Пурпуроза. ч6. Хризантемы для Нины

(из черновиков, которые никогда не станут чистовиками)

(саркастические записки с эротическим уклоном и голубым оттенком)

Несколько странных и, возможно, забавных отчасти вампирических историй. История шестая. О дожде, о букете хризантем... и, возможно, о женщине.

Пурпуроза.

История шестая: Хризантемы для Нины.

Телефонный звонок.

Странный телефонный звонок, который застал меня возле двери. Пиджак, туфли, кожаная папка подмышкой – ах, спешка, спешка. Я собирался на первое свое заседание Комиссии, и волновался невероятно, но вдруг... Этот телефонный звонок.

Пришлось вернуться на пару шагов обратно вглубь квартиры и нашарить трубку телефона в полумраке на тумбочке. Попутно задев склянку с остатками одеколона на дне и расческу с нефритовой ручкой, на которой, в тонком солнечном луче из кухни, мерцал длинный волос. Не белый волос, как можно было предположить..., – черный.

–Да? – сказал я в трубку, однако смотрел на волос и вспоминал, чей он.

Скажите, откуда на кошмарной и неудобной расческе, которой пользовался один Рози и то лишь из вредности, появился темный волос? Это чудо когда-то я привёз из Японии, поддавшись уговорам моей верной подруги Йоко, которая зачем-то очень хотела подарить мне костяной гребень на нефритовой ручке. Позже Кри-Кри выискал в наших книгах одну интересную информацию. В стародавние времена в Ниххон благородные девы дарили свой гребень нареченному вампиру, если им случалось в него влюбиться или выйти замуж кознями своих родителей, дабы тот запомнил запах и не укусил по ошибке.

–Привет, Рой, – ответил мне знакомый женский голос.

Взгляд непроизвольно прыгнул вверх – удивлённый взгляд. Нина? Боже, боже, столько лет прошло. Я успел забыть её за эти... – десять? – лет. И вот теперь, снова слышу голос, будивший когда-то бури страстей своим низким тембром и хрипотцой. Этот голос даже снился мне сколько-то времени после расставания. Расставание...

Вдруг я заметил отражение Рози в зеркале. Он стоял в дверях кухни и пил молоко из стакана с толстым дном.

–Нина, ты? – ответил я сам того не желая.

Промолчать бы, но... Разве с такой женщиной промолчишь? Разве удержишь дыхание? Разве прикажешь сердцу, чтобы колотилось тише?

–Ты узнал меня... – в её завораживающем голосе чувствовалась усталая улыбка. – Очень хотела тебя услышать, Рой. Рой?

А я смотрел на Рози в зеркальном прямоугольнике с серебристой гравировкой по канту, словно на его точный портрет в тонкой рамке. Он перекрасил свои роскошные белые волосы в тёмный цвет. И подстригся, к тому же... И пил молоко...

–Рой? – Нина усмехнулась на том конце провода. – Ты неисправим... Рой?

–Я здесь, здесь. Извини. Да, как всегда, где-то витаю.

–Обожаю тебя. Знаешь?

–Знаю. Слышу.

Рози изобразил на лице некоторое подобие брезгливого любопытства. И проворчал: – «Нет, ну... Снова ему бабы звонят. Это просто ужас какой-то. Круглосуточно звонят бабы и что-то там мурлычут, как самки похотливые... Они, что там, сговорились меня свести с ума от ревности? »

Мне пришлось посмотреть в сторону, чтобы не улыбнуться. Точнее, чтобы не ранить Нину улыбкой в своем голосе.

(Рози, черт..., ну, замолчи же!)

Нина ответила не сразу. Словно думала или решала – стоило ли вообще начинать. Она понимала, что я не один. Хотя насколько и с КЕМ я не один, не могла и предположить, ручаюсь.

–Я хочу увидеть тебя, Рой, – всё же сказала она. – Нет, не так. Мне очень-очень нужно увидеть тебя.

–Я буду занять до полудня...

–Рой? Ты помнишь слово, которое мне давал?

–Слово? – мне стало больно. Вот теперь мне. И по-настоящему.

Слово...

Слово, которое я дал ей перед расставанием...

Перед нашим странным расставанием, которым закончился недолгий, бурный и неправильный роман.

Слово.

Я обещал подарить вечную жизнь, когда она ей понадобится.

Ноги ослабли, перестали держать, принялись подкашиваться... Я тяжело присел на край тумбочки, заметив краем глаза свою сгорбившуюся тень на светлой стене напротив. Рози обеспокоенно смотрел на меня.

–Ты не ведаешь, чего просишь, Нина.

И снова я почувствовал грустную улыбку в её голосе.

–Рой... Любимый мой и такой глупый вампир, – теперь в голосе проступила одна слеза. – Мне не нужна вечная жизнь... Такая вечная жизнь, как у тебя... Нет. Неужели ты не понял, какое именно слово дал мне?

–Наверное, нет... – я зажмурился.

–Приходи сегодня в парк в наше время. Ты помнишь наше время?

–Три часа дня.

–Вот и приходи в три. Я буду ждать тебя, Рой.

Гудки отбоя.

Рози подошел ко мне, поставил стакан на полировку, – цак-к..., смазав кольцо влаги, оставленное дном – ссссс-ц. Погладил меня по волосам, и наклонился, заглядывая в лицо.

–Рой, Рой, не грусти, пожалуйста. Рой?

–Будь сегодня рядом где-нибудь... в три дня.

–Я не хочу ходить с тобой на свидания к твоим же бабам.

–Рози? – я глянул на него и, наверное, глаза сказали что-то большее, чем смогли бы слова. – Просто. Не на виду. Где-нибудь рядом.

–Это будет не свидание?! – удивленно воскликнул Рози и забрал свой стакан с молоком.

Я смотрел на кольцо влаги, оставленное стаканом на коричневой полировке, в котором переливались белые и зеленые блики. Рози отхлебнул из стакана, задумчиво рассматривая меня.

–С каких пор... молоко?

–Я же не какой-нибудь там вампир из новообретённых. Я гемонис. И могу позволить себе пить что захочу. Хотя... – он погрузил стакан в луч света из кухни и легонько поболтал в нём молоко, расплёскивая белесую пленку по стенкам. – Каплю крови, всё же, добавил.

Я посмотрел на его аккуратные ногти, выкрашенные черным лаком. Выше... – на тонкую шею. Ещё выше... – виски, волосы...

–Рози, зачем ты покрасил свои волосы?

–Я же не спрашиваю, зачем ты перекрашиваешь иногда свое сердце. – Рози усмехнулся и пошел на кухню. – Поэтому и ты не спрашивай. Хотя... – Он приостановился и оглянулся назад, совсем чуть, краешком острого взгляда поверх плеча. – Только скажи, нравится?

–Необычно.

–Не то, Рой. Не то!

–Ну... – я, наверное, смутился, но ответил честно: – Да. Нравится.

Рози принялся самодовольно улыбаться и мурлыкать.

–Не начинай! Мне же на комиссию, черт бы её подрал!

–Да ладно тебе, не волнуйся. – Он фыркнул и усмехнулся. – Иди спокойно на свою комиссию. А в три часа я буду где-нибудь рядом. Обещаю.

*

Над городом собирался дождь.

Сиренево и оранжево – в синем-синем небе. Медленно... откуда-то... плыли дождевые тучи.

Серпантин дороги под тяжелым преддождевым небом казался белой лентой, небрежно брошенной на зеркала сверкающих окон – вспарывая глаз белыми стенами, углами, тенями – уродливого бетонного города. Острые башни рвали серпантин, стеклянными отблесками вскрывали, прожигали, растворяли, но... Дорога струилась, под синим-синим небом, в котором собирались фиолетовые тучи с оранжевыми краями.

Я подвинулся ближе к окну. Кожа сидения скрипнула чуть... В салонном зеркальце появились глаза водителя.

–Открыть окно, господин Орри?

–Нет.

Я смотрел в ослепительно синее небо. Впитывая глазами бесшумные алые отблески молний в далёких континентах грозовых туч.

Дождь определенно собирался над городом. И еще так остро и пряно пахло горячим асфальтом...

*

Заседание Комиссии прошло скучно и оттого долго.

Я то и дело смотрел на часы.

Нас было всего шестеро, Комиссионеров. Всего-то.

Весь день я думал о Нине. И даже не заметил, как заседание началось и когда закончилось.

*

В три час дня я был в парке. Перед тем купив букет белых хризантем. Странно, что Нина любила эти цветы. Мне же, они не нравились. Траурные, хотя и белые.

В парке было пусто. Дождь всё же.

Капли пузырились на черном асфальте, раскатываясь тонкими хрустальными шариками по лужам. Тёплые тяжелые капли чиркали по листве темно-зелеными полосами. Глянцами медовыми растекаясь в жасминовых зарослях. Разбивая цветочные головы вдребезги. Вязко расползаясь по липкой листве: соком, сиропом, душистым ароматом.

Я промок насквозь.

Как вдруг увидел Нину на нашей лавочке, возле неказистой акации с побеленным до половины стволом.

Подошел.

Нина смотрела на хризантемы.

–Не забыл, – прошептала она и взяла букет.

Я наклонился к ней. И поцеловал в щеку.

–С твоих волос течет вода... – она крепко обхватила мой затылок, прижала к своим губам, поцеловала... отпустила. – Так-то лучше. Я тоже помню кое-что из нашего прошлого.

А дождь шумел в листве.

–Я не буду предлагать тебе присаживаться, лавка мокрая, – она прижала хризантемы к лицу. – Да и незачем. Я хочу, чтобы ты всё сделал быстро.

–Нина, Нина... Я не могу укусить тебя. Я...

–Я не прошу укусить, – она посмотрела на меня поверх роскошных цветочных бутонов. – Ты же помнишь ту историю с моей опухолью?

–Она, кажется, закончилась благополучно? Ты рассказывала.

–Я рассказывала, – Нина улыбнулась мне. – Еще меня не берёт обезболивающее. Уже и наркотик не берёт. Думаю, что протяну еще пару дней, а потом... Рой? Ты же не хочешь, чтобы я превратилась в кричащее от боли животное? Не хочешь же?

Я закрыл глаза.

А дождь шумел, шумел, шумел в жасминовой листве.

–Я не прошу укусить. Сделай так, чтобы я осталась на этой лавочке счастливой и свободной от всего.

–Изменился мой статус... Я не могу даже нюхать кровь. Понимаешь?

–А ты? Ты понимаешь? Помнишь нас? Помнишь, Рой?!

Её светлые волосы прилипли к лицу. И тушь растеклась под глазами.

Я глянул вперёд.

Там... За лавкой... В белесых струях дождя стоял Рози.

У него были пронзительные глаза. И бледное лицо. Скошенный серебристый силуэт красивого монстра.

–Нина... – я наклонился к ней. – Закрой глаза, любимая.

Она улыбнулась.

–Так хотела услышать это слово напоследок.

Рози подошел к ней со спины. Открыл рот, обнажив острые белые клыки... И склонился над её тонкой шеей.

Букет хризантем так и остался на скамейке под дождём.

*

Я стоял возле окна и курил в форточку. Над городом полыхали ослепительные вспышки молний, и грохотал гром.

–Спасибо, Рози.

Он сидел на подоконнике и пил молоко из стакана с толстым дном.

–Я твой должник... Рози?

Он глянул на меня и усмехнулся.

–Посмотрим.

Порыв влажного ветра за окном... Новая вспышка молнии...

–Рози? И всё же, зачем ты покрасил волосы в тёмный цвет?

–А ты так и не понял?

Конец шестой истории.

Сони Ро Сорино (2010)