5. Новая жизнь и старые секреты. Глава Жизнь проституток

5. Новая жизнь и старые секреты

Вот уже, который день все королевство словно замерло, ожидая чего-то, чего видимо и само толком не знало. Нервные жители в городах и деревушках готовые наброситься на любого заезжего чужака, не приведи духи он им, хоть чем-нибудь, не понравится. Злые подозрительные разъезды на дорогах, хватающие без разбору любого кто не слишком внятно или недостаточно быстро отвечает на их вопросы «кто таков? Откуда куда и зачем направляется? Уж не мятежник ли часом? » Несчастных что не смогли или по глупости не пожелали дать ответ, устраивающий вооруженных до зубов королевских солдат с разбойными рожами утаскивали в неизвестном направлении и больше их никто не видел. Судьба их была неизвестна и скорее всего, незавидна. Бывший лорд регент, а ныне законный правитель и монарх не слишком-то уверенно сидел на узурпированном троне и видимо пытался вот такими вот мерами насадить горячую любовь к своей коронованной персоне среди добрых подданных королевства. Правда надо сказать, что законность его коронации вызывала более чем серьезные сомнения даже среди той части армии и аристократии что поддержала его. Ведь не смотря на то, что его регентское, а теперь уже и узурпаторское лордство во всеуслышание объявил прежнего наследника трона погибшим, тела то юного принца он никому так и не предъявил. Значит была все-таки пусть и очень маленькая возможность того что законный сын короля все еще жив и коронация нового претендента не более чем глупый фарс, которому даже союзники и те верят лишь до поры, пока не предложили чего другого. Что уж говорить о тех, кто в открытую называл его узурпатором, братоубийцей и королевским  ублюдком. И это еще почти не таясь, в кабаках и темных каморках, где собирались обсудить свои планы мятежники против захватчика. А были и такие, в речах которых, все больше звучали слова сучий вы****ок,   выпердыш грязной шлюхи и снова все тот же братоубийца.   Новоиспеченного монарха такие дела понятно не устраивали и он, как мог, наводил порядок в своем королевстве, казня и бросая в тюрьмы всех кто, так или иначе, проявлял недовольство новой властью. А попутно в строжайшей тайне разыскивал пропавшего братца, пообещав почти невероятную награду в целых полторы тысячи золотых за любые сведения о его местонахождении и три тысячи тому, кто доставит его во дворец, неважно живым или мертвым.   И вот по таким-то рискованным для путников дорогам и негостеприимным городкам их маленький отряд скитался, уже  который день, все еще пытаясь добраться до границы и покинуть эти ставшие такими опасными земли. А ведь с момента, когда они с успехом покинули столицу, прошло уже больше десяти дней. В общем-то, они, конечно, сами виноваты в том, что до сих пор не покинули пределов страны. По началу вырвавшись из столицы, они почти на первой же дороге поймали слух о том, что несколько аристократов из самых знатных, а с ними и с десяток вельмож помельче, прихватив своих людей и все что только могли прихватить объявили его новоиспеченное величество Мадина Первого самозванцем,   а себя спасителями королевства и мстителями за убийство законного наследника и засели в золотых горах, копя силы и готовясь к свержению узурпатора. Как ни странно, их безумный клич нашел отзыв у не такой уж и малой части армии, то ли действительно слишком уж любившей пропавшего незнамо куда юного принца, чтоб так легко признать королем предателя. То ли они попросту старые заслуженные солдаты и офицеры королевства были недовольны теми крутыми переменами, что щедрой рукой вводил новый правитель.   Еще бы, ведь теперь почти всем потомственным дворянам и ветеранам, прослужившим в армии не один год, пришлось потесниться, уступив все более или менее почетные должности выскочками чужеземцам – наемникам, так обожаемым новым королем. В итоге в этих самых золотых горах собралось очень даже не плохое войско, которое получи оно такой символ своей правоты как живой и невредимый законный наследник, вполне могло бы устроить и еще один успешный переворот и вернуть Леону его трон. Синьор Франсиско быстро понял, что при таком обилии патрулей и королевских шпионов пробраться через пол страны к вожделенным горам будет крайне затруднительно. По крайней мере, добраться туда целыми, да еще и уберечь при этом юного принца, который хоть и был мало узнаваем с новой прической, в одежде простого солдата, да еще и с легким загаром, которым успел обзавестись и который скрыл аристократическую белизну его нежной кожи, но все же был слишком уж известен, чтоб не опасаться нечаянного узнавания со всеми последствиями что оно вызовет. Поэтому поплутав дня четыре  и, поняв всю бесполезность этой затеи, отряд свернул к ближайшей границе. Теперь все надежды были на то, чтоб добраться до одного из соседних королевств, где правил родной брат покойной матери Леона, и  соответственно его дядя и попытаться убедить родственника, что помочь законному наследнику, да еще и его родичу, дело не только угодное богам, но еще и очень выгодное. Правда, верил в то, что это удастся сам Леон с большим трудом. Ну что он мог сейчас предложить за помощь? Но об этом можно будет начинать беспокоиться только когда они доберутся до будущего союзника, а пока они даже не смогли пересечь границу, к которой приблизились насколько смогли. Патрули на ней его захватническое величество, не будь дураком, усилил так, что мама не горюй. Не то что отряд в полтора десятка человек, а и не всякая мышь проскочит. Правда, за ту пару дней, что они ошивались в маленьком приграничном городке жители которого, не смотря на охватившую почти всю страну истерию, вполне мирно приняли небольшой отряд вольных солдат. И приняли и даже предложили им какую никакую работу по охране своего городишки от господ разбойничков, которые тут в последние дни заметно распоясались, воспользовавшись тем, что пограничную стражу волновали куда больше те, кто почему-то пытался покинуть это счастливое королевство, чем те, кто бесчинствовал на его территории. Отловив пару самых дерзких бандитов, солдаты даже снискали благосклонность местных жителей, и теперь спроси кто,   и они все как один заявили бы, что господа солдаты защищают их городок никак не меньше нескольких месяцев, ни разу не отлучившись. Это была такая удача, на которую Франсиско даже не рассчитывал. Теперь надо было только придумать, как бы воспользоваться ею для того, чтоб все-таки сбежать из страны. И план у него, кажется, начал, наконец, проявляться. Это было тем более, кстати, что с каждым днем компания его юного спасенного становилась для молодого мужчины все непереносимее.   Нет, все их стычки и споры остались в такой далекой  теперь прошлой «дворцовой» жизни. Удивительно, но юный принц так разительно изменился, ничем не напоминая себя прежнего, что уже никто из парней давным-давно не обращался к нему иначе как по имени, которое для маскировки немного изменили, превратив в просто Лон, или вообще «эй ты парень» и принц вовсе не протестовал.   Как любой обычный новичок  он безропотно бегал по мелким поручениям, тренировался на равнее со всеми с мечом и луком, в общем, ничем не отличался от любого другого новобранца-наемника, ну разве что оружием к всеобщему удивлению владел так, что обычно новичкам и не снилось. Его приятель графенок Анри, так же быстро вписавшийся в отряд, тоже, как оказалось, неплохо сражался и с оружием и без, но до бывшего наследника трона ему было все же далековато. И командиру отряда бы радоваться, что ему достался новобранец, которого не надо всему обучать, но он нет-нет, да и задумывался: где, же это его высочество Леон,   то есть Лон, конечно же, просто Лон, так здорово научился сражаться? Видимо не только по балам да пирам он в своей жизни бегал. Охоты и тренировочные комнаты он тоже не пропускал. Так же как наверно и казармы дворцовых солдат. Интересно чему еще он там учился кроме сражений? Наемник обычно резко обрывал подобные размышления. Если парень и учился чему другому у своих солдат, то это не его простого командира вольного отряда дело. Он только солдат, добровольно взявший на себя защиту этого опального королевича и все. Хоть в последние дни они с юношей и виделись практически постоянно, хоть Франсиско и убедился, что то странное притяжение, которое он испытал к парню еще во дворце, не только никуда не делось, а наоборот, избавившись, наконец, от примеси раздражения и злости на надменное пренебрежение принца словно стало еще сильнее, мужчина ни разу не сделал попытки перешагнуть эту, установленную им самим, черту. Хотя уж себе-то синьор Франсиско не мог не признаться в том, что с каждым днем сохранять эту дистанцию становилось все труднее. Стройный зеленоглазый длинноногий красавчик все так же притягивал его к себе особенно теперь, когда оказался так близок и обманчиво досягаем. Избавившийся, наконец, от своей так когда-то раздражавшей манерности и капризности парень оказался очень милым и веселым.   Интересным и обаятельным собеседником, всегда умеющим поднять настроение веселой шуткой или острым словом. И где только принц прятал все это раньше? Ведь не мог же он всего за несколько дней так сильно измениться. Или он всегда был таким и просто скрывал себя за маской, чтоб не выйти из образа идеального наследника короны? Или наоборот, это теперь маска? Как бы там ни было, а вот этот новый Лон нравился молодому наемнику еще больше чем прежний. Больше никакого высокомерия и надменности в его характере не было и в помине. Казалось, они бесследно слетели с него, оставшись вместе с блестящими шелковистыми прядями черных волос лежать на закопченном полу грязных развалин, где принц был превращен в простого солдата-наемника. И этот наемник все чаще вызывал у молодого командира более чем определенные мысли. Начиная от страстного желания попробовать на вкус эту веселую заразительную улыбку, и заканчивая настойчивыми идеями завалить это длинноногое чудо на ближайшую постель, стиснуть в объятых так, чтоб просто дух перехватило у обоих, и исполнить, наконец, давнюю мечту – увидеть это манящее тело, наконец-то, без одежды. Ну и все остальное, но об этом думать было вообще нельзя, иначе приходилось срочно искать ближайший безлюдный угол и избавлять себя от напряжения, чтоб не ходить весь остаток дня как готовый к турниру рыцарь – с копьем наперевес. Синьор Франсиско сам удивлялся своей нерешительности. Какого на хрен демона было не прижать Лона к ближайшей стене и не высказать ему на чистоту все что чувствует? Это у принца с простым наемником не могло быть ничего общего, а у двух наемников, да еще из одного отряда - вполне. Тем более что мужчина уже не раз и не два ловил очень даже горячие взгляды, что бросает на него бывший принц. Неужели это изменившееся чудо, наконец, разглядело, насколько он недурен собой, и тоже решило проявить интерес к своему верному телохранителю? Но нет, демоны! Как он может вываливать сейчас на мальчишку еще и это! Мало что ли тому проблем? Что если он ответит на чувства наемника, но сделает это только потому, что по неопытности примет за влечение простую благодарность за спасение? Что если, поняв это, он на первое же наутро возненавидит мужчину? Тем более что этот юный принц-то наверняка девственник, его же блюли наверняка так, что не каждой-то и жрице в храме доставался такой строгий надзор. А у них девственников вообще все иначе и все чувства шиворот на выворот. И что потом? Как они смогут находиться в одном отряде, если у них ничего не получится? Синьор Франсиско-то ладно, а вот юнец точно не сможет. Доказывай ему потом, что ничего ужасного с ним не приключилось. Еще отмочит, какую-нибудь глупость. Нет, лучше уж потерпеть посмотреть, что будет дальше. Либо Лон сам сделает первый шаг либо…

- …Ты просто дурак. Уверен ты и сам знаешь это!

- Ты не имеешь права разговаривать так со своим принцем! Хочешь, чтоб я велел тебя выпороть?

- Ха, попробуй. Ты больше не принц. Так что никто твоих царственных приказов исполнять не будет, - веселящийся смех и нарочито угрожающее рычание слились в унисон, заставив уже взявшегося за ручку двери Франсиско остановиться. Опять Лон со своим верным приятелем Анри затеяли какую-то перебранку. Интересно, им когда-нибудь надоест? Впрочем, кому какое дело. Их шутливые ссоры забавляли не только их самих, но и всех, кто оказывался им свидетелем. Главное чтоб ребят не услышал кто посторонний, но друзьям хватало ума быть достаточно осторожными.

- Так что твое безземельное высочество, если хочешь меня выпороть, попробуй сделать это собственноручно, если силенок хватит. – Послышались звуки возни, видимо Лон таки попробовал, из-за тонкой двери какое-то время доносилось лишь напряженное пыхтение. Потом тишина, а потом гораздо более тихий и очень серьезный голос приятеля принца снова заставил замереть уже готового было раскрыть дверь и шагнуть в комнату молодого наемника.

- Ты и в правду дурак Леон. Когда же ты, наконец, признаешься ему, в том, что он тебе нравится? Сколько можно ходить вокруг да около? Дождешься, что он найдет себе кого-то другого и будешь потом всю жизнь раскаиваться, что был таким трусом!

- Да как же ты не понимаешь! – принц видимо тоже пытался говорить тихо, но полный возмущения и чего-то еще голос никак не желал звучать приглушенно. – Как ты не понимаешь! Что я, по-твоему, должен сделать? Броситься ему на шею с причитаниями «Я тебя люблю! » как какая-нибудь кабацкая шлюха?

- А ты и в правду его любишь?

- Я не знаю, - голос юноши упал почти до шепота, так что стоящему за дверью мужчине пришлось изрядно напрячь слух, чтоб по-прежнему слышать слова друзей. Он больше не торопился входить. По крайней мере, не до тех пор, пока не услышит в кого же умудрился влюбиться его дорогой принц. Должен же он узнать имя того, кого убьет сразу, как только доберется! – Я не знаю, люблю ли я его. Я просто не могу не думать о нем каждый миг, когда он не рядом и не могу видеть никого кроме него, когда он рядом. А когда он подходит близко, я вообще не могу думать. Только хотеть, чтоб он коснулся меня, хотя бы и случайно. Смотреть, как солнце отражается в его глазах, как закат бледнеет от зависти при виде его улыбки. Как непослушная прядь волос под порывом ветра прилипает к его лицу, и он так смешно морщится от ее ласковой щекотки, а я до боли хочу убрать ее губами.

- Да ты романтик мой принц. Так скажи ему об этом. Узнай уже, наконец, что он думает о тебе, и вы либо будете вместе, либо ты поймешь, что тебе не на что надеяться, и мы будем думать как тебя исцелить.

- Да не могу я признаться ему, как ты не понимаешь! – голос Лона снова зазвучал какой-то отчаянной яростной тоской. – Ты что уже все забыл? Я не был нужен ему даже когда был наследным принцем! Все что он видел во мне, это только избалованного ребенка, который только и делает, что раздражает его и всячески усложняет его жизнь. Видел бы ты, как он смотрел на меня тогда, словно  задушить хочет. Слышал бы ты, как он тогда со мной разговаривал! Ты говорил, что я красивый. Эти идиоты, что бегали за мной хвостами говорили, что я красивый, что я самый желанный, и только он всегда видел во мне только малую дитятю! Обузу, которую ему навязали, и которой он ни капли не рад!

- А ты сам вовсе никак не виноват в этом? Ты не вел себя так, что другого он не мог и подумать? – голос друга зазвучал чуть ехидным лукавством.

- Это не важно. Уже совсем не важно. - Твердо прервал его принц. - Не важно, потому, что тогда еще можно было хоть что-то изменить. А теперь уже поздно. Тогда я еще был принцем, был кем-то, имел что-то, а что теперь? Что, скажи, я могу ему предложить кроме себя самого? Принц без королевства, изгой без роду и племени, нищий без гроша за душой! Вот кто я! Даже то, что на мне надето и то, что лежит в моей тарелке и то не мое!   Даже жив только благодаря помощи других, а сам я не протяну и дня без вашей поддержки. Какое право я имею говорить ему о любви и связывать его еще и этим? Демоны, я же уже знаю, что он благороднее многих лордов! Что если он посчитает себя обязанным ответить мне только чтоб…

- Небо! Ты просто идиот! Я уже тебе это говорил и повторю снова! Вспомни придурок, что ты чувствовал с ним в постели! Вспомни, как сияли твои глаза, когда ты явился тогда от него на утро. Вспомни все, что не посмел мне рассказать. Вспомни, наконец, и иди и поговори с ним! – Ах, вот даже как! Он тут с ума сходит, а принц уже успел с кем-то переспать?! Нет, похоже, убитых сегодня будет двое – таинственный любовник и сам юный влюбленный!

- Вспомни, на что ты пошел лишь бы затащить его в постель. Вспомни, что ты сказал мне после – что синьор Франсиско возможно и есть твой единственный! Именно твои слова дали мне смелости доверится ему и просить о помощи, когда ты попал в беду. Если это не знак, то я уже и не знаю что еще тебе нужно. Иди и немедленно скажи своему единственному, что ты его любишь, а там пусть уже судьба решает, что будет дальше!

« Синьор Франсиско твой единственный» несколько долгих мгновений молодой мужчина стоял, словно пораженный громом, пытаясь осмыслить и переварить так нечаянно подслушанное. А переваривать было что! Все это походило скорее на бред чем на правду! Похоже было, что кто-то тут сошел с ума, и синьор Франсиско был абсолютно твердо уверен, что это уж точно не он. Нет, в самом деле, что за ерунда? Это что ж получается? Это что про него сейчас говорят эти юные оболтусы? Это что, он сам и есть тот, в кого так влюблен его сиятельное беглое высочество? И что, это что, он, получается, умудрился переспать с юношей, о котором так давно грезил и даже не помнить об этом?! Как будто случись такое, это можно было бы забыть! Синьор Франсиско пока еще из ума не выжил и провалами в памяти не страдает. Проведи он каким-нибудь чудом ночь с юным принцем, он бы такого точно не забыл и уж наверняка бы знал об этом! Или не обязательно знал? Догадка  внезапно озаряет молодого командира наемников, и память тут же услужливо подсовывает образы из не такого уж и давнего прошлого. Безумная и незабываемая ночь Праздника Весны и Обновления Жизни, так впечатливший его боец на арене из числа скрывающих лица юных аристократов, на удивление несмелая ладошка победителя коснувшаяся его плеча закрепляя выбор победителем того кто проведет с ним эту ночь. Обнаженное совершенное тело юноши в свете свечей, не слишком умелый, но невероятно отзывчивый и страстный юный девственник в его объятиях. Девственник, так и оставшийся незнакомцем благодаря глухому кожаному шлему, надежно скрывшему его лицо. Нечаянный любовник, чей приглушенный голос все то время, что они успели провести вместе казался таким до невозможности знакомым, а в прорезях уродующей маски-шлема то и дело мерещилась такая желанная и такая манящая зелень глаз. Маленький хитрый прохвост! Значит, все-таки, это был ты! Так вот как ты оказался тогда один в городе. Улизнул из дворца за приключениями этого вашего Праздника Весны и не сумел вовремя вернуться из-за этого бунта. Нежному принцу захотелось новых ощущений, и он решил использовать для этого грубого и не воспитанного наемника? И ведь как же здорово умудрился все придумать! Интересно, а Энрике тоже был в курсе того, что задумал принц вместе со своим верным приятелем? Наверняка хоть что-то он да знал, ведь недаром же он так усиленно уговаривал своего командира отправиться на те злосчастные бои. Спелся с этой парочкой молодых интриганов! Ничего, до него Франсиско тоже доберется! В свое время. Настанет и его черед. А пока эти двое! Точнее один. Пока. Сначала принц. Его дружку тоже придется немного обождать своей очереди  на раздаче горячих благодарностей от молодого наемника за то, что помогал другу сделать из мужчины дурака. А Франсиско-то тоже хорош. Нет, ну как же он умудрился ни о чем не догадаться? Ведь уже тут в отряде командир не раз и не два имел возможность наблюдать как сражается юный принц, и ни единого раза даже и не подумал заподозрить в нем того самого, так понравившегося ему когда-то замечательного бойца-аристократа. А кольцо? Франсиско ведь уже давно заприметил, что его скрывающееся ото всех высочество на среднем пальце правой руки, не снимая, носит какое-то серебряное кольцо, развернув его камнем внутрь и тщательно скрывая его за почти постоянно сжатыми в кулак пальцами от любого неосторожного взгляда. Наемник-то думал, что это какая-нибудь королевская фамильная безделушка или что-то в этом роде, дорогая парню как память или как-то, так, и что прятал тот ее из-за того, что она могла выдать знающему человеку скрывающегося в бегах законного наследника престола. А это было оказывается его синьора Франсиски собственное кольцо! То самое, которое он, повинуясь и самому до сих пор непонятному порыву сам надел на палец своему таинственному любовнику. То самое, которое тот пообещал прислать наемнику, если попадет в беду. И не прислал! Похоже, ни держать это слово, ни вообще рассказывать мужчине о том, что произошло, его хитрожопое высочество явно не собиралось. Ну ладно же!

- Пойми же Леон, - между тем так же настойчиво продолжал убеждать приятеля, его не менее хитрозадая светлость, граф Анри, - Ты просто обязан сказать ему. Ты ничего не добьешься молчанием, только потеряешь свой единственный шанс, каким бы призрачным он ни был! А признаешься, и сможешь, наконец, покончить с этими дурацкими непонятками. Ты же никогда не был трусом мой принц! Решись же уже, наконец! – Ответить открывший уже было рот Леон, уже не успевает. Оба спорщика мгновенно замолкают, когда входная дверь внезапно распахивается, с громким треском врезаясь в стену. Одного только взгляда на застывшее лицо стремительно шагнувшего в комнатенку командира наемников ошарашенным столь неожиданным вторжением парням хватило чтоб без единого слова понять: тот слышал если и не весь их разговор, то уж большую то его часть точно, а что не слышал, без труда сумел угадать. «Вот же блин! Влипли! Зря мы все-таки затеялись трепаться об этом сейчас! » - мелькает в голове принца запоздалая здравая мысль и это последнее о чем он успевает подумать. Не задерживаясь ни на миг,   вошедший, широким шагом пересекает небольшую комнатушку, двигаясь прямиком на невольно попятившегося от него юного принца. Лишь на мгновение, сбавив скорость подле неподвижно застывшего Анри, Франсиско поворачивает к нему голову и одними губами едва слышно выдыхает непререкаемое «Вон! ». Мгновенно отмершего графа в тот же миг сдувает словно ветром. Как бы ни был ему дорог его друг принц но встревать в его разборки с явно очень и очень разозленным нечаянно подслушанными откровениями наемником он не собирался. Даже не смотря на то, что еще совсем недавно сам же так упорно настаивал на необходимости этих самых разборок. Уж в чем, в чем, а в том, что сейчас они будут очень и очень бурными сомневаться не приходилось. Так что уж извините господа хорошие, но вы тут как-нибудь сами, а тихий, мудрый и осторожный граф Анри даже дверь за собою прикроет, чтоб вам никто не помешал. А синьор Франсиско, между тем, вновь продолжив свое наступление, успел оттеснить, не перестававшего пятиться под его натиском  Леона к самой стене, где тот и замер, упершись лопатками в стену. Не произнося ни единого слова, наемник властно берет и не думающего сопротивляться принца за руку и, подняв ее на уровень его лица, демонстративно разворачивает ладонью вверх. Маленький темно фиолетовый камешек, грубая огранка которого вогнала бы в краску любого мало-мальски умелого ювелира, насмешливо сверкнул в центре замысловатого символа, украшавшего старинную серебряную печатку. Его яркий блеск слепит молодого принца не хуже пары сверкающих прозрачно голубых глаз, что ни на миг не переставая, сверлят его вопрошающим взглядом.

- Я, я все могу объяснить, - наконец выдавливает из себя он, словно этот объединенный блеск излечивает его от внезапного приступа немоты, охватившего его при виде грозного лица нежданного гостя. – Я все могу объяснить Франсиско, честно. Только дай мне шанс. Я все-все тебе объясню…

- Да? Серьезно? Давай. – На удивление спокойным голосом соглашается замерший перед принцем мужчина.   – Давай, объясни мне. Объясни, почему я провел ночь с принцем и даже не знал об этом? Объясни, почему ты не посчитал нужным рассказать мне о такой мелочи? Может просто не посчитал какого-то там наемника достойным знать об этом? И не смей даже пробовать прикрываться этой вашей ночью гребаной Весны и Обновления гребаного Урожая и ее сверхтаинственными обычаями! Ты сам уже переступил их однажды, согласившись тогда снять свой идиотский шлем. Значит, не так уж они для тебя священны и нерушимы. Объясни мне заодно и как понимать то, почему ты заявляешь своему другу, что я нравлюсь тебе, но сам даже не посчитал нужным ни единым словом намекнуть на это мне! На это, а еще на то, что мы с тобой уже успели переспать, это тоже объясни. Объясни, как тебе может нравиться тот, кого ты даже не можешь, или не желаешь удостоить обычной честностью. А главное, то, что сейчас меня интересует больше всего, объясни мне, почему ты не послал мне это проклятое кольцо, когда попал в беду? Ведь ты обещал мне! Почему не послал этого своего графеныша сразу ко мне с кольцом? Или даже тогда обещая, ты вовсе не собирался выполнять своего слова? Или это самое слово, данное не благородному аристократу, а простому наемнику для тебя ничего не значит? Или до твоей царственной головы тогда просто не дошло, что именно тогда ты и попал в беду хуже некуда? Ты же мог погибнуть твое придурашное высочество, или это тебя совсем не трогало? Ты мог погибнуть, а я мог уйти из города, как и собирался и никогда, никогда ничего не узнать. Или смерть страшила тебя меньше чем признание в том, что именно ты был тем самым бойцом-аристократишкой, что так самозабвенно трахался со мной? Давай, начинай свои объяснения твое высочество! – На последних фразах мужчина уже все-таки основательно повышает голос, и Леон почти безо всякого удивления понимает, что весь предыдущий спокойный тон синьора Франсиско не более чем маска, и что держится она уже с огромным трудом. Принц невольно сглатывает, собираясь с мыслями и прикидывая с чего же лучше начать обещанные объяснения. Да уж, похоже, со всеми тайнами и загадками сейчас будет покончено.

- Ну что же ты принц, давай уже, объясняй, наконец. – Видимо устав ждать пока Леон приведет в кучу мысли, решил поторопить его наемник. - И начни, пожалуй с того, почему демоны тебя раздери, ты, попав в беду, не прислал мне, как и обещал этого траханого кольца? – И мужчина сильно тряхнул зажатой в руке кистью юноши с поблескивающем на ней злополучным перстнем.

Ну вот, Анри может быть доволен. Все словно по его заказу, хочешь, не хочешь, а теперь объяснения не избежать. Вот заодно и вопрос, на который дурачком прикинуться уже не получится. Нужно говорить правду. Хотя нет, солгать-то, придумав какую-нибудь глупость, было конечно можно, или вообще отказаться отвечать на какие бы то ни было вопросы. Прикрыться как всегда высокомерным недотрогой-принцем, который не намерен терпеть допрос какого-то там наемника. Леон был уверен, что при желании старая маска вернется очень быстро и даже придется по-прежнему в пору, вот только после этого точно уж точно больше никогда не будет шанса хоть раз поговорить начистоту с мужчиной, в которого он похоже успел влюбиться. Ну что ж правду так правду. Понять бы еще самому, в чем она, эта самая, правда, а что в ней от его собственной глупой трусливости и упрямства.

- Я не мог, я не знал, как сказать тебе – начинает, было, он и тут же умолк, поняв, как жалко звучат его отговорки.

- Не знал, как сказать? – Мужчина даже не отодвинулся, лишь упер руки в стену по обеим сторонам от головы юноши, словно отрезая ему на всякий случай пути к бегству. Наивный! Знал бы он, что Леон больше не  собирается бежать. Он уже и сам устал от этой затянувшейся игры в кошки мышки. – Знаешь, это, в общем-то, очень легко, сначала ты открываешь рот, потом набираешь побольше воздуха и, пользуясь языком и губами говоришь то, что хочешь. – В тоне наемника вновь появились порядком подзабытые снисходительно насмешливые нотки взрослого, уставшего в сотый раз что-то объяснять несмышленому ребенку. Правда теперь туда проскользнула еще и язвительность, и это, как ни странно, заставило наконец принца сбросить неуверенность и оцепенение.

- Я просто не мог тебе сказать. Я не знал как ты… Не знал что ты сделаешь когда узнаешь, что это был я. Ну то есть тогда с тобой. Я ведь вроде как обманом затащил тебя в постель. – Мужчина слушал, не перебивая, только горящий взгляд все продолжал и продолжал неотрывно сверлить зеленые глаза принца. – Я же…Точнее ты, ты же терпеть меня не можешь. Да я даже не представляю, что было бы, узнай ты, с кем тогда провел ночь. Ведь если б ты знал что это я, то ничего бы не было. Ты б точно не согласился… А я… Ты же только и делал всегда что поучал меня и объяснял какой я дурак и почему. Я же видел, как ты начинал беситься, стоило мне только заговорить. Считал меня глупым капризным ребенком. Как я мог признаться тебе, что хочу тебя или что в общем уже даже и…

- Я вовсе не не могу тебя терпеть… - перебивает мужчина наконец  - Может я и относился к тебе так раньше,   может ты и бесил меня пару раз так, что мне и в правду хотелось тебя придушить, но неужели ты не заметил что сейчас все по другому?! Стал бы я спасать того кого терпеть не могу? Стал бы рисковать своими людьми, таща тебя в отряд, зная, что со всеми нами будет, если тебя тут найдут?

- Да я, кстати, и до сих пор не знаю, почему ты меня спас! Ты требуешь ответов от меня, но ты ведь и сам ничего не хочешь говорить. Только не нужно снова рассказывать мне про то, как сильно ты любишь спасать попавших в беду принцев! Будь все дело только в этом, тут бы их уже накопился целый отряд. А я что-то ни одного кроме себя не наблюдаю.

- Ты и вправду глупый ребенок, мой принц! – с этими словами мужчина внезапно схватил юношу ладонями за голову и впился в его губы в яростном глубоком поцелуе. Сминая его губы, кусая их почти в кровь, заставляя немедленно воспламениться кровь, бегущую по жилам. Всего пол вдоха понадобилось принцу чтоб прийти в себя от изумления и крепко ухватившись руками за сильную шею наемника ответить ему хоть и с меньшим умением но с ничем не уступающей страстью. Почувствовав как юркий язычок, и не подумав спрятаться за преградой ровных дуг белых зубов, смело затеял страстный танец с языком-захватчиком, наемник то ли застонал, то ли зарычал. Резко перемещая ладони с коротко стриженой головы на маленькие упругие полушария ягодиц и немного приподняв юношу, сильно вжал его в стену собственным телом. Не прерывая поцелуя принц, положившись на силу мужчины и на собственную хватку на его шее легко оттолкнувшись от пола, обвил своими длинными ногами талию синьора Франсиско и, крепко прижавшись к нему, ощутил своим пахом сильное возбуждение наемника. Мужчина сильным движением еще крепче прижимает к себе висящего на нем юношу и, ни на миг не переставая терзать его рот, принимается резкими движениями впечатывать того в стену, сильно толкая своим напряженным твердым членом в пах юноши. Даже сквозь слои одежды  жар желания мужчины проник в кровь юноши, смешавшись с уже и без того бушевавшим в ней пламенем. Желание уже совершенно невероятной неудержимой волной мощно прокатилось по его телу, заставляя крепче стискивать руки на шее любовника, накрепко прилипать к нему ртом, стоная и выкрикивая что-то нечленораздельное прямо ему в губы, сцеловывая каждый его вдох и выдох и делясь своими. Оставив в покое зад Леона, который он безжалостно сминал сильными ладонями, синьор Франсиско перемещает одну руку на поясницу юноши, надежно сжимая ее, а вторую пропускает спереди под одежду юного любовника и принимается с силой мять и выкручивать, успевшие закаменеть твердые горошинки сосков. Теперь уже и Леон в свою очередь зарычал, не отрываясь от губ мужчины. Улучив момент, когда они уже и сами не обратили внимания, кто из них в этот раз на миг прервал поцелуи, чтоб глотнуть очередную порцию воздуха, Лон задыхаясь от желания, прошептал.

- Небо Франсиско, если ты сейчас же немедленно не возьмешь меня, я просто умру. – Низкий смех был ему ответом. Прекращая свои резкие толчки, наемник останавливается, сильно прижав принца к стене и вжавшись его тело своим возбуждением, и так же задыхаясь и насмешливо сверкнув светло голубыми глазами, тихо проговаривает.

- Уверен, что не хочешь еще немного потянуть время, мое маленькое твое высочество? Ты же вроде любишь забавляться, играя в таинственность, а тут вдруг такое открытое признание.

- Франсиско чего ты хочешь? Чтоб я умолял? Я умоляю! Можешь потом выпороть меня за все, в чем я, по-твоему, перед тобой виноват только сейчас прошу, не тяни больше, я же не выдержу.

- По-моему виноват? – уточняет мужчина, уже направляясь к давно заждавшейся их тут же в комнате кровати. Низкая и маленькая  обычная кровать на дешевом постоялом дворе сейчас казалась обоим куда желаннее огромного и мягчайшего царского ложа. Уложив на нее свою драгоценную ношу, мужчина, высвобождаясь из хватки обвивших его шею рук, быстро избавляется от одежды и,   вернувшись обратно в поджидающие его объятия, с удовольствием убеждается, что принц по-прежнему толковый и старательный ученик. Любовник встречает его такой же первозданной наготой. Не в силах и сам больше ждать ни единой лишней минуты наемник решительно проникает смоченными слюной пальцами в узкий вход любовника, готовя его к скорейшему куда более внушительному вторжению. Нетерпеливые движения мужчины немного резки, если не сказать, жестоки, но юный любовник горит не меньшим нетерпением. Кусая губы чтобы не закричать, он сам всеми силами ерзает на пронзающих его длинных пальцах, стремясь насадиться как можно глубже, и раскачивается на них из стороны в сторону.   Никакой нежности, ни единой капли бережности нет в ни движениях и прикосновениях, ни во вскриках, ни на миг не отрывающихся друг от друга любовников. Только нетерпеливая страсть, что неистово сжигает их обоих, постегивает, торопит, заставляет быть грубыми и тем еще больше заводит и усиливает удовольствие. Наконец, решив, что приготовлений уже достаточно наемник закидывает длинные стройные ноги  Леона себе на плечи и, приставив обильно сочащуюся желанием головку своего члена к расслабленному и растянутому отверстию юноши, решительно входит в него.   Принц резко и с шумом выдыхает, но уже в следующий миг снова принимается нетерпеливо ерзать, давая понять любовнику, что любое промедление сейчас совершенно неуместно. И тот с радостью повинуется Сильные и резкие толчки, сотрясающие все тело, мощные движения большого твердого члена внутри, то и дело задевающего самую волшебную точку в нем, рассылая пронзающие и тело, и мозг содрогающие каждую мышцу всплески удовольствия. Большие сильные ладони, крепко прижавшие поднятые над головой и скрещенные руки к постели, не давая ни обнять, ни увернуться даже от самых чувствительных толчков. Припадающие время от времени к его рту жаркие губы. С каждым мигом все это кружило во все более и более безумном ритме пока оргазм, сильно выгнув тело, не заставил его излиться с громким криком, забрызгав жемчужными каплями и собственный живот, и мускулистую грудь мужчины. И в тот же сладкий миг ощутить как любовник, отставший всего на пару толчков, так же излил внутрь него собственное возбуждение и, схватив юношу под лопатки, резко поднял с кровати, прижав к себе остановившись глубоко внутри него, продолжил кончать, пока не выплеснул все без остатка.

- Люблю тебя мой принц – услышал юноша на остатках улетающего сознания и даже нашел в себе силы насмешливо улыбнуться.

- Хороший же у тебя принц, ни кола ни двора, ни…

- Это изменится, Вот увидишь, однажды изменится, обязательно.

- Я уже и не верю, что кому-то под силу это изменить.

- Напрасно мой принц. Ты и представить себе не можешь, на что способен наемник, когда он влюблен… - это было последнее, что он услышал, прежде чем провалиться в сон.