Крайность

От автора.

Это 3 последовательно связанные между собой части, не имеющие начала и конца. Возможно, обрастет мясом в будущем. А может быть и не обрастет.

Заранее прощу прощения за возможные грамматические (и т. д.) ошибки, неточности. Врожденной грамотностью, к моему великому сожалению, не обладаю. Надеюсь на ваше терпение и желаю приятного чтения!

---

1.

Все, что тебе нужно — это любовь. Все, что ты хочешь — это секс. Все, что ты имеешь — порно.

Мы лежали на полу общественного туалета, закинув ноги на унитаз, и дверь подпирала нам головы. Твоя рука все еще держала мой уже обмякший член, а я поглаживал твою левую скулу ладонью. Обранил, что ноги у тебя выглядят еще загорелее в этом тусклом желтом свете, а ты  отбивала ударную партию игравшего лаунджа ноготками цвета мяты по кафельной плитке и хмурила брови, когда кто-то сбивал тебя с такта, пытаясь попасть в наш кокон. Я улыбался этому уголками рта и, лениво поворачивая голову в твою сторону, зарывался лицом в волосы, полной грудью вдыхал до боли родной запах, нежно целовал в висок и выдыхал на счет десять. Молчание — золото. Мы были самыми богатыми людьми на свете. И это тот случай, когда богатые никогда не заплачут. Да, подходящих слов человечество еще не придумало.   Мы полностью расстворились в эйфории, как капля акварельной краски расстворяется в воде. Казалось, вот наши тела, а наши умы, они вне их, будто витают над нами, такие легкие и чистые, такие самостоятельные, сияют изнутри и несомненно крепко обнимают друг друга. Ровно как мы сейчас. И все вокруг казалось таким незначительным, таким земным: и эта въевшаяся с годами в унитазный бочок моча цвета больной охры; и эти обрывки туалетной бумаги, измазанные чьим-то дерьмом на переполненной горе мусорного ведра; использованный тампон на полу рядом с ним; и уже наверняка остывшая пицца с грибами и ветчиной. А ведь я помню мы были голодны. Видимо не по еде. Не знаю. Суть в другом, я лежал там с ней, счастливый и думал о том, почему у любви, как и у всех других видов жизнедеятельности человека есть своя необходимая атрибутика: слова, сказанные в нужное время и в нужный момент; сладкая ложь шепотом при свете полной луны на скамейке в парке, что недалеко от квартиры с мягкой постелью и дешевым чилийским вином; подарки не от чистого сердца, а от чистейшей похоти; страдание, как основной показатель не безразличия; прощать, когда это больше не имеет смысла и понимать это, но все равно прощать, живя надеждой о том, что все в любом случае изменится. Должно измениться. И т.  д. и т.  п. Я думал о том, что быть может главный атрибут любви — это человек, а все остальное — это попытки сделать так, чтобы как можно чаще видеть улыбку на его лице?! И улыбаться ничего не говоря. Просто от того, что просто хорошо.

Телефон на беззвучном начинает вибрировать уже раз шестой наверное, сбивая с мысли, столько же раз жму на «скинуть». Я занят. Твоя волшебная ладонь снова дала жизнь моему закодычному другу, ты улыбнулась мне так невинно. Извертелась, я почувствовал твой теплый язык на нем, а твои губы... ты то сжимала, то расслабляла их. Это тепло внутри твоей головы, немею и сводит пальцы ног. Я собрал в кулак мешавшие волосы, ты наколяешь  обстановку. Я всем телом двигался навстречу, чтобы не аккуратно запихнуть тебе свой тяжелый кусок еще глубже, дальше небного язычка. Ты поперхнулась и, кажется, только рада. Дверь снова попробовали открыть. Мы на сколько смогли притихли. Я думал сгорю к чертовой матери от огня желания, ты предложила мне встать, и я взлетел. Отдернул трусики в сторону, взялся за подол платья как за поводья и уже было плевать, что подумают снаружи. Ты одной рукой опералась на стенку спереди, другой как могла держала рот закрытым, чтобы не смущать криком обедующих. Я, кстати, только сегодня заметил, что одна пуговка на твоем платье сзади цвета лака твоих ногтей. Как мило. Чуть позже ты уже сидела на крышке унитаза, облизывая губы языком и протирала их лапками как кошка. Я взял тебя руками за лицо, жадно поцеловал в них, потом в лоб. Мы улыбались как идиоты, я — застегивал рубашку и поправлял ремень, ты — набивала на коленке ударную партию игравшего на фоне лаунджа. Ты очаровала меня как ангел, а трахнула как дьявол.

Я открыл дверь, ты стояла сзади, мы начали аккуратно и как можно тише продвигаться вперед, как тут же наткнулись на женищну средних лет. Видимо она уже долго ждала своей очереди, в ее глазах я прочитал краткий курс лекций про снисхождение. Смущенно убрав взгляд под ноги, нашел твою руку и мы прошли мимо нее. Затылок почувствовал тяжелый осуждающий взгляд. Впрочем, плевать на него. Я слишком доволен и расслаблен, чтобы о чем-то думать. Мы прошли к столику, сели. Я откинулся к мягкой спинке стула, в горле пересохло и мучала жажда. Опракинул половину оставшегося пива залпом, достал сигарету и смачно затянулся. Ты же сидела с видом преступницы и твои скулы были румяными. Будто боялась пошевелиться и оглядывалась украдкой по сторонам. Мы по-прежнему молчали. Мы по-прежнему улыбались. Член болел, а сердце пело. Я оставил деньги на столе и мы вышли на свежий воздух.

2.

На утро я встал раньше, чем завопит будильник. Машинально отрубил. Приподнял торс и присел на краю. Состояние у меня на редкость поганое, надо заметить. Голова размером с космический шаттл и в висках что-то долбится наружу, будто ими коней рожаю. Во рту до сих пор отвкус причины моего нездоровья и болит пресс. Ты, разумеется, спишь. При чем в позе супер-героя с особо важным грузом в руках. Твои ноги стройно вытянуты вниз, я вижу подошвы и пальчики чупа-чупсы. Я начал представлять. Очевидно, ты летишь по особо важным делам, лицо у тебя напряженное. Глазные яблоки бегают по периметру как заведенные. Вот дрогнуло плечо — наверное, тебя ранили там, или еще чего. Бортуешь может кого с реактивными ранцами. Ты поосторожнее, у нас на сегодня планы были. Не менее важные, чем твои сейчас, кстати, но я могу ошибаться. Слушай, дорогуша, может тебя разбудить? От греха подальше. Одеяло кокетливо не до конца прикрывало твою задницу, я озадачился:

- Куда я их дел? - еле шепотом вслух.

Полез поцеловать икру, но, блять, зря — едва она почуяла кожей дыхание из моих ноздрей, мгновенно сообразив, долбанула мне аккурат по скуле своей небольшой, но очень жесткой пяткой! Я проснулся окончательно. Как мне показалось.

- Ой, извини, дорогой! Доброе утро! - как ни в чем не бывало.

- Доброе, да! - Выдавливаю. - Сучка! - последнее она, кажется, не услышала.

Ты перевернулась на бок, запуталась в одеяле, снова взлетая, а я, потирая щеку, направился в кухню, найти чем смочить горло.

В общем, как смог привел себя в порядок, освежился, глотнул чая с молоком, перекусил конфетой. Меня тошнило. Курить не стоило. На работу к 9:00, сейчас 7:15. Мне одеться и выйти, времени хренова гора. Я подумал разбудить тебя минут на десять, размяться, но вот прилег рядом, и лень окутала меня с ног до самых глаз. Я попытался вспомнить, что там с будильником в 7:40, в силе он, нет. Встать уточнить было сродни научить человека пердеть по заказу, поэтому с каким-то внутренним спокойствием, я прильнул к тебе всем телом, закинул одну ногу на твое бедро и стал быстро погружаться в мысли: «А если все-таки научили бы, то как, например, ... ». Ты теплая, мягкая и очень уютная.

Как выяснилось, этот звонок был уже седьмым по счету, который хотел мне рассказать о моих человеческих качествах. Шеффу повезло, я взял трубку. Я сказал «Да? », а мне в ответ  предложили не говорить вообще. Я согласился. Процитировать не смогу, но содержание монолога было приблизительно следующим: «Если ты задумал проебать мои деньги, я закатаю тебя в асфальт, парень! ». Я ответил, что уже выхожу.

В общем, смысл был в том, что я опаздывал на утреннюю съемку, которой должен был заправлять. Было сложно устроить фото-свидание с предпринимателем, державший офисное здание, в котором располагалась наша редакция. Занятый человек. Бизнессмен. И шефф не распространялся бы так эмоционально, если бы от этой съемки не зависело, будем он платить аренду за этот месяц, или нет. То бишь, сэкономит он лишнее баблишко, или нет. То бишь, не придется ли ему облизывать задницу этого своего (как позже оказалось) выгодного «друга», размусоливая, что мол все творческие люди немного ****утые на голову и подобные инциденты периодически случаются. Мол «Ты уж извини, братан, такое в нашей профессии бывает. Мы работаем над этим! Будь добр, подожди еще минут пять, все скоро будут на месте. Принести кофейку, может, или чай? Ты любишь чай? А зеленый китайский? »

Я позвонил фотографу. Тот в пробке за пол часа до студии. Его ассистент вообще спит. Звоню соске-стилистке из салона красоты. Она на месте, переписывается с бывшим. Как обычно. Другим не стал. Я ищу брюки, рубашку, одеваюсь, а ты по-прежнему спишь. Теперь на спине. Одна грудь  прямо-таки за уши притягивает к себе взгляд, соски стоят. Другая притаилась под одеялом. Бедра до упора огалены. На фоне смертельного похмелья ты особенно прекрасна. В тебе гармония, в тебе дом. В тебе был вчера я. Мне нравятся твои небрежно раскинутые пряди на лице и шее. Цвет кожи, изгибы. Тени на них. Я бы позвал всю съемочную группу, чтобы хоть на несколько процентов точности запечатлить тебя в моей памяти. Ты теплая, мягкая и очень уютная. К черту шеффа.

- Спишь? - шепчу на ухо.

- Да! Чего?

- Дашь мне? - вежливо переходя к сути.

- Слушай, отвали! И не забудь ключи оставить, мне скоро уходить. - Полностью скрывшись под одеяло.

Я улыбнулся и убрал руку с окаменевшего стояка.

«Вежливость с годами становится вредной привычкой» - подумал я. Вопросы, когда есть ответы. Улыбка, когда не весело. Благодарить, когда не за что. Просто так. Из вежливости. Мне интересно, а быть настоящим, это не больно?

Я поцеловал тебя в грудь, захватил бумажник и закрыл за собой дверь.

3.

На парковке. Подхожу к машине, присматриваюсь, вижу лежит голубь, подхожу ближе. Голубь определенно труп. Лапки под тушкой, глаза закрыты, кровь на крыле, перьев не достает. Наблюдаю картину: живой экземпляр залезает на голубку и пытается трахнуть ее. Вцепился когтями, крылья расправил, прислоняется всем телом. Я, честно скажу, не знаток в знаниях половой жизни птиц, но было очевидно — он ее хочет. Другие особи завидуют, пытаются сломить оборону счастливчика. Все хотят уединиться с мертвечиной. Ленивые ублюдки. Правильно, блять, будь она жива, имела б гордость. И побегать за ее вниманием пришлось бы. И не залезешь с ходу - дрыгалась бы. Имела б выбор, в конце-концов. С другой стороны, там мозгов с кончик клюва. Есть инстинкт, вот тело. Надо бы его оприходывать, значит. Захотелось, мол, почему бы и нет. И плевать, что оно неживое. Или до смерти пьяное...

В общем, если голуби — символ мира, то поганый это мир, я вам скажу. Сделал музыку громче и поехал в студию.

---

Благодарю за внимание.