9. Три дня на размышление

9. Три дня на размышление

- Элдар, пожалуйста! Ну, ты же должен понять! -    Но, похоже, обычно такой спокойный и превосходно умевший держать себя в руках маг в кои-то веки был слишком зол, чтоб понимать, хоть что-то.

- Что интересно я, по-твоему, должен сейчас понять Джейсон? – Волшебник даже и не пытался скрыть так и кипевшей в нем ярости. –  То, что ты у нас такой весь из себя честный и не прошибаемо верный своему священному долгу солдат, а я подлый мятежник, колдун, подбивающий бедных невежественных крестьян на неповиновение королю? Точнее даже не королю, а твоему ненаглядному Первому советнику, ведь короля-то сейчас в стране нет! Но это, же ведь не главное. Главное это твоя ничем и ни когда непоколебимая верность. Пусть даже и мерзавцу, пусть даже и преступнику, но верность, не смотря ни на что. Слепая верность и слепое исполнение приказов, а там пускай хоть все королевство вымрет от голода! Ну, так это я уже понял Джейсон! Ты очень даже понятно поведал мне об этом в своем письме, которое соизволил оставить, когда сбежал, воспользовавшись моим глупым доверием. Ты даже не смог найти смелости высказать мне все это в лицо, да Джейсон? Чего ты так боялся? Того что я попытаюсь тебя остановить? Или того, что в первый раз в жизни вынужденный думать самостоятельно, ты бы уже не смог быть безмозглой марионеткой в руках тех, кто отдает тебе приказы? Трус! – И еще один огненный шар за малым, не задев лица молодого гвардейца, с шипящим треском врезается в валун позади него, оставив на камне жирную рваную кляксу черной копоти с небольшим углублением в самом ее центре там где, серый булыжник оплавился от невероятного жара магического снаряда. Джейсон облизал мгновенно пересохшие губы.

- Ты действительно хочешь меня убить, Элдар? И в правду так сильно хочешь убить? – Молодой гвардеец и сам не мог понять, почему эта мысль внезапно стала для него таким откровением. Ведь он сам столько раз повторял себе, что они с магом могут быть только врагами, в самом лучшем случае противниками, но никак иначе. Что ничего другого им не суждено, но вот только теперь он словно впервые до конца понял, что, же в действительности означали эти  слова. – Ты хочешь меня убить, - вновь потрясенно и как-то потерянно повторяет он. Недоверчивое изумление и какая-то совершенно детская обида в больших глазах цвета первого весеннего меда внезапно всколыхнули жгучую ярость в груди молодого мага.

- А чего ты ждал Джейсон?! Чего ты от меня ожидал? Скажи! Неужели ты думал, что можешь нападать на тех,   кого я защищаю обирать их в угоду своему хозяину, а я буду щадить тебя лишь за жалобный крик и за перепуганные глаза? – Внезапно маг оказывается совсем близко, всем телом вжимая не ожидавшего ничего подобного гвардейца в твердый камень за его спиной, злые горячие губы впиваются в рот юноши яростным поцелуем. Злость мага буквально кипит в  окружающем воздухе. Прижатый к камню, обездвиженный заклинанием, да еще и сжатый до хруста костей в объятиях мужчины юноша не имеет ни малейшей возможности ни вырваться, ни уклониться, даже возникни у него такое желание. Но он и не думает об этом, всем существом подаваясь навстречу неожиданной ласке, пусть даже она и похожа скорее на наказание чем на нежность, пусть даже сладость этого нежданного поцелуя и пропитана горечью злости. – Думаешь я стану беспрестанно щадить того кто сражается против тех кого я защищаю только потому что ему страшно? – шепчет мужчина отрываясь наконец от уже порядком истерзанного рта юного гвардейца. – Вот же демоны! Как только губы и тело юноши вновь оказались свободными, он снова обрел способность более менее ясно мыслить, и хотя пошевелиться по прежнему не давало хитрое заклятие, но думать оно к счастью не мешало. Элдар что и в правду думает, что все дело в страхе? Мало того что он похоже не самого высокого мнения ни об уме ни о сообразительности гвардейца так теперь он еще и считает парня трусом? Его что там, в его школе мятежных чародеев совсем ни чему не учили кроме как бунтовать против королей и сражаться с их солдатами?

- Элдар, ты же абсолютно не прав! – с не меньшим пылом, чем только что маг, пытается объяснить он. – Я вовсе не боюсь. Как ты только мог подумать? Я же солдат, и служу своему королю вот уже сколько лет! И как бы я мог оказаться достойным стать дворцовым стражем, будь я и в правду трусом? Каким я бы был солдатом, бойся я смерти? Бегай я от нее в каждом бою? Элдар я только не хочу, чтоб меня убивал именно ты! Кто угодно только не ты. Ты что и в правду не понимаешь маг? Это же известно всем, если я попаду в загробный мир от твоей руки, то моя душа навсегда будет считать тебя врагом. И не только там, но и когда мы с тобой снова вернемся возродиться в этом тоже! Целых семь возрождений мы с тобой будем только врагами Элдар! Мой дух будет ненавидеть убийцу и возможно мстить, и я не буду хотеть ничего иного, не смотря на то, что чувствую сейчас! Вот что меня пугает маг! – громкий смех прерывает эти сбивчивые объяснения.

- Небо, Джейсон, ну ты и даешь. Ну как можно на тебя в серьез злиться? – кое-как справившись с приступом неуместного веселья, выдавливает из себя мужчина – ты словно ребенок ей, же ей! Даже мои мятежники, которых ты сам считаешь, темными и неграмотными крестьянами и то не так невежественны. Это же просто байки. Байки, которыми пугают друг дружку ничего не смыслящие ни в магии, ни в духах с перерождениями глупцы, желая показаться умнее, чем они есть. Вот уж не думал, что и ты тоже увлекаешься такими страшилками. Впрочем, знаешь что?   - насмешливый тон мужчины снова становится злым, - А пожалуй, что на этот раз ты выиграл маленький солдатик господина советника. Радуйся очередной победе над идиотом магом. Я снова пощажу тебя! Пощажу в последний раз. Считай это последним подарком. Последней глупостью.

- Не говори так Элдар, пожалуйста! Ты действительно очень дорог мне, но я служу королю, и советнику, потому что он и сам слуга нашего короля и пока это так, я не могу забыть про долг или не выполнить приказ не став при этом предателем! – Отчаяние сжало сердце юноши не хуже чем кольца заклятия его тело. Ну почему, почему все именно так как есть! – Ну почему все именно так? – не выдержав, озвучивает он вслух эту горькую мысль, - Ну почему тебе так нужно было влезать во все это? Почему нам обязательно нужно было стать врагами? Я бы так хотел, чтоб это было не так маг!

- Так сделай, чтоб это было не так! Не будь врагом Джейсон. Это ведь в твоих силах, если ты только и в правду хочешь этого. Просто пойдем сейчас со мной. Ты ведь и сам уже понял, на чьей стороне правда! Когда король вернется, мы обязательно найдем способ  с ним переговорить, и вот увидишь, он простит нас и поможет нашей беде…

- Я не могу, - в отчаянии юноша замотал головой, словно пытаясь отогнать саму мысль о том, что то, о чем говорит маг и в правду возможно. Стать предателем, не смотря ни на что, он не может! – Я не знаю что мне делать Элдар, но того о чем ты говоришь я сделать точно не могу! Ты дорог мне маг, небо помоги мне, как жен сильно ты мне дорог. Но что я могу сделать? Ты мятежник, враг, а я солдат, который обязан сражаться с любым врагом короля.

- Но я, же вовсе не враг короля, маленький ты идиот! Ни я и никто другой из тех, кого я защищаю! – Губы, вновь впившиеся в рот юноши разом прерывая все его еще не высказанные возражения, снова не были ни нежными, ни даже страстными. Очередной яростный поцелуй мага был до предела наполнен злостью и отчаянием. Словно упрямство парня ранило мужчину, и сейчас он страстно желал отплатить болью за боль причиненную ему самому. Вопреки этому Джейсон опять почувствовал, как теплая волна стремительным потоком прокатилась по телу, зажигая огонь в каждой мышце. То ли маг все же скинул опутавшее юношу заклятие, то ли как то еще но, почувствовав, что снова может двигаться по своей воле, гвардеец всем телом подался к мужчине, вжавшись в него словно вода, стремящаяся без остатка впитаться в губку. Всем своим существом он желал слиться раствориться в этом магом, никогда не разрывать объятий, никогда не прерывать этого сладко-горького поцелуя с привкусом крови из, уже непонятно чьей, прокушенной губы. Руки словно сами без участия воли поднявшись, запутались в густых пшеничных локонах. Почувствовав, что жаркое кольцо стиснувших его рук слабеет, а затянувшийся поцелуй, иссякнув, прекращается, Джейсон упрямо тянется за ускользающими губами уже сам, перехватывая инициативу, превращая злость в нежность, отчаяние в признание, упрямство в желание.

- Элдар, - этот не то стон, не то всхлип, не то мольба заставляют колдуна вновь накрыть губами губы юноши уже безо всякой злости лишь с ответной нежностью. – Элдар, - вновь не то зовет, не то молит юный гвардеец, и сам не понимая, что же он сможет сказать, что предложить, если мужчина откликнется на этот настойчивый призыв. Он чувствует только что вот сейчас, уже прямо сейчас Элдар отступит от него сначала на полшага, потом на шаг, а после развернется и уйдет туда, где его ждут все эти мятежники, что впутали чересчур сострадательного мага в свой проклятый бунт, и все. В последний раз мелькнет раздуваемый ветром длинный плащ и больше он Джейсон этого мужчину уже никогда не увидит. Никогда как друга, никогда как любовника, никогда не сожмет в объятьях и сам не ослабнет в этих желанных руках, никогда не ощутит ни вкуса этих губ, ни ласкающей нежности этих изумрудных глаз. Ни вообще ничего больше, если они и встретятся вновь, то только врагами, у которых больше нет ничего общего кроме боя, в котором одному из них будет суждено победить, а второму пасть. Нет! Небо, он не хотел этого! Ну почему жен все должно быть так?! Ну почему именно этот маг должен был стать врагом, бунтовщиком, мятежником? Почему судьба решила так жесткого посмеяться сведя их в том проклятом кабаке, бросив в объятья друг друга, показав как бы могло быт прекрасно у них, но в тот же миг лишив их этого прекрасного, не оставив даже тени надежды? Он не хотел, чтоб было так, но, ни один из них ничего не мог поделать. Элдар никогда не бросит тех, кого считал нужным и правильным защищать, а он, Джейсон никогда не предаст короля, не нарушит своих приказов и не станет предателем. – Элдар! – в третий раз имя прозвучало уже определенно мольбой и маг словно понял это.

- Пойдем со мной. – Снова настойчиво шепчет он, крепче стискивая юношу в объятиях. – Пойдем со мной Джейсон. Ты ведь уже и сам все понял. Зачем отрицать очевидное? В глубине души, уверен не смотря на все твое упрямство, ты не можешь больше отрицать, кто в этом мятеже настоящий преступник, а кто только жертва пытающаяся добиться справедливости, так прими правильную сторону солдат. Ни один из нас, ни единым словом дело или помышлением  не идет против нашего короля, это только советник наш враг. Это только его мы стремимся остановить и вывести на чистую воду. Помоги нам. Рано или поздно король вернется, и мы найдем способ с ним переговорить. Вот увидишь он все поймет и накажет тех кто действительно виновны, а тех кто был вынужден нарушить закон лишь из-за того что закон был нарушен против них, он простит, я не сомневаюсь. И нас и тебя король простит и восстановит справедливость и любое даже упоминание о предательстве будет смыто и с твоей чести и с твоей репутации Джейсон!

- Нет, маг. – Гвардейцу пришлось собрать в кулак всю свою решимость, чтоб заставить себя произнести эти два коротких слова. – Я не могу пойти с тобой, с вами, Элдар. Я больше не считаю что вы все преступники, заслуживающие только лишь наказания, я понимаю, что только необходимость и нужда заставили вас пойти на это неповиновение всем мыслимым и не мыслимым законам и больше не осуждаю ни тебя, ни тех, кого ты защищаешь, но пойти с тобой не могу. Я солдат и не только короля, но и советника тоже. И пред ним у меня тоже есть и долг, и обязательства. Так же как и перед командиром, что приняла меня в отряд после того как провинившегося гвардейца едва не с позором выгнали из дворцовой стражи. Так же как и перед теми, кто вырастил и воспитал меня, наказав верно служить и не уронить ни чести города, из которого я вышел ни звания гвардейца, что с гордостью носит каждый, кто его удостоен. Я останусь верен долгу иначе я просто не могу. – Горящие настойчивым призывным блеском изумрудные светильники глаз разом потускнели. Воодушевленное надеждой лицо вновь стало бесстрастным и равнодушным, лишь на мгновение огонь былой злости вновь мелькает и тут же вновь гаснет в больших красивых глазах мага.

- Я мог бы заколдовать тебя и заставить…

- И что потом? До конца моих дней ты держал бы меня под заклятием маг? Заклятием бы заставлял хранить тебе верность, заклятием заставлял бы любить тебя, спать с тобой? Потому что если б ты хоть на миг снял свои чары и позволил бы мне понять что произошло, первое что я бы сделал, это убил тебя. А после и себя чтоб смыть позор и перестать сожалеть о том, что ты уничтожил не только меня, но и все то, что я сейчас чувствую к тебе.

- Ладно, Джейсон. – Волшебник окончательно уступает, делая шаг назад. – Поступай, как считаешь нужным, но запомни. Запомни хорошенько мое предложение по-прежнему в силе еще три дня. Ровно три дня я буду ждать тебя, всем сердцем надеясь, что ты все же переменишь решение. Нет, стой не говори сейчас ничего. Позволь хотя бы эти три дня помечтать, что это возможно. Я буду ждать тебя в том самом доме, в котором лечил тебя в моем лагере. Не знаю, каким чудом тебе удалось отвертеться от расспросов своих командиров и не выдать нас, но я благодарен тебе. Мы бы просто не сумели увести людей, да еще с семьями так быстро и если бы ты выдал, где мы прячемся, это бы обернулось бедой для многих из нас, включая и тех, кто не способен сражаться детей женщин… - «Каким чудом! » А Джейсон и сам не знал, каким чудом у него получилось сохранить тайну мага, которую он так нечаянно узнал. Каким чудом в его, не выдерживавший никакой критики рассказ о том, как вернувшаяся сила колдуна погребла его под остатками рухнувшей крепости, поверили не только все без исключения парни в отряде, но и главное его леди-командир. Хотя, наверное, все дело было в том, что ни единая душа, знавшая историю Джейсона, не могла предположить ничего похожего на то, что случилось в действительности.   Что гвардеец, по вине колдуна потерявший так много рискнет последним и если и не солжет напрямую своим командирам, то и правды всей не скажет, лишь бы хоть немного прикрыть того, кто вопреки всему оказался ему так дорог, что хоть сам в петлю прыгай, но его спаси. Что вражеский маг едва не отдаст последние силы на то чтоб спасти того, кто так долго охотился за его головой и даже заключит ужасную сделку с владыкой смерти ради спасения того кто так долго ненавидел его.   Да и то, что Джейсон так удачно или наоборот неудачно вернулся почти к самому бою за этих злосчастных сборщиков налогов, да еще и, похоже, вновь умудрился отличиться в этом бою, тоже сыграло ему на руку. А может просто кто-то из богов решил позабавиться, скинув им с колдуном в этот раз удачные карты, чтоб когда-нибудь потом отыграться за такую невероятную цепь удач каким-нибудь уж совсем невозможным несчастьем. Кто знает. Главное что сейчас все получилось, а что будет потом, ну с тем Джейсон как-нибудь разберется, когда это самое «потом» наступит. А Элдар чуть повысив голос продолжал – Еще только три дня Джейсон ты можешь передумать и вернуться к нам, вернуться ко мне, но если ты все же решишь иначе… Если ты решишь остаться верным негодяю что ради собственной наживы играет чужими жизнью и смертью, то забудь обо мне малыш. Забудь навсегда.   Ты станешь для меня действительно только еще одним солдатом господина Первого советника и только. Даже если ты после все-таки передумаешь, если передумаешь и вернешься не через три, а хотя бы через три с половиной дня, я уже не приму тебя обратно, не надейся. Запомни это. Оставайся тогда со своим мерзавцем повелителем служи ему, а обо мне, о нас забудь. После этого ты для меня станешь только врагом, в самом лучшем случае незнакомцем, но не больше. Ни другом, ни любовником,   ни тем более кем-то большим уже никогда, как бы ты ни раскаивался и не старался. Понял? – Прежде чем Джейсон находит, что ответить, словно подглядев его видение, длинный плащ за широкоплечей спиной взметнулся под резким порывом ветра и высокий силуэт исчез, оставив после себя лишь горькую пустоту невосполнимой потери. Куда, как шагнул колдун, воспользовавшись заклинанием, или просто свернул за ближайшую скалу и потому пропал из виду, Джейсона сейчас волновало мало. Главное что он исчез. Сморгнув непонятно откуда набежавшую в глаза едкую влагу (от ветра этого проклятущего глаза слезятся не иначе!) гвардеец понял, что он остался совсем один, и что более уже никакие остатки заклинания не удерживают его. Отлипнув, наконец, от впивавшегося в спину камня он, прислушавшись, понял, что бой закончился. Что ж следовало, наконец, выяснить, кто же в этот раз победил и присоединяться к своим. И стараясь изо всех сил не замечать, как же невыносимо ноет разбившееся, кажется, в дребезги сердце гордиться тем, что в очередной раз, преодолев соблазны и искушения, сын Кариниума  остался, как и всегда, несгибаем и верен долгу и своим повелителям!

Ну хоть в отряде все к счастью оказалось в порядке. Пусть и не в полном, но все-таки. Они не проиграли. Не победили, конечно, какая уж тут победа, если повозку с собранным для налогов продовольствием они не уберегли, но и не поражение. Ведь лошадей-то с деньгами вернуть им все же удалось, так же как и заставить мятежников убраться восвояси. Так что можно сказать сегодня у них ничья. Опять. В очередной раз. Сколько же еще так будет продолжаться? Когда уже, наконец, одна из сторон сумеет одержать окончательную победу? И кто это, в конце концов, будет? Господин Первый советник или все-таки мятежные погранцы? А у Джейсона вообще на все размышления всего-то жалких три дня. Хотя о чем тут размышлять? Выбор же очевиден и Джейсон на самом-то деле его уже сделал, и похоже Элдар тоже. Если в ближайшие три дня молодой гвардеец не отступится от всего во что верит и сам не придет к магу, то для них будет все кончено. Навсегда. Откажись Джейсон от предложения мага сейчас и больше Элдар его никогда уже не примет. И хотя ни о каком выборе, конечно же, не могло быть и речи, но отсрочка обманчиво позволяла еще на что-то надеяться. Дарила иллюзию, что еще не все потеряно, что еще есть время все поправить. Да уж! Похоже, это будут самые долгие три дня в его жизни!   Когда сердце, едва не вырываясь из груди, настойчиво требует одного, а разум и долг властно настаивают на обратном. Поскорее бы уже отпущенный магом на размышление срок закончился, чтоб не метаться больше бессильно между двумя вопросами, мечтая разорваться напополам, чтоб разом ответить «да» обоим ответам, загнав как можно глубже на самое дно мечущейся души  понимание того, что решение уже принято. Как бы ни рвалось сердце Джейсона влюбленного к магу, предателем и отступником Джейсон солдат никогда не станет. Нет у юноши никакого выбора! Как и всегда за него все выбрали долг и присяга! И выбор этот сделал за него уже давно, еще, когда он только поступил в дворцовую стражу. Нет, даже еще раньше, когда он покинул родной город для того что бы поступить в королевскую гвардию. Или даже еще раньше, этот выбор делался за него каждый день, каждый миг, когда он, будучи ребенком, еще только обучался что бы стать солдатом, и даже еще раньше. В тот день, когда он родился в Кариниуме, в городе потомственных солдат короля и в семье потомственных военных, а может даже и вообще за него все что только можно выбрали еще за долго до его рождения. Похоже, выбор за него сделали все те десятки поколений его предков, что верой и правдой служили своему королю. Осознав это, наконец, молодой солдат, смирясь, запер сердце на замок, приказав ему не трепыхаться и не кровоточить, и твердо сказал себе, что кроме долга его в этой жизни больше никогда ничто не заинтересует, а потом запретил отсчитывать мгновения до рокового срока, после которого пути назад для них с Элдаром не будет. А если небу или судьбе угодно чтобы он все-таки реши иначе, чтоб поддавшись любви или слабости, что сейчас для него было совершенно одним и тем же, стал  предателем, чье имя будет навсегда вычеркнуто из памяти друзей, родных, сослуживцев, командиров, короля, в конце концов, то пусть кто-то или что-то пошлет ему, хоть единый знак как же ему все-таки поступить.