Тюремный роман. Из сборника Секс роман

Глава 1

Ослепительное полуденное солнце. Внутренний двор специальной тюрьмы повы-шенной строгости нагрет как исполинская духовка. Казалось, сам воздух пропитался жар-кими лучами. Каменный мешок глухих стен сто на сто футов, усеянный крупным гравием, стальные ворота, нагретые так, что на них можно было жарить яичницу.

Пронзительно заскрипев ворота открылись, и во двор въехал тюремный автомобиль-фургон. Рослый охранник с черными от пота подмышками, сопя и отдуваясь, вылез из ка-бины. Чертыхаясь, он подошел к задней дверце, и отомкнул замок.

- Приехали. Ну, шлюшки, вылезайте и построились!

Из фургона одна за другой вылезли четыре девушки. Руки каждой были заведены за спину и скованы наручниками, на босых ногах блестели ножные кандалы. Звеня кандала-ми по гравию, девушки выстроились в шеренгу. Все они стояли низко опустив головы, и тяжело дыша от жары. Трое суток в фургоне, трое суток издевательств и унижений сло-мили их волю, и сейчас они были готовы на что угодно, только бы избавиться от конвои-ров и хоть на мгновение попасть в прохладу.

Первой стояла высокая смуглая девушка по имени Ивонна. Черные, как смоль воло-сы, сейчас грязно-серого цвета, были забиты пылью. На Ивонне была футболка, разорван-ная спереди почти до пупа, и обтягивающие округлую попку, джинсовые шорты. Второй была Мадлен. Стройная и белокурая, Мадлен была в легком, цветастом платье без рука-вов. Совсем молоденькая, шестнадцатилетняя Лиза стояла и тихо плакала. На Лизе была короткая юбочка и топик, причем последний был задран так, что девичьи груди девушки, увенчанные острыми сосочками, были обнажены. Наконец последней стояла красивая женщина лет тридцати пяти. Она единственная была в чулках, теперь грязных и рваных. На женщине было очень красивое серебристое платье. Она единственная не сказала своим товаркам по несчастью свое имя, и девушки прозвали ее "аристократкой".

Охранник удалился в помещение тюрьмы, оставив девушек стоять на солнцепеке. Немилосердное солнце обжигало руки и ноги, в горле пересохло. Особенно страдала Лиза, так как жгучие лучи жгли ее нежные груди.

Прошел час. Дыхание девушек стало прерывистым, едкий пот заливал глаза. Нако-нец заскрипел гравий и появился охранник. Насмешливо оглядев заключенных, он произ-нес:

- Ну что, леди! Пошли за мной, вас там уже заждались.

Подталкиваемые охранником, девушки прошли в "приемную". Холодный кафель-ный пол, тихо гудит кондиционер. Из-за массивного стола встала высокая, фигуристая женщина в форме. Гладко зачесанные волосы, холодный взгляд. На поясе форменной юб-ки наручники и резиновая дубинка. Женщина внимательно оглядела выстроившихся возле стенки девушек и повернулась к охраннику.

- Вот, мэм, принимайте четырех цыпочек. Все в целости и сохранности.

- Хм, что в целости – вижу. А вот насчет сохранности…

- Не, мы только так, побаловались слегка!

"Вот козел!" – подумала Лиза. Она помнила, как трое охранников изнасиловали Ивонну прямо на глазах остальных девушек.

- Ладно, вот вам накладная, можете идти.

Дождавшись, пока охранник покинет помещение "приемной", женщина поверну-лась к осужденным.

- Итак! Леди, вы находитесь в тюрьме повышенной строгости. Запомните раз и на-всегда! Вы здесь никто и ничто! С вами могут делать все, что угодно! Любые приказания персонала тюрьмы должны выполняться беспрекословно!! Малейшее неповиновение бу-дет очень строго наказываться, вплоть до смертной казни в исключительных случаях. Яс-но?! И не забывайте – на время вашего заключения вы лишены всех гражданских прав! Я понятно выразилась? Прекрасно, молчание – знак согласия! Я заместитель начальника тюрьмы. Можете называть меня - Госпожа Эльза! И не забывайте при обращении добав-лять "мэм"!

Госпожа Эльза подошла к столу и нажала на звонок. В открывшуюся дверь вошел молодой человек в форме надзирателя.

- Луис, снимите с них кандалы и наручники.

Кивнув головой, Луис стал снимать оковы с заключенных. При этом сначала он снимал ножные кандалы, затем, разгибаясь, проводил рукой по ногам девушек. Дойдя до Лизы, и сняв с нее кандалы, он приподнял ее юбочку и погладил девичьи ягодицы, при-крытые тонкими трусиками. От неожиданности, Лиза вздрогнула и попыталась увернуть-ся, но тут послышался голос Госпожи:

- Стой смирно, не дергайся!

Лиза замерла. К счастью, Луис не стал больше ее лапать и, сняв наручники, пере-шел к "аристократке". Наконец оковы были сняты со всех девушек. Те немедленно стали разминать затекшие руки, а Лиза первым делом одернула топик.

- Спасибо, Луис. Пока можете быть свободным. Ну а теперь познакомимся побли-же. Я буду вас называть, а вы подходите ко мне!

Госпожа Эльза взяла со стола первое дело.

- Так, Ивонна Суарес. 25 лет… рост… вес. 4 года тюрьмы за торговлю наркотика-ми. Угу, ясно. Раздевайся!

Ивонна молча стянула футболку. Ее полные груди с ярко-красными, крупными со-сками были в синяках. Палец Госпожи Эльзы уперся в один из них:

- Что это?!

- ….

- Я спрашиваю, что это?!!!

- Охранники.

- МЭМ !!!!

- Охранники, мэм.

- Насиловали?

- Да, мэм.

- Сколько их было?

- Трое, мэм.

- Ясно, ладно, продолжай. Ну, что вылупилась?! Догола раздевайся!

Слегка покраснев, Ивонна стянула шорты. Под ними оказались черные, атласные трусики. Вздохнув, девушка взялась за резинку, и последний клочок одежды упал к ее но-гам. У Ивонны были красивые округлые бедра, тонкая, гибкая талия. Лобок покрывала густая черная "шерстка". Стыдясь своей наготы, Ивонна низко опустила голову, и при-крыла руками низ живота. Тут же раздался резкий окрик:

- Ну, голову поднять! Руки за голову! Быстро!

Вздрогнув, Ивонна завела руки за голову и высоко вздернула подбородок. От этого ее груди приподнялись и уставились сосками на Госпожу Эльзу. Та удовлетворенно улыбнулась:

- Встать в строй, рук не опускать! Так, следующая. Мадлен Уотерс, 23 года, 3 года за торговлю краденым! – Госпожа Эльза подняла голову, - ну, чего стоишь? Ко мне! Раз-девайся!

Нехотя Мадлен потянула платье через голову. Под платьем на ней были голубые лифчик и трусики. Заведя руки за спину, девушка расстегнула застежку лифчика и броси-ла тот на пол. На удивление груди у Мадлен оказались совсем маленькими, девчачьими с которыми резко контрастировали крупные набухшие соски коричневого цвета. Сняв тру-сики, Мадлен, не дожидаясь приказа, высоко подняла голову, и завела руки за нее. Волосы на лобке почти отсутствовали, поэтому отчетливо выделялись чуть припухлые половые губки.

- Та-а-ак! Значит, краденым торгуете, мисс! Или уже миссис?

- Я не виновна! Это все подстроили, чтобы…

- Стоп, стоп, милая леди! Ты хочешь сказать, что наше правосудие плохое? Тебя, бедную такую, несправедливо осудили?!

- Да, это так!

- МЭМ !!!

- Это так и есть, мэм!

- Угм! А ну-ка, наклонись! Ладони на колени, живо!

Удивленно посмотрев на Госпожу Эльзу, Мадлен приняла требуемую позу. Де-вушка стояла согнувшись, слегка оттопырив свою попку. Госпожа Эльза взяла со стола гибкий, пластиковый стек. Обойдя заключенную со спины, она с силой хлестнула стеком по ягодицам Мадлен. Девушка взвизгнула. Тут же последовал второй удар, после которо-го Мадлен с криком рухнула на колени. Третий пришелся по спине скорчившейся девуш-ки. Госпожа Эльза взмахнула в четвертый раз, но тут раздался крик наказуемой:

- Не надо! Прошу! Не надо! Я виновна, я признаю, я…

- Хм, хорошо! Думаю, урок пойдет тебе впрок. Запомните вы, сучки, здесь неви-новна только я! Ясно вам!!! Встать, в строй! Следующая!

Лиза на ватных ногах подошла к Госпоже. Жестокая расправа над Мадлен перепу-гала ее до смерти.

- Так. Лиза Маккарти, 16 лет…рост, вес. 2 года за кражу! Раздевайся!

Глядя на госпожу Эльзу, как кролик на удава, Лиза быстро стянула топик, расстег-нула и стащила юбку и, наконец, сняла трусики. Заведя руки за голову, и высоко вздернув подбородок, она стояла, чуть дыша от страха.   На её, еще по детски угловатом теле, выде-лялись упругие груди второго номера с острыми розовыми сосочками. Треугольник русых волос покрывал лобок девушки. Госпожа Эльза похотливо рассматривала это невинное существо, волею судьбы занесенное к ней в тюрьму.

- Хм, красивенькая! Целка?

- Я не понимаю…

- С мужиками, говорю, спала?

- ….?

- Вот глупая! Девственница, спрашиваю!

- Да, мэм, - щеки Лизы покрыл румянец.

- Ладно, становись в строй. Следующая!

"Аристократка" до этого с презрением наблюдавшая за "знакомством" вышла из строя. Глаза Эльзы впились в тонкое лицо заключенной.

- Та-а-ак, что тут у нас? Опачки, ни черта себе! Маргарита Буше, графиня Бовэ, 28 лет! Находится в предварительном заключении по обвинению в убийстве своего мужа, Мишеля Буше! Марго, это ты?!!

- Да, Эльза, как видишь это я!

- ГОСПОЖА ЭЛЬЗА!!! Что-ж, раздевайся!

- Но Эльза, я не….

- Заткнись и раздевайся, живо!!! Запомни, мы не в пансионате! Или хлыста захоте-ла? Живо, говорю!!

Как в замедленном кино Маргарита Буше стала стаскивать с себя чулки. Затем по-следовало платье, когда-то красивого серебристого цвета, а теперь грязное и пыльное. Под платьем была умопомрачительно короткая кружевная сорочка, едва прикрывавшая пыш-ные груди молодой женщины, и такие же кружевные трусики. Маргарита умоляюще по-смотрела на госпожу Эльзу:

- Эльза…госпожа Эльза, разреши…те мне оставить хоть белье, …мэм.

Эльза вплотную подошла к Маргарите.

- А помнишь, как ты отвергла мои ухаживания? Там, в пансионате! Ты сказала, что я тебе не ровня и трахалась со всеми породистыми сучками, только не со мной. А ведь я тебя боготворила! Помнишь?! Так вот, теперь мой черед смеяться! Снимай с себя все, или я тебя лично выпорю до полусмерти! Ну!!!

Опустив голову, Маргарита молча стащила сорочку и трусики. Кусая губы, она за-вела руки за голову. Эльза с насмешкой следила, как обнажается ее бывшая подруга. Про-тянув руку, она помяла налитые груди, погладила твердые соски.

- Ишь ты, какие дойки ты наела! Слушай! А может из тебя личную рабыню сде-лать? Пойдешь ко мне в рабыни?! Чего молчишь? А ну, на колени! Ладони на пол, лицо прижать к рукам, живо!!!

Вздрогнув от окрика, Маргарита опустилась на колени. Приняв требуемую позу, она напоминала молящуюся, причем верхней точкой была ее попка. Эльза взмахнула сте-ком. Со свистом тот врезался прямо меж ягодиц заключенной. Гибкий прут обвил про-межность Маргариты и кончиком хлестнул по клитору. От вспышки страшной боли, та закричала и, скорчившись, рухнула на бок.

- Ну, как тебе ударчик, - насмешливо спросила Эльза. – И поверь, это только цве-точки!

- Знаешь, - уже шепотом, наклонившись, спросила Эльза. – Почему тебя сюда на-правили? Теперь так часто делают. Понимаешь, только здесь официально разрешены до-просы с пристрастием, то бишь – пытки! Это делают, чтобы выбить признание! И поверь мне, уж из тебя я выбью все, что надо! Ладно, чего разлеглась, встать! В строй!

С трудом Марго встала в строй. Девушки с ужасом наблюдали за происходившим. Если у кого из них еще были какие-то иллюзии, то жестокая расправа с Маргаритой эти иллюзии уничтожила.

- Ну что, детки! Все всё поняли? Ну и умницы! Сейчас в парикмахерскую, затем клеймение и в душ. Все вновь прибывшие проходят карантин. Там вас научат уму-разуму. А вот и Луис. Луис оставляю вас с ними. Как закончите, эту, - палец Эльзы уперся в Мар-гариту, - в допросную камеру и позовёте меня.

С этими словами госпожа Эльза покинула приемную, унося с собой "дела" заклю-ченных.

Глава 2

Тюрьма повышенной строгости была создана как альтернатива больших сроков за-ключения. Чем давать, скажем, двадцать лет, подумали в правительстве, лучше дать пять, но таких лет, что у осужденного навсегда отпала охота нарушать закон. Поэтому срок за-ключения в данном "исправительном" заведении хоть и зависел от тяжести преступления, однако не превышал десяти лет. Тюрьма делилась на две части – мужскую и женскую. Особенно тяжкими условия были для женщин, тем более, что по новому закону в сюда разрешили помещать девушек начиная с шестнадцати лет. Основной особенностью было то, что на все время нахождения в тюрьме, заключенные лишались всех гражданских прав. То есть, если в остальных тюрьмах пытки и телесные наказания были запрещены, то здесь нет, чем персонал тюрьмы с удовольствием и занимался. За малейшую провинность, женщин и особенно молоденьких девушек, жестоко наказывали, причем зачастую эти провинности выдумывались надзирателями. Вот таким было это "милое" заведение.

Дверь за госпожой Эльзой с лязгом закрылась. Луис повернулся к шеренге обнажен-ных девушек. Те стояли, закрывшись руками, насколько это было возможно. Криво ус-мехнувшись, надзиратель осведомился:

- А кто вам, сучки, разрешал опускать руки? Хлыста захотели, так это мы мигом! А ну, руки за голову, подбородки выше поднять!

Всхлипывая, Лиза выполнила приказ Луиса. Стоять голой перед незнакомым муж-чиной, да еще в такой бесстыдной позе, было ужасно. Щеки девушки налились пунцом, на длинных ресницах дрожали слезинки. Чтобы хоть как-то оградить себя от этого позора, она крепко зажмурила глаза. И вдруг ее грудей коснулась мужская рука. Эта рука стала гладить ее соски, затем скользнула вниз по животу и прикоснулась к её нижним губкам. Памятуя жестокое обращение с Мадлен, Лиза стояла, не шелохнувшись, только покрепче стиснула зубы.

Довольный послушанием девушки, Луис ласково потрепал ее по щеке.

- Ладно, руки можете опустить. Следуйте за мной, парикмахер заждался. Ха! Ха!

Девушки гуськом двинулись за надзирателем. Выйдя из "приемной", они оказались в длинном коридоре с довольно тусклым освещением. По обе стороны коридора были рас-положены двери, некоторые из которых были приоткрыты. Проходя мимо, девушки виде-ли сидящих в кабинетах людей, большей частью в форме надзирателей. Корпус, в кото-рый их привезли, считался административным, и в нем помещались все службы тюремно-го комплекса.

Идя голой по коридору, Лиза ловила насмешливые и похотливые взгляды, сидевших в кабинетах служащих. Наконец коридор закончился, девушки вслед за Луисом прошли через дверь в торце коридора, и очутились в просторной комнате. Посередине находилось кресло, напоминающее зубоврачебное, только с короткой спинкой. Возле кресла стояла тучная женщина в форме. Про нее можно было сказать, что форма шла ей, как корове сед-ло. Женщина оглядела заключенных и спросила зычным голосом:

- Что, привел новеньких?

- Привет, Сара. Да, четыре новенькие шлюшки!

- Не ругайся, не по божески это!

- Да ладно, через месяц ни одной дырки неразработанной не останется! Ха! Ха!

- Тьфу, на тебя! Так девочки, кто первый стричься? Не бойтесь, это не больно.

Девушки молча стояли. Не дождавшись добровольца, Луис подтолкнул Ивонну. Са-ра взяла девушку под локоть и усадила в кресло. Короткая спинка кресла доходила до ло-паток. Ноги, широко раздвинув до боли в суставах, кожаными ремнями пристегнули к двум металлическим стойкам. Сара завела руки девушки за спинку, и ловко защелкнула на запястьях наручники.

- Это чтобы ты не дергалась, - потрепала она Ивонну по голове. – Щас прическу бу-дем наводить.

Распятая девушка тяжело дышала. Распахнутые ноги позволяли любоваться слегка полуоткрытой киской. В руке Сары застрекотала машинка для стрижки, и иссиня-черные локоны усеяли кафельный пол. Закончив стрижку, Сара смахнула остатки волос с головы Ивонны. Короткая мальчишеская прическа, несмотря ни на что, очень шла девушке. Опять застрекотала машинка – Сара брила лобок осужденной. Сбрив все волосы в про-межности, она намазала лобок и губы дурно пахнущей желтой мазью. Затем отвязала Ивонну и помогла той выбраться из кресла.

- Не трогай руками, - предупредила Сара. – Это депилирующий крем. Через полчаса твоя киска будет гладкой, как у новорожденной. Следующая…

Сидя в кресле с широко раздвинутыми ногами, Лиза не смогла сдержать слез, когда ее длинные волосы, которыми она так гордилась, стали падать на пол.

Через полчаса все девушки были "подстрижены", и Луис повел их в душевую.

Душевая комната представляла собой маленькое квадратное помещение, вдоль од-ной из стен которого, шла труба с торчащими разбрызгивателями. По команде, девушки встали к трубе, и Луис открыл вентиль. Упругие струи теплой воды ударили в стоящих девушек. Лиза с удовольствием смывала с себя едкий пот и грязь, воспользовавшись кус-ком хозяйственного мыла, лежащего на маленькой полке. Смыв желтую мазь, покрывав-шую её лобок, она обнаружила, что Сара не врала. Лобок и вся промежность были глад-кими, без единого волоска.

Убедившись, что девушки вымылись, Луис закрыл кран, и подошел у Ивонне. Вы-тащив из кармана наручники, он с усмешкой велел последней:

- Ну-ка, руки вперед, милашка.

Защелкнув на тонких запястьях девушки стальные браслеты, он поднял ее руки вверх, и зацепил цепочку наручников за торчащий из стены крюк. Отступив на шаг, Луис с удовольствием оглядел стоящую у стены голую девушку, с высоко поднятыми руками и вздернутой вверх грудью. Ивонна и остальные девушки с недоумением смотрели на над-зирателя. Однако скоро все стало ясно. Луис поманил Маргариту, и когда та подошла, сказал:

- Слышал я, ты у нас крупный специалист по женской любви? Говорят в пансионате ты трахалась, как кошка! Ну-ка, покажи нам сеанс лесби! Видишь сучку? Сделай так, что-бы она кончила! Не сможешь, выпорю обеих прямо здесь!

Маргарита с ужасом смотрела на ухмыляющуюся физиономию Луиса. Заниматься любовью здесь?!!! И дело было не в том, что Ивонна была прикована к стене. В пансиона-те она частенько связывала своих любовниц и любила ласкать их, когда те были обездви-жены. НО! Заниматься любовью на глазах у этого похотливого мерзавца!!! Тут ее мысли были прерваны громким щелчком. Это Луис вытащил из-за пояса короткий хлыст, и громко щелкнул им в воздухе.

- Ну, что застыла?! Мало от Эльзы досталось? Так я добавлю!!

Низко опустив голову,   Маргарита подошла к Ивонне. Подняв руки, она стала по-глаживать её груди, слегка пощипывая соски. Те тут же отозвались на умелые прикосно-вения, затвердев и слегка набухнув. Наклонив голову, Маргарита взяла один сосок в рот и стала его посасывать, одновременно поглаживая пальцами, половые губки. Продолжая ласкать Ивонну, Маргарита почувствовала, как увлажнилась расщелина девушки, а дыха-ние стало прерывистым. Не отрываясь от тела Ивонны, Марго опустилась на колени, и ее дыхание окутало набухшие большие губы. Упругий язычок коснулся напрягшегося кли-тора, вызвав у стоящей девушки сладострастный стон. Маргарита стала интенсивно лас-кать киску Ивонны, то посасывая клитор, то проводя языком по влажным губкам. Умелые ласки делали свое дело, и спустя пять минут Ивонна содрогалась в бурном оргазме.

Лиза зачарованно следила за происходившим. Впервые в жизни она увидела, как кончает женщина. В душе она чувствовала странную истому, и где-то в глубине сознания промелькнула мысль, что жаль, не её Луис выбрал для представления.

- Браво, браво! Да, ты прирожденная шлюха! Надо будет тобой заняться! Потом, по-сле того, как с тобой развлечется Эльза! Ха! Ха! Ха! Так, ладно, идите за мной, - Луис, от-стегнув Ивонну, направился к выходу.

Следуя за ним, девушки оказались в небольшой комнате, где уже стояла вездесущая Сара. На столе перед ней лежала куча овальных бирок с номерами и стальными колечка-ми, толстый гроссбух и клещи, странной формы, напоминающие дырокол.

- Так, давай первую, - что-то помечая в гроссбухе, проворковала Сара.

Луис завел руки Ивонны за спину и защелкнул наручники. Затем подвел девушку к стоящему рядом со столом, табурету. Сара взяла клещи и сказала Ивонне:

- Так, милая. Поставь правую ногу на табурет. Вот так, хорошо. Теперь не дергайся, будет больно, терпи! Луис, придержи её.

Зайдя со спины, Луис крепко стиснул локти заключенной. Сара пальцами оттянула одну из нижних губок. Раздался щелчок и у Ивонны вырвался крик. В ее нежной губке было пробито аккуратное отверстие! Взяв номерок, Сара продела пружинное колечко сквозь плоть девушки. Щелчок! И между ног Ивонны закачалась бирка с личным номером заключенной. Сара быстро протерла вокруг кольца спиртом, и велела Луису отпустить девушку. Тот снял наручники и велел девушке встать у стены. Инстинктивно, та потяну-лась к промежности, но тут раздался окрик Сары:

- Не трогай, пусть подживет! Ну-ка, руки за голову, ноги на ширину плеч! И запом-ните, не пытайтесь его снять! За это полагается двадцать плетей и месяц карцера! Сле-дующая!

Далее история повторилась с Мадлен. Та стиснула зубы и ни звуком не выдала своих ощущений. Когда все закончилось, Сара насмешливо шлепнула ее по заду:

- Ишь ты, какая гордая! Ну, ну! Только не перестарайся! Следующая!

Наступил черед Лизы. Дрожа от страха, она поставила ногу на табуретку, Луис так сжал её локти, что они соприкоснулись. Лиза почувствовала чужие пальцы на своих губ-ках, затем раздался щелчок, и вспышка острой боли в паху. На какое-то мгновение, она потеряла сознание, а когда пришла в себя, почувствовала что-то чужеродное и тяжелое. Бирка оказалась довольно увесистой.

После "клеймения" Маргариты Луис повел троих девушек в спецкорпус. Марго же осталась с Сарой дожидаться его возвращения.

Глава 3

Чтобы попасть в спецкорпус, девушкам пришлось пересечь внутренний двор тюрь-мы. Идти босиком по острому гравию было очень неудобно, к тому же, Луис запретил им опускать руки, и они шли, охватив ладонями затылки.

Войдя в здание спецкорпуса, девушки спустились в подвальное помещение, и попа-ли в небольшую комнатку, где сидели два надзирателя. Это была караульная. Посередине комнаты стоял низкий, широкий стол.

Один из надзирателей поднялся со стула. Поздоровавшись с Луисом, он вниматель-но оглядел голых девушек, стоящих перед ним.

- Ну-с, леди, давайте знакомиться. Меня зовут Джон, это Билли. Вы, как и все ново-прибывшие в нашу замечательную тюрьму, должны пройти карантин. Содержание здесь гораздо строже, чем в самой тюрьме! Карантин длится две недели. На все это время вы будете лишены одежды. Помимо этого обязательными являются наручники и кляпы. Яс-но? Билл, отведи эту черненькую в пятую камеру. А я займусь этими двумя.

Само карантинное помещение представляло коридор, по обе стороны которого на-ходились шесть одиночных камер. Передней стенки камеры не имели, их заменяла сталь-ная решетка от пола до потолка. В камере был деревянный топчан и нечто напоминающее унитаз в углу.

Заведя Лизу в камеру, и велев ей "никуда не уходить", Джон повел Мадлен в сосед-нюю камеру. Оставшись одна, Лиза осмотрела свое новое "жилище". На стенах были раз-вешены листы картона с "Правилами поведения в тюрьме повышенной строгости". Листов было много, и они занимали все три стены камеры.

- Оглядываешься, - раздался голос Джона. – Правильно делаешь. Все эти правила надо выучить наизусть, иначе карантин может быть продлен еще на две недели. Так, ну а теперь оденемся?

Джон завел руки Лизы за спину и защелкнул на запястьях наручники.

- Запомни! Наручники снимаются три раза в день. Утром, во время завтрака, днем, в обед и вечером. Все остальное время их ношение обязательно! Теперь открой рот.

Лиза покорно открыла свой маленький ротик. Тут же в него был вставлен шаровой кляп, состоящий из красного пластикового шара и прикрепленных к нему кожаных ре-мешков. Поместив шар за зубами девушки, Джон затянул ремешки у нее на затылке, пол-ностью лишив Лизу возможности сказать хоть слово.

- Кляп тоже вынимается три раза в день, как и наручники. Это приучит тебя к мол-чанию, а оно как говорят "золото"! Ха! Ха! Но, - Джон понизил голос, - если ты будешь хорошей девочкой, будут поблажки! Усекла, - и надзиратель погладил ее груди.

* * *

Потянулись однообразные дни. Утром, в восемь часов, девушек будил звонок. Затем надзиратели разносили завтрак – два гамбургера и кружка горячего кофе. На время, пока девушки ели, наручники и кляпы снимались. Кстати, это было время, когда можно было сходить в туалет "по большому". На завтрак полагалось полчаса, затем наручники и кляпы занимали свои места. Обед был в два часа дня. Чаще всего давали бобовую похлебку, и маисовую кашу с беконом. Еще на час девушки были освобождены от оков. И, наконец, вечером, в семь часов – ужин. Все остальное время девушки должны были проводить в изучении "устава" и "благочестивых" размышлениях.

Через несколько дней Лиза почувствовала, что привыкает к наготе, и уже не так стесняется надзирателей. Наручники, в принципе, тоже не доставляли особых неудобств. Единственно, что было неприятно, так это кляп.

Камера, в которой находилась Ивонна, была как раз напротив ее собственной. И вот однажды, после ужина, Лиза увидела, как Джон зашел в камеру, и что-то стал говорить Ивонне. Та выслушала, и кивнула головой. Джон вытащил кляп и, подхватив девушку под локоть, вывел её из камеры. Потупившись, Ивонна последовала за надзирателем.

Вернулась Ивонна, в сопровождении Билла, рано утром. Вид у девушки был изму-ченный, и она как-то странно ставила ноги. Но больше всего Лизу удивил тот факт, что Ивонне не стали вставлять кляп, а руки сковали спереди! Девушка была в недоумении, пока как-то в камеру к ней не зашел Джон.

Он зашел ближе к ужину. Подойдя вплотную к Лизе, Джон кончиками пальцев кос-нулся её сосков.

- Ты я вижу, уже заметила, как подфартило Ивонне? Хочешь тоже быть без кляпа, и с руками, связанными спереди?

Не имея возможности говорить, Лиза сделала вопросительные глаза.

- Ну, для этого надо быть послушной девочкой. Ну, ты понимаешь? Ты уже доста-точно взрослая, чтобы понять, ЧТО от тебя нужно двум мужчинам! – пальцы Джона силь-нее сжали упругие холмики грудей.

- Кстати, говорят ты еще девочка! Тем более, пора становиться женщиной! – Джон одной рукой обнял девушку, а другую положил ей на низ живота.

Лиза вывернулась всем телом, и отскочила в угол камеры. Девушка с ненавистью посмотрела на Джона. Поймав ее взгляд, тот ухмыльнулся:

- Ладно, подумай до утра. Но я бы на твоем месте, согласился бы!

Решетка с лязгом захлопнулась.

Почти всю ночь Лиза не спала. Девушка понимала, что надзиратели могут взять её и силой, если она будет артачиться, но согласиться самой у нее не было сил. Заснула несча-стная только под утро, и во сне она убегала от двух мужиков в форме надзирателей.

Утром, после завтрака, в камеру зашли сразу оба – Джон и Билли. Билли схватил Ли-зу за локти, а Джон с усмешкой спросил:

- Ну, что надумала, красавица? Не хочешь?!! Вот как!! Слушай, Билл, может ей за-жимчики присобачить? А, как думаешь? А вечерком спросим еще разок!

- Давай, почему и нет!

Джон вытащил из кармана два стальных зажима для бумаг. Это были треугольные зажимы из отожженной стали, очень тугие. Схватив девушку за сосок, Джон поместил его между упругих элементов, и отпустил руку. Зажим больно, ох как больно, впился в неж-ную плоть. Через минуту второй зажим красовался на другом соске. Опытный, Джон за-щемил самые кончики сосков, там, где они наиболее чувствительны. Хохотнув, надзира-тели покинули камеру, оставив Лизу наедине со своей болью.

Это оказалось настоящей пыткой. Уже через полчаса, Лиза не могла думать ни о чем, кроме своих сосков. Боль проникла в каждую клеточку ее тела, заполонила собой все мысли девушки. Снять зажимы не представлялось никакой возможности. Что бы Лиза не пробовала делать – думать, читать "устав", ходить или лежать – боль в сосках не отпуска-ла. Не выдержав такого истязания, несчастная девушка расплакалась. Постепенно все её мысли свелись к одному – снять зажимы! Еще через два часа, Лиза была готова на все ра-ди этого. Но ни Джона, ни Билла не было видно, а позвать их мешал кляп!

Обеда ей не дали, когда перед ужином Джон и Билли зашли в камеру, Лиза броси-лась перед ними на колени, жалобно мыча.

- Ха, Билли, наверно девочка что-то хочет нам сказать? Давай вынем кляп, послуша-ем.

- По… пожалуйста! Я…я все сделаю, что хотите, только снимите…умоляю!

- Да мы от тебя ничего и не хотим! Это ты должна хотеть и просить нас! Ну, мы ждем! - Билли включил диктофон.

- Я… Я прошу…я… пожалуйста возьмите меня… я прошу трахнуть меня. Я хочу стать женщиной… будьте моими первыми мужчинами…ТОЛЬКО СНИМИТЕ ЧЕРТОВЫ ЗАЖИМЫ!!!

- Записал, Билл?

- Угу.

- Прекрасно! Вот видишь, никакого насилия, она сама попросила нас ЭТО сделать!

- Ерунда все это! Отымели бы её и не спрашивали!

- Не скажи! Береженого бог бережет!

С этими словами Джон наконец-то снял ужасные зажимы с сосков Лизы. От перене-сенного напряжения, девушка неожиданно для надзирателей разразилась бурными рыда-ниями. Слегка растерявшись, Джон обнял Лизу за плечи и вытирал её заплаканное лицо.

- Ну, ну, успокойся, все позади. Согласилась бы сразу, не страдала бы! Ну, пойдем, - с этими словами он вывел шатающуюся девушку из камеры.

Пройдя по коридору, Лиза оказалась в караульной комнате. С нее сняли наручники и дали полотенце – вытереть слезы. Тем временем надзиратели не спеша раздевались. Ос-тавшись в трусах, Джон подвел Лизу к столу, стоящему в центре помещения, и уложил ее на спину. Руки девушки связали в запястьях и, заведя за голову, крепко прикрутили к стальному кольцу. Затем широко развели ноги, согнули их слегка в коленях, и пристегну-ли к ножкам стола. Лиза оказалась распятой на столе. Ухмыляясь, Билли подложил ей под ягодицы твердую подушку, и смазал увлажняющим кремом слегка разошедшиеся в сто-рону половые губы девушки и вход во влагалище.

- Ну что, Джонни, она готова! Кто первый?

- Хм, предлагаю разыграть её в карты. В очко! Ты как, согласен?

- Сдавай!

Джон сдал карты.

- Сколько?

- У меня восемнадцать!

- Ха, а у меня девятнадцать!

- Ладно, тебе повезло! Ну, давай, трахни её!!

Джон подошел к разложенной на столе девушке и снял трусы. Лиза со странным чувством страха и восхищения смотрела на вздыбленный член надзирателя. Закрыв глаза, она чувствовала, как жесткие пальцы ласкали ее изболевшиеся соски, затем её губок кос-нулось что-то горячее и твердое. Это "что-то" двинулось в нее, растягивая её нежную ды-рочку все больше и больше пока не уперлось в девственную преграду. Джон нажал по-сильнее, и Лиза почувствовала, как внутри нее что-то лопнуло, причинив довольно силь-ную боль. Девушка застонала, но Джон одним толчком вогнал свой член в девственно уз-кое влагалище. Не обращая внимания на извивающуюся под ним Лизу, он начал делать возвратно-поступательные движения своим орудием. Лиза чувствовала, как набухает этот горячий поршень. С каждым толчком из её горла вырывались хриплые стоны. Джон уско-рил темп, и через минуту со сладострастным стоном излил свое семя на живот Лизы.

- Блин, как хорошо! Эх, жаль нельзя кончать в неё!

- Это почему?

- Эх ты, деревня! А забеременеет она! Тебе это надо? То-то! Ладно, я готов, можешь приступать ко второму акту! Ха! Ха! Ха!

Только через час, полностью насытившись, надзиратели отвели измученную девуш-ку обратно в камеру. Кляп действительно вставлять не стали, да и руки сковали спереди. Ласково потрепав Лизу по щеке, Джон сказал:

- Ну. вот и все! А ты боялась! Поздравляю, теперь ты женщина. Отдохни, а завтра продолжим, ведь твои попка и ротик еще девственны, не так ли?

Лязгнула решетка и изнасилованная девушка замерла в темноте.

Глава 4

Дверь за Луисом и девушками закрылась. Маргарита затравлено оглянулась, и встретила сочувствующий взгляд Сары.

- Чем же ты, милая, нашей фурии не угодила? – тихим голосом спросила та.

Маргарита пожала плечами:

- Когда-то вместе воспитывались в одном пансионате. Вот она и вспоминает про-шлое.

- Говорят, ты мужа кокнула? – и, заметив недоуменный взгляд Маргариты, Сара ус-мехнулась. – Да про тебя все уже всем известно. Ваши дела то пришли еще позавчера!

- Как?! Значит, Эльза знала…

- Конечно знала. Только она у нас артистка, любит представления устраивать!

Маргарита мрачно промолчала. Если Эльза заранее все знала, значит, рассчитывать на снисхождение не приходилось.

Да, вот ты и влипла, Марго! Черт, надо же было нарваться на эту суку! Как я её последний раз назвала? Там, в пансионате… А, вспомнила! "Уродливым быдлом" – вот как! Ну, теперь держись, она мне это припомнит, как пить дать!

- Так что, насчет мужика-то? – голос Сары прервал её воспоминания.

- Я не убивала! Это все подстроено!!

- Да? Знаешь, ты мне нравишься, поэтому дам тебе совет – признайся во всем! По-верь, это будет лучше всего, да и от пыток избавишься.

- А что здесь, правда, пытают?!

- Это называется допрос четвертой степени. Что, однако, не меняет его сути.

Маргарита только хотела поподробнее расспросить Сару, но тут открылась дверь, и в комнату вошел Луис.

- Ну что, птичка, пошли! Сейчас петь будешь. Ха! Ха! Ха!

Руки Маргариты завели за спину и сковали наручниками. Вся дрожа, она последова-ла за Луисом, лишь благодарно кивнув Саре.

Камера для допросов размещалась в спецкорпусе. Идя по залитому солнцем, внут-реннему двору тюрьмы, Маргарита с ужасом думала о предстоящих испытаниях. При-знаться, значило обречь себя в лучшем случае на пожизненное заключение, а в худшем на смертную казнь. Причем о казнях в этом "учреждении" ходили самые мрачные слухи. По-говаривали, что электрический стул, это "цветочки" по сравнению со способами, практи-ковавшимися здесь. С другой стороны, она жутко, до дрожи в коленях, боялась пыток.

Зайдя в спецкорпус, Луис повел осужденную вниз, в подвальное помещение. Имен-но там располагалась "камера для проведения допросов четвертой степени" – так офици-ально она именовалась. По сути же, это была самая настоящая камера пыток.

Луис с трудом отворил массивную дверь. "Это, чтобы криков не было слышно" – до-гадалась Марго. Посередине стояло кресло, сваренное из толстых прутьев. Под низким потолком висела электрическая лебедка с массивной цепью, заканчивавшейся стальным крюком. У стены стояла скамья со специальными зажимами для рук и ног. Тут же на низ-ком столике были разложены плети, розги, хлысты и кнуты. В одном углу стояло что-то наподобие козлов, с треугольной доской, острием вверх. Несколько подобных досок были прислонены к стене. На стенах были развешаны разнообразные кандалы, наручники, рас-порки для ног и колодки для рук.

Луис подвел почти бессознательную женщину под лебедку, и нажал на кнопку. Цепь с крюком поехала  вниз. Зацепив крюк за цепочку наручников, надзиратель ласково осве-домился:

- Ну, как тебе наша комнатка?! Как видишь, средств убеждения здесь хватает. Так что тебя ждет "увлекательный" разговор с Эльзой.

Луис нажал выключатель, и цепь вместе с руками Маргариты поползла вверх. До-бившись того, что женщина стояла максимально согнувшись и еле касалась пальцами по-ла, он остановил лебедку. Затем закрепил на лодыжках жертвы распорку так, что ноги Маргариты оказались широко разведены. Подойдя вплотную, Луис помял отвисшие груди молодой женщины.

- Да! Ну и дойки! Прям как у коровы. Ха! Ха! Ха! А ****енка ничего, плотненькая. Слышь ты, коровища! Ты рожала или еще нет?

- Нет, - хрипло прошептала Маргарита.

- Хм, это хорошо! Трахнуть тебя, что ли?! У меня еще не было благородных сучек! Чего молчишь? Трахнуть тебя, спрашиваю! – Луис с силой дернул за сосок.

- Ай!

- Чего, "ай"? – еще рывок, теперь уже за другой сосок.

- Не надо! Больно! Если хотите, изнасилуйте, только не дергайте…

- Ну, если вы не против, мадам!

Маргарита почувствовала, как твердый мужской член уперся в нее. Одним толчком, Луис вогнал свой орган в распяленную женщину.

- Развлекаешься? – раздался голос госпожи Эльзы. – Продолжай, не стесняйся. Хочу посмотреть, как мою бывшую одноклассницу насилуют.

Осклабясь, тот продолжать делать фрикции. Маргарита сгорала от стыда. Быть изна-силованной на глазах Эльзы! Это было ужасно!

- Ладно, хватит! Потом добьешь! А то у нас много дел!

Луис, недовольно ворча, выдернул член из Маргариты. Застегнув штаны, он спро-сил:

- Помощь нужна, или сами управитесь?

- Помоги усадить ее на стул, и можешь идти.

С Маргариты сняли распорку и опустили руки. Бедная женщина стояла багровая от стыда, низко опустив глаза. Палачи подхватили ее под руки и потащили к креслу.

Усадив Марго на решетчатое сиденье, Луис завел её руки за спинку, и стянул сталь-ными браслетами локти несчастной. От этого полные груди Маргариты выпятились впе-ред и визуально стали еще больше. Затем ей развели ноги и пристегнули к двум столбикам по обе стороны кресла. Удовлетворенно потрепав Марго по щеке, госпожа Эльза велела Луису покинуть камеру.

Дождавшись, пока последний закроет за собой дверь, она повернулась к Марго:

- Ну-с, приступим! Маргарита Буше, вы обвиняетесь убийстве своего мужа, Мишеля Буше. Напоминаю, что в случае признания вас виновной, вам грозит смертная казнь или пожизненное заключение. Последнее может быть заменено десятью годами в данной тюрьме, но только в случае вашего добровольного признания и глубокого раскаяния.

- Эльза, брось! Ты прекрасно понимаешь, что я никого не убивала!

- Хм! Да, я это знаю! И знаешь почему? Да у тебя кишка тонка, кого-либо убить! НО! Мне нужно ТВОЕ ПРИЗНАНИЕ!

- Я никого не убивала!

- Так! Подследственная отказывается признаваться! Отлично!

Улыбнувшись, госпожа Эльза подкатила к креслу столик со стоящим на нем каким-то электрическим аппаратом. От аппарата отходили три провода с зажимами "крокодил".

- Знаешь, ЧТО это такое? Это "правдоискатель"! Он заставляет говорить всю правду, или то, что должно быть правдой!

Маргарита остановившимся взором наблюдала за приближающимся  к её груди за-жимом.

- Видишь, Луис тебя немного разогрел, и твои соски слегка набухли. Это очень нам поможет, - с этими словами Эльза ухватив Марго за сосок, нацепила на него "крокодил".

Маргарита глухо застонала. Чтобы не заорать во весь голос от жестокой боли, прон-зившей её нежную плоть, женщина закусила себе губу.

- Терпишь? Молодец, терпи, терпи, - и второй "крокодил" украсил другой сосок.

На глазах Марго тут же выступили, и заструились по щекам слезы. Жгучая боль, ох-ватившая кончики грудей была нестерпимой, но она понимала, что до "настоящей" было еще далеко.

- Так, а куда же поместить третий провод, а? Не подскажешь, - глумясь поинтересо-валась Эльза. – Можно на язык, но тогда ты не сможешь говорить! О! Я придумала. По-пробуем на клитор!

Раздвинув пальцами нижние губы Марго, Эльза сдавила зажимом нежный бугорок. У Маргариты невольно вырвался крик, когда острые зубья "крокодила" впились в её кли-тор.

- Превосходно! Ладно, ты посиди пока, а я покурю.

Опытная дознавательница, Эльза прекрасно знала, что начинать сразу пытку нецеле-сообразно. Жертва должна была немного привыкнуть к первой боли. И действительно, че-рез пять минут Маргарита немного успокоилась, её дыхание стало ровнее. Боль в истер-занных сосках и клиторе немного притупилась, и женщина открыла глаза.

- Ну, как тебе, удобно? – издевательски спросила Эльза. – Итак, повторяю вопрос. Как и когда вы убили Мишеля Буше?

- Да пошла ты… - хрипло выдавила Маргарита.

Усмехнувшись, Эльза щелкнула выключателем на приборе. Камеру огласил дикий крик истязуемой. Маргарите показалось, что на нее плеснули жидким огнем. Тело жен-щины выгнулось дугой, вытаращенные глаза чуть не вылезли из орбит. Несколько секунд Эльза наблюдала орущую Марго, затем выключила аппарат. Маргарита хрипя, рухнула в кресло. Несколько мгновений она только судорожно дышала, как рыба, выброшенная на лед. Наконец багровый туман перед глазами немного рассеялся, и Марго более-менее ос-мысленным взором посмотрела на свою мучительницу.

- Ну? Как тебе аппаратик? Знаешь, это я не на полную мощность поставила.

- Ты… сука…

- Гм, сука, говоришь? Что ж, немного увеличим напряжение, - и Эльза включила ап-парат.

Глядя на извивающуюся, вопящую во весь голос Маргариту, Эльза не спеша закури-ла. Постепенно крики женщины перешли в хрипы и, мотнув несколько раз головой, доп-рашиваемая потеряла сознание. Куря, Эльза рассматривала нагое тело бывшей однокласс-ницы. Соски налились кровью, и кажется, они вот-вот лопнут. Из полуоткрытого рта сте-кает тонкая струйка слюны. Клитор, жестко сдавленный челюстями зажимов, темно-багрового цвета. Удовлетворенная осмотром, Эльза пробормотала:

- Ну и видок! Ладно, пора будить мою милую подругу! Ага, сигарета подойдет!

С этими словами, мучительница прижала горящую сигарету к нижней полусфере ле-вой груди. Раздалось легкое шипение, затем мучительный стон и Маргарита открыла гла-за.

- Очухалась? Ну-с, продолжим, или как?

- Эльза…прошу… ради бога…. Я все… что хочешь…

- Так ты признаешься в убийстве?

- Да… что хочешь…только не надо!

- Вот и умница! Сейчас ты подпишешь признание, а затем я отведу тебя к себе. Там ты отдохнешь, и мы поговорим о твоем будущем!

Через полчаса из камеры пыток вышел Луис, таща на плече полубесчувственную, голую женщину. Следом шла госпожа Эльза, помахивая подписанным признанием.

Глава 5

По длинному, тюремному коридору, в сопровождении охранника, шли три девушки. Срок заключения Лизы, Мадлен и Ивонны в "карантине" закончился, и их вели в основ-ной корпус тюрьмы. На девушках были ярко оранжевые робы из грубой хлопчатобумаж-ной материи. Робы были унизительно коротки и едва прикрывали ягодицы и лобки заклю-ченных. Грубая ткань терлась о соски, тихо позвякивали бирки между ног. Ни бюстгаль-теров, ни трусиков заключенным не полагалось. На ногах девушек были напоминающие кроссовки, мягкие веревочные туфли на толстой кожаной подошве.

Эти две недели Лиза вспоминала с содроганием. На третий день её изнасиловали и лишили девственности двое охранников. Причем она сама "попросила" их об этом! Все последующие дни, охранники "трудились" над ней! "Готовили" её к "взрослой" жизни! Не осталось ни одного естественного отверстия, куда бы её не трахнули.

Помимо Лизы, охранники чаще всего "использовали" Ивонну. Зачастую девушки вдвоем "обслуживали" мерзавцев. Мадлен "вызывали" реже, зато её чаще других секли розгами за "строптивость".

Последняя ночь была особенно неприятной. Джон и Билли позвали еще двоих "сам-цов". Всех троих девушек насиловали до утра. Заставляли танцевать, ласкать друг друга на глазах похотливых гостей. Вернувшись в камеру, Лиза без сил рухнула на нары и забы-лась тревожным сном. Ближе к вечеру девушек разбудили, отвели в душ и выдали одежду.

* * *

Охранник лязгнул ключом в замке, отворил дверь в камеру и кивнул Лизе головой:

- Давай, проходи.

Немного пугливо, та переступила порог. Дверь захлопнулась, и Лиза осталась один на один со своими новыми товарками по несчастью.

Камера оказалась на удивление просторной. Вдоль стен стояли двухъярусные нары, застеленные коричневыми одеялами. Посередине стол, вокруг него скамейки. В дальнем углу унитаз и биде. Ближе к двери, торцом к стене, стояла короткая деревянная скамейка. Над ней на стене было смонтировано кольцо, на котором висел ремень с петлей на конце.

Всего в камере находилось девять заключенных, все молодые и довольно красивые. Все в оранжевых робах, все коротко стрижены. И сейчас они с интересом рассматривали новую сокамерницу. Наконец одна из них, высокая и смуглая девушка подошла к стоящей у двери Лизе.

- Ну, здравствуй. Как тебя зовут?

- Лиза.

- Красивое имя. Сколько лет?

- Шестнадцать…

- Хм, я вообще-то о сроке.

- А, два года.

- Хм, ладно. Я Паола, старшая в этой камере. Все, что скажу, ты должна выполнять, иначе, - Паола кивнула на скамейку. – Это для порки. Пойдем, познакомлю тебя и расска-жу о распорядке и правилах.

Знакомство прошло быстро, затем Паола подвела Лизу к нарам.

- Здесь, - кивок на верхнюю полку, - ты будешь спать. Запомни, спать обязательно голой, это часто проверяют. Если поймают в робе – десять розог. Теперь о распорядке. Подъем в семь утра, затем утренний туалет, приборка камеры и осмотр. До осмотра оде-ваться нельзя. Во время осмотра стоишь возле своих нар, ноги на ширине плеч, руки за головой. Затем завтрак и на работы. Тебе не повезло, завтра идем на ремонт дороги. Будет тяжело, но ты крепись. Если упадешь, обязательно выпорют или в карцер, что еще хуже. Ладно, я пригляжу за тобой. Работаем до двух часов, затем обед, час отдыха и опять рабо-таем до семи. Потом в душ, ужин и разбор "полетов".

- А что это такое?

- Разбор "полетов"? Ну, кто напортачил, или работал плохо, или еще что – на скамью и розгой по заднице!

Лиза мрачно промолчала. Картина вырисовывалась удручающая. Из задумчивости её вывел голос Паолы:

- Чё молчишь, задумалась?

- Извините.

- Да ладно, ничего! Слушай, а ты красивенькая! Ты когда-нибудь любовью с девуш-кой занималась?

- Да… только в карантине… я…

- Ясно! Эти два урода заставляли друг друга ласкать. Так?

- Да, - Лиза кивнула головой.

- Это не то! В-общем так, сегодня спишь со мной, ясно! Ну-ка подними робу, хочу на тебя посмотреть.

Лиза смущенно приподняла подол.

- Да повыше! Чего стесняешься? Чтобы грудки были видны!

Опустив глаза и закусив губу, Лиза задрала робу выше грудей.

Паола погладила девичьи упругие груди с нежно-розовыми столбиками сосков.

- Прелестные сисечки! Глянь, Джоана, молодые, но довольно крупные. А упругие-то какие! И щёлочка какая плотненькая, - указательный палец чуть раздвинул гладкие ниж-ние губки. – Да-а-а, боюсь, если комендант её увидит, будет она его "служаночкой".

Лиза недоуменно посмотрела на Паолу:

- Служаночкой?

- Да, так называют его рабынь.

- РАБЫНЬ?!!! Но ведь рабство давно запрещено!

- Милая! Запомни, ЗДЕСЬ не действуют законы государства! Здесь свои законы! Ладно, опусти робу, сейчас ужин принесут.

Буквально через пять минут дверь в камеру открылась, и вошли две девушки, несу-щие большой алюминиевый бак. Еще через несколько минут Лиза с аппетитом уминала тушеную картошку со свининой. Ели из одной тарелки на двоих с Паолой.

Поужинав, девушки разбрелись по камере. Кто-то забрался на нары, кто-то сидел за столом.

Через полчаса раздался голос Паолы:

- Так, живо в строй! Вечерняя проверка!

Девушки мгновенно выстроились в шеренгу. Лиза стала с краю, так как она была меньше всех по росту. Заложив руки за спину и слегка расставив ноги, девушки ждали проверяющего.

Проверяющим оказался старый знакомый Лизы – Луис. Его сопровождал маленький тщедушный человечек  с толстой тетрадью в руках. Маленького Дика, или просто Дика, заключенные девушки боялись больше всех! Боялись и ненавидели! Дик целыми днями слонялся по тюрьме, выискивая "правонарушения" со стороны осужденных. Вот и сейчас его лоснящаяся рожа сияла от предвкушаемого удовольствия. А самым большим удоволь-ствием для него было наблюдать, как секут девушек.

Луис внимательно осмотрел шеренгу заключенных и кивнул Паоле:

- Ко мне!

Девушка подбежала и вытянулась в струнку.

- Господин старший надзиратель, камера номер пять к проверке готова.

- Очень хорошо! Дик, у них есть замечания?

Дик, потирая руки, раскрыл тетрадь.

- Да, номер 3245! Неуважительное обращение к надзирателю. Грубиянка!

- Вот как! Номер 3245 ко мне!

Из шеренги вышла девушка лет двадцати пяти. Как вспомнила Лиза, её звали Мила. Стройная и немного хрупкая. Девушка встала на колени перед Луисом и завела руки за голову.

- Ты что же, Мила? Грубишь?

- Нет, господин старший надзиратель! Я просто не заметила надзирателя. Я…

- Помолчи! Заметила, не заметила! Ты что, хочешь сказать, что надзиратель Дик мне наврал?!!

- Н…нет, господин старший надзиратель, я … я виновата.

- Прекрасно! Паола, пятнадцать ударов!

Мила поднялась с колен и побрела к скамье для порки. Подойдя, девушка молча стя-нула робу и голая легла на скамейку. Паола свела её ноги вместе и затянула на лодыжках ременную петлю. Продев другой конец ремня через кольцо в стене, она потянула. Связан-ные ноги Милы взметнулись вверх. Паола продолжала тянуть, пока пальцы ног Милы не коснулись стены, а её округлая попка не приподнялась над скамейкой. Затем она завела руки девушки под скамью и крепко связала запястья. Закончив привязывать Милу, Паола выпрямилась и вопросительно посмотрела на Луиса.

Лиза с замиранием сердца следила, как привязывают Милу. В душе девушка отчет-ливо понимала, что и она легко может оказаться на её месте. Однако вид связанной де-вушки был в некотором роде очарователен. Округлые ягодицы плавно переходили в неве-роятно красивые, длинные ноги сейчас высоко поднятые вверх. Мила обладала довольно мясистыми большими губами, и эти нижние губки двумя удлиненными валиками были выпячены как бы напоказ.

В камере стояла тишина. Паола взяла толстый ивовый прут и еще раз посмотрела на Луиса. Тот кивнул головой:

- Начинай! Пятнадцать ударов! Наказанная считает сама!

Паола размахнулась и хлестко нанесла первый удар. Прут с сочным звуком врезался в ягодицы наказуемой, заставив ту охнуть и инстинктивно дернуть попкой.

- Один, - сдавленным голосом произнесла Мила.

Снова раздался свист розги, и на заду девушки заалела первая полоса.

- Ох, два.

Свист, удар…

- А-а-а! Три!

Свист, удар…

……….

Свист, удар…

……….

Экзекуция продолжалась. После десятого удара, Мила не выдержала и стала умолять прекратить избиение. Девушка громко рыдала, не забывая, однако, считать удары. Все за-ключенные прекрасно знали, что если при наказании собьешься, все начинается заново!

Наконец просвистел пятнадцатый удар, и Лиза решила открыть крепко зажмуренные глаза. Вся попка несчастной была покрыта вспухшими багровыми рубцами. Наблюдавший за экзекуцией Луис повернулся к шеренге девушек:

- Ну-с, милые дамы! Всем все ясно? Если не хотите оказаться вместо Милочки, надо во всем слушаться и быть расторопными. Дик, пошли в шестую камеру. Паола, до отбоя не отвязывать!

Как только за надзирателями закрылась дверь, Паола стала отдавать резкие приказы:

- Джоан, быстро полотенце и воду! Сьюзен, у меня под подушкой болеутоляющая мазь! Винни, давай свой нашатырь, видишь, она без сознания! Лиза, к двери, на стреме! Если услышишь шаги, свистнешь! Быстро, я сказала!

Девушки бросились выполнять приказы. Паола провела тампоном, смоченным в на-шатыре под носом бесчувственной Милы. Та застонала, и открыла помутневшие глаза.

- Милочка, сейчас будет легче. Чертов Дик! Как же он тебя застукал? Где вода, черт побери?

Глядя на всеобщую суету, Лиза недоумевала. Только что Паола, что есть силы, по-рола Милу, а теперь ухаживает за ней, как за родной сестрой. Все это не укладывалось в сознании девушки.

Тем временем раны Милы были смазаны мазью и на попку положили мокрое поло-тенце. Сначала девушка громко стонала, но постепенно холод смягчил острую боль. Пао-ла тщательно вытерла заплаканное лицо Милы и поцеловала её в щечку. При всем этом Мила оставалась привязанной к скамейке в той же позе, в которой её секли.

Только через час, перед отбоем, Паола отвязала наказанную и помогла той добрести до нар. Свет в камере стал меркнуть. Стоя обнаженной возле нар, Паола приказала:

- Так, отбой, всем спать! Завтра у нас тяжелый день! Лиза, иди сюда.

Девушки укладывались на ночь. Лиза стянула робу и стыдливо подошла к Паоле. При тусклом свете уходящего дня, она смогла немного рассмотреть старшую камеры. У Паолы было тугое, мускулистое тело с тонкой талией и широкими бедрами. Твердые по-лушария грудей увенчивали темно-коричневые, острые соски. Паола легла на нары и при-зывно поманила пальчиком Лизу:

- Иди ко мне, моя милая!

Лиза скромно легла рядом, и тут же её обхватили сильные руки. Эти руки стали гла-дить юное тело, постепенно опускаясь все ниже, от грудей к лобку. Внутреннее напряже-ние стало покидать Лизу, и вот она уже сама подставила свои упругие груди для ласк. Мягкие губы Паолы коснулись затвердевших сосков, нежные пальчики раздвинули поло-вые губки, и стали гладить все более увлажняющуюся расщелину.

Дыхание девушек участилось, Лиза даже стала постанывать от удовольствия. Паола, продолжая ласкать Лизу, взяла её руку и положила себе между ног. Лиза поняла намек, и стала тихо водить пальчиком по мокрой щёлке подруги. Затем, осмелев, она стала обли-зывать острые соски Паолы. Та в экстазе выгнулась, как кошка:

- Да! Да, милая, продолжай!

Первой все-таки кончила Лиза. Девушка почувствовала как внизу живота приятно, до боли, заныло. Сердце застучало как отбойный молоток, и, наконец, девушка хрипло закричала, испытывая доселе неведомые ощущения. А буквально через мгновение волна оргазма накрыла и Паолу. Наблюдавшие с неподдельным интересом за актом девушки, увидели, как переплелись нагие тела любовниц, услышали стоны и крики.

Паола откинулась, тяжело дыша:

- Ну-у-у, знаете! Давно я такого удовольствия не получала! Ну, спасибо тебе, крош-ка. Давай, дуй на нары, спать пора! А с вас со всех по сто баксов за представление.

Последняя шутка была встречена хохотом. Отсмеявшись, девушки улеглись на свои нары, и постепенно камера погрузилась в сон.

Рано утром всех разбудила Паола.

- Подъем, сони! Быстро умываться, прибираться и в строй! Осмотр вот-вот начнется!

Через пятнадцать минут все девушки стояли голые возле нар, расставив ноги и заве-дя руки за голову. Дверь в камеру отворилась, и вошел, неизвестный Лизе, надзиратель. Брезгливо осмотрев обнаженных узниц, он буркнул:

- Сегодня в карьер, - и вышел из камеры.

Девушки приглушенно загомонили:

- Как в карьер? Мы же позавчера там были!...

- Блин, опять жариться…

- Паола, в чем дело, ты говорила на дорогу?...

Паола вскинула руку:

- Тихо! Разгалделись! По карцеру соскучились?! Карьер так карьер! Построились, руки за спину! За мной!

Девушки гуськом вышли из камеры и, заложив руки за спины, побрели по длинному коридору.

Глава 6

Маргарита с трудом разлепила веки. Перед глазами все было мутно, как через пеле-ну дождя. Сквозь шум в ушах женщина с трудом разобрала несколько отрывочных фраз:

… Немного напряжение большое… да уж, теперь она долго не очухается… ну так сделайте ей укол… сердце… ничего…… - далее её сознание опять померкло.

Когда она очнулась второй раз, то обнаружила, что лежит на мягком ковре. У её удивлению руки оказались свободными, хотя по-прежнему она была голой. Послышался насмешливый голос:

- Ну? Очухалась? Вставай, поболтаем!

Повернув голову, Маргарита увидела, сидящую в глубоком кресле, Эльзу в пуши-стом халате и тапочках на босу ногу. Рядом с креслом потрескивал дровами камин и стоял низкий столик с бутылками.

Маргарита с трудом (немного кружилась голова) поднялась с пола и попыталась встать.

- Нет, нет! Оставайся на коленях!

Повинуясь жесткому голосу Эльзы, Маргарита встала перед ней на колени. С мину-ту обе женщины смотрели друг на друга. Вытянувшись в удобном кресле, Эльза с нескры-ваемым торжеством оглядывала бывшую соперницу. Наконец она прервала затянувшееся молчание:

- Сама понимаешь, после твоего признания минимум, что тебе грозит это десять лет тюрьмы. МОЕЙ тюрьмы! И поверь, я могу превратить эти десять лет в сущий ад! Ты ЭТО понимаешь?!

Маргарита тихо спросила:

- Зачем это тебе? Неужели не можешь забыть пансионат?

- Хм, ты знаешь, нет, не могу! Слишком мне там солоно пришлось! Ну так что? Ты понимаешь, кто здесь хозяин положения?

- Да.

- МЭМ!!!

- Да, … мэм.

- Прекрасно! Однако ты можешь смягчить свою участь. Мне нужна рабыня! Здесь это называется "служаночка". Прежнюю пришлось отправить обратно, в тюрьму. Слиш-ком тупая была сучка. Но ты! Ты аристократка, и конечно знаешь, КАК надо вести себя служанкам, не так ли? Ну, будешь моей "служаночкой"?

Маргарита низко опустила голову. Быть в услужении, а точнее сказать в рабстве, её не прельщало. С другой стороны, мстительная, Эльза действительно могла превратить её существование в тюрьме в "сущий ад".

- Ну, я жду! Или ты рабыня, или…

- Я согласна… мэм.

- Ну, нет! Теперь я для тебя ГОСПОЖА!

- Я согласна, госпожа.

- Отлично! Тогда запомни, все, что я тебе прикажу, будешь тут же выполнять! По-пробуешь артачиться – отправишься в карцер! И поверь, хуже этого нет ничего на белом свете! Ясно?!

- Да, госпожа.

- Тогда ползи сюда, и целуй мне ноги, РАБЫНЯ!

И тут произошло странное. Хлесткое слово, сказанное в уничижительной форме, словно взорвало мозг Маргариты! Перед глазами промелькнул неправедный суд, унизи-тельная поездка в тюремном фургоне, и еще более унизительное "знакомство"! С рычани-ем она бросилась к креслу, схватила Эльзу за ноги и резко дернула их вверх. Не ожидав-шая нападения, та с воплем перевернулась вместе с креслом. Через мгновение женщины схватились врукопашную. Сжимая друг друга в объятьях, они рухнули на пол, катаясь и рыча от бешенства. Однако скоро выяснилось преимущество Эльзы, владеющей, помимо прочего, приемами рукопашного боя. Ей вскоре удалось завернуть поочередно руки Мар-гариты за спину и скрутить их поясом от халата.

Отдуваясь и поправляя прическу, Эльза поднялась с колен. Маргарита лежала на бо-ку со связанными сзади руками и плакала от бессилия. Не слова не говоря, Эльза вышла из кабинета, оставив связанную, голую женщину лежать возле камина.

Вернулась Эльза через пять минут. На заместителе начальника тюрьмы был строгий брючный форменный костюм и тяжелые армейские ботинки. Подойдя к Маргарите, Эльза с силой ударила ту ногой в живот. Маргарита охнула и скорчилась от жестокой боли. За-тем последовал удар область груди, затем по почкам и, наконец, жесточайший пинок в пах. Несчастная глухо стонала и дергалась под наносимыми ударами.

- На! Сука! На! Получай, сука! Тварь! – в ярости нанося удары, выкрикивала Эльза.

Наконец град ударов прекратился. Тяжело дыша, Эльза с ненавистью смотрела на Маргариту. Затем, внезапно успокоившись, она подняла упавшие бутылки и бокалы, на-лила себе коньяку и откинулась в кресле.

- Ну, что-ж! Ты сама решила свою участь, сука! Как ты меня тогда назвала, "уродли-вым быдлом"? Ну, тварь, ты пожалеешь, что вообще родилась на свет! Мразь! Ладно, ду-маю месяцок в карцере, пойдет тебе  на пользу! Через месяц поговорим еще раз!

В открывшуюся дверь вошел Луис и еще два надзирателя. В руке одного из них бы-ла толстая труба.

- А вот и вы, Луис. Значит так, эту тварь на месяц "на исправление"! По самой стро-гой программе! Но не калечить! Да, и снимите с неё мой пояс.

По знаку Луиса, надзиратели крепко сжали локти Маргариты. Луис развязал пояс, кинул его Эльзе, и защелкнул на запястьях жертвы наручники. Такие же наручники он замкнул на лодыжках Маргариты, затем согнул ей ноги в коленях и еще одними оковами пристегнул лодыжки к запястьям, заставив женщину застонать сквозь зубы. Но это оказа-лись только "цветочки". Двое охранников пропустили трубу между конечностями Марга-риты и её телом и рывком подняли её с пола. Раздался дикий крик. Маргарите показалось, что её руки сейчас оторвутся. Стальные браслеты впились в запястья и лодыжки, приняв на себя весь вес её тела. Её крупные груди выпятились вперед, соски сразу затвердели, а кожа на ребрах готова была порваться. Надзиратели положили трубу себе на плечи и по-несли полубесчувственную женщину из кабинета. Последнее, что сквозь шум в ушах, ус-лышала Маргарита, было ироничное пожелание "приятно отдохнуть".

Путь от квартиры Эльзы до внутреннего "штрафного изолятора", как официально назывался карцер, превратился для Маргариты в кошмар. Каждый шаг надзирателей отда-вался дикой болью в вывернутых плечах, растянутая грудная клетка мешала дышать, а по-ясница, казалось, вот-вот переломится. Несчастная висела на трубе почти без сознания, хрипло дыша и вскрикивая при очередном толчке. Пятнадцать минут этого кошмара за-кончились тем, что ее просто бросили на землю, усеянную крупным гравием. Крупный острый камень попал при этом прямо между её нежных губок и коснулся клитора. Засто-нав, Маргарита попыталась немного сдвинуться, и тут же ее соски проехали по гранитным осколкам. Женщина замерла, поняв, что любое движение только причинит новые страда-ния. Так она и лежала, чувствуя обжигающие лучи солнца на своей обнаженной спине и острые камни своими сосками и лоном.

Примерно через десять минут её опять подняли и понесли в штрафной изолятор. Изолятор, или карцер на местном жаргоне, представлял собой отдельное здание, окружен-ное высокой, глухой стеной. Здесь "провинившиеся" узницы подвергались еще более изощренным издевательствам и мучениям. Помимо того, что узницы, как и в карантине, содержались голыми, обязательным было ношение ручных и ножных кандалов, а так же ошейника.

Маргариту внесли в небольшую комнату и опустили на пол. С рук и ног сняли на-ручники, и скрипучий голос приказал её встать.

Несколько мгновений Маргарита просто лежала, чувствуя, как начинает циркулиро-вать застоявшаяся кровь в руках и ногах. Но долго ей нежиться не дали. Спину обжег удар хлыста, и тот же скрипучий голос повторил:

- Ты что, сука, не понимаешь?

Вскрикнув от боли, Маргарита быстро вскочила на ноги. Перед ней стоял отврати-тельного вида горбун с длинными узловатыми руками. Этого горбуна звали Дино. Свет не видывал более жестокого существа. Все свои обиды за свое уродство, обиды на женщин, со смехом отказывающих ему, он перенес на узниц изолятора. И сейчас он внимательно рассматривал стоящую перед ним красивую, обнаженную женщину, которая была полно-стью в его власти.

- Ха, какая красотка, - проскрипел Дино. – На сколько же её к нам прислали?

- На месяц, - раздался голос Луиса.

- Прекрасно! Ну что, начнем? Мигель, отведешь её к кузнецу, а затем во двор, да подвесь-ка на солнышке. Закончишь, позовешь меня.

Огромного вида надзиратель заломил Маргарите руку, и повел скорчившуюся жен-щину к выходу из комнаты.

В углу небольшого двора находилась кузница, где "проштрафившихся" заключен-ных заковывали в кандалы.  

Через полчаса Маргарита, в сопровождении Мигеля, вышла из кузницы. Её ноги со-единяла тяжелая цепь длиной около полуметра с широкими "браслетами" на концах. Руки были скованы более короткой, тридцати сантиметров длиной, цепью. На шее болтался широкий стальной ошейник с четырьмя крепкими "ушками".

Мигель подвел еле бредущую женщину к стоящему посередине двора столбу с Г-образной перекладиной. На конце перекладины висела массивная короткая цепь с никели-рованным крюком. Охранник поднял руки Маргариты вверх, и зацепил одно из звеньев её кандалов за крюк так, что несчастная почти повисла, едва касаясь земли кончиками паль-цев. Ухмыльнувшись, Мигель, грузно ступая, пошел за своим начальником, оставив Мар-гариту висеть на самом солнцепеке.

Прошел час. Только хриплое дыхание измученной женщины нарушало могильную тишину двора. Маргарита висела почти без сознания. Рук она уже практически не чувст-вовала, глаза заливал едкий пот, а иногда с её запекшихся губ срывался протяжный стон.

Послышался скрип гравия, и перед затуманенным взором Маргариты предстал Дино в сопровождении верного Мигеля. Последний держал в руках ведро с водой, которой он и окатил полубесчувственную женщину. Ледяная вода оказала благотворное действие, Мар-гарита закашлялась и открыла глаза.

- Ха, очнулась, - раздался скрипучий голос. – Ну, как вам, леди наш "солярий"? Хе! Хе! Хе! Загар будет отменный. Ну а чтобы впечатления были более сильными, несколько "аксессуаров"!

С этими словами Дино достал из кармана два зажима с привешенными к ним свин-цовыми грузиками. Подойдя вплотную к Маргарите, он погладил своими узловатыми пальцами её соски. Добившись, чтобы те немного затвердели, Дино надел зажимы на тор-чащие столбики. У Маргариты вырвался стон. Зажимы были очень тугие, а грузы сильно оттягивали её израненные сосочки. Тем временем, Мигель закрепил на ногах жертвы ко-роткую распорку. Саркастически ухмыляясь, Дино вытащил из принесенного с собой мешка нечто, напоминающее грушу из стали, с торчащим из неё винтом. Это дьявольское орудие называлось "вагинальная груша". Когда-то её часто применяли при допросах ере-тиков в средние века. Дино, увлекающийся историей пыток, сам смастерил подобный "ап-парат" по старинным гравюрам и описаниям. Палач искренно гордился своим "трудом" и часто использовал эту малоприятную вещь "по назначению".

Вот и сейчас, он раздвинул пальцами большие губы Маргариты, и вогнал "грушу" ей во влагалище так, что виден был только, "регулировочный" винт. Дино стал вворачивать винт, раскрывая этим лепестки "груши". Маргарита приглушенно стонала, а когда она за-кричала от боли, палач остановил вращение винта.

- Ха, хорошо! Мигель будешь каждые полчаса подкручивать на один оборот. Только не переусердствуй. А то в прошлый раз порвал бабе внутренности, пришлось списать на "несчастный случай". Так что, смотри у меня! Да, и грузики подвешивать не забудь. В-общем пусть висит до вечера.

Палачи скрылись в помещении, и опять тишину двора нарушали только глухие сто-ны истязуемой Маргариты.

Глава 7

Карьер располагался в километре от тюремного комплекса. Когда-то, давным-давно здесь плескалось доисторическое море. Затем оно высохло, и образовались отложения мягкого, пористого камня. Вот этот камень и "добывали" заключенные тюрьмы повышен-ной строгости.

Дойдя вместе с остальными девушками до карьера, Лиза с любопытством огляде-лась. Карьер представлял собой глубокий котлован, стены которого были сложены из ра-кушечника. Из котлована вела грунтовая дорога, заканчивавшаяся площадкой, на которой была установлена мельница для измельчения камня. Далее измельченный ракушечник от-правлялся на строительство дорог. Точнее дороги, которую вот уже несколько лет строили заключенные женщины.

Девушки, сопровождаемые охранником по имени Гарри, спустились вниз карьера и построились в шеренгу.

- Ну что, красавицы, поработаем? – издевательски спросил Гарри. – Тогда предлагаю всем позагорать. Ха! Ха! Ха!

К удивлению Лизы, девушки стали стаскивать с себя робы, оставаясь обнаженными. Заметив её недоуменный взгляд, Паола прошептала:

- Что вылупилась, раздевайся! Не понимаешь зачем? Хм, смена "белья" только через два дня. Если останешься в робе, она будет вся пыльная, а за неряшливый вид полагается десять ударов розгой.

Повинуясь Паоле, Лиза стянула робу и положила её в общую кучу. Раздевшись, де-вушки опять стали шеренгой.

- Ба! У вас новенькая, - Гарри подошел к Лизе. – Как тебя зовут, милашка?

- Лиза.

- Прелестное имя! Ишь ты, какая вся справная, - жесткие пальцы ухватили её за со-сок. – Ишь ты, какие твердые.

Лиза молча терпела. Удовлетворенный послушанием девушки, Гарри потрепал её по щеке и подошел к Паоле.

Заключенные приступили к работе. Наиболее сильные принялись стучать тяжелыми кайлами, откалывая от массива куски ракушечника. Лизу поставили носить отбитую по-роду. На плечи девушки надели плетеную корзину с лямками, нагрузили её камнем, и она побрела по дороге к мельнице.

Уже через несколько десятков метров Лиза поняла, что скоро упадет. Пожалев её на первый раз, Паола нагрузила чуть больше сорока килограмм, хотя стандартная корзина вмещала около пятидесяти. Тем не менее, девушке казалось, что она, уподобясь древним атлантам, держит на своих плечах все небо. Стиснув зубы, Лиза еле доползла до приемной платформы. Работающие здесь две пожилых женщины, сняли с её плеч проклятую корзи-ну, опорожнили её в бункер и кинули корзину обратно.

- Можешь передохнуть пару минут, - пробурчала одна из них. – Первый раз в карье-ре?

Лиза кивнула головой.

- Ладно, только на глаза Гарри не попадись, - и женщина ловко сняла корзину с дру-гой заключенной.

Слегка отдышавшись, Лиза побрела с пустой корзиной обратно в карьер. Навстречу, тяжело дыша, брела Мадлен. Всё тело девушки, грудь, живот, бедра и ягодицы покрывали вспухшие багровые рубцы. Мадлен разместили в другой камере, и Лиза не знала, что там произошло, но вид своей бывшей "попутчицы" ужаснул девушку.

Дойдя до Паолы, мерно вырубавшей куски ракушечника, Лиза, улучив мгновение спросила:

- Паола, а что вон с той девушкой?

Паола опустила кайло.

- С той? Мадлен кажется, да? Ха, она вчера отличилась! Охранника укусила, когда тот ей в рот полез!

- Укусила? Она что, с ума сошла?

- Хрен её знает. Но Луис с товарищами постарались на славу. Выпороли от души, да говорят еще и трахнули все по разу! Так-то! Хорошо еще, что в карцер не отправили.

Вторая ходка с корзиной на удивление далась Лизе немного легче. Но вот третья чуть не убила её. Паола нагрузила корзину с верхом, и, пройдя метров пятьдесят, Лиза рухнула под её тяжестью, больно ударившись грудью и животом.

- Ну, что разлеглась? – раздался голос Гарри. – Устала бедняжка, так ты еще и не ра-ботала!

- Я…я не могу больше – простонала девушка.

- Хм, а хлыста не хочешь? А ну встать!

Собрав все силы, Лиза с трудом поднялась с земли. Вся передняя часть её тела была в пыли и мелких камушках, прилипших к мокрой от пота коже, из рассеченной губы текла струйка крови. Стоя перед охранником, Лиза еле удерживала равновесие из-за кружащей-ся от удара головы. Видимо её вид слегка испугал Гарри. В конце концов, за жизнь заклю-ченных отвечал именно он. Поэтому охранник буркнул:

- Ладно, неженка, снимай корзину. Вижу сегодня из тебя больше не работник. Но смотри, вечером тебя накажут. Двадцать ударов! Идем!

Гарри подвел Лизу к месту, куда заключенные сложили свои робы. Тут же стоял би-дон с водой и был вкопан низенький столб. Лизу поставили на колени так, что столб ока-зался у нее за спиной, и она коснулась его ягодицами и спиной. Затем Гарри крепко связал её заведенные назад, за столб, запястья и лодыжки. Закончив, он иронично бросил:

- Отдыхай. Воды не получишь, - и пошел к работающим заключенным.

Весь день, до вечера, Лиза простояла на коленях у столба. В обед Паола украдкой дала ей немного воды, за что тут же получила от Гарри хлыстом по спине. Когда же вече-ром её отвязали, Лиза не могла стоять из-за затекших коленей. Несколько минут Паола массировала ноги девушки, пока она с трудом не смогла подняться и, опираясь на Паолу, кое-как брести обратно в тюрьму.

Придя в тюрьму всех девушек загнали в "душевую". Просто-напросто их выстроили возле стены, и Гарри стал поливать заключенным из брандспойта. Уворачиваясь от тугих струй, девушки фыркали и старательно смывали с себя пот и грязь. После мытья им раз-решили надеть робы, и пройти в камеру. Сопровождал их Луис, а не Гарри. Впустив за-ключенных в камеру, он приказал Паоле:

- Этой, - кивок на Лизу, - есть не давать! Привяжешь её к скамье, и будешь ждать меня. Я сам с ней разберусь. Да, и ноги ей не забудь раздвинуть.

Когда Луис вышел, Паола со вздохом повернулась к Лизе:

- Да-а-а, влетела ты девочка. Ну, ничего не попишешь. Давай, снимай робу и ложись.

Лиза покорно легла на скамью. Паола затянула на лодыжках веревочные петли и пропустила веревки через два маленьких кольца, вделанных в стену на расстоянии метра обе стороны от большого. Кивком она подозвала Джоану:

- Так, Джоан, давай вместе. Р-р-аз!

Ноги Лизы взметнулись вверх, одновременно расходясь в стороны. Подтянув так, что пальцы ног стали упираться в стену, Паола и Джоана закрепили веревки. Лиза лежала практически на лопатках, высоко подняв свой зад, и широко, до боли в суставах, разведя ноги. Когда Паола связывала ей руки под скамейкой, она шепотом спросила:

- Паола, милая, зачем мне ноги…

- Тссс. Тише! Мне очень жаль тебя, но бить тебя будут не розгой.

- Не розгой? А…

- Хлыстом между ног. Прямо по твоей киске

- Но почему…

- Тссс! Тише тебе говорю! Зато можешь кричать и не считать удары. Ладно, ужин принесли. Ну, удачи!

Паола отошла к стоящим в очереди за ужином, девушкам. Поев, девушки разбрелись по нарам. Не было слышно обычных шуточек, все со страхом и жалостью смотрели на распяленную сокамерницу.

Лязгнул отпираемый замок, и в камеру вошел Луис. Девушки, мгновенно вскочив, выстроились в шеренгу. Луис, не спеша, прошелся вдоль строя заключенных и, наконец, повернулся к Лизе:

- Так! Заключенная номер 3285 не выполнила дневного задания на работе. Как вы все знаете, наша тюрьма создана для того, чтобы вы своим трудом, подчеркиваю – тяжким трудом, заслужили прощение нации за свои мерзкие преступления! Поэтому невыполне-ние своих трудовых обязанностей есть тяжкий проступок! За это эта заключенная будет наказана двадцатью ударами хлыстом по своим интимным частям тела! Надеюсь, столь тяжкое наказание послужит и остальным хорошим уроком! Старшая по камере, снимите с заключенной бирку.

Паола подошла к Лизе и вытащила кольцо с биркой из промежности девушки. Луис тем временем взял в руку длинный хлыст и щелкнул им в воздухе. От громкого щелчка Лиза вздрогнула и затравленно посмотрела на надзирателя. Встав чуть левее разведенных ног девушки, тот взмахнул хлыстом. С отвратительным свистом тот полетел для страстно-го поцелуя с телом молодой девушки. Направленный опытной рукой, он приник своим кожаным нутром к нежной коже половых губок Лизы, перечеркнув их наискосок.

От жестокого удара Лиза выгнулась на своем "ложе" и издала жуткий крик. Она и предположить не могла, что может быть ТАК больно! Боль пронзила всё её тело, до по-следней клеточки, перед глазами сразу поплыл багровый туман.

Паола стиснула зубы. Будучи в тюрьме уже третий год, она прекрасно видела, что Луис бил почти в полную силу. "Господи, бедняжка! И это только ПЕРВЫЙ удар! Как же она выдержит еще девятнадцать?! Черт возьми, неужели Гарри не сказал…"

Второй и третий удары Луис нанес по внутренней стороне бедер. Эти удары, хоть и вырывали у Лизы крики, не в какое сравнение не шли с первым. Но четвертый удар чуть не убил девушку. Луис нанес его с оттяжкой прямо между нижних губок так, что кончик хлыста с ужасающей силой хлестнул прямо по клитору. Лиза даже не успела закричать. Девушка захрипела и, закатив глаза, потеряла сознание от болевого шока. Поэтому пятый удар, хоть и вызвал конвульсивное движение тела наказуемой, остался без "звукового со-провождения". Заметив неладное, Луис остановился и велел Паоле:

- Глянь, что с ней?

Та бросилась перед скамейкой на колени

- Господин старший надзиратель, она без сознания и почти не дышит!

- Знаю, у тебя где-то нашатырь есть. Приведи её в чувство, и продолжим экзекуцию!

- Но господин… Луис, ты же её убьешь! Ей же всего шестнадцать!

Луис сурово нахмурился, но тут дверь открылась, и камеру вошел подтянутого вида человек, лет пятидесяти, в военной форме. Следом за ним виднелась физиономия Гарри, который, вычленив взглядом Паолу, довольно подмигнул ей.

Луис вытянулся в струнку перед начальником тюрьмы, полковником Абрамсом. Тот, неодобрительно поглядев на хлыст в руках Луиса, громко спросил:

- Что здесь происходит?

- Наказание заключенной 3285, сэр.

- Хм, я это вижу! За что?

- Отказалась работать на карьере, сэр!

- Вот как! Гарри, вы были с ними, что там случилось?

- Ну сэр, вообщем… она просто рухнула под корзиной. Ну, я и её освободил от даль-нейшей работы. Слишком уж она слабенькая, сэр.

- Слабенькая, слабенькая… работать должны все!

- Слушаюсь, сэр!

- Ладно, Луис сколько вы уже ей дали?

- Всего пять ударов, сэр.

- Достаточно! Отвяжите её, Гарри, и приведете ко мне! Вольно!

С этими словами полковник покинул камеру. Паола со злорадством смотрела на баг-ровое от гнева лицо Луиса. Тот свирепо посмотрел на заключенных, на Гарри и, судорож-но сжимая хлыст, быстрыми шагами выскочил из камеры. Паола бросилась к Гарри:

- Гарри, спасибо, дорогой!

- Ладно, ладно, отработаешь!

- Милый, хоть прям сейчас!

- Ты её отвяжи, да в чувство приведи, мне её еще к боссу вести. Вот вернусь, на ча-сок тебя заберу, давненько ты мне минет не делала!

Паола кинулась к Лизе. Отвязав ноги девушки, она поднесла смоченное в нашатыре полотенце. Та закашлялась, и открыла затуманенные болью глаза.

- Паола…что…сколько еще осталось…я…

- Нисколько! К начальнику тюрьмы пойдешь! Он только что тут был.

- А… а как он узнал…

- Как, как, - Паола с усмешкой посмотрела на Лизу. – Да это я попросила Гарри, а он уже сообщил начальнику. Тот молоденьких любит, вот и пришел глянуть.

- ТЫ! Гарри! Но ведь он…

- Да, - и уже шепотом, - Гарри мой жених! Вот через год выйду из тюрьмы, и мы по-женимся! Только никому ни слова! Давай я тебе руки развяжу.

Отвязав Лизу, Паола помогла той подняться и доковылять до нар. Уложив девушку, она смазала ей болеутоляющей мазью промежность. Повернувшись к Гарри, Паола про-шептала:

- Слушай, милый, у меня мазь кончается. Луис совсем озверел. Порет, как будто хо-чет насмерть запороть!

- Ладно, принесу. Только ты поаккуратней, а то на меня уже косятся.

- Чего так?

- Да вот! Что-то ты, говорят, в пятую камеру зачастил!

Тем временем боль немного отпустила, и Лиза смогла встать. Надев робу, он подо-шла к Гарри и завела руки за спину. Тот застегнул на тонких запястьях наручники, и, кив-нув на прощание Паоле, вывел девушку из камеры.

Глава 8

Полковник Абрамс был своеобразной личностью. Участие, которое он оказал Лизе, было напрочь показным. Полковник был не менее жесток чем, например, Луис. Только жестокость Абрамса была более утонченной. Он не любил жестоких избиений, как Луис и ему подобные, хотя иногда и "баловался" этим. Нет. Втоптать женщину в грязь, унизить её, сломить волю и превратить в бессловесную скотинку для своих сексуальных извраще-ний – вот была "любовь" полковника. Особенно он любил "развлекаться" либо с совсем молоденькими девушками, либо с умудренными опытом жизни женщинами, отдавая впрочем, предпочтение первым.

Вот и теперь, глядя на стоящую перед ним молодую девушку, он мысленно прики-дывал процесс "воспитания". Девчонка была чертовски хороша, что только усиливало же-лание превратить её в покорную "служаночку", сиречь рабыню.

Лиза молча стояла перед начальником тюрьмы. Руки ей развязали, но она уже по привычке держала их за спиной. Всю дорогу до коттеджа полковника они с Гарри проде-лали молча. Коттедж располагался в миле от тюремного комплекса, и всю эту милю де-вушка непрерывно думала о том, что её ожидает. И вот сейчас, стоя навытяжку перед пол-ковником, она тихо умирала от страха и предчувствия чего-то нехорошего.

Наконец полковник прервал затянувшееся молчание.

- Ну и как тебя зовут?

- Лиза, сэр.

- Как?!

- Ли… Лиза Маккарти, сэр.

- Подумай, так КАК тебя зовут?

- ………

- Ну!

- Номер 3285, сэр.

- Это другое дело! Запомни, у тебя нет здесь имени. Оно осталось там, за воротами тюрьмы! Поняла?!

- Да… сэр.

- Прекрасно! И так, отныне ты будешь моей служанкой. Будешь делать все, что тебе скажут. Запомни хорошенько, ВСЕ!!

- Но… но господин начальник тюрьмы, я…я никогда не была в услужении.

- Ничего, научишься! А впрочем, я могу отдать тебя обратно, Луису! Сколько ты там недополучила ударов? Пятнадцать? Ну, так что? Отдать?

- Нет! Нет… не надо…я буду вашей служанкой,… сэр.

Абрамс с усмешкой наблюдал, как с большим трудом девушка выдавила это согла-сие. Дрожащие губы, глаза, полные слез – все это было ему хорошо знакомо. И то, что девчонка особо не артачилась, говорило о том, что "воспитание" будет успешным. Он су-рово нахмурился:

- То-то же! Итак, в твои обязанности будет входить уборка дома, стирка, мытье по-суды, прислуживание за столом. Ну и конечно "особые" услуги.

- Особые?

- Ну, ты уже взрослая, должна понимать!

- Это значит… значит отдаваться вам?

- Не только мне, а всем кому я тебя сам ОТДАМ!

- Но… но сэр! Это… это же гнусно! Это…

- Молчать!!! Дерзкая девчонка!! Что скажу, то и будешь делать!! А не то…

Схватив хлыст, Абрамс, что есть силы, хватил им по столу. Раздался оглушительный щелчок. Инстинктивно, Лиза съежилась и с ужасом посмотрела на полковника. Звук удара мгновенно остудил её гневный порыв. Как затравленный зверек она умоляюще смотрела на Абрамса, надеясь увидеть хоть каплю сострадания и участия. Однако лицо полковника было непроницаемо. Лиза низко опустила голову. С невероятной отчетливостью она вдруг поняла, что её мнения никто и спрашивать не будет. Или она согласится стать, прямо го-воря рабыней в этом доме, или её засекут насмерть. Или вообще… Ей стало не по себе, от этих мыслей. По-прежнему глядя в пол, она тихо проговорила:

- Я… да я все поняла. Я… все что скажете…

- Громче! И гляди мне в глаза!

- Я буду вашей рабыней, сэр! – выкрикнула Лиза.

- Хорошо! Раздевайся!

Лиза проворно стащила через голову робу, и осталась нагишом. Памятуя наставле-ния Паолы, она расставила ноги, и заложила руки за голову. Высоко вскинув подбородок, и ежесекундно глотая слезы, она смотрела поверх полковника. Тот, развалившись в крес-ле,   с нескрываемым удовольствием разглядывал стоящую перед ним голую девушку.

- Раздвинь ноги шире! Еще! Еще, говорю!

Лиза раздвинула ноги настолько, насколько могла. Девушка стояла практически в полушпагате. Абрамс взял со стола хлыст с тяжелой рукояткой и подошел вплотную к Ли-зе. Неуловимым движением он с размаху всадил набалдашник рукояти прямо ей в про-межность. От боли Лиза скорчилась и рухнула на пол. Тут же её спину крест накрест ожг-ли два удара хлыста.

- Это тебе за дерзость! Встать!

Всхлипывая, девушка вскочила на ноги, и приняла прежнюю позу. Абрамс, отступив на шаг, внимательно её разглядывал. Да! Он не ошибся, девчонка была просто прелесть! Из-за поднятых рук на её слегка угловатом девичьем теле отчетливо проступили ребра, на фоне которых резко выделялись не по детски крупные (размер не менее второго – поду-мал Абрамс) груди с дерзко торчащими розовыми сосками. Плоский живот и тонкая талия подчеркивали стройные ноги и красивые бедра. Гладкий, как у всех заключенных лобок, заканчивался чуть припухлыми половыми губками. Полковник почувствовал, что его член сейчас порвет штаны. Схватив Лизу за руку, он подтащил её к низенькому столику, и бук-вально швырнул её на него лицом вниз. Двумя ударами ноги Лизы были раздвинуты, и тяжелое тело полковника навалилось на неё. Вытащив из штанов своё "богатство", Аб-рамс грубо вошел в Лизу, постанывая от удовольствия. Несчастная билась под могучим напором, наконец полковник тяжело задышал, и обжигающая струя ударила в её истер-занное лоно.

Отдуваясь, начальник тюрьмы застегнул штаны и велел девушке встать со столика.

- А ты ничего, тесная! Ничего, разработаем. Ха! Ха! Ха! Ладно, пошли приоденем тебя. Не ходить же тебе голяком, да и свою комнатку увидишь.

Идя следом за полковником, Лиза обдумывала свое положение.

Итак! Меня только что изнасиловали. Зато дадут одежду! Судя по всему, этот козел насиловать будет часто. Что ж, переживем. Только бы не пороли!

Пройдя через анфиладу комнат, полковник с Лизой очутились в маленькой комна-тенке. Убранство комнаты было очень скудное. Узкий топчан, покрытый шерстяным одеялом, встроенный шкафчик. В одной из стен две ниши. В первой душ, во второй уни-таз. Лиза с трепетом осматривалась. В конце концов, это была ЕЁ комната!

- Ну, как тебе хоромы? – раздался голос Абрамса. – Тесновато, но жить можно! Так, теперь одежда.

С этими словами полковник открыл шкаф и кинул Лизе что-то белое. Лиза разверну-ла "одеяние". Это оказался белоснежный фартук, весь обшитый кружевами по краям. Де-вушка вопросительно посмотрела на полковника. Ведь фартук одевается поверх чего-то. Тот усмехнулся:

- Чего вылупилась? Надевай, это все, что тебе положено!

Вспыхнув, Лиза продела голову в лямку, расправила фартук, и завязала на талии за-вязку. И только выпрямившись, она поняла всю "пикантность" этого наряда. Спереди фартук был так узок, что неприкрытые соски торчали по обе стороны передка. Ниже та-лии фартук еле-еле прикрывал лобок, оставляя ягодицы полностью обнаженными. Чуть не плача, Лиза закусила губу. В этом фартуке она чувствовала себя еще более голой, чем ко-гда была полностью обнажена.

- Прекрасно! Тебе идет! Ха! Ха! Ха! – залился смехом Абрамс. – Видишь как удоб-но, твоя задница голенькая. То есть, когда надо будет тебя наказать, не надо ничего сни-мать! Ха! Ха! Так, теперь ошейничек оденем и все.

Абрамс достал из шкафа широкий кожаный ошейник с массивным кольцом впереди, и застегнул его на шее Лизы.

- Ну, вот и все! Иди, работать. На кухне Софи, она тебе все объяснит, - и полковник Абрамс с силой шлепнул новую рабыню по голому заду.

Глава 9

- Привет Луис!

- Привет Билли. Что, в карантине никого нет?

- Не-а. Тех трех сучек отправили в камеры. Больше никого не привозили. Скукота!

- Хм, ну и чего ты хочешь?

- КАК? Ты забыл?! У тебя же день рождения завтра!

- Вот черт! С этой чертовой работой действительно забыл! Ха! Ну, тогда повеселим-ся! А, Билли?

- Ну, так я и говорю! Надо какую-нибудь сучку, поиграться! Вот мы с Джоном и пришли к тебе все разузнать.

Традицию "поиграться" с заключенными Луис придумал года три назад. На свой день рождения он выбирал одну из девушек и, вместе со своими приятелями, зверски пы-тал её, предварительно изнасиловав. Как правило "игры" заканчивались смертью несчаст-ных. По правилам тюрьмы родственникам в случае смерти выдавался только прах, так что никто не мог узнать, как и при каких обстоятельствах погибла заключенная. Руководство в лице полковника Абрамса было прекрасно осведомлено о этих "игрищах", но предпочи-тало закрывать на это глаза.

- Ну, и кого на этот раз?

Луис задумался. Потом его физиономия озарилась довольной усмешкой:

- Да есть тут одна. Номер 3284. Мадлен кажется её зовут. Эта та сучка, что укусила Фила, помнишь?

- Да, что-то такое припоминаю. Её наказали?

- Да, я выпорол сучку, ну и трахнули мы её с Филом на пару! Так эта тварь пообеща-ла нам все это припомнить, когда выйдет!

- Вот и надо, чтобы она не вышла, - понизив голос, произнес Джон.

- Ладно, сегодня после ужина, - Луис заговорщицки подмигнул приятелям.

* * *

- Номер 3284, на выход!

Мадлен удивленно подняла голову. Сегодня она вроде ни в чем не провинилась. Ра-ботала как все. Тем не менее, девушка встала с нар и, заложив руки за спину, направилась к выходу. Последнее, что она увидела в камере, были полные ужаса глаза старшей. Понять что и почему девушке не дал охранник, буквально вытащивший её наружу. Тут же её руки были закованы в наручники, и охранник повел недоумевающую Мадлен по направлению спецкорпуса.

Тем временем в камере пыток приготовления к "игре" шли полным ходом. На ни-зеньком столике стояла дюжина бутылок виски и лежала кой-какая закуска. В камере бы-ло четыре человека. Луис, по праву "новорожденного", два неразлучных друга Билл и Джон, а также охранник по имени Фил. Именно его Мадлен укусила за палец, когда тот решил узнать, нет ли у заключенной золотых коронок.

Наконец в дверь постучали и, в сопровождении охранника, в камеру вошла Мадлен. При виде четырех охранников и "милого" антуража пыточной камеры, у девушки поблед-нело лицо.

- А, вот и наша гостья, милости просим! Картер, можешь быть свободным, да помал-кивай там!

Охранник козырнул и вышел. Мадлен затравлено оглянулась, выход был отрезан! Да и куда она могла убежать со скованными руками.

- Ну что, сучка, узнаешь меня? – Фил резко ударил Мадлен под дых так, что несча-стная согнулась чуть ли не пополам.

- Тише, тише Фил! Не надо так с гостями! Ну что, Мадлен, видишь у нас тут день рождения, а дамского общества не хватает. Может, присоединишься?

Мадлен собрала всё своё мужество:

- Эльзу позовите, она это наверняка любит.

- Ха-ха! Вы гляньте, мы с чувством юмора! Видишь ли, Эльза любит только милых девушек! Лесбиянки-с, они у нас! Ну ладно, что сначала, поимеем, или сразу начнем?

- Сначала выебем эту сучку! Только наряд у нашей "королевы бала" неподходящий, - с ненавистью процедил Фил. Он подошел к Мадлен и рывком сорвал с той робу, оставив девушку совершенно голой.

Мадлен подтащили к скамье для порки и швырнули лицом вниз. Ноги развели в сто-рону и крепко привязали к ножкам скамьи. Один из мучителей взялся за наручники и по-тянул их вверх так, что Мадлен прижалась лицом к гладкому дереву скамьи.

- Ну что, Луис, ты именинник, тебе и начинать, - донеслось до неё.

Мадлен почувствовала, как её ягодицы разводят в стороны, и резкая боль пронзила её.   Луис, не тратя времени даром, одним толчком вогнал свой член её в  анус, и стал де-лать поступательные движения, с каждым разом вводя свое орудие еще глубже.

От жуткой боли девушка громко стонала, а когда Луис вогнал член на всю длину, у неё вырвался крик.

- Ага, запела! Слышь Луис, если будешь потом в ****у, ты можешь занести туда ин-фекцию! Ха! Ха! Ха!

- Ничего, - прохрипел палач. – Ей это уже не страшно, жить-то осталось чуть-чуть!

Он вытащил член из ануса и воткнул его во влагалище девушки. Еще несколько фрикций, и горячая струя ударила вглубь Мадлен.

Затем был Билл, потом еще и еще. Мадлен сбилась со счета, сколько же раз её звер-ски изнасиловали. Горела практически разорванная попка, саднило влагалище. Наконец палачи утомились.

- Фу-у-у! Хватит на сегодня. Пошли выпьем.

- А с этой что делать?

- Пока посадим её на "жердочку", пусть покайфует. Только кляп ей воткните, чтоб не орала.

Кто-то из палачей резко потянул Мадлен за волосы. Та открыла рот, чтобы закри-чать, но ей тут же вставили шар кляпа и туго, ох как туго затянули кожаный ремень на за-тылке. Кляп глубоко вошел в рот, полностью лишив возможности произнести хоть слово. Теперь несчастная могла только мычать.

Билли и Джон подхватили девушку под локти и потащили к стоящему в углу агрега-ту называемому "жердочка". Это была узкая треугольная доска, стоящая углом вверх на раздвижных стойках. Внизу на расстоянии полуметра от доски были расположены два не-больших ворота с ременными петлями, для натяжения ног истязуемой.

Два приятеля подхватили Мадлен под колени и, широко разведя ей ноги, опустили на острие. Девушка глухо застонала, острый клин буквально впился прямо между её поло-вых губок. Но это оказались только цветочки. Палачи выпрямили ноги и, разведя их почти на метр, затянули на щиколотках ременные петли. Мадлен оказалась сидящей промежно-стью на остром ребре с широко разведенными ногами, причем последние не доставали пола так, что весь вес девушки пришелся на её интимное место. От невыносимой боли де-вушка стонала и извивалась пытаясь хоть как-то уменьшить страдания. Тем временем Билли и Джон присели возле воротов.

- Ну, Билли, на счет три, на три оборота. Раз. Два. Три!

Заскрипев, вороты стали вращаться, натягивая ремни и, тем самым, растягивая ноги Мадлен. Запрокинув голову, та издала максимально возможный не то стон, не то вой. Ей показалось, что её сейчас разрежет пополам. Боль была настолько ослепительной, что не-счастная практически ничего не видела из-за багрового тумана, окутавшего её мозг.

Удовлетворенно оглядев распяленную, ничего не соображающую от боли, девушку, приятели пошли к столику, где Фил уже разливал марочный виски по стаканам.

Пирушка началась. Друзья-охранники "мило" разговаривали между собой на самые разнообразные темы. Политика, кино, женщины – все темы были подвергнуты самому тщательному обсуждению. Со стороны это напоминало дружескую вечеринку в любой компании, и только одна деталь вносила "дисгармонию" в это мероприятие. В углу со-вершенно голая девушка с кляпом во рту глухо и жалобно стонала от жуткой боли.

Глядя на пирующих, Мадлен отчетливо поняла, что живой ей отсюда не выйти. К удивлению эта мысль её совершенно не испугала. Она хотела только одного – умереть сразу и без мучений. Но, судя по всему, именно этому не суждено было случиться.

Прошел час. Голоса пирующих становились все громче. Наконец Луис поднялся с места. Гости затихли поняв, что сейчас начинается самое "интересное". Старший надзира-тель подошел к столику, где в идеальном порядке были разложены плети, хлысты и кну-ты. Выбрав недлинный кнут с утяжеленным наконечником, Луис направился к Мадлен.

Та с ужасом наблюдала  за приближающимся палачом. При виде багровой физионо-мии и тяжелого кнута в руке её обладателя, последнее мужество покинуло девушку и она в исступлении замычала, пытаясь хоть что-то сделать.

Подойдя к Мадлен, Луис взмахнул рукой, и с оттяжкой хлестнул кнутом прямо по напряженным от боли ягодицам девушки. Тяжелый кнут сразу же рассек кожу до крови. От вспышки дикой боли Мадлен инстинктивно дернулась вперед… и проехала клитором по острию доски. На мгновение ей показалось, что к клитору приложили раскаленную же-лезку. И тут же на её попку обрушился второй, еще более жестокий удар. Затем еще! И еще! Под яростными ударами летела разорванная кожа, брызгала во все стороны кровь. Луис бил во всю свою недюжинную силу. Наконец после десятого удара голова девушки качнулась в сторону и несчастная потеряла сознание получив, однако не отдых, а пере-дышку.

- Луис, ты её там не до смерти запорол? – недовольно поинтересовался Фил. – А то это неинтересно, да и где мы еще сучку возьмем?

- Не ссы, сейчас очухается. Давайте-ка её в кресло.

Бесчувственную девушку, наконец сняли с жуткого "снаряда", и потащили к креслу, в котором когда-то мучилась Маргарита. Кресло было сварено из толстых арматурных прутьев. Когда Мадлен усадили иссеченной в кровь попкой на ребристые прутья, девушка застонала от боли, но в сознание не пришла. Руки завели за спинку и стянули в локтях на-ручниками, ноги широко, до хруста в паху, развели в стороны и пристегнули к специаль-ным столбикам. Закончив, палачи плеснули себе коньяку, и стали ждать, когда девушка очнется.

Прошло несколько минут. Сознание постепенно вернулось к Мадлен, а с ним верну-лась и боль в истерзанной попке. Девушка с трудом открыла глаза и, с ненавистью, по-смотрела на своих мучителей. О! Если бы у неё был свободен рот! Чтобы она им высказа-ла, этим ублюдкам! Но кляп был на месте, поэтому оставалось только смотреть на ухмы-ляющиеся морды этих нелюдей!

- Глянь, Луис, моргает. Очнулась наша красавица. Ну что, продолжим?

- Давай! Эй, Джонни, ты говорил у тебя какой-то сюрприз?!

- Ха! Да, достал, где не скажу!

Джон достал пузырек, наполненный ядовито-красной жидкостью. Вытащив из кар-мана одноразовый шприц, он набрал в него около одного кубика жидкости, и подошел к Мадлен.

- Демонстрирую! – Джон сильно ущипнул Мадлен за сосок. Девушка вздрогнула и поморщилась.

- Ну и что?

- А то! Эта жидкость усиливает чувствительность нервных рецепторов в десятки раз.

С этими словами Джон воткнул иглу прямо в сосок Мадлен. Не обращая на стоны, он сделал укол и во второй сосок, и довольный отошел к друзьям.

- Кстати хорошо, что у неё такие крупные, набухшие соски. Сейчас, через пять ми-нут, увидите! А пока давайте выпьем.

Через пять минут Джон вернулся к Мадлен. Легко касаясь, он погладил соски. Те набухли еще больше и затвердели как два горячих камушка. Многозначительно посмотрев на Луиса со товарищи, он слегка дернул за сосок. Мадлен точно подбросило. Девушка жа-лобно замычала, и из глаз сразу заструились слезы. Боль была адская, как будто сосок сдавили клещами.

- Ну, как? – "гордясь" спросил Джон. – Просто слегка дернул! А если щипчиками сжать, представляете, как она будет визжать!

Не дождавшись окончания монолога, Фил подхватился, и кинулся к Мадлен. Схва-тив со столика странной формы щипцы, напоминающие зубодерные, он что есть силы сдавил ими сосок несчастной. В мозгу Мадлен что-то лопнуло, перед глазами поплыл баг-ровый мрак и несколько раз конвульсивно дернувшись, несчастная испустила дух.

Наступила тишина. Палачи оторопело смотрели на бездыханное тело замученной ими девушки. Вдруг Луис развернулся и блестящим апперкотом отправил Фила в нокда-ун.

- Скотина! Что ты наделал! Неврастеник! Всю обедню испортил!

- Да-а-а! – протянул Билли. – Теперь её только в утиль. Эх, не получилась вечеринка. Да ладно тебе Луис, успокойся! Ну, погорячился человек, кто-ж знал, что у неё такое сердце слабенькое. Зато так и напишем – инфаркт миокарда. Ха! Ха! Ха!

Через полчаса, допив виски, палачи покинули помещение, и только нагой труп Мад-лен  Уотерс по-прежнему сидел в кресле.

Глава 10

Прошло уже три недели, как Лиза стала "служаночкой" полковника Абрамса, на-чальника тюрьмы повышенной строгости, куда она попала на два года. Хоть официально она была "нанята в услужение", по сути это было самое обычное рабство. Вернее необыч-ное. Ведь главное, что она должна была делать, это в любой момент удовлетворять сексу-альные "фантазии" полковника.

Сама одежда, которую ей выдали служила лишь для унижения девушки, лишний раз подчеркивая её статус секс-рабыни. Куцый фартук, который практически ничего не при-крывал, а зад так и вообще оставлял голым, скромные чулки на подвязках и туфли на вы-соком каблуке. И еще ошейник. Добротный кожаный ошейник с массивным кольцом, пришитом спереди.

Ошейник, по мнению полковника, был важнейшим инструментом "воспитания" де-вушки-рабыни. Вторым средством была порка, и различные унизительные наказания. По-рола Лизу служанка по имени Софи. Софи была действительно наёмной работницей и по-лучала за это очень неплохую зарплату. Но главное, что она могла реализовывать в доме полковника свои потаенные желания и фантазии. Дело в том, что Софи была горячей по-следовательницей BDSM, причем ярко выраженным доминантом. Поэтому, когда в доме появилась рабыня, да еще красивая, Софи была на седьмом небе от счастья.

Полковник, прекрасно осведомленный относительно пристрастий своей служанки, легко разрешил той заняться "воспитанием" Лизы, оставляя за собой общее "руково-дство". Поэтому все наказания исполнялись Софи при присутствии полковника.

Порола Софи розгами, пучком ивовых прутьев по пять штук в пучке. Причем ритуал наказания был тщательно отрепетирован. И вот сейчас, в субботу Лиза ждала очередной порции "ивовой каши".

Бывшая лучшая ученица колледжа "Сан Сироль", а теперь рабыня по имени Ли стояла с метелкой в гостиной и сметала пыль со скульптур, украшавших интерьер. Это были довольно дешевые подделки, но полковнику они нравились поэтому приходилось за ними тщательно следить.

- Ли, вот ты где! Ты что, забыла что сегодня "твой" день?

- Нет, госпожа Софи. Я просто решила доделать здесь свою работу, а потом…

- Дерзкая девчонка! За это ты получишь дополнительные пять ударов!

Лиза опустилась на колени. Охватив голову руками и глядя прямо перед собой, она произнесла заученную фразу:

- Рабыня благодарит госпожу! Рабыня просит удвоить наказание!

- Ну, если ты просишь, пусть будет десять! Идем!

Следом за Софи, Лиза прошла в курительную. Полковник уже сидел в своем кресле, покуривая любимую сигару. Прямо перед ним стоял, обшитый кожей низенький пуфик, на котором лежали вымоченные в рассоле розги.

Лиза опустилась перед пуфиком на колени и поцеловала мокрые прутья. Затем де-вушка завела руки за голову и глядя полковнику в глаза, громко произнесла:

- Мой господин, рабыня Ли просит наказать её за свои ошибки! Прошу, не жалей ра-быню, пусть наказание будет суровым!

Полковник усмехнулся. "Дрессировка" сучки шла полным ходом. Еще пару недель и можно будет позвать Эльзу, похвастаться новой "служаночкой". Кстати вроде говорят  у Эльзы тоже появилась новенькая сучка, и даже вроде её бывшая одноклассница.

Абрамс нахмурился:

- Софи, сколько Ли заработала ударов?

- Сэр, ей полагается двадцать пять ударов, и еще десять по её просьбе.

- Значит итого тридцать пять, - подытожил полковник. – Приступай!

Лиза встала с колен и развязала завязки фартука. Стащив его, девушка осталась со-вершенно голой, если не считать чулок и туфель. Опустившись на колени вновь, она легла грудью на пуфик, и обхватила его руками. Высота пуфика была такова, что её попка была наиболее высокой точкой в этом положении. Лиза чуть расставила ноги и подняла голову вверх. Самое унизительное было то, что при порке надо было смотреть на полковника и считать самой удары. Попытка просто опустить глаза вела к немедленному назначению еще пяти ударов.

- Господин, рабыня готова к наказанию.

Полковник кивнул головой. Софи подняла руку, выдержала секунду другую, и с си-лой нанесла первый удар. Гибкие прутья  обвили ягодицы наказуемой.

- Один, - выкрикнула Лиза.

Свист, сочный удар…

- Два.

Свист…

- Три.

Софи порола со вкусом. Она била не очень сильно, но с небольшой оттяжкой, чтобы кончики розги обжигали нежную кожу рабыни.

Свист. Удар…

- Шесть.

Свист…

- Семь.

…

После пятнадцатого удара на щеках Лизы появились мокрые дорожки. Плакать в принципе разрешалось, но при этом не сбиваться со счета.

Свист…

- Семнадцать.

Свист…

- Ай, восемнадцать.

…

Просвистел тридцатый удар. Все лицо Лизы было мокро от слез, губы дрожали от сдерживаемых рыданий. Внезапно раздался голос полковника:

- Стоп. Софи, остальные пять ударов по киске с раздвинутыми ногами!

Лиза затрепетала. Это было очень суровое наказание, но делать было нечего. Девуш-ка легла спиной на этот же пуфик, стиснув зубы, чтобы не заорать от боли, когда её изра-ненная попка коснулась кожаной обивки. Затем широко развела ноги, и завела руки за го-лову. Эта поза напоминала мостик, который делают гимнастки. Только ни одна из них не получала того, что ожидало Лизу.

Полковник с вожделением смотрел на раскрытую перед ним киску рабыни. Большие губы разошлись в стороны, обнажай венчик ярко-розовых малых губ и небольшой буго-рок клитора. Раздался голос Софи:

- Можно продолжать, сэр?

- Да, только посильней, пожалуйста.

Софи кивнула головой и изо всех сил стегнула Лизу прямо по разошедшимся поло-вым губкам.

- А-а-а-а! Не надо-о-о! … Тридцать один…

Вновь хлесткий удар с оттяжкой кончиком розги по клитору.

- А-а-а-а! Больноо-о-о! Прошу…не…тридцать два…

….

После последнего удара Лиза, не выдержав, разразилась бурными рыданиями. Де-вушку всю трясло от пережитого. Тем не менее, немного отдышавшись, она встала перед полковником на колени и дрожащим от рыданий голосом произнесла положенную фразу:

- Мой… мой господин. Рабыня Ли благодарит тебя за наказание, которое она понес-ла. Спасибо тебе, мой добрый господин.

Полковник нахмурился:

- Мне не понравилось, как ты кричала! При наказании ты должна только считать удары!

- Простите меня господин, рабыня не выдержала…

- Софи, принесите колодку!

Лиза опустила голову. Это было еще хуже, чем она ожидала. Софи вернулась быст-ро, неся колодку. Это была стальная полоса с хомутами для шеи и запястий. Через мгно-вение Лиза оказалась закованной.

- Софи, отведи её в карцер, до завтрашнего вечера.

- Хорошо, сэр, - Софи довольно ухмыльнулась.

Карцер располагался в подвале хозяйственной пристройки. Только такой извращен-ный ум, какой был у полковника Абрамса, мог придумать ТАКОЙ карцер. Помещение для наказаний представляло собой круглый бетонный колодец двух метров в диаметре. Ни стульев, ни кроватей в колодце не было. Наказанные девушки стояли (разумеется голыми) босиком на холодном бетоне. Но самое отвратительное было то, что пол колодца толщи-ной в полметра покрывала ужасно воняющая смесь грязи, мочи и испражнений. Даже стоя по несколько суток, девушки не могли преодолеть омерзения и сесть в эту зловонную массу. Стены карцера покрывала дурно пахнущая слизь. Заключенных опускали сверху, через решетчатый люк. Под потолком постоянно горела тусклая лампа.

Лиза стояла по колено в грязи и тихо плакала. Стоять предстояло еще около двена-дцати часов…

Глава 11

- Ба, Эльза, прекрасно выглядишь! А это кто с тобой, новая "служаночка"? – голос полковника Абрамса источал благодушие и гостеприимство.

Эльза Мартинес, его заместитель стояла в великолепном алом, бархатном платье, черных чулках и красных туфлях. На её гибкой шее всеми цветами радуги сверкало колье из драгоценных камней. В руке, затянутой в перчатку, Эльза держала мелкозвенчатую це-почку, которая тянулась к ошейнику стоящей за ней женщины.

Когда Мигель снял её со столба, Маргарита подумала, что самое страшное позади. Женщина была ужасно измучена и мечтала только о сне, хотя бы небольшом. Рук он практически не чувствовала, очень сильно болели израненные соски. Что же касается влагалища, то ощущение было такое, как будто бы её трахнула вся тюрьма сразу.

Маргариту притащили в какое-то мрачное помещение. Вдоль стен располагались узкие ниши, забранные металлическими решетками, в которых стояли, высоко подняв скованные руки, голые женщины. Это была "спальня Дино". Маргариту втолкнули в сво-бодную нишу. В глубину ниша была не более нескольких десятков сантиметров, в ширину около полуметра. Женщине велели максимально, насколько позволяли ножные кандалы, раздвинуть ноги, и высоко поднять скованные руки. Добившись этого, Мигель закрыл ре-шетку. Стальные прутья так прижали женщину к стене, что её полные груди оказались практически снаружи, торчащие между прутьями решетки. Бедная женщина не могла ни повернуться, ни опустить руки, ни сдвинуть ноги. Практически полностью обездви-женная, Маргарита могла только хрипло дышать.

Стоящие в остальных нишах женщины испытывали не менее сильные страдания. Прямо напротив Марго, стояла молодая, симпатичная девушка. Как и у Маргариты, её упругие девичьи груди, увенчанные коричневыми сосками, торчали между прутьев. По три длинных медицинских иглы пронзили каждый сосок несчастной. Из глаз девушки не-прерывным ручейком текли слезы, но заключенная хранила молчание, так как плакать и стонать было категорически запрещено, под страхом жесточайшей порки. У стоящей рядом женщины лет сорока, груди были туго перевязаны пеньковыми веревками, и стя-нуты между собой. Судя по дрожащим губам, женщина жестоко страдала, но так же стояла молча. Между тем её груди были уже багрово-фиолетового цвета.

Послышались шаркающие шаги, и взору Маргариты предстал горбун Дино. Отвра-тительная улыбка "озарила" не менее отвратительную физиономию главного палача. Подойдя вплотную к решетке, он погладил своими узловатыми пальцами груди Маргари-ты.

- Ишь, какие у тебя сиськи-то! Большие, но упругие, - пальцы жестко сжали сосок. – Красавица ты наша, хе-хе-хе! Что же с тобой делать-то, а?

Дино  наслаждением мял и крутил соски женщины. Маргарита стояла, закусив губу до крови, чтобы не расплакаться и не закричать. Наконец палач отошел от неё, довольно усмехаясь. Лязгнула закрываемая дверь, и осужденные остались один на один со своими страданиями.

- Проходите, проходите. У нас все готово, ждем-с! – полковник расшаркался перед Эльзой. – А рабыня то у тебя красивая! Кто такая?

- О! Мы с Марго давно знаем друг друга. Она пока под следствием, но уже во всем призналась и ждет решения суда.

- Хм, я так понимаю без вашего участия "признание" бы не состоялось?

- Да, пришлось "помочь" ей все вспомнить. Потом мы немного "побунтовали", но две недели у Дино её образумили. Не так ли, сучка?!

- Да, госпожа.

Абрамс внимательно рассматривал новую "служаночку" Эльзы. На женщине было легкое, скромное платье чуть ниже колен. Судя по тому, как оно облегало фигуру, никако-го белья под платьем не было. Шею рабыни охватывал узкий ошейник из толстой кожи с массивным стальным кольцом, от которого тянулась цепь. На ногах были туфли на очень высокой шпильке. Волосы были очень коротко подстрижены, отчего и без того изящная шея рабыни казалась еще более длинной. Женщина стояла потупив глаза, её чувственный ротик был слегка приоткрыт.

Гости с хозяином прошли в гостиную комнату, где уже стоял низкий столик с яства-ми и выпивкой. Возле столика разместились два мягких кресла, куда радушный хозяин и усадил гостью, сам заняв одно из них. Маргарита, а это была именно она, стала подле кресла на колени и заложила руки за спину.

Помещенные в "штрафной изолятор" женщины трудились, как и все остальные за-ключенные тюрьмы. Однако этот "труд" очень напоминал то, чем занимались узники Освенцима. Так, к примеру, заключенные таскали тяжелое бревно. Голые, звеня ножными кандалами, обливаясь потом и вскрикивая от ударов плети надсмотрщика, несчастные втроем тащили на своих хрупких плечах тяжеленную колоду весом более ста пятидесяти килограммов. Пройдя двести метров, они сваливали бревно в кучу, и брали из этой кучи другое, которое тащили обратно. Если же кто-нибудь из узниц падал от изнеможения, её тащили к специальному столбу, привязывали, обливали двумя ведрами ледяной воды и наносили десять ударов тройной плетью. После чего заключенную отвязывали, и отправ-ляли "трудиться" вновь. После четырех часов "труда" женщин кормили маисовой кашей, сваренной на воде, и давали "отдохнуть" полчаса. "Отдых" заключался в том, что за-ключенные стояли на коленях, заложив руки за голову. Затем "трудовая терапия", как ласково называл это издевательство его изобретатель Дино, продолжалась.

Поздно вечером, измученных узниц вели в изолятор. Сначала был душ из брандспой-тов, затем ужин той же маисовой кашей. После чего узницам наконец-то разрешалось действительно отдохнуть. Правда не всем. Те, кто по мнению все того же Дино, плохо "работал" ждала "спальня Дино". Остальных загоняли в крохотные клетушки по пять узниц в каждую. Клетушка представляла собой комнату три на три метра и два метра высотой. Никаких удобств не было. Женщины спали прямо на необструганных досках,   которыми были выстланы полы в камерах.

После недели, проведенной в изоляторе, Марго почувствовала, что более не выдер-жит. Изнурительный труд, скудная пища в купе с постоянными побоями и издеватель-ствами, сломили гордый дух аристократки. Маргарита проклинала себя за свою несдер-жанность у Эльзы. Да, сейчас бы она согласилась на все, только чтобы её забрали отсю-да. Несколько раз она пыталась заговорить с надзирателями, но только получала в от-вет брань и удары плетью. Наконец ей удалось привлечь внимание самого Дино.

Это произошло на одиннадцатый день пребывания её в изоляторе. После "работы", которая её чуть не убила, Эльза, увидев ковыляющего в "спальню" главного "распоряди-теля", бросилась перед ним на колени:

- Господин главный распорядитель! Разрешите заключенной номер 3286 задать вам вопрос.

Дино усмехнулся:

- Ну, спрашивай.

- Господин главный распорядитель, не могли бы вы передать госпоже Эльзе, что я образумилась, и выполню все, что она пожелает.

- Хм, вообще тебе две недели назначили. Что? Поняла КТО ты, и ЧТО ты здесь?!!

- Да, господин главный распорядитель. Я… я все поняла… я…

- Ладно. А что я получу за хлопоты?

Маргарита низко опустила голову.

- Все, что пожелаете, господин… Я сделаю все, что хотите, сэр!

- Ну что ж! Хорошо, я передам твою просьбу заместителю начальника тюрьмы. Ну а ты, сучка, - Дино склонился к Марго, - готовься сегодня ублажать меня. И не дай бог мне это не понравится!

- Я смотрю, Эльза, твоя сучка хорошо выдрессирована.

- Да, мы с Марго постарались, хотя не скажу, что это было легко. Видишь ли, она у меня аристократка!

- Да ты что!!

- Да, да. Туповатая она, в смысле услужения. Но! Терпение и труд все перетрут, ка-жется, так гласит известная русская поговорка.

- Хм, не знал, что ты знаток русского фольклора!

- Да нет, где-то просто вычитала.

- А, понятно! Ли, где ты там застряла?! Иди сюда!

В комнату вошла Лиза. По случаю гостей девушка была "одета" по парадному. На-ряд рабыни состоял из белоснежных туфель на высоком каблуке, белых, полупрозрачных чулок на резинке и кружевного чепчика на голове. Соски её грудей были сжаты позоло-ченными зажимами, соединенными между собой позолоченной цепочкой. На цепочке ме-лодично позвякивал маленький колокольчик. Между ног вместо обычной бирки с номе-ром, покачивался массивный диск с инициалами полковника. На шее сверкал начищенный по умопомрачительного блеска широкий ошейник из нержавеющей стали. В руках Лиза держала поднос с двумя хрустальными бокалами. В бокалах шипело, выпуская маленькие пузырьки благородное шампанское.

Лиза поставила поднос на столик, отчего колокольчик мелодично звякнул. Выпря-мившись, девушка спросила тихим голосом:

- Что еще пожелает мой господин?

Полковник хмыкнул:

- Глянь, кто к нам пришел.

Лиза подняла опущенные долу глаза. Увидев Эльзу, она сделала низкий реверанс.

- Здравствуйте госпожа Эльза.

- Здравствуй, рабыня. Я вижу, ты неплохо устроилась?

- Да, мой господин добр к своей рабыне.

- Добр? Ну-ка, повернись!

Лиза смущенно повернулась к Эльзе задом. Та расхохоталась. Поперек округлых ягодиц отчетливо проступали вспухшие багровые рубцы от плети.

- А это что, от особой доброты, а?

Лиза стыдливо молчала. Полковник нахмурился:

- Отвечай госпоже, когда тебя спрашивают!

- Это… Рабыня провинилась, и её наказали…

Полковник усмехнулся. Он самолично выпорол сегодня сучку, придравшись по пус-тякам. После порки сучка сделала ему великолепный минет, и вылизала языком его туфли.

- Да ладно, Эльза, - лениво протянул Абрамс. – Как будто ты свою сучку ни разу не порола? Или ты действовала исключительно убеждениями? Ха! Ха! Ха!

- Отнюдь, полковник! Марго получила достаточно розог, не так ли, милая?

Маргарита стояла перед Эльзой на коленях. Её руки были заведены за спину и ско-ваны наручниками. Заместитель начальника тюрьмы внимательно рассматривала стоящую перед ней голую женщину. От её опытного глаза не ускользнул подавленный вид Маргариты, её потухшие глаза и дрожащие губы. Видимо сучка была не грани нервного срыва.

"Хорошо, что я приказала надеть на неё наручники" – думала Эльза. "Хотя, кажет-ся, она на все готова!"

- Ну что, милая Марго! Дино сказал мне, что ты образумилась?

- Да Эльза…

- Что!!!

- Простите, мэм!

- Не мэм, а…

- Простите… госпо… госпожа.

- Ну, вот! Что ж, мое предложение остается в силе. Но если хочешь, я могу тебе устроить еще пару недель "отдыха" в изоляторе.

Маргариту передернуло. Вчера вечером, после отбоя, её привели к Дино. Словами было не перечислить, ЧТО её пришлось вынести. Горбун насиловал её во все естествен-ные отверстия, предварительно крепко стянув ей локти толстой веревкой. Дино всю ночь непрерывно пил виски так, что у Маргариты даже мелькнула мысль, а останется ли она живой? После каждого стакана палач хлестал беззащитную женщину плетью из электрических проводов. Хлестал по всему телу, по ягодицам, спине, ногам, грудям и жи-воту. К концу ночи Маргарита была вся покрыта узкими, кровоточащими рубцами. На-конец трахнув напоследок её в попку, усталый, Дино позвал своего любимца Мигеля и ве-лел отвести Маргариту в камеру. Напоследок палач потрепал женщину по щеке:

- А ты ничего, доставила удовольствие старику, хе-хе-хе. Разонравится у Эльзы, милости просим обратно!

Так что угроза Эльзы очень испугала Марго. Интуитивно поняв, что надо делать, она согнулась в низком поклоне, и коснулась лбом ковра. Эльза довольно улыбнулась:

- Ого! Ты умнеешь на глазах. Что ж, РАБЫНЯ! Ползи, и целуй мне ноги!

На сей раз уничижительная фраза не вызвала у Маргариты протеста. Извиваясь, как побитая собачонка, она подползла на коленях к Эльзе, и прижалась губами к пуши-стым тапочкам. Довольная, Эльза откинулась в кресле и окинула взглядом коленопрекло-ненную однокашницу:

- Ого! Это тебя так Дино отходил?

- Да, мэм.

- Нет, нет! Госпожа!

- Да, госпожа.

- Ладно, дам тебе пару деньков, в себя прийти. Ну, а потом! Потом для тебя нач-нется новая жизнь! Жизнь МОЕЙ РАБЫНИ!!!

- Так-то, милый полковник. Кстати, я вижу, вы продумали "платье" своей "служа-ночки". Ей идет! Особенно пикантны чулочки, оттеняют её киску.

- Да уж, - откинулся в кресле довольный полковник. – А ваша что-то дюже строго одета! Или это маскарад?

- Ах, Джеймс! К сожалению, законы нашей страны не позволяют водить сучек по городу в подобающем им виде! Так что пришлось потратиться на платье!

Пока хозяева мило беседовали, Лиза во все глаза смотрела на Маргариту. Она ко-нечно узнала свою "попутчицу" по тюремному фургону. Она помнила, каким презрением обдала "аристократка" Мадлен, которая лишь спросила, как ту зовут. И вот! Гордая "ари-стократка" стояла на коленях и в ошейнике! Рабыня! Как и она!

"Ну, что! Задавака! Теперь и ты как я, рабыня! А гонору-то было! Сучка!"

Мысли Дизы прервал голос Эльзы:

- Марго, покажись господину полковнику.

Маргарита мягко поднялась с колен. Взявшись за подол, она рывком сдернула с себя платье и горделиво выпрямилась полностью обнаженная. У Лизы перехватило дыхание!

В твердых сосках, венчавших тугие груди, блестели массивные позолоченные коль-ца. Наружные половые губы женщины так же были проколоты, и в проколы были встав-лены кольца немногим поменьше, чем в сосках. Но самое интересное то, что от этих колец опускались вниз, к коленям, две мелкие цепочки. Чуть выше коленей на женщине были широкие металлические обручи, куда и крепились эти цепочки.

Довольная произведенным эффектом, Эльза потягивала коктейль. На лице женщины блуждала довольная улыбка. Все-таки она утерла нос Абрамсу!

Полковник с усилием отвел глаза от открывшейся перед ним картины. Посмотрев на улыбающуюся Эльзу, он усмехнулся:

- Да, утерли вы мне нос, Эльза! Такого я еще не видел! А зачем цепочки?

- Марго! Покажи.

Маргарита села на пол и развела широко ноги. Натянувшись, цепочки потянули в стороны половые губки, открывая нежно-розовый вход во влагалище. Казалось, что жен-щину открыли, как банку консервов. Потрясенный Адамс не знал, что и сказать.

- Ну… ну… ну вы Эльза и выдумщица! Черт побери! Это просто прелестно!

- Хм, спасибо, полковник! Кстати не желаете трахнуть Марго? Она будет рада услу-жить, не так ли, милая?

Маргарита встала на колени.

- Рабыня будет рада служить вам, господин.

Довольный, Абрамс выбросил свое тело из кресла. Ухватив Маргариту за кольцо в соске, он потащил женщину в смежную комнату.

Эльза с улыбкой следила, как за полковником закрылась массивная дверь. Потянув-шись как кошка, она повернула голову к Лизе.

- Ну, что стоишь? Иди ко мне!

Поднявшись из кресла, Эльза задрала подол платья, и ловко стащила кружевные трусики. Усевшись обратно в кресло, она положила одну ногу на подлокотник, и призыв-но поманила Лизу. Та опустилась на колени и потянулась губами к полуоткрытой киске заместителя начальника тюрьмы…

Глава 12 (короткая)

- Паола Рамирес, на выход!

Паола вздрогнула. Она ждала этого мгновения долгих четыре года, но все равно, произошло это неожиданно. На мгновение в камере воцарилось гробовое молчание, затем Джоана подошла к Паоле и крепко обняла подругу.

- Прощай, дорогая. Ты знаешь, мне еще два года здесь париться.

- Ничего, зато я шепнула кой-кому, так что оставшиеся два года будешь старшей вместо меня.

- Правда?! Спасибо тебе!

Паола оглядела сокамерниц. Все живы, хотя нельзя сказать, что особо здоровы. Но главное живы. Не то что… Жуткая участь Мадлен из шестой камеры взбудоражила всю тюрьму. Как не старались надзиратели замолчать это, правда все равно стала известна. Даже Абрамс был вынужден заявить о начале внутреннего расследования. Хотя все пре-красно понимали, что никому ничего за это злодеяние не будет.

Итак, все "дома". Нет только Лизы, но говорят она теперь "служаночка", то есть ра-быня самого Абрамса. Не самая завидная участь, но и не самая плохая.

Паола шла по коридору за охранником. Вот и приемная где четыре года назад она, как и все, проходила унизительную процедуру "поступления". Из-за массивного стола встала Эльза. Окинув Паолу долгим взглядом, она проворковала:

- Миссис Паола Рамирес. Срок вашего заключения в данном исправительном заве-дении заканчивается сегодня. Надеюсь вы извлекли необходимые уроки из вашего заклю-чения, и не будете более нарушать закон! Напоминаю вам так же, что согласно статьи 345 Уголовного кодекса, вы обязаны хранить молчание обо всем, что здесь было с вами! За нарушение вы можете быть осуждены на год тюрьмы! Вам все ясно?

Паола кивнула головой, еле сдерживая усмешку. Дело в том, что статьи 345 попро-сту не существовало в природе, о чем её в своё время рассказал Гарри.

- Да, мэм. Я все прекрасно понимаю!

- В таком случае, - уже неофициальным голосом сказала Эльза, - не рекомендую тебе нарушать это соглашение! А то с тобой может произойти что-нибудь плохое! Автокатаст-рофа, например!

Паола еще раз кивнула. Усмехнувшись, Эльза продолжила официоз.

- Вот ваша одежда, которая была изъята у вас по прибытию в тюрьму. Снимите по-жалуйста вашу робу и переоденьтесь. Да, и вот пятьдесят долларов – это ваши "подъем-ные", прошу! Напоминаю так же, что вам необходимо явиться в полицейский участок Карсон-Сити за документами. Это в трех милях отсюда.

Паола с улыбкой посмотрела на лежащие перед ней вещи. Футболка, джинсы, трусы и кроссовки. Все это было слишком мало ей сейчас, да и… От этих вещей несло старым, а Паола собиралась начать все заново.

Девушка стянула робу, сняла туфли и, голая, направилась к выходу. Эльза оторопело смотрела ей вслед:

- Подождите, а деньги?

Паола обернулась.

- Засунь их себе, сама знаешь куда! – и девушка громко хлопнула дверью.

Завизжав открылись ворота и… Вот она, свобода! Раздался автомобильный гудок. Гарри, корчась от смеха, смотрел, как его совершенно голая невеста наклонилась задом к тюрьме, и звонко хлопнула себя по ягодицам.

- Вот вам всем, уроды!!…

- Ну, что, поехали, - спросил он пару минут спустя, когда Паола натянула на себя привезенные им вещи. – Теперь в Мексику?

- Нет! Осталось еще одно дельце! Во первых, гони в Карсон-Сити, надо забрать до-кументы, а во вторых…

Эпилог

- Не может быть! Неужели все, что вы рассказали, это правда?!!

- Послушайте, сенатор! Надо этому положить конец. Я понимаю, тюрьма это не ку-рорт, но, черт возьми, это и не концлагерь!

Сенатор Джейн Томпсон окинула взглядом сидящую перед ней женщину. То, что она сейчас рассказала, было ужасно! В голове не укладывалось, что ЭТО может происхо-дить в самой демократичной стране мира. Не в Африке, не в Азии, а здесь у нее на роди-не! Стряхнув пепел, она переспросила:

- Так вы говорите эту девушку, Мадлен кажется, зверски замучили?

- Вот именно. Дело в том, что Гарри об этом рассказал Джон Смит, один из охранни-ков. А Картер, это тоже охранник, сам отводил Мадлен на расправу этим ублюдкам!

- Гарри? Это кто?

- Гарри мой жених! У нас с ним получился роман, - Паола запнулась. – Тюремный роман, если можно так сказать.

- А что с той девушкой, которую взяли в услужение?

- В рабство, сенатор, в рабство! Лиза наверно до сих пор у полковника Абрамса.

- Хорошо, - решительно встала сенатор. – Я завтра же обращусь в сенат о создании специальной комиссии по расследованию этих преступлений. Но вам придется выступить на слушаниях! Согласны?

- Да, мэм, - Паола тоже поднялась. – Только вы мне не звоните. Я сама вам позвоню, только скажите когда.

- Думаю через неделю.

- Хорошо. До свидания, сенатор, - Паола быстро вышла из кабинета.

Гарри ждал её в машине. Паола села в автомобиль и решительно сказала:

- Так милый! Сейчас в Пасадену. Там распишемся, потом в Мексику, надо переждать недельку!

Гарри кивнул головой, бьюик взревел мотором и скрылся в ближайшем переулке.

P. S. Неделю спустя сенатом была создана комиссия по "расследованию противоза-конных действий персонала тюрьмы строго содержания". Через месяц, инициатор созда-ния комиссии, сенатор Джейн Томпсон, была арестована за связь с наркомафией. В её особняке было найдено более двух килограммов героина, а несколько человек дали при-знательные показания, что сенатор покровительствовала боссам мафии, и лоббировала их интересы.

Неделю спустя Верховный суд признал Джейн Томпсон виновной, и приговорил её к пяти годам тюрьмы, с содержанием в тюрьме повышенной строгости.

Машина всосала новую партию сырья…