гл. 43

43. Подарки королевские и княжеские

До мастерской оружейника, которая как оказалось, располагаясь совсем не далеко от Гейвинового имения они добрались, к счастью, без единого приключения. Оружейник, увидев знакомого заказчика, пришедшего вместе с обещанным мальчиком, тут же выложил перед ними сотворенный им шедевр. Вот тогда-то Луис и забыл обо всех своих бедах и недомоганиях и громко ахнул от удивления. Лежащий перед ним доспех был великолепен!   Дав раскрывшему рот, явно восхищенному парню немного полюбоваться, оружейник принялся деловито примерять на него так впечатлившую обновку, а Луис послушно поворачиваясь, куда ему велят все никак не мог поверить, что это великолепие действительно предназначено для него!

Созданный из нескольких слоев толстой гладкой кожи усиленный круглыми заклепками из какого-то ярко блестящего металла доспех выглядел просто замечательно. Словно вовсе и не боевое облачение, а прямо сейчас на королевский смотр! Жаль Луис понятия не имел, ни какая именно кожа пошла на его пошив, ни из какого металла состоят заклепки. Хвастаться великолепной формой теперь из-за этого будет труднее, а он был абсолютно уверен, что будет, сразу же как только найдет перед кем! Эх, зря он никогда даже в пол уха не слушал рассказы приятеля – кузнеца Скота, всегда пытавшегося щедро поделиться своими знаниями. Тогда раб Луис не видел в этом никакого прока, а теперь вот жалел. Ну да ничего даже не зная, из чего именно сделан этот доспех все равно нельзя было не признать что он замечательный! Броня состояла из плотно обхватившего при примерке гибкую фигурку паренька колета, усыпанного, как уже успел заметить Луис, спереди блестящими металлическими кружками. И хоть колет был и немного тяжеловат для не привыкшего к подобному облачению мальчика, юный гвардеец не сомневался, что быстро наловчится носить его как надо, не замечая его веса. От пояса колет переходил в некое подобие юбки состоящей из нескольких слоев все той же толстой кожи вырезанной в виде длинных лепестков и доходящей мальчику почти до колен. На ноги ему надели высокие кожаные сапоги так же усиленные спереди дополнительными кожаными накладками с все теми же металлическими шляпками, зашнурованные сзади они плотно и удобно обхватывали ногу и доходили, так же как и юбка, до самых коленок только снизу. Их толстая подошва предохраняла ноги от всех неровностей загородных дорог. На руки Луису надели так же плотно обхватившие его тонкие предплечья наручи, защищающие руки от кисти до локтя, всем видом они были под стать остальным составляющим этой великолепной брони. Кроме того от запястий на них были как бы своеобразные щитки, кожаной петлей надевавшиеся на средний палец руки и таким образом закрывавшие ладонь снаружи но совершенно не мешающие ни держать меч ни что было куда более важно для Луиса целиться из лука.   Крепимые к высокому вороту колета, так же усиленные металлом оплечья заставляли худенькие плечи мальчика смотреться немного внушительнее. Не смотря на это, увлеченно крутившийся вокруг него мастер не переставал сетовать на то, что еще никогда ему не приходилось делать доспех для такого худенького заказчика. Он в полголоса, словно не замечая молчаливо усмехающегося Гейва, так как будто делится страшной тайной, поведал, что когда капитан принес ему одежду, с которой нужно было снять мерки, то сначала мастер был не уверен, что бравый капитан не ошибся. Что Гейвин перепутав, не принес, куртку и штаны какого-нибудь ребенка одного из солдат своего отряда, но теперь видит, что был не прав и что такие как Луис солдаты действительно существуют в гвардии. Хотя он и не уверен что молоденького господина гвардейца уже прямо сейчас можно тащить в настоящий поход или того хуже в бой может быть его следует немного покормить и дать нарастить хоть немного мышц, которыми так славятся прочие гвардейцы на этих костях? По-прежнему добродушно усмехающийся Гейв не обращал на это ворчание ни малейшего внимания. Мастер тем временем водрузил на голову паренька остроконечный кожаный шлем окованный все тем же блестящим металлом с кожаными же подвесами спускавшимися сзади с двух сторон от лица на плечи мальчика дополнительно прикрывая и без того защищенную высоким плотным воротником колета шею. Спереди на нос спускалась неширокая очень прочная на вид полоска кожи с закрепленной идущей от самого острого навершия металлической полосой, она полностью закрывала нос, но совершенно не мешала, ни смотреть, ни целиться. Луис проверил, на миг прервав нескончаемые и непонятные манипуляции не перестававшего  хлопотать над ним мастера. Тот сначала что-то недовольно буркнул, но поняв, расплылся в широкой улыбке. Так молодой господин лучник? Ну, хвала богам! А то уж он боялся, что суровый капитан потащит молоденького мальчика в этом, хотя и, конечно же, безупречном, как и все делает опытный и искусный мастер, но все равно не достаточно надежном доспехе, в рукопашные схватки. А так он спокоен за заказчика. Для лучника эта защита вполне сгодится на первое время, если конечно ему не доведется участвовать в совсем уж жарких схватках. А вот к следующему возвращению капитана в столицу мастер как раз закончит уже настоящий стальной панцирь положенный каждому гвардейцу ну и, разумеется, со всем, что к нему прилагается, если, конечно же, господин капитан и в этот раз будет отсутствовать столько же сколько и обычно. Дождавшись скупого кивка от капитана, словоохотливый добряк продолжал сетовать, что не смог сразу изготовить юному гвардейцу положенный доспех, потому что у него просто не оказалось ни единой заготовки нужного размера. Закончив, наконец, делать пометки на доспехи для исправления каких-то не видимых для Луиса но похоже очевидных для мастера недочетов он велел пареньку раздеваться, что тот с помощью капитана и проделал, сам же мастер сделал несколько пометок в большой лежавшей на столе книге,   а после уверил господ гвардейцев, что уже ранним вечером, пришлет одного из своих учеников в имение господина капитана с полностью готовым доспехом. На этом Гейв с Луисом и распрощались с разговорчивым мужчиной. По пути обратно Луис все никак не мог прийти в себя от той новой роскоши, что снова безвозмездно подарил ему его новый хозяин.

- Гейви этот доспех такой великолепный! – блестя огромными черными глазами, воскликнул он, озвучивая свою мысль, как только они оказались на улице. – Я так благодарен тебе что даже и не знаю, что и сказать кроме спасибо! Ты столько делаешь для меня Гейви. Я даже не знаю когда и как смогу отплатить тебе за это. Мне и жизни не хватит, - почти со слезами на глазах продолжал он. Капитан ободряюще похлопал расчувствовавшегося паренька по плечу.

- Не думай об этом малыш, если ты что и должен мне, то это только постараться слушаться меня как друга и как командира да поменьше влипать в неприятности. И еще доверять мне, а об остальном я позабочусь, можешь не сомневаться. Я обещал сделать из тебя солдата и сделаю. И все что для этого нужно я тоже сделаю не раздумывая, поверь мне, заботится о тебе не только не трудно, а в радость, мы же друзья помнишь? – дождавшись чуть смущенного кивка, он лукаво продолжал. – А что касается этого доспеха, - улыбка воина стала значительно шире, - Так вот чтоб ты знал, обмундирование для гвардейцев, включая форменную одежду повседневную и парадную, доспехи и оружие в самый первый раз при поступлении на службу оплачивает корона. Это потом уже каждый солдат сам заботится о своем имуществе. – Луис немного обалдело уставился на своего капитана.

- Так это что же получается? – он растерянно похлопал длинными черными ресницами, осмысливая услышанное. – Вот эту замечательную броню оплатил король? Король мне, что ли ее подарил? - И уловив подтверждающую улыбку на ставшем таким родным покрытом шрамами лице, тоже звонко рассмеялся. – Представляю, как был бы рад его величество, узнай он об этом своем подарке. А я-то тебя благодарю, хитрый Гейви, а ты нашел способ сэкономить, сделав мне подарок за чужой счет. Ну и хитрюга. – Внезапно посерьезневших взгляд синих глаз мгновенно согнал шутливую дурашливость с мальчика. Что во имя неба он снова сказал не так? Ему что уже и пошутить нельзя? Небо, не смотря на похмелье, день так хорошо начался, (ну пусть не начался, а теперь уже заметно клонился к концу, но все же) и вот! Как будто только и ждавшее, чтоб о нем вспомнили похмелье, тут же снова дало о себе знать. Тупая боль снова окольцевала стальными когтями голову, и Луиса снова отчетливо замутило, хотя и далеко не так сильно как прежде. А совсем позабытый в оружейной лавке мерзкий тошнотворный привкус вчерашнего вина снова появился во рту. Капитан, между тем, продолжал пристально смотреть на притихшего мальчика, не меняя выражения непроницаемо застывшего лица.

- Знаешь Луис - наконец начал он медленно словно с трудом подбирая слова, и напряжение в его голосе подсказало пареньку, что собеседник, похоже, с трудом сдерживает непонятно из-за чего вспыхнувшую сильнейшую злость. Луиса снова прошиб холодный пот, и он просто молча, ждал продолжения, не решаясь вставить и слова. – Знаешь малыш, - заметив реакцию мальчика и усилием воли заставив себя смягчить тон, продолжил капитан. – Кое в чем ты, несомненно, прав. Доспехи тебе действительно достались от короля. Но это вовсе не значит, что я намерен оставить тебя без собственного подарка. Сейчас мы с тобой отправимся на рынок, и там ты выберешь любого понравившегося тебе коня. Любого сколько бы он не стоил! А я его тебе куплю. Ты понял меня? И не смей возражать! – капитан против воли повысил голос. – Чтоб я больше никогда не слышал, что твой командир настолько не ценит тебя, что отобрал твоего коня, оставив без верного друга! – Вот теперь Луис понял, что же вызвало очередной гнев вспыльчивого Гейва. Неосторожные слова Гардиса так неудачно услышанные капитаном! Луис поднял на мужчину виноватые полные раскаяния глаза.

- Гейв прости меня, - с отчаянием, уже приготовившись к очередной вспышке упрямого недоверия, воскликнул он. И, тем не менее, решил хоть попытаться объяснить, ну должен же Гейв хоть когда-нибудь поверить своему рабу ли своему солдату кем он там сейчас считает Луиса? Хоть однажды? Хоть в чем-то? – Прости меня Гейви, пожалуйста, прости, я знаю, что виноват, я знаю, что не должен был распускать язык да еще перед чужаком. Но я был так пьян, а это словно само к слову пришлось. Я и не рассказал ничего особенного, только что у меня отняли коня в наказание за провинность, просто он начал хвастаться, что у них там, в степи, конь и друг, и брат, и мама с папой, и что нам городским этого не понять. Вот я возьми да и ляпни, что все понимаю и что для меня конь тоже был другом, ну а после пришлось и рассказать, куда он делся. Но демоны раздери, мы там все были пьяны как скоморохи! Откуда я мог знать, что он запомнит? Я бы уверен, что он слушает только из вежливости и если не тот же час, то к утру точно все забудет. А оно вон как вышло. Прости Гейв. Я клянусь, я не хотел. И потом, я клянусь, я-то так вовсе не думаю! Это его слова, а не мои. Гейви ну пожалуйста, не сердись на меня. – Не дождавшийся ответа паренек низко опускает голову, готовый к новой порции упреков и обвинений, но капитан внезапно остывает так же быстро, как и закипел.

- Да ладно малыш. На самом деле ты виноват не так уж и сильно. Ты ведь не знал, насколько эти дети степей привязаны к своим коням, и каким шоком будет для твоего нового приятеля эта история, еще бы он ее забыл! А  я в отличие от тебя знаю, но не рассказал тебе вовремя. Ну откуда я мог знать, что ты умудришься познакомиться с одним из них, да еще и так близко, что он станет уговаривать тебя бежать с ним. – Не удержавшись, поддел паренька капитан, - Хорошо хоть выкрасть «невесту» не попытался. – Заметив, что понурившийся паренек едва не плачет, капитан тут же прекратил издевки. – В общем, как бы там ни было, а мы отправляемся за твоим новым конем. И не вздумай перечить! Не то я действительно рассержусь и мы с тобой как всегда оба об этом пожалеем. Понял? – Порядком испуганный Луис, вновь вспомнивший о своем страхе – вылететь из отряда превысив предел терпения сурового капитана, даже и не посмел возражать. Вот только ехать прямо сейчас он, похоже, снова был не в состоянии. В надежде, что Гейв не смотря на всю свою злость, все же не намерен его мучить, паренек робко поднял глаза на покрытое шрамами лицо и несмело встретился взглядом с небесной синью пылающих глаз капитана.

- Да Гейв, как скажешь. Хочешь купить мне коня, давай купим. Прости, что я столько упрямился. – Капитан озадаченно моргнул. Он-то уже приготовился к очередному жаркому спору и вдруг такая покорность. Неужели в борделе кто-то ночью подменил его строптивого Луиса? Впрочем, нет. Похоже, парень как обычно испугался сурового тона и громкого голоса. Небо! Когда же это закончится! Сколько же должно пройти времени, чтоб парень понял – за криком не всегда следуют побои, а в его их с капитаном случае не последуют никогда. И Гейв никогда не накажет его, если только тот не будет действительно виноват, а не просто из за своего дурного настроения. Будь проклят его прежний хозяин! А паренек между тем все так же робко продолжал.

- Только Гейви, можно мы прежде чем отправляться на рынок завернем в отряд? Совсем не на долго? Мне что-то снова поплохело, и я хотел бы попросить Томаса дать мне еще немного его чудесного напитка. Утром он мне так помог. Я мигом Гейви, пожалуйста. А потом сразу на рынок? Ладно? – Капитан лишь согласно кивнул. Если парню снова не хорошо, то конечно они заедут в отряд за отваром, мучить паренька он, конечно же, не собирался, не смотря на то, что сегодня во всех своих недомоганиях виноват тот был только сам. Однако в имении их ждал неожиданный сюрприз.

Едва только успели Гейвин с Луисом въехать в распахнутые, словно специально для них ворота, как большая группа столпившихся во дворе что-то горячо и громко обсуждавших солдат подсказала им, что происходит нечто необычное. Пробиться в самую середину плотного кольца людей Гейвину, конечно же, никакого труда не составило. При виде командира парни тут же расступались и на время приумолкали, чтоб тут же снова начать о чем-то переговариваться в полголоса, как только капитан их минует, посмеиваясь и пожимая плечами. Луис любопытным хвостиком естественно следовал за широкой спиной капитана, не отставая не на шаг. Виновником всего этого переполоха оказался стоявший в центре столпившихся на небольшом расстоянии вокруг него парней высокий могучий мужчина в одежде степных жителей с жесткими даже на вид черными волосами. Со смуглым широкоскулым лицом, с характерными для жителя  степных равнин раскосыми антрацитовыми глазами, которыми он беспрестанно бросал одновременно надменные и настороженные взгляды на окружившую его толпу людей. В руках мужчина крепко сжимал поводья видимо приведенного с собой коня. Луис перевел взгляд на этого коня и вот уже во второй раз за этот день ахнул от восхищения. Конь был не просто великолепен. Даже на неискушенный взгляд мальчика он казался просто чудом, четвероногим волшебством, спустившимся на землю. Ожившей сказкой. На первый взгляд это был очень светло серый, нет, все же скорее даже серебряный конь. Да именно так, словно созданный из живого серебра. Блестящая словно дорогой шелк шкура животного казалась  наполненной мягким внутренним сиянием и напоминала подсвеченные яркими солнечными лучами облака, бегущие высоко в ясном небе. Подойдя ближе, Луис обратил внимание, что этот красивейший серебряный оттенок вовсе не так уж и однороден. Изящная некрупная голова была очень светлой, почти белой с легким жемчужным отливом, однако оканчивалась она совсем темными, казавшимися на ее фоне почти черными ноздрями и губами. Светлый же серый цвет напоминавший мальчику блестящую поверхность новехонького клинка проходил по гордо изогнутой мускулистой но гибкой шее и примерно от холки плавно перетекал в чуть более темно серый на спине. Дальше он снова светлел к животу и самому низу боков, а к заду опять становился почти совсем уж темным, но все равно далеко не таким черным как губы и ноздри, а скорее, словно тяжелое грозовое облако на крупе. Тонкие сильные ноги так же светлели к низу, становясь у самых копыт почти белыми. И по всему идеально сложенному телу этого четвероногого красавца не было ни одного резкого перехода цвета. Серебро различных оттенков, словно плавно перетекало  один в другой. Вот конь нетерпеливо переступил с ноги на ногу и в свете солнечных лучей Луис заметил как по всей спине и бокам на блестящей красивой серебристой шкуре скакуна проступили некрупные светлые пятнышки. Словно жемчужины, рассыпанные по  отражающему их собственный блеск шелку, они были круглыми и едва заметными,   но, тем не менее, создавали восхитительный и неповторимый узор. Большие темные глаза жеребца светились умом и, как показалось пареньку, той же настороженной надменностью, что и у удерживающего его за поводья мужчины. Непонятно каким образом попавший во двор полный простых солдат этот явный аристократичный красавец-скакун словно недоумевал: «Как я попал сюда? Что я тут делаю? » Крупный, в холке как раз примерно вровень с макушку невысокого Луиса жеребец нервно раздувал ноздри так, словно его раздражало обилие незнакомых запахов, (а может так оно на самом деле и было), и нетерпеливо перебирал ногами, словно только и ждал возможности умчаться поскорее отсюда прочь, и  только сильная рука степняка удерживала его от этого.   Мужчина же между тем перевел взгляд на капитана и видимо сразу же по уверенному и властному виду  человека привыкшего отдавать приказы, а главное по реакции на него тут же притихших и расступившихся солдат признал в нем главного, даже не смотря на то, что на Гейвине была  обычная, а вовсе не форменная одежда. Гость почтительно склонил голову в  его сторону, приветствуя, и одновременно прижал к груди с той стороны где сердце свободную от поводьев руку.   Капитан вежливо вернул кивок, однако же, на этом все его гостеприимные маневры до поры и закончились. Вид чужака преспокойно разгуливавшего по двору имения, где был расквартирован элитный королевский отряд, который уже завтра должен был покинуть столицу с важным заданием, вызывал легкое опасение, даже не смотря на то, что сейчас они находились в самом центре самого охраняемого в королевстве города.

- Кто ты? Что ты тут делаешь? – Немного резко спросил капитан у чужака, тут же портя впечатление от своего учтивого приветствия, видимо устав ждать, когда же пришелец наконец догадается объяснить цель своего визита. Степняк, поняв, что объясниться действительно пора, тем более, что наконец-то появился тот, кто действительно имеет право задавать ему вопросы, сделал широкий шаг в сторону капитана, послушно повторенный удерживаемым за поводья великолепным скакуном и принялся объяснять, чудовищно коверкая слова общекоролевского языка, перемежая их через два на третье родными и произнося все без разбору на свой варварский гортанный манер так, что понять его было не так уж и просто. По крайней мере, тому, кто хоть немного не владеет языком степных кланов. К счастью и капитан и Луис владели, и, судя по потеснее сгрудившимся вокруг пришельца парням и их внимательным заинтересованным лицам многие из солдат тоже. В общем, как с трудом разобрал паренек, оказалось, что мужчина этот прибыл сюда по приказу своего князя Гардиса. Степняк назвал труднозапоминаемое и еще труднее выговариваемое родовое имя ночного приятеля мальчика, повторить которое вслух да еще при свидетелях Луис не решился бы даже под угрозой новой встречи с достопочтенным Дженисоном Адамом Вергом, ну разве что только в этом случае. В переводе на общекоролевский это имя означало, если Луис правильно понял слова полузабытого и никогда толком не выученного кроме пары другой самых необходимых фраз языка, что-то вроде «Скачущий по степи обгоняющий ветер, чей конь копытами рождает воду» - это интересно как это? Ссыт его лошадь на бегу что ли? » Отрешенно подумал паренек и едва-едва успел в самый последний момент сдержать истерический смешок. Похоже, этот день оказался слишком уж тяжелым испытанием для его еще не до конца оправившихся после вчерашнего нервов. Пришелец меж тем продолжал объяснять, что его господин князь желает выразить свое уважение одному юному солдату, что служит в этом отряде и с которым он познакомился совсем недавно. И что в знак этого самого уважения, а так же в залог дружбы, которую он желает подарить этому молодому человеку коня, - тут мужчина кивнул подбородком в сторону удерживаемого за поводья серебристо-серого великолепия. И поэтому он,   был бы очень благодарен сиятельному господину, к сожалению, он не знает его имени, - степняк снова чуть поклонился капитану, если б тот подсказал ему, где он может найти солдата по имени Луис. Не то, чтоб последняя фраза была такой уж неожиданностью, конечно же, Луис давно понял к чему все идет, и все же до последнего молил Богов, чтоб он ошибся. Однако чуда не произошло. Издав полузадушенный писк, очень похожий на тот что испускает полевая мышка,   застигнутая врасплох хищным ястребом, он попытался спрятаться за широкую спину стоящего рядом солдата, но было поздно. Ястреб, тьфу, нет, конечно же, степняк,   видимо услышал тихий звук, который неосторожно издал мальчик и, видимо узнав по описаниям князя нужного ему человека, радостно оскалившись, устремился к своей мышке, блин, да что за мысли лезут Луису сегодня в голову, к нему, конечно же, к нему устремился этот неожиданный посланник! Устремится, конечно же, к тому, кому должен был вручить свой дар. Протянув пареньку поводья, степной воин, стараясь говорить торжественно и четко, начал заготовленную видимо заранее речь. По крайней мере, теперь его фразы состояли большей частью из слов королевства, и понять его было не так уж и трудно

- Мой господин и князь шлет тебе этот дар в знак глубокого уважения и приязни, что ощутил в своем сердце при вашем с ним знакомстве и надеется, что ты примешь его дар так же как и его дружбу, которую он предлагает тебе вместе с этим конем.

- Полегче-ка любезный – Внезапно раздался громкий и резкий голос капитана. – Не спеши вручать свой дар, точнее дар своего господина. Разрешение тебе на это пока что никто не дал. – Взглянув на капитана Луис уже с привычным страхом увидел, что покрытое шрамами лицо того вновь превратилось в бледную маску гнева кое-где изрезанную полосками ярко красной проступающей между рубцами здоровой кожи, а синие глаза сверкали холодом горного ледника. – Я командир этого мальчика, - по-прежнему резким и надменным тоном продолжил капитан, и я вынужден огорчить и тебя и твоего хозяина. Ни один гвардеец короля не может принимать подарки от чужаков, да еще такие дорогие как этот конь. Это закон королевства. И как бы благодарны небыли мы твоему господину за столь щедрый жест, принять этот дар мы к нашему глубокому сожалению не можем. «Вот так, съел дикарь степной? » Злорадно подумал охваченный злостью Гейвин, с удовольствием наблюдая как меняется самоуверенное лицо степного гостя.   «Забирай свою лошадь и вали, откуда явился! Знаем мы, за что так признателен этому мальчишке твой князь. Ох, Луис, Луис, ну что тебе мешало вчера переспать с девчонкой или даже с двумя и на этом остановиться? На кой тебе понадобился этот косоглазый конник с кривыми ногами? » Гейвину в очередной раз пришлось напоминать себе, что это вовсе не ревность. И что вовсе не из-за нее он даже мысли не допускает что Луис действительно примет этого коня, который каждый раз как только капитан увидит паренька верхом на нем, станет напоминать им обоим о проклятой ночи, что провел паренек  в объятьях столь щедрого и, несомненно, горячего степного князя.

- Так что как бы нам и в правду ни было жаль, - продолжил командир гвардейцев не дрогнув ни единым мускулом и не допуская в голос не малейших признаков неприязни или не приведи духи злорадства (вот какой я выдержанный, а Эдуард еще считает, что из меня хреновый царедворец. Видел бы он меня сейчас – гордился бы своим капитаном!), Но тебе придется вернуться туда откуда ты пришел вместе со свои даром и нашими сожалениями и объяснить все своему господину…- Очнувшийся, наконец, от ступора степняк так энергично затряс головой, что Луис на мгновение в серьез испугался как бы она не оторвалась. Смуглое лицо побледнело то ли от возмущения, то ли от страха перед своим господином, перед которым мужчине придется держать ответ за не выполненное повеление. Затем его широкоскулое лицо  покраснело, точнее, побагровело, так что уже и капитан испугался – не хватил бы гостя удар, доказывай потом, что он сам копыта отбросил, да еще во дворе его капитана имения, поверят ему или нет эти дикие степняки, а скандала все равно не избежать. Мужчина между тем, наконец, обрел дар речи и торопливо заговорил, еще больше путая родные и нормальные, человеческие слова, стараясь успеть объяснить пока этот суровый и грозный командир не успел уйти, решив что разговор закончен. Он не может, никак не может вернуться обратно с даром. Это же величайшее оскорбление, которое только можно нанести воину степей – не принять дар, что предложен в залог дружбы. В былые времена за подобным оскорблением, да еще и нанесенным князю, сыну всем известного могущественного и уважаемого вождя богатого и сильного клана вполне могло последовать объявление войны. Но сейчас нет. Теперь, после этого заключенного с вашим королем договора степные князья стали намного более мирными, более цивилизованными. Последнее слово степняк произнес с трудом, едва ли не по слогам, скривившись от отвращения, чем ясно дал понять, что именно он думает об этой самой «цивилизации».   В общем, войны королевству сегодня явно никто объявлять не станет, каким бы немыслимым ни было нанесенное оскорбление. Так что теперь смертельного врага в лице его господина и князя получит только отвергнувший его дар господин офицер. Ну и, конечно же, никому из его отряда соваться в степь теперь тоже лишний раз без надобности не стоит. Убить, конечно, не убьют, не те времена уже как он и сказал, но и рад им там никто не будет. Ни водой, ни хлебом с ними никто в случае нужды не поделится, ни дорогу не укажет.   Хотя кто его знает. Может бедный глупый посланник сейчас и не прав по скудности своего разума. Закон-то запретивший принимать этот дар королевский. Так что вполне может быть, что оскорбление дарившему нанес вовсе и не господин офицер, а сам король.   – При последних словах хитроумного посланника капитан резко стиснул зубы и проглотил уже готовую сорваться с его языка резкую отповедь наглому пришельцу, посмевшему угрожать королевскому офицеру  на го же собственной территории. Это еще счастье, что парни понимают дерзкого нахала  с пятого на десятое, а не то капитану бы уже давно пришлось сдерживать ребят и защищать этого безумца.   А теперь он еще и короля умудрился приплести и ведь как ловко! Косоглазая бестия! Вот же демоны! Еще только не доставало устроить тут грандиозный скандал из-за этой треклятой клячи, да еще и с его величеством в качестве одного из участников. C монарха еще чего доброго станется во всем обвинить Луиса! При его-то «любви» к бывшему разбойнику! Демоны! А ведь Эдуард как раз совсем недавно предупредил, что если мальчишка только посмеет доставить неприятности… А тут испорченные отношения с целым степным кланом. И что только ему капитану стоило утром придумать предлог и вызвать мерзавца князя, когда тот так увлеченно целовался с пареньком? Ведь хотел же! Конечно же, и в этом случае король был бы недоволен, да еще как, но тогда б уже своим капитаном а вовсе не пареньком. Его-то король ни на рудники, ни даже в ссылку за обычную дуэль точно бы не отправил. Что же делать теперь? Как отвести новые неприятности от Луиса? Заунывные причитания незваного гостя вновь привлекают внимание капитана. Оказывается, тот все продолжал перечислять нескончаемые ужасные последствия, которые повлечет за собой опрометчивое решение господина офицера.   Может господин сиятельный офицер все же подумает еще раз? – переключившись от причитаний к предельной почтительности, как бы невзначай, спрашивает посланец степного князя. Видимо хитрому и умудренному жизнью мужчине  не впервой  иметь дело с чересчур вспыльчивыми господами и пытаться подталкивать их к изменению своих решений так, словно это была их собственная идея. Но с ним, с капитаном у него этот номер не пройдет! Гейвин уже было сообщить хитрому наглецу об этом, но тот, оказывается, еще не закончил и продолжил, не переводя дыхания: Может, все-таки, взвесив все как следует еще раз, господин все же решит, что какой-то там конь не стоит таких неприятностей? Тем более что вернуть скакуна обратно своему господину  бедный посланник все равно не может. Отвергнутый дар, послуживший причиной оскорбления, ни в коем случае не возвращается к прежнему владельцу. Тот никогда не примет его.   Так что все, что остается теперь, это отвести бедное животное на ближайшую скотобойню, чтоб там из бесполезного теперь скакуна сделали бы колбасу,   которую его добрый хозяин со своими ближайшими друзьями и соратниками и съест, совершив тризну по предложенной, но так и не состоявшейся дружбе.

- На колбасу?! – На миг Луису показалось, что он ослышался. Но утвердительный кивок мужчины удерживавшего поводья приговоренного им красавца-жеребца подсказывает пареньку, что это не так и никакой ошибки нет.   Но это же просто невозможно! Немыслимо! Как можно вот так взять и просто из прихоти умертвить этого ни в чем не повинного красавца? – Гейви ты слышал?! – забывшись, восклицает паренек, и тут же спохватывается, поймав изумленный взгляд ближайшего соседа. – Капитан они собираются его убить! Пожалуйста, капитан! Пожалуйста! Ты же не можешь это допустить! Вели ему не сметь! – Потрясенному Луису казалось, что это просто какой-то нереальный кошмар. Ну, в самом-то деле, у кого в здравом уме может подняться рука, уничтожить такого великолепного коня? Да и плевать на самом-то деле, насколько он замечательный! Дело же вовсе не в этом! Просто причем здесь конь?! В чем скажите, виноват этот бессловесный красавец,   когда блин люди не могут договориться друг с другом и бедняжка скакун оказывается крайним в их разборках? А тот, как ни в чем не бывало, спокойно стоит себе, удерживаемый своим провожатым и даже не понимает, какие грозные тучи сгустились над его сверкающей чистейшим серебром головой. Немного недовольно глядя на людей своими большими умными глазами, словно говоря «Ну что же вы? Когда же вам надоест уже болтать без дела? Давно уже отвели бы меня в уютное стойло, сняли бы, наконец, все эти дурацкие ремни и железки. Да и покормить и напить меня уже давно пора. Разве вы не видите, что я уже порядком устал от вашей болтовни? Эх вы, тоже мне заботливые хозяева! »  - Конь продолжал с легкой укоризной поглядывать на людей, безмятежно хлопая своими светлыми ресницами, даже не подозревая, что именно сейчас, именно в этих  похоже так надоевших ему разговорах решается его судьба.   Луис почувствовал, как у него защемило сердце.

- Гейви, ты должен переменить решение. Гейви! – снова забывшись, отчаянно восклицает он. И снова тут же вспоминает что они не одни. – Капитан, пожалуйста. Умоляю! – Гейвин молчал и Луис с каждым мгновением отчаивался все сильнее и сильнее. – Капитан умоляю, конь-то ведь ни в чем не виноват. Это моя вина, это мне не следовало распускать язык с кем попало, но конь-то тут не причем. Капитан! Его-то за что убивать? Посмотри на него! Он же даже ничего не понимает, а эти его съедят! – Луиса даже затрясло от нарисованной чересчур живым воображением картинки. Он даже сделал шаг к коню, словно мог собой закрыть беднягу-жеребца от уготованной ему участи, и Гейвину приходит в голову, что своим упрямством он вполне может сейчас принести в жертву их обоих и скакуна и мальчика. Одного его дикарю-хозяину, будь он неладен с его варварскими обычаями, а второго королю, который и без этого его недолюбливает и только и ждет повода вновь до него добраться.   Да уж, демоны раздери! Погорячился блин командир! А отвечать, похоже, придется коню с мальчишкой. Прав Луис, прав, нужно менять решение, действительно нужно и поскорее пока этот раскосый хитрец не ушел со двора и коня своего злосчастного с собой  не уволок. А хитрый степняк, не смотря на более чем скромное владение общекоролевской речью, видимо поняв, что происходит и в чем именно пытается убедить едва не плачущий мальчик своего сурового командира, наконец, умолкает и просто стоит, не делая никаких попыток покинуть всполошенное своим визитом имение и терпеливо ожидает, что же все таки решит господин офицер. Изменит ли он все-таки свое решение или продолжит упорствовать. А для самого капитана, как уже в последнее время стало почти привычным, все решил умоляющий взгляд наполненных слезами полуночных глаз на искаженном отчаянием личике с точеными чертами в обрамлении черных волос. Бравый капитан понял, что он уже сдался. Опять. Снова. Осталось теперь только сообщить об этом так, словно он сам принял это решение, а вовсе не пошел в очередной раз на поводу этих таких выразительных и таких дорогих глаз.

- Ты будешь сам, лично ухаживать за этим конем! Понял? – Отчеканил он неожиданно, пристально глядя на сразу притихшего паренька. Тот сначала даже не сразу понял, о чем речь, а поняв, испустил громкий полный ликования вопль и едва не кинулся на шею своему командиру.

- Да капитан! Да, я все буду делать, как ты велишь! – мигом вспомнив от радости, как к кому следует обращаться, горячее заверил его Луис.

- Ты сам будешь ухаживать за ним. Ты не отправишь его к общим лошадям. Луис, ты меня понял? Ты все будешь делать сам или уже я отправлю его к живодерам. Лично. И тогда никакие твои умоляния не помогут ни ему, ни тебе! Мы договорились?

- Да, да конечно. Я все понял.

- Ты полностью отвечаешь за этот твой подарок. Ты не сунешь его к общеотрядным и не попытаешься перекинуть обязанности по уходу за ним на кого-то еще, даже если кто из ребят тебе это сам предложит! - Луис быстро закивал, давая понять, что все понял, и, конечно же, он со всем согласен.

- Да Гей… Капитан. Конечно. Я понял. Я буду следить за конем, и буду делать это сам. Я и не думал иначе,- но командир решил все же уточнить, на всякий случай, чтоб точно не было больше такого, как с упрямым Мартином, которому он видите ли не перечислил всех подробностей своего указания.

- Ты будешь кормить его, поить, чистить, ухаживать. Седлать и расседлывать, устраивать на ночь, а поутру готовить к выступлению.

- Да капитан. Я понял. Клянусь все так и будет.

- Ты будешь делать все, что делал для этого своего Конька в прошлом походе, ты понял Луис? – Мальчик только кивал в такт каждому слову. Конечно же, он сделает все, что нужно, чтоб только спасти этого красавца. Подумаешь, ухаживать за конем, он-то и в правду теперь и знал и умел, и что и как делать. Спасибо Мартину, который когда-то не жалея ни времени, ни сил терпеливо обучал мальчишку, получившего первого в жизни собственного коня. Коня, к которому он сейчас и подойти-то не мог без риска нарваться на очередную зуботычину от бывшего друга. Впрочем, сейчас это не имело значение. Важнее было убедить Гейва, что паренек и не думает с ним спорить, и, наконец, убедится, что ни к какому кровожадному живодеру никто этого чудесного жеребца не потащит. Поэтому Луис, только молча, кивал в такт каждому строгому слову капитана, всем видом показывая, что готов исполнить каждое повеление и даже больше.

- И еще Луис. Не думай, что я выделю тебе какое-то специальное свободное время для этих занятий, - продолжил между тем командир. – Твои обязанности, о которых я расскажу тебе чуть позже, никуда от тебя не денутся и меньше их не станет от того, что ты решил взять на себя еще одну заботу. Но вот за этим конем я буду следить. Один раз увижу его неухоженным. Хоть один раз, или хоть один раз это сделает за тебя кто-то другой, и пусть и не на бойню, но на ближайшую ярмарку я его тут же и отправлю. Пусть забирает первый же, кто предложит хорошую цену.

- Да, капитан. Я все понял. – Подал, наконец, вновь голос мальчик. Я буду делать все как ты велишь и обещаю ты не пожалеешь, что позволил его оставить. Я не подведу тебя Гей… капитан. Клянусь! – Гейвина так и подмывало добавить – «И ты больше никогда и близко не подойдешь ни к Мартину, ни к этому треклятому Коньку, которого вы никак не можете поделить! » - Но даже в день Луисовой покорности он не захотел настолько испытывать судьбу. Конечно же, стремящийся сейчас любой ценой спасти этого действительно очень даже не дурственного, да ладно, великолепного, скакуна паренек пообещает все что угодно. Только вот этого слова мальчик не сдержит. Просто не сможет. Капитан был уверен, что при первой же возможности дурачок снова сунется ласкаться к своему драгоценному Коньку и хорошо б, если при этом хватило бы и ума и осторожности не нарваться снова на неумолимого Мартина. Разнимать их снова у капитана не было никакого желания. Так что брать с парня явно не выполнимое обещание было не совсем честно. Ну а кроме того, если мальчишка сейчас даст слово при всех парнях, а потом это слово все же нарушит, наказывать его придется, как говорится, по всей строгости. Иначе просто не получится, иначе каждый в отряде будет волен решить, что слово данное командиру ничего не значит. А наказание за ослушание командира сурово, от плетей до изгнания из отряда. Так что лучше уж он заставит маленького упрямца пообещать быть осторожнее и с Мартином и с  Коньком, но сделает это когда вокруг не будет лишних ушей. И тогда если паренек и нарушит слово, а он его нарушит, интуиция редко подводила капитана, то Гейвин уж сам сможет решить, как именно наказать его, чтоб преподать урок и научить быть умнее. Но только сам, без оглядки на довольно жестокие законы гвардейских отрядов и на любого, кто может не так понять его мягкость. Ладно. С приятной частью этого идиотского происшествия они видимо покончили. Теперь осталась неприятная. Капитан едва слышно скрипнул зубами и без всякого намека на приязнь покосился на терпеливо дожидающегося его решения незваного гостя. Чтоб он там утопился в первой же дождевой луже, если только в их раскаленной солнцем степи таковые найдутся. Но делать нечего. Придется наступить на горло гордости, раз уж он решил, что не станет доводить дело до скандала, который, дойди он до короля, вполне может плохо закончится для Луиса.

-  Извини любезный, - начинает он, обращаясь к молчаливо стоящему степняку. – Извини. Поразмыслив, я понял, что слишком погорячился. Мы с мальчиком понимаем, какую честь оказал нам твой князь своим подарком и своей дружбой. Уверен, король не будет возражать, если мы немного отойдем от строгих правил гвардейского отряда и примем дар твоего князя. И поверь, мы очень благодарны за него и никоим образом, не хотели оскорбить твоего господина. – Одни боги ведают, каких усилий далась капитану эта вежливая фраза, а так же улыбка, которую он при этом умудрился, точнее, постарался изобразить. Хотел бы он сам посмотреть на то, что там у него получилась, улыбку на его обезображенном лице и в лучшие дни никто бы не назвал чарующей а сейчас… Впрочем степняк мгновенно с важным видом почтительно склонил голову и даже бровью не повел. Капитан невольно восхитился выдержкой этого сурового степного воина. «Да уж, крепкие ребята там в степях.   И верны своим хозяевам так, что даже сторожевые псы стаями вешаются от зависти. Вот бы мне в отряд пару-тройку таких, цены б им не было».   Мужчина, между тем поняв, что разрешение на вручение злополучного  подарка от командира мальчика получено, шагнул к пареньку и торжественно протянул ему поводья.

- Держи мальчик. Теперь он твой. Мой князь уверен, что ты сможешь оценить его дар. Этот конь быстр, вынослив, умен и замечательно обучен для верховой езды. Он еще не принадлежал ни одному хозяину и даже не имеет настоящего имени.   А кроме того он обладает спокойным нравом и очень послушен. Обращайся с ним как следует, заботься и всю свою верность он отдаст тебе и станет верным другом и братом, какого и положено иметь каждому настоящему мужчине.

- Спасибо, - произнес паренек, принимая поводья. – Пожалуйста, передай Гардису, что я благодарен и за дар и за дружбу, и что я … передай, что я никогда не забуду ни чести, которой он меня удостоил, ни, - Луис не решился продолжить, поймав вновь посвирепевший взгляд капитана, но степняк кивнул, словно понял, о чем именно не успел сказать мальчик. А может этот опытный видимо переговорщик и действительно понял. Как бы там ни было, он окончательно передал коня мальчику и, откланявшись на прощанье господину офицеру, поспешил исчезнуть в распахнутых воротах имения. А Луис, словно очнувшись и еще до конца не смея поверить что все, наконец, закончилось хорошо, крепко сжал поводья и с разрешающего кивка капитана поспешил направиться в сторону конюшен. Странно, но жеребец даже и не вздумал проявлять и малейшие признаки непокорности, а просто последовал за мальчиком, словно послушный щенок. Пожалуй, это был первый раз, когда незнакомый  конь с самого начала проявлял такую покорность. Луис невольно улыбнулся, припоминая сколько нервов потратил ему в свое время норовистый конек, прежде чем признать в мальчике хозяина. О том, как опозорил его когда-то коварный и злобный конь короля паренек и вовсе предпочитал не думать. Проходя мимо кухни, что располагалась на их пути к конюшням, Луис прихватил несколько некрупных яблок, разложенных на солнышке сушиться для будущего солдатского компота. Новое знакомство конечно лучше бы всего было начать с угощения, так что они ему пригодятся. В конюшне он устроил нового скакуна в одном из свободных стойл. Только тут в полумраке он, наконец, смог спокойно рассмотреть вблизи своего нового коня. Тот действительно был так же красив, как и показался с самого начала. И сейчас преданно смотрел на мальчика своими большими влажными глазами с серебристой, словно светящейся даже тут в полутьме морды. Луис протянул руку и коснулся шелковистой кожи на гордо изогнутой шее. Конь тут же сделал небольшой шаг вперед, словно подставляясь под более смелую ласку нового хозяина.

- Облако, тихо и заворожено прошептал мальчик. – Я назову тебя Облако. – Конь чуть покивал головой, словно подтверждая, что новое имя ему нравится. Кожа на серебристой шее на ощупь оказалась такой же нежной и шелковистой, как и на вид, а тихое фырканье напоминало неразборчивую речь, словно скакун тоже что-то говорил своему новому хозяину знакомясь. Луис на миг не удержался и прижался щекой к гладкой серебристой поверхности. Хорошо вычищенный для вручения в дар конь пах какими-то сладковатыми травами, и каким-то чуть странноватым, но знакомым запахом лета. Немного принюхавшись, Луис понял. – Так пахнет мелкая дорожная пыль под жарким полуденным солнцем. Наверно так пахнет летом степь. Внезапно он и сам не понял как, но ему вспомнился совсем другой запах. Запах свежего сена, чистой лошадиной шкуры, кожаной сбруи и железных колец. Рука словно ощутила не шелковисто нежную, а чуть более грубую, но все равно очень приятную на ощупь шею цвета воронового крыла. Перед закрытыми глазами предстала пусть и не такая изящная, но куда как более умная и красивая голова с немного более широким лбом, угольно черным лбом с белой звездочкой в самом его центре. С большими влажными глазами, которые словно всегда искрись лукавой насмешкой, как будто норовистый друг снова задумал веселую проказу, чтоб хозяин не скучал. Тихое и как показалось замечтавшемуся пареньку призывное ржание, раздавшееся из одного из соседних стойл, почудилось мальчику эхом его собственных мыслей, но когда оно повторилось, Луис с радостью понял, что это вовсе не плод его воображения.   Он и сам не заметил, как в один миг оказался в соседнем стойле, и уже вовсю обнимал уже вороную конскую шею, прижавшись к ней всем лицом, зарываясь в черную гриву. На миг оторвавшись, он осторожно приложился губами к чутким ноздрям, к склонившемуся к нему в радостном узнавании лбу. Как и обычно обрадованный встречей верный Конек принялся едва ощутимо перебирать губами одежду на груди мальчика, словно целуя его. Яблоки, заготовленные для знакомства с новым конем, были незамедлительно и без раздумий скормлены старому другу. Тот схрумал их с таким смаком и благодарностью что совесть мальчика даже ни разу не екнула и не напомнила о том, что угощение, в общем-то, предназначалось другому и можно было бы и оставить обделенному хоть парочку вкусных яблок.

- Вот видишь мой хороший, - прошептал мальчик, вновь обнимая друга, когда тот закончил собирать последние крохи с ладони мальчика своими осторожными мягкими губами. – Видишь мой золотой, я же говорил, что в следующий раз непременно принесу тебе гостинец. Я сдержал слово мой хороший… Как же я соскучился по тебе! – Луис вновь вжал лицо в теплую шею коня, вдыхая такой родной и знакомый запах. Небо! Как же хотелось сейчас вскочить на этого красавца. Снова ощутить его задорную непокорность. Снова смеясь бороться с его строптивостью, и чтоб сильная рука Мартина, едущего рядом, снова помогала удерживать заигравшегося в очередной раз жеребца. А потом когда тот вновь смирил бы чересчур игривый норов, снова скакать с ним без устали ловя широко открытым ртом ветер. Как же непоправимо давно все это было. Как же жаль что, похоже, этого больше никогда не будет. Луис почувствовал, как непрошеные слезы снова заполнили глаза, выплескиваясь в густую вороную шкуру. Верный Конек, как всегда чутко уловивший настроение хозяина, едва ощутимо боднул того головой в грудь, словно говоря «Ну что ты. Давай переставай грустить. Мы же сейчас вместе. Вот увидишь, как-нибудь все наладится! » Луис вновь благодарно поцеловал нежную кожу ноздрей. Казалось, никакая сила в мире не способна оторвать его сейчас от любимого друга, но внезапно раздавшиеся снаружи чьи-то быстрые решительные шаги внезапно заставили паренька не на шутку испугаться. Он и сам не знал, что именно так насторожило его, но так же быстро, как и попал в стойло к вороному приятелю, он его и покинул и вновь оказался возле покинутого было Облака. И вовремя! В конюшню, немного щурясь после яркого света, вошел Мартин. И, конечно же, прямиком направился к Коньку. На Луиса, застывшего подле злосчастного Облака он даже и не взглянул, словно и вовсе не заметил. Впрочем, паренек прекрасно понимал, что застань его бывший друг слишком близко от их спорного коня, все было бы совершенно по-другому. Радость от неожиданной встречи сменилась горечью невозвратимой потери. Потери и одного и второго из друзей.   А тут еще и пристальный и странно грустный взгляд нового коня вовсе не прибавил ему хорошего настроения. Запоздало вспомнив, для чего он вообще-то озаботился запастись яблоками, Луис с легкой досадой почувствовал себя виноватым. В больших грустных глазах коня почудился укор.

- И нечего на меня так смотреть. – С досадой пошипел он коню, больше не делая ни малейшей попытки приласкать ни в чем не повинное животное. – Он мой старый друг. Тебе не понять. Конечно, не следовало отдавать ему все, но ты не смей мне указывать. Если б не я тебя б вообще на колбасу пустили, так что будь благодарен. – И парень с вызовом засунул руки в карманы, желая показать, что жалобные взгляды и укоризненное пофыркивание на него, как и на стойкого Гейви, вовсе не действуют. Внезапно на самом дне кармана он с удивлением обнаружил не замеченное ранее последнее яблоко. Точнее яблочко, как подумал он, извлекая его на сомнительный свет полутемной конюшни. Маленькое и сморщенное оно наверняка было и совсем кислым, если вообще не горчило, но серебристый конь внезапно с наслаждением захрустел предложенным сомнительным лакомством. Словно получив самое изысканное угощение, конь, закончив жевать, словно следуя примеру Конька, благодарно уткнулся мордой в грудь мальчика и сделал попытку пожевать его одежду. Луис почувствовал себя подонком, незаслуженно обидевшим ни в чем не повинное покорное и ласковое животное. Он несколько раз провел ладонями по склоненной чуть светящейся серебром шее, а затем рывком отстранившись и удостоверившись, что конь устроен на ночь, как положено, и все что ему не обходимо у него есть Луис, словно ошпаренный выскочил из конюшни.

Поздним утром, когда, наконец, дождавшись сопровождаемых купцов, отряд покидал поместье, капитан даже без особого удивления увидел знакомую гибкую фигурку естественно на одном из общих отрядных коней. Конечно, нестарый еще и по виду довольно резвый жеребец не слишком яркого рыжеватого оттенка не походил на ту невообразимо жалкую клячу, на которой Луис каким-то чудом умудрился добраться до столицы, но и серебряному красавцу, подаренному этому упрямому недоразумению вчера, он и в подметки не годился. Вопреки первоначальному благоразумному намерению делать вид, что ничего особенного, в общем, не произошло, капитан как только они покинули столицу воспользовался первой же выдавшейся свободной минуткой и, сблизившись с пареньком, немного ворчливо поинтересовался, какого же демона тот едет на одном из общих коней, когда у него теперь есть свой собственный да еще какой. На что незамедлительно получил полный невозмутимости ответ, что Луис действительно вначале хотел отправиться на новом, но после решил этого не делать. Не зная норов коня, на котором он прежде ни разу не ездил, не зная, что знает и умеет новый скакун, к каким командам приучен и все в том же роде, мальчик не решился выехать на нем сразу в долгий путь, предпочитая, познакомится со своим новым приобретением постепенно.

- Луис, не глупи, - перебил его капитан. – Все это было бы убедительно, если б ты не слышал вчера вместе со мной от этого раскосого степного посланца, что конь великолепно обучен ходить под седлом, что он смирный и послушный, как раз то, что и нужно не слишком опытному наезднику. Так что придумай еще что-нибудь, поубедительнее.

- Чего ты ко мне пристал? – Внезапно вспылил мальчик. – Я сказал, что буду заботиться о нем, и я буду! Разве я сказал, что буду ездить на нем, не слезая?

- Луис, никто не говорит про не слезая … - начинает, было, капитан, но его тут же, довольно непочтительно перебивают. Похоже, позже нужно будет заняться отучением нового солдата от этой привычки, а пока капитан решил не устраивать очередной перепалки, да еще при всем отряде. Благо их теперешний разговор происходил без свидетелей. Он-то отловил парнишку со своим вопросом, когда тот немного отстал от остальных, проверяя, как там движется с остальными не несущими всадников лошадьми его новый конь.

- Гейв просто пойми, мне этот конь не нужен. Я не собираюсь делать вид, что этот дурацкий конь мой лучший друг и привязываться к нему совершенно не собираюсь. Поэтому и быть все время с ним мне совершенно не зачем. Конечно, я буду ездить на нем, но не все же время. Чтоб он привязался ко мне, а после тосковал, когда я не с ним я тоже не хочу.

- Но для чего такие сложности Луис – не понимая ничего, капитан ждал хоть каких-то разумных пояснений.

- Все очень просто. Я же уже сказал тебе, что не хочу иметь ничего, что у меня потом могут отнять. Ничего не изменилось. Так что этот конь мне не нужен. И если б мы вчера все-таки отправились на рынок, и ты купил бы мне коня, как и собирался, все было бы точно так же. Он бы мне тоже был бы не нужен. Не нужен ни тот ни тот!

- Так какого же хрена ты чуть не на коленях умолял меня, его оставить раз уж он тебе совершенно без надобности! – Убедившись, что день послушания видимо, окончился на вчерашнем вечере, капитан стал стремительно терять терпение. Но Луис, как и всегда с капитаном, пропускал тревожные сигналы, один за другим, продолжая упорно гнуть свою линию.

- Я не собирался оставлять его себе насовсем. Я просто котел чтоб хорошего скакуна не пустили на колбасу. Вот и все. На самого  коня мне наплевать!

- А тебе не кажется, что это звучит как-то немного глупо? Столько хлопот. Столько новых обязанностей и обязательств и все ради того на кого тебе наплевать? Ради того кто тебе совершенно не нужен?

- Глупо? Разве? – тон паренька внезапно наполнился едкой горечью и издевкой. – Можно подумать ты в первый раз сталкиваешься с подобным капитан. Ты ведь и сам спас меня. И взял на себя обязанности перед королем. А я тебе ведь тоже не нужен, и c этими словами словно, наконец, все-таки осознав собственную дерзость и испугавшись ее Луис круто развернул коня и ринулся в след за отрядом, поближе к остальным парням, где капитан уже не сможет продолжить этот разговор. Раздражение мужчины при последних словах маленького упрямца тут же сменилось совершенно другим чувством. Чувством, скрывать которое от себя он теперь больше не собирался.

- Нужен, еще как нужен малыш. – Подумал он, чувствуя, как наполняется теплом сердце. Упрямый дурачок. – Гейв глядя в след отъехавшему парню крепко до боли сжав поводья, изо всех сил сдерживаясь, чтоб не кинуться следом, стащить с коня и не повалить прямо тут в густую мелкую траву. Но сейчас было не время и не место! «Нужен малыш, но я подожду, когда я тоже стану по-настоящему тебе нужен, Я, а не только то, что я могу для тебя сделать. А до тех пор придется нам обоим подождать. Зато потом…

Но даже и тогда, будь я проклят, если позволю тебе узнать насколько сильно ты мне дорог. Прежде я заставлю тебя стать честным и искренним. Навсегда отучу лгать, используя чувства других к своей выгоде!