Contest

Раз

Кто же думал, что Мэтт выиграет в споре?

Да и теперь это было не важно. Он выбирал место и позу. Я усмехаюсь, глядя, как Мэтт быстро что-то объясняет технику на площадке, слегка размахивая руками в подтверждение своих слов. Красивый. Волосы в том извращенном беспорядке, который так приятно возбуждает воображение, что можно подумать, они лежат так же непослушно, когда он трахается, и эти спутанные пряди так приятно сжимать и перебирать между пальцев…

Он оборачивается и смотрит прямо мне в глаза, уверенно и голодно, и я вздрагиваю. Всегда необъяснимо знает, чего я хочу. Поворачивать назад стало поздно уже давным-давно, мы нужны друг другу во всех смыслах, которые может привнести в дружбу телесная близость. На самом деле, нельзя пожелать лучшего любовника, чем он. По крайней мере мне. Но ему я об этом, наверное, никогда не скажу. Зачем говорить, если он итак чувствует все, что я когда-либо мог или хотел ему сказать?

Я лишь невинно улыбаюсь, жду, пока он закончит разговор, чтобы улизнуть от всеобщего напряжения на площадке в подсобку, прямо у него на глазах. Он знает, куда идти, и я не теряю времени, расстегиваю три или четыре верхние пуговицы на рубашке, провожу рукой по волосам, и он заходит в тесное помещение, прикрывая за собой дверь, а в следующую секунду уже набрасывается на меня с нетерпеливыми поцелуями.

- Пожалуй, я даже рад, что проиграл тебе спор, - задыхаюсь я, пока его красивые губы покрывают поцелуями мое лицо, обходя мои.

- Не сейчас. Я еще воспользуюсь своим правом голоса, - но то, как настойчиво его руки пробираются под мою рубашку утверждает совсем обратное. Влажные горячие поцелуи, которыми он покрывает мою шею, посылают сладостный позыв вниз живота. Я недовольно рычу, потому что если Мэтт сказал, что сейчас не обломится, то ничего не будет. Хватаю его за плечи и отстраняю настолько, насколько позволяет собственная сила воли.

- Ты же отсосешь мне, правда?

Он смеется, и я уже думаю, что считает мою просьбу наивной, но все-таки опускается на колени. Я рвано выдыхаю, потому что решительность действия возбуждает лучше всякого афродизиака.

- Учитывая то, что я могу трахнуть тебя где захочу и когда захочу, - вжикает молния моих джинс, - эти несколько минут удовольствия твои.

Я усмехаюсь почти мстительно, собираясь долго не кончать, чтобы позлить засранца. «Тонкий» подъеб заставляет меня закатить глаза. Сейчас посмотрим, справишься ли ты за несколько минут.

Мэтт неспешно стягивает нижнее белье до колен, облизывается. Я сглатываю и закрываю глаза, желая прочувствовать все, что он будет делать. Чувствую его уверенную руку на своем члене, слегка шершавые кончики пальцев и, наконец, влажные губы. Хочется схватить его за эти самые беспорядочно лежащие волосы, которые то и дело наводят меня на неприличные мысли, но я знаю, что он любит заставлять меня подчиняться в таких ситуациях. С моим членом в его рту я бы не спорил, но желание подстегивает, и я запускаю правую руку в его волосы, а левой опираюсь на какой-то усилитель.

Мэтт одобряюще мычит, расслабляет горло, и я хочу взвыть, потому что чертовски горячий рот заставляет хотеть больше и больше. Мои глаза все еще закрыты, и я чувствую, как ритмично двигается его голова под моей рукой, горячая волна проходится по позвоночнику, и я не могу не промычать в ответ, слегка подаваясь бедрами навстречу, потому что сдерживаться не представляется возможным. Он начинает водить пальцами по коже моих яиц, спускаясь ниже, и я чертыхаюсь. Столько лет сексуальной практики хороши тем, что он точно знает, когда и что я люблю.

Мой рот открывается в молчаливом стоне, воздух становится жарким от нашего дыхания, и тут я вспоминаю, что хотел не кончать подольше. Я морщусь раздраженно, и чуть сильнее сжимаю волосы Мэтта, за что он выпускает меня изо рта. То, как он выдыхает, заставляет меня всего покрыться мурашками, и я чувствую, как он водит членом по щеке. Боже, какое зрелище меня ждет, когда я открываю глаза.

Его покрасневшие губы приоткрыты, блестят моей смазкой, он жадно обхватывает меня пальцами у основания и дерзко смотрит прямо в глаза.

- Шлюха. – я чувствую нестерпимое желание избавиться от рубашки, потому что испарина на спине раздражает кожу, синтетика не впитывает ее.

Мэттью мстительно улыбается в ответ, показательно проводит языком по всей длине, жадно слизывая с головки выступившую каплю и снова принимается ужасно медленно вбирать в рот мой член. Я разочарованно стону, закатывая глаза. Уже могу чувствовать оргазм краем сознания, он блестит яркой перспективой кончить Мэтту в рот, но я не могу. Желание позлить его слишком велико.

После небольшой передышки Мэтт принимается за запрещенные приемы, снова выпускает изо рта, посасывает чувствительную кожу ниже, возвращается, и подобная смена заставляет меня конвульсивно содрогаться, так что я опираюсь на усилитель сзади полностью, выпускаю его волосы и провожу вместо этого правой рукой по своему лбу. Я ужасно вспотел. Я могу чувствовать конец, но просто так он не отделается.

Через еще несколько минут сладких мучений Мэтт недовольно рычит и встает с колен, заменяя рот рукой, двигает быстро и сильно сжимает.

- Кончай.

Я трясу головой, потому что не могу сформировать ни слова, они все покинули мой истощенный ласками разум, желание кончить граничит с безумием, но я не могу сдаться просто так. Пускай постарается.

- Я сказал кончай, - рыкает Мэтт, склоняется над моей грудью и начинает расстегивать пуговицы на рубашке зубами. Я схожу с ума от его горячего дыхания, которое опаляет мою кожу, по мере того, как он спускается ниже.

- Нет, - выдавливаю я. Его рука теперь двигается медленно, я готов взвыть, но вместо этого лишь морщусь, показывая, что ему просто так не получить то, что он хочет от меня.

Пять пуговиц, и свободной рукой он спускает рубашку с моего плеча, принимается в отместку покусывать мой сосок. Я хватаю его за волосы и тяну на себя. Целую резко, губы скользят, характерный вкус смазки смешивается со слюной, и особо жаркая волна проходится по моему телу.

- Кончай.

- Нет.

Мэтт резко убирает руку, не менее резко хватает меня за талию и разворачивает к себе спиной.

- Неблагодарная сука, - его рука опускается на мою задницу и я выгибаюсь, шипя. Он загибает меня, но потом вдруг колеблется, снова становится на колени и проникает языком между ягодиц так же неожиданно.

Я стону, не сдерживаясь.

- Я тебя за это выебу так, что ты не сможешь не то, что сидеть, ноги вместе свести.

Перспектива быть трахнутым в подсобке меня возбуждает, но у Мэтта другие планы. Он обводит мой анус языком, а его рука возвращается на мой член. Сам я стоять не в состоянии, не то, чтобы удерживаться на одной руке.

Через пару секунд, когда он сжимает кольцом пальцев мой член, я кончаю, и он разворачивает меня за бедра, слизывает жадно и смотрит на меня. Я чувствую себя уже трахнутым, настолько тяжело мне даются вдохи и выдохи, дыхание шумное, а ноги ватные.

Хочется только лечь и лежать, прямо здесь, на полу, но Мэтт натягивает на меня белье и джинсы, даже заботливо застегивает их, потом тащит меня на свет и в свою гримерку. Я падаю на маленький диван, а Мэтт куда-то исчезает.

Мои глаза закрываются против воли и я думаю, как проведу еще полдня съемок в таком состоянии. Вдруг дверь хлопает, но я не обращаю внимания, и следующим, что я чувствую, это шлепок по бедру.

Я недовольно бормочу и кое как сажусь, уступая Мэтту место. Он усаживается рядом, кладет мне что-то на колени. Чистая рубашка.

В его глазах озорной блеск, он протягивает мне бутылку с водой и облизывается, а у меня даже сил нет поблагодарить его. Разве можно подумать, глядя на него, что он вытворяет со мной такое, что я не могу прийти в себя следующие полчаса?

Два

После скромного пиршества в общей гримерной, ехидных комментариев Тома и многозначительных взглядов Криса, лицо которого так и говорит «опять вы за старое», мы начинаем собираться в отель со спокойной душой. Я приободрился, пришел в себя, и провел остаток дня налегке и в очень хорошем настроении, можно догадаться, почему. Я бодро вскакиваю и подхватываю рюкзак.

- Кто со мной?

Можно было даже не спрашивать, потому что Мэтт тут же вскакивает и знающе улыбается. Крис закатывает глаза.

- Кто бы сомневался. До завтра, голубки.

Том ржет, а я даже не обращаю внимания. Чувствую просто ненормальный прилив энергии, чертова смена полюсов. Мэттью идет где-то сзади, явно не разделяя моего энтузиазма. Остаток вечера манит меня огромной постелью, чаем и ноутбуком. В другое время мы бы пошли в какой-нибудь клуб, но лично я уже не боюсь признаться себе: я слишком стар для этого дерьма. Слишком много радостей жизни за один день.

Мы ловим такси, едем молча. Мэтт в хорошем настроении, но ничего не говорит, что до крайности странно. Значит, думает. А если он думает настолько напряженно, что даже молчит, хотя обычно он даже слишком удачно сочетает эти действия, то он точно что-то задумал. Я ерзаю, потому что когда он смотрит на меня, в его взгляде проскальзывает злобная искра, и это пугает меня.

Мы расплачиваемся, и я удивляюсь, что мы доехали без происшествий. Мэтт в хорошем настроении еще большая заноза, чем в плохом. Но я люблю это так же, как и его самого.

Хорошо, что на ключе написан этаж. Лифт полностью зеркальный, кроме пола, конечно, и я поправляю волосы, оглядываюсь на отражение своей спины, и, как это обычно бывает, когда я в хорошем настроении, нахожу себя привлекательным. Судя по тому, как Мэтт улыбается, кажется, он сейчас отпустит какую-то колкость, но нет. В тишине мы выходим из лифта, двигаемся по коридору одного из самых высоких этажей гостиницы, и я предвкушаю королевскую постель и шелковые простыни.

Теперь Мэтт идет впереди. Я решаю окликнуть его.

- Мэтт. – Он оборачивается, и в его глазах снова этот коварный блеск. – До завтра?

Он не отвечает. Я начинаю волноваться. Да что такое? Что я упускаю?

Я решаю выкинуть все из головы и хорошенько отдохнуть. Завтра последний день, а потом обратно в Лондон. Но дверь не хочет открываться. Чертова карточка решает добить меня сегодня.

Я оглядываюсь по сторонам, но Мэтт уже ушел, видимо. Спустя несколько попыток горячее дыхание опаляет мою шею, и я не успеваю предпринять вообще ничего, как уже оказываюсь прижатым к двери.

- Ничего не перепутал? – шепчет Мэтт. Я начинаю обругивать его матом, но мои слова становятся все неувереннее и тише, по мере того, как он проводит языком по мочке моего уха.

- Что ты…

- Хочу тебя.

Я бы закатил глаза, но реакция тела затуманивает разум, а его руки разворачивают меня к нему лицом. В таком решительном настроении он выглядит еще более привлекательно.

- Может, ты сначала поможешь мне открыть… - но договорить мне не дают, и мои губы снова оказываются в его власти. Он проталкивается языком внутрь и я позволяю ему, чувствуя, что возбуждаюсь все больше и больше, потому что его движения такие настойчивые и нетерпеливые. Он хорошенько сжимает мою задницу.

- Позволь мне взять тебя. Прямо здесь.

Вспышка негодования остается незамеченной, я просто не могу оторваться от его губ.

- Ты больной.

Я даже не спрашиваю.

- Пошли внутрь.

- Спор, помнишь? – так и знал, что он воспользуется этим. В любом случае, мои аргументы услышаны не будут.

- А если кто-нибудь увидит?

Он смеется так, будто я спрашиваю глупость. Меня снова разворачивают и впечатывают в дверь. У Мэтта горячие руки, он принимается скользить ладонями под рубашкой, потом расправляется с пуговицами, и его терпение уже совсем на исходе. Правой рукой он расстегивает мои штаны, а пальцами левой поигрывает с моим соском, оглаживая вокруг.

Никогда не могу устоять перед ним.

Здравый смысл захлебывается в крике о том, что у всего этого могут быть вполне серьезные последствия, но я затыкаю его, потому что аккурат в этот момент Мэтт стаскивает с меня джинсы и оглаживает между ягодиц влажными пальцами. Наверняка слюна. Я пытаюсь вспомнить, когда он мог успеть, но меня все еще поражает его способность заниматься столькими делами одновременно.

Продолжить мысль не дают скользящие внутрь пальцы, и я подаюсь назад. Мэтт совершает пару движений другой рукой, и я уже полностью возбужден. Он проезжается пальцами правой по моей простате и я готов упасть на пол, настолько сильно подкашиваются ноги. Я подкладываю одну руку под лоб и закусываю рукав, чтобы не стонать.

Мэттью не особо растягивает прелюдию, достает пальцы, сплевывает и снова смазывает, потом наверняка водит по собственному члену рукой, размазывая смазку, но я не могу этого видеть. Воздух вокруг нас наполняется этим непонятным горько-сладким запахом смазки.

Осознание того, что он трахает меня в коридоре, где могут стоять камеры, сводит меня с ума. Слишком много адреналина на один день. Мэтт двигается резко, и я наконец-то могу почувствовать, как он растягивает меня. При всей моей любви к сексу я даже себе с трудом признаюсь, как же мне нравится, когда он делает это. Когда он берет меня, так, как хочет сам.

Ритм сводит меня с ума, его толчки ласкают слух и тело, кожа о кожу. Я подмахиваю, удовольствие накатывает с удвоенной силой, и даже утренний минет, который он делает так мастерски, не сравнится с этим чувством. Он не дает мне ласкать себя, я мычу, но продолжаю двигаться ему навстречу, жадно встречая каждое движение.

Он трахает меня с оттяжкой, и сквозь туман удовольствия я понимаю, что он даже не говорит ничего. Обычные грязные словечки остались за закрытой дверью, мы же с другой ее стороны. Со словами в мире снаружи нашей спальни нужно быть  осторожнее, а вот с действиями…

Я впиваюсь в руку зубами. Боль совсем слаба, но она так разбавляет удовольствие, что я начинаю стонать, и стоит мне только начать, как я понимаю, что не могу уже остановиться.

Вдруг он выскальзывает из меня, поворачивает к себе и приподнимает мою правую ногу. Действия происходят так быстро, что я не могу уловить даже собственного расстройства, когда Мэтт голодно оглядывает мою нетронутую эрекцию, стягивая одну штанину с ноги и закидывая ее себе на пояс. Вторую я закидываю сам, и он вжимает меня с громким глухим «бум» в ту же дверь.

Мы оба дрожим, и он кивает мне.

- Введи меня.

Я помогаю ему рукой, направляя прямо к цели. Он тут же начинает вколачивать меня в дверь, и я открываю рот в немом крике. Пару раз он выскальзывает из меня, и мы оба раздраженно рычим, восстанавливая потерянный контакт. Впиваясь в его плечи руками на особо сильном, толчке одна моя нога в синем носке и другая, с которой тряпкой свисают штаны, сильно вдавливаются в его поясницу, крепче обхватывая его.

Тишину коридора разрывает мой стон.

- Да!

Моя голова громко стукается о дверь, но нам плевать, мы абсолютно превратились в похотливых животных. Глаза застилает дымка похоти, вокруг нас пахнет сексом и смазкой, слух тоже просто теряет свою чувствительность, и я начинаю орать, кончая. Он крепко вдавливает меня, одной рукой закрывая мне рот, когда я кончаю.

Мэттью осторожно опускает меня на пол, достает из кармана карточку-ключ и открывает дверь в мой номер. Осознание того, почему я так долго не мог открыть дверь, мелькает незначительным фактом, когда я, все еще шатаясь, кидаю кед и рюкзак вглубь номера, затаскиваю Мэтта внутрь и захлопываю дверь, разворачивая его за бедра, и сразу же беру в рот.

Он довольно стонет, хватая меня за волосы, трахает теперь уже мой рот, сильно дергая на себя, но я ловлю от этого несравненный кайф. Когда он кончает, я проглатываю все, как это сделал он чуть ранее этим днем. Когда я ложусь на пол без сил, он стаскивает с меня второй кед и штаны, бормоча что-то про то, как жаль ему теперь, что нас не словили. Он поднимает меня за руки и осторожно ведет в сторону спальни.

Этот день такой длинный и невероятно напряженный, что как только Мэтт укрывает меня простыней, я засыпаю, чтобы обнаружить его утром на соседней подушке.