Твоя моя вымученная жизнью любовь aka Истории про любовь

1.

Дождь.

Мокрое шоссе.

Веселые разговоры.

Стрелка скорости на спидометре, ползущая к красной черте.

Беззаботность.

Влюбленные улыбки.

Сцепленные пальцы, несмотря на то, что одна рука должна лежать на рычаге переключения скоростей.

Быстрые поцелуи – в уголок губ, в щеку, в висок – так, чтобы за дорогой можно следить хоть самым краешком глаза.

Дорогая прямая, как стрела, а потому можно немного и пошалить.

Поцеловаться нормально, оторваться от окна, скользнуть пальцами под одежду, на плоский живот и ниже.

С приглушенным смехом улыбнуться и лизнуть кончики пальцев.

Ни один, ни второй не заметили крутого поворота, в который машина, ехавшая на слишком большой скорости, просто не успевала вписаться нормально.

Слишком поздно альфа увидел стремительно приближающееся металлическое ограждение.

Слишком поздно вывернул руль, отталкивая параллельно второй рукой своего омегу. Слишком сильным был удар, пришедшийся как раз на ту часть машины, где сидел мужчина, бывший за рулем.

Перед глазами парня все мешалось, происходя мучительно-медленно, словно в кино.

Рот раскрывался в немом крике, а руки тянулись вперед – туда, где, казалось, из-за остановки времени, стекла переднего окна лопались и вылетали по одному, смертоносными осколками устремляясь к пассажирам автомобиля.

Рваный хруст последовал во внезапной тишине слишком громко.

Слишком странно.

Слишком страшно.

И, словно подчиняясь необъяснимым законам природы, все вновь ускорилось, завертевшись перед глазами парня в кровавой мешанине.

Острая обжигающая боль.

Крики.

Крики мешались, и не было понятно, где чьи.

Карл только явно чувствовал сквозь всепоглощающий мрак, как крепко сжимает что-то его руку.

Сжимает крепко и одновременно слабо.

А потом окончательно утонул в чернильном море.

Утонул во вспыхивающей боли.

Наступила тьма.

С этим кошмаром он и очнулся.

Сквозь полуприкрытые веки тускло светил солнечный свет, а голоса где-то неподалеку слышались совсем приглушенно.

Мысли никак не желали восстанавливаться воедино.

Никак не желали показать, что же произошло в ту ночь, Карл помнил свой кошмар, но обрывками.

И это ему совершенно не понравилось.

Попытки пошевелиться отозвались зудящей и колющей болью в руках, которые казались такими тяжелыми, что едва шевелились.

Ноги вообще лежали мертвым грузом, но пока что парень не придал этому особого значения.

«Все хорошо, мне только нужно набраться сил немного... » - сказал он себе, со слишком большим усилием открывая глаза шире.

И незамеченным, понятно дело, это не осталось.

Все эти попытки подать знак о своем существовании.

- Дорогой, лежи спокойно... – подлетела к кровати заплаканная мама, обнимая сына и разрыдавшись вновь.

Карл с каким-то детским удивлением смотрел на нее, прокручивая в голове самый последний момент из тех, которые помнил.

Пальцы... он явно чувствовал чьи-то пальцы в своих, даже приподнял руки, чтобы удостовериться, убедиться, понять... что в них ничего нет.

И тут же одна простая мысль ударила словно бы в голову:

- Где Дик?.. где мой Ричард, почему он не лежит в этой палате, почему его нет рядом, он же выжил?.. – мозг начинал работать с ужасающей яркостью, и теперь – только теперь омега вспомнил все происходящее.

Вспомнил неразборчивое:

- Я тебя люблю, малыш... прости... – которое звучало ему почти на ухо, когда все заканчивалось.

Когда он сам уже валялся в обмороке.

Сейчас Карл увидел это все словно бы со стороны.

Увидел и расплакался – по-детски беспомощно, слезы текли из глаз, минуя сухие губы, исказившиеся от внутренних спазмов.

Парень смотрел вокруг и не видел.

Не видел ни брата, ни отца, ни матери, которая продолжала обнимать своего ребенка, уже считавшегося среди врачей совершенно безнадежным.

Он словно ослеп в эти минуты, а в каждом предмете чудилось такое любимое и родное лицо.

Чудились они сами.

И хотелось не просто реветь, а биться в истерике, только сильные руки, прижавшие омегу к кровати, не дали выдернуть иглы капельниц из вен.

Сквозь мутные слезы оказалось очень даже возможным рассмотреть черты старшего брата, во взгляде которого отчетливо чувствовалось сострадание.

- Стив, хоть ты скажи мне, что это не так... что он жив... скажи, я прошу тебя!.. – прижимаясь к мужчине, Карл снова и снова рыдал, краем сознания замечая, как обнимает за плечи маму отец, как опускает голову находящийся тут же врач.

Молодой еще мужчина, у которого, видимо, профессия не успела еще вытравить душу до конца.

За всеми этими внутренними переживаниями врачебный осмотр прошел как-то совсем незаметно.

Даже настойчивые просьбы врача попробовать пошевелить пальцами на ногах, не увенчавшиеся успехом, остались незамеченными, не принесли в душу омеги какого-то смятения.

Он смотрел только на брата, в котором одном видел сейчас поддержку.

Все еще было не смириться со смертью самого любимого человека.

И прозвучавшее как приговор:

- Вы больше не сможете ходить, - отклика не нашло на отныне спокойном и равнодушном лице Карла.

Ему было просто все равно.

Желание жить пропало, но сам парень об этом говорить вслух не хотел – он отчетливо знал, что Стив его на интуитивном уровне чувствует.

- Я хочу его увидеть... – спустя пару часов, когда все уже более-менее успокоились, тихо попросил Карл, - хочу увидеть того, кого люблю. Того, кто меня люби... л до последнего своего вздоха. Пожалуйста... – слезы снова катились по щекам, а парень этого не замечал.

Ему было все равно.

Хотелось убежать, спрятаться, хоть куда, лишь бы забыть.

Лишь бы не видеть.

Омега одновременно боялся этого и желал.

Желал последний раз взглянуть на человека, которому отдал свою душу.

Подарил свое сердце.

Но не смог сдержать крика при виде своего альфы.

Своего.

Которого никогда уже не будет рядом...

Обезображенный порезами и ссадинами.

С синими губами.

С руками, сложенными на груди.

Холодного...

Парень просто не хотел верить в его смерть.

Не хотел верить в это раньше, когда еще ничего не видел.

Когда от веры в слова родных людей еще можно было отказаться.

Когда...

А, впрочем, толку в этом «когда»?

Когда-то они были счастливы.

Когда-то они находили свое счастье друг в друге.

Когда-то можно было просто поцеловать друг друга, и все хорошее мигом находило свое место в сердцах этих двоих.

А теперь?

Слезы капали на бледные, покрытые синяками, руки, расплываясь в подсохшей крови мелкими каплями.

- Дайте, я его поцелую... – хрипло попросил Карл, которого устроили так, чтобы он мог хотя бы верхней половиной тела нормально двигаться.

Все его естество протестовало против такой чудовищной несправедливости.

Даже разум отрицал.

Все это... было отвратительно в своей неправильности.

Ему позволили.

Ему разрешили.

И омега, не без помощи Стивена, наклонился, касаясь сначала пальцами щеки любимого, а затем и губами – его губ.

Он целовал его так отчаянно, словно ожидал ответа.

Словно как в сказке одним поцелуем можно было оживить прекрасного принца.

Он не мог не реветь.

Слишком чувствительным был.

Целовал так, словно надеялся, что сказка сможет продолжиться.

В конце концов, парня уже сам Стив отстранил от губ его любимого и своего лучшего друга.

Ему самому было не лучше.

Просто все слезы были излиты еще давно.

За бутылкой, за сигаретами.

А тут младшенькому нужна была поддержка.

И он давал ее столько, чтобы оставалось внутренних сил и самому держаться.

Сказка кончилась.

Занавес опустился.

Актеры ушли кто куда.

Только стулья в партере и остались, но они – ничто.

Кто же сможет начать новую сказку?...

Кто?..

2.

Ответа на этот вопрос не было.

Карл искал его и не находил, в первые недели после потери любимого и извещения о собственной инвалидности просто погрузившись в глубокую депрессию.

Парню казалось, что вся жизнь его оборвалась в те короткие моменты, когда он увидел мертвое лицо Ричарда.

Наступило совершенно ненужное существование.

Похороны прошли как в тумане.

Омегу на них не пустили, опасаясь не столько истерики, сколько того, что лишние движения принесут организму еще больший вред.

Поэтому все те часы, что происходила церемония погребения, Карл оказался вынужден лежать запертым в четырех белых стенах.

Ему было плохо.

Ему было страшно.

Ему было просто невыносимо, и он этого даже не скрывал.

Не раз, и не два заглядывавшая в палату медсестра замечала на бледных щеках дорожки от слез.

Не раз, и не два она видела до крови покусанные пальцы.

Не раз, и не...

Карл откровенно сходил с ума.

Ему чудились зеленые глаза в каждом отражении с улицы.

Родной голос – в каждом звуке.

Прикосновения – в случайном шелесте грубого одеяла по коже.

Он ревел.

Рыдал.

Страдал.

Чуть ли не кричал, упиваясь своей болью.

Упиваясь и не находя решения.

Не находя конца.

Сложнее всего оказалось сдерживаться, когда с похорон вернулись его родные.

Когда постаревшая на несколько лет мама его Ричарда заглянула к парню, вся зареванная, уставшая.

Она, женщина, которая всегда отличалась редкостной силой духа, плакала как маленький ребенок, удерживая исцарапанные пальцы омеги в своей руке.

И он, он ее утешал.

Не мог не утешать.

Не мог оставаться равнодушным.

Сам хныкал, потому что сил на настоящие слезы не оставалось.

Ни на что их не оставалось.

На смену боли пришло отупение.

Когда до него старались дозваться, и это не выходило.

Даже камера с записью похорон не смогла вывести парня из этого состояния.

Все голоса звучали как-то приглушенно, а фигуры расплывались перед глазами.

Это не было истощением.

Не было следствием травмы.

Просто измученный терзаниями душевными рассудок не выдержал и отключил сознание.

Просто так.

Время тянулось, бежало, прыгало, но неизменно проходило мимо Карла.

Он не мог прийти в себя.

Говорят, что боль со временем проходит, а окончательно притупиться должна к концу третьего месяца после потери...

Но для омеги каждый день без его альфы становился пыткой.

Даже скорая выписка не смогла никак обрадовать – позвонки срастались удивительно быстро, а настроение оставалось на нулевой отметке.

Даже родные стены вокруг не заставили улыбнуться.

А инвалидное кресло вызвало какой-то истерический смех.

Карл разговаривал совсем немного, да и то – в основном со Стивом.

С братом, который все свободное время своему младшенькому посвящал.

С родным таким человечком...

Альфа не жаловался на то безразличие, что в голосе парня проскальзывало даже слишком часто.

Он все понимал.

Сочувствовал.

Сопереживал.

Попросту обнимал и поддерживал, целуя мокрые от очередной истерики щеки.

Своего омеги у него не было, и потому вся нежность исходила именно на этого человечка.

Он-то и уговорил Карла на прогулку.

Ему самому это тоже было нужно как свежий воздух больному человеку.

На простор.

На свободу.

Стив давно уже, с самой гибели лучшего друга отказывался от предложений развеяться, поступавших от прочих, куда менее важных ему приятелей.

Ему просто не было на них места.

Не было желания развлекаться, зная, что самый близкий человек, почти брат, лежит в могиле.

Мужчина ожидал сопротивления, протестов, отказов, простого игнорирования, да чего угодно.

Но не согласия, причем такого, открытого и почти радостного.

Казалось, что Карл постепенно начинает возвращаться к жизни – так считали родители, так хотел верить его брат.

Но почему-то проскальзывала подлая и неприятная мысль о том, что такой перепад в общем состоянии омеги может привести в еще более глубокую пропасть отчаяния, из которой его уже никто не сможет вытащить.

И это было самым страшным.

Стивен никому, даже родителям, заботу о младшем брате не доверял.

Ему было важнее, чтобы тот был всегда в порядке.

Чтобы нужные таблетки были выпиты.

Чтобы тело было чистым, а поза – удобной.

Потому что надежды на успешную реабилитации молодой мужчина оставлять никак не хотел.

Ему было важно иметь хоть какую-то надежду на лучшее будущее.

И к этой прогулке Карла готовил самостоятельно.

Сам раскладывал кресло, сам укладывал в него теплый плед, чтобы было удобнее и мягче сидеть.

Сам осторожно-осторожно переносил омегу с кровати до кресла-коляски.

Тонкие руки, которые обхватывали его шею для подстраховки, внушали какую-то трепетную и болезненную нежность, о которой никак не выходило избавиться.

Словно вот он – его омега.

Словно так можно.

Но на таких мыслях Стив заострять собственное внимание не стал.

У него сердце болело при взгляде на тело брата.

На те шрамы, которые остались после аварии.

И самым ужасным оставались, конечно, обездвиженные ноги.

Для Карла каждая попытка ими пошевелить оборачивалась провалом, на который сам парень внимания практически не обращал.

Как будто все стало совершенно побоку.

Стало неважным.

Ненужным.

Лишним.

Чужим.

На улице Карл сначала вел себя так же, как и дома, только потом начиная немного оживать, причем оживать – буквально на глазах.

Даже блеск какой-то в них появился.

Парень всей грудью втягивал воздух, оглядываясь по сторонам на знакомые дома, машины, просто на улицу.

Словно и не было неделями мрачного и совершенно замкнутого человека.

Словно все это – лишь страшный сон.

Кошмар.

Морок, напущенный каким-нибудь злым чужеземным богом или колдуном.

А сейчас Карл улыбался.

Искренне, будто и не в этом мире был, словно видел что-то совсем светлое.

А на самом деле он просто смотрел сквозь предметы на так четко видимую им фигуру Ричарда.

Тот выглядел совсем грустным, словно такое положение дел его не устраивало.

Словно грусть любимого, оставшегося живым, была неправильной.

- Я не смогу жить и радоваться без тебя, не смогу... – исступленно шептал омега, не замечая, что по щекам его вновь текут слезы,- ты мне нужен, всегда нужен, мое прекрасное мимолетное видение... зачем ты меня оставил?

Он не слышал ответных слов, будто их и не было.

Просто тускнеющим взглядом наблюдал, как меркнет силуэт Дика, растворяясь в воздухе.

- Стив, он был здесь... Ричард, я видел его... – попытался объяснить он брату, который присел перед креслом на корточки, взяв руки Карла в свои и слегка их сжимая, - я видел, я точно знаю, что он всегда рядом со мной, это потому, что я не могу его отпустить... он как неприкаянная душа до самой моей смерти будет мотаться между двумя мирами, но я не хочу ему такого прозябания. Стивен, Стив, я схожу с ума, братик, помоги мне, прошу... на тебя только надежда... пока я могу чувствовать, пока я сам еще чувствую, пока не пришло это обычное безразличие. Я не могу ему сопротивляться, оно сковывает и опутывает колючей проволокой. Это глупо звучит, но я разучился просто подбирать правильные слова... прости меня, прошу, за все прости...

За время этого проникновенного монолога его брат сидел неподвижно, жадно вслушиваясь в голос Карла и в произносимые им слова.

Говорить же пока не мог ничего.

Сил не было, словно все сказанное их отняло.

Разорвать такое оцепенение помогло только постукивание чьих-то чужих пальцев по плечу и вежливое:

- Простите, вам помощь не нужна? Все в порядке?..

Стивен даже не сразу поднялся на ноги, рассматривая в отражении глаз брата этого незнакомца.

Где-то он уже его видел...

3.

Омега поднял на нарушителя их смутного спокойствия вновь помутневшие глаза, не собираясь больше ничего говорить при совершенно чужом человеке, тем более, альфе.

Стивен поспешно поднялся, вежливо улыбаясь и качая головой:

- Спасибо, все в порядке,.. – ему совсем никак не удавалось припомнить имени этого человека, который точно был каким-то известным спортсменом – об этом говорило в меру мускулистое тело, которое наверняка неоднократно мелькало в каких-нибудь журналах то полуобнаженным, то в форме.

- Сэм Джейсон, так его зовут... – негромко заметил Карл из-за спины брата, касаясь его руки и таким образом словно напоминая о себе, - Дик любил следить за его карьерным ростом, ты должен это помнить... вы еще дрались в шутку за пульт, чтобы решить, что посмотреть...

- Да, точно... спасибо, мистер Джейсон, помощь не требуется. Мы с братом просто гуляем, - Стивен постарался улыбнуться пошире, одновременно поглаживая прохладные пальцы братишки, который снова перестал что-то говорить, расслабляясь в кресле, - Вы не обязаны тратить на нас свое время...

«Тем более, что Карлу наверняка не хочется терпеть рядом каких-то незнакомцев, буквально сошедших с экрана телевизора, » - во взгляде Стива мелькнула откровенная неприязнь, сменившаяся так же быстро, как и появилась, полнейшим равнодушием.

- Я вам не помешаю? Мне сейчас некуда торопиться, поэтому решил, так сказать, вспомнить, что значит: прогуливаться с кем-то в компании.

Омега едва слышно усмехнулся, дергая брата теперь уже за рукав, чтобы тот наклонился и послушал:

- Убери его как-нибудь отсюда... он очень неумело пытается флиртовать, но, видимо, решил, что ты – омега. Стив, пожалуйста... я не хочу видеть никого, кроме тебя... – в глазах была видна чуть ли не мольба, и альфа кивнул, действительно готовый выполнить все, что брат ему скажет.

- Немного мешаете... дело в том, что мой брат не слишком жалует чужих людей. Тем более. Сейчас, когда, сами видите, в каком он состоянии. Поэтому, если Вам не сложно... – и Стивен сделал такой жест, будто муху надоедливую отгоняет.

Сэм, впрочем, нисколько не обиделся, сверкнув белозубой улыбкой и покровительственно положив руку на предплечье альфы:

- Не думаю, что пара минут сыграют особую роль. У вас очаровательный брат. Молодой человек, позвольте узнать ваше имя?..

- Карл, - сухо бросил тот и отвернулся – такое повышенное внимание парня слишком раздражало и даже бесило.

- Стивен, - добавил его старшенький, гладя брата по щеке, а затем – толкая коляску с ним вперед по дорожке, - Сэм, почему вы к нам подошли?

Альфа даже руками замахал, то ли отрицая такое обращение, то ли пресекая дальнейшие расспросы:

- Просто стало интересно, других людей поблизости нет, а вас аж двое... Карл, Стив, прошу... обращайтесь ко мне на «ты». Излишнее внимание и почтительность фанатов порой до ручки доводит, я и не знаю, куда от них деться, - мужчина энергично шагал рядом с коляской, периодически задевая ее рукой – пусть нечаянно, но сидящего в ней омегу это раздражало больше, чем даже сам альфа.

Ему он окончательно разонравился, о чем Карл, язвительно усмехнувшись, даже рискнул сообщить вслух:

- Ты сам себя ведешь не лучше, чем эти толпы фанатов, которые ломятся на стадион или прилипают к экрану, лишь бы лицезреть любимых и почитаемых звезд. И чего привязался... пристал как банный лист к заднице... – добавил он уже тише, заставив брата улыбнуться.

Он потихоньку начинал узнавать младшенького, такого, каким тот был раньше, и не мог этому не радоваться.

Правда, то, что Карл увидел чуть ли не призрак Ричарда, заставило молодого мужчину всерьез усомниться в его психической нормальности.

Подобного рода нехорошие мысли посещали его голову все то время, пока все трое передвигались к выходу из парка.

А под ненавязчивую болтовню Сэма эти мыли начинали сверлить уставший разум еще сильнее.

Еще настойчивее, и как-то даже неприятнее становилось.

Он просто не был готов сдавать братика, пусть и с какими-то психическими расстройствами, в руки к врачам.

Те его просто погубят.

А в том, что омежку постараются запихнуть в какую-нибудь психиатрическую больницу, вот такого, искалеченного, с не до конца сросшимся еще позвоночником, с проблемами в осознании всего, что окружало...

В этом Стивен даже и не сомневался.

Становилось страшно не только за этого родного человечка, но и за себя самого.

Альфа не предполагал, как сможет, и сможет ли жить без брата.

Совсем один.

Родители не в счет – они собирались умотать в очередной тур.

Так что парень оставался на его руках.

Оставался один...

Это было бы самым-самым плохим, пожалуй.

Потому что сам Стив еще и в университет ходил, а, значит, не мог постоянно за младшеньким приглядывать.

Из глубоких раздумий его вырвал заданный, наверное, уже не в первый раз вопрос:

- Могу ли я вас проводить до дома? – заданный, впрочем, безукоризненно-вежливым тоном, ни намека на раздражение в нем не было.

Альфа глянул на брата, выражение лица у которого было на редкость измученным, и, даже не раздумывая, поскорее отказался, правда, постаравшись, чтобы это не прозвучало чересчур вызывающе:

- Спасибо, мы сами... быть может, еще пересечемся, тоже погуляем так вместе. А сейчас нам пора домой. Карлу надо делать уколы и пить таблетки, - мужчина обезоруживающе улыбнулся, поскорее разворачивая коляску в нужную сторону, - всего хорошего ва... тебе, Сэм.

Тот так и остался стоять на перекрестке, задумчиво глядя вслед этим двоим и даже не замечая, что дотлевшая сигарета обжигает пальцы.

- Я все равно найду тебя, маленький омега... странный ты, искалеченный, но очень сильный и одновременно слабый. Даже мою болтовню выдержал, а это не каждый сможет. Надо будет в следующий раз вести себя нормально, а то, боюсь, создал о себе какое-то совсем нехорошее впечатление у этих двоих. Стивен и Карл, Карл и Стивен... где же я мог слышать эти имена? – задумчиво бормотал, щуря карие глаза, спортсмен, параллельно поправляя на шее бежевый шарф, - надо пробить их по базе... уж слишком притягательный у паренька запах.

И он, развернувшись, медленно направился в противоположную сторону.

4.

- Давай, больше не будем ездить в тот парк?.. – уже на подходе к дому попросил Карл, насколько это было возможным, оборачиваясь к брату и заглядывая ему в глаза, - этот Сэм... он слишком уж назойливый, это так неприятно, не хочу с ним пересекаться... такое ощущение, что он то с тобой, то со мной флиртовать пытался. Это мерзко. Я останусь верен Рику... он – единственный, кто мне нужен...

- Тебе нужен свежий воздух, маленький... – покачал головой тот, гладя брата по макушке, а затем и обнимая за плечи, - так что придется гулять... ты и так все время дома сидишь, это мне не нравится. Карл, пожалуйста... тебе в себе замыкаться нельзя, поэтому постарайся поверить в то, что это для самого тебя лучшим вариантом будет.

- Не хочу... – помотал головой парень, послушно обнимая мужчину за плечи и сжимая зубы.

Ему предстояло вытерпеть подъем по лестнице, а потом – снова окажется усаженным в коляску.

Это было ужасно больно.

Это было просто отвратительно.

Мучительно.

Невыносимо.

Беспомощность выедала изнутри, и в очередной раз омега не смог сдержать слез.

Он во всем зависел от брата и того, что тот с ним делает.

От уколов, унимающих боль в неправильно срастающихся костях.

От таблеток, позволяющих костям, наоборот, встать на нужное место.

Это противоречие...

От него самого было больно.

Он выдержал это испытание.

В очередной раз выдержал, практически не показывая слабости – его мать не любила чужих слез, хотя сама устраивала истерики на пустом месте.

Омега был даже рад, что они с отцом скоро куда-нибудь уедут.

Его самого безмерно раздражало не только их показательно-образцовое поведение на публике, но и те скандалы, которые зачастую устраивались дома.

И в этот раз участия в одном из них сам парень не избежал, как бы ни старался этого сделать.

Он, усаженный на диван, остался ждать, пока старший брат вернется с инвалидным креслом.

Даже не сделал попыток как-то устроиться удобнее, хотя раньше часто забирался с ногами на мягкое покрывало, устраивался в объятиях любимого человека и долго и со вкусом целовался с ним.

О дальнейшем парень предпочитал не вспоминать.

Слишком сжималось сердце.

Карл спокойно, даже совсем отрешенно сидел, полуприкрыв глаза, из которых текли крупные слезы, падая на белую обивку и оставляя на ней серые мокрые пятна.

С этого, наверное, все и началось.

- А теперь посмотри, посмотри на этого ребенка, сидит, ничего не делает и ноет!.. – визгливо начала орать мать почти что у него над ухом, - Чарльз, да ты посмотри! Потерял ноги и теперь считает, что можно сидеть у нас на шее!

- Николь, угомонись, отстань от ребенка, он ни в чем не виноват, - с другой стороны раздался резкий голос отца, по-видимому, родители орали друг на друга только разделенные диваном.

Карл только и мог, что поплотнее зажмуриться, ожидая, когда же поднимется Стивен.

Он всегда защищал братика и от отца с матерью, и от каких-то случайных гопников на улице, и теперь – посвящал ему всего себя.

Всю свою душу.

Ему казалось, что сейчас случится обязательно что-нибудь страшное.

Что не пощадят ни его, ни Стива...

Почему-то эта мысль в больном рассудке угнездилась особенно плотно, и парень за нее только и держался.

Постепенно, очень медленно, но верно уходил в себя.

В пустоту.

В темноту.

В подсознание.

Стеклянный взгляд сына заставил Николь еще больше разозлиться, и она, даже не думая, что делает, со всей силы заехала ему ладонью по лицу.

Дальнейшее происходило как при замедленной съемке.

Когда парня по инерции просто вынесло с дивана – удержаться он просто не успел.

Не ожидал такого от мамы.

Он падал, как казалось, медленно-медленно, нелепо взмахивая в воздухе руками и широко-широко открывая рот в безмолвном крике.

Стук тела об пол стал той самой точкой, когда время вернулось в свое нормальное русло.

Женщина, правда, так и осталась стоять, прижав ладони к щекам.

Зато ее старший сын, кинув инвалидное кресло, бросился к брату, падая рядом с ним на колени и приподнимая за талию и плечи.

Теперь стало и еще более страшнее.

- Я ненавижу тебя... – отчетливо произнес Стивен, поднимая глаза на ту, кто его родила, - я ненавижу тебя за ту лживость, за то безразличие, которые ты даришь нам с Карлом.

Николь бросилась было к сыну, собираясь и ему врезать, но была остановлена мужем.

Тот, обхватив жену поперек талии, буквально вытащил ее из комнаты, с состраданием кинув взгляд на младшего сына.

Попыток помочь не сделал и он.

А Стивен чуть не ревел там, гладя своего младшенького по щекам.

Карл даже не сразу отреагировал на это.

Он лишь спустя пару минут жалобно скривил губы в дрожащей улыбке, шепча:

- Больно... как же все больно, за что она так со мной?..

- Сейчас, маленький... сейчас все пройдет... – альфа бормотал какую-то ободряющую несуразицу, осторожно приподнимая брата и укладывая его на диван.

Обезболивающее даже не с первого раза открыть удалось – так дрожали руки.

Аж дыхание перехватывало, и мужчина просто замирал, не представляя, какие травмы мог еще получить его брат.

Все обошлось.

Карл сам отделался довольно легко.

Пара царапин и кровоподтек на копчике уже роли не играли, но Стивен все равно не мог удержаться от слез, обмывая совсем худое тело брата, на котором багровые шрамы еще не замылись и, видимо, бледнеть в ближайшее время не собирались.

Ему было жалко, до боли в сердце жалко это маленькое существо, которое оказалось виновато лишь в том, что оказалось не в то время и не в том месте.

Окончательно забросить учебу, впрочем, тоже не получилось – в один прекрасный вечер Стиву просто-напросто позвонили из университета, предупредив, что, если он в ближайшее время не появится на парах – будет отчислен.

То, что он учился отлично и принимал участие в разных мероприятиях, не сыграло никакой роли.

И правда в виде слов:

«У меня за братом некому следить, » - тоже не возымела нужного результата.

Люди жестоки.

Стивен с горя снова младшенького гулять потащил, на этот раз подготовив второе, купленное недавно кресло так, чтобы стояло оно сразу же у входной двери.

В квартире без родителей стало совсем тихо.

Те уехали, как и обещали, оставив сыну деньги и номер телефона, на который в экстренном случае нужно было звонить.

Хотя сами, несмотря на то, что прошла уже неделя, звонить и не собирались.

Им на детей стало резко плевать.

А Стивен так не мог.

Не хотел.

Ему больно было видеть наполненные страданиями глаза Карла, а потому мужчина всеми силами старался как-то убрать от него весь негатив.

Он оберегал самого родного себе человека так, словно тот одновременно был для него самого и возлюбленным, и братом, и другом...

Всем.

Всем миром.

Всей вселенной.

Они просто спокойно разговаривали, держась за руки.

Со стороны, наверное, если не приглядываться, их можно было принять за пару – столько нежности проскользало в каждом действии Стивена относительно омежки.

То плед поправлял, то давал бутылку с водой, то ласково отводил волосы со лба, мимолетно целуя в висок.

Идиллия, да и только.

Лишь эти двое знали, какой ценой все давалось, и подобное внешнее ненапряженное состояние – тоже.

Карл уже и думать забыл о том надоедливом альфе, которого они встретили уже почти что месяц назад, гуляя точно так же в парке.

Поэтому он позволял себе немного расслабиться.

Позволял улыбаться, подставляя лицо навстречу солнцу и свежему ветру.

Ему было... свободно.

Именно свободно и просторно.

Стив специально старался все эти недели сделать так, чтобы о своем увечии его брат забыл.

Чтобы почувствовал себя полноценным человеком.

Но как оставаться нормальным, если большая часть души вырвана из сердца вместе со смертью любимого человека?..

Парень не знал и знать не хотел.

Он до сих пор не мог смириться с потерей.

Ему до сих пор чудился порой альфа.

То в отражениях витрин, то за столиком в их любимом кафе.

Омеге казалось, что его плавный уход в сумасшествие никто и ничто не в силах остановить...

Он бы и смирился, но старшенький не давал.

Держал сам.

Но и у него есть предел внутренних сил...

- Я давно вас не видел здесь, Карл, Стивен... – как и в прошлый раз, раздался за спиной у альфы мягкий голос с вкрадчивыми нотками в нем, - у вас что-то случилось?.. позвольте, я поговорю с вами обоими начистоту...

5.

- Сэм? – сказать, что альфа был удивлен, значит, не сказать ничего, - а ты что тут делаешь? Или ты наш персональный сталкер, следишь, выбираешь удобное время для того, чтобы подойти и заговорить? Что тебе нужно от нас? – мужчина, уставший и порядком измотанный, решил идти напролом.

И плевать, если он обидит этого спортсмена – не нужно было подходить.

Он сам виноват, что столь назойлив и раздражителен.

- Я хотел поговорить насчет Карла... – тот вообще выглядел очень задумчивым, даже дурашливой улыбки на лице не наблюдалось и в помине, - мне кажется... в нем я нашел своего омегу.

Сам парень, о котором шла речь, вскинулся было, собираясь разразиться гневной речью, но потом все же замолчал.

Он мог только слушать, да и то – невнимательно.

Мысли о Ричарде снова заполнили воспаленное сознание.

- Что тебе от него надо? – а вот Стивен буквально ощетинился.

Оскалился, собираясь защищать младшенького от посягательств на него других людей.

- Ты издеваешься или хочешь поиграться и бросить его? Не позволю. Не допущу. Только не его, братика моего.

- Никаких издевок... – искренне возмутившись, спортсмен подошел к инвалидной коляске поближе, присаживаясь около нее на корточки и заглядывая в лицо омеги.

В его совершенно пустые глаза.

- Тогда что тебе от меня нужно? – Карл медленно-медленно поднял на приставучего альфу тяжелый взгляд, а пальцы, сжимавшие подлокотники, аж побелели от напряжения.

И сам он как-то выпрямился, стараясь одним усилием воли сократить ту разницу в росте, которая с этим человеком ощущалась особенно.

- Ты сам... – губы Сэма дрогнули в какой-то немного жалобной и просящей улыбке, да и сам он весь вдруг стал напоминать маленького ребенка, у которого отбирают что-то, что несоизмеримо ценнее всех машинок и игрушек.

- Он не достанется тебе, - холодный голос Стива ледяным лезвием вторгся в этот диалог.

Странный диалог.

Вторгся между ними.

- Пойми меня как альфа... – мужчина поднял голову, щурясь от солнца и поджимая немного губы, - как мы не можем удержаться, когда чувствуем омегу в течке, так у меня и тут. Меня тянет к твоему брату. Меня на части рвет от ваших с ним отказов. А между тем... если бы только мог чувствовать его так же, как и я. Впрочем, нет, этого бы я хотел меньше всего...

И дальше Сэм сделал очень странную вещь.

Он подвинулся чуть ближе, улыбаясь так, словно заранее извинялся за то, что сделает.

Он аккуратно-аккуратно положил пальцы на талию омеги.

И уткнулся носом в его бедро.

Прислоняясь щекой почти что к паху и вдыхая собственный, человеческий и омежий запах парня.

Только теперь Стив смог поверить, что между этими двумя что-нибудь могло бы срастись.

Слишком мягко в тишине дневного парка коснулся волос спортсмена его брат.

На лице было написано чистое, возможно, даже неосознанное удовольствие.

Он плавился от прикосновений этого властного человека, еще сам того не понимая.

Мужчина сам нарушил их идиллию.

Сам шаркнул ногой, отводя взгляд в сторону.

И, даже несмотря на это, смог увидеть, как мгновенно меняется лицо младшенького, и как тот отталкивает от себя Сэма со злобным и немного испуганным:

- Извращенец!..

«Да, тебе долго придется пытаться его размягчить... слишком тяжелой потеря была... »

Зато теперь Стивен мог торжествовать.

Его брат.

Его маленький и любимый братишка теперь искал защиты у него самого.

Альфа сам не понимал, чем вызвано такое отвращение его самого по отношению к Сэмюэлу.

Возможно, это была чистой воды ревность.

Собственнические чувства.

Мужчина этого не мог отрицать, понимая, что, возможно, слишком любит своего брата для того, чтобы спокойно наблюдать, как за ним ухлестывают совершенно чужие им обоим люди.

Пусть даже и звезды спорта какие-нибудь.

И теперь Карл, его Карл обнимал Стива еще крепче, чем это было чуть раньше.

Со вторым альфой.

Худое тело аж трясло от каких-то внутренних переживаний.

Это было реально страшно.

Когда брат, любимый младший братик цеплялся за шею так отчаянно, словно от этого зависела вся его жизнь.

Все зависело.

Мужчина даже не стал протестовать, почувствовав сначала мягкие губы на своей щеке, а затем и то, что Карл сам своей щекой к ней прижался.

Это выглядело очень трогательно.

Тем более, что альфа никогда не гнушался встать на колени перед своим братом.

Для него это не было унижением.

Для него не было унижением так же и то, что по малейшему пустяку, будь то сдавленный всхлип или просто глаза на мокром месте, нужно было срочно нестись к брату и успокаивать его.

Им обоим было тяжело.

Вместе.

И по отдельности.

Каждый момент теперешней жизни.

- Стив... братик мой, пойдем к дому?.. я нагулялся уже... – спустя пару минут немного напряженного, но такого одновременно уютного молчания парень подал голос, отстраняясь от брата и с досадой вытирая предательски блеснувшие на щеках капли слез.

- Я с вами... и не отказываетесь, я теперь знаю, где вы двое живете. Я вас не преследую. Просто хочу доказать искренность того, о чем говорил... ну, а если вы мне не поверите, буду пробовать снова и снова, вот так...

- Нет, ты точно сталкер. Очень назойливый...

- Очень приставучий.

- И какой-то странный. Мне вот интересно, - глаза омеги горели каким-то нездоровым любопытством, - а если я тебя матом пошлю – это возымеет какой-нибудь эффект?

- Очень сомневаюсь в этом, - тихо пробормотал молодой мужчина, но Сэм услышал.

Услышал и печально кивнул:

- Я уже не могу существовать от тебя отдельно...

- Не можешь?.. как я могу тебе верить? Как я могу верить кому-то кроме собственного брата?.. теперь, когда Ричарда уже давно не стало... я ведь один, совсем один. Стивен не в счет, потому что люблю я его только как брата.

- Но позвольте, я хоть раз побуду у вас.

Спортсмен себя ломал.

Намеренно ломал.

Унижался.

Готов был сам на колени встать, лишь бы получить согласие.

Лишь бы... лишь бы...

- Прошу... – Сэм смотрел только на Карла.

Только на него.

И, наверное, в его собственных глазах виднелось что-то такое, отчего парень вздрогнул и отвернулся.

- Пусть идет...

«Пусть идет..? Братик мой, да что с тобой?.. ты же всегда умел отшивать надоедливых незнакомцев. Ты же всегда говорил, что у тебя есть пара, счастливо улыбался, и... тебя не трогали... братик мой, зачем же ты предаешь память Ричарда... »

- Он не предает... просто и ему нужно немного искреннего счастья... – прозвучал на ухо тихий, едва слышный, но такой родной голос.

Теперь, обернувшись. Стив смог его увидеть.

Такого знакомого.

В неизменных джинсах и любимой футболке.

С немного горькой улыбкой на лице.

- Рич... – одними губами проговорил альфа, чувствуя, как по щекам сами собой начинают течь до боли горькие слезы, - Дик... ты же...

- Я мертв... – тот задумчиво улыбнулся, поводя плечом и стряхивая с него листик, - я всего лишь плод твоего подсознания... Стивен, не будь дураком. Ты же видишь, что Карла к этому Сэму тянет... он еще сам не разобрался в своих ощущениях, но тянется... так дальше и будет. Они сблизятся. Тебе обидна сама мысль, что младший брат полюбит кого-то еще. Предаст мою память, но... мертвых нельзя любить. Их просто нужно помнить... – мужчина улыбнулся напоследок, невесомо проводя рукой по щеке тихо всхлипнувшего Стивена.

А потом мягко коснулся губами волос на затылке омеги.

И Сэм не смог понять, отчего так странно переглянулись братья, в глазах обоих из которых блестели слезы.

Просто Карл тоже чувствовал.

Чувствовал, что все это не просто так.

-Пойдем домой... пусть Сэм идет с нами... – после недолгого молчания повторил парень, глядя на брата и гладя его ладонь пальцами.

У второго альфы у самого защемило в груди от осознания того, сколько бессильной нежности пряталось в этих прикосновениях.

Сколько поддержки...

И одновременно просьбы, даже мольбы о помощи ответной.

Сколько... всего...

Дома все повторилось по практически привычному сценарию, разве что теперь в квартире появился третий.

Лишний.

Чужой.

Альфа не собирался воспринимать этого спортсмена как пару своего любимого младшенького.

И не воспринимал.

А потому немало удивился, когда тот предложил чем-нибудь помочь.

Сам Стивен в это время разминал брату ноги, чтобы в них хоть немного, но циркулировала кровь.

Второму альфе он этого сделать не позволил.

Велел просто идти на кухню и заваривать всем троим чай.

Мужчина еще успел поймать задумчивый взгляд, устремленный Карлом в спину Сэмюэла.

Успел поймать и просто понял, насколько ошибался в своих рассуждениях касательно взаимоотношений альф и омег.

Потому что во взгляде этом отражалось многое.

Начиная от привязанности и заканчивая каким-то неосознанным желанием.

Это пугало.

Это страшило.

Но альфа ничего сделать не мог.

Не в его власти было развести этих двоих вновь по разным параллелям.

Не в его...

А еще мужчину немного насторожил едва заметный сладковатый запах, исходящий от брата.

- У тебя скоро течка начаться должна?.. – спросил он, поднимая младшенького на руки, чтобы перенести в кровать, - запах изменился...

Но он облегченно вздохнул, поймав несколько недоумевающий взгляд Карла:

- Тебе что-то кажется... она будет не раньше, чем через месяц. Наверное, брат мой, ты просто устал...

6.

Они о многом говорили за чашками чая, устроившись на кровати Карла, которого тоже усадили как можно удобнее.

Обсуждали разные мелочи, и Стивен с терпкой горечью на сердце наблюдал, как Сэм этот обхаживает его брата.

Он позволил им обменяться телефонами, но предупредил, что будет тщательно следить за тем, чтобы его любимого братика назойливый спортсмен не осаждал звонками посреди ночи.

Это было бы уж совсем слишком.

Мужчине уже окончательно перестал нравиться этот альфа.

Даже несмотря на то, что раньше считал его совершенно суперской звездой спорта.

Теперешняя, пусть и недавно возникшая стойкая неприязнь слишком глубоко пустила корни, чтобы позволить Стивену быть по отношению к Сэму добрым и милым.

От них он ушел вообще за полночь, сетуя на то, что завтра должны быть соревнования, а сам мужчина к ним совершенно не готов.

Зато он явно был рад возможности побыть со своим «возлюбленным» подольше.

Сэмюэль так то и сказал, перед самым уходом наклонившись к омеге и касаясь его щеки губами.

Большего альфа себе позволить не смог, просто не успел.

Стив его попросту оттащил от младшенького за рукав, в коридоре припирая к стенке и скалясь:

- Какого черта ты клеишь моего брата? Хочешь с ним развлечься и бросить?.. не будет этого. Не будет!

Сэм уже даже не стал переубеждать Стивена, молча покинув такой негостеприимный дом.

Таких посещений насчитывалось уже чуть ли не с десяток.

Особенно счастливым выглядел, понятно дело, Сэм, которому подобное было лишь в радость.

Радость в часах рядом с тем омежкой, которого он считал своей парой...

А для Стива эти часы, дни, минуты были мукой.

Он чувствовал, как брат отдаляется от него все больше и больше.

Понимал, что больше их маленького мира на двоих не будет.

Что Карл вряд ли еще будет просить поспать с ним, потому что одному плохо.

Теперь его мысли занимал этот альфа.

Парень не говорил этого вслух, но его старшенький все чувствовал.

И подобное его совершенно не радовало.

А потом как снег на голову в мае свалилось неожиданное известие.

Их курс отправляли на практику в соседний город.

На целый месяц, а то и больше.

Плюсом являлось то, что это все будет оплачиваться, а вот минусом...

Минусов было куда больше.

Стив не мог позволить себе оставить брата одного.

О Сэме как о возможной замене его самого молодой мужчина даже не подумал.

Мысль о том, что кто-то кроме него будет видеть его брата без одежды, касаться его, пусть и просто обмывая... была невыносимой.

Наверное, являясь лишь банальной ревностью, она выжигала душу.

В этот день, проведенный, к счастью, ими наедине друг с другом, Стивен был удивительно нежен и внимателен по отношению к младшенькому.

Тот все же слишком дорогим сокровищем для него был.

И уже ближе к ночи альфа к братику в кровать откровенно попросился.

Хотел обсудить с ним, как и что будет для Карла лучше: чтобы с ним остался сам Стивен, не уезжая и рискуя вылететь с учебы, или возможность нахождения рядом Сэма?

Парень выбрал второй вариант.

Правда, тут же попросил, чтобы Стив не обижался, даже обниматься, насколько это получалось, полез к нему.

Прижался.

Обнял за талию, с усилием подтягивая мертвым грузом мешающие ноги.

И уткнулся носом в ямку между ключиц.

Так было хорошо.

Уютно.

Спокойно.

Тепло.

И тихо.

Стивен гладил паренька по волосам, буквально обмирая от той невыносимой нежности, которую испытывал к собственному брату.

Целовал мягкие волосы, не замечая, как медленно-медленно Карл подтягивается выше к нему, неуклюже гладя старшего по щеке и заглядывая ему в глаза.

Время, казалось, вновь замедлило свой ход.

Поцелуй – детский, мягкий, нелепый и странный – вышел совсем неожиданно.

Просто эти двое потянулись друг к другу, столкнулись лбами и смущенно заулыбались, не смея разрывать кажущийся таким важным зрительный контакт.

Просто снова сблизились, на этот раз соприкоснувшись губами.

И ни один не решился отстраниться, продолжая лишь слегка сжимать и разжимать губы.

Это все было таким странным... но между тем и родным тоже.

А утром Стивен уехал, оставляя между ними какую-то недосказанность.

Он даже Сэму позвонил, попросив того подменить его на неопределенное время.

Хоть и рисковал при этом... очень и очень сильно.

Зато альфа был в полнейшем восторге.

Он специально отпросился на своей «работе», чтобы все дни напролет проводить с этим милым омежкой.

Специально заявился с утра пораньше, решив, что это будет наилучшим выходом.

Потому и столкнулся с угрюмым-угрюмым Стивеном, не только выдавшим ему подробнейшие указания, но и сообщившим, тихо, но угрожающе:

- Если ты хоть как-нибудь моему брату навредишь... достану из-под земли и надругаюсь так, что сдохнешь потом сразу же.

Сэм кивнул.

Ничего не оставалось, кроме как кивнуть и пройти в квартиру, разуваясь и кидая в угол сумку с одеждой.

Подождать, пока Стивен уйдет...

А потом мужчина стоял и улыбался как идиот, понимая, что вот оно: исполнение самой заветной мечты.

А еще альфа четко решил, что за время отсутствия старшего надзирателя он все сделает для того, чтобы Карл вновь начал жить полноценно.

Потому что, как он считал, все попытки найти нужный путь Стива имели вид регресса.

Не прогресса.

Торможения, не движения вперед.

И деятельного спортсмена это ой как не устраивало.

Но он остался ждать, пока омега проснется.

Сидел там же в комнате, в кресле у кровати.

Хотел явить собой маленький сюрприз...

Но все же сомневался, что станет таковым.

И, несмотря на это, продолжал надеяться.

Надежда, как известно, умирает последней...

7.

Проснулся Карл, наверное, от какого-то неприятного ощущения слежки.

Пристального взгляда на его лицо.

Стив никогда такой надоедливостью не отличался, и потому парень все же решил приоткрыть глаза – совсем чуть-чуть, чтобы рассмотреть внимательно гипнотизирующего его человека.

- Сэм?.. – сказать, что омега был удивлен, значит, не сказать ничего, - а ты что тут делаешь:? Где мой брат? Или... он все-таки уехал?

- Уехал, - спокойно подтвердил тот, пытаясь сдержать щенячью радость и желание затискать это замечательное существо, - выдал мне подробнейший список инструкций по поводу того, как и что с тобой нужно делать.

- В этом весь Стив... – улыбнулся с теплотой и нежностью омежка, подтягиваясь на кровати в попытке сесть, - он... всегда все выполняет тщательно и по инструкции, это хорошо, потому что таким образом и за мной следит, а это нужно... вдруг я вновь впаду в депрессию и замкнусь в себе? – нарочито весело добавил он, опуская голову, чтобы не было видно блеснувших в уголках глаз слез.

- Малыш... – как же долго Сэм ждал возможности его обнять, - малыш, ну, не нужно расстраиваться так... не замкнулся ведь на Ричарде мир, верно?..

Карл тяжело вздохнул, пожимая плечами с таким детским, наивным выражением лица, что альфа не выдержал и обнял этого паренька – не очень крепко и осторожно, прижимая его к своей широкой груди.

- Он... я ведь все так же его люблю... но... не знаю. Это так сложно, определиться, что в этой жизни действительно нужно. Точнее, от нее. Тем более... в таком состоянии.

- Ты сам запутался, - Сэм осторожно отстранился, поднимая парня на руки и прижимая к себе, - кстати... если тебе чего-то хочется, не стесняйся об этом говорить. Все, что в моих силах, сделаю.

- Вот еще, - фыркнул Карл.

Миг просветления прошел, и к парню вернулись его обычная колючесть и отстраненность.

- Я буду себя вести так, как считаю нужным. И не более того. Если с братиком я мог позволить себе расслабиться, то ты для меня – случайный персонаж.

Каждое слово было искренним.

Колким.

Каждое слово ранило сильно.

Больно.

Больнее, чем Сэм мог себе представить.

Но он должен был держать лицо, а потому только тихо поинтересовался, не замечая, как сильно дрожит его собственный голос:

- Тогда сейчас я тебя отнесу в туалет, а потом будем принимать лекарства?..

- Решай сам, тебя же за главного оставили, - вновь фыркнул омега, демонстративно складывая руки на груди, - а раз так, то ты и руководи.

Парню доставало какое-то садистское удовольствие изводить этого мужчину, который, на самом деле, сам от него зависел.

И не боялся этого признавать.

Посещение туалета действительно вышло очень унизительным.

Унизительно было чувствовать, как чужие руки касаются, пусть и нечаянно, тех мест, которые, в общем-то, не для них предназначены.

Карл едва-едва удерживал себя от того, чтобы разреветься.

Потому что очень хотелось.

Сам омега стал очень плаксивым, но надеялся, что это ни с чем не связано.

А уж приближающаяся течка и вовсе пугала...

Впрочем, начаться она должна была уже тогда, когда вернется брат.

А он уж сможет помочь.

Он должен.

В конце концов, он единственный родной ему самому человек в мире.

Родители не в счет.

Карл никогда не считал их настоящими мамой и папой, предпочитая думать, что является приемным сыном.

Это было больнее...

И одновременно внушало какую-то слабую, но все же надежду.

- Карл... ты ведь не будешь все время отталкивать меня?.. – просящее улыбнулся Сэмюэл, усаживая парня в инвалидное кресло и опускаясь перед ним на пол на колени.

Он сможет.

Он выдержит.

Он добьется своего.

Когда-нибудь, пусть нескоро, но добьется.

- Зачем ты мне?.. – рассеянно, явно думая о каких-то левых вещах, поинтересовался тот, - ты ведь сам понимаешь, у меня есть Ричард...

- У тебя его нет. Он ведь мертв. Он ведь не сможет тебя обнять. Поцеловать. Прижать к себе. Утешить. Не сможет... а я смогу... прошу, дай мне шанс... – в ожидании ответа Сэм опустил голову на узкие и такие худые ноги паренька, обнимая его за пояс и замирая.

Хотелось реветь.

Долго.

Мучительно.

С надрывом и всхлипами.

Но так нельзя.

Он должен быть сильным.

Он должен защищать Карла, а не наоборот.

Такому нельзя совершиться...

- Ты жесток... – дрожь в прозвучавших словах была слишком слышна.

Слишком явна.

Слишком мучительна даже для самого альфы.

- Что ты... имеешь в виду? – переспросил тот, поднимая голову и рассматривая бледное и худое лицо того, кого любил.

- Т-ты... жесток... – уже со всхлипом повторил Карл, у которого и губы дрожали, и в глазах стояли слезы, - жесток... жесток...

- Тише, малыш... – вот за такое Сэм бы себя однозначно не простил.

Не за то, что довел этого ангела до слез.

- Прости меня... я не хотел... – он сел прямо на пол, перетаскивая на колени к себе омежку и устраивая его удобнее.

Они долго так сидели.

Карл тихо всхлипывал, уткнувшись лицом в шею альфы, а тот гладил его по волосам и старался таким образом успокоить.

Мужчина все же надеялся, что его желание найдет свой путь.

Он просто мучительно хотел, чтобы этот омега шел с ним по жизни рядом.

Вместе.

И не важно, будет ли он в дальнейшем передвигаться собственными ногами или останется вечным пленником инвалидной коляски.

Сэм никогда и ни к кому раньше не испытывал такой нежности.

Трепета.

Желания обласкать и сделать счастливым.

Все предыдущие его увлечения заканчивались быстро – такому красавцу, каким являлся альфа, все омеги сдавались на раз-два.

И тот, проведя с подобными пару ночей, быстро оставлял их.

Подобные пустышки его не интересовали.

Они только и умели, что раздвигать ноги перед большим членом спортсмена.

Карл был другим.

Совсем другим.

Его не интересовали ни материальное положение альфы, ни количество у него роскошных машин и чего-то еще.

Он просто воспринимал мужчину таким, какой тот был на самом деле.

Настоящего Сэма.

Настоящего, а не Сэмюэла Джексона с приклеенной улыбкой, которая не несла в себе ничего, кроме фальши.

И это было ценно.

К Карлу тянуло.

Тянуло со страшной силой.

Его хотелось любить.

Целовать.

Просыпаться и засыпать в одной кровати.

Да что угодно делать, лишь бы быть рядом.

Для Сэма это было новое чувство...

Странное.

Но от этого не менее искреннее и волнующее.

Карл, впрочем, словно испытывал его на прочность – всячески третировал, обижался, порой не позволяя себя даже обнять, не то, что в щеку поцеловать.

Язвил, огрызался...

А Сэмюэл все равно наблюдал за ним с понимающей улыбкой, полной нежности, тепла и какого-то слепого обожания.

Как за маленьким и капризным, но от этого не менее любимым ребенком.

А еще он начал чувствовать, что крепость по имени Карл начинает потихоньку сдаваться.

Во всяком случае, к концу недели парень уже не протестовал против того, чтобы альфа к нему пристраивался на кровать и подолгу натирал позвоночник и ноги разными мазями, кремами с резким запахом, ароматными маслами...

Хотя, на самом деле, со своей инвалидностью омежка уже смирился.

Слишком много времени прошло для того, чтобы он вновь начал верить в возможность того, что сможет ходить.

Для этого нужна была операция, и никто не знал, удачно ли она окончится.

Потому что исхода было два, и они резко противостояли друг другу.

Возможность исцеления.

И полный паралич.

Карл не мог представить, что будет пластом валяться, не в силах даже рукой шевельнуть.

Тогда собственное тело стало бы тюрьмой.

Никому не нужной, а оттого еще более страшной.

Он не хотел, отчаянно не хотел соглашаться на операцию.

Просто испытывал обычный человеческий страх перед неизвестностью.

Только в данном случае это был страх перед риском.

Да и ко всему прочему стоимость операции была очень высока – родители ее оплачивать отказались, а Стивен и так работал попеременно с учебой, успевая при этом и за младшеньким своим присматривать.

Точнее, он раньше успевал это делать.

Теперь уехал...

Хотя они подолгу разговаривали по телефону, Карл все равно скучал по брату.

Без того было как-то пусто.

Но сдаваться никто не собирался.

Омежка просто сам лелеял надежду, что сможет хоть как-то, но чувствительность обрести.

Потому и соглашался покорно на все эти процедуры, на осмотры совсем чужих и незнакомых людей.

Но...

Все же ему это никакого удовольствия не доставляло.

Он по природе своей становился замкнутым.

Нелюдимым.

Хоть какой-то интерес для него представляли разговоры с братом и, как бы странно это ни было, прикосновения и рассказы Сэма.

Карл всем сердцем старался поверить, что тот не врет.

Что он искренен.

В чувствах, в мыслях, в поступках...

Но...

Это не всегда удавалось.

Тем более не давала покоя еще одна мысль: для чего красивому, крепкому и богатому альфе, у которого миллионы поклонников и поклонниц такой... урод.

Для чего?

Страшненький, измотанный, да еще и калека.

Для насмешек?

Для того, чтобы почувствовать себя еще, еще и еще могущественнее?

Карл искал и не находил ответа.

А потом он понял, что скоро начнется течка.

По едва уловимым изменениям в себе понял.

Понял и испугался.

Потому что рядом Ричарда не было.

И не будет.

А больше никого омега к себе подпускать не собирался.

И тогда началась откровенная паника.

8.

- Стив... Стив, я не знаю, что мне делать, - в утренней полутьме отчаянно шептал в трубку Карл, - Стив. У меня... течка началась раньше времени, а я такой беспомощный, Стив, придумай что-нибудь... я прошу тебя, братик... – парень готов был расплакаться, и сейчас, сжимая одной рукой телефон, второй судорожно натягивал на себя одеяло, прижимая его к кровати и подсовывая под ноги.

- Карл... маленький мой, не бойся, я приеду, я помогу, все сделаю, чтобы ты нормально себя чувствовал... – альфа реально готов был с места сорваться, даже не понимая, какие последствия может возыметь такое решение.

- Ты что... тебе ехать нельзя. Просто... так, мне надо успокоиться, а то залью себя всего сейчас слезами... Стив, это точно течка. Меня бросает то в холод, то в жар, температура поднялась, да и там... все чешется и свербит. А ноги я по-прежнему не чувствую... но мне все равно хочется ощутить в себе... его... братик мой, я чувствую себя такой шлюхой.

- Ребенок, держись и постарайся не плакать больше, пожалуйста, - Стивен вообще застыл там посреди комнаты, в которой жил, стараясь не взвыть от отчаяния.

Но голос его был максимально спокойным.

Иным с Карлом разговаривать было нельзя.

Тому и так было страшно.

Жутковато.

Очень...

- Я не плачу, - всхлипнул тот, - прости... братик, я тебя люблю. Буду ждать, когда ты приедешь...

И на этих словах Карл отключился.

Сам.

Ему нужно было придумать, как поступить, чтобы не наброситься на Сэма самому.

А ведь времени было уже семь часов.

Скоро он встанет.

Скоро придет, и тогда...

Омега не мог представить, что будет дальше.

Ему было стыдно, потому что сам себе готов был пальцы в задницу засунуть, лишь бы унять это возбуждение.

Возбуждение, которое так не вовремя появилось и пришло вместе с течкой...

Парень аж застонал негромко, когда смог перевернуться на живот и сунуть руку под одеяло, водя пальцами вокруг ануса поверх трусов.

Они уже пропитались смазкой насквозь, а резкий запах чувствовался с каждой минутой все сильнее и сильнее.

- Ч-черт... – Карл прикусил пальцы, чтобы не застонать, когда все же прикоснулся кончиком ногтя к припухшим мышцам, которые сами периодически сжимались и разжимались, готовые впустить внутрь что-нибудь куда более существенное.

- Черт!.. – уже в голос простонал он, слыша скрип ступеней на лестнице с первого на второй этаж.

- Карл, у тебя все в порядке? – раздался уже совсем близко голос альфы, - я могу...

- Не заходи!.. пожалуйста, пожалуйста... не... заходи, - омега с ужасом вслушивался в свой собственный голос, который звучал чересчур соблазняющее, - не слушай меня, не подходи к двери. Не... надо...

- Да что с тобой такое случилось? Я принес тебе завтрак, лекарства, я так долго все готовил сегодня, хотел сделать приятное... – Сэм реально расстроился, не понимая, чем заслужил столь плохое к себе отношение.

- Не в тебе дело... дело во мне... – сдавленно ответил из-за двери Карл, уже подушку кусая, чтобы не издавать подозрительных звуков.

- Так говорят герои дешевых романов, когда хотят расстаться... малыш, ты меня пугаешь таким своим состоянием. Я захожу, - Сэм действительно был преисполнен решительности, а потому повернул дверную ручку, ловко удерживая одной рукой поднос.

И тут же чуть его не уронил, поймал, наверное, больше по привычке.

Ибо...

Запах был одуряющим.

Карл выглядел слишком соблазнительным.

И, отставив поднос в сторону, мужчина шагнул в комнату, ведомый природными инстинктами, которые обжигающей волной поднимались из самых потемков души.

- Сэм, прошу, не надо... – Карл плакать готов был.

От того, что тело его жаждало близости.

От того, что рассудок отказывал, а задница сама расслаблялась, да еще и смазку выделяла в усиленном количестве.

- Не переживай, малыш, я не сделаю тебе больно... – альфа склонился над парнем, выпутывая его из одеяла и коротко целуя в губы.

Омежка коротко всхлипнул, устраивая руки на шее у этого сильного человека и полностью отдаваясь в его власть.

Сейчас он не мог себя контролировать.

Никак.

Совсем.

Это было ужасно обидно, и парень решил просто отключиться от окружающей реальности.

Отключить стыд, вину перед Диком и, пожалуй, все негативные мысли тоже.

А поцелуй становился все более и более страстным.

Альфа жадно накрывал губы Карла своими, водил по ним языком и просто посасывал.

Отстранялся для того, чтобы расстегнуть на хрупком и худом теле еще одну пуговицу рубашки, а затем касался губами обнажившихся участков кожи.

Проводил языком по бледным шрамам, заставляя парня вздрагивать и пытаться прикрыться.

А глаза у обоих были голодные.

Изголодавшиеся.

Жадные.

Возбуждение было налицо, и ни один, ни второй этого не смущались.

Сейчас – не смущались.

Сэм сам себя не узнавал в эти моменты.

Обычно он сразу трахал омегу, не заботясь об его удовольствии, но с Карлом действительно все было совсем иначе.

- Прошу... – этот полувздох-полустон тронул в сердце мужчины какие-то новые струны.

И губы омежки он уже не терзал яростным поцелуем, а вновь ласкал, обводя языком и с улыбкой глядя в потемневшие от желания глаза.

Он был нежным-нежным.

Трепетным.

Просто до боли ласковым и понятливым, словно у Карла это был первый раз.

А потом, перемежая поцелуи легкими покусываниями, спустился еще ниже, обводя языком вокруг твердого члена, который точно мог бы ему в рот полностью поместиться.

Но сейчас Сэм не стал экспериментировать.

Просто коснулся губами блестящей от смазки головки и, разведя ноги Карла в сторону, устремился языком к влажной дырочке.

Просто с удовольствием слизнул несколько капель тягучей белесой жидкости, смакуя ее на вкус и немного развратно улыбаясь.

- С-сэм, что ты?.. – омега аж выгнулся от всех этих действий.

Внутренне выгнулся.

На самом же деле пошевелиться ему мешали мертвым пластом лежащие ноги.

- Тише, малыш... расслабься и получай удовольствие, - мужчина поднял голову и шевельнул губами, подхватывая свисающую с языка ниточку смазки.

Все это выглядело так... развратно, что Карл послушался.

Не смог не послушаться.

Но все равно внутренне же напрягся, чувствуя, как проникают в его тело сначала два, а затем и три пальца.

Сэмюэл подготавливал его осторожно и нежно, так же, как до того целовал.

Он словно боялся.

Словно оттягивал тот момент, когда нужно было, наконец, им соединиться.

Боялся?..

Сам не знал, чего.

Карл первым проявил инициативу, притягивая мужчину ближе и шепча ему в самые губы.

Хрипло.

Приказывающее.

И умоляюще одновременно.

- Трахни ты меня уже... не могу терпеть...

Альфа послушался.

Не мог не послушаться.

Не мог пойти против своих инстинктов.

Но толкнулся в тело омеги он относительно медленно, лишь с каждым новым движением все ускоряясь и ожесточаясь.

Так казалось.

Он чувствовал какое-то странное удовлетворение от того, что тело под ним практически неподвижно.

Что парень целиком и полностью зависит от него самого.

От тех решений, которые мужчина в отношении его примет.

Но одновременно он не забывал и о том, какую роль вообще Карл играл в его жизни.

Нельзя было забывать.

Это было бы чересчур жестоким по отношению к ним обоим.

Мерные толчки сменялись более сильными и наоборот.

Рваное дыхание обоих раздавалось в тишине комнаты как-то по-особенному громко, а поцелуи, которыми Сэм награждал омежку, становились совсем несдержанными.

Как и стоны – они разносились, наверное, по всей квартире, заставляя и соседей возбуждаться.

Капли пота стекали по обнаженным телам, и Карл всем сердцем жалел, что не может прижаться теснее к альфе.

Не может подаваться ему навстречу.

Не может обвивать ногами за талию.

Не может, в конце концов, оседлать его бедра, задавая нужный темп.

Такой, который подойдет им обоим.

Который в разы быстрее доведет до оргазма.

- Карл... мой Карл... только мой... – хрипло шептал Сэм, снимая губами с точеной шеи парня капли пота, - никому... никогда тебя не отдам... только мой... навсегда мой...

Омега не отвечал взаимностью ничего не значащих слов.

Ему просто действительно не до того было.

Он полностью отдавался получаемым от секса ощущениям.

Нет, не секса...

От любви, которую испытывали оба молодых мужчины в этот серый и неприветливый день.

Завтрак стыл на тумбочке, и на кровати продолжали сплетаться два тела.

Сэм непонятным образом ухитрился перевернуть Карла так, что теперь уже тот лежал сверху.

Это казалось и еще более унизительным.

Ведь он не мог никак действовать.

Оргазм подступил как-то совсем неожиданно: ни один, ни другой, увлекшись чересчур действием, не заметил перемен в себе.

Слишком заняты были друг другом.

Всем этим...

Робостью, скользившей во взглядах, в шепоте, в прикосновениях.

Страстью...

Нежностью...

Гаммой и массой прочих чувств, которые столь глубоко наполняли души и альфы, и омеги.

Карл попытался было дернуться, резко возвращаясь в реальность, когда почувствовал, как разрастается внутри него узел на члене партнера, но не смог.

Не смог ничего сделать и Сэм, на которого осознание его собственных действий свалилось с не меньшей силой.

Он даже, причиняя себе боль, попытался вытащить из плотно сжавшейся матки свой член – но тут уже застонал парнишка.

И альфа прекратил.

Не мог он причинять боль этому светлому существу.

Все то время, пока они оба находились в сцепке, Сэм говорил без перерывов.

Он охрип, голос был совсем слабым, но молоть успокаивающую чушь мужчина не перестал.

- Я не брошу тебя, если ты забеременеешь... прости меня... прости, Карл, я просто не удержался... – это было единичными словами из всего, сказанного мужчиной.

Он только в середине своей речи запнулся, посмотрев на омежку и заметив, что тот не отвечает не потому, что обиделся, а просто потому, что...

Заснул.

Вот так просто заснул.

И не смущали его при этом ни член в заднице, ни пропитавшиеся смазкой простыни и одеяло.

- Маленький мой, нежный... люблю тебя...

9.

Следующее пробуждение для обоих было очень неловким.

Сэм открыл глаза раньше своего омеги, как он уже мысленно называл парня, как-то ухитрился обмыть его самого, поменять белье...

И только потом уложил Карла на чистое, с трудом удерживаясь от того, чтобы вставить ему вновь по самые яйца.

Слишком уж ярко все это запомнилось.

Но мужчина заново разогрел еду, сварил для омежки кофе и уселся ждать его пробуждения, пропуская через пальцы мягкие волосы и целуя парня в щеки и припухшие от недавнего разврата губы.

Он боялся.

Отчаянно боялся, что не сможет вести себя нормально, если, проснувшись, Карл его первым делом оттолкнет.

Но действия парня для мужчины стали полной неожиданностью.

Тот, приоткрыв глаза, бросил на его лицо быстрый взгляд, тут же быстро отвел глаза.

Вздохнул.

А потом тихо позвал:

- Сэм, нам надо поговорить насчет всего, что произошло сегодня... пока я могу нормально соображать, но вскоре может снова начаться очередная волна течки. Тогда никакие слова... ну. Они будут просто лишними. Ни один, ни другой остановиться точно не захочет...

- Все, что ты захочешь, - подхватился альфа, устраиваясь на коленях рядом с кроватью и перетаскивая поближе поднос, - но покушай сначала, я все же старался...

Карл сдался.

Уже не в первый раз, но сдался.

Парень даже и думать сейчас забыл про чувство вины и стыда вкупе со всеми соответствующими эмоциями.

Он просто молча поел, привычно откидываясь спиной на грудь Сэма, который, как и всегда, устроился рядом с ним.

- О чем ты хотел поговорить?.. именно о том, что произошло или... о том, что это не должно было происходить?.. – мужчина ласково гладил парня по волосам, изредка касаясь их губами.

- Да, именно... вообще, я считаю, что сам во всем виноват... не ожидал, что так рано течка начнется, а потому и не попросил тебя заранее купить подавляющие... но, наверное, судьбе было просто угодно так поступить... я, правда, все еще не могу понять, для чего все так случилось, но... ладно уж. Я просто чувствую себя по отношению к Ричарду предателем. Так просто отдался другому...

- Ты не виноват, - покачав головой, альфа снова легонько прикоснулся пальцем к губам омежки, заставляя того замолчать.

- Но я же ведь не удержался...

- Ну и что? Надо принять просто все так, как есть. Если ты хочешь, я к тебе больше не притронусь, если... так будет лучше.

Наверное, только один Сэм знал, насколько тяжело ему дались эти слова.

Пусть они и были сказаны вполне спокойным и доброжелательным тоном.

Но внутри все кипело.

Сжималось от почти что физической боли.

От неприятного чувства утраты.

Непонятно откуда появившегося и никак не желавшего уходить.

- Карл... ты зря себя так унижаешь и убиваешь изнутри... я тебя не виню, малыш... ты заслуживаешь счастья и любви, а этот альфа вполне сможет тебе их дать. Пойми, со мной ты больше никогда не увидишься, тело в гробу продолжает разлагаться, остались только фотографии и воспоминания. Будь счастлив, маленький мой. Мой маленький и самый любимый омега... – а парень со все растущей из глубины души истерикой слушал шепот такого любимого им Дика.

Взгляд как у сумасшедшего метался по комнате, а все сказанное Сэмом становилось каким-то мерным жужжанием на фоне.

- Рич... Ричард... – одними губами прошептал парень, наконец-то сумев разглядеть силуэт любимого прямо за спиной Сэма.

Тот, видимо, либо почувствовав, либо просто проследив за направлением взгляда омеги, обернулся.

Но ничего не увидел.

И потому ему оставалось только лишь прислушиваться к неразборчивому бормотанию Карла.

- Я хочу, чтобы ты был счастлив... я хочу, чтобы вы были вместе. А ребенка просто назовете в мою честь... это, пожалуй, моя единственная просьба... я благословляю вас. Благословляю вас обоих. Будьте вместе. Будьте неразлучны. А нам с тобой пора прощаться... – Ричард, словно живым человеком был, обошел Сэма, все еще сидящего неподвижно, и склонился к заплаканному Карлу.

Коснулся губами его лба, невесомо, мягко, нежно.

Так, что даже сам омега почувствовал это прикосновение.

А потом растворился в воздухе.

Исчез, чтобы никогда уже не возвращаться.

Исчез, выполнив свою миссию.

Слишком больно было наблюдать за слезами и горем такого близкого человечка.

Слишком.

И теперь паренек мог свободно выреветься, прижимаясь к так вовремя оказавшемуся рядом Сэму.

Он всегда рядом был.

И в голове на мгновения промелькнула предательская мысль:

«А почему бы и нет?.. »

Но тут же исчезла.

Карл не собирался так просто прыгать в объятия человека, который так предательски воспользовался его слабостью.

Течкой.

Но использованным презервативом омега себя не чувствовал.

Возможно, именно потому, что, пусть и по сомнительному согласию, но удовольствие получали оба.

И, пожалуй, не стоит упрекать альфу в том, что тот совершил.

Природа в таких случаях куда сильнее разума оказывается.

Сильнее сердца, которое, возможно, и предупреждает о последствиях.

А тут?..

Парень просто не знал, как ему дальше себя вести.

Зато он четко понял, насколько сильно хочет одного, о чем и поспешил сообщить вслух:

- Сэмюэл, Сэм, я хочу вновь начать ходить... хочу почувствовать себя полноценным человеком, а не неким придатком... к омежьей заднице. И не говори, что это не так. Не говори, пожалуйста. Сейчас я склонен ничему не верить. Просто помоги мне. Пока Стив не приехал, помоги...

10.

Теперь они оба стремились к тому, чтобы Карла поставить на ноги.

Он сам пытался напрягаться, отчаянно «шевелил» пальцами на ногах, надеясь, что хоть когда-нибудь в них дойдут нервные импульсы.

Они надеялись.

Оба надеялись.

Надеялись на лучший исход всем этим попыткам.

Сэм за свои деньги таскал омежку по врачам, которые зачастую разводили руками с одинаковыми ответами:

«Медицина тут бессильна».

И тогда, скрипя зубами, альфа парня оттуда увозил, обнимая за плечи и обещая, что все будет хорошо.

Что они найдут того, кто сможет им помочь.

Они не раз, и не два уже спали друг с другом.

Поначалу во время течки, а затем – по привычке.

Так было удобно.

Спокойно.

Карл вообще привык к тому, что засыпают они сцепленными.

Ему это стало таким... родным.

И немного напоминающим Ричарда.

Тот больше не являлся ни ему, ни Стивену.

С братом парень, кстати, регулярно созванивался.

Честно ему рассказал все об их с Сэмом отношениях, успокаивая старшего тем, что он сам не испытывает на себе принуждение.

Что ему все действительно нравится.

Что все хорошо...

Стивен, конечно, первоначально был в ярости.

Чуть ли не в первый раз в жизни брата материл, обвиняя его в том, что тот совсем о себе не заботится, позволяя каким-то совсем левым альфам трахать собственное тело.

Это звучало так, словно мужчина брата чуть ли не шлюхой считал.

И, на самом деле, такое сравнение было обидным.

Очень обидным.

Очень.

Альфа брата набрал ровно через пятнадцать минут после того, как тот в слезах бросил трубку, ища успокоения в объятиях Сэмюэла.

Долго извинялся, сам чуть не ревел при этом.

Чувствовал себя реально виноватым, но сам не понимал, в чем...

Просто иначе мыслил.

Для него-то как раз такое быстрое развитие отношений между братом и этим спортсменом нормой не было.

Но пришлось просто стиснуть зубы.

Заткнуться.

Засунуть все противоречия куда подальше.

И принять выбор брата.

И даже вслух одобрить его.

Выслушать радостное:

- Как же я тебя люблю, Стив, ты у меня такой понимающий...

И отключиться с чувством, что не так-то он теперь младшенькому и нужен.

Теперь у него есть свой альфа.

А брат остался не у дел.

В этот день Сэм снова потащил паренька на прием к одному своему знакомому врачу-массажисту.

Тот использовал довольно нетрадиционные методы лечения, но многих из считавшихся безнадежными смог поднять на ноги.

И тут альфа надеялся, что результат будет не худшим, чем у кого-то иного.

Пусть этот случай и был тяжелейшим...

- Я сделаю все возможное, но обещать ничего не могу, - молодой врач, бывший, как оказалось, бетой, смотрел на парня в инвалидном кресле, периодически косо поглядывая на стоящего за его спиной молодого мужчину.

- Постарайтесь. Я Вас озолочу, если он хоть немного ноги свои начнет чувствовать... – Сэм снова обнимал своего любимого за талию, прижимаясь губами к его щеке и поглаживая живот.

Почему-то ему самому хотелось верить в то, что парень окажется беременным.

Хотелось, чтобы у них появился маленький ребеночек.

Символ их любви...

- Не в деньгах дело, - кротко улыбнулся врач, поправляя на носу очки и застегивая белый халат, - мне действительно нравится видеть искреннюю радость и благодарность в лицах и взглядах тех, кому помогаю.

- Это благородно... – подал голос Карл, устраивая ладони поверх рук своего возлюбленного и поглаживая его немного грубоватые пальцы с мозолями на подушечках.

- Это действительно благородно, - подтвердил спортсмен, отточенным движением вытаскивая омежку из кресла – тот и пикнуть не успел.

Зато сразу ухватился за шею мужчины, придерживаясь и одновременно обнимая его.

Так было куда как спокойнее.

- Но Вы должны будете оставить нас... этот сеанс терапии – слишком секретно. Моя личная врачебная тайна. Обещаю, никак ему не наврежу. Пострадает – можете голову мне открутить.

- Заметано... – недобро немного усмехнулся Сэмюэл, усаживая Карла на кушетку и вовлекая его в долгий головокружительный поцелуй.

После этого омега остался сидеть совершенно счастливый, витая в каких-то своих заоблачных мечтах и послушно выполняя все, что говорил врач.

Все это действо длилось довольно долго, почти три часа, и за это время в каких только позах Карл не побывал.

Его сажали в позу лотоса.

По-турецки.

Нога на ногу.

Понятно дело, что всем этим занимался массажер, но и сам парень пытался помочь, придерживаясь за стенку и тем самым сохраняя равновесие.

Домой его Сэм привез совершенно уставшего и голодного, но прежде всего мужчина решил привести своего любимого в порядок.

Помочь вымыться, ногти там подстричь...

Парень спокойно дал себя искупать, уже даже задремывал, когда Сэмюэл, опустившись перед омегой на колени, начал подстригать ему ногти на ногах, мягко целуя каждый пальчик.

И тут...

- Ай-й-й, больно, что ты делаешь!.. – вскрикнул вдруг Карл, глядя на ноготь, который Сэм только что отрезал чуть больше, чем нужно, - зачем ты ноготь сильнее, чем надо, обре... – и тут он понял, что произошло.

И тут только оба поняли, что произошло.

11.

- Я... я чувствую?.. – ошарашенно пролепетал Карл, неловко наклоняясь и тыкая пальцем в свою ногу.

Ничего.

Никаких ощущений.

- Но ведь было же что-то, - поспешил успокоить его Сэм, видя, как на лице парня появляется совсем по-детски обиженное выражение, - надо... срочно надо на рентген, на УЗИ, да на что угодно, чтобы посмотрели, какие нервы вновь начинают обретать чувствительность...

- Да, ты прав, - омежка шмыгнул носом, упираясь в диван и наклоняясь уже в другую сторону, чтобы подкатить к себе инвалидное кресло.

Его ноги коснулись пола, и на какое-то мгновение Карл почувствовал, действительно почувствовал холод кафеля и сквозящий понизу откуда-то из открытого окна ветерок.

- Я чу...! – и вот снова.

Снова он непроизвольно дернулся, теряя равновесие и готовясь уже свалиться на пол.

Но попал в крепкие объятия Сэма, который всегда старался к своему любимому быть поближе, чтобы, если что...

Поймать, как сейчас это и случилось.

- Не реагируй так эмоционально, родной, - альфа улыбался, действительно счастливо улыбался, радуясь их общей маленькой победе.

Победе, которая была одержана ими вместе.

- Я снова почувствовал, - со вздохом и неуверенной улыбкой сообщил Карл, - но ненадолго, всего на пару минут. Мне страшно верить... страшно верить в то, что все может снова стать хорошо... но, если это получится, давай устроим Стиву сюрприз? Я по нему так соскучился, а ведь он попробует меня у тебя забрать...

- Не отдам, - альфа качнул головой, грозно хмурясь и корча зверскую гримасу, - ты мой и только мой. Никто больше не имеет на тебя прав.

С каждым словом он легонько чмокал Карла то в щеки, то в лоб, то в губы, на которых, наконец, и остановился, целуя их страстно, но вместе с тем и нежно.

- Люблю тебя, малыш... и не могу никак пойти против твоего желания. Если хочешь брату сделать сюрприз, он будет.

- Спасибо, родной... спасибо, - и Карл потянулся к губам своего альфы за еще одним поцелуем.

Они оба сами не знали, куда ехать.

Почти не знали.

Внушающим наибольшее доверие все так же оставался тот врач, который омежку знал еще маленьким ребенком, пусть и сам тогда был еще совсем молодым подростком.

Их можно было бы назвать довольно хорошими друзьями.

Близкими друзьями, поддерживающими, к сожалению, связь не так часто, как того бы хотелось.

Мужчина даже тогда, даже в детстве был для него кем-то вроде семейного доктора, хоть и маленького, но всегда дающего хорошие советы.

А посему, как парень надеялся, мог бы ему помочь.

Карл даже не боялся тащить к нему и Сэма тоже, зная, что не получит ни единого упрекающего взгляда.

Врач считал, что каждый сам должен строить свою жизнь.

Но он был омегой, а потому-то, наверное, подсознательно искал себе пару.

Искал и не находил ее ни в ком...

Зато он мог идеально помочь своему пациенту, потому что диплом медицинский получал не задницей, как кто-то мог бы подумать, а своей головой.

Умной, между прочим, головой.

- Маркус... Марк, мне нужна твоя помощь... ты сможешь меня сейчас принять?.. – Карл позвонил ему уже из машины, нервно барабаня пальцами по стеклу и бросая взгляд на свои ноги, - я ненадолго, но это очень важно...

- Ты залетел? – в трубке послышался приглушенный смешок, и низкий, бархатный такой голос продолжил:

- Я шучу, прости, малыш. Верю, что по этой части тебе можно доверять. Приезжай. В ближайшие несколько часов я совершенно свободен. Адрес больницы не изменился. Я жду.

Карл даже не стал сыпать словами благодарности, зная, что о ней лучше сказать напрямик.

Он сам считал, что поступки важнее всего сказанного, а потому устроился поудобнее, убирая телефон обратно в карман.

- Примет?.. – поинтересовался с едва различимой ревностью в голосе Сэм.

- Примет... Родной, он омега, как и я. Тебе не о чем беспокоиться, правда-правда. Не нужно меня к нему ревновать. У двух омег не может быть никаких отношений, кроме как дружеских.

- Да?.. тогда... прости, это машинально выходит, - не отрывая взгляда от дороги, потянулся свободной рукой к волосам парня альфа, потрепав по ним и улыбаясь.

Больших усилий ему стоило отучить своего любимого бояться машин и прочих средств для быстрого передвижения.

Карл даже ревел в первые разы, потому что перед глазами слишком отчетливо проносились картинки их последней с Ричардом поездки.

Во всех случаях последней...

Но теперь парень успокоился, доверяя всего себя и свою жизнь Сэмюэлу.

К его чести, тот не гонял, не лихачил, а водил чрезвычайно аккуратно.

Потому что дороже Карла во всем мире для него никого не было.

На месте они оказались довольно быстро, и мужчина, как вышел, привычно потянулся первым делом открывать багажник, чтобы достать инвалидное кресло.

- Подожди... отнеси меня туда на руках лучше. Будет неудобно катить эту махину по лестнице. Там, насколько я помню, не было специальных полозьев...

Сэм только отмахнулся с заботливо звучащим бурчанием:

- Ничего страшного. Если не будет, отнесу, ты не тяжелый. Оставим кресло в приемном покое, не так уж, наверное, и много надо будет идти.

Карл снова просто молча кивнул.

Спорить с альфой ему не хотелось.

Время у Маркуса пролетело совсем незаметно.

Они со вторым омегой параллельно разговаривали и проводили осмотр непосредственно тела Карла.

Хотя, понятно дело, мужчина был шокирован, когда увидел друга в таком состоянии.

Увидел с совершенно чужим альфой.

Увидел потом, точнее, почувствовал, что живот стал более твердым.

Про это, правда, загадочно улыбаясь, Марк ничего говорить не стал.

Пусть для парня такое станет сюрпризом.

И в том, что приятным, он был уверен на все сто процентов.

Карл себя чувствовал немного неуютно, но лишь из-за того, что приходилось лежать совершенно неподвижным и практически полностью раздетым.

Он смущался своих шрамов.

Смущался изуродованной спины, но немного расслаблялся, видя, насколько врачу все равно, как выглядит друг.

А тот вообще водил по его телу какой-то странной штукой, непрерывно вибрирующей, но вибрация эта становилась то слабее, то сильнее.

Карла Маркус попросил в процессе называть те участки, где он хоть что-то чувствует.

И парень послушно все выполнял, даже на ногах периодически ощущал что-то такое, пусть и слабое.

И радовался.

Безудержно радовался, надеясь, что встанет потом и сможет ходить.

Хоть как-нибудь, но действительно ходить.

- Если я буду к вам приезжать, не доставит проблем, малыш? Привезу с собой этот прибор, и будем заниматься терапией... тем более, раз к ногам постепенно возвращается чувствительность.

- Я не против, наоборот, рад, только вот... Марк. Течка, надеюсь, у тебя не скоро придет? А то не хотелось бы, чтобы ты с ней к нам попал. У меня там Сэм, ему и так тяжело приходится, потому что далеко не каждый день его к себе подпускаю...

- Полтора месяца еще, - понимающе покачал головой врач, а в глазах такая тоска стояла, что Карла аж передернуло.

От сочувствия и от общего непонимания: как же его друг может так жить?..

Совсем один...

- Тогда... до завтра?.. – с помощью Маркуса Карл перебрался в свое кресло, набирая номер любимого альфы.

- До завтра... – присев на корточки, обнял его этот одинокий мужчина, прижимаясь щекой к щеке и вздыхая, - я соскучился, мелкий. Ты ведь мне как младший братишка, а тут оказывается, что о твоей жизни за последние, считай, полгода, вообще ничего не знаю. Надо исправлять эту досадную оплошность.

- Надо, - омежка улыбнулся Сэму, который как раз заглянул в дверь, морща нос от такой увиденной картины, - мне пора уже, Марк, до встречи.

Врач им вслед улыбнулся, закрывая за этими двумя дверь и только после этого возвращаясь к своему креслу в совершенно пустом кабинете.

- Как я тебе завидую, Карл...

12.

Для них всех стали совершенно привычными такие посиделки втроем.

Даже Сэм смирился с частым присутствием Марка в их с Карлом доме.

А тот был откровенно счастливым из-за того, что его не забывают.

Теперь каждый день начинался с того, что врач приезжал к другу и его парню, проводил эту процедуру, ставшую за все время совершенно привычной, а потом подолгу сидел и просто разговаривал то с Сэмом, часто устраивавшим голову на коленях у своего любимого, то с самим омежкой.

Он учил альфу делать правильный массаж, получая от этого не меньшее удовольствие, чем сам его друг.

Результаты были на лицо: все прикосновения к ногам парень чувствовал, разве что только сам еще не мог даже пальцами пошевелить.

Но и то, как все считали, было огромным достижением.

Теперь Карлу действительно начали нравиться их каждодневные длительные прогулки.

Теперь он чувствовал ткань джинс, трущихся о кожу.

Чувствовал, как надавливают на пальцы ног новые, еще не разношенные им самим ботинки.

И его это заставляло радоваться как ребенка.

Но Стивен по-прежнему ничего не знал.

Ему готовили действительно масштабный сюрприз, надеясь, что мужчина реально обрадуется.

А еще омега лелеял надежду свести-таки брата с другом.

Как ему казалось, из этих двоих вышла бы просто идеальная пара.

Парень даже не брал во внимание то, какая у этих двоих была разница в возрасте.

Ему казалось, что эти двое друг для друга – действительно то, что нужно.

А однажды омежка решился и завел об этом разговор с Сэмом.

- Я хочу найти брату омегу, а Марку – альфу... мне кажется, если их свести – это хорошо будет... одному нужно найти человека, о котором можно будет заботиться, а второму как раз тепло и любовь нужны. Нежность... мне кажется еще, что жестоко будет оставлять их в жизни одних. Потому что у нас с тобой, считай, устоявшиеся уже отношения...

«Даже несмотря на то, что официально мы их вряд ли оформим, а так хочется... хочется почувствовать себя твоим законным супругом, тем более, что, мне кажется, я все-таки беременный... »

Парень грустно вздохнул, вновь начиная слушать, о чем там ему говорит любимый альфа.

Тот даже не заметил быстрой смены настроения на лице Карла.

Просто лежал головой у него на коленях, привычно прикрыв глаза и наслаждаясь прикосновениями мягких пальцев к волосам.

- Я думаю, что это неплохая идея. Ты прав в своих словах о том, что они одиноки. Я думаю, Стив бесится и злится на меня больше потому, что эти наши чувства сильнее, чем ваши, братские... или я не прав? Родной, поправь меня, если ошибаюсь. Потому что он-то тебя реально любит очень-преочень.

- Я знаю... – не смог не улыбнуться Карл, наклоняясь и целуя своего парня в лоб.

Он решил, что дождется того момента, когда сам окажется достаточно готов к признанию...

Скажет, что ждет ребенка.

Их с Сэмом ребенка.

А потом будет внимательно следить за реакцией на свои слова.

И, если увидит хоть каплю сомнения или чего-то еще негативного на лице любимого, уйдет.

Он точно не сможет жить с человеком, который заранее не будет любить их малыша.

Парень будет надеяться, что в случае такого сможет обратиться к брату...

Но одновременно лелеял в сердце надежду на то, что ничего плохого не случится.

Что Сэм обрадуется.

Что он тоже будет ждать.

Сына или дочку – не важно.

Главное, что это будет их ребенок.

Плоть от плоти.

Кровь от крови.

- Люблю тебя... – омега просто не удержался, прижимая мужчину к себе и вновь целуя.

Целуя щеки, губы, гладкий лоб, даже к кончику носа пару раз прикоснулся своими губами.

- Очень люблю... – Сэм не смог так просто лежать, потому и поднялся, насколько было возможно, нависая над парнишкой и прижимая его к себе.

Стояк у альфы чувствовался уже сейчас, и даже слишком сильный.

Такой, что просто рукой или минетом его было бы не убрать.

- Скоро Марк должен приехать... – пробормотал Карл, впрочем, отстраняться и не собираясь.

Он сам, сам потянул со своего любимого одежду, изгибаясь так, чтобы и Сэму было удобно зеркально повторять его собственные действия.

Правда, парень потом передумал полностью обнажать альфу, решив, что при случае им обоим быстро одеваться придется.

Так что освободить член мужчины от ткани белья тоже оказалось делом пары секунд.

Мышцы уже немного работали, поэтому, усевшись сверху, омежка сам подался навстречу толчку Сэмюэла.

Сам расслабился, принимая в себя всю его немаленькую плоть полностью.

Задохнулся всхлипом.

Мелко задрожал, обнимая руками альфу за шею и выдыхая ему в губы:

- Быстрее...

И тот послушался.

Не мог не послушаться.

Потому и двинул бедрами назад и снова вперед, вгоняя в тело Карда член полностью.

Эти короткие минуты единения для них обоих были дороги.

Важны.

Прекрасны.

Эти двое становились одним целым.

Становились неразделимы.

Плавно подаваясь друг другу навстречу и обмениваясь нежными поцелуями или трахаясь до полного изнеможения – неважно.

Главное, что они были вместе.

Что любили друг друга.

Всем сердцем.

Всей душой.

Им было хорошо вместе.

Очень хорошо.

Но сейчас этот безудержный, яркий и жаркий секс закончился быстрее, чем хотелось бы.

Просто Марк позвонил с сообщением:

- Я выезжаю. Скоро буду у вас.

Карлу просто огромнейших трудов стоило ответить нормально, не сорваться на стоны, всхлипы или мольбы о том, чтобы Сэм не останавливался.

Поэтому он поспешно что-то пробормотал и откинул телефон в сторону.

А потом вновь и вновь насаживался на член своего любимого.

Снова и снова его обнимал и целовал.

Снова и снова шептал о том, как любит...

Кончил на этот раз Сэм первым, мощной струей спермы заполняя омегу изнутри и ловя свое имя, срывающееся с зацелованных губ.

Парень не сдержался практически сразу же, но его сперму альфа сам слизывал языком с живота, собираясь отнести Карла в душ.

- Мы не успеем уже... – слабо улыбнулся тот, потянувшись за своей одеждой, - я смогу потерпеть немного, честно... хочу дольше чувствовать тебя в себе и твои следы на себе... так... приятно.

- Ты извращенец маленький, - фыркнув, мужчина все равно прошелся языком между поджавшихся ягодиц, с удовольствием чувствуя, как реагирует на это все его омега.

- С тобой-то, и не быть извращенцем?.. мне кажется, это просто-напросто нереально. Ты заставил меня... нет, не так. Ты научил меня любить твои извращенские штучки. Научил участвовать в них с удовольствием. Боюсь представить, что будет, когда ко мне вернутся ноги, и я смогу ходить...

- Буду тебя...

- Будешь меня в каждом углу зажимать, - не дал Сэму ничего сказать Карл, прижимая пальчик к узким губам, - бу-у-удешь, понял? Это не вопрос. Это мое желание. Видишь же, совсем теперь без секса не могу, а кто виноват? Пра-авильно, ты.

- Коварный ты мой. Люблю тебя очень... – конец фразы потонул в очередном поцелуе, таком желанном и приятном.

- Люблю-люблю... – повторил с удовольствием омежка, сжимая ягодицы, чтобы сперма из распухшей дырочки не вытекала.

А потом вдруг решился сказать о том, о чем так долго мечтал.

Решил, точнее, просто намекнуть и посмотреть, как дальше пойдет дело.

- Сэм, а какие у тебя на меня планы?..

- В каком смысле?.. – не сразу понял тот, вытирая член салфетками и закидывая их куда подальше.

- Да нет... не важно, - мигом ушло выражение счастья с лица Карла.

А он сам весь стал напоминать нахохленного воробушка, которого кошка приложила лапой несколько раз, но потом все же отпустила.

- Любимый, но я и правда не понял, что... – теперь речь альфы прервал раздавшийся дверной звонок.

- Не важно, правда... иди, открывай дверь.

А когда Сэм вышел, Карл зашелся в беззвучной истерике, сам не понимая, с чего так расстроился.

Но плакать так просто перестать не смог.

13.

Парень честно старался успокоиться.

Честно вытирал непонятно откуда льющиеся потоком слезы.

Честно сжимал губы покрепче – чтобы из-за них рыдания не прорывались.

Но не мог...

Не мог так просто уняться в одиночку.

Не мог побороть свою гордость, а потому, когда Сэм снова вернулся в комнату, выглядя ужасно встревоженным, Карл не только не потянулся к нему, но и просто обнять себя не дал.

Задрал голову и отвернулся, пряча лицо за ладонями.

Но мужчина и этого намека не понял.

Он так и остался растерянно топтаться около дивана, ожидая, когда придет Марк.

Самому ему просто не доходило, что делать нужно.

А второй омега аж руками всплеснул, увидев это зрелище.

Альфу он со всей своей силы двинул по башке, прошипев ему на ухо:

- А ну быстро обнял ребенка. Совсем сдурел, расстраивать тут еще его удумал?..

А сам свалил на кухню ставить чайник, решив, что несколько минут для выяснения отношений для этих двоих лишними не станут.

Сэм так и сделал, как ему сказано было.

Осторожно присел на самый краешек, касаясь руки своего омежки.

А потом резко, не дав ему времени на отталкивания, парня обнял, притянув его к себе.

- Я же люблю тебя. Маленький... глупенький мой... что ты сам себе уже там удумал?.. я ведь не брошу тебя, только не тебя... я просто не понял вопроса...

- Ты не ответил на очень важный для меня вопрос: какие у тебя на меня планы... понимаешь? Планы. Жизненные. Будем ли мы дальше просто так вместе жить или же все же... – Карл сделал глубокий вдох, одновременно успокаиваясь и набираясь решительности.

- Или?.. – мягко поторопил его мужчина, взяв лицо парня в ладони и заглядывая в покрасневшие, но все такие же прекрасные глаза.

- Или... мы... распишемся?.. ты не подумай. Я не хочу привязывать тебя к себе, просто... я так хочу немного официальности... обещаю, я буду очень хорошим мужем... женой... любым, кем ты захочешь, просто... я тебя слишком люблю и очень боюсь потерять. Я же тебя единственного люблю, к Ричарду остались только простые теплые чувства, а ты... ты – мое все. Мое настоящее. Мое будущее...

У Сэма после этого монолога у самого губы дрожали, и он никак не мог подобрать слов в ответ.

Он чувствовал все то же самое.

Но не умел переводить эмоции в речь.

Но попробовал.

Для любимого человека – что угодно.

- Я люблю тебя, люблю тебя очень... если бы не ты, не было бы и меня. Ты позволил мне сохранить цельность. Позволил сохранить в себе личность. Помог собраться... благодаря тебе я нашел, ради чего можно жить. Ради кого. Я просто почему растерялся после того вопроса... я хотел позвать тебя замуж на нашу дату... прости, что я такой банальный, но хотел сделать сюрприз и... вот так...

Карл снова улыбнулся немного дрожащими губами, наклоняясь к своему альфе и обнимая его за шею.

- С тобой спокойно... с тобой тепло и так нежно... спасибо тебе за то, что терпишь меня. Такого невыносимого человека терпишь...

- Тебя не нужно терпеть. В любви нет такого. Тем более, в любви искренней, исходящей из сердца. Ты мое трепетное маленькое счастье...

В такой идиллии и застал их вернувшийся с подносом, на котором стояли чашки с чаем, и блюдечки с конфетами и печеньем, Маркус.

Часть всех сказанных слов мужчина слышал, а потому одобрительно кивнул альфе, украдкой показав ему большой палец.

Он просто хотел, чтобы, если не собственная жизнь, так жизнь друга оказалась хорошо обустроенной.

Оказалась полна простого семейного счастья.

И потому врач уже украдкой не одну, и не две слезы смахнул, наблюдая за таким нежным Сэмом и таким счастливым Карлом.

Он уже не в первый раз чувствовал себя лишним.

Он вообще считал себя в этом доме чужим, но омежка как раз придерживался иного мнения.

- Марк, ты чего... грустный такой?.. опять плохие мысли об одиночестве?.. мы же с тобой, мы же твои друзья...

- Да-да... – тот очнулся, поспешно натягивая улыбку пошире и поискреннее.

И все же, как приятны были искренние объятия, которыми так часто одаривал друга парень.

В них была какая-то своя прелесть.

И теперь уже был черед Сэма сочувствовать своему... да, пожалуй, все же другу.

Другу, насколько могут быть друзьями альфа и омега.

Мужчина бы, может, никогда не начал с ним общаться, если бы не собственным парень.

Но что уж тут поделаешь...

Зато все дальнейшее произошло в куда более непринужденной обстановке.

Марк учил Карла заново вставать, заставлял его напрягаться что есть сил, чуть ли не пугал, чтобы адреналин по крови разнесся и, может, хоть таким образом помог парню.

У того больше психологический барьер мешал, и вот его было сломать очень сложно.

Страх перед тем, что вновь случится что-то нехорошее после того, как омега поднимется из кресла, оказался сильнее даже желания обнять своего любимого.

В конце концов врач просто решил действовать иначе.

Пошептавшись с Сэмом, он отошел на шаг от кресла, взяв Карла за руки и велев:

- Тянись ко мне.

Тот честно старался.

Честно напрягал все мышцы, кроме тех, которые было нужно задействовать.

Он был настолько погружен в процесс, что не заметил кивка второго омеги его парню.

Не заметил...

Но зато прекрасно почувствовал, как на попу хлестко опускается тяжелая ладонь Сэмюэла.

Ойкнул.

Дернулся, весь поджавшись.

И все же смог приподняться с сидения, мигом оказавшись в объятиях сначала Маркуса, а затем и своего, так искренне и радостно улыбающегося парня.

- Ты умничка у меня, настоящий умничка... теперь нужно, чтобы все это не спонтанно получалось, а по твоему желанию. Чтобы ты сам мог управлять своим телом, родной мой. Маленький мой.

А Карл просто немного растерянно улыбнулся, почти кайфуя от того чувства, которое ощутил, когда заработали мышцы.

Непередаваемое и такое привычное когда-то чувство.

С врачом они попрощались уже во второй половине дня, когда тот, глянув нечаянно на часы, начал спешно собираться.

Мужчина давно уже предупреждал о том, что ему нужно будет ехать в другой город на какую-то конференцию.

Названия и темы ни один из его друзей не запомнил.

Да и, в общем-то, не так это и важно было.

Зато, оставшись наедине, и Сэм, и Карл стали куда более серьезными.

Как и всегда в таких ситуациях, они ехали в парк гулять.

Там можно было даже не говорить.

Просто держаться за руки и...

Все становилось ясным без слов.

Разве что омежка пристальнее обычного рассматривал и высматривал парочки с детьми.

Он за ними не мог без слез наблюдать.

Просто не мог.

Хотелось такого же семейного счастья, и не раз и не два взгляд его падал на своего альфу.

Парень следил за его реакцией.

Следил за глазами и выражением лица.

Так важно было не увидеть отвращения или презрения.

Так важно...

Так...

- Скажи, а ты хотел бы от меня ребенка? – неожиданно поинтересовался Карл, когда они уже домой собирались ехать.

Сам вопрос был задан с конкретной целью.

Подразумевая под собой конкретный ответ.

И Сэмюэл это все же понял, отвечая наиболее искренне и полно:

- Я... очень хочу. Потому и хочу, чтобы ты встал на ноги раньше, чем придет следующая течка. Тогда ведь... тебе было бы очень сложно передвигаться в кресле с животом – мне кажется так. А что, малыш мой?.. ведь это, наверное, такое счастье: целовать тебя в живот, гладить по нему, слушать, как ребеночек там двигается, чувствовать, как толкается... это же маленькое счастье. Свое, родное, даже если оно и кричит, и плачет. У меня есть один друг, тоже альфа... так вот, у него жена родила сразу двоих детей, получилось: по одному на родителя...

- И что он говорил?.. – тихонько спросил Карл, не желавший разрушить атмосферу той нежности, которая так четко слышалась в голосе альфы.

- Он сказал, что... все бессонные ночи, вся усталость... они ничего не стоят, когда видишь, как твой ребенок с радостной улыбкой бежит к тебе, перебирая своими маленькими ножками, как он обнимает тебя за шею и лепечет: папочка, как я тебя люблю... это было бы действительно волшебно... так почему ты спрашиваешь?

Карл собрался с духом.

Вздохнул, нервно покусывая губы.

И выговорил:

- Я беременный...

14.

- Правда?..

- Правда.

- Правда?!

- Правда!

- Правда-правда?

- Сэм!..

Карл, наконец, просто не выдержал, вскакивая на ноги и пошатываясь.

А потом мигом рухнул обратно в кресло, с каким-то суеверным удивлением и ужасом вперемешку с радостью глядя на собственные ноги.

- Сэм... – позвал он уже куда более мягче, тише и спокойнее.

Голос дрожал.

- Маленький... я... я даже не знаю, как на это реагировать, то есть... то есть, я стану папой?.. ты станешь папой?.. у нас будет ребенок!.. – ликующе воскликнул мужчина, подхватывая омегу на руки и закружив его, улыбающегося такой эмоциональной реакции, вокруг инвалидного кресла.

- Это ведь здорово, так здорово, у нас будет свой малыш, только наш с тобой, это... это просто чудесно... Карл, любимый мой, каким же счастливым ты меня делаешь...

- Я боялся, что такому, несмотря на все слова, ты не обрадуешься, - сморгнув слезы, признался парень, - я думал... что тебе будет сложно, принять это... поэтому боялся рассказывать, а тут просто решился...

- Ты правильно сделал, что рассказал, - осторожно усадив парня в кресло, Сэм плюхнулся перед ним на колени, потянув вверх футболку и касаясь губами плоского еще животика, - теперь я могу быть вдвойне счастливым... мой любимый человек носит под сердцем моего, уже сейчас любимого ребенка, как же это... боже, как это здорово...

А Карл, запустив пальцы в волосы своего альфы, нежно их перебирал, думая, какой же все-таки и он тоже счастливый человек.

Счастливый тем, что у него есть такой замечательный любимый.

До дома они доехали очень быстро, и, находясь в каком-то странном подобии ажиотажа, парень все пытался подняться на ноги.

Вновь ощутить себя человеком нормального роста.

А не тем, кем он в последнее время являлся.

Калекой.

Инвалидом.

Изгоем.

Чужим для общества человеком.

Иначе просто и не сказать...

Сэм омежку под руки поддерживал, обнимал за талию, помогая ему делать первые за долгое время шаги.

Хотя бы пытаться сделать так, чтобы Карлу оказалось проще.

И тот этим бессовестно пользовался.

Только после пары шагов ноги стали совершенно каменными, а потому омега решил не мучить чересчур свой организм.

Просто боялся.

Боялся вновь потерять ноги.

Боялся стать для Сэма еще большей обузой.

Многого, слишком многого боялся...

- Спасибо, родной, - парень, немного запыхавшись, снова повис у своего любимого мужчины на шее, прижимаясь к нему и заглядывая в лучащиеся искренней любовью глаза.

- За что, чудо мое?.. – мягко поинтересовался альфа, чмокая Карла в губы и ногой стараясь незаметно подкатить к себе кресло, чтобы туда своего человечка обожаемого посадить.

- За все, что любишь меня так, что поддерживаешь... я так счастлив...

- Ты можешь подождать меня тут немного, мой хороший? Я сейчас... – Сэм даже встрепенулся, вспомнив об одном очень важном деле, а потому и прерывая омежку настолько бесцеремонно.

Тот только молча кивнул, по привычке усаживаясь в свое кресло и сцепляя руки на животе.

Хотелось скорее уже почувствовать шевеления малыша.

Почувствовать, как он будет здороваться.

Реагировать на голос.

Как будет толкаться и узнавать второго папу по прикосновениям снаружи...

Карл, вздохнув, прикрыл глаза, как-то внезапно для себя самого пропустив тот момент, когда рядом вновь нарисовался Сэм, почему-то опускающийся перед своим парнем на одно колено.

- Карли... посмотри на меня, пожалуйста... – голос у альфы был необычайно серьезным, но при этом едва заметно дрожал.

Мужчина нервничал.

Очень.

Вот-вот должно было произойти одно из пока что самых важных событий в его жизни.

Вот-вот...

- Что такое?.. – не понял омежка, распахнув глаза и недоуменно осматривая открывшуюся картину.

- Мы уже довольно долго вместе... многое пережили, поддерживая друг друга и помогая в разных делах: от самых незначительных до важнейших и глобальных... ты носишь в себе моего... нашего ребенка, и я хочу, чтобы он родился в настоящей семье...

Парень попытался что-то сказать, но Сэм остановил его, жестом прося немного помолчать.

А затем продолжил:

- Скажи, любимый... ты согласен стать моим мужем?..

Столько эмоций на лице омеги мужчина никогда не видел.

Тот попытался что-то сказать, но не смог.

Дыхание перехватило.

Карл едва-едва выдавил:

- Ты еще спрашиваешь?.. я твой, только твой, поэтому... тысячу раз «да! ».

А потом не выдержал, отталкиваясь от ненавистного инвалидного кресла и практически падая в крепкие объятия своего теперь уже жениха.

А тот, поцеловав любимого в гладкий лоб, поймал руку с худыми пальцами, водружая на безымянный простое золотое кольцо.

Карл снова ревел.

Не мог не реветь, ощущая, насколько же он счастлив в эти минуты.

Насколько он счастлив вообще.

У его ребенка будет настоящий отец.

Отец, который будет его любить.

Любить так же нежно и трепетно, как и своего почти что мужа.

- Люблю тебя... – улыбнулся Карл, чувствуя, как горячий язык скользит по мокрым щекам, снимая слезы.

Как шершавые губы проходят следом, осушая вновь наполнившиеся слезами глаза.

Слезами счастья.

Это все было так...

Волшебно, иначе просто не сказать.

- Люблю тебя безмерно...

Марк бы удавился с зависти, если бы увидел все это.

А так, слушая радостный голос друга в трубке автомата, он только старательно давил слезы и горечь, черной волной поднимающуюся в душе.

Казалось, что у него самого такого никогда не будет.

Никогда...

Не...

Будет...

Ужасное слово «никогда».

Оно убивает надежды и мысли.

Но голос звучал все так же искренне.

Просто мужчина действительно был рад за своего маленького почти что братика.

Тот заслуживал счастья, как и каждый человек на планете.

Кроме, пожалуй, его самого...

Но на словах о том, что ребенка они назовут в его честь, мужчина просто не выдержал.

Просто разревелся позорно, попросив Карла, чтобы тот не обижался и перезвонил позже.

А потом стоял, обхватив себя руками, во все той же телефонной будке и отчаянно всхлипывал, обиженный на себя и весь мир одновременно.

И в таком же точно состоянии вывалился на улицу, напоминая, наверное, замученного воробушка.

Так ему было плохо.

А еще начался дождь.

Дождь, под которым можно было спокойно плакать.

Как ребенок.

Мужчина шел, не разбирая дороги, врезаясь в людей, безразличными и безликими тенями проходивших мимо.

Только кто-то с очень твердым телом, в которое омега врезался, не дал так просто пройти дальше.

Кто-то, ухвативший Марка за руку и поинтересовавшийся:

- У вас что-то случилось?.. Могу я помочь?..

Кто-то единственный, не побоявшийся коснуться этого странного человека с диким и безразличным взглядом.

Наверное, если бы не этот случайный знакомый, врач нашел бы ближайшую крышу и...

Полетел.

Ушел бы от всего.

От всего негативного.

Боли.

Горечи.

Страданий.

Ненужности...

Всего...

А ведь он даже не посмотрел еще в лицо того, кто его остановил.

Не улыбнулся.

Фальшиво, но все же.

Не сказал:

«Спасибо»

Не...

Но все же поднял взгляд, всматриваясь в завешенное мокрыми прядями лицо.

Чем-то оно показалось знакомым.

Ужасно знакомым, и потому продуманный сценарий по тому, как отмазаться от ненужного внимания, с треском провалился.

- Простите, Вы... я Вас случайно не знаю?.. – движимый, возможно, теми же мыслями, мягко поинтересовался альфа, всматриваясь в красивое, без сомнения красивое, но сейчас искаженное неподдельными страданиями лицо.

Маркус пожал плечами, улыбаясь кончиками губ и снимая очки с переносицы.

Мужчина продолжал рассматривать этого незнакомца, а потом, на секунду осмелев, поднял руку, убирая назад волосы с лица человека перед собой.

Карие глаза смотрели вопрошающе и с легким удивлением.

А еще в них отчетливо видно было сострадание.

Неподдельное сострадание.

И врач сделал то, что не осмеливался никогда сделать даже при близких людях.

Он протянул руки вперед, смыкая их на поясе у альфы.

Прижался к нему.

И горько разрыдался, чувствуя на своей спине осторожные поглаживания крепких и сильных ладоней.

Почему-то это отлично успокаивало, и Марк сам не заметил, как перестал реветь.

А когда вновь поднял глаза, словно в первый раз рассматривая мужчину, вдруг понял, где мог раньше его видеть.

Понадеялся, что не ошибется, назвав одно-единственное имя:

- Стив?..

И каким же торжеством отразилось в сердце узнавание и понимание, которые промелькнули в устремленном на него взгляде.

15.

- Теперь понятно, откуда мне кажется знакомым это лицо... – врач снова прижался к альфе, гадая, вспомнит ли тот его собственное имя.

- Да... Марк... меня посещали сходные мысли, так было сложно вспомнить, как тебя зовут, но мне казалось, что это обязательно получится... ты ведь был другом Карла. Взрослым и серьезным таким ребенком, я помню...

- А ты – его брат... – подхватил мужчина, вновь щурясь и всматриваясь в лицо перед собой, - мы встречались когда-то очень давно, и теперь... такая встреча именно тогда, когда мне была нужна поддержка... наверное, все же существует в мире справедливость...

А ведь дождь все усиливался, и эти двое, промокшие, казалось бы, до трусов, стояли на совершенно пустынной улице.

Все сбежали куда-то подальше.

- Пойдем в тепло?.. тут недалеко общага, в которой я комнату снимаю, можно посидеть и высушиться... – прямо предложил Стив, проводя ладонью по мокрой уже от воды, а не от слез щеке.

- Пойдем... – почему-то омега не мог отказать.

Почему-то рядом с этим человеком, для него совсем еще мальчишкой – все-таки разница в возрасте была довольно большой – было просто очень спокойно.

Понятно дело, что Марк этому только радовался.

- Ты слышал последние новости от своего брата? – поинтересовался врач уже в помещении, проигнорировав взгляд вахтера, который смотрел на него как-то понимающе и сочувствующе.

Не придал этому ровным счетом никакого внимания.

- У него что-то случилось? - Стивен вскинулся, с тревогой глядя на мужчину и готовый уже схватиться за телефон, - ему плохо? Сэм его обидел? Что такое?..

- Тише, - тише, - с немного нервным смешком остановил его уже практически метания по комнате Маркус, применяя наиболее приятный для обоих способ.

Объятия.

В них было уютно и так защищено, словно в детство вернулся.

Словно можно четко знать: этот альфа в обиду не даст.

Он и защитит, и поддержит, и...

Но нельзя было о таком думать.

Случайное сочувствие еще ничего не значит.

- У них все хорошо... я потому и спросил, чтобы не разболтать в дальнейшем о тех сюрпризах, которые тебе готовятся по возвращению. Но ты будешь... удивлен, да, пожалуй это – самое подходящее слово.

- Точно ничего плохого?.. – с какой-то робкой надеждой поинтересовался Стив, хватая омегу за руку и притягивая к себе на колени.

Ему самому было очень и очень непривычно чувствовать кого-то так рядом.

Столь близко.

Непривычно было понимать, что это не какая-то шлюха по вызову.

Что это нормальный человек, который искренне жмется к его телу и улыбается.

Искренне улыбается.

- Я тебе это могу со стопроцентной уверенностью сказать, правда, - Марк развернулся на его коленях, ерзая и садясь боком – чтобы удобнее было смотреть на альфу.

Сейчас, в чуть великоватых вещах Стива, со взъерошенными волосами и немного сонным, но одновременно внимательным взглядом, он выглядел очаровательно.

И мужчина не мог понять, чем же его этот врач так манит.

Почему к нему настолько сильно тянет.

Почему хочется его успокоить, защитить и...

Пометить.

Сделать своим.

Почему?

- У тебя запах такой... – Стив еще держался.

Но он сам осознавал, что уже конкретно так плыл от одного лишь того, как сам прижался щекой к шее омеги, вдыхая запах его влажных волос.

Ему это нравилось.

Очень нравилось.

В душе поднималась какая-то странная нежность.

И противиться ей было совершенно нереально.

- Так странно... раньше подобное было лишь с братом... мелкий меня на раз-два мог успокоить... а тут...

- Совсем левый человек, да?.. – Марк посмотрел прямо в глаза Стивену, то ли решаясь на что-то, то ли внезапно показав всю обреченность, которая так травила душу.

- Нет... я хотел сказать... даже не так. Возражения не принимаются. Ты – мой. Теперь стало понятным, отчего меня так потянуло к тебе. Теперь это...

- Но постой, - несмотря на явный детский восторг в глазах, несмотря на искреннюю радость, Марк все равно попробовал отстоять свои права в решении этого вопроса:

- Почему это возражения не принимаются?.. может, я бы хотел, чтобы мы взаимно друг другу принадлежали... – омега поерзал своей упругой задницей по острым коленкам.

Не возбуждая.

Такого даже и в мыслях не было.

Просто устраиваясь удобнее.

Но Стив не выдержал.

Не мог выдержать.

Просто-напросто не в этом случае.

И потому поцеловал он омегу прямо на середине той речи, которую врач собирался продолжить.

Но было плевать.

Весь мир сейчас для него сосредоточился на этих губах, и такие ощущения были...

Чем-то новым.

Прекрасным.

Возможно, даже неизведанным.

Никогда не было такой искренности, такой самоотдачи, как при поцелуе с этим омегой.

Такое ощущение, что тот во всех смыслах был девственен.

Во всех смыслах был чист.

Во всех у него первым становился Стив.

Как бы странно это ни было, но мужчине не хотелось разложить Марка прямо сейчас.

Не хотелось грубо и беспощадно его трахать.

Совсем никак не хотелось.

И потому, разорвав, наконец, поцелуй, альфа отстранил от себя врача, пожалуй, совсем случайно замечая жуткую обиду, мелькнувшую в глубине глаз.

И тут же поспешив попросить прощения:

- Я никуда не выгоняю тебя.... и не выгоню. Просто непредвиденные обстоятельства возникли... – Стивен красноречиво кивнул на выпирающий под джинсами стояк, - поэтому сейчас отлучусь ненадолго, а ты пока... смирись с мыслью, что у тебя теперь есть парень, хорошо?..

Но Марк покачал головой, думая о чем-то своем:

- Раз уж мы теперь пара... странно, конечно, когда омега бросается в объятия альфы спустя пару часов после встречи... но с другой стороны я тебя и раньше знал... не считай меня, пожалуйста, шлюхой, хорошо?.. просто хочу... сам хочу это сделать...

И, мягко чмокнув альфу в губы, он сполз с его колен на пол, раздвигая обтянутые все еще мокрыми джинсами ноги и немного нервно облизывая губы.

Ширинка подавалась с трудом – возбужденный член этому очень мешал, и потому над ней омега трудился целых секунд пятнадцать.

За это время до Стивена медленно доходило: что же решил сделать его теперь уже парень.

За это время он мог уже двадцать раз оттолкнуть Марка от себя, действительно назвать его шлюхой и выгнать из комнаты.

Но зачем?

Зачем, если в каждом движении того присутствовали в равных, пожалуй, пропорциях искренность и неумелость.

И это как раз-таки заводило дичайше.

Но только когда Марк коснулся сквозь трусы языком до сочащейся смазкой головки.

Когда сам альфа не сдержал стона уже от одного этого прикосновения.

Он понял, что банально трахнет омегу, если тот не остановится.

- Марк, не надо, я же не сдержусь потом... я же не хочу, чтобы тебе больно было... – слова вырывались вперемешку с откровенными стонами, да и с членом его врач творил что-то поистине волшебное.

Он просто исследовал языком и губами все то богатство, что теперь открылось.

Он просто хотел, искренне хотел доставить человеку, который его, можно сказать, подобрал, обогрел и сделал своим, удовольствие.

И получалось это очень даже неплохо.

Маркус даже не пытался взять член глубже, чем это возможно по его физиологии.

Но до оргазма своего, действительно своего альфу он довел.

Причем довел так неожиданно, что спермой оказалось забрызгано все его лицо.

Омега даже не успел почувствовать себя шлюхой, не успел разреветься, когда почувствовал, как бережно сильные и даже жесткие пальцы Стива стирают с его лица все белесые следы.

Как он сам слизывает свою сперму с щек врача.

И как, наконец, накрывает его губы в откровенно благодарном и наполненном нежностью поцелуе.

Эти двое точно нашли свою половинку друг в друге.

16.

А вечером, сидя в уютных объятиях Стива, Марк позвонил другу, решив узнать, как он там себя чувствует.

Предварительно, правда, мужчина попросил альфу сидеть тихо и не лезть.

Что бы тот там в разговоре ни услышал.

Голос у Карла звучал искренне и радостно – чувствовалось, что он соскучился по другу, но прежде все же поинтересовался, один ли омега сейчас в комнате.

Со своей стороны он Сэма подальше выгнал.

Потому что то, что ему нужно было обсудить с врачом, оказалось слишком деликатным вопросом.

Не для чужих ушей предназначенным.

Но альфа все равно остался.

Он решил не вслушиваться в слова брата, а просто слушать его голос.

Его манеру речи.

Его интонации.

Как же он соскучился по своему младшенькому...

А разговор между тем был достаточно серьезным.

Карл с Марком поделился информацией обо всем, что за последнее время произошло, решив разве что умолчать о том, что творится со своими ногами.

Казалось, что они то отказывают, то вновь усиленно начинают работать.

- Марк... Маркус, если я не начну ходить, как мне рожать ребенка?.. Понятно дело, что сам он не выйдет, что нужно кесарево, так для него самого будет лучше, а мне плевать на то, какие после этого шрамы останутся, но... как сделать так, чтобы Сэм меня после этого не оставил, подскажи, как?.. Я верю, что он меня любит, верю, что эта любовь искренна, но... всякому приятнее будет с собой видеть молодого и красивого омегу, а не бывшего колясочника, тем более, еще и с растяжками...

- Карл, малыш, не психуй ты так... твой альфа тебя действительно очень любит, это в каждом его к тебе прикосновении чувствуется. Ты должен быть сильным, твой малыш ведь еще не начал шевелиться, животик не округлился, поэтому... просто старайся. Старайся встать и жди.

- Да, ты прав... с этой беременностью я стал каким-то совсем глупым, не продумываю, как можно дальше поступить... Марк, когда ты вернешься?.. я соскучился...

Мужчина на этом конце провода пожал плечами, ласково гладя своего альфу по щеке:

- Я не знаю, к сожалению... но скорее всего не раньше, чем через неделю. А сейчас, прости, но мне идти нужно.

А то Стив, очнувшись из задумчивости, начал проявлять слишком высокую активность, буквально в два счета возбуждая своего омегу.

Поэтому тот поспешил отключиться.

Даже телефон запихнул куда-нибудь подальше, податливо прижимаясь к мужчине и с готовностью заглядывая ему в глаза.

Недотрах сказывался.

Причем сказывался, пожалуй, на поведении обоих – и сексом они друг с другом готовы были заниматься чуть ли не постоянно.

Благо, течки не было.

А то забеременеть...

Маркус к такому был не готов.

Впрочем, как и Стив, который совершенно не знал, как обращаться с детьми.

Зато просто трахаться эти двое могли спокойно, и в очередной раз омега раздвинул перед своим альфой ноги.

Для него это не было унизительным.

Просто хотелось вновь и вновь почувствовать себя заполненным.

Нужным.

Цельным с полюбившимся человеком.

Сам же Стивен испытывал практически то же, только ко всему плотскому влечению примешивалась еще и изрядная доля нежности.

Все-таки этот омега... несмотря на возраст, все равно был довольно хрупким.

Ласковым.

И требующим ласки по отношению к себе.

Но и грубость он сдерживать не мог.

В моменты самой тесной близости похоть, казалось, затмевала весь рассудок.

Все остальные чувства.

Все...

Но позволить себе причинить Марку боль он не мог.

А потому толкался в его тело, сопровождая каждое, новое, резкое движение поцелуем.

Засосом.

Укусом, после которого кожа долго и тщательно вылизывалась.

Хотя и так вся шея была уже покрыта красноватыми отметинами – альфа просто не сдерживался.

Ему было очень комфортно с Марком.

Очень.

Трепетнее всего были их ночные объятия.

Когда, подолгу не имея возможности заснуть, мужчина рассматривал своего омегу, гладил его по щекам и целовал в кончик носа, а тот сквозь дремоту улыбался и жался крепче.

В этом было все счастье.

В этом, приправленное страстным сексом и не менее страстными поцелуями.

Порой у них уже и губы болеть начинали, но...

Разорвать поцелуй и передохнуть друг от друга?

Ни за что.

- Я люблю тебя, - постоянно слышал Стив.

- Я люблю тебя, родной, - неизменно получал в ответ Маркус.

И они даже не задумывались о том, как сильно тянутся часы, проведенные в разлуке.

Они спешили друг к другу.

Спешили, как влюбленные, у которых весь мир заключен в своей второй половинке.

Они словно обменялись частичками души.

И даже все проблемы не казались проблемами.

Даже усталость на работе или практике сменялась искренностью.

Радостью.

Улыбками.

Самыми чистыми и позитивными из всех возможных чувств.

Они просто разучились жить как-то иначе, и все это- буквально за несколько дней.

Максимум – за неделю.

Марку даже их разговоры с Карлом по телефону перестали быть так сильно важны.

Он перестал быть одиноким.

Перестал мучиться.

Но все же порой к другу его мысли возвращались, потому что обратно домой Стив собирался ехать с ним.

Чтобы, если что, за рулем сменить.

А там ведь сюрприз готовится...

Но омега рассудил иначе:

«Тем неожиданнее будет этот сюрприз для всех них».

А полторы недели прошли даже слишком быстро.

17.

- Умирать – это так страшно... – проснулся однажды с такой фразой на губах Карл.

Ни «доброе утро, родной», ни «люблю тебя».

Именно это.

- К чему ты это сказал?.. – Сэм, уже приготовивший для своего почти мужа завтрак, отставил поднос в сторону, прилег рядом с ним и обнял.

- Что тебя тревожит?.. ребенок еще не начал шевелиться? Ноги не болят?..

Омежка улыбнулся выражению такой нежности и заботы во всех этих словах, качая головой:

- Все хорошо, любимый... просто порой вспоминаются события, которые должны были давно уже исчезнуть из памяти или сгладиться... а они все такой же болью отзываются... это неприятно. Заставляет снова чувствовать себя беспомощным . а ведь между тем... – Карл пошевелил пальцами на ногах, откидывая одеяло и опуская ладонь на живот, - все ведь хорошо. Правда хорошо.

А потом он вспомнил события почти месячной давности, которые были практически дичайшими для всех них.

Встречи...

Глобальные и мелкие ссоры...

Но зато все встало на свои места.

- Карл, я сегодня приезжаю, - раздался в трубке голос Стива, - но у меня для тебя маленький сюрприз, поэтому, пожалуйста, будь посдержаннее в проявлении своих чувств, когда увидимся, хорошо?

- Ты невесту себе подыскал? – пошутил Карл, а потом и сам примолк, услышав ошарашенное молчание в трубке, - что, правда что ли?..

- Давай... поговорим об этом тогда, когда увидимся?.. – попросил Стивен, на другом конце провода заливаясь румянцем и глядя на такого же ошарашенного этим, казалось бы, невинным вопросом Марка.

И отключился.

- Мне вот интересно, у нас в роду случайно предсказателей не было... – пробормотал альфа, откладывая трубку в сторону, а потом вообще ее отключая, - ты ему о нас не говорил же?..

Марк отрицательно покачал головой.

- Я еще не настолько самоубийца, чтобы раскрывать нашу тайну... ты ж меня тогда из постели не вытащишь, - он примирительно улыбнулся, показывая, что вовсе не против этого.

- Глупый мой... – мягко чмокнул его в лоб альфа, поднимаясь на ноги, - давай уже собираться, хорошо? А то только к самому-самому вечеру приедем, будем уставшими... и все такое.

- Да, наверное, ты прав. Мне только надо все свои документы собрать, а то ведь, если забуду, не смогу уже восстановить. Потому что их выбросят, очень жалко будет, не для того ведь старался, писал все это... ездил на дурацкие конференции с ноющей задницей, - улыбнулся омега, поднимаясь следом и направляясь к собственному открытому чемодану, - но я счастлив, что встретил тебя. Это правильно. Так оно и должно было быть.

Стив с влюбленным блеском в глазах его обнял со спины, прижимаясь крепко-крепко и устраивая подбородок на плече мужчины.

На этот раз ему не нужен был секс.

Не нужен был трах.

Не нужны были отсосы.

Он просто вновь хотел почувствовать тепло родного тела под своими руками.

Собрались они довольно быстро, помогая друг другу и успевая параллельно целоваться и опять и опять обниматься.

Так было очень приятно.

И в машину все загружали в четыре руки.

Марк даже огрызнулся, когда особо тяжелый пакет Стив у него попробовал отобрать, аргументируя это тем, что:

- Тебе же надо себя беречь, я хочу еще, чтобы ты мне ребенка родил, и не одного, если это возможно будет.

А омега на это как-то даже немного растерянно ответил, двумя руками перехватывая пакет:

- Ты сначала официально со мной отношения зарегистрируй...

И тут же сам испугался того, что сказал, бросая на своего альфу виноватый взгляд.

А тот задумчиво улыбнулся, все-таки отбирая пакет у Марка и чмокая его в щеку:

- Всему свое время.

Врач аж засветился, надеясь, что все-таки все у них будет хорошо.

Слишком сильно ему хотелось дом, полный детишек.

Слишком сильно хотелось простого семейного счастья.

На месте они были через пять часов.

Солнце уже перевалило за вторую половину неба, и потому начинало вечереть.

Медленно и постепенно, но весьма ощутимо.

Стив уже на подъезде к нужному дому еще раз позвонил брату, улавливая в его голосе плохо скрытое предвкушение.

Словно готовилось что-то поистине грандиозное, в чем волей-неволей, но и ему придется участвовать.

Альфу аж передернуло, когда он начал рассуждать, что именно приготовил ему его братишка.

Тот всегда был хитер на различные извращенные сюрпризы.

Пусть они и всегда приходились к месту.

На фоне Стивен слышал во время разговора голос Сэма, и в его душе снова начала подниматься едкая черная ненависть к этому человеку.

Казалось, что он что-то совсем нехорошее с обожаемым младшеньким натворил, и за это – уже за это, альфа был готов своими руками его прибить.

А между тем они уже припарковали машину у подъезда, и оба мужчины вышли с минимумом из тех сумок, что были нужны.

Звонок в дверь раздался для находящихся внутри совсем неожиданно – они к сюрпризу были еще не вполне готовы, а потому Сэм почти на руках дотащил Карла до входной двери, заглянув в глазок и удостоверившись, что там Стив - именно тот, кто нужен.

- Братик, - радостно улыбнулся, повиснув у альфы на шее, парень.

Ему все-таки с трудом, но удалось сделать пару шагов, отпереть дверь...

И свалиться брату в объятия.

Сэм своего любимого страховал, но только до поры до времени – пока не удостоверился, что Стивен его довольно крепко обнимает.

А потом поднял глаза на второго мужчину, стоявшего чуть поодаль, и не смог удержать удивленного:

- Оп-па-а, какие люди... мир тесен, Карл, смотри, кто еще к нам приехал.

Но тому было просто не до этого.

Он как ребенок обнимал своего брата, пытался болтать ногами и все время заглядывал ему в лицо.

Почувствовать, рад ли Стив.

Хотя наполненных шоком и искренней радостью глаз ему оказалось достаточно увидеть в первые же секунды встречи.

И какое ему дело до всяких там посторонних восклицаний.

Пусть и исходили они из уст его жениха.

Поэтому, решив, что дать братьям наобниматься – важнее, Сэм махнул Марку рукой, отнимая у него часть пакетов и пропуская вперед себя в квартиру.

Этим двоим тоже было о чем поговорить.

В конце концов, Карлу рожать уже через полгода примерно...

А Стив утащил младшенького на диван, собираясь обстоятельно и наконец-то вживую его обо всем расспросить.

От его взгляда не укрылось и то, как почти незаметно поглаживает свой живот брат.

И это мужчине не понравилось.

Совсем не понравилось.

- Рассказывай, пожалуйста. Самое основное из того, что я должен знать. Можно не подробно, - Карла альфа все равно перетащил на колени, поглаживая его тонкие пальцы и машинально отмечая засосы, старые и новые, на хрупкой точеной шее.

В душе вновь начала расти ненависть.

Острая.

Черная.

И всепоглощающая.

Но пока что мужчина держался.

Еще держался.

- Ты точно уверен, что хочешь это знать, братик?.. – с нежностью глянул на него парень, касаясь подушечками пальцев щек и счастливо улыбаясь от ощущения близости к такому родному человеку.

К члену семьи.

Стив молча кивнул, боясь, что голос его просто-напросто подведет.

- Тогда... черт, я боюсь...

- Чего ты боишься?.. – все же выдавил из себя мужчина, - я пока помолчу... пока...

Но этими словами он все же младшенького своего успокоил.

Тот всегда верил старшему брату.

Всегда.

Во всех ситуациях.

Не мог не верить.

И сейчас снова разлепил губы, собираясь-таки во всем признаться.

- Я беременный...

- Я знал, - горько усмехнулся Стив, глядя на сжавшегося от этих его слов брата.

Глядя не презрительно и не с ненавистью, как тот боялся.

Скорее, сочувственно и понимающе.

- Тебе было сложно сопротивляться, да?.. он тебя вынудил к сексу, да еще и парализованного наполовину?..

«Скажи «да». Боже, Карли, малыш, скажи «да». И я размажу этого урода по ближайшей стене. Пожалуйста, я не хочу. Не хочу, чтобы вы были с ним вместе... »

Но парень только покачал головой.

- Он старался сдержаться... я сам виноват с этой течкой и все, что тогда было... плюс потом еще неоднократно спали друг с другом...

И с каждым словом глаза у его брата становились все шире...

Шире...

Шире...

Пока он просто не сорвался:

- Я ведь убью эту тварь!..

- Не надо, что ты, Стив... он ведь... я ведь его люблю, пойми меня.. он мне предложение сделал... и не по залету я за него пойду. Я верю, что у нас взаимные чувства, он ведь так обо мне заботился все это время... кучу денег потратил, чтобы мне хоть что-то, но помогло, и вот, видишь результат? Я могу вставать, я могу немного ходить, я могу чувствовать, чувствовать прикосновения к своим ногам. Не лишай меня счастья, братик... прошу тебя...

Карл под конец этой короткой речи чуть не плакал, а Стив чувствовал себя последней сволочью.

Он слишком любил младшенького, чтобы отдать его в чьи-то совсем чужие руки.

Но одновременно желал ему счастья.

Искренне желал.

- Прости... прости, малыш, но всего этого так много...

- Слишком много мыслей, и они мешают друг другу, да?.. – усмехнулся Карл, поглаживая брата по голове, - я понимаю... просто пообещай, что не будешь препятствовать всему этому... пожалуйста...

Глаза у омежки сейчас казались просто огромными и полными слез.

Как мог его брат изобразить полнейшее равнодушие и наплевать на настойчивые просьбы младшенького?

Не мог.

Не стал.

Только улыбнулся и кивнул, мягко касаясь губами одного из наиболее старых следов от засосов на шее брата.

- Тогда я помогу твоему счастью... одна проблема только никуда не девается...

- Родители?.. – невольно сжавшись, спросил Карл, прижимаясь к брату.

- Они самые... ведь могут нагрянуть в любой момент... мать и отец, они такие... надо нам с тобой валить из этой квартиры поскорее, пожалуй... чтобы не смогли достать. Как если бы были дети, и не стало детей. Им все равно, а нам проще.

- Ты прав. Надо собирать вещи и... валить. Я до сих пор не могу матери простить, как она тогда меня ударила. Она психованная. Лечиться ей пора...

- Давно уже пора, - сорвался с губ Стива короткий смешок, - Сэм, Марк, подойдите сюда, пожалуйста.

Оба мужчины в комнату вошли, разговаривая довольно спокойно между собой – все же общались они довольно долго, и потому никакого напряжения не возникало уже давно.

- Так, Сэмюэл... тебя мне надо на пару минут для приватного разговора, - сухо попросил альфа, бросая на парня своего брата очень странный и непонятный взгляд.

И тут же пресекая все возражения младшенького одним-единственным:

- Карл, не лезь в это. Не будет же твой, хм, будущий муж, сидеть вечно у тебя за спиной. А то это уже тряпка какая-то...

И омежка успокоился.

Только к Марку в объятия полез, исподлобья наблюдая за обоими альфами, от которых, казалось, какая-то животная энергетика исходила.

В самом воздухе явно чувствовалось напряжение.

- Они подерутся, да?.. – тихонько спросил будущий папа у своего друга, вздрагивая от стука резко захлопнувшейся двери.

Тот молча кивнул, потянув к себе инвалидное кресло и усаживая в него Карла.

- Мы чай пить пойдем. И о них думать не будем, понял меня? – врач специально нарочито строго говорил, отвлекая парня от всяких нехороших мыслей, которые несомненно уже роились в его хорошенькой головке.

И снова омежка послушно кивнул.

Куда ему, маленькому и хрупкому, спорить с Марком?

Поэтому парень сидел и нервничал молча, все время косясь на дверь и вздрагивая от периодически доносящихся из-за нее матов.

Но все было очень просто.

И Сэм, и Стив наверняка понимали, чем им обоим грозит остаться наедине друг с другом.

А потому один на ходу закатывал рукава, а второй стаскивал толстовку.

И сразу, как только дверь захлопнулась, Стив налетел на второго альфу, за горло вдавливая его в стену.

- Убью, сука... – он шипел, плевался, сжимая пальцы все более и более ожесточенно.

Хотелось задушить, выцарапать глаза, оторвать яйца, чтобы не мог больше трогать его маленького брата.

Чтобы не творил такое за его спиной.

Чтобы не...

Но и Сэм терпеть этот произвол не собирался.

Глухое раздражение поднималось в нем, грозя перерасти в непроизвольный взрыв.

И теперь уже была очередь спортсмена оттолкнуть от себя Стива, который буквально рычал.

В ход готово было пойти все: ногти, зубы, кулаки и коленки.

Понятие чести и уважения на какие-то минуты потеряло свою роль.

Потерялось вообще, и мужчины в бешенстве мутузили друг друга, напоминая сцепившихся бешеных собак.

До кровавой пены и клацаний зубами у чужого уха.

До укусов, чтоб их, за все, до чего можно было дотянуться.

За руки, за предплечья, за пальцы, за шею.

Так Сэм, кусаясь, буквально повис на крепко сжатых зубах.

И отбросил его в сторону только сильный удар в солнечное сплетение.

В ход пошли ноги.

Это не было избиением, это было травлей.

Травлей друг друга.

Стремлением показать: кто главнее, а кто уступит.

И потому ни один сдаваться не собирался.

Не мог.

Не хотел.

Не желал.

И драка эта продолжалась до тех пор, пока не раздался стук открывающейся двери напротив, и одновременно с ведром ледяной воды на мужчин не обрушился возмущенный старушачий голос:

- Да эти самцы совсем уже ни стыда, ни совести не имеют, все растеряли. Кыш, кыш отсюда, бесстыдники! – и на головы растерявшихся альф обрушилась метла, отходившая их не только по плечам, но и изрядно – по задницам.

Они просто не выдержали этого праведного гнева, переглянувшись и на скорости рванув к двери в нужную квартиру.

Толкаясь, пихаясь, но уже без злобы и ненависти.

Эти два чувства ушли в прошлое.

А Стив и Сэм признали друг в друге достойных людей.

Не соперников.

Союзников.

18.

Понятно дело, что, когда они в таком виде ввалились в квартиру, омеги были в шоке.

Просто в шоке.

Но Карл даже ничего сказать не успел – эти двое сразу свалили в ванную, только Марка попросили притащить йод, перекись и много-много пластырей.

И естественно, что врач к ним на помощь пришел.

Не только промыл все укусы и прочие следы, но и заклеил и забинтовал их.

А потом оба альфы еще и по подзатыльнику получили с грозным:

- Совсем о нас с Карлом не думаете. Ему рожать, между прочим, совсем скоро, а вы тут его пугаете своими выходками. Совсем не жалеете парня.

А после этого донельзя разозленный Марк снова свалил на кухню, обнимая друга и убеждая его, что все хорошо.

Омежка так к мужчине доверчиво прижимался, что как-то упустил момент, когда их половинки вошли в кухню.

И тогда уже он решил начать полную праведного гнева речь.

Но посмотрел на Стива...

Перевел взгляд на Сэма...

И потянулся обоих к себе прижимать:

- Братик... Сэм... вот зачем вам это было нужно?.. вы не петухи ведь, чтобы за понравившуюся курицу махач устраивать, а тут и вовсе причины для стычки не было... – он их обоих гладил по спинам, вжимаясь лбом в плечи альф.

- Сейчас все хорошо... – негромко начал Стив.

- Правда, хорошо. Мы уже разобрались между собой. Такого больше не будет, - добавил Сэм.

- Обещаете?.. – в глазах Карла было столько надежды, что мужчины практически синхронно произнесли:

- Обещаем, малыш.

- Конечно, любимый.

И вот теперь хоть немножко, но омега смог спокойно вздохнуть.

Они со Стивом еще обсуждали, как вчетвером будут устраиваться в квартире.

Сошлись в итоге на том, что он сам вместе с Сэмом уедет в его дом, а Марк останется тут, у своего альфы.

Но это – только до возвращения родителей.

В конце концов, толку пустовать квартире врача, если эти двое там могут вполне спокойно себе устроиться?

И за такими вот спокойными разговорами никто не заметил, как медленно и тихо, только едва слышно скрипнув, распахнулась входная дверь.

Только слащавый женский голос прорезал тишину:

- Стив, Карл, милые, мы дома, вы где?

- Ой, бля-я-я... – не сдержался омежка.

Мигом сползая с колен своего любимого в ненавистное инвалидное кресло, он в панике оглядел кухню, пытаясь придумать, куда бы все не должное быть в этом доме спрятать от этих двоих.

Остальные, видимо, думали о том же, потому что Стив быстро натягивал толстовку, а Сэм поспешно выкидывал содержимое пепельницы прямо в окно.

- Мальчики, шалунишки, вы меня решили игнорировать? Как не стыдно? Мамочка так по вам соскучилась, - Николь, цокая каблуками и поджимая ярко накрашенные губы, прошла в кухню, замирая на пороге и тараща глаза.

- Смотри, чтобы линзы не выпали, - «по-доброму» посоветовал ей всегда тихий и милый Карл, сжимая пальцы в кулак.

Он ненавидел эту женщину.

Искренне ненавидел, совершенно не собираясь скрывать этого.

- Что за притон вы, двое, тут устроили?! – набрав полную грудь воздуха, завопила та, делая пару быстрых и суетливых шагов вперед и собираясь, как и несколько месяцев назад, залепить младшему сыну пощечину.

Сэм не дал ей этого сделать.

Стив не дал ей этого сделать.

Оба мужчину как-то удивительно синхронно прикрыли паренька собой, перехватывая Николь за узкие запястья с острыми наманикюренными ногтями.

- Вы этого не сделаете, - спокойно, даже чересчур спокойно ответил альфа на весь поток оскорблений, который эта дамочка на него вылила.

- Да кто ты вообще такой?! Что ты делаешь в моем доме и какого черта тут лезешь?! Убирайся! Убирайся, я сказала! Чарльз, Чарльз, убери его отсюда! – женщина, совершенно себя не контролируя, вопила и пыталась размахивать руками.

- Мама. Какая же ты жалкая... – тихо произнес Стив, сочувственно глядя на женщину, - никогда не думал, что ты сдашься своей неадекватности...

- Что за сброд здесь столпился? – сухо и зло поинтересовался Чарльз, возникая в дверях помещения.

- Еще один... – вздохнул Карл, прижимаясь к обнявшему его Марку и негромко жалуясь:

- Я только начал про них забывать, а они... объявились и мучают собой еще сильнее, чем если бы я так и остался полным инвалидом...

Парень просто не смог сдержать слез обиды, наблюдая за отцом, который что-то выговаривал его любимому.

Зато отдельные слова и даже предложения донеслись особенно четко.

Видно было, что Сэм просто-напросто решил расставить все точки над «i».

- Я люблю Вашего сына. Он меня любит. Мы с ним ждем ребенка. Собираемся пожениться. И, надеюсь, Вы не будете этому препятствовать... потому что я все равно сделаю то, что собираюсь.

И на все возмущения он ответил лишь презрительной улыбкой.

Плевать мужчина хотел на оскорбления его любимого.

Тем более, что Чарльз свою сумасшедшую женушку вскоре вытянул из кухни и соседнюю комнату, позволив альфам и омегам поскорее собраться.

Теперь валить точно решили все четверо.

Ни у одного не возникло самоубийственного желания остаться в этой квартире на большее время.

Тем более, при наличии в ней этих... людей.

Зато уже через пару часов они смогли все вместе расположиться на уютной кухне в доме Марка, обсуждая все то, свидетелями чего стали.

И самым грустным, пожалуй, был все-таки Карл.

19.

Но время шло, и все, конечно же, менялось.

Родители больше не лезли в жизнь ни одного из своих сыновей – Стив предполагал, что отец все же упек его мать в психушку.

Но озвучивать этого не хотел.

Нельзя было расстраивать Карла.

Тот и так был опечален всеми этими неприятными происшествиями – несмотря ни на что, мать парень любил.

Как-то по-особенному, но любил.

Она была дорога ему.

Дорога как человек, который сам когда-то умел быть заботливым и нежным...

Но теперь омежка сплошь и рядом был окружен всем этим.

Со стороны своего жениха, который ни на минуту не отходил от возлюбленного.

Со стороны брата, который очень часто приезжал к ним вместе с Марком.

Они оба любили бывать в этом светлом доме, где все было пропитано любовью и нежностью.

А еще Карл продолжал упорно учиться, как вновь почувствовать свои ноги.

Ему это казалось действительно необходимым – под венец парень твердо собирался идти на своих двоих, а не в кресле.

Не получилось.

Омежка был уже на пятом месяце, когда Сэм все-таки все организовал.

Он даже не стал своего почти что мужа мучить и позволил ему одеться в простой, но элегантным костюм, который мог бы скрыть положение парня.

Посторонних людей на этой свадьбе было всего двое – как раз Стивен и Маркус.

Непривычно серьезные, но и сами между тем счастливые, они были искренне рады за своих родных людей.

Даже священник, казалось был тронут, когда., осторожно и бережно, Сэм помог своему любимому подняться из инвалидного кресла.

Это не нужно было надолго, но продолжалось все то время, пока священник читал обычную для таких браков клятву.

Мужчины держались за руки, а альфа еще и кончики пальцев успевал целовать своему омежке.

И был действительно счастлив, когда пришло время сначала обменяться кольцами, а затем – целоваться.

Это был, наверное, один из самых нежных поцелуев за всю их жизнь вместе.

Искренний.

Полный любви.

Полный радости, чистой и светлой, как и чувства этих двоих друг к другу.

Марк даже прослезился, улыбаясь сквозь пелену слез.

- Я люблю тебя... – прошептал теперь уже мужу в губы Сэм, получив полный обожания взгляд в ответ:

- Вместе навсегда...

С того времени прошел месяц.

Карл держался молодцом, не собираясь жаловаться на все те неприятные ощущения, которые порой ему доставляла беременность.

Она вообще протекала довольно спокойно.

Даже от токсикоза парню посчастливилось не страдать, а потому и ходил он с вечной радостной улыбкой человека, который знает, чего хочет и чего ждет.

А ждал он рождения своего малыша.

Он знал, что родит нормально.

Знал, что все будет хорошо.

Он не мог ошибиться.

Не в этом.

Но парень все равно не оставлял попыток окончательно встать на ноги.

Упорным трудом и с помощью Сэма он каждое утро делал упражнения, чтобы наконец-то полностью почувствовать свои пальцы.

Почувствовать каждую клеточку тела в той же полноте, что и когда-то.

И потому он старательно сгибал и разгибал пальцы.

Часами мог поднимать и опускать ноги, чувствуя все возрастающее напряжение.

Организм просто сам не выдержал.

И в один из моментов Карл просто понял, что вот он, край.

Что еще одна попытка что-то сделать, и ноги он потеряет.

Парень тогда испугался.

Очень сильно испугался.

Настолько, что почти целый час сидел неподвижно, по привычке устроив руку на животе.

И он как-то очень неожиданно почувствовал слабые толчки внутри.

Не рукой.

Словно всем своим организмом одновременно.

Всей своей сутью.

И даже не смог сдержать немного взволнованного:

- Сэм, иди сюда!.. малыш шевелиться начал.

Как альфа к нему прибежал в считанные секунды – одному Богу известно.

Парню вообще показалось, что он молнией пронесся через комнату, перепрыгивая через все находящиеся в ней предметы.

А потом рухнул на колени перед сидящим на диване омежкой, взяв его руки в свои и заглядывая умоляюще в глаза:

- Ты ведь позволишь мне потрогать... ощутить его?..

- Дурашка, - не смог сдержать улыбки Карл, откидываясь на спинку и потянув мужа так, чтобы он сел рядом.

- Вот здесь трогай... – парень положил большую руку своего альфы на живот, поглаживая его пальцами кожу над тем местом, где малыш толкался сильнее всего, - это так... Боже, такие замечательные ощущения...

- Теперь он будет чувствовать, когда мы с тобой будем заниматься любовью... – улыбнулся, целуя живот своего возлюбленного, Сэм.

А после этого он вообще щекой и ухом к нему прижался, стараясь услышать, что там в нем происходит.

А Карл гладил его по волосам и был совершенно счастлив.

Вторыми эту новость, понятно дело, узнали его любимый старший братик и Марк.

Они сами пока что еще жениться не собирались, чем ставшего совсем сентиментальным омежку расстраивали.

Он так хотел увидеть всю церемонию со стороны, это было бы так здорово...

Но мысли на эту тему вслух пока что не озвучивал.

Не время, значит, не время.

Но и мужчины сразу спросили, можно ли им приехать, чтобы тоже принять участие во всеобщей радости.

Понятно дело, что Карл отказывать им не стал.

И скоро уже три руки прижимались к его животу.

С тремя ладонями малышу нужно было познакомиться.

Но он, видимо, устал, как и его папа, а потому вскоре перестал пихаться.

Но никто не был разочарован.

Все видели счастье, которое так легко читалось в глазах омежки.

Всем было от него радостно и тепло на душе.

А время шло.

Текло неумолимо и очень быстро.

Карл начинал бояться.

Бояться того, что во время родов что-то пойдет не так, и малыш не сможет нормально родиться.

Поэтому мужу своему он поставил лишь одно, но зато обязательное условие.

Только кесарево.

Только так.

И Сэм даже не стал спорить.

Он безоговорочно верил своему омежке.

Был уверен, что плохого тот не пожелает ни для себя, ни для ребенка.

А ходить становилось все тяжелее.

Парень едва передвигался – живот, ставший совсем большим уже к седьмому месяцу, был еще несколькими лишними килограммами, которые давили на и без того измученный позвоночник.

Поэтому в основном омега все же сидел и передвигался по дому в коляске.

Так было удобнее.

Проще.

И безопаснее.

Чуть хуже стало, когда его любимого мужа отправили на обязательные сборы для подготовки к чемпионату мира.

И никакие отговорки типа:

«У меня там муж скоро родит» не помогали.

Напротив, теперь журналисты даже чересчур повышенный интерес решили проявить к личной жизни спортсмена.

Накинулись как мухи на свежий кусок арбуза.

Но ни Сэм, ни, тем более, Карл на вопросы отвечать ничего не хотели.

Даже заданный как-то по телефону один очень неприятный вопрос ничего не смог изменить:

- Вы ведь раньше встречались с другим альфой. Он ведь погиб, разбился, спасая Вашу жизнь, а Вы так просто ушли в объятия другого? Шлюхой себя не чувствуете?

И как же странно на фоне этого провокационного вопроса прозвучал тихий и спокойный ответ:

- Я отпустил его. Он отпустил меня. Для нас обоих то взаимное счастье осталось в прошлом. Теперь он мертв, а я... а я счастлив. И никто не смеет обвинять ни меня, ни Сэма в этом. Это наша жизнь. Свои подлые вопросы, которые должны сделать больно, приберегите для кого-нибудь послабее. Я еще ребенка нормально родить хочу.

И с этими словами Карл повесил трубку.

Это было вечером.

А наутро эти слова стали чуть ли не из уст в уста передаваться.

С трепетом.

В них чувствовалась вся та внутренняя сила такого с виду хрупкого парня.

Именно она позволила ему выстоять.

Именно она...

Недели пролетали как-то совсем незаметно, и вот уже совсем близко нарисовалась определенная дата.

Дата предполагаемых родов.

Малыш уже несколько дней как практически перестал шевелиться – он слишком вырос, и места в животике у папы почти не хватало даже для того, чтобы шевелить ручками и ножками.

Он спал.

Набирался сил для появления на свет.

Долгожданного для обоих родителей появления.

За месяц Карл прошел полное «щадящее» обследование, чтобы выяснить не только пол ребенка, но и то, как он сам сформировался.

Для омежки этот малыш был самым красивым на свете.

Уже самым красивым, хоть увидеть его парень смог только через экранчик УЗИ.

Увидеть все ручки, ножки.

Увидеть...

И проникнуться самой искренней нежностью.

Он просто не мог иначе.

А еще ему объявили о том, что ходить сам парень сможет.

Но не всегда и с трудом порой.

Позвоночник сросся неправильно, хоть и ровно, поэтому внешне ничего не было бы заметно.

Внешне оставалась все такая же идеально прямая спина.

Но внутри...

Карла предупредили и о возможных приступах дикой боли, после которых он только пластом лежать и сможет.

И о возможных затруднениях с передвижениями по лестницам.

Просто честно посоветовали брать с собой хотя бы стул на колесиках.

Чтобы, если что, просто садиться и ехать.

Но парень и тому был счастлив.

Счастлив, что сможет жить как нормальный человек.

Это казалось действительно самым-самым важным.

И, конечно, играла огромную роль поддержка его любимых друзей.

И Стив.

И Марк.

Они всегда готовы были поддержать будущего папу.

Старший брат за младшенького и то, как тот родит, переживал, наверное, больше, чем сам Карл.

А тот просто верил.

Верил и надеялся, что все будет хорошо.

У всех них хорошо.

Парень за несколько дней до предполагаемой даты родов «переехал» в больницу.

С собой были заранее собраны все необходимые вещи, а дома обустроили под детскую специальную комнату.

Чтобы у ребенка уже свое место в семье было.

Одно очень расстраивало: Сэма к нему пустить отказывались принципиально.

А потому приходилось часы напролет проговаривать по телефону, стоя или сидя у окна.

Как царевна, которую злой дракон похитил и посадил в темницу.

Однажды ночью случился забавный казус.

Шел уже второй день их вынужденной разлуки, и у Сэма откровенно сдавали нервы без нежного мужа под боком.

Он арендовал пожарную машину.

Попросил снять с нее все сирены.

Снять или отключить – чтобы не заверещали в самый неподходящий момент.

И на этой самой машине приехал к больнице, поставив ее так, чтобы камеры максимально не увидели.

А сам по лестнице забрался к своему любимому, с которым мужчина заранее обо всем договорился.

Да так и заснул в его объятиях.

Можно представить, в какую панику ударился медицинский персонал наутро, когда обнаружил эту самую машину фактически на территории роддома.

Они даже вычислили, в какой палате находится проникший внутрь злоумышленник.

Ворвались туда чуть ли не со звонками на ходу в полицию.

И увидели эту поистине идиллическую картину.

Когда Сэм распластался на кровати, а Карл пристроился рядом, сложив на мужа свои лапки.

Оба были счастливы.

У обоих сияли радостные улыбки на губах даже во сне.

И врачи сдались.

Позволили спортсмену остаться с мужем.

Только разве что заставили его сдать кровь на биохимию и носить стерильный медицинский халат.

Зато они были вместе.

И о первых схватках врачам тоже сообщил именно альфа.

Все закрутилось и завертелось мгновенно – Карла куда-то подхватили, увезли на кушетке, оставив Сэма растерянно метаться по палате.

Зато он смог хоть как-то, но трясущимися пальцами набрать номер Марка, чтобы узнать, куда идти ему самому

Слишком не хотелось оставлять одного своего любимого мальчика.

А врач ему все спокойно объяснил, попросив не переживать и четко координируя все действия мужчины.

Чтобы тот не паниковал.

Успокоился перед тем, как пойдет в родильный кабинет.

Нельзя, чтобы его нервоз передался и Карлу тоже.

И альфа послушался.

Не мог не послушаться просто-напросто.

Ему не хотелось, чтобы что-то пошло не так.

Но все равно после того, как окончил разговор с другом, пошел искать нужных врачей.

Те над ним даже сжалились.

Позволили присутствовать при родах, предупредив, правда, заранее, чтобы мужчина вел себя тихо.

Очень тихо и спокойно.

Даже налили ему рюмку водки и дали зажевать кусочком лимона.

Добрые люди.

Сэм совсем тихо-тихо сидел у кушетки своего мужа, гладя его живот и целуя стонущего от боли парня в мягкие губы.

Просил потерпеть немного.

Чуть не плакал, видя, как тянется тот его обнять.

Как просит освободить их с ребенком от этой боли.

Потому что чувствовал, что малыш испуган.

Сам боялся, хоть и старался не показывать этого.

Очередные схватки стали для обоих полной неожиданностью, но теперь уже к Карлу пришли врачи, один из которых в очередной раз настойчиво попросил Сэмюэла выйти.

А тот в очередной раз отказался.

Не мог оставить омежку одного.

Поэтому он мужественно наблюдал за всем, что делали с его любимым.

Как погружают в сон.

Как под наркозом быстро и точно разрезают кожу внизу живота.

Как обкалывают каким-то веществом, и от этого кровь практически перестает течь.

Все происходило словно в замедленном режиме съемки.

Мужчину мутило.

Но он упрямо не уходил никуда.

Ни на шаг не уходил.

И даже чуть не расплакался, увидев своего сына.

Наконец-то увидев.

Услышав его крик, свидетельствующий о том, что все хорошо.

Что с ребенком все... хорошо.

Врачи осторожно обернули его в мягкую ткань и передали отцу, а сами занялись Карлом.

Они что-то там промывали, зашивали, обрабатывали, но альфа уже не смотрел, что.

Он любовался своим сыном.

Этим маленьким чудом, которое, казалось, так осмысленно смотрит на него своими голубыми глазами.

А потом, когда позволили, он сел рядом со спокойно спящим сейчас мужем, прикладывая ребенка к груди парня.

Ему нужно было молоко.

То самое питательное, которое на протяжении долгих месяцев будет давать ребенку все необходимые ему витамины.

Малыш довольно зачмокал, присосавшись к соску.

А Сэм снова не смог не улыбнуться.

- Дай мне на него посмотреть... – все еще не открывая глаз, попросил Карл, пальцами нащупывая руку своего альфы.

- Спасибо тебе за это чудо, родной... – мужчина улыбнулся, поднимая малыша и давая возможность парню его рассмотреть.

А потом порывисто, сам того не ожидая, чмокнул сначала маленькие пальчики, которыми так смешно махал в воздухе ребенок, а затем – и своего любимого мужа.

Поцеловал долгим и очень нежным поцелуем, продолжая придерживать сына у груди его папы.

- Спасибо за все...