Пока на белом свете есть любовь aka Истории про любовь

Моим учителям

русского языка

и литературы

посвящается

1

Небольшого роста, стройная блондинка с темно-зелеными, скорее, изумрудными глазами. Я не была похожа на маму, разве что ростом. Зато мой брат, Эрик, был высоким курчавым брюнетом с карими глазами. Все удивлялись, когда видели нас вместе, думая, что мы влюбленная парочка, но не родственники. Я была папина дочка: и внешне, и характером. И имя Айя мне выбрал, именно, отец.

Друзья считали меня веселой, непохожей на других, мужчины – холодной, недоступной, родители – избалованной, самоуверенной. А я так просто – одинокой. Те мужчины, с которыми редко пересекалась моя дорожка, хотели лишь «отдохнуть», не имея никаких обязательств и требований. У меня же ни разу в груди не сжалось, ни отозвалось. Ничего похожего на любовь с первого взгляда. Значит, не судьба. Поэтому вся моя жизнь после окончания института сводилась к одной проторенной линии: дом – работа – дом. Но однажды эта линия дала зигзаг…

Мне исполнилось тридцать семь, из которых пятнадцать лет я преподавала в университете, как вдруг я поняла, что устала.

Устала быть одна. Хотелось, чтобы рядом был кто-то, к кому можно прислониться, с кем можно поделиться и радостью, и печалью. Хотелось не только душевного, но и физического тепла. Хотелось быть с тем, кто умеет доставить наслаждение и от кого можно родить ребенка, а может и двоих.

Устала от постоянной опеки родителей, от их изо дня в день повторяющихся привычек, жестов, слов.

Устала от этой квартиры, от этого монотонного вида из окна.

Устала от этой работы, где текущие дела выбивают почву для настоящей творческой, научной деятельности. Устала от бесконечного заполнения бумаг на постоянные запросы различных отделов, перекладывающих и дублирующих подчас свои функции.

Устала от коллег, решающих личные дела и игнорирующих трудовые обязанности.

Устала от студентов, от их нежелания получать и усваивать знания, от их нытья и вечных отговорок.

Устала от людей, от их хамства, матерной брани, невежества, особенно, от растущего неуважения к женщине.

Неужели это всё, что будет в моей жизни?

От такого бессилия и никчемности хотелось плакать.

Меня всегда спасали книги и фильмы. Как только в первом классе научили соединять буквы в слоги, начала читать взахлеб, без остановки и всё подряд. Я могла одновременно читать три книги: приключенческий роман, классику и исторические хроники. Фильмы появились позже, в подростковом возрасте. Сначала это были фильмы – добродетели: о беззаботном детстве, о любви, о войне, о жизни. Затем нахлынули боевики, триллеры, фантастические саги. Всё это анализировалось, впитывалось, оставляя в душе неизгладимый след.

Как и в чтении появились любимые писатели, так и в фильмах были любимые актеры. Причем любовь эта была вызвана скорее желанием вновь прочесть запомнившиеся строчки текста или увидеть отрывок исполняемой роли, чтобы заново испытать всю гамму чувств, не более того.

И вот появился Он. На Него я запала после экранного убийства Его героя. Сцена была сыграна замечательно, что решила узнать, кто же Он. В Интернете моментально нашла ответ – Алан Доминик Нолан. Ни имя, ни фотография ничего не сказали мне, но ведь написано, что Он известный английский актер. Пришлось опять покопаться в Интернете, и мгновенно вырос список его работ. Он впечатлял, а чего стоил сайт фанатов актера: и статьи, и видео, и интервью, и фото. И заболела, несмотря на то, что он старше меня на тридцать лет! На меня как будто нашло: сменила гардероб, внешность, записалась на курсы английского языка. На работе всё замечают: посыпались комплименты, спрашивали: «Кто этот счастливчик? ». Но я решила сохранить тайну до конца.

Такой страсти я еще не испытывала никогда! Скачала практически все фильмы из Интернета на русском и английском языках, после работы не отрывалась от компьютера до часу – до двух ночи. Такие разноплановые роли, но как Он их сыграл!!! Просмотрела и сохранила кучу фотографий, некоторые даже распечатала. Каждую неделю заходила на сайт поклонников, чтобы узнавать новости о постановках, съемках фильмов, Его передвижениях по миру.

Этот мужчина прочно засел в моем сознании. И тут решилась: я должна увидеть город, в котором он родился, большей частью живет и работает. Начала откладывать деньги на поездку и прокладывать свой туристический маршрут: отели, улицы, театры, кафе и рестораны, развлечения и прочие достопримечательности Лондона.

Год прошел незаметно за всей этой суетой, билеты и виза были куплены, отель был забронирован, рубли были переведены в фунты и евро, чемодан был собран.

А как же родные? Мама, как всегда, устроила допрос: с кем, куда, когда обратно и прочее. Папа же подумал: «Зачем? По телевизору всё можно увидеть! » Только брат меня поддержал и сказал: «Давай! ».

До Москвы добралась незаметно. Перебралась в аэропорт Шереметьево, и тут началась проверка моих остаточных знаний по английскому языку: багаж, посадка, выход, туннель. Фу, вроде всё правильно нашла и даже взошла на борт самолета. На борту проводники – англичане. Посмотрели как на зверя невиданного, хотя виду не подали. Соседи тоже попались иностранцы, даже поняла их и поговорила с ними. Всё интересовались моим возрастом – выгляжу я действительно как девочка, да и ростом всего полтора метра. Решила не обращать на всех внимания, взяла наушники и стала искать фильм, конечно же, с Его участием. Так, незаметно прошло время, нас накормили, напоили и уже Хитроу. Таможенник попался вежливый и я, как ни странно, объяснилась и с ним.

В Лондоне вечерело. Всё пока шло по плану: метро, отель, кафе и долгожданная кровать. Сбылась мечта идиота. Впереди две недели прогулок по городу, посещение театров и музеев, красота!

2

Июль в Лондоне выдался жаркий, удушливый, пить хочется постоянно. Уже пять дней шатаюсь по центральным улицам и бесплатным музеям с фотоаппаратом, выбираю необычные пейзажи, снимаю, любуюсь «высокоразвитой» экономикой.

В театрах пока нет постановок с Его участием, поэтому взяла билет на современную пьесу, но до спектакля ещё три дня. Решила подправить свой план: с завтрашнего дня передвигаюсь на велосипеде, благо дорожки специальные есть, а прокат достаточно дешевый и доступный.

Весь день осваивала велосипедные дорожки. Тут как назло закончилась вода, и нужно было подыскать магазинчик. С питьевой водой в Лондоне напряженно, оно и понятно, остров. В общем, заехала на площадку какого-то супермаркета, где всё было занято: и велосипедная стоянка, и автомобильная. Поставила велосипед между двумя внедорожниками и зашла в магазин. Пить очень хотелось, даже песню вспомнила «Вода, вода, кругом вода» в исполнении Олега Ануфриева. Так, напевая, дошла до очередного стеллажа и поняла, что нужна помощь. Тут вынырнул консультант-продавец, и я попросила показать, где холодильник с бутылками воды. Получив ценные указания о поворотах налево и направо, двинулась вперед. Странно, стоянка забита, а покупателей практически не видно, вот и шла тихонько напевая. Вдруг справа в меня влетает корзина на колесиках и слышится:

- Извините.

Недоуменно поворачиваюсь, поднимаю голову и вижу Его, а точнее, Его извиняющуюся улыбку и зеленые глаза.

- Пожалуйста, - ответила я, слегка оторопев.

Обошла корзину и пошла дальше со своим «Вода, вода…». Показался холодильник, и вот я уже стою с тремя небольшими бутылками. Отошла в сторонку и всё-таки не утерпела, открыла и с наслаждением начала пить из одной. И в спину слышу вопрос:

- Извините, вы из России? – снова Он.

Я повернулась.

- Да, я из России. Вас это беспокоит, мистер Нолан? – с серьезной миной на лице ответила я.

Он, приподняв левую бровь, посмотрел на меня.

- Нет. Извините, - послышалось в ответ, когда я направилась к кассе.

Расплатившись, одев солнцезащитные очки и выйдя на улицу, увидела, что синий внедорожник «Форд» закрыл мне доступ к велосипеду. Велосипед стоял привязанный к перилам у стены, а три машины закрывали мне к нему проход. Только я подумала: «Кто же такой добрый сделал это? », как услышала:

- Извините, я подумал, что это подростки. Я сейчас, – снова Он со своей улыбкой.

Он подошел к багажнику, открыл его и начал перекладывать свои покупки из корзины.

Я вновь открыла бутылочку и стала пить, наблюдая за Ним: «Я здесь из-за Него, а Он – вот Он, собственной персоной, со своими «извините» и нелюбовью к подросткам». Повернулась, подошла к урне, выбросила опустевший пластик. Машина отъезжала от стоянки, велосипед был свободен.

Дорожка за стоянкой вела к перекрестку на оживленном шоссе, как раз загорелся зеленый свет, когда я к нему выехала на велосипеде. Прохожих было достаточно с обеих сторон пешеходного перехода, поэтому я переключилась на малую скорость. Поскольку светофор горел долго, взгляд мой скользнул по номерам машин у стоп – линии. «17» было выведено на синем бампере одной из них, и у меня сразу возникла ассоциация: «День рождения у Нолана 17 февраля», подняла голову и увидела Его за рулем, Он махнул мне рукой и улыбнулся. «Однако», - удивилась я и усмехнулась. С противоположной стороны не было пешеходов, поэтому набрала скорость и помчалась по улице. Настроение вмиг улучшилось, ноги крутили педали, руки были свободны, сердце пело. Что ещё было нужно дурочке – фанатке.

3

Сегодня у меня театральный вечер, поэтому все время до обеда решила посвятить шопингу. Денег, конечно, было не густо, но кое-что уже приглядела в магазине недалеко от отеля. Кроме того, я нашла книжный магазин! Хождение по книжным магазинам для меня всегда радость: тут и профессиональная привычка просматривать учебную литературу и заодно поинтересоваться новыми романами и бестселлерами. Книги – это моя слабость! Могу читать, не отрываясь и забыв обо всем на свете. Когда один на один с воображаемой мечтой, с воображаемым героем. Это мир, в котором я всегда находила ответы на свои вопросы, которые не могла задать родителям в силу их занятости; это мир погружения в невероятные обстоятельства; это мир познания удивительного и прекрасного! Иногда мне кажется, что книги занимались моим воспитанием больше, чем родные.

Книжный магазин был универсальным, и я, конечно же, пошла в сторону экономического отдела и быстро нашла книги по своей теме. Выбрала несколько авторов и начала просматривать аннотации. В голове уже начала вертеться мысль о переводе книг и сравнительном анализе на данных России, даже заголовок будущей статьи наметила. Что ни говори, а ученый всегда будет сидеть во мне! К кассе подошла с двумя внушительными томами.

Расплачиваясь, почувствовала чей-то целеустремленный взгляд, подняла глаза: снова Он! Он стоял у входа, возле стоек для покупателей с пакетами в руках, видимо ждал кого-то, смотрел на меня и улыбался. От кассы я шла прямо к нему, на выход. Узнать меня было не так уж сложно, хотя я была не в джинсах и рубашке, как у стоянки, а в летней юбке, полупрозрачной блузе и босоножках, с легким макияжем на лице и уложенными волосами. Он кивнул мне как старой знакомой, я слегка улыбнулась и вышла. Дважды жизнь преподнесла мне сюрприз, но моё «внутреннее я» отказывалось верить этому и оставалось странно спокойным, даже хладнокровным.

Спектакль мне очень понравился: хорошо играет современная английская молодежь, чего нельзя сказать о наших знаменитостях, налетающих на провинциальные города и зарабатывающих на «трехгрошевых» сценариях гонорары. Чем взял спектакль, так это небольшим уютным залом и, соответственно, освещением, когда кроме актеров никого рядом не видишь и не слышишь, когда весь устремляешься в сюжет, сопереживаешь и сочувствуешь, забываешь о внешнем мире на 2-3 часа. С большим удовольствием аплодировала и еще долго вспоминала перед сном отдельные сцены. В общем, о своем культурном походе не пожалела.

Свой восьмой день я посвятила этим чудо – паркам Лондона: зеленые, ухоженные, спокойные. Обед меня застал в Гайд-парке. Свой ланч решила заменить фаст-фудом, хотя нужно отдать должное большому бутерброду со свежими овощами и прожаренной курицей. Выбрала себе дерево на пригорке, положила велосипед и собиралась достать бутерброд – гигант с бутылкой холодного чая, как вдруг к ногам подскочил мяч. Оказалось, невдалеке, метрах в ста, юноши играли в футбол. Мне что-то кричали, но чуть подкинув мяч вперед и добежав до него, я мощно ударила правым носком ноги чуть ниже центра. Мяч взлетел, переворачиваясь в воздухе, и опустился в центре поля. Некоторые ребята зааплодировали, другие кричали спасибо, я в ответ помахала им рукой и принялась за обед.

Я человек азартный, имея в виду спорт. Поэтому, наверное, в школе перепробовала разные виды спортивных секций, а учителя физкультуры постоянно таскали меня на различные соревнования по району, городу. Однажды даже поступило предложение от спортшколы, но вмешалась мама, которая не видела меня в спорте. Мяч – футбольный, волейбольный – всегда был в нашей семье, хотя кроме меня с ним никто больше не играл. С мячом прошло все мое детство: это и вышибалы, и «козёл», и «съедобное – несъедобное», и «баня», и баскетбол в школьном дворе. Несмотря на рост, с мячом я всегда дружила и продолжаю дружить.

Осваивая бутерброд сантиметр за сантиметр, вдруг услышала рядом «Мяу». Черный кот с красивым белым галстуком на шее ластился ко мне. Решив, что кот не вегетарианец, оторвала кусочек курицы и протянула ему. Кот оказался джентльмен, аккуратно, не торопясь, взяв курицу зубами, уселся рядом и стал жевать. Так мы и одолели бутерброд вдвоем, в тишине, раздумывая каждый о своем. Кот потерся о ногу, выражая благодарность. Я вдруг вспомнила про фотоаппарат, благо пейзаж позволял сделать хорошие снимки, и позвала кота за собой. Кот откликнулся на русское «Кис-кис» и прыгнул на тумбу, указанную мной. Интеллигентный бродячий кот, гипсовая тумба, зеленый парк – получилась неплохая серия, у меня уже набиралась коллекция фотографий о жизни в Лондоне.

Почесав коту за ухом, собрала рюкзак и покатилась вниз по склону. Там сделала еще пару снимков и поехала осматривать парк. За день было много интересных видов и людей, карта памяти в фотоаппарате заполнилась, да и темнеть стало. Сдав велосипед, пошла к отелю, по пути поужинала в знакомом кафе. Хозяин кафе меня уже узнавал, даже спрашивал о самочувствии и настроении. Еда меня устраивала, не острая, приготовленная на пару и гриле, да и народу в зале в это время было не так много. Возвращалась уже в десятом часу, возле отеля образовался поток из воды, видимо и у них бывают аварии в канализационной системе. Обходить было далеко, метров 50, решилась на еще один азарт: сделала два стремительных шага, и два метра воды было преодолено в прыжке  легко и непринужденно.

Тогда я еще не знала, что весь день за мной следовала легковая машина и снимала все на камеру. Тогда я не знала, чем обернется это путешествие.  

4

Утром следующего дня, после завтрака, я направилась к стоянке двухэтажных автобусов, где была намечена мною экскурсия по Лондону с аудио гидом. Забралась на второй этаж, надела наушники, достала фотоаппарат и 2,5 часа были благодарно окуплены прекрасными снимками.

Решив пообедать в знакомом кафе, сначала добралась до номера в отеле. После душа и смены одежды хотелось съесть слона, поэтому бегом спустилась вниз в холл отеля. И тут ко мне подошел молодой человек и представился Мэтью. Парень смущенно спросил, не тороплюсь ли я, на что, будучи в отличном настроении, ответила «Нет». Тогда он задал неожиданный для меня вопрос: «Не хотите ли Вы сняться в фильме? »

Сняться в кино! Какая девушка не мечтает об этом, только я слишком хорошо знала себя: маленького роста, обыкновенное лицо, явно не Мэрилин Монро. Тем более что через четыре дня мой самолет домой.

Я решительно повертела головой и сказала «Нет». Теперь меня интересовал лишь мой ланч и послеобеденный поход в музей. Но парень не отставал, извинялся и говорил, что для роли подхожу только я. Я вновь ответила «Нет» и прибавила шаг.

С приятной усталостью вечером я возвращалась к своей постели в номере, как возле отеля опять увидела Мэтью. Я остановилась у входной двери. Он извинился за настойчивость и посмотрел на меня так умоляюще, а потом произнес:

- Я ассистент режиссера по подбору актеров. Вы нам нужны для съемки эпизода, это не займет много времени, всего лишь полдня, пожалуйста.

Женщину не нужно долго уговаривать, и я ответила:

- Хорошо, но только полдня.

Лицо Мэтью засияло, и он сказал, что будет завтра ждать меня здесь на машине. Мы распрощались, а меня уже начали одолевать сомнения: «На что это ты подписалась, дурочка? » Но, утро вечера мудренее, и я пошла спать.

Утром, как и обещал, Мэтью ждал меня в старой модели «Тойота Камри». После завтрака, прихватив с собой документы и деньги, я спустилась вниз и вышла на улицу. Меня окликнули по имени. Я удивленно оглянулась, и, заметив махавшего мне Мэтью, направилась к машине. Кроме Мэтью в машине был еще один пассажир. Мэтью представил его:

- Дэвид Грэм, сценарист.

Садясь на заднее сиденье автомобиля, я спросила:

- Мэтью, а можно взглянуть на ваши документы?

- Да, мисс, - и протянул мне водительское удостоверение и пропуск с фото и надписью «Ассистент режиссера». Чтобы отбросить последние сомнения, я произнесла:

- На всякий случай, я оставила записку в отеле.

Мэтью, кивнув головой, ответил:

- Конечно. - И машина тронулась.

Ехали по Лондону около часу и остановились возле массивных железных ворот, за которыми виднелся ряд павильонов, напоминавших больше выставочные комплексы. Мы въехали на территорию после звукового сигнала и подъехали ко второму по счету зданию. От стоянки Мэтью провел меня внутрь, попросил паспорт, и мне выписали пропуск. «Пока все официально, мне ничего не угрожает», - подумала я и спокойно поднялась за ним на третий этаж. На этом этаже не было комнат и офисов, а был большой зал, заполненный людьми, какой-то мебелью, передвижными камерами и кофе-автоматами. Мэтью кому-то крикнул и подвел меня к небольшой группе мужчин.

Трое мужчин обернулось и меня внимательно стали осматривать представители потомков римлян и викингов. Я себя действительно почувствовала девочкой на фоне этих высоких, огромных по телосложению, когда-то рыжеволосых, а теперь седых мужчин. Мужчина в центре представился как режиссер фильма Колин МакКрайт, протянув руку. Рукопожатие было легким, быстрым.

- Айя, - ответила я.

- Это наш продюсер, Брайан Ливз, - он показал на человека слева от себя.

Тот кивнул мне головой. В противоположную сторону я уже сама боялась взглянуть. Третьим был Он, Алан Нолан.

- Наш второй режиссер и сопродюсер, - рекомендовал его Колин.

Отступать было некуда, глядя в его улыбающиеся глаза, я пожала протянутую мне руку. Она была большой и теплой.

- Очень приятно, - услышала я в ответ.

Колин вновь заговорил, объяснив мне, что я подхожу под описание героини и должна сняться в эпизоде, прокатившись на велосипеде. Услышав про велосипед, я с недоумением посмотрела на Нолана. Тот смущенно пожал плечами и покачал головой, как бы говоря, что он тут ни при чем. Решив, что разберусь с Ним позже, показала режиссеру на свой внешний вид (я была в платье и босоножках) и спросила:

- В этом?

Колин улыбнулся и сказал, что меня переоденут и загримируют, и показал в сторону небольшой двери в углу зала. Мэтью до сих пор оставался рядом со мной, поэтому охотно меня проводил.

В гримерной возилась невысокая полная женщина. Мэтью представил нас друг другу, и через полчаса я вышла помолодевшей лет на двадцать и в каких-то поношенных джинсах, оборванном свитере и старых кроссовках. Все свои вещи я сложила в гримерке на стуле. В образе оборванца (или оборванки?) я подошла к режиссеру, который уже переместился со своими спутниками к камерам, и, видимо, разговаривал с оператором. Первым на меня взглянул Нолан и опять улыбнулся. Внутри меня  разгорался огонь мести, и я решила показать ему «кино». Колин тоже был доволен моим видом и указал на велосипед, стоявший у стены и такой же старый, как одежда. Он предложил мне пока обкатать его, и я двинулась к реквизиту.

Велосипед был действительно изготовлен лет тридцать назад, обшарпанный, но смазанный и с накачанными камерами. Это чудо техники было сделано для мужчин, с треугольной рамой, а цепь была открыта и в любой момент могла зацепить джинсы. Я нагнулась, закатала правую штанину и взлетела на этот «мустанг». Как уже отмечала, большая часть огромного зала пустовала, поэтому я стала нарезать круги по нему, привыкая к педалям и ходу колес.

Тут меня окликнули, и я направилась прямо к режиссерской группе. Притормозив рядом с Колином, я слезла с велосипеда, и он взял меня за руку. Отведя чуть в сторону, стал пересказывать сюжет, показывая одновременно на дорожку, выложенную за камерами. Объяснил, что надо разогнаться до черты, проведенной мелом, и ехать дальше без помощи рук, а ближе ко второй камере вскинуть руки, закричать от радости и сиюминутного счастья, которые может испытывать подросток от быстрой езды. Ну и конечно, он пожелал настроиться на этот всплеск эмоций, вспомнив что-нибудь приятное, похожее. Приятное и похожее?! Такое было у меня, когда подростком я приезжала в деревню к бабушке и каталась на велосипеде. Но там эмоции захлестывали через край, потому что свобода, никаких ограничений, целый день на свежем воздухе, скорость при спуске с горы безумная и бесшабашная. Детство, такое счастливое и далекое, бабушка, такая добрая и ласковая! Мне нужно было окунуться вновь туда, в детские воспоминания и я села на велосипед.

Все сняли с первого дубля! Оператор поднял большой палец в мою сторону, когда на полной скорости я приблизилась к стене, резко затормозила и развернула велосипед от нее. Из-за прошлого чуть не врезалась в настоящее, настолько отчетливо все всплыло в памяти: и солнечный день, и ветер в лицо, и легкое потряскивание от неровной с кочками пыльной дороги, и гулко стучащее сердце, а главное, милое улыбающееся бабушкино лицо. Долго не могла успокоиться, просто стояла, держа за руль велосипед, и смотрела в стену. Мэтью первым подбежал, взял за локоть и обеспокоенно взглянул в лицо:

- Вы в порядке?

Я покачала в ответ головой, говорить не хотелось, так жива была картинка перед глазами. Мэтью взял велосипед, и мы пошли обратно, навстречу быстрым шагом шел Колин. Он остановил меня, долго глядел в лицо и сказал хмуро:

- Неужели этот эпизод стоит вашей жизни?

- Эпизод – нет, а воспоминание – да, - тихо ему ответила я.

Мы вернулись к съемочной группе, все напряженно молчали. Нолан тоже стоял и как-то странно на меня смотрел. «Ну что, получили? Вы сами этого хотели», - подумала я про себя, а сама спросила:

- Я могу идти?

- Да, спасибо, - Колин кивнул головой.

Я шла и улыбалась про себя: «Дебют в кино не удался, но они меня запомнят».  

Мэтью ждал за дверью гримерки, когда переодевшись и умывшись, я вышла оттуда:

- Я отвезу Вас в отель.

- Спасибо.

В машине сидел Дэвид, сценарист, он тоже возвращался с Мэтью. Он не удержался и спросил:

- О чем вы думали?

Я  недоуменно посмотрела на него.

- Там, когда летели на стену? - пояснил он.

Я улыбнулась и всю дорогу рассказывала ему о своем детстве, о летних каникулах в деревне, о своей бабушке. Он слушал и улыбался, как будто сам был героем моего рассказа. У отеля мы распрощались. Я думала, что навсегда.

5

Понедельник, последний день в Лондоне, я решила провести не спеша и выбрала колесо обозрения – Лондонское Око. Завтрак в отеле как всегда был безупречен, но уже надоел, хотелось домой. Проверив в комнате еще раз маршрут, спустилась в холл. Меня окликнули. Мэтью и Алан Нолан, собственной персоной, стояли возле диванчиков. С диким желанием послать их всех к черту, я приблизилась к ним:

- В четвертый раз вижу Вас двоих, и у меня уже появилось недоброе предчувствие.

- Мы хотели извиниться перед Вами, мисс Айя, - произнес Алан.

Его завораживающий голос ласкал слух. В довершение ко всему Мэтью смотрел на меня глазами побитой собаки.

- Может быть, мы поговорим где-нибудь, пожалуйста? - предложил Алан.

Я собрала волю в кулак и решила не отступать.

- Зачем? Наговорились мы еще в субботу, а завтра я улетаю и мне очень хотелось бы провести этот день без Вас.

- А если Вы останетесь еще на месяц в Лондоне?

- С какой стати? - обескураженно спросила я.

- Дэвид Грэм переписал сценарий, и Колин МакКрайт хочет снять Вас в этом фильме, - спокойно ответил Алан.

- Передайте Колину, что я не актриса, а обычный турист, и что у меня заканчивается отпуск, - возразила я, немного приврав.

- Что нужно сделать, чтобы Вы остались? - вдруг как-то вяло произнес Алан.

На лице его сразу обозначились морщины, на меня смотрел уставший, постаревший человек, и мне сделалось очень неловко.

- Нужно поменять билеты, - тихо ответила я.

Утром следующего дня вместе со своим дорожным чемоданом я вышла из отеля, Мэтью уже поджидал в машине. Съемки проходили на натуре, поэтому вся съемочная группа уехала в деревню, к морю. Мы с Мэтью были последними, кто должен был присоединиться к группе.

Меня определили жить в домике на пару с актрисой второго плана. Нужно сказать, что вся съемочная группа расселилась в домиках отеля, находившегося в конце деревни возле шоссе. Правда, некоторые жили по одному, в том числе и Алан Нолан.

Когда мы приехали с Мэтью, было обеденное время и все находились в столовой, организованной при отеле. Мы присоединились к обедающим. Группа была большая, практически все незнакомые мне лица, поэтому сразу ощутила на себе столько изучающих взглядов, что стало неуютно, и уткнулась в тарелку с едой. К концу ланча к столику подошел Колин.

- Рад Вас видеть, но учтите, каскадеры не предусмотрены нашим бюджетом. Мэтью, познакомь мисс Айю с миссис Рейчел. Они теперь соседки.

Рейчел оказалась довольно общительной и красивой женщиной лет пятидесяти. Она и показала наш домик. В нем было две комнаты, небольшой холл и душ с туалетом. В комнате стояли кровать, гардероб, столик со стулом. Рейчел сказала, что прачечная находится в отеле. Я разложила вещи из чемодана по пустовавшим полкам шкафа и развесила кое-какую одежду. Потом, как была в джинсах и футболке, пошла с Рейчел к месту сбора группы.

Почти вся группа собралась, когда мы подошли. Помощники режиссера раздавали сценарий на последующие три дня, режиссер беседовал с двумя актерами. Невдалеке оператор и его ассистенты собирали технику и прокладывали рельсы для камер. Просмотрев сценарий, я увидела, что снимаюсь в среду и четверг практически весь день. Часть актеров ушла гримироваться и переодеваться, Рейчел тоже. Я подошла к Мэтью и спросила, чем можно заняться в свободное от съемок время. Он пожал плечами и ответил, что можно пойти в домик, можно помочь костюмерам и ассистентам или остаться здесь и наблюдать за съемками. Я решила не путаться под ногами и отправилась в костюмерную. Там был аврал, поэтому мои руки оказались нелишними, и до вечера я гладила, распарывала и перешивала одежду. На ужин шла уже с чувством исполненного долга перед англичанами и своей будущей зарплатой.

После ужина, приняв душ и забравшись на диван, прочитала сценарий несколько раз. Конечно, он разительно изменился, если верить первоначальному варианту, о котором мне поведал Мэтью в дороге. Речь шла о жизни отца с дочерью, которых считали странными в деревне, о любви отца к хозяйке графского поместья. Я играла как раз дочь влюбленного отца, но моя роль, тем не менее, была небольшой, с короткими фразами. Единственной преградой было то, что настроение героини всегда отличалось от предыдущей сцены, а вот это уже требовало от меня душевных напряжений. Я постаралась распределить это меняющееся настроение по тексту ещё в течение часа, потом почувствовала усталость и легла спать, поставив будильник на 7 часов утра.

6

На следующий день я уже снималась. Вчерашнее занятие не прошло даром. Я, конечно, переживала, но переснимать пришлось всего 1-2 раза. Колин был доволен, это было видно по лицу, его размахивающим рукам и коротким наставлениям. Съемки закончились раньше, где-то за полтора часа до обеда, и нас отпустили передохнуть. Переодевшись, я решила прогуляться, посмотреть на море и подышать морским воздухом. Берег был песчаный, иногда встречались каменные нагромождения. Море было темным, холодным, даже мрачным, к купанию оно не тяготило, да и погода не настраивала. От моря тропинка вела через зеленый луг к деревне, а оттуда по шоссе к нашей съемочной «стоянке».

После обеда съемки продолжились. В целом сам кинопроцесс мне понравился, приходилось себя в чем-то преодолевать, и это было, в конце концов, для меня неизведанной областью знаний, а учиться мне всегда нравилось. Кроме того, я стала улавливать акценты в речи присутствующих и подумывала взять кого-нибудь за образец в части подтягивания моего английского. Конечно, хотелось иметь лондонский акцент, но единственного лондонца, которого я знала, на съемках не было видно.

Утро четверга началось с пробежки к морю. Для этого я встала пораньше, до восхода солнца. Добежав до пляжа, я начала потягиваться, тянуться, размахивать руками, разминать суставы. Двадцать минут такой гимнастики опрокинули остатки сна. Солнце вставало над горизонтом. Сначала появились красные всполохи, потом показалась темно-оранжевая половинка правильного круга и вот вспыхнули желтые лучи гигантского шара. Всё вокруг стало светлым, радостным, и море в тон солнцу было спокойно ласковым, с тихим шелестом волн. Ради таких мгновений стоило жить!

После завтрака съемками руководил объявившийся Алан Нолан, Колин уехал в Лондон по делам. Поначалу я почувствовала волнение, даже боязнь, но он не вмешивался в процесс и только переговаривался с оператором. Так и снимали до обеда.

После обеда появилась новая актриса, Джулия, исполнительница главной роли. Она приехала не одна, с мужем и ребенком. Пол, ее муж, и Кэтрин, дочь пяти лет, оба участвовали в съемках картины. Кэтрин играла «меня» в детстве. Это была кудрявая блондинка с голубыми глазами. Пока снимали Джулию, девочка гуляла по поляне среди поздних одуванчиков. Я решила познакомиться с ней, подошла и сказала:

- Привет, Кэтрин. Меня зовут Айя.

Девочка серьезно на меня посмотрела и ответила:

- Здравствуйте. Вы тоже актриса?

Я покачала головой:

- Нет. Я снимаюсь впервые. А ты уже снималась в кино?

Она ответила, что нет. Потом показала на одуванчики и спросила:

- Почему одни желтые, а другие снежные?

- Потому что эти ещё маленькие детки, а другие выросли и хотят улететь из дома, - улыбнулась я в ответ и дунула на цветы.

Белые парашютики семян поднялись в воздух и окутали девочку. Она звонко засмеялась и тоже подула на одуванчики. Тут ее окликнули, она повернулась и побежала, такая легкая, воздушная, как настоящий одуванчик.

Вечером перед ужином выдалась еще одна передышка: перенастраивали камеру. Все потихоньку перебирались в сторону столовой, кто-то шел к своим домикам. Я оказалась за семейством Джулии. Она с мужем шла впереди и недовольным резким голосом выговаривала что-то ему. Кэтрин шла позади с мячом в руках, потом вдруг обернулась и увидела меня. Остановилась и ждала, когда я подойду. Глаза ребенка были грустные. Она пошла рядом со мной и решительно спросила, показывая мячик:

- Ты поиграешь со мной?

Я кивнула в ответ и спросила:

- Во что?

- Не знаю. Может, ты знаешь какую-нибудь игру?

Я улыбнулась.

- Тогда в съедобное – несъедобное!

- А как?

Я объяснила правила и через несколько минут, сидя на скамейке перед столовой, мы, перекидываясь мячом и называя всё, что можно или нельзя съесть, весело проводили время. Кэтрин на каждое моё слово ловила мяч и начинала смеяться, если это оказывалось сандалией, одуванчиком, велосипедом. Настроение ребенка менялось на глазах и это грело душу. Тут к нам подошел Пол, папа Кэтрин, и позвал нас на ужин.

Мэтью, наблюдавший за нами, спросил уже за столом, есть ли у меня дети, на что я ответила, что нет.

- А муж? - был следующий его вопрос.

- Нет. А ты проводишь блиц-опрос кандидаток? Извини, Мэтью, но ты не в моем вкусе, - поддела я его и принялась за еду.     

В пятницу съемки были только до обеда. После обеда нас собрали и выдали первую зарплату. Было приятно получить сумму за неделю в размере своей среднемесячной зарплаты. Подошел Мэтью и предложил подбросить до отеля в Лондоне, поскольку все разъезжались на уик-энд. Я согласилась, дороги я всё равно не знала и не ясно когда добралась бы до Лондона. Выходные провела в знакомом мне отеле, администратор был рад мне, хозяин кафе тоже. К тому же я сходила в зоопарк и даже запланировала на следующую субботу посещение аквариума.

7

В понедельник верный Санчо Пансо в лице Мэтью отвез меня на «работу». Здорово было вновь увидеться со всеми. Теперь это были знакомые мне люди со своими характерами, привычками, шутками, акцентами. Каждый приветствовал меня как старую знакомую, перекидывался парой фраз, было что-то приятное от этого общения, единения людей. До обеда все устраивались в домиках, получали новый сценарий, обсуждали прошедшие выходные. В общем, все настраивались на работу. После обеда Колин в столовой дал последние наставления всей группе, и мы начали.

Вторник начался как всегда с пробежки. Никто не знал о моем увлечении, к тому же в этот час стояла такая тишина, что меня вполне устраивало. Съемок у меня в этот день не было, и я решила заняться своими книгами. Вооружилась карандашом, чистой тетрадкой и словарем, села за столик и стала переводить. Перевод шел легко и быстро, но некоторые слова я не знала и оставляла подчеркнутыми. Время обеда подошло незаметно. В столовой удивленно спрашивали, куда я подевалась, Кэтрин тоже подошла и спросила:

- Айя, ты придешь на съемки?

Я улыбнулась и погладила по голове девочку, мы очень сдружились за неделю.

- Тебе скучно?

- Нет, но с тобой интереснее.

- Хорошо, я приду.

На съемках как всегда царила суета, Колин покрикивал на всех и поторапливал. Увидев меня, он что-то сказал Мэтью и тот подошел ко мне:

- Рук не хватает. Шеф просит Вас помочь в костюмерной, если Вы не против, пожалуйста.  

Я пожала плечами и пошла к нашим портным. Меня приняли как родную. Тем более что здесь вертелась Кэтрин, примеряя платье, которая обрадовалась, заметив меня. Взяв кипу одежды и ножницы, мы уселись вместе и стали распарывать нитки. Так, разговаривая с девочкой, прошел день. В полпятого выпили традиционный чай с печеньем и за Кэтрин пришел отец. Она помахала мне рукой и ушла. Встретились мы только за ужином. Кэтрин весело болтала о чем-то с родителями. Рейчел, сопровождая мой взгляд, отметила:

- Бедный ребенок. Кажется, Джулия подала на развод.

Сердце мое упало, было очень жалко девочку из-за предстоящих потерь.

Заканчивая в среду «утреннюю гимнастику», я услышала за спиной шум шагов по песку. Мое уединение было нарушено! Я оглянулась. Метрах в пяти-шести стоял Алан. Не выспавшийся, с темными кругами под глазами и удивленный.

- Доброе утро, мисс. Вам мало беготни на съемках?

- Да нет, здесь я «заряжаюсь» как батарейка от солнца, - просто ответила я. - И потом, это красиво! - я махнула рукой в сторону восходящего солнца.

Он подошел и встал рядом. Несколько минут мы молчали.

- Пойдемте, мисс Батарейка. Лично я заряжусь только после завтрака, - хмуро сказал Алан и зашагал в сторону деревни. Я последовала за ним.

Я шла и улыбалась ему в спину. Видимо, что-то почувствовав, он обернулся. Глядя в моё довольное лицо, он произнес:

- Что вы там опять задумали?

- Ничего, - пришла моя очередь удивляться.

- А вы здорово отомстили мне тогда в павильоне, - пояснил он.

Я вновь улыбнулась. «А он действительно умный мужчина! Догадался ведь», - подумала я про себя.

- Но я не сдавал вас Колину, это Мэтью снял вас тогда на камеру, разъезжающей на велосипеде, - продолжал Алан.

- Я знаю, Мэтью мне рассказал.

- А вы, смотрю, уже подружились со многими.

- Да.

- Как вам съемки? - вопрос был неожиданным.

- Интересно и любопытно, - честно ответила я.

- И разговаривать вы стали быстрее и правильнее.

- Спасибо, здесь столько носителей языка, что иногда я теряюсь.

- А сколько вы изучаете английский язык?

- Второй год.

- Неплохо. А книги уже прочли?

- Нет, я только села за перевод. Когда нет съемок.

- Если не секрет, кем вы работаете?

- Не секрет, я преподаю в университете экономику.

- Серьезная дисциплина.

- Да, непростая.

- И студенты вас слушают?

- А куда им деваться? - со смехом ответила я.

- Чему вы смеетесь?

- Вы похожи на Мэтью, он тоже пытался всё выведать у меня.

- И вы его отшили? Небось, спрашивал, замужем ли вы?

- Угадали.

- И?

- Не замужем, детей нет, свободна, - улыбалась я.

Он усмехнулся. Дальше он перевел разговор на фильм. Вскоре показалась деревня. Алан проводил меня до первого домика отеля.

Съемки шли в своем обычном режиме, по сценарию. Нолан весь день пробыл на съемочной площадке. Он очень привлекал к себе. В нём было столько шарма, обаяния, юмора, харизмы. Алан, несомненно, многого достиг в жизни, к тому же он был образованным, одаренным человеком и интересным собеседником. Во время перерывов и отдыха вокруг него всегда собиралась компания. Несмотря на возраст и седину выглядел он стройным, подтянутым. Всё это вместе импонировало мне. Я сама тянулась к нему всей душой, хотя старалась не показывать, что он мне нравится. Я знала из новостей в Интернете, что он живет уже больше двадцати лет с одной женщиной, Карой. «Значит, к тому же однолюб», - вздыхала я.

После обеда я была свободна и ушла в домик, «на переводы».

Вечером после ужина, ожидая Рейчел, я слушала радио. Вдруг кто-то постучал в дверь. Я открыла занавеску, увидела Мэтью и вышла на улицу. Темнело, никого вокруг. Он подошел и без предисловия обнял и начал целовать меня в губы. «Странно», - подумала я и оттолкнула его слегка.

- Ты чего? Ты же сказала, что свободна, - недоумевал Мэтью.

- Это не значит, что мой выбор пал на тебя. Иди спать, Мэтью.

Он схватил меня за руку и притянул к себе. С этим надо было заканчивать.

- Молодой человек, Вы, кажется, меня не поняли, - прибавив голос от раздражения, я схватилась за большой палец его правой руки и дернула в противоположную сторону.

Он скривился, отпустил меня и что-то про себя пробубнил. Я развернулась, зашла в домик и заперла дверь. Верный «оруженосец» был потерян, но я это как-нибудь переживу. «Мир не без добрых людей», - с этими словами я легла спать.

8

Утро четверга я провела одна на пляже. Небо заволокло облаками, но солнце всё равно пробилось сквозь них, и моё настроение чуточку улучшилось. В столовой Мэтью сидел хмурый, не глядя на меня. Я, усмехаясь про себя, продолжала трапезу. Через столик завтракал Нолан. Он поймал мой взгляд и кивнул. Настроение мне улыбалось и подпевало голосом Муслима Магомаева: «Хорошо, хорошо, хорошо! »

Съемки до обеда прошли без сучка, без задоринки, а потом начались проблемы. Шла сцена с участием Кэтрин. Она должна была прокатиться на велосипеде по дорожке, как я тогда в павильоне. Эту сцену из сценария не изъяли и оставили такой же, но добавили к ней «детские годы» героини. Но девочка капризничала и упрямилась. Джулия пыталась ее успокоить и настроить на рабочий лад, но Кэтрин начала плакать. Слезы катились по лицу ребенка. Джулия развела руками, к ней подошел Пол. Он недовольно что-то буркнул ей, она покраснела. К ним уже поспешил Колин, он не терпел разборок на съемочной площадке. Нолан тем временем подошел к Кэтрин и присел поговорить, девочка отвернулась и мотала упрямо головой. Рейчел тронула меня за плечо: «Спасай ситуацию! »

«Ну что же, мать-Тереза, вперед! » - сказала я себе и двинулась в сторону девочки и Нолана.  

- Отстаньте от ребенка, - сказала я резко ему.

Он удивился и поднялся с колен.

- Мы скоро придем, - с этими словами я взяла девочку за руку, и мы пошли на поляну.

Кэтрин ещё всхлипывала, но послушно шла рядом. Мы ушли довольно далеко, я остановилась, села на траву и посадила её к себе на колени так, чтобы боком видно было ее лицо. Вытерла ей лицо носовым платком и стала ей рассказывать о своем детстве, о деревне, о бабушке, о друзьях. Кэтрин иногда переспрашивала, потому что не всегда понимала мою «советскую» жизнь, но я видела, что она потихоньку успокаивалась и забывала неприятный разговор с мамой. Прошло  полчаса, может и больше. Потом я вернулась к фильму и сказала, что буду идти навстречу ей по дорожке. Она согласилась. Взявшись за руки, мы вернулись к съемочной группе. Все взгляды были устремлены на нас, родителей Кэтрин не было видно. Колин с интересом смотрел на меня. Я кивнула: «Мы готовы».

Всё вдруг зашевелилось, завертелось. Я ушла на другой конец дорожки. Вдоль дорожки также установили две камеры, потому что она сначала шла под небольшой уклон, а потом по равнине. Там, где находилась я, тропинка вновь убегала под горку. Кругом распустились одуванчики, огромные «пуховые шары». Услышав знакомый «Мотор», пошла навстречу девочке. Она медленно катила велосипед, всматриваясь вперед. Сначала увидела меня и чуть улыбнулась. Я провела рукой по белым шапкам одуванчиков, и они окутали меня со всех сторон.   На мгновение задержала дыхание, выдохнула, одуванчики взлетели над моей головой, и я услышала детский заливистый смех и дребезжание велосипеда по дорожке. Оператор поднял над камерой большой палец, сцена была снята. Я поймала Кэтрин почти у края дорожки, подняла ее на руки и закружила. Ребенок был счастлив. Я остановилась, присела, она, чуть пошатываясь от головокружения, обняла меня и поцеловала в щеку.

- Ты, молодец! Самая смелая, красивая, добрая девочка! - шептала я ей в ухо. Потом посмотрела в лицо и сказала:

- Кэтрин, не обижайся на маму с папой, ладно? Они очень любят тебя, но, понимаешь, на какое-то время забыли про тебя, о друг друге, и поэтому злятся на всех. Ты их прости.

- Ты хорошая, Айя.

- Спасибо, солнышко.

Краем глаза увидела, что к нам шли родители Кэтрин и, поцеловав девочку, подтолкнула её навстречу к ним. Пол первым подхватил дочь и подбросил вверх, девочка засмеялась и протянула руки к маме. Выглядели они вполне счастливо.

Я прошла чуть вниз по пригорку и опустилась на траву. Отсюда открывался красивый вид на луга. Зашуршала листва, и рядом кто-то присел.

- Ты отлично ладишь с детьми, - услышала я знакомый голос.

«Он уже на «Ты», - спокойно удивилась я. Затем повернула голову и покачала ею.

- Ты будешь замечательной мамой. Но сейчас твоя сцена, - тихо произнес Алан.

Я смотрела на его лицо и чувствовала такую умиротворенность, что захотелось вдруг лечь на траву и наблюдать в небе за редко проплывающими облаками, совсем как в детстве. Наверное, это всё отражалось на моем лице, потому что его глаза странно сияли. Он встал первым, я поднялась следом.

- Тебе не надо напрягаться, достаточно вспомнить сцену с Кэтрин, - подсказал Алан, когда мы уже подходили к группе.

Действительно, я просто прокрутила всё в памяти и сцену сняли без дублей. Колин был доволен и потирал руки. Съемка шла своим ходом.

Когда я вошла в столовую, ко мне подбежала Кэтрин и повела к своему столу. Джулия и Пол улыбались. Они попросили прощения за их поведение и уговорили поужинать вместе с ними. Кэтрин была довольна и счастлива. Как мало надо ребенку! Мы мило болтали и ели, а потом вместе вернулись к домикам, где пожелали спокойной ночи друг другу.

В пятницу я встретила его сидящим на камне, когда возвращалась с пляжа. Он смотрел в мою сторону и казался давно знакомым приятелем, что я просто улыбнулась и сказала:

- Доброе утро, мистер Нолан.

- Можно просто Алан. Доброе утро, - ответил он и встал, загородив мне путь.

- Что, снова бессонница?

- О, нет. После вчерашней игры актеров я спал просто великолепно.

- Спасибо.

- Я хотел увидеть вас, - слегка смущенно и снова на «Вы» обратился он.

Его светлые зеленые глаза на солнце отливали желтым, «кошачьим» цветом, а ещё – они опять сияли.

- Не знаю, что за наваждение, но меня тянет к вам каким-то магнитом, - продолжал объяснять он. - Может вы меня околдовали?

- Тогда вам придется сжечь меня, - со смехом ответила я.

Он улыбнулся, внезапно наклонился ко мне и поцеловал в губы. Поцелуй получился сокровенным, чувственным. Не скажу, что я была не готова к этому. Чего-то такого я ожидала, но не сегодня.

- Я не прав? - произнес он тихо, чуть отстранившись от меня.

- Не знаю, всё слишком быстро, - также тихо, глядя ему в глаза, ответила я.

Он взял меня за руку, и мы молча пошли по тропинке.

- О чём ты думаешь? - спросил Алан, перейдя вновь на «Ты».

- О тебе.

- Ты, наверное, представляла меня этаким героем из кинофильмов.

- Я, конечно, видела фильмы с твоим участием, но ты сейчас не такой.

- А какой?

- Не знаю, трудно вот так сказать. С тобой легко общаться, я не чувствую разницу в возрасте. Когда ты серьезный или хмурый, то кажешься большим ребенком, а когда ухмыляешься или улыбаешься, то – открытым и даже ранимым. А ещё, твои глаза выдают тебя.

- Мои глаза?!

- Да, например, сейчас они сияют. Такие живые, настоящие.

Мы давно остановились. Алан внимательно разглядывал и слушал меня. Он положил левую руку мне на спину, правую – на затылок, наклонился и поцеловал. На этот раз я почувствовала его язык, такой влажный, горячий и нежный. Целовались долго, возбуждение постепенно росло, требовало выхода. Тут он резко поднял голову и, глубоко дыша, прохрипел:

- Извини, я не должен.    

- Не извиняйся, всё нормально, - я приникла головой к его груди.

Так мы стояли посреди зеленого цветущего луга, пока он не сказал:

- Пойдем, не то опоздаем на завтрак, все заметят.

Мы чуть прибавили шаг, прошли через деревню и расстались у домиков.

Как обычно съемки были до обеда. После очередной «получки» мы с Рейчел собирали вещи. Джулия и Пол обещали подбросить меня до отеля. Вторая неделя приключений подходила к концу.

9

На выходных наконец-то посетила Лондонское Око, отстояв в очереди два часа, а также прошлась по магазинам, накупив заодно подарков родным. Настроение было хорошим, погода тоже баловала, но почему-то тянуло назад, на съемочную площадку, а может к Алану, хотелось очень его увидеть.

В понедельник в холле отеля встретила Мэтью. Тот, как ни в чем не бывало, поприветствовал меня.

- Мистер Нолан просил забрать вас с Рейчел сегодня, - объяснил он.

- Спасибо, Мэтью.

Всю дорогу я практически молчала, в основном говорила Рейчел. Ожидание мое нарастало по мере приближения к деревушке. Но Нолана не было видно ни на площадке, ни в столовой. Знакомый синий «Форд» также отсутствовал. Во вторник всё ещё надеялась встретить его на пляже, но тщетно. После обеда вновь занялась переводом книги.

Во время ужина Рейчел спросила вдруг:

- Айя, хочешь отвлечься?

Я изумленно воззрилась на нее.

- Я же вижу, как ты страдаешь и мечешься. Кто он?

- Что, очень заметно?

- Я же всё-таки живу вместе с тобой. Извини, если не хочешь говорить, не надо. Тут у нас назревает матч по бадминтону. Один из игроков, Рон, без пары. Может быть, составишь ему компанию?

- Бадминтон? Здесь? И почему я?

- Ну, ты у нас более подвижная, спортивная. Тем более, бегаешь по утрам.

«Всё-таки женщина – существо любопытное по сути», - с улыбкой подумала я, кивая Рейчел в ответ головой.

Оказалось, хозяин отеля увлекался бадминтоном и соорудил площадку для игры на территории своих владений. Я, переодевшись в трикотажные брюки и футболку, подходила к отелю, когда увидела Алана, подъезжающего на машине. Он помахал мне рукой через лобовое стекло. Я улыбнулась в ответ.

На площадке уже играли мужчины. Один из них был Колин, наш режиссер. Вокруг на скамейках сидела большая часть съемочной группы. «Либо сегодня по телевизору нет футбола, либо все пришли посмотреть на шефа», - подумала я. Вторым игроком, проигравшим Колину со счетом 0 : 2, был Рон, мой партнер и художник – постановщик по фильму. Следующими играли женщины, то есть я и партнерша Колина. Рон поинтересовался, знаю ли я правила, и, получив утвердительный ответ, протянул мне вторую ракетку. Бадминтонную ракетку я научилась держать лет десять назад, когда на работе предложили принять участие в соревнованиях между ВУЗами. Поэтому приятно было вновь почувствовать вкус азарта. Не скрою, соперницу я обыграла достаточно быстро с тем же счетом, что и МакКрайт. Теперь нам предстояло сразиться в смешанных парах. По гулу стало ясно, что болельщиков также охватил азарт, и они разделились на две группы. Мы отдохнули минут пять, я переговорила с Роном насчет позиций и предстоящей игры. Краем глаза заметила, что к болельщикам присоединился Алан. «Не выдержал, пришел, интересно за кого он будет болеть», - размышляла я, пока не позвал Рон.

Подавали соперники, мы с Роном разошлись по квадратам, я встала на приеме. Соперница подала «короткую», я, сделав выпад, отослала волан к задней линии влево и вернулась на исходную позицию. Колин успел закрыть линию далеким высоким ударом в сторону Рона. Рон выполнил «смэш», но соперница была начеку, взяла его и перевела игру на сетку. Рон был далеко, поэтому я, подскочив к сетке, отбила волан слегка по диагонали. Он летел почти вровень с сеткой и перевалился через нее на площадку соперников. Мы открыли счет…

После двух партий счет был равным 1 : 1, поэтому предстояла настоящая битва. К болельщикам присоединились гости отеля, некоторые свистели, группа из 4-5 женщин что-то проскандировала. Я в это время указала Рону на слабые стороны Колина. Игра продолжилась. Подавали вновь соперники. При счете 0 : 7 поняла, что срочно нужно менять тактику игры. Я видела, что Рон выдохся, и предложила ему смену позиций. Теперь на мне была сетка и середина, а на нем – вся задняя линия. Он согласился. Результат не заставил себя ждать, мои плоские удары в корпус противника принесли очко, потом другое и третье.

Выиграли мы матч с отрывом в четыре очка 21 : 17. Наши болельщики кричали и хлопали. Красные и потные от бега мы пожали друг другу руки. Меня окружили Рейчел, Джулия с Кэтрин, наши костюмерши. Они восторженно что-то говорили, обнимали, похлопывали по спине, целовали, а я искала глазами его. Алан разговаривал с Колином. Футболка была мокрая, захотелось в душ, поэтому выслушав комплименты, пошла домой. Сзади кто-то догонял. Я обернулась. Алан быстрым шагом приближался ко мне. Его лицо и глаза светились в надвигающихся сумерках.

- Здравствуй, Айя.

- Добрый вечер, Алан.

- Извини, ты торопишься?

- Хотелось принять душ, отдохнуть, ведь завтра за работу, Колин ещё припомнит мне проигрыш.

Он широко улыбнулся.

- Я хотел пригласить тебя на прогулку.

Я посмотрела на него внимательно, прекрасно понимая, что последует за этой прогулкой.    

- Извини, Алан, я очень устала.

Он подошел ближе.

- Мне понравилась твоя игра, быстрая, азартная.

- Спасибо, Алан.

Он не выдержал первым, наклонился и поцеловал в губы. Я нехотя отстранила его.

- Мы у всех на обозрении, Алан, я не готова к этому.

Он держал меня за руку, не желая отпускать, и виновато улыбался.

- Тогда до завтра. Спокойной ночи, Айя.

- Доброй ночи, Алан.

Если бы я не отказалась, то не случилось бы того, что произошло на пляже. Увы, моя интуиция промолчала.

10

Пробежка далась тяжеловато, сказывалась вчерашняя усталость мышц. Поэтому во время разминки не заметила, как подошли двое. Обернулась поздно, песок полетел в глаза. Одна тень схватила за руки, другая – за ноги и повалили. При этом чувствовала себя отстраненно, как будто это происходило не со мной, не было ни криков, ни борьбы. Второй начал стаскивать с меня спортивные брюки. Вдруг меня охватила злость: «Ну, уж нет, не дамся просто так». Извернувшись, укусила сильно за запястье державшего, он закричал и отпустил меня. Воспользовавшись этим, сделала кувырок вперед, увлекая за собой другого. Я была свободна, но практически ничего не видела, только тень одного из них, второго. Развернувшись, со всей силой ударила правым кулаком по лицу. Он застонал и упал на колени. Тут я услышала своё имя и знакомый голос. Алан подбежал, схватил обоих, встряхнул и что-то им сказал, вроде по-английски, с угрозой, но я не поняла.     

Глаза слезились, хотелось дойти до воды и промыть их, да ещё побаливала рука. Алан положил руки на мои плечи, наклонился и тревожно спросил:

- Ты в порядке?

Я покачала головой. Он достал платок, приподнял мне голову, оттянул нижнее веко левого глаза и аккуратно начал извлекать песок, потом повторил то же самое с правым глазом. Я уже различала его лицо, но всё ещё тускло. Я нагнулась, закатала обе штанины и зашла в море. Вода было холодной, но для глаз это было спасением. Сполоснув лицо, вернулась обратно к Алану.

- Ну как?

- Лучше.

Он протянул платок. Я начала вытирать лицо, и вдруг меня прорвало, запоздавшая реакция на стресс, заплакала. Алан обнял и, тихонько похлопывая рукой, успокаивал.

- Я слишком поздно их заметила, - оправдываясь, обратилась к нему. – Кто это был? Ты их знаешь?

- Парни из деревни, лет 16-17. Я обещал им, что поговорю со старостой. Они убежали.

- Им что, своих девчонок мало?

- Захотелось приключений, тем более, утром, ты была одна. Мне кажется, они тебя за девчонку и приняли.

- Спасибо за запоздалый комплимент.

- Я рад, что ты шутишь, значит, тебе лучше.

- Я не разобрала, что ты им сказал до этого.

Алан замялся.

- Ну, я нецензурно выразился, извини.

- Алан, не извиняйся, я всё равно не поняла.

- Это хорошо. Надеюсь, ты перестанешь бегать сюда по утрам.

- Ты думаешь, они вернутся?

- Ну, не они, так другие захотят подвигов. И потом я не хочу, чтобы ты подвергала себя опасности напрасно.   – А потом добавил. – Фильм ещё не закончен.

«Про фильм он это ввернул на всякий случай. Он не хочет! Я, что его зацепила? » - улыбалась я своим мыслям.

Алан  наклонился к моему лицу, и горячий рот обхватил губы. Каждое его прикосновение было восхитительным и нежным. Жадные и жаркие губы вызывали трепетную страсть. Хотелось забыть обо всем на свете и быть только с ним, наедине.  

- Пойдем, завтрак стынет, - вернул меня к реальности Алан.

Он взял меня за руку, и мы пошли к отелю.

После завтрака я сходила к врачу, который обязательно присутствовал на съемках. Он осмотрел глаза, закапал в них лекарство и велел посидеть полчаса.

К вечеру краснота и жжение прошли, я чувствовала себя сносно, но читать и смотреть телевизор не хотелось. В чемодане накопились вещи на стирку, и я пошла после ужина в прачечную. Кроме меня, там были Рон и Алан. Рон приветствовал меня как боевую подругу, Алан кивнул головой. Закинув одежду в стиральную машину и бросив монеты, я присела в свободное кресло. Рон всё ещё вспоминал вчерашний матч, Алан читал газету. Мне очень хотелось, чтобы Рон ушел. Казалось, он прочитал мои мысли, потому что его машина остановилась, он сложил вещи в пакет и, попрощавшись, покинул помещение.

Алан отложил газету.

- Мое вчерашнее предложение остается в силе.

- А вы настойчивый, мистер.

Он улыбался, глаза сияли.

- Я буду ждать за отелем, у дороги, в полдевятого.

- Форма одежды парадная? – спросила я, улыбаясь.

- Удобная, - с вызовом в глазах ответил он.

Тут в прачечную зашли, и мы замолчали. Когда он уходил, я долго смотрела ему вслед.

Вернувшись в домик, приняла душ и переоделась. Без двадцати девять я подошла к отелю. Алан окликнул меня и вышел из тени здания. Мы медленно пошли вдоль дороги к морю. Солнце садилось. Всё было озарено розоватым светом: и море, и берег, и трава. Алан повернулся ко мне, взял за руки и долго смотрел в глаза. Затем наклонился и поцеловал в губы, очень нежно, мягко.

- Ты мне нравишься, Айя.

- Не верю, Алан.

- Почему?

- Тебя каждый день окружают красивые молодые актрисы, а на их фоне я, действительно, тяну на ведьму.

- Но человек может нравиться по душевным, моральным качествам и поступкам, да и твоя внешность меня устраивает.

- Ты ведь совсем меня не знаешь, а уже даешь оценку моим поступкам.

- Согласен, я многого не знаю о тебе, но я чувствую тебя здесь, - показал Алан на левую сторону груди.

- Я не обижусь, если ты будешь называть вещи свои именами. Все мужчины по натуре охотники. Тебе захотелось «загадочной русской души»?

- Ты умная женщина, но я хочу, чтобы ты сейчас спросила свое сердце, доверяет ли оно мне?

- Не знаю, Алан.

Я видела, что он расстроен. Но я не могла иначе. С одной стороны, да, я хотела быть с ним, хотя бы эти несколько дней до окончания съемок, а с другой, не хотелось быть послушной игрушкой в чьих-то руках. Черт бы побрал, эту мою независимость!

Стемнело. Тропинка еле проглядывалась. Мы молча возвращались к отелю. Остановились у первых домиков. Алан, всё ещё с надеждой в голосе, тихо спросил:

- Ты зайдешь ко мне?

Пока я всматривалась в его лицо, а мы стояли недалеко от фонарного столба, и собиралась с ответом, он прильнул губами к моим, подхватил меня на руки и понес в сторону крайнего домика.

- Что ты делаешь? – с улыбкой спросила я.

- Совершаю глупость, по твоему мнению.

Он поставил меня на крыльцо, достал ключ и открыл дверь.

- Добро пожаловать, - пригласил Алан меня внутрь.

Он вошел в домик следом за мной. Бросив ключ на комод и заперев дверь, Алан прошел на середину гостиной и вскинул руки:

- Вот, я живу здесь и говорю тебе прямо, останься со мной этой ночью.

- Да вы развратник, мистер Нолан, - продолжала улыбаться я.

Он кинулся ко мне, обхватил руками и произнес, наклонясь к лицу:

- С одной поправкой.

- С какой?

- Я старый развратник, - и он прижался  губами к моему рту.

В ответ я приоткрыла губы и его язык, дразнящий, чувственный и при этом требовательный, стал погружаться в рот. Ноги ослабели от напора желаний, и я обвила его шею. Алан прижался ко мне всем телом, я почувствовала его возбуждение. Он хотел меня, и я не собиралась отказывать в удовольствии ни ему, ни себе.

Ночью мы оба, уставшие от любви и ласки, лежали и разговаривали в постели. Везде была разбросана одежда, но кроме друг друга мы ничего не замечали вокруг. Моя голова лежала у него на груди, рука скользила кругами по его спине. Его руки ворошили мои волосы. Глаза закрывались.

- Поспи, я тебя разбужу, - прошептал он.

Огонь внутри меня затухал, сердце стало стучать медленнее, и через несколько минут я уснула.

Проснулась от того, что Алан тихонько тряс за плечо. Я повертела головой, но глаза не хотели открываться. Алан начал целовать лицо, губы и я услышала его тихий смех: «С добрым утром». Приоткрыв один глаз, я потянулась руками вверх. Алан тут же перехватил их и начал поглаживать: «Просыпайся». Его большие мягкие ладони опускались ниже: к груди, к соскам, к животу, к низу живота, а язык выплясывал во рту румбу. Бедром я ощутила свидетельство его желания. Алан не торопился, любил нежно и медленно. Дотронувшись пальцами до клитора, он заставил меня встрепенуться. Пальцы, распаляя меня все больше и больше, скользнули в промежность, я чувствовала наполнявший меня сок. Твердый и набухший член вошел глубоко, от остроты ощущения я выгнулась со стоном. Его руки удерживали меня за бедра, язык скользил по лицу, шее, движения были размеренные. Мне нравилось ощущать его внутри. Он действительно был большой мужчина во всех смыслах этого слова.

Успокоившись после утренней «разминки», Алан сказал:

- Ты ещё успеешь в душ. Полотенце на полке, халат висит на крючке.

- Я утону в твоем халате, достаточно полотенца.

Он усмехнулся, поцеловал в макушку, и я встала. Собрав с пола одежду и положив ее на стул, направилась в ванную.

Когда вернулась с мокрыми волосами и полотенцем вокруг тела, Алан, опиравшийся правым локтем о подушку, широко улыбался.

- Чему радуешься?

- Твои волосы вьются. И ты похожа на Кэтрин.

- Ты не видел моей детской фотографии. На ней я с Кэтрин одно лицо.

Он наблюдал за мной, пока я одевалась. Потом соскользнул с кровати, подошел сзади, обнял и сказал:

- Подожди меня, не уходи, я быстро.

Пока он принимал душ, я уложила феном волосы и уже застегивала серёжку, когда он вышел в халате. Алан снова прижал меня к себе и обнял.

- Мне было очень хорошо с тобой. Спасибо, что осталась.

- Как ни странно, мне тоже.

- Приходи вечером сюда, я буду ждать.

- Не торопи меня, Алан, пожалуйста.

Он замолчал. Потом вышел в гостиную, я следом за ним. Он открыл дверь.

- Я всё равно буду ждать.

На улице светлело. Я ушла не оборачиваясь. Я должна всё обдумать и решить!

Рейчел принимала душ, когда я вошла.

- Я так и думала, что ты на свидании, а то пришлось бы поднимать всю группу и искать тебя, - с намеком поприветствовала она меня.

- Спасибо, что не вызвала полицию, - улыбнулась я в ответ.

Она не выдержала, засмеялась.

- Ты кошка, которая гуляет сама по себе!

Действительно, мысленно согласилась я с ней. Только чересчур сама по себе. Так и одной остаться до конца жизни можно.

Почистив зубы и переодевшись, мы с Рейчел двинулись на завтрак. Алан пришел, когда большинство столов опустело, и мы столкнулись с ним у входа. Он поздоровался, лицо его ничего не выражало. «Либо хорошо играет, либо я обманулась», - тревожно пронеслось в голове. Так как съемок до обеда у меня не было, вернулась в домик, прилегла на диван с книгой и заснула. Разбудила меня Рейчел.

- Айя, с сексом надо быть осторожнее. У нас ещё фильм не доснят, а ты спишь на ходу.

- Рейчел, хватит, я как раз выспалась.

- Тебе повезло, что не была занята в съемках. Колин тебя бы разорвал, особенно, после бадминтона.

Я, действительно, чувствовала себя после сна отлично. Поэтому остаток дня прошел удачно.

11

Во время ужина я постоянно ощущала на себе жгучий взгляд Алана. Но я держалась, ни разу не повернув голову в его сторону. Когда уже допивали чай, к столу подошла Кэтрин.

- Айя, ты погуляешь со мной?

- С удовольствием, солнышко.

Мы вышли из столовой, взявшись за руки.

- Я сегодня уезжаю. Мы больше не увидимся, Айя?

- Скорее всего, нет. Но я всегда буду помнить о тебе, ведь ты так похожа на меня в детстве. У меня даже есть фотография.

- Я тоже тебя не забуду.

Мы гуляли, пока не стали сгущаться сумерки. Я проводила Кэтрин до домика. Джулия и Пол ждали нас. Я обняла на прощание девочку и поцеловала.

- Спасибо за всё, Айя, - смущенно сказала Джулия и поцеловала меня в щеку. Пол, держа Кэтрин на руках, крепко пожал мне руку.

- Счастливого пути. Успехов, - пожелала я им и побрела домой.

Было очень грустно от расставания, хотелось прижаться сейчас к кому-нибудь, вместе помолчать. Ноги упорно поворачивали в сторону отеля. Не помню, как забрела на спортивную площадку. Здесь никого не было. Присела на скамейку, задумалась. Знакомый голос за спиной оторвал от размышлений.

- Почему у тебя нет детей?

- Не знаю. Наверное, слишком разборчива и требовательна к претендентам. Мужчин это отпугивает. А ты почему не решился на семью?

- Сначала был молод, хотелось попробовать в жизни всего и сразу. Потом пришла известность, стало некогда. Затем Кара уже не могла или не захотела. А сейчас я не вижу смысла.

- Но мужчины твоего возраста женятся и даже заводят детей. Их ничего не останавливает.

- Да, но я, наверное, последний романтик. Мне всегда хотелось найти ту единственную, которая была бы со мной не из-за денег, не из-за славы, с которой мы воспитывали бы наших детей, с которой я был бы до конца.

- Разве Кара не была той единственной?

- Не знаю. Мы давно не живем вместе. Конечно, созваниваемся, встречаемся, проводим время на вечеринках, премьерах, но больше ничего. Те чувства, которые я испытывал к ней, как будто испарились, осталась лишь привычка. В общем, я старый холостяк и не намерен что-то менять в своей жизни.

Мы замолчали. Он обнял меня сзади и поцеловал в макушку.

- Ты постоянно целуешься. Я удивляюсь, как ты Колина ещё не поцеловал.

Он тихо засмеялся.

- В отличие от других мужчин меня к тебе тянет, и я хочу тебя целовать. Всё время.

С этими словами он сел рядом, притянул мое лицо к себе и поцеловал. Мы долго не отрывались друг от друга.

- Я хочу прикасаться к тебе, целовать тебя, я хочу тебя, - прошептал Алан. – Я целый день сам не свой, я изнываю от желания. Это невозможная пытка, Айя. Прошу тебя, пойдем домой.

Его шепот пьянил, кружил голову. Мне самой не хватало его, хотелось вновь испытать эти сумасшедшие мгновения полета, слиться в едином порыве страсти только с ним.

Он взял за руку и, вставая, потянул за собой. Быстрым шагом дошли до его домика. Едва зайдя в гостиную, начали неистово целоваться и срывать одежду.

Была уже глубокая ночь, когда насладившись друг другом, мгновенно уснули.

Настала пятница, короткий день съемок и день зарплаты. Утром, провожая меня, Алан предложил отвезти нас с Рейчел в город.

- А как же конспирация? Рейчел очень догадливая женщина, - с улыбкой спросила я.

- Я что-нибудь придумаю, - ухмыляясь и целуя, ответил он.

Во время обеда к нашему с Рейчел столу подошел Мэтью и сказал, что не сможет нас сопровождать.

- Придется вызвать такси, - со вздохом сказала Рейчел.

- Может расспросить кого-нибудь из наших, вдруг подвезут, - закинула я удочку.

- Ты посмотри, никого уже почти не осталось, - махнула рукой в сторону столиков Рейчел.

- Алан и Колин ещё обедают, - осторожно намекнула я.

- Ладно, - согласилась она и пошла на переговоры.

12

Алан погрузил наши вещи в багажник, и мы, непринужденно болтая, возвратились в Лондон. Первой попрощалась с нами Рейчел, так как она жила в пригороде. Мы въехали в Лондон, и машина направилась к центру. Алан молчал, даже заметно напрягся. Автомобиль промчался мимо улицы, где располагался отель.

- Ты проехал мой отель, Алан, - заметила я.

- Мы едем ко мне.

- К тебе? Ты серьезно? А это удобно?

- Это мой дом, и я хочу провести выходные с тобой.

- Надеюсь, ты не собираешься меня запереть в своей крепости.

- Ну, вообще-то возле дома постоянно караулят папарацци. Но я знаю способы их обойти. Мы погуляем, я тебе обещаю.

Мы подъехали к кованым железным воротам. С помощью пульта Алан открыл их, и мы въехали внутрь. Двухэтажный каменный белый дом и небольшой сад предстали перед моими глазами. Поднялась автоматическая дверь гаража, и машина заехала в него. Алан выключил зажигание и вышел. Обойдя машину, он открыл дверь с моей стороны и подал мне руку. Я выбралась наружу. Он достал мой чемодан и свою сумку из багажника, закрыл машину и кивнул мне головой. Я пошла за ним.

Мы вошли в холл. Напротив я увидела деревянную лестницу на второй этаж. Справа был открытый дверной проем, и оттуда донесся женский голос:

- Алан, это ты?

- Да, Хелен, но я не один.

К нам вышла пожилая афроангличанка.

- Познакомься, Айя, это Хелен – моя помощница по дому.

- Очень приятно, - сказала я, протянув руку для пожатия.

- Хелен, это Айя.

- Рада видеть Вас. Ужинать будете?

- Да, только вещи отнесем наверх.

Алан с чемоданом и сумкой пошел к лестнице, я за ним, крутя головой по сторонам. Слева от прихожей располагалась гостиная с двумя диванами, журнальным столиком из стекла, большим телевизором, камином и ковром. Под лестницей я заметила три двери. Мы поднялись и прошли по небольшому коридору с четырьмя дверями. Войдя в дальнюю комнату справа, мы оказались в большой спальне с двуспальной кроватью и гардеробом.

- Это моя спальня. В шкафу есть пустые полки и вешалки. Располагайся.

- А другие двери? – поинтересовалась я.

- Рядом ванная с туалетом, напротив ещё одна спальня и мой кабинет. Внизу две спальни для гостей, ванная, туалет. Хелен по большей части на кухне, там же столовая. Возле кухни прачечная.

- Всё по минимуму, комфортно и удобно, - подытожила я.

Алан улыбнулся.

Разложив и развесив чистые вещи, мы спустились вниз и прошли на кухню. Хелен уже накрыла стол. За пять недель, проведенных в Англии, я впервые пробовала местную домашнюю еду.

Хелен попрощалась и ушла. Алан стал ухаживать со мной, подавая то чай, то десерт. Поев, я помогла ему убрать грязную посуду в посудомоечную машину и вытереть стол. Затем мы перешли в гостиную и присели на диван. Алан был какой-то задумчивый, тихий. Я положила голову ему на грудь.

- Ты чем-то расстроен, Алан? Может, не стоило привозить меня сюда?

- Всё в порядке, Айя. Я вдруг вспомнил, что ты через неделю улетаешь.

- А ты хочешь, чтобы меня выслали из страны? В конце концов, у меня есть формальные обязательства перед родными и работодателем, и я не готова их нарушить. А у тебя и без меня полно забот.

- Ты права, я расклеился.

Его руки вдруг скользнули под блузку и стали поглаживать соски сквозь ткань. В низу живота отдалось приятной истомой.

- Это нечестно, - прошептала я ему.

Он снял с меня блузку, потом бюстгальтер. Две большие ладони накрыли грудь.

- Мне нравится твоя грудь, то мягкая, то упругая, а соски такие чувствительные. Я готов проглотить их, - зашептал он в ухо, терзая мою грудь.

Каждое прикосновение его пальцев к соскам вызывало искру, которая пронзала тело сверху вниз.

- Эл, - умоляла я его.

Его руки сместились вниз. Он расстегнул молнию юбки, и пальцы, оттянув трусики, скользнули по ягодицам, а потом между ними, прямо в лоно. Я застонала. Он стянул юбку с трусиками, затем свои брюки, трусы и вошел сзади. Это было чудесным избавлением от мук. Волна наслаждения приближалась с каждым его толчком. Я уже взлетала, когда он со стоном кончил и упал обессиленный на мою спину. С трудом глотая воздух, он перекатился набок и обнял меня. Дыхание постепенно восстанавливалось. Его руки поглаживали мою спину, губы искали мой рот.

- Мистер Поцелуйчик, - усмехнулась я.

- Мне понравилось, как ты назвала меня до этого, - покачал он головой.

- Эл, - повторила я медленно.

Он с рычанием впился в мои губы…

Разгоряченные, мы не заметили, как наступила ночь. Алан накрыл наши тела пледом, подложил под мою голову свое плечо и поцеловал.

- Спокойной ночи, любимая.

Я не ослышалась, он назвал меня «любимая». Неожиданно и приятно.

- Спокойной ночи, Эл.

Когда проснулась, то услышала рядом ровное дыхание Алана. «Спит ещё», - улыбнулась я, открывая глаза. За окном светлело, гостиная приобретала свои очертания. Я смотрела на его безмятежное лицо и улыбалась. Меня переполняло от нежности к этому мужчине. Я провела рукой по его виску, щеке, носу, губам, подбородку. Настолько близким казался он мне сейчас спящим, настолько беззащитным. Как будто почувствовав, Алан обнял меня, поцеловал и открыл глаза. Его сияющие зеленые глаза уставились на меня. Говорить не хотелось. Всё отражалось в этом молчаливом взгляде. Алан первым нарушил молчание.

- Скоро придет Хелен, - с многозначительной интонацией произнес он.

- Будем заметать следы, - вторила я ему.

- Предлагаю начать с душа, - подхватил он.

Алан отбросил плед, поднял меня на руки и направился в ванную. Он поставил меня на пол и включил воду. Я положила руки ему на плечи, приподнялась на носочки и прикоснулась губами к его губам. Он ждал моего «сигнала» и его язык проник в рот. Вода сбегала по лицу, телу. Внезапно Алан прижал меня к стенке душевой кабинки. Его плоть была в боевой готовности. Язык переместился на лицо, шею и плечи, руки сжимали грудь. Внутри всё горело от желания. Алан приподнял мои бедра и вошел. Тело сжалось вокруг него, и он начал двигаться, то медленно, то убыстряясь. Бушующий внутри огонь поднимался, тело дрожало. Наконец услышав его стон, всё взорвалось на тысячи осколков, принеся облегчение нам обоим. Ещё несколько мгновений он продолжал держать меня в объятиях. Потом глубоко вздохнул, опустил на пол и мы ещё долго стояли, прижавшись друг к другу и не двигаясь, под струями воды.

Распаренные и замотанные в полотенца, мы вышли в гостиную. Я подобрала одежду и поднялась в спальню. Алан, сложив плед, поднялся вслед за мной. Я одевалась возле открытой дверцы шкафа, когда он подошел и обнял.

- Кровать такая девственно чистая, даже неловко как-то, - с хитрой улыбкой произнес он.

- И очень холодная, Алан, - отрезвила я его и ушла сушить волосы.

Через несколько минут он зашел в ванную, одетый в домашние брюки и футболку, и включил бритву. Глядя друг на друга в зеркало и занимаясь каждый своим делом, мы улыбались. Я не могла долго сердиться на него.

Хелен появилась в доме, когда мы стояли посредине спальни и целовались. Лосьон после бритья так притягивал меня к Алану, что невозможно было передать словами. Свежий, чуть отдающий ароматом цветов и фруктов запах заставлял тереться об его шею, целовать ее, кусать.

- Теперь это мой афродизиак для моей кошечки, - усмехнулся Алан.

- Ты мог бы зарабатывать на рекламе только этого лосьона, - ответила я ему.

- Если ты снимешься в рекламном ролике со мной, - предложил он.

- Нет, Алан, хватит с меня одной авантюры.

Мы спустились вниз и прошли на кухню. Поздоровавшись с Хелен, выпили по чашке чая и уселись в столовой на диване. Алан включил мне телевизор на стене, а сам взялся за газету. Я переключила на новостной канал и вдруг поняла, что воспринимаю английскую речь как русскую. Не было той боязни неправильно составить предложение, произнести слово, даже разговорный сленг англичан стал привычным.

- Ты чего такая? – спросил Алан.

- Какая?

- Ну, вся в себе. Что-нибудь случилось? – он показал на экран.

- Ну что ты, Алан. Просто подумала, что наконец-то английский язык стал для меня родным.

- Ты хорошая ученица, - улыбнулся он.

- Есть поговорка: «Сколько языков знаешь, стольких людей стоишь». Может, и я кого-нибудь стою в этой жизни, - философски заметила я.

Алан посмотрел на меня внимательно, но тут Хелен позвала нас к завтраку.

После завтрака Алан поинтересовался, чем я займусь.

- Я думала, ты мне устроишь экскурсию по дому.

- О, извини, я совсем забыл.

Он взял меня за руку и повел за собой. В каждой из комнат он непременно целовался, но мне это нравилось. Через час мы дошли до спальни.

- А вот этот экспонат можно потрогать, - и подвел меня к кровати.

- Ты беспринципный развратник.

- Да, мисс, и ещё мистер Поцелуйчик. Может, приступим к осмотру?

- Сейчас?

- Не волнуйся, Хелен очень тактичный человек.

- С тобой мне волноваться не о чем, Эл.

- Я знал, что ты это скажешь.

Наши губы встретились, руки заскользили по одежде, ища пуговицы, замки.

Было далеко за полдень, а мы всё ещё нежились в кровати.

- Я ещё не видела сад, - напомнила я Алану.

- Ничего интересного: газон и глухой забор.

- Зато можно погулять, - продолжала настаивать я.

- Мы прогуляемся вечером, обещаю.

После обеда Алан отпустил Хелен и сказал, что ему нужно поработать со сценарием в кабинете. Я кивнула головой. Я тоже решила разобраться со снимками и села с ноутбуком на диване в гостиной.

- Мне без тебя скучно, - Алан спустился по лестнице и присоединился ко мне с карандашом и стопкой бумаги в руках.

Два часы работы в молчаливом соседстве пролетели быстро. Алан отложил сценарий и потянулся ко мне.

- Алан, мне осталось немного, - предупредила я его попытку помешать.

- Можно хотя бы взглянуть? – поинтересовался он.

- Нет, извини, это сырой материал.

У меня давно появилась задумка сделать из снимков книгу об Англии, и не хотелось посвящать в это кого-то, даже Алана. Сохранив новые папки в компьютере, я выключила его и положила на столик. Тотчас же руки Алана сомкнулись на моей талии. Губы сами тянулись к нему. Мы ласкали друг друга беззаветно, нежно. Это не было страстью, это было уже необходимостью. Я себя не представляла без его объятий и поцелуев, без его прикосновений, без его присутствия рядом, пусть даже молчаливого.

- У тебя есть вечернее платье? – его вопрос застал меня врасплох.

- Не совсем, я ведь не собиралась на кинофестиваль.

- Вообще-то я хотел пригласить тебя на ужин.

- У меня есть одно, купленное здесь, может оно подойдет. Посиди, я скоро.

Я поднялась в спальню и достала свою обновку. Это было темно-зеленое трикотажное платье с короткими рукавами и золотистыми вставками по бокам в виде ветвистых стеблей. Переодевшись в платье, я сменила серьги на набор из кулона и длинных сережек и спустилась к Алану.

Он стоял возле дивана и смотрел восхищенно на меня. Когда я подошла, он вдруг приподнял меня и прошептал в лицо:

- Мне очень нравится. Тебе идет.

- Спасибо, Эл.

- Пожалуй, мне тоже надо переодеться.

Алан заказал такси, и вскоре мы заходили в ресторан, дверь которого была незаметно спрятана в нише здания. Метрдотель знал Алана и сразу провел нас в кабинку. Здесь было уютно и красиво. Мы пили вино и болтали о пустяках. Моя левая рука лежала в его ладони. Подошел официант за заказом.

- Что ты будешь? – спросил Алан.

- Закажи то же, что и себе.

- Хорошо.

Со сцены внутри зала звучала живая музыка. Хотелось танцевать, но, не привлекая внимания. «Как-нибудь в другой раз», - сказала я себе.

Возвращались пешком, в темноте, держась за руки. Я чувствовала себя с ним такой спокойной и уверенной.

13

Всю ночь мы занимались любовью, поэтому проснулись поздно.

- Что-то Хелен не слышно, - спросила я у Алана.

- Она придет к двенадцати.

- Ах ты, развратник, сговорился с Хелен, - с наигранным негодованием напала я на него.

Он засмеялся, обнял и стал целовать. Язык требовательно просился внутрь, но я нарочно не пускала его.

- Перехожу в наступление, - предупредил он.

Руки переместились на грудь, подушечки пальцев начали поглаживать соски.

- Запрещенный прием, Эл, - охнула я от наслаждения.

Тут же горячий язык заполнил мой рот. Это была прекрасная замена завтраку.

Мы вышли из спальни только к обеду. Аппетит был зверский не только у Алана. Блюда, приготовленные Хелен, быстро исчезли со стола. Я заметила, как Хелен покачала головой, и переглянулась с Аланом. Он улыбался.

После обеда Алан пригласил меня на прогулку. На улице было пасмурно, мелкий дождь то начинал моросить, то вдруг затихал. Это играло нам на руку. На улицах было немноголюдно, что не мешало нам спокойно бродить по городу. Алан, как заправский гид, рассказывал много интересного об истории и жителях Лондона. Никто не обращал на нас внимания. Через некоторое время мы остановились перед старым каменным домом, расположенным на тихой улочке. Алан  тоскливо смотрел на него.

- Я здесь вырос, - нарушил молчание он.

- А кто сейчас живет в этом доме?

- Не знаю.

- А твои братья и сестра? Они не в Лондоне?

- Брендон, старший брат, и Мелисса рано обзавелись семьями и уехали из дома, а Джеймс учился в колледже. Потом умер отец, и я помогал маме, сколько мог. Когда она умерла, Джеймс продал дом, его средств не хватало на содержание дома, а у меня уже был свой дом.

- Без прошлого не было бы тебя, Алан.

- Иногда мне кажется, что тебе лет шестьдесят, не меньше.

- Ты назвал меня старушкой?

- Нет, ты просто похожа на мою маму. Она, необразованная женщина, тоже вот так могла произнести, вроде простые истины, но как глубоко это звучало в ее устах.

- Твоя мама была замечательной женщиной.

- Да.

Мокрые и замерзшие вернулись мы домой. После ужина Алан разжег камин в гостиной и приготовил глинтвейн. Сидя на диване, смотря на полыхающий огонь и попивая горячий напиток, мы тихо разговаривали.

- Потанцуй со мной, Алан, - вспомнила я вдруг.

- Но нужна музыка, - как-то растерянно ответил он.

Я взяла с журнального столика свой телефон и нашла песню «At last» в исполнении Этты Джеймс. Посмотрела на Алана и включила композицию, а телефон положила в нагрудной карман его рубашки. Музыка зазвучала, спокойная и грустная одновременно. Алан протянул левую руку, а правую положил мне на талию. Я вложила правую руку в его ладонь, а левую положила ему на плечо. Не отрывая друг от друга взгляда, мы начали кружить по гостиной.

- Ты великолепно танцуешь, - заметила я, когда песня закончилась.

- Ты тоже хорошо двигаешься, - тихо произнес он. - Почему ты выбрала эту песню?

- Не знаю, мне она очень нравится, да и момент подходящий.

Мы стояли в центре гостиной. Алан не отнимал своих рук, его зеленые глаза сияли. Наше молчание перешло в долгий поцелуй, как будто он был последний.

В понедельник утром, после очередной порции любви в душе, Алан, прижимая меня к себе, произнес грустно:

- Это были замечательные выходные. Спасибо тебе.

- Ты говоришь так, словно мы прощаемся.

- Ты права. Я уезжаю на съемки на неопределенное время, боюсь, мы больше не увидимся.

- Мне будет тебя не хватать.

- Мне тоже.

- Ну что ж, за неделю я постараюсь отвыкнуть.

14

На такси, заказанном Аланом, я доехала до нашей съемочной деревушки. Все дни я проводила либо на съемках, либо на диване с книгой. Без Алана было тоскливо, поэтому старалась загрузить себя работой. В один из таких дней, в четверг, Рейчел подошла ко мне, села на диван и захлопнула книгу с переводом.

- Это ведь Алан? – напрямик спросила она. - В группе нет только его, ты перестала бегать по утрам, а в последний раз он увозил тебя на своей машине, - не получив ответа, продолжила она.

Я долго смотрела на нее молча. Она ждала.

- Знаешь Рейчел, в одной песне поется «просто встретились два одиночества,.. но огню разгораться не хочется», - начала я.

- Насколько я знаю, у него есть Кара. Мужчины – эгоисты. Он просто пудрил тебе мозги. Всё-таки между вами тридцать лет разницы, - настаивала на своем Рейчел.

- Нет, это просто обстоятельства. А сейчас я пытаюсь его забыть, - объяснила я.

- У тебя не получается! Это видно по твоим глазам!

- Я стараюсь, Рейчел, не волнуйся за меня. Тем более мои «римские каникулы» подошли к концу и во вторник я улетаю.

- И какой же город тебе запомнился больше всего? – с улыбкой спросила Рейчел, вспоминая одноименный фильм.

- Все по-своему прекрасны. Конечно, Лондон, - ответила я ей, улыбаясь.

Она обняла меня, и мы долго сидели, вспоминая наши совместно проведенные дни.

Последний съемочный день завершился большим праздничным обедом. Колин поблагодарил от имени дирекции всех участников. Все, прощаясь, обнимались, целовались, обменивались безделушками.

Мэтью, верный слуга, вновь довез меня до отеля и на прощание протянул в машине CD-диск.

- Здесь фотографии, которые я сделал за время съемок. Пусть останутся у вас на память, - смущенно произнес он.

- Спасибо, Мэтью, за всё, - ответила я и с благодарностью поцеловала его в щеку.

Он уехал, а я с чемоданом в руках входила в облюбованный мной отель. Администратор улыбнулась мне и протянула без слов анкету. Я пошла к диванчикам, чтобы заполнить её.

- Для моего дома не требуется анкета, - знакомый голос заставил вздрогнуть меня.

Буквы сомкнулись и превратились в линию. Ручка выскользнула из рук и покатилась по столу. Алан смял листок и выбросил его. Затем, взяв мою руку и чемодан, повел за собой. Я растерянно попрощалась с администратором. Его синий «Форд» стоял за углом гостиницы. Закинув чемодан в багажник, он открыл дверь и сел вместе со мной на заднее сиденье. Я, всё ещё не веря своим глазам, смотрела на него и боялась произнести хотя бы слово.

- Я освободился пораньше и решил заехать за тобой, - начал он. – Я не могу просто так взять и отпустить тебя. Я не могу забыть тебя, Айя.

- Эл, - только и смогла сказать я.

Я вновь почувствовала вкус его губ, языка, который так гнала от себя всю эту неделю. Сердце радостно застучало в его объятиях.

Эти четыре ночи и три дня были безумными. Ночь с пятницы на субботу провели на пушистом ковре перед огнем камина. В субботу вылезали из постели, чтобы только перекусить. В воскресенье сходили в джаз-клуб, где танцевали до самого закрытия. В понедельник гуляли в парке, по улицам. Целовались везде как подростки. Алан не отпускал мою руку ни на минуту, словно боясь потерять.

Вторник подкрался незаметно. Уже светлело. Мы не спали, да и не хотелось. Алан был молчаливым, только целовал и обнимал. Он вдруг накрыл меня своим телом. Я почувствовала, как его плоть в низу живота стала наливаться силой. Он не спешил, понимал, что это в последний раз. Его пальцы начали свой обход, словно пытаясь запомнить каждую клеточку моего тела. От такого прилива нежности захотелось вдруг плакать. Видно почувствовав это, Алан стал целовать лоб, глаза, нос, губы. Постепенно осталось лишь желание раствориться в нем, до последней капли.

Он долго не выходил из меня, продолжая целовать и поглаживать руками. Затем нехотя повернулся набок, обхватил руками, прижался к лицу и замер.

- Я так давно не испытывал таких ощущений. За эти две недели с тобой во мне что-то сдвинулось, перевернулось внутри. Я не знаю, что со мной. Что ты со мной сделала?

Этот поток откровений после долгого молчания вновь начал бередить мою рану.

- Алан, мы же договорились не воспринимать всё близко к сердцу.

- Я не могу, - с таким страданием на лице и в голосе ответил он.

- Считай это подарком, Алан. Развернул, порадовался, поставил на полку и забыл, - попыталась я перевести разговор в шутливый тон.

Но Алан спрятал лицо в подушку и замолчал. Слезинка покатилась из уголка глаза, и я отвернула голову в сторону. Так мы лежали, пока не прозвенел мой будильник в телефоне. Я встала и пошла в ванную.

Мы молча позавтракали, оделись и сели в машину. Всю дорогу ехали, не проронив ни слова. Алан припарковал внедорожник на стоянке аэропорта и помог мне выйти.

- Я не смогу проводить тебя дальше, - понуро опустив голову, сказал он.

- Я всё понимаю, Алан, - успокоила я его.

- Когда у тебя следующие каникулы?

- Зимой, 10 дней сразу после Нового года.

- Приезжай, я буду ждать.

- Алан, не загадывай так далеко.

- Всё равно, прилетай.

- У тебя есть мой номер телефона. По твоему звонку я узнаю, прилетать мне или нет.

Время бежало, а мы молча стояли у входа в аэровокзал. Регистрация уже началась, а уходить никто из нас не решался.

- Я рада нашему знакомству, Алан. Спасибо тебе за всё.

Алан молча кивнул.

- Алан, пообещай мне, пожалуйста, одну вещь.

- Какую?

- Береги себя, Эл.

Я сделала, наконец, шаг в сторону двери и, не оглядываясь, вошла в неё. Он смотрел мне вслед, я это чувствовала, пока не затерялась среди пассажиров.

15

На последней неделе августа я вышла на работу. Приближался новый учебный год. Нужно было приводить в порядок рабочие программы, методички, заполнить планы, но внутренне я чувствовала какое-то беспокойство. Во-первых, у меня до сих пор не было критических дней. Сначала я всё отнесла на бурную сексуальную жизнь в последние две недели с Аланом и, соответственно, на временную перестройку организма. Во-вторых, появились изменения в фигуре, в ощущениях, в запахах. Но виду всё равно не подала.

С 1 сентября начались занятия, и вот на второй учебной неделе после лекции почувствовала тошноту и головокружение. Оставила нетбук на столе и помчалась в туалет. Завтрак и обед исчезли без следа, но стало легче. Вот тут-то я поняла: «Я беременна». Я шла по коридору обратно в кабинет и непроизвольно улыбалась. Спешащие навстречу студенты здоровались, некоторые удивлялись и тоже улыбались в ответ. Поскольку в тот день занятий больше не было, решила устроить себе выходной. Собрала вещи и попрощалась с коллегами. Первым делом ринулась в аптеку, находившуюся в торговом центре. Свое открытие надо было проверить. Наспех прочитала инструкцию теста по беременности и вошла в туалет. Сомнений больше не было: две полоски.

Родным решила пока не говорить, пусть сами заметят, а вот к врачу собралась. Ребенка я всегда хотела, и надо было начинать бороться за его сохранение. Осматривавший врач ещё раз подтвердил мою догадку, назначил график наблюдений и направил на анализы. Радость переполняла меня, но оставалась проблема с Аланом: сказать или не сказать. Звонил он достаточно редко, но разговаривали мы всегда долго, нехотя расставаясь и разрывая телефонную связь.

Он позвонил в очередной раз в начале октября и тогда я решилась.

- Привет. Как дела?

- Привет, Алан. Хорошо. Как погода?

- Не очень, сильный ветер и дожди. А у вас?

- У нас пока бархатный сезон.

- Везет.

- Как твое настроение?

- Переменчивое, как и погода.

- Ты с кем-нибудь встречаешься, Алан?

Он ненадолго замолчал.

- Нет, Айя, - как-то тоскливо произнес Алан.

- Я тебе должна сказать кое-что.

- У тебя кто-то появился и мне больше не звонить?

- Не торопись, Алан. Это совсем другое. Мне нелегко об этом говорить.

- Тогда просто скажи, не тяни.

- Я беременна, Алан. Уже второй месяц.

- Это невозможно, Айя. Я уже не могу иметь детей. Может ты ошиблась?

- Алан, я не встречаюсь одновременно с двумя и более мужчинами, если ты это имел в виду, - разозлилась я.

- И что мне с этим делать?

- Можешь ничего не делать. Я поставила тебя перед фактом. Лично я собираюсь оставить ребенка. Ты поступай, как знаешь.

- Мое решение ничего для тебя не значит?

- В данной ситуации нет.

- Мне нужно подумать, я перезвоню.

Вот тут я не выдержала и заплакала, потому что поняла, что теряю своего Алана.

Октябрь действительно выдался сухой, и я всё свободное время проводила на улице, гуляя и разговаривая с малышом в животе или слушая музыку в наушниках. Ему нравилось, я это чувствовала. Он сразу затихал и не беспокоил.

Врач подбадривал, говорил, что всё развивается правильно, только надо больше налегать на витамины, не перенапрягаться, не расстраиваться. И я решила вернуться к фотографиям из Лондона. Придумывала надписи к снимкам и давала небольшие комментарии. Даже название книги подходящее нашлось: «Островитяне».

Однажды разбирая бумаги, наткнулась на диск, подаренный Мэтью. Я его ведь так и не открыла. Внутри лежала записка.

«Дорогая Айя! Вы мне сразу понравились, как только я Вас увидел в парке. Даже после нашего столкновения я продолжал надеяться и верить. Я ходил за Вами повсюду и, извините, фотографировал. Я продолжал снимать и тогда, когда появился Он. Ваши отношения были такие легкие, нежные. Они притягивали меня, я не отступал. Никогда не представлял себе, что мистер Н. может быть совсем другим человеком. Вы уезжаете, а как же Ваша любовь? Вы ведь любите Его, это видно по глазам. Как впрочем, и Он Вас.

Я уничтожил негативы, можете мне верить. Ваш Мэтью».

«Вот ещё один догадливый», - улыбнулась я себе. Не зря, наверное, говорят, что счастливые часов не наблюдают. Я вставила диск в компьютер. Действительно, ничего не укрылось от глаз Мэтью: и мои пробежки по утрам, и нападение, общение с Кэтрин, вечернее свидание на закате, игра в бадминтон, беседа на спортплощадке, поцелуи под фонарем… Воспоминания нахлынули, появились слезы. Мэтью прав, слишком много мы отдали друг другу и многого ожидали. «Спускайся на землю и забудь про Алана», - мысленно приказала я себе и начала успокаиваться. Но в конце октября он вдруг напомнил о себе.

- Привет, Айя.

- Здравствуй, Алан, - довольно холодно поприветствовала я его.

- Я буду в Москве в начале ноября и хотел бы встретиться с тобой. Ты прилетишь? – без предисловий начал он.

- Ты действительно этого хочешь?

- Очень.

- Я попробую достать билеты.

- Прошу тебя, займи деньги, я оплачу, только приезжай, - с каким-то отчаянием произнес он.

- Хорошо.

16

За оставшуюся неделю я приобрела авиабилеты, отпросилась у заведующего на три дня и собрала дорожную сумку. Родным сказала, что лечу в краткосрочную командировку.

Всегда приятно лететь на запад, время практически замирает на месте. В 8 часов утра я была у станции метро. Заранее договорилась с давней знакомой, что остановлюсь у нее. Оксана купила в Москве наконец-то квартиру и после ремонта обосновалась в ней. Очень хотелось ее повидать и поздравить с новосельем. Сюрприз ожидал и меня. Когда она открыла дверь, первое что я увидела, это ее живот. Она была беременна! И судя по всему, срок был больше моего. Я засмеялась. Она с удивлением обняла меня. Потом за чашкой чая я рассказала о своем положении. Она обрадовалась и спросила об отце малыша. Я ответила, что он англичанин, не выдавая его имени и фамилии. Сама она тоже забеременела от своего бойфренда, который укатил к себе на родину и о ребенке даже не догадывался. Поскольку Оксана спешила на работу, то оставила мне второй ключ от квартиры. Проводив ее, я тоже взяла сумочку и направилась в редакцию одного издательства, в котором собиралась оставить свое «произведение» об Англии. Там на меня посмотрели как на ненормальную, но материал приняли и обещали рассмотреть в течение месяца. Потом решила прогуляться по знакомым местам, прежде всего, по местам студенческой жизни. Незаметно подошло время обеда.   Поев в уютном кафе, проверила телефон. Пришло сообщение от Алана: «Отель «Националь», 8 часов вечера».

Вернувшись в квартиру, решила приготовить ужин для двух беременных брошенных женщин. Это отвлекло от тяжелых мыслей, от предстоящей встречи. Оксана была рада. Мы наелись, пили чай и болтали о будущем наших малышей. Время неумолимо бежало вперед. Переодевшись в полушерстяное синее платье и сапоги на небольшом каблуке, я была готова к встрече. Оксана проводила меня и пожелала удачи.

Отель находился в центре города. Швейцар открыл передо мной дверь, и я вошла в вестибюль в 20.05. В холле Алана не было. Номера его комнаты я всё равно не знала, поэтому раздевшись в гардеробе, направилась в ресторан, а именно, в бар. Села на высокий стул и заказала зеленый чай, нужно было как-то успокоиться.

Я допивала чай, когда он тронул меня за локоть.

- Здравствуй, Айя.

Он был всё такой же, как будто мы не расставались на три месяца. Высокий, подтянутый, чуть ухмыляющийся, он стоял и смотрел мне в глаза.

- Здравствуй, Алан.

- Ты расплатилась?

Я кивнула головой, он взял меня за руку и потянул за собой. «В который раз», - подумала я. Забрав верхнюю одежду из гардероба, мы поднялись к нему в номер. Положив сумочку и сняв сапоги, я прошла в гостиную. Здесь было довольно уютно: диван, кресла, кофейный столик, ковер, телевизор. Я села на диван. Алан выбрал кресло напротив меня. С тех пор как мы вышли из ресторана, он не проронил ни слова, а теперь сидел и разглядывал меня. Как ни странно, я была спокойна и готова к его упрекам. Но он молчал и смотрел не отрываясь. Зеленые глаза пронзали насквозь, будто спрашивая «Почему? ».

Я не выдержала первой, встала и подошла к окну. Прекрасный вид из окна – вечерний город, освещенный фонарями и рекламой – сейчас не радовал. В оконном отражении появился Алан. Он стоял очень близко, я уловила запах его лосьона. Безумно захотелось вдруг прижаться к нему, почувствовать прикосновение его рук, но он не двигался, а я не решалась. Слишком тяжело было заставить себя забыть всё за эти три месяца.

- Ты обиделся?! – то ли спросила, то ли подтвердила я.

Он кивнул головой в окне.

- Я должна была, Алан. Инстинкт самосохранения. Рейчел сказала мне как-то, что я кошка, которая гуляет сама по себе.

Он усмехнулся.

- Кстати, она всё-таки догадалась, советовала забыть тебя как дурной сон.

Слезы непроизвольно покатились из глаз. Я опустила голову и сильно сжала губы, чтобы успокоиться.

- Алан, обещаю, что больше никогда не побеспокою тебя, - выдавила я из себя.

Тишина в ответ была убийственно невыносимой. Если он хотел таким образом проучить меня, то ему это удалось. Я повернулась и вышла в холл. Алан молчаливо сопровождал меня как тень. Я оделась под его пристальным взглядом, взяла сумочку и вспомнила, что принесла ему кое-что. Я достала флэшку и записку, протянула Алану.

- Это от Мэтью, недавно обнаружила в вещах. Прощай, - напоследок я взглянула в его глаза. Без изменений.

На метро я вернулась в Оксанкину квартиру. Она всё поняла по моему взгляду, не стала расспрашивать, и мы легли спать.

Утром следующего дня, позавтракав, вместе вышли из дому. Оксана отправилась на работу, я – по магазинам. Хотелось подышать полной грудью, избавиться от мыслей, которые всю ночь не давали заснуть. Обедала вновь в каком-то кафе, напротив моего стола на стене работал телевизор. Новости начались, когда я допивала чай. Ведущий сообщил, что сегодня на премьерном показе фильма присутствовал и исполнитель одной из главных ролей Алан Нолан. Следом включили интервью с показа. Я застыла прямо с чашкой в руке. Алан, конечно, улыбался, но по лицу было видно, что он тоже не спал. Мешки под глазами, уставший вид. Я не могла оторваться от экрана, пока снова не появился ведущий. Я не могла его вот так взять и забыть!

Вся в раздумьях я гуляла в скверике, когда послышался телефонный звонок. Высветился «Алан». Я долго смотрела на телефон, а мелодия настойчиво продолжала играть. Я нажала кнопку приема.

- Ты где? – услышала я голос Алана.

- На улице, гуляю.

- В центре?

- Можно сказать и так.

- Я возле отеля, пожалуйста, подойди.

- Алан, я была у тебя вчера. Если хочешь что-то сказать, говори сейчас.

- Я умоляю тебя, Айя, подойди.

- Ладно, - и я снова сдалась.

Я была в джинсах и осенних ботинках, поэтому до отеля дошла быстрым шагом за полчаса. Я увидела его издали, кто-то брал у него автограф. Затем и он заметил меня. Я сбавила шаг, настроение было паршивое и попасться в фотообъектив не хотелось. Казалось, Алан понял меня и зашел в вестибюль гостиницы. Через две минуты вошла и я. Он стоял в холле с ключом в руках и ждал. Мы молча поднялись в номер. Я разделась и, как прежде, прошла в гостиную. На этот раз он сел рядом со мной.

- Я уже отвык бегать за девушками, тем более я не знаю, где тебя искать. Я хочу задать тебе только один вопрос.

Внутренне я вся сжалась. «Это всё. Он тоже окончательно всё решил», - лихорадило меня от этой мысли.

- Ты веришь в то, что написал Мэтью о нас? – вопрос был неожиданным.

Слеза предательски выкатилась из глаза и побежала по щеке.

- Я уже не знаю, Эл.

Он обнял меня крепко и прижал к себе, зарывшись лицом в волосы. Я не сдерживаясь, плакала навзрыд. Он успокаивал, похлопывая по спине: «Ну, всё, моя девочка, всё». Он стал целовать мое заплаканное лицо. Потом остановился и взглянул в глаза.

- Зато я знаю, что не могу без тебя, что я всё-таки люблю тебя, - тихо признался он.

В его глазах появилось знакомое мне сияние, которое манило и звало за собой. Наши губы встретились. Я вновь очутилась на пляже. Запах моря, лучи утреннего солнца, трели жаворонков на лугу, нежные губы Алана.

Прошел час, может быть два, время летело незаметно, Алан вдруг отстранился, метнул взгляд на часы, а затем на меня.

- Ты ужинала?

- Не успела.

- Тогда я закажу ужин в номер. Не хочу, чтобы моя любимая и ребенок остались голодными.

Он взял меню со столика, набрал номер на телефоне и сделал заказ на двоих.

Ужин был легким, из овощей, рыбы, фруктов и творожного десерта с чаем, за исключением бутылки красного полусухого вина.

- Давай по чуть-чуть, - предложил Алан. – За встречу.

- Хорошо.

Мы выпили по глотку и сытые отдыхали на диване.

- Я видела тебя по телевизору днем. Ты совсем не спал, - вспомнила я.

- Да, это была самая тяжелая ночь. Я хочу забыть ее поскорей, Айя.

Он потянулся ко мне, поцеловал, обхватил руками спину, ноги и встал.

- Пойдем спать, - с этими словами он понес меня в спальню.

Положив на кровать, Алан сел рядом.

- Я прочитал много статей про беременность в Интернете. Тебе ведь можно?

- Можно, Эл, - я улыбнулась его намеку и предупредила. – Только не на спине.

- Я буду осторожным, - улыбался Алан.

Разные позы: на боку, сидя, сзади; вымотали нас окончательно к часу ночи.

- Во сколько твой самолет? – спросил Алан, продолжая обнимать и целовать.

- В двенадцать, а твой?

- В одиннадцать. Поспим?

Я кивнула.

- Боже мой, какой я был вчера дурак, - вдруг воскликнул Алан. – Потерять такой вечер наедине с тобой.

- Прости, Алан, - я прижалась к его груди.

- Я переиграл столько любовных сцен, а в собственной – не разобрался, - гладил он меня по голове.

Он затих. Его сердце гулко отдавалось под моей ладонью, потом перешло на монотонное биение. Это убаюкивало и расслабляло, и я заснула.

Как всегда, Алан, ранняя пташка, разбудил меня. Он тряс легонько за плечо и шептал в ухо:

- Вставайте.

- А почему на Вы? – не поняла я спросонья.

- Вас теперь двое, - ответил он и поцеловал.

Руки его скользнули под одеяло и легли на живот. Теплые ладони Алана действовали успокаивающе, пока они не переместились ниже. Он стал возбуждать меня своими пальцами. Язык во рту не давал вздохнуть и произнести хотя бы слово. Я дотронулась рукой до его плоти, Алан замер. Проведя несколько раз рукой вдоль твердеющего члена, нежно потянула мошонку в сторону. Алан застонал. Казалось, он забыл, что вытворял со мной. Не выдержав, он раздвинул мои ноги и вошел. Потом, как будто вспомнив, перевернулся набок и плавными толчками продолжил движение. Волна за волной накатывали снизу вверх, оба стонали от удовольствия, требуя ещё и ещё. Наконец наши тела содрогнулись в агонии и изможденные упали на спину.

Отдышавшись, Алан нашел мою руку на простыне и слегка сжал.

- Я пытался забыть тебя, начал встречаться с одной актрисой, а когда дошло до постели, я не смог. Мне было так стыдно: и перед ней, и перед тобой. Я решил звонить тебе изредка, но твоя новость завела меня в ещё больший тупик. Я не знал, что мне делать, как поступить. Я ходил по улицам, натыкался, как нарочно, на гуляющих родителей с детьми. Я вспоминал тебя с Кэтрин. Я понял, что безумно хочу увидеть тебя, а ещё – стать наконец-то отцом.

Я смотрела на него и боялась прервать его рассказ, сердце ныло в груди, подступали слезы.

- Я договорился с моим агентом, чтобы тот устроил премьеру в Москве, назначил тебе встречу, но, увидев тебя в баре, мужское начало взыграло со мной плохую шутку. Я должен был тебя наказать! Старый дурак! А когда ты сказала «Прощай», то понял, что теряю тебя. Ты ушла, а я не мог пошевелиться, чтобы догнать. Так и стоял, читал записку Мэтью и плакал. Я никогда столько не плакал в жизни. Потом всю ночь смотрел фотографии и вспоминал наши съемки. – Алан глубоко вздохнул и замолчал.

Ком в горле не давал мне сказать и слова. Алан повернул ко мне голову и посмотрел в глаза.    

- Я люблю, очень люблю тебя, Айя.     

Я должна была ответить, я видела, что он ждал от меня этих слов, но я молчала, и только слезы беззвучно лились из глаз.

- Не плачь, пожалуйста, тебе нельзя расстраиваться, - Алан прижался к лицу.

Я кивнула в знак согласия. Он крепко обнял меня.

Да, я любила этого мужчину всем сердцем, но признаться не хватало духу.

17

Времени оставалось мало, поэтому приняв душ и вместе позавтракав, Алан проводил меня до холла. Я оставила ему свои логины скайпа и электронной почты, он обещал позвонить вечером.

- Присядем на дорожку, - он показал на диванчики.

- Ты быстро схватываешь, - улыбнулась я.

- Кое-что осталось в памяти после съемок в России, - объяснил он.

- Я училась в Москве в то время.

- А ведь мы могли бы встретиться, - задумчиво проговорил Алан.

- У нас бы ничего не вышло, - отрезвила я его. – Ты был на пике популярности, я – на пике легкомыслия.

- Наверное, ты права. Но теперь-то мы увидимся. Я хочу, чтобы ты прилетела на Рождество.

- Алан, впереди целых 6 недель, я не знаю, как буду чувствовать себя. Я не смогу тебе точно обещать.

- Всё будет хорошо, не переживай заранее. Я буду очень скучать и ждать.

- Я тоже.

- А родители знают?

- Нет. У меня немного напряженные отношения с ними.

- Не хочешь зависеть от близких тебе людей и быть кому-то в тягость.

- Не хочу.

- Ты моя кошечка.

- Эл, мне пора, да и тебе тоже, - я встала с дивана.

Алан, не отпуская руку, смотрел на меня таким любящим взглядом, что хотелось отбросить все приличия и кинуться ему на шею. Пересилив себя, он встал и сжал легонько ладонь.

- Пока, любимая.

- Пока, Эл.

В мое отсутствие мама добралась до моей медицинской карты, и уже на пороге по ее строгому недовольному лицу я догадалась. Я опять почувствовала себя нашкодившим ребенком.

- Ты беременна? – напрямик спросила она, когда я вышла из ванной.

- Да.

- И кто он?

- Ты его всё равно не знаешь.

- А жениться он собирается?

- А я не собираюсь замуж, мама.

- А как ты будешь воспитывать ребенка?

- Как все.

- Мы с папой уже старые, больные люди. Мы не сможем вас обеспечить.

- Вообще-то я не безработная, мама. К тому же у меня есть любимый человек.

- Ты не зря была так долго в Англии. Он иностранец?

- Да, англичанин.

- Здесь мало мужчин, с которыми можно переспать?

- Прекрати, мама, - я ушла в свою комнату.

Настроение было испорчено, оставалось надеяться на звонок Алана, чтобы успокоиться.

Ужин проходил при гробовой тишине. Поев, я оделась и ушла на прогулку. В ноябре темнеет рано, поэтому на улице практически не было прохожих. Машины изредка проезжали по дороге. Я шла и разговаривала с малышом. Домой вернулась лишь к десяти. Включила ноутбук и стала ждать. К двенадцати ночи мне стало тревожно, на душе скребли кошки. Алан не звонил, это на него было не похоже. Я включила телевизор, в двенадцать как раз передавали новости. Очередная авиакатастрофа в небе над Европой, где-то в лесах Франции упал самолет. Я настолько привыкла, что последние десять лет то и дело падали самолеты, звучали взрывы, бушевали пожары и выходили из берегов реки, что не обратила на это внимание, пока диктор не сообщил, что среди тяжелораненных обнаружен британский актер Алан Нолан. Внутри всё упало. Я вытащила телефон и набрала его номер. Телефон молчал. Я долго сидела перед телевизором, пока не зашевелился малыш. «Возьми себя в руки, - приказала я себе, - ты нужна ребенку, он должен родиться». Как на автопилоте, я выключила всё, разделась и легла спать. От пережитого за день мгновенно уснула.

В декабре на работе заметили моё состояние. Посыпались поздравления и, конечно, вопросы. Я только улыбалась и отшучивалась. Как только выдавался перерыв в работе, выходила в Интернет и просматривала новости. Алана перевезли в госпиталь в Лондоне, состояние оставалось по-прежнему тяжелым. «Уже месяц, неужели никаких надежд», - терзала меня единственная мысль. Я должна его увидеть, во что бы то ни стало!

Я подала заведующему заявление, попросив отпуск за свой счет, купила авиабилеты на 18 декабря и 7 января (моя виза заканчивалась 8 января) и собрала вещи.

В ноябре я прошла первое ультразвуковое обследование. Всё было в порядке, кроме одного: я ждала двойню! Наблюдения у врача стали чаще. Анализы были хорошие, но врач боялся отпускать меня в поездку. Я была неумолима. Дома мама ворчала насчет моего отъезда. Я же всеми мыслями была в Лондоне.

18

Номер в отеле я забронировала в районе госпиталя, тем более рядом были сквер и парк. Прилетела рано утром, забрала багаж, прошла таможню и добралась до отеля. Часок отдохнув в номере и позавтракав, отправилась в больницу. Там я нашла лечащего врача Алана. Это был мужчина лет пятидесяти, высокий, крепкого телосложения и рыжий.

- Кем вы ему приходитесь? – строго спросил он, глядя сверху вниз.

- Близким человеком, - не стала я лукавить.

Он многозначительно посмотрел на мой живот, потом на меня.

- Да, - просто ответила я на его молчаливый вопрос.

- Нам разрешается пускать только родственников, ну и по просьбе самих больных. Мистер Нолан просил никого не беспокоить его.

- Почему?

- Видите ли, мисс, с тех пор как мистер Нолан попал к нам, улучшений не было. Кроме того, он мало ест, отказывается принимать лекарства, перестал бриться. В общем, он утратил интерес к жизни. Неудивительно, что его навещает только сестра.

- Разрешите мне только взглянуть на него.

- Я не могу отказать беременной женщине, - улыбнулся доктор.

На меня одели белый халат, и мы двинулись к палате. Я шла за доктором, поэтому Алан не видел меня. В палате запах лекарств перемежался с запахом немытого тела.

- Мистер Нолан, вы должны поесть, иначе нам придется заставить Вас, - произнес доктор недовольно.

Алан молчал. Доктор повернулся ко мне и кивнул. Я подошла. На Алана было страшно смотреть. Худой, бледный, заросший старик неподвижно лежал на кровати, голова была повернута на бок, глаза полуприкрыты. Я вложила свою руку в его ладонь.

- Эл, - тихонько позвала я его.

Большой палец руки провел по моим пальцам, веки дернулись. По движению глаз я поняла, что его взгляд переместился с моей руки на живот, выше, и вот он уже смотрел на меня, не узнавая или не веря собственным глазам. Алан закрыл глаза.

- Эл, это я, - повторила я и встряхнула рукой.

- Айя, - прохрипел он.

Я улыбнулась ему. Безжизненные глаза Алана наполнились знакомым сиянием, а в уголках появились слезы.

- А со мной ты поешь? – спросила я шутливо, чтобы не расплакаться.

Он кивнул. Я взглянула на доктора, тот покачал головой и вышел. Алан не мог произнести ни слова, слезы катились градом. Я обняла его голову и прижала к себе.

- Алан, я здесь, я рядом. Я прилетела к тебе на целых три недели. Надеюсь, ты не против, иначе меня сюда больше не пустят.

Он вновь кивнул. Я взяла полотенце, висевшее на краю кровати, и вытерла ему лицо. Потом наклонилась и поцеловала в губы.

- Какой ты колючий!

Но вкус его губ притягивал как магнит, я снова прикоснулась к ним. Губы и язык стали оживать, Алан целовался всё увереннее и увереннее, но тут открылась дверь и вошла медсестра. Она внесла завтрак на подносе, поставила его на стол и вышла.

- Ну что, приступим, мистер Поцелуйчик?

Алан улыбался сквозь слезы. Я налила ему воды и протянула стакан.

- Выпей и успокойся.

Он послушно выпил.

- Я выйду на минуту, Алан.

Выйдя из палаты в коридор, увидела, что доктор беседует с медсестрой. Я подошла к ним.

- Мне нужны бумага и ручка, - попросила я их.

Написав записку и вытащив деньги, протянула доктору.

- Вы можете купить и принести это?

Он прочитал записку, кивнул, улыбаясь, и я вернулась к Алану.

С помощью винта я приподняла кровать в полусидячее положение и положила полотенце Алану на грудь.

- Сейчас покормлю тебя и заодно порепетирую роль будущей мамы, - взяв тарелку с подноса и придвинув стул к кровати, стала кормить его с ложечки.

Он почти доел, когда вошла медсестра и передала мне пакет.

- А теперь приступим к твоему возвращению, - я достала из пакета одноразовую бритву и пену для бритья.

Впервые брила мужчину, но мне было приятно и не страшно. Сполоснув лицо Алана, открыла лосьон и вылила немного на руки. Знакомый запах наполнил комнату. С особой нежностью я стала протирать ему шею, щеки, подбородок. Алан притянул меня к себе и поцеловал. Это было волшебно!

Насилу оторвавшись от его губ, перевела кровать в горизонтальное положение и вызвала медсестру. Нужно было довершить начатое.

- Мы помоем тебе голову, Алан, иначе я не смогу сидеть рядом, - с легкой угрозой произнесла я.

Он кивнул, говорить по-прежнему не мог.

- Ну вот, чистота дошла до середины твоей шеи, - закончила я сушить феном волосы Алана.

- Спасибо, - услышала я тихий голос Алана.  

- Ещё бы постричься и можно давать интервью, - помечтала я.

- Обойдутся, - ухмыльнулся в ответ Алан.

- Вот теперь, здравствуй, Эл, - произнесла я, глядя ему в глаза.

Они сияли. Я чувствовала, как растворяюсь в них, в этой исходящей от них теплоте нежности, благодарности и любви.

- Здравствуй, любимая. Я не мог позвонить, извини. Все мои вещи сгорели, а я неделю был без сознания. Я думал, что, что, … - Алан не договорил и зарыдал.

- Ты подумал, что я тебя забыла и бросила, Эл? – я вновь обняла его голову. – Может быть, так и было, если б не одно но: я люблю тебя, Эл, и не собираюсь расставаться с тобой пока.

Я сказала ему это, и на душе стало так спокойно и легко. Он снова улыбался.

Через некоторое время Алан успокоился и уснул. Мне тоже нужно было отдохнуть. Я оделась и пошла в парк. На свежем холодном воздухе появился аппетит, ребята «внутри» проголодались, и я вернулась в отель на обед. Впереди меня ожидали непростые три недели, мне просто необходимы были выдержка и силы.

19

Алан начал потихоньку приходить в себя. Вставать он пока не мог: правая нога была в гипсе, а правая рука плохо слушалась. Я приходила к нему с утра и проводила всё время с ним, уходя лишь на прогулку и обед. Я умывала его, кормила, делала массаж руки, переворачивала на бок, чтобы не образовывались пролежни, давала лекарства. Кроме того, он ходил в туалет, поэтому надо было подавать и убирать больничную утку. Он очень застеснялся, когда я впервые поднесла «утку» и откинула одеяло.

- Не надо, Айя, позови медсестру, - умолял Алан.

- Прекрати, Алан, что я тебя голым не видела, - чуть раздраженно ответила я.

Он отвернул голову и уставился в стену.

- Я не могу при тебе, пожалуйста.

- Давай сделаем так, я подожду за дверью, а потом зайду.

- Ладно.

На этом разногласия не закончились. Он отказывался, чтобы я умывала его ниже пояса.

- Что тебя не устраивает?

- Я не выдержу твоих прикосновений, это выше моих сил, - объяснил он.

- Хочешь сказать, что медсестра тебя не возбуждает?!

- Это другое, я стараюсь не думать об этом. Ты что, ревнуешь?

- А как же!

Он улыбался. Сейчас это было самое главное для меня – его настроение, самочувствие.

Часто мы просто сидели, обнявшись, а Алан гладил рукой живот. Иногда я клала голову на подушку и прижималась к его щеке.

- Почитай мне что-нибудь, - просила я.

И Алан, закручивая пальцем локоны на моей голове, читал сонеты Шекспира. Его чарующий голос волновал и успокаивал одновременно.

Так прошла первая неделя. Наступило Рождество. 24 декабря во время обеда я купила на рынке небольшую живую елку в горшке, а заранее приготовленные подарки упаковала в красочную обертку. Утром 25 декабря с большим пакетом в руках зашла в палату. Алан, полусидя в кровати, брился электробритвой.

- Привет. Вот, хотел сделать тебе приятное, не успел.

- Всё равно спасибо, Эл. С Рождеством тебя!

- С Рождеством, любимая!

Наш продолжительный поцелуй был прерван приходом медсестры с завтраком. Аппетит у Алана был хороший, но почти после каждой ложки мы целовались, и завтрак затянулся до утреннего обхода.

- Ну что, голубки, как дела? – вошел доктор в палату, заставив нас отпрянуть друг от друга.

- Нормально, - смущенно ответил Алан.

- Сейчас посмотрим.

Я стояла в стороне, пока доктор ощупывал руку и ногу Алана.

- Действительно, нормально. Значит так, мистер Нолан, через три дня будем вставать на костыли.

Алан недоверчиво посмотрел на врача. Я улыбалась.

- С Рождеством Вас обоих, - с улыбкой поздравил доктор.

Мы остались одни, и я достала подарки из пакета.

- Алан, я решила подарить тебе телефон взамен разбитого. В контактах лишь мой номер. Надеюсь, ты начнешь теперь общаться с миром, - я протянула ему коробку.

- Кроме тебя, мне сейчас никто не нужен.

- Нет, Алан, обязательно позвони Мелиссе и братьям, ты им нужен.

- Хорошо.

- Помнишь, я в гостиной сидела с ноутбуком?

- Ты не разрешила мне посмотреть.

- Да, теперь можно, - я положила ему на ноги книгу «Островитяне», специально переведенную на английский язык. – Только не открывай, пока я не уйду.

- Ты решила закидать меня подарками? – угадал Алан мое следующее движение.

- Это последний и самый главный, - я вытащила елку.

Едва задев маленькие иголки, по комнате начал разноситься запах хвои. На елке висели два ангелочка.

- Ты догадаешься, Эл, или подсказать? – загадочно спросила я.

- Один ангелочек – это ты, а второй – наш ребенок, - ответил он.

- Не совсем, - замотала я головой. – Ангелочки одинаковые.

Интересно было наблюдать за его лицом. Непонимание сменилось удивлением, а затем радостью. Взгляд устремился с елки на мой живот.

- Двое? – тихо спросил он, глядя мне в глаза.

- Да, близнецы.

- У нас в роду никогда не было близнецов, - Алан всё ещё не верил.

- У нас тоже, Эл.

- Но как?

-  А вот это тебя надо спросить «Как», - смеясь, ответила я.

Он потянул меня за рукав халата и обнял левой рукой.

- Ты мой самый лучший подарок, который я получил от жизни. Спасибо, что ты есть, -  прошептал он в ухо и поцеловал.

Нас никто не беспокоил, мы нежно ласкали друг друга, пока «ангелочки» не дали о себе знать. Ребята привыкли к режиму, мне пора было идти на обед и прогулку.

Подступал Новый год. 31 декабря с утра я позвонила домой и поздравила всех с Наступающим. На улице шел снег, впервые за две проведенные в Лондоне недели. Я целый час гуляла по скверу, недалеко от больницы, на душе было радостно, празднично. К Алану, естественно, припозднилась. Однако медсестра предупредила, что у него посетитель. Встречаться мне ни с кем не хотелось, поэтому решила зайти в кафе, попить чай. Через двадцать минут шла обратно по больничному коридору, как вдруг какая-то женщина преградила мне путь.

- Айя? – спросила она.

Женщина напоминала чем-то Алана.

- Вы – Мелисса? – ответила я вопросом на вопрос.

- Да, я приходила к Алану.

- Он вам звонил?

- Да, я очень удивилась, потому что в последнюю нашу встречу он почти не разговаривал. Он сильно изменился и всё благодаря вам. Спасибо, Айя.

- Не переживайте, Мелисса. Алан вернется к нормальной жизни, вот увидите.

- Я рада, что у него есть вы, что вы скоро станете родителями. Мама была бы счастлива, узнав, что Алан станет отцом.

Мне понравилась сестра Алана. Она была такая искренняя, добродушная, милая женщина. Мелисса обняла меня на прощание и поцеловала. Когда я вошла в палату, Алан стоял у окна, опираясь на костыли.

- Ты, наверное, гуляла? Снег идет, - сказал Алан.

- Да, я соскучилась по снегу.

- Я ждал тебя, а пришла Мелисса. Я так виноват перед ней.

- У тебя прекрасная сестра, Алан. Она давно тебя простила.

- Ты видела ее?

- И даже разговаривала.

- Я сказал ей о твоей беременности, извини.

- Алан, всё в порядке, она же твоя сестра, ты правильно сделал, что сказал. Она мне очень понравилась.

Мы стояли возле окна. Алан, отставив костыли, обнимал меня сзади.

- Доктор обещал выписать после Нового года. Скоро мы будем дома.

- Это хорошая новость, Эл.

- Я соскучился по дому, по тебе.

- Ты ещё слаб, Алан.

- Да, но я хочу, чтобы ты сегодня осталась. Встретим Новый год, посидим вдвоем.

- Ты уверен?

- Пожалуйста.

Вечером в палате поставили кушетку для меня, а на ужин принесли два подноса. Где-то в полдвенадцатого ночи в палату вошел доктор с медсестрой. Они дежурили в этот день и решили нас поздравить, захватив бутылку шампанского. Мы подняли бокалы с вином вместе с боем часов.

- С Новым годом! За Вас и за Вашего малыша! – произнес тост доктор.

- С Новым годом! - мы с Аланом отпили по глотку.

Доктор и медсестра через некоторое время ушли. Я сполоснула бокалы под краном и поставила их сушиться. Алан стоял у окна.

- Закрой дверь, - попросил он.

- Наш старый развратник вернулся, - сказала я ему.

Он сделал несколько шагов без костылей в мою сторону. Я, испугавшись, что он упадет, кинулась к нему.

- Алан, давай без экспериментов.

- Я хочу быть с тобой сейчас, - ответил он хриплым голосом.

Он прижал к себе, коснулся волос и провел губами от уха к шее, я закрыла глаза. Алан, закинув мою голову, осыпал поцелуями лицо, а потом прильнул к губам с такой страстью, что я почувствовала, как земля уходит из-под ног.

- Я люблю тебя, - шептал он, расстегивая пуговицы на блузке. – Я соскучился по тебе и хочу видеть, как ты прекрасна.

Его руки завладели грудью, затем легли на живот.

- Я буду нежным, малыши, - обратился он к животу и поцеловал его.

Его прикосновения к шее, к груди вернули воспоминания двухмесячной давности. Раздетая, я стояла и млела в его руках. Не в силах больше противиться, избавилась от оставшейся одежды. Алан сбросил халат и потянул в сторону кушетки. Он посадил меня к себе на колени. Одной рукой он ласкал грудь, а другой гладил внутреннюю сторону бедер. Соски набухли и затвердели. Алан провел пальцами вдоль промежности и прикоснулся к клитору. Я чувствовала жар в груди, биение своего сердца и невыносимое желание.

- Эл, - страстно произнесла я его имя, захлебываясь в волнах желания.

Он, чуть приподнявшись, вошел в меня, наполняя всю, целиком, без остатка.

Спустя некоторое время, продолжая прижимать к себе, Алан, весь в испарине, произнес:

- Помоги мне, пожалуйста, дойти до кровати, Айя, у меня совсем нет сил.

Опираясь на меня и подпрыгивая на левой ноге, Алан добрался до постели.

- Отдыхай, мой герой – любовник, - посмеиваясь, уложила я его.

Я легла рядом, прижавшись к нему. Через несколько минут он уснул.

20

3 января Алана выписали. Накануне я сходила к нему домой и собрала ему одежду. Поскольку в доме была Хелен, то я попросила ее приготовить спальню на первом этаже. Она была рада, что Алан выздоравливает. Потом обратила внимание на мое положение.

- Это правда? – спросила она, указывая на живот.

- Да, Хелен. Надеюсь, это не выйдет отсюда, - попросила я ее снова.

- Нет, Айя. Я за вас обоих счастлива.

- Спасибо. Тогда до завтра.

Домой мы приехали на такси. Обошлось без журналистов благодаря медицинскому персоналу больницы, который не проговорился о дате выписки. Да и мне это было на руку.

- Алан, я так рада, - Хелен обняла Алана в прихожей.

- Спасибо, Хелен.

Мы прошли в спальню.

- Ты перевезешь свои вещи ко мне? – спросил Алан.

- Ты этого хочешь?

- Эти три дня я хочу быть только с тобой, - Алан обнял меня.

Оставшиеся дни мы беззаботно провели вместе: спали, ели, гуляли в саду, смотрели старые фильмы, разговаривали, целовались, мылись в душе и, конечно, занимались любовью.

В день отъезда Алан, чувствуя долгую разлуку, не отпускал мою руку. Когда я складывала вещи в чемодан, он подошел, прихрамывая, и протянул мне пластиковую карточку с пин-кодом.

- Возьми, тебе пригодится.

- Алан, ну зачем?

- Ты же видишь, с каждым из нас может что-нибудь случиться. Возьми, пожалуйста.

- Хорошо, я возьму, но воспользуюсь только в крайнем случае.

- И ещё. Записка Мэтью у меня сохранилась, она лежала в паспорте, а вот фотографии – нет.

- Я тебе пришлю на электронную почту, Эл.

Мы замолчали, прижавшись друг к другу.

- Я буду вас очень ждать, - грустно сказал Алан.

- Только береги себя, Эл.

- Ты тоже. Позвони, когда самолет приземлится в Москве.

- Хорошо.

На улице просигналило такси. Алан наклонился и нежно поцеловал на прощание.

- Я люблю тебя, Айя, - произнес он, глядя в глаза.

- И я люблю тебя, Эл.

21

Долетела я без проблем и сообщила об этом Алану. Дни пошли своей чередой. Мне оставалось работать два месяца. Почти каждый день я разговаривала по скайпу с любимым. Алан ходил без костылей, опираясь на палку, которую ему подарили друзья.

- Ты похож теперь на английского денди, на сноба, - прокомментировала я его инкрустированную трость.

- Ну, должен же я попробовать и эту роль, - с улыбкой ответил Эл. – И потом ею удобно отгонять журналистов.

Алан рассказал, что ему предложили постановку нового спектакля в театре, и он уже ходит на репетиции.

В начале февраля я прошла второе УЗИ. Врач сообщила, что близнецы – мальчики.

- Эл, у меня новость, - решила порадовать я Алана.

- Наверное, про малышей?

- Да, у нас будут мальчики.

Алан расплылся в улыбке.

- Я уже нашла имя одному из них – Надаль, тебе – второе.

- Почему Надаль? В честь теннисиста что ли?

- Просто мне нравится сочетание этих букв и теннис тоже.

- На-даль! – произнес он по слогам. – Я предлагаю Алекс.

- Это что, типичное английское имя?

- Алекс, сокращенное от Александр. Означает «Защитник».

- Хорошо, но если передумаешь, предупреди.

- Не забывай, у нас принято давать несколько имен, я не передумаю. Ну, а как ты себя чувствуешь?

- Пока ничего. Врач сказал, что если дохожу до 38-ой недели, то положит на сохранение.

- Ты можешь родить раньше?

- Да, с близнецами никто не доходит до срока.

- Тогда и мне надо поторопиться.

- Ты о чем?

- Надо успеть переделать спальню под детскую. Я уже сделал эскиз. Теперь подберу цвета и материалы.

- Не спеши, у тебя впереди больше трех месяцев. Тебе надо окрепнуть, Эл.

- Я прекрасно себя чувствую, любимая, не волнуйся.

В следующий раз Алан позвонил в свой день рождения. Он появился на экране с бокалом вина.

- С Днем Рождения, Эл! – поздравила я его.

- Здравствуй, Айя. Спасибо за поздравление. Я хочу выпить за тебя и за наших мальчишек.

- Спасибо, Эл.

- У меня тоже для тебя есть новость, - с хитрой улыбкой произнес он. – Наш фильм попал на кинофестиваль, в марте состоится премьера.

- Ты шутишь?! – не поверила я.

- Нет, Айя.

- Я не представляю, что будет на работе, на улице, дома, - покачала я головой.

- Будешь давать автографы и улыбаться.

- Ох, не знаю.

Меня спасло то, что я вышла в декретный отпуск и что наши журналисты не такие ушлые ребята. Три дня после премьеры было тихо, как перед грозой, но на четвертый день будто прорвало. С утра раздался сигнал домофона.

- Да,   - подняла я трубку.

- Это корреспондент журнала …

- Вы ошиблись, - сказала я, не дослушав, и повесила трубку домофона.

Затем зазвучала мелодия телефона. Звонили с работы.

- Вы нас в этом году не перестаете удивлять: то книга, то беременность, а теперь и кино, - послышался голос заведующего.

- Что, все в курсе? – тихо спросила я.

- Тут не только университет, весь город шумит, что за звезда у нас появилась. В коридорах журналисты ходят, все расспрашивают. Мне руководство звонит.

- Я в отпуске, меня нет, скажите, что я уехала.

- Да, я тоже говорю им, чтобы не тревожили Вас, будущую мамочку. Крепись. Как сможешь, загляни к нам на кафедру.

- Ладно. Спасибо. До встречи.

Только положила сотовый, как снова звонок. От брата.

- Привет.

- Привет. Ты тоже хочешь меня обрадовать?

- Уже достают?

- Да, до квартиры добрались.

- Держись! Мы вчера всей семьей ходили в кинотеатр, фильм нам понравился. Я вспомнил деревню, бабушку. Даже взгрустнулось.

- Спасибо.

Закончила разговор, снова звонок. Звонили друзья, коллеги по работе, какие-то знакомые. Выключила телефон. Предупредила родителей, чтобы были наготове и отвечали, что ничего не знают. Если выходила на улицу погулять, то взгляды сопровождали постоянно. Более смелые прохожие подходили за автографами. Журналисты просили дать интервью, но я отказывалась. Да и о чем было говорить? О съемках? О себе? Не хотелось.

- Еще держишь оборону? – пошутил Алан в свой следующий видеозвонок.

- Тебе смешно, а они каждый день пристают с интервью.

- Да, я читал в Интернете, что ты пока загадка для газетчиков.

- Ну и бог с ними, мне сейчас не до этого.

- Правильно, думай о наших детях, о том, что скоро мы будем все вместе.

На седьмом месяце беременности начались боли в спине, отеки, жуткая усталость. Я уже не могла дождаться родов. Каждый день я разговаривала с моими мальчишками и давала им послушать голос отца. Схватки стали посещать меня регулярно. На 35-ой неделе собрался консилиум врачей, где приняли решение, что рожать я могу сама. От радости раздала автографы всем, кто подходил.

Схватки нарастали и становились больнее. На 36-ой неделе сразу после осмотра врача началась схватка, такая сильная, что казалось, проваливаюсь куда-то. Врач и медсестра закричали с обеих сторон: «Тужься! ».

Я вдруг почувствовала голову ребенка, собрала остатки сил и из меня прямо в руки акушерки что-то выпало. В ту же секунду я услышала громкий крик моего первенца. Мне положили на грудь малюсенький комочек, а затем унесли обмерять. Тут же прикатила новая волна схваток. Мне прокололи второй пузырь, я уже совсем ничего не чувствовала и через 8 минут родила моего второго сыночка. Я заплакала от счастья. Наши с Аланом дети появились на свет 18 апреля: Алекс и Надаль.

Как очнулась в палате, медсестра сразу поднесла одного из мальчиков покормить. Оба проголодались, но не плакали, а терпеливо кряхтели. Это был Надаль, я узнала по родинке над губой, как у меня. Он был слабее и чуть меньше своего брата, а сейчас с удовольствием сосал грудь. Я лежала и умилялась своим малышам. Хотелось поскорее увидеть, как они растут, меняются, хотелось заботиться о них, целовать, прижимать к груди.

Ребят не унесли, оставили рядом в кроватке. В тумбочке лежал телефон, но дотянуться до него мешали наложенные швы. Пришла медсестра, которая помогла сесть в кровати и поставила поднос с едой. Я попросила ее достать телефон. Я поела, отложила поднос и, приподнявшись, сфотографировала сыновей. Под фото сделала надпись: «Слева – Алекс, справа – Надаль». Наконец отправила сообщение Алану. Он не заставил себя долго ждать, перезвонил.

- Здравствуй, любимая. Поздравляю!

- Здравствуй, Эл. Теперь ты папа!

- А ты – мама! Как ты?

- Пока нельзя ходить, но мальчиков покормила, лежат довольные.

- Я так счастлив, что с вами все в порядке, - ласково произнес он. – Я люблю вас!

- Мы тебя тоже любим!

- Как выпишут, сообщи.

- Хорошо, Эл.

Затем я позвонила маме и брату. Они очень обрадовались.

22

Анализы были хорошие, швы сняли, поэтому нас выписали на седьмые сутки. Дома было всё приготовлено: кроватка, коляска, ползунки, пеленки, подгузники.

Первый месяц малыши в основном спали, в позе лягушки. Поскольку их было двое, то грудного молока не хватало, пришлось покупать смеси и кормить ребят из бутылочек. Они быстро набирали вес. Практически не плакали. Если были мокрые или голодные, то давали знать о себе кряхтением. Надаль как самый младший мог иногда и заплакать. Тогда на помощь приходила аудиозапись с голосом Алана. Это действовало мгновенно: удивление в глазах и слезы высыхали. Я сама старалась с ними всё время говорить, рассказывала им сказки, стихи, про папу, который нас ждет, напевала любимые песни. На четвертой неделе они мне оба улыбнулись, а на пятой – Алекс что-то прогулил мне в ответ.

Раз в неделю нас навещали из детской поликлиники: медсестра и врач осматривали малышей.

Каждый день мы гуляли по шесть часов, а вечером с мамой купали мальчиков. Они очень любили воду, Надаль даже засыпал от блаженства. Если переворачивала их на животик, то они пытались плыть, хотя ванночка была небольшой.

Алан периодически звонил, подробно всё выспрашивал, глядел на детей и ждал нас. Я готова была лететь тотчас, но нужно было оформить и получить все официальные документы на сыновей, а также визу на себя. Так пролетели два месяца.

В начале июня я купила два билета на самолет Москва – Лондон в бизнес – классе. Всё-таки лететь 4 часа, мне нужны были простор и удобство.

Дома родители не хотели расставаться, плакали, до конца не верили, что уезжаю надолго. Семья брата тоже горестно вздыхала. Они так привыкли к мальчикам.

Итак, 24 июня мы тронулись в путь. Брат решил отвезти нас до Москвы на машине. Малыши были спокойны. Один раз мы останавливались на ночлег в гостинице. На следующий день мы были в Москве. Самолет вылетал в шесть часов вечера, Алан ждал нас примерно к этому времени.

В самолете я попросила стюардессу принести пледы. Пока пассажиры устраивались на местах, я покормила и уложила мальчишек на свободном кресле прямо на пледы. Тихонько похлопывая их, пела им «баю-бай». Рядом через проход сидел пожилой англосакс, видимо бизнесмен, и с недовольным видом поглядывал на меня. Когда все пристегнули ремни, я взяла сыновей на руки. Самолет разгонялся, звук двигателя закладывал уши, а мальчики спали. Переложив их снова на кресло, я включила телевизор. Во время ужина ребята проснулись, видимо тоже проголодались. Они лежали и улыбались мне. Лететь оставалось около часа, поэтому, накормив их и держа на руках, разговаривала с ними. При посадке Надаль закряхтел, а Алекс спокойно озирался вокруг. Даже строгий сосед рядом улыбнулся ему.  

Алан стоял позади встречающих. Пора отпусков, людей было много. Он, высокий, седой, импозантный, в солнцезащитных очках, конечно, выделялся среди них. Пока я объяснялась с таможенником с ребятами на руках, он успел дать кому-то автограф.

Наконец я переступила разделительную черту и двинулась к нему.

- Мы прибыли, сэр, - с каким-то облегчением негромко произнесла я.

- Здравствуй, Айя, - спокойно, без эмоций сказал он.

- Здравствуй, Алан.

Так безумно захотелось взглянуть ему в глаза, поцеловать его в губы, но я понимала, что сейчас не время и не место. На нас и так уже оглядывались.

На этот раз у меня была большая дорожная сумка с детскими вещами и чемодан с моей одеждой. Алан терпеливо донес их до машины. Я с малышами села на заднее сиденье. Алан практически не говорил: молча закрыл багажник, молча сел и закрыл переднюю дверь, молча завел двигатель.

- Может хватить соблюдать конспирацию? – не выдержала я.

Алан рассмеялся. Он снял очки и повернулся ко мне.

- Ты всё такая же!

Перегнувшись через сиденье, он поцеловал меня. Как же давно это было!

Кряхтенье ребят оторвало нас друг от друга.

- Ого, ревнуют, - заметил Алан.

- Как и все мужчины, - ответила я.

В доме нас встретила неутомимая Хелен. Мы обнялись и поцеловались. Потом она подошла к Алану, у которого на руках были ребята, и нежно обхватила всех троих.

- Ты молодец, Алан, не испугался трудностей, - сказала она ему со слезами на глазах.

- Спасибо, Хелен.

Первым делом поднялись в комнату мальчиков. Когда я вошла, то тихо ахнула. На одной стене было изображено спокойное море и встающее солнце, а с другой – зеленый луг и одуванчики.

- Нравится? – Алан улыбался.

- Ты всё запомнил! – я смотрела ему в глаза.

- Я же художник, ты забыла?

В комнате стояла большая детская кроватка с двумя креслами по бокам, вдоль одной из стен – широкий комод и собранный манеж в углу. На кроватке висели два ангелочка!

Раздев мальчишек, мы с Аланом положили их в новую кровать. Они разглядывали стены, потолок, гулили что-то друг другу.

- Похоже, им понравилось.

- Да, давай размещаться, я схожу за вещами, - Алан вышел из комнаты.

Был поздний вечер, поэтому решили поужинать сначала, а потом заняться малышами. Алан не отходил от меня весь вечер: помогал раскладывать вещи, купать детей, наблюдал с кресла, как прикладывала к груди мальчишек.

Первым поел Надаль. Пока кормила Алекса, Алан ловко одел подгузник, ползунки и чепчик на Надаля. Потом взял его в руки и стал укачивать.

- Профессионально, - похвалила я его.

- Ты представляешь, у меня столько племянников и племянниц, я видел это много раз, а делаю впервые. Видимо, терять мне уже нечего.

Приняв душ, уже не помню, как дошла до кровати, легла и уснула. Разбудила меня в три часа ночи радио-няня. Осторожно высвободив руку Алана, встала, взяла бутылочки и спустилась на кухню. Подогрев в микроволновке смеси, поднялась наверх. В коридоре стоял Алан.

- Ты чего не спишь?

- Я думал, ты в ванной, но тебя долго не было, забеспокоился.

- Ребята проснулись, у них режим, - я протянула ему одну бутылочку. – Раз уж встал, то давай вместе кормить.

На него смешно было смотреть. Где ещё увидишь знаменитого актера, сонного, взъерошенного, в одних трусах и с бутылочкой смеси в руках?

Малыши с ожиданием ссучили ручками и ножками в кроватке. Увидев нас, они улыбнулись. Алан не выдержал, наклонился и расцеловал обоих. Покормив и уложив мальчиков, мы легли, обнявшись, и мгновенно уснули.

Утром проснулась от того, что своим дыханием Алан приподнимал мои волосы и щекотал шею. Я завертела головой, и Алан открыл глаза.

- С добрым утром, любимая.

- Доброе утро, Алан.

Его правая рука просто лежала на моей груди, но он стал медленно и очень нежно ласкать ее сквозь неглиже. Наши губы встретились, и в течение нескольких минут мы молча наслаждались этим прикосновением.

Алан заметил пластырь у меня на плече.

- Ты поцарапалась? – заботливо спросил он.

- Нет, Эл. Это вместо таблеток. Я не готова к сюрпризам в виде ещё одних близнецов.

- И какова вероятность защиты?

- Ученые обещают 99 процентов.

- Значит, у меня есть один процент, - усмехнулся он.

- Эл, даже не думай, - нахмурила я брови.

- Ну, я не против, если родим ещё девочку, - мечтательно закатив глаза, ответил он.

- Нет, - твердо стояла я на своем.

- Для начала проверим твои 99 процентов, - томным волнующим голосом произнес Алан.

Он начал раздевать меня, продолжая ласкать обнажающуюся грудь, живот, бедра, промежность. Я не сдержала стона и беспомощно прильнула к нему, желая большей близости. Алан приподнял мои ягодицы и вошел. Медленно и настойчиво двигаясь, он припал к губам, а ладони накрыли мои руки. Я стонала от восторга, сжимая пальцы и торопя его. В какой-то момент Алан достиг кульминации и вскрикнул, унося меня в волнах оргазма.

Немного успокоившись, он лег рядом, а я прижалась к нему.

- Тебя так долго не было, я очень соскучился, - прошептал Алан.

- И мне тебя так не хватало.

- С возвращением, любовь моя.

23

Всю неделю Алан был с нами. Если и уходил куда-то, то ненадолго. Тем более, я просила его купить то смеси, то подгузники. Он буквально не спускал мальчишек с рук, если те бодрствовали. Ходил по дому, показывал им что-то, рассказывал, однажды услышала, как он поет. Я большей частью занималась стиркой, глажкой, уборкой. Хорошо хоть на кухне была Хелен. Вдвоем с Аланом гуляли с коляской в саду по два-три часа. На улицу решили не выходить, пока ребят не осмотрит доктор. У Ноланов был семейный врач, Роберт Стэнтон. Когда я увидела его впервые, то подумала, что мне померещилось. Он был так похож на лечащего врача Алана из госпиталя.

- А говорят, что китайцы все на одно лицо, - усмехнулся Алан.

На второй неделе мы рискнули отправиться в парк, предварительно проверив улицу на наличие репортеров и одев солнцезащитные очки. Прогулка на свежем воздухе прошла без сюрпризов. Никто на нас не смотрел, не оглядывался, не просил автографов, не фотографировал. В парке нам удалось найти укромное местечко за деревьями, где на скамейке мы сидели и целовались.

И только ночью мы оставались с Аланом вдвоем, чтобы удовлетворить накопившуюся страсть за день.

Через три недели после приезда мы вчетвером отправились в медицинскую лабораторию. У мальчиков и Алана должны были взять мазки слюны, чтобы пройти тест на отцовство. Без этого не оформляли документы на детей. В центре нас встретил Джереми Барнс, адвокат Алана. Мальчишки с любопытством изучали всё вокруг у нас на руках. Две белокурые головы с большими голубыми глазами вертелись в разные стороны.

- Да тут всё без теста видно: Ноланы! – смеясь, воскликнул Джереми.

- Вот и расскажи это социальному работнику, - парировал Алан.

- Ладно, идем, нас уже ждут.

Сначала ватными палочками прошлись во рту малышей. Алекс молчал, а Надаль не выдержал, заплакал. Алекс посмотрел на брата и решил поддержать его. Алан, видя всё это, взял обоих на руки и, что-то говоря им, ушел в дальний конец коридора. Минут пять он ходил там, вернулся обратно и передал мне успокоившихся мальчиков.

- Что ты им обещал, Алан, по машине? – не удержался Джереми.

Алан молча улыбался. Я знала, какое воздействие оказывал его голос на сыновей, поэтому улыбнулась в ответ.

Как только сдали мазки, Алан сел заполнять документы, иногда уточняя у меня кое-что.

До дома нас довез Джереми.

- Ждать придется в течение месяца, Алан, - на прощание сказал он.    

- Хорошо, - ответил Алан.

Когда зашли в дом, Надаль снова заплакал. Я поцеловал лоб, он был горячим.

- Алан, позвони Роберту, Надаль заболел.

- Я сейчас.

Алан раздел и уложил Алекса в кровать и спустился ко мне в гостиную, звоня на ходу.

- Простуда, - изрек Роберт, осмотрев Надаля. – Пойду, взгляну на Алекса.

Малышей мы изолировали. Я находилась с Надалем в спальне на первом этаже, а Алан был с Алексом наверху. Мальчик плохо спал первые два дня, часто плакал, отказывался кушать. Я ходила с ним по комнате, разговаривала с ним, поила его теплой водой, лечила насморк. Поднималась наверх только, чтобы накормить Алекса перед сном грудным молоком. Сил уже не было, валилась с ног.

- Я так хочу спать, Эл, - призналась я Алану, прижавшись к нему с сосущим Алексом.

- Потерпи, любимая, - успокаивал Алан, гладя по голове.

- Он похудел, не ест совсем, - пожаловалась я на Надаля.

- Ничего, он выкарабкается, он же мужчина.

- Заметь, трехмесячный мужчина.

- Мы справимся, - Алан поцеловал в губы.

Алекс оторвался от груди и что-то прогулил нам.

- Не подглядывай, - Алан пальцем погрозил ему.

Сын улыбался.

На третьи сутки днем Надаль потянулся руками к груди. Я обрадовалась и стала его кормить. Он с жадностью припал к соску. Болезнь сдавала свои позиции. Ночью мы с ним спали как убитые.

Спустя неделю, в прессе стали появляться слухи о том, что актер Алан Нолан встречается с молодой женщиной с детьми. В другой газете написали, что я суррогатная мать его детей. Алану стали звонить по телефону друзья, коллеги, журналисты. Возле дома начали дежурить папарацци. Мы оказались в осаде и гуляли с мальчиками теперь только в саду. Обо мне и детях знали сестра и братья Алана, не считая Хелен, Роберта и Джереми.

- Нужно что-то предпринимать, Алан, - сказала я ему на очередной прогулке вокруг дома. – Чувствую себя как в тюрьме.

- Давай дождемся анализов, - предложил он.

Через десять дней, услышав наши молитвы, Джереми привез результаты анализов и свидетельства на детей. Алан, как и обещал, дал обоим мальчикам двойные имена: Алекс Грэгори Нолан и Надаль Клемми Нолан. Теперь они были полноправными гражданами Великобритании, как и России. Больше всех радовался Алан.

- Теперь мне ничего не страшно, - Алан обнял меня, - я спокойно могу умереть.

- Эл, их сначала вырастить надо, а не умереть.

- Обязательно, любимая, я не собираюсь покидать вас. Просто у меня сейчас развязаны руки.

- Это я поняла. Первым делом, нам нужно выйти из дома.

- Я договорился насчет небольшого интервью в телестудии. Хотел узнать у тебя, что мне рассказать о нас.

- Главное, не вдавайся в подробности, - улыбнулась я ему.

- Я так и сделаю, - он поцеловал в губы.

Это десятиминутное интервью в утреннем шоу телевизионного канала наделало много шума, и в прямом, и в переносном смысле.

Телефоны в доме не смолкали весь день, даже мой сотовый. В основном все поздравляли, желали счастья, здоровья. Каждый наш выход на улицу с детьми сопровождался фотовспышками. Люди подходили за автографами и к Алану, и ко мне. Журналисты просили сфотографировать детей. Мы с Аланом отвечали отказом.

Наконец-то я познакомилась с братьями Алана. Они все, Мелисса, Брендон и Джеймс, приехали на следующий день после интервью Алана на праздничный обед. Если с Мелиссой мы обнялись как старые знакомые, то перед братьями чувствовала себя не в своей тарелке. Оба высокие, седые, похожие на Алана.

- Алан всегда был скрытный. Хорошо, что догадался пригласить, иначе мы сами нагрянули бы. Брендон, - он протянул мне руку.

- Очень приятно, Айя.

- Я – Джеймс, - мужчина протянул букет цветов и поцеловал в щеку.

- Спасибо.

Несмотря на мое смущение, обед прошел в непринужденной обстановке. Братья всё время шутили, а Мелисса их успокаивала. Мальчики как раз должны были проснуться, поэтому я поднялась в детскую. Оба мокрые, но довольные лежали в кроватке и гулили. Пока я меняла ползунки и пеленки, подошел Алан.

- Ну что, покажем им наши сокровища, - улыбаясь, спросил Алан.

- Конечно, Эл. Держи Алекса.

Мы спустились с малышами на руках в гостиную. Мелисса сидела на диване, а братья стояли рядом.

- Пойдешь ко мне, - обратился Брендон к Надалю.

Тот протянул к дяде ручки. Брендон аккуратно принял из моих рук сына и нежно прижал к себе. Джеймс забрал Алекса у Алана. Мальчик вертел головой. Слишком сильным было сходство Алана с младшим братом.

- Ну, кто теперь папа, отгадай, - пробасил Брендон.

Алекс посмотрел на меня, я ему улыбнулась. Мальчик засмеялся. Алан, стоявший рядом, приобнял меня.

- Па, - произнес вдруг Алекс, указывая рукой на Алана.

Я посмотрела на Алана. Его лицо сияло от счастья.

Мальчиков передали Мелиссе. Надаль обнял ее за шею и уткнулся в лицо. Мелисса расцеловала обоих.

Дяди и тетя долго не хотели отпускать малышей. Они переходили из рук в руки. Особенно это нравилось Надалю. Он любил, когда его целовали, обнимали. Алекс был спокоен, но иногда поглядывал на нас с Аланом.

Мелисса первая опомнилась и одернула братьев.

- Хватит, слишком много эмоций для мальчиков. Не в последний раз видимся. Да и поздно уже.

Мы с Аланом взяли ребят на руки и проводили новых родственников малышей.

24

Как-то поздно вечером Алан вернулся с репетиций в театре. Я была на кухне, поэтому вышла в холл. Он молча раздевался, при этом выглядел насупленным и хмурым.

- Что-нибудь случилось, Алан?

- Ничего, - раздраженно бросил он.

- Выпьешь чаю? – решила я не приставать с расспросами.

- Нет.

Он ушел наверх. Через некоторое время, прибравшись на кухне, я поднялась в спальню. Алан стоял у окна.

- Может, объяснишь свое настроение? – спросила я, раздеваясь у шкафа.

- Для начала объясни сама: ты специально спала со мной, чтобы забеременеть? – резкий и презрительный тон его голоса оглушил меня.

- Что произошло, в конце концов? Почему ты со мной так разговариваешь? – я повернулась к нему.

- А по-другому ты не заслуживаешь!

- Я тебе не служанка и не твоя собственность! – меня взяло зло.

- Я задал тебе вопрос! – жестко продолжил он.

- Хорошо. Я спала с тобой исключительно из-за беременности. Мне нужен был ребенок, чтобы привязать тебя к себе. Теперь жду – не дождусь, когда ты оставишь нам свое наследство. Ты доволен? – мои губы дрожали.

- Более чем, - сквозь зубы произнес он.

Я выбежала из спальни. Идти было некуда, мальчиков я тоже не могла бросить. Почти всю ночь просидела в ванной и проплакала, проклиная свою первую поездку в Лондон. Потом вспомнила о малышах и поднялась в детскую. Ребята ждали меня. Уж им-то не в чем было винить маму. Когда они уснули, сдвинула кресла и легла, укрывшись детским одеялом. Только под утро сон сморил меня.

Все последующие дни были похожи друг на друга. С Аланом я не разговаривала, как, впрочем, и он со мной. Если я была занята, то Алан поднимался к детям. Иногда он брал коляску, мальчишек и уходил гулять. Я выходила из дома лишь в сад, подышать свежим воздухом и подумать. Хелен всячески пыталась нас помирить, уговаривала, даже кричала. Самым тяжелым было оставаться наедине с Аланом в спальне. Это обоюдное молчание угнетало, долго не давая уснуть. Я решила созвониться с Джереми и узнать, могу ли я уехать с ребятами.

- Что у Вас случилось? – обеспокоенно спросил он, когда я поинтересовалась условиями выезда из страны.

- Я должна уехать. Если тебя интересуют подробности, спроси у Алана.

- Алан должен дать разрешение на вывоз детей.

- Пожалуйста, спроси и про разрешение.

- Хорошо, я ему позвоню.

В тот день Алана не было дома. Воспользовавшись этим, я собрала свои вещи в чемодан. Потом зашла в детскую. Мальчики проснулись, и я переложила их в манеж. Они ползали, тянулись к игрушкам, что-то лопотали, произнося иногда целые слоги. Я смеялась и разговаривала с ними. Вдруг перед глазами потемнело всё, я схватилась за край манежа. Дикая боль пронзила голову, а потом грудь. Я на ощупь добралась до кресла и потеряла сознание.

Очнулась от сильного запаха нашатырного спирта. Я лежала в кровати, а Хелен держала под носом смоченный кусочек ваты.

- Не вставай, Айя, лежи.

- Как я здесь очутилась, Хелен?

- Алан перенес из детской, ты была без сознания. Потом приехал Роберт, осмотрел тебя. Он сейчас с Аланом в кабинете, - объяснила Хелен.

- А мальчики?

- Алан успокоил их, они спят.

- Плакали?

- Только Надаль, он у вас самый чувствительный.

В дверях спальни появился Роберт. Хелен поцеловала меня в щеку и вышла.

- Как голова? Болит? Кружится? – спросил он, присев на место Хелен и приложив ладонь ко лбу.

- Спасибо, Роберт, мне уже лучше.

- Расскажи, как все случилось, - попросил он.

- Я была в детской, играла с мальчиками в манеже. Потом как будто обручем сдавило голову, и в груди появилась острая боль. Я отошла, села в кресло, а дальше не помню.

- Это нервное истощение, Айя. И ещё, у тебя не будет больше грудного молока.

- А как же ребята? – я заплакала, представив себе растерянные лица сыновей.

- Успокойся, ты не должна показывать свое настроение малышам. Они всё чувствуют, могут заболеть.

- Скажи мне, Роберт, что я здесь делаю?

- В каком смысле?

- Я бы сделала аборт и была бы дома, ведь мне предлагали хорошую работу, карьеру, а я живу, завися от чужого мнения, от неопределенности.

- Вы с Аланом знакомы год, во всех семьях случаются разлады, ссоры. Идеальных отношений нет.

- Мои родители живут вместе полвека, а отношений нет. Они постоянно что-то выясняют, обвиняют друг друга, ругаются. И всё из-за того, что когда-то какой-то человек сказал отцу гадость о маме. Я жила в такой обстановке, Роберт, и не хочу той же участи своим детям.

- Вам просто нужно сесть с Аланом и обсудить это.

- Ты думаешь, я не пыталась, - опять появились слезы. – Он весь воплощение мужского самолюбия. А я хочу просто жить, быть рядом с любящим и понимающим человеком, воспитывать детей. Разве я прошу многого?

- Алан очень тебя любит, он поймет.

- Не уверена, Роберт.

- Сейчас тебе нужно поспать. Не беспокойся, Алан присмотрит за детьми. Вот возьми, - Роберт протянул таблетку и стакан с водой, который стоял на тумбочке. – Это снотворное.

- Спасибо, Роберт, - я проглотила лекарство.

- Отдыхай, набирайся сил, - он погладил меня по голове.

Глаза закрывались. Никогда не думала, что снотворное так быстро подействует.

Ночью проснулась от того, что во рту всё пересохло и хотелось пить. Я спустилась на кухню, наполнила стакан и подошла к окну. Час ночи, на улице темно. Сердце вдруг замерло. В окне появилось отражение Алана. «Это становится похожим на сериал», - усмехнулась я про себя.

- Я очень виноват перед тобой. Я не знаю, что мне делать, Айя.

- Ты не виноват, Алан. Просто я в твоей жизни случайный человек. Я знала это с самого начала, но думала, что мы вместе это преодолеем.

- Ты можешь забрать детей и уехать. Я не буду против. Но ты моя последняя надежда. Больше такого шанса у меня уже не будет.

- Ты не сможешь жить только мной и детьми. У тебя столько творческих планов, проектов. Мы будем только мешать и раздражать, а я не хочу ни ссор, ни скандалов.

- Значит, вы уедете?

- Я ещё не решила, Алан, мне нужно подумать.

Я переехала в спальню на первом этаже. Алан по-прежнему помогал с детьми. Мы случайно касались друг друга руками, говорили о мальчиках, о чем-нибудь постороннем, но только не о нас. Кроме смеси я стала давать ребятам фруктовые и овощные пюре. Им нравилось, они тянулись к ложке, поэтому приходилось звать на помощь Алана. Почему-то у него на руках мальчики сидели смирно и только открывали рты, как галчата. Пока кормила, чувствовала на себе его взгляд. После нашего ночного разговора прошла неделя, а я до сих пор ничего не решила.

Перед сном как обычно пошла в душ. Вода всегда действовала на меня успокаивающе. Мне нравилось стоять под струями воды, чувствуя, как уходит усталость. Неожиданно я вздрогнула: рука Алана легла мне на плечо.

- Алан, что ты здесь делаешь? – недовольно буркнула я.

- Прости, но я так больше не могу.

- Не я это начала.

- Да, я сам себя загнал в тупик. Я всё хочу исправить, я не могу жить без тебя, - он прижался ко мне.

- Может, без моего тела, - грубо отрезала я.

Он вдруг сел на пол душевой кабины, закрыл лицо руками и заплакал.

Я выключила воду. Присев напротив Алана, я отняла его руки от лица и вытерла слезы на щеках.

- Не бросай меня, пожалуйста, - всхлипывающим голосом произнес он.

Я молча смотрела в его покрасневшие глаза. Странное чувство. Мы сидели голые на полу, а я не испытывала ни желания, ни страсти. Внутри меня всё было опустошено. Видимо, Алан прочитал это в моих глазах и опустил голову.

- Холодно на полу, - прервала я наше молчание и протянула ему полотенце.

Он кивнул, обернул полотенце вокруг бедер и вышел.

«Неужели вот так всё и закончится? - размышляла я, водя феном по волосам. – Ведь я до сих пор люблю его».

Я возвращалась в спальню, когда заметила одинокую фигуру на диване. Я подошла и подсела к нему.

- Алан, скажи, в Англии перевелись женщины? Женщины, с которыми можно встречаться, жить и даже завести семью?

- Вроде бы нет.

- Или ты такой «сдержанный» англичанин?

- Нет, на людях я могу даже вспылить, резко высказаться, хотя профессия обязывает держать себя в руках.

- Но и внутренне ты вовсе не обуздан!

- Потому что я с тобой. С тобой я открыт, могу не притворяться, могу не сдерживаться.

- Тогда почему ты меня выбрал?

- Не знаю. Твои глаза подсказали.

- Мои глаза? Они что, какие-то особенные?

- Нет, я понял, что могу быть с тобой самим собой.

- В этой жизни мы играем разные роли, но почему-то быть самим собой – это самая трудная и короткая роль.

- Ты права, не со всеми и не везде ее можно исполнить. Чтобы понять это, уходят годы жизни.

- И с кем же ты теперь в этой роли?

Он долго молчал.

- Я доверился человеку, которого знаю давно, прости.

- Но это не Кара?

- Нет. Кстати, я встретил ее в аптеке. Она меня поздравила, просила познакомить с вами. Я сказал, что спрошу у тебя, а потом…

- Мне кажется, она будет прекрасной крестной для мальчишек.

- Почему?

- Лучше меня, тебя знает только она.

Он взял меня за руку. Как всегда теплая, большая, сильная мужская ладонь. Однако сколько нежности было в этом прикосновении!

- Первый раз ты ушла, не обернувшись, помнишь. Я ждал, так ждал, что ты повернешься, улыбнешься или помашешь рукой. Вот и сейчас я жду, что ты вернешься.

Алан наклонился и начал покрывать поцелуями лицо и шею. Я вздрогнула, когда он нежно укусил за мочку уха. Мощная волна желания накатила вдруг, заставила прижаться к нему. Он крепко обнял, мои губы потянулись ко рту для ответного поцелуя. Его бесподобные губы заново возрождали меня.

Алан насилу оторвался от меня и окинул таким взглядом, что сердце моё забилось ещё сильнее. Он потянул за пояс, полы халата раскрылись, руки коснулись груди и начали ласкать ее. Губы жадно приникли к соскам, вызывая восхитительную дрожь. Теперь его пальцы были между ног. Боясь задохнуться от восторга, я прошептала его имя. Алан отбросил полотенце, нежно раздвинул мои ноги и вошел. Мы вновь занимались любовью на нашем диване.

Мы лежали, обнявшись и тяжело дыша. Неожиданно Алан тихо заплакал.

- Эл, пожалуйста, не плачь.

- Я знаком с тобой год, а плачу больше, чем за всю свою жизнь.

- Может оно и к лучшему.

- Я порой не знаю, как себя вести с тобой, совершаю глупости, ошибки, а потом плачу.

- Все мы совершаем ошибки: кто-то – маленькие, кто-то – большие.

- Только не говори, что я – твоя большая ошибка.

- А может ты – моя счастливая ошибка!

- Ты слишком многое мне прощаешь, а я не могу простить себя за то, что натворил.

- Тебе просто нужно время.

- Не знаю. Когда позвонил Джереми, я очень разозлился на тебя. Примчался домой, а Надаль плачет, ты – без сознания. Я подумал, что ты наглоталась таблеток, и позвонил Роберту. Он сказал, что у тебя пропало молоко. Я сначала не понял, сидел и ждал, когда ты проснешься. Потом очнулся, приготовил смеси и пошел к мальчикам. Алекс сразу принял бутылочку, а Надаль – нет. Я ходил, уговаривал его, а он плакал, искал грудь. Мы оба были беспомощные, несчастные. Он начал засыпать, я снова попробовал дать смесь. Надаль отталкивал меня, сопротивлялся, откуда в нем взялись силы, не знаю. Я не выдержал, заплакал, а он внимательно посмотрел на меня и обнял за шею. Я стоял в гостиной и целовал моего чудесного, нежного сыночка. Я как будто был с тобой. Я так ему благодарен. Он затем выпил всё до капли и уснул.

Я слушала Алана, а слезы беззвучно текли из глаз. Алан замолчал и только мягко целовал вокруг глаз.

- Какие же мы с тобой бестолковые родители! – сказал он.

- Это точно, - улыбнулась я ему. – Пойдем-ка в спальню, радио – няня осталась там.

Алан рассмеялся, подхватил меня на руки и унес в спальню. Мир и покой возвращались в наш дом.

25

Лето закончилось. Непрекращающиеся моросящие дожди обозначили наступление осени. Всё свое время я посвящала мальчикам и Алану. Малыши росли, менялись. Я стала чаще бывать на кухне, так как детям требовался прикорм, а аппетит у них был отцовский. Им нравилось узнавать вкус новых продуктов, блюд. Когда варила кашу на молоке, даже Алан просил положить ему.

- Такую кашу мне готовила мама в детстве, - с грустью вспоминал он.

Хотя ему сейчас было не до нас: в конце сентября намечалась премьера спектакля, в котором он выступал режиссером. Поэтому все дни практически проводил в театре. Забегал на обед, а вечером уставший валился на кровать и сразу засыпал. Только ранним утром мы принадлежали друг другу: целовались, нежились, занимались любовью и, конечно, разговаривали. Алан рассказывал о проблемах в театре, я – о домашних хлопотах и радостях. После нашей размолвки мы делились всеми событиями, которые происходили вокруг нас.

Восемнадцатого числа мы, как всегда, отмечали день рождения сыновей. Алан освободился до обеда и остаток дня провел с нами. Мы погуляли с детьми в парке, поиграли с ними. Детям нужен был простор, а манеж был маловат. Мы постелили старое одеяло в гостиной на ковре и наслаждались нашими ангелочками.

- Ты похожа на львицу со своими котятами, - произнес Алан, когда Алекс и Надаль подползли ко мне и сели рядом.

- Тогда ты наш Король – Лев, - ответила я.

Алан лежал на спине, его голова находилась возле моей правой руки. Он потерся щекой о руку. Я наклонилась и поцеловала его. Мальчики заливисто рассмеялись. Мы с Аланом улыбнулись.

- Папа, - произнес четко Алекс.

- Мама, - вторил ему Надаль.

Мы переглянулись. Алан сел и обнял малышей.

- Наши котята заговорили, - сказал он и нежно поцеловал обоих.

Я включила музыку, мальчишки замерли от новых звуков.

- Потанцуем? - и забрала Надаля из рук Алана.

Я взяла Алана за талию одной рукой, он – меня, и мы вчетвером медленно закружились по гостиной. Сыновья улыбались нам. Надаль обнял меня за шею, Алекс прислонился к папе. Глаза Алана сияли. Сердце моё пело в такт музыке. Наверное, это и есть минуты счастья.

Когда мальчики уснули, Алан открыл бутылку шампанского и разлил его по бокалам.

- За наших ребят, - произнес он тост.

- За наше будущее, - ответила я.

Давно у нас не было совместного вечера. Мы сидели в гостиной, обнявшись, и целовались.

- Почему на этом диване с тобой я забываю обо всем?

- Это наш счастливый диван, - засмеялся Алан.

- Иногда мне кажется, что детей мы зачали именно здесь.

- Я даже не сомневаюсь, любимая, - его руки пустились в ласковый поиск, одновременно снимая одежду...  

Утром, в день премьеры, Алан проснулся первым. Я спала лицом к спине Алана, поэтому его разворачивание разбудило меня.

- Доброе утро, любимая. Я тебя разбудил?

- С добрым утром, Алан. Не волнуйся, я хорошо выспалась.

Мальчики спали всю ночь, не просыпаясь, благодаря чему мои ночные бдения закончились, но радио – няню на всякий случай оставляла включенной.

Алан потянулся к губам, руки заскользили по шелковому неглиже. Он целовал, ласкал, но во всем чувствовалась какая-то нервозность. Он снял с меня неглиже и, поглаживая живот, подбирался к трусикам.

- Порви их, - попросила я Алана, когда он начал оттягивать резинку белья.

Он взглянул на меня пристально. Затем провел пальцами по шелку трусиков, они вмиг намокли. Алан одним движением разорвал их и тут же вошел в меня. Он яростно стал раскачиваться, убыстряя темп. Дыхание стало тяжелым, прерывистым. Спина выгибалась, отвечая на его резкие толчки, тело жаждало взрыва. Наконец Алан издал низкий горловой стон, и мы кончили вместе. Он упал на меня, и несколько мгновений мы лежали. Алан перекатился набок и посмотрел на меня.

- Я был груб, извини.

- Нет, Алан, я хотела этого.

- Почему?

- Ты ещё вчера был на взводе, даже сон не помог. Тебе необходима была разрядка, вот я и решилась на эксперимент.

- В какой-то момент я почувствовал себя насильником. Тебе, правда, не больно?

- Нет, Алан.

- Трусики жалко, - виновато улыбнулся он.

Я рассмеялась.

Алан до самого вечера не расставался со мной, нехотя отпуская руку.

Как отметила пресса «спектакль зрители принимали стоя, вызывая артистов на «бис», горячо аплодируя режиссеру». Алан сиял и ходил довольный.

Прошла неделя. Первые бури эмоций после премьеры спали. Народ продолжал валить толпой на спектакль, но Алан уже успокоился. Как-то он повез нас в детский магазин в один из будних дней.

Это был первый выход в свет наших малышей. Я сидела на заднем сиденье машины и держала обоих на руках. Пока ехали, Алекс наблюдал за папой, а Надаль глядел в окно. Несмотря на внешнее сходство, мальчики были очень разные. Это читалось во всем: и в характере, и в привычках, и даже во вкусах. Алекс был спокойным, сдержанным, жизнерадостным, Надаль – нежным, чувствительным, ранимым. Но одно их сближало сильнее всего – это любознательность. Они проявляли интерес ко всему, что их окружало, долго и внимательно изучая новую игрушку, предмет. Искренне и доверчиво тянулись ко всем, кто подходил очень близко, не сводя своих больших голубых глаз.

Посетителей в магазине было мало, но каждый второй узнавал нас, оглядывался. Продавцы тоже смотрели на нас с улыбкой. В отделе детской мебели мы остановились. Выбрали несколько моделей стульчиков для кормления и стали по очереди сажать в них мальчиков. Им, похоже, понравились все. Мы решили взять стульчики – трансформеры, чтобы позже малыши могли заниматься на них.

Обратно мы возвращались, нагруженные детскими покупками. После долгого шопинга мальчики устали и заснули в машине. Мы некоторое время ехали молча.

- Алан, я хотела поговорить насчет денег. Ты всё тратишь на нас, даже не просишь у меня. Мне очень неудобно.

- Айя, всё, что касается мальчиков, то вопрос о деньгах не обсуждается.

- Они сейчас маленькие, поэтому и затраты небольшие. Дальше – больше.

- Поверь мне, Айя, всё, что я трачу на вас, обходится мне гораздо меньше, чем посещение вечеринки. Тем более что ты не работаешь.

- Я не могу здесь работать, ты это прекрасно знаешь, а в России по закону у меня отпуск по уходу за детьми.

- Я не заставляю тебя работать, да и не хочу, чтобы ты работала, пока мальчики не пойдут в детский сад или в школу.

- Но у меня есть деньги, Алан. Отпускные, гонорары, потом – твоя карточка.

- Вот и пусть они лежат, пригодятся ещё. Давай закроем эту тему?

- Хорошо, Алан. Но если тебе понадобятся вдруг деньги, ты всегда можешь попросить у меня.

- Ладно, договорились.

- И если ты хочешь пойти на вечеринку, я не буду против. Я понимаю, тебе это необходимо.

- Я хожу только на официальные мероприятия, а вечеринки…  Я достаточно нагулялся и потом мне интереснее проводить время с тобой и сыновьями. Кстати, когда ты придешь на спектакль?

- Когда найду замену нам с тобой.

- Я могу поговорить с Кристин, с моей племянницей. Она присмотрит за малышами.

- Раз ты ей доверяешь, я согласна.

Кристин, высокая блондинка, оказалась моей ровесницей и мамой двух мальчиков – подростков. К тому же она временно не работала. Она с радостью приняла предложение Алана.

Алан был в театре, когда в доме появилась Кристин. Алекс и Надаль сразу пошли к ней на руки.

- Мои самые младшие кузены, - приласкала она их.

Я рассказала ей о мальчиках, показала их еду, игрушки, вещи.

- Если начнут реветь, поставь им что-нибудь с голосом Алана, - напутствовала я ее.

- Не беспокойся, Айя, всё будет хорошо. Желаю приятно провести вечер, - проводила она меня до двери.

В театре, действительно, яблоку негде было упасть. Я прошла по пригласительному билету в гостевую ложу. Больше половины гостей мне была известна лишь по фильмам, остальных я видела впервые. Я поздоровалась и скромно села в уголке, надев очки. Действие началось и с самых первых сцен затянуло, заставив забыть об окружающем.

Во время первого антракта я вышла в холл, чтобы прогуляться по театру, но Алан перехватил меня на лестнице и увел к себе в гримерку.

- Ты такая сексуальная в очках, - сказал он, приблизившись.

- Что поделаешь, Алан, мне уже не двадцать, а ложа далека от сцены.

- Ты мне нравишься в любом виде, - он шептал, наклонив голову ко мне.

- Ты подсматривал за мной? – Мои губы чуть касались его лица.

Его ответ утонул в долгом поцелуе.

С последним звонком я вошла в ложу, заняла свое место и вновь растворилась в сюжете.

Во втором антракте я еще раз сделала попытку пройтись по театру. Я направилась в уголок, где была размещена история театра в фотографиях. Завернув за один из стендов, наткнулась на группу мужчин.

- Айя, здравствуй! - воскликнул мужчина в центре.

- Колин?! Добрый вечер, - я обнялась с режиссером.

- Ты всё такая же, как будто мы расстались вчера, - умилялся Колин.

- Вы тоже не изменились.

Он познакомил меня с остальными.

- А я бы снял тебя ещё, - он внимательно посмотрел на меня.

- Нет, Колин, у меня теперь другая роль, - с улыбкой ответила я ему.

- Слышал, мои поздравления.

- Спасибо, Колин.

Я вернулась в ложу. Встреча с Колином всколыхнула память, вспомнились съемочные дни.

- Можно получить Ваш автограф? – деликатно отвлекли меня от мыслей.

На меня весело глядел известный голливудский актер.

- Вы меня с кем-то перепутали, - решила я притвориться.

- Нет. Вы – Айя, подруга Алана.

- Новости распространяются в геометрической прогрессии, - заметила я.

- Да, среди нашей братии так.

- Где же Вам расписаться?

Он протянул программку и ручку.

-  Только с одним условием, - я взяла ручку.

- С каким?

- Взамен Вы оставите мне свой автограф.

Он рассмеялся. Некоторые из сидящих оглянулись на нас.

Трудно описать все впечатления, но от спектакля получила огромное удовольствие. Зал, действительно, долго аплодировал всем вышедшим на сцену, дарили цветы, кое-кто из гостей выступил со словами благодарности.

Все, наконец, начали расходиться, я свернула в кафе. Алан уже ждал меня.

- Хочешь чаю? – ласково спросил он.

- И поесть чего-нибудь, - попросила я.

- Я сейчас.

Он принес чай, бутерброды и пирожные. Мы тихо сидели, пили чай. Никого не было, за исключением двух актрис за соседним столиком.

- Я встретила Колина, - сообщила я Алану.

- Да, он заходил ко мне.

- Вспомнила нашу встречу в павильоне.

- Я помню, как ты метала молнии в мою сторону, а потом чуть не поцеловалась со стеной.

- У вас у всех были такие лица!

- Зато у тебя было довольное и счастливое…

Мы оделись и вышли на улицу. Небо было усыпано звездами. Холодный чистый воздух мгновенно окутал нас, проникая в легкие. Алан взял меня за руку, и мы медленно двинулись в сторону дома. Говорить не хотелось, поэтому шли молча, поглядывая друг на друга.

Любовь – это чудо, когда двое понимают друг друга без слов, угадывая следующий шаг, желание. Каждый взгляд, жест, прикосновение передают эту любовную азбуку. Это та невидимая связь, которая поддерживается биением двух сердец в унисон. Вот и сейчас я так остро чувствовала эту связь, как будто ток бежал по проводам.

26

В октябре мальчикам исполнилось полгода. Родители и семья брата поздравили нас по скайпу. Мама через каких-то малознакомых людей сумела передать мне связанные шерстяные носочки для внуков. При виде этих маминых изделий мне так взгрустнулось, что Алан подошел и обнял.

- Ты ещё сама ребенок.

Я кивнула головой, прижимаясь к его груди.

Кроме того, что мальчики подросли, у них появились первые зубы. Не скажу, что всё прошло гладко. Два дня мы с Аланом не спали, ходили с ребятами на руках. Если Алекс только хныкал, то Надаль часто плакал. Хорошо, что Роберт привез нам обезболивающий гель, который мы втирали в десны поочередно.

С появлением зубов нужно было менять и рацион питания. Я стала готовить супы. Мальчикам я всё измельчала блендером. Алану, который до этого практически не ел супы, они понравились, особенно, куриный суп с лапшой и борщ. Я даже заметила, что он стал интересоваться меню обеда и ужина у Хелен и порой просил меня сварить суп.

В начале ноября Алан уехал на два дня во Францию. Его пригласили на годовщину со дня крушения самолета. Шрамы иногда беспокоили Алана, особенно, перед сильными холодами. Ноющие боли не давали уснуть, тогда я растирала согревающей мазью его руку и ногу. Из поездки он вернулся задумчивый, грустный.

Я готовила на кухне мясное пюре сыновьям. Алан, сидя за столом и наблюдая за мной, вдруг спросил:

- Может, мы распишемся официально?

- Зачем? – удивилась я.

- Ну, ради мальчишек, ради нашего спокойствия.

- Алан, мальчики записаны на нас обоих, и мы оба несем ответственность за них до совершеннолетия. А нести ответственность за нашу любовь на бумаге – это бред. Я и так за тобой как за каменной глыбой. Мне с тобой очень хорошо и спокойно.

- Это значит, что ты оставила себе путь для отступления?

- Алан, в жизни всё может быть, любовь тоже может пройти, ты это на себе испытал, а оспаривать в суде право друг на друга бессмысленно.

Он встал из-за стола и подошел ко мне очень близко.

- А если это любовь на всю оставшуюся жизнь? – тихо произнес он.

- Я не знаю, Эл, - неуверенно ответила я. – Давай не будем об этом.

- Хорошо, я не буду больше, - он крепко обнял меня. – Я тебя люблю, ты это знаешь.

- Да. И я очень люблю тебя, Эл.

Через две недели Алан со своей постановкой уехал в США. Каждый день он звонил и расспрашивал обо всем. Как-то я упомянула, что приходил Роберт осматривать детей. Алан вдруг замолчал.

- Что-то не так, Алан?

- Ничего.

- Алан, я не люблю недоговоренности, ты знаешь. Что у вас с Робертом?

- Просто мне не нравится, что он приходит в мое отсутствие.

- Ты ревнуешь? Из-за чего?

- Он мне сказал тогда в кабинете, что увел бы тебя, что ты ему нравишься. Каждый раз, когда он приезжает к нам, я вижу, как он на тебя смотрит влюбленными глазами.

- Ты забываешь об одном: я тоже должна полюбить его, но это невозможно.

- Знай, я ревную, я очень ревную.

- Хорошо, Отелло, лишь бы это не отразилось на спектакле, - смеясь, ответила я.

- Я скучаю без вас, - тихо сказал Алан.

- Эл, потерпи. К Рождеству ты будешь дома.

- Как мальчики? Не плачут?

- Нет, но каждый день спрашивают «Папа». Плакать некогда, мы теперь стоим и ходим помаленьку вдоль дивана.

- Здорово. Я бы хотел посмотреть на это.

Вечером, двадцать первого декабря, я уже собиралась купать малышей и складывала их игрушки. Надаль сидел на диване, а Алекс стоял с краю. Я услышала, как захлопнулась дверь, и щелкнул замок. Я улыбнулась.  

- Вот и папа приехал, - сказала я мальчикам.

Алан появился из-за угла. Алекс сделал в его сторону два шага и вдруг побежал. Алан быстро кинулся навстречу, подхватил его и прижал к себе. Сын засмеялся. Надаль вторил ему с дивана. Алан расцеловал Алекса и подошел к нам. Надаль протянул к нему руки. Алан взял его, и они нежно поцеловались.

- Здравствуй, папа, - сказала я Алану.

- Здравствуй, мама, - Алан глядел на меня своими сияющими глазами.

Я тонула в этом зеленом омуте его глаз. Сердце бешено стучало. Я не могла тронуться с места. Алан, как всегда, всё понял и подошел очень близко. Мальчики у него на руках притихли. Его губы прикоснулись к моим. Слезинка покатилась из уголка глаза.

- Не надо, Айя, мальчишки смотрят, - прошептал Алан. – Я ведь приехал, я дома, с вами. Я так ждал этого момента.

На следующее утро я проснулась от того, что Алан гладил меня по голове. Я открыла глаза. Он долго смотрел на меня, потом поцеловал.

- Я никогда не был женат, но мне очень нравится просыпаться утром рядом с тобой. Ты такая мягкая, теплая, родная.

- Ты тоже нежный, теплый, а местами даже горячий, - я, улыбаясь, прикоснулась коленом к его плоти.

- И мне нравится заниматься сексом с тобой.

- Одно и то же может надоесть, Алан. Человеку необходимы встряски.

- За этот год я получил достаточно потрясений. Поверь, мне очень нравится наша размеренная, спокойная жизнь. Может это возраст, а может боязнь потерять любовь, не познать радость отцовства. Я понял, что ты подходишь мне.

- Не идеализируй, Алан. У каждого есть недостатки. Просто мы очень любим друг друга, чтобы замечать их, и не в наших силах их исправить. Пусть они остаются где-то там, на третьих ролях.

- Лучше, пусть – в эпизодах, - улыбнулся Алан и вновь прикоснулся к губам.

27

Приближалось Рождество. Алан развешивал гирлянды по дому, мы с Хелен готовили рождественский обед. Ребята самостоятельно ходили возле дивана в гостиной и наблюдали за отцом. У них тоже на кровати появились рождественские чулочки.

Елку, которую я подарила Алану в госпитале, он посадил в саду. За год она прижилась, выросла на несколько сантиметров и стояла теперь украшенная игрушками.

Ближе к трем часам в дом начали съезжаться родственники: братья Алана со своими женами и Мелисса с мужем. Все прямо с порога поздравляли друг друга и дарили подарки. Алан включил телевизионное поздравление королевы, а я поднялась за мальчиками, они вот-вот должны были проснуться. Напоив их водой, одела им подгузники и новый гардероб: футболки с длинными рукавами, штанишки и носочки. Мы с Аланом специально не покупали им одинаковые вещи, учитывая, что у них разные вкусы и характеры. Как только я спустилась к гостям, все переключились на мальчиков. Держа их за руки, каждый проходил по гостиной с малышом. Алекс и Надаль только улыбались, они любили внимание. Алекс порывался даже убежать.

Затем мы с Аланом пригласили гостей к рождественскому столу. Сначала подали различные закуски, Алан разлил напитки. Брендон, как самый старший, провозгласил тост: «За здоровье! ». Мальчики восседали на своих стульчиках, а мы с Аланом кормили их, сидя сбоку. Потом появилось главное блюдо – индейка в смородиновом соусе. Брендон вновь поднялся с полным бокалом.

- Алан! Мы, наконец-то, втроем – Мелисса, Джеймс и я – дождались твоих детей. Говорят, что у поздних детей хорошие гены. За здоровье ваших сыновей! Я верю, Алан, ты ещё увидишь своих внуков, - Брендон чокнулся со всеми и выпил.

Алан был смущенный и грустный.

Со своим бокалом встала Мелисса.

- Алан! Милый и дорогой брат! Береги свою любовь! Береги свою девочку!

Тут уже засмущалась я и опустила голову. Алан наклонился ко мне и поцеловал в губы. Наши бокалы тихонько прозвенели.

Вскочил и Джеймс.

- Айя! – все засмеялись. - Да, да, Айя! Не давай ему спуску!

- Хорошо, Джеймс, - улыбнулась я ему.

- За вас двоих! – продолжил он. – Живите вместе долго и счастливо!

- Спасибо.

Так приятно было слышать искренние пожелания, видеть жизнерадостные лица. За праздничным столом царила атмосфера домашней теплоты. На десерт я вынесла рождественский пирог. Мальчики перекочевали на колени женщин и угощались разными вкусностями. Над ними ворковали мужчины, только не было видно любимого и Мелиссы. Я посмотрела в сторону кухни. Алан с сестрой о чем-то оживленно разговаривал. Почувствовав мой взгляд, он обернулся. Мы улыбнулись друг другу.

Прощались очень долго. Даже мальчики не хотели расставаться с дядями и тетями.

- На что подбивает тебя Мелисса? – спросила я, когда мы остались одни в гостиной.

- Ты, как всегда, проницательна. Женить она меня хочет, - усмехнулся Алан.

- Я так и думала.

- Я передал ей твои слова, а она сказала, что мне всегда достаются женщины с мужским характером.

- Как будто она сама не росла с тремя братьями, - засмеялась я.

- Да, мама наказывала ее наравне с нами, - вспомнил с улыбкой Алан.

Я взъерошила ему волосы и посмотрела на него. Алан привлек меня к себе, и наши губы слились в долгом поцелуе.

После очередного поцелуя Алан что-то достал из кармана и вложил мне в руку.

- Это мой подарок тебе. Давно хотел сделать, но всё время что-нибудь мешало. Потом вспомнил, что год назад ты вернула меня к жизни.

- Алан, просто я очень люблю тебя и не могу без тебя.

- Я тоже, Айя. Это за двух очаровательных малышей, которых ты мне подарила. Открой.

На моей ладони лежала бархатная коробочка. Внутри оказались золотые серьги с изумрудными каплями на конце.

- Очень красивые, Алан.

- Примерь, пожалуйста.

Я сняла свои сережки, Алан поочередно вдел новые.

- Они очень идут к твоим глазам.

- Спасибо, Эл, - я поцеловала его.

- Я понимаю, всё, что ты для меня сделала, не измерить ничем. Я так благодарен тебе, что ты рядом со мной, - он сжал меня в объятиях.

Сердце замерло от этих слов, испуская лишь нежные флюиды любимому. Мы долго сидели тихо и расслаблено, обняв друг друга.

- Пойдем спать, Эл. Мы сегодня достаточно набегались, - я встала и потянула его за руку.

Он кивнул головой, приподнялся и, подхватив меня на руки, пошел к лестнице. Мой неутомимый Эл!

28

Мальчики выросли и уже не помещались в коляску, поэтому теперь гулять приходилось с ними на руках. В результате в газетах появилось фото Алекса и Надаля. Так как была зима, мальчики носили теплые комбинезоны, поэтому на снимке виднелись лишь их розовощекие лица. Они уже уверенно стояли на ногах, и мы не спеша гуляли в парке.

В начале марта Алан уехал на съемки. Я вновь осталась с ребятами дома. Я училась у Хелен готовить блюда английской кухни, играла и гуляла с моими «ангелочками», занималась домом. Находилось время и для чтения, так как у Алана в кабинете была хорошая библиотека. Откуда-то английские издатели узнали о моей книге «Островитяне» и просили меня передать права на ее переиздание. По совету Алана я позвонила Джереми и обсудила с ним авторское соглашение.

Алан связывался со мной по скайпу каждый вечер. Алекс и Надаль узнавали папу на экране ноутбука, смеялись, если Алан что-нибудь говорил им. Я глядела на него, и сердце сжималось от тоски. Так хотелось прикоснуться к его лицу, прильнуть к его груди, почувствовать теплоту его рук, вкус губ. Всякий раз перед отключением Алан долго смотрел на меня. Я понимала, что он тоже сильно скучает без нас.

Родные также названивали, спрашивали, когда я приеду с малышами погостить.

Дни бежали незаметно. Через несколько дней сыновьям должен был исполниться годик. Я немного волновалась, так как последние два дня от Алана не было звонков, только пришло одно СМС-сообщение: «Я скоро буду». Он действительно прилетел поздно ночью. Я крепко спала, и мне снился Алан, причем всю последнюю неделю, один и тот же сон. Я касалась рукой его щеки с чуть наметившейся щетиной, проводя большим пальцем по его губам. Он целовал палец, ладонь, руку. Оставляя дорожку поцелуев на плече, шее, прикасался, наконец, губами к моему рту... Меня вдруг бросило в жар, и от неожиданности я проснулась и открыла глаза. Перед собой я увидела сияющие глаза Алана.

- Эл? – тихо спросила я, всё ещё не веря.

- Это я, Айя. Не напугал? – также тихо ответил он.

- Приехал! – я обняла его, сев и прижавшись к лицу.

- Никогда так я ещё не торопился домой, любимая моя. Моя девочка, - Алан потерся щекой о мою щеку и поцеловал слезинку, выбежавшую из глаза.

Мы некоторое время молча сидели в постели, обнявшись.

- Ты так целовалась во сне, - прошептал Алан.

Я улыбнулась и рассказала ему про сон.

- Ты не против, если мы продолжим твой сон? – предложил Алан, опуская меня на подушку.

.. И вот он уже во мне. Неторопливо двигаясь, он начал ускоряться, словно пытаясь догнать и вонзаясь глубоко каждый раз. Я чувствовала, что во мне что-то нарастает как снежный ком и неумолимо приближается. Я не выдержала, вскрикнула, и тут же зажглись мириады звезд, унося сознание прочь. Мгновение спустя Алан застонал, кончив, и устало вытянулся рядом.

Придя в себя, крепко обняла Алана, будто боясь, что он исчезнет. Алан вновь потерся щекой, носом.

- Прекрасный сон, - сказал он.

- М-м, - заурчала я в ответ.

- Моя кошечка, - улыбнулся Алан. – Соскучилась?

- Очень, очень.

- Я тоже.

Мы оба замолчали и незаметно для себя уснули.

День рождения малышей мы решили провести вчетвером. Конечно, все звонили, поздравляли, но мы были рады уединению, поскольку и мальчики соскучились по папе, и который день ластились к нему. Алан же купался в нежности и любви, с его лица не сходила улыбка.

Наступало лето. Одновременно истекал срок моей визы, и мне необходимо было вернуться в Россию. Кроме того, я соскучилась по родным, как и они по мне. С помощью Джереми Алан оформил разрешение на вывоз детей и приготовил новое приглашение для меня. Приближался день отъезда. Я собрала вещи для себя и мальчиков, купила билеты. Алан ходил грустный. Как только он возвращался домой с репетиции или со съемки, то сразу шел к малышам, обнимал и целовал их, играл с ними подолгу. Даже в постели, после бурного секса, Алан больше вздыхал и молчал.

- Алан, нас не будет всего месяц – полтора, - не выдержала как-то я.

- Я знаю, - сказал он.

- Но что тебя тревожит? Скажи мне! – упрашивала я его.

Алан поднял голову и посмотрел на меня.

- Я боюсь, что ты не вернешься, - с какой-то болью тихо произнес он.

- Ну откуда у тебя такие мысли?

- Не знаю. Недавно от приятеля ушла жена. Забрала ребенка и уехала. Он ходит такой подавленный.

- В любом случае у нее была причина, - воскликнула я.

Алан кивнул головой.

- Я-то думала, ты будешь рад. Отдохнешь немного от нас.

У Алана чуть дрогнули уголки рта.

- Кроме того, мальчишки выросли из кроватки и нужно что-то придумать, - продолжила я. – Я полностью полагаюсь на твой вкус, Эл.

- Не волнуйся, я всё сделаю, - Алан прижался к лицу.

- Да, и продай коляску. Близнецы больше не ожидаются, - добавила я.

Алан широко улыбался. Вот такой Эл мне нравился больше всего на свете!

Десятого июня Алан проводил меня с малышами в аэропорту, и мы вылетели в Москву. Домой добралась я без приключений. Нас встретил мой брат и повез к родителям. Мама с папой не могли нарадоваться мальчишкам. Они возились с ними, рассказывали им что-то, играли, гуляли. Брат чуть ли не каждый день забегал в гости, чтобы обнять мальчиков. Я же, спокойно оставив Алекса и Надаля на попечение бабушки и дедушки, бегала с документами, переоформляя себе визу. Конечно, я навестила своих подружек и коллег по работе, показав им детей. Все тискали и тормошили малышей, а те с удивлением изучали новые лица и голоса. Интерес ко мне до сих пор не ослаб, и журналисты вновь просили дать интервью. Я только улыбалась и мотала головой в ответ, тем не менее, наши снимки попали в газетные новости.    

Алан звонил мне по телефону перед сном, и мы долго разговаривали. Меня мучительно тянуло назад, домой, к Алану.

Как только самолет приземлился в Хитроу, его пассажиры устремились в зону паспортного контроля, разделившись на два потока. Поскольку я была с малышами, то оказалась в конце очереди для граждан «не Великобритании и не Евросоюза». Очередь была небольшой, но продвигалась она очень медленно. Я посмотрела в сторону встречающих, ища глазами Алана. Он торопливо разглядывал прибывших пассажиров. Я невольно улыбнулась, глядя на его растерянное лицо. Он вдруг замер и, наконец, почувствовав мой взгляд, посмотрел прямо на меня. Алан облегченно вздохнул и широко улыбнулся. Ко мне в это время подошел служащий и указал на закрытую, пустующую кабинку. Я с мальчиками прошла туда, одновременно со мной с другой стороны вошел офицер. Он вежливо поздоровался и стал просматривать наши документы, задавая вопросы. Потом попросил показать малышей. Я приподняла Алекса и Надаля, а контролер сверился с фотографиями. Возвращая документы, он неожиданно достал книгу и открыл ее. Это была «Островитяне», изданная уже в Англии. Мужчина смущенно улыбнулся и попросил автограф. Я подписала книгу, и мы прошли, наконец, к Алану. Мальчики шли впереди, взявшись за руки. Они увидели папу и заулыбались, оглядываясь на меня. Алан присел и обнял сыновей. Две белокурые головы прильнули к отцу.

- Привет!  

- Привет! – Алан встал, держа ребят на руках.

- У тебя хорошие связи в аэропорту!

- Несколько автографов…

Я усмехнулась.

- Я устал вас ждать, - добавил Алан.

- Тогда едем домой!

29

Прошел год. Нельзя сказать, что он был спокойным. Алан всё также был востребован в своей профессии: он снимался в кино, играл на сцене, записывался на радио, занимался режиссурой. С завидной периодичностью он исчезал из дома и вновь возникал на его пороге, исколесив Англию, Ирландию, Европу и США. Только мы успевали привыкнуть друг к другу, как он улетал на очередной фестиваль.

Мальчишки росли и прекрасно всё понимали. Они не давали даже подойти к Алану, если тот был дома. Играли с ним в мяч и гоняли машинки, рассматривали книжки-картинки, слушали в его исполнении стихи и сказки, просто прижимались к нему. Я видела, Алан отдавал им всю свою нерастраченную отцовскую любовь, и ребята это чувствовали. Они его обожали, копировали его движения, мимику.

Наши с ним встречи проходили в спальне. Мы достаточно изучили привычки и вкусы друг друга, притерлись душой и телом. Но пламя любви нисколько не угасло в наших сердцах, и мы по-прежнему испытывали взаимный сексуальный интерес. Наша кровать давно перестала быть только местом сна и любви. Здесь мы разговаривали по душам, советовались друг с другом, обменивались впечатлениями, строили планы.

Все праздники Алан старался проводить дома, с нами. Кроме того, мы ходили в гости то к Мелиссе, то к братьям Алана, не пропуская семейные торжества.

Хелен, наша помощница по дому, ушла на пенсию, и теперь я осталась полноправной хозяйкой дома.

В конце мая я снова улетела в Россию и провела с мальчиками целый месяц в родных пенатах. Как только мы прибыли в Лондон, мне позвонил брат, сообщив о внезапной смерти отца. Мне пришлось возвратиться назад, оставив малышей на Алана и его родственников.

Отец ведь так и не принял Алана. Он не понимал, что я нашла в ровеснике моей мамы, тем более иностранце. Мама же всячески настаивала на бракосочетании. При этом оба души не чаяли в наших мальчишках. Только брат с женой меня всегда подбадривали и поддерживали.

После похорон отца я пожила с мамой неделю, занимаясь домашними делами и оформлением различных бумаг, и, наконец, вернулась к своим мужчинам. Жизнь продолжалась и преподносила очередные сюрпризы.

Однажды с утренней почтой доставили письмо. Я думала, что это очередное приглашение Алану, поэтому оно пролежало на комоде до вечера. Однако конверт был адресован мне, но отправитель не был указан. Словно почувствовав что-то нехорошее, я ногтем разорвала край конверта и вытащила одну-единственную фотографию. На снимке был изображен спящий Алан с какой-то полуголой девицей. Его рука лежала на одной из груди женщины, которая плотоядно улыбалась в объектив. Внизу стояла дата. Никаких комментариев к фотографии, ни просьб, ни угроз. Что хотели этим сказать? И как мне быть? Промолчать и простить, забыв о гордости и достоинстве, или всё выяснить и разругаться?

Я вдруг почувствовала усталость, убрала снимок в конверт и прошла в гостиную.

Я сидела на диване, без единой мысли в голове, когда Алан подошел и увидел вскрытый конверт. Он достал фотографию, с шумом выдохнул и сел рядом.

- Ты веришь этому? – спросил он меня.

- Я не эксперт, Алан, но фотография настоящая, - ответила я равнодушно.

- Я ни с кем не спал, клянусь! – горячо воскликнул он. - Кроме тебя, у меня никого ближе нет, вот уже три года.  

- Да, но на фотографии не я, Алан.

Алан всмотрелся в фотографию.

- Это снято в Нью-Йорке, я тогда ночевал у Гарри… О, черт! – Алан замолчал, прикрыв глаза.

Я смотрела на него и от обиды наворачивались слезы, но язык не поворачивался сказать что-нибудь нелицеприятное. Слишком многое нас связывало.

- Я устала, Алан, и хочу спать, - нарушила я тишину.

Я встала и поднялась в спальню. Раздевшись, забралась в постель и легла, отвернувшись от двери. Засыпая, я услышала, как вошел Алан и залез под одеяло. Он не прижимался и не прикасался, и от этого я почувствовала спиной и затылком надвигающуюся пустоту. «Ну вот, мы снова начинаем отдаляться друг от друга», - с этими мыслями я заснула.

Проснулась от того, что мне трудно было дышать. Оказывается, во сне я перевернулась и спала, уткнувшись в бок Алану. Моя левая рука лежала на его груди. Когда я подняла голову, то увидела его смеющиеся глаза.

- Не думай, что я простила тебя, - сердито сказала я и прижалась щекой к его груди.

Алан молчал. Затем протянул руку и начал гладить меня по голове.

- Я люблю тебя, Эл, и ничего не могу с этим поделать, - вздохнула я.

- Иди ко мне, - негромко произнес он.

Алан просунул руки в мои подмышки и подтянул к себе. Мы оказались лицом к лицу. Его глаза, по-прежнему, сияли, излучая любовь, им просто нельзя было не поверить.

- И я люблю тебя, Айя, больше всего на свете. Поэтому я не могу и не хочу тебя обманывать. Ты – моя единственная, моя неповторимая, моя любимая женщина, - ласково проговаривал Алан.

Наши губы соединились. Я вдруг вспомнила нашу встречу на пляже, поцелуй и улыбнулась. Алан приподнял бровь.

- Я вспомнила наш первый поцелуй, - объяснила я.

Он тоже улыбнулся.

Спустя неделю Алан, придя домой с репетиции в театре, после обеда стал собираться в дорогу.

- Я слетаю в Нью-Йорк на два дня, не скучайте, - сказал он, одеваясь у шкафа.

Обычно о своих поездках он всегда сообщал мне заранее.

- Алан, может не надо.

Он повернулся и посмотрел на меня. Потом подошел и прислонился лбом к моему лбу.

- Ну его, Эл, забудь.

Алан вздохнул.

- Я не говорил тебе. Это Гарри намекнул мне тогда, что ты охотишься за мной и моими деньгами. Он вновь заставил нас переживать и волноваться.

- Не улетай, Эл.

- Не бойся, Айя, я не собираюсь драться. Я только переговорю с ним, с глазу на глаз.

- Всё равно, неприятно.

- Согласен, но я не могу это так оставить.

- Алан, многим не нравится, что я с тобой. Ты же не будешь объясняться со всеми.

Алан крепко сжал меня в своих объятиях.

- Я тебя никому не отдам, слышишь, Айя, никому!

- Боюсь, Алан, я не могу обещать тебе того же.

- Я не хочу возвращаться к прежней жизни, а другую, без тебя, не представляю.

Я не заметила, как пролетели два дня и Алан вернулся.

Я вышла встречать его.

- Что-то мальчишек не слышно, - сказал Алан, переобуваясь.

- Наши «котята» заболели, лежат в кроватях. Надеюсь, ты переболел ветрянкой в детстве.

- Да, я помню, что ходил зеленый, мне было три или четыре года. Как они?

- Высокая температура и уже появилась сыпь. Я дала жаропонижающее и позвонила Роберту, он скоро будет.

Брови моментально нахмурились при упоминании Роберта.

- Хорошо, - произнес Алан, не разжимая губ и собираясь пройти мимо.

- Алан, - позвала я его.

Он остановился и нехотя повернулся ко мне.

- Ты забыл спросить, - рассерженно сказала я.

- Что?

- Молилась ли я на ночь?!

Несколько секунд он простоял молча, а затем подошел вплотную и, улыбаясь, обнял.

- Извини, Айя, извини старого дурака.

- Я же люблю тебя, Эл, очень люблю, - тихонько постучала я кулачками в его спину. – И кто из нас двоих ревнивец?

Алан зарылся лицом в волосы.

- Ты покормишь старого мавра? – спросил он через некоторое время.

- Да, иди, мой руки, я пока загляну к ребятам.

Только я убрала всё со стола, как раздался звонок в дверь. Алан направился встречать Роберта.

Роберт осмотрел сыновей, измерил температуру и выписал рецепт. Мальчики были совсем без настроения, но увидев папу в дверях, улыбнулись ему. Алан ободряюще им кивнул.

Он проводил Роберта, а я осталась обрабатывать кожу ребят. Затем вернулся Алан, присел и стал рассказывать им сказку. Я всегда удивлялась, откуда он знает столько сказок. Он никогда не повторялся, а дети слушали, открыв рот. Когда я заглянула в детскую минут через двадцать, то увидела, что мои мужчины спят. Алан лежал на стыке двух кроватей, а по бокам к нему прижались Алекс с Надалем. Естественно, его ноги торчали наружу. Я улыбнулась, достала одеяло из комода и укрыла его.

Ночью я вставала, чтобы проверить температуру у мальчиков. Лекарство ещё действовало, и сыновья спокойно спали с отцом.

Где-то под утро я почувствовала, как Алан забрался под одеяло и прижался ко мне.

- Выспался? – спросила я, улыбаясь.

- Да, только спина задеревенела, - заохал он.

- Это полезно, массаж, - подразнила я его.

В ответ он развернул меня к себе и проник языком в рот.

- Я люблю наш с тобой массаж, - хрипло произнес он.

Его руки скользнули под неглиже, задирая его всё выше и выше…

Расслабленные, мы нежно ласкали друг друга.

- Мавр сделал свое дело, - хитро улыбнулась я.

Алан рассмеялся. Затем приблизил свое лицо ко мне, глядя в глаза.

- Я люблю тебя, Айя.

- Алан, а за что ты меня любишь?

- Ну, - он сглотнул и продолжил, - в тебе есть много того, что мне нравится. Ты добрая, остроумная, прямолинейная, терпеливая, искренняя и очень чувственная, особенно, когда мы близки. Поверь, это дорогого стоит. А ещё ты вкусно готовишь, и мне нравится, как ты воспитываешь наших детей. Ты – замечательная мама! Раньше я думал, что с человеком другой культуры и воспитания не ужиться. Однако за годы нашего знакомства я ни разу не подумал о тебе, как об иностранке. Я знаю, ты многим пожертвовала ради меня: родными, друзьями, работой. Ты поселилась в моем доме и в моем сердце, надеюсь, что навсегда.

В ответ я трепетно поцеловала его в губы. Алан покачал головой.

- Твоя очередь!

Я с улыбкой прислонилась к его щеке.

- Ты щедрый, очень щедрый, Алан. Ты отдаешь всего себя искусству, сыновьям, искренне и не сожалея. Ты даешь очень много мне, и я благодарна тебе за это. Ты нежный и в то же время сильный духом мужчина. А ещё я тебя всегда чувствую сердцем: твое присутствие, твой взгляд, твое настроение. И от этого становится так тепло и радостно на душе. Наверное, это и есть любовь.

Алан обнял меня.

- У нас когда-нибудь будет спокойная жизнь?

- И вечный бой! Покой нам только снится, - ответила я словами Александра Блока.

Начинался новый день нашей совместной жизни.

30

Приближался февраль, месяц наших дней рождения. Кроме всего прочего, этот год был юбилейным для Алана: 70 лет жизни и 40 лет на сцене. Он готовился к его празднованию. Заказывал помещение, банкет, писал сценарий торжества, приглашал гостей, репетировал. Родные готовили ему подарок: решили снять фильм о его жизни. Для этого сыновья Кристин, вооружившись камерой, ходили и снимали всех, записывали голоса. Старались повторить кадры из известных фильмов с участием Алана и озвучить их с юмором. Несколько раз ребята приходили и к нам, когда Алана не было дома.

Я тоже приготовила Алану подарок. Я не прекращала фотографировать и собрала в отдельную папку на ноутбуке снимки за три года совместной жизни. Самые неожиданные кадры я распечатала и вложила в альбом, сделав надписи.

Несмотря на занятость, Алан не забыл про меня.

- Ты редко бываешь на людях со мной, поэтому я хочу, чтобы ты выглядела прекрасно.

- Ты будешь моей феей? – с улыбкой спросила я.

- Возможно. Мы сходим в магазин и выберем тебе платье.

- Я уже вся в ожидании.

Оставив детей на попечение Кристин, я среди недели отправилась в театр. Алан проводил репетицию в зале, когда я, стараясь не шуметь, открыла боковую дверь партера. За дверью висела плотная занавеска, которая скрывала от внешнего света и шума. Пока я была между дверью и занавеской, слышала голос Алана. Он был недоволен, разговаривал на повышенных тонах с кем-то. Непривычно было воспринимать его таким, поэтому незаметно присела в первое же попавшееся кресло.

Актеры находились на сцене, кое-кто сидел в первом ряду. Алан стоял перед сценой. Я старалась не смотреть на него, зная, как он реагирует на мой взгляд. Эту пьесу я читала, и сейчас репетировали одну из трудных сцен. Алан раз за разом прогонял ее у меня на глазах. Актеры уже вымотались, устали, но Алан был беспощаден, требовал ещё и ещё. Это была его стихия.

Наконец-то он поднял руки и отпустил всех. Теперь я спокойно могла взглянуть на него. Алан шел к режиссерскому пульту, но вдруг остановился и посмотрел в мою сторону. Мы улыбнулись друг другу. Он подошел, наклонился и поцеловал. Свет в зале постепенно гас, никого уже не было кроме нас.

- Давно ты здесь?

- Где-то с получаса.

- А я и не заметил.

- Я старалась.

Мы прошли за занавеску. Алан взялся за ручку двери, но передумал, развернулся и с такой страстью стал целовать меня.

- У вас в театре столько темных закоулков. Надеюсь, ты не сторонник экстремального секса, - сказала я ему, когда оторвались друг от друга, чтобы отдышаться.

- Просто я соскучился, - ответил он.

- А я думаю, ты от меня заряжаешься. Выпустил на них весь пар, а теперь…

- Ты невозможна, - Алан улыбнулся и вновь прикоснулся к губам.

Спустя полчаса мы направлялись в район универмагов и бутиков. Платье выбирали долго, но в результате остановились на трех: зеленое платье «Ампир», синее платье «A-line» и лилово-сиреневое коктейльное платье. Первые два платья были сшиты в пол, поэтому Алан покачал головой.

- Они великолепны на тебе, но ты мне понадобишься на вечере, - загадочно произнес он.

- И ты не скажешь зачем?

- Всему свое время.

К коктейльному платью мы взяли туфли и сумку – клатч. Когда я увидела чек, то обомлела.

- Алан, разве может стоить столько кусок ткани?

- Не переживай, мне для тебя ничего не жалко. И потом, это мой подарок к твоему дню рождения.

- Спасибо, Эл, - смущенно ответила я.

Для наших малышей мы наняли няню и почти сразу после обеда уехали на такси. В зале шла последняя подготовка к празднеству: расставляли и накрывали столики, подключали музыкальную аппаратуру, оформляли сцену декорациями из спектакля. Около пяти часов стали появляться гости, которых мы встречали с Аланом.

Юбилей начался с фрагментов из самых известных спектаклей с участием Алана. Я сидела за столиком в центре и наслаждалась представлением. Официанты сновали между столиками, меняя блюда и напитки. После на сцену стали выходить приглашенные и поздравлять именинника. Родные показали смонтированный фильм об Алане, смех долго стоял в зале. Алан разрывался между сценой и нашим столиком.

Наконец Алан взял в руки микрофон.

- Я благодарен всем, кто пришел меня поздравить. Теперь настала очередь моего подарка. Прошу, - он махнул рукой в сторону занавеса.

На сцену вышла известная джаз – певица. Все захлопали.

- Эта песня для тебя, любимая, - негромко произнес Алан и подошел к столику.

Он протянул мне левую руку. Все взгляды устремились на нас. Зазвучали первые аккорды. «At last»! Я улыбнулась, вложила свою ладонь в его руку и встала. Алан медленно повел в танце. Я боялась сделать что-нибудь не так, но потом подняла глаза и успокоилась. Я танцевала на сцене, не замечая никого вокруг, только его сияющие глаза. На последней ноте Алан остановился и, наклонясь, поцеловал в губы. Я смущенно уткнулась ему в грудь.

- Спасибо, Эл.

- Я люблю тебя.

Мы стояли так, а отовсюду раздавались аплодисменты. Алан проводил меня к столику. Тут же зазвучала другая мелодия, и Алан стал танцевать по очереди со своими партнершами по театру и кино. Ко мне в это время подсел Колин.

- Неужели репетировали? – спросил он.

- Нет, Колин. Сама не ожидала.

- Очень трогательный танец. Вы отлично смотритесь вместе.

- Спасибо.

- Знаешь, я всё-таки хочу видеть тебя в своем фильме.

- Колин, спасибо. Но я считаю, что в каждом деле должны быть профессионалы, а не выскочки.

- Иногда выскочки бывают очень талантливы.

Я покачала головой. На танцполе появились другие пары.

- Можно вас пригласить? – Роберт стоял передо мной.

Я поискала глазами Алана. Он в это время вел Кару.

- Извини, Колин, - я с хитрой улыбкой пошла за Робертом.

Пока мы танцевали, Алан с Карой раза три продефилировали рядом, чуть задевая нас. Я нарочно не смотрела в сторону Алана. Когда мелодия закончилась, Роберт поцеловал руку, и мы вернулись к столику. Хотелось пить, и я налила себе сок. Когда подняла глаза, то увидела сидящего напротив Алана. Я улыбнулась.

- Ты специально? – с серьезным лицом спросил он.

- Наш Отелло проснулся.

- Из-за Кары? – настаивал он.

Я сидела и улыбалась ему. Он не выдержал, широко улыбнулся, перегнулся через стол и поцеловал.

- Мы ещё дома поговорим, - прошептал Алан в ухо.

Он снова подошел к микрофону. На этот раз с ним вышла Кейт Морган. Они дуэтом исполнили песню из своего знаменитого мюзикла. Пока Алан был на сцене, ко мне присоединилась Мелисса. Судя по ее лицу, разговор предстоял серьезный, и я догадывалась о чем.

- Алан сегодня в ударе, - восхищенно произнесла она.

- Да, Мелисса.

- Вы прекрасно танцевали вдвоем.

- Спасибо, Мелисса.

Она смотрела на меня, затягивая паузу.

- Почему вы не поженитесь? – наконец решилась она на свой вопрос.

- Нам хорошо вдвоем и без колец на пальцах.

- Каждая женщина мечтает выйти замуж. Разве не так?

- Согласна, Мелисса. Я тоже мечтала о принце на белом коне, но, видимо, перегорела.

- Но вы ведь любите друг друга. Это видно невооруженным глазом.

- Любим.

- А как же мальчики? Им ведь нужны оба родителя. А если вы расстанетесь?

Вопрос о детях был для меня болезненным и неприятным. Я замолчала.

- Извини, Мелисса, я украду у тебя мою Айю, - Алан подоспел вовремя.

Мы медленно кружили по сцене.

- Ты была такая веселая, а сейчас загрустила. Что случилось? – обеспокоенно спросил Алан.

- Ты меня спас.

- От чего?

- От вопроса, на который я не знаю ответ.

- Мудрецы говорят, что выбор есть всегда.

- А если трудно сделать именно выбор?

- У тебя ещё есть время подумать, - хитро улыбнулся Алан.

Домой вернулись поздно, уставшие, но довольные. Отпустив няню и проверив мальчиков, я вошла в спальню.

Алан, полураздетый, сидя на кровати, просматривал подаренный мной фотоальбом. На обложке красовалась надпись: «3 : 0. В нашу пользу». Я подсела к нему, он приобнял меня.

- Тебе удается поймать нужное настроение, мне очень нравится.

- Спасибо, Эл.

- Ты была сегодня очаровательна, - Алан коснулся губами шеи.

- А ты был просто великолепен, - я обняла его.

- Почему тогда танцевала с Робертом?

- Хотела тебя подразнить, - смеясь, ответила я. – Ты же был с Карой!

Я почувствовала его улыбку на щеке.

- Можно, я накажу тебя за это,- прошептал он, расстегивая молнию на платье.

- Как? – мои губы нашли его рот.

- Ты будешь сверху, - ухмыльнулся Алан.

Алан аккуратно стянул платье через голову и бросил на стул, оставив меня в трусиках и лифчике. Я нашла его губы и коснулась пальцами волос на груди, сосков, моментально вставших. Он, поглаживая мои плечи, отодвинул бретельки бюстгальтера и спустился к застежке. Наши языки переплелись, дыхание стало прерывистым.

- Я соскучился, Айя, я хочу тебя, - прошептал он мне в ухо.

Алан торопливо стащил брюки и трусы, швырнул их на пол, откидываясь на подушку. Встав перед ним, медленно избавилась от трусиков и грациозно села ему на колени. Положила руку на пах, погладила его возбужденную плоть и опустилась на него, позволив ему немного проникнуть в лоно. Приподнимаясь и опускаясь, я начала двигаться небольшими кругами. Алан, держа руки на моих бедрах, начал вторить моему ритму, помогать мне. Вверх вперед и назад вниз, снова и снова, и вот он застонал, его руки сжали мои соски. Внутри меня всё взорвалось. Алан выгнулся подо мной и тоже кончил, изливая в меня всё сегодняшнее напряжение.

- Устал? – спросила я, лежа у него на груди.

- Да, давай поспим, - ответил Алан, уткнувшись носом мне в волосы и поглаживая спину.

Биение наших сердец стало ровным, и мы быстро погрузились в сон.

31

Алекс и Надаль, несмотря на свои три года, выглядели как пятилетние ребята. Оба высокие, светло-русые, зеленоглазые. У обоих была папина улыбка. Братья очень любили друг друга, я никогда не видела, чтобы они дрались между собой или делили что-то. Надаль был всё таким же любвеобильным, обязательно обнимал родных за шею и целовал. Алекса достаточно было погладить по голове и его глаза радостно блестели. Они не были капризными детьми, да и мы с Аланом их не баловали.

К трем годам ребята знали русский и английский алфавит и уже читали по слогам. Особенно любил читать книги Алекс. Алан, наблюдая за нами, как мы учим сказки и стихи Пушкина, тоже стал заниматься с мальчиками. Он начал посвящать их в английскую литературу, показывал, как держать себя перед аудиторией, как произносить текст, делился с ними своим богатым актерским опытом. Благодаря мальчикам он и сам стал понимать русскую речь и даже говорить отдельные слова и фразы. Я даже привезла ему из Москвы сочинения его любимых Л. Н. Толстого и А. П. Чехова, и он потихоньку осваивал их.

Не скажу, что ребята были шумными или неугомонными. Больше предпочитали тихие игры. Любили возиться с разными конструкторами, машинками. Естественно, в сухую погоду мы играли в футбол перед домом, а раз в неделю посещали бассейн.

Писать мальчики ещё не умели, но раскрашивать картинки могли часами. Я заметила, что Надаль стал пририсовывать отдельные детали или фрагменты. Тогда я купила ему чистый альбом для рисования, и он сидел, рисуя что-то обычным карандашом. Как-то за этим занятием его застал Алан. Он очень заинтересовался рисунками Надаля и стал его потихоньку учить.

На день рождения мальчики получили гоночный набор: радиоуправляемые машинки и разборную трассу. Алан сам как ребенок играл с ними, забыв обо всем.

Придя однажды домой с благотворительного обеда, он подсел ко мне в гостиной. Я читала книгу, а мальчики строили из кубиков городок.

- Всем привет!

- Привет, папа!

- Здравствуй, Эл.

Он приобнял меня и поцеловал. От него пахло спиртным, сигаретами и отдаленно лосьоном, хотя он никогда не напивался и не курил. По крайней мере, я не видела его таким.

- Тебя хоть покормили? А то мы поужинали, - улыбаясь, спросила я.

- Да, я сыт, - он терся щекой о мою щеку. – И я соскучился.

Он так нежно и страстно поцеловал, и если бы не мальчишки.

- Как всё прошло? – продолжила я «допрос».

- Нормально. Мне сделали предложение.

- Какое?

- Знакомый модельер попросил выступить на показе его коллекции. Он специализируется на мужской одежде, я заказывал у него пару раз костюмы.

- И что тебя смущает? – я провела пальцем по его губам.

- Он хочет, чтобы в демонстрации участвовали мальчики, - Алан посмотрел на меня.

- Я не знаю, Эл. Выдержат ли они? Репетиции, фотосессии, журналисты? Им всего три года.

- Я тоже так сказал, а он ответил как истинный японец: «Чтобы плыть, надо броситься в реку».

- Тогда сам скажи ребятам.

- Хорошо, я поговорю с ними, - и мы вновь предались нашим ласкам.

Мальчишки неделю ходили с папой на репетиции. В день показа они втроем ушли пораньше, на генеральный прогон. Я не спеша оделась, слегка накрасилась и направилась на мероприятие. В зале собралось достаточно зрителей, а фотографы устроились по бокам и на конце подиума. Я даже вначале не узнала своих сыновей. Причесанные, подкрашенные, свободной, непринужденной походкой они сновали по подиуму, предлагая публике брюки, рубашки, костюмы. Алан был просто неотразим. С его выходом женская часть зала охнула. Лица у всех троих были непроницаемые, серьезные, а у Алана – чуть ухмыляющееся. После дефиле все модели змейкой вышли на подиум вместе с дизайнером. Минут десять фотоаппараты щелкали, не прекращая. Затем модельер поблагодарил публику, моделей и своих гостей: Алана Нолана с сыновьями. Все зааплодировали. Алан с гордостью смотрел на мальчиков. Потом нашел в толпе мои глаза и улыбнулся.

Пресса, конечно, не обошла стороной этот показ, и по телефону Алану поступил ряд предложений, но мы решили больше не экспериментировать с малышами. Мальчики вскоре забыли о своем выступлении. На память каждому достался костюм от дизайнера, а на счет легла сумма гонорара.

В конце мая я с мальчишками уехала на родину. Наш путь лежал через Москву. В Москве мы, в первую очередь, заглянули к Оксане, которая растила дочь Светлану, ровесницу мальчиков. Мы ей навезли подарков из одежды и игрушек. Она осталась очень довольной. Днем я решила показать Алексу и Надалю Красную площадь и Кремль. Мы купили билеты и гуляли по историческим местам, фотографируя достопримечательности и слушая гида. Особенно понравилась экскурсия Надалю, он потом всю неделю рисовал Кремлевский ансамбль в альбоме.

Вечером Оксана с дочерью проводила нас на следующий авиарейс. В самолете мальчишки заснули. Приземлились уже на рассвете. Брат ждал нас у выхода, мама не спала дома. За год, проведенный без отца, она сдала, но держалась молодцом. Весь месяц Алекс и Надаль не отходили от бабушки, когда были дома. Она их баловала, рассказывала о своей жизни, обо мне с братом. Я с мальчишками гуляла по родному городу, фотографировала, ходила в кино, встречалась с друзьями. Алан скучал и почти каждый день связывался с нами по скайпу.

Мы прилетели в Лондон в начале июля. Алан, как всегда, встречал нас в аэропорту. Он уже не прятался за черными очками, стоял и ждал вместе со всеми встречающими. Заметив нас, он улыбнулся. Выйдя из «зеленого» коридора, Алекс и Надаль не выдержали и кинулись к папе. Алан легко подхватил обоих и расцеловал. Я подошла к моим мужчинам. Они смотрели на меня и улыбались, затем Алан наклонился и нежно прикоснулся к моим губам. Вокруг проходили люди, многие улыбались, узнав нас, но нам было всё равно.

Уже ночью, в постели, Алан признался:

- Какая же эта мука не видеть вас целый месяц!

- Ты просто привык к нам. Как говорится: «Чем больше расстояние, тем крепче любовь».

- Я и так вас сильно люблю. Даже не представляю свою жизнь без вас.

- Ты изменился, Алан! Совсем недавно ты ничего не хотел менять в своей жизни. Помнишь?

- Да, я не думал, что в свои семьдесят лет стану примерным семьянином. Оказывается, так бывает и мне это нравится.

- Жаль только, что мы с тобой чуть запоздали.

- Нет, мы с тобой не опоздали. Мы ещё родим девочку!

- Алан!?

- Ты знаешь, я думал об этом весь месяц. Я очень хочу дочку, Айя.

- Ты говоришь это с такой уверенностью, Эл.

- Ты не хочешь больше детей?

- Эл, ты прекрасный отец для наших сыновей. Я не против родить от тебя ещё ребенка, но …

- Никаких «но». Решено. Предлагаю приступить прямо сейчас, - он отлепил пластырь с моего плеча и принялся ласкать руками и губами.

32

Как обычно в июле проходил Уимблдонский турнир. Алана, его завсегдатая, приглашали ежегодно. На этот раз Алан взял и нас. Из двух сыновей именно Алекс унаследовал любовь к спорту, к азарту. Он носился с футбольным мячом до последнего издыхания, в бассейне нырял и плавал до изнеможения, обожал смотреть спортивные передачи по телевизору с отцом. Надаль, конечно, не отставал от брата, но в нем не было той искры в движениях и блеска в глазах, что у Алекса. Алан шутил по этому поводу: «Ты явно перепутала их в роддоме».

Вот и сейчас, находясь в гостевой ложе, Алекс то сидел, то вскакивал, наблюдая за игрой в мужском финале. Надаль же спокойно созерцал всё происходящее и что-то зарисовывал у себя в альбоме. Мы с Аланом лишь переглядывались и улыбались.

Выходя с корта, Алан поинтересовался:

- Алекс, может тебя записать в секцию большого тенниса?

- Не знаю. Можно, я подумаю, папа, - серьезно вдруг ответил Алекс.

- Ладно, сынок, - сказал Алан и повернулся ко мне, ухмыляясь. - Кого-то он мне напоминает.

Я только улыбалась.

- Кстати, звонила Мелисса, она приглашает нас на выходные, - продолжил Алан.

- Мальчики хотели сходить в бассейн, - ответила я.

- Артур как раз почистил бассейн и можно будет поплавать у них, - настаивал Алан.

Мелисса с мужем Артуром жила загородом. У них был большой дом с участком. Артур всю жизнь занимался инвестициями, поэтому обеспечил спокойную жизнь на пенсии. С дочерями Мелиссы и Артура, Кристин и Изабель, я была хорошо знакома. Изабель, младшая дочь Мелиссы, жила в США и с мужем Юджином воспитывала трехлетнюю дочь Анну. Она как раз гостила у родителей вместе с Анной.

Кроме нас приехали Кристин со своей семьей, Брендон и Джеймс с женами и внуками. Дети устремились сразу во двор. Мужчины собрались в гостиной, а женщины – на кухне. Мелисса пыталась отогнать нас, заявляя, что всё готово к обеду. Взяв коктейли, женская половина присоединилась к мужчинам.

После нашего тихого мирного уголка было непривычно, в доме стоял шум от бесчисленных разговоров, топота детских ног, звона посуды.

Пообедав, все вышли во двор, тем более что мальчишки заманили мужскую половину взрослых на футбол. Естественно, выпитое спиртное и съеденное не способствовало быстрому бегу, и дети победили. Запыхавшиеся мужчины повалились на траву, женщины посмеивались. Алан, обняв своих «котят», тоже лежал на газоне. Я присела рядом с ними, принеся воду и соки. Глядя на Алана, я не воспринимала его старым, пожилым мужчиной. Его озорные, сияющие глаза, быстрые движения тела, всё дышало в нем молодостью, поэтому для меня он оставался моим ровесником. Он проживал всё по-настоящему, и это мне нравилось в нем больше всего.

Пока дети носились по дому и по двору, взрослые стали готовиться к ужину. Мужчины замариновали мясо, приготовили уголь и решетки для барбекю, женщины накрошили салаты, овощи. Алан периодически исчезал из дома, я видела его с Анной. Он то разговаривал с девочкой, то катал ее на качелях, то обнимал.

- Айя, что это с Аланом? Он целый день не отходит от Анны, - спросила Мелисса.

- Всё в порядке, Мелисса. Он просто мечтает о дочке.

- Серьезно? Вы, в самом деле, решились ещё на одного ребенка?

- Алан-то решился, а я пока раздумываю.

- Почему?

- Не знаю, а вдруг снова мальчик. Да и боязно стало.

- Брось. Прошло всего три года. У вас всё получится.

Ужин прошел бурно. Поскольку начал накрапывать дождь, то все расселись в гостиной. Кто играл в настольные игры, кто смотрел телевизор, кто беседовал. Постепенно все стали расходиться по комнатам.

Хозяева отвели нам спальню на втором этаже. Кроме двуспальной кровати там был раскладной диван. Мы с Аланом решили положить спать мальчиков с нами. Я пошла с ребятами в ванную. Закончив с ними, сполоснулась под душем сама. Алан как раз вошел в комнату и раздевался. Когда мы вчетвером улеглись, Алан стал рассказывать сказку. Мальчишки – Надаль рядом с отцом, Алекс со мной – внимательно слушали, у меня закрывались глаза. Наверное, из-за переизбытка кислорода. Последнее, что запомнила, это поцелуи моих мужчин, когда я, приобняв сына, заснула.

Проснувшись по привычке рано, встала и направилась в ванную. Я закончила чистить зубы, но тут вошел Алан. Он забрал у меня полотенце и привлек к себе, целуя со всей страстью. Возбудив поцелуями, он начал ласкать пальцами, одновременно раздевая меня. Каждое его прикосновение дарило такое наслаждение, что я постанывала, беззвучно прося пощады. Меня всю трясло, когда он приподнял бедра и проник в лоно. Удерживая в своих объятиях, он продолжал двигаться нежно, медленно. Забывшись в чувственном возбуждении, наконец, мы оба достигли вершины удовлетворения. Алан не торопился выходить из меня, ласково поглаживая и успокаивая. Он осторожно поставил меня на пол и включил воду в душе.

- Надеюсь, мальчишки не проснулись, - негромко сказала я.

- Не волнуйся, после вчерашнего дня спят как сурки, - улыбнулся Алан.

Вскоре дом стал наполняться звуками, все просыпались, а через час собрались на завтраке. Во время завтрака Артур всех пригласил поплавать в бассейне. Дети практически не вылезали из воды, а мы с Аланом, наплававшись, лежали в шезлонгах. Ни я, ни он загорать не любили, поэтому укрылись под тентом и наблюдали за Алексом и Надалем.       

После обеда кто-то ушел отдыхать в дом, другие были во дворе. Я сидела под навесом в кресле и смотрела на игру Алекса с Джеймсом. Он уже хорошо держал бадминтонную ракетку и спокойно перебрасывался воланом с дядей. Надаль сидел рядом со мной и что-то рисовал в своем альбоме. Алан беседовал с Изабель. Ко мне подошла Рут, лабрадор шоколадного окраса. Более добродушной собаки я не знала. Дети чуть ли не катались на ней, а ей было хоть бы что. Она положила свою голову мне на колени. Я стала гладить ее, чесать за ухом. Рут млела, закрыв глаза.

- Через час выезжаем, а то начнутся пробки, - предупредил Алан, присев на траву возле Надаля.

Он любил наблюдать за работой сына, подсказывал ему что-нибудь, иногда подправлял его.

- Мама, поиграй со мной, - попросил подбежавший Алекс. – Дядя Джеймс устал.

Джеймс, тяжело дыша и улыбаясь, протянул мне ракетку. Я встала. Собака не уходила, а смотрела на меня. Я показывала Алексу разные удары, он повторял за мной. Время летело быстро.

- Айя, Алекс, - позвал нас Алан.

Мы вернулись в дом. Вещи были уже собраны, поэтому стали прощаться со всеми. Пока обнимались, целовались, перебрасывались шутками, Мелисса приготовила и вынесла нам гостинцы: испеченные пироги и сладости. Всё это время Рут была возле меня. Мальчики сели первыми в свои автокресла и пристегнулись. Когда я протянула руку к двери машины, Рут неожиданно залаяла.

- Прекрати, Рут, - приказал ей Артур. – Извини, Айя, она никогда так не реагировала на гостей.

- Не волнуйся, Артур, она же не злится. Она со мной разговаривает, - успокоила я его.

Я присела и погладила собаку, она лизнула мне руку. Как только села в машину, Рут вновь залаяла.

- Собака не хочет отпускать тебя, - с улыбкой произнес Алан.

Как же он был прав тогда!

Был уже вечер, когда мы подъехали к дому. Мальчики спали на заднем сиденье машины. Заехав в гараж, мы с Аланом вышли из машины. Алан, отстегнув ремни безопасности, взял на руки Алекса, я – Надаля. Мы вошли в дом и поднялись по лестнице. В доме стояла глубокая тишина. Уложив детей в кровати, я принялась осторожно их раздевать, а Алан пошел в гараж за вещами. Потом я спустилась в столовую. Внезапно меня привлек какой-то посторонний шум, повернулась и увидела в дверном проеме молодую женщину, одетую во всё черное.

- Что Вы здесь делаете? – спросила я возмущенно.

В ответ она что-то прошипела и крикнула на незнакомом языке. Я вдруг подумала о мальчиках, которые могли проснуться, и двинулась в ее сторону. В последний момент заметила черный блестящий предмет в ее правой руке. Послышался громкий хлопок, и меня отбросило назад, на пол. Я хотела встать, но резкая боль с правой стороны груди не дала такой возможности. «Где же Алан? » - подумала я. Тут я услышала какую-то возню со стороны холла, а потом тихий крик Алана:

- Айя! Айя!

- Эл, - изо всех сил выдохнула я.

Алан приподнял мою голову. Его глаза, наполненные слезами, смотрели на меня, губы беззвучно дрожали.

- Эл, мальчики, - еле прошептала я ему свою просьбу.

Он кивнул, аккуратно опустил меня на пол и ушел. Я закрыла глаза. Боль нарастала, дышать стало тяжело, в голове появился неприятный гул.

- С ними всё в порядке, они спят, я проверил, - различила я голос Алана.

Он вновь приподнял меня, приложив к груди сложенное вдвое полотенце, и обнял.

- Всё будет хорошо, потерпи, пожалуйста, потерпи, родная, - шептал Алан в ухо, поглаживая по спине и целуя лицо. Его слезы, горячие и крупные, лились на меня и его рубашку. Сколько мы так просидели, не помню, но послышался звук сирены с улицы и звонок в дверь.

- Это «скорая», - объяснил Алан. – Пойду, открою дверь.

От открытой двери потянуло прохладой. Я попыталась вдохнуть свежий воздух. Во рту чувствовался вкус железа. Я потеряла сознание.

Иногда я приходила в себя. В первый раз я услышала лязг медицинских инструментов и увидела лица в масках, склонившиеся надо мной. Во второй раз я очнулась от боли. Медсестра вводила шприцем лекарство в капельницу. Она вытерла марлей пот на моем лбу и мило улыбнулась. Лекарство стало действовать, и я снова провалилась в небытие. Окончательно пришла в сознание через три дня. С утра, после врачебного обхода, ко мне явился полицейский. Он подробно расспрашивал о случившемся в доме в течение часа. После его ухода я заснула. Только вечером я смогла узнать от лечащего врача о своем состоянии. Пуля из пистолета задела правое легкое, но Алан вовремя позвонил в службу спасения, врачи успели остановить кровотечение и вытащить пулю.  

На следующее утро, после утреннего туалета и завтрака, лежала, прикрыв глаза. Слабость была во всем теле, не хотелось шевелиться. Кто-то вошел и что-то поставил на прикроватный столик. Теплая ладонь накрыла мою руку.

- Эл, - прошептала и улыбнулась я.

- Здравствуй, любимая, - тихо произнес Алан и нежно поцеловал.

- Здравствуй, Эл, - я провела рукой по его лицу. – Как ты похудел. Когда ты спал последний раз? – Спросила я.

Он, закрыв глаза, обхватил руками мою ладонь и начал ее целовать. Потом замер.

- Я не мог заснуть все эти дни, не выходил из дома. Мелисса и Роберт уговаривали выпить снотворное, но я не мог. Я так боялся тебя потерять, - у него заблестели глаза.

- Эл, обещай, что поспишь сегодня.

- Хорошо, обещаю, Айя.

- Как мальчики? Ты им сказал?

- Да, на следующий день после завтрака. Они плакали, и я с ними. Мелисса нас успокаивала.

- Мелисса всё ещё у нас?

- Да, она сказала, что останется, пока тебя не выпишут.

- Это хорошо. Вы будете под присмотром.

- Знаешь, Рут долго не находила себе места, а потом заскулила. Мелисса не выдержала, позвонила мне, а тебя как раз увезли. Они с Артуром сразу приехали.

- К сожалению, мы не умеем разговаривать с собаками. Что случилось, то случилось, - вздохнула я. – Кто она, Алан?

- В полиции сказали, что фанатка одного из фильмов, где я снимался.

- Зачем же она стреляла?

Алан покачал головой, вытирая слезы рукой. Я притянула его к себе. Он положил голову на подушку рядом с моей головой.

- Я не смог тебя защитить в собственном доме, - укорял себя Алан.

- Прекрати, Эл. Она охотилась за тобой, я лишь встала на ее пути. Хорошо, что ты ее обезоружил. Она бы ещё что-нибудь натворила. Главное, что ты не потерял голову и вызвал «скорую помощь».

- Я действовал автоматически, как робот.

- Тебе нужно отдохнуть, Эл, обязательно.

- Звонил твой брат, мама очень беспокоится. Он просил позвонить, как только ты придешь в себя.

- Лучше принеси мне телефон, я сама позвоню.

- Хорошо. Все, кто дозвонился, передают тебе приветы, поцелуи. К дому люди приносят цветы, игрушки. Мы уже с Мелиссой собрали целый мешок.

- Как сможешь, поблагодари всех за поддержку, - я улыбнулась.

Мы замолчали. Алан губами ласкал мое лицо.

- Я на днях только размышлял о том, что у нас всё спокойно. Как же всё мимолетно!

- Да, и о ребенке пока придется забыть.

- Я понимаю, твое здоровье для меня важнее всего.

Алан пробыл со мной почти весь день и ушел, когда я уснула после приема лекарств. Он приходил каждый день с букетом моих любимых белых роз. Я уже вставала, но сил хватало дойти до туалета и обратно. В один из дней Алан пришел не один. Едва дверь открылась, мальчики кинулись ко мне со всех ног.

- Мои котята! – Воскликнула я и обняла Алекса и Надаля.

Оба всхлипывали, уткнувшись мне в грудь. Поглаживая и целуя их, я сама еле сдерживалась, чтобы не заплакать. Алан присел на стул и стал гладить ребят по голове. Они, наконец, успокоились.

- Мам, тебе не больно? – спросил Алекс.

- Уже нет, сынок.

- Мама, ты скоро приедешь домой? – обнял за шею Надаль.

- Соскучились? Скоро. Я так и не посмотрела твои рисунки.

Мы долго сидели, обнявшись и болтая вчетвером.

33

Через три недели после того события меня выписали из госпиталя. Как приятно было вернуться домой!

Когда вошла в дом, то первым делом увидела повсюду цветы: в вазах, в корзинках, в горшках.

- Мама! – бросились ко мне мальчики и повисли на руках.

- Сыночки! – обняла и поцеловала я их.

Из кухни вышла Мелисса.

- С возвращением, Айя, - обняла она меня.

- Спасибо, Мелисса, - я прижалась к ней, на мгновение, почувствовав себя дочерью, встречающейся после долгой разлуки с мамой.

- Как ты себя чувствуешь? – ласково спросила она.

- Лучше, Мелисса, - улыбнулась я ей.

- Я рада, что всё закончилось благополучно.

Алан подошел сзади, обнял меня и поцеловал в макушку.

- Ты дома, любимая, - сказал он.

Я кивнула головой в ответ.

- Надаль, Алекс, помогите мне, - Мелисса увела мальчиков с собой.

Мы с Аланом направились в одну из спален на первом этаже.

- Я перенес некоторые твои вещи, - Алан открыл мне дверь.

- Спасибо, Эл. Ты не сделаешь мне ванну? – попросила я.

- Всё, что захочешь, любимая, - Алан положил руки мне на плечи и поцеловал в губы.

Он вышел. Я стояла посреди комнаты и чувствовала себя разбитой. Ещё ничего не сделала, а сил уже не было! Взяла себя в руки, разделась и натянула халат.

Алан тоже переоделся в домашние брюки и футболку. Едва взглянув на меня, он подошел, молча поднял на руки и понес в ванную. От ванны исходил аромат ванили. Развязав пояс халата, Алан долго смотрел на розовый шрам на моей груди.

- Не больно? – тихо спросил он, прикоснувшись к нему пальцами.

- Нет, Эл, не больно, - заверила я его.

Сняв халат, он помог мне сесть в ванну. Я закрыла глаза от блаженства. Алан смочил  мои волосы, налил шампунь на руки и стал втирать его мне в голову. Его пальцы, массируя кожу головы, дарили непередаваемые ощущения. Я заурчала от удовольствия.

- Моя кошечка, - улыбнулся Алан.

Взяв мочалку и гель, он принялся намыливать плечи, руки, спину, грудь, живот, ноги. Он делал это так бережно, что моё сердце таяло. Алан взял большое полотенце и обнял меня. Губы сами тянулись к нему. Он целомудренно поцеловал в губы.

- Ты ещё очень слаба, Айя, - сказал Алан и покачал головой.

Он высушил мне волосы феном и отнес обратно в спальню.

- Тебе надо поспать, выглядишь уставшей, - озабоченно произнес он, глядя, как я одеваюсь.

- Я немного полежу, - согласилась я с ним.

В дверь постучали и вошли сыновья. Я протянула к ним руки. Они улыбнулись и забрались ко мне на кровать с обеих сторон.

- Ну-ка, расскажите мне, чем вы тут занимались, - попросила я.

Надаль обнял за шею и стал рассказывать. Алекс иногда перебивал его. Алан сидел у моих ног и улыбался. Голова постепенно становилась тяжелой, глаза закрывались. Последнее, что запомнила, это три поцелуя: два в щеку и один в губы. Я заснула.

Очнулась я от взгляда. Алан сидел на стуле, положив руки на спинку и подперев подбородок, и смотрел на меня. Я улыбнулась.

- Спящая красавица, - сказал он.

- Я помню поцелуи двух принцев и одного короля, - намекнула я ему.

Он широко улыбнулся.

- Проголодалась? – спросил он.

- Очень.

- Сейчас будем обедать, - Алан встал и подошел к кровати, протянув обе руки.

Он осторожно привлек меня к себе и поцеловал. Где-то в низу живота что-то зашевелилось, но Алан предусмотрительно отстранился и улыбнулся.

- Даже не думай, - покачал он головой.

Я вздохнула и положила голову ему на грудь.

- Отдохнула? – вновь спросил он.

Я кивнула головой.

- Пойдем.

После обеда я сидела в гостиной в окружении своих мужчин и наслаждалась покоем и домашним уютом. Надаль показывал свои рисунки, Алекс собирал очередную модель самолета, Алан обнимал меня, положив голову на плечо. Мне так этого недоставало три недели и, наверное, будет недоставать всегда, этих счастливых минут, когда мы вместе, одной семьей.

К вечеру, приготовив ужин, Мелисса засобиралась домой. Приехал Артур. Мы с ним обнялись.

- Всё уже позади, Айя. Не переживай, - сказал он.

- Огромное вам спасибо, Артур, Мелисса, - ответила я.

Мелисса поставила сумку, обняла меня и поцеловала.

- Если понадоблюсь, позвони, - сказала она.

- Хорошо.

- Поправляйся, - добавил Артур.

Алан проводил их до машины, а я направилась в столовую.

Так приятно было вновь ухаживать за своими мужчинами! Их глаза светились от счастья. Я смотрела, как они ели, и улыбалась. «А ведь этого могло уже не быть», - подумала я вдруг, и предательская слезинка покатилась из глаза. Алан заметил и покачал головой: «Не надо». Я кивнула в ответ.

Подняться на второй этаж сил у меня не осталось, поэтому Алан сам повел мальчиков в душ, а затем и уложил спать. Он спустился ко мне в спальню, разделся и лёг, прижав к себе.

- Наконец-то, ты дома, рядом, - вздохнул он.

- Соскучился?

- Очень.

- Тебе придется меня потерпеть, такую слабую и беспомощную.

- Ради тебя я готов на всё! Спи! Набирайся сил.

В течение следующих двух недель я жила только на первом этаже дома. Мне хватало сил только на приготовление завтрака, обеда и ужина. Алан носился с сыновьями, помогал мне по дому. К вечеру уже оба валились с ног и засыпали в моей спальне, обнявшись.

Раз в неделю нас навещал Роберт. Он осматривал и прослушивал меня в присутствии Алана. В последний свой визит он пригласил меня на рентген и отменил лекарства. На прием мы пошли вчетвером, так как мальчикам нужно было пройти медосмотр перед поступлением в детский сад. Алан подготовил все документы сыновьям, кроме медицинских заключений. Снимок показал, что рана хорошо затянулась. Роберт всё равно посоветовал мне не перетруждаться и принимать витамины. Алан был удовлетворен моим состоянием. Мальчишки тоже удивили врачей своим здоровьем, поэтому мы на радостях пообедали в любимом кафе.

Алан отменил все свои поездки на сентябрь и октябрь, зная, что я не смогу водить детей в детский сад. Ну, а я была только рада, что Алан со мной. Тем более что я вернулась в нашу общую спальню, и мы с Аланом вновь занимались «демографическим вопросом».  

Ребятам в детском саду нравилось. С ними постоянно занимались, играли, гуляли, их отлично кормили. Воспитатели тоже были довольны мальчиками. Поскольку наши «котята» выглядели старше и были более подготовленные, то их перевели в другую группу. На пятый день посещения в доме раздался телефонный звонок. Заместитель директора вызывал меня с Аланом в детский сад.

- Что-нибудь с мальчиками? – спросила я осевшим голосом.

- Нет, не волнуйтесь. Мальчики в порядке. Мы хотели побеседовать с вами, - заверила меня педагог.

- Хорошо, мы придем.

Алан спускался по лестнице, когда я положила телефонную трубку.

- Ты чего такая бледная? – заволновался Алан.

- Нас вызывают в детский сад сегодня.

- Зачем?

- Хотят поговорить. О чем, не знаю.

- Ничего ведь не случилось, любимая. Ну что ты, - он обнял меня и прижал к себе.

- Мне показалось, что она что-то недоговаривает.

Несмотря на присутствие Алана, сердце мое было не на месте, пока мы не оказались на пороге детского сада.

- Ваш сын, Алекс, ударил мальчика, - сразу огорошил нас заместитель директора, как только мы присели с Аланом на предложенные стулья.

- Как ударил? Подрался? – спросила я.

- Нет, ударил один раз и разбил нос.

- А за что? – спросил Алан.

- Вот об этом они молчат. Все трое.

- Как трое?

- Там был Надаль, когда всё произошло. Но пострадавший мальчик указал на Алекса. Ваш сын признался, что ударил его.

- Они никогда не дрались и не знают, как и куда бить, - начала оправдываться я, но замолчала.

- Обычно мы исключаем за драку, но вы новенькие в нашем заведении, поэтому мы советуем вам обратиться к психологу. Иначе нам придется с вами распрощаться.

От этих слов я покраснела, было очень стыдно перед педагогом. Алан тоже стоял смущенный.

Мальчики с воспитателем ждали нас в коридоре.

- Вы, извините, что всё так вышло. Я не заметила, что у них что-то назревает. У меня никогда такого не было, - стала объяснять воспитатель.

Алан молча кивнул ей и подошел к Алексу. Сердце мое замерло.

- Рука болит? – спросил он, взяв аккуратно правую ладошку сына.

- Немного, - тихо ответил Алекс.

- Он не виноват, - угрюмо произнес Надаль.

Алан взял за руку Надаля, и они втроем направились к выходу. Я шла за ними, радуясь на реакцию Алана.

Ужин прошел практически в молчании. Я пыталась заговорить то с Аланом, то с мальчиками, но они отвечали односложно. После ужина ребята ушли к себе в комнату и просидели там, не выходя в гостиную. Алан с очередной рукописью сидел на диване, но я видела, что он не читает, а погрузился в раздумья. Я поднялась в детскую. Мальчишки собирали вдвоем модель корабля.

- Пора умываться и спать, - сказала я им.

Они всё также молча поднялись, пошли в ванную, разделись и намылились, помогая друг другу. Я смотрела на них и улыбалась про себя. Когда вытирала полотенцем Надаля, тот не выдержал.

- Алекс не виноват, он заступился за меня.

- Он первым ударил, причем по лицу, - спокойно ответила я.

- Нет, тот мальчик меня толкнул несколько раз. Я не хотел драться, - чуть ли не со слезами сказал Надаль.

- Значит, надо было хорошо объяснить, - продолжала я.

- Я предупредил его, а он засмеялся и толкнул Надаля, - вмешался вдруг Алекс.

- Лучший бой тот, который не состоялся. Надо уметь уходить от драки, Алекс, - вздохнула я.

- Он назвал папу «стариком», - Надаль всхлипнул. – Это неправда, мама?

Я обняла Надаля и Алекса.

- У вас замечательный папа, таких ещё надо поискать! – сказала и поцеловала обоих.

- Папа очень сердится? – спросил Алекс.

- Он расстроен, Алекс, но не сердится, - я погладила моего «защитника» по голове.

- Давайте-ка в постель оба, завтра рано вставать.

Мальчики ожили, поговорив со мной, и радостно отправились спать. Когда они заснули, я вошла в спальню. Алан стоял у окна, грустный и задумчивый. Я подошла и прислонилась к нему.

- Мама нас в детстве наказывала за шалости и драки, а у меня рука не поднимается, особенно, на Надаля, - произнес Алан.

- Тогда не стоит и начинать. Алекс поступил, как подобает старшему брату, защищая Надаля, просто не рассчитал свои силы.

- Он сказал, за что?

- Тот мальчик назвал тебя стариком, - я подняла глаза на Алана.

- Но ведь это правда, - усмехнулся Алан.

Я покачала головой, в глазах стояли слезы.

- Ну, не надо, не плачь, Айя, - Алан обнял меня, поглаживая рукой.

- Ты вовсе не старый, - с отчаянием произнесла я.

- Согласись, по паспорту я – старик. Это с тобой я всегда молод, полон сил и энергии. Ты и мальчики – моё всё! – он начал целовать лицо, губы, шею.

- Хочешь, переведем их в другой садик? – спросил Алан, когда мы нежились в постели.

- С рекомендацией, что наши сыновья – драчуны и хулиганы?

Он улыбнулся.

- Надо им показать пару приемчиков от назойливых ребят.

- Алан! Ты, ей богу, как мальчишка!

На следующее утро мои мужчины проснулись в хорошем настроении. Пока накрывала завтрак в столовой, то заметила, что Алекс подошел к отцу и о чем-то с ним говорил. Потом к ним присоединился Надаль. Я понимала, что у них там «мужской разговор» и не торопила их. За столом все сидели притихшие, только Алан незаметно мне улыбался.

Быстро поев, они втроем оделись и отправились на прием к психологу. Вернувшись через час, Алан сказал, что инцидент исчерпан. Действительно, за всё то время, что мальчики посещали детский сад, администрация к нам больше не обращалась.

34

Постепенно я пришла в себя после болезни. Свободного времени у меня теперь было много, поэтому, если Алан был дома, то мы посвящали его друг другу. Но прошел сентябрь, октябрь и наступила уже середина ноября, а изменений не было. Каждый раз, когда у меня начинались критические дни, Алан грустил. Я же решила, если до Нового года не забеременею, то устроюсь на работу. Сотрудники российского посольства периодически приглашали меня на собеседование, но я всё время отказывалась.

Однажды, в субботу, проводя влажную уборку у ребят в спальне, я включила музыку, чтобы поднять себе настроение и попеть, пока мужчины были заняты внизу. Я не заметила, как подошли Надаль и Алекс, стали раскладывать вещи на свои места и подпевать мне. Никогда не слышала, как они поют. Это было удивительно! Оказывается, как потом сказал мне Алан, у обоих был дискант. Я стояла с тряпкой в руках и, открыв рот, слушала, как они заканчивают песню.

- Мам, ты чего? – спросил Надаль.

- Вы так классно поете вдвоем! – я вытерла слезинку, побежавшую из глаза от переполнявших меня чувств.

- Мне тоже понравилось! – произнес Алан, входя в детскую.

Мальчики смущенно улыбнулись. Алан как-то изучающе на них посмотрел.

Спустя три дня Алан повел мальчиков к своему старому знакомому, музыканту, на прослушивание. Вернулись они втроем уставшие, но довольные.

- Что ты задумал, Алан? – спросила я его, когда мы остались одни.

- Пусть это будет для тебя сюрпризом.

- Эксплуатация детского труда запрещена, - с легким укором напомнила я ему о нашем соглашении.

- Они вырастут и голос изменится. Я хочу записать их, на память, пожалуйста, - попросил Алан.

- С одним условием, Алан, - я тоже решила извлечь выгоду.

- С каким? – настороженно спросил он.

- Ты тоже споешь с ними.

- Я?

- Да, да, не прибедняйся, Алан. В этой семье голоса нет только у меня.

- Ладно, мы попробуем, - Алан вздохнул и улыбнулся.

На этот раз репетиции заняли больше месяца и были куда серьезнее. Мальчики уставали, но я видела, как блестели их глаза вечером, а утром от нетерпения дрожали голоса. Всё-таки природу не обмануть, гены давали о себе знать.

Они записали 7 песен, из них 3 вместе с Аланом. Алан преподнес мне диск перед самым Рождеством.

- Когда тебе будет скучно, включи и послушай своих мужчин, - он протянул мне золотистую коробочку, перевязанную лентой.

Я еле дождалась момента, когда утром Алан повел детей в детский сад, и вставила диск в музыкальный центр. Тридцать минут мое сердце таяло от нежности и прыгало от восторга, настолько меня потрясло исполнение известных музыкальных произведений моими «ангелочками», «котятами», а теперь ещё и «колокольчиками». Была здесь и песня о Рождестве, но я никогда ее не слышала раньше. Алан вместе с сыновьями пел о детских мечтах, надеждах. Мне она очень понравилась.

Это было пятое Рождество, которое я справляла в Лондоне. Нас пригласил к себе Брендон отмечать праздник, так как он родился 26 декабря, и ему исполнилось 75 лет. Поэтому мы вчетвером провели два чудесных дня за городом, где лежал снег. Именно там Алан, Алекс и Надаль исполнили новую рождественскую песню, посвятив ее юбиляру. Брендон заплакал от неожиданного подарка. Впрочем, у многих на глазах блестели слезы. На следующее утро эта песня впервые прозвучала по радио, и мои мужчины снова оказались на первых полосах газет. Песня весь январь держалась на первом месте в рейтинге хитов. У Алана отбоя не было от различных предложений, но он всем отказывал, как и обещал.

За всеми этими тревогами, волнениями, праздниками я забыла о себе и чуть не пропустила самое интересное. За два дня до Нового года я решила проверить свою догадку. На всякий случай захватила в туалет два теста, и оба показали две полоски. Алан работал в кабинете, а мальчики играли в гостиной. Обычно если я была на кухне и что-то готовила, Алан неизменно приходил ко мне и тихо правил текст за кухонным столом. Сейчас же дверь в кабинет была приоткрыта. Я никогда не заходила к Алану, если он был занят, но тут не удержалась. Алан поднял голову от бумаг.

- Что-нибудь срочное? – спросил он.

Я кивнула головой и протянула ему тест. Он несколько секунд смотрел на бумажку, встал и кинулся ко мне.

- Ты беременна! – воскликнул он, сжимая меня в объятиях.

- Да, Эл, я жду ребенка.

Он бережно поцеловал меня.

- У нас будет девочка, похожая на тебя, - мечтательно произнес Алан.

- Почему девочка? А если мальчик? – удивилась я.

- Нет, это будет девочка, я уверен.

Я засмеялась. Алан, счастливый, обнимал и целовал меня.

- Алан, давай пока никому не будем говорить? – попросила я.

- Согласен. Подождем, пока не станет заметно. Надо ещё мальчиков подготовить.

- Мне кажется, они будут только рады. Ладно, не буду отвлекать тебя от работы.

- Нет, мне сейчас точно не до работы. Пойдем-ка вниз.

Алан взял за руку, и мы спустились вниз. Он провел меня на кухню, достал бокалы и бутылку шампанского.

- Хочу выпить за новость, которую я так долго ждал, - сказал Алан, разливая игристое вино.

Он протянул мне бокал, обнял свободной рукой и слегка прикоснулся своим бокалом к моему.

- За твою беременность, чтобы она проходила хорошо, и чтобы у нас родился здоровый малыш, - произнес Алан тост.

- Спасибо, Эл, - я отпила глоток.

Алан наклонился и прильнул губами. Они были прохладными и вкусными от шампанского.

- Эти последние полгода были такими трудными, - сказал Алан, оторвавшись от поцелуя.

- Я знаю, Эл, тебе пришлось нелегко.

- Зато я понял, как сильно и глубоко тебя люблю, что я не смогу без тебя жить.

- Ох, Эл, - вздохнула я и положила голову ему на грудь.

- Вначале я думал, что дети будут отнимать много времени. Но я не знал тогда, что дети детям рознь. У нас чудесные мальчишки! Благодаря им я понял, что ещё могу творить, задумывать новое. Они растут, меняются и всегда дают мне какой-то незаметный толчок вперед. С ними я чувствую себя таким окрыленным, живым. Я безумно рад, что у нас будет ещё один малыш.

Алан зарылся лицом в волосы.

Мы бы так стояли на кухне, если бы не дети.

- Мам, пап, у вас всё нормально? – спросил Алекс, подойдя к нам.

- Да, сынок, - ответила я и протянула руку, чтобы погладить его.

- Алекс, как ты отнесешься к тому, что у тебя будет братик или сестренка? – Задал вдруг Алан ему вопрос.

- Не знаю, - Алекс пожал плечами. – Он будет совсем маленьким?

Алан кивнул головой.

- А я смогу с ним играть?

- Конечно.

Немного озадаченный Алекс вернулся в гостиную. Не знаю, что он там рассказал Надалю, но тот подошел ко мне, когда я готовила ужин, и обнял за шею.

- Мам, у тебя будет ребенок? – спросил Надаль.

Я сначала подумала, как сказать ему правильнее, но взяла и кивнула головой. Он улыбнулся, поцеловал в щеку и убежал.

После ужина мальчики окружили папу в гостиной.

- Пап, а как появляются дети? – спросил Алекс.

- Ну, для этого надо, чтобы соединились две клетки, - неуверенно начал Алан и посмотрел на меня.

Я сидела на диване, напротив, с книгой в руке и улыбалась ему. Вот и мы с Аланом дождались вопроса «Откуда берутся дети? ». Алан продолжил объяснять о мужской и женской клетках, ребята внимательно слушали.

- Значит, твоя и мамина клетки соединились? А как твоя клетка туда попала? – спросил Надаль, показывая на мой живот.

Я чуть не рассмеялась, у Алана было такое недоуменное и растерянное лицо.

- Ну, мы с мамой любили друг друга, - промолвил он.

- Вы занимались сексом? – прямо спросил Алекс.

Я поперхнулась от неожиданности и закашляла.

- Да, но про секс я вам расскажу попозже, когда немного подрастете, - твердо произнес Алан, показывая, что тема закрыта.

- Мам, а ребенок скоро появится? – спросил Надаль.

- Через девять месяцев, сынок, - ответила я.

- Так долго.

Уже в постели, вспоминая сегодняшний вечер, я сказала Алану:

- Ты отлично справился, Эл.

- Никогда не думал, что буду объяснять это своим детям. Мне показалось, им давно уже всё известно.

- Из-за вопроса Алекса? Не переживай, Алан. Они же ходят в детский сад, общаются, слышат на улице.

- Я лишь в 10 лет узнал, что такое секс и как рождаются дети.

- Они из другого поколения, Эл, и у них сейчас период «почемучки». Не забывай, на подходе ещё один ребенок с вопросами.

- Нет, ей ты расскажешь сама.

- Хорошо, но если это мальчик – то ты.

- Не будем спорить, Айя, подождем до УЗИ. А сейчас, чем бы вы хотели заняться, мисс Батарейка: любовью или сексом?

- А можно подумать? – закатила я нарочно глаза.

- Нет, - прорычал Алан и, крепко обняв, стал покрывать поцелуями.

35

После новогодних праздников мы сходили к врачу, который подтвердил беременность сроком в пять недель. Мне назначили кучу анализов и дали листок с рекомендациями. Алан, ждавший меня в коридоре, сиял от счастья. Выйдя на улицу, он повел меня на рынок, где мы выбрали и купили ангелочка.

В первой декаде февраля Британская киноакадемия вручала награды. Алан, снявшийся в главной роли в своем последнем фильме, попал в номинацию.

После истории с фанаткой Алан перестал сниматься в кино. Уговоры его агента и режиссеров не помогали, он был непреклонен. Как-то раз после очередного телефонного разговора Алан ходил раздраженный. Я подошла к нему, когда он в гостиной просматривал контракт, и подсела к нему.

- Алан, почему ты отказываешься от съемок? Из-за меня?

Алан долго молчал, прежде чем заговорил.

- В последний раз, когда я снимался, я забыл слова. Я стоял и смотрел в камеру, а в горле собрался такой ком, и я ничего не мог сделать, - он произнес это с такой болью в голосе. – Я словно увидел себя со стороны и понял, что мне уже не преодолеть этот барьер.

Он взглянул на меня. Его глаза увлажнились. Я не выдержала и обняла Алана. Он стал поглаживать меня по голове.

- Зато теперь я могу заниматься театром, и у меня остается больше времени на тебя, на сыновей и на нашу малышку, - с этими словами он положил руку на живот.

- Почему всё-таки малышка, а не малыш?

- Не знаю, я так чувствую, - Алан поцеловал меня в макушку. – Кстати, о кино. Я хочу взять тебя на церемонию.

- Я могу там заснуть, Эл.

Алан рассмеялся. Он знал, что я стала уставать быстро и засыпала на ходу. Кроме того, меня мутило и подташнивало, особенно, по утрам. Поэтому врач посоветовал съедать в постели тост или сухарик, а потом уже вставать. Алан даже кормил меня с рук, а чтобы в постели не оставались крошки, я облизывала его пальцы и ладонь. Это мгновенно заводило его, и мы долго ещё не вставали с кровати.

Вскоре начал расти живот. Алан этому очень радовался. Он вообще был такой внимательный и заботливый. Затем ребенок стал шевелиться. Сама беременность протекала нормально, анализы были хорошие, да и двигалась я много. Пока мальчики были в детском саду, мы с Аланом часто гуляли в парке или ближайшем сквере. И я также продолжала ходить в бассейн с моими мужчинами.

Так как мне было уже 42 года, то Роберт назначил второе ультразвуковое исследование на 20-ой неделе. Алан с нетерпением ждал этого дня. Когда мы 11 апреля пришли в диагностический центр, он зашел со мной в кабинет, помог мне раздеться и сел возле кушетки, держа меня за руку.

Доктор настроил монитор, обильно смазал живот гелем и стал водить датчиком по нему. Смотря на экран, он замерил все параметры и сверился со своей таблицей.

- Сердцебиение в норме. Все внутренние органы и части тела развиваются нормально. Плацента без патологии и соответствует сроку беременности. Проблем каких-либо не вижу. Да, чуть не забыл. У вас девочка.

Он повернул монитор к нам. Крошечное тельце нашей малышки отображалось на экране.

- Вам повезло, она хорошо повернулась и спокойно лежит. Наверное, спит.

Алан весь светился от счастья.

- Распечатать фото?

- Да, - ответили мы одновременно.

Получив заключение и фотографии, радостные, мы вернулись домой.

На день рождения сыновей к нам пришли родные Алана. Тут-то Мелисса обратила внимание на мое состояние. На мне было одето платье, свободно скрывающее живот, но она заметила, что за столом я чуть пригубила бокал с вином.

- Айя, тебя можно поздравить? – сказала она, подсев ко мне.

Я улыбнулась и кивнула головой.

- Ты – молодец, наша храбрая девочка! – она бережно обняла и поцеловала меня.

- Спасибо, Мелисса.

- Секретничаете, девочки, - Алан подошел к нам.

- Вот обсуждаем с Айей, готов ли ты стать отцом во второй раз, - ответила Мелисса.

- В третий раз, Мелисса, - смеясь, подправил ее Алан.

- Это кто собирается стать отцом? – услышали мы вдруг громогласный рык Брендона. – Алан, ты опять что-то скрываешь от нас?

- Теперь уже нет, Брендон, - Алан выпрямился и оглядел всех. – Мы ждем ребенка.

Все улыбнулись и тихонько крикнули «Ура». Алан приобнял меня.

- И кого же на этот раз? – не унимался Брендон.

- Мальчики уже есть, - Алан указал на Алекса и Надаля. – Теперь, девочку.

Брендон поднял бокал с вином и серьезно посмотрел на меня.

- Айя! За тебя!

За этой короткой фразой стояло всё, через что мы прошли с Аланом, и все это прекрасно поняли. Я чувствовала их горячую поддержку и любовь. Они давно признали меня своей, и от этого слезы наворачивались на глаза. Алан, как всегда, наклонился и поцеловал.

- Не надо, слышишь, - прошептал он.

Я чуть кивнула и глубоко вздохнула. Он мягко поцеловал вокруг глаз.

Если Алан был днем дома, то мы, лежа на диване, смотрели на движущийся животик. Алан разговаривал с малышкой, целовал и гладил рукой живот.  

Я связалась со своими родными, чтобы поделиться новостью. Сообщила, что не смогу прилететь с мальчиками, так как беременна. Мама плакала и улыбалась. Брат с женой поздравили меня. Они пожелали мне здоровья и благополучных родов. Мне так их не хватало рядом.

Мне поставили срок рожать в первых числах сентября. Когда в августе пошел девятый месяц, то стало действительно тяжеловато. Стояла жара, ноги немного опухали, и было трудно ходить.

Утром 3 сентября, когда Алан ушел с мальчиками, я прибиралась в детской и у меня появились странные ощущения, как будто что-то хлюпнуло в низу живота. Побежала в туалет и там поняла, что начали отходить воды. Тут же схватило живот и я, не выдержав боли, застонала. Держась за стену, дошла до спальни и позвонила Алану. Когда он взял трубку, я успела произнести его имя и уткнулась в подушку. Схватки шли одна за другой, больней и больней.

Алан буквально примчался домой. Его грудь тяжело вздымалась, когда он вошел в спальню и бросился ко мне.

- Ты как?

- Эл, - только и смогла сказать я.

- Я позвонил в скорую, они уже едут.

Он присел и начал делать мне массаж поясницы. Стало легче дышать.

- Нам надо спуститься, Айя, - ласково произнес он.

Я кивнула головой. Аккуратно придерживая, он повел меня по коридору и вниз по лестнице. Она казалась такой длинной и нескончаемой. На предпоследней ступеньке Алан предложил сесть. Мы вместе опустились на неё, и я прижалась к нему. Он поглаживал и успокаивал меня.

В 10 часов утра меня привезли в больницу, врач сделал обезболивание, и всё поплыло. Помню только Алана в медицинской униформе, как он держит мою руку и что-то говорит на ухо. Через час я родила, без разрывов и сама.

Алан поднес мне ребенка.

- У нас дочь! – счастливый и улыбающийся, он положил ее мне на грудь.

Когда проснулась, то первое, что увидела, это Алана, расхаживающего по палате и что-то рассказывающего дочери на руках.

- Эл, - позвала я его.

Он подошел и протянул мне дочь.

- Сейчас мама тебя покормит, котенок, - нежно произнес он.

Девочка с жадностью схватила сосок и начала есть, причмокивая. Алан и я улыбнулись. Пока малышка ела, я внимательно рассмотрела ее. Копия Алекса и Надаля. Такая же голубоглазая блондинка!

- Я горжусь тобой, ты у меня молодец. Спасибо за дочку! – Алан прижался к моему лицу.

- Ты ведь очень хотел дочь, Эл!

- Очень! – кивнул он головой.

- Ты готов? – спросила я, улыбаясь.

- А куда мне деваться?

- Например, в спальню на первом этаже.

- Нет, я буду с моими девочками…

Эмили Эбигейл Нолан! Она, действительно, стала маленькой радостью отца. Алан первым бежал к малышке по первому ее крику, менял ей подгузники, укачивал, играл и купал.

Алан достал первую кроватку мальчишек и установил ее в нашей спальне, не забыв повесить ангелочка. Мы решили отложить переезд Алекса и Надаля на первый этаж, пока Эмили не исполнится год. К тому времени ребята станут взрослее и пойдут в школу. Сейчас же наши «котята» были с нами, под любовным присмотром и нежной опекой.

После двух мальчиков с Эмили было проще, тем более она обходилась грудным молоком. Она была на удивление спокойной девочкой и не плакала.

Первые две недели Эмили большую часть суток спала, а я занималась моими мужчинами. Ещё через две недели она узнавала меня, Алана и улыбалась нам. Она очень любила лежать на животе у папы и поворачивать голову на наши голоса. Алекс с Надалем играли с ней в погремушки, пели ей колыбельные, а на прогулке катали ее коляску.

В три месяца я уже могла спокойно ее оставить на полчаса в манеже. Пока она изучала игрушки или свои ножки и переворачивалась, я успевала сделать кое-что по дому и даже передохнуть. Когда домой приходил Алан, то вручала ему сок или пюре, чтобы он кормил дочь. Мне нравилось наблюдать за их отношениями. Голос отца завораживал Эмили, она открывала рот и смотрела на Алана своими удивленными голубыми глазами. Алан не спеша садился с дочерью на руках, кормил из ложечки, а потом, вытерев рот и подбородок, нежно целовался и терся носом с ней. Эмили улыбалась и даже гулила что-то в ответ.

После ванночки и грудного молока она засыпала на 8-10 часов, давая нам с Аланом возможность побыть наедине.

В один из дней я стояла в ванной перед зеркалом и разглядывала свое тело. После рождения дочери живот не исчезал, хотя с близнецами я быстро вошла в свой вес. Наверное, сказывалось кормление грудью.

Не заметила, как вошел Алан и положил свои руки на живот.

- Мне нравится твой животик, он напоминает о малышке, - потерся он о шею.

- Зато мне совсем не нравится, Алан. Это просто кошмар какой-то, - раздраженно ответила я.

- Ну, не волнуйся так, Айя. Мы вернем его на место, - ласково произнес он.

- Как?

- Я знаю один способ, - сказал Алан.

Он взял за руку и потянул за собой. Я улыбнулась. Через минуту мы уже были в постели.

Алан провел языком вокруг соска, затем своими губами нежно оттянул его и стал посасывать. Я охнула от одновременного прилива восторга и желания.

- У тебя вкусное молоко, - прошептал Алан, приподняв голову.

- Оставь Эмили! – улыбнулась я.

Он переместился с правой груди на левую.

- Эл! – взмолилась я.

Его язык провел дорожку между грудями, наверх к горлу, по шее. Наши губы встретились. Дыхание Алана пахло молочком, как Эмили. Язык скользнул между губами, а пальцы погрузились в промежность, не прекращая ласкать клитор.

Прижимаясь к Алану телом, я почувствовала, как напряглась его плоть. Он оторвался от губ и посмотрел на меня. В его взгляде бушевала неуемная страсть. Казалось бы, откуда столько огня в немолодом уже теле. Однако мужчину творит женщина! Он выгнул спину и одним движением проник в лоно. С каждым его толчком напряжение нарастало, пронзая тело и устремляясь вверх. И когда мой крик слился с протяжным стоном Алана, достигло пика страсти и унеслось на крыльях наслаждения.

Прошло какое-то время, прежде чем мы облегченно расслабились.

- Мы перебудим детей, - обеспокоенно сказала я.

- Они у нас понятливые, спят без задних ног, - успокоил Алан.

- От Эмили кто угодно заснет крепко, - прокомментировала я.

Алан улыбнулся.

Разговаривать Эмили научилась рано, как и мальчики. Братьев она смешно называла «Але» и «Нале». Если ребята были дома, то она тут же заставляла их играть с ней, пока я или Алан не приходили на помощь. Мальчикам нравилось с ней общаться, Эмили же ими командовала. Я чувствовала, что характер у девочки упрямый и бойкий. Я даже не запомнила день, когда она пошла, а вскоре уже бегала по дому. А ещё ей нравилось танцевать! Услышав мелодию, она начинала сразу вертеть попой и переставлять в такт ноги. Все просто обожали эту маленькую принцессу!    

36

Сыновьям исполнилось пять лет. Мы с Аланом решили устроить семейное торжество, созвав всех Ноланов. Я испекла большой торт. Вообще мальчики, Алан и его родные любили мою стряпню, а уж выпечка – мясная, овощная, сладкая – исчезала со стола за раз. Поэтому мы ничего не заказывали и сами приготовили праздничный обед. Пицца, пирожки, сэндвичи и тарталетки с разной начинкой, овощи и фрукты украшали стол. Для взрослых мы запекли рыбу в фольге. Мелисса, которая тоже любила готовить, приехала со своими фирменными пирогами и пудингом. Наш «шведский» стол в гостиной ломился от яств. Пока Алекс и Надаль принимали поздравления и подарки, мы с Кристин устроили конкурсы. Затем дети остались играть в гостиной, а взрослые переместились в столовую. Брендон в очередной раз произнес тост в честь именинников.

Время летело незаметно. Я пошла на кухню, чтобы поставить чайник и подготовить торт. Следом за мной вошла Мелисса. Она подождала, пока я расставила свечи, а потом попросила меня присесть. Сама села напротив и начала.

- За то время, что вы вместе, Алан очень изменился. Он стал спокойнее, мягче. Мы теперь чаще видимся, общаемся, делимся своими проблемами. А как он возится с мальчиками и Эмили, это бесподобно. Я не видела его таким со смерти мамы. Мы все отдалились друг от друга, когда ее не стало. Ты нас заново объединила, сама того не подозревая. Поэтому я не хочу, чтобы вы расстались из-за какого-нибудь пустяка. Хочу, чтобы Алан, наконец, женился, раз и навсегда. На тебе, Айя.

- Мелисса, спасибо. Мне приятно слышать от тебя такие теплые слова. За эти годы вы мне стали близкими и дорогими людьми. Но я не испытываю желания выходить замуж, понимаешь, мне достаточно того, что Алан рядом со мной.

- Но, Айя, ...

Нам опять не дали договорить, так как на кухню зашел Алан, который должен был вынести торт с зажженными свечами.

После того, как гости разошлись, я приводила гостиную в порядок и вспоминала сегодняшний вечер. Прокручивая в памяти разговор с Мелиссой, я присела на диван и задумалась.

Наши отношения не изменились. Мы с Аланом чувствовали и понимали друг друга с одного взгляда. Эта невидимая связь существовала с первого нашего знакомства и не прекращалась ни на минуту. Мы давно уже были неотъемлемой частью друг друга. Наверное, поэтому я не думала о нас, как о муже и жене, и не стремилась к браку. Главным для меня оставалась эта невидимая связь, наша любовь. Несмотря на возраст, в постели Алан оставался замечательным, ласковым, нежным любовником. Мы заботились друг о друге, воспитывали детей, вместе вели хозяйство и проводили часы досуга, общались с друзьями и родственниками. Мы были вместе шесть лет и меня это устраивало.

Зовущий голос Алана отвлек от мыслей, я встала и направилась в спальню.

В один из майских дней Алан попросил меня собрать детей и отвез их к Кристин. Ее мальчишки учились в колледже, и дом пустовал до каникул. Алекс и Надаль были рады перемене места, а Эмили ещё ничего не понимала и спокойно сидела на руках Кристин. Поцеловав детей, мы с Аланом сели в машину.

Только выехав за город, понимаешь, что весна вступила в свои права. Всё цвело и благоухало вокруг, от запахов кружилась голова. Деревья, кустарники и трава были расписаны в яркие краски: от нежно-розового и пастельно-желтого до небесно-синего и буйно-зеленого.

Алан сосредоточенно вел машину, глядя перед собой.

- Куда мы едем, Эл?

- Потерпи, скоро увидишь.

Когда показалась знакомая деревушка, возле которой снимался фильм, то я всё поняла.

Алан остановил машину, свернув с дороги, мы вышли и пошли по тропинке в сторону моря.

- Посмотри, Алан, здесь ничего не изменилось, - воскликнула я.

Прибрежные валуны, мелкий песок, цветущий луг и ласковое море вновь вернули меня назад, к безмятежной жизни свободолюбивой женщины – кошки.

- Как же здесь хорошо!

Я стояла и вдыхала полной грудью знакомые запахи. Алан стоял рядом и улыбался, глядя на меня. Затем обхватил за талию двумя руками, повернув лицом к себе, и молча разглядывал. Его глаза необыкновенно сияли.

- Я давно не был с тобой наедине вдали от дома, - наконец произнес он.

- Ты скучаешь по этим дням?

- Немного.

- Ты ведь не случайно приехал сюда, Алан?

- Да. Просто давно хотел поговорить с тобой.

- О чем?

- О нас.

- Ну что ж, слово предоставляется учредителю семьи Нолан, Алану Нолану, - я уже догадывалась, о чем пойдет речь.

Алан усмехнулся.

- Ты права, мы – семья. Уже больше пяти лет. До встречи с тобой время летело быстро, а с тобой и детьми я наслаждаюсь каждым мгновением жизни, она наполнилась смыслом. Я не чувствую себя одиноким, как прежде. Я стал замечать, что тороплюсь попасть домой, чтобы увидеть ваши лица, услышать ваши голоса. За такой короткий промежуток мы пережили многое вместе. Я не могу без тебя, ты нужна мне как воздух.

Алан взял меня за руки.

- Я люблю тебя, Айя, и прошу тебя стать моей женой.

И всё-таки я не была готова к его признанию, поэтому стояла и молча смотрела на него. Алан с отчаянием продолжил.

- Признайся, наконец, себе, что мы созданы друг для друга. У нас крепкая и дружная семья. Если мы поженимся, может тогда нас перестанут преследовать все эти неприятности.

- С каких пор ты стал суеверным?

- Актеры – народ суеверный.

- К тебе, по-моему, это не относится. Зрители будут на тебя ходить, даже если ты будешь молчать на сцене.

Алан усмехнулся.

- Ты всё ещё не веришь мне?

- Алан, я уверена в тебе и не сомневаюсь в твоей безграничной любви ко мне.

- Тогда что тебя удерживает?

Я опустила голову.

- Я боюсь, Эл, - тихо произнесла я.

Он взялся пальцами за подбородок и приподнял его. Удивленные и чуть грустные глаза смотрели на меня.

- Боишься? Чего?

- Боюсь, что наши отношения изменятся, что мы изменимся.

- Я уже точно не буду прежним, Айя. Ты, твоя любовь изменила меня.

Алан обнял меня.

- Я до сих пор не пойму, за что судьба мне бросила вызов в твоем лице.

- Я бросила тебе вызов?

- Ну да, там, в павильоне.

Я улыбнулась.

- А я думала, это ты врезался в мою жизнь корзиной из супермаркета.

Он негромко рассмеялся.

- Ты всегда меня поддразниваешь, и мне это нравится.

- Я лишь выполняю просьбу твоего брата, Джеймса.

- А как насчет моей просьбы?

Прижимаясь к его груди, я кивнула головой.

Алан с шумом выдохнул. Я подняла голову и увидела одинокую слезинку, скатившуюся по его улыбающемуся лицу. Провела ладонью по мокрой щеке.

- Я согласна, Эл.

37

Мы подали заявление в мэрию. Шоу из свадьбы решили не устраивать, только регистрация и банкет. Регистрацию назначили на 15 июля – день нашей первой встречи. После бракосочетания мы с детьми отправлялись на две недели на отдых, на острова. За это время в доме предполагался ремонт комнат, а затем обустройство мальчишек и Эмили в их новых спальнях. За три недели до регистрации мы с Аланом разослали приглашения. Для многих это стало шоком, некоторые тут же перезванивали, чтобы убедиться, не шутим ли мы.

Мама по состоянию здоровья не могла прилететь на наше бракосочетание, зато брат с женой и взрослой дочерью появились за два дня до события и наслаждались общением с мальчиками и Эмили.

Накануне мы с Аланом весь вечер носились как угорелые: переносили вещи из спальни первого этажа, укладывали детей, собирали чемодан. Поэтому спать легли уставшие, поцеловавшись и обнявшись перед сном. Впереди нас ждало ещё одно испытание – завтрашняя свадебная церемония.

После утреннего пробуждающего душа, войдя в спальню, я заметила на постели сверток. Подойдя ближе, увидела, что это женское нижнее белье. Оно было изумительно белым, кружевным и ужасно откровенным. Алан подошел ко мне сзади и обнял, зарывшись в волосы.

- Это тебе. Хочу, чтобы ты одела его.

- Спасибо, Эл. Только на нем нет ни единого белого пятна, всё сияет насквозь. Как бы не порвалось.

Он улыбнулся.

- На мне будет такое же, - загадочно произнес он.

- Ну-ка, ну-ка, отсюда поподробнее, пожалуйста, - возмутилась я.

- Сегодня я хочу сорвать последние барьеры, которые нам мешают, - чуть смущенно продолжил он.

- Я всегда знала, что ты развратник, но такое.

Я вдруг рассмеялась. Алан удивленно изогнул бровь.

- Я представила, как ты покупал всё это в магазине, - объяснила я.

Вместо ответа его руки крепко сжали меня, а губы нашли мои. Наши дыхания слились. Внезапно я почувствовала его желание и с трудом выставила ладони ему на грудь.

- Э, нет, мистер Нолан, до свадьбы нельзя, - глядя ему в глаза, сказала я.

- И вы, мисс, заявляете мне об этом после шести лет совместной жизни и троих детей, - грозно прозвучал его голос.

- Да, - кивнула я и провела рукой по его лбу, волосам, щеке. – Давай хотя бы этот день проживем, как положено.

Алан не выдержал, широко улыбнулся и прижался к моему лицу.

- Я люблю вас, мисс Батарейка!

- Знаю. Я тоже люблю мистера Поцелуйчика.

Тут раздался глубокий вздох. Мы, улыбаясь, повернули головы в сторону кроватки. Эмили лежала и смотрела на нас большими голубыми глазами.

- Пора переселять Эмили и мальчишек, иначе нам не видать медового месяца, - произнес Алан.

Чтобы соблюсти приличия и не видеть свадебные наряды друг друга, на регистрацию мы явились порознь: Алан – с мальчиками, я – с Эмили.

В ресторане был подготовлен зал, в центре которого лежала красная ковровая дорожка, стоял большой стол, а по бокам дорожки в несколько рядов были расставлены стулья.

У входа в зал меня встретили брат и его жена, Эльза, которая увела Эмили. Эрик, как и я, волновался от ожидания, молчал и только сжимал мои ладони.

- Леди и джентльмены, невеста! – услышали мы, и дверь открылась.

Под руку с братом я вошла в зал. За столом – представитель мэрии со своим помощником. Все гости сидели, обернувшись к нам. Алан стоял возле стола и ждал, когда мы подойдем. На нем был черный фрак, белая сорочка с белым жилетом и белой «бабочкой». Алекс и Надаль были его маленькими копиями. Мои мужчины выглядели так элегантно! Эмили в розовом шелковом платье и с такой же повязкой на кудрявых волосах находилась на руках Кристин.

На мне было белое атласное платье. Узкий, облегающий верх от талии плавно расширялся к низу. Небольшие кружевные рукава треугольником закрывали плечи. На голове уложенные вверх волосы обрамляли белые розы. Ну и, конечно, букет из белых роз я держала в руках.

Эрик подвел меня к Алану. Его глаза лучились нежностью и счастьем. Он взял меня за руку и шепнул:

- Ты выглядишь изумительно!

Я только улыбнулась в ответ.

Чиновник говорил красиво и размеренно, но я не слышала его из-за бешеного стука своего сердца. Алан, наверное, тоже от волнения, постоянно поворачивал голову ко мне. Мы ответили на вопросы, и к нам подошел Брендон. Он подал кольца Алану и подмигнул мне. Ну что ж, прощай свободная жизнь! Мы с Аланом обменялись кольцами и расписались в книге регистрации.

- Властью данной мне … объявляю Вас мужем и женой! Можете поцеловать невесту.

Что можно услышать после таких слов? Конечно, аплодисменты!

После регистрации все вышли во дворик ресторана, официанты предложили всем по коктейлю. Нас же мучал фотограф.  

Затем мы встречали гостей при входе в обеденный зал и принимали поздравления.

- Я думала, что не доживу до этого момента, - Мелисса улыбалась со слезами на глазах. – Спасибо, Алан, Айя.

Она обняла нас обоих. Алан успокаивающе похлопал сестру по спине.

- Алан, я сниму ее в своем фильме! Отказ не принимается! Она теперь твоя жена, вот и поговори с ней, - грозно начал Колин.

Я ошарашенно смотрела на Колина. Алан же стоял довольный и улыбался.

- Спасибо за поздравление, Колин, - со смехом сказал он, пожимая тому руку. – Моя жена уже в шоке.

- Я надеюсь, Айя, - уже мягко продолжил Колин и поцеловал меня в щеку. – Поздравляю!

- Спасибо, Колин.

Колин отошел, уступая место другим гостям. Воспользовавшись паузой, Алан шепнул мне на ухо:

- Но сначала я сниму тебя в своем фильме.

Я усмехнулась.

Одним из последних к нам подошел Гарри. У него было виноватое лицо. Я почувствовала, что Алан напрягся. Он не виделся со своим другом больше двух лет, но приглашение ему отослал.

- Алан, Айя, вы извините меня за всё. Я долго не хотел признавать, что ты полюбишь вновь, Алан, правда. Вы оба заслужили свою любовь и этот день, - он протянул руку Алану.

Алан крепко пожал ее.

Гостей рассадили за разные небольшие столики. Сопровождала наше торжество живая музыка. Музыканты исполняли джаз.

После того, как все поели и пообщались, официанты стали разливать шампанское. Первым с тостом выступил мой брат, как всегда немногословный, но искренний и любящий.

- Дорогая сестренка, я счастлив, что ты нашла свою половинку! Терпения тебе и взаимопонимания! Алан, люби и береги её! – пожелал он нам под конец.

Затем встал Алан.

- Вы не поверите, - обратился к гостям Алан, - но с Айей я познакомился в супермаркете. Я не заметил ее и толкнул своей тележкой, а ещё запер ее велосипед на стоянке.

- Теперь я понимаю, почему она так смотрела на тебя в павильоне, - не выдержал Колин. – Значит, за тот кадр нужно благодарить тебя.

Алан заулыбался.

- Ты не остался внакладе, Колин. У тебя – статуэтка за фильм.

- Э, нет, Алан, за мной ещё матч-реванш по бадминтону.

Все засмеялись. Алан легонько сжал мою ладонь.

- Я благодарен судьбе, что свела меня с этой женщиной, - продолжил он, - благодарен, Эрик, тебе и твоим родителям, что вырастили такую сестру и дочь. Благодарен Мелиссе, Брендону, Джеймсу и их близким за то, что помогали нам с Айей в трудную минуту и верили в нас.

Голос Алана чуть дрогнул, он замолчал. Алан вдруг стал серьезным и прочитал:

Шепчет нам красная роза о страсти,

Белая роза - о нежной любви.

Красная роза, как сокол, прекрасна,

Белая роза - голубка вдали.

Я подарю тебе белую розу,

С алой подсказкой на лепестках.

Это любви моей сладкие грезы,

Мой поцелуй на желанных устах (пер. Б. Марченко).

Это были стихи о белой розе Джона Бойла О' Райли. Как торжественно и одновременно трепетно они звучали в устах любимого!

Алан наклонился ко мне и поцеловал.

- Браво, Алан! – раздался хрустальный звон бокалов.

Последним тост произнес, конечно, Брендон. Он представил самую смешную речь, а потом поздравил нас.

- Я одобряю твой выбор, Алан. Дети у вас уже есть, поэтому пусть ваш семейный очаг горит ярким и негасимым пламенем! Доверяйте друг другу и заботьтесь друг о друге!

По окончании обеда все перешли на танцпол. В какой-то момент музыку остановили, и вывезли торт. На самом его верху стояли фигурка невесты на велосипеде и фигурка жениха с кинохлопушкой. Все засмеялись. Я взяла нож, Алан обхватил одновременно мою руку и талию. Мы вдвоем отрезали несколько кусочков, разложили их по тарелкам и поднесли нашим «ангелочкам». Мальчишки улыбались, а Эмили тянула ручки к папе.

- Мама, ты сегодня самая красивая! – обнял меня за шею Надаль.

- Спасибо, сынок.

- Мы вас очень любим! – прижался к щеке Алекс.

- Спасибо, мои котята, - я обняла обоих.

Алан с дочерью на руках смотрел на нас и улыбался.

На танцпол вышел мужчина с микрофоном в руке. Подошедшая к нам Мелисса взяла на руки Эмили. Зазвучала мелодия «Everybody loves somebody» и Алан протянул мне руку. Мой первый танец с мужем! Мы ведь даже не репетировали, было просто некогда, но я знала способ, как успокоиться и не переживать по этому поводу. Я взглянула в глаза любимому. Они восхищенно сияли. Алан снова держал меня в объятиях и кружил по залу.

Когда прозвучали последние ноты мелодии, Алан чуть склонил голову ко мне.

- Вместе, до конца, Айя?

- Навсегда, Эл!..

***

Алан всё же взял свою «Пальмовую ветвь» за фильм о любви.

Мы были женаты уже три года. Алекс с Надалем ходили в школу, Эмили – в детский сад. Я же собиралась выйти на работу, когда Алан предложил мне роль.

В этом фильме я сыграла прожжённую рецидивистку, которая влюбляется в детектива, сумевшего ее поймать. Детектив постепенно отвечает взаимностью. Ради любви она жертвует криминальным миром и выдает полиции крупных мафиози. Спустя пять лет они живут вместе в небольшом тихом городке и воспитывают дочь. Но случайная встреча с прошлым вырывает ее из этой безмятежной жизни. Под угрозой смерти дочери и любимого она соглашается на большое рискованное дело, оставив свое прощальное письмо на автоответчике. Во время перестрелки она получает множественные ранения и умирает на руках любимого.

Сцены драк, стрельбы были лишь в начале и конце фильма, короткими, в несколько секунд. Весь фильм был построен на взаимоотношениях героев: от презрения до нежной и трепетной любви. Алан больше всего снял в фильме глаза и руки главных героев. Он присутствовал на всех моих выходах и разговаривал со мной. Заставлял вспоминать наши с ним встречи, расставания, совместные вечера и ночи, добиваясь необходимого состояния души. Самой тяжелой для меня стала, конечно, последняя сцена. Даже когда прозвучало спасительное «Стоп! Снято! », я уже не могла остановиться и, закрыв лицо руками, быстро отошла в угол съемочной площадки. Перед глазами стояли женщина с пистолетом и Алан в слезах на полу в столовой. Алан, видя мое состояние, бросился вслед и крепко обнял меня. Но слезы текли, рыдания не прекращались. Он поднял меня на руки и унес в гримерку.

Там, сидя у него на коленях, я успокоилась через некоторое время. Он не торопил, ждал. Затем взял со столика салфетки, стер грим с лица и поцеловал. Его язык овладел мной, всколыхнув природные желания. Я застонала. Алан приподнял футболку и чашечки бюстгальтера. Его пальцы обхватили соски, нежно покручивая и потягивая их. От стремительно возникшего возбуждения я заерзала. Пока Алан стягивал с меня джинсы с бельем, я скинула верх. Повернув к себе лицом и продолжая ласкать, он расстегнул ширинку. Мои пальцы возились с пуговицами на его рубашке. Наконец, чуть приподнявшись и освободив свою плоть, он погрузился в меня и начал медленно скользить туда-сюда. Подгоняемые пережитым страхом, волнением, мы отдавались нашей страсти в тесной гримерке кинопавильона…

- Что о нас подумают, Алан? – спросила я, прижимаясь к его обнаженной груди.

- Ничего. В конце концов, я твой муж. Как ты, в порядке?

Я кивнула головой. Он вздохнул.

- Я очень испугался. После того случая ты была спокойной, никогда не говорила об этом, а тут. Прости, что заставил тебя вновь пережить это.

- Надеюсь, дубля не будет. Я не смогу повторить, Алан.

- Нет, любимая, всё. Всё!