Авантюрист 2

(продолжение)

Начало:

ВТОРАЯ  ГЛАВА

Время идёт быстро, незаметно. Следует признаться, что обстановка, в которой Витенька рос, не вполне способствовала его духовному росту.

Отец его был человеком крайне занятым и стоящим вдалеке от умственных течений своего времени. Фабрика, клуб и женщины отвлекали его от семейной жизни и воспитания сына. Они виделись только за завтраком. Отец поглядывал на своего растущего сына удивлёнными глазами, словно хотел спросить его: откуда ты, мальчик?

Маменьку Витенька тоже видел дважды в день: целуя её красивую руку за обедом и получая её ответный поцелуй в лоб вечером перед сном. Маменька была постоянно занята собой и своим очередным возлюбленным. Егоника сменил приглашённый к Витеньке гувернёр, а заодно и учитель английского языка Джеймс Скотт, высокий сухопарый англичанин, с надменным лицом, украшенным рыжеватыми бакенбардами. Позднее она закрывалась в спальне с Кешей, бородатым студентом Технологического института, занимавшимся с Витенькой математикой. Были у неё ещё сердечные друзья, но Витенька не мог знать их всех.

Итак, Витенька был предоставлен самому себе. Но, несмотря на кажущуюся свободу, поблажек ему не давали. За различные шалости и проказы по его попе гуляли розги. Немало выпало их на его долю. За что-то заслужено, например, за брошенную им в кастрюлю с кипящим супом кошку, а за что-то до обидного несправедливо, в частности, за кол по латыни или за драку с Пашкой Усовым, облившим чернилами его тетрадку. Эти розги терзали не только тело мальчика, но и его душу. Витеньке, порой, бывало так тошно, что и жизнь ему была не нужна и смерть его не пугала. Что такое смерть, если нет жизни, а есть пахнущие берёзой розги, которыми стегала его маменька?

…Прошли годы. Витенька вырос, износил не одну гимназическую форму и давно уже стал Виктором.

В четвёртом классе на его верхней губе появился черноватый пушок, напоминающий усики. При виде прелестных девичьих личиков и фигурок в шуршащих платьях его юношеское сердце начинало смятенно биться.

Девушки и молодые женщины стали объектами его бесстыдных фантазий, кто бы они ни были: горничная Аксинья, кузина Лидочка, придурковатая толстогубая Марья семнадцати лет, дочь кухарки Глаши, тётя Оля, тётя Люба, сидящая на кассе в кондитерской Мефодьева. Он мысленно целовал их, раздевал, любовался, надетыми на них корсетами, панталонами, чулками, и раздевал дальше, углубляясь в исследования их прелестей…

***

Стояло жаркое лето. По выбеленному зноем небу плыли редкие, куцые облачка. Виктор бегал купаться на пересыхающую речку. Там же купалась и Марья, прячась в зарослях кустарника. Виктор издали в подзорную трубу подсматривал за нагой девушкой.

Марье природа не дала ума, но даровала ей соблазнительные формы. Она громко плескалась у берега, разбрасывая вокруг себя золотые солнечные брызги, и золотистые длинные волосы стекали по её голове на плечи и падали на полушария грудей. Выйдя из воды, она падала на траву и, зажмурившись, лежала, обливаемая солнечным светом и теплом, побуждая Виктора к действиям.

Долго не решался Виктор приблизиться к девушке, но однажды ноги сами по себе понесли его к кустам, за которыми пряталась Марья. Он сжимал в руках пятирублёвую ассигнацию, по случаю украденную им из отцовской кассы.

Виктор продрался сквозь кусты шиповника, не обращая внимания на царапины от шипов, и встал перед испуганной Марьей. Она присела на корточки и, прикрыв голову руками, бормотала:

– Не… не… не…

Марья плохо говорила, хуже трёхлетнего ребёнка. По крайней мере, Виктор ни разу не слышал, чтобы она разговаривала, хотя бы с матерью.

Виктор не стал подходить к девушке близко, а тоже присел на корточки, и, словно дикой собачке, протянул ей скомканную синенькую ассигнацию, приговаривая:

– На, возьми, не бойся… на… на…

Марья, поняв, что барич не хочет причинить ей зла, выхватила  у него пятёрку и, замахав рукою, замычала:

– Иди… ыыы… иди… не… не…

– Позволь мне посмотреть на тебя, – попросил её Виктор. – Ты красивая…

Девушка поняла его, зарделась и смущённо прикрыла рукою грудь.

– Не… не… низзя…

– Позволь, – продолжал канючить Виктор. – Я тебе дам ещё красивую книжку.

– Не… не… низзя… мама… низзя…

– У меня есть красная ленточка, красивая. Хочешь? Только она дома…

Красная ленточка. Виктор знал, что Марье нравилось вплетать в свои прелестные волосы разноцветные ленточки. Предложение заинтересовало дурочку. Она опустила руки и открыла пирамидки грудей. Витенька потянул руку, чтобы потрогать их, но Марья оттолкнула её:

– Не… не… низзя…

– А если к ленточке я прибавлю носовой платочек? У меня есть батистовый платочек.

– Тва… – Марья показала Виктору два пальца.

– Хорошо, два, – согласился тот, подползая на коленях к Марье и зеленя свои бежевые штаны.

Марья продолжала сидеть на корточках. Виктор уронил её навзничь. Он ощупывал её груди, наслаждаясь их эластичной упругостью и твёрдостью розовых сосков. Он потянулся к ним ртом, обнял губами.

Марья терпеливо лежала на спине и жмурилась. Ей определённо нравилось то, что с нею проделывает барич и не заметила, как тот распустил ремень и стянул с себя штаны. Но когда он попытался раздвигать её сведённые вместе ноги, у Марьи расширились от изумления глаза при виде торчащего под животом барича напряжённого члена с малиновой головкой. Ей ни разу ещё не доводилось видеть подобное.

– Ыыы… – замычала она в ужасе, забила ногами по траве, извернулась из-под Виктора и, отбежав от него, накинула на себя сарафан.

– Ну, что ты, дурочка, – проговорил Виктор и сконфуженно, и сердито. – Давай, попробуем.

– Низзя! – резко ответила Марья. – Мама атата…

– А мы не скажем. На, потрогай, – Виктор выставил перед нею член. – Не бойся, он не кусается…

Марья замотала головой:

– Не… не…

Она побежала по узенькой тропинке к дому. Обманутый в своих ожиданиях Виктор натянул штаны.

Марья пожаловалась на Виктора Глаше, та пошла к маменьке Виктора.

Виктор оправдывался перед маменькой:

– Я случайно… я шёл купаться и увидел Марью…  она испугалась и убежала… я ничего с нею не делал…

На этот раз розги миновали его. То ли маменька поверила ему, то ли посчитала это у него естественным проявлением здорового мужского инстинкта, то ли  не хотела раздувать скандал. Как она решила этот вопрос с Глашей Виктор не знал, но только по возвращении с дачи в город, маменька рассчитала Глашу.

Вторым после девушек увлечением Виктора в то время стал спорт, а именно, лаун-теннис и бокс. Беря уроки у чемпиона Петербурга по боксу графа Игнатьева, он освоил стремительные боковые удары, хук и бешеные свинги. Он мог постоять за себя в любой драке.

Благодаря боксу он познакомился с Лизой. Лиза была уже взрослой самостоятельной девушкой и работала помощником прозектора в Градской больнице.

Поздним осенним вечером он шёл по улице, как вдруг услышал крик. Кричала женщина в тёмной подворотне. Виктор свернул туда и увидел трёх мужиков, срывающих с женщины пальто.

Без слов, резким ударом он сшиб с ног одного грабителя, оглушил хуком второго, третий, увидя перед собой грозного бойца, дал дёру.

Виктор подал девушке пальто и проводил до дома, где та снимала комнату.

В знак благодарности Лиза, так звали девушку, пригласила Виктора к себе и угостила чаем. Несмотря на приличную разницу в возрасте, разницу в девять лет, они, гимназист-пятиклассник и помощник прозектора, стали встречаться.

Лиза после смерти родителей воспитывалась в семье дяди, терпя обиды и унижения от мачехи и двух её дочерей. Едва окончив женскую прогимназию, она поступила на медицинские курсы. Она хотела работать в больнице, но её направили в морг.

– Тебе не страшно там? – поинтересовался Виктор.

– Нет, сейчас не страшно, – ответила Лиза. – Только в первое время было не по себе, а потом привыкла. Мёртвые не потеют, – улыбнулась она. – А ты боишься мертвецов?

– Не знаю, – признался Виктор. – Я не видел их.

– Могу показать. Хочешь?

Виктор не хотел, но согласился.

Лиза повела его в морг вечером, когда прозектор, Михаил Петрович и санитары уже ушли.

Морг находился на заднем дворе больницы. Лиза вставила ключ в навесной амбарный замок, отомкнула его и открыла дверь. Они вошли. Лиза взяла фонарь, зажгла в нём свечку.

В коридоре резко пахло формалином. В первой комнате на столах стояли два гроба с лежащими в них двумя телами, готовыми к выдаче. Вторая комната была обычным кабинетом с двумя письменными столами, шкафами, диваном под белой простынёй. Один стол был пуст, на другом стоял микроскоп, какие-то баночки, штатив с пробирками, две толстые книги.  

В следующей комнате на железных столах лежали два обнажённых тела – мужчины лет сорока и совсем юной девушки. Труп мужчины казался помятым и в синих пятнах, труп девушки, напротив, был розовый, казалось, что она спит.    

– Как живая, – заметил Виктор.

– Она отравилась угарным газом, – пояснила Лиза. – Тела таких отравленников всегда розовые. Тебе не страшно?

– Не страшно, – ответил Виктор.

– Тогда давай заглянем в ледник. Там лежат неопознанные трупы и те, которых некому хоронить – бродяги, нищие, беспаспортные…

Лиза открыла дверь, ведущую в подвал. Из него пахнуло холодом. Спустившись в него, Виктор увидел с десяток трупов, трупы мужчин, женщин, молодых и старых. Они лежали рядком бесчувственны и безразличные друг к другу.

Виктор не испытал ни ужаса, ни страха. Его сердце не тронул вид мёртвых тел. Он был равнодушен к чужой смерти. Пульс у него бился ровно. Голова была ясная. Чувствовал он себя он превосходно.

Несмотря на ледяной холод, в подвале стоял тяжёлый запах разложения. Только он спирал дыхание Виктора и побуждал его поскорее покинуть мертвецкую.

Виктор повернулся к Лизе, стоящей за его спиной, и увидел, как она, держа в одной руке фонарь, другой поправляет сползающий по ноге чулок.

Виктор бросился на колени, подхватил подвязку, убегающую от руки Лизы, взялся за край чулка, чтобы его пристегнуть, и неожиданно прижался губами к белой полоске кожи между чулком и короткими рейтузами.

– А ты дерзкий, мальчишка, – проговорила Лиза.

Виктор поднялся с колен, обнял Лизу и поцеловал её. Лиза ответила ему и сказала:

– Мне нравятся такие. Идём…

Лиза увлекла его наверх, в кабинет, где было ещё тепло от хорошо протопленной днём печи. Они уселись на диван и продолжили целоваться. Лиза положила ладошку Виктору на брюки. Она не могла не ощутить под тканью его напрягшуюся плоть.

– Я хочу на него взглянуть? – спросила Лиза и, не дожидаясь ответа, расстегнула ремень на брюках Виктора, пуговицы на ширинке, вынула рвущийся наружу член и взяла его в руку.

– На глаз не меньше семи дюймов, – прикинула она.

– Восемь, – поправил её Виктор. – Даже восемь с половиной.

– Ого, – восхитилась Лиза, поглаживая подрагивающий от нетерпения член. – Колоссально.

Она наклонилась и поцеловала член, затем сжала губами его головку, провела по ней языком. Виктор прогнулся от пронзившего его внезапного наслаждения.

– Понравилось? – спросила Лиза.

– Очень, – ответил Виктор, проникая рукой под подол её платья.

– У тебя ещё не было этого с женщинами? – спросила Лиза, глядя на него снизу вверх волглыми глазами.

– Нет, – признался Виктор. – Не было…

Лиза снова взяла член в рот и заработала язычком, погружая Виктора в блаженство.

Он кончил ей в рот, кончил обильно. Лиза, поперхнувшись, выпустила член. Изо рта её потекла густая слизь. Виктор догадался, это была извергнутая им сперма.

Лиза вытерла губы, проговорила:

– Ну, ты скор. Я чуть не подавилась… Мне ещё никогда не спускали в рот.

Виктор поцеловал девушку и продолжил свои попытки стащить с неё панталоны.

– Не так-то просто раздеть женщину – крючочки, пуговки, резинки, – улыбнулась Лиза и распустила поясок на платье. Взявшись за подол, она стащила его через голову.

Под тонкой ситцевой сорочкой чётко обозначились упругие полушария. Виктор в нетерпении обнял Лизу, погладил рукой поверх сорочки и легонько сжал одно из полушарий. Вторая его рука спустилась вниз и, оттянув край панталон, скользнула под них к лону, покрытому шелковистыми волосиками, и, не останавливаясь, проникла между бёдрами. Там было влажно.

Нащупав щёлку, Виктор раздвинул створки… Лиза откинулась на спинку дивана, раздвинула пошире ноги, прошептала:

– Погоди, я сниму…

Опавший было член Виктор вновь начал напрягаться и восставать, возбуждаясь видом раздевающейся девушки.

Приподняв зад, Лиза спустила панталоны, открыв тёмный треугольник внизу живота. Виктор сбросил брюки вместе с кальсонами.

Лиза упала на спину, схватила Виктора за руку и потянула к себе, словно в забытьи бормоча:

– Хочу… хочу… возьми меня…

Виктор лёг между раздвинутыми бёдрами девушки, коснулся членом её расселины и остановился. Лиза торопливо взяла в руку возбуждённый до предела член и втолкнула его в себя.

Виктор почувствовал, как его плоть входит в узкий жаркий  влажный ход женщины. По наитию он начал двигаться. Лиза прошептала:

– Да, так, так, правильно… 

Восторг обладания женщиной охватил Виктора и унёс высоко, в межзвёздное пространство, где полыхало жаркое солнце…

…Всё кончилось. Виктор медленно опустился на землю, на диван. Он расслабленно лежал на Лизе, всё ещё сжимающей его в своих объятиях.

Потом Лиза выскользнула из-под него, подошла к столу с микроскопом. Там же стоял графин с водой. Она налила в стеклянную банку воды из графина, плеснула из какого-то флакончика жидкость, взяла большую грушу с наконечником и, набрав в неё раствор, встала над ведром и ввела наконечник груши во влагалище, из которого всё ещё вытекала влага Виктора, и нажала на грушу.

– Зачем ты это делаешь? – спросил её Виктор.

Лиза, ничуть не смущаясь его заинтригованного взгляда, улыбнулась и пояснила:

– Это для того, чтобы не забеременеть, милый. Запомни, подкисленная вода, введённая во влагалище сразу после полового сношения, предохраняет женщину от беременности. Ты же не хочешь, чтобы у нас появился маленький.

С  Лизой Виктор встречался всю зиму. А вернувшись осенью с дачи, он её на прежнем месте не нашёл. Она больше не работала в Градской больнице и в её комнате жили другие люди. Виктору она не оставила и записки. Так закончилась его первая любовь.

продолжение следует