Убить дракона

Корабль причалил к острову Комодо. Ваня стол на палубе, и любовался открывающимся видом: высокие деревья с пучками длинных листьев на голове укрывали всю поверхность бугрящегося холмами острова; орущие на лианах обезьяны, как армия торговцев с Барабашовского рынка, жестами подзывали оторопевших путешественников; попугаи перелетали с одного дерева на другое, махая цветными словно набор фломастеров крыльями, и щебетали непонятные песни. Странные и тревожные крики джунглей заполонили всю округу, выказывая любопытство и страх перед пришельцами. Солнце, тысячеватной лампочкой пекло им головы, и подталкивало путешественников спрятаться в тени. Иван резво спрыгнул на берег. Пока капитан и команда решали, кому остаться охранять корабль, он уже шагал по хрустящему как песок песку, жар которого пробирал пятки даже сквозь подошву старых кирзовых сапог. На ходу разглядывая диковинные растения, насекомых, птиц, всю эту басурманскую нечисть, он всё глубже погружался в тенистое, и пряно пахнущее лоно джунглей.

В голове его складывалась схема поставок на континент сопровождающих со всех сторон мартышек. Парень шел и не замечал, как за каждым его движением наблюдают два холодных и чёрных как душа паука глаза. Лишь когда он уткнулся в это, то …

- Ах… ху … еть …

Это был дракон. Нет, конечно, не такой, который являлся ему в тяжелых и липких ночных кошмарах детства, после чтения сказок на ночь старшей сестрой, но всё же очень мерзкий и страшный. Любой хомосапиенс, при виде подобной твари обычно генерит страх мелкой дрожь, и размышляет о том, что в данных условиях более уместно - закурить, или обосраться. Ваня был не исключение. Плоская, темно-бурая колода, метра два в длину, с большой змеиной головой на конце, лежала перед ним, и периодически выплевывала из себя длинный раздвоенный на конце язык. Вдруг дракон сжался. Будь он кошкой, я бы сказал, что он приготовился к прыжку, а так говорю, что он сжался.

Иван стал потихоньку пятиться, стараясь слиться с природой за своей спиной.

Хрусь! Под ногой его раздался треск от поломанной ветки, и пресмыкающийся, как спущенная с поводка бойцовая собака, как взбещенный пингвин, рванул вперёд. Он быстро приближался к туристу, неотвратимый как отцовская пи**юлина, но к счастью Ваня знал, что нужно в таких случаях делать. Бежать!

Пулей взлетел он на пальму, и ногтями вцепился в шершавый ствол, отчего тот стал вибрировать в такт его дрожащему сердцу. Дракон рванулся следом, но не смог, и сполз по дереву вниз. От обиды и злости он принялся яростно утаптывать песок под кривыми лапами и раздраженно на Ваню шипеть. Наш герой оценил это как нежелание искать консенсус, и попробовал подняться повыше. Голова уперлась во что-то с этим не согласное. Подняв глаза, он увидел сидящую мартышку, в ещё новой коричневой бархатной шкуре.

- Брысь! – попытался прогнать её молодец, но приматк презрительно скривил  рожу.

- Вылитая тётка Агафья, – поразился присмотревшись Иван, вспомнив физиономию Агафьи, возвращающейся поутру с первой дойки. И за что она к нему так относится? За то, что отказался свататься к её косоглазой Зинке, которая в школе, сидя рядом с ним за партой, списывала, читая ответы левым глазом? Ну так нечего было списывать... Он показал обезьяне кукиш. Старое проверенное средство, безотказно действовавшее на тётку, в этот раз дало осечку. Иван вытащил из ножен меч. Одного укола хватило, чтобы примат заверещав подпрыгнул вверх хватаясь за зад. Так и не успев уцепиться за лиану, он камнем рухнул вниз. Иван, отследив траекторию, увидел, что он приземлился на голову дракону. Дракон отключился.

Молодец спустился с пальмы. Чешуйчатый не подавал признаков жизни. Потыкав в тело, и убедившись, что дракон сдох, Ваня отрубил ему голову, и спрятал в свой рюкзак. Можно возвращаться. В куче из пожухлых старых листьев, он заметил несколько яиц, размером с ладонь. Турист всегда турист. Ваня взял одно и сунул его в рюкзак. Когда он вернулся на корабль, экспедиция отправилась в обратный путь.

***

- Тут такое дело Ваня, - Петрович обнял Ивана на богатырские плечи, и проводил к столу. – На выпей-ка, закуси-ка!

Он налил молодцу полную чашу медовухи, и наколол на вилку большой кусок балыка.

- Дело в том Иван, что мы выдали уже Василису замуж.

- Как же так Василий Петрович? Вы же обещали, что если добуду дракона – она моя! Вы же честное слово давали, царь-батюшка!

- Да помню я Ваня, помню. Ну, тут понимаешь, кредит подвернулся. Ты ведь ничего не знаешь о государственном долге? Э, да где тебе! Так слушай, парень из МВФ приехал. Хороший. В клетчатом кафтане, очках, Вильямом зовут. Поспособствовать обещал. Я и не устоял. Три процента годовых на десять лет - это же ... Короче влюбилась в него сразу Василиса, такие дела…

Василий Петрович преданно и грустно заглядывал в глаза помрачневшему вмиг Ивану.

- Дык, тогда какого лешего я героически побеждал дракона?

- Вань, дык мы ценим, ценим. Всё геройство твоё компенсируем до последней копейки.

Голос царя вдруг приобрел оттенок государственной важности, отчего Иван вытянулся во фрунт.

- Именем себя, жалую Ивану 10 золотых, и разваленную избу на дальнем хуторе. Ура! Ура! Ура!

И снова царь превратился в знакомого всему царству Петровича.

- Доволен? А голову сдай в музей этого, как его, естествознания. Лады?

***

Так и стал жить Иван, один на дальнем хуторе.

Яйцо он поставил на комоде в вазу. На память об острове.

Завел себе корову, кур, поросят. Жизнь потихоньку помаленьку налаживалась, и только ночью ему становилось тяжело, когда он видел скачущего на Василисе Вильяма.

Однажды в августе, Ваня проснулся от непонятных звуков, падающих с комода. Едва он протер глаза, как яйцо на его глазах треснуло, распалось на куски и оттуда вылез маленький дракончик. Ваня оторопел, ужаснулся, но успокоился, пожалел, и не стал его убивать животинку. Так и стали они вместе жить, Ваня и дракон. Молодец кормил его кузнечиками, и считал его единственной близкой ему душой. Люди на хутор и так заглядывали редко, а после того как узнали, что там растёт страшилище, и вовсе стали обходить его десятой дорогою.

Ваня назвал малыша Филипом, и часто вечерами сидел с ним на крылечке, любуясь закатами. Малыш рос, и перешел с кузнечиков на мышей, а потом и до кур добрался. Ваня запрещал ему только одно - подходить к поросятам, но те все равно один за одним пропадали.

Когда изредка Ваня напивался, то нёс всякую чушь ...

- Ты пойми Филя, я не виноват. Это всё случайно  вышло! Если бы я знал, что ты такой парень, я бы никогда  ...

Филип молча слушал, слушал, но однажды хватанул Ивана за руку.

- Ах... Так ты всё же обиделся? За мамку? Уважаю …

Рука меж тем начала пухнуть. Филип весь вечер следом ходил за Иваном, преданно заглядывая в лицо, и тот решил, так дракон хочет загладить свою вину.

Утром Иван проснулся от того, что почувствовал - как кто-то на него смотрит. Открыв глаза, увидел на соседней подушке голову Фили. Тот внимательно смотрел на него.

- Жалко мою руку? – Иван здоровой рукой погладил змеиную голову.

Зная, что в город приехал ветеринар, Иван записался на приём, чтобы узнать, как избавить Филю от комплекса вины. «Заодно и руку мою посмотрит», – решил Иван.

Очередь рассосалась, как только они вошли в приемную. Оно и понятно, Ваня был небрит ….

Доктор долго цокал языком:

- Укусил говорите? А головокружения не было? Интересно! А понос?

Иван сопротивлялся вниманию к своей персоне:

- Доктор, да вы Филиппа осмотрите! Ведь мается он. Всё ходит за мной, ходит.

- Ясное дело ходит. Дело в том, Иван Федорович, что у Varanus varius слюна менее токсична чем скажем у гремучей змеи. Поэтому они сначала кусают жертву, а потом всюду за ней таскаются. Ждут, когда сдохнет. Падаль любят, знаете ли  …

Филя сидя в приемной жопой почувствовал, что нет у него больше друга, НЕТУ. И дал стрекача...