Авантюрист 24 окончание главы

(продолжение)

Начало:

ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ ГЛАВА (окончание)

Они ехали в уютной парижской карете, тесно прижавшись друг к другу. Коллонтай смотрела вперёд в спину извозчика, Виктор поглядывал сбоку на её тонкий профиль, на золотистую прядку волос, упавшую ей на миниатюрное ушко, на высокую грудь, обтянутую тёмно-синим шёлком.

Дом, у которого остановилась карета, был ухоженным и всем своим видом показывал, что в нём живут люди состоятельные.

Коллонтай взяла Виктора под руку и не отпускала, пока они не остановились перед внушительной дубовой дверью, которую им открыла горничная с холодным лицом снежной королевы.

– Добрый вечер мадам. Добрый вечер, мсье, – сказала она по-французски. Акцент выдавал в ней уроженку севера Франции.

– Прошу вас, Виктор, побудьте со мной, – попросила Александра Михайловна. – Я хочу послушать о ваших подвигах.

Она провела Виктора в залу, где приоритет был отдан музыке. Почётное место занимал белый рояль. На полированном столике лежала стопа нот. На стене висели портреты Бетховена, Моцарта и Чайковского.

Александра Михайловна села на оттоманку, вытянула ноги и откинулась спиной на подушки, отчего груди её прорисовались ещё отчётливей и под тонким шёлком выступили бугорки сосков, выдавая отсутствие лифчика.

Виктор обвёл глазами залу и, видимо, его удивление отразилось на его лице. Александра Михайловна улыбнулась, слегка обнажив ровные белые зубы, и пояснила:

– Мы договорились с моим бывшем мужем о том, что я оставляю ему наших детей, а он выплачивает мне ежегодную компенсацию за то, что я избавлю их от своего общения, которое может пагубно повлиять на них. Этих денег мне хватает, чтобы жить безбедно.

– А кто ваш бывший муж?  

– О, он генерал, правда, кабинетный или даже, лучше сказать, паркетный. А вы ещё не успели обкрутиться с какой-нибудь барышней?

– Не получилось пока, – ответил Виктор. – Я живу, как перекати-поле.

Горничная вкатила столик с вином и лёгкими закусками.

– На ночь я обычно не ем или ограничиваюсь не обременяющей желудок пищей.

Виктор изложил историю своей жизни с исключением своих любовных приключений.

– Ах, как я люблю настоящих мужчин. А вы – настоящий, – сказала раскрасневшаяся от выпитого вина Александра Михайловна. – Подниматься в небо, покорять высоту и расстояния. Божественное наслаждение. Вы подарите мне его?

Она взяла Виктора за руку, приложила ладонью к шёлку, под которым билось сердце. Под ладонью Виктора оказался упругий холм с острым соском. Ни белья, ни корсета под платьем явно не было. Виктор сжал грудь так, чтобы сосок попал между пальцев.

– Слышишь, как бьётся моё сердце? – спросила Александра Михайловна.

Виктор не ответил, он наклонился и начал целовать её грудь сквозь платья.

Александра Михайловна, подтянув подол платья повыше, перекинула ногу в шёлковом чулке телесного цвета через ногу Виктора и, конечно, ощутила твёрдость и готовность к бою его напрягшегося орудия, ничуть не утратившего силы после своего недавнего пребывания в недрах Надежды Константиновны.

Виктор повалил Александру Михайловну на оттоманку, с неё они соскользнули на толстый ковёр. Рука его прошлась по ноге обтянутой тонким чулком до подвязок и того промежутка между верхним краем чулков и панталон, где оставалась свободной полоска белой и гладкой кожи. К ней-то Виктор и приник губами.

Александра Михайловна поощрительно погладила его по голове и сказала:

– Сорви с меня панталоны. Не жалей. Чем грубей, тем лучше.

Виктор рванул панталоны вместе с поясом и чулками книзу. Стащив их, он вытащил член, жаждущий немедленной работы,   раздвинул створки раковины, так же дерзко вошёл в вагину аристократки-революционерки и поршнем ходил в ней грубо, сильными ударами сокрушая матку и вызывая содрогание всего тела женщины, распростёртой под ним, и её блаженные стоны и вскрикивания.

…Первое состязание Виктор выиграл. Александра Михайловна, отстонав, отсодрогавшись, расслабилась, но, положив руки Виктору на ягодицы, долго ещё не выпускала его из себя.

Затем с ковра она увела Виктора в свою опочивальню, освещённую горевшими в хрустальной люстре двенадцатью свечами.

Широкая кровать приняла их тела. На стене напротив Виктор увидел картину. На ней была изображена лежащая на красном бархате обнажённая девушка, с бесстыдно раздвинутыми ногами. В этой девушке легко узнавалась Александра Михайловна.

– Да, это я, – сказала она Виктору, впившегося глазами в обворожительные формы девушки. – Здесь мне семнадцать лет. А написал этот портрет мой первый любовник, мой соблазнитель, которому я подарила свою девственность. Он сейчас очень известен в России, поэтому я не хочу называть его имя, но по манере письма некоторые знатоки угадывают его.

– И ты показываешь эту картину посторонним? – удивился Виктор.

– Конечно, нет, милый. В мою спальню имеют доступ только мои самые близкие друзья, которых я допускаю на мою постель и в свой храм. Не каждому, с кем я е*усь, открываю я эту дверь, а только тому, с кем я е*усь с любовью. Ильича я сюда не допускаю. Он, отработав своё, начинает разглагольствовать о революции, о том, что нужно подымать народ на вооружённую борьбу с царизмом. Этакий картавый Емельян Пугачёв в пиджаке.

Они опять слились. Александра Михайловна сказала, что она любит, когда ей делают больно и попросила, чтобы Виктор её щипал, покусывал и шлёпал. И сама не отставала: царапала ему спину и кусала за плечи.

Хороша была Александра Михайловна, но Шанталь любилась лучше, и Сильвия в постели для него была восхитительней развратной революционерки.

Вспомнив о Сильвии, Виктор вдруг почувствовал неодолимое желание увидеть её. Поэтому, покинув ранним утром Коллонтай, он поспешил на вокзал, чтобы поспеть на утренний поезд, отправляющийся в Ниццу.

Вилла, спрятавшаяся за эвкалиптами и за кустами роз, обвитая плющом и виноградными лозами встретила Виктора тишиной. Был послеполуденный час.

Виктор взбежал по ступенькам крыльца к стеклянной двери и вошёл в пустынный холл, проскочил гостиную и столовую. Нет, дом не казался заброшенным. Чистота и порядок царили в нём.

Войдя в комнату Сильвии, Виктор услышал шум воды в ванной и голосок, негромко напевающий что-то весёлое. Заглянув в приоткрытую дверь, он увидел затылок Сильвии, возлежащей в пенной ванне.

Улыбнувшись, Виктор быстро скинул с себя одежду и влетел в ванную. Сильвия в шуме воды не услышала его шаги. Виктор с хохотом обрушился на неё. Сильвия взвизгнула, чёрная головка скользнула под пену, но тут же вынырнула.

Виктор, обхватив возлюбленную, впился ей в губы и вдруг понял, что это не Сильвия. Это была незнакомая ему девушка. Она закричала. Виктор выскочил из ванны.

– Простите, я думал, что в ванне Сильвия. Я обознался.

– Синьора уехала в город за покупками, – ответила девушка, держа над водой только голову, стараясь спрятать свои прелести под пеной. – А вы кто?

– Я деловой партнёр синьоры Сильвии, Виктор Репьёв. А вы?

– Я служу здесь. Я горничная синьоры. Розина. Я помогаю ей управляться по хозяйству. Она разрешает мне пользоваться её ванной.

– Рад с вами познакомиться, сеньорита Розина, – сказал Виктор.

– Синьор, я бы хотела выйти из ванны. Мне неудобно это делать при вас.

– Извините, сеньорита. Я, увидев вас, растерялся.

Только тут Виктор сообразил, что он перед Розиной стоит голый и в мыльной пене. Он извинился, встал снова в ванну, пустил душ, чтобы ополоснуть тело, и поспешил выйти.

Когда Розина, чистенькая и слегка смущённая случившимся недоразумением вышла из ванной, Виктор, уже одетый, сидел в кресле.

Служанка рассказала синьору о текущих событиях, происходящих в пансионате, в котором почти не бывает пустующих комнат.

– Людям нравится наш пансионат. Синьора Сильвия очень хорошая хозяйка, – сказала Розина.

Виктор отпустил девушку, а сам вернулся в ванную и, пустив воду, погрузился в нирвану блаженства.

Тут и обнаружила его Сильвия. Она кинулась к нему. Виктор снисходительно поцеловал её и, протянув ей мыло и губку, попросил:

– Потри мне спинку.

Сильвия принялась тереть ему спину, говоря:

– Я так ждала тебя. А тут газеты, в них громадными буквами твоя фамилия. Я читала и плакала.

– Почему плакала?

– От печали, потому что ты далеко от меня и от счастья, потому что ты достиг того, чего хотел. И ещё я думала, что ты забыл обо мне.

– Как ты могла так думать обо мне?

– Все вы, мужчины, такие…

– А я, видишь, не такой.

– У тебя же там были девушки. Не может быть, чтобы у тебя их не было.

– Прекрати, – возмутился Виктора, которому хотелось, чтобы Сильвия поверила ему, что он хранил ей верность и её догадки сердили его. – Ты должна верить мне, а то…

– Что «а то»? – рассмеялась Сильвия.

– А то сниму с тебя штанишки и…

– И ничего у тебя не выйдет, на мне их нет!

– Ах, так! – Виктор обхватил Сильвию и втащил в ванну. Сильвия завизжала, взбрыкнула ногами, выплескивая воду на пол…

…Вечер. По тёмно-фиолетовому небу плыла серебряная луна. На фоне неба прорисовывались чёрные контуры эвкалиптов. Между ними по поверхности моря бежала колеблющаяся лунная дорожка.    

Виктор и Сильвия сидели на прогретом солнцем валуне.

– Я боюсь за тебя, Виктор, – сказала Сильвия, лаская ладошкой тыл кисти Виктора. – Это очень опасно летать так высоко. Я не могу понять, зачем тебе рисковать жизнью. У тебя же есть деньги, есть наш пансионат…

– И есть ты, – прижимая к себе Сильвию, проговорил Виктор.

– Да, я – ответила Сильвия и прошептала – Милый, сделай мне ребёночка…

Неожиданное желание возлюбленной озадачило Виктора. Он до сих пор не задумывался о продлении своего рода. Возможно, потому что не было у него такой женщины, в которой он бы желал прорастить своё семя. Сильвия? А почему бы и нет?

Виктор поцеловал её и ответил:

– Сделаю. Начинаю прямо сейчас. От винта!

Он повалил её на землю. Он оросил её своим семенем. И она приняла его.

(продолжение следует)