Ошибка

Моя работа связана с цифрами. Сухими, послушными и правильными. Я бухгалтер в одной большой конторе. А если называть вещи своими именами, я налоговик. Один из самых ненавидимых людей на свете. И это неудивительно. Нас, налоговиков, не любит никто. Нами пугают, нас ругают. И нашей работой всегда все недовольны. Начальство, простые труженики и даже соседи-пенсионеры, которым, казалось бы, никакого дела. В общем, чтобы работать налоговиком, нужно иметь стальные нервы. Поэтому у нас так мало женщин.

Все началось, когда начальству потыкали в нос, что у нас мало сотрудниц, и заставили шефа взять нескольких. Он попытался схитрить, нанять секретарш, но ему это не позволили. Поэтому пришлось повысить в должности немногих имеющихся младших бухгалтеров женщин. Так у нас появились налоговые инспекторы женщины. Целых пять. Мы делали ставки, когда какая сломается, и сколько их останется через месяц, два, три. Через три месяца инспекторов женщин осталось пять. Столько же, сколько и было. Ломаться они, похоже, не собирались. Мало-помалу я стал к ним относиться не как к прихоти феминисток, а иначе. Не с пренебрежением, а с интересом. Не ко всем, конечно, к одной.

С Вероникой мы работали в соседних отделах и часто встречались в курилке. Я курил старомодную трубку, а то, что она делала, курением нельзя было назвать. Она приходила, кивала встававшим при ее появлении мужчинам, садилась в кресло, доставала из сумочки пачку сигарет и мундштук из какого-то темного дерева. Кавалеров, желающих чиркнуть ради нее спичкой, находилось всегда штук десять. Она делала одну-две затяжки, а потом, беседуя, просто смотрела, как истлевает сигарета.

Но самым примечательным в ней было не это и даже не то, как она прекрасно справлялась с работой, а то, что она совершенно не кокетничала. Не знаю, где она этого набралась, но глазки она никому не строила и всяческие покровительственные похлопывания по плечику пресекала моментально. Она всем своим видом показывала, что пришла работать. Строгий деловой костюм, строгая прическа, внимательный взгляд и сосредоточенность на работе. Да "Анти-флирт клуб" ею не просто гордился бы! Он бы ее канонизировал!

Полгода она была для меня просто... инспектор в юбке. Необычно, непривычно, но терпимо. Изменилось все на празднике в честь Дня независимости. Когда она появилась в банкетном зале, я ее вначале не узнал. Темно-зеленое платье показало те прелести, которые скрывал костюм, длинные серебряные серьги подчеркнули изящную шею, а косметика преобразила лицо. И ко всему этому Вероника улыбалась и веселилась. От знакомого и привычного налоговика не осталось ничего.

Все-таки алкоголь важная штука в развитии отношений. Он раскрепощает. Но, за неимением его, приходиться обходиться собственными силами. Я разговорился с Вероникой, а потом пригласил ее танцевать. Ее духи, ее улыбка, ее мягкий смех, все это так не вязалось с моим представлением о ней. А она была обворожительна. Потом ее пригласил Винс, работавший с ней в одном отделе. Не знаю, что на меня нашло. Я к нему всегда хорошо относился. Но тут так захотелось дать ему в морду... Остаток вечера я хмуро просидел за столиком, глядя как коллеги развлекают сотрудниц. Больше всего кавалеров крутилось вокруг Вероники. Меня это бесило. Почему-то.

Ухаживать за Вероникой я начал на следующий же день. Подарки она не принимала, на свидания не соглашалась. В общем, была неприступна. Но я не сдавался. У нее отбоя не было от кавалеров, расплодившихся после праздника. Что не удивительно. Ее преображение из налоговой акулы в королеву было ошеломляющим. Но меня утешало то, что и другим ухажерам она давала от ворот поворот. Через пару месяцев у нее остался только один поклонник, к которому, надо признать, она все так же не проявляла интереса. Я.

Тем больше была моя радость, когда на вечеринке по поводу Дня благодарения блистательная Вероника танцевала только со мной. Появилась надежда, что мои ухаживания приняты всерьез. А когда она спросила, не могу ли я проводить ее домой, я просто расцвел.

За мою галантность я был вознагражден не только обществом Вероники, но и приглашением на чашечку кофе. Мы устроились в небольшой, но очень уютной гостиной, пили ароматный кофе из тонких фарфоровых чашек, болтали о прошедшем вечере. Когда кофе был выпит, девушка поблагодарила меня и пожелала спокойной ночи. Она проводила меня до двери. Коридор был узким. Поэтому Вероника стояла очень близко, когда открывала дверь. Замок щелкнул, девушка подняла голову, взглянула мне в глаза. Взгляд мягкий, ласковый. А в глубине этих омутов задорная искорка, смешинка. Я не удержался. В следующее мгновение я целовал ее прекрасные губы, мои руки сами скользнули Веронике на талию. А она... Она отвечала на поцелуй. Ее руки обнимали меня за шею, а не отталкивали. Она была рада моему порыву не меньше меня. Мы целовались. Ни с кем прежде я не испытывал такого трепетного, обжигающего жара поцелуев. Она отбросила мою шляпу, я захлопнул дверь. Вероника потянулась к моему галстуку, я целовал ее прелестную шею, вдыхая сладковатый аромат духов. Крепче прижал ее к себе. "Джо, может, не стоит?" - прошептала Вероника. Но я не слушал, подхватил девушку на руки и отнес в спальню. Я не был у нее первым, она у меня тоже. Но впервые все было так гармонично, так волшебно и так желанно.

Я проснулся рано. Из окна в комнату сочился серый утренний свет. Рядом со мной спала Вероника. Какая же она красивая. Я прокрутил в голове вчерашний вечер, вспоминая ее поцелуи и не только их. Она такая хрупкая, ранимая, хоть и налоговый инспектор... По коже пробежал холодок... О, Боже, что я наделал... Связь с сотрудницей... За это так по голове не погладят, что мало не покажется. Все это ошибка! Как я мог допустить это? О чем только думал?

Я тихо встал, изо всех сил стараясь не шуметь, собрался и вышел. Осторожно прикрыл за собой дверь. Спустился по лестнице, вышел на улицу. Может, если не обсуждать с ней это, может, если больше даже не смотреть на нее, все само собой утрясется? Словно ничего и не было. Ровным счетом ничего. Я перешел на другую сторону улицы, посмотрел на окна ее квартиры.

Что я за идиот? Я же люблю ее! Плевать, что скажут другие! Плевать! Как можно притвориться, будто ничего не было? Как? Как мне мозгов хватило уйти, пока она спит? И как, черт меня дери, теперь вернуться назад? Да так, чтобы она даже не узнала о моей непростительной ошибке?

Все-таки, очень полезно хоть изредка думать. Меня осенило. И минут двадцать спустя я стоял у дверей ее квартиры и мялся, не решаясь ни позвонить, ни постучать. А если она спит? А если проснулась и увидела, что меня нет? А если, что в разы хуже, она рада, что я ушел? Обругав себя последними словами, я нажал на кнопку звонка. Сквозь гулкие удары сердца я слышал ее шаги. Дверь отворилась. У Вероники был грустный взгляд, а глаза были красными, словно она только что плакала.

- Я принес свежих круассанов, - я протянул ей пакет из булочной.

Она бросилась мне на шею и заплакала. Я обнял ее, подхватил на руки, отнес в уже знакомую спальню. Хорошо, что сегодня выходной. У нас впереди целый день. Да что там день, вся жизнь...

10.04.2013