Константа

Марина впопыхах надела туфли, застегнула блузку, подхватила сумочку и светло-серый плащик, со злостью хлопнула тяжёлой входной дверью и побежала по лестнице. Пролёт за пролётом отстукивали острые каблучки. Бежать! Скрыться, спрятаться. Улица встретила её ветром, мелким дождём и золотыми листьями под ногами. На чулках Марины серебрилась узенькая стрелка, спутанные волосы белокурыми прядками-змейками спускались на плечи, блузка оказалась застёгнута неправильно, а сумка так и норовила соскользнуть с плеча. Решительно стуча каблучками по асфальту, она шла домой. Десять минут позора, и всё закончится! Бежать, скрыться, спрятаться!

Домой Марина прибыла промокшая насквозь, замерзшая и несчастная. Двумя привычными движениями она сняла всю одежду от блузки до чулок, шагнула под душ и попробовала заплакать. Согреться – согрелась, а вот слёзы как-то не шли. Неудачная интрижка, нелепое расставание…

Надев белый с громадными лазурными цветами халатик, белые носочки и пушистые тапочки, Марина наконец смогла расслабиться. Села в мягкое кресло и закрыла глаза. А потом позвонила Андрюше.

– Привет. Приедешь?

Короткое молчание, затем:

– Привет, Мариш. Смогу часа через полтора.

Эх, долговато томиться. Но на безрыбье…

– Ок. Я жду.

И отключилась.

Андрюша – ответ на все вопросы. Константа в море переменных. Тот, кто приходит по звонку, приносит белое вино и ярко-красные гвоздики, собирает и склеивает её как разбитую фарфоровую чашку, а затем уходит. Обратно к семье.

Это была давняя история. Конец первого, начало второго курса, жаркое лето… Двое, не замечающие никого вокруг. Слабость в коленях, долгие поцелуи на остановках, скамейках и эскалаторах. А мир, ей казалось, заключается лишь в этих серых глазах за стёклами очков и в руках, которые всегда рядом. То был мир жизни, чувственности, сладкой и пряной свободы. Всё закончилось внезапно, как пощечина. Андрей пришёл к ней с букетом гвоздик и сказал: «Я люблю тебя». Миг показался вечностью. Марина увидела свою возможную будущую жизнь: она, Андрей, свадьба, дети, «жили долго и счастливо и умерли в один день». Как страшно, как это страшно и ответственно, когда тебе только стукнуло восемнадцать. А затем она представила другое, увидела, как всё рушится, как он уходит, как она пытается собрать себя по частям, но безуспешно. Ей стало больно, невыносимо больно. Тогда Марина, не до конца осознавая, что делает, сказала: «Прости, Андрюша. Я не смогу тебе ответить. Я вообще не думаю, что способна на подобные чувства».

Так Андрей стал Андрюшей. Расстались они спокойно, установили для себя три негласных правила поведения: не встречаться взглядами, не оставаться наедине, ни с кем не говорить причине расставания. Через год уже могли непринуждённо разговаривать, в основном, на тему учёбы. А через полтора года, зимой вновь включилась химия. Морозным утром в понедельник вместо теормеха Марина и Андрей ехали в пустой маршрутке к ней домой. Снова слабые коленки, поцелуи, любовь на кухонном столе.

Тогда и был заключён пакт о дружеском сексе, который за пять лет не заставили нарушить ни мужчины, ни женщины, ни ЗАГС, ни дети. Константа в море переменных. Марина пыталась устроить себе нормальную личную жизнь, встречалась с кем-нибудь, даже временами расслаблялась и казалась себе живой. А потом, тот, кто был рядом начинал казаться ей безмерно глупым, чужим и неприятным. Тогда она убегала. Иногда быстро, иногда очень быстро, иногда сломя голову. И всегда звонила Андрюше. Как и сейчас.

Впрочем, сейчас ей нужно было отвлечься. Ненадолго. Часа полтора не думать. Марина решительно поднялась с кресла, включила ноутбук и стала писать статью по микрофрезерованию. Начало получилось не очень. Кривое, косое, сотню раз читанное в различных источниках. А дальше Мариша разошлась: заполняла неровными каракулями любимый блокнотик, листала толстенные талмуды, подчеркивала, чиркала, криво ухмылялась, потрошила интернет и снова печатала.

Звонок домофона прозвучал совершенно неожиданно. Сначала Марина даже не поняла, кого это принесла нелёгкая. Затем улыбнулась. Побежала открывать. Очки, серый свитер, теплая улыбка. Андрей! Марина чмокнула его в щеку, понесла цветы и пакет с продуктами на кухню, пока Андрей разувался.

– Здорово на Эйнштейна с фотки смахиваешь, – улыбнулся Андрей, – Опять училась?

Марина засмеялась и показала язык.

– Ну, не умею я просто ждать. Кстати, я чутка накосячила.

– В холодильнике мышка повесилась?

– Ага.

– Догадался уж. Идём на кухню, буду тебе готовить.

Андрей готовил просто замечательно, Маринка так никогда не заморачивалась, времени не было. Знаете ли, работа, учёба, личная жизнь… Где тут готовкой заниматься? Андрей жарил картошку и стейки с кетчупом, одновременно на двух сковородках. Время от времени давал Марине указания что-нибудь почистить, порезать или помыть, также слушал её болтовню. А её как прорвало, она говорила, говорила, говорила, будто год жила на необитаемом острове.

За ужином говорил уже Андрей. О новой работе, чертежах и информационных системах. Марина спрашивала, дополняла, даже посмеивалась, если в чём-то разбиралась лучше. Впрочем, Андрей, если находил, смаковал каждую её ошибку. Что поделаешь, мужчина.

В десять вечера он посмотрел на часы на стене, Марина побледнела и вздрогнула. Про себя чертыхнулась, что можно было бы уже ей научиться кое-как скрывать свои эмоции. Помогает порой. А в довершение тряхнула кудряшками и шмыгнула носом. Андрей улыбнулся, назвал её глупой кошкой и потащил к продавленному дивану.

Он ушёл на рассвете, в семь-двадцать, когда выключились фонари. Марина слабая и сонная пошла закрывать за ним дверь. Поцеловала, не открывая глаз, через десять секунд щёлкнула замком. Щелчок болью отозвался во всём теле. Сон как рукой сняло. Она медленно поплелась в ванную. Чистила зубы, разглядывала в зеркале свои глаза. Зелёные, с золотистыми крапинками, вроде красивые.

Пошла на кухню варить кофе. Поставила джезву на плиту, а сама забралась на широкий подоконник с ногами и пушистыми тапочками. И тихонечко запела:

«В комнате с белым потолком,

С правом на надежду,

В комнате с видом на огни,

С верою в любовь».

На то, чтобы произнести вслух припев, ей не хватило ни моральных, ни физических сил. На плите шипел кофе. За окном шел дождь.

22.09.2013г.