Благие намерения гл. - 23 Отредактировано

Для тех кто случайно забрёл - ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: СЛЭШ!

Чужую беду руками разведу. Как точно и верно сказано и насколько простым всё кажется в чужих жизнях. До абсурда просто и незатейливо.

Чужие жизни казались огромным футбольным полем, а ему, Ваньке, с высоты да со стороны наблюдателя было отлично всё видно - куда надо было бежать и кому пасовать.

А ещё о чужих проблемах думалось так: и чего мечутся в поисках неизвестных путей? Когда вот она - широкая и накатанная колея. Разве не виден это путь тем, кто как слепые котята тычутся во все стороны, кроме правильной и нужной?

Всё это пришло в Ванькину голову насчёт Марка и Романа.

И чего пытаются пару из себя строить? Ведь, не всё у них было гладко и складно. И зачем только Марку приключения? Разве так сложно отшить зеленоглазую прилипалу? Бросил бы того на фиг, сошёлся бы с ним, с Ванькой…

Вот вам и единственно правильный путь к счастью и любви.

Он бы для Марка ничего не пожалел – ни души, ни тела. Всё бы тому отдал, только бы тот заметил его, на всё готового, любящего, томящегося…

Сладко замирало от этих мечтаний что-то внутри него, и разливалась по телу приятная истома.

- Марк!.. – шептал в такие моменты Ванька, прикрывал глаза и оглаживал себя, представляя, что это мужчина сейчас ласкает его, касается, смотрит с любовью и обожанием.

В такие моменты он старался не открывать глаз, чтобы не увидеть пустую квартиру и то, что рядом никого нет.

Но, как бы он не мечтал, сколько раз не удовлетворял себя сам, а секса хотелось. Настоящего, жаркого, жадного до синяков и криков. И Ванька сдался – позвонил Андрею сам.

Они снова встретились и переспали. Ванька попытался было применить пару подсмотренных у Ромки приёмов по соблазнению, но Андрей быстро дал понять, что соблазнять его нет нужды. И всё у них случилось быстро и непринуждённо. Пресно. Без изысков.

А потом, мужчина даже до дома его довёз, сказав, что всё было классно. А он чуть не рассмеялся.

Классно? Вот это?

Но ему хватило ума сдержать свой порыв негодования. Андрей не виноват в том, что он - не Марк. Что секс с ним всего лишь физиология и ничего больше. И что тот, о ком он мечтал, сейчас, вполне счастлив с другим.

Ванька вошёл в квартиру и разделся. Зад тянуло тупой ноющей болью, если резко и неосторожно двинуться, то поясницу и спину прошивала ослепительная боль. Понял он это только тогда, когда резко нагнулся, пытаясь развязать шнурки. Вот тут-то он и ощутил все прелести сегодняшнего свидания.

Первое что он сделал – залез в ванную и долго лежал в тёплой воде, закрыв лицо полотенцем.

В голове крутились мысли о том, что, по сути, он изменил Марку. Но он их гнал и, погружаясь в воду, смотрел на мир сквозь толщу воды. Ванная комната расплывалась и колыхалась, походила на декорации к фильму ужасов.

«Блин, здоровый лось, а маюсь дурью, как дитя малое», - думал он с лёгкой брезгливостью о себе. Но эта «дурь» была нужна, чтобы отвлечься от ненужных мыслей, чтобы хоть как-то перестать думать о себе и Марке.

После ванны позаботился о заживлении больного места, обильно смазав желтоватой мазью.

«Видела бы меня сейчас мать или Люба, наверное, спросили бы: не геморрой меня замучил?.. » - пришла в голову дикая мысль. Вытерев испачканные в мази пальцы, Ванька расхохотался. Он ржал как конь, до того смешной и нелепой показалась ему вся его жизнь, все представления, предрассудки и собственные ощущения и чувства.

«Я схожу с ума! » - мелькнуло в мозгу, когда от смеха стали колоть бока. А потом смех резко оборвался, пришло желание завыть.

«Что со мной? » - мелькнула тревожная мысль. «Почему я так себя веду? »

- Потому что придурок. Иван – дурак, - ответил сам себе и согласно кивнул. Но это утверждение не обрадовало, наоборот, вызвало новую волну отчаяния смешанного с тоской.

«Ну почему именно мне, надо было стать геем? Почему из всех одноклассников, знакомых, именно меня привлекают мужики? Почему??? »

Но на этот вопрос ответа не было. И как бы сильно он не вопрошал себя, как бы долго не ждал ответ, его не было.

Он прошёл в кухню, включил чайник и осторожно опустился на табурет.

«Как бы было хорошо жениться. Трахать жену каждую ночь и жить полноценной семьёй. Ходить на работу, воспитывать детей…

Не прятаться, не стыдиться собственных желаний. Не заморачиваться насчёт того, такой ты, или не такой? А просто жить».

Забурлил, отключился чайник, а он всё так и сидел, опустив голову и сгорбившись, будто ему на плечи положили тяжёлый камень.

«И Марк ещё… ну зачем я его только встретил? И почему он не свободен? Зачем эти сложности? »

И представилось ему, что он возвращается домой, подходит к двери и звонит. На душе легко и радостно, потому что внутри неё ощущение полного счастья и гармонии. Через минуту дверь распахивается и там, в их доме - Марк. Улыбается ему, не стыдясь, целует в губы и за руку затаскивает его за дверь…

Ванька вздохнул. Вот это мечта! Такая розовая и красивая, и так хорошо от неё стало. Тепло.

После этого прошло уныние, настроение резко попёрло вверх и, выпрямляясь, он с удивлением подумал:

«И что это сейчас было? Последствия секса с нелюбимым? Ути-пуси, какие мы оказались нежные! Прямо воротит от этого нытика! Только и осталось, что к мамкиной юбке прижаться и плакать, жалуясь на жизнь. Фу, гадость какая! И это – я? Нет, уж, врёшь, я не такой! Отобью Марка! И сам его трахну! Вот так! »

Превращение вышло разительное. Ванька снова был полон энергии и оптимизма.

«Всё будет хорошо! Просто замечательно! И мечта моя исполнится! »

Он заварил чай и сидя в сгущающихся сумерках, думал о том, что если бы у него случился секс с Марком, каково бы это было?

Восхитительно?

Охрененно?

Глотнув чая, обжёгся и мгновенно заулыбался, точно идиот, пришедшему на ум определению.

Обжигающе – вот каково будет с Марком. И не будь он ослом, сделает всё ради того, чтобы оказаться в койке этого мужчины.

Решив, что срочно пора действовать, взялся было за гантели, но острый прострел остудил горячечный пыл влюблённого дурака и со вздохом, Ванька отложил гантели.

«Не сегодня. Завтра. И я всё равно изменюсь! »

На следующий день он снова взялся за собственное преображение. И всю неделю честно трудился над собой. Гоняя собственное тело до седьмого пота. Пытаясь отогнать от себя ненужные мысли о своём никому ненужном старании. А они, собаки, кусали, заставляли вспоминать брошенные вскользь Андреем слова о Романе.

- Странное что-то с Клоуном происходит.

- С кем? – не сообразил он сразу, а потому переспросил.

- А, ты же не знаешь…

- Чего?

- Прозвище Ромкино – Клоун. Где бы тот не был - всегда с ним хохот, как в цирке. Так вот говорят, что тот, наконец, прибился к хозяйской ноге. Верным стал, Марку.

Он старался выбросить этот разговор из своей дурной головушки и это ему удавалось. Но были моменты, когда наваливалась усталость и апатия, хотелось послать Марка с зеленоглазым куда подальше и забыть обо всём.

Его мечта как была недосягаема, так и осталась ею. А время шло… И это раздражало и бесило страшно. Может, всё бы у него получилось, но тут ещё сестра с Ромкиной матерью нарисовались, спутали ему все карты.

И что этим двум бабам понадобилось в его жизни?

Ванька приблизительно догадывался о подлости и вероломстве Любы. Ведь не раз та хвасталась, как она обвела вокруг пальца бывшего муженька. И раз та зачем-то полезла во всю эту кашу, то, несомненно, желала откусить себе ещё один материальный кусочек.

Вообще, сестре, да и его матери, на всё в жизни было плевать, кроме денег. Деньги – это была единственная вещь, которую обе любили, почитали и поклонялись. И их обоих, он выводил из себя. Своими глупыми представлениями о мире и своим желанием любви, да ещё мужской.

«А ведь Люба может испортить мне ВСЁ» - дошло внезапно до него. Сестра способна за своей жаждой наживы растоптать его надежды на счастье и даже не заметить этого.

Ваньке даже плохо стало от этого открытия и он ночь не спал – думал о том, как вывести из игры сестру, отвлечь её внимание от Марка. Мысли путались, перескакивали с одной на другую, и под утро он совсем одурел. Наверное, именно от этого, набрал вожделенный телефон, решив, что пришла пора действовать.

Марк как раз возвращался с работы и раздумывал, как и чем можно отстранить Ромкину мамашу от сына, когда позвонил Ваня. Он поморщился. Вот ещё один представитель семейства бывшей жены надоедал, что ему-то теперь от него надо? Зачем бьётся в запертые двери?

Он сделал всё что обещал - показал парню клуб, познакомил с парочкой ребят. Ему что, и дальше возиться с ним прикажите? А вот этого Марку не хотелось. Ваня не заинтересовал его, так едва-едва, с самого начала, но вызвал сочувствие, не более. А тот видимо не понимал ничего, продолжал названивать…

Марк хотел сбросить звонок, но что-то не дало этого сделать, интуиция приказала поговорить, и он нажал на приём звонка.

- Привет, Марк.

- Ваня? – сильно удивился, словно не ожидал услышать этого человека. - Здравствуй, ты что-то хотел? – он, явно, сбил с толку парня своей холодностью. Потому что тот запнулся и, помолчав несколько секунд, быстро выпалил:

- Ко мне недавно сестра приходила. В общем, они с Ромкиной матерью подруги и Люба видела, как ты приезжал за Ромкой в кафе, и знает, что живёшь с ним, и мне кажется, хочет что-то сделать. Какую-то пакость… понимаешь?

- Понимаю. Спасибо Ваня, что предупредил, у тебя как, всё в порядке?

- Да, спасибо.

- Ну бывай, может, встретимся как-нибудь. Счастливо.

- Пока, - в голосе парня явно слышалось разочарование, но Марку сейчас было не до Вани. Нет, конечно, он был благодарен, что тот позвонил. Но оказывается, мало ему Ромкиной мамаши, так сюда ещё и бывшая решилась вмешаться! Парень назвал этих мегер подругами и ему захотелось рассмеяться. Какие подруги? Эти две сучки и близко не знакомы с таким понятием как дружба. Ну, например, что надо было от него Любе, Марк догадывался, и с ней, в принципе, не должно было возникнуть больших проблем.

А вот Ромкина мамаша… тут всё обстояло несколько иначе и намного хуже. Единственно, что никак он не мог понять – так это насколько надо было извратить понятие и смысл любви, чтобы так слепо и упрямо переть к мнимому счастью сына. Причём, к тому счастью, которое виделось исключительно ей одной. То, чего хотел и желал сын, не принималось ею в расчёт. И именно от этого «счастья» зеленоглазый сбежал из родного дома, как от чумы.

Женщину, видимо, нисколько не смущало, что её сына станут называть сумасшедшим и больным, а вот то, что Романа называли геем, перенести не могла.

Странная логика. Странные понятия. Избирательная слепота Ромкиной мамаши несказанно удивляли. И одновременно, он понимал, что таких как Саша, большинство.

Марк почесал голову, может это Ромкина мать ненормальная и её саму стоило бы отправить на лечение? Смотришь, и все проблемы мигом бы решились! Но всё это были лишь мечты, кто сможет отправить «нормальную» женщину в психушку? Правильно, никто. Она мать, она боролась за «счастье» сына и кого волновало, что своей борьбой она только ломала человека, превращая того в ненавидящее себя существо?

Может, стоило забрать парня и уехать? В другую страну, подальше от проблем?

Он и так и эдак покрутил эту мысль в голове, рассматривая все «за» и «против». Но внутри, поднялся протест и Марк весело себе усмехнулся, в нём поднимался и рос азарт и предвкушения боя. И это было просто великолепно.

Неужели они с Ромкой не справятся с двумя самовлюблёнными мегерами? Ведь у женщин ничего за душой ничего не было, а у них – что-то волшебное, что хотелось защитить любой ценой.

И домой Марк вернулся в отличном расположении духа. Нашёл Ромку на кухне, тот накрывал на стол. И он замер на пороге кухни, любуясь танцующим парнем. А тот самозабвенно подпевал музыке звучащей в наушниках и танцевал, видимо, начисто забыв о вилках в руках.

Марк любовался этой картиной. И веяло от танцующего Романа чем-то настолько домашним, можно сказать личным, что живёт в глубине сердца, и бывает только там, где царит доверие, где можно полностью расслабиться и просто вот так танцевать, с вилками в руках, не оглядываясь и не боясь показаться смешным.

«А ведь ты изменился. И может быть, даже сам не понимаешь этого», - подумал он. И в следующую минуту Роман прогнулся и замер, подняв вверх руки со столовыми приборами.

«Я не буду смеяться», - сказал себе Марк, но не удержался и рассмеялся, одним махом преодолел пару метров до парня и обнял, сорвав с того наушники.

- Привет! Век бы смотрел, как ты танцуешь,- шепнул в розовое ухо и требовательно впился поцелуем в мягкие губы. Роман тут же обхватил его всеми конечностями и стал отвечать на поцелуй.

Звякнули, разлетаясь в стороны по плиточному полу вилки, но никто не обратил на это внимание. Вихрь страсти закружил целующуюся пару, весь мир был забыт и отброшен неведомо куда.

- Марк… погоди!.. - выдохнул парень, когда он стащил с того футболку. Марк облизнулся, провёл рукой по голому животу Романа и остановился, понимая, что без труда может проникнуть за болтающийся на бёдрах ремень. Он посмотрел в тёмные от страсти глаза парня, ухмыльнулся и, оттянув резинку боксёров, заглянул внутрь, увидев то, что и ожидал – прижатую к животу розовую головку.

- Ты что-то хотел сказать? – спросил он и дунул за резинку трусов, дразня парня. Ромка кивнул, облизнул припухшие губы.

- Пойдём в спальню? Я ждал тебя… - и это были последние слова, когда он мог мыслить здраво. Сграбастав парня, двинулся в спальню, забыв обо всём, кроме зеленоглазого, которого нёс на руках, как драгоценность.

Первой нанесла визит Марку бывшая жена.

- Марк Захарыч, к вам ваша бывшая жена. Пустить? – поинтересовалась Наталья, на что он тяжело вздохнул.

Вот и началось! Хотелось боя? Вперёд на амбразуры!

Люба не спеша вошла в кабинет, прямо вплыла, как пава. А он, только усмехнулся про себя. «Значит, бывшая решила разыграть концерт? Подготовилась? Уверена в себе? Ну-ну. Жаль, зрителей нет, не кому рукоплескать».

- Люба, кажется, мы договорились с тобой обо всём.

- Здравствуй Марк, - женщина поправила пальто и чинно уселась на стул. – А я вовсе не насчёт прошлого, я насчёт настоящего...

- Люба, у нас с тобой нет никакого настоящего, и никогда больше не будет.

После его слов бывшая приподняла брови и посмотрела на него с укоризной, как на идиота, который заговорил.

- А мне и не нужно от тебя никакое настоящее, так, сущий пустяк, - улыбаясь пояснила та.

- И что же тебе надо, зачем ты явилась сюда? Ведь прекрасно знаешь, что я тебя едва терплю. – Марку нравилось говорить правду этой мегере. Нравилось, вызывать в ней негативные эмоции и наблюдать, как искажаются черты маски, под которой проступало настоящее лицо.

Женщина поморщилась, но не слишком сильно, так, чуть сморщила носик, мгновенно взяла себя в руки, улыбнулась, провела пальчиком по столу.

- Марк, у меня слишком старая шубка. Я хотела бы новую, - заявила та. А он чуть не рассмеялся на эту наглость. Как же всё узнаваемо и предсказуемо! И вот сейчас, когда он откажет, бывшая жена превратится в ядовитую гадюку.

- Люба, я что-то не пойму, причём здесь я? Может просветишь?

- Говорят… - начала женщина, - ты, сейчас, с мальчиком живёшь?..

- А ещё говорят, - усмехнулся он, - что некоторых это не касается, тем более что это вовсе не мальчик, а вполне взрослый парень. – А вот это, стало для Любы новостью, она некрасиво вытаращила глаза и приоткрыла рот. И в который раз Марк поразился отвращению, что вызывала в нём именно эта женщина.

- Так Ромочке уже есть восемнадцать? – разочарование на лице бывшей жены было такое явственное, что она даже не пыталась его скрыть.

- Есть. И к твоему сведению, даже больше чем восемнадцать, – он наслаждался этим поражением Любы, захотелось рассмеяться, что он с удовольствием и сделал.

- Твоё счастье, что я не сильно хотела связываться, так, поинтересоваться зашла, - решила отступить бывшая жена. Женщина поправила пальто и встала, на прощание окинула Марка презрительным взглядом.

- Это был твой последний визит ко мне. В следующий раз, тебя просто не пропустит охрана, я сейчас же позабочусь об этом, поняла «дорогая»? Я не желаю больше видеть тебя в своей жизни. Ни тебя, ни кого-либо из твоей ядовитой семьи. НИКОГДА. – Отчеканил Марк. Он не шутил и Любу перекосило от злобы.

Она внезапно поняла, что пришла недостаточно подготовившись, и поэтому, потерпела поражение. И то, что шубка уплыла в неведомую даль, приносило дикое разочарование.

- А это мы ещё посмотрим, пустят меня сюда или нет.

- Ты же знаешь, что я слов на ветер не бросаю, мы с тобой давно расстались, и я не горю желанием впускать тебя в свою жизнь снова. Мне слишком хорошо без тебя.

- Пидор вонючий! – выплюнула женщина и выскочила вон из кабинета.

Марк улыбнулся. Стало смешно, впрочем, как и всегда, после общения с Любой. Конечно, последнее слово должно остаться за ней, раз не получилось вырвать шубку, оставалось только оскорблять его, всё, как и раньше. Женщина-солнце считала себя центром вселенной, вокруг которой вращаются миры.

«И почему это недалёкие, но наглые бабы считаются красивыми? Вот Люба – вроде хороша на первый взгляд – фигуристая блондинка, всё при ней. Но после того как узнаешь её ближе, появляется стойкое отвращение к этой красавице», - подумалось ему. Вспомнилась соседка родителей некрасивая девушка Надя. Будь он умнее, лучше бы выбрал в жёны её, а не эту симпатичную грымзу.

«Судьба тасует нас, как карты», - мелькнуло в мозгу, и он усмехнулся этой мысли. Действительно похоже на правду.

Марк устало вздохнул и позвонил охране. С него действительно хватит, бывшая жена осталась в далёком прошлом, и он больше ни под каким предлогом не собирался с ней встречаться. Пусть остаётся в прошлом.

Люба просто кипела. Она была в такой неописуемой ярости, что готова была разорвать Сашеньку голыми руками.

- Идиотка! – восклицала она, не в силах сдержаться. – Кретинка!

«Ромочка… Ромочка… мальчик… деточка ненаглядная…» - вспоминала она разглагольствования этой дуры и чуть не взвыла от бессилия и злобы.

Это же надо было купиться на эти глупые россказни придурочной мамаши! Ведь, именно по этим дурацким рассказам она решила, что тому о ком велась речь, ещё нет и восемнадцати.

- Дура! Дура! – она даже ножкой топнула в сердцах, чем позабавила чернявого мужчину явно не славянской наружности. Тот окинул её оценивающим взглядом и двинулся в её направлении. А вот этого ей не нужно.

Люба бросила на улыбающегося мужчину презрительный взгляд и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, отправилась в другом направлении.

По дороге, немного успокоилась. Жаль было шубку до слёз. А она-то, уж и модель присмотрела и цену узнала…

Эх! А всё-то доверчивость её, нет бы послушать внимательнее, да расспросить побольше, смотришь и вышло бы с Марка шкурку содрать, не обеднял бы.

И почему она у Ваньки не спросила сколько лет этому Ромочке? Понадеялась на свою объективность?!

- Эх, - вдыхала Люба, теперь уже злясь на себя.

Увидев пресловутого Ромочку в кафе, она подумала, что тот совсем юный. На вид определила, что может быть, учится в старших классах. Да и поведение соответствовало – про ненависть говорил. Обычный желторотый юнец, который школу ещё не окончил, а взрослым уже себя считал. Опытным.

Люба сжала кулачки. Эти молодые дибилоиды, которые кроме своих компьютеров ничего больше не знали, дико её бесили.

Она снова тяжко вздохнула и остановилась напротив витрины известной фирмы. Тоскливо взглянула на новую коллекцию.

Это же надо было поверить всему и так непозволительно и глупо обмануться. А этот пидор вонючий, воспользовался её слабостью и вышвырнул. Скотина! Зажал бедной бывшей жёнушке несчастную шубку!..

Люба поправила причёску и, решив развеяться, двинулась в зовущие просторы модного бутика.

Илье было плохо. Совсем худо. Он старался думать, старался разобраться во всей своей жизни и у него ничего не получалось, он тонул в эмоциях и чувствах, захлёбывался и шёл ко дну, как лодка получившая пробоину.

Как тень он бродил по дому и нигде не находил покоя. Вздыхал, маялся и чуть не плакал, понимая, что во всей теперешней ситуации виноват он сам.

Дима не трогал его, смотрел отстранённо и холодно. И Илья терялся под этим чужим взглядом, замерзал, и страшно всё внутри замирало и обрывалось.

Илья подошёл к кухонному окну и уткнулся лбом в холод стекла, закрыл глаза и вздохнул. У него не получалось думать о жизни и он совсем ни в чём не мог разобраться. Как говорится, куда ни кинь – всюду клин. Вот и вокруг него частоколом торчали клинья, а который из них вытащить?..

В голове царила такая каша, что впору брать ложку и расхлёбывать. Захотелось банально сбежать, ничего не решать, не брать на свои плечи лишней ответственности и просто отстранится от всего. Желание было таким острым, что не долго думая, он быстро оделся и почти выбежал из дома, который превратился для него в ловушку.

Вчера сильно и резко похолодало, наступала настоящая холодная осень. Он глотнул терпкого осеннего воздуха и осмотрелся. Тревожно о чём-то шумели сосны, рассказывали о чём-то своём, перешёптывались и вздыхали.

«Вроде бы всё как и раньше, а вроде совсем не так. Пусто. Голо. И совсем скоро опустеет ещё больше», - подумал Илья и чтобы не расстраиваться ещё больше, пошёл куда глаза глядят. Осенний холод немного разогнал туман в голове и там, наконец, появились здравые мысли.

Итак, чего собственно он взбрыкнул? А того, что почувствовал себя обманутым. Он, дескать всю жизнь свою поломал, продался, а эти проклятые бумажки не принесли ему ничего хорошего.

«И виноваты во всём, конечно, Марк и Дима? » - поинтересовался внутренний голос.

Илья сбился с шага и остановился, обдумывая вопрос. Нет, он не считал, что друзья виноваты в том, что его жизнь дала такой поворот.

«Но ведь, ты винишь их», - продолжал настаивать кто-то внутри него. На что он покачал головой.

«Да неужели? Это поэтому ты ушёл от Димы, не сказав ни слова? Загляни поглубже и увидишь правду. Ты ведь хочешь знать правду? »

Илья вздохнул. Знать правду? А она нужна теперь? Да и чего знать-то? Всё и так понятно.

Рыбак рыбака видит издалека.

Вот и его Марк увидел - «рыбака», а ни кого-то ещё.

Смешно конечно выходило и просто, будь он чуточку сообразительнее, давно бы сложил два плюс два и получил ответ.

Женское тело никогда особо не привлекало Илью, а временами он даже испытывал отвращение к огромному «вымени» которым почему-то страшно гордились быстро созревшие одноклассницы. Ну не понимал он, что в этом красивого? Скорее, ему нравились худенькие и плоскогрудые близняшки Смирновы. И только теперь, до него стало доходить, насколько сёстры были похожи на мальчиков.

Он усмехнулся над былой своей непонятливостью. Стоило признаться перед собой что он, Илья, изначально был голубым.

Ему нравились мужчины и причём, давно. Надо было признать, что если бы он не был геем, то просто-напросто не смог бы влюбиться в мужчину. Да, возможно, он бы терпел Диму, возможно, делал бы вид, что ему всё нравится, но его бы гнуло и корёжило, когда никто не видел бы, разъедало изнутри, как зараза. Но всё вышло на удивление гладко и складно. Да, в самом начале были шероховатости, но потом, ему действительно всё стало нравиться, он наслаждался своей новой жизнью. А из этого следовало, что отрицая, не желая себя принимать геем, Илья лицемерил.

Например, он не любил пшённую кашу. И что может получиться, если его кормить ею каждый день? В лучшем случае, его начнёт тошнить, может даже дойти до рвоты, а однажды он бы вообще отказался от этой «вкуснятины». Вряд ли бы он воспылал любовью к этому продукту. Так и с его голубизной. Оказывается, если разобраться во всём, то всё оказывается до невозможности просто.

Вот интересно, если бы он не встретил Марка, и если бы его жизнь не изменилась так кардинально, что бы с ним было? Наверное, рано или поздно, но точно бы, женился. Любил бы он жену? Кто знает? Потом, появился бы ребёнок или дети, а он, как и большинство «настоящих» мужиков презирал бы геев, считая себя совершенно «нормальным» и даже не догадывался бы, что таковым не является.

И как знать, понял бы он самого себя, или так бы закончилась его жизнь в рядах «нормальных»?..

Илья подошёл к небольшой речке и, остановившись, долго смотрел на воду и длинные водоросли, что причудливо извивались в воде.

Совсем недавно, прочёл рассказ – откровение одного мужчины. Тот женат, имеет детей, считается совершенно нормальным. Жену удовлетворяет так, что та считает его «марафонцем», а он просто не может кончить, потому что не любит женщин. Вообще.

Жаль было мужчину, тем более, что тот решил ради детей остаться «нормальным».

Он поднял голову к небу, посмотрел наверх, осмотрелся, замечая, что деревья почти оголились. И подивился тому, что в мире ничего не изменилось, всё было таким же, как и раньше, шло своим чередом. Изменился только один он.

Ещё, следовало разобраться со смертью мамы. А вот сюда, лезть было больно. Рана едва схватилась, покрывшись даже не корочкой, а сгустками крови.

Налетел холодный пронизывающий ветер, сыпанул дождём. Илья поёжился, посмотрел на низкое свинцовое небо. По всей видимости, дождь зарядил надолго, нудный и мелкий. Надо было возвращаться домой. От этого слова внутри всё сжалось. А был ли теперь у него дом? Ведь, без Димы он не сможет жить в этих огромных пустых хоромах. Он не сможет быть долго без этого человека.

«Я люблю его. Хочу быть рядом», - метеором пронеслось в голове. Илья неуверенно улыбнулся. Вот и ответ на все вопросы и разборки в собственной жизни. Мама умерла и чтобы теперь не сделай – её уже не вернуть. Он любит и счастлив рядом с любимым и ни за что не хочет потерять Диму.

Всё просто. Он немного заплутал, но выбрав нужные ориентиры, теперь, более чётко видел будущий путь.

И, вытерев ладонью мокрое лицо, Илья поторопился назад. Он принял себя окончательно и бесповоротно. Выскочила из сердца гнилая заноза, что отравляла понятием о нормальности и ненормальности. Да, он гей, такой, как есть. А если кто-то будет думать что он ненормальный, то, это его право. Как говорится: флаг вам в руки!

Он любит, и любим, и больше не собирался отказываться от своей жизни.

Дима сидел на веранде и пил чай. Смотрел, как качаются сосны, постепенно намокая, темнеет опавшая хвоя и как сыпет нудный моросящий дождь. Илья ушёл гулять час назад. Он отчётливо слышал хлопок входной двери и понял, что парень ушёл. Вначале подумал, что тот ушёл насовсем, не попрощавшись. Но в комнате обнаружились вещи Ильи и он успокоился, вернулся на веранду.

Дима сочувствовал парню, где-то даже жалел, но сейчас, ничего из своих эмоций и чувств не показывал. Зачем? Раз тот хотел разобраться, пусть разбирается. Думать о том, что если вдруг Илья надумает разорвать отношения не хотелось. Но если это случится, тогда, он потребует у парня и сердце и душу, ведь, тот сам их вручил ему.

Он сделал глоток чая, и увидел, как открылась калитка, и тот, о ком он думал, бегом промчался в дом. Ох, как же хотелось пойти сейчас за ним и, прижав к стенке, выбить всю дурь из головы. Силой, заставить признать то, что они созданы друг для друга и что им хорошо вдвоём.

Нельзя. Мальчишка всё должен был решить сам. Иначе, потом, вместо тихого счастья, его будет ждать ненависть и яд. Заставлять и давить сейчас, на юного не совсем разбирающегося в жизни парня, можно было только едва-едва, совсем незаметно, почти неощутимо. Например, не замечать его. Хотя… какое не замечать?!

Дима скрипнул зубами, хотелось парня до дрожи.

Нельзя. Не время.

Он всё вытерпит, пройдёт всю их размолвку до конца, не поддастся чувствам, что звали его сделать первый шаг к парню. Нет. Нужно преподать Илье урок, а то он не усвоил того, что в паре – двое.

Илья стянул с себя мокрые джинсы и его передёрнуло. Противно, когда мокрая холодная ткань липнет к телу. Быстро переоделся и пошёл искать Димку.

Нашёл того на веранде. Стало темнеть, дождь усилился, а мужчина сидел и задумчиво смотрел на мокрые сосны. Сердце трепыхалось неровно и с перебоями. Илья страшно волновался и не знал куда девать руки. Они мешали! И он заложил их за спину.

- Дим, можно с тобой поговорить? – выдавил из себя. Мужчина медленно повернул голову и холодно посмотрел на него.

- Я слушаю тебя.

- Прости меня. Не уезжай, а? – на веранде повисла тишина, только слышалось как иногда скрипят стволы деревьев, да шуршит дождь. Он и представить не мог, что тишина может быть настолько страшной.

- Илья… ты понимаешь, что если в третий раз, будешь просить прощение, я могу развернуться к тебе спиной? – Димка смотрел на него всё также безучастно и отстранённо. Внутри захолонуло от боли, и он кивнул. Илья понимал, что всё может случиться именно так, как говорил мужчина.

- Я… понимаю…

- Значит, решил остаться? Ты разобрался во всём? – безразлично интересовался Дима. Он снова кивнул и отвёл глаза. А что, если тот так и останется теперь таким? Холодным и чужим?

- Просто, когда умерла мама, у меня мозги отказали, - оправдывался Илья.

- А у меня они отказали, когда ты просто исчез, растворился в никуда, без единого слова.

- Прости, - лицо горело от стыда. Тогда, он не думал что делал, а теперь, смотря на свои поступки со стороны партнёра, понимал, что совершал глупость за глупостью.

- Илья, - мужчина вздохнул, - ты понимаешь, что мои чувства к тебе – это не та вещь, которой можно играть? Ты что-то делаешь не думая, по глупости, по юности, по незнанию… потом говоришь: «прости» и всё. По-твоему, все проблемы решены? - Он чуть не плакал, слушая этот выговор, захотелось вновь сказать «прости», но это было бы уже чересчур, и он молчал. – Я понимаю, ты молод, но пора уже отвечать за свои поступки. Ты живёшь не один, ты со мной, и в первую очередь надо ставить в известность обо всём меня. Неужели было так сложно сказать, что у тебя умерла мать? Всего два слова, Илья, и всё. Или оставить записку… это так много?.. или я для тебя никто? И вся твоя любовь только на словах?

- Нет, Дим, нет!

- Что нет? Это сейчас для тебя «нет». А через месяц, или через полгода, снова будет «да» и ты опять что-то сделаешь не подумав обо мне. Знаешь, сегодня мне представилась наша любовь хрустальной вазой. Так вот ты только и делаешь, что колотишь ею об асфальт. Проверяешь на прочность? Думаешь, что всё можно склеить?

Оправдываться было бесполезно и, Илья молчал, только тихо и тяжело вздыхал, понимая, что Димка во всём прав. Слова любовника жалили рассерженными осами, били похлеще пощёчин, причиняли боль и стыд. Он был виноват. Он эгоист, которому плевать на партнёра. Он осёл! И этим всё сказано.

- Ты не простишь?..

- Илья… знаешь, я тоже должен разобраться во всём. И тоже сам.

Илья умер. Эти слова стрелой вонзились в сердце, боль жидким огнём пронеслась по нервам и венам, сбив дыхание, затуманив зрение. Он медленно кивнул и пошёл прочь.