Невеста-2 или большому кораблю - большая торпеда! или Секс невесты видео

- Летящей походко-о-ой, ты вышла из мая-я-я, - не очень стройно, но довольно громко выводил рулады подвыпивший мужичонка в клетчатом пиджаке поверх тельняшки, в трениках с вытянутыми коленями и стоптанных сандалиях поверх шерстяных носков. Несмотря на осень, хоть и золотую, на улице все же было прохладно и его легкий прикид был немного неуместен. – Илинична, приве-е-ет! – махнув пакетом, в котором звякнули бутылки, он поприветствовал старушку на лавочке возле подъезда. – Девочки, целую ручки, - более галантно, насколько это было возможно, поприветствовал он двух других дамочек довольно интеллигентного вида.

Женщины вместо приветствия покачали головами, и стали что-то нашептывать друг дружке. Было очевидно, что они явно не молитву читали, а судачили по поводу безнравственного поведения и распущенного вида соседа. Не обращая внимания на реакцию со стороны престарелых общественниц, мужчина продолжил свой неспешный путь вдоль тротуара. В какой-то момент он замер и поднял обе руки, как бы раскрываясь для объятий. Навстречу ему бравой походкой шествовал молоденький солдат  с рюкзаком на плече.

- О, Санюра – дисантура! – радостно гоготнув, мужчина поднял к голове левую руку свободную от груза и, козырнув, попытался по-гусарски свести пятки и щелкнуть каблуками. У него это плохо получилось, и он покачнулся, но парень в военной форме тут же подбежал и подхватил под руку ветерана труда и вино-водочного отдела. – Хо-хо, никак из армии уже? Так вроде недавно только проставлялся твой батя.

- Здрасте, дядь Вань, - широко улыбнувшись и видя, что клиент опять более-менее твердо стоит на ногах, парень отпустил локоть мужчины. - Да нет, два года уже прошло.

- Иди ты! – искренне удивился мужичек, от чего его узенькие глазки приобрели почти овальную форму и широко воззрели на мир и на самого паренька. – А не брешешь?

- Ну, какой резон, дядя Ваня, - парень поправил на голове голубой берет и, повернувшись в сторону подъезда, кивнул в знак приветствия соседкам.

- Ёшки-поварешки! Куда мир катится? Прям как у нас на флоте – день за три…

***

Как-то странно течет время, и мы никогда не можем точно сказать, как долго будет длиться следующая минута. Да, чисто арифметически – это шестьдесят секунд, но по ощущениям – хрен угадаешь. Вот и я, когда узнал, что иду в армию, думал, что за два года я умру от тоски по дому и немыслимых физических нагрузок. Первое время создавалось впечатление, что меня посадили в чугунную лодку, дали две алюминиевые ложки и приказали грести к берегу, пока суденышко не пошло ко дну. Короче – тужиться пришлось как при запоре. Потом, после первого года службы, я себя чувствовал, будто на надувном матрасе, который вроде и не тонет, но и нихрена не плывет. Полный штиль и пофигизм. А как только  пролетели эти два года, и срок подобрался к дембелю, то даже стал сожалеть, что все так быстро. Время неслось, словно выпущенная с подлодки торпеда…

Мысли мои, плавно текущие, как густой томатный сок, были внезапно прерваны, как только я вошел в свой подъезд и поднялся на первый этаж. На меня, с топотом и сопением обрушилась та самая торпеда в образе какого-то пацана.

- Эй, салабон, гляди куда гребёшь! – парень, чуть не сбивший меня с ног, был худощав, с лохматыми вьющимися волосами и с довольно женственным лицом. Врезавшись в меня, он остановился и как-то странно уставился своими огромными глазищами. – Ну, и чего тупим?

- Так ты же Машкин братэлла, - скорее утвердительно, чем, спрашивая, заявил пацан и ткнул мне в грудь пальцем. – Ага, точно, только раньше ты повыше был и помощнее. Что с человеком армия делает? Не зря я туда не хочу идти.

- Слышь, кудрявый, а не тебя ли я чихвости перед армией за то, что сеструху мою донимал? – подозрительно рассматривая еврейчика, я чуть закинул голову назад, так как он был теперь выше меня. – И это не я обмельчал, а ты вымахал.

- Ага, меня, - довольно тряхнув кудрями, парень протянул руку. – Роман, - представился он и тут же начал тараторить: - А ты Сашка, я знаю. Мне Машка потом рассказывала, что специально нажаловалась тебе, чтобы отомстить за то, что я не обращал на малявку внимания.   – Рома продолжал трясти мою руку и широко улыбаясь, рассказывал всякую чепуху. – А я тут от Бобика лечу, у нас сегодня гульба намечается, у него родаки свалили на три дня, хата свободна и нужно с пацанами за пойлом сгонять, – видя мое легкое недоумение он попытался пояснить ситуацию: - Ну, Васька Бобчинский, с верхнего этажа. Он на вашем стояке, только на два этажа выше.

- Это тот прыщавый очкарик с пятнадцатой квартиры? – я начал въезжать понемногу и наконец-то вытянул руку из цепких пальцев нового знакомого.

- Сам ты прыщавый, - насмешливо ответил Рома. - Да у него девушка есть! Он знаешь, какой крутик сейчас! У него матушка в Польшу мотается, бизнес на махеровых беретах. У него такие записи есть – закачаешься! Хочешь, подруливай вечерком, думаю, он не будет против.

- Ну, не знаю, я еще и дома не был, - как-то стушевавшись, я первый раз за два года почувствовал себя не десантником, а детсадовцем. – Да я и не знаю там никого.

- Не дрейфи, ты меня знаешь, так что – путь открыт во все злачные заведения нашего микрорайона, - Рома хлопнул меня по плечу и побежал вниз по лестнице, на ходу выкрикнув: - вечером зайду, покеда!

Немного обалдевший от этого внезапного столкновения, быстрого знакомства и не менее странного приглашения, я все же продолжил восхождение на свой этаж, чтобы встретиться наконец-то со своей семьей.

***

Усердно махая головой и тряся руками над головой, попутно напевая  на американский манер «хелёу, хелёу, хелёу», Машка, наряженная в ярко-голубые джинсы и малиновую футболку с мордой тигра, подпевала Курту Кобейну. Я блаженно растянулся на диване после двадцати минут обжиманий с родичами, часа отмокания в домашней ванне с ароматом шампуня «Крапивка» на волосах, получаса за столом с домашней снедью от моей маман и самогоном от бати. Как же я за всем этим соскучился! Вот и Машка, совсем взрослая деваха, уже и губы стала красить и мамину ленинградскую тушь стала таскать по-тихому. Да и вообще, оказывается, четырнадцатилетние девушки тоже слушают «Нирвану», а не только притыренный «Ласковый май».

- Санька, а Санька. Вот скажи, чего парням не хватает? – Машка выдула большой пузырь из жевательной резинки и продолжила вытанцовывать под видеокассету с музыкальными клипами.

- Сисек, - потянувшись и хохотнув, ляпнул я. За два года в армии я их не так часто видел, если уж не сказать, что очень редко.

- Дурак, - гневно крикнув, Маха накинулась на меня с кулаками. Она хоть и подросток, но довольно крупная девица, вся в отца пошла. Продолжая лупить меня и одновременно щекотать, она пыталась угрожать: - Вот пойду и скажу сейчас маме, что ты слово ругательное сказал!

- Дурында, так это не ругательство, а то, что есть даже у тебя, - я схватил ее за руки и потянул на диван. Резко перевернувшись, я оседлал сеструху и прижал ее запястья к спинке дивана. Возникла неловкая пауза и я, словно прикладом в спину ударенный, резко выдохнул и вскочил с дивана.

- Полоумный! – крикнула мне в след Машка, но я уже летел в ванную. Загнавшись и захлопнув двери, я дернул защелку. – Я хотела знать, чего этим мальчишкам не хватает? Почему не хотят встречаться ни со мной, ни с моими подружками, - прибежав под двери и приложив губы к щели, Машка пыталась продолжить разговор. – Мы же классные, чего им нужно-то?

- Я занят, отвали, - я вдруг явно осознал, что мне тоже, как и этим шмакодявкам резко понадобилось внимание противоположного пола. Но если они просто хотели попробовать почувствовать себя повзрослевшими и узнать что такое ухаживание парней, то мне просто нужно было почувствовать. Хоть кого-то. Вернее – любую, главное, чтобы дала. И желательно, чем раньше, тем лучше. Иначе следующая потасовка с Машкой, которые были обычным делом еще два года назад, может опять закончиться в ванной комнате за закрытыми дверями…

К вечеру я успел созвониться со старыми приятелями и узнать последние новости: Лысый теперь мажор и учится в национальном университете Шевченка, Куляс, маленький засранец и пройдоха, умудрился жениться на дочке местного блатняги и теперь заведует рынком на Теремках. Особенно порадовала новость, что наш скромник Вава хоть и с третьего раза, но поступил в Глиера по классу фортепиано, значит он не зря нас задалбывал своей пианинкой, хотя для избранных он играл не своих Шубертов, а «ДДТ» и «Арию». Мы, как полоумные, орали под его рояльку песни Кипелова, а его родаки были вполне довольны, что и ребенок (185 сантиметров росту) вроде занимается, да и друзья поддерживают нестройным хоровым пением. Вот только я все что успел, это провести чудесные и незабываемые два года в кругу высокоинтеллектуальных чуваков в камуфляже. Как память о том золотом времени у меня остались навыки по строевой подготовке  и неплохая мышечная масса (Боже, храни турник!) Все же, неплохое было время, вот только жаль, что баб там нет…

- Сашенька, сынок, - в комнату, где мы с Махой сидели и пялились в телик заглянула мама. – Там тебя мальчик спрашивает. Сказал, что на свидание тебя зовет, - немного растерянная мама ожидала от меня каких-то пояснений.

- Кудрявый и длинный? – наморщив лоб, я вспомнил еврейчика Рому. Вот сука, что за херню он порит? Зачем маму пугать? Вот мало я тогда ему подзатыльников отвесил. Нужно будет добавить. – Да нет, мам, это мы к девчонкам на свидание собирались, ты не так поняла.

- Ну, как скажешь, я же ничего не говорю, к девочкам, так к девочкам, - мама пожала плечами, улыбнулась и вышла из комнаты.

- Это кто там тебя на свиданку тянет? Ромчик? – Маха засмеялась и повалилась на спинку кресла, начав махать ногами. – Ой, умора! Теперь он  в тебя влюбится! Вот не дожить мне до выпускного  - влюбится!

- Что ты мелишь, дурище? С чего вдруг парню в меня влюбляться? – я был немного озадачен таким весельем сестры. – Насмотрелась всякой чепухи. И где ты только такое видела?

- Ой, отсталый ты, Санька, - великодушно кивнула головой и махнула на меня рукой Машка. - У Райки папаша в загранку ездит и у них с мамашей под бельем в шкафу журнальчиков целая стопка. Вот мы с ней по-тихому и тянем позырить.

- Трындец, вот развитые детки сейчас, - негромко сказал я и пошел в коридор.

Открыв входную дверь и выглянув на площадку, я никого не заметил. Свиснув, я негромко позвал:

- Кудрявы-ы-ый, ты где? – вернувшись в прихожую, я засунул ноги в матушкины шлёпки и, выйдя на площадку, прикрыл за собой входную дверь. – Ты что, свалил?

- А ты соскучился? - раздался голос с верхней площадки, и из-за поворота лестничного марша вылезла кучерявая голова. – Так и знал, что не выдержишь и пойдешь на мои поиски, - громко засмеялся Ромка и, прыгая через ступеньки сиганул ко мне.

- Да иди ты, - я отмахнулся и направился к дверям квартиры.

- Санька, не дури, я же пошутил, - Рома тронул меня за локоть и продолжил: - Ну, что? Мы идем к Бобику?

- Мы? – я остановился и кинул взгляд на него через плечо. Ромка был одет в темно-синие джинсы и такой же джинсовый пиджак, на накладном кармане которого красовался лейбл с надписью «Wrangler». Волосы по-прежнему были взлохмачены, впрочем, я с трудом представлял, как можно привести в порядок такую копну. Помнится тогда, два года назад, он был коротко стриженным, по крайней мере тогда, когда я отвешивал ему подзатыльники. А сейчас – хиппи, блин.

- Ну, хорошо, я и ты. Так лучше? – он отступил на два шага и уселся на ступеньку. – Будешь тормозить - не останется ни пойла не девок нормальных.

- Там будут девчонки? – меня эта информация несказанно порадовала. – Чего молчал? Жди, три минуты, сейчас выйду, - бросил я и тут же метнулся в квартиру для нехитрых сборов.

Уже через пятнадцать минут в квартире Бобика, сделав беглый осмотр территории я понял, что нормальных тёлок не осталось, зато бухла было предостаточно для того, чтобы из оставшегося контингента выбрать даму сердца на вечер. Ромка по-быстрому познакомил меня с несколькими парнями и отправился развлекаться. Мне же ничего не оставалось как спароваться с каким-то очкариком и дудлить все, что было горючего на столе, параллельно мощно закусывая и вспоминая, что в свое время такой роскоши у нас не было, максимум к бутылке водяры прилагался плавленый сырок, а так – барбариска или семечки. Пару раз меня приглашали танцевать девахи, но, судя по тому, что лица их мне не очень нравились, я понял, что нужно вернуться к столу и добавить «микстуры смелости». Пару раз я пил на спор с завязанными руками, потом кто-то поджигал рюмки с алкоголем и показывал фокусы, разок меня чмокнула какая-то образина с косой и кривыми зубами, но вдруг я увидел Её. Довольно симпатичная, темненькая, высокая, жаль совсем без сисек, но на безрыбье и жаба окунь. Она мне улыбнулась и помахала пальчиками. Я кивнул и заулыбался. В ответ я получил кивок в сторону балкона и раскрытую ладонь, что, скорее всего, означало, что через пять минут – там. Шифровка была принята и я начал в уме отсчитывать триста секунд. Народ веселился, скакал, пил, танцевал, закусывал и просто громко ржал. В комнате со столом было куча людей, вовсю мигала светомузыка, кто-то жался к стенке, кого-то тянули поизвращаться в медленном танце. Самая немыслимая музыка рвалась из колонок и услаждала уши сумасшедшими гитарными пассажами. Кому тут было тесно, устроили танцплощадку в прихожей, но некоторые разбрелись  по всему пространству жилища в поисках более укромных уголков.  

Я, прополоскав рот компотом и выплюнув его в фужер, пританцовывая, направился в сторону балкона. Выглянув, я увидел силуэт безгрудой девицы и, прикрыв за собой дверцу, подошел сзади и обхватил ее руками на уровне груди. Да, отсутствие главного атрибута не катастрофа, но недостаток – это уж точно. Ну, ничего не поделаешь, придется работать с тем материалом, который есть. Она тут же накрыла мои руки своими ладонями и у меня по телу побежали мурашки. Пахло от нее вкусно, и я прижался лицом к ее пушистым волосам. Закрыв глаза, я вдохнул этот аромат, и у меня закружилась голова. Как же я давно не был с девчонкой! Пофиг на все! Сейчас хоть нацелуюсь, а потом, если не врежет промеж ног – затащу в ванну или туалет. Эх, была, не была – я резко крутан и, на ощупь найдя ее губы, присосался жадным поцелуем. Как же мне было в кайф! Она довольно страстно стала отвечать, и я понял, что все может выгореть. Мои руки тут же сползли по ее прямой спине и сжали ее попку. Хм, странно, задница совсем тощая, и почему-то в штанах. Кажется, она была в мини? Или это спьяну мне померещилось? Продолжая целоваться и не имея сил оторваться он этого упоительного занятия, я опять поднял руки на спину. В штанах у меня во всю бушевал «подъем» и я, рискнув, прижался к ней пахом. Черт! Что она с собой носит? Почему я довольно ощутимо напоролся на что-то твердое? Моя рука с ее спины тут же метнулась к ее животу и соскользнула вниз, нащупав… Член! Ебическая сила! Я тут же отпрянул и открыл глаза. В темноте балкона, в отблесках светомузыки и бледном свечении луны я увидел лицо «девушки».

- Ты охуел? Какого ты полез ко мне целоваться, озабоченный! – передо мною стоял кудрявый Ромка, и сверкал на меня огромными глазищами. – Ты что в армии так изголодался, что на парней вешаешься?

Я не знал что сказать, настолько был потрясен случившимся. Я был уверен, что это та самая девица, которая подмигивала и зазывала.

- Оу, ты тут не один? – скрипнула балконная дверца и возникла девушка с темными волосам. Это, скорее всего и была та самая брюнетка, позвавшая меня на балкон. – А, Ром, привет. Ты тут на долго? Я хотела с твоим другом поговорить.

- Да, уже ухожу, - промямлил Ромка и, зыркнув на меня направился к дверям, но резко остановился и развернулся к девушке спиной. – Знаешь, мы сейчас закончим и я тебя позову. Ладно? У нас тут еще одно дельце нужно обсосать.

- Ну-ну, обсосите, – ухмыльнулась брюнетка и зашла в квартиру, громко хлопнув балконной дверью.

- Это ты к ней сюда притащился? – буркнул Ромка  и, подойдя к перилам, перевесился через них.

- Ну, не к тебе же, - я отошел чуть назад и приперся задницей к подоконнику, сложив руки лодочкой поверх своего восставшего дружка. – А ты чего не ушел? Я бы с ней продолжил, а то неудобняк со стояком ходить, - ляпнул я и тут же понял, что сморозил глупость. До сих пор я целовался с парнем, а это значит, что и встал у меня на него. Какой позор! Но ведь я не знал, что это не девка! Так что – простительно. Но то, как я это преподнес Ромке звучало двояко.

- Идиот, ты Саня, - негромко сказал Рома и, развернувшись ко мне, продолжил:   - А как я выйду к народу со своим обелиском? Может, вообще предложишь под ручку? Вместе? Чтобы уж совсем все обоссались.

- Да, я не подумал, - стушевавшись промямлил я. Вот так номер, выхода из ситуации не предвиделось. Действительно, ведь не в огурец же я пахом всобачился. Явно чувствовал, даже рукой намацал вздутую ширинку. Черт, придется стоять на холоде и мерзнуть, пока само не опадет. – А чего ты не сопротивлялся?

- Так я думал это кто-то из девок подкатывает ко мне, еще удивился, чего такая нахальная,   - Ромка немного помолчал и снова повернулся ко мне спиной и прижался передком к перилам.– Но мне понравилось, - совсем тихо добавил он.

- Что ты сказал, - я не верил своим ушам.   – Ты голубой, что ли? Этого мне еще не хватало.

- И ничего я не голубой. Просто думал, что с девчонкой целуюсь, - немного обиженно буркнул Ромка и добавил: - на себя вон посмотри,   у самого стоит, как на параде.

- Так я тоже, того, - замялся я и опустил голову. – Короче, что делать будем. Так нельзя идти к ребятам, засмеют. Хоть и пьяные, но обязательно какая-то сука глазастая узрит и начнет орать, что все сбегутся.

- Ну, на улице холодно, так что на балкон никто не попрется. Будам ждать, когда…,   -Ромка сделал паузу и затем продолжил: - ну, пройдет.

- Ага, пройдет. Это тебе не насморк. Тут и до простуды достояться можно, - невесело сделал предположение я и потрогал свой все еще бодрый член.

Мы постояли на балконе минут десять, потрепались о разной ерунде, но нихрена не проходило. Стали замерзать в ноги, я снял с подоконника пару банок и уселся на него, Ромка сделал то же самое и тоже попытался втиснуться.

- Подвинься, я тоже залезу, а то пятки отморожу, - кусок подоконника был обломан, так что полноценного места для сидения оставалось мало.

- Только не прикасайся ко мне, - я втиснулся в стенку и скрестил руки на груди. Чертов стояк не хотел никуда деваться.

- На хрен ты мне нужен, - пробормотал Ромка, но все равно вжал меня в стенку. – Как могу, так и сижу. Кому не нравится, может идти в комнату, я не задерживаю.

- Угу, вот сам и вали,   - проговорил я и, почувствовав горячую ногу рядом, вздрогнул. – А ты теплый, - попробовал пошутить я и хрипло гоготнул.

- Да и ты не холодный, - с ухмылкой проговорил Ромка и предложил: - Ну, раз уж нам тут какое-то время еще сидеть, давай хоть обнимемся, что ли.

- Сдурел? – тут же возмутился я, но не отшатнулся, поскольку был зажат между теплым телом Ромки и холодной стеной.

- Эй, по-дружески, - подняв руки, как бы сдаваясь, парировал кудрявый. – В конце концов, мы ведь уже целовались, так что ничего страшного в этом нет, просто для сугреву.

- Ну, давай, - я несмело принял предложение и позволил этому наглому еврейчику обнять меня за плечи. В ответ я протянул руку у него за спиной и обхватил его за талию. Тут же стало теплее телу и довольно узко штанам. Черт, да у меня в брюках вместо спада начался подъем! Внизу стало настолько узко, что я тут же вскочил. Вслед за мной этот же маневр повторил и Ромка. Мы оба прижались передом к холодным перилам балкона.

- Ты чего? – прогундосил он.

- А ты чего, - эхом повторил я. Можно было тут хоть сколько стоять и даже околеть от холода, но делу этим на поможешь. Пришлось, закрыв глаза выпалить очевидную истину. – Бля, у меня на тебя еще больше встал и если я не расстегну штаны, то трындец мне будет, - я так и стоял с закрытыми глазами, боясь посмотреть на насмешливую улыбку этого деспота - обнимателя.

- А я уже так и сделал, - тихо прошелестел голос Ромки и я, открыв глаза, посмотрел на него: абсолютно серьезное лицо и ни доли иронии. – По-моему, выход один. Подрочить. Раз по-другому не получается, то придется разрядиться и идти наконец-то в квартиру, иначе мы либо околеем, либо нас тут какая-то зараза застукает.

Что было потом – вспоминать стыдно. Ромка накинул крючок на петельку балконной двери, чтобы никто не смог беспрепятственно попасть на это эротическое шоу и мы, став спиной друг к другу, принялись за процедуру освобождения. Минут пять было почти тихо, только грохот музыки из комнаты доносился сквозь закрытую дверь. Потом Ромка стал шумно дышать и прислонился ко мне спиной. Я не отодвинулся, почему-то это только усилило ощущение, что скоро конец. Но от холода как-то все очень уж затягивалось.

- Ты как? – услышал я вопрос и замер.

- Пока ни как, - рука упорно терзала злой от напряжения член, который все продолжал нагло торчать из ширинки. – Хоть бы девку какую.

- Ну, вряд ли кто-то поможет, тут только мы вдвоем, - ляпнул Ромка, тут же замолчал и отстранился.

Стало холодно в спину. Я, прикрыв руками свое богатство, развернулся к нему. Он продолжал стоять спиной и, судя по спокойным рукам, он ничего не делал. Помолчав и собравшись с духом, я все же предложил полную глупость, но что мне оставалось?

- Может, поцелуемся, - нерешительно промямлил я и тут же закусил губу. – В первый раз вроде помогло.

В следующую секунду, этот кудрявый гад резко развернулся и, положив ладони на мои плечи – притянул к себе. Его губы коснулись моих, и я ощутил внизу прикосновение его горячего члена к моему паху. Одной рукой я продолжал сжимать себя, а пальцы второй руки несмело пробежались вдоль его стояка. Как только его язык властно проник между моих губ и коснулся моего языка, я дернулся и позорно кончил прямо на Ромку. Это было так молниеносно, что я даже не понял, почему обе мои руки липкие и мокрые. Только после того, как кудрявое чудище прикусило мне язык и прижало меня спиной к стене, я понял, что и он кончил.

- Бля, что это было? – чуть отдышавшись простонал я и тут же получил легкий толчок Ромкиным лбом по своему лобешнику.

- Любовь с первого дроча, - негромко засмеялся Ромка, выдыхая горячий воздух прямо мне в лицо. – Как ни крути.

- Ты гонишь, - улыбаясь, возразил я. Мне было приятно ощущать тяжесть навалившегося тела, чувствовать дыхание возле уха и вдыхать странный запах его волос. – Быть этого не может. Я не такой.

- Угу, - хитро улыбаясь, Ромка немного отстранился, наклонил чуть на бок голову и заглянул мне в глаза. – Тогда какого ты до сих пор держишь мой хер?

***

Вечер закончился благополучно, никто не заметил «потери бойца», то есть нашего с Ромчиком отсутствия и мы, продрогшие, но удовлетворенные ввалились в комнату. К полуночи парочки стали рассеиваться, видно ища приюта в других местах, квартира понемногу пустела. Мы с Ромкой тоже решили, что хватит на сегодня приключений и, найдя Бобика в родительской спальне с девицей и попрощавшись, спустились на два этажа ниже. Остановившись у моей квартиры, я хотел попрощаться, но подумал, что нужно как-то прояснить случившееся.

- Знаешь, Ром, наверно это все же неправильно, - начал я сумбурно, сам не представляя, что я должен сейчас говорить. – Все же мы оба хорошо выпивши…

- Я выпил всего две рюмки в самом начале вечера и на балконе довольно быстро протрезвел от холода, - скороговоркой проговорил Рома. – Так что я вполне осознанно все делал.

Повисла неловкая пауза. Я понимал, что сам довольно все четко все ощущал, ведь алкоголь не очень-то на меня действует и действительно то, что происходило нельзя списать на неадекватность от выпивки. Судя по довольно длительному молчанию, мы оба это поняли, и от этого было как-то не по себе. По быстрому попрощавшись, мы разбежались и не виделись наверно с неделю. Не знаю, о чем там размышлял кудрявый, но я упорно старался не вспоминать о той гулянке и успел даже как-то забыть. Потом мы несколько раз встречались на улице, когда он сидел с ребятами дворовыми. Мы перебрасывались парой фраз в общей болтовне и ни разу не говорили с глазу на глаз. К концу месяца я со своими друзьями уже полностью окунулся в новую жизнь, про которую, как оказалось, многого не знал. Новые фильмы и музыка, новые места отдыха и новые способы заработать. Даже с девчонкам уже знакомились по другому, а что уже говорить про ухаживания, которые теперь все реже обходились бесплатно. Я довольно быстро проникся новой жизнью и уже напрочь забыл то недоразумение с еврейчиком Ромкой, тем более что мы практически не пересекались. Так прошел еще месяц, я устроился на непыльную работу сторожа на местном хлебозаводе, деньги небольшие, сутки через трое и никаких проблем с хлебобулочными изделиями. В один из вечеров, возвращаясь как обычно около полуночи со смены, я уже свернул в арку у нашего дома, как увидел возле гаражей какую-то метушню. Явно кого-то мутузили, но голос никто не подавал. Я метнулся к гаражам и, не зная, кто и с кем устроил потасовку, просто гаркнул «Стоять! » Тут же в темноту шмыгнуло две фигуры, и только на земле остался сидеть третий субъект.

- Ты в порядке? – подойдя поближе и наклонившись, я дотронулся до плеча парня. – Ничего не сломали?

- Херня, пара царапин, - я тут же узнал голос Ромчика.

- Ромка? За что они тебя? – я присел на корточки и постарался рассмотреть его лицо. Было очень плохо видно и я, просто потянув его за руку, поднял на ноги. – Идти сможешь?

- Ну, если обопрусь на тебя, - как-то уж больно вымученно сказал он и, встав на ноги, прихрамывая, сделал пару шагов.

- Ладно, давай, понесу, - я повернулся спиной и, наклонившись чуточку, предложил: - держись за шею и давай ногу, - он тут же ухватился за мои плечи и, задрав ноги, которые я сразу же подхватил, повис на моей спине.

Так, волоча на закорках здорового, хоть и нетяжелого детину, я добрел до его дома, который располагался в нашем же дворе. По дороге Ромка немножко стонал, а иногда хмыкал, словно ухмыляясь. На мои вопросы он отвечал, что наверно простудился и это признаки насморка. Дойдя до его подъезда, я узнал этаж и несказанно обрадовался, что это всего лишь второй, иначе, я бы сам потом инвалидом стал. В подъезде я предложил ему самому подняться по ступеням, лишь придерживаясь за меня, но он не захотел слазить и упросил хоть и с передышками, но донести до квартиры. Я, как навьюченный ишак все же допер этого долговязого наездника и уже возле самих дверей скинул его. По быстрому открыв ключом двери, он как-то очень спешно юркнул в прихожую и позвал меня зайти. Я было хотел отказаться, мол поздно, первый час ночи, родители будут против, но он заявил, что дома никого и он сам не сможет дойти до комнаты. Я вошел в темный коридор и пощелкал выключателем.

- Эй, Ром, а что, света тут нет? – я помялся в прихожей и снял кроссовки. – Лампочку бы заменить, - негромко добавил я и, не снимая куртки, сделал пару шагов по коридору.

Луч света из кухни оставлял яркую дорожку, а из ванной раздался голос хозяина: «Проходи на кухню! » Я последовал приглашению и, пройдя в помещение кухни, уселся на стул. Осмотревшись, я немного удивился, ожидая здесь увидеть обычную обстановку совдеповских хрущевок: белая кухонная мебель с пластиковым покрытием, белый стол с четырьмя табуретами, белая  плитка «в ромбик» уложенная и линолеум под паркет. Здесь же, на удивление, стоял деревянный стол, покрытый тканевой скатертью, отороченной кружевом, возле него стояли стулья со спинками и мягкими сидушками, над столом висела лампа с большим круглым абажуром, вместо привычных безликих банячков. Мебель была похожа на комнатную – светло коричневая с блестящими ручками. Но больше всего меня удивили занавески на окне: длинные, бордовые и с бахромой. У нас дома, как и у всех нормальных людей, висели белые шторки на нитке, привязанные к гвоздикам, вбитым прямо в раму, чтобы нихрена не было видно с улицы. Ну и наверху еще кусочек тюли неизвестно зачем.

- Саня, - раздался голос Ромки, и я тут же пошел на зов. – Я здесь, в комнате.

Пройдя по коридору, я почти на ощупь добрался до дверей, где через щель сочился неяркий свет. Войдя, я увидел Ромку, лежащего на диване, а рядом на столике горела неяркая лампа.

- Что, совсем плохо? – поинтересовался я и присел рядом. – У тебя на лице царапины, может замазать чем-то?

- Нет, не нужно, - как-то очень резко встрепенулся Ромка. – Мне уже лучше. Просто посиди со мной.

- Ладно, но я недолго, поздно уже, - пожав плечами, я подтянул ногу под себя и сел поудобнее.

- Санька, а ты помнишь, как мы у  Бобика… - Ромчик замялся и начал ёрзать на диване. – Ну, это…

- Помню, - улыбнулся, я и мне стало неловко. Если честно, я несколько раз вспоминал тот случай, хоть и считал его нелепым. Первую неделю я честно хотел все забыть, но при первой же встрече с девчонкой я почему-то сравнил тот кайф полученный в жутких условиях на холодном балконе и этот, с теплой девочкой на даче у друзей. Как-то очень по разному, даже не знал, как себе объяснить. Позже, встречаясь еще с двумя симпатичными девулями, опять возвращался к ощущению поцелуя с Ромкой. Но я твердо был уверен, что в тот вечер это просто было первое, после долгого воздержания и нельзя принимать мою реакцию всерьез…

- О чем задумался, - вырвал меня из размышлений Ромка и тут же в лоб спросил: - Ответь, жалеешь?

- Ну, - я не знал, что сказать. Мне сложно было что-то вразумительное ответить, не признаваться же что часто вспоминал, но все же сам себя уговаривал, что это неправильно. – Ну, я не особо помню, поэтому наверно не жалею…

- Можно я напомню? – как-то очень робко спросил кудрявый и тут же опустил глаза.   – Просто, чтобы ты точно мне ответил, - он посмотрел на меня и тут же добавил: - Один поцелуй.

Я повел плечами, как от холда и промолчал. Ромка сам привстал и, протянув руку, положил ладонь на затылок. Практически не наклоняя головы он приблизил губы, и слегка соприкоснувшись носами, высунул язык и провел по моим губам. Я ждал поцелуя, а не таких касаний! Почему-то именно это меня прошибло и я прикрыл глаза. В следующий момент, Ромка легко коснулся моих губ в поцелуе, и меня немного повело оттого, что я тут же вспомнил все до мельчайших подробностей, как было тогда на балконе. Я понимал, что сейчас происходит что-то совсем плохое, но так захотелось выкинуть все мысли и просто еще раз почувствовать его губы, что я не выдержал и сам открылся навстречу поцелую, жадно впиваясь в мягкие губы Ромчика. В какой-то момент я чуть отстранился, чтобы посмотреть на его лицо и провести рукой по волосам. Они были мягкие и приятные, Ромка улыбался и его пухлые губы были влажные. В свете настольной лампы он был довольно бледный и ссадины очень ужасно смотрелись на такой нежной коже. Я опустил руку ниже, подушечками пальцев дотронулся до царапины на скуле и след крови тут же остался на моих пальцах.

- Ой, прости, я сделал тебе больно,- тут же одернув руку, я вскочил и, щелкнув выключателем на стене, включил верхний свет. Ромка в панике только и успел, что вскрикнуть: «Нет! », но было уже поздно. Я увидел то, что , по видимому не должен был видеть: на его лице красовались «боевые ранения» созданные при помощи карандаша и, скорее всего – помады! Глянув на свои пальцы, где остался жирный след косметики, вместо крови, я стиснул кулак. Мать вашу! Я был в шоке от этого  Олега Попова!   Значит вся эта немыслимая «бойня» и весь это цирк он устроил для хохмы?

- Саня, прошу тебя, выслушай, - Ромка тут же вскочил с дивана и как кузнечик начал скакать вокруг меня. – Только не ори и не старайся убежать. Я хочу тебе все объяснить!

- Не орать? Хрен тебе в рыло!– я был просто взбешен! Меня, десантника и отличника по стрельбе, с разрядом по рукопашному бою заставили ради прикола волочь на себе этого наглого еврея?   - Что ты себе возомнил? Какого хрена ты устроил это представление? Не на ком покататься было? Торпеду тебе в корпус!– я просто кипел от злости и возмущения, а слова извергались из меня нескончаемым потоком. – Значит ты, сукин сын, оседлав меня, еще и хихикал? Простуда у него! И в подъезде не захотел слазить с горба, чтобы я при свете не увидел твои голимые ходожества? Рембрандт ты хренов! И в квартире лампочки повыкручивал, чтобы я тебя не подловил? Штирлиц долбанный!

- Заткни-и-ись! – крикнул Ромка и я, не ожидавший от него такого, тут же застыл с открытым ртом. – Значит так, не будь придурком и сядь. Я тебя не сожру. Это раз. Во-вторых. Дай мне пять минут, чтобы я тебе все сказал и можешь валить домой, псих психованный!

- Да не хочу я… - он не дал мне опять договорить и, толкнув рукой в грудь, усадил на диван.

- Мать твою ёб! Саня, не выводи меня! – Ромка был явно взведен. От парня с его миловидной внешностью никто бы не ожидал, что он может так «***ми обложить». Я, немного шокированный, немного сбитый с толку и абсолютно охеревший замолчал. – Не хочет он, видели те. Значит, дергать меня за хрен и целоваться мы хотим, а как выслушать пять минут, так мы морду воротим?   - я опешил от такого хамства. Со мной никто себя так не вел. Тем более пацан, на целых два года меня младше!    

Дальше последовала короткая лекция на тему «На хрена козе баян», если пролетарским языком, то это означало: зачем он устроил эти «веселые старты» и бег с препятствиями. Все было довольно просто и понятно: он не мог забыть то самое наше происшествие в квартире Бобика и все это время ждал, что я хоть как-то проявлю себя. Вернее, что я не буду избегать его  и продолжу общаться хотя бы на дружеском уровне. Так как я совсем перестал появляться во дворе и потом еще и устроился на работу, то единственный способ хоть как-то прояснить ситуацию, это было «соорудить» нашу встречу и спровоцировать разговор. Тонкая музыкальная натура Ромки не позволяла просто подойти и поговорить, и он, вместе с еще двумя лоботрясами, подкараулили меня в один из дней, когда можно было вычислить время возвращения домой.

- Да пойми ты, Санька, я просто не мог забыть то, что было между нами. Понимаю, что это звучит как-то по идиотски, но я должен был тебе об этом сказать. Не знаю, что это и как долго оно продлится, но последнее время меня колотит озноб, как только вижу тебя на улице, я с девчонками не хочу встречаться, даже для того, чтобы просто сходить в кино. Может это и глупости все, но сегодня ты для меня стал чем-то значимым и я не знаю, что с этим делать. – Ромка вздохнул и пожал плечами. – Теперь ты знаешь все, больше я тебя не держу, можешь идти,   – он прошел через комнату и остановился возле окна. Отодвинув занавеску, Рома прижался лбом к стеклу и замер.

Я не мог собрать в кучку свои мысли, мне хотелось тут же развернуться и бежать. Хрен знает куда, хрен знает зачем. Просто убежать отсюда и где-то залечь на дно, чтобы скрыться не от Ромки, а от себя самого, от своих размышлений и от всего мира. Я, ничего не говоря, быстрым шагом вышел в коридор, вбил ноги в кроссовки и, распахнув двери, вышел в подъезд. Постояв, я медленно поплелся вниз, дойдя до первого этажа, я почему-то резко рванул на улицу и побежал вдоль дома  к гаражам. Гнало странное  и незнакомое чувство, ощущение, что меня что-то преследует, я не мог отделаться от мысли, что со всех окон на меня глазеют и показывают пальцами. Ощущение, что раздели догола и выпустили в лютый мороз. Меня знобило  и руки от холода дрожали. Ноги разом занемели, и мне было сложно передвигать их, словно к подошвам были прикреплены чугунные подковы. Я стиснул кулаки и побежал что есть духу на пустырь за домом, чтобы отделаться от чувства погони. В какой–то момент я понял, что ненужно никуда бежать, дома вдали превратились в череду темных квадратов с редкими огоньками и я, стиснув голову руками – закричал. Я не знаю как долго и как громко, но мне стало легче. В моей голове, будто прояснилось, и я вдруг осознал, что боюсь я самого себя и бегу я тоже от себя, но это – бессмысленно и то, что сегодня я услышал от Ромки, самому себе я сказать боялся. Самое удивительное, что я тоже не знаю, что это и как долго оно может длиться, но в эту минуту я хотел оказаться рядом с ним. Неужели я сам, своими руками заберу у себя шанс попробовать быть хоть немножко счастливым? Пусть я потом об этом пожалею, но сейчас я не хочу думать, что придется сожалеть о том, чего я не попробую.  

Развернувшись, я стремглав побежал назад к дому Ромчика, по дороге я уже ни о чем не мог думать. Просто хотелось сказать ему, что я ни о чем не жалею и готов попробовать. Понятия не имею, что нас может ждать, но если мы делаем ошибку, то пусть она будет общая.

Добежав до подъезда, я поднял голову вверх на Ромкины окна. Там было темно. Постояв минуту и уняв дыхание, я сделал шаг в подъезд, который безмолвствовал, весь дом спал. Я мигом взбежал на второй этаж и замер у двери прислушиваясь. Особо не надеясь, я положил руку на дверную ручку и тихо повернул ее. Дверь поддалась, и я приоткрыл ее.

- Ты вернулся, - из темноты коридора раздался голос Ромчика и я замер на пороге. – Я ждал тебя.

- Но, я мог не вернуться, - прикрыв за собой двери, я вступил в полоску света, падающего из кухни.

- Я бы все равно ждал, - чуть слышно проговорил он и тоже сделал шаг мне на встречу. – Долго бы ждал, пока…

Дальше я не дал ему договорить, просто притянул к себе и обнял. Он дрожал всем телом и как маленький ребенок, вцепился в мою куртку и все шептал мне на ухо: «Не отпущу, никому не отдам». В ту ночь я остался с Ромкой. Что между нами было? А разве важно? Целовались мы или нет, в прихожей или в комнате на диване, голые или одетые. Это, в сущности, такая ерунда. Мы были вместе. Настолько близко друг с другом, что это останется самым интимным и трепетным моментом на всю жизнь. Где бы я не был, с кем бы не жил, я всегда буду вспоминать ту ночь, когда понял, что даже если ты не знаешь, что за чувство в тебе живет, просто доверься сердцу и оно само тебя поведет…

***

- Саня, наливай! – дядя Сёма хлопнул меня по плечу и громко засмеялся. – Давай, Санёк, скажи другу тост!

Гости за столом зашумели и начали звенеть посудой. Румяный и веселый Семен Аркадиевич ухаживал за гостями и руководил процессом. Тетя Роза, вся встревоженная, и немного захлопотанная, суетилась с тарелками. И только я, сидя вплотную к Ромке, ничего не хотел кушать и уж тем более пить. Тихонько под столом, чтобы никто не заметил, мы с ним держались мизинцами и смотрели в свои тарелки. Улыбки на наших лицах были искренние, и нам хотелось поскорее убраться с этого «праздника жизни».

- Ну, что, Сашок, дашь наставления Ромахе? – папа Ромки не унимался и продолжал меня подбадривать. – Ты же сам отслужил, вот и скажи малому, чтобы не посрамил честь родины. Или за полгода уже совсем одомашнился и не помнишь, как оно - армейскую кашу есть? – гости тут же загудели, обмениваясь воспоминаниями и байками о службе в армии.

- Мальчики, - мама Ромки, тетя Роза, шепнула нам и поманила рукой, что можно по быстрому убежать из-за стола, пока глава семейства увлекся развлечением гостей. – Идите в комнату, вам тут явно неинтересно, все и так знают, кого провожают в армию, так что миссия ваша окончена, - улыбнувшись и потрепав нас обоих по волосам, она тут же встала возле мужа, прикрывая обзор, чтобы мы могли незаметно улизнуть из-за стола.

Закрывшись в детской, в которой и обитал Ромка, мы включили магнитофон и улеглись по разные стороны дивана, но ногами – в центр, Нам нравилось так лежать, опершись о мягкие подлокотники, мы видели друг друга и могли разговаривать, а ноги выкладывали друг на дружку, доставая пятками почти до талии. Порой, во время спора, когда не хватало аргументов, хитрый Ромчик начинал щекотать мои ступни, и я тут же сдавался и признавал его правоту. Но иногда он делал по-другому, просто гладил меня по ноге и я готов был сам признать его самым умным и вручить ему Нобелевскую премию, просто за то, что он в эту минуту со мной и я могу наслаждаться его близостью.

- Сань, ты дождешься меня из армии? - Ромка опять применил запретный прием: обняв одной рукой мою ногу, пальцами второй начал  массировать стопу. – Или мне придется к тебе в самоволку бегать, чтобы не забывал?

- Ой, глупый ты, - я блаженно улыбался и шевелил пальцами на ноге. – Куда же я денусь?

- Вот не скажи, - Ромка был довольно серьезен. – Могут и увести. Мне потом придется на танке за тобой по всему Киеву ганяться, постреливая холостыми снарядами.

- Придумаешь, тоже, - меня забавляла такая воинственность моего кудрявого Ромчика. А ведь скоро обкорнают его шикарные патлы и будет он как все – лысый бубен в пилотке. Я вспомнил себя два с половиной года назад таким же пуганым ёжиком и засмеялся. – Ром, ведь за полгода никто не увел, а тут всего-то - четыре раза по столько.

- А ты зря время не теряй, - перевернувшись, Ромка лег боком на мою сторону и, закинув на меня одну ногу, обнял, чтобы не свалиться с узкого дивана. Вот так, лежа вплотную и дыша в самое ухо, он сообщил мне, чем я должен заниматься в его отсутствии: - Ты приданное собирай. Платье белое шей с фатой и корону в голову обязательно. Вернусь я с армии - вся грудь в орденах, а тут меня невеста ждет.

Несколько секунд мы молчали, а потом оба прыснули смехом. От дикого хохота Ромка не удержался и начал падать, потянув вслед за собой и меня. Продолжая веселиться, мы катались по полу и подталкивали друг друга, он на меня закидывал свои длинные ноги, а я в отместку его щекотал. В какой-то момент, Ромка оказался сверху и, поймав мои руки, прижал запястья к полу. Нависая надо мной и продолжая улыбаться, он молчал, а потом его лицо вдруг стало серьезным.

- Знаешь, Сань, а ведь я не шучу, - он закусил губу и через мгновение продолжил: - я понимаю, что белое платье это хохма, и невестой ты никогда моей не будешь, как и я твоим женихом. Но мне действительно хотелось бы, чтобы ты меня дождался. Эти полгода были самыми счастливыми в моей жизни. У меня был ты. Но, этого очень мало. Веришь? Даже если бы мне кто-то сказал, что я смогу прожить с тобой всю жизнь, мне бы и этого не хвалило. Может я сейчас и не совсем похож на нормального, здравомыслящего парня, кто-то скажет, что в восемнадцать ветер в голове и наполеоновские планы, но я знаю другое: большому кораблю большое плаванье. Я считаю, что я вполне себе такой большой корабль и хочу реально большое плаванье, при чем – с тобой. Я почему-то верю, что все может получиться. Не знаю, что такое любовь, но то, что я испытываю к тебе – это самое сильное и яркое чувство, которое я когда-либо ощущал. Ты мне веришь?

- Ром, вот как тебе не верить? – я, лежа на полу, прижатый своим кудрявым чудом, чувствовал себя самым счастливым. – Ты такой искренний и я никогда и никому еще так не открывался, как хотелось это сделать для тебя. Вот врать не буду: фату и платье не обещаю, а вот дождаться, - я сделал многозначительную пауз и только после того, как Ромка сдвину на переносице брови, продолжил: - конечно, дождусь. Я ведь тоже тебя люблю, и хотел бы, чтобы это помогло нам бодро и с песнями дождаться твоего дембеля.   – Ромка со счастливым лицом прижался ко мне всем телом и поцеловал.

- Смотри, я все запомнил, что ты говорил, - он все не унимался и продолжал меня шантажировать:   - Если танк не угоню, тогда на велосипеде приеду с муляжом автомата и просто наотмашь буду всех от тебя отгонять, - он звонко чмокнул меня в нос. – Помни, про плаванье!

- Знаешь, ты все верно говоришь, но в одном ты не прав, - я резко перекатился и подмял Ромку под себя. Теперь он лежал на полу, а его запястья прижаты моими руками. – По моему, твоему большому кораблю, нужна большая торпеда, а не большое плаванье, - и я сделал неоднозначное движение бедрами, плотно прижавшись пахом, от чего будущий солдат и верный защитник нашего отечества, захохотал, как ребенок. Мы еще долго валялись, зажимались, целовались и просто наслаждались друг другом, ведь уже через два дня нам придется расстаться. Но если знать,   что вся жизнь будет ваша, то эти два года, в сущности – такой пустяк. Когда целью в жизни есть желание осчастливить другого, то все твое существование начинает чудесным образом выстраиваться в ряд и подчиняться каким-то немыслимым законам счастливой жизни. Если любовь однажды попадает в тебя, она уже никогда не уйдет, а если она исчезла, значит, это был просто ее фантом. Настоящее чувство не умеет уходить, оно может лишь приумножаться...