Тень вождя 15 глава

(продолжение)

Начало:

ПЯТНАДЦАТАЯ ГЛАВА

Тухачевского арестовали 22 мая 1937 года. На пятый день после его ареста Ежов положил Сталину на стол заявление бывшего маршала.

Народному комиссару Внутренних Дел

Н. И. ЕЖОВУ

Будучи арестован 22 мая, прибыв в Москву 24-го, впервые допрошен 25-го и сегодня, 26 мая, заявляю, что признаю наличие антисоветского заговора и то, что я был во главе его.

Обязуюсь самостоятельно изложить следствию всё, касающееся заговора, не утаивая никого из его участников, ни одного факта или документа.

Основание заговора относится к 1932 году. Участие в нём принимали: Фельдман, Алафузов, Примаков, Путна и др., о чём я покажу подробно дополнительно.

Тухачевский

26. 5. 37.

– Я не вижу фамилии Блюхера, – сказал Сталин, прочтя заявление Тухачевского   

– Мы ему называли фамилию Блюхера, товарищ Сталин, – ответил Ежов, – но Тухачевский категорически отказывается включать его в число заговорщиков. Отчего и вышла суточная задержка. Мы привезли его жену, пригрозили растянуть её на его глазах, но Тухачевский только рассмеялся и сказал:  

– Да е*ите её во все дырки хоть всей вашей конторой. Мне наплевать на неё.

А о Блюхере он говорит, что ненавидит и презирает этого негодяя и что он с ним рядом не сядет срать.

–  Я тоже ненавидел Троцкого много лет и не сел бы с ним срать, но, тем не менее, мы с ним бок о бок делали революцию, свергали Временное правительство, прошли вместе Гражданскую войну, – усмехнулся Сталин.

– Мы его отдали Рамзану. Тот его вы*б, но и это не помогло, – продолжал Ежов. – Выяснилось, что Тухачевский мужеложством грешит ещё с юнкерского училища.

– Конечно, он вас ещё поблагодарил за доставленное ему напоследок удовольствие, – усмехнулся Сталин. – Ты плохой психолог, Николай. У Тухачевского должен быть любовник. Найдите его. Иной педераст, защищая своего возлюбленного, порой, готов отдать за него жизнь, – Сталин, споткнулся на слове, остановился и, сверкнув желтизной своих тигриных глаз на вытянувшегося шефа НКВД, закончил: – Не Блюхер ли полировал его жопу своим хером? Выясните. И берите, берите Блюхера.  

***

Состоялся громкий суд над маршалами и командармами Красной армии, изменниками и предателями, готовившими убийство Вождя и государственный переворот в стране. Возмущению советского народ не было предела.

– Собакам собачья смерть! – требовал народ, трудовые и воинские коллективы, учёные и творческая интеллигенция.

Алексей Толстой за одну неделю написал трёхактную пьесу «Подлый заговор», Борис Пастернак откликнулся стихотворением «И подлый враг с кинжалом под полою ползёт, чтоб Сталина убить, но зоркий глаз железного наркома сумел врага прищучить и схватить…», ему вторила Анна Ахматова: «В ту ночь грозовую, готовя убийство, три маршала тайный вели разговор…», Демьян Бедный написал поэму о подвигах чекистов, раскрывших заговор против Вождя, и закончил её мощным призывом: «…Смерть, смерть, смерть поганым псам! Верёвку дайте мне, я их повешу сам! ».

Стояло тёплое июньское утро с розовым рассветом. Свежий ветерок развевал над Кремлём Красный флаг СССР.

На Красную площадь столицы стекались толпы людей приглашённых на величественный Акт торжества Справедливости – казнь изменников и предателей Родины, вредителей и шпионов, негодяев и извергов, отравителей и убийц, покушавшихся на жизнь Великого и Мудрого Вождя, на счастливую жизнь советского народа.

Над площадью, над Москвой, над всей страной гремели марши и песни: «Широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек…», «Утро красит нежным светом стены древнего Кремля, просыпается с рассветом вся советская земля…», «Мы кузнецы и дух наш молод, куём мы счастия ключи…», «Идут, ряды ровняя, советские чекисты, идут на бой с коварными врагами…», «О Сталине мудром, большом и великом мы громкую песню поём…», «Лейся песня на просторе…».

На трибунах для почётных гостей стоят заслуженные люди страны. На площади толпятся люди проще, но тоже заслужившие почётный пропуск, чтобы своими глазами увидеть величественный Акт Справедливости. Передовики производства, стахановцы, члены партии и комсомольцы, прошедшие глубокую проверку бдительными органами с нетерпением ждали начала грандиозного представления.

В руках они держали транспаранты с лозунгами. На них можно прочитать «СМЕРТЬ ШПИОНАМ И ПРЕДАТЕЛЯМ! », «НАШ ОТВЕТ НА ПРОИСКИ ИМПЕРИАЛИСТОВ: СМЕРТЬ! », «ДА ЗДРАВСТУЕТ ТОВАРИЩ СТАЛИН! », «СОБАКАМ СОБАЧЬЯ СМЕРТЬ! »,   «НАШЕ ГОРДОЕ «НЕТ! » ПРЕДАТЕЛЯМ И ШПИОНАМ! », «УКРЕПИМ РЯДЫ КРАСНОЙ АРМИИ! », «ВОЗЬМЁМ ВРАГОВ В ЕЖОВЫЕ РУКАВИЦЫ! », «ТОВАРИЩ ЕЖОВ – НАШ НАРКОМ! », «НЕТ ПОЩАДЫ ШПИОНАМ, ИЗМЕННИКАМ, ВРЕДИТЕЛЯМ И УБИЙЦАМ! »…

Лозунгов было много. Они повторялись. Они скандировались тысячей глоток вслух. У всех приподнятое праздничное настроение. Немало людей пришло с детьми. Чтобы они лучше видели вождей и саму казнь врагов народа  родители посадили их на плечи.

Ровно в 10 часов утра под бой часов на Спасской башне на Красную площадь вышли советские вожди во главе со Сталиным. Рядом с ним шёл, едва доставая ему до плеча, железный и несгибаемый нарком Ежов, на шаг сзади них шли Молотов и Ворошилов, ещё дальше вытянулись цепочкой Каганович, Микоян, Будённый, Хрущёв, Енукидзе и прочие.

Вожди неспешно поднялись на трибуну мавзолея Ленина, помахали народу руками. Выступил товарищ Сталин. Над примолкшей площадью, над застывшей страной зазвучал его приятный голос, завораживающий женщин своей сексуальностью. Он сказал:

– Победы социализма, одержанные партией, приводят врагов народа ещё в большее бешенство. Вскрыты недавно новые данные об извергах из банды Тухачевского, банды шпионов, вредителей, убийц, гомосексуалистов, состоявших на службе у разведок капиталистических государств.

Судебные процессы над ними и их приспешниками показали, что эти подонки человеческого рода, эти недобитки состояли в заговоре против Ленина, которого намеревались арестовать, в заговоре против партии, против Советского государства.

Выполняя волю своих империалистических хозяев, Чемберлена, Рузвельта, Гитлера, Муссолини, они ставили своей целью разрушение Советского государства, подрыв обороны страны, облегчение иностранной интервенции, подготовку поражения Красной армии, расчленение СССР, превращение его в колонию империализма, восстановление в СССР капиталистического рабства.

Партия и её прозорливые органы под руководством товарища Ежова сорвали с звериных рыл маски с врагов народа и разгромили осиные гнёзда.

Сталин закончил своё выступление призывом к укреплению бдительности, к ещё большему слиянию народа с НКВД.

Ответом ему было громогласное ура, пронёсшееся над Красной площадью, над всей страной.

Виктор вместе с Анной Ахматовой, принимавшей поздравления по поводу присвоения ей почётного звания народного поэта СССР и награждения орденом Ленина, стоял на гостевой трибуне. Он смотрел на собравшийся народ, на старых большевиков, на бывших политкаторжан, на членов добровольной дружины содействию чекистам, избивавшим чучела врагов народа – Тухачевского, Якира, Блюхера, на пионеров, скандировавших:

– Товарищу Ежову – ура! ура! ура!

Врагов народа на кол давно пора!

Комсомолки, представительницы стахановского движения из дома терпимости имени Розы Люксембург, державшие транспарант «ПЕДЕРАСТОВ – НА КОЛБАСУ! », пели:

– Вихри враждебные веют над нами…».

Его созерцание праздничной толпы прервала подошедшая к ним Долорес Ибаррури. На ней было откровенно открытое платье с оголённой до попы спиной и низким декольте, открывающем её пышные груди, на которых лежала панагия с портретом Ленина, усыпанном бриллиантами.

Она поцеловала Анну и поздоровалась с Виктором, хотя он час с небольшим завтракал с нею за одним столом.

Эта невысокая брюнетка с живыми глазами и быстрыми движениями уже около месяца не вылезала из постели Сталина, который делился с нею опытом борьбы с империализмом. Эти советы были актуальны для неё, бывшей аристократки, порвавшей со своим сословием и спутавшейся в юные годы с марксистами. В её стране Испании уже год шла Гражданская война народа против Франко и фашистов. Виктор знал, что на стороне франкистов выступает нацистская Германия и фашистская Италия. Советский Союз поддерживает народное правительство, посылая туда боевую технику – танки, пушки и самолёты, и направляя добровольческие бригады из числа командиров Красной армии. Фактически на испанских полях, в испанских горах, в испанском небе шла необъявленная война СССР против Германии и Италии. Немалую лепту вкладывали на стороне Франко Великобритания, Франция и США, поставляя мятежному генералу боевую технику, боеприпасы, горючее.

– Но пасаран! – сказал Виктор Долорес и показал ей сжатый кулак.

– Но пасаран! – ответила Ибаррури. – Победа будет за нами.

В это время к микрофону просеменил на коротких ножках прокурор СССР Крыленко. Он был в расшитом золотыми галунами прокурорском мундире с пышным накрахмаленным белым бантом на шее.

Крыленко зачитал приговор врагам народа: за измену, за шпионаж, за вредительство приговорить к смертной казни через усаживание на кол Тухачевского, Блюхера, Якира, Фельдмана, Путну, Примакова, Уборевича.

Приговор обжалованию не подлежал.

Закончив читать, Крыленко приказал приговор привести в исполнение.

Последние слова Крыленко потонули в восторге толпы, пришедшей в экстаз, постепенно переходящей в массовый оргазм.

Были откинуты фанерные щиты, за которыми до поры до времени были скрыты находящиеся в тесных железных клетках семеро приговорённых. Они были в красноармейских гимнастёрках без знаков различия и без штанов.

Тухачевский стоял во весь свой двухметровый рост и демонстрировал ликующей толпе свой двенадцатидюймовый член, словно хотел этим выказать полное своё презрение к собравшимся. Остальные приговорённые вели себя скромнее и свои причиндалы пытались прикрыть ладонями.

– Ах, Витя, какой х*й у Тухачевского, – восхищённо прошептала Анна. – Такого самца нужно было определить во Дворец Свободной Любви. Скольких баб он мог бы осчастливить…

– Тихо, – оборвал её Виктор. – Смотри, как бы саму тебя не определили в комсомольский бордель метростроя.

Исполнители приговора, четверо мускулистых чернокожих амбалов, на радость женской половине зрителей грандиозного представления, прикрытые только узенькими полосками плавок, поигрывая мускулатурой, вытащили из клетки первым Путну и подвели к врытому в землю металлическому колу, похожему на штык винтовки. Они подняли брыкающегося человека до острия кола.

Толпа единодушно в один голос принялась скандировать:

– В жо-пу!.. В жо-пу!.. В жо-пу!..

Один из амбалов раздвинул ягодицы несчастного, смазал его заднепроходное отверстие вазелином и…

Тело Путны, насаженное на кол, скользнуло по нему, как по маслу. Кол, пройдя снизу вверх, пробил череп и вышел из него остриём.  

Первый успех амбалов ознаменовался тысячеголосым «ура! ».

Вторым из клетки был извлечён Примаков. Он сам дошёл до своего кола и, усаженный на него амбалами, также скользнул по нему, но не столь удачно. Остриё выскочило в области правого плеча и его руки, ноги и голова судорожно задёргались в смертельных судорогах.

Так, один за другим, под крики толпы «в жо-пу! » и «ура» были казнены шестеро врагов народа. Седьмым был Тухачевский, продолжавший демонстрировать зрителям свой эрегированный член. Он не отпускал его до введения ему в заднепроходное отверстие острия шершавого деревянного кола.

На этот раз кол входил в тело медленно. Амбалы, чтобы оно не свалилось, поддерживали его до того момента, пока кол не пронзил диафрагму казнимого. Всё это время несчастный выл и рыдал, услаждая слух зрителей. Только когда кол вошёл в его сердце, бедняга умолк и обмяк.

Но и после окончания казни, зрители не расходились. Для них на Васильевском спуске был устроен концерт. На эстраде выступали артисты московских и ленинградских театров, ансамбли песни и пляски Красной армии, Военно-воздушных сил и НКВД, джаз-оркестр Утёсова, фокусник Кио, клоун Карандаш.

Сославшийся на простуду и отказавшийся от выступления певец Козин был посажен на месяц под домашний арест, и ему была запрещена на год концертная деятельность.

Едва закончилась казнь Тухачевского, Анна пригласила Виктора к себе, посетовав, что он совсем забыл её, но Виктор вынужден был отказаться от её приглашения, сославшись на необходимость вернуться в Кремль к Сталину. Он сказал ей, что в течение всего прошедшего месяца и неизвестно ещё сколько времени он вынужден будет пребывать возле Сталина в качестве его и Долорес переводчика. Испанка не говорила по-русски, но зато хорошо владела французским.

Виктор мог бы пожаловаться Анне на то, что Сталин не отпускает его даже во время занятий сексом с Ибаррури. Между совокуплениями они обычно ведут беседы о борьбе с фашизмом, оценивают складывающуюся обстановку боевых действий в Испании, обсуждают предстоящие мероприятия помощи Советского Союза испанскому народному правительству и многое другое, но умолчал.

В первый вечер, когда Сталин встретился с Ибаррури один на один у себя на даче в Кунцеве, он представил ей Виктора, как свою тень, а когда Вождь принялся раздевать испанку, то усмехнувшись, заметил ей, что не следует стесняться его тени. Уложив Долорес в свою широкую постель, Вождь приказал Виктору лечь с другого края.

Виктору было всё равно. Не единожды ему приходилось видеть Сталина, занимающегося сексом и даже делить с ним одну женщину на двоих, как, например, недавно было в бане с Жеймо, но его смущало, как такое предложение Сталина встретит его знаменитая гостья. Гостья не возражала. Откуда этим русским было знать, в каких оргиях она участвовала в те три года, когда она жила с Пабло Пикассо. Художники, артисты, литераторы и просто богатые повесы не знали границ приличиям. Ей, девушке из строгой католической семьи, сначала казалось диким, когда десяток пар занимается любовью в тесной каморке, или та же «ромашка», когда мужчины ходят вокруг лежащих голова к голове девушек со спущенными трусами и всем поочерёдно вставляют во влагалище свои копья, пока не кончат. Кто кончит последним, тот и победитель и не платит за ужин в ресторане.

В свои сорок лет Долорес Ибаррури выглядела лет на тридцать и была неутомимой. Когда Сталин отдыхал, устраивая антракт между соитиями, она оставалась бодрой.

В следующую ночь она попросила Виктора перевести отвалившемуся от неё утомлённому «Осе» её просьбу позаниматься любовью с «его тенью», пока сам он отдыхает. Виктор отказался переводить, заявив ей, что Вождя это может оскорбить. Тогда она объяснила Сталину своё желание жестами и тот, усмехнувшись, сказал Виктору:

– Эта шлюха хочет, чтобы и ты её отхарил. Давай, задвинь ей своего чертяку.

Пожалуй, Вождь был даже доволен, что Виктор, «его тень» разгрузил его.

(продолжение следует)