Снег идет

В начале девяностых довелось мне проходить службу по контракту в специализированной моторизованной воинской части  внутренних войск.   Часть располагалась в городе, где я родился и вырос, где знал все закоулки и всех местных хулиганов. Подобные подразделения в народе называли «ментбатальон». Солдаты срочники в ментовской форме, под началом старослужащего или война-контрактника несли службу  на улицах города, охраняя общественный порядок и покой наших граждан. Служба не пыльная. Платили контрактникам, по тем временам, не плохо, опять же льготы разные, соцзащита, ранняя пенсия.

В роте было несколько девушек-контрактниц, которые также иногда несли службу в составе нарядов на улицах города, занимали должности  телефонисток, стрелков и другие воинские специальности.

Несколько раз со мной несла службу рядовая-контрактница Лена. Невысокая, худенькая девушка лет двадцати, миловидная, сексуальная брюнетка с короткими волосами и дерзким  голосом подростка. Черные глаза, презрительная улыбочка на тонких губах. Стоячая грудь,   примерно второго размера, выпирающая из под формы и волнующая солдат-срочников, да и меня, чего уж скрывать.  

Я, к тому времени был сержантом и ходил старшим поста. В наряде кроме меня было еще два-три солдата-срочника, иногда в наряд ставили Лену. Никакой особой субординации между контрактниками не было, поэтому отношения с ней были скорее дружеские. В ментовской полевой форме с чистым погоном Лена совершенно не была похожа не девушку, а вполне сходила по виду за солдата первогодка.

Во время несения службы на посту рассказывали друг другу различные байки из жизни, прикалывались друг над другом, отпускали разные сальные шуточки. Лена нормально относилась к подобному общению и солдафонским приколам, неплохо материлась, курила, могла  выпить  водочки для согрева, когда несли службу в осеннее-зимний период.

Периодически  подразделения нашей части выезжали для усиления в другие регионы страны. В 1993г. мне пришлось поучаствовать в  Московских событиях, получить определенный опыт защиты правопорядка. И вот в конце 1994 года опять пришел наш черед  защищать конституционные права граждан. Лена, могла не ехать, но изъявила желание быть со своими товарищами и поучаствовать в этой заварушке.

Как нам объяснили, задача будет несложная- разогнать  безоружных митингующих с  центральной площади города и затем не допускать массовых беспорядков , контролировать ситуацию в городе.

О том, что нам  говорят не все, стало понятно после того, как  стали готовить бронетехнику и большое количество боеприпасов, а с солдат-срочников взяли подписку, что едут добровольно.

Продолжали нести службу в городе, но чувствовалась какая то опасность от предстоящей командировки, как будто жизнь затормозилась, было тяжело ходить на службу. Народ начал бухать прямо на посту, ощущая что то недоброе. После службы, возвращались в расположение части, сдавали оружие. Срочники шли в казарму, а мы расходились по домам и пили. Перед самым отъездом пошел провожать Лену до дома, так как было уже темно. С ее слов знал, что она живет с мамой, которая работает медсестрой в больнице.

Подошли к ее дому, я как обычно отпустил шуточку, что неплохо было бы зайти к ней на ужин, а если заслужу, то можно и позавтракать. Настроение было паршивое в связи с предстоящей командировкой, и желания оттрахать Ленку  особого не было. Неожиданно она согласилась и пригласила попить у нее чаю, мама  была на ночном дежурстве в больнице. Я, еще подумал: «Вот так всегда, когда хочется и можется, что-то не срастается, а когда наоборот, то его величество случай дает тебе возможность показать себя. Закон подлости». Понял, что попал, а включать заднюю уже поздно.

Я в тот период жил один. После работы, в основном, выпивал с товарищами или смотрел телевизор. Изредка приводил в свое холостятское жилище девушек для приятного разового времяпровождения. К моему стыду, частенько у меня случались сбои, особенно после обильного употребления спиртного, когда мой храбрый воин отказывался исполнять свою обязанность по проникновению в женское лоно любви и проведению там определенных маневров.

С Леной подобных контактов у меня не было и ее приглашение  для меня было неожиданно. Сразу вспомнил о своих несвежих трусах и носках, а также нестояке,   который меня преследует последнее время.

Зашли в квартиру- стандартная хрущевская двушка с маленькой кухонькой. Лена поставила чай и отправилась мыться, я пошел в магазин за продуктами к чаю. Взял там какой то еды, водки и несколько пакетов сока. Когда вернулся, моя нимфетка в махровом халатике, одетом на голое тело варила пельмени. Без формы она выглядела еще привлекательнее – загорелая, обворожительная брюнетка с точеной фигуркой, с заманчивым запахом чистого женского тела.

Отдал ей продукты, пошел мыться. Стянув, пропитанную трудовым потом форму залез в ванну. Увидел себя в зеркало. Да, уж, видок у меня был непрезентабельный. Из зеркала на меня смотрел худой дрищь. Тонкие кривые волосатые ноги, несвежие трусы, немытый член с благородным творогом под шкуркой. Явно не Ален Делон, который,   не пьет одеколон. Помылся, приготовился к своей первой интимной встрече с этой милой девушкой.

Чтобы не опозориться не стал одевать грязные трусы и вышел из помывочной раскачивая отмытыми голыми мудями. Лена стояла на кухне и что-то расставляла на столе. Обнял ее, стал целовать шею, лицо, ласкать грудь. Снял халат, прижался к ее влекущему девичьему телу.

Положил руку на попку, стал мять ее прекрасные булочки, погладил колечко ануса. Лена обняла меня, крепко прижалась. Наши губы соединились. Я вылизал ее очаровательный ротик изнутри, поигрался с ее язычком. Присосался к ней как студент – медик, изучающий на практике искусственное дыхание. Чуть не задохнулся от избытка чувств. Ее прекрасный женский запах ударил мне в голову и выключил мозги. Ласкал, гладил милую девчонку. Но, что же это такое, *** никак не встает, толи от усталости, толи от переживания о предстоящей командировке, толи от алкоголя. В общем, конфуз. Она заметила мою неготовность к близости, отпустила шуточку: «Что, зайчик сдох». Рассмеялась, я тоже посмеялся, сказал : « Еще не вечер, у нас все впереди».

Сели за стол, стали кушать, употреблять водочку. Знаю, что, тот, кто дружит с водкой, тот не дружит с писькой. Но решил откушать горячительного под пельмешки, а там уж как получится. Сидели с Леной голые за столом, разговаривали о предстоящей поездке, выпивали, курили. Моя елда была не живее препарированной жабы и предательски висела не подавая признаков жизни.

Пытаясь исправить это неловкое положение и как-то реабилитироваться, опустился на корточки и стал языком ласкать половые губки своей напарницы, щекотать языком ее клиторок. Лена трепала меня за волосы, откинулась на стуле, расставив ноги, предоставила мне возможность насладиться ласками ее прекрасной, стриженой щелочки и доставить ей удовольствие. Моя девушка возбуждалась все больше и больше, постанывала. Я пальцем проник в ее возбужденную норку и пытался помочь ей получить удовольствие хотя бы таким способом. Через некоторое время почувствовал, что по ее телу пробежала дрожь, она застонала и кончила.

Блять, несмотря на все мои потуги *** не стоял. Напросился в гости и так опозорился, просто жесть. Лена, чувствуя мое состояние и пытаясь как-то помочь, посмотрела на меня игриво, стала трогать мой инструмент ручками, пытаясь его реанимировать. Убедившись, что зайчик реально сдох, опустилась на колени и взяла в свой прекрасный ротик мою обвислую сардельку. Стала ее обсасывать, щекотать языком головку, уздечку, гладила рукой мошонку. Старалась, моя ненаглядная девчонка, но все было напрасно. Алкоголь наложился на нестояк и часы висели на пол шестого. Моя, долбанная, елда была похожа на сваренную заживо ящерицу  и не подавала никаких признаков жизни и возбуждения.

Этот онанизм и насилие над находящимся в отказе членом продолжался достаточно продолжительное время и мне порядком надоел. Наконец Лена поняла бесперспективность  попыток поднять боевой дух этого солдата. Встала, фыркнула и отвернувшись ушла в ванну. Я с ужасом услышал как ее рвет. Хотел сбежать, пока Лена была в ванне, но моя одежда была там же, поэтому сбежать не получилось.

Представил всю эту ситуацию со стороны, и мне вдруг, так стало смешно, что я стал хохотать, как полоумный. Лена вышла из ванны, с недоумением посмотрела на меня и тоже стала смеяться.

«Бывает» - сказала она. Уселись за стол, стали пьянствовать, разговаривать о жизни, о предстоящей командировке. Лена сказала, что у нее какое то нехорошее предчувствие по поводу этой поездки, я ее успокаивал, что ничего страшного и все обойдется.

Переночевал у Лены, *** так и не встал. Понежились в кровати, поласкал как мог эту очаровательную девушку и уснул пьяный. Утром потихоньку ушел, пока она спала.

Через день загрузились в эшелон и поехали в Моздок, оттуда своим ходом на Уралах под прикрытием БМП сделали марш-бросок в столицу бандитской республики. В январе зашли в город и попали в ад.

Всю бронетехнику бородачи подбили на улицах подготовленного к обороне мегаполиса. Часть была не готова  к подобным событиям и полностью деморализована. Повоевали немного. Чичи теснили нас со всех сторон, кругом были трупы. Нас просто расстреливали, рвали, терзали. В одну из ночей боевики начали наступление. Мы как могли отбивались, но не смогли  сдержать их, пытались бежать , но поняли, что окружены и помощи ждать не от куда.

Никакого единого командования, обеспечения продовольствием и боеприпасами, связи и поддержки не было. Часто попадали под обстрелы своей артиллерии. Разбились на группы по десять человек и пытались вырваться из города. Из рации постоянно слышались угрозы и призывы этих нелюдей сдаться. Но никому не хотелось, чтобы домой привезли только твою изуродованную голову с вырванными глазами и отрезанными ушами, поэтому предпочитали смерть.

Засели в детском садике возле парка и огрызались, как могли, пытаясь продержаться до подхода основных сил, по рации постоянно просили помощь.   Боевики подогнали танк Т80 и стали расстреливать наше убежище, стены разлетались как фишки домино от щелчка. Пришлось менять дислокацию и бежать через простреливаемый снайперами парк, теряя товарищей. Щелчки СВД уносили одну за одной жизни  бойцов, раненых не подбирали, остановка, означала смерть.

В парке укрылись в общественном сортире, хотели бежать дальше, но поняли, что блокированы полностью.   В этом убежище нас оказалось пятеро, патронов практически не осталось. Хотели подорваться в этом говнодоме, боясь истязаний, но в этот момент один из бойцов заметил  канализационный люк. Ломая пальцы, кое-как откопали его, откатили крышку и плюхнулись в канализацию. Гранатой подорвали вход и оказались в этой преисподней под воюющим городом.

Ничего не видно, шли пригнувшись, иногда ползли  в смердячей жиже, разбирали завалы и шли дальше. Сверху слышалась стрельба и взрывы. Потеряли счет времени. Когда сверху стихла стрельба, стали искать выход. Несколько люков было завалено чем-то сверху, но в итоге нашли один, который нам подался и мы вышли наружу. Засели в разрушенном доме, через некоторое время увидели наши танки и бойцов, вышли к ним. С ними ушли из города, затем дальше в Моздок. Через некоторое время там собрались остатки нашего подразделения и нас отправили домой. Мы потеряли все  БМП и почти половину личного состава.

Перед отправкой нашей разгромленной части домой пошел снег. Я запрокинул голову и смотрел, как из серого облачного неба падают и падают на нашу грешную землю мягкие хлопья девственно чистого снега. Смотрел и думал, вот она жизнь, вот он случай – тебе посчастливилось выжить, так проживи теперь так, чтобы не было стыдно перед теми, кому не повезло.

Лена была снайпером, не вышла из этой мясорубки и числится пропавшей без вести.