Поручик Ржевский в Москве 10

(продолжение следует)

Начало:

10

На третий день Рождества я, следуя полученному приглашению, приехал на званый ужин к княгине Б. Меня встретили в передней княгиня Мария Николаевна и её супруг князь Б., сухопарый пожилой мужчина в придворном одеянии и с камергерским ключом.

– Je suis tr; s heureux, cela vous, porutchik , ai accept; mon invitation, – сказала она, протянув мне руку для поцелуя, кою я опять-таки шаловливо пощекотал пальцем. Княгиня мне ответила понимающей улыбкой.  

(– Я очень рада, что вы, поручик, приняли моё приглашение…).

В гостиной уже находилось много знакомых мне лиц. Они раскланивались со мной, я с ними. Снова слышалась пустая болтовня и смех. Как всегда, не присоединяясь ни к одному из кружков, я переходил от одного к другому, высматривая миленькие личики и любуясь обнажёнными частями дам.

Вскоре появилась в гостиной Мария Николаевна, и сразу возле неё образовался новый кружок. Я намеревался подойти к ней, но в это время в гостиную вошёл высокий конногвардеец. Я его узнал. Это был мой знакомец по Парижу штаб-ротмистр Суховятский. Наши с ним дороги не раз пересекались в парижских борделях. Имени я его не помнил, а, может быть, и не знал. Под руку он придерживал какую-то юную особу. Была сия особа весьма привлекательна и мне почудилось, что она даже искрилась. Шла она плавной походкой, но, сдавалось, ей хотелось бы прыгать и кружиться, взвивая колоколом розовый муслин подола. Её быстрый взгляд, словно кого-то выискивая, пробегал по присутствующим в гостиной.

Суховятский заметил меня и кивнул головой. Я ответил и подошёл к нему.

– Je vous salue, Rzhevskiy. Avaient il y a bien longtemps ; t; ils non vus, – произнёс Суховятский.

(– Приветствую тебя, Ржевский. Давно не виделись…).

– Je suis ; galement heureux vous ; voir, Sukhovyatskiy, – ответил я и взглянул на его спутницу, разглядывающую меня.  

(– Я тоже рад тебя видеть, Суховятский).

– Laiss, Rzhevskiy, en te pr; sentant mon cousin Natalia ; Ordynin, – проговорил Суховятский и, повернувшись к спутнице, добавил: – Un ce porutchik Rzhevskiy, mon cher. Bravez hussar.    

(– Разреши, Ржевский, представить тебе мою кузину Наталью Ордынину… – А это поручик Ржевский, моя дорогая. Храбрый гусар).

Наташа протянула мне ручку, к коей я с удовольствием приложился.

– Rzhevskiy, je me rappelle que vous n'est pas inclin; aux cartes. Permettez-moi ; la p; riode de communiquer Natalia ; toi quand je jouerai la partie autre, – сказал Суховятский. – Vous n'objectez pas ?

(– Ржевский, я помню, что ты не склонен к картам. Позволь мне на время передать Наталью тебе, пока я сыграю партию-другую …  – Не возражаешь?).

Я не возражал. Цыпочка с живым личиком и с шаловливыми глазками была вполне в моём вкусе. Наташа тоже, видимо, не сожалела о покинувшем нас кузене. Посмотрев ему вслед, она состроила рожицу и показала язык удаляющейся спине Суховятского.

– Vous n'aimez pas trop votre cousin, le mademuazel,– заметил я.

(– А вы не слишком любите вашего кузена, мадемуазель…).

– Он воображала и педант, Ржевский, – ответила по-русски Наташа. – А за что его любить? Как приехал, и слышу от него:

– Natalia, ceci est inexact… Natalia, n'oublient pas, que vous est dame, et pas jeune fille de la rue…  А я, может быть, завидую уличным девкам. Им нет нужды соблюдать приличия…

(– Наталья, это неприлично… Наталья, не забывай, что ты дама, а не девка с улицы…).

Мы не спеша прошлись по гостиной. Наташа раскланивалась со знакомыми. Уже на втором круге она заглянула мне в лицо и сказала:

– А вы, Ржевский, совсем не похожи на занудного воображалу. С вами легко. А правда, что вы, как говорят о вас в свете, волокита и обожаете женщин?

Я усмехнулся и ответил:

– Не меньше, чем славную рубку с неприятелем, мадемуазель.

– И за что вы нас любите, Ржевский? – Наташа, повернув головку, посмотрела мне в лицо.

– Как за что, мадемуазель? – усмехнулся я. – За ваши сиськи и письки.    

Наташа не удержалась, расхохоталась так, что в нашу сторону изумлённо посмотрели скучающие гости, а затем, скривив губки, сказала:

– Фи, Ржевский, вы изволите выражаться вульгарно.

– О, мадемуазель, будь я поэтом, я сказал бы, что люблю вас за перси и за… – тут я запнулся и, не найдя поэтического определения сокровенному дамскому органу, закончил: – …и за то, что у вас под подолом платья.

– У нас под ним ноги, Ржевский.    

– Во, мадемуазель, именно, за них и за то, что меж ними находится, – нашёлся я.

Наташа, порозовев лицом, снова посмотрела на меня и спросила:

– Ржевский, вы со всеми дамами разговариваете так вольно или позволяете только со мной?

– Нет, мадемуазель, только с теми красавицами, кои пришлись мне по сердцу…

Сделав несколько шагов, Наташа снова спросила меня:

– Скажите, Ржевский, за что вас женщины так любят?

– Да что о нём говорить, мадемуазель, – ответил я. – Лучше я вам покажу его, что так нравится дамам. Позвольте, я только расстегну рейтузы…

Я взялся за застёжки. Наташа ужаснулась и схватила меня за руку:

– Вы что, Ржевский, как можно такое на людях?!

– Тогда пойдёмте, мадемуазель, туда, где никто нам не помешает побыть tet-a-tet…

– Ах, Ржевский, вы несносный человек, – проговорила Наташа, плотнее прижавшись к моему боку. – Почему я не могу рассердиться на вас? – спросила  Наташа и повела меня вновь по шелестящей негромкими разговорами, шелками и муслином гостиной. Лицо её сделалось задумчивым.

– Почему вы молчите, Ржевский, и не отвечаете мне на вопрос? – наконец, проговорила она.

– Вы спросили саму себя, мадемуазель, – улыбнулся я.

– Тогда расскажите мне о войне. Вам было страшно?

– Конечно, мадемуазель, – ответил я. – Когда в тебя летят пули и ядра, становится страшновато, но как полетишь на своём скакуне в атаку на конницу неприятеля, страх улетучивается, и жаждешь одного – скорой рубки…

С этого места я начал описывать Наташе страшные картины сражения. И чем они были страшнее, тем плотнее она прижималась ко мне, и грудь её всё волнительнее и волнительнее вздымалась, приподнимая корсаж. Я давно заметил, что дамам нравятся кровавые описания сражений, они возбуждают их. Так мы проговорили до самого ужина.

За столом мы с нею сели рядом. Я ловил на себе любопытные взгляды. Некоторые я как бы не замечал, на некоторые отвечал насмешливой улыбкой. Вскоре появился и Суховятский с расстроенным лицом.

– Суховятский, вы никак проигрались? – поинтересовался я у конногвардейца.

– Карта, как никогда, шла дрянная, Ржевский, – ответил тот, принимаясь за еду. Проигрыш не сказался на его аппетите.

Я наслаждался едой и вином, когда на моё колено опустилась чья-то рука. Слева от меня сидел Суховятский, справа Наташа. Вряд ли так со мной стал бы заигрывать штаб-ротмистр. Я украдкой скосил глаза в сторону Наташи. Она сидела с непроницаемым лицом, но левая рука её была опущена под стол. Это шалила она. Ей не составило большого труда нащупать моего дружка, от прикосновения нежных ручек восставшего от сна и рвущегося из рейтуз на волю. Не пресекая приятных Наташиных ласк, я тоже опустил руку под стол на шёлк её платья и, подтянув подол кверху, приступил к разведке, уверенно продвигаясь в известном направлении. Так мы забавлялись до конца ужина. Все были заняты своими разговорами и на нас никто не обращал внимания.

По окончании ужина гости начали разъезжаться. Простилась со мной и Наташа.

– Я была рада познакомиться с вами, Ржевский, – хитро улыбнувшись, сказала она, – и буду рада вас видеть у нас. Я скажу папеньке, чтобы, приглашая к нам на рауты гостей, имел в виду и вас.

– Je vous f; licite, Rzhevskiy. Je vois que vous avez ; t; satisfait par Natalie, – склонившись к моему уху, негромко сказал Суховятский.

(– Поздравляю вас, Ржевский. Вижу, что вы приглянулись Натали).

Я подошёл попрощаться к Марии Николаевне. Князь был занят разговором с неким полковником.

– Je remercie toi, la princesse, de la soir; e int; ressante et du d; ner savoureux, – склонив голову, произнёс я.  

(– Благодарю вас, княгиня, за интересный вечер и вкусный ужин).

– Je scie, porutchik, que vous ne vous ; tes pas ennuy;, – ответила Мария Николаевна, коснувшись меня своим бюстом. - J'il ; tait ainsi souhaitable avec toi d'avoir un entretien. Arrivent dans moi demain, le non, demain il ne sortira pas. Arrivent le jour apr; s le demain, le 29; me, au sujet du midi. Je vous attendrai. Vous arriverez?

(– Я видела, поручик, что вы не скучали. … – А мне так хотелось с вами поболтать. Приезжайте ко мне завтра, нет, завтра не получится. Приезжайте послезавтра, 29-го, около полудня. Я буду ждать вас. Приедете?).

– J'arriverai, votre seigneurie, – пообещал я.

(– Приеду, ваша светлость).

(продолжение следует)