Благие намерения гл. - 1 Отредактировано

Для тех кто случайно забрёл - ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: СЛЭШ!

Ну вот, ещё одно утро вдали от дома. Вдали от родных и знакомых мест. Вдали от мамы, роднее и ближе которой, наверняка, никого в жизни у него не будет. Мама есть мама.

Сердце заныло от тоски. И он помотал головой, отгоняя все мысли, которые мешали работать.

Надо. Нужно работать. Нужно зарабатывать денежку, пока ещё есть возможность.

Илья снова тряхнул головой. Собрался в кучу и, отодвинув дверь, шагнул в вагон.

Он ощутил почти физически, как ползли по телу заинтересованные людские взгляды. Кто-то смотрел просто с интересом, а кто-то и сально облизывался, пуская слюни на его молодое тело. Особенно раздражали старухи, которые, не мигая, пялились ему в пах.

Мерзость. Им что, смотреть больше не на что?

Он обречённо вздохнул и настроился на выступление. Отсекая себя от назойливого внимания. А как иначе, он почти артист, стоящий на сцене. Не мудрено, что его разглядывают. Он ведь был готов на всё, когда ехал в Москву на заработки. И до сих пор готов. Так уж получилось, что он торгует по электричкам. Работа как работа, кому-то ведь надо и её делать.

Людям нужен был красивый спектакль, улыбки и лёгкость. Им хотелось утреннего развлечения, красивого, искристого, непринуждённого. Чтобы отвлечь их от забот, от мыслей о предстоящей работе, о детях, мужьях, внуках.

Илья всё это понимал. Тепло, как будто маме, улыбнулся серой людской массе. Ну что ж, сейчас они получат утреннюю порцию позитива.

— Доброе утро уважаемые пассажиры! Вам предлагается... — бла-бла-бла. Надо светиться счастьем и радостью, надо как можно дольше удержать их в душе и не рассыпаться в прах. Надо. Иначе почувствуют, ничего не купят, отвернутся.

Под конец своего рекламного спектакля Илья почувствовал — он им понравился. Многие заулыбались, полезли в сумки за кошельками. Почему бы не купить у хорошенького мальчика, который так старается, нужные в хозяйстве вещи?

Продавая товар, Илья не забывал улыбаться, шутить. Запомнят, обязательно запомнят и в следующий раз, купят именно у него. Будут ждать. Он недавно работал на этом направлении и ещё не примелькался народу. Поэтому надо улыбаться, надо шутить, и неважно, что тебе в настоящий момент не до улыбок, что скулы сводит судорогой, а внутри тлеет тоска. Кого это волнует? Кому вообще надо то, что внутри? А раз никому, то ему тоже можно наплевать на себя. Надо играть роль раскованного беззаботного мальчика-зайчика.

И он играл. Искрился и разбрызгивал вокруг себя искры тепла и радости, будто бенгальский огонь, зажжённый в холодную ночь.

Удачно отторговав в этой электричке, он вышел в Реутово. Заглянул в сумку. Если сейчас постарается, то распродаст весь товар, а там — ходка на склад и снова электрички и игра в улыбчивое радость и счастье.

Илья встряхнулся, как бездомная дворняга.

Брррррр, холодно-то как!

Холодный ветер Подмосковья забирался под толстовку и стылыми пальцами оглаживал тело, забирая крохи его человеческого тепла. Он поёжился. Холод Илья не любил. А сегодня утром, как назло, так резко и внезапно похолодало, что теперь он отчаянно мёрз. И похолодало ведь уже после того, как он приехал на склад за товаром. Рано утром, когда он выходил из общаги, было прохладно, и только. Это потом налетел вдруг порывистый ветер, рвал толстовку, старался добраться до голой тёплой кожи.

Илья встряхнул плечами, чувствуя, как по телу волной мурашек побежала дрожь.

Бррррр, ну что за холодина, просто жуть!

Да, московский климат здорово отличался от того, в котором он прожил всю жизнь. В Подмосковье было значительно холоднее, особенно ему не нравились эти пронизывающие насквозь ветра. Они полностью выстуживали тело, ведь на длиннющих высоких платформах совсем негде было спрятаться от них. А если и были укрытия, то проще было дожидаться последнего вагона на привычном месте, а не бегать по платформе, как бездомной псине. Спрятаться можно было только где-то в центре, там, где останавливались вагоны из середины электрички. А ему нужен был либо первый, либо последний, но никак не из серёдки. Да и с тяжёлой сумкой, битком набитой товаром, сильно не разбегаешься. В общем, сильно маялся Илья и мёрз при каждом похолодании нещадно.

Но всё это было ерундой. Когда ехал сюда, понимал, что никто его тут пряниками кормить не будет. Деньги, если ты зарабатываешь их честно, легко и просто не достаются. Он уже понял это. Давно ещё понял, когда другие подростки даже не задумываются о подобных вещах.

Подошла электричка. К входу в вагон шустро подбежала девчонка, торгующая шоколадками и съестной дребеденью — бледная, с посиневшими губами и руками, отсвечивающими голубизной. Замёрзла, как и он, до ужаса. Илья пропустил её вперёд. Пусть идёт, ему не жалко.

Девчонка глупая, дежурно оттарабанила рекламу, почти ничего не продав, быстро прошла по вагону и скрылась в следующем. Хотя, может, и не глупая. Может, уже не осталось никаких сил, чтобы улыбаться и притворяться. Может быть, холод пронизывающих ветров остудил горячее сердце, погасил все искры тепла и радости, что когда-то брызгами летели в разные стороны. Бенгальские огни красиво горят, но быстро сгорают.

Бывали и у него пустые дни, когда и он вот так же бесчувственно оттарабанивал рекламу и практически ничего не продавал. Люди всё чувствуют. Люди по своей сути все как один были вампирами. Кто-то больше, кто-то меньше, но все они выпивали игристых торговцев, как бокал с вином — досуха.

Илья пока что держался. Ходил по острой кромке восприятия и если выпадал из образа, то не надолго. Он был наблюдательным и умным и ещё умел делать выводы из чужих ошибок. Ну, по крайней мере, старался делать.

Хотя иногда, пока сам не наступишь на перевёрнутые грабли — не поймёшь, чем они опасны. Так и с пустыми днями — он не сразу связал, что плохая торговля зависит от того, насколько хорошо он играет свою роль. Это потом, когда не бывало сил улыбаться и смеяться, он стал в эти дни уходить с линии. Илья или отсыпался тогда, или уезжал в Москву и бесцельно гулял, приводя мысли и чувства в относительный порядок, настраивая себя на рабочий лад.

Но сегодня ему везло. Было настроение, был кураж, было желание играть и нравиться.

Илья резко выдохнул и с лицедейской улыбкой шагнул в вагон. Ну что, потешим народ? Представление начинается...

Он распродал товар и заспешил на склад. В принципе, нормально день начался, можно сказать — хорошо. Ходки три-четыре сегодня можно будет сделать спокойно.

— Привет, Зой! — бросил он дородной родственнице их хозяина, что выдавала товар на складе. Женщина была молода, года на три старше него, но выглядела на тридцатник — слишком уж раздобрела в теплом и сытом месте.

— О, привет, явился, отличник? — та сегодня была не в настроении болтать, язвила и смотрела хмуро, как на врага народа. И что такого он сделал? Может, обидел чем? Хотя, вряд ли. Непосредственно к этой особе он был всегда лоялен. Зачем дразнить собаку? Ведь родственные связи — это вам не просто так.

Ну и ладно, да пофиг ему на настроение какой-то вздорной бабы. Может, муж не удовлетворил, вот и кидается на всех сегодня. Как говорится — проехали. Ему-то что, сдал товар, получил товар и свободен.

Илья протянул в окошечко деньги. Женщина подсчитала выручку. Положенные ему проценты с торговли давно уже перекочевали в его потайной карман и радовали, грели душу.

— Всё как обычно?

— Ага. Можно щёток десяток прибавить. Хорошо пошли.

Женщина кивнула и выдала товар. Илья пересчитал, разложил в сумке.

— Илья, ты сегодня поаккуратней. Будет чистка, — как-то неохотно сообщила приёмщица.

— Ага. Ну, я пошёл. Если что, то до завтра. Но думаю ещё раза два забежать, — пояснил.

— Только ты так упорно работаешь, наших сегодня почти никого нет, — посетовала Зоя. — Алкаши проклятые, бухают, наверное. А потом как всегда — ни денег, ни товара! — возмущалась женщина.

— Ну ладно, я убёг! — крикнул Илья и выскочил со склада. Он как раз успевал на следующую электричку. Слушать приёмщицу — то ещё удовольствие.

Илья спешил на станцию. Тяжёлая сумка оттягивала плечо, клонила вниз.

А он и забыл про чистку. Так вот почему сегодня было мало торгующего народа! Он-то ещё удивлялся этому феномену. Всё оказалось проще пареной репы — торгуй — не хочу, полное раздолье!

Интересно, кто чистку будет проводить: менты или бандюки? Хотя, ему-то какая разница? Их хозяин прикармливал и тех, и других. Ему только и требовалось, что при встрече с кем-то из них назвать, на кого он работает. А вот самозванцев иногда ждала незавидная участь. Очень часто те «случайно» падали с высоких платформ и разбивались насмерть...

С раздумьями о том, что его ожидает, он отмахал приличное расстояние и успел как раз вовремя. С высоты железнодорожного моста хорошо была видна подходящая со стороны Москвы электричка. Илья заторопился — побежал вниз.

Ну что, вперёд, актёр из погорелого театра! Зрители-пассажиры ожидали спектакля и нужных вещей. Им нужно ежедневное развлечение, а ему — свой заработок. Что поделать, раз всё так получилось? Работать-то где-то надо было, а здесь, в Москве, всё же было значительно лучше, чем у них в городе.

Он устал. Сумка натёрла плечи, но сегодняшняя выручка была мало что приличной, она была отличной! Вот бы так зарабатывать каждый день! Илья сделал ещё три ходки и хотел сделать четвёртую, но тут полил дождь. Мокнуть на платформах он не собирался. Не дай Бог простыть, это ведь обернётся настоящей катастрофой. Голос для него — почти самое ценное, что имел. При простуде он может лишиться заработка, и тогда собранные денежки начнут таять. Нет, ему болеть было нельзя. А значит, надо было возвращаться в общагу. Жадность до добра не доводит — это Илья знал очень хорошо. Будут ещё дни впереди для заработков, сейчас нужно было отступить и передохнуть.

Он посмотрел в грязное окно электрички, собрался присесть на свободное место, и услышал:

— Парень, присядь, разговор есть.

Илья посмотрел на мужика. Хорошо одет, холёный. Откуда взялась эта залётная птица в зачуханой подмосковной электричке? Чтобы такие как он да в электричках ездили?!

Он плюхнулся напротив. Ну что ж, послушаем чужие сказки, а то сегодня он уже устал рассказывать свои.

— Ты хочешь заработать?

Илья чуть не рассмеялся вопросу. Дядя, у кого ты спрашиваешь? Ты вообще подумал? У пацана, что целыми днями мотается по вагонам и втюхивает людям бытовой товар? Убеждает, что нужно купить эти вещи именно у него. Смешно, честное слово. Только вот честно заработать ему ещё ни разу не предложили.

— И что придётся делать? — поинтересовался ради приличия. Мужчина окинул оценивающим взглядом его фигуру, задержался на лице.

— Ты красивый мальчик... — тихо сообщил богатый папик. Илья ухмыльнулся. Всё понятно, типа — поработайте шлюхой, плиз...

— Мне это не интересно, — бросил он совершенно равнодушно. Он собрался уходить и уже приподнялся с места, но мужик назвал сумму, и Илья замер в ступоре. Сглотнул. Плюхнулся обратно на сидение. Он даже перестал дышать, настолько сильным был шок от предложенной цены. Этого с лихвой хватило бы маме на операцию и ещё бы осталось. Он попытался сглотнуть, настолько сухим сейчас было горло, и понял, что не может. Слюна тоже исчезла.

Мужчина молчал. А Илья пытался прийти в себя. Посмотрел в окно и ничего там не увидел, опустил голову, постоянно делая глотательные движения.

Он ещё никогда в жизни не продавался и думал, что никогда в жизни не продаст себя.

Как же любит судьба шутить над людьми! С каким изощрением преподносит им неожиданные заковыристые задачки.

Илья всегда считал себя чистым — помыслами, желаниями, поступками. Он не был подлым. Был чистым и правильным. А теперь... Что ему делать теперь?..

Продать себя и получить так нужные, так необходимые им с матерью деньги? Он уже и не надеялся собрать эту сумму, а мама медленно, но верно угасала. И честно заработать эти проклятые деньги было просто нереально. Невозможно.

Он взглянул на мужика, но увидел лишь расплывчатый силуэт. Илья представлял, какими глазами он сейчас смотрит на этого холёного, преуспевающего в жизни мужчину. Глазами голодной дворняжки, которой протянули сочную отбивную. И она, эта дворняжка, знала, что, потянись за аппетитным куском, её может ожидать всё что угодно, даже смерть, но... и жрать хотелось так, что никаких сил терпеть голод не было...

Я... Что мне делать, мамочка? Что же мне делать?

Илья должен был сделать выбор. Свой выбор. От которого будет зависеть вся его дальнейшая жизнь. И не только его, но и жизнь самого родного и близкого ему человека.

А мужик всё знал, всё видел, читал его как раскрытую книгу, но не улыбался, не насмехался. Терпеливо ждал его решения. И Илья инстинктивно догадался, что делал этот хорошо одетый «хозяин жизни» в подмосковной электричке — искал подходящего кандидата.

Что делать? Как быть?..

Время замерло. Электричка вдруг попала в замкнутое пространство и неслась вперёд по замкнутой петле, словно паровозик в игрушечной железной дороге. Судьба, Бог, Дьявол, ангелы и демоны — все сейчас ждали его решения.

Илья сглотнул, будто огненный шар проглотил.

Подскажите... кто-нибудь...

Но его мольбы были напрасны. Он почти воочию видел ухмылку на лице судьбы.

— Человек — дитя богов. Их любимое творение, неужели это творение не может сделать простую вещь — выбрать дальнейший путь? — насмехалась та.

Илья старался быть хорошим. Изо всех сил старался жить в ладу с собой. Изо всех сил стремился вверх.

А теперь... Что его ждёт теперь? И будут ли предложенные деньги компенсацией за будущие страдания? Деньги — это добро или зло? Они помогут его маме выжить — это несомненно добро. Но... за них он продаст себя. Продавать себя — это несомненное зло.

Если вдруг решите продаваться, то продавайтесь как можно дороже. Вспомнился вдруг давно услышанная фраза. Он уже и не помнил, где и когда слышал её, она просто вошла в душу и осела на самое дно. Неужели уже тогда его судьба была предрешена? Иначе почему его зацепила и запомнилась эта фраза? Кто-то давно уже ВСЁ решил за него. Написал черновик его жизни, а теперь просто сверяет с тем, что пишется набело. Так? Подкинули в его жизнь этого благоухающего дорогим парфюмом папика и пытаются делать ставки?

Илье вдруг стало так горько и противно от всей этой их дерьмовой жизни, в которой они барахтались как насекомые. Люди — дети богов, да?

Он чувствовал себя зверем, загнанным в угол.

На глаза навернулись слёзы, и это вызвало внутренние ярость и сопротивление. Плакать? Ещё чего! Перед этим?.. Да он лучше сдохнет, чем позволит незнакомцу увидеть свои слёзы.

Илья решил. Оставалось лишь признаться себе в необходимости такого решения.

Конечно, он мог бы послать мужика куда подальше и гордо удалиться. Но когда умрёт мама, как тогда он будет вспоминать свою гордость?.. Как тогда он будет жить? Да он с говном себя потом сожрёт за то, что отвернулся от подвернувшейся возможности спасти самого родного и близкого человека.

А можно ведь и переступить через себя, через свою гордость и... поработать шлюхой.

Это ведь не трудно... наверное.

Илья сглотнул, мотнул головой. Если он согласится, то мама останется жива. Это будет всё, чего он хотел, всё, о чём мечтал. Ради этого он ведь и отправился в Москву. Вот только потом... сможет ли тогда принять самого себя?..

Он слушал перестук колёс, ощущал, как покачивается вагон, слышал разговор двух бабулек позади, и одновременно с этим его как бы не было в этом мире. Он исчез. Растворился. Отправился в иную вселенную.

Мысли вились рассерженным роем и жалили сильнее самых злых осенних ос.

Правильно ли он поступает? Верно ли принятое решение?

Тёмные глаза мужчины неотрывно наблюдали за ним, ожидая его решения. И наконец, Илья решился. А не всё ли равно, что будет с ним потом? Главное, чтобы маме сделали операцию и она осталась жить.

— И что мне надо будет делать? — осторожно поинтересовался он, посмотрел в тёмно-карие глаза скептически и с подозрением. Мужчина мягко улыбнулся и протянул руку для рукопожатия.

— Марк.

— Илья.

Рука у мужчины гладкая, ухоженная, не привыкшая к физическому труду. Но тот, однако, протянул свою ручку вперёд, не побрезговал. Он фыркнул.

— Илья, тебе есть восемнадцать? Только честно.

— Есть.

— А что не в армии? Только не говори, что отслужил.

— Да и не собираюсь. Сам знаю, что на пацана похож. А в армию не взяли. Не годен.

— Надеюсь, это не психическое? — осторожно поинтересовался Марк. Он усмехнулся. Вот спросил! Да кто ж тебе признается-то в таком? Ни один псих не считает себя больным. Хотя, шизануться сейчас по нашей жизни — раз плюнуть.

— Нет, хирургическое, название болезни всё равно вам ничего не скажет. Заболевание довольно редкое. Не заразное. Ещё вопросы?

Марк улыбнулся, в глазах появились смешинки.

— Я рад, что нашёл именно тебя. Думаю, ты подойдёшь идеально. Моему очень хорошему другу нужен любовник. Только не спрашивай, почему я ищу в электричках.

Илья пожал плечами, возникло желание спросить именно об этом. Но раз нет, значит — нет. Марк наклонился вперёд, протянул руку к лицу Ильи и едва коснулся пальцами его щеки.

— Ты такой чистый Илья. Москве таких не найти. Наркотики, алкоголь, грязь... Все погрязли в ней. А ты — другой.

— Да неужели? Такой ли я чистый, раз согласился продаться? — поинтересовался. — Мне очень нужны деньги, Марк. И желательно сегодня.

Мужчина лишь внимательно на него посмотрел и ничего не ответил. Пожал плечами.

— Хорошо, сейчас поедем ко мне в офис, составим договор. После того как подпишешь бумаги и ознакомишься с обязательствами, ты получишь свои деньги.

Вот и всё. Ну как, оправдал он ожидания? Кто выиграл? А у кого ставки прогорели?

Илья вышел из чистенького офиса. В сумке лежала кругленькая сумма. Завтра ему надо будет явиться по означенному адресу и отдаться в руки Марка.

Прежде чем познакомить его с будущим хозяином, Илью надо было довести до ума. Тряпки, стрижка и т. д. и т. п. Дворняжку следовало привести в приличный вид.

Илья усмехнулся, куда ж ему в калашный ряд, да с такой-то харей? Не дворянских он был кровей и даже не купеческих, а самых простых — рабоче-крестьянских.

Он отправил матери деньги, позвонил и поделился радостью. Мама тоже обрадовалась и почему-то не поинтересовалась, где Илья заработал такую сумму. А он уже и байку заготовил, что так мол и так, добрые люди в долг дали.

Ага, много вы видели добрых людей, которые отвалят такой кусь? Вот и Илье они как-то не слишком попадались в жизни. Да ладно, всё хорошо, как говорится — проехали. Главное, чтобы операция прошла успешно. А он выживет, вытерпит. Ему ли не знать, как порой бывает несправедлива жизнь к хорошим людям. Например, к таким, как его мама.

Илья отправился на склад. Надо же, как круто повернулась жизнь! Ещё сегодня утром он строил планы на завтрашний день и даже не догадывался о том, что ожидает его впереди.

Он сдал выручку и забрал трудовую. Всё, с торговлей по электричкам покончено. И Илья отправился в общагу, где проживал последние три месяца. Нужно было собирать вещи и отправляться в новое «светлое» будущее.

Общага гудела, как потревоженный улей, сегодня прорвало трубу с горячей водой. И помывка в общем душе отменялась. Злой народ отчаянно спорил с вахтёршами внизу. Люди матерились, кричали. Илья их понимал. Ещё бы, уставший трудовой народ вернулся после работы домой, а помыться нельзя. Кому это понравится? Ему бы тоже не понравилось, и он бы тоже спорил, если бы сегодня всё не повернулось в чёрте какую сторону. А так, в связи со всеми глобальными изменениями в его жизни, прорыв трубы — это была не стоящая внимания мелочь, отошедшая на второй план.

Илья посмотрел на пустые койки соседей. Как же хорошо, что три брата из дружественной Украины приходили почти к ночи и быстро, не мешая и не теребя его, укладывались спать.

Вещей у него было — кот наплакал. Всё уместилось в спортивную сумку. На ужин он сварганил жареной картошки, но так и просидел над сковородой, не в силах съесть хоть кусочек. Он всё время гнал от себя мысли и вдруг они вернулись.

Я продался? Действительно ПРОДАЛСЯ? Как вещь?

Дурацкие глупые мысли. Зачем они теперь? К чему теперь бить себя в грудь кулаком и доказывать, что он не такой. Такой. Такой, как и все люди, не лучше и не хуже их. Рыба ищет где глубже, человек — где лучше. Так? Вот и он нашёл. Наверное, никто не виноват, что именно ТАК ему суждено пройти свой путь — постельной игрушкой у богатого дядьки.

Илья пожал плечами. Ну что ж, станет он шлюхой. Что с того? На свете не так уж и мало этого племени.

Он понимал, что поступил правильно. Что всё верно, но... внутри него вдруг оказался испуганный мальчик, и теперь тот с великим недоумением спрашивал:

— Что же ты сделал, Илья? Что же ты натворил?

И это непонимание и недоумение были страшнее всего. Илья предал себя. Предал свою душу, свою суть. И это было до того страшно, что мозг просто отказывался отвечать на простые мысли.

Вот бы умереть! Просто тихо сдохнуть во сне. Мама поплачет да и будет жить дальше. Больше всё равно обо мне никто и не вспомнит.

От переживаний жутко разболелась нога, и Илья постоянно потирал рукой бедро.

Может, пройдёт, успокоится? Только ему ещё и с ногой проблем не хватало! А что? Он попытался улыбнуться, представив лицо Марка, если вдруг у него начнётся обострение. Вот потеха будет! А что, подпорченный товар купили, батенька... смешно... наверное.

Боль не проходила, только усилилась, и пришлось ему лезть в сумку за обезболивающими. Зато все дурацкие и ненужные мысли были забыты.

Утром Илья был как новенький. Боль на какое-то время ушла, пока о ней можно было забыть. Нога отлично гнулась, отёка не было, значит, можно было жить дальше.

Илья съел вчерашнюю картошку и как раз собирал последние мелочи, когда ему позвонил Марк.

— Привет, Илья, уже готов?

— Привет. Да, скоро выхожу.

— Не торопись. Я приду за тобой. Давай адрес.

Он обалдел. Марк подумал, что он хотел сбежать? Если нет, тогда зачем эта проверка?

— Так ведь я в Железке обитаю.

— Не важно, мне ведь всё равно. Я на машине, — пояснил мужчина. Илья пожал плечами и назвал адрес общаги. Пусть катается, раз бензина не жаль. Ему только плюс — на общественном транспорте не придётся ехать.

Марк приехал часа через два. И выглядел совсем не так, как вчера — в джинсах и рубашке, по-простому. И выглядел от этого как-то моложе. Интересно, сколько ему лет?

Погода сегодня была просто великолепная. Ветер сменился. Ярко светило солнышко, и ничто не напоминало о вчерашнем холоде. Шумели зеленой листвой тополя, и весело чирикали неугомонные воробьи. Живи и радуйся! Но особой радости в душе у Ильи не наблюдалось. Он был задумчив и хмур.

— Это весь твой скарб? — кивнул на сумку мужчина и положил её в багажник.

— Ну да, предпочитаю жить налегке, особенно в чужих краях, — Марк улыбнулся ответу. Сел в машину и пристегнулся, Илья устроился рядом.

— Интересный ты парень, симпатичный, если не секрет, что тебя заставило торговать по электричкам?

— Да ничего особенного секретного. Жизнь, она и заставила.

Марк усмехнулся, качнул головой.

— Чувствую, что не ошибся в тебе.

— А что у тебя за друг, для которого ты купил меня? — поинтересовался Илья. Мужчина поморщился.

— Предпочитаешь смотреть правде в глаза и называть вещи своими именами?

— Предпочитаю. Зачем городить кучу лжи, если душа всегда знает правду?

Марк внимательно посмотрел на него.

— Необычный ты парень. Говоришь правильные вещи, несмотря на то, что самого от себя воротит.

Илья зажмурился. А Марк не дурак. Всё верно прочёл, всё правильно разгадал.

— Что ж поделать, мне ведь жизнь с самим собой жить придётся. А честность мне как-то больше по душе.

— Занятно, — задумчиво протянул мужчина. — В общем, картина такая — у моего друга умер любимый. Уже год прошёл, а ему не лучше. Даже в чём-то хуже. Я понимаю, что тебе придётся нелегко, но ты должен попытаться всеми способами вернуть Димке желание жить. А постараться придётся. Если получится, получишь премиальные — столько же, сколько уже получил. Надеюсь, заманчивое предложение?

Илья долго молчал, смотрел на проносящийся мимо пейзаж и думал.

Да, теперь он должен. Всё правильно.

— А ты не переоцениваешь мои силы? — спросил у Марка, но тот рассмеялся.

— Ты ещё слишком молод и даже не представляешь всей своей притягательности.

— Да куда уж мне! — фыркнул он.

— Кстати, ведь у тебя никогда не было отношений с мужчинами?

— Нет, не было, — напрягся Илья. Эта тема пугала.

— Ну, тогда я буду твоим наставником, — объявил тот. Илья ошарашенно уставился на Марка. Такого поворота он не ожидал.

— Слушай, а это не чересчур? Мы так не договаривались.

— Да ты не волнуйся, не обижу. Но подготовить тебя нужно. Димка, он тоже вроде тебя — правильный. На шлюху не купится, а в нашего, может, и влюбится. Если постараешься, конечно. А я что, в наставники не гожусь? Или не нравлюсь совсем?

Илья пытался всё осмыслить. Пытался представить, как оно всё будет и... не мог. Он посмотрел на мужчину и постарался оценить степень его привлекательности.

И тут облом. Не получалось. Нет, Марк был вполне привлекательным для женщин — высокий, крепкий, подтянутый. На таких женщины табунами вешались. А для Ильи он был слишком... мужчиной.

И в сексуальном плане он совсем не представлял его своим партнёром.

— Знаешь, Марк, я не могу представить нас вместе, — сообщим Илья, ничуть не покривив душой. Тот лихо свернул вправо и улыбнулся.

— Не беспокойся, всё у тебя получится, тебе понравится. Ты только начинай хотя бы внимательнее разглядывать меня, идёт?

— Я попробую.

Илья честно попытался. Марк не вызывал в нём отвращения, но и желания прикоснуться тоже. И как это можно исправить — он не предполагал. Может, из всей этой Марковой затеи ничего не выйдет? Вдруг всё лопнет, как мыльный пузырь? Вдруг он просто-напросто не понравится этому Димке? А вот этого не хотелось бы. Хотя нет, не так — очень бы хотелось, но это были уже просто мечты. Должок, как говорится. И против этого не попрёшь. Нужно отрабатывать. А Илья и не собирался отлынивать.

Ставки сделаны — судьба ожидает красивую историю, ей интересно наблюдать за собственным сценарием. Ведь бывает, что артисты забывают слова и выходят из образа. Всегда есть шанс, что актёры сыграют что-то необыкновенное. Что-то, чего она не планировала увидеть.

Илья вздохнул. Раз назвался груздем... он им и будет. Весёлым голубым груздем.