Тень вождя 20 глава

(продолжение)

Начало:

ДВАДЦАДЦАТАЯ ГЛАВА 

– Ты веришь, что Гитлер уже готов к нападению на Советский Союз? – спросил Сталин Берию, прочитав очередную шифрограмму, полученную от берлинского резидента советской разведки.

Берия знал, что Сталин был убеждён в том, что немцы, не покончив с Великобританией, решатся напасть на СССР и воевать на два фронта. Такая бредовая мысль могла придти только сумасшедшему. В тридцать девятом, идя на сговор с Гитлером, на пакт о ненападении, Сталин рассчитывал выиграть три-четыре мирных года, в течение которых он успеет перевооружить армию. Ещё не прошло и двух лет. Красная армия перевооружается, но к активным боевым действиям против такого противника, как германский вермахт, хорошо вооружённый, одержавший победы над Польшей, Францией, прочими мелкими европейскими странами, изгнавший англичан из Египта, она не готова.

– Я не верил, Иосиф Виссарионович, – глухо ответил Берия. – Но этому источнику я не могу не верить. Его информация всегда точна.

– Значит, двадцать второе июня, – сказал Сталин, вглядываясь в чёрные машинописные буковки шифрограммы. – И это значит, что он до сих пор, несмотря на устроенную тобой утечку информации, не верит в то, что у нас имеется атомная бомба.

– Не верит, – согласился с ним Берия. – После того, как его учёные эксперты раскусили, что «луч смерти» – это деза, запущенная нашей разведкой, его же специалисты дали заключение о том, что создание подобной бомбы не по зубам нашим учёным. Они утверждают, что того, чего не изобрели немецкие учёные, никто не может изобрести.

– А вот мы сделали, – усмехнулся Сталин.

Он прошёлся по кабинету. Он думал. Он перебирал различные варианты решения одной проблемы: как удержать Гитлера от войны? Сейчас фюрера ничем не запугаешь. Его полторы тысячи новейших танков, стоящие на границе с СССР, две тысячи самолётов, два миллиона солдат, если верить донесениям разведчиков, весомый аргумент для вторжения.

– А у нас на западной границе только пограничные войска, да формируемые корпуса. Новых танков и самолётов – кот наплакал, – думал Вождь, крутя в пальцах трубку. Остановившись возле Берии, он спросил: – Что там у Курчатова?

– Он заканчивает изготовление четвёртой бомбы. Третью, как вы приказали, мы не стали взрывать. Двух успешных испытаний вполне достаточно убедиться в их надёжности.

– А давайте всё-таки проведём третье испытание, – взмахнув трубкой, сказал Сталин. – И пригласим на него Шуленбурга. Пусть господин посол посмотрит своими глазами на то, на что способна наша бомба. У нас ещё есть немного времени.

Время… время… Оно сейчас дороже денег, дороже миллиона человеческих жизней, если они позволят выиграть столь необходимое нам время.

Сталин, отпустив Берию, ходил по кабинету – от стола к окну и обратно, думал и в такт своих мыслей размахивал зажатой в руке трубкой. Его взгляд упал на прятавшийся в углу патефон. Он подошёл к нему, откинул крышку. На диске стояла не снятая пластинка.

Крутанув ручку несколько раз, он включил мотор и поставил иголку на вращающийся чёрный круг. Кабинет наполнился голосом Катерины. Она прислала пластинку ему в подарок.

Сталин стоял и слушал её проникновенный голос. Его мысли переместились с государственных проблем на личное.

Сталин знал, что Катерина должна скоро родить, родить от него, родить его ребёнка. Он послал ей письмо с этими словами. Он предложил ей выйти за него замуж, но она ответила ему, что быть женою Вождя ей не под силу. Она – вольная птица. Довольно того, что он признаёт их будущего ребёнка своим.

Песня закончилась. Сталин выключил патефон. Что ж, он делает ход. Как ему ответит Гитлер?

***

Гитлер не мог поверить в то, что у Сталина в руках появилось столь мощное оружие, как атомная бомба. Она путала фюреру все карты.

– Грузин блефует! – вскричал он, вскочив с кресла, как только закончилась плёнка, снятая, по словам русского диктора, на полигоне.

На ней был заснят сам взрыв, мощный, страшный с неимоверным грибом, возникшем на месте взрыва, с ужасающими взор простого человека разрушениями, с обожженными и обугленными трупами людей, находившихся за несколько километров от эпицентра взрыва. Было заметно, что киносъёмку проводил не профессиональный оператор – изображение было во многих местах дёрганным и не всегда достаточно резким, похоже, снимавший весь этот ужас человек, сам был шокирован тем, что видел в объектив кинокамеры. Это убеждало, но не Гитлера.    

– Это его очередной «луч смерти»! – кричал он. – Он узнал о планируемом мною вторжении в СССР и за неделю до него хочет испугать меня. Не я, а он боится меня. Почему абвер до сих пор не выведал о том, что русские создали атомную бомбу?

Канарис, сидевший в кинозале вскочил, чтобы ответить Гитлеру, но фюрер ответил за него:

– Потому что нельзя выведывать о том, чего нет. Так, Канарис?

– Вы правы, мой фюрер, – ответил шеф абвера – Но…

Он хотел сказать что-то ещё, но Гитлер оборвал его:

– Русские не могли добиться того, чего не сделали ещё немецкие учёные. Даже они только на подходе к решению вопроса создания атомной бомбы. Блеф! Данный шаг Сталина, подарившего через Молотова Шуленбургу этот мерзопакостный фильм, лишний раз доказывает то, что Красная армия не готова к войне и наши доблестные войска через шесть недель после вторжения будут маршировать по Красной площади, а мы с вами пить чай в Кремле.

Ответом ему были аплодисменты. Геринг, Геббельс, Гиммлер, Борман громко хлопали в ладоши. Канарис, сел на своё место, присоединился к ним и тоже пару раз приложил ладошку к ладошке.

***   

Сталин ожидал ответа от Гитлера, но тот молчал. Дни шли, последние дни до намеченного дня вторжения. И хотя Гитлер не подавал голоса, Вождь был убеждён, что Гитлер воздержится отдавать приказ вермахту о наступлении. И чем ближе было воскресенье 22 июня, тем увереннее в своей правоте становился Сталин.

(продолжение следует)