Любите, е. ите, мафию. Дневник солнца. 3 (Жена любит групповой секс)

Глава 3.

Я поднялся в комнату Креста и зашел к нему. Он сидел на стуле у окна, почитывая толстую книжку явно с какой-то классикой. Крест читал её, не отрываясь, так что он и не взглянул на меня. Пришлось начать разговор первым. Без тени сомнения я решился:

- Я... Я хотел поговорить с тобой...

Крест молчал. Я продолжил:

- То, что ты сказал мне в машине... Я подумал и решил, что у меня, в самом деле, есть несколько причин, чтобы так злиться.

Крест неожиданно закрыл книгу, хлопнув ей. Затем он обратил на меня внимание, но так и не заговорил.

- Я, конечно, рад, что я попал сюда. Мафия научила меня многому, - продолжил я.- Но... От одного жестокого мира я ушел в другой, более жестокий. У меня не было нормальных моментов: я никогда не заводил друзей надолго, в школе не учился, вместо этого учителя ко мне приходили... Я редко был с отцом. Мы почти никогда не собирались семьей за одним столом. И все эти отцовские долги... Я, в принципе знал, что ему скоро будет "крышка", но я не думал, что после этого меня возьмут в другую семью. Я думал, что здесь будет лучше... Но все эти лживые шакальи морды, враги с разных сторон, все эти заговоры... Меня все это бесит! Ты прав, Крест: я пока не мог этого понять. Это не для меня. Но и ты не прав! Нельзя ко всем относиться, как к простым игрушкам! Нельзя считать человека своей вещью и делать с ним, что вздумается! Это неправильно! Я же тоже человек и у меня есть свои принципы. А эти твои гомосексуальные заморочки меня просто бесят!!! Ненавижу тебя! Нена...

- Я люблю тебя! - перебил меня вдруг Крест.

Я онемел на мгновение. Только двигал ртом, как рыба, пытаясь что-нибудь сказать. Сначала я думал, что мне послышалось, но потом сомнения отпали сами собой. Крест встал со стула, отложив книгу в сторону, подошел ко мне и положил свою руку мне на голову. Я почувствовал все тот же холод, который на этот раз плавно переходил в тепло.

- Я люблю тебя, Ромарио, - повторил он. - Ты раньше никогда не задумывался, почему я тебе дал имя "солнце"? И почему я отношусь к тебе по-особенному? Ты, в самом деле, мое маленькое солнце в этом мрачном криминальном мире. Я просто понимаю, что ласки от мужчины тебе будут отвратительны, потому и заставлял тебя заниматься со мной любовью насильно. Я думал, ты так быстрее ко мне привыкнешь и поймешь, что я чувствую. Но теперь я вижу, что сильно ошибался. Ты стал "прятаться за тучи" и я перестал греться под своими лучами. Мне с каждым днем становилось не по себе. Я решил измениться ради тебя: не тронул, когда ты этого не захотел, был с тобой мягок и нежен, и я готов относиться к тебе так, как ты захочешь. Я на всё готов, только бы ты был со мной.

"Со мной... Крест, ты эгоист!" - подумал я.

И вот я сам потянулся обнять его. Он не ожидал этого, но после легкого удивления он обнял меня в ответ. Так крепко, будто не хотел меня никогда отпускать. Любит... Он говорит, что любит меня, Боже! Что за бред?! Я не могу пока это принять. Мне вообще вся эта история не понятна. Но я чувствую, что скоро я буду плавать в криминале как рыба в воде, и смогу управлять чувствами Креста. Главное не стать добычей Акулы. Но этого не будет! Никогда!

Крест запер дверь. Мы соприкоснулись руками и скрестили пальцы, наши губы потянулись друг к другу и слились в едином поцелуе. Крест стал покрывать меня поцелуями, его руки плавно и нежно ласкали руки и плавно переползли к телу. Я краснел, но покорно был готов отдаться ему. Мои руки сами  потянулись к его шее, мои пальцы гладили то его шею, то предплечья.   Я смотрел ему в глаза, чего-то ожидая. Тогда Крест слегка склонил меня, как в танце, придерживая за талию и голову, а затем произнес тихо:

- Назови меня по имени...

"Нет! Только не это!" - запаниковал я и стыдливо отвернулся. Крест прижал меня к себе и нашептал на ухо:

- Прошу тебя. Назови меня по имени.

- Н-нет, - прошептал я.

Крест облизнул мою мочку уха, и я вскрикнул, сжав рукав его рубашки. Его руки уже блуждали под моей футболкой, лаская мое тело и выводя пальцем на спине свое имя.

- Я от тебя ничего такого не прошу, - шептал он. - Просто назови меня по имени.

Это для меня было большей пыткой, чем все его ласки. Для меня назвать его по имени, означало принять все его выходки и его ненасытный характер. В тот момент он уложил меня на кровать и навис надо мной, раздвинув мои ноги своим коленом. Он смотрел на меня, улыбаясь, а я и слова не мог произнести: лежал, дрожал и смотрел на Креста, покраснев до ушей. Он ласкал мое тело своей рукой. Я зажмурился и отвернулся.

- Мне долго ждать? - спросил меня Крест, склонившись ближе.

- Крест, не заставляй меня это делать! - закричал я, не открывая глаза. Крест отпрянул от меня на мгновение, а затем резко порвал на мне футболку.   Стало немного больно в шее. Он схватил меня за кисти рук и стал удерживать их над моей головой. Но после этого он склонился ко мне и поцеловал по-французски. Могу похвалить его за то, что он целуется... На губах Крест не остановился и спустился к моей груди. Он отпустил мои руки и приступил поглаживать и покусывать мои соски. Я не смог сдержаться и застонал, прогнувшись под ним. Я, похоже, еще и в одеяло и его волосы вцепился... И все же я это сказал:

- Фран! Боже!

Крест потянулся к моим штанам и расстегнул их быстро. Я уже был в напряжении... Крест прижимал меня к себе, массировал мне плоть. Я продолжал постанывать от наслаждения. Он шепнул мне на ухо: "Ромарио... Люблю... Только тебя, слышишь?" Мой мозг был затуманен и вместо ответа, я поцеловал его. И это его сильно возбудило. Раздев меня и себя, он проник в меня. И вот снова это легкое неприятное ощущение, а затем дикое наслаждение. Крест и в самом деле старался быть нежным и заботился о моем состоянии. Он и правда меня любит. Даже когда он перевернул меня на живот, он не стал грубее. Он снял с моего лица повязку, прижимаясь к моей спине и так, держа повязку, его рука скользну по моей и легла на мою ладонь. Крест целовал меня и оставил на плече засос. Стыд, наслаждение, ненависть и любовь - всё внутри меня смешалось. Чувства, что все это неправильно меня не покидали. Весь ужас был в том, что это мне нравилось. У меня тоже проснулись чувства к Кресту.

Позже мы лежали рядом, прижавшись друг к другу, греясь теплом своих тел. Крест держал мою руку, мягко поглаживая её и мои пальцы. Он почти дремал. Конечно, устроил мне марафон. Сначала я смотрел на то, как сплетаются наши руки, затем посмотрел в лицо Креста. В его умиротворенное лицо. Оно было таким приторно-сладким, что я не устоял и дотронулся пальцами до уголка губ. Он повернулся ко мне. Моя рука сама спустилась по его шее на его широкую грудь. Откуда-то взялся испуг. Мой взгляд замер на его груди. Крест потянулся к моему лицу и убрал пряди, что прикрывали пробитый глаз. Я посмотрел ему в глаза. Они были сонными, и мне не хотелось его утруждать. Я приподнялся на локти. Крест немного сдвинул брови, с интересом глядя на меня.

- Ложись, - попросил я его настойчиво.

- Что?- удивленно спросил он меня.

Но, под моим напором, он все же лег. Понимаю, это для него странно и непривычно, как и мне, что шпана малолетняя, который недавно был готов пришить его, теперь спокойно прикасается к нему и ведет себя храбрее. Я навис над Крестом и сказал ему:

-Если хочешь спать - спи. А я буду с тобой, пока ты не заснешь.

- Ты мне говоришь это с таким серьезным личиком, - подметил Крест, посмеиваясь.

- Потому что так оно и есть!

Крест улыбнулся и послушался меня. Он закрыл глаза, а я продолжал сидеть около него, как преданный пес. Глядя на спящего Креста, который сильно отличался от Креста повседневного, я не сдержался и погладил его по голове. Он лежал такой спокойный, с такой милой рожей... Впервые вижу его таким. Точнее, впервые замечаю это. За какое-то время он очень изменился. И в лучшую сторону. Когда Крест начал сопеть, я тихо встал с постели и бесшумно оделся.

Так же тихо я вышел из комнаты, а в коридоре меня уже подстерегал Акула.

- Что как мышка шуршишь? - спросил он меня вместо "здрасти", стоя у стенки как дешевая проститутка.

Я тихо закрыл дверь и спросил его:

- А ты что тут стоишь?

- Да так. Просто мимо проходил...

Затем он подошел ко мне и прижал к стенке. На всякий случай я достал нож и держал им Акулу на расстоянии. Май делал вид, что на меня он свои два ряда зубов не точит, только улыбался, пытаясь казаться милым. Он потянул меня за щеку и запищал:

- А что это мы так губки надули, а?

- Не твое дело! - рявкнул я, ударив по его руке. - Не протягивай "ласты" к моему лицу!

Тянул он меня за щеку правой рукой, в плечо которой его ранило. И мой удар ему хорошо отдался. Акула закрыл глаза, скорчив рожу от боли. Нож я держал еще рядом. Май вдохнул медленно через нос, выдохнул и, еле сдерживая милое личико, спросил меня:

- Солнце, что я тебе сделал?

- Ты лицо мое не тронь! Не ясно, что ли? - я старался ругаться тише, чтобы Креста не разбудить.

Акула, собака, проницательным оказался:

- Босса убаюкал? А ты ему песенку спел или личным плюшевым медведем подработал?

Ох, как меня это разозлило! Я схватил этого ублюдка за пиджак и с небольшим шумом прижал к стенке. Его плечо снова пострадало.

- Слушай, ты, килька сушеная! - обратился я строго, но тихо к Акуле. - Понимаю, что зубов слишком много, мешают, но если ты не мазохист, то советую просто к зубному и вырвать их с анестезией, а не обращаться ко мне. А то я так могу и единственную извилину выбить.

Акула сдерживал улыбку, терпел острую боль в плече и вдруг захихикал. Я насторожился.

- Какой ты строгий, Солнце. Это обжигает. Обжигает больно, но приятно...

В этот момент я, честно, испугался и отпустил этого малька, сделав от него несколько шагов назад. Акула отошел от стенки, и на ней краем глаза я увидел просочившуюся кровь. Он ко мне больше шагу не ступил, только сказал:

- Улыбайся! Это всех раздражает.

Он улыбнулся и ушел. А я, отдышавшись, направился в курилку, где стояли Монах и Хайне.

Они встретили меня дружелюбно.

- Хай, Солнце! - поприветствовал меня Монах.

- Здоров, - ответил я ему спокойно, и мы пожали друг другу руки. Хайне, улыбаясь, предложил сигаретку.

- Мелкому не давай, - сказал ему Монах. - Детям нельзя. Грех.

- Заткнись, Моня! - буркнул я и взял у Хайне сигаретку. - Тоже мне, святоша! Баб по переулкам матросишь, а нас чему-то учить пытаешься.

Я зажег сигаретку, а Хайне засмеялся:

- Жжешь, Солнце! Твоя правда. Слышь, Монь?

- Нет, епть! - ответил Монах, держа сигарету в зубах и выпучив глаза, что чуть из очков не вылезли, и прогнулся чуть назад. - У меня бананы в ушах.

- То-то я гляжу, зенки так наружу и прут. Ха-ха-ха! А ты откуда такой помятый, Солнц?

- Догадайся с трех раз, - ответил я, держа в зубах сигаретку и шаря по карманам в поисках ножа, который я куда-то упихнул после разговора с Акулой. Найдя предмет в кармане штанов, я стал его подкидывать, затем добавил к своим словам:

- Да и вообще, не ваше дело. Под каток попал.

- А у нас после этого выживают? - спросил меня Монах, скривив слегка лицо от возмущения и держа уже сигарету в руке.

Хайне засмеялся над нами. Я сам слегка усмехнулся и ответил:

- Уж если я в этом гадюшнике выжил, почему бы и не проверить себя под катком?

- А это тост! - подметил Хайне. - Эх, жаль выпить нечего.

- А вот пить грешно, - снова завел свою волынку Монах.

Я сел позади него на лавку и пнул под колено:

- Те сказали, пасть закрой! А то, грешным делом, валыной башку тебе продырявят, и мозги, как лапша через дуршлаг, вытекут.

- Понял! Дай вам Бог здоровье.

- Сука!

Я снова пнул Монаха, но он увернулся. Он потушил свою сигарету, схватил меня за шею и начал теребить мои волосы. Моя сигарета выпала изо рта, из-за чего я начал вырываться, чтобы ответить Моне за это. Но все это было в шутку. Никакой серьезной агрессии.

Стало холодать, солнце давно скрылось за горизонт, и я отправился в свою комнату. Брякнувшись на свою койку, я уставился в потолок, в голове еще мелькали минуты, проведенные с Крестом. Казалось, не было ничего лучше, словно все это было в первый раз. Неужели Крест, в самом деле, влюбился в меня по уши? Изменился... С ним стало чуть легче общаться. Его руки... То, что они холодные, говорит о многом. Чего-то он боится. У кого холодные руки, у того горячие ноги, чтобы убежать. Но куда? Зачем? От кого ты убегаешь, Крест? Скажи мне... И что я несу? Мне, в самом деле, хочется ему помочь? Может быть. Но это только для того, чтобы узнать все его слабые стороны. Все, до единой.

Ночью мне не спалось. Подушка жесткая, одеяло кусачее... Сначала я сел на край койки и посмотрел в окно. Луна светилась в чистом звездном небе. Сегодня она была особенно большой и яркой. Её лучи будто охватил весь дом. Интересно, кто-нибудь еще не спит?  

Я подошел к окну и выглянул из него. Ветер холодный. Бодрит. Я смотрел на ночной вид и был поражен этой красотой. Рядом был лес, ветки деревьев качались, отражая в своей коре и в листьях лунный свет. Он был как снег: лежал и блестел. Вдалеке виднелся город. Он словно горел: светились фонари, окна в домах, вывески, и с высокой антенны горел красный маяк, подавая сигналы во все телевизоры и радио. И свет города, и сияние луны придавали ощущение, словно это два разных мира: в городе все горит и бушует, а в лесу все спокойно и волшебно. Это успокаивает. В этот момент я забыл о том, что я мафиози, забыл неприятный разговор с Акулой и вообще забыл об этом жестоком мире. С позитивными мыслями я лег спать.

Утром лень было вставать с постели. Я обнялся с подушкой и лежал, накрывшись одеялом. Хотелось так лежать весь день, чтобы никто сегодня и не вспомнил... Но, увы! Несколько долбо**ов ворвались ко мне с радостными воплями. Какая сука им отмычку дала? Акула, Монах и еще два урода ворвались, и давай будить, мелькая надо мной с радостными рожами. Поначалу я подумал, что это кошмарный сон, но это оказалась жестокая реальность.

- Солнце, вставай! День наступил, а ты все не встаешь! Пошли хавать! - вопил Акула.

- Нельзя пропускать утреннюю пищу, - говорил Монах. - Особенно, если Бог халяву разрешил!

- Отъ**итесь! - буркнул я и спрятался под одеяло.

Наступило минутное молчание. Как я и думал: не к добру. Эти два гада, без рода и племени, сначала стащил с меня одеяло, а затем попытались скинуть меня с кровати, схватив за руки и за ноги.

- Ляди! Отпустите! - вопил я и дергался.

- Отпустим, если ты сейчас же спустишься вниз, - насмехался Акула.

- Че, лишние все-таки зубы? Да спущусь я! Чего пристали?

Монах и Акула посмотрели друг на друга с плохо наигранными задумчивыми рожами и стали трепаться меж собой, девоньки:

- Как ты думаешь, поверим ему? - спросил Акула Монаха.

- Знаете, коллега, - отвечал ему этот "святоша, - я, думаю, да. Ведь, если он нас обманет, то не будет ему прощения. Это в его же интересах.

- А я думаю, коллега, что это милое, маленькое чудо не способно на такое. Это же наше солнышко!

Акула как раз держал меня под руки и потому потерся своей щекой о мою щеку после сказанного.

- Смотри, как бы солнечного удара не получить, - засмеялся Монах.

Их треп пора было кончать. Я завопил так громко, что им пришлось меня отпустить. А орал я такое, от чего уши в трубочку сворачиваются. Меня уронили на пол, из-за чего я ударился копчиком. Акула прочистил мизинцем свои ушные каналы.

- Ни х** себе голосок, - сказал он. - Мал да удал.

- Съ**ались отсюда! Все! - разозлился я и указал парням пальцем на дверь.

- Ладно, ладно! Не злись, Солнце. Мы уже уходим, - затарахтел Акула, и ушел вместе с Монахом из моей комнаты. Чтоб эти... больше не приходили, пришлось одеваться и быстро спускаться к столу.