Варвар

От ненависти до любви – один шаг.

1. РАБСКИЙ ТОРГ

Вторую неделю в караване, что вел рабов на торг в столицу Корадского халифата, молодой варвар Иннат напряженно думал, как так вышло, что он – раб. Ведь то был обычный набег, как всегда, три десятка соплеменников ворвались в деревушку, пограбить и развлечься. Три десятки молодых воинов, отпущенные на вольный промысел. Откуда же в этом поселении оказался отряд воинов халифата? И почему именно его десятке не повезло вырваться из этой западни? Кому из Богов так насолил молодой десятник Иннат?

В который раз он попробовал разорвать цепь, но только убедился, что она из хорошей стали. Кровавые раны на запястьях и щиколотках, натертые оковами, горят, словно эти цепи раскалены. Зной одуряет, после недели в пустыне, с редкими пятнами чахлых оазисов, наступило отупение. Уже все равно, куда ведут, зачем. Остался только один вопрос: "почему?" Почему я?

Караванщики и охрана переговариваются между собой на полузнакомом языке. Кое-что Иннат понимает. Их ведут на торг в Мирхару, вторую столицу халифата. Продадут, скорее всего, в рудники Белой Ямы, где добывают песок для стекловарен. Крепкие молодые рабы там нужны всегда: долго не протягивает никто. Сбежать из этих рудников невозможно – самое сердце пустыни, на дни пути окрест ни родников, ни колодцев. Страшное место, ад на земле.

В этом караване они не одни. Еще около сорока рабов самых разных племен: и джипси, и корадцы, и уроженцы Королевства, и даже вашхи1. Темнокожие варвары выделяются среди них, как черные пантеры среди овец. Высокие, широкоплечие, перевитые тугими жгутами мускулов, синие глаза горят упрямством, белые зубы сверкают в недобрых усмешках в ответ на удары хлыстов. У всей десятки длинные черные прямые волосы заплетены в косы, перевитые кожаными ремешками, украшены бусинами из обсидиана и кварца. Из одежды на них только кожаные штаны и такие же безрукавки, расшитые тотемными узорами.

В караване не унывают только джипси. Они знают, на торге их выкупят соплеменники. Шестеро мужчин, восемь женщин  – остатки табора, детей в плен не брали. За это женщины – джипси громко проклинают солдат. Те ежатся, осеняя себя охранными знаками, знают: проклятия ведьм джипси часто сбываются. Но ведьму из этого табора убили еще там, где он стоял, во избежание.

Жители королевства, пять девушек и трое юношей, все – темноволосые, кудрявые, темноглазые – пиннарцы, подавлены и напуганы. Их берегут – везут в повозке, под тентом. Их продадут в гаремы, а что такое гарем, им известно. Пиннар не так далеко от халифата.

Местные, корадцы, в основном – выкупные, проданные в рабство за долги. Их пятнадцать человек, все женщины, укутанные в глухие покрывала с прорезями для глаз. Их тоже ждет гаремная жизнь, но им не привыкать.

Двое вашхи, дети диковинного племени, потомки магов и сказочных нольдре2, дивной красоты юноши, с ярко-рыжими волосами, кошачьими зелеными глазами, закованы в странные ошейники, украшенные самоцветами. На самом деле эти камни гасят природные способности вашхи, благодаря которым они могли бы сбежать. Вашхи – как кошка, никакая веревка или цепи не удержат. Этих ждет зверинец самого халифа.

Вторая столица халифата, город Мирхара, в отличие от Сумтара, первой столицы, стоял на реке Мирх, давшей ему имя, и утопал в садах и зелени. Белоснежные, зеленые, розовые мраморные дворцы соседствовали в нем с красными и желтыми глиняными мазанками бедняков и желто-кирпичными особняками торговцев. Дороги были вымощены серо-синим камнем из местных каменоломен, напоминая ручьи и реки. Город был похож на сказочное видение. Огромный крытый рабский рынок, украшенный мраморными колоннами и бронзовыми решетками, снаружи тоже был красив, вызывая содрогание тех, кому предстояло стать товаром внутри.

Но сначала их всех распределили по баракам, женщин отдельно от мужчин, заставили раздеться, сводили в баню. Выдали куски ткани – соорудить набедренные повязки – мужчинам, шелковые прозрачные шальвары и рубашки – женщинам. Товар должен быть показан со всех сторон. Хуже всех, похоже, было вашхи. Их узорчатые туники и плащи отобрали, а взамен не дали ничего, даже прикрыть наготу. Тела их светились, как статуи из "шелкового" белого мрамора, они прикрывались  собственными роскошными рыжими гривами до колен. Десятка Инната казалась статуями из черной бронзы, на гладких мускулистых телах причудливо переплетались узоры татуировок, еще влажные волосы были снова заплетены в тугие косы. Раскованнее всех вели себя джипси, смуглые тела которых украшали шрамы и разноцветные татуировки.

Торг шел с рассвета до заката. Варвары попали в одну партию с вашхи. Их вывели на помост, связав руки за спиной и накинув петлю от этой веревки на шею. Распорядитель выкрикивал в толпу что-то о цене и товаре, но Иннат ничего не слышал, кроме стука собственного сердца и отдаленного шума, не видел никого, ослепленный ярким светом, льющимся на помост сквозь стеклянную крышу. Он не обратил внимания, как резко затихла и раздалась в стороны толпа, когда в здание вошли чеканным шагом солдаты, окружившие молодого, богато одетого мужчину. Он был невысок, тонок, шитые золотом синие шелковые одежды только подчеркивали это, струящимися складками обтекая его тело. На густых черных, с золотым отливом, волосах возлежал тонкий золотой обруч, украшенный бриллиантами и сапфирами. В ушах покачивались изящные серьги. Тонкие четко очерченные губы, черные глаза, оттененные густыми ресницами, были подведены тушью, их взгляд, несмотря на женственность облика, жесткий и острый, как клинок, несомненно, принадлежал мужчине и правителю. Вслед за ним семенил толстяк, расфуфыренный, пожалуй, почище своего повелителя, и что-то торопливо и тихо втолковывал тому, не обращающему, впрочем, на него никакого внимания. Наверное, что халифу невместно самому посещать рабский торг и лично отбирать себе рабов. Халиф Акари – ин – Торан подошел к самому помосту, внимательно разглядывая варваров и вашхи. Экзотический товар. Редчайший – и те, и другие предпочитают покончить с собой, чем стать рабами. Десятке Инната не повезло, их слишком быстро повязали, отобрав все, что могло бы стать оружием. А вашхи, похоже, захватили врасплох, безоружных. Вполголоса отдав приказание, халиф повернулся и вышел.

То, что все они попадут во дворец, Иннат понял только тогда, когда их туда привели. Высоченная стена, окружавшая резиденцию второго халифа Корада, сверкала отполированным мрамором, по такой не взберешься, а ворота охраняют лучники и гвардейцы, не сбежать. Сам дворец, из бело-голубого мрамора, украшенный мозаичными полами и разноцветными витражами в высоких окнах, поражал простотой и строгой соразмерностью линий, казался изящным миражом в мареве горячего дуновения пустыни. Как-то не верилось, что в нем могут быть клетки и цепи. Но поверить пришлось, когда их провели внутрь, длинными коридорами, изукрашенными фресками и мозаикой, вывели во внутренний дворик, наполненный зеленью и журчанием фонтана, окруженный крытыми портиками, под которыми стояли клетки с различными животными, птицами и пресмыкающимися. Там были и яростные дикие желтые и черные пантеры, и редкостные белые морны3, и свирепые серо-черные орги4, и огромные кондоры, и смертельно-опасные узорчатые удавы, способные своими объятиями переломать все кости человеку, и пернатые радужные свирры5, чей яд мгновенно парализует, но убивает медленно, доставляя страшные мучения. В одну из клеток запихнули и вашхи, так и не сняв с них магических ошейников. Оба парня свернулись в клубочек в самом дальнем углу клетки, прикрылись волосами, как плащом, и уснули, измученные дорогой и бессильным гневом.

А десятку варваров провели дальше, в высокий зал, отделанный зеленым мрамором и черно-зеленым авантюрином. На невысоком помосте, крытом золотистым ковром, стоял широкий мягкий диванчик, украшенный изумрудами и янтарем. На нем, в окружении советников, стоящих перед помостом, стражи, выстроенной вдоль стен с натянутыми луками в руках, возлежал тот, кто купил их утром. Халиф Акари – ин – Торан. Племянник Вей – ин – Торана, разделившего страну со своим братом Инши – ин – Тораном, дабы избежать кровопролитных войн за трон. Когда Инши умер, власть перешла в руки Акари, чему Вей был не особенно рад. Своевольный и жесткий, Акари не позволил собою командовать и не стал его марионеткой. Под его правлением его часть Корадского халифата стала развивать торговлю и производство, не ограничиваясь сельским хозяйством, как было при его отце. Уже третий год он успешно руководил ею, не завися от дяди и его советов. Молодому халифу было всего двадцать пять.

Как раз сейчас он что-то обсуждал со своим диваном6, словно не замечая настороженно замерших в окружении стражи, темнокожих воинов. Наконец, он отпустил советников резким взмахом руки и приказал варварам приблизиться. Их подтолкнули древками копий, а перед возвышением заставили встать на колени. Горящий яростью взгляд Инната не укрылся от внимательных глаз правителя. Только он в своей десятке, похоже, не смирился еще с участью раба. "Это будет забавно, приручить такого дикого зверя." – подумал Акари – ин – Торан. "Я никогда не смирюсь!" – читалось в глазах Инната.

Халиф встал и спустился к ним. Он обратился к варварам на их родном языке:

- Я предлагаю вам стать не рабами, а воинами в моей гвардии. Я знаю, что викере7 – хорошие воины, верные  тому, кто их ведет. Я подарю вам свободу в обмен на верную службу.

Иннат рванулся, вскакивая на ноги. Лучники немедленно нацелили стрелы в его сердце, но команды стрелять не последовало. Он возвышался над хрупким правителем на целую голову, но тот даже не отшатнулся, когда варвар зарычал ему в лицо:

- Викере не служат чужакам, викере не станут рабами или наемниками. Я сбегу и уведу своих людей домой!

Однако он осекся, услышав за спиной голос Мино, своего помощника и друга.

- Иннат, ты не смог отвести от нас беду, не тебе теперь решать. Мы согласны, господин. Мы будем служить вам.

Краем глаза Иннат видел, как один за другим его люди склоняют головы в поклоне. Как с них снимают оковы и уводят из зала. Он стоял, не в силах поверить произошедшему, не шевельнув ни единым мускулом, как статуя. Ярость и гнев в его синих глазах горели еще ярче, полные губы кривила гримаса презрения.

- Что ж, ты остался один, Иннат. – халиф уловил, как его зовут, - Не хочешь присоединиться к своим товарищам?

- Я могу только повторить то, что уже сказал. Они больше не викере. Викере не служат чужакам, не становятся наемниками или рабами. Я – викере.

- Я не сомневался в твоем ответе. А что до твоих товарищей…Тот, чья верность поколебалась единожды, предаст и второй раз. Убейте их! – приказал халиф, и часть воинов немедленно выскользнула из зала, накладывая стрелы на тетиву. До Инната донеслись крики и стоны, и все стихло. Он не мог в это поверить, но когда его вывели из зала, увидел всех девятерых, они были мертвы. Тех, кого не убили одной стрелой, добили ножами. Кровь залила драгоценный мозаичный пол. Безмолвные слуги торопливо уволакивали трупы, другие вытирали кровавые лужи. Вскоре ничто не напоминало о происшедшей расправе. Иннат действительно остался один.

2. ЗВЕРИНЕЦ

Вашхи Тисай и Аверо проснулись, как всегда, одновременно. Хоть их магия и была заперта, тела все равно жили в едином ритме. Они не были близнецами, хотя и были очень похожи. Все вашхи – рыжеволосые, зеленоглазые, все похожи друг на друга, как братья и сестры. Кровь племени столь сильна, что даже дети от смешанных браков с другими племенами рождаются с обликом чистокровных вашхи. Аверо был полукровкой, но все же его сложно было отличить от чистокровного вашхи-оборотня Тисая.

Тисай потянулся и лизнул щеку друга, заставляя его открыть глаза. Крепко сплетенные в объятии тела грели друг друга, волосы перепутались, прикрывая их густой сетью рыже-золотых прядей. В первый момент Аверо показалось, что ничего не было, все эти три недели – просто страшный сон. Знакомо шумела листва и журчала вода. Но когда он открыл глаза, видение родного леса сгинуло. Вокруг них – прочная клетка, на шеях – страшные ошейники, блокирующие магию, круглый дворик, засаженный деревьями, с фонтаном в центре – зверинец во дворце халифа Акари – ин – Торана. В клетках по соседству уже проснулись пантеры. Тисай завистливо смотрит на них – они без ошейников, хоть и в клетке. В соседней с вашхи клетке на цепях растянут обнаженный варвар. Его голова свешивается на грудь, он без сознания. Почти всю ночь он рвался в своих оковах, молча, но яростно, однако они слишком прочны даже для такого, как он. Браслеты его оков пятнает кровь. Руки неестественно вытянуты и напряжены – ноги варвара не достают до пола. На него вашхи бросают взгляды, полные сочувствия. В этой клетке он уже три дня, но не сломлен. Каждый день к нему приходит халиф, что-то говорит на языке варвара, но тот лишь яростно щерит зубы в презрительной ухмылке.

Шаги. Знакомые уже всем в этом зверинце. Хозяин идет кормить. Халиф выходит из-за колонн, за ним следуют слуги с тазами свежего мяса, фруктов, зелени. Первыми он кормит оргов. Свирепые обезьяны берут у него еду из рук и позволяют гладить себя. Они давно в неволе, выросли в этом зверинце и знают его запах.

Морны вялые, великолепная шерсть свалялась и потускнела. Они не выживут в неволе. Но самец находит в себе силы броситься на халифа, когда тот слишком близко подходит к клетке. Однако человек даже не меняется в лице. Его рука, холеная, с узкой кистью и тонкими пальцами, ловит животное за загривок, и легко удерживает в пяди над полом, вторая ласково гладит морду, не боясь щелкающих клыков, треплет за уши. Гипнотические черные глаза смотрят в желтые глаза зверя не отрываясь, и тот отводит взгляд. Хвост морна опускается между лап, из пасти уже рвется не рык, а поскуливание. Самка удивленно поднимает голову. Ее супруг признал человека вожаком! Опущенные уши настороженно поднимаются, она следит за безмолвным разговором этих двоих, улавливает что-то и подползает к кормушке, где нетронутой лежит еда. Морны побеждены. Они будут есть, значит, жить. Вскоре они станут принимать пищу из рук халифа, как орги.

Самые дикие в этом зверинце – пантеры. Они не подпускают к себе человека, не кидаются на него. Они просто не обращают на него внимания. Это досадно для халифа, но он не сердится. Он знает – кошки всегда приручаются труднее всех, а иногда не приручаются вовсе.

Змей и птиц кормят слуги, а хозяин подходит к клетке варвара. Он отпирает ее и входит внутрь. Рука его поднимает голову бесчувственного юноши за косу, он хмурится, берет кувшин и выплескивает воду из него на лицо пленника. По телу варвара проходит слабая дрожь, мучительный стон рвется из запекшихся губ. Он открывает глаза и резко замолкает. Враг не должен знать, что ему плохо.   Иннат теряет силы, но все равно его дух не сломлен. Он умрет в оковах, но свободным викере в душе. Он уже третий день отказывается от пищи и воды, когда служители пытаются накормить его из рук. Сегодня халиф пришел сам, значит, ему сообщили об этом маленьком бунте.

В руках халифа сверкнул широкий нож, вашхи замерли – неужели он убьет пленника? Но тот лишь разжал стиснутые челюсти варвара и влил в него воду из кувшина. Юноша чуть не захлебнулся и был вынужден глотать. Жажда отступила, но не голод. Однако, его мучитель не закончил. Он отрезал кусок жареного мяса, обмакнул его в подливу и силой втолкнул в рот сопротивляющемуся Иннату, не позволяя выплюнуть. Пустой желудок спазматически сжался, вкус еды наполнил рот слюной, и ему пришлось поглотить. Халиф специально отрезал крошечные кусочки, которые не надо было жевать, и таким образом скормил пленнику весь его завтрак.

- Ты видел, Имиро? Так его и покормишь. Он горд, но морн тоже был горд. А теперь он ест, и скоро я смогу его погладить.

Молоденький раб – смотритель зверинца поклонился, счастливый тем, что господин не гневается на него. В глазах Инната горело яростное синее бешенство: его сравнили со зверем и обращались, как со зверем.

В последнюю очередь халиф подошел к клетке вашхи. Аверо порывисто встал, прикрываясь волосами, подошел ближе, заговорил, старательно подбирая слова чуждого языка:

- Инро, вы же разумный человек, вы должны видеть, что мы не животные!

Халиф усмехнулся, пожимая плечами:

- Я вижу. И что? Я говорю на вашем языке, нет нужды коверкать речь.

- Зачем вы держите нас в клетке? Зачем эти ошейники? Освободите нас!

- Я знаю, что вашхи – нольдре. Вы можете оборачиваться в животных. Вы сбежите без ошейников, а я не хочу терять то, за что я платил такие большие деньги. Я могу выпустить вас из клетки, если вы принесете клятву верности, я знаю, что для вас это важно.

- Нет, нет! Ни за что! – Тисай крепко обнял Аверо, оттаскивая его от прутьев, в которые юноша вцепился в гневе. – Вашхи никому не служат. Над нами – только Боги. Мы вольное племя!

Халиф вновь пожал плечами, отходя от клетки. Служитель поставил возле клетки чаши с молоком и зернистой кашей с фруктами, блюдо с мясом и овощами, кувшин с водой. Аверо всхлипывал на груди друга. Он надеялся, что халиф окажется другим, не столь черствым, но мог бы и понять по его поведению с морнами и варваром.

Успокоившись, вашхи поели, изредка замечая пристальный взгляд темнокожего юноши. Он сосредоточенно дергал и тянул цепь, приковывающую его правую руку, мускулы под гладкой кожей вздувались и опадали буграми, цепь скрипела. Звенья цепей были запаяны, труд варвара был, казалось, бесполезен, но он замечал, как потихоньку расходится одно звено. Кровь струилась из-под браслета, врезавшегося в кожу. Все усилия Иннат сосредоточил только на этом звене. Но вскоре у него закружилась голова, перед глазами потемнело, и он потерял сознание.

Пример варвара воодушевил вашхи. Тисай пытался открыть замок на ошейнике Аверо, а тот – вытащить камни из его ошейника. Именно их сила сдерживала магию превращения. Но самоцветы сидели намертво, и замочек можно было открыть только ключом, который был у самого халифа. Однако юноши не прекращали попыток.

На десятую ночь цепь варвара поддалась. Звено разогнулось, и рука Инната упала, обессилено повиснув. Он отдохнул, настороженно прислушиваясь, и всем телом налег на цепь на второй руке. Отчаяние ли придало ему сил, или удача улыбнулась, но цепь лопнула с жалобным звоном, и он упал на пол. Затекшие руки не слушались, он долго разминал их, зло усмехаясь. Потом подошел к клетке, пробуя прутья один за другим. Взялся за выбранный, руки вспухли канатами мышц. Прут подавался! Медленно, но неотвратимо он выгибался внутрь, и, как только Иннат смог просунуть голову между прутьев клетки, он проскользнул наружу, изрядно ободрав грудь и живот. Подошел к клетке вашхи, проверил все прутья в ней, проверил замок на дверце, напрягшись, отогнул один прут на достаточное расстояние, чтобы юноши смогли проскользнуть. Но с их ошейниками он ничего не смог поделать: побоялся повредить тонкие шейки вашхи, к которым ошейники прилегали вплотную. Вашхи восторженно повисли на нем, целуя смущенного парня, потом тихо скользнули к выходу. Иннат пошел за ними. Он тоже умел ходить бесшумно.

3. НАКАЗАНИЕ

Стража стояла у каждой двери, с обоих сторон. Вашхи притаились в густой тени, следя за зевающими солдатами, сжались тугими пружинами и выметнулись одновременно, одним движением сворачивая шеи и подхватывая падающие тела. Торопливо стянули с трупов широкие штаны, оделись, брезгливо принюхиваясь, и потянули створку двери, осторожно, медленно-медленно, открывая ее. Тисай выглянул в щель. Короткий коридор на той стороне заканчивался такими же дверями, перед которыми тоже замерли тени стражников. Значит, четверо. Вдвоем не успеть.

За спиной послышалось дыхание, на плечо юноше легла рука варвара. Тисай обернулся. Иннат показал жестами: "этих возьму я, тех – вы", рывком распахнул двери и сгреб охранников за шеи, сталкивая их лбами. Вашхи вихрем промчались к замешкавшимся стражам на том конце коридора, прыгнули. Тихий хруст – и два тела мешками падают на подставленные руки. Варвар уже стянул себе штаны, подогнал их с помощью пояса. Беглецы переглядываются, сходятся на середине коридора. Молча совещаются, как быть дальше. За этими дверями должен быть зал, из которого ведут три двери. Обезвредить шесть человек  одновременно не под силу троим. Варвар предлагает вернуться в зверинец и взобраться по клетке на крышу. План хорош, лучше, чем прорываться с боем через незнакомые закоулки дворца. Троица беглецов возвращается во дворик, помогая друг другу взбирается на клетку варвара, оттуда – на крышу портика.

По крутому скату гладкого камня с трудом доползли до плоской крыши основного здания. Это терраса, обнесенная изящными перильцами, уставленная кадками с мандариновыми деревцами и фикусами, крытая коврами, кое-где валяются подушки, она явно предназначена для вечернего отдыха и ночных прогулок. В глубине террасы слышится тихий разговор, прерываемый звуками поцелуев. Один голос принадлежит халифу, второй незнакомый, но явно мужской. Варвар пораженно замирает, не в силах осмыслить происходящее, его силуэт четко виден на фоне неба. Вашхи дергают его вниз, заставляя присесть, спрятаться в тени перил. Неловкое движение, цепь, выпущенная из руки, падает на пол, звеня…

Их схватили мгновенно. Скрутили руки, немилосердно заламывая за спину, ноги, бросили под ноги халифу. Тот насмешливо покачал головой, но когда ему доложили о трупах шести стражников, все его добродушие испарилось. По следам в зверинце нетрудно было догадаться, что побег устроил варвар. Его уволокли в подземелье, вашхи посадили на цепь в той же клетке, которую утром должны будут исправить. Разбуженное шумом и светом зверье металось по клеткам, умолкнув как по команде, когда в зверинец вошел их господин и повелитель. Он нес в руке свернутый кольцами кнут. Юноши сжались, обнимая друг друга, но это им не помогло. Удары, предназначенные одному, доставали и второго. Крики вашхи разносились по мертвой тишине зверинца. Только когда оба рухнули на пол, избитые и окровавленные, экзекуция прекратилась. Не сказав ни слова, халиф вышел, закрывая за собой дверь, и направился в темницу к варвару.

Инната  растянули на цепях, выворачивая руки и ноги из суставов, на горле заклепали ошейник, к которому тоже крепилась натянутая цепь, удушая. Он хрипло рычал, напрягая мускулы, но эти цепи были вдвое толще. Он снова был обнажен.

Халиф вошел, жестом выгоняя всех из камеры. Когда за палачом захлопнулась дверь, подошел к пленнику.

- Ну что же ты, Иннат? Зачем было убивать моих людей? Неужели вы надеялись сначала выйти через внутренние покои? Или это из-за одежды?

Варвар презрительно сплюнул разбитыми губами:

- Ты мужеложец! Я не стану даже говорить с тобой!

Халиф усмехнулся, ласково проводя рукой по груди пленника, отчего тот судорожно дернулся, втягивая воздух сквозь сжатые зубы.

- А ты, никак, ревнуешь? Тебе хотелось бы побывать в моих объятиях на месте моего наложника?

- Ты спятил! Я…Ты… безумец!

Пальцы халифа тем временем нежно прикасались к его коже в тех точках, от которых по всему телу пленника растекался жар, невзирая на боль в вывихнутых конечностях. Тело варвара реагировало вопреки его воле. Наклонившись, Акари – ин – Торан  взял в рот напрягшийся темно-коричневый сосок Инната. Громкий всхлип был ему ответом. Опытный любовник, халиф прекрасно знал, где и как нужно ласкать мужчину, а где – женщину. В его постели побывало много и тех, и других, его гаремы были больше, чем у его дяди.

Кровь прилила к щекам варвара, а также и к другим частям его тела. Напряженный член юноши уже почти касался его живота, подрагивая от желания, не спрашивая согласия своего хозяина. Скользкий от слюны, палец халифа кружил между ягодиц Инната, отыскивая и дразня сжимающуюся под прикосновениями дырочку. Когда он вошел внутрь, юноша не сдержал потрясенный вскрик. Вторая рука Акари уверенно обхватила его член, медленно лаская. Пытка желанием длилась, кажется, целую вечность, варвар стонал и извивался, не то пытаясь освободиться от этих рук, не то прижаться к ним теснее. Когда халиф довел его до разрядки несколькими уверенными движениями, задержав палец в его анусе, чтобы насладиться конвульсивными сжатиями плоти вокруг него, Иннат прокусил нижнюю губу, пытаясь заглушить крик.

Ему было страшно стыдно, противно, но в глубине души, в самом тайном ее уголке, осталась мысль о том, что это было восхитительно. И когда кнут коснулся его кожи, Иннат воспринял боль от порки как искупление невольного греха.

"Халиф сидит на своем тронном диванчике, поджав одну ногу, и опустив другую. Он излагает свои мысли благоговейно внимающим ему членам дивана, не меняясь в лице, не теряя ровных интонаций, четко и связно. Я же лежу прямо у его ног, мои ноги и руки прикованы к кольцам в полу, а его мягкий бархатный сапожок движется по моему телу, касаясь то сосков, то бедер, то горла, то вздыбившегося члена. Я ненавижу его! Ненавижу за то, что он делает с моим телом, с моей душой. Я рвусь надвое, во время его ласк теряя голову, после – горько раскаиваясь. Я желаю продолжения сладкой пытки, но никогда, ни за что не признаюсь в этом. Но ему и не нужно мое признание, мое тело говорит за меня достаточно красноречиво. Я уже всхлипываю, подаваясь за дразнящими прикосновениями. Бархат, сквозь который пробивается тепло его ноги, прижимает мой член к животу и начинает ритмично поглаживать его. Я извиваюсь в своих оковах. Быстрее! Еще! О, Боги! Проклинаю Вас! Проклинаю за то, что он есть! Да-а-а!"

Такие пытки стали наказанием строптивого раба-варвара. Каждый день он лежал обнаженный у трона владыки, зная, что все видят его бесстыдно раскинутое тело, его возбуждение и позор, каждый раз, после окончания совета или приема послов и просителей, халиф вытаскивал из-под диванной подушки кнут и выписывал письмена боли на его теле. Затем его сковывали и отводили в комнатку в мужском гареме. Юноша ненавидел эти возвращения даже больше, чем публичный позор в тронном зале. Потому что там, в шелке и бархате гарема, видя изнеженных, женственных мальчиков и юношей,   слыша их разговоры и обсуждение достоинств хозяина, он боялся стать таким же. Боялся забыть свое прошлое, окунуться в атмосферу похоти и лени, с радостью подставить однажды свой зад под  хозяйский член. Ночами ему снились кошмары, наполненные развратом, он просыпался в простынях, мокрых от пота и спермы, тихонько всхлипывал в подушку от облегчения, что это не наяву, и снова засыпал, чтобы увидеть еще более извращенный сон. Но ни разу за месяц, прошедший со дня побега, халиф не вошел в него. По его приказу, юношу готовили к этому, массируя и втирая в тело масла для смягчения кожи, удалили все лишние волоски на теле, подстригли и отполировали ногти, прокололи соски и уши, вставив в них золотые украшения, унизали пальцы перстнями. Но по прежнему его сковывали крепкими короткими цепями, не позволявшими даже ходить.

4. ВАШХИ

От ран, нанесенных кнутом халифа, вашхи оправились быстро. Они теперь хмуро уползали в дальний угол клетки при его появлении, прятали взгляды, полные ненависти, за завесами рыжих волос, и пытались, раз за разом, разрушить свои магические ошейники. Теперь они знали путь, по которому станут выбираться в случае удачи. Они-то не попадутся, как бедняга варвар, никогда не видевший мужеложцев. Когда никого не было в зверинце, они ласкали друг друга, пытаясь страстью компенсировать недоступную глубину ощущений. Их крики и стоны хорошо были слышны на крыше-террасе, где вечерами халиф ласкал своих наложниц и наложников. Они подстегивали его воображение, иногда он стоял у перил и наблюдал за ними. Сплетенные в жарких объятиях, тела были хорошо видны сквозь прутья решетки. Гибкие, прекрасные, с разметавшимися рыжими гривами, переливающимися, словно пламя, терзающие друг друга неистовыми ласками и поцелуями…

Однажды, за Тисаем пришли. Ему связали руки за спиной, замкнули на ошейнике замочек цепи и повели во внутренние покои дворца. Аверо остался метаться по клетке от беспокойства. Через несколько часов его любовник вернулся, измотанный и обессиленный, молча упал, сжавшись в комочек, на подстилку, и не отвечал на испуганные вопросы Аверо, только нервно вздрагивал, когда тот к нему прикасался. Но юноша уловил запах халифа, прилипший к его вспотевшему телу, запах его семени и слюны, и все понял. Он осторожно лег рядом с любимым, обнял его, согревая, и долго шептал на ухо успокоительные слова, пока Тисай не перестал дрожать в ознобе, и не задремал.

С этого момента то одного, то другого вашхи стали приводить к халифу. Он брал их грубо, не размениваясь на ласки, слишком возбужденный после своих игр с непокорным варваром. Наматывал длинные волосы на ладони, царапал ухоженными ногтями нежную, моментально краснеющую кожу, кусал и оттягивал маленькие розовые соски. Заставлял вашхи кричать без перерыва, пока хватало воздуха в легких, кричать от муки и наслаждения, заменяя ему так и не услышанный крик Инната.  

Измученные, слабеющие вашхи прекратили попытки разбить ошейники. Теперь они только сворачивались в клубок, обнимая друг друга, и засыпали. Смириться с неволей оказалось слишком просто, когда понимаешь, что никто не придет на помощь, не раздвинет прутья клетки, не разорвет ненавистный ошейник. Вашхи не знали, что Иннат жив. Они ни разу не видели его, не слышали его голоса.

Иссушающий зной близкой пустыни, налетая на город песчаными бурями, возвестил о приходе зимы. Третий месяц рабства превратил некогда гордых, свободных вашхи в забитых, напуганных зверьков. Они больше не ласкали друг друга, теряя силы в жестоких объятиях повелителя. Редкие торопливые поцелуи, как глоток чистой воды, спрятанные за занавесью длинных волос от посторонних глаз, полуночные судорожные поиски рук любимого, когда страшно оставаться одному, нужно прижаться покрепче к родному телу, зарыться лицом в волосы, замереть, почти не дыша.

Халиф сбрасывал на них напряжение, не обращая внимания на изменения в их поведении. У него появился непокорный дикий зверь, которого во что бы то ни стало нужно приручить, и он забросил посещения зверинца. Варвар жил теперь у него в покоях, в маленькой клетке, где он не смог бы выпрямиться во весь рост, если бы был свободен. Но его руки по прежнему были жестко скованы за спиной, цепь от ошейника, короткая и тяжелая, пригибала к земле. В синих глазах все так же горело упрямство и жажда свободы. И, хотя тело его извивалось от похоти под руками хозяина, дух не был сломлен. Он ненавидел себя за эту слабость, ненавидел халифа за его ласки, не ведая, что от ненависти до любви – один краткий шажок.

Решив про себя, что сбежит любой ценой, он знал, что не оставит юношей – вашхи в клетке. Если у него не будет возможности освободить их, он убьет обоих. Они только поблагодарят его перед смертельным ударом.

5. ПОКУШЕНИЕ

Старый халиф, Вей – ин – Торан, не имеющий наследника в свои шестьдесят, похоже, совсем выжил из ума, пытаясь подгрести под себя племянника и его земли. Его не волновало то, что двадцатипятилетний Акари жестко держит в руках бразды правления, не собираясь отдавать их кому бы то ни было. Сначала он прижал торговцев металлом, повысив цену на него, но Акари мгновенно заключил договор с Королевством,   поставляя туда фрукты и алмазы в обмен на высококачественную сталь и медь. Потом попытался перехватить контроль над половиной кварцевого рудника Белой Ямы, принадлежащей Акари, но тот просто ввел на территорию рудника полк солдат, вооруженных винтовками, быстро освободивших взятых в плен людей молодого халифа.

- Мой дражайший дядя, кажется, забывает, что ему уже не тридцать и даже не сорок. Наследника, с его пристрастиями к мальчикам, у него нет и не предвидится, судя по тому, что за двадцать лет ни одна из его наложниц не понесла. Не могу понять, зачем ему власть, которую он не сможет удержать? Но, при всем моем к нему уважении, пора поставить дядюшку на место. Мой отец был добрым правителем, вы все его любили, что не мешало вам воровать у него из-под носа. Я для вас стал сущим наказанием. Да-да, не отводите взглядов, я прекрасно осведомлен обо всех разговорах, ведущихся шепотом в темноте будуаров и гаремов. Но у меня вы не можете безнаказанно запустить руку в казну. И что? Разве страна обеднела? Разве наша экономика пошатнулась? Нет, теперь мы уже можем говорить на равных с главой Королевства, мы заключаем с ними договоры, равноправные и справедливые. Я приказал обновить все вооружение моих войск. Пограничные гарнизоны уже получили винтовки и пистолеты, моя гвардия опробовала их самой первой. А дядя все еще полагается на своих лучников и копейщиков. Пока, для пробы, можно откусить пару алмазных приисков. Посмотрим, что скажет халиф Вей – ин – Торан нам на это. – Акари жестко придавил сафьяновым, расшитым жемчугом и золотом, сапожком грудь распростертого под его ногами варвара. Из стиснутых зубов юноши вырвался полузадушенный стон. Спохватившись, правитель ослабил нажим, позволяя ему дышать, погладил напряженный член, коснулся мимолетной лаской сосков. Сапожок соскользнул на горло, сдавленное ошейником, слегка прижал, напоминая – здесь хозяин он.

- Аман Дахабир, подготовьте корпус асассинов. Они должны были получить винтовки месяц назад. Почему я не вижу доклада о результатах испытаний? Через два дня доложите о готовности. Аман Мирча, где результаты финансовой проверки по сельскохозяйственному сектору? Я долго буду ждать? Кстати, вы не единственный, кому я поручил эту проверку, и один отчет у меня уже лежит. Если результаты не совпадут, я лично проведу ее в третий раз. Аман Махмуд, почему в Мирхаре государственная больница вдруг обрела хозяина? Я финансирую все расходы, но, оказывается, с пациентов берут плату. Финансовые отчеты за три года должны лежать у меня на столе уже сегодня. Иначе… – выразительный жест – пальцем поперек горла – и советник по медицине, и без того бледный и потеющий, стал белее своего тюрбана. – Господа, это касается всех. Мне надоело ваше разгильдяйство. Я был непозволительно добр к вам три последних года. Всё. Все вон.

Жест – пятясь  и кланяясь, советники покидают тронный зал. Еще жест – и гвардейцы, статуями застывшие у стен с луками наготове, выскальзывают вслед за диваном. На красивом тонком лице халифа не прочесть ни единой эмоции, но его кулаки сжаты так, что побелели костяшки. Он вскакивает с диванчика и начинает нервно ходить, пиная временами ни в чем неповинную подушку, попавшуюся под ноги. Он кажется, совсем не замечает измученного трехчасовым издевательством над своим телом Инната, который потихоньку приходит в себя, кусая губы, чтобы болью прогнать возбуждение. Когда ему удается совладать с непокорным телом, Акари обращает на него свой царственный взор. Хлопок – и в зал входит раб, обязанность которого – проводить Инната в покои господина и запереть его там. Раб открывает замки, приковывающие варвара к кольцам в полу, но почему-то не сковывает ему руки за спиной.   Он освобождает ноги Инната, безмолвно указывает ему на выход и … вытаскивает из-за широкого кушака три метательных ножа. Иннат, успевший уже сцепить руки за спиной, дабы усыпить бдительность халифа, и пройти пять  шагов к двери, замечает их блеск. Тело его само делает рывок, заслоняя собой того, кого разум ненавидит. Все  три ножа находят цель, но не ту, которой они предназначались. Иннат еще падает, медленно, как листок в безветрие, а кинжал Акари уже свистнул мимо его плеча и впился в горло неудачливого убийцы. И время вновь обретает свой ход, боль вспыхивает тремя алыми звездами в груди, кровь выплескивается на драгоценные мозаичные узоры пола. Варвар оседает на колени, тонкие, но такие сильные руки ненавистного врага подхватывают его, не давая упасть, заломленные в удивлении, смешанном с горечью, брови над бездонными черными глазами…черными бриллиантами…мелькают перед гаснущими синими… шепот, сквозь кровь, пузырящуюся на губах: "Успел…" и кровавая тьма…

Иннат пришел в себя только на рассвете. Лекарь, дежуривший над ним всю ночь, напуганный до икоты страшным выражением лица халифа, приказавшего сделать все, хоть уйти вместо раба, но чтобы тот жил, радостно вскрикнул и засуетился, пытаясь напоить раненого подогретым разведенным гранатовым соком. Дышать было больно, глотать – еще больнее, но пить хотелось ужасно, и он мужественно выпил всю пиалу. Грудь варвара стягивала плотная повязка, левая рука была примотана к ней, но правая оказалась свободной, и на ней не было браслета. На шее тоже не ощущалось чужеродного металла. Иннат был свободен, но слаб, как котенок.

В покой вошел халиф, и юноша поразился тому, какое беспокойство было написано на его всегда таком бесстрастном лице. Привычным жестом отослав лекаря, мужчина сел на край ложа, стараясь не потревожить раненого, поставил руки по обе стороны его головы. Мягкая улыбка, непривычная на этих жестоких губах, отразилась в сверкающих черных глазах, сделав их на мгновение такими ласковыми.

- Ты жив! Я рад, что ты выжил. И удивлен. Просто безмерно удивлен. Ты не дал убийце прикончить того, кого ненавидишь. Почему? – по голосу халифа чувствовалось, что ответ ему чрезвычайно важен. Но что сказать, если и сам не знаешь ответа?

А губы уже сложили слово. Тело, такое мудрое и глупое, давно знает ответ, и ему нет дела до доводов разума. "Люблю…"

Что-то меняется в глазах халифа, словно раскрывается какая-то наглухо запертая дверца, выпуская солнечный свет, озаряющий глубины бездонной тьмы. Он склоняется ниже, касается губами губ, чувствуя привкус крови и граната в легком поцелуе, несмелый, едва заметный ответ – чуть приоткрывшийся навстречу рот. Рука гладит разметавшиеся по подушке иссиня-черные пряди. Синие глаза устало прикрыты ресницами, густыми, как крылья бабочек. "Спи!" – повелительный шепот в губы. Исчезает мир в наплывающем беспамятстве, но там уже не так страшно. Там больше нет отстраненного тепла бархата, есть живое тепло рук.

6. СВОБОДА

На рассвете вашхи разбудили шаги и звон ключей в замке их клетки. Выныривая из сна, Тисай обреченно подумал, что сегодня его очередь. Так давно, уже неделю, за ними никто не приходил, да  еще и в такую рань. К его удивлению, их вывели обоих. Крепкие цепи, молчаливые сильные рабы вокруг. Анфилада комнат и коридоров осталась позади, распахнулись двери тронного зала. На возвышении, крытом золотистым ковром, стоит широкий мягкий диванчик, украшенный изумрудами и янтарем. На нем, в синем и белом шелке одеяний, прячущем худое, но сильное тело, в обманчиво расслабленной позе опытного воина, сидит их хозяин. На ступенях у его ног, одетый в привычную одежду из мягчайшей кожи, расшитой тотемными узорами, свободный и вооруженный длинным кинжалом в ножнах на поясе, так же обманчиво-лениво сидит темнокожий воин племени викере, не служащий никому, кроме того, кого любит. Иннат еще не оправился от ран, ему трудно сидеть, но он должен. Он сам определил этот долг.

Настороженные взгляды вашхи скользят по его лицу, замечают повязку, стягивающую грудь, необычную бледность черно-бронзовой кожи, вспыхивают тревогой. Иннат встает, перетекая из одного положения в другое подобно ртути. В его руке – ключ от свободы вашхи, ключ от их ошейников. Халиф сам отдал его, объяснив, что из его рук гордые вашхи не примут этого дара, а вот из рук друга…

Когда ошейники падают, и тела затопляет половодьем чувств, юноши не в силах сдвинуться с места. Им кажется, что с них сбили каменную корку, не дававшую расправить плечи. Тисай потягивается совершенно кошачьим движением, падает на четвереньки, и спустя мгновение там уже стоит изящная золотистая пантера, скаля кинжально-острые клыки и щуря изумрудные глаза. Аверо, которому недоступна тайна превращения, обнимает друга , поглаживая шелковую шерсть.

Доселе молчавший и неподвижный, халиф говорит:

- Вы свободны. Я могу выделить вам охрану, чтобы вы без приключений добрались домой. Но я бы хотел, чтобы вы ненадолго задержались еще, теперь уже как гости в моем доме. Без обязательств и принуждения.

Не знающий языка вашхи, Иннат просто опускается на колено и протягивает пантере ладонь, о которую та трется головой. Шершавый язык облизывает щеку юноши, мгновенно сменяясь мягкими губами вернувшего человеческий облик Тисая. На краткий миг брови халифа сдвигаются, в глазах мелькает ревность, но он ловит ответный насмешливый взгляд двух пар зеленых глаз и успокаивается. "Это всего лишь благодарность. Нам понятно, что ты подарил нам свободу только ради него." – говорят их взгляды.

- Мы свободны. – отвечает Аверо. И добавляет, ловя промельк разочарования в глазах Инната , – Но мы погостим у вас, инро, немного.

7. ГЛОССАРИЙ И ПОЯСНЕНИЯ

1 – вашхи – обособленное племя потомков магов и оборотней. Обладают врожденной слабой магией, помогающей избегать ловушек и уходить из плена. Реже встречаются вашхи, способные к оборотничеству, в основном в крупных кошачьих. Обитают на границе Королевства и земель южных варваров, во влажном тропическом лесу.

2 – нольдре – оборотень (на языке Королевства)

3 – морн –  хищник семейства псовых, крупнее волка, с длинной гривой вдоль тела и длинными клыками в верхней челюсти. Трудноприручаем, в неволе долго не живет. Ценится за густой богатый мех. Почти истреблен.

4 – орг – крупная обезьяна, похожая на гориллу, но с пушистым хвостом. Молодые особи почти черные, зрелые  напоминают окрасом черно-бурую лису, старые – белые с неширокими черно-серыми подпалинами. Свирепый хищник, хотя и всеяден. Редок.

5 – свирра – небольшая змея, с радужным окрасом чешуи и расположенных по бокам тела оперенных участков. Эта бахрома помогает змее перелетать с дерева на дерево, так как охотится свирра именно в кронах деревьев. На грани вымирания.

6 – диван – совет при дворе восточного правителя.

7 – викере – самоназвание южных варваров.

Инро – господин (на языке Королевства)      

Аман – советник (на языке халифата)               

10июня2008г.