Затворничество

«Не любо—не слушай, а врать—не мешай! »—говаривали казаки на Дону. О том и я вас предупреждаю...

Жизнь надо прожить так, чтоб Господь со слезами на глазах от смеха предложил вам ещё одну.. такую же—весёлую.. такую же—беззаботную, такую же—прекрасную, какую прожил я с друзьями.

Нежели посмотрите на мою крещёную внешность, то поймёте, что я, как перед лицом правосудия, не могу лгать...

Однажды, приснился мне чудный сон...

Почувствовал себя я ночью в вагоне поезда дальнего следования довольно—таки молодым и ужасно авантюрным, а потому поутру захотелось, вдруг, расстаться со своей родственницей, с которой прожил не один десяток лет.

Жутко ведь—быть приговорённым на тридцать лет и тридцать зим только к одному женскому телу. А как мало времени остаётся для другой активной жизни и здесь уже не до дружбы, тут уже не до конфетно—букетного периода... Любовь и только любовь.

Кто может оспаривать то, что мужчина, связанный узами Гименея, не мечтает о свободе.. о празднике.. о романтике...

Хотя мало было разочарований в моей жизни, но так надоели дом, быт и некогда хорошие, тёплые отношения с родственницей. Те пленительные минуты счастья и когда-то гармоничный союз двух сердец дал в конце концов трещину.

Надоела та гавань в буре жизни, надоела и буря в той гавани, и жизнь с совершенно чужой женщиной, коей и являлась супруга, рухнула.

Кто супротив таких вдохновенных актуальных рассуждений в этом эссе и моих домыслов—к барьеру... На пистолях и без секундантов. На то моя воля, дабы не видеть ошпаренного ворога своего, корчившегося в позе варёного в котле рака.

А то Пушкин с Дантесом из-за словоблудия писателя дрались на дуэли... Сомнения у меня по этому поводу.

Просто осточертевает эта иллюзия брака...

И это не случайность...

Это закономерность... И от неё никуда не уйти.

Самое ужасное в жизни нашей то, что мы встречались с этими девчушками когда-то под Луной, боготворили, любили друг друга; были счастливы, не разрушь эту нашу жизнь что-то стороннее, да хотя бы—тёщино сумасбродство, соседские сплетни, глупость наша и несусветная дурь.

Что было, то было, но сгорает всё—не вернуть уже назад никогда...

По большому счёту, о мужчинах, кроме матери, мало кто из женской среды и думает.

Каково ему жить...

О тюленях и морских котиках думают наши родственницы больше, чем о нас самих, хотя и прожили, а скорее, просуществовали мы с ними.. кто двадцать, а кто и тридцать лет. Всё больше моих знакомых мужчин жалуются на одиночество.

Выглядят одинокими.

Выбирают одиночество.

Иногда им нужно, чтобы любовница его просто погладила, приласкала, не задавая при этом лишних вопросов, что не сделает уже бывшая супруга.

Хочется иногда умереть от скукоты, но вкус к жизни не даёт того сделать. Познать желаем и ныне что-то новое, доселе неведомое.. и даже—в немолодом уже возрасте...

И хотя есть сила воли, но её побеждает всегда сила лени.

Ни с того.. ни с сего.. заблагорассудилось мне, вдруг, попраздновать, да развлечься на стороне, ибо так и кажется, что осталось жить всего то два понедельника... Только и думы о том, чтоб раньше времени не попасть на собрание акционеров погоста «Комбикормовый завод» с повесткой дня: «О выделе земельных участков»... Два—на полтора.

И начинаешь искать тогда выход из оной патовой ситуации...

Стараешься погасить депрессию, дабы развеять надуманную самим же собой хандру. Не от беды, а по сложившимся семейным обстоятельствам, даёшь себе под праздники обет безбрачия и представляя себя помазанником Божьим, уезжаешь к чёртовой матери из дома, как можно дальше от родни и своей родственницы.

Да.. простит Господь мои невольные прегрешения.

Мы же иногда забываем обо всём, отрицая все моральные принципы... А ведь нам это простительно... Довольно.. дособлюдались «Моральный кодекс строителя Коммунизма», похоронив в зародыше режим той самой Коммуны, в которой прекрасно жили абсолютно все—от мала до велика.

Иногда нас захватывает романтическая идея—отрешиться от мира сего... Отдохнуть от всех и вся... Для того.. хотя бы, чтоб написать сериал для своих праправнуков об истории рода своего, семьи.

Наконец, просто поведать потомкам о весёлом своём житие—бытие при социализме, когда работа для нас была на втором плане, хотя и относилось наше поколение к обязанностям оным всегда ответственно.

Мне бы лежать дома и о цветочках в горшочках думать, но захотелось, вдруг, побывать на фазенде у возлюбленной и посмотреть в её, такие манящие, колдовские глаза, не откладывая ничего назавтра, и даже то, что никогда не собирался делать что-то вообще. А ведь чтобы осуществить задуманное—пожить и порадоваться.. и требуется для человека всего лишь два наипростейших условия...

Во-первых, жить...

И не как—либо... А в своё удовольствие, да заняться каким-нибудь интересным делом, да хотя бы выспаться у подружки на груди третьего размера всласть, не жалея на то времени.

Во-вторых, радоваться этой самой жизни..

Не жалеть, при этом, сил, ибо всегда мы успеем успокоиться навеки душой и телом.. и весело умереть...

От знакомых своих часто слышу, что я очень добрый и милый малый, однако, думаю, что тёща в своё время всё же сглазила меня... И стал я несколько эгоистичен...

Однако, Господом целован я был при крещении в церкви в темечко, а потому жив пока и здоров. Но мне необходима эта свобода, которая заключается не в том, чтобы делать то, что хочу, а в том, чтобы не делать того, чего не хочу. А потому и стремление моё быть там, где не был, отдохнуть там, где ещё не отдыхал...

Многих моих друзей уж.. нет в этой жизни, а близкие далече...

Ради подружки и своего отдыха, делаю очередную дыру в своём скудном бюджете, опустошая банковскую карту. Да и что не сделаешь ради приятного времяпрепровождения со своей возлюбленной. Сразила меня эта девочка тем, что влюбилась в меня давно, но никогда не заглядывала в мой кошель.

И вот я уезжаю в саратовскую глушь...

Занимаю у Светланы угол или что-то похожее на флигель во дворе дома, чтобы быть рядом с ней—сексуальной, обаятельной и добродушной зазнобушкой, которая одним движением левой брови разворачивает головы мужиков от своих любимых супружниц в свою сторону.

Нежели для меня на первом месте—её душа, то для завистливых субъектов в штанах и шортах—фигура её, поступь, стать. Все смотрят на её милое личико, как на витрину в лавке, раздевая при мне же глазами её донага.

С одной стороны, приятно, что такое пристальное внимание к этой блондинке, отдавшей предпочтение мне, а не кому-то другому. С другой—ревнивец я, а потому боль в душе, не дающая покоя в дни расставания с ней, ибо кто-то другой так и кружит вокруг.. да около.. так и пикирует, аки курносый коршун, дабы довести её до грехопадения.

В то же время...

По приезду на заимку подруги, мне хотелось, как на флоте учили—быть ближе к её кухне. Что ни говори, а основным инстинктом любого любвеобильного лоботряса—набить чем-то пузо до отвала, чтобы оставаться всегда в форме, чтоб не растерять в чужом ложе так необходимых калорий, постоянно восполняя и пополняя свой энергетический потенциал. К чему мне физическое истощение...

Вот, наконец, и моя опочивальня...

После длительного отсутствия у любвеобильной подружки, я просто тонул в её глазах, они поглощали меня, засасывая в пучину страсти и вожделения. Мне кажется, что Светлана рождена для ярких в жизни наслаждений.

Воспылала неугасимой страстью она к своему "благоверному", ненавязчиво требуя таких сексуальных утех и нововведений, что я чуть было не потерял не только дар речи, но и сознание.

В каждой женщине есть своя изюминка...

А моя душа парила в Небесах, где-то в Созвездии Жертвенника или Южной Гидры, когда обворожительно пахнущая духами Светочка ходила предо мной, волнующе покачивая крутыми бедрами. Такую красоту мужское естество осознает уже на подсознательном уровне с малых лет.

Ах, эти незабываемые мгновения встречи с нею...

Хотел бы я посмотреть на тех, кто сумеет отвергнуть распаренное, блестящее от геля "Успокаивающий Даму" тело страстной женщины после бани в прозрачной шёлковой простыне, из-под которой на свободу рвутся упругие, наливные груди, и взор в ту секунду не только обращён, но и прикован к ней.

Нет, на это нельзя спокойно смотреть... Бесовка окаянная.. приворожила меня к себе...

И вот она—первая ночь на взбитой для меня мягкой перине.

Открыто настежь окно.

Звёздное небо.

Пахнет дымом озеро.

Где же тут заснёшь от свалившегося на меня счастья, а потому моментально оказываемся мы в ложе.

Глубоко осмыслив своё христианское начало, ради самоутверждения что-то вспомнив о любви к ближней, я заключаю сексуальную свою подругу в объятия.. и в свете заходящего солнца начинаю целовать её упругое тело, полностью отдав и себя её сладострастным, нежным ласкам и горячим поцелуям.

Ведь любовь—это существенное требование к собственной, внутренней свободе. Понимаешь, что при иных обстоятельствах, мы, по воле Господа, могли быть с ней всегда вместе.

Это была желанная встреча двух соскучившихся по празднику сердец.

До полуночи наши истомившиеся от долгой разлуки тела в отсвете луны двигались отчаянно, исступлённо в такт стука вагонных колёс проходивших невдалеке поездов. За открытым окном кипела своя жизнь, но мы не замечали, что замерли птицы, окуклились гусеницы, и даже ветер стих…

Это было так похоже на сказку.

Кажется, уже должны надоесть нам эти тайные свидания с привкусом горькой полыни, ан, нет—всё время открываю в возлюбленной что-то новое, что-то для себя загадочное. И находится она в таком прекрасном возрасте... И может... И хочет... И знает, как… При каждом прикосновении её желанного тела, меня прошибает будто током.

Наслаждаясь волшебными звуками природы и стонами любовной страсти, мы не знаем меры в любовных утехах. Кажется, что со мной никогда такого не случалось. Полный нежности взгляд... Светлана смотрит на меня так, словно я для неё сам Господь Бог.

Напряжение между нами нарастает с каждой минутой, с каждой секундой. И мы вновь и вновь наполняемся желанием. Красивая женщина —рай для глаз. Не хочу быть тщеславным, но лучезарная Светочка безумно хотела меня, я же буквально рвался к ней. Ведь я ещё полон сил и энергии и дарить любимой могу не только воздушные поцелуи.

Знакомые наши удавились бы от зависти, увидев наши ненасытные, разгорячённые и сплетённые в страсти тела. Всё было чудесно, всё было великолепно. Мы были спокойны, ибо звёзды в тот день рекомендовали вообще не прислушиваться к мнению тех же звёзд.

А затем, поворковав со мной напоследок и поцеловав, шикарная Светочка лишь прошелестела что-то на ухо загадочно—сексуальным шёпотом и ушла почивать в светёлку, оставив одного меня в горнице наедине с увядающей в ночи природой.

И вот оно, казалось бы, радостное для меня ото всех затворничество.

Надеюсь поутру проснуться с чувством необычайного прилива сил и вдохновения. Благо, что Муза рядом со мной...

Однако, счастливая фантазия, наперёд загаданная наяву, становится лишь красивой сказкой и не обходится без ложки дёгтя...

Да, понимаю, что звёзды с вечера нам благоприятствовали... Сладострастная истома растекалась по всему телу. А эта манящая свежесть от озера, приносимая лёгким дуновением ветерка, воздух, насыщенный запахами, цветением садовых растений и насаждений, дурманили мою голову.

Но, видимо, действительно, хорошо там, где нас нет.

Вот тут-то я и понял обманчивость всего происходящего вокруг меня...

Только—только отрыдали траурные марши по погибшему в телесериале русскому полицмену, как для меня начались ночные кошмары, похуже, чем в «Ментовских войнах»...

Нежели днём приходилось отбиваться от надоедливых злобных деревенских мух, то ночерью приходилось вести настоящий бой с полчищем комаров, другой летающей и ползающей кусачей нечистью. Несомненно—это было концом всех моих прав и первой ласточкой попрания моих законных свобод.

—Зачем!?—хотелось докричаться до Ноя, собравшего в Ковчег всю эту безмозглую надоедливую тварь, да ещё и для её размножения—парами.

Нет ничего хуже бессонницы.

Один полёт комара, сравнимого с мессершмиттом возле уха, приводило меня в неистовство и всю ноченьку только и приходилось думать: «Как размножаются ежи? » и «Сколько ног у мухи Це—Це? ».. .

Зря прекращён был мной до отъезда из дома эксперимент с усами и бородкой, как бы они в тот час пригодились для защиты моей физиономии. Причёска же а-ля «Костя Цзю» никакой пользы мне не принесла.

Наконец, я несколько успокоился, когда с комарами было покончено...

Так, под диваном.. в темноте.. кто-то, похожий на крупного грызуна, в бессильной и истеричной злобе с усердием стал уничтожать палас. Лишь кваканье лягушек невдалеке на озере было бальзамом на душу. Лишь оно приносило мне некое успокоение.

Аллилуйя...

Всё бы хорошо—просто заслушаешься, но со стороны озера уже доносилось: «Музыка нас связала! ».. Продолжением же было что-то схожее с Пятой симфонией Бетховена: «Па-да-ба-па»...

Это стайка молодых загулявшихся трутней бесцельно фланировала по берегу озера. Пить горькую, видимо, в посёлке все умели от рождения, но эти неспешные музыкальные фрагменты мне показались совсем неинтересными. Эти напевы, да в моём не выспавшемся состоянии, больше подходили для попытки повеситься, нежели повеселиться.

Я готов был выбежать нагишом в ночную темень со штакетиной в руках, как голодный раввин на мацу, и уговорить, наконец, урезонить не вовремя загулявших бездельников и тусовщиков за их исполнительское мастерство. А ежели подогреть себя ещё и изнутри, ну, совсем чуть—чуть, ну, самую малость, так и пара—другая сельских обормотов тебе уже была бы не страшна.

Бедная моя головушка.

Это же надо всё было терпеть, покрывая головы виновников моих страданий крепкой матерщиной. Но в том я искал спасение, ибо круто матерясь, я всегда наслаждаюсь музыкой своих слов.

Высунувшись в окно с удивлённо—думающим лицом, я проявил излишнее любопытство…

Так, в то же самое мгновение мимо меня в покои влетел, будто роем пчёл ужаленный, как мне показалось, драный, шелудивый с помойки котяра. Меня таки всего передёрнуло... Еле успел отпрянуть от окна со всей своей детской изворотливостью, иначе добавил бы тот зверь шрамов моей благообразной наружности. От такого хамства в голове моей даже что-то щёлкнуло...

От испуга всё отнялось внизу живота, будто бросили меня связанным в тот момент с крутого обрыва реки Большой Узень в бурлящую крокодилами воду. А ведь человек сидел и никого не трогал.

Оказалось, что это соседушка в ночи с фонарём в руках и доской—сороковкой устроил погоню за млекопитающим семейства кошачьих o четырёх лапах, в результате чего котик получил нехилый стресс, напросившись, таким образом, ко мне на ночлег. А ведь он не был зван на вечерню, но чисто случайно я оказался спасителем кота Пушистика.

Не открой я ему в ту секунду окно, быть бы рыжему на Небесах.

Лишь поутру я узнал, что эквивалентом богатства соседа на пенсии являлись голуби, на которых и положил глаз Пушистик, а главное—не единожды. Если первый раз за проникновение на территорию голубятни самовольник был выпорот хворостиной, то во второй раз за аналогичный проступок сосед просто долбанул вороватого котяру кочергой по голове.

Думая, что он убил своевольного плутоватого злыдня, этот доброжелатель взял и просто—напросто закопал Пушистика в землю на своём садовом участке, чтоб никто того не видел и дабы не портить отношений со своей сексапильной соседкой.

В ночи мне показалось, что как-то односторонне был развит этот соседушка—палач, действуя таким жестоким образом в отношении животного, да и вообще—выглядел он каким-то необычным деревенским гуманоидом.

Да пусть он действовал так даже в интересах своих дорогих казанских трясунов...

Но ведь это было так похоже на мистический сдвиг по фазе крутого дядьки с массой тела центнера в полтора, круглого, как Шрек из мультфильма, преследовавшего ночью беспомощного котика, охотившегося за его голубями, а между делом, пожиравшего в его огороде поспевшие огурцы. Никогда бы не поверил, что кот может питаться огурцами с грядок, если бы сам того не видел.

Однако...

То ли неглубоко в ту ночь прикопал котяру в ямке сосед, то ли Пушистик был хитрым и мудрым притворщиком, так обманувший ветерана всех последних боевых сражений, но освободился он каким-то образом из-под толщи земли и в мои апартаменты принёс немало пыли, да ещё и отряхиваться каприза начал, что его наглость меня просто шокировала.

— Твою ж.. дивизию! Так испугать котика!—кричал я соседу в открытое окно.—Господи, дай же только мне терпения, дай мне покоя.. и немедленно! Ведь сон—это единственное бесплатное удовольствие, что у нас осталось в этой стране!.. Приехал, называется, отдохнуть, да ещё полюбопытствовал на свою голову!—говорил я в ночь, находясь в состоянии, похожем на вегетативное.

Вдруг, в кустах крапивы, что у дома напротив, начала верещать какая-то девица.

— Утопиться в море! Этого ещё не хватало!.. Нашли время и место! Устроили мне Варфоломеевскую ночь! Да поторопи же Владыка время, чтоб немедленно наступило утро! Да здесь мигрень только зарабатывать, да сталактит!—кричу я вновь.

Но соседа уже «Митькой звали»... Всё произошло так скоротечно, что я и очухаться не успел. Видение—не видение... Явь ли то, либо наваждение какое... Он будто растворился в ночной мгле и сонных моих глазах. Собрался я уже было бежать в ложе к своей зазнобе, да передумал, не хотелось её лишний раз беспокоить.

Но неприятностей, видимо, ещё было мало на мою голову...

Эти уличные горлопаны взяли и потревожили соседскую машину—в тот же миг сработала сигнализация. Но она сработала не потому, что эти прохвосты разбили окно в машине, а разбили они окно потому, что та сигнализация стала орать на всю деревеньку, мешая их ночному песнопению.

—Уж не галлюцинации ли меня преследуют? Уж, не сверхъестественный ли мандат мне выдан Небом в первую же гостевую ночь?—стал я рассуждать с самим собой.

—О ужас!—кричу я.—Завтра что-то менять нужно! О! Сердце моё! Дай мозгу крови! Думать буду! Это не дело, когда глаза от давления начинают выпадать из черепа!..

Пару раз тогда прочёл я «Отче наш», пару раз—«Богородицу», и десять земных поклонов отбил по оному случаю—всё бесполезно...

Что делать...

Находясь в полном расстройстве психики, стал припоминать все признаки шизофрении, которые могли меня навестить, но ни один из них не вспомнил. Пришлось лечиться в лунном свете от хандры по—народному, уничтожая клетки своей печени коньяком. И вот я словно в сказке—в объятиях Морфея. Находясь в прострации, мне уже было по барабану до вредоносных тех домовых бесов.

За все удовольствия, оказывается, надо платить. Здоровьем, угрызениями совести или вот этим треском в голове после бессонной ночи. А я то думал, что мне так сказочно подфартило.

А утром я предложил дружбу донельзя ленивому коту Пушистику, который после шатаний по дворам в поисках приключений и свиданий с гладкими, лощёными кошечками, приходил ко мне—своему спасителю, спать. Кот выказывал мне удвоенную радость при появлении в опочивальне.

Да вроде сильного стресса я не испытал в ту ночь, не дошло и до лечения, хотя и пребывал я практически в Нирване. Состояние было таково, будто я в седле проскакал тысячу миль, натерев себе даже седалище. Лишь под утро.. сумел я забыться в пьяном младенческом сне.

Фирменную немецкую перину двухметровой ширины умял я за ночь так, что из неё полез страусиный пух.

Был на следующий день на улице.

Людей видел.

Встретили меня весьма приветливо, даже до бранных слов не дошло...

В разговоре с ними выяснилось, что чья-то тёща на старости лет окончательно сбрендила и в четвёртый раз вышла замуж, а потому зять с дружками и праздновал ночью её отъезд к новоявленному супругу на чужбину.

Я посчитал то событие для чужого зятя знаменательным, а причину их ночных песнопений—уважительной, а потому к гулёнам, мешавшим спать всему люду селения, злобы никакой не испытывал. Наоборот, я зауважал этих ребят и понимал, как никто другой, их радость, связанную с отъездом чужой тётки.

Утром я увидел и беспокойного соседа. С явной задержкой открывшиеся мои глаза сфокусировались на осязаемом объекте. Скажи, со стороны он выглядел до того правильным, до того разумным и высоконравственным, что хотелось влить в него бутылку самогона и посмотреть, что из того получится...

Хорошо, что хоть Светлану всё это не оставило быть равнодушной и она пожелала, чтобы я перешёл к ней в светёлку вместе с её любимым Пушистиком.

После той ночи стал я несколько раздражителен, однако, утренние тучи разбежались, весеннее солнышко разгладило лицо, и я понял, что жить надобно не там, где ты опостылел, а там, где тебя любят и ждут... Да пусть даже и в таких дискомфортных условиях, которые я испытал временно на себе.

Плоть наша слаба... (Псалом 129)

В нём говорится: "Иди дальше и ищи, выше ты найдёшь счастье!"..

Так что.. жизнь продолжается...