Юношеская любовь. 2. 2 Лена Фрагм. ром. Монолог. Из сборника Истории про любовь читать

Юношеская любовь

2.2  Лена

Фрагменты из романа «Монолог(Диалоги)"

-1-

-Не могла прийти. Родители вернулись, ты же знаешь.

- Можно встречаться и днем. Скажи матери, мы  вместе готовимся к экзаменам. Она  пока доверяет мне.

-Доверяла когда-то.

- Что-нибудь разнюхала?

-Представь себе. Ты уже не любимчик.

-В зятья не гожусь?

- Когда бы в зятья, могла б еще подумать.

-Не темни. Все равно все узнаю. Твои же родители проговорятся.

-Они не пожелают больше видеть тебя!

-После того, как я опозорил их любимую доченьку?

-Не паясничай!

-Говори, что знаешь.

-Тебя это едва ли порадует.

-Ты им в чем-то призналась? Подловили на какой-нибудь мелочи?

- Самой малюсенькой. Моя мать встретила знакомую из вашего дома. Они разговорились. Слово за слово, и вдруг, к своему удивлению, мама узнает, что я в тот день, когда должна была находиться у Люды, поздно вечером направлялась к тебе. Она еще раньше видела нас вместе…

-Скандал! Ты, конечно, раскололась и призналась во всех своих грехах. Могла бы сказать, что забежала ко мне  отдать нужную книгу.

- Только не хватало очной встречи с Людкой.

-Могла б ее заранее предупредить.

- Сказать, где я провела ночь? И главное – предупредить ее родителей.

- Не лучший вариант, согласен. Но почему ты решила, что твои родители начнут вести настоящее расследование? Сама говорила, твои и Людкины родители почти не знакомы.

- Да. Если бы не мои трусики…

-Какая с ними приключилась беда? И какая связь между трусиками и родителями?

- Ты не даешь мне рта раскрыть, так испугался. Выслушай все по порядку. И постарайся не прерывать меня.

-Валяй. Я уже понял, ты призналась на полную катушку.

-Теперь я вижу, какой ты тип!

-Подлец!

-Я начала лепетать, будто весь день, как проклятая, занималась, и в последний момент, чтобы не терять время,   решила помыться у вас, так как вы живете ближе, чем Люда. Что ты обещал проводить меня домой, и  до двенадцати я вернулась. А им, родителям, не стала рассказывать об этом, поскольку не о чем тут особенно говорить.

- Тебе не поверили. Детальная экспертиза новых импортных трусиков показала следы, чужеродные тем, что оставляют твои собственные.

- Еще одно слово, остряк, получишь так по кумполу, что мало не покажется!

- Я молчу, как могила. Продолжай.

- Тебе просто плевать на меня.

- Что собственно случилось? Ровным счетом ничего. Дела – делишки. Добро бы дела? Никаких таких дел не было.

- Единственная досада, да? А так бы ничего. Подумаешь?

-Мы уже взрослые, можем не спрашивать у родителей, когда и где нам встречаться.

-В равной степени я имею право жить за их счет и врать, что ночую у подруги, а самой идти и на ночь оставаться с любовником.

- Кто сказал, что я – твой любовник?

-Негодяй!

- Просто я пытаюсь привести тебя в чувство. Ничего страшного не произошло.

-Когда я  пыталась «привести в чувство» отца после его очередного высказывания, он назвал нас хуже, чем любовниками.

- Куда уж хуже. Теперь, став  хуже, чем любовниками, мы можем спать друг с другом по-настоящему, без оглядки, напропалую. И в полном соответствии с твоим собственным регламентом. Сегодня уже можно. Даже нужно.

- Дудки! Теперь, если я где-нибудь на лишний часок задержусь, меня выкинут из дома.

- Во-первых, не выкинут. Во-вторых, мы время от времени будем помнить о времени, и ты вернешься домой во время. Так что нам хватит времени…   

-Петя, мне не до шуток. Тебе бы только целоваться да обниматься…

-Не только. Как  любовник имею основания предъявить  более серьезные требования.

-Что ты за человек?! Перестань лизаться и лезть…

- Куда тебе не надо…

-Лучше посоветуй, что нам  делать?

-Ты не сообщила своим предкам, что мои все еще в отъезде?

-А  если они узнают?

- От кого?

- Ты дурак или притворяешься им?

-Не бойся, мои родители в любом случае не выдадут нас.

-С ума сошел! Нашел союзников. Не вздумай говорить им, что я провела с тобой ночь. Я близко к тебе не подойду, если они узнают. Я им на глаза не смогу показаться.

-Они лишь подтвердят, ты была у нас вечером и ушла со мной в одиннадцать.

- А через час ты вернулся домой, как примерный мальчик?

-Кто докажет, что было иначе? Мне  мои родители  верят. У нас с отцом полное взаимопонимание.

- У вас, мужчин, одно понимание – выгораживать друг друга. Наверное, ему уже не раз приходилось тебя выручать. Только притворяешься невинным мальчиком.

-Не глупи. И не волнуйся. Мы не совершили никакого преступления. В наши годы…

-Так и знала, что-нибудь  этакое заявишь.

-Еще не успел. В наши годы у мальчика с девочкой отношения главным образом чисто платонические. Родители, любящие своих детей, сами не хотят заблуждаться на их счет.

- Придешь к моим родителям и скажешь им это. А я послушаю, что  ответит мой отец.

- Скажу и послушаю. Напугала!

-Нашелся храбрец! Мой служака живого места на тебе не оставит.

- Я безгрешен, абсолютно чист. Где доказательства, что у нас с тобой была интимная связь? Ах, да! Трусики?! Я совсем о них забыл.

-Представь себе, дорогой, трусики.

- Еще пара минут, я узнаю, что им  обязан потерей  девственности.

-Будешь пошло острить, больше ничего  не скажу.     

- Забыла трусики у меня? Не смогла предъявить? Или мать увидела  их и пришла к заключению, что они…

- Оказались не совсем целые.

-Так ведь можно напугать до полусмерти. Я, было, подумал, мать нашла их не совсем чистыми.

-Дурак! Как только тебе на самом деле не стыдно?! Хотя отстирала их после тебя с немалым трудом.

- Куда ни посмотришь, кругом виноват я. Предупреждал, с мужчиной в трусиках не ложатся, а если  ложатся, то по его просьбе снимают сами или что лучше - с его помощью.

- Петя, мне сейчас не до смеха.

- Твоей матери нечего больше делать, как проверять состояние  белья дочери.

-Я их надела в первый раз. После ссоры с отцом она пришла меня успокаивать, увидела  упавшие со стула на пол трусики, подняла,   только  взглянула на меня, вздохнула и вышла из комнаты… Не мог вести себя осторожнее, медведь, когда распускал свои загребущие лапы. Сами по себе они порваться не могли…

-Так. Обложили нас с тобой со всех сторон. Теперь нам не выкрутиться. А если  мои плавки увидят – совсем хана! Улики неопровержимы, от сурового приговора нам не уйти. Чтобы не было обидно получать срок, надо хотя бы его заслужить.

-Редкое трепло! Что мне делать?

-Выходить за меня замуж. Без промедления, пока еще незаметно, на каком ты месяце… С ума сошла?! Со всего размаха!...

-Я все ждала, когда до тебя дойдет. Не дошло и никогда не дойдет. Лучше бы я ничего  не говорила.

-Не плачь. Пожалуйста. Прости меня, я – скотина, чучело, мерзавец… растерялся, испугался за тебя, за нас обоих, в башку ни одной стоящей мысли не приходит. Вот меня и понесло… Все, конец света. Теперь будем реветь в два ручья, я с тобой на пару. Вместо того, чтобы…

-Ты и  в самом деле псих? Может, сексуальный маньяк?

- Я ничего такого не сказал…

-Действия чище всяких слов.

-Извини. Я не знал, что теперь и обнять тебя нельзя. Ручку поцеловать можно?

-Хочешь снова схлопотать по роже? Видеть тебя не желаю. Зря пришла. Как же ты можешь, Петя?!... Что мы с тобой натворили? Как теперь выпутаемся из всего этого?

-Умоляю, не плачь. Это моя вина. Долго настаивал на твоем приходе. Добивался нашей близости.   Безответственный и жалкий подонок, я  и в тебе разбудил темные инстинкты, пытался, слава богу, безуспешно… Тьфу ты, что за чушь я несу?! Мы же любим друг друга - до беспамятства, до умопомрачения - пусть с дурью, фокусами, дикими причудами…Всего лишь воспользовались редкой возможностью остаться наедине – снять с себя не только одежды, но и маски. Я так долго ждал нашей встречи, ни на что такое не рассчитывая. Просто хотел видеть, целовать, ласкать тебя и говорить всякие глупости, которые придут на ум. Я – не сексуальный маньяк, а обыкновенный парень, влюбленный в тебя и больше всего на свете дорожащий нашей дружбой и любовью. Да, меня часто заносит, я становлюсь грубым, бесчувственным, похотливым животным. Но это идет помимо моего желания и воли. Лена, любимая, я не знаю, что должен сделать, чтобы ты поверила мне.

- Мы слишком часто повторяем одни и те же извинительные слова, но я  действительно не хотела тебя обидеть. Видимо, нам обоим просто не хватает чуткости и такта. Нужно больше думать о том, как отзовутся другому произносимые нами слова… Поверь, я чувствую себя счастливой, любящей и любимой хорошим и добрым мальчишкой, чуть – чуть, правда,   своенравным, упрямым, настырным, нахальным.

-Нам еще, очевидно, не единожды придется наталкиваться на неприятности, но мы должны находить в себе силы прощать друг друга, когда кто-то из нас в них виноват…

- Мне давно пора вернуться домой. Не стоит их раздражать… хотя бы месяц… Хорошо, пару недель… Я тебя очень сильно люблю…

-2-

-Папа,   я сразу, с места в карьер,   в ваше отсутствие случился курьез.

- Что-то серьезное?

-Я пренебрег твоим советом лишь однажды и тут же, кажется, попал в неприятную историю. Главное, втянул в нее Лену…

- Продолжай.

-На днях  уговорил Лену прийти к нам, ко мне. Об этом стало известно ее родителям.

-Лена вернулась домой слишком поздно?

-Нормально вернулась. Но  сказала матери, что идет к подруге. У них не было горячей воды…

- Вместо подруги Лена пришла к тебе. Я правильно понял? Что из того?

-Вот и я то же самое говорю.

-Что говорят ее родители  по этому - ничтожному, на первый взгляд, - поводу, когда узнали, где их дочь принимала душ?

-В этот день они уехали к родственникам на дачу и не могли видеть, как Лена вернулась домой.

-Что не помешало им заподозрить дочь в чем-то предосудительном?

- Из-за ерунды.   Ленина мать  случайно встретила свою приятельницу, проживающую в нашем доме. Они разговорились – ты лучше меня знаешь, о ком и о чем болтают женщины друг с другом. Та видела Лену, направляющуюся ко мне вечером, и, конечно, поторопилась поделиться своими впечатлениями. Еще раньше она не раз видела меня с Леной вместе.

-Пока я мало, что понял из твоих путаных слов. Если  не желаешь говорить все, как оно было, я тебя пойму, но тогда, извини, никакого совета дать тебе не смогу.

-Не знаю, как сказать, чтобы стало понятно…

-Лена осталась у тебя, о чем знакомая поведала матери Лены. Так?

-Она об этом понятия не имеет.

- Ленина мама позвонила рано утром Люде и узнала, что Лены у нее нет?

- У Люды нет телефона.

-Мне надоело разгадывать ребусы. Либо ты рассказываешь все, как есть, либо поставим точку в нашем разговоре.

-Ее родители подозревают нас.

-Подозревают.

-Что ты дразнишься? Ты бы так влип.

-Хорошее пожелание сына отцу, спасибо.

-Пожалуйста.

-Надеюсь, больших глупостей вы не совершили?

-Каких еще глупостей? О чем ты говоришь?

-Отлично понимаешь, не разыгрывай из себя невинного младенца. Имел совесть оставить у себя на ночь девушку, должен отвечать за свое дальнейшее поведение. Хочешь получить совет, скажи - хотя бы в общих чертах, - какие основания вы дали родителям Лены для подозрений?

-В общих чертах мы глупостей не наделали. И - в частности - совершили лишь ту, что я сообщил  тебе. Своим предкам Лена сказала, что я тем же вечером проводил ее домой.

- Ее предки, выражаясь вашим языком, имеют больше поводов для беспокойства, чем твои.

-Потому что она девушка? Наше поколение живет по другим законам.

-Конечно, оно не признает их вообще. У вас что парень, что девушка – все одно. Хватит ходить вокруг да около. Перестань темнить и говори правду.

-Я сказал правду.

-Тогда думай, прежде чем говоришь. Ляпнешь такое Лениным родителям, можешь забыть о существовании своей девушки.

- Не принимай меня за дурачка. Что я совсем?

-Совсем. Ты уже  русским языком говорить разучился. Вы – дети - хотя кажетесь себе взрослыми и самостоятельными. Наломаете дров, что не соберете.

- Не успели их еще наломать.

- Еще?! Сукин сын!

-Не обзывайся.

-Но собирать уже приходится.

-Надеюсь на твою помощь.

-Что я собственно могу сделать?

-Для начала, если зайдет разговор между вами и ими, вы были дома.

-У этой лжи слишком короткие ноги. О моральном аспекте говорить не приходится. Делая нас своими сообщниками, ты не слишком заботишься о нашей репутации.

-Поскольку мы не совершили никакого преступления, ваш имидж не пострадает.

- Я ни в каких позорящих тебя действиях не подозреваю, даже если…

-Не было никаких если!

-Не кричи. Рассмотри ваш поступок глазами родителей Лены.

- Предположим, Лена пришла ко мне не в девять, а в семь часов вечера, а потом ушла к Люде. Или вернулась от подруги домой, и я пришел к ней, а не позвал к себе. Для подозрений дочери во всех смертных грехах повод отыщется тысячу раз.

-Не нужно было их обманывать – тогда бы и повод не возник.

-В этом, надо признать задним числом, есть своя  правда.

- Так-то оно лучше… Ленин отец с тобой еще не разговаривал?

-Достаточно того, что  поговорил, как он умеет, с Леной. Я у них, очевидно, из доверия вышел. Окончательно и бесповоротно. Они запретили ей встречаться со мной. И, кажется, она уже идет у них на поводу.

-Надо переждать, Петя. Все утрясется, придет в норму. Родители остынут, разберутся, что к чему, и станут относиться к тебе более терпимо.

-Лена никуда, кроме школы, не ходит.

-Девочка расстроена, не привыкла лгать. И к тому же ничего не может доказать.

-Доказывать должны они. Существует такое понятие – презумпция невиновности.

-Не все живут по законам. Особенно в быту.

- Значит, вы с мамой откажетесь нас поддержать?

-Солгав, будто были дома во время Лениного визита, мы только повредим вашим отношениям. Такая примитивная ложь в любой момент может раскрыться… Да и мама откажется в ней участвовать.

-Ленины предки понятия не имеют, что вы уходили в отпуск. Лена им не говорила, а я – тем более.

- В последние дни кто-нибудь звонил нам вечером?

- Я приходил домой поздно. Был в Филармонии, в кино, у Вити.

- Не обратил внимания на звонки, когда  снимал трубку и спрашивал, кто звонит? Слышал в ответ короткие звонки?

-Пару раз такое было. Наш телефон часто барахлит. Вас никто не спрашивал.

-А других?

-Сколько угодно. Ты же знаешь не хуже меня, как это бывает… Я понял, что  подозреваешь. Ленины родители  могли разыскивать вас. Вот кошмар! Хорошо   - Лена приходила ко мне в ваше отсутствие. Но это ровным счетом ничего не значит, так как она в тот же вечер вернулась домой.

- Ты в этом уверен?

-Не очень…

-Вот и родители Лены – не очень.

-Кажется, мы окончательно влипли. Если по делу хотя бы…

-Что за жаргон? Надеюсь,   не жалеешь, что «не по делу»?

-Поссорят они нас, как пить дать.

-Не вешай головы раньше времени. Они столько лет тебя знают, хорошо относятся, частенько гостишь в их доме… И к нам они с доброй душой.

-Все это уже в прошлом, отец. Мы в полном дерьме. Нам теперь не отмыться.

- Потерпите пару недель, все устроится.

-Ничего не устроится.  

- Если я не ошибаюсь, ваша дружба переросла в нечто более серьезное…

-Мне тошно, когда я один,   зная, как ей плохо. Еще хуже, чем мне… Если они узнают, что Лена осталась у меня, нам будет крышка.

-Если позвонят, мы встретимся с ними.

-Лучше бы ты.

-Скорее всего, Ленин отец не доверит жене  такое дело (она слишком мягкий человек), так что именно он  встретится со мной.

-Может быть, тебе как-нибудь удастся переубедить его…

-Сам я звонить ему не стану.

-Может быть, стоит? Ведь он такой,   не позвонит.

- Я - не раньше чем через пару недель.

-На опережение не лучше?

-Не бери меня за горло. В твоих интересах повременить, пусть ее отец сбросит лишний пар.

-Ты не думай, что мы обманули их. Того, что они думают, между нами не произошло…

-Неужели родители не спрашивали Лену, были ли мы дома, когда она к тебе пришла?

-Лена сказала, такой вопрос не возникал.

-Очень странно.

-У них произошла такая крутая ссора, что она могла и забыть. И неудачно приврать.

-Когда человек начинает оправдываться, он зачастую прибегает ко лжи.

-Верно. Я всегда говорил, ты – большой человек.

-Льстец и обманщик. Вспомнил об отце, когда  приперт к стене. А то неделями со мной не разговариваешь.

-Не спрашиваешь, сам занят, нет серьезного повода…

-Лучше бы его и сейчас не было.

-Ох, лучше бы…

- А теперь – не из любопытства спрашиваю – что у вас было?… Хотя бы приблизительно… Может, подозрения Лениных родителей строятся не на слишком зыбком фундаменте. Я должен быть готов ко всему.

-Нет у него на руках никаких фактов.

- У него?

- Их вообще нет. Я бы не хотел касаться отдельных деталей, хорошо?

-Если у отца Лены ничего нет, кроме догадок, это одно дело…

-Не о чем догадываться, отец. Мы чисты.

-Однако ночь провели вместе. Это, разумеется, не преступление. Но рисковать не стоило. И самим вам это ни к чему.

-Проводили мы ночь вместе или отдельно, никто знать не обязан. И хотя я сказал тебе, что  уговорил Лену  не возвращаться  поздно  домой, даже прибегая к твоей помощи, я не стану рассказывать подробности… Мы – достаточно взрослые, чтобы не посвящать в них  родителей.

- Согласен – хотя не на сто процентов. Я лишь излагаю свою точку зрения – ты не можешь мне в ней отказывать, коль скоро у нас – заметь, не по моей инициативе, - зашел такой деликатный разговор.

-Правильно. Давно надо было меня так – мордой об стол!

-Пожалуйста, не лезь в бутылку. Никто из нас не делает друг другу одолжения. Я никогда не проявлял любопытства к твоей частной жизни, хотя для нас, твоих родителей, очень важно не сомневаться в порядочности своего почти взрослого сына…

-. Я всегда ценил вашу тактичность, то, что не задаете глупых вопросов. И твои советы никогда не ставили меня в тупик. Я зашел в него сам – по своей воле. Рассчитывал на твою поддержку. Не можешь – прекратим этот разговор. Только не нужно мне ничего навязывать. Ты уже начал…

- Я не заметил, извини…

- Твоя точка зрения известна, в целом я ее разделяю, понимаешь?

- Я хотел, но не успел сказать, что любящие друг друга люди не всегда поступают разумно, поддаваясь чувствам. И вы могли попасть в этот ряд…

-Мы – не исключение.

-Потому не стоит так горячо осуждать Лениного отца. Тем более - с учетом его профессии.

-И не имеет смысла.

- Вот именно… Для них, в первую очередь, существенно одно – их дочь, которую они любят и желают ей только добра.

-Отец, это прописная истина.

-Увы, эти истины мы забываем – пусть неумышленно. Или игнорируем, так как они нам мешают.

-Я не осуждаю их. Но разве они вправе запрещать нам встречаться?

-Вы солгали и дали им пищу для серьезного беспокойства. То, что обманщиком оказался человек, пользовавшийся полным их доверием, ситуацию усугубляет. Своим поступком – пришли они к такому мнению -  ты  встал на путь предательства. Извини, такие громкие слова – другие не пришли в голову.

-Я никого не предавал, поймите вы все, черт побери! Пусть мы соврали – так ведь из боязни, что нам не поверят, - только по этой причине. Ведь могут, черт те что, подумать о нас, раз мы провели вместе ночь.

-Именно это как чистое предположение  я постараюсь объяснить Лениному отцу. Хотя лично я склонен верить сыну - он проводил Лену домой до двенадцати ночи.

-Хотя это глупо.

-Не подумай произнести такие слова вслух даже своей матери, если она окажется вовлеченной в эту историю.

-Лена уже пыталась вбить им в головы, что ночевала дома. Она всего лишь пришла к нам помыться, так как мы живем близко от них, а Люда – далеко.

-Ей нужно было это не вбивать, а объяснять.

- Какой умный! Они застигли ее врасплох. Без всяких оснований подозревали в том, в чем нечего  признаваться. Она чувствовала себя так, словно ее публично раздели до ниточки. Такова цена родительской любви?!

-Я не оправдываю их. Однако у страха глаза велики, а они испытали подлинную тревогу за судьбу дочери.

- Даже если предположить  то, что они вообразили из страха, их дочь не могла быть обесчещена. Им хорошо известно, с кем она находилась – с любящим и любимым человеком. Теперь идем дальше. Я много об этом думал, хватило времени – заснуть не мог. Предположим, повторяю, предположим, Лена спала со мной. Но какой смысл добиваться ее признания – да еще так грубо, по - солдафонски?! И тем более запрещать ей, видеться со мной. Что еще более страшное и позорящее может произойти? Что мы перестанем меньше любить друг друга? Так ведь еще больше. Меньше – родителей, ставящих преграды нашей любви.

-Да, ты рассуждаешь логично и последовательно. Но их любовь к дочери безрассудна. Страх подавил такт, чуткость… Дальше. Если предположим – только предположим,   Лена будет спать с тобой, то может случиться всякое…  Не только приятное.

-Приятное – наша любовь не заржавеет, не приведет к последствиям (мы проявим осторожность), через несколько лет поженимся, нарожаем детей – все путем, как у людей…

-Мне не очень нравится излагаемая тобой в скептически-ироническом духе концепция. Ты, мой мальчик, слишком молод, подобная жизнь представляется тебе мещанской, скучной, неинтересной. Жизнь многограннее того, что ты изобразил. В ней немало прекрасных дней и ночей, просто мгновений. Но в ней есть и неприятные моменты.

- Вдруг разлюбим друг друга, не поженимся вообще или женимся раньше времени; нарожав детей, забросив учебу, разведемся, перессоримся с родителями, возненавидим себя за грехи юности… И многое другое. К чему все эти сложности? Пусть наши детки остаются у всех на виду, дружат, ходят вместе, держась за руки, не делают глупостей (более мерзкое выражение трудно придумать!), не сорвут учебу. А там видно будет. Зятек, если за пяток лет не стухнет, не станет бабником, бездельником, тупицей, пусть  пока остается на примете, авось пригодится, если не сыщем дочке лучшего мужа.

-Петя, твое состояние нетрудно понять. Но войди и в их положение. Ты сам обрисовал некоторые черты вашего возможного будущего. Постарайся быть справедливым к ее родителям.

-Это они несправедливы к нам. Какой грех мы совершили, что они ссорят нас?!

-Постараюсь переломить ситуацию. Как смогу.

-Вечно я создаю вам лишние проблемы.

- Никуда не денешься… Можешь не отвечать, спрашиваю по необходимости, если таковая возникнет… Твои отношения с Леной зашли достаточно далеко?

-Почему ты это хочешь знать?

- Должен знать, поскольку желаю вам помочь. Видишь ли, сынок, Лена – девочка доверчивая, эмоциональная, искренняя, хорошая девочка, одним словом. Но … как  это тебе сказать, чтобы не обидеть? Психика у нее не очень устойчива…

-Если  намекаешь, что я воспользовался всем этим, то ошибаешься.

-Я  совсем другое имею в виду. В порыве раскаяния, желания заслужить прощения, получить нужный  совет Лена могла или может сказать матери, которую любит и которой доверяет, больше того, что известно мне. Лучше, если я буду достаточно хорошо подготовлен к любым случайностям, чтобы ничего не испортить.

- Отец, ты должен быть готов ко всему, что скажет  майор. К чему угодно. Но это ровным счетом ничего не будет означать.

-Однако на мой вопрос ты не ответил.

-Никакой близости между нами не было.   Что бы кто ни говорил. Тебя удовлетворил мой ответ?

-Отчасти…

-Это все, что я могу тебе сказать. Даже в порыве чистосердечного раскаяния  Лена больше сказать не может. Если только захочет себя оклеветать…

-Однако по неопытности или простоте душевной может выдать себя каким-нибудь пустяком, деталью, которые, на первый взгляд,   не заслуживают внимания.                

-  Тут ты прав. Тем более что, к сожалению, такая деталь существует. Как-то неловко о ней говорить, ты можешь неправильно ее истолковать. Я скажу, но Лена об этом разговоре знать не должна.

-Само собой.

-Она и мне-то сказала, сгорая от стыда, ища сочувствия…  Лена впервые надела новое белье – подарок матери, случайно обнаружившей после ссоры на одном из предметов дефект. Раньше она его не заметила и решила, что это лишний раз подтверждает их подозрения.

-Серьезный дефект?

-Ты же знаешь, импортные тряпки, что у нас продаются, только на вид качественные. Одна красивая упаковка. Чуть тронешь – дыра.

- Трогать надо осторожно.

-Ко мне это не имеет никакого отношения, если твоя острота направлена в мой адрес. Стал бы я иначе рассказывать это тебе. Я на тебя не сержусь. Такую реакцию я предвидел.    

- Тебе же не мое сочувствие требуется, а помощь. Поэтому допустил циничное замечание.

-Я же сказал, что не в обиде. Хотя неприятно слышать от отца такие вещи. Если даже ты не сомневаешься…

-Я сомневаюсь. Вполне возможна более прозаичная причина.

-Например, зацепила за гвоздь, сидя на табурете.

-Когда пили на кухне чай с вареньем.

- Что непростительно для двух мужчин, живущих в доме. Ни один не мог вовремя вытащить гвоздь плоскогубцами.

-Я как раз вытащил его сегодня.

-В самом деле?... Шутка такая? Ты меня разыгрываешь или издеваешься надо мной?

-Мне нет, Петя, дела до подобных деталей, но знать об их существовании нелишне, если берешься выручать вас, шалопаев.

-Мы – не шалопаи. Мы – образцовые советские дети…

-3-               

- Я позвонил тебе в связи с известными обстоятельствами.

-Я  внимательно слушаю, Николай Семенович.  

-Лена заболела, хочет видеть тебя. Никого к себе не подпускает. Сейчас нам не до выяснения отношений. Можешь быстро придти?

-Я мигом. У нее высокая температура?

- Бредит…

-Врача вызывали?

-Что врачи? У них одно – либо ангина, либо ОРЗ.

-Лекарства купить?

-Все есть. Она отказывается от них и от пищи, пока … не попросит у тебя прощения. Извини, мы-то думали всю кашу заварил ты, и прощения  должен просить никто иной, как ты…

-Я просил и прошу… Бегу!

- Она заснула, наконец. Подождешь?

-Да, конечно.

-А мы с тобой пока побеседуем, если не возражаешь.

-А Валентины Ивановны нет дома?

- У нее сегодня в поликлинике приемные часы – вечерние.

- Понятно. Я загляну к Лене, может, она проснулась.

-Спит, только что проверял. Проснется, так первым делом начнет кричать, почему тебя к ней не зовут.

-Она заснула?

-А ты решил,   я тебе лапшу на уши вешаю?! Сначала надумал провести с тобой политико-воспитательную работу?

-Нет. Я же у вас в части не состою.

-Между прочим, хамить, юноша, не обязательно. Нашкодил – найди в себе силы и мужество признаться.

-Вы меня с кем-то путаете, товарищ майор. Разрешите не продолжать?

- Не разрешаю!

- Тогда позвольте доложить, вы заблуждаетесь на мой счет.

-Конечно, ты тут совершенно не причем. Тебя соблазнила моя девчонка – твоя подружка.

-Я бы просил вас не оскорблять меня.

- Я, извини, солдафон, не привык ко всяким цирлих-манирлих. Говорю правду-матку прямо, без обиняков.

-Простите и вы меня, юнца, за откровенность. Но все же прошу говорить со мной  так, как  говорите с другими. Я ведь достаточно хорошо знаю вас. Вы – не солдафон.

-Спасибо, уважил.

-Не надо быть особенно проницательным, я ведь в вашем доме не впервые. И, надеюсь, бывать здесь часто.

-У тебя еще хватает наглости рассчитывать на наше гостеприимство? Ну, ты и нахал!    

-Хорошо, продолжайте в той же манере, если не считаете нужным говорить со мной иначе...

-Пожалуй, ты прав. Должен выбирать выражения, сам тебя позвал. Ты так задурил девчонке голову, что без твоей помощи нам не обойтись.

-Я понимаю ваши чувства, но…

-Он понимает?! Да что ты, паршивец, понимаешь?! Если бы подумал своими куриными мозгами, к чему приведет твоя затея, едва ли пришлось нам сейчас так говорить. Ты предал свою девушку, нас, ее родителей, думающих, что хорошо знаем тебя, мальчишку. Мы никогда не сомневались в твоей честности и порядочности. Ты и родителей своих предал, воспользовавшись их отсутствием. Себя предал, наконец. И ради чего? Пошляк, первый свой экзамен не сумел выдержать… Что молчишь, набравши  в рот воды? Сказать нечего!

-Нечего, Николай Семенович. Вам ничего не стоит, походя, оскорблять меня. Я себе такое позволить не смею.

-И ты думаешь, что со временем мы простим тебя?

- Я ведь прощаю вас…

-Что-о-о?! Понимаю, тактика. Лучший способ защиты – нападение.

- Я на вас не нападаю.

-Ты уже на всех напал, а теперь ушел в оборону. Затаился, ждешь, когда время все спишет.

-Вы ошибаетесь. Зачем бы я стал тогда с вами объясняться?

-Хочешь оправдаться, замолить свои грехи?

-Объясниться, Николай Семенович!

-Ты меня своим металлом в голосе, молокосос, не напугаешь!

-Нет у меня никакого металла.

-Что у тебя есть, известно. Ты ничем не отличаешься от остальных своих приятелей -бабников.

-Николай Семенович, я приду к вам позже. Лена проснется – я вернусь.

-Сиди! Правда глаза колет?! Совсем не стыдно?!

-Мне за вас стыдно, извините.

-Каков засранец!

-Все-таки я пойду. Не хочу, чтобы вы роняли свой авторитет.

-Перед тобой, говнюком, трудно его потерять. Как же мы только раньше тебя не раскусили?

- Так ведь и я несколько ошибся в вас.

- Бля… Извини, я тут наговорил лишнее… Я старше тебя, не имею права срываться. Хотя имею на то основания.

- Тех, о каких вы думаете, не было, и нет.

-Слушай меня внимательно, приятель. Может, я оскорбляю  твой слух разными эпитетами, но не старайся убедить меня в том, что ты – маленький ребеночек, ничего не понимающий в сексе, как это у вас говорят.

-Боюсь вас разочаровать. И самому признаться неловко. Но понимаю в нем на мизинец.

-Вот и решил наверстать упущенное – набраться опыта, развлекаясь с Леной. Она, по крайней мере, не станет смеяться над тобой, если что не так…

-Во-первых, я ни с кем не развлекался. Во-вторых, вам не делают чести ваши, извините, не очень чистые намеки.

- Не заводи рака за камень. Уговорил девчонку, завлек хитростью к себе домой, и обольстил - не знаю, как…

- Продолжаете в том же духе? Пусть это останется на вашей совести. У вас нет никаких доказательств вашей правоты, вот  и выходите из себя - потом сами будете жалеть.

-Ну, ты даешь, мерзавец?! Тебя за такие слова мало подвесить за яйца, чтобы впредь вообще не мог иметь никаких дел с женщинами.

-Я, пожалуй, попридержу язык. Отвечать в вашем стиле  не желаю.

-Говорил, у нас нет доказательств? Они есть! Могу запись тебе поставить.

-Какую еще запись?

- Обыкновенную. Магнитофонную. Услышишь, что Лена наговорила в бреду, сразу снизишь обороты и, чтобы тебя  простили, сам исповедуешься перед нами.

-Только в бреду можно наговорить то, что вы записали в собственном сознании. Это вы для меня записали? Для опознания что ли?

-Я желаю знать всю правду. И ты мне ее скажешь! Запись поможет развязать твой язык.

-И вы утверждаете, что любите свою дочь? Сами ее куда-то отправили, а мне говорите, что она больна.

-Загляни к ней, только тихо, не разбуди… Ну, убедился?! Послушаешь кассету или расскажешь так?

- Напрасно затеяли этот разговор. Мне нечего вам сказать. Вы изначально не верите нам.

-Я дам прослушать запись твоему отцу, он – интеллигент, найдет другие слова для тебя, но суть их будет все та же.

-Только люди с больным воображением могут записывать на магнитофон  бред своего больного ребенка, чтобы потом расшифровать его с помощью ее друга.

-Скажи прямо, любовника. Лена – пусть в бреду – признала  сам факт.

-Коль скоро вы верите в любой бред, какой смысл в моем подтверждении. В опровержения все равно не поверите.

-Выслушать их все ж не помешает – для полноты картины.

-А я-то подумал – для того, чтобы снять свои подозрения.

-Докажи, что бред Лены обязан ее болезни. Должен признать, ты неплохо держался эти минуты, хотя дерзил и даже хамил, но и я был, прямо скажем, не намного лучше…

- Неужели вы и, вправду, стали записывать?

-Не имеет значения. Могу на словах сказать, что услышал.

-Увольте, пожалуйста.

-Подробности мне неловко повторять… Как только она начала мыться, ты сразу же стал к ней приставать.

- Какая чушь! По-вашему, Лена распахнула настежь дверь ванной вместо того, чтобы закрыть ее? Хорошо же вы цените свою дочь?!

-А спал с ней в одной постели кто-то другой? И добивался своего? И добился! Не раз. Если проговоришься Лене в том, что я записал, убью! Под трибунал пойду, под суд, - убью!

-Предположим, повторяю, предположим, что ваши утверждения справедливы: мы с Леной спали в одной постели – и не раз. Одного не пойму, почему вы ищете подтверждения у меня, ее предполагаемого любовника? Странное дознание, скажу я вам. Вы постеснялись хотя бы говорить мне, мальчишке, все это.

-Тебя, сопляка, стесняться? Думаешь, я - дурак? Ты ведь не сказал, что проводил Лену домой в тот же вечер?

- Не помню, чтобы вы спрашивали об этом.

-Проводил или не проводил? Гляди мне прямо в глаза?

-Проводил, конечно.

-Врешь! Никогда не поверю, что не оставил ее у себя.

-Признаюсь, хотел, чтобы она осталась. Но, во-первых, Лена не стала бы оставаться. А, во-вторых, вы могли позвонить домой и, не застав ее там, стали волноваться.

-Все продумал, паразит. Хорошо подготовился к разговору. Будто не знал, что Лена должна была пойти к Люде, а не к тебе, а у нее, на твое счастье, телефона нет. И тебе это известно не хуже, чем мне. Известно?

-Представьте себе. Но из этого ничего не вытекает. У меня нет  права пользоваться малейшей возможностью для обмана девушки, которую я люблю.

- Любишь? Когда любишь, какой обман?

-Я ведь сказал вам, что хотел, чтобы Лена осталась у меня. Хотя никаких грязных намерений, в которых вы нас подозреваете, я не имел. Просто хотелось побыть с ней подольше.

-А потом разойтись по комнатам? Ты за кого меня принимаешь? За полного кретина? Будто я сам не был молодым.

-Я вас, извините, не понимаю. Вы поступили бы так, как приписываете мне, за что поливаете меня помоями. Где же тут логика?

-Когда у тебя будет дочь, поймешь… Значит, ты чист, как ангел?

- Если бы я хотел соблазнить вашу дочь, и она на то согласилась, нам не потребовалось, я думаю, дожидаться вечера и тем более ночи. Не хочу быть циником, но на это самое не требуется слишком много времени. Если я, конечно, не ошибаюсь.

-Я просто восхищен тобой! Готов задушить вот этими самыми руками и в то же самое время восхищен. Думаешь, твои аргументы не пробиваемы? Нет! Ошибся. Ты все же мальчишка, вздорный, наглый, лживый и самоуверенный. Тебе не пришла в голову мысль, что не все зависит от тебя одного?   Затащить в постель девушку не так просто. Это тебе не проститутка, с которой легко перепихнуться за несколько минут. Это не лобби кушать, как говорит один мой офицер – грузин. Ничего, что я посвящаю тебя в некоторые мужские тайны?

-Ничего, Полезно знать. Мой отец не балует меня подобными вещами.

-Нет, ты решительно видишь во мне солдафона. Ладно, это я тебе прощаю. Так как с последним моим замечанием?

-Лена – моя девушка. Я никогда не посмею задурить ей голову. Неужели это трудно понять?

-Ты – ее парень. Она тебя любит. Знает тебя с детства и верит тебе. Ей не нужно дурить голову. Она готова пойти с тобой на все. Скажи, что это не так?

- Я не знаю, Николай Семенович. Не знаю. Я понимаю меру своей ответственности – вот и все. А Лена – знает свою меру никак не меньше меня. Мы хотим, чтобы у нас было будущее. И уже потому только не пойдем на риск.

- Красиво врешь. Только у меня от твоего вранья уши вянут. Я хорошо знаю всех вас. У меня в части таких, чуть постарше, юнцов полно. Я знаю их, как облупленных. Или бабники, или педерасты. А некоторые – и те, и другие одновременно.

-Спасибо за просветительство. Но я, смею думать, исключение из вашего правила. А если ждете от меня откровенности, я бы на вашем месте, извините, постыдился так говорить со мной, зная, какие чувства я испытываю к Лене, вашей дочери.

-Придется тебе о них забыть. Я тебя к ней на пушечный выстрел не подпущу. Теперь особенно, услышав, как ты ловко заливаешь даже мне, бывалому мужчине. А девчонке, да еще влюбленной в тебя, запудрить мозги – плевое дело. Насчет стыда. Ты меня не проведешь, не притворяйся, что я открыл тебе Америку. Все это для тебя не новинка.

- Для меня вы – новинка. Что с вами произошло за последнюю неделю?

- Достал ты меня - вот, как достал! Из-за тебя, паршивца, дочь теряю.

-Из-за себя вы ее можете потерять. Только из-за себя, если будете придумывать грязные небылицы и перестанете ей доверять. Мне – ладно, кто я для вас?! Если вы сотую долю оскорблений, адресованных мне, скажете ей, не удивлюсь, что потеряете, насколько я с детских лет знаю свою девушку.

-Забудь, она не твоя и никогда твоей не будет, пока я жив… Ты можешь мне обещать, что больше не тронешь ее?

-Я ее и не трогал.

-Обещай.

-Вы мне не верите, что толку от этих обещаний?

- У меня есть капля надежды, что случившееся  с вами – следствие страсти, а не паскудства. Все-таки до этого я знал тебя не с самой плохой стороны.

-Благодарю покорно, проявляете ко мне снисхождение.

-Не паясничай. Я вообще тебе удивляюсь. Даже если ты невинен, предположим, невинен в тех грехах, которые я тебе приписываю, где твоя выдержка? Неужели сам не понимаешь, что в моем лице заимел врага? Или тебе уже наплевать на свою любовь, предположим, любовь? Это я мог позволить себе идти на тебя с открытым забралом, а ты, мальчишка, должен  был терпеть, держать себя в руках.   В любом случае – чтобы не приобретать еще более ярого противника…

-Вы правы, тут вы абсолютно правы. Извините меня за несдержанность, агрессивность. В любом случае – ради Лены я обязан был лучше слушать вас, понимая вашу боль за дочь и не обижаться, как несмышленое дитя, на отдельные реплики, которые казались мне оскорбительными. Как вас убедить, что только из-за любви к Лене я старался быть предельно искренним с вами, отчего и наговорил много ненужного, что  вам как военному человеку, привыкшему к дисциплине, не по душе.

-Так-то оно лучше. Неважно, что сейчас в твоих интересах. Чужая душа – потемки. Но помоги нам. И ни в коем случае не говори Лене о нашем тяжелом разговоре. Я не изменил о тебе своего мнения. Но не станем травмировать Лену…

-Травмировать ее не стоило и раньше.

-Опять за свое! Яйцо курицу учить будет. Ты мне так и не обещал, что не тронешь мою дочь? Что молчишь?

-Не трону ее, не трону!

- Не ори. Разбудишь ее, болван!... Хочется верить, ты все же  поумнеешь и больше не затащишь ее в свою постель… Разбудил…  Иди к ней. Если она спросит обо мне, соври – ты это умеешь, - мы с тобой нашли общий язык и помирились.

-На самом деле?

-Помирились, понятно?! Я не привык повторять тысячу раз!

- Приятно слышать. Не знал, что могу поздравить себя с таким большим успехом…

-4-

-Ну, как ты? Нашла время болеть.

-Это он тебя позвал?

-Да, твой отец. Позвонил, что ты хочешь меня видеть. Где болит?

-Вот тут, Петя. Больше всего вот тут…

-А температуришь почему?

- Я жить больше не хочу.

- Глупенькая, жизнь только начинается. Все еще впереди.

-Я его ненавижу, видеть не могу. Он  и тебя  унизил?

- Я только что пришел. Мы едва обменялись парой фраз. Мне не показалось, что он очень зол на меня.

-Странно.

-Тебе трудно говорить. Помолчи. Я посижу с тобой.

- Он тебя выгонит.

- Не выгонит. По-моему, он остыл.

-Ты просто не представляешь, какие слова он  говорил. Проституткой обзывал. Как мне после всего этого жить? Он ведь мой отец. Маме каждый раз рот затыкал, когда она пыталась вставить слово даже не в мою защиту, просто как-то успокоить страсти…Не заразись от меня, сядь подальше.

-Зараза к заразе не пристанет.

-Что мы с тобой натворили?! Ты меня не бросишь?

-Как же я тебя брошу, если люблю  и все время думаю о тебе.

-Говори тише, он услышит. Уверена,   стоит под дверью и подслушивает. Желает убедиться в своей правоте.

-Пусть все знают, как я тебя люблю. Я никому не дам тебя в обиду.

-При всем желании, что ты можешь сделать? Тише. Он опять поймет все по-своему. И пусть, пусть… Я плачу, папа, пожалуйста, не надо, ты сам потом будешь жалеть обо всем, а он вошел в раж – и не в состоянии остановиться. Я – и потаскуха, и твоя подстилка, и б… За что он так меня?   Что говорил о тебе, я просто не решусь повторять. Он заявил, твоей ноги здесь не будет…

-Как видишь, обе  ноги тут.

-Он испугался. Даже не за меня. За себя. Если меня не станет, он  по службе перестанет расти…

-Ну, это ты перехватила. Какой бы он ни был, любит тебя. Он мне сказал, что, если б он не дорожил тобой, то смотрел иначе на все то, что у нас было.

-Хорошо, что было. Надеюсь, ты ему ни в чем не признался?

-Не в чем нам ему признаваться. Я же проводил тебя домой. Хотя хотел, чтобы ты у меня осталась.

-И правильно хотел. Все равно они мне не верят. Даже  мама.

-Прости их. Они   в шоке. Твой отец – военный человек  - с черно-белым сознанием без тонов и оттенков.

- Он не был таким раньше, ты же знаешь.  

-Да, верно. Что-то в нем сломалось, когда он решил, будто мы предали его.

-Ты меня простил? Из-за него я и тебя не хотела видеть. Никого…

-Все у нас образуется, убежден. Придет в норму.

- Нет. «Нельзя войти в одну и ту же реку». Я уже не смогу войти туда, куда ты меня вел… Он одним махом привил мне отвращение ко всему, понимаешь… Я уже ничего не хочу. Прости меня, Петя. Они убили во мне ту девчонку, которую ты любил. Я – ее жалкая тень теперь…

-Ты болеешь, пережила шоковое состояние, поправишься, мы – только в начале нашей любви. И доставим себе столько радости и наслаждения, что  будешь смеяться потом 

над своими словами.

-Нет, милый. Я – уже совсем другой человек. Та умерла. И даже хорошо, что они запретили мне с тобой встречаться. Такая я тебе не нужна…

-Не говори глупости. Поправишься  - мы будем встречаться, вопреки всем преградам. Наша любовь сильнее того, что ей противостоит. Мы выдержим любые испытания.

-Как ты там без меня?

- Я очень сильно скучаю. Мне только тебя и не хватает.

-Ты забудь, что я болтала. Это горячка… Я так люблю тебя, так люблю, что  у меня не перестает болеть сердце. Вот ты пришел, и боль прошла. Один страх, бешеный страх потерять твою любовь. Мне и плохо, потому что тебя нет рядом. Даже он это понял. Испугался – отдам кранты…

- Даже не шути таким образом.  

- Ты придешь завтра?

- Непременно. Каждый  день буду приходить, пока не выздоровеешь. А потом мы будем  ежедневно встречаться, где придется.

-Отец нам не позволит. Если только я уйду из дома.

-Позволит. Никуда ему от нас не деться.

-Как раньше, уже никогда не будет. И не только потому, что нас вываляли в грязи. Мы сами… Я не зря боялась, придумывала разные препятствия, чтобы не допустить опошления нашей любви… Может, не так уж неправ мой отец.

-Прости его, он  вел себя с тобой так из лучших побуждений.

-Он  нанял тебя в адвокаты?

-Представь  себя на его месте, когда он вообразил не весть что.

-Весть, Петечка, весть… И все же он не должен был шпынять меня ногами. Уж лучше бы  избил  до полусмерти…

-Мне  кажется, ты на пути выздоровления. Только  бледна немного. Надо больше есть, копить силы…

-Слабость… И в рот ничего не идет…

- Серьезно болела?

-Говорят, даже бредила. Будто без сознания была. Но я ничего не помню.

-Кто говорит?

- Отец. Но я его выгнала, когда он появился…

-А что мать?

-Она его боится. Поддакивает. Они что-то мерзкое против нас затевают.

-Хотят нас поссорить?

-Уже пытались. В известной мере это им удалось. Я пряталась от тебя. Ненавидела себя и пряталась.

-Можешь объяснить причину.

- Сам не понимаешь? Причина не в них. В нас. Во мне самой.

-В нас? Значит, твой отец не так уж не прав?

- Если бы он вел себя иначе, я  б его простила. Ты не думай, я ни о чем не жалею. И вспоминаю твои ласки – пусть слышит! – только с теплотой. Но мы перешли рубеж дозволенного. Дозволенного собой – не другими. Прости меня, я не умею лгать. Ты очень расстроен?

-В твоих словах что-то есть. Мы перешли границы не столько собой дозволенного, сколько желаемого. Нельзя ничего серьезного предпринимать, если сомневаешься. Сомнение – это шаг назад, в крайнем случае – на месте. Вперед можно идти только с открытыми глазами…

-Да, пожалуй. Я же говорила, что еще не готова…

- Это все – моя вина. Я не умею останавливаться, когда меня заносит. Из-за меня и тебя туда же понесло. Прости меня…

- Пусть случившееся послужит нам уроком. Будем учиться на собственных ошибках, если не умеем учиться на – чужих… Твои родители приехали, ты говорил с ними о нас?

- С отцом.   Я рассказал ему ровно столько, сколько можно рассказать. Он меня  понял.

-Тебе с родителями повезло… Ты какой-то странный сегодня. От тебя веет холодком.

-Просто я чувствую свою вину.

-Не жалей ни о чем. Что случилось, то случилось. Надо не оглядываться назад и идти вперед, не повторяя старых ошибок.

-Мы их больше не допустим, обещаю.

-Я хочу с тобой целоваться, как прежде.

- То есть?

- Как до наших безумств. А ты? Тебе таких невинных поцелуев недостаточно?

-Я никогда не взвешивал на весах свои чувства.

-Ты ответил, как всегда честно.

- Так или иначе, я безумно тебя люблю.

-Что мы шепчемся? Чувствуем себя, как преступники.

-Наверное, так оно и есть. Переступили невидимую черту собственных чувств.

- Зашли за черту? Только не ты. Ты даже  не дошел до нее по моей вине. Я постоянно ставила тебе палки в колеса. И понесла заслуженное наказание. Как это ни ужасно, в принципе мой отец прав. Он знает меня лучше, чем я сама себя знаю. Только выражает это - по-своему - грубо и отвратительно. Выбивает у меня «плохую» почву из-под ног.

-Главное, чтобы с водой не выплеснул ребенка.

- Выплеснул все из меня живое. Я и так слишком разумна.

- Все поправимо. Пройдет время, ты оттаешь.

- Мне иногда кажется, что это начало конца.

- Разве мы разлюбим друг друга лишь потому, что нас пытаются развести в разные стороны?

- Боюсь, как бы мы сами…

-Только не сами. Я слишком сильно люблю тебя.

- Это инерция прежней любви.

-Ты – моя единственная девчонка, единственная моя любовь.

-Только не очень-то клеится наш разговор. Мы все время петляем…Я что-то устала… Приходи завтра… Нет, нет… В этом доме мы целоваться не будем…

-4-

-Не плачьте, Валентина Ивановна. Лена поправляется, ей уже лучше.

-Мы так перед ней виноваты. Она никогда не сможет нас простить.

- Нам следовало сразу сказать вам, что Лена приходила ко мне, а не к Люде.

-Если бы только это… Николай Семенович очень сильно оскорбил ее, да и тебе досталось.

Он уже раскаивается в том, как разговаривал с тобой. Хочет извиниться…

-Не нужно. Я виноват больше всех, хотя ничего дурного не совершил. До сих пор не могу понять, почему вы нам не верите.

-Лена  раньше не обманывала нас. Как назло, Николай Семенович  вспомнил, что твои родители уехали.

-Откуда он узнал?

-Его приятель работает с твоей мамой. Мир тесен – не всегда это хорошо.

-Того, что моих родителей не было дома, разве достаточно, чтобы заподозрить нас в самых смертных грехах?

- Я всегда радовалась вашей дружбе, быть может, даже любви, и не предполагала, что поведете себя столь легкомысленно.

- Мы уже не те дети, которых вы знали несколько лет тому назад.

-Я понимаю, вам требуется уединение. Но разве  обязательно встречаться наедине поздно вечером?

-Вы же знаете, Лена пришла к нам мыться. Мы живем ближе к вам, чем Люда. И Лена вернулась домой – я ее проводил. Единственная наша вина – мы скрыли то, что Лена была у меня.

-Я всегда тебе доверяла, ты знаешь. Хотя у меня и раньше были основания для беспокойства.

-Их не могло и не может быть.

-Были, Петя. Я не слепая. Не потому только, что видели вас целующимися… Не так как это делают дети…

-Кто видел и доложил?

-Не имеет значения. Влюбленные всегда целуются. Беспокоилась я больше всего потому, что ты импульсивен,   во многих своих поступках чаще  руководствуешься  эмоциями, нежели разумом,   знаю это от твоей мамы. А Лена любит тебя, она слишком доверчива и неопытна.

-Потому мы сразу попали под подозрение? Неужели  для того, чего вы боитесь больше всего на свете, нам потребовалось уединяться именно вечером? Странные вы, взрослые.

-То есть вы неоднократно оставались наедине?

-Не раз. И достаточно долго. И никого это не пугало.

-Ты еще совсем ребенок. Неловко объяснять разницу между тем, когда вы остаетесь случайно и когда специально.

- Что значит специально? Я узнал – у вас нет горячей воды. Предложил Лене помыться у нас.   И все! Чистое совпадение – отсутствие вас и моих родителей.

-Совпадение и то, что вы нас обманули, придумав Люду.

- Люда действительно приглашала Лену, но я вмешался и позвал Лену к нам.

- К себе, Петя, к себе!

-Да, верно. Что из того?

-Ты только, пожалуйста, не кипятись. Если тебе неприятен этот разговор, прекратим его. Ты ведь тоже заинтересован в том, чтобы внести ясность в отношения между всеми нами.

-Так  станем вносить, а не выносить.

-Извини, но я ничего обидного для тебя не сказала.

- Извините и вы меня за мою невольную горячность. Я не понял вас.

-Видишь ли, Петя, молодой человек должен, прежде всего, заботиться о репутации своей девушки, предлагая подобного рода свидания.

-Я уже осудил себя… Я просто очень хотел увидеться с Леной тем вечером и уговорил ее придти к нам, к себе. Мы в последнее время усиленно готовимся к экзаменам, и стали редко встречаться. Лена целый день зубрила, наконец, освободилась. Вот я и позвал ее. Не стану повторяться снова и снова.

-Но ведь было так поздно.

- Не слишком. Мне нужно было успеть вернуться от бабушки, я договорился придти к ней еще раньше. Довольно бестолково вышло, в конце концов.

- Ты хотя бы сейчас понял, что напрасно позвал Лену?

-Будь вы дома,   не пустили бы ее ко мне?

-Не знаю, Петя. Теперь ничего сказать наверняка не могу. Николай Семенович был бы не в восторге, это точно.

-Выходит, наш обман  не так уж беспочвенен, хотя прибегли к нему зря.

-Очень жаль, ты не все понял.

- Я никого не желаю больше обманывать. Вас, в первую очередь, вы можете нам верить или не верить, только ничего дурного мы не делали и не сделали.

- Надеюсь, хотя и не уверена.

-Спасибо, что не уверены в обратном.

- Даже Николай Семенович начал сомневаться.

- Я этому очень рад.

-  Ты вел себя с ним достойно, он это отметил. Хотя был излишне эмоционален, иногда дерзко отвечал на эскапады мужа.

-Да, временами мне явно не хватало выдержки. Понимаете, тут  замешана не столько моя честь, сколько Ленина…Я старался войти в его положение, но мне это трудно давалось. Несколько раз я срывался.

-Ты не боишься того, что все это может плохо отразиться на вашей с Леной дружбе? Мы с ней восстановили наши отношения, и она призналась мне, что испытывает по этому поводу – с твоей стороны - определенные сомнения.

-Мне бы очень не хотелось  ухудшения дружеских отношений между нами.

-А ваша любовь выдержит это испытание?

-Надеюсь.

-Ты отводишь глаза. Значит, не уверен?

-Я боюсь, элементарно боюсь,   мы стали уже не теми, что были недавно.

-И Лена?

- Она  - еще больше, чем я.

-Причина тому – мы, ее родители?

-Скорее, мы – ваши дети. То ли поумнели, то ли повзрослели.

- Одно с другим связано. Тебе это не очень по душе?

-Как-то все произошло неожиданно и болезненно.

-Мы никогда прежде так не говорили. Тебе трудно дается этот разговор?

-Я хочу быть максимально честен с вами. Я в долгу перед вами. Я хочу сохранить Лену.

-Верю. Не должна пользоваться твоей откровенностью и все же спрошу, зная ответ, до сих пор вы не были близки?

-Не были – ни до сих, ни до тех, ни до каких. Я говорю чистую правду.

- Обещаешь и впредь говорить правду? А главное – вести себя достойно?

-Да, пока мы находимся в полной зависимости от вас, родителей.

-Я тебя обидела, что ты так говоришь?

- Я обещал  не врать.

-Хочу вам верить.

-Мы  нуждаемся в этом никак не меньше вас.

-Лишь потому, что зависите от нас.

-Потому что вы нам не чужие.

-Все-таки ты не такой плохой мальчишка.

-Я стараюсь изо всех сил быть хорошим.

- Что дается нелегко.

-Порой невероятно трудно. Не волнуйтесь, я Лену не обижу.

-Ценю твою откровенность и рассчитываю на нее в будущем. Хочется, чтобы оно у вас было.

- А уж мы с Леной как хотим!

-Совсем еще ребенок!

- А Лена?

- Девушки, к сожалению или к счастью, взрослеют быстрее своих сверстников – юношей.

- К сожалению? Едва ли. Природа позаботилась об этом не без умысла.    

-  В ней, в природе, слишком много непредсказуемого.

-Завтра я снова приду.

-Только ничего не приноси больше. Лена плохо ест, ты же знаешь.

-Будет есть. Пусть попробует не есть. Скоро она будет в полном порядке. Как в лучших

домах Парижа и Жмеринки.

- Передавай привет родителям. Лена выздоровеет, мы  встретимся, если пожелаем…

-5-

-Родители придут поздно. У нас уйма времени – несколько часов.

-Как воришки. Нет, милый,    я больше так не могу.

-Ничего ни у кого не крадем.

-Мы же обещали вести себя достойно.

-Это было давно и неправда.

-Прошло меньше двух месяцев.

- Целая жизнь.

- Ты можешь сидеть спокойно? Не набрасываться на меня, как голодный зверь.

-Я и есть изголодавшийся пес. Мы уже тысячу лет не оставались одни.

-Ни о чем другом, кроме экзаменов,   я думать сейчас не в состоянии.

- Считай, что уже поступила. Историю знаешь назубок, зубрила.

-Ее  не знает никто. Включая экзаменаторов.

-Главное, не отходи от канонических текстов. Как учат партия и правительство, а не «Голос Америки» или «Би-би-си».

- Я не слушаю, как некоторые, вражеские голоса. Все врут – каждый по - своему. Я буду на экзамене врать по-нашему, по-советски.

- Правильно…А память у тебя уникальная – не подведет.

- Счастливчик, ты уже поступил. Тебе волноваться не надо.

-Я за тебя волнуюсь.

-Отстань, Петька! Мне нельзя рассредоточиться.

- Сосредоточься на мне. Отвлекись от своей истории – ты ее давно вызубрила. Наша с тобой история куда интереснее.

-Главное – содержательней.

-А что? Мы с тобой вступили уже в эпоху раннего капитализма.

-С тобой из феодализма никак не выкарабкаться. Еле-еле из рабовладельческого вылезли.  

- Я еще долго могу быть твоим рабом.

-Когда это ты был им, не припомню.

-Всегда тебе подчинялся. Ждал от тебя милостыни, как манны небесной.

-Ты всю жизнь меня подавляешь.

-Кто говорил, что я – безвольный и слабохарактерный?

-Ты без воли можешь  принудить, мастер уговаривать кого угодно.

-Тебя не переубедишь…

- Однако однажды уговорил на наши головы.

-Никак не можешь забыть, что убедил придти ко мне.

- Если б только одно это…И сейчас пытаешься склонить к тому же самому.

- Сейчас как будто пришла сама – без уговоров.

-Так как всем надавал обещаний.

-Мороженое дожидается тебя в холодильнике.

-Не только мороженое обещал.

-И бутылочку разопьем.

-Ненормальный. Как-то распили с тобой бутылочку, головы потеряли.

-Разве плохо распили?

- Прекрасно. До сих пор не могу придти в себя.

-Я – то же…

-Ты просто, без рук,   разговаривать в состоянии? Я же сказала, что волнуюсь перед экзаменом.

- Мои объятия мешают твоему волнению?

-Дурачок, они усиливают его. Мне нужен максимальный покой. Ты обещал.

-Это ль не покой, когда мы рядом.

-Какой уж там покой, когда ты сидишь, словно на вулкане.

- Зато ты спокойна и холодна, как сфинкс.

- А что будет, если сфинкса посадить на вулкан?

-По идее, сфинкс должен расплавиться. Можно убедиться на практике.

-Мне расплавляться сейчас никак нельзя.

- Мороженое есть можно?

-Сколько угодно. И чем больше, тем лучше.

-Тебе бы только мороженого, ничего другого не надо.

-Ты хуже ребенка… Я, правда, сейчас не расположена… Нервы шалят, мысли путаются, страх давит. Последний экзамен…

-Боишься меня?

-Когда ты чего-нибудь сильно хочешь, ни с чем не желаешь считаться. Становишься невменяемым. Совершенно не владеешь собой. Правильно мама говорит, ты излишне импульсивен. Что еще очень мягко сказано.

-Сегодня я владею собой, как никогда. Не вижу смысла быть иным.

- Выходит, ты все же сначала  задумываешься о смысле, а потом, в зависимости от оценки  ситуации, начинаешь или прекращаешь владеть собой.

- Не можешь владеть другими - владей собой.

-Вывод: в общении с тобой никогда не следует терять самообладание.

-Ты очень точно и последовательно – с известных пор – следуешь этому правилу, хотя, может быть, впервые сформулировала его.

-Формула Штаркмана, назовем ее так.

-Это твоя формула. Что хохочешь? Мне совсем не смешно оттого, что ты влюблена в формулы, а не в людей. Тебе нужно было поступать на математический факультет, а не на филологический.

-Дуться на меня не надоело? У тебя мороженое растаяло – ешь.

-Хочешь еще? Осталась пара шариков.

-Боюсь простудиться, хватит.

- Так и будем сидеть?

- Как так?

- Жевать словесную жвачку. Даже не заедая мороженым.

-Поставь музыку.

-Потанцуем?

-Послушаем. Шопена.

-Этюды?

-Баллады… Ты расстроен?

-Нет, что ты. Ведь я все хорошо понимаю.

-Ничего не понимаешь.

-Один я не понимаю?

-И я… Что молчишь?

-Такую музыку слушают молча.

-Я хочу разговаривать с тобой. Мы совсем перестали говорить друг с другом. Неужели совсем выговорились?

- Заранее знаем все, что можем сказать. Часто ты произносишь слова, а я их уже сказал или собирался сказать в ту же секунду.

- Разве это плохо?

-В некотором роде даже хорошо. В другом – плохо.

-Приведи пример.

-Зная все наперед, мы теряем нечто существенное, что делает, если не жизнь, то ее восприятие менее живым, свежим, интересным.

-Тебе надо было родиться девчонкой. Ты эмоционален и чувствителен – типичный женский тип.

-А ты - какой тип?

-Отвратительный. Знаю, в какую сторону ты хочешь идти, а я тяну – в противоположную.

-Чем подтверждаешь, кто из нас господин, а кто раб.

-Не прибедняйся. Когда ты очень чего-нибудь хочешь, бываешь настырным и подчиняешь меня себе.

-Вот и сейчас я очень хочу… тебя.

-Нет, так мы не играем… Сиди в своем кресле.

-Можешь быть спокойна. Я буду сидеть в нем до посинения.

-Зачем же до посинения? Ты мне нравишься розовым.

-Нечего! Не играем, так не играем…

- Как хочешь. Могу усесться  вместо твоих колен на диван и сидеть на нем до… озверения.

-Против такого твоего состояния я ничего не имею.

-Такое мое состояние мало напоминает твое. Когда я зверею, хлопаю дверью.

-Так безопаснее.

-Что касается тебя, ты всегда чувствуешь себя в безопасности.

-Мы не слышим ни музыки, ни себя.

-Ты вообще не привык слышать других.

-Есть у меня такой недостаток. Не единственный. Можешь их продолжить.

-Лучше остановимся, а то поссоримся.

-Не поссоримся.

-Я тебя люблю.

-Не то. Не увиливай, пожалуйста.

-Сильно тебя люблю.

-Меня не проведешь.

-Сильнее жизни.

-Слова, слова…

-Упрямый осел! Злой и самовлюбленный.

-Это уже теплее.

-Так и знала, чем все это кончится… Петя, прошу тебя, не надо…

-Я лучше знаю, что надо.

-Тебе.

- И тебе…Я тихо, мирно, спокойно сидел в кресле, как вдруг, совершенно внезапно, чья-то обворожительная попка приземляется мне на колени и производит полный переворот в моей душе.

-Низменная у тебя душа и размещается она в соответствующем месте.

-Дополнила перечень моих «добродетелей».

-Сладострастный, нахальный, нетерпеливый, эгоистичный, неуправляемый, болтливый… Все, пока с тебя хватит…

- Я жадный, мне не хватает.

-Вот-вот, еще и жадный, неугомонный, неистощимый, неисправимый… Фу, устала…

-Так тебе хорошо?

-Да… Оставайся там… А самому не очень тяжело?

-Я хочу, чтобы так тяжело  было чаще.

- Точно завалю завтра историю, как пить дать.

-И виной тому опять буду я.

-Завалю, уверена…

-Действительно, больше не стоит…

-Даже дух захватывает, до того хорошо…Можно?... Как тебе?

-Перехватывает дыхание…

-Мы опять не то делаем. Как в тот злополучный вечер…Может, достаточно?

-Может…

-Не кусайся…Миленький, любименький… 

- У нас еще есть время.

-Нет, нет… не сегодня…В другой раз… Обещаю…Я уже ничего не боюсь… Только мы опять врем.

-Врем?

-Ты ж обещал… не трогать меня.

-Я обещал не обижать. Разве я тебя сейчас обижаю?

-Вот тебе еще: хитрый, лживый, лицемерный…

-Кажется, я сейчас отдам богу душу…

-И хорошо… Я уже…

-История нам это никогда не простит…

-5-

-Тебе не кажется странным, что  все они ушли?

-День рождения совпал с  одним важным мероприятием у отца, которое родители не могли проигнорировать. Они и так прилично на него опоздали, оставаясь с нами.

-Мои родители никогда бы так не поступили.

-По той причине, что  не доверяют тебе.

-Не мне, а тебе, хотя ты и обещал им в три короба. Это твои родители с необыкновенной легкостью оставляют тебя со мной без присмотра.

- Они помнят себя молодыми – только и всего.

-Мне они не мешали.

-Кажется, ты расстроилась из-за того, что нас бросили на произвол судьбы?

- Я удивлена. После того злополучного вечера, из-за которого в моей семье разгорелся сыр-бор,   они совершенно спокойно оставляют нас одних.

-Особенно в день рождения сына. Это уже не что иное, как криминал. «Мало ему других дней, когда они остаются наедине, так еще подавай  день его рождения»!

- Ты просил их уйти, признайся. Тебе ничего не будет.

-Я знаю, что ничего не будет.

-Что я еще могу на это сказать? Дурак!

-У меня в мыслях не было просить их оставить нас вдвоем. Можешь мне не верить, но им действительно нельзя  пропустить какое-то важное мероприятие.

- И все же у меня такое ощущение, что тут не обошлось без твоего, так скажем, напутствия.

-А у меня ощущение, что ты подозреваешь всех нас в гнусном сговоре. Одно не пойму

- к чему он им?

-Хотели сделать новорожденному еще один подарок. И тем он ценнее, чем неожиданней.

-Ты шокирована!

-Мне мои родители такого подарка не сделают, это точно.

-С учетом того, что он для тебя лишняя головная боль.

-Я все равно бы не поверила в их искренность.

-И потому же не веришь в искренность моих предков.

- Дело в том, что твои родители едва ли расстроятся в случае чего…

-Успокойся, я не принимаю подарки в виде жертв.

-Общаясь с тобой, я никогда не чувствую себя жертвой. Никакой жертвенности с моей стороны не было и тогда, я же объяснила причину своего поведения.

-Помню. От рокового шага тебя удержала одна маленькая закавыка – некая фантазия. Так что «злополучный» вечер оказался, к твоему счастью, не таким уж злополучным.

-Я неудачно выразилась, а ты запомнил. Не думала, что  такой злопамятный. Никак не можешь забыть тот вечер.

-Он закончился более или менее благополучно. Этот – обещаю – будет еще лучше. Так что уход родителей никак не скажется на его счастливом исходе.

- Тебя не удивило, что сразу после родителей ушли другие, включая Витю?

- Они проявили чуткость к новорожденному. Подумали, мне приятно  остаться

с тобой наедине.

-Что они знают о нас?

-Что о нас знают, ты это хотела спросить?

-Нет.

-По существу, почти ничего. Поэтому мы встречаемся лишь изредка.

-За исключением Вити. В его присутствии я чувствую себя, как на иголках. Он не сводит с меня глаз. Прошло столько времени, неужели я все еще нравлюсь ему?

- Этот вопрос адресован мне? Или риторический?

-Вы с ним обсуждаете меня?

- Нет. Никогда.

-Он не желает?

- Мы оба. Ценим дружбу между нами.

- Понятно. Не хотите, чтобы я была яблоком раздора.

-Все  в прошлом. Нам удалось преодолеть это препятствие. Тем дороже наши отношения.

-Я видела его недавно рука об руку с одной женщиной, лет на десять старше его. Он тебе о ней ничего не рассказывал?

-Ничего. Мы не обсуждаем своих женщин.

-У тебя есть женщина? Поздравляю!

-Ты прекрасно поняла, что я сказал.

-Витя так сильно возмужал за последнее время, что наверняка имеет успех у женщин.

-Не исключено.

-Ты не желаешь его обсуждать?

- Нет предмета для обсуждения. Мы с ним не затем встречаемся, чтобы сплетничать друг с другом.

-Какие вы стали важные, однако?! Говорите о политике, экономике, глобальных проблемах. А со мной ты просто теряешь время. Я – ни богу свечка, ни черту кочерга.

- Тебя я люблю, с Виктором дружу. Еще есть вопросы?

-Только один. Ты не комплексуешь из-за того, что твой друг – мужчина, а ты – нет?

-  С чего ты взяла?

-Что ты не мужчина?

- Что я комплексую.

-С тех самых пор у тебя одна навязчивая идея, когда мы остаемся одни. Это мешает нашей любви. Мы постоянно напряжены. Вот и сейчас…

-Твоя правда, тетенька. Что это я все навязываюсь да навязываюсь, сколько ж можно? Пора бы уже перестать.

-Думаю, если ты проводишь меня сейчас, никто из нас в обиде не останется.

-Забыл, что обижаться – это только твоя прерогатива.

-Можешь вообще не провожать, я дойду сама.

-Куда ты поднялась? Постой, ради бога! Сказал глупость, ты ж меня знаешь. Что с дурака взять? Разве что мороженое. У нас не хватит времени, чтобы справиться с ним. Так много осталось. Через час я должен доставить тебя домой в целости и сохранности. Строго по регламенту.

-Не язви, в том нет моей вины. Неси мороженое, пока цел.

-  Чего еще изволите?

-Откушать мороженое, потанцевать и в покои… родительские.

-У меня есть своя комната.

-В моих родителей покои, глупый.

-Ах, в ваших? Какая досада?

-Хватит нести чушь. Лучше неси мороженое…