Четвертый день в календаре

Примета: мелкие радости - к крупным неприятностям.

ПРЕДИСТОРИЯ ПРИМЕТЫ.

В приметы он стал верить лишь тогда, когда они неожиданно начали сбываться. До этого – это были лишь случайные совпадения, на которые не стоило обращать внимание. Но вот с какого-то момента, его внимание, помимо воли, стало концентрироваться на тех днях, в которые  происходило что-то важное и особенное для него. Удивительно, что несколько событий повторились в одинаковые  дни в месячном календаре. Как только он заметил эту особенность в событиях своей жизни, то сам того не желая стал с замиранием сердца ждать наступления следующей такой даты. При этом он конкретно и  не знал, чего собственно нужно ожидать в такие дни: добра или зла?

Впервые, когда произошло нечто знаменательное для него, и он лишь отметил для себя дату этого дня. В следующий такой день, вопреки его ожиданиям,   ничего необычного с ним не произошло,   и его ожидания оказались напрасными.   В тот, второй день, ничего удивительного не случилось. И он уже засомневался, будучи не уверен, что такая примета для него существует.

Сразу он не сдался – ему очень захотелось вновь поверить в чудеса, как в детстве. Такое желание  заставило его более тщательно перебрать в памяти все события дней, отмеченных в календаре цифрой «4». И вот, когда он перебрал их все, одно за другим, рассматривая и так и сяк, то нашел, наконец, те события, которые подтвердили ему  необычность четвертого дня месяца и  существование самой приметы.   Так его примета обрела право на жизнь в его сознании, нарушив их отрицание до этого.

В том ничего не было странного и противоестественного. Ведь обычно все так и происходит на самом деле. Когда кто-то настойчиво что-то ищет, то порой может найти желаемое даже там, где его на самом деле и не было. Обычно, после того, как такое случается, мы начинаем верить в чудеса, приметы и предсказания, не находя разумного объяснения всему происшедшему.

Так случилось и с ним на этот раз. Когда вновь наступил следующий день в календаре, отмеченный им, и ожидаемое событие свершилось, и свершилось уже не в первый раз, то он смог убедить себя в существовании такой приметы, не найдя больше никакого объяснения происходящему.   С той поры  стал он верить в свою примету, по которой в каждый четвертый день месяца очень вероятно может принести в его жизнь нечто неожиданное и важное. В остальные же приметы, которые были ему чужими, он как не верил раньше, так и не верил теперь.

Любой внимательный человек может сразу заметить, что он почему-то не обращал внимания на события, происходящие в дни с другой датой календаря. А ведь и они были важными и особенными для него. Видимо ему было легче так бороться с неизвестностью будущего и переживать тягостное ожидание его наступления. И потому,   даже внимательный человек не стал бы осуждать его за то, что он, таким образом,   мог себя готовить и успокаивать к наступлению неведомых перемен в его жизни.

4 СЕНТЯБРЯ.

«И создал Бог два светила великие: светило большее,

для управления днем, и светило меньшее, для управления ночью,

и звезды; поставил их Бог на тверди небесной, чтобы светить на землю,

и управлять днем и ночью, и отделять свет от тьмы.   И увидел Бог, что это хорошо.

И был вечер, и было утро: день четвертый»

Библия. Бытие. 1, 16–19.

Шел четвертый день осени того года и последней осени в жизни старика. Его тело лежало поперек застеленной кровати в светлой, как сам день, просторной комнате, ярко освещенной осенним солнцем сквозь заросли кустов каланхое в горшках на подоконнике большого окна. От толстых стен старинного дома веяло прохладой, словно в них затаился холод грядущей зимы. На лежащем мужчине были надеты сандалии, брюки и сорочка, в которых он выходил из дому по своим стариковским делам.

Посторонним могло показаться, что он оделся так нарочито и преднамеренно, демонстрируя всем  свою не стареющую аккуратность и стабильный  достаток. Но на самом деле, он так поступал всю жизнь, не задумываясь над тем, для чего ему это нужно. Он так был приучен и привык жить только так и не иначе, оставаясь всегда верным своим привычкам и правилам.

Они,   наши привычки и придуманные нами правила очень схожи с вешками вдоль тракта в снежной равнине, по которым путники ищут свой путь, стараясь не сбиться с известной им дороги.   Для каждого из нас подобные мелочи не дают утратить нашу надежду на то, что свою жизнь мы проживаем не просто так и вовсе недаром, а  верны себе в том направлении, в котором когда-то давно мы решили двигаться по своей жизни к заветным целям.

Необычным на этот раз для окружающих было лишь то, что он прилег в кровать, не раздевшись. Еще более странным было то, что лежал старик поперек кровати. Но и это можно было объяснить усталостью тела на девятом десятке лет, не особенно давая, возникшему удивлению перерасти в тревогу или беспокойство. Так и поступили люди,   близкие старику, увидев его и не обеспокоившись. Они дружно  решили его пока не тревожить и дать пожилому человеку возможность отдохнуть после прогулки.

Тревога завладела ими, как только, старик неуверенными шагами прошел по коридору за своей нуждой. Он шел неуверенными шагами, опираясь о стены и цепляясь за углы. Его рот и глаз со щекой были скошены вдоль левой стороны лица, отчего его вид казался зловещим. Все изменения, которые в нем произошли сейчас, делали его не похожим на светило. На то солнышко,   которое давало свет и тепло той большой семье, над чьим созданием старик трудился  восемь долгих десятков лет.

Не меньше родни, перепугались врачи «скорой», поспешившие к ним на помощь, оперативно отвечая на их зов своим прибытием. Инсульт с инфарктом – таков был предварительный вывод о причине, которая за пару часов превратила творца в его противоположность, как в библейских сказаниях о Боге и Сатане.

На борьбу с Сатаной ушел месяц. Дружная семья победила зло и вернула себе своего творца. Вот только радость была ограничена. И граница эта проходила на расстоянии в один год от дня, отмеченного в календаре, как четвертый день той осени. Осени времени года и времени жизни человека, похожего на Творца. На того Творца,   который умел создавать светила небесные.

Похожесть была внешняя и внутренняя,   да и дела его были вполне творческие, как для сходства с Творцом. За свою жизнь он не сотворил светил, но зато произвел на свет четырех дочерей.

С тех пор минул год. Старик продолжал жить всем на удивление. Он все более дряхлел и слабел  с каждым прожитым днем, но не прекращал своей борьбы с Сатаной. Пока тот старик боролся, он со страхом ждал очередной четвертый день следующей осени, на который был назначен финал его осени.

Между этими двумя днями поместился необычный год, в котором четвертых дней было двенадцать, по числу месяцев. Вот только ни в один из них со стариком особенного ничего не произошло. Зато с ним очень часто стало случаться необычное в тот день, в котором поселилась его примета.   Удивительным было то, что каждый новый поворот его судьбы с той поры приходился на четвертый день в календаре. И было неважно, когда к нему приходили эти новые события: зимой или весной, или в иное время года.

4 НОЯБРЯ.

«Близок не тот, до кого можно дотянуться рукой,   а тот, к кому тянется душа…».

Афоризм из Интернета. Автор неизвестен.

«Часто бывает так, что чем лучше знаешь человека, тем хуже ты способен его разглядеть.

Он может оказаться настолько близко, что будет уже не в фокусе…».

Джулиан Барнс. Нечего бояться.

«Я ненавижу одиночество, но слишком большая близость меня страшит».

Айрис Мердок. Под сетью

«Близость — это не устранение дистанции, а ее преодоление».

Даниэль Глаттауэр. Лучшее средство от северного ветра

«Близость тел ничто по сравнению с родством душ! »

Кисна: Защищая свою любовь

Октябрь не оправдал в нем надежд на перемены в его жизни. События где-то застопорились и не желали его радовать переменами. Золотая, тихая и светлая осень пришла как обычно. Ни четвертого, ни в остальные дни календаря в этот месяц не произошло всего того, чего жаждала его душа.

Он испытывал одиночество. Самым удивительным в этом чувстве было то, что его можно было испытывать даже не будучи одиноким. Вокруг него постоянно были люди. Они были дома и на работе, они окружали его повсюду. Их было много, и были они разными для него: близкими и далекими во всех смыслах.

Это были мужчины и женщины, старики и дети. Они были знакомы ему и незнакомы совсем. Некоторых он видел ежедневно, других не видел никогда. Одних он мог бы легко увидеть, если бы того желал, иных он не мог увидеть, даже если бы очень того захотел. Были такие, которых с ним разделило непреодолимо  большое расстояние, но оно не мешало ему в общении с ними. Были те, с которыми он общался лишь мысленно, понимая, что время его разделило с ними навсегда, отобрав у них жизнь и лишив их будущего.

Все они, так или иначе, помогали ему скрасить его одиночество, которое он испытывал уже давно. Возможно, это он чувствовал  из-за отсутствия близости. Его угнетало спокойное и мирное проживание лет своей жизни. В его теперешней жизни не было близости ни тел, ни душ.   Как-то незаметно он лишился всех тех  людей, что ранее ему дарили эту близость. Одни отдалились либо ушли сами, других оттолкнул он. Были и такие, которые перестали ценить ее в людей, заменив близость на более реальные и прагматичные вещи.

Да и сам, он только не так давно осознал, чего ему недостает в жизни – такой стабильной и размеренной. И как только понял, то начал поиски той родственной души, что сможет избавить его от чувства одиночестве рядом со всеми теми, кто его окружал.   Кто на расстоянии вытянутой руки не смог коснуться его души, кто не стал в фокусе его чувств, чья близость его страшила и пугала, не давая ощутить родство их душ из-за дистанции, им непреодоленной, и потому неустранимой.

Нельзя утверждать, что вокруг него не было таких душ, которые могли бы стать ему родственными. Но по тем или иным причинам этого не произошло. Вот отчего в душе его проснулось такое сильное чувство одиночества.

Ища спасения, он научился избегать его, общаясь и встречаясь с теми, кто понимал его и был близок ему похожим состоянием своей души. Таких душ множество витало в пространстве не доступном для тел, в которых они обитали, но это не мешало общению с ними.

Одна такая душа смогла даже погостить у него, на время, покинув ради встречи с ним свое виртуальное пространство. Как-то в один из уже  ноябрьских промозглых вечеров, он уговорил вылетевшую душу приземлиться за одним из столиков кафе неподалеку от места, где та зарабатывала себе возможность пребывать в реальной жизни.

Тогда, устроившись за столиком, он развлекался, разглядывая соседей вокруг и людей, прогуливающихся мимо летнего кафе. Подружившись с одиночеством, он свою потребность в общении удовлетворял с теми, кто на своих страничках прятался от живого общения.   Ему было не столь важно, насколько верно и точно образы его собеседников соответствовали их реальным воплощениям.   Правда, иногда он просил их прислать реальные и свежие фото, но чаще это было ему не зачем. Он не пытался найти себе новых знакомых для реального общения в жизни, для которых у него не было свободного времени и желания в достаточной степени. Та знакомая незнакомка, которая согласилась опуститься на грешную землю для встречи с ним, была ему близка по переписке «он-лайн», которая слишком затянулась для того, чтобы оставаться виртуальной.

Он решился пригласить на свидание незнакомку тем вечером, чтобы обменяться последними новостями в жизни обоих и сверить образ на фото с реальным его воплощением.   На вид знакомой-незнакомке было лет тридцать пять. Судя по фигуре и манере одеваться, она была одинока и имела взрослого ребенка, которому могло быть лет пятнадцать шестнадцать. Наличие взрослого ребенка не позволяло ей одеваться с желанным шиком, но воспитание и интеллект не позволяли забывать о шарме, которым должна обладать одинокая женщина ее лет.

То, что она одинока, он знал до встречи, а то, что он увидел, было тому подтверждением. Было явно заметно, как женщина изо всех сил пыталась при скромном бюджете выглядеть привлекательно и находить для себя возможность интересно проводить свободное время.

Скромный заказ из обширного меню кафе, вовсе не мешал женщине чувствовать себя непринужденно и наслаждаться вечером  от всей души. А ему всегда были по душе люди, которые при любых обстоятельствах находили для себя возможность не изменять собственным желаниям, и наслаждаться мелочами так радостно, что их жизнь для посторонних казалась легкой и беззаботной. Женщина, привлекшая его внимание своим общением в мире виртуальном, явно относилась к их числу.

Ее голос, который его удивил больше всего в этой женщине. Дело в том, что он совсем не вязался с ее внешностью. Это было удивительно и необычно. Внешность женщины заставила его задуматься. Сам не понимая почему, он вспомнил архитектора, который продал ему свою квартиру. Тогда архитектор ему пытался объяснить, почему его самого не устроила квартира, и что могло заставить того решиться продать ему абсолютно новую квартиру, так и не начав в ней жить.

Молодой мужчина никак не мог найти слова, чтобы описать причину, и привел чужие слова: «облик здания, который вызывает у нас чувство, соответствующее его назначению, это и есть стиль». Тогда это помогло, и Петр понял его, и ту причину, которая не позволила художественному вкусу архитектора смириться с обликом рядового здания в спальном квартале города.

Глядя на незнакомку и пытаясь понять, что могло привлечь его в облике обычной и в меру симпатичной женщины, он вспомнил те слова Сократа, которые сейчас могли ему помочь это объяснить для себя. Ее облик точно соответствовал ее миссии в жизни и ее сути. В ней все было настолько гармонично, что, безусловно, в ней был виден стиль, который виден во всем, что достойно нашего внимания.  

Стиль – вот что привлекло его внимание тем ноябрьским вечером. И он с удовольствием наслаждался тем, что наблюдал за женщиной. В ней сквозь заурядное поведение молодой горожанки проступал вкус к жизни, который внешне выражался ее стилем. Это так увлекло мужчину, что он уже несколько часов восторженно наблюдал за ней, дивясь тому, что так привлекло его внимание.

Это было похоже на какое-то наваждение. Знакомая незнакомка не была совершенством ни с позиций кутюрье, ни в глазах великого мастера женской красоты из Парижа прошлого века. Это была обычная молодая женщина, обладавшая собственным стилем и шармом, который мог творить чудеса с мужчиной, способным ее понять и оценить по достоинству.

Он начал подбирать женщине подходящее имя, пытаясь ее разглядеть ее фигуру. Это потребовало от него некоторого напряжения воображения и внимания одновременно.   Лишь только, когда он понял, в чем причина ощущения дежавю, то сразу вспомнил кого она ему напомнила. Фигура женщины была божественна не в переносном смысле, а именно в прямом. Она точь в точь повторяла бронзовую фигурку на комоде у него дома - сувенир в подарок, привезенный дочерью из Лувра.

Великолепная Ника Самофракийская, древнегреческая мраморная скульптура богини Победы – один из ценнейших экспонатов Лувра. Даже в маленькой копии сразу было видно величавость Ника, которая представала зрителю в развевающейся от ветра одежде, демонстрируя свой неудержимый порыв и желание движения вперед. Уверенный шаг богини и гордый взмах крыльев рождали постоянно у Петра чувство торжествующей победы.

Та же крепкая и ладная фигура, невысокая, женственная, и тот же стремительный уверенный шаг, запечатленный скульптором в древнем мраморе. Гордый взмах отсутствующих у женщины крыльев, вполне заменял взмах головы, отбрасывающий на ходу длинные темные волосы, придавая дополнительное сходство двум женщинам, стирая тысячелетия между ними.

И внешность древней греческой богини явно имела неоспоримое сходство красоты классической скульптуры и реальной и живой, ему совсем незнакомой женщины за столиком напротив. Вот что увлекло его в первые мгновения, и неотступно держало его внимание возле нее весь вечер.

Сходство было настолько неожиданно и волшебно для него, что даже низкий голос с хрипотцой, соответствовавший более мужественности, нежели столь неоспоримой женственности, не мог унять его радость от очарования, которые ему подарила в тот вечер женщина напротив и уходящая та осень, что писала прощальное письмо каплями на окне кафе.

Встреча с Никой незаметно избавила его от чувства одиночества, даря ему нечастые встречи и частое общение будними днями. Они не строили с ней отношений, уважая значительную разницу в своих возрастах. Но им очень уютно и тепло, когда души их соприкасались в словах и встречах.

Но главное было в том, что четвертый день ноября дал ему надежду на то, что  в его жизни еще достаточно времени, чтобы успеть заполнить свою душу теплом близости родственного человека, его нежностью и молчаливым пониманием.

4 ЯНВАРЯ.

«Четвертый лунный день, словно зеркало, покажет вам ваше истинное лицо, и вам не удастся прикрыться никакой маской.

Кем бы вы ни были:   преуспевающим бизнесменом или нищим, спортсменом или ученым,

в этот день вы все равно столкнетесь со своим настоящим,   а не придуманным «Я».

Он вышел в темную ночь. Было тихо и звездно. Снег освещал землю белыми искрами, подражая небу со звездами. Крепкий морозец  заставлял звездную белую пыль скрипеть под ногами, превращая шаги в хронометр его мыслей. Он шел нетвердым шагом по шоссе в сторону лесного мрака. Цели у него не было в тот момент и потому его путь был в никуда.

Выпитая рюмка за рюмкой без закуски и в одиночку бутылка водки за последние два часа рисовала его ногами замысловатую траекторию следов от ботинок на обочине, вдоль которой он шел. Редкие машины, освещая его путь в искристом безмолвии ночи, заставляли его останавливаться, чтобы их пропустить или сопроводить сигналом автостопа, которым путешественники во всем мире останавливают для себя попутный транспорт.

Он не знал зачем, но ему срочно нужно было в три часа ночи покинуть село, в котором прошла его встреча Нового года. Видимо три дня праздника переполнили чашу его терпения настолько, что даже все выпитое не сломило его желания покинуть досрочно село и вернуться домой в столицу.

Чаша эта наполнялась слишком долго, чтобы теперь можно было чем-то остановить его решимость в стремлении больше не терпеть. Последнее время вешки на его жизненном пути исчезали одна за другой, лишая его возможности находить для себя нужный путь.

Давно его покинула мать, готовая всегда дать ему совет, куда идти дальше без дороги, без конечной цели  и без ориентиров на пути. Отец так и не стал для него той путеводной звездой в жизни, рано покинув его с матерью вдвоем, чтобы спустя десять лет самому покинуть мир, забрав у него надежду обрести в отце наставника и проводника для юноши в белом однообразии жизненного пространства, еще неизведанного им.

Не долго, рядом с ним шагала его спутница. Посланная ему в помощь Творцом, лишь она указывала и освещала ему путь, пока они шли рядом по жизни. Но затем и она,   оставив ему в наследие два маленьких путеводных огонька, внезапно и скоропостижно покинула его и мир. Быть может, она уверовала в то, что он и без нее не собьется с верного пути, если путь ему будут указывать  ее огоньки-малыши,   освещая дорогу впереди как алые автомобильные стоп-сигналы, разбрызгивая на мокрую дорогу отблески их любви?

Простившись с ней, он не подвел ее, а шел долгие годы все той же дорогой, что они когда-то вместе отыскали для себя, держа в поле своего зрения алые огоньки и не меняя взятого курса. Он не обращал внимания на препятствия и преграды на его пути, зная лишь одно - остановиться не имеет права. И он шел дальше, не останавливаясь,   все это время, чтобы не дать погаснуть огням впереди, оберегая их свет.   Дал себе передышку он лишь теперь, когда убедился в том, что каждый из этих огней уже сам знает свою дорогу и теперь сможет двигаться дальше самостоятельно по верной дороге без его участия.

Село в огоньках домов давно скрылось за его спиной.   Ноги уже порядком устали и все больше слабели, отчего узоры следов на обочине шоссе становились все более странными и непонятными, напоминая движение раненого охотником  оленя, который еще не понял, что его дни сочтены.

Одинокий ночной пешеход в новогоднюю ночь пугал мимо проезжающие автомобили, заставляя их водителей его громко предупреждать сиреной об опасности, которой он себя подвергал.   Ах, если бы они все знали, на что он был способен несколько часов назад, когда накопленная им усталость от томительного, уже без всякой веры,   ожидания перемен в жизни взорвалась в нем нервной истерикой, положив конец многолетней депрессии.

То, что он так одержимо шел в «никуда» той глубокой ночью, было лишь следствием. А причиной всему был нервный срыв, который он перенес еще до того момента, когда у него забрали ключи и не позволили сеть за руль его машины после всего, что он уже успел до этого выпить и всего, что он высказал и  пережил за эту долгую ночь.   Еще два часа назад он сознательно готов был рисковать своей жизнью и промчаться сто километров по ледяной заснеженной трассе в нервном и полуобморочном состоянии, подвергая опасности себя и всех, кто встретился бы ему на пути до столицы, к которой рвалась его душа.

Только в эту ночь его сознание, опьяненное алкоголем и взбудораженное эмоциями от неприятной ссоры, наконец, просветлело, и он ясно понял всю ненужность и никчемность своего упорства в эти долгие годы. Его удивила своей простотой истина, что его стремление, с каким он старался не отстать от алых огней убегавшей его жизни, оказалось бессмысленным и не востребованным.

Он встретил свое «Я». Темной морозной ночью, он решился оставить за спиной не только село, но и ту жизнь, которой был так предан все эти годы.   Неожиданно и внезапно обретя утраченное свое «Я», в ту ночь за свое спиной он оставлял и того старика, за чью жизнь длинною в год он взял ответственность.   Оставлял без сожаления и ту, что пыталась поспевать за ним эти годы, идя то рядом с ним в ногу, то отставая, то забегая вперед и преграждая дорогу ему.   Она все эти годы помогала и  мешала одновременно ему идти все дальше и дальше, то открывая свет алых огней, то заслоняя их собой.   Он сегодня оставлял позади все то, чем жил эти годы. Сегодня он встретился вновь со своим настоящим,   непридуманным  «Я».

И потому, наконец, он решился навести порядок в своей душе и в своей жизни, внимательно разглядывая забытое им свое настоящее «Я». Теперь он мог уже не спеша шагать в свое будущее по той ночной дороге от села.   Он еще не понял сам, что очистился от лишнего и чуждого ему. На ходу, шаг за шагом, незаметно для себя он разворачивал засушенные долгим ожиданием складки своей души. Ему нужно было теперь  освободить место для всего того нового, что непременно должно было наполнить его в этом, уже наступившем Новом году.

4 ФЕВРАЛЯ.

«Четвертый - это день, где царят Мудрость и Размышления.  

Два мужских божества им сопутствуют: Прощение и Добродетель.

И женских два божества: Песни и Огня.  

В этот день из-за сильных привязанностей,   мести чувств  или  земной любви рождаются                Привидения –  несчастливые духи, связанные местом и сюжетом страданья».

Тибетская книга мертвых.

Молодая женщина вела с ним разговор настороженно и  с опасением. Не в первый раз, оговаривая условия их встречи. Она давно уже для себя решила все то, что он сейчас отважился испытать впервые, после длительных размышлений.

Освободив свое сознание от ответственности за судьбы других, он решил наполнить свою жизнь новыми событиями, уже без оглядки на алые габаритные огни и вешки на своем пути.   Впервые он отдался на волю собственных желаний и интуиции, так долго спавших в нем и растревоженных четвертым днем января.

Она же свою проблему решила давно, дополнив в свою жизнь новые отношения с мужчинами, которые назвала для себя просто и лаконично: «дружеский секс». Как всякие отношения, эти новые и современные, тоже требовали прелюдии и подготовки, которая в основном сводилась к мерам по безопасности и профилактике нежелательных последствий.

В соответствии с канонами тибетских монахов, такие отношения нельзя было отнести к мужскому началу божественной духовности, зато они легко вписывались в начало женское.

Песня и Огонь. Они вместе легко рождали в его сознании, воспаленном жгучим желанием после многолетнего воздержания, образ близкий ее определению современных отношений мужчины и женщины, очень далеких по своей сути от философии монахов любой концессии.

Приготовления к началу их отношений заняли две недели. Начало этим отношениям должен был принести четвертый день февраля. Так оно и случилось. В четвертый день. Удивительным было не то, что его примета вновь доказала свою состоятельность, а то, что отношения родились и умерли в один день. Видимо, такова продолжительность жизни «дружеского секса». Может быть, все дело в том, что все быстро рожденное без усилий имеет потом недолгий век?

Так это или нет, но все, ранее ею оговоренное,   он приготовил к назначенному часу: фрукты и сладости, прохладительные и горячие напитки, средства защиты, профилактики и активации новых отношений были на столе в номере отеля. Она пришла вовремя и сразу попросила паузу для своей психологической адаптации. Это его всерьез  удивило, так как он себя подготовил заранее и был готов сразу приступить к реализации намеченной ими программы.

Пришлось потратить значительное время на предварительное знакомство, что было для него неожиданным после многочасового общения на сайте знакомств в течении последних нескольких недель. Он последовал давно известному правилу: хочешь получить большее – не жалей пожертвовать меньшее!

Неожиданности в тот день этим для него не закончились. Приняв горячий обильный душ, он внезапно понял, что исчерпал запас горячей воды в нагревателе и теперь потребуется еще немало времени для того, чтобы она тоже смогла освежить свое тело после рабочего дня, как того требовал этикет близких отношений.

Необходимое для этого время они вновь провели в общении. Им это было необходимо ради обретения большей близости в том необычном знакомстве, которое должно было внести гармонию в его личную жизнь. Теперь и он уже стал чувствовать себя увереннее.   Вопросы его к ней незаметно перешли в более интимную область, которые неторопливо открыли ему истинные причины ее желания и готовности к «сексу по дружбе» с мужчиной, старше ее на  два десятилетия.

- Я удовлетворена в своей жизни всем, что имею, потому и осторожна в отношениях с другими мужчинами. Я  боюсь утратить все то, чем уже богата. Моя семья мне очень дорога. И мой мужчина меня устраивает во всем, кроме секса. Нет, он у нас тоже присутствует, в отличии от тебя, но слишком однобоко и меня, наделенную чрезмерно женской страстью и желанием, это не может удовлетворить. Вот почему я здесь.

- Нет, нет. Он - то вполне удовлетворен! Все дело в том, что я согласилась оказывать ему такие ласки и нежности, после которых он совсем про меня забывает. Моя беда в том, что кроме этих ласк ему теперь от меня ничего не нужно. А вот мне этого крайне мало, и я от этого очень страдаю физически и духовно.

- Возраст? А чем плох такой возраст? Двадцать лет разницы? Ну и что в этом такого. Наоборот, мужчина очень внимателен и нежен к женщине, которую научился хорошо понимать и чувствовать в таком возрасте. Да и приключения в таком возрасте  становятся неуместными.   Для меня это и есть гарантия того, что я смогу получить все чего желаю от «дружеского секса» - не больше и не меньше, без осложнений и проблем. Такие отношения нужны и выгодны нам обоим, когда в обмен на свою молодость я получаю нужные мне удовольствия с необходимыми гарантиями конфиденциальности.

После всех ее объяснений, он окончательно успокоился для того, чтобы с готовностью выполнить свою часть обязательной программы их встречи. А вот ей даже дополнительного времени в душе оказалось явно недостаточно, чтобы стать готовой выполнять свою половину взятых обязательств. И тогда он решился на то, чтобы окончательно взять инициативу в свои руки, перестав выполнять ее бесконечные условия и оговорки.

Четвертый день его удивил в очередной раз. Стоило ему выполнить  лишь часть ласк из своей привычной и стандартной прелюдии секса, как ее реакция была столь внезапной, неожиданной, стремительной и яркой, что они тут же разрушив последние опасения, страстно и до конца отдались наслаждению, которое может принести секс, если в нем нет места ничему кроме желания и похоти.

Все происшедшее с ним в тот четвертый вечер последнего зимнего месяца было столь новым и поразительным для него, что потребовалось еще несколько дней для того, чтобы он смог окончательно понять для себя что такое «дружеский секс».

Мудрости в его размышлениях все эти дни не было, как не было песен и огня, которые зажглись и погасли в одночасье в тот «дружеский» февральский вечер. Тогда в их зародившихся отношениях не было места ни сильным привязанностям, ни мести былым чувствам и обидам. Они видели друг друга впервые, их отношения были рождены лишь той земной любовью, что в современной прагматичной интерпретации, больше напоминает ворожбу, нежели кружево романтики из тонких чувств и эмоций, которую может подарить нам обычное «КОХАННЯ ДВОХ СЕРДЕЦЬ»:

Потяг розуму породжує повагу.

Потяг душі породжує дружбу.

Потяг тіл породжує бажання (близькість).

Потяг всіх трьох породжує Кохання,

Яке є вмінням віддавати, а не брати.

Влечение ума рождает уважение.

Влечение души рождает дружбу.

Влечение тел рождает желание близости.

Влечение всех трех рождает Любовь,

Которое есть умение отдавать, а не брать.

От той любви, которой были преданы их тела в тот вечер, родились для нее лишь ее  Привидения, которые монахи с Тибетских гор зовут «несчастливыми духами» лишь потому, что связанны они с любовью лишь местом и сюжетом страданья.

Он же получил желанное наслаждение и утеху своему телу, предавшись «дружескому сексу». А вот только душа? Душа его осталось прежней – пустой и сморщенной без нежности от той, что могла дарить ему лишь свое тело, оберегая свою душу от боли и разочарований, неизбежных при встрече с КОХАННЯМ.

И тогда он стал ждать прихода нового четвертого дня накануне весны, которая обычно дарила уже привычную для него радость рождения новых чувств, желаний и надежд.

4 МАРТА.

«Существуют 4 стороны света, 4 возраста (детство, молодость, зрелость и старость),

а в месяце 4 недели. Число 4 устойчиво и управляемо, но оно может быть как созидательным, так и разрушительным.

Это число символизирует рождение организованной материи и является числом созидания».

«Нумерология, значение числа 4».().

Это кафе, далеко от центра города, вдали от суеты больших магистралей, в глубине жилого квартала выбрала она по его просьбе. Он лишь просил, чтобы они встретились недалеко от ее дома, не желая ей причинить неудобства до и после их встречи.

Они нетерпеливо оба ее ждали несколько дней, сгорая, от любопытства и желания увидеть и услышать друг друга. И ему и ей хватило одного дня, чтобы понять, что они нужны друг другу. Как? На этот вопрос очень трудно искать ответ.

Он уже знал, что время от времени неизбежно приходится переживать моменты, когда тобой управляет та энергия, что идет изнутри тебя самого. Она рождается в волнении от чувств, которые сам испытываешь. Интуиция, рожденная чувствами внутри твоего тела, отключает твой разум и его логика теряет актуальность.   Объяснить, отчего ты так уверен в своих действиях очень трудно, как трудно объяснить логично, каким образом можно ощущать человека на расстоянии по буквам на бумаге, по словам на мониторе, принимая его послания издалека. При этом ты так ни разу и не увидел  его лица, не услышал звука его голоса, не коснулся его тела, чтобы почувствовать его теплоту   и пластику изгибов. Ты как бы ощутил этого человека в том своем сознании, где и родился его образ. Но при этом, ты вовсе не ведаешь о том - каков этот человек на самом деле. А с ним такое уже случалось не раз, и он уже научился понимать, что это за чувство в нем растет.

Наступил день встречи, и он весь вечер говорил один,   скрывая так свое смущение. Говорил,   глядя ей прямо в глаза не отрываясь и почти не моргая. Он не слышал себя, стараясь не замолчать, чтобы долгой паузой не выдать той неловкости, которую испытывал рядом с ней. Нервно потирая ладони и кисти рук, которые лежали поверх стола, он прятал глубоко внутри себя неудержимое желание прикоснуться к ней.

Его сдерживал лишь страх оттолкнуть ту, что он так напряженно и долго искал, высекая ее образ из противоречивых образов своего воображения и желания. Раз за разом он, встречая и разочаровываясь, не встречаясь и разочаровываясь, высекал, словно скульптор из глыбы нужный образ, убирая все лишнее и чужое этому образу.

Удивительно и необыкновенно интересно было ему творить в себе образ той, которую он искал и желал, не ведая, кто она и как может выглядеть. После каждой неудачи после встречи, он убирал из этого образ что-то не подходящее ему, оставляя или добавляя лишь то, что нравилось или понравилось ему в той другой, с которой только что расстался. Это был собирательный образ его желания и нежелания во всех тех женщинах, кого видел, о ком мечтал, кого утратил и о ком сожалел.

Порой его мечта уводила в мир иллюзий, где он находил нужное ему, зная, что такого не может быть в мире живых людей и чувств. Не ограничивая себя образом реального человека, он чувствовал себя творцом и наслаждался той свободой, которую обрел впервые, создавая для себя нужный образ. Впервые, он мог установить требования к женщине, которую искал. Он уточнял ей рост, телосложение, возраст, социальный статус, образование, семейное положение и другие анкетные данные, не забывая ограничить пакет ее требований к нему, как к мужчине и любовнику. Характер, либидо, отношение к жизни в целом и к нему конкретно – все это в процессе создания образа той, которую он захотел для себя отыскать, теперь могло быть оговорено и уточнено.

Такой свободы в поиске своей половинки он не имел никогда. Это было наивно и смешно для любого другого, но не для него. Ведь он давно уже жил в близких отношениях с женщинами, которых он выбрал из числа тех, кто ему был доступен. Теперь же он, уйдя от ограничений, обрел свободу создать образ идеала, не боясь остаться ни с чем. Для себя он решил играть ва-банк, решившись что-то изменить  в своей  жизни, он не хотел ограничивать себя в желаниях так, как это делал ранее, чтобы если уж наступят перемены для него, то пусть они принесут радость обладания той, что наиболее близка его образу идеала.

Теперь сидя напротив той, что сама его нашла, словно услышав от него необыкновенной силы призыв - прийти к нему, в который он решил полностью все свое желание жить дальше, рискуя утратить саму жизнь. И прежде, чем они встретились, он получил от нее такой же силы призыв женщины, переполненной нерастраченной нежности, принять ее целиком, всю как есть, для себя в дар с просьбой лишь вернуть ей хоть часть своей нежности, желания, душевной близости, без которых она погибала.

Он решился, и, сняв руку со стола, положил на ее колено рядом с ним, ощутив тепло ее тела сквозь натянутую прозрачную паутинку чулка на ее ноге. Она не отвела своих глаз, светло зеленых с желтым отблеском, наполненных  пытливым вниманием и симпатией к нему. В них было желание и тепло одновременно. А еще таинственная непредсказуемость и некая загадка, которую никогда не увидеть в преданных глазах такого друга, каким может быть человеку лишь собака. Лицо ее не дрогнуло, как и глаза, чем-то порой напоминавшие ему волчьи не холодом или страхом, которые мог источать взгляд хищника, а скорее ум и готовность к ответу на любое действие соперника, некую недосказанность и тайну чего-то непостижимого и недоступного вот так сразу, с первого взгляда.

Ее реакция его поразила больше, чем сам его решительный и многозначительный жест. Женщина лишь молча и без всяких усилий положила сверху на его ладонь свою, накрыв кисть его руки на  своей коленке мягкой и нежной, теплой рукой, напомнившей ему руку матери. Так они просидели, не разнимая своих рук на ее ноге, до конца встречи. Они сидели рядом, не двигаясь и почти молча ,   боясь нарушить ту связь, которая в одно мгновение выросла между ними, наполнившись внутри, словно пульсирующая пуповина рожденного дитя мощными потоками нежности и чувств, которые лишь ждали того, чтобы устремиться между ними, заполняя разом их души теплом друг от друга. Слова им стали ни к чему после прикосновения, которое мгновенно сняло всю напряженность и дискомфорт первого свидания.

Позже, когда они прощались в его машине возле дома, где она жила, произошло нечто такое, к чему он был не готов. Нет, он жаждал этого все время, пока творил ее образ в себе, но не мог поверить в то, что все их отношения будут строиться столь легко и быстро, ничем не нарушая чистоту линий и красоту замысла тех, кто задумал это строительство, вкладывая в него свои чувства, желания и нежность.

Она несколько минут молча смотрела ему в глаза своими удивительными глазами, лаская с нежностью взором его лицо в полумраке салона, освещенного лишь светом уличного фонаря, который бессильно пытался побороть мглу туманного  позднего вечера накануне всплеска весны. Он перечитывал раз за разом в  манящем  взгляде послание от ее желания, рожденного зрелой женщиной познавшей печаль потерь, наслаждение обладанием и негу удовлетворения, боясь ошибиться в прочтении его.

Наконец, решившись во второй раз за этот вечер, он оперся на руку, сжимавшую ее колено, и наклонился над ее губами для поцелуя.   И тут же в ответ, как и в прошлый раз, сразу ощутил теплую сладость ее губ и движение ноги под его рукой, навстречу его желанию прикоснуться. Он, внезапно для себя, удивился и обрадовался этому, как школьник на своем первом свидании с девчонкой, постигающий ласки и приемы взрослых любовных утех.

Каскад эмоций наполнил его полностью, забрав ощущение времени и реальности. Поток волнующих чувств, словно вихрем в налетевшем тайфуне закружило их обоих волчком вокруг слившихся вместе губ, наполняя хмелем тело от головы вниз. Ее принятия его решимости с нежной радостью долгого ожидания,   добавило смелости ему и сбило ритм ее дыхания ее ответным волнением и поднявшимся возбуждением. Она сладко и тихо застонала в его объятиях. А он с ужасом понял, что не готов сегодня продлить их свидание и познание друг друга дальше того, чего они уже достигли. Это вызвало у него чувство сожаления из-за своей недогадливости и непредусмотрительности, и еще раз доказало ему, как мало он знает женщину, если встретив ту что искал, был все же не готов, и спеша к ней на встречу все еще не верил в происшедшее с ними чудесное волшебство.

4+4 (ДУБЛЬ ЧЕТВЕРОК МАРТА).

«Комбинации числа 4, например, 4x4 — это конец развития материи,

или другой пример,   16 — число,   символизирующее разрушение любой организованности,

разрушение, которое не считается ни с добром, ни со злом. Это число хаоса».

«Нумерология, значение числа 4». ( ).

Весна несет в себе сюрпризы. Рождая год за годом, все новое вокруг, она не забывает про шалости, развлекая неожиданностями и новыми забавами раз за разом. Видимо, это касается и примет, которые под воздействием весенних чар сходят с ума не меньше всего остального, живого и неживого в природе и в жизни ее представителей в эту особенную пору года.

Так случилось и на этот раз. Четвертый день принес ему в марте долгожданное «устойчивое и управляемое созидание», не отвлекаясь на свои разрушительные возможности звания «ЧЕТВЕРТЫЙ».   И в тот раз он не нарушил его примету.   Накануне женского праздника, он подарил ему знакомство с женщиной его мечты.

Да в тот год он искал, мечтал, желал ту, чей образ в своем сознании долго лепил из многих других, сам не веря возможности встречи с ее реальным воплощением. Но она пришла сама, сметя все его сомнения и страхи. Именно такой, какой он себе ее представлял.

Сюрпризы хаоса начались в четверг, четвертый день недели - шестнадцатого, демонстрируя ему опасные комбинации зловещего для него числа.

Еще на свой день рождения в феврале, старик был молодцом, не давая никому оснований сомневаться в его жизнелюбии. Он сидел во главе  большого стола в гостиной и  открыто радовался тому, что вновь на его юбилей пришла вся семья в полном составе. Ежегодно это был его день. И в этот раз этот день удался на славу. Все были веселы и радостны - без конца звучали смех и шутки, радуя старика.

Комбинация 4+4 привела его к той, что влила в него свою нежность и подарила надежду на светлую любовь, способную оживить все вокруг и подарить надежду на счастье любому прагматику и пессимисту, потерявшему смысл своей жизни.

А вот комбинация 4х4, наоборот, лишила его уверенности в том, что он дальше будет в состоянии контролировать здоровье дорогого ему человека, как было до этого дня, когда  наивно веруя в то, что каким-то образом может повлиять на жизнь старика, он принял на себя эту ответственность. Ему позвонили уже тогда, когда второй инсульт перечеркнул все его усилия и победы.   На этот раз все было печальней, чем в первый раз, словно подтверждая предсказания врача. Никто не брался ставить прогноз тому, сможет ли старик вообще уцелеть после второго удара.

И тогда он решился на смелый шаг. Он забрал старика от врачей и отправил в деревню к одной из дочерей, надеясь лишь на одно. Он, не понимая почему, вдруг решил,   что хаос такой числовой комбинации, как 4х4 и ее непредсказуемость, в этом случае может дать вместо ожидаемого и предсказуемого «разрушения любой организованности» неожиданный непредсказуемый эффект, вернув старика к жизни, пусть даже отобрав в плату за это часть его здоровья и жизни.

Но все произошло еще удивительней того, на что он не решался даже надеяться.

Она вышла к нему из душа нагая и свежая. Это было естественно и легко, как все то, что она принесла в его жизнь, серую и скучную до этого. Удивительным образом, словно по волшебству, она угадывала загодя его мысли и желания. Порой ему стало казаться, что на самом деле так оно и было: она сумела почувствовать его внутри, не обременяя себя словами и разговорами. Может поэтому она всегда знала о том, чего он хочет и что ему нужно.

Он не верил в мистику, но в ней что-то подобное присутствовало: мистическое и неестественное. Его жизнь продолжалась достаточно долго до нее,   чтобы ему не пришлось привычно ждать от новых отношений с женщиной дополнительных сложностей и проблем в его жизни, как это обычно происходило ранее.

Она легко и радостно согласилась на его предложение провести выходной день вместе в номере гостиницы. Ему даже показалось, что они вместе так давно, что его предложение ей звучит из его уст не впервые. Столь же  привычно и естественно она обняла его и прижалась своим волшебным стройным телом к нему, заставив его дрожать от возбуждения и желания.

Ее тело отзывалось на любую ласку светлым восторгом желания принадлежать целиком и покоряться с радостью всякой инициативе и предложению.   Это было настолько не привычно и удивительно для него, что все происходящее ему легче было принимать как волшебный сон.

Ее тело было сложено и устроено таким образом, что полностью либо соответствовало форме его фигуры либо дополняла ее до полного и идеального совмещения и совершенства. Рядом с ней он пребывал в постоянном ощущении удивительного  по своему совершенству комфорта. При этом, совсем было не важным для этого ощущения становилось то, когда, где, как они сближались.

Он входил в нее столь же легко, сколь она легко его принимала, помогая ему всем телом и быстрым возбуждением  без прелюдий и пауз. Ее радостное и бесхитростное желание ему отдать все, что она могла дать, обволакивало его восхитительным ощущением удобства и комфорта, не ограничивая его в проявлении своего либидо.

Тело ее принимало всего его, словно в божественную купель материнского лона, возвращая ему восхитительное чувство блаженства плода, которому еще лишь предстояло появиться на свет. Ее губы, руки, грудь, бедра обволакивали его столь нежно и бережно, что ему казалось - он парит в невесомости, забывая касаться земли.

От нее постоянно исходило излучение волшебной энергии покоя и предсказуемости независимо от того, испытывал ли он удовлетворение или разочарование от событий и дел, происходящих с ним и с ней. Порой он испытывал некое блаженство  от ощущения особого их пространства для двоих, которое хоть и находилось  в большом и суетливом мире им подобных, но было мало зависимо от всего, что их окружало.

Это было так,   словно их двоих окружала защитная капсула корпуса фантастического подводного корабля, сквозь иллюминаторы которого они увлеченно разглядывали окружающий их диковинный мир в полной безопасности, зная то, что обитателям за бортом они недосягаемы.

Но самым удивительным для него была возможность управлять этим кораблем, опуская его то в холодные таинственные глубины, то возвращая к теплым лучам солнца с  ласкающими порывами свежего бриза вдоль волн волнения и тревог из покинутого мрака и холода, разгоняя и останавливая его по своему желанию. Это было удивительное чувство предсказуемости и удовлетворенности, которого он всегда желал, но так долго не мог обрести. Ему вернулась вера в себя и в успех всего того, что он захочет совершить в будущем.

4 МАЯ.

«Где граница, до которой я — это я, а за ней — уже не я? »

Харуки Мураками

В четвертый день мая он смог исполнить их мечту. Они впервые заснули и проснулись рядом, не выпуская друг друга из объятий всю ночь. Это было подобно их погружению в древний город атлантов в трагичный день их гибели от жара проснувшегося вулкана.

Сходство было не в трагедии как таковой гибели целого народа, а в том, какие эмоции может родить фантазии полет, если  попытаться себе это все представить.

Жар пламени и холод водных глубин, гармония творений рук древнейших из людей и мрачный ужас застывших обломков лавы в мутной жиже пепла, мучения, страдания тел и душ  и ледяное хладнокровие жерла их поглощающего.

Где граница между одним и другим? Ее нащупать трудно и трудно обозначить там, где страсть сменяет нежность, где всплеск невиданных чувств охлаждает покой сна, несущий удовлетворение наслаждением.

Примета не подвела его и на этот раз. Целых четыре дня вдвоем. И день, и ночь. Волнующие покрывало нежности и  блаженство страсти. Цветущий сад, жужжанье пчел, ласковые прикосновения солнца к лицу, лунный свет в озарении россыпи звезд ночного неба, движение нагих тел в пространстве музыки. Волшебный мир чувств в едином мире душ и тел. Наслаждение и нега, буйство эмоций и покой удовлетворения. Это была мелодия чувств, созданная двумя за сотню часов нежности и услады.

Он жадно пил нежность из ее тела, жадно припадая  к струе в его глубине, давая обхватить себя кольцом теплой шелковистой плоти, наслаждаясь каждым порывом желания, каждым упругим движением навстречу. Замирая, сдерживаясь, он прислушивался к ее возбужденному дыханию и сладкому стону, боясь что-либо упустить и не прочувствовать, чтобы затем забыть обо всем, даруя свободу мышцам тела в их движениях, которые буйствуя от пульсирующего желания и жажды, выбирали свой ритм для глотков ее нежности, пока не иссякала сила в них.

В эти часы он научился не торопиться в утолении своей жажды. Теперь он мог себе позволить отдаться лишь тому наслаждению, которое может подарить утомленному путнику долгожданный источник живительной влаги в пустыне. Чтобы увеличить радость утоления, путнику нужно найти в себе мужество и силу воли, чтобы не пить страстно и жадно, а смаковать каплю за каплей на своих губах, давая затихать и разрастаться своему удовлетворению от каждой из них, чувствуя стенкой сухого желудка их влажность. Ведь сидя у источника не столь уж важно напиться сразу, наполняя до краев себе желудок, и утрачивая возможность продлить восторг утоления жажды выпитым. Истинное наслаждение может подарить гурману смакование каждой капли, управляя своей жаждой и не растрачивая желание напиться попусту.

Она же внимала всему, что он ей мог предложить, мгновенно отзываясь нужным движением, замирая и ускоряясь вслед за ним, усиливая свои объятья или давая полную волю членам его тела вершить свою игру, заполняя свое тело негой удовлетворения и наслаждения, наполняя его всем этим каплю за каплей.

Удивительная гармония, которой они достигли сразу, лишь в первый раз приблизившись телами, была удивительна и волшебна. Они словно знали друг друга всегда, они словно были кем-то, давно созданы друг для друга, не ведая об этом ранее. Не сговариваясь, они подняли двумя парами рук свою единую чашу, полную их нежности, и зашагали с ней по горной тропе к вершине столь умело, что ни пролили не одной капли на своем пути, оберегая и храня свое сокровище, в котором купались, омолаживаясь с каждой минутой, их чувства.

Все происходящее с ними столь напоминало все то, что происходило с вишнями в саду вокруг них, что уже трудно было отличить: где просыпается природа, а где размораживаются их души после глубокого и долгого сна. Их лица цвели улыбками, источая радость вокруг себя, как источали аромат цветки вишни за окном в саду, заставляя пчел терять голову и без устали летать целый день, собирая  хоботкам их нектар.

В недолгие минуты отдыха или прогулок, он размышлял, любуясь то изгибом ее шеи под охапкой соломенных прядей, то переливами цвета  в радужных оболочках вокруг зрачков ее улыбающихся счастьем лукавых глаз, то движением ее живой груди под легкой блузкой, рисующей сосками под тканью свой узор, заставляя его чувствовать тепло внизу  живота.

Держа ее теплую нежную ладонь в своей руке, он уже не знал, где начинается он и где она. Уже была утрачена граница их душ. Уже слились в единое целое их тела.   Он с радостью владел ею и был рад тому, что она наслаждалась своей властью над телом его.

Долгое время он стремился обрести в свое жизни предсказуемость, чтобы уйти от беспокойства за свое будущее. Ему всегда казалось, что для полноты жизни ему нужно быть уверенным в том, что день за днем все происходящие  с ним и с его близкими людьми будет предсказуемо и понятно.

Для этого необходимо было многое: успешная карьера, свой дом, жена рядом, стабильность в стране, неизменный курс валюты, здоровье его и всех родных, и много еще условий для того, чтобы он смог заранее знать и предсказать события на завтрашний день и на много дней вперед. Ему долго казалось, что только тогда он сможет стать счастливым.

Но приходило решение одной задачи за другой, а он с каждым таким решением все менее чувствовал себя счастливым, пока, наконец, не утратил смысл и цель в своей жизни окончательно. Спас его ночной пеший поход новогодней ночью, чтобы он понял, что лишь непредсказуемость может сделать его счастливым.

Все что происходило с ним тут и сейчас, в начале мая с ней, он смело мог назвать своим счастьем. Он уже давно не чувствовал себя так, как в эти четыре дня праздника их любви. С ней все было непредсказуемым, и в то же время он с радостью принимал все, что она принесла в его предсказуемую жизнь.   Она же жадно впитывала от него все, что нес он ей.

Она удивительным образом соглашалась с любым его предложением, а он жадно слушал то, чего хочет и любит она. И поражался тому, как мало им нужно обоим, чтобы себя чувствовать счастливыми. У них сейчас не было будущего, но их это совсем не беспокоило. Им было хорошо вместе сейчас и тут, и совсем не огорчало то, где они будут завтра и смогут ли быть вместе. У нее были осколки семьи, и он владел чем-то подобным.

Там, где жила его предсказуемость, не было близких чувств, как и самой близости. Предсказуемость процветала на ниве долга и обязательств, верности и уважения, привычек и традиций. Земля на той ниве была давно вспахана и распаёвана  таким образом, что нечто не знакомое и непривычное не выживало, погибая с первым пристальным взглядом в мучительной попытке понять: что это тут такое вылезло на грядке?

Плотские утехи почили в бозе под слоем  множества плит из причин, не позволявших их. На монументе над ними нужно было крупно написать: «возрастные гормональные изменения», чтобы скрыть истинную причину, густо закрашенную: «отсутствие влечения, желания и любви». Оставшиеся в живых две  нежности были похожи на пожилую пару сгорбившихся стариков, которые держатся судорожно друг за друга в страхе потерять равновесие на  немощных ногах.

Согласие и единство интересов было достигнуто путем многолетних переговоров между сторонами. Большинство переговоров заканчивалось тем, что вопрос снимался с обсуждения, на него накладывали вето, и более не обсуждали. По этой причине круг общих интересов сузился лишь к тем, которые обеспечивали выживание в любых условиях. Таким образом, была проведена селекция новой культуры на ниве, которую определили в ранг предсказуемости. Вот так он в своем стремлении обрести предсказуемость пришел к тому, что окружающие знали лучше его, что он собою представляет и что от него можно ожидать.

«Чем больше окружающие знают, что вы собой представляете

и что от вас следует ожидать, тем сильнее это ограничивает вашу свободу».

Карлос Кастанеда

4 ИЮНЯ.

«Была среда, четвертый день войны... ».

Виктор Третьяков

«Нет ничего более обманчивого,   чем вполне очевидный факт»

(Конан-Дойл)

Шли дни, перешагивая через четверги каждую неделю, приближая таинственные четвертые вехи месяца. Примета все более и более завладевала им, терзая ожиданием сюрприза в день магического для него числа. С замиранием в сердце он гадал над тем, что принесет ему очередной листок календаря с отметиной приметы: зло, добро, радость, разочарование, успех, поражение.

Он не обладал в достаточной степени той степенью мужественности и красоты, чтобы быть уверенным  в том, что может и наслаждаться состоянием духовной свободы, в которую целиком  погружался при каждой встрече с той, что вернула ему радость жизни и веру в себя своей нежностью и женским поклонением его мужскому либидо. Встречи эти  становились все чаще и продолжительнее. Его ум рождал желание искать предсказуемость в непредсказуемости предсказаний приметы четвертого дня.

Она же напротив, упрощала его сложности своей способностью чувствовать его изнутри и на расстоянии, предугадывая его желания и мечты своим женским чутьем и интуицией. Удивительно, как она использовала свое женское образное мышление и восприятие, оставляя далеко позади его  мужские приемы  логического мышления, со всеми сложностями и противоречиями анализа и поиска решений.

Они были схожи своей чувственностью и чувствительностью, которая позволяла им общаться без слов взглядами, касаниями, жестами, а часто просто чувствовать друг друга даже на расстоянии. Он быстро научился у нее быть в постоянном телесном и духовном контакте, чтобы телепатически чувствовать ее и знать, что с ней происходит в любую минуту суток.

Он утомительно долго рассуждал  вслух, нагло пользуясь ее удивительной способностью слушать и слышать его.   А она лишь радуясь тому, как она ему нужна и полезна, открывала его шаг за шагом для себя и для него самого, показывая скрытый в нем творческий потенциал и удивительные способности.

Его жизнь теперь, после встречи с ней, раздвоилась, словно война с противниками на два фронта. Его нейтральная позиция в боевых действиях предусматривала пассивную тактику, в которой инициатива уступалась  на каждом фронте противнику.   Понимая, что ему не хватает потенциала для успешного участия  на каждом из них, он занял оборонительные позиции там и тут, выжидая удобного момента и особого знака судьбы для окончательного выбора направления своего главного удара в желании победить.

Четвертый день в календаре июня ему этот знак дал. Предсказуемость той жизни, из которой он с удовольствием искал выход, почуяв его раздвоение и выжидание при полном отсутствии активности, начала атаку без предупреждения, этим самым закончив временное перемирие с ним. Возможно, он сам дал повод для этого, сменив несколько раз безразличие на сочувствие в нескольких раундах вяло - текущих переговоров противостоящих сторон.

Повод он дал лишь недавно, но само наступление одной из сторон зрело уже давно. Просто нужно было время для мобилизации сил и подготовки операции, что повлекло вынужденное затишье в томительном для всех сторон конфликта перемирии.

Как-то вернувшись поздно домой в состоянии блаженной эйфории и полнейшей удовлетворенности, он долго не мог успокоить свои эмоции, отгонявшие сон в утренние сумерки, заставляя имитировать его для защиты от допроса с пристрастием. Занятие это утомительное и малоприятное.

Чтобы занять себя, он задумался над главным вопросом для себя: как удалось женщине так легко и быстро подарить ему чувство свободы и раскрепощенности?

Он занял удобную позу спящего человека и на минуту вернулся в негу минувшего вечера в номере отеля. Ее нежность во взоре, лакающем ему лицо сквозь томно полуопущенные веки, зов полуоткрытых и пьянящих губ, аромат духов, грация линии высокой шеи с веселыми сережками вдоль – все это возбуждало его мгновенно, с первых секунд встречи.  

Ему приходилось сдерживать себя каждый раз себя до той поры, пока им не удавалось, наконец, уединиться или пока не наступали те желанные минуты радостного предвкушения, когда они могли вот так, стоя застыть, скрывшись от постороннего внимания в дверном проеме перед манящим матовым пятном ложа в вечернем сумраке комнаты. Замирая от восторга, тешась чувством тепла тела другого, стараясь растянуть во времени свое блаженство, они стояли, не шевелясь, наслаждаясь сполна предвкушением грядущей услады плоти.

Не торопясь и смакуя каждый свои ощущения в нарастающем потоке возбуждения между ними, жадно прижимаясь, лаская и касаясь желанных мест на телах, они все сильнее сжимали объятия кистей рук своих, сплетая воедино и расплетая вновь их пальцы, все еще такие нетерпеливые и жадные.   Голод, еще неохлажденный удовлетворением желания, сжимал их фигуры в одно целое, стараясь успеть до наступления сумерек, которые все более сгущались с каждой минутой,   скрывая покровом вечерней зари разницу в их силуэтах, чернеющих  на фоне освещенного с улицы окна.

А они, подыгрывая вечеру и своему желанию,   сближались все плотнее и плотнее. Они словно желали каждый своим  телом навсегда выдавить узор желания на кожах их тел. Будто подростки, они спешили не передумать, и оставить там уже не стираемую временем татуировку на память.   Запечатлеть для себя, на память, навсегда и больше никогда не утратить ни секунды из этого сладкого для обоих времени, когда закипает в них страсть, разогревая их, еще пока не нагие тела для скорого стремительно и жадного единения близостью.

Он просто обожал эти минуты томления и ожидания, когда стараясь не нарушить ритм ее дыхания в долгом поцелуе, он словно будущий отец, которого привела на тренинг беременная жена, слышал и слушал судорожные, «по-собачьи» частые вздохи глубокого дыхания.   Они ласкали  его мужской слух и волновали душу под прижатой жадно к нему сладостной грудью, со столбиками ее длинных сосков,   дрожащих и взбухших от возбуждения. Он знал, что они наполнены ее женской страстью и желанием, как он был наполнен внизу желанием войти в нее и испить сполна, по капле утоляя жажду.

Эта налитая грудь, пышная и упругая под чашечками лифа, волнующе вздымалась в такт ее возбужденному дыханию, отодвигая и приближая их бедра. Он вновь ощутил на себе ее руку, которая соскользнула по его плечу к  ноге и ласково накрыла ладонью то место, где неистово пульсировало его возбуждение.

Он так и не понял, что это было в тот момент. Может быть, он так ясно освежил недавние свои переживания, что сейчас, как и тогда, начал терять ощущение реальности, уходя в некое неведомое, иное пространство, которое не имело реальных очертаний и границ. А может это вернулся утраченный сон, чтобы его избавить от муки неудовлетворенного желания, которое вновь родили в нем его ночные воспоминания.

Одно он понял в ту ночь, что ощущение свободы он обрел, научившись быть, как она раскрепощенной. А раскрепощенность человеку дарит не только чувство полной свободы, но и  помогает ему изменить свой характер и понимание главного в своей жизни. Не секрет, что люди с дурным характером, словно все время пытаются проецировать на других свой характер. Эти люди то и дело, стараются предвзято и чересчур критически оценивать всех и вся вокруг себя, зацикливая себя  на одном желании,   постоянно  искать  соринки в чужом глазу или грязь не в своей избе, придираясь к разным мелочам. Именно поэтому они сами стремится свести в себе такие мелочи к нулю, отчаянно дозируя каждое свое внешнее проявление, закрепощая себя и беря в рабство своих близких и окружающих людей.

4 ИЮЛЯ.

« Предсказуемый — не значит скучный,

Жажда – не всегда означает любовь,

Рядом – не всегда означает близко,

Новый — не всегда волнующий,

Другой – не значит худший,

Далёкий – не всегда отдалённый

Знание всего — не делает тебя мудрым,

Знание правды — не делает тебя выше,

Знание проблемы — не решает её,

Находясь между прошлым и будущим — не   значит, что находишься в настоящем».

(Автор неизвестен, из переписки  на форуме в Интернете).

Сон это был или полет наяву, он так и не понял. Проснувшись, а скорее – очнувшись,   он лишь увидел темень в окне и услышал тишину, они стремительно вернули в реальность ночи. Медленно вернулись реалии вечера перед сладким забытьем. А они, словно валторны, извещали о начале битвы.

Так уж устроен мир вокруг нас, что все нужно завоевывать и всему есть своя цена. Вот и свободу раскрепощенный человек должен уметь достойно  защитить, иначе придется за нее приносить в жертву что-то иное, и как минимум, равноценное тому, только что приобретенному. Так случилось и в то, четвертное утро в начале мая, когда все только началось.

Стоило ему как-то, после мучительных и долгих размышлений, понять и принять женское отличие в мышлении от  его, мужского, как его жизнь значительно упростилась в том, что касалось взаимопонимания в отношениях с женщинами. Вот и в тот, ключевой момент, начала битвы за отмену рабства в отдельно взятом доме, несколько ярких образов значительно продвинули понимание сути происходящего той женщиной, которая лишила его не столько невинности, сколько ввела крепостное право в их отношения.

Так уж давным-давно они зародились, что не было в них никогда ни любовных страстей, ни неистового торжества плоти в угоду желанию, ни мук ревности. Не было ничего, кроме верности и общего уклада жизни, который за много лет лишил его многого из того, что составляло  его либидо и выгодно отличало от соперников.

Не стоило ждать искрометных побед в первом сражении. Разумнее было выиграть время, и поиск необходимых для этого компромиссов для временного перемирия был найден в ущерб сну, на который пришлось пожертвовать весь день. А вот вечером теплого майского дня, ему вдруг стало неловко и стыдно оттого, что он взял власть над своей госпожой и лишил ее триумфа победы.

Эти состояния переросли в жалость и чувство вины перед той, которая еще совсем недавно подавляла в нем все всплески желания и лишала его уверенности в своих мужских достоинствах и возможностях. И он решился на поступок, который, по его мнению, мог авансом дать ей компенсацию  за душевную боль измены и за утрату веры в стабильность и незыблемость их долгих отношений.

Желание подарить романтический вечер одной накануне грядущих четырех дней и ночей волшебной  феерии неги и наслаждения нежностью той другой, что вернула ему свободу, сняв путы с его желания и вернув ему то, уже забытое, чувство удовлетворения мужского начала, пришло спонтанно и внезапно. И именно непредсказуемость была порукой удачи в его затее, но она же послужила причиной его новых открытий и новых таинств женской сексуальности.

Эротично нежная мелодия лилась над водой, рисуя вдоль борта теплохода волною узор, а они плыли в танго, опьяненные выпитым шампанским, романтикой шелеста воды и родившимися нежданно потоками нежности меж ними. Его это удивило и возбудило так, что он усомнился в ее асексуальности, наблюдая за пробуждением в ней женского желания к нему.

Трудно теперь уж сказать, что тогда  сыграло свою роль: желание отомстить за его признание в неверности ей, страх утратить любимого ею своего безвольного перед ней и давно усмиренного ею раба или пробуждение уснувшей женственности?

Но открытие неведомого ему доселе ее желания вернуло вновь сомнения в безнадежность  попыток вернуть интимную близость в их состарившиеся от лет и невзгод отношения. Ее жажда еще не означала любви, а другая ее сторона не делала их отношения свежей и ярче.

Точно так же, как не было похоже на настоящее все то, что вдруг возникло между его прошлым и другим светом лишь осветило их будущее, открывая новую правду и новую проблему в тот миг, когда все казалось таким ясным и решенным для него.

Вернув себе непредсказуемость, он внезапно стал казаться скучным себе самому от ощущения жажды желания от той, что всегда была рядом, но стала уже ему совсем не близкой, легко уступив его другой.   Уверенность его в том, что та, другая, ему новая стала волнующей стороной его жизни, была поколеблена новым знанием и новой правдой и не делала его теперь ни мудрей, ни уверенней, чем  он пребывал еще недавно в своем ночном полете наяву.

И он, вдруг совсем растерялся и совершил ту ошибку,   о которой часто сожалел позднее.   Подарив тень новой надежды одной, страшась утратить достигнутую свободу, он завершил романтику волшебного вечера и радугу новых чувств на поблекшем небосклоне отношений стремительным отъездом в ночь, в желанные ему объятия другой.

Нет, в тот момент, он даже не заметил кровоточащую рану, которую ненароком нанес, жестоко отстраняя от себя робкое новое желание. Он уже через полчаса, на бегу своего стального коня, подхватил и посадил рядом ту, что волновала его сознание всю ночь и весь день до этого, неся с собой желанную усладу нетерпеливому вожделению.

И очень скоро он получил все то, о чем мечтал. Это была удивительная первая ночь с ней. Она была вся их, не только до рассветной зари следующего утра, но день, ее сменяющий, как все те дни и ночи их короткого отпуска вдвоем, которым они имели счастье наслаждаться не торопливо и без оглядки.

И они так и наслаждались друг другом – не торопливо и без оглядки. Она, все так же, как обычно, легко и просто, сбросила с себя все, что могло скрыть ее волнующе прекрасную наготу, как только они переступили порог своего бунгало любви и закрыли за собой дверь в остальной мир.

И сделала она это все естественно, не спеша и не смущаясь – естественно и легко открывая доступ к своему желанию. Оно было у нее одновременно разным: требовательным и терпеливым, неспешным и торопливым, порочным и целомудренным, коварным и скромным, развратным и невинным.

Она сверкала своими гранями всеми одновременно: женственностью, сексуальностью, чистотой без порока, нежностью, грацией и нежностью. Они, словно огромный зеркальный шар под потолком танцевального зала, сверкали сами и отбрасывали свет каждой своей гранью, играя лучиками и зайчиками света с танцующими парами внизу, на паркете, создавая собой ощущение полета в звездном куполе неба.

Одинокий невзрачный мертвый шар днем, без луча прожектора, оживая ночью в свете его луча,   дарил до утра каждому отдельно и разом всем вместе, ощущение свободного парения без крыльев – одной лишь душой и силой воображения, путешествия меж бескрайнего пространства всегда мерцающих звезд, во тьме кромешной и бесконечной.

Сверкающее мерцание, исходящее от ее наготы, откровенной и естественной, без тени смущения, лишь давало сияние всему, что ее в такие моменты окружало, создавая всего лишь настроение ему, как зеркальный шар танцующим.   Это была лишь прелюдия для него, совсем не нужная ей. С ней все легко становилось с ног наголову, никого не удивляя, самым обычным и естественным, казалось, образом.

Например, ею сбрасываемая одежда не обнажала стыдливо скрытые уродства под своим покрывалом, а открывала взору красоту и гармонию ее тела и форм, которые до того надетая одежда, лишь уродовала, не имея возможности конкурировать с лаконичностью и совершенством того, что создано природой.

Как не нужна была ей прелюдия перед близостью, чтобы выровнять возбуждение свое с таким уж слишком быстрым, мужским, до одного с ним уровня: смелой готовности к наслаждению. Она дарила паузу ему, чтобы он поспел собраться с духом и разогреть свое желание, лаская его наслаждением видеть ее тело нагим, и еще с тем,   чтобы не унизить его не готовностью своей ее принять.

Во всем этом неторопливом, нисколько не надуманном действе, не было даже намека на преднамеренность или предвзятость.   Была лишь ясность, простота и откровение женщины, готовой нести собой усладу своему мужчине всегда и везде, без корысти и умысла, ради своей женской миссии на земле. И если была ей за то награда в ответной радости блаженства от бесконечной череды оргазмов, то она принимала их столь же радостно, сколь радостно дарила всю себя без остатка.

Ее совершенное тело завораживало его до состояния транса совсем не той красотой блестящего гламура, что в ранг стандарта возведено блеском глянцевых  страниц, где не закончившие свое развитие тела, демонстрируют миру совершенство строения скелета акселерата.

В транс наркотического сна его ввергала лишь та натуральная своей природой красота, которая подобна в своем совершенстве зрелому плоду, чья зрелость полноценна и столь полна, что  готова щедро дарить наслаждение ароматом и вкусом обильного сладкого сока любому искусителю, как готова этим нектаром сока подготовить любую почву всем своим семенам.

4 АВГУСТА.

«Ошибки совершить легко, но исправить их иногда невозможно».

Фильм "Не уходи".

«За свой век я разбросал частички моего сердца по всему свету, а того, что осталось, еле хватает, чтобы жить».

Фильм "Кокаин".

Прекрасна та пора, когда наступает зрелость. Весна нам дарить свежесть, бодрость молодость и надежду. Она цветет и благоухает, дарит любовь и рождает желание жить, творить, вершить.

Только одного она не может нам дать. Зрелость дарит осень. Ее начало полно спелости, которая наполняет все живое, ею наливаются плоды, ростки, тела. Все вокруг насыщается ею, как весенний сад и луг ароматом цветения. Завершение осени убирает с глаз все то, что созрев, не было востребовано и осталось неиспользованным. Зрелость покидает все живое, чтобы не тратить жизненных сил на сохранность всего того, что осталось лишним и ненужным, оставляя на зиму лишь самую малость, необходимую для возрождения весной.

Между весной и осенью есть райская пора. Она дана жизнью для созревания до состояния зрелости. Это пора созидания и ошибок, которые неизбежны и нестрашны. Без ошибок и промахов невозможно достичь совершенства зрелости. Но среди множества ошибок есть те, которые меняют все. Исправить такие сложно настолько, что можно не успеть до поры зрелости. И если так происходит, то зрелость может быть испорчена уродством несовершенством, а то и совсем - отравлена или испорчена навсегда.

Его лето в том году было потрачено на познание совершенства. Июнь, Июль и Август. Все три сразу.

И это было правильно и разумно. А вот совершить ошибку было недопустимо. А он ее допустил. И испортил себе осень. На зиму осталось так мало сил, что ему еле хватило, чтобы дожить до весны. Но хватило, и он дожил!

Но обо всем по порядку. Все это было потом, а пока он шел к совершенству владения зрелостью. Своей и той, что вернула ему волшебница, свободная, раскрепощенная и животворная. Она возродила его из тех спор, что остались на длинную пору зимы в его жизни. Пора эта наступила не по его вине, но ему был дан шанс. Тогда он бы мог еще успеть! Мог успеть исправить  все за долгое лето своей жизни, задолго еще до поры его полной зрелости, до поры листопада, до  его «бабьего лета».

А он допустил свою неисправимую ошибку, а теперь, не понимая, что безболезненно и без утрат ее исправить нельзя, совершил еще одну летом того года.

Нет, он не потратил чудесные месяцы лета напрасно. Он достиг своего  зрелого совершенства с той, что принесла ему в дар свою нерастраченную нежность такой зрелой женщины, которая  давно осознала: с какой целью она пришла в этот мир. И с той поры она стала свободной в своей жизни и оттого счастливой. Женщина стала зрелой, когда до конца  поняла, кто она и перестала изменять себе самой.

Вот почему, он так легко и просто мог наслаждаться ее женственностью,   даря ей восторг оргазмов даже от невинной ласки. И он, наслаждался в полной мере всем, что заложила природа, поощряя близость мужчины и женщины.

Он нежно и неторопливо своей ладонью брел вдоль грациозной линии ее спины, спускаясь от последнего пушистого завитка на шее, перешагивая бугорками ладони бугорки позвонков, до той удивительной треугольной ложбинке внизу, где его руке всегда было приятно остановиться и замереть, время от времени нежно нажимая на нее.

Это было одно из тех удивительных мест ее тела. Там как в ложбине внизу склона горы, для него открывались сокровища, захороненные Творцом глубоко в недрах ее тела, подобно тому, как ослепительный блеск на солнце желтого пятна золотой руды в темноте расщелины меж холмами, открывает искателю тайну о золоте, глубокой жилой спрятанного где-то в недрах  земли.

Здесь же, ответное движение навстречу его ладони и заветный треугольник, закрывавший от чужого взора доступ к сплетению чувственных ниточек из самых ценных хранилищ сокровищ в глубине ее прекрасного тела, говорило ему  о силе ее желания. И он не забывал о нем, упиваясь своей властью над силой ее возбуждения, раз за разом с наслаждением повторял свою ласку, доводя ее томное возбуждение до высшей точки и давая ему остыть.

С противоположной стороны ее тела был еще более тайный треугольник, в котором был скрыт тайный вход на вершину блаженства, это были райские ворота в страну грез и волшебства. Там был доступ к той вершине, откуда опытный зрелый пилот, словно птица, мог начинать и заканчивать свои полеты наяву в небесах сказочной страны.

Начиная свой полет с той, кто так жадно ждал у взлетной полосы на вершине, они брали на себя ответственность за них. А они, наслаждались и успокаивались  близостью с пилотами своих грез, видя и чувствуя их рядом и внутри каждый раз, боясь, каждый раз пропустить его присутствие и старт их корабля желания, чтобы не рисковать утратить навсегда своего пилота сладких полетов и лишится счастья сладких снов наяву.

Вход был украшен миниатюрной симпатичной кнопочкой, которая загоралась красным огнем каждый раз, оповещая о готовности к старту в новое путешествие. Он и она предпочитали воздушные средства для своих полетов из старых сказок, где доступны всем волшебникам и пилотам волшебных снов были доступны ковры самолеты, не быстрые, красочные, открытые всем ветрам и солнцу. Именно полеты на них были наиболее желанны обоим. В них удивительным образом открывались волшебные пейзажи и удивительные панорамы мест, над которыми их несло желание и наслаждение.

Иногда в своих полетах, им удавалось уединиться в заветное место.   Там они без всяких усилий могли замереть, чтобы потом, не двигаясь и не тратя лишних своих сил, подниматься ввысь и опускаться на облака, планируя в свободном полете часами, то улетая вверх к жару солнца, то опускаясь вниз остыть на облака, где царили покой и тишина.

С ней и это было ему просто достичь, не тратя время на поиски заветной точки внутри ее, которая словно кнопка центрального командного поста, включала и отключала форсаж в ней сразу всех чувств, позволяя ему управлять ее максимумом удовольствия, доставляя и ему  максимальное наслаждения от ее множественных оргазмов.

Он долго не мог внять сути того, отчего ему так просто удалось этого быстро с ней достичь. А когда, наконец, понял, то удивился так, что даже растерялся, не давая себе поверить в волшебное совпадение.

Бытует мнение, что природа обеспечила универсальность парам для их общей радости в моменты близости телесной, чтобы не омрачать их духовную составляющую. Так думал и верил в это он, не один раз сверяя теорию с практикой, подбирая позами углы и расстояния для максимального наслаждения.

А вот растерялся он тогда, когда понял секрет простоты в телесной близости с сокровищницей любовных восторгов: вся геометрия была настолько идеально подобрана за них Творцом, что всякие регулировки теряли смысл. Даже командная кнопка восторгов ложилась точно под нужный палец на нужном расстоянии, не требуя никаких дополнительных движений. Видимо даже в стандартах божественных конвейеров есть допуски, которые только в отдельных случаях совпадают идеально и без зазоров.

Его открытие было ошеломляющим для него. Оно переворачивало все его представления до этого и имеющиеся познания в интимной науке о наслаждении. Восхитительная постоянная готовность ее тела и души отдать себя в его власть, принять его в свое лоно в любой момент возгорания в нем желания лишала его малейших осложнений и препятствий для наслаждения ее женственностью и своей мужественностью. И они счастливо предавались счастью и наслаждению без ограничений все лето, даря друг другу негу и удовлетворение, ни сравнимое по своей глубине и ширине ни с каким другим наслаждением, известным доселе человеку.

Каждый раз он входил в нее легко и уходил так далеко  в своем восторге, насколько это было возможно. И каждый раз ее готовность и ответная страсть окрыляли его настолько, что он парил над землей постоянно и в тот момент, когда их настигало удовлетворение своих желаний, и когда они лишь наслаждались предвкушением этого.

Омрачало его лишь допущенная досадная ошибка, которая неизбежно должна была омрачить его земной рай, внеся в его жизнь новые неприятности в плату за уже полученные часы блаженства. Ему предстояло найти в себе силы устоять перед испытаниями, чтобы вновь не изменить себе.

«Пойми кто ты, и не изменяй себе». ( Фильм "Спеши любить")

4 СЕНТЯБРЯ.

«Умыв дождями пыльные пейзажи,

Сентябрь свой накладывает грим.

И, кажется, со сменой антуража

И сам я стал немножечко другим».

Олег Сытник

247-й день в тот год остановил шквал его утех в череде постоянных праздников плоти и феерий наслаждения. Звонок в этот день вернул его в реальность и освободил от миссии, которую он сам себе назначил.

Четвертый день осени. Осени в том году и осени в жизни старика. Его тело лежало поперек застеленной кровати в светлой, как сам день, просторной комнате, ярко освещенной осенним солнцем сквозь заросли кустов каланхое в горшках на подоконнике большого окна. На нем были надеты сандалии, брюки и сорочка, в которых он выходил из дому по своим стариковским делам.

Все в этот день было так же, как и год назад. Было лишь одно отличие в этих двух днях. Старик был мертв. Умер он быстро и легко, закончив свой последний обед. Он так научился жить, так он и умер: легко и просто.

С ним многое ушло из его жизни. И многое изменилось. И в отношениях с той, что подарила ему вторую жизнь, ярче и красочнее первой. Его майская ошибка привела к новым ошибкам в конце лета и отравила ему осень. Она вернула примету четвертого дня, о которой он почти забыл в знойное лето. Смерть старика словно нанесла новый грим на его жизнь, который сменив антураж его либидо, отменила некий кураж в его наслаждении радостями жизни.

За лето, он уже научился управлять событиями в своей повседневной жизни. Пока еще не значительно, но влиять на события и на их ход, привнеся праздничный мотив и убирая негатив из мыслей и дум. Все лето, удавшийся метод дал свой результат, меняя некоторые цвета событий на более радостные и светлые тона так, что он, уже окрыленный пониманием важности достигнутого, даже поверил в то, что ему удалось навсегда уйти от серого однообразия будничных дней в своей жизни.

Он даже решился на эксперимент с той, что лишила его пола, уничтожив его мужское начало. То ли от чувства вины, от нанесенных ей ран, то ли поверив той искренности, с которой в ней проснулось внезапно желание в романтический вечер на воде в мае, но все же он решился в последний раз рискнуть на близость с ней. Он чувствовал, что витая в блаженстве гармонии и близости в другой, нехотя лишает радостей ту, которой хранил верность столько лет, пока не решился на новые отношения.

Уверенность, дарованная вместе с нежностью и свободой, придала ему сил и как-то он начал напористо и открыто демонстрировать свое желание и ей. К его удивлению, все произошло быстро и страстно, демонстрируя этим его новые отношения с той, которую он уже считал для себя утраченной для радостей от близости. Это  и было той ошибкой, о которой пришлось позднее сожалеть.

Все дело в том, что в отношениях его с женщинами, он всегда придерживался принципа: не навреди! В широком смысле, ему было присуще считать, что единение мужчины с женщиной должно нести созидание, а не разрушение во всех возможных смыслах этого слова. Поэтому, начиная новые отношения, нужно обрести завершение старых, и не допускать их одновременного существования, иначе начиналось болезненное разрушение всего, что уже было создано и мешало тому, что еще только должно было зародиться. И только раз, он изменил себе. За это и поплатился, уже не в силах мешать процессу разрушения.

Нет, кое-что ему все же удалось создать. Он сумел новизну из одних отношений перенести в другие, при этом поднять остывшую и застывшую телесную близость плотских утех на невиданный ранее в них уровень. Но, как обычно происходит, проигрыш и утраты были из-за нарушения душевного равновесия всего «треугольника», отчего начались страдания душ у всех участников. Был разрушен баланс душевного и плотского в том, что удивляет и поражает в отношениях мужчины и женщины.

Баланс этот не допускает разложения любви на две независимые составляющие: секс без чувств и близость без секса. Каждая из них в отдельности не заменяет одно целое, что превращает светлое радостное чувство, призванное родить новую жизнь на земле, в уродливые мучения ради сотворения моральных болезненных уродцев из нездорового мира иллюзий, которые разрушают саму надежду и веру, а потому всегда мучительные, неестественные и сложные.

Любовь, если она истинна и созидательна, не допускает фальши, лжи и двусмысленности в своем здоровом организме, а пораженная этими недугами, быстро деградирует в нездоровую влюбленность или маниакальное желание, которые не знают удовлетворения или угасания.

Таким образом,   он ввел оргию в свои отношения без чувств и лишил гармонии чувств иные отношения, где уже родилась любовь.

Свою осень он окрасил вместо багрянца и золота, сразу в сплошной грязно-бурый цвет, который даже зима не смогла закрыть свежестью своей холодной белизны.

Теперь для него единения с женской плотью до состояния парящего восторга стали диковинной редкостью, сменившись на оргии без удовлетворения, подобные краткому практическому курсу камасутры за два часа с показами на натуре перед широкой аудиторией с последующим подробным разбором ошибок и промахов.

Во всей его личной жизни осталось мало места для чувств и наслаждения и освободилось пространство для дебатов и «дружеского секса». Он уже знал, что по этой, протоптанной давно в его жизни дороге, истинная любовь обычно уходит, уступая перед лживой потребностью в ней, которая часто декларируется и мало применяется у множества пар.

И он не был исключением, когда для самого себя подменил искрометный поток нежности и страсти здравым холодным расчетом, в надежде обратить его со временем в любовь. На самом же деле, лишь дождавшись зимнего льда в своих отношениях, украсил его замысловатой росписью поз из восточной древности.

4 НОЯБРЯ.

«Осенний ветер пахнет снегом,

неверным, первым и сырым.

Привыкши к ветреным ночлегам,

мы в теплом доме плохо спим... ».

Алигер, Маргарита.

Все в тот день четвертый ноября шло «наперекосяк». Интуиция, которой он верил не меньше, чем своей примете, советовала ему ничего не предпринимать.   И он колебался что либо затевать или строить планы в день приметный для него, боясь нарушить естественный ход событий.    Но все же было еще сознание того, что нельзя так вот просто исчезать из отношений на недели, взамен оставляя разные оправдания. А ведь ему всего лишь было нужно немного времени, чтобы понять себя и набраться храбрости перед последним шагом, о котором мечтал уже давно. Нужно было еще немного уверенности в том, что он не ошибался в желании все радикально изменить в своей жизни.

Но был еще к тому же и удачный повод для того, чтобы дать выход накопленному желанию, чтобы накопленная в нем нежностть получила возможность  найти для себя полезное применение. Повод состоял в том, что на ему на ум пришла достаточно правдоподобная легенда для того, чтобы высвободить время для свидания. Мешало лишь, и то совсем немного,   единственное сомнение, порожденное в нем легким  угасанием желания близости. Легкое сомнение и было ем самым звоночком от дремавшей доселе  интуиции. Раздумия его длились недолго, в конце которых отдался настроению ппятницы-развратницы, которая быстро и легко заглушила звоночек одним лишь предвкушением наслаждения.

Ехать предстояло далеко за город в летний дом, уже достаточно выстуженный осенью для желанного и необходимого комфорта для такого наслаждения. И он попробовал отыскать номер в одной из гостиниц, которые нашел ранее в достаточном количестве за то время, что заняло возрождения в нем желания прикасаться к женщине. Но увы - свободных номеров уже не нашлось. Все же пришлось ехать в промозглый холод туда, где летом ему было всегда жарко с той, что вернула ему жар его молодости.

Осень уже утрачивала свое очарование багрянца, выгоняя в путь последние косяки птиц. Дорогой они оба молчали, предвкушая знакомое уже им обоим наслаждение и удовлетворение. Он привычно опустил свободную руку на то самое колено, что полгода назад так долго не решался коснуться, заговаривая ее своей болтовней. Тогда, ее коленка не шелохнулась от прикосновения его руки.

Теперь же все было иначе. Колено отозвалось на его руку и подалось ему навстречу, как голова любимого пса в ответ на ласку. Движение ее коленок было плавным и направленным: оно освободило пространство для его ладони и позволило ей двинуться вглубь бедер по гладкой поверхности  ног в колготок вглубь к заветному треугольнику. Но путешествие это было недолгим и коротким – его рука потребовалась на руле, чтобы помочь совершить автомобилю необходимый маневр на шоссе. На маневр потребовалось время, унесшее легкое возбуждение вместе с желанием продолжить путешествие руки вдоль бедер.

И это было лишь минутное его действие. Ценность времени и его могучая сила воздействия, недоступна большую часть нашей жизни. По неведению нам кажется, что  мы способны им управлять и распоряжаться. С наивностью глупца, мы веруем в то, что время нам подчинено.

А потому с удивительной легкостью и неоправданной даже невежеством глупостью,   мы раздаем свою жизнь по годам, дням, часам кому попало, тратя на разнообразные ненужности. Годы свои дарим без сожаления недостойным, а час страшимся отдать достойному. Обидно, что не понимаем главного и стремимся не прожить свое время, наслаждаясь дарованными минутами и возможностями радости, счастья, наслаждения, а тратим драгоценный дар впустую, сетуя на то, что так медленно бежит время нашей жизни.

В отместку время незаметно отбирает у нас память и остроту чувств, маскируя под обезболиванием души, свое губительное стремление лишить нас ценного и важного в жизни. Это время незаметно для нас меняет влечение и страсть на привычку, лишая желания нашу нежность. Только время способно подменить чувства повинностью, меняя наше сознание и нас самих, превращая страстных любовников в секс устройства для борьбы с одиночеством.

Это оно наполняет разум каждого из нас тормозами и фобиями, которые: как рубцы тело, сковывают душу каждого из нас, лишая ее полета и реализации, укладывая на полки в складах наши фантазии, мечты, желания, стремления, порывы.

Вот почему, так быстро погасло то желание в нем, которое не так давно не могла загасить даже неистовая страсть близости. Теперь же, даже мгновенное переключение его внимания на маневр автомобилем на дороге, мог снять у него возбуждение, рожденное близостью той, что так недавно занимала все его сознание все часы суток ежедневно.

Время вещало об утрате отрыто и громко, но они не хотели и не видели ничего вокруг, чтобы говорило им о наступающей опасности. А опасность уже стояла между ними. Женщина почувствовала разлучницу первой, и даже на свидание с ним впервые оделась так, что он обомлел увидев ее безумно сексуальных ажурных черных  чулках на резинках и прозрачную легкую пелеринку поверх не менее сексуального белья на ее теле.

И хоть он был сражен и удивлен, но что-то мешало ему наброситься как ненасытный зверь на такое близкое, наполненное желанием ее тело, чтобы растерзать его бесконечными проникновениями своего жала и выпить до последней капли всю нежность ему приготовленную для удовлетворения жажды. Что это было, он не мог понять и объяснить даже себе самому. Появилась какая-то неловкость и смущение перед той, что обнажилась перед ним без робости и смущения на второй день, демонстрируя ему чистую, лишенную пошлости готовность любить и дарить ему всю себя без остатка.

И то, что тогда его обезоружило своим откровением и естественностью, дотоле ему неведомой, теперь мешало ему и отталкивало необъяснимым холодом и навязчивостью. Он чувствовал какое-то принуждение в том, к чему недавно стремился сам, о чем мечтал долгими ночами. Тогда он преодолел свои ощущения и чувства.

Но они не покинули его и затем, оставшись в нем. А ведь он так старался даже для себя сделать вид, что ничего не заметил, что ничего не изменилось в нем и в их отношениях. Ноябрь своим морозным промозглым холодом  вошел в него. Он заморозил ему душу. Он охладил его сердце. Он поселил в его теле ту хворь, которую он с трудом изгнал только через несколько недель. Он лишил его нежности к той, что так легко и быстро вернула ему утраченное желание прикасаться к женщине.

Как мог он знать, что ноябрьское его прикосновение к ее телу и к ее душе столь знаково и важно?! Как ему было познать то, что ее необычный наряд для него был праздничным потому, что был последним, как и его прикосновения к ее телу. В тот день их покинула любовь, убитая временем и их невежеством в том, что отношения, хотя и очень трудно построить, найдя свою половинку для души, но безумно сложно сохранить от времени. Ведь время вездесуще и беспощадно! А борьба с ним долгая, сложная и бесконечная. Вот отчего самая тяжелая работа в жизни – сохранить свою ЛЮБОВЬ от времени.

ВЕНЕЦ 4 МАРТА.

«Кто-то скажет, - мол, сгущаем краски,

Белизной закрашивая тьму…

Март же шел тем временем к развязке,

К маю ли, к апрелю - не пойму»…

Сергей Медведев

Вновь март. И вновь четвертый день.

Уже светает. Ее копна цвета соломы волос лежала на подушке перед ним. Бедрами он чувствовал мягкую упругую теплоту ее не девичьего совершенства округлостей, которые влекущими своими выпуклостями ласково во сне обнимали всю длину его желания, растущего ввысь и вширь вместе с восходящим солнцем за окном. Любуясь, как лучи в полумраке комнаты меняют цвет волос на белизне подушки, он поддерживал, обняв руками, ее грудь, чувствуя,   как его возбуждение,   вливаясь в нее через желание, прижатое сзади к округлостям, наполняет  ее соски , упирающиеся твердыми толстыми коротышами в середину его ладоней.  

Он не двигался, боясь нарушить ее сон и спугнуть уже теперь розовую сеть локонов перед ним. Не шевелясь и затаив дыхание, он широко раскрытыми ноздрями вдыхал в себя аромат ее волос, стараясь как можно дольше задерживать его в глубине своих легких.

Его чуть выпуклая грудь упиралась в изгиб ее спины так, что ее лопатки упирались ему в плечи рук, продетых под ее руками к дышащей нежной груди. Ему было уютно и комфортно лежать рядом с ее телом под покровом  одеяла, и он замирал от удовольствия, страшась нарушить эту благодать тепла и нежной упругости тела вдоль своего туловища, чувствуя всей его длиной, от кончиков пальцев на ногах до подбородка, всю ее целиком и каждую частичку в отдельности.

Солнце лучами проникало все глубже в полумрак комнаты, а его желание, удлиняясь в унисон его лучам, проникало все глубже в ее плоть, давая возможность чувствовать тело изнутри и снаружи одновременно. Твердея и ширясь,   с неторопливым упорством, оно медленно вползало в ее тело все глубже и глубже, вызывая из его глубин влагу и движение мягкой плоти навстречу.

Тихий сладкий стон на минуту прервал ее дыхание. Он замер, чтобы через мгновение продолжить изучать светлый пушок на ее спине, вдоль дорожки со ступеньками позвонков между крыльев лопаток.

Внезапно для него, позвонки зашевелились под губами, меняя изгиб своей линии, чтобы прижать округлые пышные половинки внизу спины теснее к его бедрам. Еще мгновение, и это встречное движение  дает ему возможность проскользнуть в нее до конца.   Упругость его желания, уже достигнув своего состояния твердости, быстро скользнув по дорожке сладкой влаги ответного желания, струящейся изнутри ему навстречу.

Круглый упругий венец его желания упирается в заветный холмик в внутри, касается его и нежно начинает кружить по малому кругу вокруг, не оставляя ее ни на секунду без прикосновения. В ответ, где-то из глубины ее спины,   звучит грудной томный стон наслаждения.   Тело, вслед за этим сладостным стоном, начинает дрожать в мелких конвульсиях в его руках, словно пытается высвободить ее груди из ладоней рук с тем, чтобы уже через несколько минут,   замереть в истоме блаженства. Она расслаблено отодвигается от его бедер и до боли прижимает ладонями своих рук его руки к торчащим соскам на шарах ее грудей, заставляя его  сжимать их и ласково теребить.

На освещенной зарей подушке, поворачивается копна пшеничных волос, и сквозь пряди блестят желто-зеленым сиянием зрачки ее ласковых и счастливых глаз, сбросивших лишь только теперь пелену ночного сна.

Она поворачивается на спину и вытягивается всем своим длинным телом вдоль кровати, потягиваясь под одеялом и шевеля сразу всеми длинными пальчиками на ногах, протягивая обе руки поверх подушек к изголовью кровати. Еще через миг сон уже сброшен вместе с одеялом на пол, и она, вытянувшись во весь рост, поднимается на цыпочки и стоит перед ним, держа в ладонях пышный хвост волос на затылке, улыбается во весь рот, давая, насладится ему во всей красе ее наготой, налитой истомой удовлетворения.

И он любуется. И он наслаждается светом, струящимся из окна по ее телу. К нему плывут от нее облака нежности и благодарности за удивительное утреннее пробуждение, а он щурится от ярких лучиков солнца и ее ослепительного сияния.

Улыбка выпархивает в копне волос из комнаты, а он жмурится и погружается в приплывшие от нее облака и нежится в них, набирая в себя запас ее нежности на неделю разлуки.

Сладкий сон, воспоминания прошлогоднего лета или грезы перед предстоящей встречей? Он открывает глаза, и сон уходит, оставляя его в недоумении. Несколько минут он ничего  не  может и не хочет понять, не желая вернуться в утреннюю явь. Жаль, это был сон. И это была явь, но уже прошлогодняя. Как ему удалось прожить эту зиму, без этой светлой волшебницы? Может, оттого он так сейчас обессилен и опустошен, что так долго не припадал устами к своему источнику нежности?

«Дружеский секс» дал ему проверить, так ли уж важна геометрия в любви. Он уже воплотил в реальности все фантазии, так долго не дававшие ему покоя. Вот только полеты остались лишь во сне, давая ему понять, что позы, игрушки и другие глупости без любви не в состоянии поднять его в небеса, где парят пушистые облака из нежности и желания.

За окном вновь каплет с окон март, наполняя сладкой тревогой душу и даря сладость в наши сны. Ах, как долго тянулась зима. Как хочется тепла весны… Как хочется вновь чувствовать ее тепло всем телом наяву, после пробуждения от сладкого сна.

14 ДЕНЬ КАЛЕНДАРЯ.

Необходимо нечто большее, чем талант, чтобы понять настоящее,

нечто большее,   чем гений, чтобы предвидеть будущее, а между тем так легко объяснить минувшее.

А. Мицкевич

Оплодотворять прошедшее и рождать будущее  — вот чем должно быть настоящее.

Ф. Ницше

Незаметно календарь сменил год и  начал завершение временного цикла, сменяя одну пору года на другую, чтобы своей мерой отделить в его жизни события, изменившие ход ее и смысл.

Надежда осчастливила его  встречей. Встреча даровала счастье. Счастье забрало веру.   Вера лишила  уверенности. Без уверенности он не удержал счастье. Без счастья - обрел дружбу. Дружба вернула надежду. Так замкнулся круг, завершив цикл времени и цикл года.

В такую меру времени как год в календаре, улеглось много событий и много дат. Ему теперь казалось, что все они по неведомой причине скопились в какой-то небесной горловине, словно вода в грозовой  туче, чтобы в нужный момент обрушиться проливным ливнем на него, лишив возможности осмысливать происходящее. Но все, что на него обрушилось – было своевременным хотя бы уже потому, что было ему жизненно необходимо, а, как известно, если время верно выбрано, значит и потрачено с пользой.

В чем польза? – думал он после всего, что с ним произошло за год, и тут же отвечал сам себе, - Я смог

вернуть радость в свою жизнь и познать ту истину, что лишь в зрелом возрасте ее можно оценить сполна и вкусить все оттенки тех редких мгновений, когда чувствуешь себя счастливым.

А, уже вспомнив прошедшие за год события, отмеченный  знамением четвертого  дня в календаре, он заметил, что его примета незаметно изменила свое любимое число. Некоторые важные события в новом, уже следующем году стали происходить позже. Новый год прибавил десяток к четвертому дню.

Все начало года он никак не мог понять, а точнее смириться с тем, что год сладкого счастья минул. Закончилась красивая сказка его возрождения, и его отношения с ней лишились восторга и праздника. Каждая попытка видеть ее вновь, не меняла в нем ощущения того, что утрачено нечто главное  между ними. Может быть виной тому, был он сам. А может что-то изменилось в ней. Возможно, пришедший новый год изменил их обоих.

Но не это его огорчало. Их отношения покинула та легкость, что делала каждую встречу праздником для их душ. Казалось, что их обоих покинуло желание. Это произошло не сразу. Встреча за встречей накапливалось это чувство. Странно, но все свидания в новом году были редкими, непредсказуемыми и наспех происшедшими. Еще странным было то, что все они происходили в канун или после праздников, более символичных, нежели традиционных и обязательных, как например, существуют в любой стране День Конституции или Праздник Победы.

Дата их встреч была предсказуемой, потому что происходила четырнадцатого числа. Было ли это

празднование родного ему и его народу Старого Нового года, или модного, но чужого для всех Дня Святого Валентина, или традиционного для мужчин поздравления женщин в Международный  Женский день, непонятно почему празднуемый лишь мужчинами его страны, - неважно!  

Так или иначе, но все они свершались только в день, отмеченный новой загадочной цифрой 14. И все они не оставляли в его душе ничего, кроме нового разочарования. А вот четвертый день месяца, наоборот, ничем особенным не отмечался и в этот день, вопреки его ожиданиям, ничего знаменательного не происходило.

Примером тому мог служить 14 день последнего весеннего месяца, когда внезапно он не выдержал напряжение ожидания завершения их отношений и решился на шаг, на который не мог решиться в году прошлом. Тогда ему казалось, что именно этого и ждет от него. Они не раз мечтали о том, как это было бы здорово:   просыпаться вместе каждое утро.

Почему, именно теперь? В момент, когда ему уже было очевидно, что надежда увидеть в ее лице желание и нежность, им утрачена навсегда,   он сделал это?   Зачем предложил ей связать их судьбы воедино? Ведь было очевидно, что их отношения уже перешли свою солнечную вершину и стремительно следуют вслед за солнцем к горизонту, где всех ждет лишь яркий закат? Медленное  увядание чувств почти завершилось, а он созрел и решился, зачем?!   Ведь ее ответ был предсказуемый и ожидаемый для него. К чему  было с патологическим  стремлением мазохиста стремиться его услышать?

Ни в тот момент, когда он примчался к ней внезапно, бросив все дела, и попросил 15 мин, чтобы она лишь выслушала его, и тут же уехал, не ожидая ответа, ни много позже - он не знал ответа на эти вопросы. Нашел ответ он позже, когда боль утраты стихла, и он смог спокойно рассуждать.

Его предложение было очень похоже на ее последнюю попытку вернуть желание. Вернуть в нем желание к ней прикоснуться необычным эротизмом белья на своем теле. Наступило его время, когда и он совершил подобную отчаянную попытку вернуть в ней желание жаждать его прикосновений.

Возможно, они оба были глупцами и выглядели смешно в своей попытке удержать хвост жар-птицы. Но им было не смешно: ни ей, ни ему. Им обоим было больно прощаться с коротким временем своего счастья. Казалось, будто они оба знали, что «чем счастливее время, тем короче оно». (Плиний Младший).

Он исчез надолго после ее стриптиза - она же отвергла его предложение, поручив нанести болезненный удар бездушной почте и всегда верной ей маме, чтобы не повредить тонкую плевру своих новых отношений, пришедших на смену отношений с ним. Он знал и раньше, что в отношениях с мужчинами, женщины не умеют ждать, но забыл об этом, исчезнув на время, чтобы собраться с мыслями.

Ее ответ последовал к нему не сразу. Она выдержала для приличия и в память их чувств, щадящую паузу в три дня. Она не стала искать его глаз, чтобы ему об этом сообщить. Она прислала письмо. Он не знал об этом, потому-что ящиком электронной почты почти не пользовался. Она не сказало ему об этом и вслух, перепоручив эту миссию маме, которая привычно выполнила порученное и привычное для нее дело – «вручила жениху гарбуз».

Делала она это не впервые, потому уверенно и профессионально. И он это знал наверняка благодаря случайному присутствию на подобной процедуре еще при их знакомстве. А он уже не удивился тому, что это произошло в четырнадцатый день лета.

Ведь ее ответ он увидел и прочел через … четырнадцать дней. Унять в себе боль смог тогда, когда четырнадцатого встретил ту новую Деву, что родилась на четырнадцатый день осени. И только  в четырнадцатый день месяца, отмеряющего половину года и середину лета, он понял, что его новая Дева ему ни к чему, и что она никогда не заменит  ему ту другую, первую его Деву, которая так легко и красиво провела его дорогой по пути «из старости юности в юность старости». Она вернула ему желание прикасаться к женщине, а это и есть то главное, что делает мужчину  мужчиной в любом возрасте, что позволяет женщине всегда быть женщиной в лучах мужского желания.

Только так, они смогут рождать свое будущее, оставаясь рядом или освежая себе желание сменой  тех, с кем встречают новый день, чтобы прожить его вместе и успеть оплодотворить свое прошлое. А какого числа это произойдет 4-го или 14-го - не так уж и важно…

ЭПИЛОГ.

Боль физическую  отличить  от боли душевной также легко, как отличить женщину от мужчины. И не важно,   какой причиной она вызвана. Причины могут разниться, как разнятся миссии людей. И если люди сменяют  один другого для продления рода человеческого, то боли приходят к людям с разными целями. Одни предостерегают и оповещают человека об опасностях и бедах,   другие помогают справиться с тем, что уже утрачено им. И неважно, что при этом  потерял человек: свою руку или отношения с другим человеком, свое здоровье или  жизнь другую, дорогую ему.    Приход  всякой боли  к человеку не напрасен, а ее уход не проходит  без следа.

Душевная боль сменяет радость, нарушая наслаждение покоем, неся  суету и беспокойство в безмятежную жизнь, чтобы принести защиту  человеку от бед.   А покидая его, боль оставляет очищенную и помолодевшую душу, свежую кровь в теле, новые мысли и надежды в сознании, и еще тот опыт, который дарит человеку ему для борьбы с новыми болезнями и для ухода от старых ошибок в новых отношениях с другими людьми.  

Но если боль не поспевает вовремя, то следы ее ухода не красят тело, уродуя его снаружи и внутри. Рубцы и шрамы остаются у человека на память о том, что он проглядел и от чего себя не уберег. Душевная боль  делает тоньше стенки души и сердца, чтобы человек мог лучше чувствовать боль чужую и берег  свое время, не тратя его на пустяки и никчемные отношения.

Вот почему, когда магическое число дней в сентябре удвоилось, вновь образовав  дубль чисел, то пришла физическая боль. Она  пришла к ней  на смену той, что гостила в ней  уже довольно долго, ее душевная боль от страха. Страх это породил тот мужчина, с кем ее жизнь давно уже  была налажена.   Их с ним  отношения не знали перемен десятки лет. В них все было устойчиво и надежно.   Если бы не та страшная для нее Любовь. Его любовь к той незнакомке, что чуть не забрала его у нее.

Сначала страх за жизнь отца, борьбу за которую он сам возглавил и его усилиями старик прожил еще год. Это было похоже на чудо, но этим чудом старик был обязан тому, кому она обязана теперь своими болями.

Он вернулся к ней, отодвинув от себя свою Любовь ради нее, той, что не ведала с ним любви столько лет, что уже привыкла жить без нее.   Но это так с его слов.   А она сердцем чувствует, что он не смог похоронить свою Любовь так же надежно, как похоронил старика, когда тому вышел век. Ее не покидает сомнение в том, что чувство в нем к той незнакомке, такое сильное, какого она  с ним не знала, еще не знала, он сможет так легко и надежно схоронить.

Еще вчера, они со всей семьей помянули старика. Уже год, как его нет с ними. Год. И два года, как тот, что был надежен столько лет, стал ей словно чужой. И оттого еще нужней и дороже, чем всегда. Ах, вот теперь то, только сейчас она его полюбила так сильно, что без него она разрушается, словно стена без глины.

Он ее глина в жизни. Она теперь это знает. Стоит ей только  душой почувствовать, что он на минуту отдалился, что он мысленно вновь близок той, другой, как она начинает разваливаться на части и рушиться. Как тогда, в конце весны, когда последний снег разломил ей руку. А он вернулся к ней, чтобы вновь разделить ее боль физическую и снять тревогу в душе.

И теперь, когда так нестерпима боль в груди, что она уже не понимает ее природу – душа это или сердце, разрушает ее изнутри, он рядом, но опять его мысли не здесь, а там,   с другой. Ах, до чего тяжело это чувствовать.

Обе боли, сменяя одна  другую,   терзали ее больше суток, пока на помощь не пришли они. Как ангелы в белых одеждах они вернули ей сразу сердце и того, по ком оно страдало так долго, не давая покоя ее душе.

- Теперь уже  все позади. - Так  думал он, с облегчением,   глядя на ее лицо, что так  осунулось  за эти последние дни.   - Главное то, что я ее не потерял!   Физически?!   Пусть и так.

- Только не так, как ту, первую мою, которая ушла так быстро, забрав у меня все с собой.

– Он вновь стоял возле нее, он вернул ее, не дав ей покинуть его навсегда. -  Столько лет моя душа была не с ней, а оставалось у той, что так рано ушла. И вот, стоило ей, моей душе вернуться ко мне, только она вновь возродилась усилиями женщины, отдавшей мне нежность в четвертые дни этих лет, как теперь я уже сам, сознательно от нее отказываюсь, чтобы принести  в дар за жизнь той, другой. Ее я уже терял, но еще мог и смог вернуть обратно.

-  И вновь буду жить так, как прежде. Душа будет с одной, с кем не могу быть рядом, а рядом будет та, для кого уже вновь нет моей души. Будь они неладны, эти четверки, что множась и складываясь, то дарят счастье, то забирают жизни.

Только сейчас он стал понимать, что его Любовь мужчины  ласкает теплом  не саму женщину, а то своё состояние, какое он испытывает с ней . Поэтому его Женщина всегда будет та, что сможет ему  дарить СОСТОЯНИЕ. Его женщины были и будут только те,   что создавали,   и смогут создавать  у него то, особое состояние, его  мужское. А он  всегда будет их любить так, как только сможет любить..

Ведь только она, женщина  может ему, мужчине  создать состояние, наслаждаясь обществом его,   своего мужчины и восхищаясь им, когда он чувствует себя до донышка своего МУЖЧИНОЙ. И к этому особому состоянию он и все мужчина будут тянуться, как к магниту всегда...

А сегодня он возвращает свой долг  этой ЖЕНЩИНЕ. Сегодня он должен создать у нее то состояние, когда она вновь будет чувствовать себя ЖЕНЩИНОЙ, Его ЖЕНЩИНОЙ. И четверки календаря тут уж, точно - не причем!