Утро в крапиве. Из сборника Крапива бдсм

Максим спал с обеими родными сёстрами, в смысле занимался сексом с двумя. Если ещё проще выразиться, то насиловал помаленьку с их согласия и Вальку и Лариску по очереди, только они об этом не знали, что половой игрун у них был общий. Сёстрам этого и не следует знать, вредно. Каждая в отдельности, несомненно, могла догадываться об его измене ей, ну и пусть себе догадывается. Зато в быту и та и другая делали из этого тайну для своей сестры, покрытую секретным мраком. А тайна гарема всегда придаёт шарма в сексуальных отношениях партнёров, адреналин разоблачения прибавляет ощущений во время оргазма, это доказано наукой поверьте и житейским опытом многих моих знакомых, ну и моего тоже.

***

Лучший друг Максима и Славика Никита сегодня женился, а свадьбу предстояло отыграть на малой родине невесты, точнее, новоиспечённой жены Кати в глухой деревне где-то за городом Ефремовым, это 150 километров с гаком от Тулы к югу. В установленный срок из деревни к городскому ЗАГСу областного центра на проспекте Ленина, 63 прибыл автобус «Кубань». После процедуры молодожёны со свидетелями укатили на такси, а приглашённые с двух сторон городские гости, веселясь, погрузились в буханку на колёсах и шофёр дядя Федя тронул.

На заднем сидении деревенского лайнера Максим обнимал руками слева и справа родных сестёр, осторожно блуждая пальчиками у них под чашечками лифа третьего размера. Все гости дружно пели тогдашние популярные песни, едко шутили (… дядя Федя съел медведя!..), травили пошлые политические анекдоты, выпивали естественно, не без этого. По трассе чудо-автобус незаметно пробежал полторы сотни километров и свернул на просёлок. Вы только представьте себе. Первая декада июля 1981-го, несусветная жара и дождя не было недели две, может и три. Ухабистая, основательно беременная грунтовая дорога жизни протяжённостью около десяти вёрст с пылевым покрытием по щиколотку и автобус «Кубань» с дырищами в подножке между ступенек, а кругом поля, поля, поля с овсом и гречихой. Представили? Через пару минут вся рыжая дорожная пыль бесцеремонно поселилась в салоне автобуса и на его обитателях. Всё бы ничего, но гости все в белом, редко кто в сером или чёрном. В густом «тумане» со скрипом песка на зубах обалдевшие пассажиры истерически смеялись над жуткой ситуацией, указывая, пальцем на чумазые лица друг друга. От безысходности Валька и Лариска упали лицами на колени Максима и, рыдая, смеялись. Пользуясь таким моментом, молодой кобелёк размазывал ладошками рук напудренные пылью половинки их попок, вальяжно промышляя под резинками трусиков. Не подавая вида, сёстры смиренно так и лежали, продолжая рыдать и смеяться, но уже от анального возбуждения. Приехали. Из автобуса вывалилось серое племя туристов, от которых при каждом движении исходили клубы дорожной пыли. Родственники молодой супруги, разводя руками, бросились по домам за сменной одеждой для дорогих гостей. Принесённый разнопёрый хлам свалили кучей на широкой лавке у крыльца дома молодой жены. Приехавшие наспех ополоснули открытые участки тела с помощью ушата, черпая им нагретую солнцем воду из поильного корыта для скотины и в каком-то сарае с сеном сначала женщины переоделись в чистое, а потом мужчины в застиранное. Пыльное бельё сердобольные родственные бабки принялись полоскать в пруду за усадьбой тестя и тёщи Никиты. Отколотив бельишко, вывесили его на изгороди по периметру двора. Переодетые ряженые вошли в дом к длинному свадебному столу под аплодисменты местной публики, смех детворы и туш в исполнении волосатого гармониста неопределённого возраста.

- А теперь, гости дорогие, просим всех к столу, па-ра-ми!- произнёс пьяным голосом прыщавый тесть, заваливаясь на грудастую тёщу, и гармонист, разрывая меха тальянки, врезал марш «Прощание славянки». Свадебное застолье длилось и длилось, как рабочее время в пятницу. Свекольные лица едоков кричали: «Горько! ».

Потные руки и сальные губы напившихся трактористов и скотников прикасались к лицу Максима, он брезгливо ёжился, но терпел. Выбрав удобный момент после очередной реплики «горько», когда все опрокидывали стаканы, Максим незаметно проскользнул под столом между коленок и раздавленной закуски на воздух. Из поильного корыта он умылся, и присев на мокрую лавку провалился в забытьё. Спустя некоторое время Максим очнулся и снова умылся. Он встал и поплёлся через двор, неся в себе килограммы натуральных харчей давно потеряв из поля зрения молодых, Славика, он его последний раз видел дотемна с какой-то жирной девкой и приехавших с ними товарищей в саду. Доковыляв до сморщенного сарая, Максим повалился на сеновал и волей судьбы оказался между сестрами Валентиной и Ларисой, так они просили себя величать на людях ещё в автобусе. Водка, разбавленная самогоном и домашней настойкой, отключила ему рассудок и включила сексуальный автопилот. Этот автомат искрил, чесался и просился без стука залезть в чужой огород пощипать кудрявой петрушечки перед сном грядущим. Проникнув руками в трусики сёстрам, и погладив против шерсти милых ёжиков, Максим разбудил их хозяек. Двойняшки без разговора навалились на него сверху и двадцатью пальцами быстро раздели Максима донага. Сбросив с себя деревенскую нафталинные хуруюбки, они наперегонки целовали своего избранника в спиртовые губы и двигали ему затвор игрового автомата двумя парами рук, притягивая его по очереди к своей пушистой вазелиновой коробочке. Выбор пал на Ларису. Пистолет-пулемёт «Максим» Максима рванул с места в махровую темноту, увлекая за собой сухую траву сеновала. Как презерватив с «усами», травинки приятно мешали двигательному процессу полового акта. Они с нарастанием, с каждым качком заводили совокупляющихся. А чтобы Валентина не простаивала, Максим прилежно утопил указательный и средний палец правой руки в два Валюшкиных омута находящихся по соседству за влажной пилоткой. Хромающим «лошариком» троица, развалив стог сена, пришла к одновременному финишу и, зарывшись в дурно-пьяный аромат скошенных полей провалилась в сон.

Их разбудили мычащие коровы, простонародная матерщина и звук пастушьего хлыста. Выглянув осторожно из сарая во двор, Максим шёпотом доложил:

- Все уже на ногах, а в туалет дикая очередь.

- Мы больше не можем терпеть,- заныли девчонки.

- Сам не могу, как хочу какать,- сказал Максим, переминаясь на ногах. Увидев во дворе Славика, Максим ему тихонько свистнул, и тот быстро подошёл к нему.

- Как там вчера прошло, всё нормально?

- Нас никто не искал?

- Всё путём,- ответил Славка, растирая живот.

- Что, тоже приспичило?- спросил Максим.

- Прямо здесь сейчас навалю,- ответил Славик и заходил кругами.

- Пошли за огород к пруду, там кусты, трава высокая,- предложил Максим, прихватив пучок сена и все, повинуясь ему, побежали гуськом в заданном направлении.

«Тропическая» крапива росла на пологом берегу пруда редко, имея рост около двух метров. Толстые стебли растения до самой макушки были голыми, а над головой висела сплошная крыша из огромных листьев. Солнце сквозь крышу не пробивалось, но было приятно светло, земля под ногами не имела травы, лежала плотно, как асфальт. В «амазонском» лесу ребята мгновенно сняв штаны и задрав платья, сели на корточки, не стесняясь на каких-то трёх квадратных метрах, не до стеснения было. Жирная пища твёрдой «краковской колбасой» с трудом выходила наружу и четыре столбика гуаны упёрлись в землю. Молодёжь, краснея, смеялась, и смех тоже мешал естественному процессу освобождения кишечника. Максим и Славик смотрели на коричневые столбики сестёр спереди, и им мерещилось, что это висят мужские писуны, а вокруг них волосатые нимбы. Ребята, заманчиво улыбаясь, посмотрели друг на друга и покачали головой. Девчонки смеясь, смотрели на мальчишек сквозь пальцы рук, и им казалось, что у них по два писуна. Чтобы сгладить некое напряжение и смущение Максим поднял с земли сухую палку и ударил ей по котеху Славика. Он обломился и, хихикая, проказник гусиным шагом просеменил от друга в сторону пруда, маневрируя между ядовитых стеблей.

- Ох, блин горелый!- вскрикнул от неожиданности Славка, и тоже схватив кривую палку, погнался на корточках за Максимом пытаясь отбить его висящий плетью катях. Гонки в «амазонском» лесу продолжались несколько секунд. Все дружно закатились смехом и, пукнув почти одновременно, справились с «крутой» проблемой.

- Ну что какающие в крапиве, всем полегчало?- превозмогая смех, спросил Максим.

- Фу, будто родили,- хохоча, с облегчением сказали девчонки, вытирая попки сеном, натягивая трусики.

- Запор братцы, это сургучная пробка в горлышке бутылке.

- А сковырнув её мы выпускаем джина, то есть какашку, на волю,- подвёл черту Славик и опять компания засмеялась, пробираясь между колючих толстых стеблей тропической крапивы.

Идя плечом к плечу по двору, ребята переглянулись и как по команде произнесли общую фразу:

- Я домой хочу.

- Славка у тебя есть деньги?- угрюмо спросил Максим.

- Десятка,- ответил он.

- Э, братан…,- сказал Максим.

- Я домой хочу,- жалобно повторил Славик.

- Чтобы Вы без меня делали,- проговорил Максим, достав из кармана сотню.

Все радостно запрыгали и повисли на Максиме.

Уговорив местного конюха Петруся и переодевшись в свою мятую одежду, друзья тайком покинули свадьбу на пролётке запряжённой рыжей кобылой и спустя двадцать минут стояли на трассе при выезде из Ефремова. Остановив случайно попавшееся им такси, они за сто рублей благополучно доехали до площади Победы областного центра. На этом и закончилось свадебное приключение Никитиных друзей из города-героя Тулы.

«Утро в крапиве 2»

Ну что допрыгались? Доигрались? Видимо так оно и есть коль в сентябре того же года Максим женился на Валентине. Он долго не выбирал, а схватил ту, которая первой вышла к нему на Успение, открыв калитку. Никуда на автобусе «Кубань» они не ездили, пылью не дышали, это уже большой плюс, это хорошо! Тут, в городе самоваров и пряников всё и произошло. «Горькие» крики гостей весь день звучали за свадебным столом под шатром, разбитым во дворе тёщиного дома. Вечерело, но медленно, с трудом. Изрядно пригубив, друг Максима Славик таскал за собой сестру его жены Лариску по саду и огороду, выбирая укромное местечко. Место было найдено – увесистая до одурения старая груша. Под ней-то Славик и закопал бутылку водки, назавтра, а Лариске была отведена почётная роль свидетеля в этом важном будущем профилактическом мероприятии. Потом они лапались в летнем душе за сараем и по обоюдному молчаливому согласию скрепили сие непристойное деяние более непристойным актом. Намылив смачно хозяйственным мылом тесное сомбреро Лариски, Славка хлестал ковбойской кожаной плетью потный круп прогонистой лошадки. Для равновесия он держался одной рукой за ручку хлипкой входной двери, другой за вентиль крана на потолке летнего душа. В это же время недавние молодожёны Никита и Катя покинули торжественную попойку, и ушли ночевать к родителям Никиты. А следом за ними Максим с Валентиной, оставив шумный балаган прибыли на квартиру молодого мужа. Однако Максимке кофе со сливками отведать не пришлось, стригунок довольствовался малым. Он вскользь лизнул один раз тазобедренную часть жены, так как подоспевшая не вовремя «красная армия» осадила крепость «мандальмахер» в нижней провинции Валентины и обещала держать её в блокаде ровно четыре дня и четыре ночи.

Наступило утро. Максима разбудила вопросом Валентина из глубины квартиры.

- Максик?

- А ты меня сильно любишь?- спросила ласковым лисьим голосочком Валентина, сидя на унитазе в туалете.

- Очень сильно люблю,- сказал Максим, потягиваясь на кровати.

- Тогда иди скорей ко мне, я загадала,- хитро поманила она мужа к себе в «пятый кабинет». Максим нехотя встал с кровати и, открыв дверь совмещенного туалета, не задумываясь, вошёл внутрь с оголтелым детёнышем наперевес. Жена, справляя большую нужду, посмеивалась сидя на унитазе и отведя головой упругий предмет влево, а потом, приложив небольшое усилие руками, усадила Максима на корточки напротив себя и сказала: «Поцелуй меня». Он поцеловал её, задерживая дыхание.

- Ещё поцелуй,- сказала она. Максим снова поцеловал Валентину в губы и по необходимости быстро вздохнул. Невыносимая вонь свежего человеческого кала пробралась ему через ноздри, рот в мозги и парализовала медовую волю, а слабая тошнота поползла из желудка к миндалинам гортани, таща за собой следом остатки вчерашнего застолья. Но, не смотря на это, воля продолжала упорно молчать, и он рабски подчинился приказу молодой супруги. Сглотнув соляную кислоту, Максим вновь и вновь целовал строгие губы жены, матеря её в душе и в хвост, и в гриву, и в душу мать, вспоминая свою недавнюю счастливую холостяцкую жизнь. Принимая его поцелуи, она возбуждалась от горячего прикосновения губ, пропуская сексуальный зуд через свои внутренние нервы к седалищным мышцам, приумножая ощущение движением кала в анале и окончательно расслабившись, со стоном избавилась от причудливой консистенции кишечника, раздавив мужское достоинство мужа гнилым чревом своего, как оказалось мерзопакостного характера. Во время второго подобного игрища Максим избил жену в туалете и, хлопнув дверью квартиры, ушёл в прошлое.