Тень вождя 10 глава

(продолжение)

Начало:

ДЕСЯТАЯ ГЛАВА

Жизнь не стоит на месте. Жизнь идёт вперёд. Жизнь убеждает, что миром правит Подлость. Она кладёт кирпичик за кирпичиком, воздвигая башню человеческой цивилизации. И чем ближе к небу, тем утончённей и жёстче становится Подлость. Чем выше становится Башня, тем ниже становится Низость. Божьи заповеди печатаются на разменной монете: не убий, не укради, возлюби ближнего своего, не прелюбодействуй… Их олицетворяют порочные цари, короли, президенты, вожди…

Вздымается Башня над миром, Вавилонская Башня. К ней тягучими днями тянутся колонны людей по метастазам дорог, по чащобам битых эмоций вдоль реки под названием Время. Они пьют из неё отравленную воду, чувствуя, как души их наполняются ядом.

Гуманисты с аппетитом поедают людей. Эстеты вдоль дороги откладывают вонючие кучки своих фекалий. Добродетельные вытряхивают из-за пазухи жирные сиськи, а из штанов негнучие члены. Честные врут. Праведники ведут в кусты девочек, чтобы показать им правильную дорогу. Девственницы выставляют на торги целки. Нищие духом набивают свою мошну золотом. Умники придуриваются. Гордые сгибаются перед тираном. Храбрые обсираются в штаны. Блаженные притворяются, что они довольны склеиванием коробочек. Краснобаи пустословят красивыми словами, украшая ими Подлость. Вольнолюбцы мечут бисер перед свиньями. Свиные рыла в васильковых фуражках глядят, как в окно, в души путников. Нежные и ласковые ломают на дыбах кости своим жертвам и загоняют им иголки под ногти. Помойные слова бьют в цель и отвергаются обществом. С годами путник вдруг всё или почти всё начинает понимать и хочет крикнуть или кричит:

– Всё зае*ло!!!

Значит, ещё не всё пропало. Значит, ещё бьётся сердце, честный извозчик.

***

В большом зале Таврического дворца сидят рядами выглаженные френчи. Шары голов. В лысинах отражается свет хрустальных люстр. На трибуне Тот, кого любит Вождь. А Он любит Вождя. Он подставляет Вождю свой вонючий анус и прямую кишку, набитую говном. Он во весь голос возглашает:

– Товарищи, говоря о заслугах нашей партии, об успехах нашей партии, нельзя не сказать о великом организаторе тех гигантских побед, которые мы имеем. Я говорю о товарище Сталине. <…>

Трудно представить себе фигуру гиганта, каким является Сталин. За последние годы, с того времени, когда мы работаем без Ленина, мы не знаем ни одного поворота в нашей работе, ни одного сколько-нибудь крупного начинания, лозунга, направления в нашей политике, автором которого был бы не товарищ Сталин, а кто-нибудь другой. Вся основная работа – это должна знать партия – проходит по указаниям, по инициативе и под руководством товарища Сталина. <…>

Могучая воля, колоссальный организаторский талант этого человека обеспечивает партии своевременное проведение больших исторических поворотов, с победоносным строительством социализма.

Сталин доволен своим сатрапом:

– У нашего ****уна хорошо подвешен язык, – сказал он, откинув газету с отчётом о Ленинградской партийной конференции. – Кого он из ленинградских актрис сейчас е*ёт?

– По данным начальника ЛенГепеу Медведя, у него сейчас их три, товарищ Сталин, – ответил Ягода. – Все молоденькие. Каждой из них он дал по квартире. И ещё секретаршу. Ну, эту он е*ёт прямо в кабинете.    – Значит, сейчас в Ленинграде порядок?

– Порядок, товарищ Сталин. ЛенГепеу с помощью Сергея Мироновича всю эту троцкистскую шваль прижало к ногтю.

Сидящие за столом люди с суровыми лицами, заулыбались. Всем была известна любвеобильность Ленинградского партийного лидера Кирова.   Три артисточки и секретарша? Ха! У этого е*уна, верно, х*й никогда не падает.

Но товарищ Сталин серьёзен.

– Нужно предупредить товарища Кирова, чтобы он не слишком растрачивался на ****ей, а то весь мозг изведёт на сперму, а он нам нужен.

В партии к Кирову особое отношение – он любимец Вождя. Сергей Миронович это знает, поэтому позволяет себе многое из того, чего не могут позволить себе другие, например, нечто вроде его оргий в Зимнем Дворце, особенно «бал голых».

Это его идея, когда приглашённые на бал должны раздеваться в специальных комнатах и входить в банкетный зал только голыми, даже без украшений. Сам он тоже сидит за столом нагишом.

Пока гости празднуют, служащие дворца собирают всю их одежду и драгоценности в мешки и отправляют на продажу по бросовой цене в рабочие кооперативы. Знающие ленинградцы в этот день дежурят у входа в тот или иной кооператив, чтобы что-то ухватить.

Особенно урожайным был первый бал, когда приглашённые пришли на него разодетые в пух и прах, а уехать им пришлось в чём мать родила.

На последующие балы гости стали одеваться попроще: неизвестно, какой из них Сергей Миронович объявит «голым».

Дамам, всякий раз собираясь на бал в Зимний, приходилось отказываться от всех украшений, кроме серёжек в ушах. Они должны были позаботиться не только о причёске и маникюре, но и привести в порядок всё тело. Так, прима-балерина Мариинского театра оперы и балета Галина Уланова, одна из любовниц Сергея Мироновича, как-то явилась на бал с жемчужинами, нанизанными на каждый волосок на лобке и с подаренным ей Сергеем Мироновичем бриллиантом на булавке в проткнутом пупке. На следующий бал у неё уже был десяток последовательниц, затем и того больше. Одна из дам удумала и вколола булавку с крупным бриллиантом себе в половую губу.

В моду у ленинградок, жён высокопоставленных чиновников, вскоре вошли в моду и татуировки, для чего в «Крестах, был для них организован «tattoo-saloon», где работал один из лучших мастеров Жора Кронштадский, отсиживавший там свой двадцатилетний срок.

Некоторых дам он обработал не только руками, но и елдаком с тремя шариками, вживлёнными в крайнюю плоть. Эти дамы утверждали, что до Жоры так сногсшибательно их никто не *б. А уж кто-кто, а они-то знали толк в е*ле.

Но Сталин уже заговорил о другом – о борьбе с кулачеством. Он сказал, что эта борьба ещё не кончена. Хотя враги и разбиты, но  остатки их идеологии живут и дают о себе знать в сознании многих людей.

– Вам, писателям, Алексей Максимович и карты в руки, – сказал Сталин, остановившись напротив приглашённого на заседание Политбюро Горького. – Нужно активнее освещать психологию советского человека, героические будни наших рабочих и колхозников, нашей Красной армии.

– И Гепеу, – подал с места Ягода.

– И Гепеу, – согласился Сталин. – Съездите на строительство Беломорканала.

– С большим удовольствием, – ответил Горький. – Но не только туда, но и обратно.

Присутствующие захихикали. Видимо, представили Горького в арестантской робе и с кайлом в руках. Сталин тоже усмехнулся в усы.

– Конечно, Алексей Максимович, если не будет возражать товарищ Ягода.

Ягода от внимания Вождя к себе слегка зарделся и проговорил:

– Там посмотрим.

Сидящие снова хихикнули. Но Сталин остался серьёзен. Он сказал:

– Я должен ознакомить вас с тезисами моего доклада на съезде.

В кабинете повисла мёртвая тишина.

– А товарищ Горький может быть пока свободен.

***

Очередной, XVII съезд партии , прошёл в начале 1934 года. Он был назван Сталиным съездом победителей. На этом съезде делегаты его прокатили: за повторное избрание товарища Сталина проголосовали только около 10% присутствующих, 90% голосов были отданы за товарища Кирова.

Бледный председатель избирательной комиссии подошёл к Сталину, сидевшему за столом президиума Съезда, и протянул ему протокол комиссии. Сталин с невозмутимым лицом взглянул в бумагу и показал Кирову. Тот мгновенно побелел. Ужас сковал мышцы его лица. Он прошептал:

– Это невозможно, товарищ Сталин. Я встану перед всеми депутатами и откажусь. У нас есть только один Вождь – вы, товарищ Сталин.

Сталин услышал в его голосе слёзы, усмехнулся и, вынув из рук умирающего от страха председателя избиркома красный карандаш, проговорил:

– Зачем вставать, зачем отказываться, Серёжа? – С этими словами он поменял в протоколе цифры: за т. Сталина 90%, за т. Кирова 10%, и показал листок Кирову. – Не важно, как проголосовали, важно, кто считает голоса. Члены нашей избирательной комиссии считать не умеют, – и спросил его: – Ты согласен со мной?

Киров, увидев исправления, улыбнулся улыбкой человека, нечаянно севшего на ежа, и ответил:

– Согласен, товарищ Сталин. Так будет правильно, товарищ Сталин.

– Ну, вот, и хорошо.

Сталин вернул протокол председателю счётной комиссии и приказал:

– Ознакомьте съезд с результатами выборов.

Председатель вышел на трибуну и стал зачитывать протокол комиссии № 1, а Сталин смотрел в зал и видел перед собой не напряжённые лица депутатов, а голые черепа с пустыми глазницами.

Сразу после закрытия съезда, Ягода получил от него приказ немедленно изолировать членов избиркома. Вскоре те в полном составе сидели в камерах Гепеу. Следователи задавали им один и тот же вопрос:

– С кем вы встречались после окончания съезда?

И просили перечислить фамилии, добавляя:

– Чем скорее вы это сделаете, тем меньше людей пострадает.

Члены комиссии назвали всех, с кем они виделись в те несколько часов после съезда. Следователи составили списки, гадая, кому и для чего они понадобились.

Затем по этим спискам арестовали всех тех, кто имел несчастье после съезда перекинуться парой слов с членами избиркома, и делегатов, и не делегатов. По спискам уже этих арестованных составились новые списки лиц, до которых могли дойти сведения о том, что подавляющее большинство делегатов съезда проголосовали против переизбрания Сталина Генеральным секретарём партии.

Получив от арестованных ответ на интересующие вопросы, следователи зачитывали несчастным постановления Особого совещания. Для всех них была избрана одна мера наказания: расстрел. Мёртвые не потеют.

***

…Пароход «Анохин» режет воды Беломорского канала. На палубе – Сталин, Ворошилов, Киров, Горький, Ягода. Они глядят на раскинувшиеся перед их глазами просторы. В кают-компании ожидает их накрытый стол, хрустальная посуда, серебренные с позолотой приборы, юные официантки.

Беломорканал – это торжество всемогущей власти Сталина. Это он заставил прорыть без всяких необходимых «для Европы» машин и приспособлений – одними мускулами согнанных их концлагерей голодных и оборванных заключённых, превращённых им в рабов. Это ему, Великому Вождю, готовит дифирамбы Горький, получивший в своё пользование роскошный особняк и нескольких юных дев для любовных утех.

На палубе слышался оживлённый говор, восторженные возгласы приглашённых журналистов, разных писателей, инженеров человеческих душ, и нескольких актёров и актрис. Киров, заразительно смеясь, заигрывал с одной из актрис.

Плыл пароход. Сталин сел в плетёное кресло и  пригласил сесть в соседнее Ягоду. Он посмотрел на Ягоду, улыбнулся, кивнул головой в сторону Кирова и проговорил:

– Хороший человек, Сергей Миронович. Я бы даже сказал: слишком хорош для нас.

Ягода взглянул в глаза Сталина. Он понял Вождя.

***

1 декабря 1934 года. Киров убит. Он был застрелен в момент сношения со своей секретаршей в собственном кабинете обманутым мужем. На фотографиях с места преступления, доставленных Сталину спецкурьером, Виктор увидел «любимца Вождя и партии» лежащим на полу со спущенными брюками. Секретарша осталась жива. Пуля её не достала. Она показала следователю:

«…Сергей Миронович никогда не запирал дверь кабинета, когда мы занимались с ним любовью, потому что никто не смел без доклада даже заглянуть к нему в кабинет. Мой муж знал о моих отношениях с Сергеем Мироновичем и не препятствовал этому, потому что тот дал ему хорошую должность и обещал повышение. Но неожиданно мужа обвинили в троцкизме, исключили из партии и уволили с работы. Сергей Миронович обещал мне разобраться. Я не знаю, что побудило мужа совершить это злодеяние…».

Сталин просмотрел фотографии и прочитал показания любовницы убитого и, весело улыбнувшись, проговорил:

– Да, Сергей был слишком хорошим человеком.

(продолжение следует