Недотёпа

Чего только не бывает по пьянке. Однажды молодой водитель, работающий у Кириллова, случайно переспал с дочерями председателя колхоза, друга начальника, причём накануне их свадеб и это стало известно женихам. Председатель предложил Кириллову фиктивно зарегистрировать водителя с опозоренными невестами, чтобы спасти девушек от деревенских пересудов. Однако после регистрации браков сестрам понравился молодой водитель, и они оказались в затруднительном положении.

Разгуливая по дому, водитель Витя рассуждал: “По закону у меня две жены, но смогу ли я воспользоваться своими правами? И как прореагируют на это жены?”

Уловив момент, он подкатил к Катерине и шепнул:

– Я бы хотел исполнить свою супружескую обязанность.

– А ты бы кого из нас желал? – и, хихикнув, она выскользнула из комнаты.

Василиса, услышав часть их разговора, задумалась, направляясь в спальню: «Я, наверное, не дам согласия на развод, а без моего согласия не разведут. Пусть Катерина разведётся, а я не буду. Сегодня же надо переспать с ним и уговорить, чтобы он поддержал меня. Прошедшую ночь я не помню, вырубилась по пьянке напрочь.

В комнату вернулась Катерина и сразу же подскочила к Василисе.

– Он нас хочет,   – сказала сияющая Катерина.

– Как нас? – вырвалось у Василисы. – Разве это возможно?

– А почему нет?

– Сразу двух? – удивленно спросила Василиса.

– Нет, по очереди.

– Чур, я первая, – вырвалось у Василисы. – Я абсолютно ничего не помню о вчерашней любви с ним. Поэтому моя очередь – первая, – и Василиса в зеркало взглянула на Катерину.

– Ну, уступи мне его, – взмолилась сестра. – Я хочу быть сегодня первой.

– Ладно, – согласилась Катерина. – Не это главное, кто первая. Как организовать? Наверняка родители запрут нас в комнате на замок и поставят ведро.

– Да ну? – возмутилась Василиса. – Не посмеют! Мы же замужние.

– Фиктивно замужние, – ответила Катерина. – Ты забыла уговор отца?

Дверь внезапно отворилась, и появились родители. Сестры вздрогнули. Василиса, как кошка, выскользнула из комнаты и, как тигрица, прошла по коридору и рывком открыла дверь в комнату для гостей. Её грудь высоко поднималась и опускалась. Она тяжело дышала. Не спрашивая разрешения, она вошла и, закрыв дверь, набросила крючок на петлю. Витя вскочил. Вид у него был растерянный.

– Я тебе развода не дадим! Возьми меня, я твоя жена.

– А как родители?

– Меня это не касается, я совершеннолетняя.

И у неё полились слезы. Нелегко далось ей такое откровение.

– А ты хочешь прямо сейчас?

– Да! – и она опустила голову.

Витя подошёл и стал нежно её обнимать и целовать. Обнимая и целуя, медленно раздевал её. Она не сопротивлялась. Он подтолкнул её руки, чтобы она тоже его раздевала. Поняв, она сняла с него рубашку. Лаская друг друга, разделись. Она дрожала, и унять себя не могла.

– Быстрее, – попросила она.

Он прижимал её к себе, а она терлась о его грудь своей острой грудью.

Он сдернул покрывало с постели и медленно повалил её, а она, схватив его ладони, прижала к груди и повалилась, потянув на себя, но войти он не мог. «Как же мне войти», – пронеслось у него. Ерзая между двух упругих ног, продвигался вперёд и вошёл. Необъяснимое чувство  охватило его, он ерзал, она подхватила. У него вдруг пронеслось в голове: «Вот где Рай! Рай на земле, а не в холодном небе. Без этого там не Рай». Их охватил пылающий жар и наслаждение. Она не испытывала раньше ничего подобного, и ей было приятно. Прижавшись, что было силы друг к другу, горячие, они застыли, прислушиваясь к чему-то, получая особое наслаждение.

– Может, оденемся?   Мы же на постели Кириллова, – прошептала она.

И они стали разбирать одежду, разгуливая совершенно голыми. Им не было стыдно, а даже нравилось разглядывать друг друга.

Насмотревшись, они нехотя стали одеваться. В гостиную они зашли в обнимку. Кириллов понял, что не одну, а двух жён Вити они увезут с собой.

Катерина зашла в гостиную. Кириллов, Витя и Василиса, улыбаясь, пили чай с сахаром вприкуску. Более счастливую Василису она ещё не видела и всё поняла. Катерина внимательно посмотрела на сестру, а та, наклонившись и улыбаясь во весь ротик, шепнула ей в ухо:

– Получилось, я оказалась сегодня первой.

– Родители уступили и даже разрешили ему спать с нами, – сообщила сестре потрясающую новость Катерина. – Теперь моя очередь.

И Катерина, подхватив Витю под ручку, повела из гостиной.

Вошёл отец и, вздохнув, сказал:

– Мы с женой посоветовались и решили старшую отпустить с вами в город.

– А меня? Я развод не дам и без мужа здесь не останусь. Отец, ты что, хочешь меня оставить здесь на растерзание этим варварам? Да они мне проходу не дадут. Я лучше в озерце утоплюсь, – заявила Василиса довольно твёрдо.

– Помилуй, дочка! Что ты говоришь? – воскликнул отец. – Да у тебя ничего и не было. Ты же ничего не помнишь. Сама говорила.

– Так это я вчера не помнила. А сегодня всё помню и очень даже хорошо.

Она осеклась, проговорившись, и покраснела.

– Как, уже и сегодня успели? – удивленно спросил отец и сам покраснел.

– Ну, тогда и тебя не смею задерживать, – и он махнул рукой, как отрубил.

В это время в бывшей девичьей комнате два молодых тела рухнули в объятиях на кровать. У Катерины проснулась жажда наслаждения и мести. Она целовала его в губы, шею и грудь, больно щипая сосок. Он распалялся в страсти любви, гладя её гибкое тело. И он вошёл в неё. Ей этого было мало, и она вцепилась в его сосок, больно сжимая зубами. Она почувствовала у себя на губах его солоноватую кровь, но продолжала сжимать. От порыва любви и боли он застонал и задрожал.

Поздно вечером Василиса тихонько прокралась в свою постель и уснула.

Утром, когда в доме ещё все спали, в дверь настойчиво постучали. Отец, набросив на плечи пиджак, босой, в одних подштанниках, открыл дверь. На пороге стоял Василий с отцом и матерью, за ними была видна запряженная бричка, на которой, по-видимому, приехали они.

– Я люблю Катерину и всё ей прощаю, – взмолился Василий. – Пустите меня, я хочу с ней поговорить и попросить прощения.

От неожиданности отец отступил на шаг. Василий воспринял это как приглашение и устремился по коридору, мелькая пятками стоптанных башмаков. Рывком он открыл дверь и вбежал в комнату. От внезапного шума все трое проснулись. Катерина лежала голая у стены. Она села, оголив свои белые груди, потащила на себя закрученную в тряпку простыню и стащила её со своего законного мужа, оголив его непристойное место. Тот потащил простыню на себя и оголил её. Они держали концы простыни и, моргая глазами, ничего не понимали.

– Милая моя Катерина, – взмолился Василий. – Прости, что я тебя не понял. Не понял, что ты обиделась на меня и на своего отца из-за наших намерений, не получив твоего согласия на брак. И ты вправе была поступить так, как поступила. Что бы с тобой не случилось, я люблю тебя, и никогда не упрекну.

Василий плакал, слезы крупными каплями катились по его круглым щекам.

– Пошли со мной, я забираю тебя, – продолжал он. – Ты моя жена.

Он наклонился над Витей и, подхватив её, поднял голую и прижал к себе. Катерина непроизвольно обхватила его за шею. Простыня, зацепившись за её ногу, потянулась за ними.

– Этот недотёпа тебе не муж! – воскликнул Василий и направился к двери.

Простыня поволоклась за ними, а Витя остался, в чём мать родила. Дверь под натиском Василия открылась и, пропустив их, захлопнулась. Витя хотел вскочить, но заметил, что его внимательно разглядывает Василиса. Чтобы добраться до своей одежды, он голым должен был через всю комнату промаршировать перед Василисой. Увлекшись вчера любовью, они забыли про одежду, разбросав её, где попало.

– Да отвернись ты, я оденусь.

Но Василиса не отвернулась, а соскочила с кровати. Она-то была в ночной рубашке и смело подошла. Взяв его за руку, потащила к себе в кровать, на ходу стаскивая с себя рубашку. И они занялись любовью. Изрядно измотавшись, задремали.

Василий выскочил на улицу. Протащив свою ношу мимо стоявших на крыльце своих родителей и её отца, устремился к бричке. Простыня так и тащилась по земле за ними. Заскочив в бричку с прижавшейся к нему Катериной, погнал лошадь к своему дому. Около дома им повстречался Михаил.

– Я свою забрал, – бросил он на ходу Михаилу.

– Да ну! – удивленно воскликнул тот, разглядывая голую Катерину и болтавшуюся за ними простыню.

Василий зашёл в дом и, сбросив с кровати покрывало, положил свою ношу на постель, накрыв теплым одеялом. Затем он зашёл в комнату сестры и подобрал одежду для Катерины.

– А если у меня будет ребёнок от первого брака?

– Ну и что же, воспитаем нашего ребёнка, – сказал Михаил без эмоций.

И Катерина сдалась.

Михаил стоял у ворот, почесывая затылок. Вдруг он сорвался с места, вскочил в бричку и погнал вороную к дому Василисы. Лихо, остановив лошадь у крыльца, проскочил мимо изумленных родителей Василия и отца Василисы в дом. Без стука ворвался в комнату. Увидев голую Василису, лежащую на голом парне, подхватил её и со словами: “Я тебя не отдам никому”, выскочил из комнаты.

На этот раз Витя остался с простыней и укрылся ею. Что за наваждение? – буркнул он и окончательно проснулся. – Сон, что ли?

Михаил тащил извивающуюся, как змею, Василису. Та била его по лицу, царапала толстую шею и грудь, а он этого не замечал. Пробежав мимо изумленных теперь уже родственников, бережно положил её на свежее сено в бричке и, прижав руки коленом, погнал гнедую к своему дому. Дома поставил Василису посреди комнаты и сел около двери, преградив ей путь к выходу. Он внимательно разглядывал красивую голую женщину, стоявшую перед ним.

Вся красная от гнева, она смотрела по сторонам, ища увесистый предмет. Не найдя его, стала метаться по комнате, швыряя, что попадало под руку. В Михаила полетела пепельница, тарелки и многое другое, но он сидел, не моргая, как каменное изваяние. По лицу и рукам у него текла кровь. А она бросала и бросала предметы, вдруг остановилась, уставившись на него. До неё дошло, что ему больно и у него течёт кровь. И она, вздохнув, сдалась, села к стенке и заплакала тихим, подвывающим голосом.

Михаил сидел как истукан. Он её не уговаривал, не проронил ни слова. Проревев минут сорок, она окончательно замерзла.

– Ну, дай мне во что-то одеться, – взмолилась она. – Не видишь, мне плохо и холодно, – и она перестала плакать.

Он доставал из шкафа свои рубашки, майки и свитера и складывал у её ног. Она молча смотрела на его действия и, наконец, выбрала майку, натянула её на себя, как рубашку. Затем она надела его рубашку, которая оказалась ей до колен. Подошла к шкафчику, наклонилась, ища подходящие носки. При этом её пикантный задик оголился. Михаил, завидев её голый зад, усмехнулся, нашёл свои плавки и протянул ей. Она молча взяла и облачилась в них, затем надела его носки, как чулки.

– Ты что, меня до свадьбы так будешь держать взаперти? А если я уже беременна от своего мужа, тогда что?

– Будем растить нашего ребёнка.

Вздохнув, она окончательно сдалась.

Витя подписал два бланка о брачных разводах и, попрощавшись, вышел во двор, постоял минуту и, вдохнув полной грудью свежий воздух, зашагал к машине.