Авантюрист 33 начало главы или Панель машка начало

(продолжение)

Начало:

ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ ГЛАВА

Наспех созданному в Смольном новому правительству, получившему неблагозвучное название «Совнарком», во главе которого встал Ленин, было не до раздачи земли – поднимала голову контрреволюция.

Виктору поначалу казалось, что революция обречёна на провал. Все, кто вошёл в советское правительство, в первые четыре месяца ходили с траурными лицами, как будто приговорённые к смертной казни. Даже Троцкий, отец 25 октября, по всему было, похоже, готовится к отходу на заранее приготовленные рубежи, бежать в тихий уголок Южной Америки.

По данным Дзержинского, Троцкий, выполняя заказ британских властей в обмен на счёт в швейцарском банке и британский паспорт, отдал приказ затопить корабли, стоящие в Гельсингфорсе, чтобы ослабить балтийский флот. И по его же приказу все отряды Красной гвардии из Мурманска и Архангельска были передислоцированы под Ярославль, чтобы ни один выстрел не помешал английскому экспедиционному корпусу высадиться на берег Ледовитого океана. Только Ленин выказывал уверенность в несокрушимости рождённого ею режима.

В те, первые дни советской власти Сталин сказал Виктору:

– Есть распоряжение Совнаркома о срочной экспроприации ценностей и денег у буржуазии. Банки саботируют нас, не дают нашему правительству денег, требуют от нас под залог золото, камешки, а нужно платить рабочим жалованье. Если мы им срочно не заплатим,   они не поглядят на то, что мы – народная власть, пошлют и нас на х*й. У тебя есть уже опыт, – усмехнулся Сталин. – Получай мандат, список адресов и дуй за деньгами. В твоём распоряжении машина и отряд матросов.

МАНДАТ

«ДАН СЕЙ ТОВ. Репьёву В. П. НА ПРАВО ПРОИЗВОДИТЬ ОБЫСКИ И ИЗЫМАТЬ ЦЕННОСТИ И ДЕНЬГИ У БУРЖУАЗНЫХ ЭЛЕМЕНТОВ И, В СЛУЧАЕ НЕОБХОДИМОСТИ, ИХ АРЕСТ ИЛИ РАССТРЕЛ НА МЕСТЕ.

НАРОДНЫЙ КОМИССАР Сталин

ДЕЛОПРОИЗВОДИТЕЛЬ Н. Оли…

…Грузовик с матросами в кузове летел, тарахтя мотором, по ночным петроградским улицам. Город спал ночным неспокойным сном. Вдоль улиц дул пронизывающий ветер. По мутному небу ползла замёрзшая луна.

Грузовик останавливался у подъезда дома. По лестнице загремели заледенелые подошвы матросских ботинок.

– Открывайте! Обыск!

Перепуганные лица вчерашних хозяев жизни. Сегодня они – никто, дерьмо, и с ними можно поступать так, как поступают с дерьмом.

– Деньги и ценности на стол! – голос у Виктора суров. В нём беспощадные нотки. Не хочешь, а отдашь всё, только чтобы он убрался с матроснёй, рассыпавшейся по просторным апартаментам.

– Это произвол, – сказал Виктору пожилой господин в накинутом на плечи френче с полковничьими погонами. – Это беззаконие.

– Да, полковник, это произвол, – согласился Виктор. – Был ваш произвол, теперь народный.

Мешок пополнялся: золотые изделия, камни, деньги – всё в него ссыпалось подряд. Господа ещё не поняли, какая власть на дворе, надеялись на закон и запоры своих дверей и не спешили распихивать по тайникам свои драгоценные украшения и деньги.

За ночь Виктор объехал четыре адреса и под утро вернулся в Смольный. Сталин спал на диване, укрывшись шинелью. В другом углу, свернувшись клубочком в просторном кресле, дремала делопроизводитель Н. Олина. Ещё прошлой зимой она бегала в гимназию, сидела за уроками, сегодня она подписывает революционные мандаты.

Виктор положил на стол мешок, потрепал за плечо Н. Оли... Девушка открыла глаза, поправила юбку.

– Принимай, – прошептал ей Виктор. – И спрячь в сейф.

Н. Оли… махнула рукой:

– Иосиф Виссарионович спит. Ключ от сейфа у него.

Виктор посмотрел на её блузку, на округлости, спрятанные под блузкой. Ему хотелось спать, есть и бабу. Он позвал Н. Олину в соседнюю пустующую комнату:

– Пойдём, облегчишь меня.

Там лежали стопы газет, журналов, пухлые папки с бумагами. Мешок Виктор прихватил с собою, чтоб был перед глазами. Н. Олина легла на газеты, подняла юбку…

…Облегчившись и съев, предложенный девушкой кусок хлеба с салом, Виктор положил мешок рядом с собой, прикрыл его подшивкой газет и уснул. Через два часа его разбудил Сталин.

***

…В Петрограде зрели контрреволюционные заговоры. Разгоралась Гражданская война. Бурлил Дон во главе с генералом Красновым, нацеливающимся если не на изгнание большевиков из Петрограда, то, по крайней мере, на отделение казачьих земель от Красной России.

Лилась кровь, алая и у большевиков, и у контрреволюционеров, окрашивая Советскую республику в красный цвет.

В отношении внутренней контрреволюции Ленин говорил коротко и ясно: этих пи*дюков стрелять, стрелять и стрелять. Возражающих ему не было.

А контрреволюцией Ленин считал всё: от саботажа чиновников бывших министерств и банков до требования голодными рабочими и работницами хлеба.

– Любой, кто кйитикует наше пйавительство, должен быть объявлен контййеволюционером. И поступать с ним подобает, как с вйагом йеволюции, – заявил он.

Но у правительства не хватало сил для подавления всех выступлений обманувшихся народных масс. Не было у Ленина ни надёжной армии, ни полиции, ни политического сыска. Всё это требовалось создавать с самых азов и немедля.

– Нам удалось увлечь толпу, высыпавшую на улицу, за собой. Толпа последовала за нами, за нашими лозунгами: «Мий найодам! Земля кйестьянам! Фабрики йабочим! И вы знаете, что ни хйена мы им не дадим», – на первом же заседании Совнаркома сказал Ленин своим соратникам. – Нужно смотйеть на вещи тйезво. Да, наша йеволюция – это авантюга, авантюга во всемийно-истогическом масштабе. За нами пошла толпа, а тепейь нам пйедстоит пйомывать мозги найоду. А тем, чьи головы нам не удастся очистить и взять под наш йеволюционный контйоль, будем йубить топойом. Пйедлагаю таким топойом назначить товайища Дзейжинского Феликса Эдмундовича, испытанного большевика.

Так возникла Всероссийская Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем во главе с обер-палачом Дзержинским. Его заместителем по конфиденциальным операциям был назначен Митька Рубинштейн.

(продолжение следует)