Трижды замужем. Глава Трахнул коллегу после корпоратива Часть 6. Моя коллега Софочка

СОФОЧКА

Через два дня Борис позвонил мне на работу и предложил сходить вместе в кино.

- Наташа, мы должны пойти посмотреть. В Старом кинотеатре за мостами идёт «Зеркало» Тарковского, билеты все проданы, но я достал.

Больше всего в его взволнованной речи мне понравилось местоимение «мы». Я ходила по читальному залу и повторяла про себя: «Мы... мы... мы должны пойти... », пока Софа не остановила меня вопросом:

- Наталья, с тобой всё в порядке, ты здорова? Хочешь сходить попить чаю?

Софа на год старше меня. Мы начали работать практически одновременно. Своё дело она знала в совершенстве. Она окончила местный пединститут факультет иностранных языков, осталась в городе из-за пожилых родителей. В библиотеку её устроил старый военный друг её отца, работающий в обкоме на какой-то важной должности. По-моему, разбуди её ночью и спроси, где находится та или другая подшивка старых газет, она ответит без запинки, не раздумывая ни минуту ещё и перескажет содержание передовицы. Если мне нужно было что-то разыскать по-быстренькому, я не рылась в каталоге, а прибегала к помощи Софы.

Родители Софы поженились в 1945 году. Её отец, провоевав всю войну и вернувшись, узнал, что его жену и троих детей расстреляли фашисты. Софина мама чудом уцелела, прикрытая в яме, куда их привели на расстрел, телами своих родителей. Она выползла ночью, вся в крови, доползла до ближайшей деревеньки, где рискуя собственной жизнью, её прятала украинская семья. Этих тётю Лену и дядю Никифора Софа считает своими дедушкой и бабушкой. Полненькая свеженькая, как сдобная булочка, она уродовала себя, как только могла. Большие серые глаза прятались за линзами круглых очков, каштановые с рыжиной волосы  Софа стягивала аптечной резинкой и скручивала на затылке в старушечий узел. Туфли Софа носила, похоже, папины, а юбку и блузку той самой деревенской бабушки Лены. Если я попаду когда-нибудь в ад, то лишь за то, как я донимала бедную девушку.

- Софа, - говорила я ей, - ты знаешь, что после двадцати пяти лет вредно оставаться девственницей. Твоя плева становится жёсткой, как выдубленная кожа и тебя придётся вскрывать хирургическим путём.

Софочка краснела и бледнела:

- Наташа, что ты такое говоришь, как же можно. Я ничего про это и слушать не хочу.

Умница, эрудитка, читающая в подлиннике Шекспира и Байрона на английском и Стендаля с Мопассаном на французском, она верила всей этой чепухе, которую я плела.

- Софа, ты должна срочно отдаться первому встречному, вот, например ... э-э-э... О! Дедушке Ленину!

В зал вошёл высокий упитанный мужчина лет пятидесяти. В тёмных густых волосах серебрилась седина, карие, чуть навыкате глаза, крупные черты лица. Это был наш постоянный читатель, Левин Владимир Ильич, врач-гинеколог, обладатель одной из самых больших частных библиотек в городе. С моей лёгкой руки мы его называли не иначе, как «дедушка Ленин». В руках он нёс завернутый в газеты свёрток. Он был одним из немногих, кому мы разрешали уносить журналы домой.

- Вот, Софочка, подходящий кандидат, - я подозревала, что он её нравился, - а если что- нибудь между вами не заладиться, он тебя скальпелем «вжик... »  У Софы на глазах появились слезинки и, убрав со стола стопку книг, она молча отправилась в хранилище. Какая же я сволочь! Отправившись следом за ней, встала перед ней на колени:

- Софа, ну ты прости меня, дура я, а ты так и относись ко мне.

- Наташа, встань, встань, я тебе сказала, - она тянула меня за плечи, - сейчас кто-нибудь сюда зайдёт и что подумает, встань...

Я покачала головой:

- Не встану, пока ты меня не простишь...

- Всё, всё, простила, только, прошу тебя, Владимир Ильич уважаемый женатый человек, а ты о нём такие... пошлости...

У меня язык чесался ляпнуть, что «женатому и уважаемому человеку» ничего не может помешать помочь бедной девочке избавиться от проклятой девственности, но вовремя промолчала. А из зала слышен был его голос:

- Софочка, деточка, я к Вам...

Продолжение следует:

16.05.2013