Веселый голубой вагон... Часть 19

Несколько дней подряд я, как Штирлиц в подполье, пытался «засветить» любовника моей жены. По утрам, уезжая на работу, я показывался в офисе и отлучался на часок, прикрываемый друзякой Сенечкой. Засев в засаде на углу дома, я выпасал тот самый внедорожник на котором, скорее всего и приезжал тот самый сукин сын. Почему я так решил? Не знаю. Но что-то мне, как Вини-Пуху, подсказывало, что это «ж-ж-ж» - не спроста.

Возвращаясь в офис, как рыбак с пустой сеткой, я натыкался на вопросительный взгляд Сеньки. Он, физиономист хренов,   ничего не спрашивал, понимая, что и сегодня – зеро. Далее жизнь шла обычным скачкообразным темпом: работа, звонки жены, треп с коллегами, приколы Сенечки, редкие «выстрелы» поучений от тещи. Иногда «пиво, раки, козинаки», иногда «чай, кофе, капучино», иногда «гараж, водка, мужики». Единственно новым были обеденные переписки с Денном. Это стало отдушиной в гнилой бочке проблем по шею накативших на мое бренное тело.

В один из дней, когда уже хотелось отказаться от затеи ежедневного воплощения в жизнь операции «следопыт», я не поверил своим глазам, когда, подъехав к дому, увидел под своим подъездом тот самый джип, стоящий поперек парковки. Ну, что же, время «Ч». Посидев еще какое-то время и собравшись с духом я захлопнул машину и направился к подъезду. Поднявшись на этаж, я прислушался к звукам за дверью собственной квартиры.

В эту секунду открылась соседская дверь и на площадку выплыла дородная дама бальзаковского возраста. Скомкано поприветствовав соседку и сообщив, что на улице тепло, я опять повернулся к двери.

- А дождь не собирается? – продолжала докапываться соседка.

- Нет. Можете идти.

- Что и туч нет?

- Нет, - начал раздражаться я.

- А вы не знаете, до которого часа ЖЭК открыт?

- Нет!

- А у вас горячая вода есть?

- Наверно, - закатив глаза и стиснув губы, я начал молится про себя.

- Сегодня, наверно, магнитные бури.

- Угу…

- На прошлой неделе давление так подскочило, что я…

- Я не врач, - резче, чем следовало, рявкнул я.

- Я не…

- До свидания, - отчеканил я и отвернувшись к двери достал ключ.

Что за люди? Вечно устраивают акцию «Свободные уши». Им что, не с кем поговорить? Пусть в хор при ЖЭКе запишутся или в общество ветеранов. Какого хрена я должен старых пердунов развлекать? Тоже мне, цирк-шапито нашли…

В эту секунду у меня завибрировал карман брюк и, сразу же Луи Армстронг запел свою «Хэлло, Долли! ». Отбежав от двери и, выхватив трубку, я прошипел «Ну! »

- Максик, как дела? Зверь в логове? – Сенька в своем репертуаре, охотник чертов. – Докладывай!

- Докладывать себе макароны будешь, - прошипел я в трубку, спускаясь на площадку между этажами. – Чуть всю команду не спалил, Джеймс Бонд, блин.

- Не ссы! Прорвемся! Главное стой на воротах и не пропусти удар.

- Слышь, голкипер. Хорош трындеть. Уходохал ты меня своими советами, - прикрыв трубку рукой и пытаясь говорить потише, я продолжил: - короче, точило – здесь. Думаю, это он. Сейчас на позиции. Готовлюсь к штурму. Прием.

- Вас понял. Прикрываю, - включившись в игру, Сенька стал серьезным. -  При видимой опасности – отступайте. При явном превосходстве – в атаку. При патовой ситуации – вешайтесь.

- Бля, хватит! – я, тихо засмеявшись, постарался свернуть этот переговорный пункт. – Все, приступаю к выполнению задания. Отбой.

- Сынок, Родина тебя не забудет. Помни, за тобой – Сталинград, - подъебнул Сенька и заржал прямо в ухо.

- Да пошел ты…

- И тебя в жопу, - трубка, в последний раз разразившись смехом отключилась.

Звонок придал уверенности и заменил боевых сто грамм. Хрустнув пальцами и шеей, я, как Арнольд Шварценеггер на конкурсе «Мистер Олимпия», важно прошествовал к двери, поигрывая своей небогатой мышечной массой. Достав опять ключи и, безбоязненно позвенев ими, я вставил ключ в замок. В этот момент раздался топот и прыжки на верхних этажах, которые очень быстро приближались. Через несколько секунд весь этот грохот обрел реальные  очертания – близнецы, кореша моего малого, старше его на два года.

- Дядь Максим, драсте!

- Драсте, дядя Максим!

Они вечно повторяли один за другим предложения. Странные, но веселые пацаны.

- Привет, ребята, - ответил я и опять повернулся к двери.

- А где малой, он дома?

- Он выйдет или дома будет?

- Его нет, он у бабки, - мне приятно было тещу называть обидным словом «бабка». В ее присутствии это каралось плахой, но отказать себе в удовольствии хоть при детях называть Жозефину Викторовну простым русским соовом – истинное удовольствие.

- А когда его привезут?

- Вы привезете его?

- На выходные, - я попытался отправить близнецов. – Все, пока пацаны.

- А вы не на работе?

- Или только идете на работу?

- Иду, иду, - начинал опять раздражаться я. Да что такое? Никак не могу попасть в свою собственную квартиру.

- Хорошо, мы тогда погнали!

- Да, мы гоним на улицу!

- Ага, лучше гнать, чем быть гонимым, - за это время, будь там действительно этот ёбарь, уже давно по простыне слинял бы…

- Тогда пока!

- Пока тогда!

- Шуруйте уже, - улыбнувшись я немного скривился, потому что «пошуровали» они с диким топотом, смехом и неотъемлемыми прыжками.

Через несколько секунд в подъезде воцарилась тишина. Неужели? Я прислушался. Казалось, что я вдруг оглох, настолько полной была идиллия. Но, тут же, в какой-то из квартир раздался громкий звук телевизора и Лещенко затянул песню про осточертевшую соловьиную рощу. Да, Союз, бляха, нерушимый…

Понимая, что подъезд, как проспект Мира, никогда не бывает пуст, я быстренько крутанул ключом. Дверь поддалась.

Зайдя в квартиру, я тут же наткнулся на бледную жену.

- Чего такая бледная, как спирохета? Несварение? – попытался съязвить я. Неспешно сняв обувь и постояв перед зеркалом, рассматривая свою щетину, я наслаждался произведенным эффектом, - решил сегодня дома побыть. С тобой, - последнее слово я произнес с таким выражением, как будто хотел испугать ребенка звуком «Бу! » Получилось. Благоверная вздрогнула и сцепила руки в замок.

- Что-то случилось? - немного заикаясь, пропищала она.

- С чего ты решила? – я вальяжно потянулся и начал снимать футболку, - вот, соскучился по тебе. Решил приехать. Ты же не против обеденного перепихона?

Это нужно было видеть! Кунсткамера  нервно курит в сторонке! Вся кровь, какая была в этом тельце, по-видимому, внезапно стекла в ступни.

- Детка, что такое? Ты же всегда это любила? – я начал расстегивать ремень. – А давай начнем с минета, прямо здесь, в прихожей, - я взялся за молнию брюк.

- Ты сдурел, Микки! – ее глаза готовы были вывалиться на пол.

- Малышка, ты сопротивляешься? Отлично! А давай поиграем в пастора и прихожанку? – я начал получать удовольствие от этого быдлама.

- Микки! Прекрати! – моя драгоценная женушка начала отступать к дверям спальни. Ага! Значит он – там. Конечно, там же балкон.

- А хочешь, в садо-мазо? Я могу быть твоим господином, - я дико радовался, как ребенок в сладкоежке. Подойдя почти вплотную, я резко дернул пояс халата. – Нет. Я придумал. Давай, на зависть соседям из дома напротив, я выебу тебя прямо на балконе! – это был пик представления.

- Бля, ты конченый извращенец! Забери от меня свои руки, сука! Я орать буду! – она билась в истерике. – Придурок, убирайся вон!

Я толкнул ее спиной на двери спальни, держа за предплечья. Дверь с грохотом ударилась о шкаф и моему взору предстала чудесная картина маслом: с балкона, широко открыв все отверстия, то бишь глаза и рот на меня смотрел любитель быстрых перепихуев – ёбарь собственной персоной.