Стоило только поманить...

Инна ждала этих выходных как манну небесную. Ещё во вторник утром муж Севка пришёл с работы абсолютно трезвым, сказав: «Всё, больше не могу! До Нового года с выпивкой завязываю».

Запои у Севки случались не часто, зато становились всё продолжительнее, а выходил он из них всегда одинаково: когда уже самому становилось невмоготу, резко прекращал пить. Тогда в семье наступал праздник, царили лад и спокойствие. Нет, в периоды запоев Севка не скандалил, не буянил, каждый день уходил на работу, но возвращался домой на автопилоте, заваливался на кушетку, если смог добраться до неё или падал в прихожей на коврике. Самое неприятное, когда звонили соседи в дверь и просили забрать благоверного с лестничной площадки.

Близких подруг у Инны не было, а приятельницы не понимали её проблем: «И чего ты нервоточишь? Пьёт? Но с топором ведь за тобой не гоняется, зарплату домой приносит, последнее не пропивает, не курит, в отличие от тебя! Зато ты не пьёшь, вы  очень дополняете друг друга. Чего ещё надо? Другие вон хуже живут! » Матери поплакаться - тоже труд напрасный. Сразу же слышала в ответ: «Разводись! » Но при этом мама часто во время Севкиных запоев забирала внука к себе пожить, чтобы не имел перед глазами дурного примера: мальчик всё же. Да и в школу ему так ближе было.

Может, правы были знакомые, но Инна не могла им рассказать, как страдала она от отсутствия интимной жизни, внимания мужа, его нежных прикосновений. Порой так тяжко становилось и муторно, что хотелось на балкон выскочить и закричать, что было сил: «Мужика хочу! », но мысль завести любовника, была противна ей. Поэтому, засыпая, долго ворочалась в холодной постели, сбивая простынь и кусая подушку.

Вот почему окончание запоя означал для Инны праздник души и тела. Только на этой неделе муж работал в ночь, приходил, когда она уже выходила на работу, а вечером дремал перед сменой. Но Инна уже была счастлива: порхала пташкой на кухне, готовила ему на утро что-нибудь вкусненькое.   Впереди были выходные, а до Нового года оставалось ещё две недели.

***

От сизого сигаретного дыма на кухне щипало глаза, и подступали слёзы. А может не от дыма, а от жалости к себе, несчастной? Никогда ещё так много она не курила. «Надо завязывать с этим, - промелькнуло в голове, - а то так меня надолго не хватит. Сына поднимать нужно. Хорошо, что он сегодня у мамы остался. Курить брошу с Нового года, только сразу, резко, как Севка из запоя. Хотя, в моей жизни так мало маленьких плотских радостей, если ещё и от этого удовольствия отказаться… И потом, должен же быть у меня хоть какой-то недостаток». Эта мысль её развеселила, и она усмехнулась.

Напротив Инны на кухне сидел и курил двоюродный брат Севки. Чуть подшофе, он рассказывал ей что-то весёлое, сам смеялся своим шуткам, хитро поглядывая на молодую женщину. На столе стояла наполовину пустая бутылка водки и богатый недоеденный ужин, старательно приготовленный хозяйкой дома.

«Какая нелёгкая принесла тебя именно сегодня, - мысленно огрызнулась на него Инна, - да ещё с бутылкой! Да ещё потом услужливо бегал до ларька. Много ли Севке надо? Опять в отключке, опять запой. Сам сидит тут, хоть бы хны, курит. Развлекай его, слушай байки. Три часа ночи! А мне опять хоть с балкона кричи! »

Вовка приезжал без предупреждения, но редко, в основном за покупками к праздникам. Всё-таки в миллионном городе выбор богаче, чем в маленьком райцентре. По приезду всегда останавливался ночевать у брата. Это не обсуждалось.

Инна невнимательно слушала его, кивала, натянуто улыбалась, разглядывала и курила. Братец был моложе на четыре года, совсем не походил на мужа, выше его, уже в плечах, но, безусловно, красив. Это нельзя было не признать.

Впервые для себя она невольно стала рассматривать его не как родственника, а как мужчину, молодого, интересного. При этом Инна по печальному опыту знала, что мужа сейчас никакая сила не поднимет как минимум два-три часа. Бес соблазна сладко зашептал ей на ушко: «А что, если»… Всё-таки Вовка не чужой для неё мужик и не противный. Напоил благоверного, вот пусть теперь отдувается.

Решительность её подтачивал червячок сомнений: а ну как братец сейчас сделает большие глаза, покрутит пальцем у виска и пристыдит: «Побойся бога! Там, в соседней комнате спит мой старший брат, с которым я вместе вырос, которого я уважаю, который всегда был для меня примером. Неужели ты, похотливая самка, думаешь, что я могу ему свинью такую подложить? Остынь! » Если бы она это услышала, то, наверное, провалилась бы вместе с табуреткой сквозь все три этажа, отделявшие её квартиру от подвала.

Однако, пристальный взгляд полный неутолённого желания, выдал её. Встретившись с ней глазами, Вовка неожиданно замолк на полуслове и невпопад стал тушить сигарету в чайной чашке. Так же молча, одними глазами спросил: «Да? » Инна, испугавшись, что он ещё может передумать, решительно поднялась, двумя пальцами взяла его за пуговицу на рубашке и повела за собой в комнату.

Надо же, как оказалось всё просто! Стоило только поманить пальчиком, даже говорить ничего не пришлось. Побежал как телок на верёвке! Где же она, хвалёная мужская солидарность, братская дружба, воспетая классиками? Красивый миф. Всё развалилось в прах от одного только томного взгляда женщины. Впрочем, в данный момент это для неё было уже совсем неважно.

Инна не ошиблась в расчётах, она слишком хорошо знала привычки и возможности своего супруга. Вовка уже тихо посапывал на кушетке в дальнем углу комнаты, она тоже блаженно остывала на диване, собираясь заснуть, как дверь в детскую, где спал Севка, тихонько открылась. Свет фонаря за окном освещал внутреннее пространство комнаты, и супруг подозрительно оглядел диспозицию. Всё выглядело внешне прилично.

Проспавшись, он вспомнил о супружеском долге, о своём обещании Инке не пить до праздников и направился к дивану, где лежала жена. Инна словно бы спросонья стыдливо зашептала:

- Ну, чего ты, не надо. Вовка же тут. Как можно?

- Ничего, он уже большой мальчик, понимать должен, что иногда между супругами это происходит.

- Но я так не могу, ты тоже должен это понимать.

- Тогда пошли в детскую!

Севка решительно поднял её с дивана и унёс, пока она не успела опомниться.

Комната, где спал Вовка, была проходной. Уже светало, когда Инна снова появилась в дверях в лёгком полупрозрачном пеньюаре, она чувствовала себя как кошка, объевшаяся сметаны, сладко потянулась и с удивлением заметила, что Вовка не спит и смотрит на неё с нескрываемым восхищением. Инна кокетливо показала ему язык и прошмыгнула в ванную.

***

В очередной раз Вовка свалился, как снег на голову. Впрочем, снег тут был не при чём, поскольку стоял конец мая, суббота. Севку, как на грех, вчера попросили выйти поработать в выходной. Муж был рабочей лошадкой и никогда не отказывался заработать лишнюю копейку.

Инна сухо поздоровалась с родственником, сообщила об отсутствии брата, с неохотой, но вежливо предложила подождать. После отъезда Вовки она некоторое время думала о том, что произошло. Был ли это грех или всего лишь наваждение? Но в Новый год она для себя всё решила и закрыла эту тему навсегда.

Тот, услышав, что Севки не будет до вечера, оживился, расплылся в сальной улыбке и решительно приобнял сзади Инну, не двузначно прижимая её к себе:

- Ну, здравствуй, голубка!

Инна резко развернулась и толкнула его локтем в грудь с такой силой, что тот пролетел в конец коридора, усевшись на коврике у двери.

- Ты чего? Сбрендила? Помнится, в прошлый раз ты совсем другая была, - опешил Вовка, потирая ушибленный бок.

- Я всегда такая была, такой и останусь. А если тебе привиделось чего, так пить меньше надо. Будешь приставать, мужу пожалуюсь. У него кулаки сам знаешь, как кувалды. Могу предложить чаю или кофе. Спиртного нет и приносить не советую. С бутылкой с лестницы спущу.

- Ладно, угомонись, я пошутил, не трону, - поднимаясь с пола, извинялся братец, - давай покурим лучше и по кофейку.

- Не курю я больше.

- Давно?

- А вот с Нового года и не курю.

- Знаешь… я тут сумку свою оставлю и, пожалуй, погуляю. Вечером зайду, когда Севка с работы вернётся. Повидаюсь и сегодня же ночным паровозом уеду обратно.

Вовка снова потёр ноющий бок и направился к выходу. Инна пошла за ним, чтобы затворить дверь. На пороге он остановился, чуть коснулся её руки:

- Железная ты баба, Инка! И очень правильная. Завидую я Севке.

Повернулся и быстро стал спускаться по ступенькам.

08.10.2012г.