Благие намерения гл. - 2 Отредактировано

Для тех кто случайно забрёл - ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: СЛЭШ!

Илья смотрел в окно машины и думал о новой жизни, что маячила впереди. Вообще-то, если честно, то не сильно его и пугала перспектива чего-то нового. Три года назад, когда он стоял между жизнью и смертью, он понял одну, но, наверное, самую точную вещь, которая его характеризовала. Он — боец. Пусть не слишком воинственный, но когда приходит время, то будет биться до последней капли крови. Было бы за что сражаться.

Он грустно улыбнулся, вспоминая дикую раздирающую боль в ноге и своё полное бессилие. Трудно быть сильным, если не можешь самого элементарного — ходить. Трудно быть сильным, когда тебе почти шестнадцать, а чуть впереди тебя поджидает не светлое и счастливое будущее, а смерть.

Люди боятся смерти. Он тоже боялся. До дрожи, до отчаяния, до бессильных горьких слёз. Когда зашкаливает температура, когда мечешься в бреду, не очень задумываешься о будущем. И даже когда заглядываешь в лицо смерти, удивляясь этой неземной красоте, тоже никакие мысли не приходят на ум. Осознание начинается позже. Смерть — хороший учитель. И кто сталкивался с этим учителем, становился потом совершенно другим человеком.

У него уже был опыт, когда Илья начинал жизнь с чистого листа. Как раз в день своего шестнадцатилетия, когда на костылях вышел во двор больницы и посмотрел на мир совершенно другими глазами.

Он мог умереть, но выжил.

Он уже начинал новую жизнь. И теперь начнёт.

Думать много — вредно. Илья был согласен с этим, но всё равно думал и размышлял. Хотя и боролся с чересчур нудными мыслями.

Вот и теперь постарался отогнать их от себя.

Да, впереди у него новая жизнь. Да, он станет кем-то иным. Геем. Отщепенцем в своём роде.

Вспомнился давний случай в школе. Мальчика просто загнобили, подозревая, что тот гей. Тёмная то была история. Илья не знал того парня. Но закончилась история трагично. Был слух, что того изнасиловали и после этого он спрыгнул с крыши девятиэтажки, в которой жил.

Делу не дали хода. Менты всё замяли, сославшись на самоубийство. А родители парня, видимо, не стали настаивать на справедливости.

Интересно, если правда, что того парня изнасиловали, каково теперь живётся тем скотам, которые это сотворили? Мучает ли их совесть? А может, её у них просто не было? Отмерла за ненадобностью? Ведь совесть — это признак того, что в человеческом теле есть душа. А нет её — и жизнь простой и незатейливой кажется.

Илья вздохнул. Да ну к чёрту эти невесёлые воспоминания! К чёрту эти мысли! Пусть каждый живёт своей жизнью! Главное, что его совесть пока чиста. А другим — бог им судья. У каждого своя дорога, свой путь. Лишь бы его путь не пересёкся с подобными скотами в человеческом обличье.

Надо постараться жить в гармонии с собой, и тогда всё у него будет тип-топ. И, может быть, он ещё сможет удивить насмешницу судьбу.

Марк привёз его на окраину Москвы. А, точнее, куда-то на Каширку. Когда проезжали мимо станции «Каширское», Илья отметил в уме название. Ну а что, ведь не на Кутузовский проспект его везти?

Мужчина, видимо, уже бывал тут не раз, уверенно вёл машину. А Илья не слишком заинтересованно смотрел на типичный спальный район. Что там может быть интересного? Высотки?

От метро, конечно, далековато было, вон уже сколько проехали. Но ему-то что, на работу в ближайшее время не ходить, и транспорт ему без надобности. А жить можно было где угодно. Лишь бы крыша над головой была, Илья был неприхотлив и нетребователен — тепло, светло и ладно.

— Квартира съёмная, поживёшь пока тут, — сообщил мужчина, впуская его в новое обиталище. Илья вошёл в квартиру, осмотрелся. Ничего необычного, стандартный набор мебели, ничего лишнего. А ему лишнее и не к чему. Честно сказать, он терпеть не мог захламлённых квартир. Не нравились ему и разные сувениры, вазочки, шкатулочки, игрушки. Нафига вся эта дребедень? Пользы от неё никакой, только пыль собирает эта ненужность. Вещи должны служить, а не собирать в себя пыль. Илья был сторонником минимализма, светлой мебели и большого светлого пространства.

Раньше он этого не знал, просто однажды случилось зайти в гости к школьному товарищу. Тот только переехал в новую квартиру. Просторные комнаты, высокие потолки, светлая мебель, светлые тона на стенах и полах и, главное, — никаких безделушек! Всё это покорило Илью с первого взгляда. Он влюбился тогда в это по-воздушному оформленное жилище. И понял, что всю жизнь прожил в тесной каморке, но, случись у него выбор, то он бы выбрал нечто подобное, что увидел у приятеля.

Места в новом жилище было не особо много, эконом-класс — он и есть эконом, чтобы там ни говорили. Но и тесноты особой не наблюдалось. В общем, жить можно было.

А вот балкон Илья полюбил сразу. Вид, открывающийся с него, конечно, был ещё тот, но здесь было видно небо, и, всё-таки, ощущение хоть какого-то простора, но он давал. Можно будет посидеть вечерком и поразмышлять на досуге или почитать. Да просто поваляться на полу, бездумно смотря в небо, тоже хорошо будет.

— Налюбовался? — Марк неслышно подошёл сзади. Встал почти вплотную к нему, дунул на шею, по которой тут же пробежали мурашки.

Илье было неприятно всё это. И не потому, что за спиной стояла не женщина, нет. Марк был совсем малознакомым человеком для него. А незнакомцам Илья не доверял. Такой вот он был человек. Недоверчивый и мало кого пускающий в свою душу с первых минут знакомства.

Он с трудом сдержался. Очень сильно хотелось отойти или повернуться и оттолкнуть мужчину от себя.

Трудно, ох и трудно ему придётся с этим долгом! Придётся поломать всего себя, поменять все привычки и предпочтения. Научиться беспрекословно подчиняться — игрушки ведь не должны требовать, они исполняют волю хозяина.

В горле встал ком, не проглотить, не выплюнуть. Он закрыл глаза, глубоко вздохнул.

Но.

Всегда есть это коротенькое слово. Но играть-то можно по-разному. Правда? Почему он должен ломаться беззвучно? Пока ещё он не игрушка. А если и игрушка, то уважающая себя кукла.

— Мне не нравится, когда незнакомые люди становятся у меня за спиной, — сообщил чистейшую правду и отошёл подальше от Марка.

— Да неужели? А если этот незнакомец начнёт тебя сейчас трахать? — взвился тот. Илья пожал плечами.

— Ты серьёзно? Хочешь начать обучение?

Марк охренел. И кто тут кого и чему учит? Он внимательнее присмотрелся к парню. Тот сейчас был таким холодным и равнодушным, словно ледышка. А в электричке ведь весь светился теплом и раздаривал это тепло за гроши. Так чем ему Марк не угодил? Тем, что купил всего с потрохами? Занятно.

— А если скажу, что да? Покорно ляжешь под меня?

В комнате повисла напряжённая тишина. Илья думал. Марк ждал ответа.

— Лягу. Долг ведь платежом красен.

Марк ухмыльнулся, по-звериному ощерился. Да, отличный выбор он сделал. Этот паренёк точно западёт Димке в душу.

Он сделал несколько шагов к Илье, запустил руку в шелковистые волосы. Пальцами прошёлся по затылку и загрёб в кулак длинные пряди, потянул назад, заставив парня обнажить тонкую шею с выступающим кадыком. Тот подчинялся. Хотя смотрел так, что у Марка, много чего повидавшего, мурашки по коже пробежали.

Этот, если смог бы, убил. Твою ж мать, ну что за пацана я нашёл для Димона! Я бы и сам не отказался натянуть его! Заставил бы кричать, упивался бы зрелищем, как эти глаза смягчились и потемнели от желания.

По-хозяйски Марк положил другую руку на ягодицы парня и рывком прижал к себе. Впился поцелуем в неподатливые губы.

Илья уступил — впустил его в свой рот.

А парнишка-то сладкий. Он прервал поцелуй сразу же, как только добился ответа от парня. Отпустил, заметив у того в глазах сгоревшую искру удивления. Вот дурашка, впереди у него много ещё открытий будет.

Тот понял, что за ним наблюдают, медленно и чувственно улыбнулся, облизнулся.

— А неплохо.

Марк рассмеялся. Играет, старается быть стойким. Ну-ну. А вдруг и правда понравилось? И не узнать ведь, пока сильнее не прижмёшь. Но пока на это не было времени. Потом. Всё потом.

— Ну раз так, то грех не повторить. Потом как-нибудь. А сейчас едем закупаться, в этом доме совсем нет еды.

Илья только плечами пожал.

Поцелуй удивил, если не больше — поразил. Когда понял, что Марк поцелует, приготовился к худшему — к тому, что его стошнит. Оказалось, что нет, не стошнило. Понравилось. Если не зацикливаться на том, кто тебя целует, то всё вышло очень даже неплохо.

Смешно вышло. Он думал, что всё будет намного хуже и противнее. Вот всегда так. Нафиг вообще переживать? Будь что будет!

Марк вёл себя вполне сносно, совсем как и раньше, только иногда Илья ловил на себе очень серьёзные взгляда мужчины. И в этих взглядах сквозило удивление и сомнение.

Он что-то сделал не то? Разрушил ожидания? А вдруг тот сообщит, что он, Илья, не подходит неведомому Димке. Что тогда?

И жутко становилось от этих взглядов. Повернуть назад было никак нельзя. Денег больше не было. А кроме как расплатиться собой, он больше ничем не сможет. Даже если и хотел бы повернуть, сделать вид, что ничего не было, то всё равно ничего не выйдет. Не было больше дороги назад. Просто не было, и всё. Там стояла замурованная железобетонная дверь, и ничем её уже не прошибить, никак не открыть, оставалось только одно — двигать вперёд, а если откажут ноги, то ползти...

Вернулись они с почти полным багажником различной еды.

— Ты готовить-то умеешь? — поинтересовался Марк в магазине.

— Умею.

Тот с сомнением на него посмотрел, но промолчал. Купил и мяска и рыбы. В общем, хорошо потратился мужик. Илья только голову почесал. Интересно, зачем столько еды? Он что, так и будет обитать на съёмной хате неизвестно какое время? А может, Марк решил его откормить? Тощеваты вы мол, мосласты, ещё ненароком Димону не понравитесь, что тогда?

Неизвестный Дима нервировал. Илья любил чёткость и порядок. Он всегда старался вовремя расставлять точки над «i». Не любил он тягомотину, даже можно сказать, терпеть не мог. И действовал из такого расчёта: есть препятствие — преодолей и иди дальше. Дима был препятствием. И хотелось поскорее уже броситься в тот омут, что его ожидал.

— Ну-ну, — хихикнула судьба. — Выплывешь ли из этого омута?..

Илья только вздохнул. А вот этого он не знал. Выплывет ли? Кто знает? Только брод поздно уже искать.

Они доверху забили холодильник, и он уже собирался спросить у Марка насчёт обеда. Может быть, тот собрался отобедать вместе с ним? Но тут Марку позвонили, и Илья с облегчением вздохнул. Может, унесёт нелёгкая благодетеля?

Мужчина посмотрел на экран телефона и нахмурился. Бросил на Илью взгляд исподлобья, ушёл на балкон и дверь прикрыл.

Он усмехнулся. Да больно надо, слушать чужой разговор!

Марк вернулся довольно быстро. Он был задумчив, даже хмур.

— Илья, любишь читать? — спросил. Он чуть не рассмеялся.

Ну и крутые виражи ты закладываешь, дядя! Готов спорить на что угодно, что разговор о моей любви к чтению тебя сейчас не интересует совсем. Так нафига спрашивать?

— Люблю. А что?

— И о чём ты читал в последнее время?

— Ужастик Кинга «Буря столетия».

— Аааа, да, читал как-то этого писателя, но не сильно впечатлился. И что тебя в нём привлекает? Любишь ужасы?

— Люблю, но качественные, чтобы всё как взаправду — отчаяние, боль, смерть и душу в кровь. А у Кинга очень хорошо прописаны психологические портреты героев. Мне нравится.

Илья похолодел. Зачем?! Какого хрена он всё выложил этому мужику? Почему вывалил ему правду о себе? Правду о том, что внутри?

Такого раньше не было. Илья был скрытным. Двуликим он был. Люди всегда видели лишь общительного и весёлого мальчика, но была ещё одна сторона в нём. Тёмная. Скрытая от посторонних глаз. И об этой его стороне знала лишь мама.

И вот он просто так вдруг ни с того ни с сего открыл дверь в свою душу и позволил Марку заглянуть в неё. Он даже руку ко лбу приложил, проверяя — нет ли у него температуры?

Нет. Здоров.

А Марк лишь рассмеялся, услышав его исчерпывающий ответ. Об испортившем настроение телефонном звонке было забыто.

— И фильмы такие же любишь, ужастики? — Илья задумался.

— Ну, можно сказать и так. Хотя мне не всегда нравится смотреть ужасы. Даже если они качественные. Иногда хочется чего-то другого.

— Ага, разнообразия, — поддакнул Марк и подмигнул. Невольно Илья улыбнулся на этот жест. Марк что, заигрывает? Мужчина тоже ответил белозубой улыбкой.

Сейчас ему было легко с этим мужчиной, в какой-то момент они оказались на одной волне. И это вызвало удивление. Всколыхнулось что-то в душе. Вспомнилась былая, почти забытая жизнь. Раньше Илья часто попадал с людьми в такт. Но это было раньше, до того как он заглянул в лицо смерти и понял, что люди по своей сути слепые кроты.

После переосмысления жизни Илья перестал попадать с людьми в такт. И вдруг такое совпадение с Марком. Что это — шутка? Проделки судьбы? А может, её козни?

Они всё-таки пообедали вместе. Мужчина был корректным, даже не вспомнил о злополучном поцелуе. И Илья расслабился. С аппетитом умял отбивную и поклевал каких-то листьев, гордо именуемых салатом. Какой салат? Трава — она и в Африке трава! Салат — это вкуснятина, которую готовила мама на праздники. А мужику трава ни к чему, ему бы мясца побольше! Удивляло, правда, то, что Марк с удовольствием эту траву съел. Ну, может, ему в его возрасте положено травой питаться?

Ну а потом его благодетель поволок его по магазинам с одеждой. Сам выбирал тряпки, и Илья только тоскливо вздыхал. Нет, мужчина выбирал вполне нормальные вещи. Никаких шмоток в облипку, упаси боже! Ничего сильно яркого и кричащего. Но было что-то едва уловимое, унизительно-липкое во взглядах продавцов, бросаемых на него. Это бесило неимоверно. И Илья только стискивал зубы и улыбался им. Ему хотелось подойти к серьёзному Марку и обнять того, чтобы, наконец, удовлетворить это жадное чужое любопытство. Чтобы вспыхнули глаза от понимания — «мы догадывались! » Можно ещё и поцеловаться. Взасос. Чтобы округлились рты, произнеся «о»! На большее продавцы не пойдут. Клиент всегда прав. Особенно такой, как Марк. Богатенький папик, наряжающий свою игрушку.

— Илья, прекрати! Ты их сейчас одним только взглядом убьёшь, — шепнул ему мужчина. Он отвернулся. Всё правильно. Нечего рычать на ни в чём невиноватых людей. Они ведь не виноваты, что его купили и теперь одевали, как собственность. Людям просто любопытно. Может быть, он точно так же, как эти продавцы, глазел бы на голубую пару. Даже не может быть, а глазел бы.

А раз так, надо было успокоиться и постараться вести себя, как обычно, плюнув на весь остальной мир.

Д      а, он — такой, и что? Ну что вы все теперь можете сделать?

Выходило, что никто и ничего ему сделать не мог. Всё было как обычно — люди всегда и везде люди. Что в деревне, что в Москве. Ну поговорят потом, как они с Марком уйдут из магазина. Почешут языками — типа — ой, София, видела ту голубую парочку? Интересно, кто там у них пассив, а кто актив? Ну и дальше что-нибудь в подобном роде. Люди любят сплетничать. Илья не понимал этой человеческой черты, как будто сам не человеком был. Но не понимал он обсуждений других. И не принимал. Ещё в школе возмущался, как можно кого-то и с кем-то сравнивать?

Он покачал головой. Всё-таки люди непостижимые существа.

За этими размышлениями Илья с удивлением заметил, что успокоился. Он с признательностью взглянул на Марка. А ведь это он помог ему отвлечься. Глупо было заводиться по пустякам и злиться на весь мир.

Он улыбнулся мужчине.

— Спасибо.

— Да всегда пожалуйста!

Больше на насмешливые взгляды он не реагировал. Нервы не железные. Да если на всякую ерунду обращать внимание, то так и чокнуться можно.

Ужинали они дома. Мужчина честно провёл с ним целый день и, если честно, то очень здорово отвлёк Илью от того испуганного голоска внутри себя. Хотя надо было признаться, что тот голосок смолк и больше ни о чём его не вопрошал.

Марк за сегодняшний день не сделал ни одной попытки хоть как-то приблизиться к Илье. Не было никаких намёков на предполагаемую близость.

Только когда уходил, крепко прижал к себе и прошёлся языком по его губам. Илья не отреагировал, и тот отпустил его, прошёлся в ласке по щеке, заглянул в глаза и разочарованно повёл плечом.

Илья чуть не рассмеялся. Он что, думал, что сейчас Илья начнёт сосаться с ним? Сразу же в первый день ляжет и раздвинет ножки?

Нет, конечно, прижми его Марк требованием начать выплату долга, он бы лёг. Куда деваться? Но раз требований не поступало, то не обессудьте. Пока ещё он не шлюха.

— Завтра свожу тебя в салон, хотя не обещаю. Ну, спокойной ночи, — и ушёл, оставив Илью с ворохом фирменных пакетов.

— Спокойной ночи, — помахал он рукой вслед уходящему мужчине. Илья закрыл дверь, прошёл в комнату и стал разбирать приобретённую одежду.

Разобравшись с тряпками, он долго стоял на балконе, размышляя о том, как иногда непредсказуема бывает жизнь. Ведь только вчера он торговал в электричках и нещадно мёрз на пригородных платформах, собирал по крохам деньги и отправлял домой. И даже представить не мог, что с ним такое случится. А теперь у них с матерью есть деньги на операцию, мало того, у него куча дорогущих тряпок. Вряд ли когда-нибудь Илья смог бы купить себе что-то подобное. А обувь? Он просто охренел от цен, увиденных в магазине. Но Марк даже глазом не моргнул, купил несколько пар туфель.

— Удобно? — интересовался.

Удобно. Удобно так, что челюсть сводило от напряжения, с такой силой он сжимал зубы.

— Удобно, — только и ответил. Тогда на него снова нахлынули непрошеные мысли. Зачем? Всё равно уже ничего не изменить. Нужно как-то расслабиться. Принять тот факт, что у него теперь другая жизнь. Отличная от прошлой. В прошлое ходу нет. Как ни бейся, никто туда не впустит.

Илья усмехнулся. Ну что ж, может, завтра у него выйдет расслабиться и поплыть по течению. Он сделал благое дело — спас мамину жизнь. И это всё уравнивало, перетягивало весы, приводило их в хрупкое равновесие. Примиряло его самого с собой. Не давало ненавидеть себя, позволяло даже чему-то радоваться — обновкам, например.

Утром первым делом Илья позвонил домой. Мама как раз собиралась в больницу. Перебросились парой фраз и, пообещав позвонить потом, после того как вернётся из больницы, мама попрощалась:

— Ну всё, целую, сына, я побежала.

— Ага, пока, мам, целую.

Скажет тоже — побежала! Может, после операции она и научится бегать, но не теперь.

Делать было нечего, телек Илья и раньше никогда не смотрел, а теперь совсем не хотелось пялиться в ящик и полоскать мозги разным бредом. Послонявшись бесцельно по квартире и не найдя себе никакого применения, Илья направил свои стопы на улицу — свежим воздухом подышать. Но далеко уйти не удалось. Позвонил Марк и сообщил, что едет за ним и что пора в салон, там его уже ждут.

После салона Илья облегчённо вздохнул. Покосился на Марка, как на врага народа. Это же надо, что тот заставил его вынести! Маска на волосы, стрижка, маска на лицо, маникюр, педикюр... Брррр, жуть! И как только женщины терпят всё это? Он чуть с ума не сошёл во время всех этих процедур.

На обратном пути мужчина был чем-то озабочен и неразговорчив. Его новую стрижку похвалил как-то рассеянно, правда, взглядом окинул внимательным и острым. Высадил у дома и пообещал приехать вечером.

— Не скучай, — бросил на прощание и уехал. Илья пожал плечами, облегчённо вздохнул. Слава святым яйцам, его оставили одного! А вот чтобы не скучать, надо было сходить в книжный, и он отправился на поиски магазина.

Марк приехал вечером, как и обещал. Вручил ему бутылку вина и штопор.

— Не думаю, что здесь есть, чем её открыть. Как день прошёл?

— Хорошо, — Илья накрыл на стол. Чем богаты... А закусить, да и сытно поужинать было чем. Днём он нажарил красной рыбки и соорудил к ней картофельное пюре.

— О, ты рыбу пожарил?! — удивился Марк. Илья почесал макушку. Блин, а что тут удивительного? Мама много работала, и Илье поневоле пришлось научиться обслуживать себя самостоятельно. Начинал он с простого — с яичницы. А там дело дошло и до более сложных блюд, супа, например.

— А ты рыбу-то ешь?

— Ем, конечно, — усмехнулся мужчина. — Я всеядный, знаешь ли.

Непонятно почему, но теперь он чувствовал себя немного скованным с Марком.

Они поужинали, выпили. Илье понравилось вино. Значит, дорогие вина не идут ни в какое сравнение с ранее пробованной «бормотухой»? Да уж.

Бутылку они приговорили. Марк расслабился, расстегнул на рубашке верхние пуговицы. Илья тоже расслабился, даже хорошо стало, и жизнь показалась вполне нормальной.

— Марк, а тебе сколько лет? — поинтересовался он. Его давно мучил этот вопрос, ещё с первых минут их знакомства. Мужчина усмехнулся.

— В отцы тебе, наверное, гожусь. Сороковник только стукнул.

Илья не поверил. Марку сорок лет? Вот бы никогда не дал! У них соседу по площадке сорок было, так тот выглядел на свои годы. А сидящий рядом с ним Марк намного моложе дяди Пети казался.

— А ты женат?

— Был, но это так, прикрытие было. Вынужденная мера.

— Слушай, Марк, не в обиду сказано, но ты... вы разве не можете с женщинами? — мужчина дёрнул щекой, посмотрел на него, и что-то ещё спрашивать расхотелось. В карих глазах мелькнули боль и страдание. Точно такие, как и у него внутри, понятные и знакомые.

— Прости.

— За что? Не волнуйся, это просто воспоминания. Объясню на пальцах — вот что ты любишь из еды?

— Картошку и мясо.

— А что терпеть не можешь?

— Пшённую кашу.

— А теперь скажи, за что? Она ведь полезная и всякое такое. И что тебе мешает её есть? Пример, конечно, аховый, но смысл ты уловил.

Илья задумчиво кивнул. И почему раньше это не приходило ему в голову? А ведь действительно, хорошо говорить, что кому-то нужно измениться. Геев на принудительное лечение! А если они не больны? Если они просто такими уродились? Не все ведь с обожанием лопают пшёнку и нахваливают её полезные качества. Есть ведь и такие, кто попросту блюёт, съев ложку. А вдруг ярым любителем этой каши придёт в голову мысль принудительно излечить всех ненавистников этого деликатеса? Они ведь будут правы. Почему нет? Наука доказывает — каша полезная. И точка.

— Ну ладно, пойду я, пора, — встал из-за стола мужчина.

— Марк, а у тебя кто-то есть? — тот улыбнулся вопросу. Тепло так улыбнулся.

— Хочешь узнать, не занят ли я?

— Да нет!

— Занят, Илья. У меня уже есть друг. Ты — для Димки. Понял? — и, притянув к себе, поцеловал. Нежно, с осторожностью, словно Илья был стеклянным.

Отчего-то эта нежность болью ударила под дых, перехватило дыхание, а на глаза навернулись слёзы.

Что со мной? Почему? Откуда эти слёзы?

— Не плачь, — вытер скатившуюся слезинку Марк. — Димка хороший, не зверь какой. Не обидит. Принуждать и насиловать не станет. Ты только дай ему вылезти из той ямы, в которую он сам себя загнал. Хорошо?

Это было плохо. Марк дарил надежду. Змеёй лез в душу.

Илья зажмурился. Кивнул.

Он постарается.

— Ну, вот и славно. Поменьше думай, — слегка толкнув его голову своей, попросил тот. Илья усмехнулся. Если бы он мог не думать!

— Постараюсь, — пообещал.

— Тогда я пошёл, а то передумаю, — прижал тот его бёдрами к стене. Илья снова зажмурился. На этот толчок пах отозвался сладкой болью.

Что же творится?! Ему нравятся приставания Марка? Правда нравятся?

— До свидания, — прошептал. Марк рассмеялся и освободил его. Открыл дверь и был таков. А Илья долго ещё не мог поверить в случившееся. Его тело отозвалось! Ответило! И кому?

Он потряс головой.

Не думать! Забыть! Это вышло случайно. Чистая случайность, ничего больше!

Неделю Марк не появлялся в его жизни, и Илья успокоился. Эта передышка ему была необходима. Она помогла справится с собой и принять будущие перемены.

Марк не предпринимал никаких шагов к его обучению. Звонил каждый день. Прислал с посыльным кучу инфы о голубых. И потребовал всё изучить. Илья честно смотрел и читал. Не сказать, что он не понимал, где собака зарыта, представлял. И даже более — свыкся с мыслью, что ему может понравиться. На физическом уровне — да. Но представить, что он влюбится в мужчину, не получалось.

Как? Как можно влюбиться почти в себя самого? С эстетической точки зрения он мог восхититься и мужским телом, наверное, смог бы и желать, и ласкать. Ведь при просмотре некоторых фильмов тело отзывалось вполне закономерным образом. Но это физика, примитив. А вот любить должна душа. Тянуться она должна к любимому человеку и желать слиться воедино.

За эту неделю Илья часто смеялся, представляя, как объясняется в любви мужику.

А потом, его жизнь снова круто повернулась. И его занесло на повороте.

Он опьянел. И это было... приятно. Хорошо.

Марк привёз его ужинать в странный ресторан. По крайней мере, ели они в небольшой, по-домашнему уютной комнате. Когда они вошли сюда, Илья ещё посмеялся — зачем, мол, вообще стоило выходить из дома, чтобы ужинать в полутёмной комнате? Но Марк только легко улыбнулся и ничего не ответил на его подначку.

И вот теперь он сидел в приятной истоме опьянения и мечтал о сексе.

— Илья, тебе плохо? — Марк наклонился к самому его уху и прикусил мочку. От того, что тот был так близко и что шептал так интимно, стая мурашек пронеслась по телу, накатило какое-то томительное чувство ожидания. Он хотел большего. Был готов на большее.

— Хорошо, — выдохнул. Ему действительно было хорошо.

А Марк, пососав его мочку, легкими укусами прошёлся по контуру уха. Илья млел от нахлынувшей неги. Он даже откинул голову назад, чтобы Марку было удобнее ласкать его. Тело жаждало секса. Налилась тяжестью промежность. Ширинка больно давила на возбуждённый член, и он позволил мужскому колену скользнуть ему меж ног.

Марк надавил на пах коленом, и Илья застонал.

— Нравится? — и снова касание колена, и снова взрыв острого болезненного наслаждения пошил тело.

— Нравится, — дрожа, ответил Илья. Ему казалось, что он — бабочка, а наслаждение, которое его пронзало, было булавкой. И на эту булавку осторожно, но верно его насаживал Марк. Тот, не торопясь, расстегнул его рубашку и погладил по голой груди. Задел соски и заскользил рукою вниз, к ремню брюк.

Илья бился в сладкой агонии, трепетал, словно умирающая бабочка. Марк расстегнул его брюки, потянул их вниз, и он приподнял бёдра. На труселях проступило влажное пятно. Мужчина накрыл его промежность и погладил.

Как же хорошо! Хорошо так, что хочется, чтобы эти ласки длились бесконечно.

Марк умело распалил его, довёл до белого каления. Стащил с него трусы и склонил голову к его возбуждённому до предела члену. И Илья, позабыв про стыд, только гортанно стонал, когда мужчина делал ему минет.

Жаркий и влажный рот Марка сводил с ума. Туго сжатые губы скользили по стволу, и ему хотелось только одного — чаще и сильнее толкаться в обволакивающую тесноту.

— Марк, сильнее! — толкнулся он вперёд. Тот изменил позу и поиграл бархатным языком с его головкой. И Илья не выдержал, словно разряд молнии, его прошило наслаждение. Подобрались яйца, и, не сдержавшись, он выстрелил тугой струёй мужчине в рот.

Обессиленный и опустошённый, Илья распластался на диванчике. В паху образовалась до невозможности приятная пустота. Марк подарил ему нереальный кайф.

— Тебе понравилось? — тихо спросил тот. Марк обнял его, примостившись рядом, крепко прижимал к себе и целовал за ухом.

Илья тихо кайфовал, разговаривать совсем не хотелось. Он положил голову тому на плечо и приходил в себя. Хмель ещё не выветрился из крови. Лгать ни себе, ни Марку, не хотелось. Он провёл руками по мужской спине, вдохнул запах партнёра.

— Понравилось, спасибо тебе, — а тот вдруг набросился на него, стал жадно целовать, требуя ответа. Марк хотел его.

Изнутри, из самой глубины, огненной волной поднялся протест, и Илья стал сопротивляться.

— Нет, Марк! Ты сам говорил, что я для Димы! — тот тут же отпустил его. Облизал раскрасневшиеся губы, пригладил волосы. Посмотрел голодным взглядом, но сдержался. Отступил.

— Прости. Поедем домой, я отвезу тебя.

Илья закусил губу, быстро натянул трусы, кожей чувствуя, как скользит по телу голодный мужской взгляд. В голове стало стремительно проясняться. Илья торопливо одевался.

Ага, не обидят они его! А он-то лопух, поверил!

А вообще, что-то не складывалось. Почему Марк так накинулся на него? Почему такой голодный? Соврал, что у него кто-то есть?

Он потряс головой, привёл себя в порядок и пошёл вслед за мужчиной, который уже ждал у выхода. В голове стоял туман. Илья терялся в догадках, пытаясь найти ключ к поступкам Марка.

Потом на трезвую голову надо будет всё обдумать, обмозговать всё.

Илья хмыкнул. Нет, ну это же надо, он кайф с мужиком ловил. Невероятно!

Марк всю дорогу молчал, не взглянул на него ни единого раза. Словно он нашкодил, провинился в чём-то. И как-то гадко и мерзко стало внутри Ильи, будто окунули его в мутную и грязную воду. Его просто готовили к дальнейшей «работе», ни о каких чувствах не было речи. Марк просто наглядно показал ему все прелести их любви. Ну и сам в процессе возбудился, вот и накинулся. Бывает.

— Завтра поедем на ужин к Димке. Ты знаешь, что делать, — выдал тот, когда они подъехали к дому, где обитал Илья. Он только кивнул в ответ. Как-то стремительно стали развиваться события. Создавалось впечатление, что Марку просто надоело возиться с ним. И он решил поскорее отделаться от обузы. Ну и хрен с ним, подумаешь, больно надо было!

Илья постарался не забивать лишними размышлениями свою бедную голову. Дома маму готовили к операции, ему было о чём подумать и о чём помечтать. А со всеми заморочками, мешающими жить, он разберётся потом как-нибудь...

Друг Марка жил не в Москве, в Подмосковье на даче. Хотя добротную домину сложно было назвать дачей, но высоченные сосны вокруг дома, да и весь дачный посёлок, расположенный в лесу, подтверждали, что да — это дача.

Встречать их вышел сам хозяин. Высокий, русоволосый, с холодными голубыми глазами. Он обнялся с Марком, хлопнул того по спине, а потом окинул и его внимательным серьёзным взглядом. И Илья поймал себя на мысли, что если бы он не знал, то никогда бы и не подумал что это — голубые. Слишком всё было обычно, слишком обыденно. Просто встреча двух друзей, и никаких показушных манер и жестов.

— Дим, познакомься, это Илья. Я тебе рассказывал о нём.

Он удивился. Интересно, что о нём рассказал Марк?

— Дима. Дмитрий. Можешь называть как хочешь. Тебе ещё не надоел этот зануда? — подмигнул ему мужчина, кивнул на Марка.

— Да порядком уже, — ответил он. Посмотрел в голубые глаза и улыбнулся. Дима улыбнулся в ответ.

«Контакт состоялся! » — подковырнул его внутренний голос. Но Илья не обратил на него внимания.

Дмитрий ему понравился как-то сразу. Спокойный и уравновешенный, тот много и охотно шутил, заразительно смеялся в ответ на его шутки. Смотрел на Илью с лёгким интересом, и иногда в его глазах мелькали и гасли словно искры, едва заметное недоверие и удивление.

А вот с Марком творилось что-то не то. Тот с каждой минутой мрачнел всё больше и больше. Видимо, это заметил и Дмитрий.

— Марк, помоги мне на кухне, — попросил хозяин и снова подмигнул ему.

Мужчины ушли, унеся грязные тарелки. А он, как дурак, остался за столом в одиночестве. И что нашло на Марка? Сидел так, будто лимон съел, чуть ли не рычал на них. Не поймёшь его, не разберёшь. Сам ведь говорил, что к чему, всё ему объяснил, растолковал, так зачем теперь это недовольство? Он вроде понравился Диме. Так что не так делал Илья?

Вскоре друзья вернулись. Марк как-то расслабился, стал более раскованным, перестал испепелять его злым взглядом и, наконец, принял участие в разговоре. Илья не понимал всех их общих с Димой тем, их понятные только им словечки тоже выбивали из разговора. Зато Марк оживился.

И чего тот говорил, что друг страдал? На его взгляд, ни хрена Димка не страдал. Всё с ним замечательно было. И разговаривал, и шутил, и смеялся — вполне нормальный и адекватный мужик, и кажется вполне довольным жизнью.

— Дим, не отведёшь Илью в библиотеку? Пусть почитает, мне поговорить с тобой надо, — попросил Марк и обратился к нему: — Илья, подождёшь, пока поговорим? — он кивнул. Подождёт, чего не подождать, а если ещё и в библиотеке, то вообще замечательно всё будет.

— Конечно, идём, Илья? — отозвался мужчина.

Библиотека находилась на втором этаже. Дмитрий открыл дверь и зашёл туда вместе с ним.

— Выбирай, что хочешь, — махнул рукой.

Илья осмотрелся и восхищённо присвистнул. Вот это да! Действительно библиотека.

— Вау, вот это да! Я могу смотреть всё, что захочу?

— Ну конечно, можешь. А ответь-ка мне на такой вопрос: ты теперь с Марком? — поинтересовался Дмитрий. Он вздохнул. Вот и вполне ожидаемый вопрос.

— Нет, мы же родственники, — он делал всё так, как научил его Марк.

— Но насколько я понимаю ситуацию, то слишком дальние родственники. Иначе друг не ревновал бы.

У Ильи непроизвольно открылся рот. Наверное, все его чувства можно было слишком легко прочесть. Дмитрий только рассмеялся на его удивление и ступор.

— Ревнует, ревнует! Не сомневайся, — и, подмигнув, ушёл.

А Илья кулем плюхнулся в удобное кресло, забыв про книги. Эта новость всё перевернула в нём, поставила с ног на голову.

И что теперь? А может, Дима что-то не так понял? Ведь этого просто не могло быть!

Марк сразу ему всё разъяснил, ещё при знакомстве сказал, что он — для Димы. И потом не раз всё по полочкам разложил. Не раз и не два повторял, что купил его для друга.

А теперь-то, что получается, каша?