1. Ярмарка. Беспечный незнакомец

С лица воду … пить? (или стоит ли жертвовать всем, что имеешь ради мести?)

1. Ярмарка. Беспечный незнакомец.

Ярмарка, ярмарка, ярмарка. Как же много всякого разного приходит на ум при одном только упоминании этого будоражащего кровь, нервы и воображение слове! Скоморохи и артисты, свезенные со всего света диковинки и громкие выкрики продавцов зазывающих в свои лавки и нахваливающих свой самый без сомнения лучший на всем рынке товар. Сласти на подносах мелькающих то тут, то там разносчиков, свежая выпечка и целое море прохладного вина и пива, быстроногие мальчишки подносильщики и важные от собственной значимости, прогуливающиеся посреди толпы нарядно одетого простого люда чванливые аристократы. Веселые конкурсы и  вполне серьезные турниры. И повсюду ни на единый миг не остающаяся в неподвижности толпа, и веселая суета, и никого тут сегодня не смущающие толкотня и давка, и нежданный праздник для всех независимо от того беден ли ты или богат. Сегодня это не важно. Сегодня тут нет ни границ, ни запретов. Обноски нищего соседствуют с дворянским колетом, отрытый сверх всякого приличия пестрый наряд проститутки со скромным платьицем почтенной матери семейства. Для юного Алекса ярмарка вдобавок ко всему перечисленному означала еще и дополнительную работу и возможность неплохо поживиться. Ведь праздный народ на ярмарке расслабляется, становится беспечным и не внимательным, а если еще и вино льется рекой… Короче говоря просто форменный рай для ловкого и смекалистого карманного воришки. Сердце паренька стучало, словно кузнечный молот и вовсе не от страха. От крайнего возбуждения и предвкушения. Еще бы, ведь это самый первый раз, когда его присматривающий, Кевин позволил ему отправиться на промысел одному, без своего вечного неусыпного присмотра. Во многих уличных бандах, из тех, что принимали к себе, совсем уж юный, молодняк было принято, чтоб на первой к новичку приставляли кого постарше. Тот был обязан учить зеленого малолетку, растолковывать ему, что к чему, приглядывать, чтоб не вляпался в неприятности. Уличные законы, знаки и сигналы, разные для каждой шайки. Опасные и безопасные для таких вот уличных отбросов или крысят как они чаще сами себя называли места. Чего стоит бояться, а на что можно не обращать внимания, всему этому новичков обучали вот такие вот присматривающие. Ну и конечно хитрой премудрости жалобить не таких уж и легковерных крестьян и мастеровых выпрашивая подаяние пощедрее. Выкрасть у зазевавшегося раззявы кошелек, этим уже занимались пареньки постарше, самые маленькие поначалу все больше попрошайничали, пока они были совсем уж зелеными их берегли от лишнего риска. Ведь подрастя, они станут куда более ценными членами банды, ворами, налетчиками и бойцами. Зачем разбрасываться людьми когда их и без того столько теряется и в почти ежедневных уличных боях между соперничающими шайками и благодаря усилиям королевских стражей и дознавателей. Тем вообще было наплевать взрослый перед ними или ребенок, рубили пойманным с поличным юным и не очень бандитам кому руки, а кому и головы, всем подряд. Вот и требовались наставники способные научить новичка малолетку хитрой науке выживания на улице. Как обобрать уснувшего на мостовой пьяного. Как заманить беспечного богача в полутемный узкий и извилистый переулок. Вотчину уличных банд, куда любой разумный человек ни за что по своей воле не пойдет, чтоб парни постарше обобрали его там да нитки. Ну и, конечно же, поделились добычей с ловким наводчиком, сыгравшим роль безобидной приманки. Всему этому и еще многому другому обучали новичков присматривающие, и Кевин, тот, кто достался в такие вот наставники Алексу, дело свое знал туго.    Он уже отлично  натаскал парнишку на карманные кражи, и Алекс давным-давно мог бы начать промышлять самостоятельно. Вот уже пару последних лет он чувствовал, что вполне готов для такой работы, но Хортас, или просто Хорт, как его иногда называл Кевин, внезапно решил, что Алекс будет куда полезней всем им, если немного подзадержится в качестве попрошайки. А все из-за его проклятой смазливой физиономии, будь она не ладна. Другому бы симпатичная, вызывающая доверие у почти любого собеседника мордаха принесла бы немало выгод, но только не Алексу с его «везением». Сначала красивый мальчик с невинными глазками и неотразимой улыбкой умудрился почти постоянно набирать больше милостыни, чем любые трое других ребят вместе взятые. Ему охотно и по многу подавали и, заметив это, Хорт перевел его в самые урожайные и богатые кварталы, и дневная выручка симпатичного и обаятельного паренька стала еще больше. И атаман, конечно, не преминул извлечь из этого выгоду для всей шайки, приказав чтоб талантливого попрошайку не смели переводить в воришки до тех пор, пока он не станет слишком уж взрослым чтоб вызывать умиление у богатых мужчин и дам. Вот и застрял Алекс в побирушках на зависть всем остальным ровесникам, которые в отличие т него в положенный срок перешли на более суетную и куда как более рисковую работу, уступив прежнее место новым малолеткам. Насмешки и обидные подначки не переставали преследовать Алекса, ему не упускали случая напомнить, что он, взрослый парень, выполняет работу малышей. Однако  ни он сам, и никто другой, не смел пойти против повеления вожака. За такое можно было очень легко и быстро оказаться на улице, без работы, без друзей и без защиты. А одиночки на улице обычно долго не жили. Их гнали все, кому нужен на своей территории чужак, промышляющий в чужих охотничьих угодьях? Вот и приходилось пареньку терпеть, ведь деваться то все равно не куда. Да еще и этот новый приказ Хортаса, чтоб парнишку никто и ни под каким видом не смел трогать и посвящать в последние из пока еще не изведанных им тайн взрослой жизни. Конечно, главарь, как и положено, объяснил всем причину такого странного запрета и все согласились с ним, что это разумно, но Алексу-то от этого было не легче. Он снова выделился из всех, вновь став объектом для насмешек. Сам он тоже не мог ослушаться приказа и найти просветителя где-нибудь вне банды, понимая, что в этом случае Хорт без малейших колебаний вышвырнет на улицу уже его самого. Ослушание старшего в банде не допускалось. Это было самым первым и самым главным законом. Были, конечно же, и другие, и не мало, но этот был самым главным. Ну да ничего, на самом деле ему не слишком-то и хотелось так уж непременно делать то, что осталось под запретом. Тем более что кое-кто из ребят постарше, под большим конечно секретом, поведал ему, что ничего хорошего в этом вовсе и нет. Нет, с начала-то, конечно, бывало приятно и даже очень, а вот потом, становилось очень больно. И тебе нужно терпеть, терпеть за то, что тебе было приятно и ничего с этим поделать ты просто не можешь. Ну и на фига ему это было нужно? Правильно, ни на фига. А со второй его бедой как раз сегодня и будет безвозвратно покончено. Кевин уже несколько раз с разрешения Хортаса, разумеется, брал его с собой на промысел и позволил под своим присмотром, конечно, обчистить нескольких раззяв побезобиднее. Так что совсем уж новичком Алекс уже считаться не мог, а сейчас ему, наконец, и вовсе позволили действовать самостоятельно и он этим немало гордился. Сегодня он впервые принесет в общий котел добычу, которой не будет стыдиться. Главное глядеть в оба и постараться, чтоб эта самая добыча оказалась достойной для первого раза. Ну и, конечно же, не забывать о том чему его учили и не попасться.

Этого типа Алекс приметил почти сразу же, как только вышел на площадь где приехавшие в их город по случаю народных гуляний артисты давали свое веселое представление.   Мужик выглядел как типичная жертва, такого не обобрать, просто не уважать себя. Человек смотрел куда угодно только не на окружавших его людей. И даже если кто из проходящих мимо невзначай и задевал его, то удостаивался лишь мимолетного взгляда и тут же вновь переставал занимать внимание беспечного мужчины. Представление на наспех сооруженной сцене интересовало его куда как больше. Вот туда он смотрел во все глаза, выкрикивал что-то одобрительное громко и энергично аплодировал. При этом, не забывая время от времени покупать вино и всякие вкусности у бродячих торговцев, которые тут же и поедал с не сходящей с приятного открытого лица счастливой улыбкой. В общем, вел себя как малая дитятя впервые сбежавшая от присмотра строгих родителей и наслаждающаяся нежданной свободой, на прочь позабыв, или и вовсе не подозревая о таящихся в ней опасностях. Такое поведение в дополнении к богатой одежде и роскошным перстням, почти на каждом пальце ярко сверкавшим на солнце большими и наверняка дорогими разноцветными камнями, конечно же, не могло остаться незамеченным юным воришкой. Вот только было немного странно, что при всем том, что творит этот заезжий деревенщина, он не умудрился собрать вокруг себя целую толпу из желающих избавить его от явно ненужного ему добра. В том, что этот жалкий лопух и в правду деревенщина паренек даже и не сомневался, а кем еще тот мог быть? Выросший в городе человек, что дворянин, что простолюдин ни за что не стал бы вести себя так глупо и беспечно. А если бы и стал, то его давно б уже либо научили уму разуму, обчистив пару другую раз карманы, а то и настучав как следует по симпатичной физиономии. Либо просто и без затей прирезали бы в темной подворотне, когда б он в очередной раз увлекся бы какой-нибудь ерундой, позабыв об окружающем. Впрочем, внимательнее вглядевшись в незнакомца, в варианте «избить и только потом обчистить» паренек как-то засомневался. Мужчина был высок и широк в плечах. Это только подчеркивалось распахнутым чуть не до самой гибкой и тонкой талии богато расшитым камзолом из под которого выглядывал кружевной воротник такой идеально белой рубахи, какой Алекс прежде в жизни не видел. Уверенные и, не смотря на легкую небрежность точные движения, тоже говорили о силе и ловкости. Так же как и длинные мускулистые ноги, время от времени проглядывавшиеся в периодически облеплявших их при очередном стремительном движении широких штанах из тончайшего шелка, мягкими складками спадавших от широкого ремня на поясе до высоких замшевых сапог.   Каштановые, красиво вьющиеся волосы веером разлетавшиеся при каждом быстром движении незнакомца дополняли его облик, придавая мужчине какой-то невинный и безобидный вид. Глядя как легко треплет их легкий теплый ветерок не трудно было догадаться что они очень и очень мягкие, а Кевин всегда говорил что у кого мягкий волос у того и мягкий характер, значит незнакомца наверняка нечего было слишком уж опасаться. Вот он без всякого стеснения, не скрываясь вновь лезет в свой притороченный к поясу кошелек и, выудив оттуда несколько призывно блеснувших в лучах солнца монет со звоном возвращает обратно те, что заиграли нежным оттенком золота, а серебряную вручает торговцу, поднесшему ему кувшин пенного молодого вина. Приняв запотевший сосуд и сделав из него несколько больших глотков мужчина, видимо не желая обременять себя явно не нужной более покупкой, снова вручает более чем на половину полный кувшин торговцу и, потеряв к тому всякий интерес, вновь вперяет свой взгляд на сцену, беспечно махнув рукой на протянутую сдачу. Вот же лопух! Ну почему деньги обычно достаются именно таким? Тем, кто совершенно не умеет ни обращаться с ними, ни ценить их! Приехал сюда из своего захолустья с кошелем полным золота и серебра, вон как аккуратно он вынимал оттуда монетки, наверняка так забит под завязку что они того и гляди просыпятся из него при любом неловком движении. И ни малейшего намека на осторожность. Даже и не потрудился спрятать свой туго набитый кошель, который, между прочим, и сам даже на мимолетный взгляд стоит не так уж и на много меньше своего содержимого. Вон как он так и мельтешит перед глазами каждого любопытного, дерзко выглядывая из-под коротенького плаща этого чудака при каждом движении. Нет, ну почему же никто из приятелей да и, похоже, ни кто из соседних банд не заинтересовался этим богатеньким лопушиндрой? Площадь ведь кишмя кишела воришками всех мастей, наметанный взгляд Алекса давно приметил нескольких из них и, судя по незнакомым лицам, были они вовсе не из их банды. Впрочем, ничего удивительного, ярмарка место перемирия. Тут не выясняют где, чья территория, к чему делить то чего уже завтра не будет? Тут просто работают и по возможности стараются не мешать другим и единственное право, которое тут признается это право первенства. Вот в этом - то наверно и было дело. Никто просто не успел приметить этот лакомый кусочек, Алекс-то явился сюда одним из первых сразу после начала представления. А теперь те, кто и заметил богатого беспечного мужика, за одно приметил подле него и Алекса и, вычислив, так же как и он сам собрата по профессии решили не мешать, как и велел воровской закон и не вмешивались пока паренек не снимет с этого простачка пробу или не отойдет в сторону, решив, что намеченная жертва ему не по зубам.

Чем дольше  Алекс наблюдал за выбранным простаком, тем сильнее он убеждался, что такой редкий дар богов упускать просто нельзя. Вопреки всем строжайшим наставлениям Кевина и напутствию и Хортаса  и старших парней, заткнув по надежнее все доводы разума и здравого смысла, он решает что терять время на розыск кого-то из старших, чтоб незаметно указав на избранную цель испросить разрешения для того чтоб действовать дальше будет просто непростительным преступлением. Это конечно же не понадобилось бы будь мужик обычным крестьянином или торговцем, тут таким вот как Алекс новичкам давалась относительная свобода действия. За них стража воришек слишком уж усердно не преследовала, и если крысенок не бывал слишком глуп и беспечен чтоб попасться по горячим следам, то чересчур настойчивыми поисками никто никогда не утруждался. Кому надо потратить на поиски карманника больше чем он украл? Правильно, ни кому! А вот если уличный шпаненек, да еще совсем зеленый первачок к тому же выбрал себе в цели такого явного дворянина, как этот лопушиндра, это было обязательно. Старший и более опытный товарищ должен был убедиться, что тот, кого наметил обчистить юный жулик не чересчур важная птица, ограбление которой могло бы повлечь серьезные неприятности не только для самого воришки, но порой и для всей его банды. Но этот парень так откровенно походил на впервые вырвавшегося в большой город деревенщину! Так увлечено, ну точно малый ребенок радовался царящей вокруг шумихе, любовался представлением, скупал и запихивал в себя все лакомства подряд у шмыгавших то тут, то там лоточников и виночерпиев как точно не стал бы ни один местный житель тем более надменно-чванливый аристократ. Скорее всего, он просто недавно разбогатевший на какой-нибудь афере купец, еще сам не привыкший к свалившейся на него удаче вот и пялится с восторгом на все, что только могли обеспечить ему его денежки, а вот вести себя осторожно еще не научился. Ну, да ничего, научим. Мужик еще спасибо, когда-нибудь за науку скажет. Может сегодняшняя пропажа кошелька научит его впредь быть осмотрительнее и убережет в будущем от более серьезной потери? А то сейчас он просто сам умоляет всех вокруг «Ограбьте меня. Ну, пожалуйста» Даже странно, что никто первее Алекса, похоже, не успел еще застолбить этот лакомый кусочек. Нет медлить нельзя. Пока он как последний дурак станет бегать и выпрашивать, как и положено, дозволения кто-то другой, более смелый и решительный успеет обчистить этого глупца, который сам же и напрашивается на это всеми силами. Легкой походкой пропорхав мимо беспечного гуляки, Алекс почти не останавливаясь ловко избавляет того от явно лишней тяжести на поясе. Зря, что ли парнишка столько времени тренировался на набитом соломой увешанном легкими колокольчиками чучеле? Помниться Кевин от души тогда нахлестался гибким прутом по ладоням ученика, пока тот не достиг совершенства в преподаваемой науке. Мужик наверняка и не заметил едва уловимого толчка, которым ознаменовалась удачная кража. Так же быстро и легко, однако стараясь не торопиться сверх меры, чтоб не дай боги не привлечь к себе ни чьего ненужного внимания, Алекс покидает обворованного им человека, убираясь подальше в толпу. Сейчас осталось только выждать пару мгновений и можно возвращаться обратно в банду, он уверен, что его сегодняшняя добыча и так будет куда богаче, чем у остальных новичков, а может и не только у новичков. Внезапно оглянувшись и бросив быстрый взгляд через плечо на незадачливого простачка Алекс, впервые чувствует не ладное.   Явно успевший заметить уже пропажу простак внезапно начинает вести себя так, как простакам ну просто совершенно не положено. На миг застыв, с выражением крайнего изумления на симпатичном лице мужчина принимается обводить толпу медленным пристальным взглядом, в котором больше не было ничего беспечного или рассеянного. Большие светло-карие глаза остро сверкают отчетливой яростью, тем более пугающей, что от чего-то она совсем не кажется беспомощной, скорее уж зловещей и многообещающей. Вот он делает резкий и странно повелительный жест паре бугаев отиравшихся подле него и почему-то прежде не привлекших внимания сосредоточившегося на разглядывании будущей жертвы паренька. Вот же демоны! Как только он мог не разглядеть их прежде, дурак! Неужели телохранители? Похоже, так и есть. Он же, вроде, видел краем глаза, как они отирались по близости, правда не подходя совсем уж вплотную, вот и не связал их не такой уж и опытный воришка с казавшейся легкой добычей жертвой. А те быстро переговорив с мужчиной, принимаются выглядывать в ближайшей толпе дерзкого воришку. Алекс, мгновенно передумав покидать показавшееся внезапно опасным место, попытался напустить на себя самый невинный вид, всеми силами демонстрируя, что кроме даваемого заезжими артистами представления его ну просто совершенно ничего не интересует, и что он совершенно ни чем не отличается от окружающей его толпы зевак. Однако выдержки его хватает ненадолго. Довольно скоро эта незамеченная им охрана, а ни кем другим эти парни быть просто не могли, по каким-то им только одним ведомым признакам вычисляет подозрительного парнишку, что совсем недавно крутился рядом с их господином. Как ни старался молодой бандит делать вид, что он такой же, как все вокруг не лучше не хуже и скрывать ему ни от кого нечего, но эти амбалы внезапно расталкивая всех на своем пути, решительно двигают, как показалось внезапно перепугавшемуся непонятно чего пареньку прямо в его сторону. В этот миг и без того натянутые до предела нервы паренька не выдерживают и он в свою очередь расталкивая толпу со всех ног бросается наутек. Большей глупости даже и представить было невозможно. Это Алекс прекрасно понимал и сам, он же просто напросто сам выставился, словно заявив во всеусышанье «это я, ловите меня». И, конечно же, дюжие молодцы без единого промедления бросаются в погоню. Стоящие на их пути люди задерживают их не больше, чем невысокая трава задерживает закусившего удила жеребца. Сердце Алекса едва не выскакивало из груди, он несся  во весь дух, мысленно ругая себя, на чем только стоит свет. Вот же идиот, как же он так сплоховал! Кевин же ему тыщу раз вдалбливал, как делать было надо и как не надо. И как раз вот так вот как он сейчас сделал было не надо. Он же даже и не был точно уверен, что эти мордовороты и в правду направлялись именно к нему. Он же в толпе стоял, мало ли кто еще мог показаться им подозрительным. А может и вовсе ни к кому конкретно. Может просто решили пошнырять там и сям, поглядеть, не вспугнут ли кого, и вот, пожалуйста, вспугнули. Сейчас кто-нибудь из них или из тех мимо кого он проносится, распихивая локтями направо и налево, каааак закричит «держи вора! » и все, хана! Пол площади тут же очертя голову ринется ловить наглого воришку. Однако охранники этого странного незнакомца бежали за пареньком на удивление молча. Видимо ничуть не сомневались, что им удастся отловить его своими собственными силами, наверняка для того чтоб не привлекая ни чьего лишнего внимания как следует проучить наглеца посмевшего обокрасть их господина.

Желая купить очередной румяный пирожок, так аппетитно улыбавшийся ему истекающими маслом пышными боками, мужчина с изрядным удивлением не обнаружил своего кошеля на привычном месте. Куда ж он мог деться? Ведь еще мгновенье назад, когда он покупал те мятные леденцы, кошель был там, где ему и положено! Впрочем, удивление его продлилось совсем не долго, нащупав пальцами перерезанные чем-то очень острым кожаные ремешки, на которые еще так недавно крепилась пропажа, человек мгновенно понимает, что именно произошло. Его обокрали! Этого просто не могло быть, но его обокрали. Нет, конечно же, он не и думал, что каждая собака в этом захудалом городишке знает его в лицо и способна узнать в толпе с первого взгляда. В конце концов, памятуя о прошлом своем неудачном опыте, когда слишком уж излишняя известность принесла ему только проблемы на неосмотрительную голову и больше ничего он старался не привлекать в этот раз лишнего внимания кого бы то ни было к своей особе. Но все же! Впрочем, сейчас он был и сам хорош. Зазевался как самый распоследний остолоп! Вырвался, что называется в люди после долгой отсидки в своей практически безлюдной, не считая его собственных парней, лесной берлоге. За последние пару лет случаи, когда он позволял себе вот так вот, безо всякой причины, только для развлечения покинуть их надежное убежище, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Но со временем, убедившись, наконец, что никто, ни его самого и, ни его людей особо рьяно не разыскивает, что даже упорные, точнее упертые мстители, что чересчур уж рьяно преследовали его после последнего бегства тоже утомились и, похоже, утихомирились, он позволил себе немного расслабиться. Да и ярмарка это опять же пришлась очень даже кстати. Он уже так давно не бывал на подобных гуляниях, хотя когда-то их очень даже любил. Обрадовался дурак жизни. Хлопал ушами, светил во всю полненьким кошелем и вот вам итог – ограблен первым же встреченным уличным оборванцем! Стыд и позор Вам господин уважаемый предводитель шайки грозных бандитов! Утерли Вам нос, утерли, ничего не скажешь. Б-дь! Вот что теперь делать, смеяться или прыгать от злости? И жалко даже не столько денег, хотя кошелек-то был полнехонек, но хрен бы с теми монетами, но вот сам кошель… Подарок ведь все-таки. Сколько уже лет бандит его берег словно дурень последний. Даже чем-то навроде талисмана считал, ведь подаривший тогда так и сказал «на удачу» и улыбнулся так, что эта улыбка эта до сих пор так и вставала перед глазами, стоило только взять в руки или даже просто бросить взгляд на этот подарок. Подарок! Подарочек. Может как раз и не стоило беречь после всего-то этот подарочек. Да еще и от кого! Нашел о ком память хранить. До хранился! Похоже все что так или иначе связано с проклятым поганцем обращается в дурную примету, давно уже выкинуть нужно было, сразу как только… А ладно. Чего уже теперь. Сейчас уже это  не важно, а вот что важно так это то, что теперь каждая сволочь в этом занюханном городишке узнает, что крутого бандитского атамана можно безнаказанно ограбить, словно последнего деревенского дурня! Вот это вот и в правду было скверно. Впрочем, чего это он? Он же тут не один, с ним же тут Элиот, его драгоценный помощничек с прихваченной на всякий случай парой парней. Сами ведь вызвались в телохранители, наверняка просто для того чтоб не торчать посреди леса когда в городе ярмарка, ну да какая разница. Пускай теперь, наконец, и займутся своими обязанностями. Хватит по сторонам глазеть, они-то тут в отличие от своего предводителя все-таки не на прогулке. Быстро подозвав к себе Элиота и ближайшего к нему костолома, мужчина в двух словах объясняет им,   что тут сейчас стряслось, и не успевает он даже и скомандовать «фас», как парни уже ринулись за каким-то ошивавшемся невдалеке пацаном, натренированным чутьем признав в том виновника произошедшего.

Погоня буквально наступала удиравшему со всех ног Алексу на пятки. Что ж за невезение такое! Как только эти, такие тупые с виду громилы умудрились так быстро его срисовать? Хотя он и сам хорош, трус несчастный! Они же может и не к нему вовсе шли, а просто рыскали наугад в толпе, а он словно новичок какой сам себя и выдал, пустившись наутек прежде времени. Ну да ничего, сейчас он устроит сюрприз этим защитникам заезжих лопухов, пусть побегают. Ничего кроме отдышки они сегодня не поймают! И Алекс принимается петлять, словно заяц по проходным дворам и сквозным подворотням, надеясь быстро оторваться от своих преследователей. Юный бандит всегда был уверен, что отлично знает свой родной городок, все его самые тайные закуточки, где можно спрятаться и переждать погоню, где удобнее всего сбить ее со следа, но к своему удивлению он обнаружил, что те, кто за ним гнались, знали город не хуже а, пожалуй, что и даже лучше его самого. Как он ни старался, оторваться от их преследования не получалось. Алекс давно уже выбрался из относительно богатых и более менее приличных кварталов, где хоть и изредка, но еще появлялась городская стража. Сейчас он петлял по самым грязным и зловонным трущобам, которых обычные жители города, никак не связанные, ни с бандами, ни с сыскарями кому это было положено по должности не, то что не знали, а куда и соваться-то, ни без нужды, ни по нужде не решались. Даже и днем. А сейчас, кстати, уже вечерело, и местные жители очень скоро выйдут на свою ночную охоту, и чужакам, между прочим, находиться тут было вовсе не безопасно. Даже и таким сильным и здоровенным мужикам как те, что так неотвязно преследовали парнишку. Но тем, похоже, было абсолютно наплевать. Что же происходит? Во что Алекс умудрился вляпаться со своей глупой жадностью? В который раз запоздалое чувство страха неприятно кольнуло паренька, заставляя остро пожалеть о том, что он, побоявшись упустить лакомую добычу, так легкомысленно пренебрег правилами и не спросил разрешения прежде, чем обокрасть того, кто выглядел не как простой зевака, явившийся на ярмарку из какого-нибудь захолустья, а как самый настоящий аристократ. В какой-то миг пареньку кажется, что судьба ему наконец-то улыбнулась, ни торопливого тяжелого топота за спиной, ни неотвратимо маячащих массивных фигур он вот уже несколько кварталов не различал. Вздохнув с облегчением, юный воришка и сам скользнул с узкой извилистой улочки на куда более широкую, ведущую к более-менее цивильным кварталам. Он прекрасно понимал что, не смотря на то, что он не кто-нибудь, а все же член не самой последней в городе банды, но и ему тут после уже близкого заката делать не чего. И почти тут же догадался, что в очередной раз за сегодня совершил непростительную ошибку. Один из давнишних преследователей внезапно, словно ниоткуда возникает на дороге буквально в пяти - шести шагах от него, и в это же самое время второй, точно выскочив из маленьких вихрей кружащей над сухой землей пыли, материализовался позади парнишки. С отчаянием Алекс понимает, что попался в самую простую из всех только возможных ловушек. Ему дали поверить в спасение, чтоб он дурак расслабился, а после взяли в самые обычные клещи. Попался! Бежать, похоже, уже не куда и судя по злорадным ухмылкам мужчин, они тоже прекрасно это понимали. А вот хрена вам лысого! Выкусите и подавитесь! Думаете так легко поймать члена банды в его родном городе? Сейчас вы поймете, как сильно вы ошиблись, уроды поганые! Предположив, и вполне обоснованно предположив, что сейчас его, скорее всего, будут бить, и скорее всего, бить очень сильно. Не взирая ни на совсем юный возраст, ни на явную тщедушность провинившегося парнишки, не делая никаких послаблений даже и на то,   что любой из пленителей легко может зашибить маленького воришку одним щелчком, Алекс принимается громко и визгливо - плаксиво причитать. Он пытался привлечь к ним внимание местных головорезов, которые привлеченные звуками беготни без сомнения уже подтянулись сюда в надежде на какую-нибудь поживу и выжидают до поры в тайных закутках невидимые и не слышимые 

- Кто вы такие и что вам нужно от меня? Я ничего не сделал, вы кто вообще? - принялся выкрикивать он первое, что приходило в голову, всем своим видом показывая, что и в правду не понимает, почему эти люди гнались за ним и что убегал от них он только из страха. Надежда, конечно, была призрачной, но кто знает, а вдруг эти уроды все-таки поверят, что он и в правду ничего не знает, и отпустят его? Украденный кошель, будь он проклят, словно раскаленный уголь жег кожу, болтаясь за пазухой. Преследователи лишь молча, продолжали сближаться со своей загнанной в угол дичью. – Да что вам нужно?! Может вы вообще извращенцы? Вы что за всеми мальчиками так бегаете? Я сейчас буду кричать и городская стража…

- Только попробуй взвизгнуть еще хоть немного громче гаденыш! – Сосредоточившись на более рослом и массивном преследователе, что был перед ним, Алекс неосмотрительно выпустил на время из виду того, кто был позади. И абсолютно напрасно. Тот, воспользовавшись предоставленной возможностью, подобрался совсем близко и, схватив парнишку сзади за шею и поперек живота, сжал с такой силой, что у паренька на миг потемнело в глазах. Впрочем, это вполне могло быть и от страха.

- Аааа, пусти – тут же верещит Алекс, как только голос возвращается к нему. – Аааа, пустите не бейте, дяденьки, что вам от меня нужно? Я же ничего не сделал. Отпустите, пожалуйста. Как вы смеете хватать меня, справились с маленьким, рады да? понаехали тут в наш город незнамо кто и детей обижают! – Алекс изо всех сил брыкается, пытаясь вырваться, и верещит уже благим матом, надеясь все-таки привлечь внимание хоть кого-нибудь из членов банд. Должен же хоть кто-то спасти его от этих бугаев.   Взаимовыручка, хотя и конечно не безвозмездная, была не таким уж и редким делом среди уличной шпаны. И плевать, что в таком случае всю сегодняшнюю, наверняка очень не маленькую, добычу придется отдать спасителям. Плевать, главное шкура останется цела, но не тут-то было. Пленившие его парни, по-видимому, были даже, пожалуй, получше него самого знакомы со всеми уловками, которые мог попытаться использовать уличный крысенок. Получив сильнейший удар кулаком под ребра, Алекс, задохнувшись, складывается пополам и мгновенно умолкает. Первые слезы страха выступают у него на глазах и уже тихо, чтоб хотя бы на время избежать новых побоев он хрипло бормочет в последний раз пытаясь закосить под дурачка - малолетку. – Дяденька не бейте меня, пожалуйста. За что? Я не понимаю, что я сделал. Прошу отпустите дяденька, я никому ничего не расскажу, только не бейте больше, пожалуйста. – Ударивший убедившись, что жертва все поняла правильно и орать больше не будет и в правду отступает на шаг, даря парнишке робкую надежду мгновенно впрочем, погашенную вторым из пленителей. Сжимавший парня в стальных объятьях громила наклоняется к самому его уху и почти ласково шепчет, обдавая кожу горячим дыханием.

- Не бить малыш? Ладно, пожалуй, что больше не будем. Мы же добрые дяденьки, зачем нам кого-то зазря мучить. Верно? – При этих словах стоявший перед парнишкой первый мужчина нехорошо оскаблился, а второй, словно не замечая этого, так же неторопливо и ласково продолжал – Если перестанешь, мразь, дергаться и пищать, мы пожалуй что и в правду не станем тебя ни бить, ни калечить, так что ты уж, пожалуйста, будь умницей. Тем более что брыкаться-то тебе бесполезно. Неужели ты еще не догадался об этом? Никто тебе не поможет, ни одна тутошняя тварь даже и не посмеет сунуться. Сдается мне, что кроме тебя идиотов в этом паршивом городишке больше нет. Ты, похоже, не понял, во что вляпался, верно?   Ну да ничего, скоро поймешь, потерпеть-то уже недолго осталось. Как и жить тебе крысеныш! – вкрадчивый почти нежный голос внезапно становится холодным и безжизненным. – Ты до сих пор жив щенок только потому, что атаману ведь тоже наверняка любопытно собственными глазами взглянуть на тварь, что посмела его обокрасть, и лично полюбоваться, как этой погани перережут горло. Только поэтому. Так что заткнись и не верещи больше, не заставляй приканчивать тебя прямо сейчас. Не кради у себя последние мгновения твоей вшивой жизни. Я ж ведь могу передумать и прирезать тебя прямо тут. Здесь, правда, немного слишком людно, ну да не беда. Я уверен, что ни один из ваших червей, что подглядывают сейчас за нами изо всех углов и щелей не посмеет ничего и никому вякнуть при любом раскладе. – Алекс едва не задохнулся от ужаса. Мамочка! Во что же он идиот такой вляпался? Зачем, ну зачем ему понадобилось красть что-то у этого мужика, который, похоже, оказался вовсе и не лохом, а совсем даже и наоборот? Он набирает полную грудь воздуха, чтоб вопреки всем «добрым» советам этого убийцы и, невзирая на здравый смысл вновь заорать во все горло и добиться, наконец, хоть чьего-то вмешательства, но видимо понявший это мужчина успевает кивнуть второму, свободному от пленника. Тот тут, же сильно бьет его в живот, мигом вышибая приготовленный для крика воздух. За этим сразу же следует новый удар, по лицу, почти гася перепуганное сознание и напоследок пару раз под ребра, заставляя паренька скорчиться в три погибели в удерживающих его безжалостных руках. Алекс сквозь застилающую разум пелену чувствует, что его словно тушу на бойне волокут куда-то. Как и предсказал страшный незнакомец ни единая живая душа даже и не высунулась на свет что бы хотя бы из любопытства получше разглядеть, что же тут происходит, не говоря уже о чем-то большем. Хотя жадные взгляды из каждой полутемной подворотни и из-под прикрытых ставень и дверей чувствовались вполне явственно.

Когда боль от жестоких ударов немного отступила, и способность видеть окружающее вновь возвратилась к Алексу, он увидел, что пленители успели притащить его под низенький каменный мостик, аркой перекрывающий одну из отхожих канав, которыми изобиловало это место. Здесь в полумраке скрытый от чересчур любопытных взглядов скрестив на груди руки, стоял давешний мужик, жертва кражи глупого молодого воришки. Притащившие его головорезы, а Алекс уже прекрасно понял, что никем другим эти жуткие амбалы быть просто не могли, силой толкнув пленника, швыряют его на колени в нескольких шагах от бесстрастно наблюдающего за происходящим мужчины. Ни один из них даже и бровью не повел на болезненный вскрик сильно расшибшего коленки Алекса. И верно, кого заинтересует лишний синяк на будущем трупе?

- Вот командир. – Очень даже почтительно начинает, по-прежнему крепко сжимающий сзади крепкую, не смотря на небольшую поношенность, ткань камзола и почти душа им коленопреклоненного парнишку, негодяй. – Вот тот поганец, что спер твой кошель. Полюбуйся. – Не меняя позы,   мужчина скользит равнодушным взглядом по пленнику. Затем переводит вопросительный взгляд на говорящего, как бы спрашивая, «Ну и что же вы медлите? » Открыв, наконец, рот он тут же подтверждает мысли дрожащего, словно заяц, загнанный гончими, Алекса.

- Спасибо Элиот, вижу, ты еще не потерял сноровку, и наша чересчур уединенная жизнь не заставила тебя размякнуть и разучиться отлавливать нужную мне дичь. – Глубокий бархатистый, и даже до странности мягкий  голос мужчины разительно отличался от резких, полных злобы и угрозы голосов его шавок. Не будь Алекс так сильно перепуган, он наверняка смог бы сказать, что ему нравится этот голос, и этот голос, да и этот мужик признаться тоже, но сейчас он мог только часто сглатывать, судорожно дергая остреньким кадыком да лихорадочно размышлять, как же ему исхитриться, чтоб не сдохнуть сегодня. Мужчина меж тем демонстративно выразительно пожал плечами, - Вот только за какими бесами ты мне его притащил? Ты что сам не знаешь, что тебе делать, или ждал, чтоб я отдал тебе приказ? – С нарастающей паникой Алекс расслышал характерный звук, с которым покидает ножны стальной клинок.

- Убить? – лаконично спрашивает один из стоящих позади мужчин. Разобрать какой голос кому из них принадлежит, едва не теряющий сознание от ужаса парнишка уже не в состоянии.   Большой обнаженный кинжал, отражая лучи закатного солнца, возникает перед лицом паренька, словно символ неотвратимости ужасной расправы. Похоже, теперь и в правду все кончено! Верно. Мужик перед ним на миг прикрывает глаза и мрачно кивает.

Увидев перед самыми глазами острое блестящее лезвие большого кинжала, Алекс почувствовал, как от ужаса волосы змеями зашевелились у него на голове. «Вот и все, это конец! Пожадничал дурак! Думал что ты самый умный и теперь за это тут и сдохнешь» С грохотом барабанного боя билось у него в голове. Неожиданно вызванное безнадежностью и отчаянием оцепенение спадает с паренька, и он и сам не понял, как ему удается сделать то, что произошло следом. Словно загнанный в угол крысенок, которым его так часто в его короткой жизни называли,   внезапно резко и зло клацнув челюстями, он, изогнув под немыслимым углом тонкую шею, изо всех сил вцепляется зубами в держащую кинжал волосатую ладонь. Да еще с такой скоростью, что палач совершенно не успевает ее отдернуть. В рот мгновенно потекла горячая соленая кровь, но сейчас мальчишке было не до брезгливости, потому что от неожиданности и боли бандит ослабил свою хватку. Всего на чуть - чуть и всего на мгновение, но насмерть перепуганному, но по-прежнему готовому до последнего бороться за свою жизнь уличному крысенку хватило и этого. Ужом выскользнув из немного большого ему, выданного Кевином на время работы на этой проклятой ярмарке, чтоб выглядеть поприличнее и не вызывать подозрений камзола, неизвестно когда и неизвестно где украденного, он даже не пытаясь подняться на ноги, как был на четвереньках бросается к мужчине, так ошибочно принятому им за простачка. Похоже, именно он тут тот, кто отдает приказы. Что ж пробовать снова бежать явно бесполезно. Это Алекс уже понял, его просто опять поймают и тогда уже перережут горло, скорее всего, сразу и без затей, чтоб уж наверняка. Значит нужно попробовать  что-то другое. Ведь должно же быть хоть что-то что он сейчас мог бы сделать. Должно! Алекс обеими руками вцепляется в широкие штаны мужчины, стянутые у узкой талии широким кожаным ремнем, и с трудом преодолевая душившие его рыдания, принимается тараторить, отчаянно и сбивчиво.

- Господин, пожалуйста, господин не убивайте меня. Не убивайте, умоляю, прошу! Господин прошу вас, простите, пожалейте. Я же не знал, я не знал что Вы такой важный господин. Клянусь. Ну, пожалуйста, возьмите, вот Ваш кошель, возьмите, он не нужен мне, только умоляю, пожалейте. – Алекс, просунув тонкую руку за распахнутый ворот своей пропитавшейся потом рубахи, достает из-за пазухи злополучный кошель и протягивает его мужчине. – Вот возьмите, прошу, я, я никогда бы не посмел, если б знал, но откуда ж мне было знать…. Пожалуйста, господин пожалейте. Только скажите и я все отработаю. Я все сделаю, я могу воровать для вас, я могу… Я буду работать для Вас, да хоть всю жизнь если велите. Я буду Вашим рабом, вашим псом, все, что только скажете только умоляю не убивайте!... – И как только Алекс мог принять его за лоха? Вон, какое властное и брезгливое лицо, как сверкают надменностью и непреклонностью светло - карие глаза, какой жестокий и неумолимый взгляд. Нет, ни что из жалких умоляний жалкого воришки не тронуло его даже и близко! Сейчас он снова отдаст своим, почему-то медлящим амбалам приказ, наверное, они просто ждут новых указаний своего господина. Ну, так сейчас он и отдаст им эти самые указания и головорезы с радостью прикончат глупого воришку, позарившегося на то, на что лучше было бы пройти мимо. Нет, нет, пожалуйста, я не хочу! Мужчина, скривив красивое надменное лицо в брезгливой гримасе, протягивает руку, наверное, чтоб оттолкнуть надоевшего крысенка. Внезапно взгляд его упирается в поднятое к нему в мольбе искаженное страхом и отчаянием лицо юного воришки и, и без того большие светло - карие глаза широко распахиваются в немом изумлении. Намеревавшаяся то ли оттолкнуть, то ли ударить рука замирает, так и не достигнув паренька, словно наткнувшись на невидимую стену.

Когда Элиот со всем почтением поинтересовался на всякий случай у своего атамана дозволения перерезать горло дерзкому воришке, мужчина только скрепя сердце согласно кивнул. Хотя чего интересно  его хренов помощничек выделывался, с этим разрешением? Ответ-то очевиден, хотел еще раз показать этому крысенышу, кого тот посмел обворовать? Так нахрена, если урок все равно пропадет без толку? На том свете-то наглому щенку он все равно не пригодится. Ну что ж, пусть и нехотя, а разрешение ему его предводитель дал. Оставалось надеяться, что и дальше медлить его идиот помощничек не станет. Дело сделать было необходимо. Нравилось это бандитскому главарю или нет, но безнаказанной такую наглость как собственное ограбление оставлять было просто нельзя. Нужно было сразу же и как можно скорее преподать наглядный и доходчивый урок всей местной шпане, или после придется убивать уже куда больше. И этот вот несчастный идиот сам подставился на роль жертвы для жестокого примера своим приятелям. Но внезапно мужчина с легким удивлением видит, как мальчишка умудряется каким-то чудом вырваться из хватки опытных костоломов, и, видимо, отчаявшись смыться, бросается к нему и падает к его ногам, отчаянно умоляя о пощаде. То, что игры закончились парень, похоже, успел уже понять и сейчас ему не на шутку страшно. Ну, в общем, так-то и должно быть, тебе и должно быть страшно, и тебе и любому кто хотя бы подумает еще раз хотя бы косо взглянуть на того, кто вам городским крысам не ровня! Ты сам умудрился влезть не в свою лигу, так что теперь сам и изволь получить за свою наглость и глупость! Мужчина уже хотел было оттолкнуть от себя рыдающего и умоляющего парня подальше. Может все-таки хватит ума еще раз попытать счастья в бегстве. И видят боги, бандит от всего сердца желает, чтоб хоть на этот-то раз ему повезло. Только крови этого ребенка и не хватало ему на руках для полного счастья. Но тут парнишка поднимает к бандиту свое заплаканное и перепачканное кровью натекшей из разбитых губ и носа лицо, и мужчина мгновенно замирает, словно увидев привидение. Здравствуй привет из прошлого! И какой привет! Это было просто невероятно! Как может один человек быть настолько сильно похож на другого? В совершенно  другой стране, в совершенно другом городе, спустя без малого два года! Немыслимо, но этот маленький шпаненок абсолютная, точная копия того, кого мужчина так и не смог забыть, хотя видит небо, пытался, но все же, так и не смог. Хотя и первоначальные чувства к незабвенному поганцу давно сменились на прямо противоположные. И хотя тому-то теперь лет конечно побольше, а этот, похоже, сейчас в точности такой, каким был тот, когда впервые встретился с бандитским атаманом, но все же, какое невероятное сходство! Если бы мужчина безо всяких сомнений не знал, что это абсолютно, ну просто совершенно невозможно, то наверняка решил бы, что перед ним  младший брат проклятого поганца. Ну что ж, однажды один маленький мерзавец имел наглость отказать бандитскому атаману, причем не единожды, а в последний раз предательство маленького негодяя вдобавок стоило ему почти всей прежней банды, но вот этот-то отказать не посмеет! Мужчина зло скрипнул зубами, порядком накрутив себя воспоминаниями. Пускай только попробует, сам знает, что с ним тогда будет! Хоть и дурень, похоже, редкостный, но уже и сам все неплохо понял, не зря, же вон лепечет, что сделает для мужчины все, что только тот повелит, что на все что угодно готов, чтобы только выжить. Бандит ощутил новый жаркий приступ гнева. Все они такие! Все одинаковые, маленькие лживые мерзавцы! Наобещают все, что только можно, и тут же и смоются, как только получат нужное. Да еще и предварительно за малым не проломив бошки доверчивым дуракам, что имели глупость попасться на их хитрые уловки. Но только не в этот раз! Мужчина чувствует, как гнев внутри него немного потесняется, уступая место не менее яростному возбуждению, крепко замешанному на неутоленной ненависти. И хотя ненависть эта направлена на другого, сейчас это абсолютно не важно. До того он добраться пока что к сожалению не мог, но этот-то был тут! Тем более, что приглядевшись повнимательнее, бандит убеждается что не такой уж перед ним и ребенок. Атамана в начале здорово обманули невысокий рост нахального воришки и худоба, точнее даже тщедушность, ну так откуда ж ему было наедаться-то досыта, тут на улице? Однако сейчас мужчина отчетливо видел, что парнишке перед ним никак не меньше семнадцати. Отлично! Этого оказывается более чем достаточно, чтоб и без того не слишком уж привередливая совесть бандита заткнулась окончательно.   Его руки словно живя отдельной от остального тела и от разума тоже жизнью, сами тянутся к широкому кожаному ремню, стягивавшему широкие штаны на узкой талии.

Увидев перед самым своим  лицом высвобожденный из распахнутых штанов мужчины и порядком уже возбужденный, показавшийся ему с непривычки и перепугу просто огромным член, Алекс непроизвольно шарахнулся в сторону, едва не свалившись с колен в уличную пыль. Однако быстро поймав его за ворот грязной рубахи, мучитель на миг склоняется к самому его лицу и злобно  шипит, будто рассерженная кобра

- Уверен, что не желаешь? Как хочешь, - он вновь выпрямляется, отпуская одежду паренька, - Я неволить не стану, выбирай сам. Или один из их ножей – резкий кивок в сторону телохранителей не оставил у несчастной жертвы ни малейших сомнений о ком именно говорит мужчина, - Или один из их ножей по горлу или мой член в горло! – Это, конечно же, мгновенно обрывает все колебания Алекса. Кое как, преодолев охватившие его, не смотря на смертельный ужас брезгливость и жгучий стыд, парнишка крепко зажмуривается и, открыв как можно шире рот осторожно обхватывает губами большую багровую головку. Вопреки всем ожиданиям, никакого слишком уж невыносимого омерзения ощущение чужого члена в своем рту у парня не вызывает. А может все дело в отчетливом понимании того, что  в случае малейшего неповиновения альтернативой станет смерть? Робко ухватившись чумазыми от уличной пыли ладошками за приспущенные чуть ниже стройных бедер мужчины штаны. Набравшись немного храбрости, Алекс приоткрывает глаза и принимается старательно скользить вверх - вниз по стремительно твердеющему, скорее вопреки, чем благодаря его неуклюжим действиям стволу, честно пытаясь захватить его как можно глубже в свой рот и совершая сосательные движения, сопровождаемые от усердия громким причмокиванием.

Не нужно было быть особым гением, чтоб безо всякого труда догадаться, что сосал этот маленький шпаненок в самый первый раз в своей короткой жизни. Даже странно, неужели же кто-то из этих бездомных крысят каким-то образом умудряется сохранить свою девственность аж до такого вот возраста? Впрочем, ему- то, какое дело. Выдержав сколько хватило сил робкое и неумелое елозанье дрожащих губ по своему члену, не возбуждавшее и не доставлявшее ни малейшего удовольствие, а лишь еще больше раздражавшее и без того злого бандита, он обеими руками жестко фиксирует черноволосую голову паренька в полной неподвижности и принимается сам резко и мощно вколачиваться в податливый, не смеющий ни на волосок даже и попытаться уклониться рот. Подобная покорность приходится по душе разозленному и возбужденному мужчине. Внезапно он представляет меж своими ладонями другое лицо, почти точно такое же только немного постарше, чуть более широкие плечи, чуть меньше худобы. Воображение рисует ему, что это вовсе не незнакомый, впервые увиденный сегодня уличный бродяжка, а тот, второй, смиренно принимает его член в свой умелый жадный ротик. Картинка, так отчетливо возникшая в распаленном мозгу, становится уже последней каплей и очень скоро мужчина бурно кончает, глубоко пропихнув свой истекающий семенем член в рот паренька и сильно сжав в кулаке черные пряди и не давая смущенному и немного перепуганному этим потоком пареньку отстраниться.

- Глотай, глотай маленькая б-дь, - хрипит кончающий мужчина, -  Посмей только мне отвернуться, я сам лично прикончу тебя, и никакие помощники не понадобятся! – Алекс даже и без этих окриков не посмел бы отвернуть лицо, да и не смог бы, ведь его голова по-прежнему находилась в руках не в добрый час обворованного им человека. Торопливо и судорожно сглатывая оказавшуюся вовсе не такой уж противной теплую густоватую жидкость он с непривычки давится ею и принимается к собственному ужасу задушено кашлять. Растеряв никак не меньше половины, он все же мужественно проглатывает остальное. Однако мужчина удовлетворен и этим, великодушно делая скидку на явную неопытность паренька.

- Сзади ты тоже девственник? - переведя, наконец, дыхание и приведя себя в порядок, интересуется он, вновь застегивая штаны. Все еще натужено кашляющий, никак не в силах отдышаться, парень только утвердительно кивает.

- Это хорошо, - задумчиво протягивает мужчина, - Прежде всего для тебя самого… - По знаку своего главаря один из бандитов развернув паренька к себе, сгребает в широкую лапищу у самого тощего горла его поношенную одежку и, вздернув легонькое тело вверх сильно но, все-таки рассчитывая удар, бьет его кулаком в челюсть. Даже не успев издать ни единого стона, паренек теряет сознание и безвольной куклой вновь падает к ногам мужчин.

- Прихватите его с собой, - властно роняет главарь. – Я с ним еще не закончил, - и тут же разворачивается на пятках сапог, чтоб покинуть  это уже порядком поднадоевшее место. Один из сопровождавших его амбалов делает движение, будто то ли хочет взвалить бесчувственного пленника на плечо, словно тушу подстреленного на охоте оленя, то ли и вовсе просто поволочь по пыльной земле за ноги, но явно хорошо знающий своих людей атаман уже вновь обернулся. Смерив подчиненного бандита тяжелым взглядом, он цедит только одно слово

- Бережно! – Тут же покорно кивая, большой мужчина бормочет с готовностью «Как скажешь командир» и, подхватив худенькое безвольное тело под колени и спину, легко поднимает его на руки и поспешно двигается вслед за своим главарем. Последний мужчина так же, не мешкая, пристраивается в конце троицы.