Принц и поэт. Оскорбление. Часть 4

Гей-сказка. /+18/

«Думал обо мне…  что он думал? » - размышлял Мартин, возвращаясь от принца по длинным коридорам подземелья в королевскую  темницу. Последние слова принца не выходили у него из головы. » А так уж ли я случайно попал в опочивальню принца….?   закралась в его голову неожиданная мысль.    И чем больше он об этом думал, тем всё дольше он приходил к выводу, что всё подстроено, что так называемая помощь  стража, была щедро оплачена из королевского кошелька. Однако  у него даже и мысли не возникло, чтобы как-то осудить за это принца. Он заслужил, в который раз казнил себя Мартин, чувствуя, что  ему предстоит еще немало вытерпеть, прежде чем принц окончательно простит его. Нанесенное оскорбление жгло не только душу поэта, но и принца. Только  то, что он ещё оставался в стенах дворца, давало  Мартину надежду, что Грин его всё-таки простит, иначе он бы уже давно топтал бы пыль на дорогах своего королевства.

Страж, увидев вернувшегося поэта, гадко улыбнулся:

-  Не ждал увидеть тебя так скоро, Мартин. Ну что?   Принц остался доволен тобой?

Не смотря в его глаза и не отвечая на его вопрос, Мартин  сказал:

- Отведи меня в ту же камеру и принеси сухую постель.

Страж хмыкнул и сделал всё, как просил поэт, больше ни о чем не спрашивая.

Надо выспаться и отдохнуть, подумал поэт. А завтра  я  примусь за работу и закончу оду.

Но  перед тем, как уснуть, всё-таки решил прояснить один момент у уходящего из его камеры стража:

- Скажи, Бурге…  Ведь  всё было подстроено?

- А ты не так глуп, Мартин, -  искренне удивился страж. -  Да, милый Мартин, всё было  подстроено…Принц лично говорил со мной об этом… И так как это полностью задумано принцем, король об этом не знает. Но я верен принцу и никогда не предам его… Тем более что он щедро оплатил мой риск,   – и страж довольно улыбнулся щербатым ртом.

Поэт вздохнул и отвернулся к стенке, закрыв глаза. Я заслужил – в который сказал  он  сам себе  и провалился в сон.

Весь следующий день, он посвятил написанию оды. Он вложил всю чувственность процесса  в свои строки, хотя не мог сказать, что  то, как делал это с ним принц, ему понравилось. К тому же боль  в анусе весь день не способствовала  спокойному, без отвлечения на эту боль, написанию оды. Его удивил страж, неожиданно принесший с баночку с какой-то мазью:

-  Мне кажется тебе это нужно, - сказал он, ставя её на столик.- Это не еда, - хихикнул он.

Поэт  открыл баночку и понюхал содержимое, и инстинктивно догадался для чего ему принесли эту мазь.

- О тебе позаботился принц,   - глядя, как краснеет догадавшийся поэт, сказал Бурге.

Сердце Мартина радостно забилось: принц о нём помнит и даже послал ему облегчающую боль средство. Надежда, почти убитая после изнасилования, вспыхнула  вновь.   После обработки боль действительно прошла и дела с одой пошли полным ходом. К вечеру со стоном разогнув спину от низкого столика, он крикнул стражу:

- Передай принцу Грину, что всё готово. Я написал то, что он просил.

Через час страж принес ему записку, где рукою принца было написано, что сегодня в полночь будет проведен внеочередной вечер поэзии, где будет заслушан  один единственный поэт - Мартин.

А вскоре страж принес ему чистую одежду и велел перейти в комнату, где можно было бы помыться.

Поэт волновался. Он свято верил, что от этой оды зависело: простит ли его принц или нет. Он был уверен, что написал шедевр, но как теперь будет воспринимать его принц после всего? Он не знал этого, и незнание мучило его  и не давало спокойно дышать.

В полночь он вошел в зал, где собрались все поэты, молодые и именитые. Принц, как всегда, восседал в  своём  кресле и со страной улыбкой встретил вошедшего поэта. Поэт вышел на середину и,   поклонившись зрителям, начал читать. Без листка, ибо строчки оды,   горели в его мозгу, как титры на таблоидах, хотя…  кто тогда о них знал? -  смех сказочника  за кадром))   

** стих существует, но к опубликованию не подлежит из-за неукоснительного соблюдения авторских прав и из-за невозможностью обратиться  за разрешением к автору стиха, ввиду полного разрыва отношений.   - прим. сказочника . – Гмм, кажется я это уже говорил… - сказочник в задумчивости чешет яй... затылок!.//

Закончив читать оду, Мартин опять поклонился и стал ждать решения принца. Все молчали, ожидая того же. Грин  встал со своего кресла и подошел к поэту.

- Потрясающе, Мартин… Ты не разочаровал меня. Это великолепно. Еще никто до тебя не мог сделать этого лучше, чем ты. Сколько страсти… чувственности…

Поэт выдохнул: принцу понравилось! Так теперь он прощен?

- О, Мартин…Ты знал о чем писал, - меж тем продолжал говорить принц. -  Чувствуется, что это пережито самим автором, - поэт замер.   - А теперь скажи… -  поэт перестал дышать, - кто из нас шлюха?

У  Мартина буквально застыла кровь в жилах. Однако ему совершенно  было ясно, какого ответа ждал принц. Поэт сглотнул и тихо  произнёс:

-  Я…   Я – шлюха.

- Неужели?   -  усмехнулся ответу принц, глядя прямо в глаза Мартина. Он явно чего-то ждал от него, и Мартин  с ужасом  понял чего… Прилюдно оскорбивший принца  поэт теперь должен был  так же прилюдно … Да, он понял. Он опустился на колено перед принцем  и стал развязывать шелковый пояс его штанов. По залу пронеся вздох, но никто не проронил ни слова. Поэт спустил  с бедер шелковые штаны принца, обнажая его пах всем присутствующим. Но не тени смущения не было на лице Грина.

- Ты знаешь, что делать, не так ли, Мартин?   - одними губами   еле слышно сказал принц. - Продемонстрируй-ка всем кто из нас шлюха… - уже громче добавил он.

Мартин  молча взял рукой спокойный  член принца, наклонился и направил  его в свой рот. Зал зашелестел удивленным шепотом. Член принца быстро налился тяжестью, и уже несгибаемо входил в горло поэта, голова которого размеренно заработала то выпуская, то вновь заглатывая плоть Грина.  

В зале стояла тишина, нарушаемая лишь звуками делавшего  минет поэта. Мартин старался не думать, что он делает это прилюдно, более того это казалось ему вполне адекватным ответом на то, что он сделал и тоже при всех,   и что пришлось пережить принцу несколько дней назад. Пусть унизительно, пусть всё видят, на что я готов ради него, только бы простил, думал он. Наконец, Мартин почувствовал, как его рот заполняется семенем кончившего принца. Он все  безропотно проглотил и вылизал ствол принца до самых яиц, и мысленно вздохнул… ну, теперь, кажется всё… теперь он простит…ода… минет при всех… он искупил…

Он ошибся.

Принц  Грин заправил свой член в штаны, и, не позволяя рукой подняться с колен поэту, сказал:

- Мне кажется настоящей шлюхе мало одного члена? Как ты думаешь, Мартин?

Мартин  густо покраснел, но выдавил: - Да. Мало.

Принц  повернулся  к сидящим  и осмотрел всех  присутствующих :

- Шлюхе мало! Кто не понял, будет догадываться за воротами.

И все сразу всё поняли. За воротами оказаться никто не захотел.

Первым выскочил самый молодой, недавно прибывший, поэт.   Спустив штаны, у губ Мартина закачался не нуждающийся в дополнительной стимуляции член. Поэт безропотно всосал его в свой рот

.

- И не забывай, Мартин,   – сказал принц, с улыбкой глядя, как шустро двигает бедрами молодчик, - настоящая шлюха глотает всё, что дает ему клиент.

Мартин  посмотрел на принца  и засосал еще интенсивнее -  молодой поэт  охнул и кончил. Мартин и ему вылизал  всё до яиц.

- Следующий. Шлюхи не знают усталости, - скомандовал принц.

Следующим, был именитый поэт в возрасте. Поэту понадобилось немало усилий,   чтобы его член приобрел нужную твёрдость  для последующих заглотов. Но зато мастер быстро кончил, чем очень порадовал Мартина.

Члены сменялись один за другим: молодые и упругие, старые и мягкие, быстро кончающие и не очень.   Мартин сбился со счета после десятого члена, челюсть сводило, а  от переполненного семенем желудка слегка подташнивало, но он уже ясно видел, что очередь спустивших штаны поэтов заканчивалась, это придавало сил,    а так же  помогало справляться с судорогой и тошнотой.   Наконец, последний. Гранд. Видимо, как самому пожилому из присутствующих,   принц подвинул ему кресло и тот плюхнулся в него, широко расставив ноги. Поэт устроился между ними, и взял в рот совершено вялый  член Гранда. С таким придется потрудиться, подумал Мартин,   но зато он последний! Мартин отчаянно засосал мягкую плоть мастера поэзии, стараясь вызвать хоть какую эрекцию. Ничего. Гранд  явно смущался такому своему половому бессилию, но ничего поделать не мог. Он был слишком стар.

- Ну же, Мартин, -  стоявший рядом принц усмехался, видя, что все усилия поэта напрасны. - Шлюха должна уметь доставлять удовольствия самым сложным клиентам.

Мартин чуть ли не с яйцами взял  в рот член мастера – бесполезно!

- Что ж, - сказал принц, и Мартину на мгновение показалось, что тот сейчас скажет:   да оставь ты уже старика в покое, как вдруг почувствовал, что кто-то спускает ему штаны.

-  Иногда, - услышал он голос Грина  из-за спины, -  клиентам помогает  видеть, как шлюху берут сзади.

Поэт внутренне сжался, и, не давая себе подумать,   а не зашёл ли принц   в своём наказании слишком далеко, послушно  выгнул спину и, вспомнив  недавний совет принца, расслабился..

- Умная шлюха…  Всё понимает, - удовлетворено сказал принц и поэт почувствовал сначала прикосновении головки, а затем и медленное проникновение в его тело члена принца. Он входил плавно, без рывков, что уже порадовало поэта, потому  что боли почти не было. И что самое удивительное,   он почувствовал, что член пожилого мастера поэзии и вправду стал крепнуть. Похоже, принц был прав,   и,   увидев, как принц вошел в  зад поэта, Гранд   возбудился настолько, что это, наконец,   сказалось и на его давно ослабшем органе.

А ведь он меня никогда не простит, вдруг  подумал поэт, уже до самого корня заглатывая  довольно крепкий член Гранда, даже если пропустит меня через всех, не простит. Если  до этой мысли ему было страшно унизительно сосать члены у всех присутствовавших  на вечере  поэтов, то теперь ему вдруг  стало настолько все равно, что сзади его долбит принц,   а он сосет у немощного старика. Что  с того, если принц его никогда не простит… Никогда… Даже если он останется во дворце…И что? Что с того, что он останется? Он видел теперь  будущее  в презрительной усмешке принца, чтобы он не написал…Как бы он не старался произвести впечатление – все это будет бесполезно.    Ему было абсолютно наплевать, как будут относиться к нему  после этой ночи остальные члены гильдии,   потому что жизнь без милой когда-то улыбки принца ему была не нужна. Сведшими- таки  судорогой мышцами рта он с трудом высасывал горьковатое семя  наконец-то кончившего и громко  выдохнувшего при этом Гранда. Принц сзади бил все сильнее и поэт чувствовал, что и он близок к завершению. Наконец, всадив член на весь размер в зад Мартина, принц замер и мелко задрожал.

- Отличная шлюха. - сказал он, выходя из тела поэта и натягивая свои штаны.

- Вставай, Мартин. Ты прощен, -  произнес Грин.

Однако Мартин словно не услышал слов принца. Он сел на пол  и уставился в пол, даже не делая попытки одеться.

- Мартин, встань, - уже громче сказал принц.

- Зачем? – отозвался поэт. - Ты меня не простил. И никогда не простишь..   Я хочу, чтоб меня отымели все присутвующие здесь, чтобы твоя ненависть  ко мне наконец утихла и ты смог бы спокойно жить..

-  Встань! -  крикнул Грин. Поэт медленно поднялся и посмотрел в глаза принца. Только теперь Грин  увидел, насколько далеко  он зашел в своей мести. На него смотрел абсолютно сломленный человек,   мертвый внутри настолько,   что  он не доживет  и до  следующего  утра.

- Если я сказал, что ты прощен, значит, так и оно  есть. ТЫ ПРОЩЕН, -  громко сказал ему принц.   Не зная, что ему делать с таким мертвым взглядом,   он начал паниковать.

- Нет. Я не прощен. Куда мне лечь? Чтобы всем было удобно? -   спросил поэт, думая о том, что  когда всё кончиться, он поднимется на самую высокую башню и броситься вниз. Это было решено. Слов принца он просто не  воспринимал. Не слышал.

Принц отшатнулся от него и сильно сжал рукоять  небольшого напоясного кинжала. Мартина надо было как-то вывести из такого состояния, иначе, Грин, чувствовал, он потеряет его навсегда этой же ночью.

- Принесите вина и бокалы,   - быстро приказал принц.   Вино тут же было вытащено из стоявшего в зале шкафчика и разлито по бокалам.

- Пей,   - сказал принц, протягивая один из бокалов Мартину. Тот равнодушно взял предложенное.

- Я прощаю тебя, Мартин,   – хрустальный  звон ударившихся друг о друга  бокалов раздался по всему залу. Оба осушили свои бокалы одновременно. Пустой бокал принца тут же полетел на пол,   разлетаясь на тысячу осколков. Поэт вздрогнул от этого звука, но своего бокала не выпустил из руки, дав ей безвольно повиснуть вдоль тела. Не помогло, понял принц. Надо что-то такое…..

Решение пришло к Грину  мгновенно. Он вдруг  шагнул  к Мартину, положил одну руку ему на плечо, а другой  поднял его подбородок. Наклонился  и…. поцеловал.   И это был не поцелуй из жалости,   нет, он  терзал и хватал губы поэта, страстно, как голодный любовник, не видевший своего возлюбленного несколько лет. Поцелуй все длился и длился, пока  бокал, который всё еще держал поэт, вдруг не выскользнул из пальцев Мартина и не разбился.

- Теперь веришь? -  оторвавшись от поэта,   спросил принц… и улыбнулся. Той самой улыбкой, на которую уже и не надеялся Мартин.

-Верю…  – тихо прошептал поэт, возвращаясь   словно из того света. И тоже улыбнулся.

Грин тяжело  выдохнул и с облегчением прикрыл глаза.

- Как я  устал… -  сказал он, обнимая  Мартина.   Затем выпустил его  и сказал:

-  Послушайте все.   Я,   действительно, окончательно и бесповоротно простил  Мартина. Если то, что здесь  случилось, выйдет за пределы этой комнаты, виновник будет не только лишен всех почестей и подарков,   но и изгнан навсегда за пределы королевства

.

-  А теперь -  улыбнулся он, - всем доброй ночи. – принц  Грин слегка поклонился и  быстро вышел из зала.

Мартин  остался один, посреди тех, кому недавно сосал члены. Он не знал, что сказать всем этим людям видевшим его унижение. Но не успели шаги принца затихнуть за дверью, как  к нему подошел  сам Гранд и положил руку на плечо.

-  Вот что Мартин… Послушай нас. Принц простил тебя, а значит, мы будем общаться  с тобой. И всё,   что произошло тут, останется в стенах этой комнаты. Никто никогда не напомнит тебе, что здесь было. Даем тебе слово!

Поэт почувствовал, что кто -то натягивает ему штаны. Оказывается, он так и стоял без них пока принц пил и целовал его, не замечая этого.

- И чтобы ты окончательно  поверил и нам, мы допьем всё то вино, что осталось в шкафчике.   Я уверен,   что принц  бы не возражал.   Согласен? -  Гранд взял руку поэта и повел того к столу.

- За принца! За поэзию! За любовь! - раздавались тосты один за  другим.   Мартин пил со всеми  и чувствовал, что  камень, лежащий на его сердце,   словно растворяется   с каждым бокалом  терпко-сладкого вина.

Расходясь, далеко за полночь  по своим комнатам, Гранд  уже в коридоре неожиданно  отозвал Мартина в сторону.

- Я  думаю, Мартин,   ты не знаешь. Но принц рискует своим благополучием ради тебя.

- Почему? Каким образом? -  удивился поэт.

- Дело в том, милый Мартин, что целовать приглашенных и живущих здесь поэтов принцу категорически запрещено. Не считаешь же ты, что король позволит крутить любовь прям у него под носом?

- А как же избранные? Они есть или это был обман? – спросил Мартин.

-  Ты про них уже наслышан? – удивился Гранд и продолжил. - Избранные  есть - это правда. Но ты не учитываешь, Мартин, что король позволяет ему это, потому что принц  был бы  без этого глубоко несчастен и  всё равно метался бы в поисках того, что ему нужно..... Это просто необходимость. Ну как, если бы тебе давали пить только белое вино, а ты любил красное. Белое тоже вкусное, но пить его постоянно с каждым днём было бы все трудней. Понятно?

- Понятно, - кивнул Марин. -  Что теперь будет?

- Ничего, – улыбнулся старик.-  Если ты будешь достаточно благоразумен.   Впрочем, когда я вспоминаю, как целовал тебя принц… я бы и ему посоветовал того же.

Поэт задумался, и затем спросил почему-то никуда не спешащего Гранда:

- А как  он меня целовал?

Гранд улыбнулся.

- Если бы ты видел, с каком лицом он сидел, когда ты не пришел однажды  на один из вечеров поэзии, ты  не задавал бы сейчас  этот глупый вопрос. Он почти не принимал участие в обсуждении и  не отрывал взгляда от двери. Ждал, когда ты придешь.

Мартин  удивленно уставился на Гранда. Ждал? Его?

- А теперь пора всем спать, - заключил свою речь Гранд. – Завтра, Мартин,   всё для тебя будет по- прежнему.   Ты продолжишь жить во дворце и писать свои гениальные стихи.

- Спокойной ночи, - простился Гранд, покидая разволновавшегося поэта.

Поэт  быстро добрался до своей комнаты, разделся и лёг. Странно, но ему вспоминались не детали  его унижения, а губы принца… такие мягкие, и чуть ли не сладкие на вкус… впрочем, подумал засыпающий Мартин….   сладкие….   это ….    от вина…. хррр…..

На следующий день, как и сказал ему Гранд, всё, действительно, было по-прежнему. Все здоровались и разговаривали с Мартином, как ни в чем не бывало. Принц  в обед за столом перекинулся с ним ничего не значащими фразами о погоде и надвигающемся дожде.   Днем, гуляя по  королевскому саду, он   снова ловил,   как будто   из воздуха,   строки своих будущих стихов…. И всё было бы  как прежде, и то что произошло  в прошедшую ночь можно было бы счесть за дурной сон, если бы не воспоминания о поцелуе…

Его он не мог забыть, мало того – не хотел забывать… И слова сами складывались в строчки о том, как это прекрасно, когда целует тот, кого любишь..

Поздно вечером,   когда уже давно небо зажгло свои звезды, Мартин сидел за столиком, дописывая последние штрихи к стиху о поцелуе,    неожиданно услышал слабый стук в дверь. Слабый, но требовательный. Кто бы это мог быть? Он тут же вскочил и отпер дверь.   Он не успел  даже опомниться и понять кто это, как вдруг его схватили, втолкнули обратно в комнату, обняли и стали целовать. Как он мог не узнать вкус этих поцелуев, когда весь день только о нём и думал?

- А как же король? - всё же успел спросить он, оторвавшего  на секунду от его губ,   Грина.

-  Он уже был у меня, -   ответил  принц, весьма настойчиво толкая поэта к  кровати.

- Раздевайся, Мартин,   я хочу тебя,   -  прошептал Грин и снова вцепился в его губы, попутно стягивая с поэта и себя одежду.

Еще  слегка растерянный  от такой страсти,   поэт послушно разделся  под нескончаемые поцелуи и объятия принца.

- Ты опять будешь насиловать меня? - тихо спросил поэт, когда они уже обнаженные лежали в постели и руки принца вовсю мяли упругие булочки поэта.

- Нет, Мартин…нет, - зашептал Грин,    - я буду любить тебя…  ты узнаешь, как это сладко, когда тебе хотят сделать не больно, а доставить удовольствие… Доверься мне, мой поэт..…теперь, когда моё сердце освободилось от ненависти, оно хочет любви… и тебя…

И Мартин   доверился. Разве  можно было не поверить этим настойчивым рукам и губам? И вскоре  он узнал, что  сладко бывает, когда  тебя любят. И не один раз.   Мля, много- много раз!/ всё, за*бала меня эта сказка,- взвел глаза к  потолку сказочник./

Когда всё закончилось, / то есть, ненасытность принца была полностью удовлетворена/ и они оба в изнеможении лежали  в объятиях друг друга, Мартин спросил, мучивший его с минуты возникновения принца  в его комнате, вопрос :

- А если король узнает о нас?

- И что? – спокойно вопросом на вопрос ответил Грин.

- Как что?   Что тебе будет? Мне сказали, что тебе это категорически запрещено!

- Не знаю… убьёт наверное, - все так же спокойно, даже задумчиво сказал Грин.

-  Как убьёт?   - поэт вскочил и с испугом уставился на принца.

- Ну как -как.. палача позовет отрубить мне голову… или колдуна наймет, чтобы растворить меня в  какой –нидь адской кислоте..-  всё также задумчиво сказал принц, словно мечтал об этом.

- Я не хочу этого! -  твердо сказал поэт и сел.

- Ах,   Мартин…- тихо-тихо  сказал принц, - умереть из-за любви мечта всей моей жизни…

-  Что!? – поэт аж подскочил. - Может это твоя мечта, но не моя! Чтобы тот, кого я люблю погиб из-за меня. Выметайся из моей комнаты! Живо! - и он  выбросил руку вперед, указывая, куда именно  должен делать «живо « принц. На дверь то бишь.

Грин, увидев этот жест,   не выдержал, убрал трагичную маску приговоренного и расхохотался.

- Ты меня выгоняешь? Меня? Принца?

- Я хочу, чтобы ты жил, идиот! – крикнул гневно Мартин, искренне не понимая чему веселится принц.

- А мне и вправду пора! – согласился неожиданно Грин, нисколько не обижаясь на " идиота". -  Скоро утро, а король иногда приходит проведать, как спал его мальчик…

- Уходи! - чуть не взвизгнул поэт. – Сейчас же! Скоро уже рассвет.

Принц,   всё так же смеясь, быстро оделся и уже на пороге комнаты обернулся:

- Завтра я приду снова, Мартин.

- Я не пущу тебя! – заверил его поэт.

- Пу-устишь, - уверено ответил ему  Грин, -  Иначе я буду стучать так, что перебужу всех  стражей и главное,   короля! Ты же не хочешь этого?

- Шантажист! -  возмущенно ахнул поэт уже закрывшимся дверям.

Он упал на постель и  обнял подушку. Стало вдруг тревожно и грустно. Что же теперь будет… Он любил Грина, а Грин, похоже, полюбил его…

***

Спать ложитесь, деточки,   кончилася сказка! - громко сказал сказочник и уже дремавшие детки проснулись.

- Тем, кто слушал молодец будет песня под конец:

Всё, сказочник устал. И спать пошел. Желательно беспробудным сном. И не вечным.