый спортивные штаны, «с мотней», как их называла молодежь. Выглядел он так же уверенно и ослепительно. Руки его были немного испачканы в краске, красной и черной.

- Месье Пелье… - начал Рамон. – я предлагаю вам проехать со мной… Брр…

Огюстин на это лишь улыбнулся:

- Вы уверены, что хотите сейчас выйти из дома? По-моему, вам срочно необходимо согреться. Снимайте одежду.

Рамон впал в ступор.

- В… в смысле? – удивленно спросил он.

Огюстин рассмеялся:

- Что ж, если вы меня стесняетесь, я могу выйти, мне все равно надо дальше работать. Можете надеть мой халат, в котором я был в тот раз, когда вы были у меня в гостях, думаю, в нем вам будет комфортно. Он лежит на диване. Располагайтесь.

И он вышел. Рамон был в некоторой растерянности. Что сейчас происходит? Послушаться его или остаться холодным, мокрым, но невозмутимым.

На тот момент Рамоном больше руководил инстинкт самосохранения, поэтому он решил, что, оттого, что на некоторое время он переоденется в сухое, плохо не будет. Он разделся до трусов и в ужасе обнаружил, что его боксеры тоже были мокрые… Что делать? Снимать? Или же, сделать вид, что они сухие? А, была - не была, подумал он…

Схватив со спинки дивана халат и молниеносно, кое-как на себя его нацепив, он взял в руки свои мокрые вещи и крикнул куда-то в пространство:

- А куда можно повесить сушиться одежду?

- Там в ванне, слева по коридору. – отозвался откуда-то Огюстин.

Рамон прошел по коридору в ванну и развесил мокрую одежду на сушилке. Развесив, он ненароком, глянул в зеркало и увидел себя в халате Огюстина и в глубине души восхитился собой, насколько он в нем был хорош. Красивые ноги, широкие плечи мокрая смуглая кожа, острые черты лица, небрежно, но в тоже время элегантно,   растрепанные волосы... На секунду ему даже показалось, в отражении не он, а сам Огюстин.

Рамон вышел из ванны и еще раз осмотрел дом. На стенах висели странные картины, трудно было определить, к какому стилю они относились. На одной картине была азиатская женщина в ярко красном длинном платье с декольте, с прямыми светлыми волосами и с прямой челкой. Она сидела на красивом кресле, эстетично положив ногу на ногу и оголив одно колено и всю нижнюю часть ноги. В руке она держала длинную сигарету на мундштуке, а взгляд ее карих глаз буквально пронзал насквозь. На груди ее висел красивый медальон в форме какой-то непонятной фигуры. Позади нее было нарисовано зеркало, в котором отражалась спинка кресла и незначительная часть ее спины, которая была  красиво оголена в платье. На лопатке была вытатуирована черная бабочка с острыми крылышками. Под картиной была подпись «Лина» и длинная роспись Огюстина. Рамон еще долго разглядывал эту картину, как вдруг заметил, что Огюстин тихо стоит рядом и смотрит на него.

- Хотите кофе, месье Флавьер? – радушно спросил Огюстин.

- Да... Почему бы и нет. – к своему собственному удивлению, не раздумывая, ответил Рамон.

Они прошли в гостиную, где на журнальном столике уже стоял красивый белый кофейник, кувшин со сливками, сахарница, баночка корицы и две элегантных чашки.

- Вам так идет мой халат! – заметил Огюстин, когда они садились на диван.

- Спасибо… - смущенно ответил Рамон. – но, думаю, вам он идет больше.

Огюстин рассмеялся и принялся разливать кофе в чашки.

- Вы курите. – утвердительно произнес Огюстин.

- Да… С чего вы это взяли? – удивился Рамон.

Огюстин ласково оглядел Рамона с головы до ног и немного прикусил нижнюю губу.

- Ваша кожа… - пролепетал он. – она устала от вас. Вы засорены шлаками. И цвет ее… немного больной. Хоть вы и смуглый…

Эта фраза  озадачила Рамона, но, немного побыв в недоумении над сказанным, он решил не предавать этому большое значение и перешел к делу.

- Послушайте, месье Пелье. – сказал он. – мне поручено вас доставить в участок. Мне и моим коллегам необходимо с вами побеседовать еще раз.

- Зачем? – спросил Огюстин и жестом предложил Рамону сливки и сахар.

- В наш прошлый с лейтенантом Альеном визит к вам – ответил он, накладывая в чашку сахар и затем  налив  сливок. – мы не уточнили у вас про ваше алиби. В виду того, что вы главный подозреваемый, так как последний, видели девушек, нам нужно…

- Насколько я знаю, - прервал его Огюстин и пристально посмотрел на Рамона. – последний, кто их видел, был тот таксист, который вез их домой. Или что-то не так?

Рамон положил ногу на ногу, из-за этого полы халата немного раскрылись и оттуда показалось его голое бедро. Взгляд Огюстина тут же упал на него, это Рамон приметил сразу, и спустя долю секунды Огюстин медленно поднял взор, полный вожделения и коварства.

- Все так – ответил, немного занервничав, Рамон. – но только ваших слов недостаточно. Нужны аргументы, которые подтвердят все ваши, сказанные нам тогда , слова.

Огюстин усмехнулся и отхлебнул глоток кофе:

- Вы что, мне не верите? – ехидно улыбнулся он и ласково добавил. – Зачем мне вам лгать?

- Охотно верим, но… - замялся Рамон. – сами понимаете, всему в этом мире должно быть подтверждение.

- Где гарантия того, что Бог создал Вселенную? – спросил Огюстин и посмотрел куда-то вдаль. – Где подтверждение того, что это все создал именно он?

Рамон попытался остаться невозмутимым:

- Мы сейчас говорим не об этом.- сказал он и тоже отхлебнул кофе.

- А отчего же, давайте поговорим об этом! – резко произнес Огюстин. – как вы думаете, можно ли это доказать?

Рамон напрягся:

- Месье Пелье, вы уходите от ответа. – нервно сказал он.

- И что же вы сделаете? – с любопытством спросил Огюстин. – Арестуете меня за это?

Рамон вздохнул и почувствовал, как глядя на Огюстина, сердце его начинает колотиться все сильнее и сильнее.

- Поймите, ваши слова не имеют основания. У вас на воротах есть камера, которая должна была записать, как вы заходите в дом с теми девушками, как потом они от вас выходят уже вдвоем и садятся в такси! Имея эту информацию, нам будет проще выйти на настоящего убийцу.

- Значит, вы все-таки верите в то, что убийца не я? – медленно и с некоторой страстью в голосе, спросил Огюстин.

- У меня нет оснований не верить вашим словам. – ответил Рамон. – однако факты требуют доказательств.

- У меня нет камеры. – спустя несколько секунд, немного помолчав, ответил Огюстин.

- Как нет! Она висит у вас около ворот!.. – возразил Рамон.

- Это так. Но она не в рабочем состоянии, вы можете в этом убедиться. Она ни к чему не подключена и в ней нет записывающего устройства.

- Тогда зачем вы ее держите? – увидился Рамон. – К чему вам камера наблюдения, если она не работает?

- Раньше я пользовался ею. – пожал плечами Огюстин и сел на диване в позу лотоса, взяв в руки чашку с кофе. – позже понял, что меня это наблюдение за приезжающими утомляет. И отключил ее. В мой дом не приезжают лишние люди, о моем местоположении мало кто знает. И, тем более, что мне больше все становится понятно по голосу человека, который со мной разговаривает по домофону, нежели, чем его размытый силуэт на изображении монитора. Я тогда взял, по незнанию, не очень качественную камеру, а теперь мне уже нет нужды покупать новую. Так что, к сожалению, я не могу вам предоставить данное, как вы выражаетесь, «доказательство» тех «фактов», которые я вам изложил.

Рамон опустил глаза, на секунду осознав, что не имеет представление, что ему на это ответить. И, наконец, сказал:

- Что ж, как бы то ни было, вы это все должны объяснить нашему главному следователю.

- И что со мной будет? – загадочно спросил Огюстин и снова пристально посмотрел на Рамона. – вы упрячете меня за решетку, так как я не имею никаких оправданий своим словам и я, по вашему мнению, самый вероятный убийца тех девушек?

Сердце Рамона бешено колотилось, он чувствовал себя некомфортно и, почему-то, ему даже становилось немного стыдно.

- Трудно сказать, месье Пелье... – наконец выпалил Рамон и добавил. – безусловно, к вам отнесутся крайне лояльно, можете об этом не беспокоиться. Но на вопросы вам ответить придется.

Огюстин улыбнулся и потупил глаза:

- Что ж, если вы уже отдохнули и обсохли, мы можем поехать прямо сейчас, чего тянуть, раз ваши люди так хотят поговорить со мной. – сказал он. -  Но у меня будет одно условие…

- Конечно, не волнуйтесь, адвоката мы вам можем предоставить. – оборвал его Рамон.

Брови Огюстина нахмурились:

- Да на хрен мне сдался ваш адвокат? –  тихо сказал он. – у меня есть свой. Если возникнут какие-то вопросы, я могу в любой момент его вызвать. Но, сомневаюсь, что он мне понадобится сейчас. Я хочу, чтобы вы пообещали мне, что после разговора в полиции мы с вами вдвоем вернемся обратно сюда, и вы разрешите мне себя нарисовать.

Рамон был ошарашен таким условием.

- Э-э.. – замялся он. – Месье Пелье, у меня не так много свободного времени, как вы предположили! Меня дома ждет жена... Да и вообще, я, как бы… на работе!

Огюстин снова рассмеялся и поставил чашку на стол.

- Что ж, необязательно вам приезжать сегодня, вы можете это сделать в любой удобный вам день, когда вы будете не на работе, и ваша жена не будет вас ждать…

И он дерзко посмотрел на Рамона. Тот слегка опешил и произнес:

- Не думаю, что будет такой день. Но все равно спасибо за предложение.

- Это было не предложение. – резко сказал Огюстин. – Это было условие, не путайте.

- Послушайте, Месье Пелье! – строго сказал Рамон. – не думаю, что сейчас для вас удобный момент диктовать мне условия! Я все-таки из полиции, а не в гости к вам зашел.

- Ну не знаю… - мечтательно хихикнул Огюстин.   – вы сейчас, в моем халате, попивающий на моем диване кофе, не слишком похожи на блюстителя закона и правопорядка!

Рамон немного потуснел, но постарался сохранить равновесие.

- Что ж, думаю, вы вскоре пересмотрите свое условие. – сказал он и привстал с дивана. – Сколько вам нужно времени, чтобы собраться?

- А вам? – ехидно улыбнувшись, спросил Огюстин, не двигаясь с места.

Рамон был ошарашен спокойствием этого мужчины. Он привык, что с ним, как с представителем правопорядка, общаются заискивающе, нервно, а тут – с точностью до наоборот – подозреваемый был дьявольски спокоен.

- Не думаю, что очень долго. Надеюсь, мои вещи уже высохли…

- Сомневаюсь. – мечтательно протянул Огюстин и снова посмотрел куда-то вдаль.

Рамон пошел в ванну и потрогал висящие трусы, штаны, пиджак и рубашку на сушилке. Они были еще сырые. Однако, Рамона это не остановило, он снял их, скинул халат и попытался расправить трусы, чтобы их одеть, как вдруг почувствовал, что позади кто-то стоит. Обернувшись, он увидел Огюстина, который стоял в дверях, опершись на косяк.

- Не высохли, правда? – утвердительно спросил он.

- Что… Что вы..? – чуть ли не взвизгнул Рамон и поспешил прикрыться халатом.

- Ох! Простите… - усмехнулся Огюстин и поднял голову вверх.

- Ничего, все нормально… Доеду до участка, там переоденусь. – суетливо ответил Рамон и начал натягивать на себя мокрые трусы, которые с трудом расправлялись на его теле от сырости.

Огюстин рассмеялся и дотронулся до плеча Рамона, который буквально подпрыгнул от такого прикосновения.

- Давайте я дам вам свой костюм! – предложил Огюстин. – у нас с вами, кажется, одинаковые размеры. Хотя нет, ваши плечи немного сутулее…

Рамон смущенно ответил:

- Что ж, если вас это не затруднит, буду вам очень благодарен.

Огюстин рассмеялся и добавил:

- Какие пустяки! Можете даже этот факт записать потом в протокол…

И он на какое-то время удалился.

Рамон вышел из ванной в трусах, держа в руках свою мокрую одежду, и еще взглянул на картину той девушки, висящую в коридоре. Казалось, будто бы девушка была живая, будто бы она сейчас встанет со стула и подойдет к нему. Рамон погрузился в мысли восхищения этой картиной, и снова не заметил, как рядом тихо оказался Огюстин:

- Пожалуйста, примерьте. – вежливо подал Огюстин Рамону вешалку с пиджаком, рубашкой и брюками.

Костюм был бесподобен, темно синий, на ощупь шелковый... Качественно пошитый пиджак, зауженные снизу брюки, мягкая и приятная бежевая рубашка, строгие красивые деревянные пуговицы… Рамон подошел к дивану, положил вещи и начал одевать брюки. Все это время Огюстин стоял позади, улыбался и смотрел на все это.

- У вас прекрасная фигура. – отметил Огюстин. – сколько вам лет?

Рамон немного покраснел и застыл в изумлении, в одной штанине.

- Эээ… Это имеет значение? – тихо спросил он.

Огюстин пожал плечами:

- Просто интересно. Как вы думаете, сколько лет мне?

И он лукаво глянул на Рамона.

Рамон одел вторую штанину, застегнул молнию, вытащил из своих мокрых брюк ремень и начал его просовывать в петли пояса брюк Огюстина.

- Не помню точно. – признался он. – кажется ближе к тридцати. Правильно?

- Правильно. – хитро улыбнулся в ответ Огюстин. – а выгляжу на сколько?

Рамон одел рубашку и принялся заправлять ее в штаны.

- Слушайте, может быть вы все-таки дадите мне спокойно одеться, а желательно еще и без вашего обозрения? – немного сварливо сказал он.

Огюстин хмыкнул и отвернулся  в противоположную сторону:

- По вам не скажешь, что вы стеснительный. – отметил он и добавил тихо, немного повернув голову вбок. – Вам особо и не нечего стесняться, не правда ли?

Рамон ничего не ответил, завязал перед зеркалом галстук и накинул пиджак.

- Ничего не забыли? Какие-то мелкие вещи из карманов переложить или что-то еще? – спросил Огюстин, развернувшись к нему.

Рамон задумался и через несколько секунд ответил, что нет.

Огюстин поднялся наверх по лестнице в спальню, чтобы переодеться. Рамон взглянул на свои мокрые вещи, которые были неряшливо разложены на диване, и подумал о том, что их надо куда-то положить, в какой-нибудь пакет.

- У вас есть большой пакет? – крикнул наверх Огюстину Рамон.

Тот отозвался:

- Нет. Я их не храню.

И потом добавил:

- Я вообще не храню ничего, кроме памяти и картин.

- Мне надо куда-то упаковать свои мокрые вещи! – сказал Рамон.

Последовало молчание, и вскоре Огюстин из спальни ответил:

- Оставьте их здесь, вы все равно вернетесь, чтобы вернуть мне костюм, я их постираю. Вы вернетесь в моем костюме, а уедете домой в своем. Вас так устраивает?

Рамон ничего не ответил. Через некоторое время из спальни вышел Огюстин. Вид его был прост и невзыскателен : облегающая светло-серая водолазка, кулон с иероглифом на шее, узкие синие потертые  джинсы и черные нубуковые мокасины на босую ногу. В руке Огюстин держал среднего размера кожаный портмоне. Волосы были аккуратно зализаны назад, лицо было хорошо пробрито. На долю секунду Рамон не устоял и от души восхитился им.

- Я готов. – заявил Огюстин.

- Что ж, мы можем ехать. – поспешно отозвался Рамон. -  Вы поедете на своей машине?

- Нет, на вашей. Вы же меня арестовываете!   - хитро улыбнулся Огюстин. – Не волнуйтесь, обратно я закажу такси, и вам не придется везти меня домой. Надеюсь, вы не расстроитесь…

Рамон побледнел и только хмыкнул.

Они вышли из дома. Дождь не перестал лить, однако на небе уже вдалеке виднелись синие проблески. Огюстин открыл зонт, который успел прихватить при выходе из дома и поднял над собой и Рамоном. Так они шли до самой машины. По пути к машине, Рамон заметил припаркованную на территории черный «Кадиллак» Огюстина и немного позавидовал даже ему. Рамон любил дорогие машины, особенно «ретро-мобили», с длинным капотом, обтекаемым кузовом, острыми фарами, с возможностью трансформации автомобиля в кабриолет…

Дойдя до машины, Рамон подумал о том, что неплохо бы скорее уже это все дело завершить и поехать наконец домой. Дискуссия с Огюстином порядком утомило его, и в глубине души ему хотелось уже скорее отдать подозреваемого в руки коллегам, а самому потихоньку слинять домой.

Они сели в машину и поехали в сторону города, по горной местности. Погода начала улучшаться, немного выглянуло солнце, что несказанно обрадовало Рамона. Он не любил дождь, дождь нагонял на него тоску и грусть, порой, и не очень приятные воспоминания. Поэтому, едва только лучи солнца проникли в салон автомобиля, Рамон, сам того не заметив, широко улыбнулся. Огюстин, который сидел рядом на штурманском месте, заметил это и произнес:

- Не может быть, вы улыбнулись! Как же это вам идет!

Рамон смутился и попытался сделать лицо немного серьезней, но получилось у него это не очень убедительно – улыбка скорее расплылась и стала больше похожа на улыбку умалишенного.

- Спасибо. – тихо ответил Рамон.

- Почему вы не любите дождь? – поинтересовался Огюстин, достал из портмоне сигареты и протянул ему пачку.

Рамон уже начал уставать от этого настырного Огюстина и решил проигнорировать его вопрос, однако сигарету из пачки вытащил и вставил в рот.

- Мм? Почему? Он вас угнетает? – допытывался Огюстин, достал себе тоже сигарету и прикурил от  красивой «зиппо» в форме пистолета.  

- Я не думал, что вы курите. – заметил, будто не расслышавший его слова, Рамон. – вы так сказали укоризненно мне, про то что Я курю, про мою дряблую уставшую кожу, а сами…

- А я не курю. – сказал Огюстин. – я просто подумал, что Вы хотите курить.

- Но вы же закурили!

- И что? С вами за компанию эта сигарета только поспособствует нашему общению.- отвечал Огюстин и выдохнул и в открытое окно двери «Тойоты» Рамона.

Рамон усмехнулся:

- Общению? Ха-ха… У нас с вами не может быть общения! Вы подозреваемый в убийстве. – сказал он.

Огюстин откинулся на спинку и кресла и развернулся боком в сторону Рамона.

- Вы такой интересный человек, месье Флавьер! Для меня была бы большая честь общаться с вами. – сказал Пелье.

Рамон глубоко затянулся и не сводя взор с дороги, ответил:

- Спасибо за такие лестные слова, но… мне хватает в жизни общения. Тем более, что мои коллеги это не будут приветствовать.

Огюстин вздохнул и, слегка раздраженно, произнес:

- Зачем вы мне сейчас врете, месье Флавьер? По-моему, мы оба с вами знаем, что вам плевать на чужое мнение, как и, собственно, мне…

- С чего вы это взяли? – с интересом спросил Рамон.

Огюстин проникновенно посмотрел на него и, спустя некоторое время, сказал:

- Вашей жене очень повезло, что вы появились в ее жизни. Наверное, она вас очень любит…

- Вы всегда переводите тему разговора, когда не находите, что ответить? – ехидно спросил у него Рамон.

Огюстин улыбнулся краешками губ, достал из портмоне солнечные очки каплевидной формы,   одел на нос и, отвернулся к окну. Остаток пути они ехали молча, лишь только из  приемника Рамона раздавалось пение Джимми Хендрикса.

6.

В кабинете Гастона все уже устали ждать приезда Рамона вместе с подозреваемым. Марк уже успел сгонять с Джозефин к психологу, за что получил втык от Гастона.

Все коллеги отдела Гастона – Марк, Мануэль, Поль и Линнет -  сидели за круглым столом в ожидании, кто с сигаретой, кто с чашкой кофе, кто, подперев голову, пребывал в дремоте.

- Ну где они, твою мать? – не выдержав, обратился Гастон к Марку. – Ты звонил ему?

- Ну да. – отозвался Марк. – но мобильник недоступен, они по горам едут, может плохо ловить сеть…

Гастон встал со стула и принялся, по привычке, нервно сновать по кабинету взад вперед. Остальные обмякли и почти задремали.

- Все готовы? – внезапно спросил Гастон у присутствующих.

- К чему конкретно? – поинтересовалась Линнет.

Гастон взял со столу пачку сигарет, вытащид из нее одну, закурил и принялся дальше ходить по кабинету, пуская дым за собой.

- Вы осознаете вообще тот факт, что сейчас на допрос приедет психически нездоровый подозреваемый? – с усмешкой спросил он.

Марк рассмеялся:

- Полагаешь, он вытащит у кого-то из нас пистолет из кобуры, пока тот отвернется, и начнет по всем нам стрелять? – спросил он.

Гастон вздохнул.

- Вы, видимо, не сталкивались никогда с такими людьми. Они опасны и непредсказуемы… Надеюсь, Рамон справился…

- Ты имеешь ввиду «Надеюсь, Рамон еще жив»? – усмехнулся Марк.

Гастон ничего не ответил и лишь гневно посмотрел на него.

Через некоторое время дверь кабинета широко открылась, и за дверью показались Огюстин и Рамон. Рамон пропустил вперед «гостя», тот невозмутимо и, обольстительно улыбаясь, вошел в кабинет. Рамон вошел вслед за ним и закрыл за ними дверь.

- Здравствуйте, месье Пелье! – поздоровался Гастон и протянул гостю руку, в ответ получив рукопожатие. – Меня зовут Фредерик Гастон, я являюсь начальником отдела по расследованию убийств, а это мои коллеги, с некоторыми из них вы уже имеете честь быть знакомым. Пожалуйста, присаживайтесь.

И он указал ему на свое ныне свободное место во главе стола. Сам остался стоять и сделал знак Рамону, чтобы тот сел на свое место. Рамон послушался и сел.

Огюстин сел и вальяжно положил ногу на ногу.

-  Зачем вы мне врете, господин Гастон? – спокойно спросил Огюстин у Гастона.

Гастон впал в ступор.

- Простите? – переспросил он.

Огюстин вздохнул и произнес:

- Я отлично знаю в лицо начальника отдела по расследованию убийств парижской полиции, и он точно не вы. Кто же вы, месье Гастон?

Тот опешил и пробормотал:

- Вы, наверное, что-то путаете…

- Месье Пелье, вероятно, не в курсе, - вмешался Рамон. – что на каждом участке в Париже есть свой начальник отдела убийств. Скорее всего, вы знаете кого-то еще. А кстати, откуда вы его знаете?

Огюстин положил обе руки на стол и ухмыльнулся:

- Было дело, месье Флавьер… Думаю, вам всем не нужно рассказывать о некоторых пикантных подробностях моего прошлого, не так ли?

Гастон, который уже размяк и порядком недоумевал от данного клиента, вдруг  взял себя в руки и произнес:

- Месье Пелье, перейдем к делу. Мы пригласили вас с целью задать вам несколько вопросов , касаемых убийства Моник Савиньон и Жаклин-Жоли Моризетт…

- Мне эти имена ни о чем не говорят, раз уж вы об этом заговорили. – оборвал его Огюстин и откинулся на спинку кресла.

Все в недоумении взглянули на Огюстина, чье выражение лица по прежнему оставалось ехидным и самодовольным.

- Позвольте поинтересоваться, что вы делали в ночь на  4 мая? – спросил Гастон.

- Я не помню. – безразлично ответил Огюстин. – когда, вы говорите, было совершено убийство тех девушек?

- 4 мая. – грозно сказал Рамон.

Огюстин вдруг расхохотался:

- А ну, конечно! Я же подозреваемый, так как последний, кто их видел! Вполне естественно, господа, что 4  мая, ночью я был с этими девушками! Простите, я наверное, вас не правильно понял…

- Перестаньте нести бред и отвечайте на заданный вам вопрос, Пелье. – прорычал Рамон. – Вы здесь не на интервью.

Лицо Огюстина резко помрачнело.

- Месье Флавьер,   вы-то почему так занервничали? – тихо спросил Огюстин, сверля глазами Рамона.

- Отвечайте на вопрос, месье Пелье. – невозмутимо повторился Рамон.

Огюстин выпрямился и опустил голову, скрестил руки и произнес:

- В ночь на то самое 4 мая я был по делам в клубе «Персей», там я познакомился с теми девушками, одна из них  вусмерть была обдолбана неизвестной мне дрянью, вторая, еще более менее, держалась молодцом. Состояние одной из них стало критическое, она теряла сознание, я в тот день был на машине и предложил им подвезти их до дома. Они были согласны на все… - и он лукаво взглянул на Рамона.   - Боже, в ту ночь они были согласны абсолютно на все, понимаете, о чем я, месье Флавьер?

Гастон откашлялся и спросил:

- Что же дальше?

Огюстин не сводил глаз с Рамона и говорил:

- Дальше? Дальше, в машине, пока светленькая без чувств валялась на заднем сидении, мы с черненькой решили, что друг другу нравимся, и у обоих есть желание продолжить вечеринку. Недолго думая, мы поехали ко мне домой. Все остальное я уже рассказывал месье Флавьеру и месье Альену.

Рамон произнес для коллег:

- Сегодня, побывав дома у подозреваемого, мною было установлено, что камера наблюдения, которая могла бы создать алиби господину Пелье, находится в неисправном состоянии и не может являться доказательством его невиновности. Поэтому, господа, у нас есть только слова месье Огюстина Пелье, однако подтверждения им нет…

- Какой же вы зануда! – весело сказал Огюстин Рамону. – Вы всему ищете доказательства, подтверждения… Вы не верите людям, месье Флавьер! Как же вы живете так, мм?

Гастон вспылил:

- Прекратите, месье Пелье! Вы и сами прекрасно знаете, что существует порядок! По тем уликам, которые у нас имеются, мы имеем полное право считать вас главным подозреваемым в убийстве этих девушек!

Огюстин посерьезнел и внимательно посмотрел на Гастона:

- С какой стати, месье Гастон? – строго и спокойно спросил он. – я знаю порядок, не хуже чем вы. Улика и доказательство виновности – это две разные вещи! Ваши, так называемые, улики – это видеозаписи из клуба. Но где мои отпечатки пальцев на этих девушках? Где хоть одна мельчайшая вещь, найденная рядом с этими девушками, принадлежащая мне или как-то связанная со мной? Оттого, что моя камера не работала и не смогла зафиксировать в точности все то, что я вам рассказал, это еще не дает вам право полагать, что я лгу и считать меня их убийцей.   Где свидетели, в конце концов, которые видели меня в момент убийства и смогут опознать?

Гастон молчал. Рамон сказал:

- А пусть вас это не беспокоит, месье Пелье, если бы у нас не было причин вас подозревать, вы бы здесь не сидели.

Огюстин лукаво глянул на Флавьера и сказал:

- Вряд ли меня это беспокоит, месье Флавьер. Это должно беспокоить вас, вам же нужно найти убийцу.

И он рассмеялся. Все были в шоке, никто не знал, что сказать на эту дерзкую фразу.

- Вас должно беспокоить то, что вы можете оказаться за решеткой. – тихо произнесла Линнет.

Огюстин с серьезным видом взглянул на девушку:

- И кто же меня за нее упрячет? – хитро спросил он. – Может быть вы?

Линнет поджала губы и ничего не ответила.

- Господа, - сказал Огюстин. – по-моему вы не умеете общаться с людьми. А многие из вас вообще их боятся. Возьмем, к примеру, месье Флавьера…

- Пелье! – рявкнул на него Рамон.

Огюстин с лукавым удивлением взглянул на Рамона.

- Скажите мне, месье Флавьер, разве я не прав? Разве вы не боитесь людей? Да вы каждый день просыпаетесь с чудовищными мыслями о том, что сейчас вы выйдете на улицу и снова увидите эти неадекватные рожи, которые могут причинить вам боль!

Флавьер так и стоял с открытым ртом, слушая весь этот бред.

- Вы боитесь боли! – продолжал Огюстин. – наверняка, у вас есть причина ее бояться. У каждого из нас есть секреты. Может, поделитесь ими с нами?

Первым в себя пришел Марк, встал из-за стола и, подойдя к Огюстину, тихо и грозно прошептал ему на ухо:

- Закрой свою пасть, сученок. Ты, видимо, не понимаешь, насколько серьезны у тебя проблемы.

Огюстин смотрел на Рамона и оставался невозмутим:

- Проблемы? У меня? – громко ответил он. - Какие у меня проблемы, месье Альен? А разве мы уже с вами перешли на «ты»? Не припомню, ну да ладно. Так в чем же у меня проблемы? То, что я – единственный ваш подозреваемый, а вам необходимо скорее закрыть это дело, посадив кого-то в тюрьму,   но у вас нет прямых доказательств моей вины, и вы сильно переживаете из-за этого? В этом у меня проблемы? Дорогой мой, проблемы только у вас, а не у меня. Мне нечего скрывать. Я дал свои показания. Больше мне добавить, к сожалению, нечего.

Гастон обратился к коллегам:

- Как вы видите сами, господа, подозреваемый абсолютно спокоен и даже имеет наглость или смелость смеяться над нами. – подмигнув Рамону, серьезно заявил он. – Ввиду того, что у нас действительно нет прямых доказательств его вины, мы не имеем полного права официально обвинить господина Огюстина Пелье в смерти этих девушек.

Огюстин улыбнул и опустил взор.

- Однако, - продолжил Гастон. – отсутствие алиби месье Пелье дает нам право далее продолжать расследование в его сторону, до тех пор, пока мы официально не заключим, что месье Огюстин не виновен и не найдем настоящего убийцу.

Рамон хмыкнул. Огюстин улыбнулся, остальные присутствующие, кроме Марка, опустили головы.

- У меня только один вопрос, господин Пелье. – обратился к Огюстину Марк. – вы вообще сожалеете о том, что этих девушек убили?

- Несмотря на то, что я их едва знал, вы даже себе представить не можете, как . – серьезно ответил Огюстин. – они были бесподобны в постели. Мне очень жаль, что они мертвы.

- Месье Пелье,   - сказал Гастон. -  согласно протоколу, мы должны у вас прямо спросить: Это вы убили Моник Савиньон и Жаклин-Жоли Моризетт?

Огюстин снова улыбнулся и пристально посмотрел на Гастона:

- Нет, господин начальник отдела, - хитро ответил он. – это сделал не я.

Рамон будто воспрянул ото сна:

- Ваш ответ подразумевает то, что вы знаете, кто их убил. – сказал он.

Огюстин удивленно посмотрел на Рамона:

- Месье Флавьер, а разве я ответил как-то неправильно? Был задан вопрос – я на него прямо ответил. Нет. Это сделал я.

- Говоря «Не я» - вы косвенно признаетесь, что знаете убийцу. – не унимался Рамон.

Огюстин мечтательно посмотрел в окно:

- Да, не я. Но кто-то же это сделал… - тихо ответил он и добавил. –  Сукин сын, они были так прекрасны в постели…

Все присутствующие переглянулись и ничего не сказали. Гастон покачал головой.

Огюстину вызвали такси. Когда пришла машина и тот собрался уходить, подошел к Рамону и, глядя ему в глаза, произнес:

- Не забудьте о моем условии, месье Флавьер, оно все еще в силе. Я буду ждать вашего визита. Вы окажете мне большую честь, если позволите вас нарисовать.

Рамон проглотил слюну и ничего не ответил. Огюстин улыбнулся и ушел, в сопровождении всех коллег Рамона, кроме него самого и Марка.

Рамон сел за стол и начал теребить в руках карандаш. Марк подошел к кофеварке и налил в чашку кофе.

- Ну как тебе? – с усмешкой спросил он у Рамона.

- Что – как? – удивленно ответил тот.

- Ощущения от услышанного. Не пришел ни к каким выводам?

Рамон вздохнул:

- Какие тут выводы… - промямлил он. – чертов психопат, пожалеть его надо, только и всего…

Марк поставил две чашки горячего кофе на стол и сел перед Рамоном.

- А помимо это, какие мысли? – спросил Марк.

- Что ты имеешь в виду?

Марк потупил взгляд и отхлебнул кофе.

- Ну не знаю… Может быть ты испытываешь зависть? – тихо сказал он.

- Я? Зависть? – удивился Рамон. – С чего бы?

Марк рассмеялся:

- Ну… просто он, типа как, такой уверенный в себе, и с бабами у него все в шоколаде, и сам он в отличной форме… Думаю, каждый мужик хотел бы иметь его тело.

Рамон расхохотался:

- Знаешь, мне и со своим неплохо живется. А насчет уверенности… - Рамон тоже отхлебнул кофе. - Слишком уверенные в себе люди, как мне кажется, это или те, кого не били по морде никогда, или те, которых били всю жизнь. Вот хрен тут поймешь, к какой категории он относится.

Мужчины закурили. Вскоре в кабинет вернулся встревоженный Гастон, вместе с тем самим психиатром Камю, во взглядах с которым Рамон несколько дней назад разошелся .

- Мда, ребятки, ситуация крайне неоднозначна. – пробормотал он. – Мы действительно не можем сейчас обвинить официально Огюстина Пелье в убийстве тех девушек – кстати, не забывайте и про третью! – однако, мы не должны переставать копать на него сведения. Нам нужна вся информация о том, чем он занимается в свободное время, о его прошлом, с кем общается, и все такое прочее. Мы не должны спускать с него глаз ни на секунду.

- Ты предлагаешь организовать слежку и за ним? – подозрительно спросил Марк.

- Нет уж, Альен, хватит с тебя слежек. – проворчал Гастон. – ты меня подвел, и будешь наказан.

Марк лишь фыркнул.

В разговор вмешался Камю:

- Господа, необходимо наладить с ним контакт и войти в круг его доверия. Сейчас перед его отъездом мы успели с ним немного поговорить, и из вас всех он положительнее всего отзывался о… - и, немного помолчав продолжил. – о месье Рамоне Флавьере.   Полагаю, это он о вас?

И он взглянул на Рамона. Тот лишь хмыкнул.

- И что же вы о нем думаете, месье Камю? – спросил Марк. – этот человек мог совершить убийство подобного уровня? Или же он «не слишком хладнокровен» для этого?

Лоран Камю лишь вздохнул и произнес:

- Сложно сказать. Сами видите, человек крайне неформатный. Психически болен ли он, тоже тяжело сказать, так как я не увидел в нем никаких отклонений. Однако его спокойствие и вальяжность тоже несет в себе что-то…

- Короче. – перебил его Рамон и обратил к Гастону. – что теперь будем делать?

- Нужно встретиться с его бывшим лечащим врачом. – ответил тот. –  С Говардом Гольдманом, из лечебницы святой Елены. Рамон, сегодня же туда езжай и поговори с ним.

- Я? Один? – удивился тот.

Гастон поджал губы:

- Да, один. – решительно произнес он. – Марк, ты мне сегодня нужен на экспертизе. Думаю, Рамон сам справится. Большой уже мальчик.

И весело улыбнувшись, вышел из кабинета вместе с Камю. Марк и Рамон снова остались вдвоем.

- Что, поедешь? – спросил робко Марк.

Рамон вздохнул и встал со стула:

- А что делать… Только быстрее бы управиться с этим делом, я обещал Даяне, что приду домой пораньше.

**

Лечебница святой Елены больше походила на офисный центр. Величавое полукруглое десятиэтажное  здание было полностью стеклянным, окна которого отражали солнце. Маленькие дворик был усеян пациентами, которые двигались в хаотичном порядке по территории. Предъявив удостоверение на охране, Рамон зашел в лифт и нажал кнопку «10». Вместе с ним в лифт заехала красиво одетая старуха на инвалидном кресле, которое катила пухлая медсестра. Та нажала на кнопку «9» и лифт начал подниматься. Весь «полет» старуха орлиным взором оглядывала Рамона, и когда лифт приехал на их этаж и двери открылись, она произнесла тоненьким голоском:

- Красавчик…!

И они выкатились на свой этаж. Рамон нажал на «закрытие дверей», немного содрогнулся и лифт поехал дальше.

Рамон вышел из лифта и подошел к ресепшену. За столом сидела симпатичная молоденькая девушка в белом халатике и приветливо улыбалась.

- Добрый день! – поздоровался Рамон и предъявил удостоверение. – мне необходимо поговорить с месье Гольдманом.

Едва завидев полицейское удостоверение, улыбка мгновенно сошла с лица девушки. Но, как бы то ни было, она непринужденно нажала на кнопку приема на громкоговорителе и сообщила:

- Доктор Гольдман, к вам из полиции…

- Пусть заходят. – послышался хриплый голос из магнитолы.

Девушка встала и указала Рамону на большую стеклянную дверь кабинета Гольдмана.

- Сюда, пожалуйста. – сказала она.

Рамон вошел в кабинет. За большим столом сидел маленький седой старичок в белом халате и что-то судорожно записывал. Флавьер огляделся вокруг. Окна «простирались» от пола до потолка, на бежевых стенах висели большие картины с какими непонятными узорами, посреди кабинета располагался большой черный кожаный диван.

- Здравствуйте, присаживайтесь! – подняв голову на гостя, произнес доктор и указал Рамону на мягкий кожаный стул перед его столом. – Чем обязан вашему визиту?

- Позвольте представиться, Рамон Флавьер, криминальный отдел. – ответил Рамон и показал свое удостоверение. – мне необходимо с вами поговорить об одном из ваших пациентов.

Старик отложил бумаги и, скрестив руки на столе, задумчиво посмотрел на гостя.

- О моем пациенте? Знаете, у меня их довольно много… Этот пациент проходит у нас лечение?

- Нет, он уже … вылечился. – немного кашлянув, ответил Рамон. – речь идет об Огюстине Пелье. Вы помните его?

Старик побледнел, медленно встал из-за стола и подошел к окну, взглянув на панораму Парижа.

- Разумеется, помню. Один из самых необычных моих «подопечных».

- Пожалуйста, расскажите мне о нем, все, что вы знаете.

Старик обернулся к Рамону и немного нервно произнес:

- Мы не распространяем информацию о наших пациентах! Что вам от него нужно?

Рамон никак не ожидал такой реакции, но постарался сохранить хладнокровие

- На днях произошло зверское убийство двух девушек, в котором он является главным подозреваемым. В следствии происходит диллема – недостаточно оснований, чтобы снять с него подозрения, и в то же время недостаточно, чтобы полноценно обвинить.

- От меня-то что вы хотите, месье Флавьер? – удивленно спросил доктор. – Предоставить вам информацию о его лечении не в моей компетенции, сами понимаете, у вас и у меня свои дела.

- Мне лишь нужно, чтобы вы рассказали, все, что помните о нем, свои личные ощущения, наверняка в вашей голове существует ясное представление и какие-то выводы об этом человеке.

Старик сел на свое место.

- Все, что я могу вам сказать, так это то, что он никогда бы не пошел на убийство. Этот человек слишком мягок и раним. Но в то же время, жесток и непредсказуем…

- Но на убийство он, тем не менее, никогда бы не пошел, по-вашему? – поинтересовался Рамон.

Старик задумался:

- Я видел убийц. Всех их объединяет одна вещь – страх. Они все чего-то боятся, даже утверждая, порой, что им нечего терять. Каждый боится чего-то своего, а в Огюстине же нет такого чувства, как страх… Ему просто не знакомо это состояние. За то время, которое он провел здесь, мы с ним стали очень близки, он чувствовал, что может мне доверять. Привезли его сюда в крайне подавленном состоянии, думаю вы уже слышали ту историю, которая произошла в супермаркете.

- Он же рассказал вам, что с ним тогда было? – утвердительно спросил Рамон.

- Не совсем подробно, я лишь потом сделал свои выводы из его слов. – пожал плечами старик. –  Самое интересное то, что, помимо всего прочего, никому не известны подробности его прошлого. Родителей его мы не нашли, в базе данных, как вы наверно сами заметили, ничего о нем нет. Будто бы у него и не было детства, юношества… Неизвестно, почему, этого, в действительности, никто не знает. Прошлое Огюстина – это загадка. Он лишь сказал, что хотел всех тогда перестрелять, потому что собирался доказать самому себе, что он не боится причинить кому-то боль.

- Но не сумел! – заметил Рамон. – значит, все-таки, испугался?

Гольдман усмехнулся:

- Он просто, в конечном счете,   не увидел в этом смысла. Лишить жизни ни в чем не повинных людей ради того, чтобы что-то себе доказать – он посчитал это, как минимум, бессмыслицей.

Рамона заинтересовали его слова:

- И почему же он не попытался убежать? Ведь все могло бы быть иначе, если бы он попытался скрыться!

Старик откашлялся и произнес:

- Я же вам говорю, скрыться для Огюстина – это означало бы проявить страх. А он не боялся, что его могут посадить в тюрьму или чего-то еще…

- Но ведь это глупо! – воскликнул Рамон. – как будто он в вашей богодельне…

Старик грозно посмотрел на Рамона, и тот тут же поправился:

- Как будто в вашей лечебнице он провел время со смыслом и пользой! Где же инстинкт самосохранения, в конце концов?

- Говорю же вам,   - улыбнулся старик. – это один из самых интересных моих «подопечных». Я до сих пор его изучаю. Правда, в последнее время, Огюстин к нам редко наведывается. Когда я спрашиваю его, почему он так редко приходит, он лишь отмахивается и переводит тему, причем очень тяжело заметить и проследить, как ловко он это делает.

- Я заметил. И проследил. – гордо сказал Рамон.   – он не отвечает на не понравившиеся ему вопросы.

- Скорее на глупые. – рассмеялся доктор. – да и вообще, он больше любит сам задавать вопросы. Он как будто бы вас сканирует. Ему достаточно перекинуться парой слов с собеседником, чтобы понять, с кем Огюстин имеет дело.

Рамон немного откинулся на спинку стула.

- Но в вас он видел интересного собеседника, раз так к вам проникся, не правда ли? – спросил Рамон.

Старик пожал плечами:

- Я лишь пытался ему помочь и старался его понять. Видимо, это ему и было необходимо.

- А как насчет его творческой деятельности? – поинтересовался Рамон. – Ведь именно в вашей лечебнице он начал, так сказать, творить свои шедевры. Что его на это сподвигло?

Старик улыбнулся и снова подошел к окну:

- Одна пациентка была у нас в то время. – ответил он и мечтательно взглянул на панораму. – она не проходила здесь стационарное лечение, только приходила периодически ко мне на консультации. Здесь, в моем кабинете, они и встретились. Никогда не забуду, с каким трепетом и вожделением они в первый раз посмотрели друг на друга…

Старик ненадолго умолк, а Рамон ожидал продолжения.

- Что же дальше? – спросил он.

- Ее зовут Лина Кью. – произнес старик. – она модель, по совместительству, как и Огюстин, деятель искусства. Главная ее страсть – это скульптуры. Она неплохо их лепит.

Рамон вытянулся:

- Эта она научила его рисовать?   - спросил он.

- Нет. Он всегда это умел. Но боялся это выплеснуть. И первая его картина, еще до того, как он начал рисовать сюрреализм – это была Лина. Если вы были у Огюстина дома, то наверняка ее видели. Он никогда ее ни за какие деньги не продаст.

- Значит, Огюстина вдохновила Лина? – уточнил Рамон.

Старик обернулся к нему и пронзительно посмотрел ему в глаза:

- Я скажу вам больше – она вдохнула в него жизнь! Она открыла ему глаза на самого себя! До встречи с ней он мучался и копался в себе, а общение с ней в лечебнице, буквальным образом, вылечило его от эмоциональных страданий, которым он подвергал себя долгие годы!

Рамон встал, подошел к окну и тоже взглянул на панораму:

- Скажите, доктор. – загадочно обратился Рамон. – вы считаете Огюстина вменяемым и абсолютно психически здоровым человеком?

Доктор немного помолчал и ответил:

- Среди нас таких нет. Зато полным-полно профессиональных актеров, которые умеют тщательно скрывать свои отклонения и патологии.

- Ну вы уж скажите тоже… - усмехнулся Рамон.   – так Огюстин может находиться в обществе, не подвергая его риску опасности, мм? Как, на ваш взгляд?

Старик рассмеялся:

- Во всяком случае, я стопроцентно уверен, что на убийство человека он точно не пойдет.

- Но вы же сами назвали его непредсказуемым! – возразил Рамон. – разве это не говорит о том, что он опасен для общества?

- А вы предсказуем? – хитро прищурясь, спросил старик.

Рамон пожал плечами:

- Трудно сказать. В чем-то да, в чем-то нет… Разве этого нет в каждом человеке?

- Ну, вот вы и ответили на свой вопрос. – улыбнулся старик. – Соответственно, по вашей теории, вы тоже в какой-то мере опасны для общества. Среди нас нет, как вы выражаетесь, абсолютно здоровых  людей.

Рамон ничего не ответил.

- А Лина, я вам скажу, тоже очень интересный экземпляр, думаю вам стоит и с ней тоже пообщаться. – продолжал старик. – вас она непременно заинтересует. Но предупреждаю – Огюстин вам не простит, если вы попытаетесь ее соблазнить.

Рамон расхохотался:

- За это он может не волноваться , тем более , что Огюстин в курсе того, что я женат и очень люблю свою жену.

Старик серьезно посмотрел на Рамона:

- Вероятно, ваше восприятие мира сильно изменится, едва вы только заговорите с Линой и посмотрите ей в глаза. У любого физически полноценного мужчины сразу сработают… кхм-хм! … определенные рефлексы…

- Посмотрим. – весело ответил Рамон. – а где ее можно найти?

Старик отвернулся от Рамона и сел за свой стол:

- Я не могу вам сообщать подобную информацию  - у вас есть база данных, сами и найдете  ее. Лина Кью. Думаю, в вашей базе она такая высветится одна.

Рамон  собрался уходить, протянул руку доктору и сказал:

- Что ж, доктор, спасибо за информацию, прошу прощения, что отнял у вас время.

Ответив рукопожатием, доктор лукаво усмехнулся:

- Вы бы были поосторожнее с Огюстином! Все-таки этот человек не ведает страхов и предрассудков!

Рамон удивился:

- Но вы же сами сказали, что на убийство он не способен, так  чего уж мне бояться… - произнес он и направился к выходу из кабинета.

Старик вдогонку произнес:

- Огюстин способен сильно повлиять на сознание, он умеет вести нейро-лингвистические диалоги и способен задурить голову любому человеку. А тому, кто попытается сопротивляться, он нанесет серьезный удар по психике, чисто принципиально. Такие ситуации происходили в лечебнице часто, я нередко это замечал за ним. Лучше не связывайтесь с Огюстином и ищите настоящего убийцу. Я более, чем уверен, что вы не там копаете.

Рамон обернулся.

- Позвольте это нам решать, доктор. – как можно галантней ответил он. – А касаемо удара по психике – во всяком случае, у меня, печальные опыты в жизни уже есть, сомневаюсь, что Огюстин сможет как-то на меня повлиять.

Старик восхищенно улыбался:

- Вы красив, самоуверен… - лепетал он. -  Таких, как раз, он и любит. Во всех смыслах этого слова.

Рамона эта фраза немного обескуражила:

- Что вы имеете в виду? Что я – женщина, что ли, чтобы он любил меня? Я – мужчина, думаю, это он, все-таки, осознает?

Старик снова рассмеялся пуще прежнего и наконец произнес:

- Вы всерьез думаете,   что это его остановит? Ну в общем я вас предупредил, а дальше уж вам решать. Если понадобится консультация – милости прошу!

Рамон ничего не ответил и вышел из кабинета.

По дороге домой, на бешеной скорости управляя автомобилем по шоссе, он никак не мог выкинуть из головы Огюстина…  эту Лину… слова доктора.

«Во всяком случае, костюм вернуть Огюстину надо» - решил про себя Рамон и въехал в свой, уже до боли знакомый и так полюбившийся сердцу, район.

7.

Уже почти стемнело, когда Рамон добрался до дома

Войдя в квартиру, он застал Даяну в печали и недоумении. Она сидела столом на кухне, обхватив голову руками, и смотрела вниз.

- Дорогая, у тебя все в порядке? – тревожно спросил Рамон.

Даяна подняла на него голову и тихо ответила:

- Звонил какой-то псих и угрожал нам…

Рамон напрягся:

- Что конкретно он говорил?

- Говорил, что все знает, и сдаст тебя полиции, если ты немедленно не прекратишь заниматься ерундой…. Дословно…

Рамон встал к окну и нервно закурил. Даяна встала из-за стола и, подойдя к нему, приобняла сзади.

- Не стой рядом, тебе вредно этим дышать! – прошептал Рамон, вглядываясь в просторы пустой улицы за окном.

Даяна не отошла.

- Что происходит, Рамон? – серьезно спросила она. – о чем этот человек может знать и какой ерундой ты там занимаешься?

Рамон самодовольно улыбнулся:

- Это Огюстин, я более чем уверен… Но откуда он…

Рамон не договорил фразу, потушил сигарету и отправился в гостиную, плюхнулся на диван, закрыл лицо руками. Даяна так и осталась на кухне.

- Какой Огюстин? – немного истерично воскликнула она. – И что он знает?

- Огюстин Пелье, это главный подозреваемый в убийствах, которые мы сейчас расследуем. – ответил Рамон, взял со стола бутылку виски и налил себе в стакан. – чокнутый сучий потрах! Ну все, ему конец…

Даяна поджала губы.

- Он смеет звонит мне домой и говорить такие вещи моей беременной жене! Хоть бы подождал, пока я вернусь домой и лично мне это сказал, психованный ублюдок!

Даяна хмыкнула и произнесла:

- А голос был такой пропитый и хриплый, я так испугалась, подумала,   что это какой-то старый извращенец и…

- Старый? – оборвал ее Рамон и пристально взглянул на нее.

- Ну да… - тихо сказала Даяна. – и немного походил на…

И осеклась. Рамон встревожился:

- Походил на что? – нервно спросил он.

- На кого. – поправила она Рамона. – честно говоря, милый, он немного – ну совсем чуть-чуть -  походил … на твой голос. Только очень исковерканный! Будто бы ты кого-то пародируешь, первая мысль была, как только он заговорил, что это ты меня по телефону разыгрываешь!  

Рамон впал в ступор. Он ничего не ответил Даяне, какое-то время просто сидел неподвижно. Затем взял стакан и залпом осушил его.

- Что этот человек может знать, Рамон? – еще раз спросила Даяна.

- Ничего, дорогая, пошли спать. – тихо произнес Рамон.

В ту ночь Рамон долго не мог уснуть. Он вообще в последние дни стал плохо спать, этот телефонный звонок, на который ответила Даяна, еще больше его обеспокоил. Рамон твердо решил, что пора организовать встречу с отцом и очень серьезно с ним поговорить.

**

На другое утро, разбитый и невыспавшийся, Рамон первым делом позвонил матери. Голос в трубке отозвался бодрый и звонкий, что хоть немного порадовало Рамона.

- Как вы там, мальчик мой? – спросила мадам Флавьер.

- Хорошо, мама. – робко отозвался Рамон. – тут отец нам позвонил…

В трубке воцарилось молчание. Наконец голос матери встревожено произнес:

- Что он сказал тебе?

- Он разговаривал с Даяной, пока я был на работе. Сказал, что все знает и сдаст меня полиции, если я, как мне передала его слова Даяна, не прекращу заниматься ерундой!

Жанетт вздохнула:

- Сынок, может пора уже что-то… предпринять? – сказала она.

- Я думаю, мне нужно с ним встретиться. – твердо заявил Рамон. - Сегодня пробью его местонахождение и съезжу к нему.

- О каком занятии ерундой он ведет речь? – поинтересовалась мать. – Он, что, следит за тобой? Может ты как-то, невзначай, нарушаешь его планы?

Рамон удивился:

- Да я вообще о нем не в курсе, у меня сейчас три убийства, у нас уже есть главный подозреваемый – кстати, изначально, я решил, что это он нам звонит и угрожает, дескать, прекращай на меня копать!.. Но Даяна сказала, что голос был с хрипотцой, старый, и немного походит на мой.

- Так и есть… - вздохнула мать. – у него сейчас именно такой голос, несомненно, звонил именно он…  Может, он как-то связан с тем вашим подозреваемым и пытается его защитить?

- Бред какой-то… - недоумевал Рамон. – этого точно не может быть, зачем отцу это делать. Да и тот подозреваемый, Огюстин, не будет прятаться и просить кого-то на стороне о таких вещах.

- Тогда не знаю, сынок, тебе виднее… - тихо сказала мать.   – какая-то неразбериха происходит.   Ты уж найди его и поговори.

- Чего он может хотеть? – спросил Рамон.

- Да денег, чего же еще… - простонала мать. - Он хочет тебя шантажировать. Будь осторожен…

- Ничего он не знает, это блеф, я более, чем уверен. – уперся Рамон.

Мама вздохнула:

- Надеюсь, сынок, очень на это надеюсь. Береги себя. И держи меня в курсе.

Собираясь в участок, Рамон одел свой привычный деловой костюм, а костюм Огюстина, который заранее вечером постирал и просушил, аккуратно положил в пакет.

Первым делом сегодня он собрался заехать к Пелье и отдать костюм.

Доехав до уже знакомых ему ворот, Рамон нажал на кнопку вызова. Ответа не последовало, однако ворота начали открываться. Почему-то Рамона это даже не удивило, и он решительно въехал во двор.

Вышел из машины, взял пакет и позвонил в дверь. Однако дверь ему открыл не Огюстин…

У порога стояла обворожительная азиатка небольшого роста, с ослепительной фигурой, светлыми прямыми волосами и в том же халате, что был на Огюстине в день их первой встречи с Рамоном. В одной руке была большая кружка , в другой – длинная ментоловая сигарета. Девушка была очень похожа на ту, что была на картине, которую Рамон долго рассматривал в прошлый раз.

- Здравствуйте! – поздоровался Рамон. – Позвольте представиться…

- Не нужно. Я знаю, кто вы. Огюстин говорил, что вы придете. – оборвала его девушка и кивнула вбок, что означало «заходи».

Войдя в гостиную, Рамон поставил пакет на диван и сказал:

- Что ж, если вы знаете, кто я, то прошу и вас меня осведомить, кто вы.

Девушка улыбнулась, села на диван и потушила сигарету о красивую стеклянную пепельницу.

- Лина Кью. Я подруга Огюстина. – сказала она и добавила. – К сожалению, его сейчас нет дома, он сегодня весь день будет на выставке. Ему что-нибудь передать?

Рамон почувствовал себя немного неловко, но постарался сохранить невозмутимость и спокойствие:

- Да, мадемуазель Кью, передайте ему… - начал было он.

- Лина. – оборвала она его. – можно просто Лина.

Рамон откашлялся  и произнес, тоже усаживаясь на диван:

- Передайте ему. – и он указал на пакет. – что я вернул ему его костюм.

-  Хорошо, передам. Не желаете ли кофе или что-то покрепче? – спросила она и пристально посмотрела своими лукавыми восточными глазками на него.

Рамон немного смутился и тихо ответил:

- Что ж, не откажусь от кофе.

Азиатка улыбнулась, встала и пошла на кухню.

- Кстати, с вами мне тоже необходимо побеседовать, Лина. – громко произнес ей вдогонку Рамон.

- О чем? – отозвалась Лина из кухни.

Рамон встал с дивана , подошел к одной из картин, висевших на стене и начал пристально ее осматривать. Картина не отображало чего-то конкретного, на ней были лишь  непонятные фигуры и узоры в разноцветных тонах на темном, расплывчатом фоне, как показалось Рамону.

- Об Огюстине. – ответил он. – вы давно с ним знакомы?

Лина вернулась в гостиную подносом, на котором стояла чашка кофе, кувшинчик сливок, сахар и темный порубленный шоколад на тарелке, поставила все на стол и уселась на диван, положив ногу на ногу. Рамон сел рядом.

- Не знаю.   – ответила она. – смотря, что вы подразумеваете под словом «давно».

Рамон вздохнул:

- Хорошо, сколько времени вы уже его знаете? – спросил он.

Азиатка задумалась:

- Где-то полтора года. Скажите мне, Рамон… Я могу называть вас Рамоном?

Тот кивнул и взял чашку с кофе:

- Скажите, почему вы не верите ему? – продолжала она.

Рамон сделал вид, что удивился и отхлебнул кофе.

- В смысле? – спросил он.

- Почему вы не верите тому, что он вам говорит? – с серьезным видом произнесла она. – Он считает, что вы наотрез отказываетесь воспринимать всерьез его слова и принципиально считаете его убийцей.

Рамон поставил чашку на поднос:

- Ну во первых, дело здесь не в том, верим мы ему или нет. – строго ответил Рамон. – у нас нет оснований ему не верить. Просто, тот факт, что его словам нет подтверждения, всерьез озадачило следствие, и…

Лина вздохнула и грустно посмотрела на Рамона, обидчиво поджав губки.

- Ну вот, видите! – тихо сказала она. – вы не верите его словам! Вам всем нужны доказательства. А моим словам вы поверите, если я скажу, что Огюстин никого не убивал?

Рамон усмехнулся:

- Если вы сможете подтвердить перед моими коллегами алиби Огюстина в ту ночь, то подозрения будут с него сняты.

- Всего-то? – удивилась она. – Так просто?

Рамон покачал головой:

- Ошибаетесь, Лина, это далеко не просто и это очень ответственное заявление – подтверждение алиби. В случае, если вы дадите ложные показания, вас тоже привлекут к следствию и обвинят в…

Азиатка рассмеялась:

- Черт, какой же вы зануда, Огюстин был прав! – оборвала она его. – Ладно уж, не буду с вами спорить, возражать и тому подобное. Просто, лично вам, хочу заявить прямо – и она немного наклонилась нему и пристально посмотрела Рамону в галаза. -  Огюстин никого не убивал и убивать в дальнейшем не собирается. Он не такой, каким вы его себе воображаете.

- Позвольте это нам решать. – уже не в первый раз за последнее время отметил Рамон. – Каков он на самом деле – знает только сам Огюстин.

Азиатка нахмурила брови, выглядывающие за ее прямой челкой.

- Ну почему вы так его невзлюбили? – не унималась она. – Огюстин к вам проникся очень большой симпатией, поверьте мне! Это дорогого стоит…

Рамон ухмыльнулся и снова взял чашку:

- Послушайте, Лина, мои личные отношения с подозреваемыми никак не должны касаться дела. – сказал он. – у меня тоже к нему исключительно позитивный настрой! Он талантливый человек, отлично рисует, и мне не хотелось бы, чтобы у него были неприятности и он сел в тюрьму! Поэтому, нам все нужно выяснить и до конца во всем   разобраться.

Азиатка встала с дивана и снова зачем-то отошла на кухню.

- Тогда помогите ему! – отозвался ее голос из кухни. – сделайте так, чтобы подозрения с него были сняты!

- Не все так просто. – ответил Рамон и, не спеша, отхлебнул кофе.   – но я постараюсь сделать все возможное, чтобы докопаться до правды и разрешить эту ситуацию.

Лина вернулась из кухни с большой тарелкой пирога с вишневой прослойкой и поставила ее на стол:

- Ему нравится, как я готовлю. – тихо сказала она, возвращаясь на диван.

Рамон поставил чашку:

- Скажите, а вы… у вас с ним какие-то отношения? – вкрадчиво спросил он.

Азиатка улыбнулась:

- А что, вы ревнуете? – весело спросила она.

Рамон смутился и ничего не ответил.

- На самом деле, у нас с ним все…. Скажем так, не определенно. – продолжала она. – Мы оба не любим вешать какие-то ярлыки. Мы просто есть друг у друга, вот и все.

- Но под фразой «есть друг у друга» вы же все равно что-то подразумеваете? – уточнил Рамон.

Азиатка усмехнулась, достала из кармашка халата пачку тонких сигарет, вытащила одну и предложила гостю.

- Вы имеете в виду, сплю ли я с ним? – спросила она, когда Рамон, с кивком в знак благодарности, вытащил из пачки сигарету.   – Позвольте мне не отвечать на этот вопрос.

- Вы с ним так похожи, оба не любите отвечать на не нравившиеся вам вопросы. – заметил Рамон и закурил.

Лина тоже закурила и, немного печально, произнесла:

- Вы действительно хотите услышать от меня ответ? Мне не сложно ответить, но это будет не честно по отношению к Огюстину. А вдруг он не захотел бы ответить на этот вопрос, если бы вы ЕМУ его задали, мм?

- Так да или нет? – настырно продолжал Рамон.

Лина хитрым взглядом окинула гостя и произнесла:

- Нет. Мы только друзья. Мы заботимся друг о друге.

Рамон глубоко затянулся:

- Скажите, Лина, у вас никогда не возникало подозрений, что Огюстин от вас что-то скрывает? – спросил он.

Азиатка удивленно посмотрела на Рамона:

- Скрывает? – спросила она. – в каком смысле?

- Ну даже не знаю… О каких-то его знакомых, его увлечениях, пристрастиях, сексуальных партнерах… вы обо всем же этом в курсе, не правда ли?

Лина выдохнула дым почти в лицо Рамону и ответила:

- Огюстин никогда не лгал мне, и не будет лгать. Я самый близкий, кто у него есть. Я забочусь о нем, а он заботится обо мне. И наша с ним дружба строится на общем доверии. Вам знакомо это чувство?

И она  снова  пристально посмотрела Рамону в глаза.

- Простите? – робко переспросил Рамон.

- Доверие. Вы испытываете это чувство, хоть к чему-нибудь или кому-нибудь?

Рамон немного опустил голову, но, тем не менее, уверенно произнес:

- У меня есть жена, которую я очень люблю. И мать, которая живет далеко, но всегда готова мне помочь.

- Вы не ответили. – холодно произнесла Лина.

Рамон спал в ступор и казалось бы, что сложного ответить на этот вопрос, просто сказать «Да», и все. Но он не смог. И сам не понимал, почему не смог.

Лина улыбнулась.

- Что ж, не будем о грустном, наверно я, ненароком вас обескуражила, прошу прощения, месье Рамон. Будут ли еще какие-то вопросы?

- Да… - тихо сказал Рамон, немного придя в норму.   – Огюстин никогда не рассказывал о своем детстве?

Лина задумалась на несколько секунд и наконец сказала:

- Огюстин не любит вспоминать свое детство. Разумеется, он рассказывал, потому что доверяет мне. Но я ничего вам не отвечу, потому что, повторюсь, подобные вопросы у Огюстина за спиной – это, как минимум не вежливо и не справедливо по отношению к нему. Если хотите что-то узнать о его жизни – спросите у самого Огюстина. Я вам могу сказать лишь только одно – Огюстин никого не убивал. Вы тратите свое время и провоцируете Огюстина на игру с вами.

- То есть? – удивился Рамон и потушил сигарету.

Азиатка встала и подошла к бару в стене, достала оттуда бутылку скотча и налила себе немного в красивый стакан.

- Пока Огюстин к вам проникся симпатией и интересом. – сказала она и отхлебнула чуть-чуть. – но если вы начнете раздражать его своими подозрениями, вопросами и продолжать его обвинять в том, чего он не делал, то Огюстин может разозлиться и проучить вас.

- Что вы имеете в виду? – нахмурив брови, спросил Рамон.

Лина вернулась на диван и лопаткой отрезала кусок пирога.

- Попробуйте мой пирог. – дружелюбно произнесла она. – мне кажется, вам он очень понравится. Вишня – это страсть. Вы же страстный любовник, месье Рамон?

Рамон будто бы не расслышал ее слова:

- В каком смысле – «проучить»? – грозно спросил он. – Вы что, мне угрожаете?

Азиатка расхохоталась:

- Что вы, месье Рамон, ни в коем случае! Я вообще по своей натуре добрый и чуткий человек, понимаю, по мне этого не скажешь… Но это действительно так! Я лишь пытаюсь предостеречь вас, так как хорошо знаю Огюстина. Ну попробуйте же пирог…

Огюстин отложил кусок себе в чайное блюдце, взял его в руку и медленно откусил. Пирог оказался отменным, вишневое пралине мгновенно начало таять во рту, Рамон получил большое наслаждение от вкуса.

- Очень вкусно. – жуя, заметил он. – А каким образом Огюстин может меня проучить? Ну… в случае, если я буду себя вести не так, как он хочет…

Лина восторженно взглянула на Рамона и сказала:

- Он никогда не повторяется, всегда действует по-разному. Но, однозначно, ваш мозг рискует сильно пострадать! Ну зачем вам все это? Научитесь верить людям, месье Рамон!

Рамон дожевал свой кусок, поставил блюдце на стол и собрался, было уйти, как вдруг рука Лина оказалась у него на колени.

- Куда же вы? Вы торопитесь? – изумилась она.

Рамон не был к такому жесту и аккуратно «выполз» из-под ее руки:

- Да, у меня много дел сегодня. – робко ответил он. – что ж, было приятно с вами пообщаться, Лина. Думаю, это наша с вами не последняя встреча.

- Все зависит от вас, месье Рамон. – лукаво ответила она. – я провожу вас!

И они оба направились к двери.

- Большое спасибо за кофе и за прекрасный пирог! – сказал Рамон Лине в дверях.

Лина улыбнулась и протянула ему руку:

- Не за что, заходите к Огюстину почаще – и, вполне возможно, мы еще увидимся.

Рамон ответил рукопожатием. Как только их ладони соприкоснулись, по всему его телу, будто пробежал ток. Рамон резко развернулся и направился к машине. Лина все стояла в дверях.

- Да, месье Рамон! – вдруг воскликнула она. – Ваш костюм!

И протянула ему большой белый пакет, который все это время стоял у двери. На пакете был нарисован логотип химчистки «Дэйзи». Рамон вернулся, забрал его, кивнул в знак благодарности и снова зашагал к машине.

- Месье Рамон, - крикнула она ему в догонку. – Огюстин очень восторгается вами! Постарайтесь ему поверить.

Рамон ничего не ответил и поспешил к машине. Ворота открылись и он выехал с участка. В окно машины Рамон увидел, что Лина все еще стоит в дверях, держа в руках дистанционное управление от ворот, и обольстительно улыбается вслед Рамону. От этой улыбки Рамон содрогнулся.

«…Огюстин может разозлиться и проучить вас…» - вертелось у него в голове всю дорогу, пока он ехал в участок, и мысли о том, каким образом он может это сделать, не давали ему покоя.

«Чертов псих. Они все тут психи. » - наконец решил Рамон, заходя в свой кабинет.

8.

- Вот и ты! – с этими словами, в кабинет к Рамону ворвался Марк. – где ты был все утро?

Рамон улыбнулся, взял кружку, встал из-за стола, подошел к кофеварке  и налил себе кофе.

- Ездил к Огюстину. – ответил он.

Марк усмехнулся:

- Зачем это? Вы что с ним, закорефанились, в итоге? – с интересом спросил он. – Или же…

- Или же что? – грозно спросил Рамон и засверлил глазами в Марка.

Тот отмахнулся:

- А, да так, забудь! – тихо ответил он и улыбнулся .

- Я ездил отдать ему костюм, который он дал мне поносить. – нехотя пояснил Рамон.

- Ох, беспокоюсь я за тебя, Флавьер! – отметил Марк. - Ты плохо выглядишь. Все в порядке?

Рамон вздохнул:

- Какая-то хрень со всеми этими ближними Огюстина, все его поголовно защищают, утверждая, что он не мог никого убить! И настоятельно мне рекомендуют не копать в его сторону...

Марк сел на один из стульев:

- Ты что, помимо доктора, еще с кем-то разговаривал? – подозрительно спросил он.

- Да, с его подружкой. – ответил Рамон и добавил. – Близкой подружкой.

Марк искренне удивился:

- Вот так да! – воскликнул он.   – наш герой обзавелся новой девчушкой?

- Скорее она ему просто друг. – задумчиво ответил Рамон. – давно уже его знает. Познакомились в лечебнице…

Марк поднял брови.

- Стало быть, она тоже… того? – поинтересовался он.

- Типа того. – в тон ему ответил Рамон. – Но она там не лежала, так, чисто приходила на консультации к Гольдману. А у вас тут что?

Марк замялся с ответом и опустил глаза. Рамон поставил кружку с кофе на стол и сел напротив напарника.

- Ты чего молчишь, Альен? – напрягся Рамон.

- Да тут… - начал Марк. – короче, утром нашли еще один труп. В парке, в той же зоне, где были найдены прежние три.

- Что?! – вскрикнул Рамон и чуть не подпрыгнул на стуле.

Марк поджал губы.

- Найден труп… - повторил он. – труп мужчины..

Эта новость заставила Рамона похолодеть. Все мышцы его тела напряглись.

- Мужчины… - иронично продолжал Марк.   – Зовут, точнее звали, Габриэль Контэ, 31 год, не женат, вероятно – рискну только предположить! – потому, что был открытый гомосексуалист. Постоянно был замечен в парижских гей-клубах, вел себя в обществе крайне вульгарно, своей ориентации не стеснялся. Работал в баре «Солей» официантом. Был задушен, приблизительно между двумя и тремя часами ночи, по-видимому, возвращался откуда-то. Но интересно вот что…

Марк приумолк. Рамон отхлебнул кофе.

- Ну что там, не тяни! – с глотком кофе во рту пробубнил Флавьер.

- А я жду, пока ты проглотишь кофе, чтобы ты от удивления не плюнул им мне в лицо! – отшутился Марк. Рамон проглотил и сделал жест напарнику, мол, продолжай.

- Так вот… Как я уже сказал, Габриэль был задушен, предположительно шнурками или же тонкой веревкой – на шее, не больших размеров, имеется след от задушения. И самое интересное то – собственно, почему дело дали именно нашему отделу – у Габриэля был отрезан половой член и был аккуратно вложен ему… в рот.

Рамон поперхнулся.

- Ну вот, я правильно сделал, подождав, пока ты проглотишь кофе. – усмехнулся Рамон.

Рамон встал из-за стола, обхватил голову и подошел к окну.

- Что за херня происходит?... – лепетал он. – отпечатки, какие-то улики – что имеется?

Марк улыбнулся и спокойно продолжал:

- Отпечатков нет. Пока.

Рамон повернулся к напарнику и неодобрительно оглядел его.

- В смысле?

Марк встал и подошел к Рамону, близко-близко, произнеся:

- На теле третьей жертвы сегодня утром на повторной экспертизе был обнаружен отпечаток аж целой ладони… как думаешь, кого?

Глаза Рамона округлились:

- Ты имеешь в виду?...

- Да, дорогой Рамон. – засиял Марк. – на теле Паулин ясно виден отпечаток ладони месье Огюстина Пелье. Следствие подходит к кульминации, мой друг. Еще чуть-чуть, и мы сможем доказать его вину… Может, надавим на него и он сознается в убийстве тех первых двух девушек, и может даже и Габриэля!

- Нет. – твердо сказал Рамон. – прежде, надо все выяснить.

Марк удивленно взглянул на напарника:

- Что с тобой, Флавьер? Ты уже считаешь своего странного дружка невиновным? – ехидно спросил он.

- Он мне не дружок. – холодно отрезал Рамон. – а по поводу ладони… эксперты могли ошибиться?

- Нет. – заверил его Марк. – проверили несколько раз. 86% идентично. А это ЛАДОНЬ, Рамон, здесь все гораздо  сложнее…

Рамон не унимался:

- Ну и что? Если и есть отпечаток его ладони, то это еще не повод считать, что он убил ее! Тем более остается 14%, что эта ладонь не его… Рано что-то предполагать, надо все выяснить еще раз.

Марк рассмеялся:

- Похоже, он уже успел здорово задурить тебе башку, Рамон! Или его, как ты выразился, ближние.

Рамон разозлился и даже, в глубине души, хотел отвесить напарнику по морде, но сдержался и строго ответил:

- Марк, я вижу, ты хочешь принципиально посадить именно Пелье, нежели чем найти убийцу. За что ты его так невзлюбил, мм?

И удивился самому себе в том, что задал вопрос, точно такой же, который несколько часов назад задала ему Лина.

Ответ Рамона ошеломил Марка:

- Ты разве сам не считаешь его убийцей, дружище? – как можно спокойнее, попытался произнести Марк.

Рамон вздохнул и сел за стол.

- Не знаю… - обреченно ответил он. – я уже ничего не знаю… Что теперь будем делать?

Марк приободрился и сел напротив:

- Теперь мы имеем полное право вызвать его сюда снова для контрольного заверения отпечатков и нового допроса. На этот раз, допрос будет жестче, не сомневайся, и этот сукин сын нам все расскажет.

- Не называй его так! – к своему удивлению выпалил Рамон. – пока еще ничего не известно, и твоя личная неприязнь к нему не повод его оскорблять.

Марк серьезно взглянул на напарника.

- А вот ты, я вижу, к «клиенту» сильно проникся! – заметил он. – Колись, что у вас с ним? Или с его подружкой?

- Да ничего у меня нет ни с кем! – раздраженно ответил Рамон и снова встал из-за стола, закурил.

Марк традиционно усмехнулся:

- Ну-ну…. – протянул он. – то-то ты его так защищаешь, бедняшку!

Рамон окончательно разозлился:

- Послушай, урод! – заорал на Марка Рамон. – с меня достаточно твоих подъебов! Убирайся к черту отсюда, если не можешь разговаривать нормально!

Марк немного обиделся, по его выражению лица это было отчетливо видно. Но постарался сохранить добродушие:

- Рамон, - спокойно ответил он. – по-моему, ты переутомился… Пелье наверняка чувствует, что ты сейчас в стрессовой ситуации – ну я про отца там и тому подобное, видит твою эмоциональную уязвимость и тебе дурит мозги, строя из себя невинного барашка и пытаясь втереться к тебе в доверие. Ты так не находишь?

Рамон сел за стол и глубоко затянулся:

- Я лишь хочу сказать тебе, дорогой мой Альен, – сквозь зубы процедил он. – что обвинять Огюстина в убийстве четырех человек пока что еще рано. Обвинить его мы всегда успеем, тем более, что прятаться он никогда не станет.

- Откуда ты так уверен в этом? – поинтересовался Марк. – ты что, давно его знаешь что ли?

Рамон отхлебнул кофе:

- Я разговаривал с Гольдманом. Огюстин не из тех людей, кто будет скрываться.

- Ты веришь ему? – вдруг спросил Марк.

- Кому – Гольдману или Огюстину?

- Да обоим.

- Да… - тихо сказал Рамон, спустя несколько секунд. – я им верю.

Марк рассмеялся, встал и подошел к двери, собираясь покинуть кабинет.

- Тебе промыли мозги, Флавьер. – обернувшись, сказал он на прощание. – эти психи, видимо, зацепились за тебя.

- А что ты знаешь о психах? – раздраженно воскликнул Рамон.

Марк только покачал головой и вышел.

Рамон обхватил голову и оперся на стол, настроение его было скверное и подавленное. В сердцах он схватил кружку с недопитым кофе и швырнул ее в стену. Осколки разлетелись по всему кабинету.

Вскоре вошел Гастон.

- Ну как дела, дружок? – приветливо спросил он. – что-нибудь нарыл?

- Да.   – тихо ответил Рамон. – Говорил с Гольдманом и близкой подружкой Огюстина.

Гастон изумился и сел напротив Рамона:

- Да ладно! – иронично изобразил удивление Гастон. – ну потом расскажешь. А у нас тут свежие трупы! Хорошее словосочетание, так не думаешь? «Свежие трупы! » Только что завезли, покупай, народ!

Рамон фыркнул и ничего не ответил:

- Марк сказал, что у тебя появились проблемы. – серьезно продолжал Гастон. – почему ты мне ничего не сказал про отца?

- Я не хотел тебя лишний раз напрягать. – грустно ответил Рамон. – я хочу сам решить эту проблему.

Гастон улыбнулся:

- Знаешь, Флавьер, а возьми-ка ты сегодня отгул! Побудь с женой, она тебе сейчас очень нужна!

- Она всегда мне нужна. – огрызнулся Рамон. – нет, я не устал, я не…

- А  я сказал – возьми. – спокойно, но настойчиво, прервал его Гастон. – Будем считать, что это приказ. Чтоб к четырем часам духу твоего здесь не было, Рамон. Все. Бывай.

И вышел из кабинета.

Рамон долго сидел за столом, его сокрушали довольно отчаянные мысли обо всем происходящем. Наконец он встал, вышел из кабинета, запер за собой дверь и направился к выходу.

В машине его взгляд бросился на пакет с логотипом химчистки «Дэйзи», в котором лежал его почищенный и выглаженный костюм. Он открыл пакет и заглянул внурь. Все составные части костюма аккуратно были упакованы, а сверху лежала маленькая белая открытка. Рамон достал ее, на ней было красивым почерком написано:

«Дорогой мой друг, надеюсь вы останетесь довольны моей заботой о вас. Жду с нетерпением нашей следующей встречи. Огюстин. »

Прочитав все это, Рамон похолодел и еще долго сидел за рулем, пытаясь прийти в себя.

«А ведь встреча с ним в любом случае неизбежна» - наконец подумал Рамон, завел мотор и направился к дому.

**

Дорога домой выдалась тяжелая и долгая. Рамон простоял в пробке целый час, и доехал домой только к половине седьмого.

Даяна очень удивилась, что муж вернулся домой так рано.

- Что-то случилось? – взволнованно спросила она, помешивая суп на плите.

- Нет, дорогая, все хорошо. – как можно веселее ответил Рамон и поцеловал в щеку жену. – Меня сегодня отпустили пораньше.

Рамон зашел с пакетом в спальню и принялся доставать костюм. Все составляющие вещи были тщательно прочищены и хорошо проглажены. Рамон не выдержал и понюхал пиджак – он пах свежестью, немного отдавал ароматом какого-то дорогого чистящего средства.

Флавьер развесил вещи в шкаф, переоделся в домашнюю одежду и вернулся на кухню к Даяне.

- Что на обед? – спросил он, садясь за стол.

- Пока только супчик, дорогой. – заботливо ответила она и поставила перед ним тарелку с ароматным куриным супом.   – Что бы ты хотел на второе? Если ты очень холоден, я могу что-нибудь разогреть в микроволновке, пока ты ешь суп…

Рамон улыбнулся и принялся есть. Пирог Лины оказался достаточно сытным, и Рамон был не особо голоден.

- Думаю, одного супа на сегодня мне хватит. Я в участке перекусил.

Пока он уплетал за обе щеки суп, Даяна села рядом за стол и ласково взглянула на него, подперев голову рукой:

- Как дела на работе? – спросила она. – Что с этим… Огюстином, ты узнал, кто все-таки звонил нам?

Рамон чуть не подавился супом, услышав этот вопрос.

- Да, дорогая. – как можно спокойнее отозвался он. – все в порядке, это надо мной так один пьяный коллега подшутил.

- С чего бы это! – усмехнулась Даяна.

Рамон старался сохранить хладнокровие и непринужденность, и, допивая остатки супа, тихо ответил:

- Завидует, наверно! Черт его знает, придурок он, не бери в голову.

Даяна улыбнулась и забрала у мужа пустую тарелку.

Весь остаток дня супруги провели вместе. Они в сотый раз пересмотрели их любимый фильм  «Криминальное чтиво» Квентина Тарантино, попивая любимое красное вино и все это время проведя в объятиях друг друга, лежа на диване. Казалось бы, вечер проходил идеально.

Часов в 11, перед сном Рамон решил немного пробежаться. Еще утром, по дороге к Огюстину, он поймал себя на мысли, что за последнее время сидячий образ жизни – машина, офисный стол, машина  - может вывести его тело из формы. Поэтому, надев спортивную майку, обтягивающие шорты-лосины и легкие кеды, он поцеловал жену, которая чистила зубы, перед тем как лечь спать, и, не спеша, выбежал из дома.

Сделав не особо большой круг по району, так как, вскоре, начал немного задыхаться, он направился в сторону дома. Пробегая по тенистой аллее, которая располагалась неподалеку от дома, он случайно заметил, сидящего на лавке, до боли знакомого ему человека. Рамон решил пробежать рядом, чтобы удостовериться в том, что он не ошибся, и он оказался прав – на лавке действительно сидел тот самый человек.

Это был Огюстин Пелье. На нем был красивый вечерний черный костюм, сверху был накинут кожаный плащ. Волосы были немного всклокочены, и вид его был печальный и хмурый. Он сидел на лавке, держа в руках банку джин-тоника и грустно смотрел куда-то вниз.

Рамон подбежал к нему и, переведя дыхание, спросил:

- Что вы здесь делаете?

Огюстин поднял на него голову и мгновенно грусть сошла с его лица  и на нем воцарилась улыбка:

- Это вы! Вы даже представить себе не можете, как я рад, что встретил здесь вас…

И протянул Рамону руку. Ответив сухим рукопожатием, Рамон снова спросил:

- Что вы тут делаете, Огюстин? Почему вы здесь один сидите?

Лица Огюстина немного помрачнело, но, тем не менее, он спокойно ответил:

- Я вернулся с выставки, около дома меня ожидала полиция, во главе с месье Альеном. На меня набросились, надели на меня наручники, объявили, что я арестован, сообщили мне мои права и повезли в участок. На все мои вопросы, почему меня арестовывают, Альен отмахивался, мол, приедем – узнаешь. В участке принялись меня обыскивать, сканировать мои ладони, осматривать мое тело, и так они продержали меня до десяти часов. В процессе проверки мне сообщили, что отпечаток от моей ладони был зафиксирован на, как один из полицейских выразился, «третьей жертве»... Это меня ошарашило и заставило понервничать. Вскоре в камеру, где я сидел и ждал своей участи, вошел разъяренный месье Альен и заявил, что пока я могу быть свободен, но чтобы я особо не расслаблялся и держался от вас подальше…

Рамон очень удивился тому, что только что услышал и сел рядом на лавку:

- Что за бред? Мне никто не сказал, что вас так внезапно собрались повязать…

Огюстин улыбнулся:

- Я тоже очень удивился тому, что вас не было рядом, уверен, вы бы не допустили этого!

И он ласково взглянул на Рамона и положил ногу на ногу.

- Почему же вы не поехали домой? – не унимался Рамон. – и почему вы вообще именно здесь оказались, у моего дома?

Огюстин посмотрел куда-то вдаль, немного отхлебнул джин-тоника и ответил:

- Мне нужно было с вами поговорить,   я узнал ваш адрес и приехал сюда.

- Как вы узнали адрес? – строго спросил Рамон и вытер пот со лба.

Огюстин вздохнул:

- У меня есть свои источники, дорогой друг. Поверьте, узнать адрес человека гораздо легче, чем узнать, что творится у него в голове.

- Но если вы узнали мой адрес, - немного нервно лепетал Рамон. – то почему же вы не зашли ко мне домой, а сидите здесь, на лавке?

Пелье кисло улыбнулся и уважительно посмотрел на Рамона:

- Я подумал, что вы не захотите со мной разговаривать. – тихо ответил он. – подумал, что это может напугать вашу жену и поставить вас в неловкое положение. Поэтому я сел сюда и…

На несколько секунд Огюстин замолчал и просто смотрел на Рамона.

- И решил просто ждать. – наконец произнес он.

- Ждать чего? – полюбопытствовал Рамон. – Что я, по счастливой случайности вечером выйду на улицу?

Огюстин снова улыбнулся:

- По правде говоря, я не был уверен в том, что встречу вас здесь. – признался он и снова отхлебнул немного своего напитка. - Но я лелеял надежду, что все же увижу вас.

Рамон вздохнул и встал с лавки. В тот момент у него к Огюстину проснулась жалость.

- Распивать алкоголь в общественном месте незаконно, вас могут забрать жандармы. – заметил он.

Огюстин рассмеялся, сделал несколько больших глотков и выкинул пустую банку в стоящую рядом урну.

- А вы видите здесь распивающего алкоголь человека? – ехидно спросил он. – Я лично нет!

На лице Рамона откуда-то, к его собственному удивлению, воцарилась улыбка. Он посмотрел пристально на Огюстина и сказал:

- Что ж, уже поздно, мне нужно возвращаться домой, месье Пелье, и вам я тоже советую ехать домой. Нельзя, чтобы нас увидели здесь вместе.

Огюстин вздохнул и встал с лавки:

- Мне нужно поговорить с вами, месье Флавьер. – повторился он.

- О чем? – холодно спросил Рамон.

Немного помолчав, Пелье сказал:

- Обо всем, что вас интересует. Я знаю, что у вас есть ко мне вопросы – так вот, я готов на всех них ответить.

- Ночью? – подозрительно спросил Рамон. – я думаю, это все может и подождать до утра…

- К чему нам ждать? – воскликнул Огюстин. – если мы уже сейчас встретились, зачем упускать возможность поговорить.

Рамон немного занервничал:

- Меня дома ждет жена, она будет волноваться, а ей это вредно в ее положении…

Огюстин засиял:

- Так, стало быть, у вас ожидается пополнение в семье? От души вас поздравляю, месье Флавьер.

- Это не ваше дело. – спокойно ответил Рамон. – а поговорить мы всегда успеем.

- Вы не позволите зайти к вам? – внезапно спросил Огюстин, а Рамон будто бы был готов к этому вопросу.

Немного призадумавшись и посмотрев куда-то вбок, Рамон ответил:

- Моя жена уже собралась отходить ко сну, не хотелось бы ее тревожить.

- У вас открыта крыша в доме?

Этот вопрос немного обескуражил Рамона, и он пожал плечами.

- Наверное… - пролепетал он. – С чего ей быть закрытой? У нас постоянно  чинят антенны…

- Что ж, если она открыта, - воодушевленно произнес Огюстин. - я могу сбегать за вином или скотчем, а вы пока зайдете домой, пожелаете жене спокойной ночи и скажете, что вам необходимо встретиться с другом.

Рамон нахмурился:

- Я не собираюсь врать своей жене, поэтому честно скажу ей, с кем мне надо встретится. – заявил он. – встречаемся на крыше. Если она открыта. Вон мой подъезд!

И он указал на одинокую стеклянную дверь дома многоквартирного дома, в котором жил.

Огюстин дьявольски улыбнулся, развернулся и пошел в сторону ближайших круглосуточных магазинов этого района. Рамон быстрым шагом направился домой.

- Дорогая, мне нужно уйти ненадолго. – сказал Рамон Даяне, зайдя в спальню и снимая потную спортивную одежду.

Даяна уже лежала в постели и с интересом читала журнал для будущих матерей.

- Куда? – не отрываясь от чтения, поинтересовалась она.

Рамон уже  собрался выпалить всю правду, свои слова он тщательно продумывал, пока поднимался на лифте в квартиру, но в последнюю долю секунды передумал:

- Мне нужно встретиться с одним другом. Он проездом в Париже, а завтра рано утром уже уезжает. Хочу с ним увидиться.

- Ты мне рассказывал про него?

Рамон задумался:

- Да. – честно ответил он. – Ты, наверное, забыла. Ложись спать, не жди меня.

И поцеловал жену в щеку.

Даяна хмыкнула и полностью растворилась в интересном журнале.

Рамон быстренько забежал в душ, помылся, вытерся, одел просторную майку и домашние шорты, шлепанцы и вышел из квартиры.

Крыша десятиэтажного дома Рамона действительно оказалась открыта. Он вышел на открытую, начиненную антеннами и трубами, площадку и на секунду замер – вокруг него расстилалась прекрасная панорама ночного Парижа, что на время утопило его в восхищении. Ночь была тиха и беззаботна, дул лишь легкий ветерок, а огромный город тонул в разноцветных огнях, вдалеке виднелась, хорошо освещенная мощными лампами, Эйфелева Башня.

Рамон сделал глубокий вдох, полный удовольствия от ночной свежести. И тут взгляд упал на человека, который сидел к нему спиной около края на расстеленном плаще, курил, а рядом стояла открытая бутылка виски.

Рамон подошел к Огюстину поближе и сказал ему в спину:

- Месье Пелье, я надеюсь вы понимаете, что…

- Огюстин. – спокойно прервал его Пелье и добавил. – зови уже меня просто Огюстин. Марк Альен как-то быстрее тебя перешел со мной на «ты».

Рамон проглотил слюну, подошел и сел рядом с Огюстином на плащ, уставившись на ночной город.

- Надеюсь, ты понимаешь, что наша с тобой сегодняшняя встреча строго конфиденциальна? – спросил Рамон. – не хотел бы, чтобы об этом говорили в отделе.

- Почему? – удивленно усмехнулся Огюстин. – тебе не безразлично, что говорят у тебя за спиной?

Рамон серьезно посмотрел на собеседника:

- Я лишь следую уставу. – ответил он. – с подозреваемыми у меня не должно быть никаких встреч на стороне.

Огюстин улыбнулся и ехидно глянул на Рамона.

- Давай быстрее, о чем ты хотел поговорить, меня жена ждет. – нервно затараторил Рамон и отхлебнул виски. – Лично у меня пока к тебе вопросов никаких нет.

Огюстин снова обратил взор на панораму:

- Расскажи мне о своей жене. – тихо сказал Огюстин.

Рамон разозлился:

- Ты затащил меня сюда с целью послушать о моей жене? – прорычал он. – Незачем тебе о ней что-то знать! Понял?

- Расслабься. – спокойно сказал Огюстин. – я просто хотел поддержать разговор. Ведь ты же мне интересен, почему бы мне не узнать что-то и о твоих ближних… Тебе же с моими никто не запрещает общаться и расспрашивать обо мне, то что ты не в состоянии сам спросить у меня..

Рамон немного похолодел от этой фразы – было очевидно, что Огюстин говорит о Лине:

- Да, я разговаривал с ней о тебе. – ответил Рамон. – и все мои вопросы лишь имеют отношение к делу, которое я веду.

Огюстин расхохотался:

- Хочешь знать, какие у нас с ней отношения? – сквозь смех спросил Огюстин.

- Да. – к своему удивлению выпалил Рамон.

Тут Огюстин резко посерьезнел и строго сказал.

- Незачем тебе об этом знать, понял?

Затем улыбнулся и добавил:

- Ну как, приятно такое слышать?

Рамон не знал, что на это ответить. Он растерялся и лишь сделал большой глоток виски:

Огюстин потушил сигарету и выкинул ее за пределы крыши.

- Как продвигаются успехи в поисках убийцы? – с интересом спросил Огюстин.

- А ты как будто не знаешь! – холодно ответил Рамон. – Ты убийца, это же очевидно. Осталось это лишь доказать.

Рамон не знал, зачем все это сказал. Он не был уверен в своих словах, но на тот момент посчитал нужным это все произнести, с целью увидеть реакцию Огюстина.

Тот усмехнулся:

- Ну да, конечно, я все время забываю, а ты мне постоянно об этом напоминаешь. Хочешь знать, откуда на теле той девушки, -  как ее… Паулин, вроде? -  отпечатки моей ладони? Мне сегодня в участке показали ее фотографию, я сразу вспомнил ее. Вечером, как я понял, за несколько часов до ее убийства, я сидел в кафе «Ванилла», где она работала официанткой, пил кофе. Она хотела побыстрее меня обслужить – видимо куда-то торопилась, вполне возможно, что на свидание, ибо на лице ее была приятная взволнованность. Так хотела побыстрее все закончить, что случайно уронила с моего столика меню и нагнулась к полу, чтобы его подобрать, но я опередил ее, аккуратно взял ее за руку и сказал «Позвольте мне, все в порядке» и улыбнулся. Она как-то недружелюбно посмотрела на меня, вырвала свое запястье из моей ладони, хмыкнула и отошла. Вот собственно и вся причина.

Рамон усмехнулся:

- И что? Мало ли, что ты мог сейчас мне тут придумать! Слишком странное совпадение…

- То же самое я рассказал Марку, и он мне ответил в точности, что и ты сейчас. – продолжал Огюстин. – но вся ирония вот в чем…

На секунду Огюстин приумолк, посмотрел на Рамона и улыбнулся:

- Сегодня выяснилось, что эксперты ошиблись. – торжественно произнес он. – Найденный отпечаток на ее запястье не является отпечатком моей ладони! Это и разозлило Марка!

И расхохотался.

Рамон впал  в ступор. Он снова не знал, что ответить на его слова.

- Я хочу сказать лишь одно. – серьезно продолжал Огюстин. – я абсолютно не причастен к убийству тех четырех девушек. Перестань подозревать меня и давай лучше будем с тобой общаться. Уверен, мы нужны друг другу, ты так не думаешь?

И он ласково посмотрел на Рамона.

- Трех. – спокойно ответил Рамон.

- Мм? – переспросил тот.

- Девушек было три. – продолжал Рамон. – убиты три девушки и один мужчина.

Огюстин  рассмеялся:

- Ты считаешь, что после того, что с ним сделал убийца, его  еще можно считать мужчиной? – оскалившись, спросил он.

- До своей смерти он был мужчиной! – упирался Рамон и достал из кармана шорт сигареты, закурил.

- Он никогда не был мужчиной. – холодно произнес Огюстин. – и теперь уже никогда им не станет.

Рамон подозрительно посмотрел на Огюстина:

- Ты что, гомофоб? – с презрением спросил он.

- Нет. – улыбнулся Огюстин. – а ты?

Рамон ничего не ответил, лишь глубоко затянулся сигаретой.

- Знаешь, по закону равновесия, человек всегда получает то, что заслуживает. – произнес Огюстин. – будь то хорошее или плохое.

- То есть ты считаешь, что все эти люди заслужили смерть? – серьезно спросил Рамон.

Огюстин посмотрел на Рамона:

- Смерть нельзя заслужить – она настанет в любом случае – мы, по сути, для этого и рождены! -  вопрос лишь времени. А вот какую смерть – это уже другое…

Рамон выкинул сигарету и заговорил:

- Значит, те первые две девушки, которых ты трахал, по-твоему, заслужили, чтобы им отрезали руки, ноги и голову? Та девушка, которая уронила меню, заслужила, чтобы ее пырнули ножом, вырвали глаза и запихнули в ее же влагалище? А тот парень, которого ты не считаешь мужчиной, заслужил, чтобы его задушили, отрезали член и засунули ему же в глотку?

Огюстин усмехнулся и отвернулся к панораме ночного Парижа:

- Задумайся, Рамон, не объединяет ли что-то этих  четырех людей? – спросил он.

- Разумеется, объединяет. – уверенно ответил тот. – их объединяет то, что их зверски убил чертов психопат, который ни на секунду не задумался о том, что все они были любимы другими людьми и никому ничего плохого не сделали!

Огюстин рассмеялся:

- Ты рассуждаешь крайне наивно, Рамон! Обычно, полицейские более хладнокровны и смышленые, нежели чем ты. «Были любимы! » «Никому плохого не сделали»! Что за бред ты несешь?

И он внимательно посмотрел на Рамона. Тот молчал.

- Наверняка, все эти люди связаны не только тем, как их убили и кто их убил, а какими-то своими поступками при жизни, ты так не находишь? – продолжал Огюстин. - Черт подери, Рамон, сыщик ты или нет? Я сейчас делаю за тебя твою работу…

- Они не были знакомы друг с другом, это я могу тебе точно сказать. – пролепетал Рамон. – и общих знакомых у них нет.

- Поступки, Рамон! – улыбнулся Огюстин. – Для того, чтобы совершать одинаковое дерьмо, этим людям не обязательно было быть знакомыми друг с другом!

- И что же по-твоему они могли сделать? – с интересом спросил Рамон.

На секунду, он осознал, что слишком хорошо вошел в роль доверчивого и наивного собеседника, он увидел интересуемую его реакцию и уже готов был вернуться в привычное состояние. Но что-то его не отпускало…

- Откуда мне знать – их же не я убил. – мечтательно ответил Огюстин. – Найди убийцу и спроси у него. Или же начни пока что копать их родственников, друзей, знакомых… Вы как бараны – уперлись в одни ворота и пытаетесь их сломать своими рогами!

- Мы всех опросили, не думай что мы работаем так непрофессионально! – заметил Рамон. – И если ты считаешь, что под подозрением находишься лишь ты один, то ты ошибаешься.

- Врешь. – отрезал Огюстин. – Черта с два, вы кого-то подозреваете еще, кроме меня! Вы зацепились за самое удобное для вас! Вы не хотите взглянуть на ситуацию с другой стороны!

- Хватит, Огюстин,   - сказал Рамон, подошел к краю крыши и посмотрел вниз. Улицы были пусты. – ты нас определенно недооцениваешь.

- А ты переоцениваешь себя! – возразил Огюстин. – как ты не можешь понять – ну ничего ты не найдешь с моей стороны! Я не виновен, Рамон! Начни ты уже, наконец, искать настоящего убийцу, а не любоваться мной…

Последние слова Рамон постарался никак не оценивать, лишь ответил привычную для последнего времени, фразу:

- Позволь это нам решать, Огюстин.  

И все же добавил:

- Поверь, тобой нечего любоваться! Ты несчастный больной человек, которому не хватает внимания и понимания!

- Ха-ха, пусть так! Мы все больные и несчастные. Но ты все равно мне завидуешь, не правда ли? – зловеще спросил Огюстин и его глаза готовы были просверлить дырку в голове Рамона.

А тот лишь тихонько усмехнулся и сказал:

- Чему? Твоему богатству? Сомневаюсь, для меня это в жизни не главное… Твоему таланту? Знаешь, я и без него как-то прекрасно обхожусь…

- А что для тебя главное? – резко спросил Огюстин.

Рамон поймал себя на мысли, что собеседник врывается ему в душу всеми возможными способами, и решил, что на сегодня беседу пора заканчивать.

- Мне пора, уже поздно, завтра на работу. – сказал Рамон. – Позволь и мне не ответить тебе на не понравившийся мне вопрос.

- А я знаю, что для тебя главное. – хитро улыбнулся Огюстин. – тут не надо быть сыщиком или опытным психиатром, чтобы догадаться!

Рамон лишь улыбнулся и зашагал в сторону выхода с крыши.

- Забери с собой мусор, когда будешь уходить. – надменно попросил Рамон, даже не обернувшись на Огюстина.

- Береги то, что для тебя ценно. – услышал за спиной Рамон тихий голос Огюстина. – в любой момент ты это можешь потерять.

На секунду Рамон остановился в дверях, сердце екнуло, по телу разлился холод и страх.

- Береги себя. – мрачно ответил Рамон. – В любой момент твою вину могут доказать, и тогда лично я сделаю все, чтобы тебя надолго упрятали за решетку.

Ответа не последовало.

Пока лифт спускался вниз, голова Рамона гудела и мысли были вразброс. Нельзя сказать, что косвенную угрозу Огюстина Рамон никак не воспринял, но все же в конечном итоге, зайдя в квартиру, раздевшись и устроившись на кровати рядом с женой, он решил, что при любых обстоятельствах будет в состоянии защитить все то, что на тот момент было для него ценно.

На данный момент одно, из того что для него было очень ценно в жизни, лежало перед ним и тихо посапывало во сне.

9.

- Какого хера…?! – вскрикнул Рамон на следующее утро, ворвавшись без стука в кабинет Гастона.

Тот явно не ожидал такого «явления». В кабинете, помимо Гастона, который сидел во главе длинного прямоугольного стола, восседал и Марк Альен.

- Что такое, Флавьер? – ехидно и спокойно отозвался Гастон. -  Плохо отдохнул?

- Отлично, ****ь, отдохнул!! Какого хера вы вчера не предупредили меня, что собираетесь брать Пелье именно в мое отсутствие?

Марк хихикнул и встал со стула:

- Мы хотели тебе позвонить и сказать, но ты вчера был так расстроен, что…

- Пошел ты на хер, Альен! – заорал Рамон, но через секунду сделал вид, что резко успокоился, и аккуратно присел рядом с Гастоном:

- Ну, так что? – как будто между прочим, спросил у него Рамон. – отпечатки оказались Огюстина?

Марк резко напрягся и глаза его налились кровью:

- Я не знаю, как этот сукин сын смог на этот раз выкрутиться, но тем не менее… - начал было он, но Гастон его перебил и строго посмотрел на Рамона:

- Рамон, скажи честно – ты веришь в эту лабуду с упавшим со столика меню и его случайное прикосновение к этой девушке?

- Ты о чем? – Рамон сделал вид, что не понимает. – я ничего такого не слышал. А что случилось? Огюстин что-то вам рассказал?

- Он прокололся сам. – торжествующе сказал Марк. – Ему показали фотографию, и он молниеносно сочинил байку о том, как эта девушка уронила со стола меню, а он ее, типа как, рукой остановил, обхватив ее запястье ладонью, и сказал, что все путем и сам поднял меню.

Гастон прищурился на Рамона:

- Ты уверен, что ты про это ничего не знаешь? – спросил он.

Рамон расхохотался:

- Да что с тобой, Гастон? – сквозь смех произнес Рамон. - Ты перестал доверять людям?

Марк присел рядом:

- Это не его отпечаток. – сокрушенно сказал он. -  Как ни странно, ты оказался прав, Рамон.

- Удалось установить, чей он? – спросил тот.

Марк покачал головой:

- Пока нет, базу данных уже просто вытрахали насквозь, никаких совпадений нет. Всех, у кого меньше 50% идентичности, мы не учитываем. А тех, у кого больше – их просто нет…

- Плохо ищете. – ни с того ни с сего выпалил Рамон, встал со стул, направился к двери и у выхода обернулся, иронично спросив. – что ж месье Гастон, я получил ответы на свои вопросы, думаю, мне стоит пойти к себе…

- Нет. – сухо сказал Гастон. – задержись ненадолго. Марк, оставь нас.

- Но я все равно уже в курсе всего и…  - забормотал тот, но Гастон отрезал:

- Я сказал, оставь нас.

Марк фыркнул, сокрушенно похлопал по плечу Рамона и вышел из кабинета.

- Сядь. – сказал Гастон. – Помимо вчерашнего «неудачного» ареста Огюстина случилось еще кое-что.

Рамон сел и напрягся. Гастон смотрел на Рамона и молчал:

- Что такое? – наконец не выдержал Рамон.

- Твоего отца, Карена Флавьера, 47-го года рождения, сегодня утром нашли мертвым. Где-то в центре города, около мусорного бака.

Рамона охватил ужас.

- Ты… ты уверен, что это он? – наконец пролепетал Рамон.

- Да, уверен. – спокойно отозвался Гастон. – а теперь скажи мне, какие у тебя отношения с Огюстином?

Рамон замялся с ответом:

- Да никакие, в общем-то… Но причем здесь Огюстин?

- Огюстин вчера не вернулся домой. – продолжал Рамон. – Наши люди вчера весь день и всю ночь дежурили неподалеку от его дома. До самого утра он не возвращался, как от нас ушел. А его машина стоит у него во дворе. Стало быть, он ездит на такси. Или ходит пешком.

- Он мог поехать в клуб, или к своей подруге…  - говорил Рамон, не зная, к чему это все только выдал, нервно уставившись в стол.

- Да, мог. – подтвердил Гастон. – но ни в одном клубе его вчера не было. А что касается его подруги, как ее… Лины Кью, кажется? Мы пробили все данные о ней и сами приехали сегодня рано утром к ней домой. Допросили ее. Она сказала, что Огюстина не видела со вчерашнего утра, как он уехал на выставку. Днем она уехала из его дома по своим делам и вечером вернулась к себе домой. Огюстин не позвонил ей. Он исчез, Рамон. Говоришь, он не виновен? Тогда скажи, зачем невиновному человеку прятаться и почему по странным стечениям обстоятельств так вовремя погибает твой отец?

Рамон не верил своим ушам и не отдавал себе отчета в том, что происходило. Он лишь смотрел вниз и молчал.

- Твоего отца ударили по голове тупым острым предметом. – сообщил Гастон и, привстав с кресла, подошел к окну. – в довершении ко всему, помимо этого, его жестко отпинали, переломав ему все ребра. Можно считать, что убийца в этот раз поступил крайне благосклонно.

- Ты считаешь, что это сделал тот же человек, кто и убил тех… четверых? – наконец спросил Рамон.

Гастон обернулся и внимательно посмотрел на подавленного Рамона:

- Я ничего не считаю. Я пока только сообщаю тебе факты – твой отец мертв. И его убили очень вовремя. Его нашли раньше, чем ты. Ты же так и не встретился с ним?

Рамон покачал головой.

- Оказывается, Карен Флавьер уже несколько дней находился в Париже. Он снимал комнату у одного булочника, не хотел селиться в гостинице – знал, что ты можешь найти его. Он знал… что ты будешь его искать. И хотел все про Бонни нарыть, не пересекавшись с тобой.

Гастон вздохнул:

- Интересно, успел ли он что-нибудь узнать?... – сказал он. – но, хотя, какая теперь разница, не правда ли? Твой отец мертв и никому ничего уже не расскажет. Как удачно все сложилось, не думаешь?

Рамон резко поднял голову и свирепо посмотрел на начальника:

- Уж не считаешь ли ты, что это я его…

- Я пока ничего не считаю. – спокойно повторил Гастон. – Я просто делюсь с тобой мыслями и фактами.

Рамон приумолк и недоумевавши замотал головой.

- Что за черт… - бормотал он.

- Скажи, только честно. – присел обратно на кресло Гастон. – какие у тебя отношения с Огюстином?

- Никаких, повторяю. – резко ответил Рамон.

- То есть, исключительно, деловые? – уточнил Гастон.

Рамон встал со стула и оперся на стол.

- Да, именно так! – огрызнулся Рамон. – Нет, ****ь, мы с ним телок вместе жарим и виски жрем по вечерам!

- Ну что ж, наверное, это лучше, чем если бы вы жарили друг друга. – усмехнулся Гастон. – ты ничего не говорил ему… так скажем, лишнего?

Рамон разозлился:

- Нет, не говорил! Про моего отца знаете только вы с Марком и мама, которая, собственно, мен я и предупредила.

- Даяна знает?

- Нет.

Гастон вздохнул:

- Рамон, прости, но я вынужден отстранить тебя от этого дела и разрешаю тебе нас покинуть, не доводя это дело до конца... Готов сегодня же подписать твой рапорт.

- Что ты несешь, Гастон? – вскрикнул Рамон.

- Но-но! – Гастон повысил голос. – ты, щенок, на меня тут не вопи! Я твою задницу тогда спас, и сейчас тебя пытаюсь опять вытащить из дерьма! Ты мне благодарен должен быть, не считаешь?

Рамон выдохнул и снова пошел к выходу:

- Вы хотите уберечь меня от Пелье? – обернувшись спросил он.

- Мы хотим, чтобы ты больше не мелькал в этом деле. – тихо ответил Гастон. – Если начнут тебя проверять, все может всплыть, и тогда тебе придется за все отвечать, сынок. А у тебя семья… И не только тебе, кстати, придется отвечать…

Рамон ничего не ответил и направился к выходу.

- Пиши рапорт сегодня же. И начинай потихоньку собирать вещи. Ты помог нам всем, чем смог, Рамон! – крикнул ему вдогонку  Гастон.

Но Рамон едва ли расслышал эти слова.

Выйдя из кабинета, он получил смску с незнакомого номера. В сообщении было лишь одно слово: «Не за что».

Рамон вышел из здания, сел в машину и направился по уже знакомому ему адресу.

Он был уверен, что Огюстин уже вернулся домой.

«Он не будет скрываться… этого не может быть…» - всю дорогу уверенно думал Рамон.

**

Подъехав к воротам, Рамон вышел из машины и немного прошелся по округе. Никого поблизости не было. Хотя вполне было вероятно, что за домом могли наблюдать откуда-то далеко из бинокля. Но Рамону было уже теперь все равно.

Он нажал кнопку звонка на воротах. Ответа не последовало, но ворота начали открываться. «Наверно, снова Лина» - подумал Рамон, сел в машину и въехал на территорию.

Припарковавшись, он вышел и решительно направился к дому. Едва он подошел к двери, она тут же отворилась, а за порогом… стоял Огюстин, в том самом белом халате, улыбающийся, с чашкой кофе в руке.

- Привет. – беззаботно сказал Огюстин. – Я наконец-то поставил нормальную камеру на ворота. Рад тебя видеть, заходи…

Едва зайдя в дом, Рамон тут же заорал на него:

- Какого черта ты творишь, идиот?!

Огюстин всем видом показал, что удивился:

- Ты о чем, дружище?

- Почему ты ночью не  пришел домой? – спросил Рамон.

Огюстин только усмехнулся и направился в кухню, виляя задницей:

- Я что, снова на допросе? Тебе не пофигу, почему я не вернулся? Как ты вообще об этом узнал? За мной что, следят?

Возникло недолгое молчание, Рамон собрался с мыслями, чтобы что-то сказать, но тут из кухни раздалось:

- Ну с бабой я был, и что? Не спрашивай, с какой, я сам толком не запомнил ее имя.

- Всю ночь? – уточнил Рамон.

- Всю ночь. – послышался ответ из кухни. – Утром от нее уехал. Кофе будешь?

Рамон только хмыкнул в ответ и плюхнулся диван, обхватив голову руками.

Из кухню вышел Огюстин с уже традиционным подносом, на котором лежало все, что полагалось для кофе:

- У тебя все в порядке? – озабоченно спросил он и сел рядом.

В одной чашке уже было налито кофе, Рамон взял ее и отхлебнул чуть-чуть:

- Нет, не в порядке. – тихо ответил он, проглотив кофе.

- Что случилось? Я  могу тебе помочь? – спросил Огюстин, налил себе и тоже отхлебнул.

Рамон почувствовал какие-то резкие изменения в своем состоянии. Перед глазами все необычно засверкало – такого он еще никогда не испытывал.

- Ты что-то… подмешал туда? – промямлив Рамон.

- Все нормально, это не отрава. – улыбнулся во весь рот Огюстин. - Тебе понравятся ощущения. Главное, расслабься и получай удовольствие.

С каждой секундой состояние Рамона резко изменялось. Все в комнате приобретало очень странный вид. Спустя несколько секунд, Рамону показалось, что картины на стене будто бы вылезали из своих рамок и приближались к нему, вся мебель начинала менять свои очертания.

- Что это? – выдохнул Рамон. – что ты мне дал?..

Огюстин встал с дивана перед Рамоном, распахнул халат и скинул его. Рамон увидел совершенное обнаженное тело «друга».

- Люди это по-разному называют.- дружелюбно ответил голый Огюстин, стоящий перед ним. -  Кто-то говорит, что это «Прикосновение Бога», кто-то называет это «Блаженным Ядом». Я же называю это «Вкус жизни».

Вдруг Рамон заметил, что по лестнице спускается тоже абсолютно голая Лина Кью. Ее стройное тело было ослепительно прекрасным…

Медленно, плавно, с блаженной улыбкой на лице, она подошла к Огюстину, положила руки ему на его широкие плечи, и зловеще посмотрела на «уплывающего» на диване Рамона.

- Пришло время распробовать жизнь на вкус, Рамон. – сказал Огюстин, повернулся и принялся  целовать и ласкать Лину.

Состояние Рамона становилось все более странным. Но уже в голове, почему-то не чувствовался какой-то дискомфорт. Скорее наоборот, Рамон погружался в удовольствие и восхищение от того, что наблюдал перед собой.

Два идеальных, прекрасных человека ласкали друг друга и целовали. Огюстин опустил свою руку между ног Лины и начал стимулировать ее клитор. Она немного задрожала и начала тихо постанывать. Соски ее набухли, на щеках возник румянец.

Член Огюстина налился кровью и встал – его размер Рамона впечатлил. Не сказать, чтобы Рамон всю свою жизнь был недоволен своими параметрами – но то, что он видел сейчас… Даже негр мог Огюстину позавидовать, поймал себя на мысли Рамон.

И вот состояние Рамона стало стабильным. Все вокруг уже пришло в ту норму, в которой должно быть. А в голове будто бы отключилась всякая нравственная позиция и наружу поперли… инстинкты.

Рамон буквально взлетел с дивана, аккуратно подошел к наслаждающейся друг другом паре и приобнял обоих. Он начал целовать Лину в плечи, спину, ласкал ее ягодицы. Вскоре его и ее губы соприкоснулись. И тут Рамон почувствовал что, Огюстин снимает с него пиджак. Он поддался…

Через мгновение они уже были втроем в спальне, абсолютно голые и страстно желающие друг друга. Огюстин взял Лину сзади, Рамон же расположился спереди и наслаждался довольно умелым ртом девушки. Огюстин все быстрее и быстрее совершал фрикции, издавая звуки, похожие на рычание тигра. От Лины снизу слышался лишь глухой стон, а Рамон просто молча наслаждался этим процессом, закрыв глаза.

Вдруг он почувствовал на своей шее чью-то сильную руку и открыл глаза. Перед ним было вожделенное лицо Огюстина. На мгновение, Рамон затушевался и хотел было отпрять назад, но внутри как будто бы что-то перестроилось, переключилось, возник интерес и порыв страсти перекрыл все комплексы и предрассудки…

Огюстин входил в Лину и целовал Рамона. Длилось это сравнительно долго, Рамон даже еще больше возбудился от этого процесса. Теперь он хотел овладеть ею и, терпеливо, отвечая на поцелуи Огюстина, ждал своей очереди. Огюстин будто бы поймал его мысль и через несколько секунд вышел из Лины, дав возможность Рамону в нее войти. Они поменялись позициями. Теперь ее жестко имел Рамон, а Огюстин довольствовался минетом. Рамон потерял счет времени, в какой-то момент в его голове возникли мысли, что времени не существует вообще. Они еще долго наслаждались друг другом, пока разом все вместе не кончили. Это было феерично и прекрасно, все втроем отдались полному расслаблению и довольствованию этим сладким состоянием «после оргазма». Они лежали на большой квадратной кровати Огюстина и ласкали друг друга. Вскоре Огюстин подполз к Лине и начал языком интенсивно ласкать ее лоно, в этот момент Рамон лежал рядом, наблюдал все это и получал лишь эстетическое удовольствие – насколько виделось ему это все на тот момент незыблемо прекрасным. Наконец, он захотел присоединиться и стал целовать Лину в ее мягкие губы, целовать ее шею, грудь, живот… пока они с Огюстином лицами не встретились у ее лона.

Огюстин улыбнулся и приблизился к Рамону. В процессе поцелуя с Огюстином, Рамон ощутил во рту вкус половых губ девушки. В этот момент гениталии Рамона оказались на уровне лица Лины, вскоре его член оказался у нее во рту…

В какое-то мгновение Рамон понял, что теряет сознание, и, собрав последние силы, принялся ласкать пальцами клитор Лины. Через некоторое время всё резко вырубилось, на Рамона навалилась темнота, разум перестал контактировать с внешним миром и отключился.

Когда Рамон очнулся, в комнате никого не было. Он лежал голый, заботливо прикрытый легким махровым пледом. Было темно, видимо уже была поздняя ночь. Сильно гудела голова, и очень хотелось пить. Но внутреннее состояние по-прежнему пребывало в блаженстве. Рамон встал, обернул талию в плед и вышел из комнаты.

Спустившись вниз, он никого в доме не обнаружил. На журнальном столике была записка, написанная уже знакомым Рамону красивым почерком:

«Прости, что оставили тебя в одиночестве, мы решили съездить в клуб развеяться. Надеемся, тебе все понравилось и ты ни о чем не жалеешь. Если захочешь, чтобы мы исчезли из твоей жизни – мы поймем. В любом случае, все было прекрасно. Огюстин, Лина. »

Рамон не мог понять, чего теперь он хочет – забыть все это или же повторить. Одна часть разума ругала его за такую подлую и извращенную измену, другая же, наоборот, восхищалась его раскрепощенностью и требовала добавки.

Рамон напился воды из под крана с фильтром, прошелся по дому, нашел всю свою одежду, какое-то время немного посмотрел на картины, которые уже не казались ему «живыми», привел себя в порядок, оделся и вышел из дома, захлопнув за собой дверь.

Во дворе не было машины Огюстина.

Ворота Рамону оставили открытыми, он сел в машину и выехал со двора.

Всю дорогу домой, он утопал в сладких воспоминаниях и наслаждался прекрасным душевным состоянием.

Лишь только зайдя в квартиру, ему ударила в голову мысль о том, что несколько часов назад он изменил своей горячо любимой жене.

На часах было 1.30

10.

Даяна сидела на кухне, заплаканная и несчастная.

- Где ты был весь день?! – закричала она на него, едва он только зашел на кухню и бросилась к нему в объятия. – Я не могла до тебя дозвониться…

Рамон обнял ее и поцеловал в макушку:

- Вот и все, дорогая… - прошептал он. – Сегодня меня отстранили. Мы можем начать собираться переезжать.

Даяна хмыкнула ему в пиджак.

- Теперь все будет хорошо… - продолжал он. – Я все обдумал и решил. Пока, какое-то время мы поживем у мамы, она нас пригласила к себе, пока я не найду хорошую работу и мы не обустроимся. А ты пока будешь спокойно рожать, мама тебе будет помогать с нашим ребенком… Все у нас будет теперь хорошо.

Даяна подняла на Рамона глаза, полные печали и отчаяния. Этот взгляд заставил Рамона оцепенеть:

- Рамон… – тихо сказала она. – мы потеряли нашего ребенка…

От этой новости Рамон пришел в ужас и лишь раскрыл широко рот:

- Ч-ч-ч…что? – тихо выдавил из себя он.

- Утром, после того как ты ушел на работу, я пошла в магазин. Когда я шла по улице, какой-то человек меня подрезал и резко толкнул… Я упала на тротуар, а он убежал… Я упала очень сильно, я встала… Дошла до магазина… и… у меня пошла кровь….

На последней фразе Даяна уже захлебывалась слезами. Рамон стиснул зубы, слушая все это, боль переполняла его сердце…

- У меня закружилась голова, я снова упала… Меня положили на кушетку, вызвали скорую… - лепетала она и вытирала слезы рукавом своей домашней рубашки. – в больнице врач сказал, что плод мертв… Меня прооперировали, Рамон… Все это время до тебя пытались дозвониться, но ты не подходил к телефону…

«Сучий потрах…» - вертелось в голове у Рамона все это время, пока она говорила.

- Меня привезли домой, прописали мази, лекарства… - хмыкнула Даяна и села за кухонный стол. – Сказали сейчас поберечься.

Вид Даяна был несчастный и потерянный. Лицо опухло, под глазами были мешки, все тело было бело от ужаса и стресса. На долю секунды Рамону даже стало омерзительно все это.

- Пойдем спать, родная. – наконец сказал он. – и давай забудем обо всем  этом. У нас будет еще куча детей, мы все успеем… Ты не запомнила, как выглядел тот человек, который толкнул тебя?

- Нет… - тихо ответила Даяна. – все произошло так быстро, я не успела его тщательно разглядеть…

Рамон вздохнул, поднял со стула Даяну на руки и понес в спальню. Уложил ее, заботливо укрыл одеялом. Она моментально уснула. Рамон немного посидел рядом, затем аккуратно вышел из спальни, зашел на кухню, открыл окно, закурил и набрал на домашнем радиотелефоне номер мамы.

- Алло… - отозвался ее голос.

- Мама, прости, что так поздно, у меня проблемы… – тихо сказал Рамон. – сегодня ночью убили отца.

- Я уже слышала, мне позвонили из твоего отдела. – ответила мама бодрым голоском. – скажи честно… не думаю, что нас сейчас прослушивают… это ты его?

Рамон поперхнулся:

- Нет, мама, что ты такое говоришь! – воскликнул он.

- Слава Богу… - вздохнула Жанетт. – Значит, наша совесть чиста. Господь услышал мои молитвы.

Рамон глубоко затянулся и затараторил в трубку:

- Мама, человек, убивший отца, явно желал мне помочь! Он прислал мне утром смску со словом «Не за что». Это не случайное уличное убийство! Кто-то знал о том, что отец собирался меня шантажировать. В моем отделе знали только мой начальник Гастон и напарник Марк, но они бы никогда не пошли на такое… Кто-то левый, понимаешь, мам?

- Да черт с ним! – вдруг резко произнесла Жанетт. – ну сдох он  и хорошо, прости Господи! Что ты теперь переживаешь? Это не ты его убил!

- Но подозрения могут пасть на меня, если во время расследования его убийства – а оно обязательно будет! – выяснится, что отец собирал информацию о Бонни и хотел меня шантажировать! Я буду одним из первых подозреваемых по этому делу…

Мама лишь вздохнула в трубке в ответ.

- Сегодня меня отстранили от моего последнего дела, завтра пишу рапорт и мы с Даяной вскоре выезжаем к тебе. – заявил Рамон.

- Очень хорошо, сынок. – ласково сказала Жанетт. – когда приблизительно вас ждать?

Рамон задумался.

- В конце следующей недели, скорее всего… - ответил он и грустно добавил. – Ждать только нас двоих с Даяной…

- В смысле? – не поняла мама. – Из того, что ты мне сообщал недавно, я решила что вас все-таки теперь трое, разве нет?

Рамон не выдержал и расплакался. Он рассказал обо всем матери, что сегодня случилось с Даяной.

- Бедная девочка моя… - с ужасом прошептала Жанетт. – как она?

- Я положил ее спать. – сквозь слезы, произнес Рамон.

- Береги ее. – тихо сказала мать. – Заботься о ней, будь с ней сейчас рядом, ей сейчас очень нужна твоя поддержка!

- Знаю…

- Помоги ей все собрать. Жду вас, сынок… Созвонимся еще!

И повесила трубку.

Рамон еще долго стоял у окна и рыдал. Наконец, он потушил сигарету, вытер слезы, умылся и пошел спать.

Той ночью ему приснились Огюстин и Лина, которые сидели на том самом диване, абсолютно голые и улыбались ему.

Он просыпался в страхе несколько раз за ночь. Наконец, под утро уже, они перестали ему сниться и разум провалился в сон, темный, мрачный, но без посторонних участников.

**

Утром Рамон  встал пораньше, приготовил завтрак и принес его в постель Даяне.

Та лишь печально улыбалась, медленно кушала сэндвичи и пила кофе. Рамон смотрел на все это, и ему становилось еще больнее. В голове было отчаянное желание отомстить.

Рамон пришел последний раз в участок, собрал личные вещи из кабинета в большую коробку, написал рапорт об увольнении и принес его в кабинет к Гастону.

Тот сидел за своим столом и судорожно перебирал какие-то бумаги. Он поднял голову на Рамона и слабо улыбнулся:

- Что, всё? Вот и всё? – спросил он, подписывая рапорт. – Ты как вообще?

- Все нормально. – сухо ответил Рамон, положил удостоверение Гастону на стол и вышел из кабинета.

Рамон поставил коробку на заднее сидение своей «тойоты», сел за руль и поехал, куд глаза глядят. Домой ехать абсолютно не хотелось. И колеса странным образом сами завезли его к дому Огюстина.

Тот открыл ему дверь и улыбнулся. На нем были широкие штаны «с мотней» и открытая майка.

- Ты чего такой убитый? – с порога спросил он. – Что-то случилось?

Рамон сел на диван и положил руки на колени.

- Дай мне еще этой дряни… – тихо попросил Рамон.

Огюстин усмехнулся:

- Что это с вами, господин полицейский? Никак, вы забыли о субординации между собой и подозреваемым?

Рамон вздохнул:

- Об этом можешь не беспокоиться. – сказал он. – с сегодняшнего дня я больше не полицейский.

Огюстин удивленно воскликнул:

- Как? Неужели? Что  ж это так? Неужто, тебя уволили?

- Нет, я сам ушел… - сокрушенно сказал Рамон. – Так ты дашь мне ее или нет?

Огюстин улыбнулся и сел рядом с Рамоном на диван.

- Рамон, о чем ты говоришь вообще? – удивленно спросил он. – О какой дряни ты ведешь речь?

Глаза Рамона зло уставились на Огюстина:

- О той, что ты дал мне вчера. Если ты действительно считаешь меня своим другом, то ты мне поможешь. Мне сейчас это необходимо…

Огюстин рассмеялся:

- Что конкретно тебе необходимо, мой друг? – спросил он, положив ему руку на плечо. – Ощутить кайф или же заняться со мной сексом?

Рамон отпрянул от него на другой конец дивана:

- Что ты несешь? – зарычал он. – какой, к черту секс с тобой?

Огюстин расхохотался:

- Надо же, какой ты все-таки противоречивый самому себе, Рамон! – изумился Огюстин. – я думал, вчера мы четко усвоили, что нам всем троим от жизни нужно…

- Что тебе нужно от жизни? – закричал на него Рамон. – Трахать все, что движется? Жрать наркоту? Рисовать свои картины и прожигать свое время, которого ты даже не замечаешь?

Огюстин серьезно посмотрел на него, помолчал немного, встал и пошел на кухню.

- Куда ты опять убегаешь, сукин сын? – заорал Рамон. – Почему ты все время уходишь от ответа на мои вопросы?

- Заткнись. – услышал Рамон с кухни тихий ответ Огюстина.

Вскоре он вышел к нему с подносом, но на подносе был не кофе, а лишь стакан с какой-то красной жидкостью.

- Что это? – тихо спросил Рамон, осматривая стакан безумными глазами.

Огюстин поставил поднос на столик и снова сел рядом.

- Это вишневый сок. Мой любимый. – спокойно ответил он. – Не желаю я тебе сейчас подавать кофе – ты не заслужил моего кофе. Пей и убирайся отсюда к черту. В моем доме ты больше не будешь находиться в этом состоянии. Никогда.

Рамон молчал и смотрел на стакан.

- Если тебе так это прям нужно – продолжал Огюстин. – выпей залпом и иди в лес, который неподалеку отсюда.

- Нет. – сокрушенно сказал Рамон. – я не могу один…

Огюстин поджал губы и произнес:

- Почему? Ты боишься самого себя?

Рамон уставился на Огюстина. Тот внимательно смотрел на него своими ярко-голубыми глазами и лишь хитро улыбался. У Рамона потекли слезы:

- Прости, Огюстин… - тихо сказал он. – наверное, мне лучше уйти.

И он встал с дивана и направился к выходу.

- Стой. – тихо окликнул его Огюстин, не вставая с дивана. – Вернись.

Рамон вернулся и сел рядом на диван.

Огюстин подсел рядом, обнял его и прижал к себе.

- Бедный мой… - тихо сказал он. – Тебя терзает отчаяние, ты не можешь осознать, что с тобой происходит…

Рамон поднял на него глаза, полные печали и горя:

- Может быть, ты знаешь? – ехидно, сквозь слезы пробормотал он.

Огюстин улыбнулся и встал с дивана.

- Ты так безумен, Рамон.   – сказал Огюстин, подошел к бару достал бутылку того же виски и налил себе в тот же стакан. – что ты с собой делаешь, посмотри на себя!

Рамон молчал.

- Ты извел себя глупыми мыслями, делами, догадками… - сказал он и отхлебнул глоток. – Вчера ты ощутил вкус жизни, и теперь ты пребываешь в состоянии «после». Я называю это «послевкусием», когда весь этот вкус растекается по твоему телу, душе, ты его ощущаешь, он тебя пронзает. Сейчас ты стоишь перед выбором – принять ли тебе все то, что увидел и ощутил, или забыть, как страшный сон. Тебя сковывают твои бытовые проблемы, твое окружение, стереотипы, которыми ты себя обставил.

Огюстин сел перед Рамоном в позу лотоса, поставив перед собой на ковер стакан с виски и соединив ладони.

- Не знаю, что это такое, можешь называть это как хочешь. – ответил Рамон и встал с дивана. – Прости, что потревожил тебя. Мне не стоило приезжать. Просто…

Рамон осекся и посмотрел на Огюстина.

- Просто… что? – спросил тот.

Рамон вздохнул:

- Я подумал, что ты сможешь мне помочь. – безнадежно ответил он. – Но ты, видимо, не в состоянии меня понять.

Огюстин расхохотался:

- Ха-ха! Сядь уже, не скачи! Я единственный сейчас в этом мире, кто способен по-настоящему тебя понять.

Рамон покачал головой и присел на подлокотник дивана.

- И почему все так любят это слово – «понимать»? – возмущенно спросил Огюстин. – когда же уже вы поймете, что важнее человека чувствовать!

Рамон снова вздохнул и ничего не ответил.

- Послевкусие… - продолжал Огюстин и уставился куда-то вдаль. – Это такое безумное ощущение. Когда ты что-то распробовал, и вот оно в тебе, оживает! Оно в тебе начинает циркулировать! Знаешь, я недавно понял, что человек в первые секунды после оргазма готов абсолютно на все! Абсолютно! В состоянии послевкусия, мы пребываем в блаженной эйфории и именно в этот момент мы по-настоящему счастливы.

Рамон пристально смотрел на Огюстина.

- Все постоянно ищут это «счастье»!   - восторженно произнес Пелье. - Спрашивают в процессе всяких пьяных разговоров, что же это такое? Безусловно, каждый видит его по-своему. А ведь все так просто! Именно самое острое ощущение счастья, самый что ни на есть главный вкус счастья – нет, это не оргазм, а именно сам процесс спада после него. Оргазм – это лишь ты ударяешься головой об небо, а послевкусие – это, когда ты летаешь…

Рамон лишь опустил голову и сказал:

- Мне в жизни чего-то не хватает… Но я не могу понять, чего конкретно…

Огюстин улыбнулся:

- Да всего тебе хватает! Главное, научись правильно использовать то, что имеешь. И не забывай это ценить.

- А чего в твоей жизни произошло, ты же не всегда был таким? – поинтересовался Рамон.

Тот лишь встал с ковра, взял пустой бокал и пошел на кухню, чтобы помыть его.

- Ничего не произошло. – послышался из кухни голос Огюстина. – Абсолютно ничего. И я стал таким.

- Ты наркоман. – холодно произнес Рамон, встал с подлокотника и вошел на кухню, где Огюстин, стоя у раковины, мыл стакан.

- Нет, Рамон, - возразил он. – в данном случае, среди нас двоих наркоманом являешься ты.

- Неправда. – ответил Рамон. – вчера был мой первый раз… И я все понял.

- Отнюдь! – воскликнул Огюстин и тихо спросил, поставив в сушилку стакан, - если ты все понял, скажи мне, зачем ты хочешь этого еще? С какой целью?

Рамон задумался и ответил:

- Мне просто необходимо сейчас это состояние.

- Для чего?

- Чтобы забыться в чем-то другом.

Огюстин расхохотался и вернулся в гостиную, за ним последовал и Рамон.

- Чего ты ржешь? – разозлился Рамон.

- Ни хера ты не понял. – резко перестав смеяться, серьезно сказал Огюстин.

- А что я должен был понять? – закричал Рамон. – хочешь сказать, что эта дрянь дает тебе новые мозги? Постоянный стояк? Или она тебе помогает, когда ты рисуешь свое дерьмо?

Лицо Огюстина резко побелело и глаза наполнились ненавистью.

- Ты глупое ничтожество и сраный кайфожор! – процедил он сквозь зубы и тихо добавил. – Убирайся из моего дома.

Рамон развернулся, подошел к журнальному столу, взял стакан с «волшебным» напитком, и залпом его осушил. Затем подошел к Огюстину и, глядя в глаза, сказал:

- Я знаю, что это ты их всех убил. И, более, чем уверен, что смерть моего отца тоже как-то связана с тобой.

- У тебя паранойя, Флавьер. – лишь усмехнулся в лицо ему Огюстин. – Катись отсюда к черту. И смотри, не обосрись от страха…

В глазах Рамона уже все поплыло, он решил, что сейчас готов принять это состояние наедине с самим собой. Он вышел из дома, хотел было сесть за руль, но в последний момент тело само потащилось в лес. Ворота были открыты.

Колени слабели, голова почему-то загудела, послышались какие-то странные звуки – не то шуршания, не то скрипы. Едва зайдя в лес, на него обрушились страшные тени, а деревья ему казались живыми и злыми, мерещилось, будто они хотят схватить его своими ветками и придушить. Птицы, пролетающие мимо, казались ему жирными хищными насекомыми, готовые наброситься на него и сожрать. И вот наконец, Огюстин, который одел кеды и вышел вслед за ним.

- Как ощущения? – заговорил, как показалось Рамону, Огюстин страшным загробным голосом.

- Аааа..! – вскричал, обезумевший от испуга, Рамон и побежал в чащу.

Но, вскоре, Огюстин его догнал.

- Забудь обо всем, что ты когда-либо знал. – несколько раз повторил Огюстин Рамону, глядя в глаза и тряся за плечи.

Голубые глаза Огюстина сверкали и готовы были вонзиться в Рамона, как ему мерещилось.

Вся земля, будто бы, содрогнулась и на его обрушилась темнота.

«Я умираю… Вот и все…». – мелькнула последняя мысль Рамона, перед тем как он лишился сознания.

*

Рамон очнулся голый в спальне Огюстина – было снова темно. Он сразу же подскочил к стулу, где лежали его вещи и нащупал в кармане пиджака мобильник, чтобы проверить не звонила ли Даяна. Ни от кого пропущенных звонков не было…

Он встал и, даже не одеваясь, вышел в гостиную. Посреди комнаты стоял мальберт и рядом с ним, на высокой табуретке, сидел воодушевленный Огюстин Пелье в рабочем перепачканном халате.

- Ну наконец-то. – сказал он и встал с табуретки. – Месье Флавьер, помнится мы с вами обговаривали одно условие – извольте его выполнить.

- Ты о чем? – хриплым голосом отозвался Рамон и медленно зашагал в сторону Огюстина.

- Пожалуйста, лягте на диван и смотрите на меня. Там лежит лед, прикройте, пожалуйста свои причиндалы. Но, исключительно, в зоне бедер. Все остальное оставьте открытым.

К своему собственному удивлению и отчаянию, Рамон послушался его и сделал все как он сказал. Лег на диван, изящно накинув на бедра мягкий плед.

Огюстин сосредоточился и начал рисовать.

- Меня дома ждет жена, давай только быстро. – сказал Рамон, ложась по-удобнее.

- Она не ждет тебя. – тихо и холодно ответил Огюстин. – Сегодня как раз тот самый день, когда тебе не  надо на работу и никто тебя не ждет дома, Рамон… А сейчас лежи и не шевелись. И смотри четко на меня.

Слова Огюстина показались Рамону очередным бредом, и он не уделил им внимания. Так он пролежал около полутора часа. А Огюстин внимательно разглядывал его и лишь только водил кистью по холсту.

Наконец, Огюстин нанес последние штрихи и встал с табуретки.

- А теперь забирай свое барахло и уходи. – отрезал Огюстин и пошел в ванную мыть руки.

Рамон встал с дивана, подошел к мальберту и увидел рисунок.

На картине был изображен обнаженный мужчина, лежащий на диване, который стоял в пустыне. Глаза его были безумны и ничего не выражали. На песке, около дивана, лежало красивое блюдце с  человеческим окровавленным сердцем. А на небе, слева на картине, были видны проблески грозы, хотя само небо на переднем плане представляло собой красивый розовый закат. Внизу, под картиной было подписано красивый почерком «Послевкусие» и подпись Огюстина Пелье.

- Что ты с ним будешь делать? – спросил громко Рамон.

- Не знаю. – раздался голос Огюстина из ванны. – Может, дома повешу, может продам.

Рамон поднялся в спальню, оделся и вышел из дома. Ворота, по-прежнему, оставались открытыми. Он сел в машину, выехал со двора и в полной прострации, направился в сторону дома. Времени было 23.15, и его очень удивляло, что Даяна ему не звонит.

Доехав до дома, он посмотрел в окна своей квартиры – свет нигде не горел.

«Спит наверное, бедняжка…»  - подумал Рамон и зашел в подъезд.

Он тихо зашел в квартиру и тут же ударился о дверь не закрытого шкафа в прихожей. Включив свет, он обнаружил, что вся обувь на полу, полках, вся одежда в шкафу, принадлежащая Даяне, отсутствует…

Рамон похолодел от ужаса и вбежал в квартиру.

- Даяна! Даяна…! – зачем-то кричал он, обегая всю квартиру и судорожно открывая все шкафы – ничего, что принадлежало Даяне, здесь не было.

Рамон затрясся от страха и зашел на кухню, включил свет… И замер в шоке.

На кухонном столе лежали несколько фотографий, на которых было отчетливо видно, как голый Рамон трахает азиатку. Каждая фотография – новая поза. Рядом с фотографиями лежала записка:

« Я думаю, тебе не стоит больше терпеть меня в своей жизни. То, что ты сделал, непростительно. Ненавижу и презираю тебя. Прощай. »

- Нет… Нет!!! НЕЕЕЕТ!!!!!!!! – заорал Рамон на всю квартиру и сполз по стене, задыхаясь в рыданиях и отчаянии.

«Это все сон» - шептал он самому себе. – «Страшный, долгий, мучительный сон…»

Так он сидел и повторял себе это еще очень-очень долго.

Но это был не сон.

11.

Прошла неделя.

Рамон сидел в парке, около своего дома, небритый и убитый горем, и курил, уставившись куда-то вдаль. Маме о том, что случилось, он так и не рассказал. В течении всей этой недели она ему названивала, но он не брал трубку. Наконец, после сотого ее звонка, он поднял трубку и сказал:

- Мы не приедем. Не звони пока. Все нормально.

И повесил трубку. Но Жанетт все равно продолжала звонить. Тогда Рамон просто ставил ее звонки на беззвучный режим и не обращал на них внимание.

Он сидел на лавке, курил и размышлял о том, что он наделал со своей жизнью. После того, как все это произошло, сначала ему хотелось вернуться в дом к Огюстину и убить его, за то, что он так подло с ним поступил. Но потом он подумал еще раз, и решил, что Огюстин не виноват – Рамон сам развязал эту игру с ним. И проиграл. Его предупреждали.

Ярко светило солнце, по цветущему парку гуляли люди…

Он сидел, курил и размышлял. Вдруг зазвонил мобильный телефон. Рамон уже было подумал, что это очередной звонок от матери и хотел уже по привычке поставить беззвучный режим, но тут он увидел, что звонок был… от Марка.

- Дружище, как ты? – заботливо спросил он.

- Никак. – равнодушно ответил Рамон. – Что тебе нужно?

- У нас кое-что произошло… - взволнованно заговорил Марк. - Ты еще не уехал из города?

Рамон лишь хмыкнул:

- Мне это безразлично. – печально ответил Рамон и хотел уже повесить трубку.

- Послушай, Рамон! – воскликнул в трубке Марк. – вчера, на том же самом месте был найден пятый труп, мужчины! В его животе торчал нож….

- И что? – беззаботно спросил Рамон. – Мне-то что с того? Я у вас больше не работаю, ищите убийцу сами, как хотите…

- Послушай же, Рамон! – закричал Марк. – Мы установили его личность, его звали Альберт Канари, 45 лет, не женат, жил один… Сегодня была экспертиза, и его отпечатки пальцев на 70% совпали с теми отпечатками, которые были на телах тех четырех предыдущих жертв, Рамон! А на рукоятке его ножа, который был воткнут ему в пузо, исключительно его отпечатки…

- Что?... – нахмурил брови Рамон и привстал с лавки. – Ты хочешь сказать, что…

Марк выдохнул:

- Да, Рамон! Мы нашли убийцу! – торжественно восклицал в трубке Марк. - Это он! Это он их всех убил.

- И вчера он решил убить себя? – с подозрением спросил Рамон.

Марк немного замялся с ответом.

- Он убил твоего отца, Рамон! – наконец сказал он.

- Ничего не понимаю… - недоумевал Рамон. - Что это вообще за человек был?

- Про него мало удалось нарыть информации. – ответил Марк. – Год назад, Альберт был выписан из лечебницы – сам угадай, какой. Очередной психопат… Странно, что его выпустили.

- Но зачем он покончил с собой? – удивленно спросил Рамон.

- Ты меня спрашиваешь? – раздраженно ответил Марк. – когда умрешь, спросишь на том свете у него у самого. Я к тому это все говорю, что если все же передумаешь уезжать, Гастон сказал, ты можешь вернуться. Дело завтра будут закрывать. Наш отдел наградят…

- Идите вы все к черту… - прошипел Рамон, повесил трубку и направился в сторону дома.

Он шел и плакал. Теперь он знал… Он все знал… Но что-то внутри не давало ему во все это поверить.

- Месье Флавьер! – окликнул его знакомый женский голос, откуда-то позади.

Рамон обернулся и увидел Лину. На ней был светлый плащ, а до самых колен было натянуто красивое облегающее черное платье. Волосы были ее собраны в аккуратный пучок, а на ногах были длинные сапоги на высоком остром каблуке. Она смотрела на него и печально улыбалась, держа в одной руке красивое женское портмоне, а в другой тоненькую сигаретку.

- Что вы хотите? – немного напрягшись, спросил Рамон.

- Я хочу вам кое-что сказать. – ответила она и затянулась. – Может, посидим где-нибудь?

Рамон лишь пожал плечами, она взяла его под руку и они пошли в ближайшее кафе.

Кафе «Кунжут» было тихим и уютным, играла спокойная музыка.

Официант подал им обоим по чашке каппучино, улыбнулся и отошел. В заведении почти не было народу.

Лина достала из пачки новую сигарету и закурила.

- Вы слишком много курите. – заметил Рамон и обнял горячую чашку ладонями.

- Возможно. – отозвалась Лина.

Сделав пару затяжек и отхлебнув кофе, она сказала:

- Вероятно, вы злитесь на Огюстина, за то, что он так с вами поступил…

- Нет. – оборвал ее Рамон. – я не злюсь. В том, что случилось, виноват я сам.

Лина выпустила колечко:

- Но ведь Огюстин сдал вас вашей жене! И, как я понимаю, разрушил вашу семью! Вас это никак не трогает?

- Свою семью я разрушил сам, связавшись с вами. – тихо ответил Рамон. – И Огюстин лишь проучил меня.

- Какой вы однако, оказывается, благородный и добропорядочный! – рассмеялась Лина. – а вы все еще считаете Огюстина убийцей?

- Нет.- сокрушенно ответил Рамон и отхлебнул немного кофе. – Вчера мою люди нашли убийцу….

- И кто же это оказался?   - с интересом спросила Лина и снова глубоко затянулась.

Рамон пожал плечами:

- Какой-то мужик…

- Неужели? – ехидно сказала она. – И как же, он сам пришел и сдался?

Рамон напрягся и пристально посмотрел на Лину:

- Нет… - осторожно сказал он. – его нашли мертвым.

-  То есть как? – удивленно спросила она. – Почему они решили, что этот мертвец – убийца?

- Его отпечатки пальцев совпали с отпечатками на теле тех четырех жертв, включая и одно моего… знакомого.   – медленно ответил Рамон, почему-то чувствуя какой-то подвох.   – в моем отделе заключили, что убийцей был он.

- А кто же тогда убил его? – поинтересовалась Лина.

- Он убил себя сам,- ответил Рамон. – пырнул себя в живот. На рукоятке ножа нашли только его отпечатки.

И тут Лина рассмеялась. Смеялась она долго, от этого смеха Рамону стало как-то не по себе…

- Что с вами, Лина? – озабоченно спросил Рамон.

Лина еле-еле успокоилась и произнесла:

- Да так, ничего… Ха-ха! Как смешно получилось! Неужели убийце стало стыдно, и он раскаялся, и, дабы искупив свою вину, решил покончить с собой?

- Видимо, так… - аккуратно ответил Рамон. – на самом деле, мне, если честно , слабо в это верится…

- Да ясное дело, что нет!! – вдруг грозно воскликнула на все Кафе Лина, взглянув на Рамона бешеными глазами и хлопнув ладонью по столу, так, что затряслись все чашки.

Все посетители и официанты мигом повернули голову к их столику.

- В смысле…? – тихо спросил Рамон, стыдливо озираясь.

Лина села прямо, положила ногу на ногу, затянулась и сказала:

- Альберт был ублюдком. Он заслужил смерти. То, что он сделал с теми людьми, непростительно.

Рамон был ошарашен таким заявлением.

- То есть вы… все знали?

Лина усмехнулась:

- Конечно, знала. – гордо сказала она и добавила: -  Я сама, лично положила конец всему этому дерьму.

Рамон был в шоке.

- Что? Что вы хотите этим сказать? – заикаясь, спросил он.

- Он лежал в одной палате с Огюстином. – начала она. – Вел он себя как избалованное отчаявшееся говно, постоянно лез к Огюстину, постоянно портил его картины, пока того не было в палате… Он завидовал ему, его таланту и красоте, месье Флавьер. Три года назад я познакомилась с Огюстином и сделала все необходимое, чтобы его выписали. Абсолютно все…

У Рамона моментально возникла картина, как Лина отсасывает у доктора Гольдмана в его кабинете…

- Огюстина выписали под мою ответственность, с условием, что каждый месяц он будет приходить на обследования, Альберта же оставили…   - продолжала она. - Когда Огюстин собирал свои вещи, тот сидел на своей кровати, издавал какие-то странные мычания и лишь зло смотрел на него. Огюстину некуда было пойти. Сам он сирота, тот случай в универмаге произошел в тот день, когда он покинул приют и осознал, что перед ним жестокий мир и у него в этом мире нет ни одного человека, близкого ему.

Рамон слушал все это и руки его дрожали от волнения.

- Он 7 лет провел в лечебнице, а доктор Гольдман смог втереться ему в доверие. Все это время Огюстин читал полезные книги и познавал самого себя. Стал рисовать. Три года назад в кабинете у Гольдмана мы с ним познакомились. Он сразу же меня заинтересовал.

- Почему вы посещали Гольдмана, какая у вас была проблема? – спросил Рамон.

- Я была потеряна, - тихо ответила Лина, немного подумав. – так же, как и Огюстин. Я каждый день была в окружении разных людей, но все равно чувствовала себя среди них одинокой и несчастной. Я решила посещать психиатра, чтобы он помог мне разобраться в причине моего одиночества. Потому, что я так больше не могла. Пару раз даже хотела свести счеты с жизнью…

Она немного помолчала, потушила сигарету в пепельнице и отхлебнула кофе.

- И спас меня от одиночества не столько Гольдман, сколько Огюстин. Я поняла, что это мой человек. Что он мне очень нужен, а я нужна ему. Долгое время я навещала его, мы гуляли, разговаривали. И однажды он нарисовал меня…

- Я видел. – признался Рамон.

- Я была его первым шедевром. – восторженно прошептала Лина. - А он, в свою очередь, был моей лучшей скульптурой.

- Скульптура стоит у вас в квартире?

- Нет… - тихо ответила Лина. – Вскоре, когда Огюстина уже выписали и он какое-то время жил у меня, я нашла в себе силы показать ему ее. Огюстин увидел ее и устроил мне скандал, заявив, что я не имела права его «заключать в такие оковы», во всяком случае, в моем творении он увидел именно это. Скульптура очень напоминала «Давида» Микеланджело, те же жесты, та же поза… И он выбросил ее с балкона. Она разбилась вдребезги…Я целый месяц с ним не разговаривала. Но потом мы помирились. А картину со мной я разрешила ему оставить, потому что он молил меня не портить и не сжигать ее, в отместку за то, что разрушил мой шедевр. Мой лучший…

- Он поступил нечестно с вами! – заметил Рамон и отхлебнул кофе. Затем достал из куртки пачку сигарет, вытащил одну и закурил.

Лина улыбнулась:

-  Мне кажется, она, на самом деле, ему очень понравилась... У Огюстина бывает, порой, такое, что он разрушает то, чем восхищается. К сожалению, это произошло и с вами. Но он не хотел вас уничтожать. Он хотел лишь, чтобы вы стали его другом, так как он очень проникся вами. У него нет друзей мужчин. А вы всё не верили ему… Я, до последних сил, держала его в узде, уговаривала его дать вам шанс. Но под конец, когда вы на крыше заявили, что сделаете все, чтобы посадить его, он разозлился. И вы за это поплатились. А я ведь предупреждала вас…

- К чему было это все? – воскликнул отчаянно Рамон. – к чему был весь этот балаган?

- А кстати, ваш отец… - вдруг произнесла Лина. – Найти его не составляло труда. Мы договорились с ним о встрече. Я узнала, что он, с целью вас шантажировать, собирает информацию о той вашей Бонни, которая «совершила самоубийство» много лет назад  …

- Значит вы… - перебил ее Рамон, с каменным лицом. – вы и про это все знали?

- Конечно. – улыбнулась Лина. – Мы с Огюстином пробили вас досконально. И про Бонни, и про липовый протокол, закрытое наглухо дело вашим начальником Фредериком Гастоном… Мы узнали о вас все, месье Флавьер. Нам же нужно было понять, с кем мы имеем дело. Полицейские – это своеобразные люди, с ними надо быть осторожнее…

- Это вы убили моего отца?! – грозно спросил Рамон.

- Нет.   – спокойно ответила Лина и отвернулась.   - Его тоже убил Альберт Канари. Я подстроила им встречу на той аллее. Альберт был гомофобом. Собственно, это основная причина, почему он убил того гея, помните? Причем убил жестоко. Все убийства его были жестокими и хладнокровными…  Я  «случайно» встретилась Альбертом на улице и подговорила его убить Карена, соврав ему, что ваш отец гей и указав конкретное место и время, где он будет стоять. Однако Альберт поступил с ним гораздо ласковее, чем с остальными жертвами. Вашего отца он лишь ударил кирпичом и отпинал.  

- Как же вы так «случайно» с ним встретились? – с подозрением спросил Рамон.

- А вот так. – дьявольски улыбнулась Лина. -  Как я уже говорила, я его вычислила и постоянно за ним присматривала. После того, как его выпустили, ему удалось сделать липовые права на вождение. Начал «бомбить» на дорогах. Один раз он даже подвозил домой Огюстина. Позавчера ночью, он снова приехал на ту аллею, где происходили все эти убийства. Мимо шла молоденькая девушка, видимо с рок-концерта. Она была одета во все кожаное, в короткой юбке , ярко накрашенная. Он пошел за ней, я, сидевшая в машине, резко вышла и пошла следом. Тут он прибавил шаг, уже почти настиг ее, вытащил из плаща свой нож и занес его над ней…

Она замолчала и посмотрела прямо в глаза Рамону.

- Что же было дальше?

- Я убила его. На мне были кожаные перчатки. Я вовремя подбежала, оттолкнула вперед ту девочку, обхватила его вооруженную руку своей рукой и занесла несколько ударов ему по животу. Девушка в ужасе убежала. Она не разглядела моего лица. Рядом никого не было. Я аккуратно положила его на землю  и ушла.

Лина самодовольно посмотрела на Рамона. Тот пребывал в недоумении и не верил своим ушам.

- Но вы… - начал было Рамон.

- Что я?– перебила его Лина.   – вы хотите знать, как я его вычислила и почему ничего не сказала полиции?

Рамон медленно кивнул.

- А черт меня знает… - немного задумавшись, ответила она. – я решила, что от вас мало толку, что вам понадобятся доказательства и тому подобное. А я Альберта знала уже давно. И решила действовать сама…

- Но зачем вы это сделали с моим отцом? – грозно спросил Рамон. – вы решили поиграть в Бога?

Лина серьезно посмотрела на Рамона.

- Я всего лишь хотела помочь вам. – тихо ответила она. – Сознайтесь, вы же сами мечтали убить его? Я всего лишь исполняла ваши желания.

- Вы знали, что это Канари убивает всех этих людей и ничего не сделали? – с ужасом в голосе спросил Рамон.

Лина закурила новую сигарету:

- Я узнала, что это он убийца только после того, как Альберт убил того гея. Я хотела его остановить. Но мне нужно было разобраться с вашим отцом. И я все это придумала.

- Вы ненормальная. – сказал Рамон и встал из-за стола. – для вас человеческая жизнь ничего не стоит!

- Нет. – возразила Лина и улыбнулась. – Альберт совершал все эти убийства с целью оклеветать Огюстина. Он все это тщательно спланировал, когда его выписали. Он, видимо понял, что жизнь его ничтожна – и решил, что ее дальнейшей остаток он посвятит уничтожению Огюстина.

Лина продолжала рассказывать и все так же улыбалась.

- Безусловно, он бы мог попросту убить Огюстина! Но, согласитесь, это бы было слишком просто и его смерть не принесла бы удовольствия Альберту. Он хотел, чтобы Огюстин страдал… И ради этого был готов убивать ни в чем не повинных людей. Это для него человеческая жизнь ничего не стоит. А я всего лишь хотела вам помочь. Мы оба с Огюстином хотели.

Рамон вздохнул и закрыл лицо руками.

- Боже… - лишь тихо произнес он.   – это какой-то бред…

Лина, как ни в чем не бывало, глубоко затянулась и посмотрела в окно.

- Боюсь, Огюстин больше не захочет вас видеть. – немного печально произнесла она. – Он разочарован в  вас, скорее всего ваше с ним общение больше не продолжится.

- Я заслужил это… - тихо сказал Рамон. – я был настолько самоуверен, настолько был одержим мыслью о том, что убийца это  Огюстин, что напрочь забыл про всё… Про доверие, про…

- В вашу защиту я лишь могу сказать только одно. – с серьезным лицом произнесла Лина. – Огюстин вел с вами игру, и вы, как самый обычный человек, находящийся в неведении, лишь следовали его правилам. Скажите честно – вам понравился Огюстин?

Рамон молчал.

- Да. – наконец сказал он и посмотрел вдаль. – Я в восторге от него.

Лина заулыбалась, затушила сигарету, вытащила из сумочки несколько купюр и положила на стол.

- Мне пора, месье Флавьер. – сказала он, собираясь. - Берегите себя.

- Как, вы уже уходите?... – растерянно спросил Рамон, вставая из-за стола. – Но как же…

- Что?

Рамон молчал и не знал, что ей сказать. Он просто не хотел, чтобы в эту самую минуту Лина его покинула.

- Мне правда надо идти, месье Рамон. – сказала она и погладила его плечо. – не могу вам обещать, что мы еще встретимся с вами. Постарайтесь обо всем забыть и жить дальше…

И она подошла к нему и  поцеловала его в губы.

-  Прощайте… - прошептала она и быстро ушла.

Рамон остался один. Он сел за стол и еще долго сидел. Кофе успел остыть.

Наконец он расплатился, вышел из кафе и побрел пешком в сторону дома, порог которого он так и не пересек.

Адрес он помнил наизусть. Рамон подошел к обшарпанной двери квартиры и позвонил в звонок.

Дверь открыла старая тучная женщина в потертом домашнем халате, лицо ее было измученным и понурым. Едва увидев его – а лицо его она запомнила на всю жизнь – она тут же покраснела и глаза налились ненавистью.

- Вы…? – с ужасом прошипела она.

Рамон упал на колени, припал лицом к ее животу и разрыдался.

- Простите меня….! – сквозь слезы шептал он. – Это я виноват в ее смерти, я во всем виноват... Пожалуйста… Простите меня, ради Бога…

Женщина лишь молчала и не знала, куда себя деть. Из глаз ее вдруг потекли слезы.

Это была мать Бонни.

**

Рамон все-таки вернулся на работу. Гастон восстановил его, и жизнь пошла дальше своим чередом. Прошло много времени с тех пор, как произошла та история с Огюстином, но Рамон по-прежнему часто вспоминал его и Лину.

После долгой мольбы и обещаний искупить свою вину, Рамон все-таки смог добиться того, что Даяна вернулась к нему. Однако, Рамон еще долго ощущал, насколько она стала холодна с ним, и те теплые отношения, и та забота уже были в прошлом. И Рамон еще долго пытался вернуть ее доверие и любовь, делая для этого все возможное.

Однажды утром Марк принес в кабинет Рамона газету.

- На, полюбуйся! – с улыбкой до ушей сказал он. – Кажется, наши друзья покинули этот мир…

Рамон взял в руки газету. На первой странице газеты красовалась большая фотография, где были изображены останки сгоревшего особняка и работники службы спасения, разбирающие развалины. По некоторым остаткам здания, Рамон узнал дом Огюстина.

Над фотографией был заголовок : «Известный талантливый художник и выдающаяся модель погибли при пожаре».

Далее описывались предположения и рассуждения экспертов. Информация о найденных двух обугленных телах в доме… Причина пожара - короткое замыкание… Поджог исключен…

Новость заставила Рамона похолодеть. Он поднял глаза на Марка и вопросительно посмотрел на него.

- Мне даже их жалко немного… - протянул Марк. – такой талант погорел. Может, на том свете у них будет больше ценителей их искусства?

Рамон лишь опустил глаза и печально улыбнулся.

- Вряд ли… - прошептал Рамон. – Им там будет не до этого…

И он с нежностью взглянул на их совместную фотографию с Даяной, которая стояла у него столе.

А потом Рамон посмотрел в окно и лишь тихо вздохнул, улыбнувшись.

Вдруг в кабинет вошел с серьезным лицом Гастон, держа в руках что-то плоское и большое, прикрытое тряпкой.

- Рамон, - осторожно начал он. – тут эксперты нашли кое-что в сгоревшем доме Пелье и прислали это нам… ты не о чем не хочешь мне рассказать?

Рамон похолодел.

Гастон снял тряпку. Это была та самая картина. Картина, на которой был изображен Рамон, голый, лежа на диване. А внизу было написано «Послевкусие» и рядом подпись Огюстина Пелье, ее автора.

*

В темной комнате мотеля, на большой квадратной постели,   мужчина и женщина занимались любовью. Кровать была усыпана лепестками лилий, а из радиоприемника, что стоял на тумбочке рядом, лился божественный голос Майси Грэй с песней “Real Love”.   Страсть, с которой эти люди любили друг друга, была бесконечна, а поцелуи, которыми они осыпали тела друг друга, были горячее адского пламени. Их наслаждению не было предела, и любовь, которая зарождалась в их соитии, была вселенской…

Любовь, которой любуются Боги.

К о н  е ц